Финка была зажата в крепких зубах, липкая слюня стекала по ее обоюдоострому лезвию, а я вжимаясь в землю ночью полз по нейтральной полосе за линию фронта. Взять языка, вот моя задача. Взять только одного, остальных можно перерезать и переколоть в бесшумной и жестокой схватке в чужом окопе.
--
Уже две группы погибли, - сегодня утром не глядя мне в глаза сказал мне в блиндаже командир разведроты, - очень язык нужен, на тебя вся надежда.
И вот я ползу по нейтральной полосе, навстречу гортанным звукам чужой речи и едкая как змеиный яд течет слюня по кровостоку моего клинка.
А чуть раньше, я трогательно прощался с санинструктором. Это она передала мне грозное боевое оружие и сказала:
--
Храни тебя господь и прими этот клинок как залог моей любви и рази им врагов.
Встав на одно колено я взял в грубые мужские длани сияющую сталь оружия поцеловал лезвие и встал, а она поцеловала меня, крепко, сильно и стала торопясь расстегивать гимнастерку ...
Это сколько же мне тогда было? Тринадцать лет. Очень милый возраст романтического бреда и жара полового созревания. Книжки и фильмы про войну и вот ползу я самый лучший разведчик за языком через линию фронта. Низкокачественные порнографические фотографии, буйство гормонов и во сне торопливо расстегивает пуговицы снимает свою гимнастерку сисястая шестнадцатилетняя девица с которой я учился в одной школе. Острый нож и сладостно стыдные ночные поллюции объединяются в одну всепоглощающую страсть ... терзающую меня почти каждую ночь. Да - с господа, доктор Зигмунд Фрейд много чего мог сказать по поводу моих сновидений попадись я нему в лапы. Но про Фрейда я тогда и слыхом не слыхивал, поллюций по невежеству стеснялся, зато страсть к холодному оружию была легальной, благородной и вполне достойной мужчины, уж тут то стесняться было нечего.
Да была страсть, но не было оружия, а кухонные ножи дома были тупыми. А тут ловко кидают кинжалы отчаянные герои из приключенческих романов, они же гордо бряцают шпагами и абордажными саблями, отважно скачут в конном строю в атаку на врага и холодно страшно блестят над их головами поднятые клинки.
Тринадцать лет, уже не ребенок еще не юноша и я настойчиво точу на оселке кухонные ножи стремясь придать им форму боевого оружия, а потом учусь их метать в противника. Страсть свирепа неукротима, но слепа, в этом я быстро убедился истыкав "боевыми" клинками входную дверь нашей квартиры так и не попав в обозначенный круг, вдобавок я переломал и перепортил все наши ножи. Ангел вернувшись с работы и увидав, что я натворил, заплакала и очень, очень сильно хотела отвесить мне оплеуху, но мама была противником телесных наказаний и просто взяла с меня слово больше не портить двери, мебель и кухонную утварь. Слово я дал и сдержал. Но страсть к оружию и сисисястой девице от данного слова не прошла. Спелой девице было шестнадцать, она училась в десятом классе и проходя мимо, гордо несла навстречу прекрасному будущему свой бюст, высокомерного игнорируя скромного щуплого подростка. Плоскогрудые сверстницы меня не волновали, тупые столовые ножи тоже. А вот острый нож и жгучая страсть к спелой девице жгли меня постоянно и быстро прожгли врожденную леность. И вот я расклепываю коньки из ботинок которых уже вырос, выдираю режущую часть конька и получаю хорошую металлическую заготовку. Металл мне, за бутылку водки купленную на сэкономленные деньги, мигом обрабатывает слесарь алкоголик из мастерской по ремонту бытовой технике. К полученному клинку заклепками крепится деревянная рукоять и получатся холодное оружие. Боже! Я был счастлив! Тем более клинок получился хорошо сбалансированным и после тайных, но упорных тренировок во дворе я научился его ловко метать, а по книжкам выучил пару фехтовальных приемов. Вооружен, отважен, знающий фехтовальные термины "парад" и "рипост", от этого я стал неумеренно нагл и спесив. С оружием в руках на благородном поединке я дерзко решил привлечь внимание прекрасной дамы и доказать ей свои глубокие и зрелые чувства, но несмотря на частые поллюции дальше робких поцелуев и тактильного контакта с бюстом этой дамы мои чувства и фантазии не шли.
И вот весенним вечером дождавшись когда мою сисястую даму сердца уводит на прогулку соперник, я черной тенью с болью в юном сердце крадусь за ними следом. Дама сердца и ее спутник ищут местечко поукромнее. Что ж отлично! И вот в укромном месте мой соперник уже задрав даме юбку слышит благородный вызов:
- Ты козел! Быстро руки убрал!
Соперник, а ему было между прочим восемнадцать лет и он был студентом медицинского института, видит как маленький бандит грозит ему большим ножом.
А клинок совсем не дрожал в моей твердой руке, голос тоже:
--
Еще раз тебя с этой ... - тут не подобрав нужного слова я замялся, а так и не найдя его решил вообще пропустить, - ... увижу, я тебе всю требуху выпущу.
Студент замялся, его ... то есть моя дама сдавленно охнула и машинально оправила юбку, а я выдохнул и дерзко выплюнул слова:
- Вали отсюда ... - и тут впервые грозно произнес зрелые мужские слова, - Пошёл на х..й!
Вообще то я сильно боялся как бы валить мне не пришлось. Резать я конечно никого не собирался, и будь студент чуточку по решительнее и по смелей, он учитывая значительное преимущество в росте, весе и возрасте легко бы меня обезоружил, избил, и пинками прогнал назад к мамочке вытирать кровавые сопли и дальше предаваться героическим и сексуальным фантазиям.
Студент боком, боком робко прошел мимо меня и побежал. Поле боя, прекрасная дама и благородные чувства остались при мне.
Дама не узнавая меня прошептала:
- Не надо ... - и сразу, - я сама ...
И тут литература подвела меня первый, но далеко не последний раз. Обильно потея и чуть заикаясь я стал читать даме сердца вирши собственного сочинения. Божественно прекрасная дама, благородный рыцарь, трусливый и недостойный дамы соперник вплелись в белый стих, туда же к ножкам дамы была брошена алая роза. Пока роза плача лепестками издавала свой тонкий тревожный аромат, прекрасная дама пришла в себя от испуга и поняв, что ее чести ничего не угрожает, присмотрелась к маленькому тщедушному идиоту талдычащему чепуху. Присмотрелась, узнала и облегченно вздохнула:
- Ах это ты ... - и завизжала , - Милиция!
В милиции я узнал, что заработал целый букет уголовных статей: изготовление, хранение, ношение холодного оружия - это раз; злостное хулиганство - это два; попытка изнасилования - это три.
Впрочем от третьего обвинения дама меня сразу избавила, самым мучительным для моих нежных чувств способом.
--
Этот, - прервав писать заявление юная дама показала на меня пальчиком, - даже дырку в женской раздевалке изнасиловать и то не сможет с его то агрегатом, куда уж ему до девушек ...
Я сильно просто мучительно покраснел и уставился на свой клинок который в качестве вещественного доказательства лежал на столе за которым сидела толстая печальная тетка милиционер из комиссии по делам несовершеннолетних.
Любовь к прекрасной даме истаяла вместе с пошлым гоготом дежурных ментов, а вот отобранного клинка было искренне жаль. Еще больше мне было жаль своего ангела, свою мамочку которая с окаменевшим лицом сидела в детской комнате милиции и слушала печальную повесть о преступных наклонностях своего чада. От уголовной ответственности меня спасли только мои тринадцать лет, но на учёт малолетнего преступника все же поставили, и со строгим внушением отпустили восвояси.
Дома я ждал всего: криков; угроз; плача; грандиозного скандала и даже телесного наказания, но только не этого ...
--
Не переживай, - вздохнула мама и ласково погладила меня по голове, - у тебя еще будет настоящая любовь ...
Вот тут то я и заревел, размазывая сопли по верхней губе уже чуть обозначенной мягким пушком половой зрелости.
В школе меня ждал педсовет и грозная преступная слава головореза. Мрачная эта слава овевая меня своими черными крылами сильно льстила моему самолюбию, а педсовета я ничуть не боялся. Девочки улыбались мне испуганно и смущенно, а мальчики даже те что постарше сторонились давая дорогу когда на переменах я мотался по коридорам. Но тут я все же нарвался или вернее наткнулся, а если уж честно меня просто взяли за шиворот и втолкнули в учебный класс. Амбец! Решил я когда увидел кто ничуть не испугался моей "черной славы".
--
Сопляк! - презрительно бросил мне майор военрук, - девушкам угрожаешь, ножами машешь да я тебя ...
А военрук у нас был из фронтовиков. Ни хера он никого не боялся, ни увольнения, за то что начистит мордень нахалу, ни самого нахала с его пустой и жалкой "славой" ... С 1942 года с того дня как добровольцем в шестнадцать лет он ушел на фронт и отпахав в пехоте Великую Отечественную Войну он своё уже отбоялся. А руки у него были сильные, лицо красное, любил он выпить и по вполне достоверным данным уже поимел значительную и самую привлекательную часть женского коллектива нашей школы. За военное орденоносное прошлое, за баб, водку и личную порядочность он пользовался у мальчишек непререкаемым авторитетом.
--
... выпорю, - закончил угрозу майор и приступил от слов к делу достав старый армейский ремень с медной бляхой.
Я мигом покаялся, объяснил как дело было. Дрожал и ломался мой голосок. Он мне поверил.
--
Сопляк, - уже без злобы повторил фронтовик, - да разве за бабами так надо ухаживать?
--
А как? - в чаянии получить сугубо практический опыт тихо и скромно поинтересовался я.
--
Валить, - веско сказал майор и плотоядно улыбнулся, - как языка надо брать, чтобы он опомнится не успел. Раз ... и он уже под тобой ... два и он уже на все готов ... три и ты его во все дыры ... Я вот бывалоча в полковой разведке ...
--
Вы же про женщин вроде начали говорить, - робко хотел я вернуть его более интересной для меня теме, майор отмахнулся:
--
А если дергается и не хочет язычком работать, то ножом его чирк ... и готов ...
--
По горлу? - все еще робея спросил я.
--
По яйцам, - сурово ответил майор.
Пораженный я замолчал, от майора попахивало водочкой этим возможно и объяснялась его словоохотливость. Про языков я узнал еще много интересного и познавательного, кое что мне потом пригодилось в Афгане. А пока я используя его подпитое состояние напросился к военруку в гости посмотреть его коллекцию холодного оружия.
Советские десантные финки и финские ножи производства Суоми, трофейные немецкие кинжалы и кортики, охотничьи ножи золингеновской стали, грубые тесаки и даже дореволюционные казачьи шашки хранил у себя дома майор.
Грубо, смело по фронтовому он плевал на закон, который такое коллекционирование хоть и не запрещал прямо, но ограничивал такими условиями, на которые разведчик фронтовик небрежно и походя клал с прибором и ежедневно. Именно ежедневно, так как к чистке оружия отставной офицер относился серьезно. Он страстно любил холодное оружие, часами мог говорить о своих экспонатах и одобрительно смотрел как нежно и любовно я глажу ухоженные и отточенные клинки его коллекции.
--
Ты одно запомни, - поучал он, - обнажил сталь... так бей! А так просто ножиком махать это хулиганство ... оружие бой любит, а не поножовщину ...
Заодно он показал мне несколько приемов владения укороченным боевым клинком и попросил:
--
Ты это ... не надо ... в мирной жизни не надо ... кулаком бей ... кровью себя не марай ... не стоит ... а еще лучше вообще нож с собой не таскай, а то не приведи господь ...
Зато на педсовете где обсуждалась моя судьба этот фронтовик рубанул как шашкой наотмашь:
--
Заткнись дура! - в моем печальном присутствии рявкнул он на предложение завуча рекомендовать меня для определения в специнтернат для малолетних преступников.
--
Иван Андреевич! - шокированные зашушукались ученые дамы, - как вы так можете?
--
Да уж могу! - как-то особенно значительно сказал бывший боец полковой разведки и так весьма двусмысленно прозвучали его слова, что меня тут же попросили выйти вон.
Какие там дальше обсуждались школьные тайны я не знаю. Но мне влепили строгий выговор и оставили доучиваться в школе. А я с разрешения мамы взял из дома бутылку очень редкого тогда армянского коньяка и пришел к нему домой, благодарить от души. Тогда же сдури и очень искренне ляпнул:
--
Я Иван Андреевич после школы в военное училище хочу пойти. Вы как одобряете?
--
Не твоё это, - вздохнул майор.
--
Почему? - обиделся я.
--
Потому что раздолбай ты, - сурово пояснил майор и глядя на мою расстроенную физиономию, посоветовал, - ты сначала с годик в армии послужи, а уж потом сам решишь быть тебе офицером или не стоит ...
Мне хватило и трех часов службы в армии, чтобы понять это не моё ... и вообще армия это острый нож в печень свободолюбивого человека или иными словами упертого раздолбая. Но не только мне армия была ножом в печень, я и сам был для нее, а точнее для ее офицерского состава, как холодное оружие в причинном месте, а если говорить без экивоков то как трехгранный штык в жопе.
А начались армейские приключения для меня со штык - ножа. Служить я попал туда куда по идиотству и просился, а именно в десант. И не просто в десант, а в его элиту, место где готовят младших командиров воздушно - десантных войск. И такое моё злосчастное везение, что и в этой элите мне довелось угодить в суперэлиту первой роты, а в суперэлите вляпаться в первое отделение первого взвода, а так как ростом меня господь не обидел, то и там я стоял правофланговым. Одно слово: Звиздец! И он подкрался незаметно. Это был подлый полный окончательный звиздец смерти моего романтизма и возвращения на грешную землю к суровой реальности. А суровой реальностью и грешной землей были засранные солдатские сортиры в казарме первой роты. А мыть их надо было имея на кожаном ремне штык - нож в ножнах и когда при уборке приходилось нагибаться то было неясно кто кого имеет, ты штык - нож или он тебя.
Универсальный штык - нож, это моё первое боевое оружие которое я с трепетом принял заступая дневальным в наряд по роте. Из пластмассовых ножен повинуясь уверенному движению моей руки вышло лезвие. Оно было тупое, режущая кромка не заточена, и моему разочарованию не было предела. Это боевой нож десантника? Ну как с таким оружием Родину защищать? Как я буду этим тупым уродом этой пародией на клинок колоть и резать врага? И как можно посылать в тыл противника воздушный десант с такими то ножами. "Это измена!" - решил я, но уже ранее за сутки до вступления в наряд получив хороших трендюлей за дерзкий ответ командиру отделения, предусмотрительно промолчал. Я промолчал, но не отказался от защиты Родины холодным оружием.
Сейчас я думаю, что нашим солдатам специально и очень предусмотрительно выдавали именно такие штыки, потому как все сутки пребывания в наряде меня так и тянуло перерезать к такой сякой матери весь личный состав первой роты. Только помоешь сортир как его курсанты тут же засрут и зовет меня на верную службу Отчизне противный голос дежурного по роте:
--
Почему сортир в говне? Под такую мать ... Бегом его мыть!
--
Есть! - спешу я в туалет и бьют меня на бегу ножны боевого оружия прямо по яйцам, но ловким движением я сдвигаю их на бок, и теперь они колотятся по бедру.
Ночью после отбоя, пребывая на посту у тумбочки дневального по роте я все же достал штык - нож, вытащил украденный в каптерке дрочёвый напильник и стал точить боевое оружие. Сталь была хреновая, мягкая ломкая и решительно не хотела быть острой, но я старался. Нож я заточил, но резать им всех засранцев курсантов все же не стал. Зато от скуки изрезал тумбочку дневального, представляя что так же я буду этим заточенным клинком полосовать врагов нашей Отечества.
Вечером следующего дня сменившись наряд по роте сдавал штык - ножи в оружейную комнату. Новый дежурный по роте их принимал. Дошла очередь и до меня, я протянул штык - нож сержанту, он вынул лезвие из ножен и ...
Такого визга и мата я еще не слышал. Орал новый дежурный отказываясь принимать оружейную комнату вообще и мой штык в частности, орал старый дежурный требуя смены, а все вместе они орали на меня. Они посадили луженые от команд глотки, а я оглох. Прибежал командир роты и командиры взводов, меня повели на казнь в канцелярию роты.
С тяжелой злобой смотрел на меня командир роты. Ротное имущество числилось на нем. А тут ... ну вы сами представьте, солдат, даже еще и не солдат вовсе, а до принятия присяги вообще одно недоразумения, портит казенное имущество, не просто имущество, а оружие. А кому отвечать? Кому надо тонну бумаги исчиркать, что бы списать этот наполовину спиленный штык. Кто получит пи...лей? Кому личное дело выговором испортят? Кого будет настойчиво сношать командир полка на всех совещаниях? Этого? Тут командир роты посмотрел на меня, худенький бледненький курсантик склонив голову покорно ждал смерти. Нет смерти тебе мало, решил ротный, так легко ты мерзавец не отвертишься и душевно спросил:
--
Ты мне только одно скажи, зачем?
--
Зеленых беретов резать, - прошептал я, - вдруг завтра война, а ножи то тупые ...
В осадок разом выпали все, офицеры и сержанты. Сцена была немая, но полная предстоящей грозы.
--
Отлично курсант, - проскрежетал ротный, - а умеешь ли ты владеть ножом как настоящий десантник?
--
Нет, - тихо признался я и гордо подняв голову заявил, - но очень, очень хочу научиться!
Ротный понял, что попал к нему в роту не просто раздолбай, а его редкая разновидность. Через шесть месяцев он мне признается, что много идиотов видел, но такого как я, встретил первый и как он надеется последний раз в своей жизни. Но это потом будет, а пока ... а пока чувствуя как этот сточенный штык скоро письменными приказами и выговорами вопьется ему в задницу и от этого нервически поёрзывая на стуле офицер по военному ласково улыбаясь или по волчьи оскалясь спросил:
--
А вы курсант, знаете что такое СКНБ?
--
Нет, а что?
--
Это специальный комплекс ножевого боя, - мрачно пояснил ротный, - разработан специально для воздушно десантный войск. Хотите я вас обучу?
--
Да!!! - вырвавшись из канцелярии полетел по казарме мой ликующий счастливый крик.
--
О! Нет! - в муке заорал я через пару часов, когда увидел как будет идти обучение.
Это было специально предназначенное помещение, ножей там было до хера, тренажеров тоже. Учебная - боевая задача была проста, но почти не выполнима, мне предстояло начистить картошки на весь полк. Время занятий вся ночь. А на завтрак между прочим предполагалось приготовить картофельное пюре. Утешало только то что я был не один, но другие курсанты находились просто в очередном наряде по кухне, а я то был добровольцем. Идти в наряд добровольцем, это позор. И я вволю хлебнул этого позора. Все чистили картошку обычными столовыми ножами, и только я мучительно еб...ля с тяжелым боевым оружием. Уже через час тренировки я разговаривал со штык - ножом как живым существом:
--
Как же ты меня з...л! - с горечью говорил я ему, или со смертельной тоской спрашивал, - Что сука опять затупился?
И так всю ночь, и еще пять ночей, пока не понял, что ну их на хер этих беретов, резать их еще, лучше уж в мире жить.
Но не было мира на нашей планете и через шесть месяцев я угодил в Афган, и вот однажды ...
Душманский кинжал как молния сверкал в моей руке, откованная дамасскими мастерами оружейниками сталь должна была испить крови врага разрезав ему горло. От врага с которым я сошелся в единоборстве разило вонью, и он весь заросший черной шерстью упорно сопротивлялся. Нам был нужен язык и я пытался его взять. Враг копытом сильно ударил меня в грудь, а искры почему-то посыпались из глаз, трофейный кинжал выпал из моей обессиленной руки, а мой друг сказал мне:
--
Мудак! - и подобрав упавший нож легко зарезал и освежевал трофейного барана, отдельно вырезав деликатес - бараний язык.
Язык был нежным, обжаренное на костре баранье мясо полусырым, а мой друг узбек сильно недовольным:
--
Почему я всегда должен резать скот? - обиженно заметил он и стал перечислять:
--
Резать я, готовить опять я, ножи точить тоже я, а ты? - с укоризной посмотрел он на меня, - ты что умеешь?
Я умел писать статьи в ротную стенгазету и больше из числа бойцов нашей роты ничем не выделялся, потому как хорошо стрелять, воровать, нагло врать, сачковать, бухать и неделями мотаться в горах на боевых операциях, одним словом воевать у нас все умели.
--
Я умею, - стал оправдываться я и запнулся, мой бесцельно бродивший взгляд остановился на кинжале, я взял его руку и отрезал себе еще мяса и свирепо зарычал, - Я умею жрать! И нечего меня упрекать, барана между прочим, можно было и из пулемета завалить ...
--
Ага, а потом о пули зубы ломать ... - засмеялся узбек вытирая руки об и без того засаленную и покрытую кровавыми пятнами форму. Затем он вырвал у меня из рук кинжал.
Рослый, смуглый, черноволосый и узкоглазый в окровавленной полевой форме десантника с куском мяса в одной руке и ножом в другой, с автоматом за спиной, он так и просился на пропагандистскую картину об ужасах советской оккупации. Впрочем я выглядел не лучше, да и остальные тоже, пожрать у нас все любили, вот только редко нам удавалось набить досыта мясом и языками свои молодые прожорливые желудки.
--
Давай я тебя поучу как надо баранов резать, - предложил узбек поигрывая ножом, и оскалив в улыбке белые зубы добавил, - глядишь и пригодится ...
--
Хватит с меня холодного оружия, - вспомнив учебку наотрез отказался я, - уж лучше я из пулемета ...
--
И какой же это дамасский кинжал? - поинтересовался узбек убирая свой нож в подсумок, - это же обычный пчак.
--
Тренируюсь, - улегшись на землю, глядя в небо и чувствую как сытно ворчит довольный желудок, вяло ответил я, и чуть оживившись стал фантазировать:
--
Надо же дома бабам про войну врать. А это так сурово и романтично ... кинжал ... дамаск ... черная ночь в Афгане и жуткая схватка один на один, месяц бросает серебристые искры бликов на клинки, а пока она развесив уши и распустив волосы слушает ты мягко и настойчиво задираешь ей юбку ...
Было тепло и лежа на земле я закрыл глаза, до моей смены оставалось еще три часа. Наша рота блокировала горный перевал, делать было нечего, позиции оборудованы, время дежурств распределено, душманский отряд на прорыв идти и не собирался, можно было сладкой истоме закрыть глаза и чуток вздремнуть в надежде, что приснится прекрасная незнакомка которая доверчиво слушает мой "героический" рассказ пока я руками, а потом и не только руками ну это самое ...
Да тогда было тепло, но еще теплее было в постели леди Кларик, она же миледи. Я проник к ней под личиной д`Артаньяна который в свою очередь залез туда и сношал коварную шпионку кардинала под личиной графа де Варда. А еще раскаленная печка теплыми воздушными волнами наполняла обтрепанную палатку караульного помещения, где я перечитывал роман Александра Дюма "Три мушкетера". Да-с я мог себе это позволить и не позволял прикоснуться к этой книжке другим, я же был начкаром. Офицеров не хватало, поэтому я прибывая в чине младшего сержанта и должности и.о. командира взвода, был назначен начальником караула.
Уже миновали постыдные времена, когда меня не только считали, но и открыто именовали идиотом и раздолбаем. Теперь я сам так называл молодых воинов к своему несчастью попавших ко мне под команду и мудро снисходительно улыбался когда в первый день своей службы они просили меня обучить их приемам ножевого боя. Картошки у нас не было, но имелся деревянный настил в палатке который, матерно жалуясь на судьбу шлифовали штык - ножами добровольцы рукопашники, обучаясь беспощадно- убийственным приемам владения холодным оружием десантников.
Так вот, пока я талантом Дюма - отца пребывал в Париже, в особняке, в постели миледи, часовой в Афгане отчаянно закричал:
- Начальник караула! На выход!
А на выходе меня ждал командир нашей бригады в сопровождении дежурного по части. Я доложил полковнику о ситуации, имея ввиду сразу: состояние постов и наличие на них часовых; а также своё одновременное пребывание в шикарной постели французской бл...ди в парижском особняке и в палатке караула нашей бригады:
--
... происшествий нет, - лаконично закончил я рапорт.
Полковник остался в караульном помещении, дежурный по части в сопровождении разводящего пошел проверять посты. Я сидя за столом составлял подполковнику компанию. Подполковник просматривал постовую ведомость, а я гадал кого черта он приперся в три часа ночи проверять караулы. Пока я гадал, трассерами вспыхнула ночь и началась ожесточенная стрельба.
--
Караул! - на вдохе отчаянно закричал я и грозно выдохнул, - В ружье!
--
Не считайте меня за полного идиота, - брезгливо бросил стройный подполковник и я упавшим голосом приказал уже готовым к бою решительным бойцам:
--
Отставить ...
--
Сержант! - рявкнул комбриг, я вытянулся, он спросил:
--
Кто стрелял?!
--
Не знаю ... - прошептал я.
--
Знаешь! - не поверил он, и добил меня, - и я знаю, это тремя короткими трассирующими очередями в воздух предупреждают сразу всех часовых: Внимание идет проверка! Верно?
--
Почти, - пойманный с поличным я не стал ломаться и выдавать парашют десантника за женские трусы большого размера, и раскололся до конца:
--
Атас! Братва это комбриг! Три очереди. Атас! Это начштаба! Две очереди. Все остальные. Одна очередь! Приведите себя в порядок мудаки! Комбригу, начштаба и ротному отвечать по уставу, всех остальных можно послать на хер! А боевая тревога это длинные очереди, так сказать огонь на распыл стволов, - под пронизывающим взглядом подполковника закончил я выдавать тайную систему сигналов.
--
Ну и как это понимать? - сухо и сурово спросил комбриг.
--
Это военное творчество товарищ подполковник, на ходу ломаем стереотипы, устав не догма, устав это руководство к действию. Вот мы и действуем!
--
Вижу, - глядя на бережно обернутую газетой обложку толстенного тома и вероятно принимая его за сильно пополневший от нашего творчества устав караульной службы, сказал офицер. Отвлекая его внимание от книжки я честно доложил:
--
И даю вам слово, на постах у нас не спят, бдят-с!
--
Ну что ж, - смирился с нашим творчеством комбриг, - подождем результата проверки, а уж там я и приму решение ...
И рукой потянулся к книге, открыл страницу, а там ...
Отец дает наставления сыну, а через десяток листов, беспутный сынок пьет, дерется, безостановочно трахает баб и смело наеб...ет высшее руководство своей страны. Не даром совсем не даром молодежь всего мира так любит господина д`Артаньяна и заслуженно чтит его литературного отца господина Дюма - старшего.
--
Что скажешь, о прочитанном, - строго спросил меня комбриг закончив быстро пролистывать том с приключениями мушкетеров.
--
Отличные ребята, - слегка пожал плечами я.
--
Сержант! - опять рявкнул комбриг и я снова вскочил с самодельной табуретки.
--
Иным взором на них смотри, - потребовал комбриг.
Я нервически заморгал, не понимая как можно смотреть иным зрением, подполковник мне помог:
--
Через устав на них смотри ...
Я тупо улыбнулся командиру бригады, не умея смотреть на французских мушкетеров через уставы нашей армии. Подполковник еще раз мне помог:
--
Что делают мушкетеры его величества? Может Франции служат? Ты вообще о службе тут хоть что-то нашел? Нет сержант! Они безбожно пьют, дерутся с товарищами, живут на содержании у женщин, обманывают короля и его министра. Вступают в отношения с врагами отчизны ... помогают лютому врагу Франции английскому герцогу Бегингему наставить рога французскому королю, а когда кардинал хочет привлечь эту б...ть королеву к ответу, взяв ее за одно место и за подвески тоже, эти мушкетеры ему мешают. Штатные мушкеты за ними слуги таскают, а сами они только со шпагами вые...ться. Вот ты сержант пойдешь в бой только со штык - ножом?
--
Нет, - потрясенно ответил я, так на героев отца Дюма я еще никогда не смотрел, а подполковник взволнованно и воодушевлено спросил меня:
--
Вот ты сержант, ты младший командир, что бы ты сделал если бы твои солдаты вели себя как эти господа мушкетеры?
А мои подчиненные солдаты сидя на пустых снарядных ящиках прислушивались к нашему разговору, не все, только бодрствующая смена, остальные вповалку дрыхли на нарах закутавшись в шинели. Я окинул не спящих бойцов десантников строгим начальствующим взором и грозно ответил:
--
Да я бы их тут же вы...л! Я бы их мигом научил как Родину любить! Уж у меня бы они служили как надо, не как им надо, а как требует служба, верность присяге и боевые традиции наших воздушно - десантных войск!
Правда я не стал уточнять, что в число этих гвардейских традиций входят, пьянство, драки и прочие военные доблести. Зачем? Наш подполковник командуя десантно-штурмовой бригадой и сам это распрекрасно знал.
Подполковник встал и отечески положил мне тяжелую руку на плечо:
--
Молодец! - растроганно сказал он и обращаясь ко всем:
--
Запомните орлы! Это потомки господ мушкетеров бежали из России с отмороженными жопами в 1812. В то время как ваши предки в 1814 году отважно еб...ли парижанок не спрашивая их фамилий и не интересуясь кто это? графиня или трактирщица. А ваши деды не только перетрахали почти всех немок, но даже подцепив от этих шлюх триппер все равно гордо ссали у стен поверженного рейхстага. Так будьте же достойны их славы!
Вернулся дежурный по части и разводящий, на постах все было нормально. Часовые не спали, не ссали, не курили, а бдили так как это положено по уставу. Покидая караул подполковник чуть помедлил и глядя на лежащий на столе том с приключениями господ мушкетеров с горечью и обидой на судьбу - суку сказал:
--
Эх вот бы про нас кто написал, так нет ведь, будут помнить французских раздолбаев, а наши родные так и останутся безвестными ...
Сильно забилось моё юное сердце под старой, штопанной и вшивой формой десантника, и сдури гордо я присягнул на верность нашей бригаде:
--
Я напишу, - неосмотрительно ляпнул я.
--
Не надо, - нахмурился подполковник, - не позорь нашу часть.
--
Но почему же? - расстроено недоумевал я.
--
Вот это что? - спросил комбриг рукой показывая на разбросанные тетрадные листки лежащие на столе.
--
Постовая ведомость, - не успевая следить за зигзагом его мысли ответил я.
--
Я вижу что это ведомость, зато вы сержант не видите, что в этой ведомости допущено двенадцать орфографических ошибок ...
Я сильно покраснел и смущенно опустил покрытую позором безграмотности стриженную под "ноль" голову, а полковник:
--
... про пунктуацию я вообще молчу. Что о нас подумают, если вы возьметесь писать? Стыдно сержант! Нам всем будет очень стыдно, что с нами служил не просто раздолбай, а еще и безграмотный бездарь.
И очень проникновенно:
--
не пиши солдат, не надо ...
Комбриг ушел, а я взял в руки штык - нож и хотел сделать харакири. Позор был острый, зато нож был тупой. Но живот все равно резало, но не от тупого лезвия, а от некачественной пищи. Резать его (т.е. проводить резекцию желудка) я этим ножом не стал и был за это награжден. Через день я получил почетную грамоту за подписью комбрига за успехи в боевой и политической подготовке. Она до сих пор хранится у меня, а кто не верит, могу показать.
--
Покажите, - попросил я менеджера выставки и показал на экспонат.
Судьба, дела и черти занесли меня в столицу. В Москве постоянно проходят всевозможные выставки, которые я (если не надо было платить за вход) часто посещал. А эту так вообще не мог пропустить, эта была выставка продажа холодного оружия. Как только в Интернете я ознакомился с каталогом, то древняя страсть к холодному оружию вспыхнула и согрела мою остывшую от прожитых лет кровь. По залу выставки бродил не только я, но и масса разнообразного народа. Больше всего мое внимание привлекали женщины пришедшие с мужьями или с любовниками или ... короче со своими мужиками.
Ага, глядя на их недоумевающие лица и тоскующие глаза, злорадствовал я, теперь вам будет понятно, что за муки испытываем мы, когда вы часами рассматривает и примериваете модные тряпки, даже без потребности или возможности их купить. Мужики в годах и молодые вели себя как бабы на распродаже или показе модной коллекции женской одежды соответствующего сезона. Они смотрели на клинки, трепетно брали их в руки, нежно гладили их ладонями, пальцами ласкали грозную сталь. Интересовались моделями и качеством, узнавали сплавы и цены, поименно называли чудо оружейников и восторженно смотрели на демонстрацию возможностей того или иного клинка которые показывали мастера ножевого боя. Рядом скрипели зубами или протезами их бабы. Я не пожалел, что приперся на выставку с другого и очень дальнего конца столицы.
И тут я увидел ее и застыл. Она была обнажена и прекрасна. Эта финка. Эта иностранка, которую как родную сжимали зубами и ласкали губами тысячи наших бойцов. Этот финский нож лежащий на витрине и давно известный всем ценителям и любителям холодного оружия, мы нежно перевели из мужского начала "финский нож" в ласковое женское "финка". В этом переименовании нет ничего оскорбительного, просто так само собой получилось. Вы поймите, ну никак не может наш солдат ласкать губами и сжимать в зубах мужское начало, только женское и нож стал финкой. Я ей молча любовался. Я ее страстно желал. Я хотел взять ее к себе домой. По другую сторону витрины мою страсть разделял и менеджер. Да-с милостивые государыни и милостивые государи, мужчин может объединять и вполне достойная уважения взаимная страсть, если она направлена на водку, баб, оружие и другие произведения искусства.
Менеджер достал и рукоятью вперед передал мне финку. Она легла мне в руку как нежная юная девушка, которая устав ломаться, ложится под мужика и трепещет в ожидании ласки. И я руками ласкал ее лезвие и рукоять. И как удовлетворенная девушка которая дав мужчине награду за настойчивость, ласку и внимание, так и эта финка захотела остаться со мной, навсегда. Как и девушка она была остра, коварна, беспощадна и сразу после счастья обладания, стала резать меня словами ... это менеджер сказал ее стоимость.
Это ледяная вода вылита на тебя в тот момент когда ты пылая от страсти последними движениями стремишься к бурному финалу, а она поощряя и ободряя тебя нежно постанывает ... Вдобавок к ледяной воде вспыхивает нестерпимо яркий свет и усиленный мегафоном мужской голос орёт:
--
Всем оставаться на своих местах!
А кричит эти слова командир ОМОНа, а стонала под тобой его жена.
Вот приблизительно так я себя и почувствовал когда услышал сколько стоит финская красавица. Тут я вспомнил, что девушками в силу возраста, я любуюсь только как произведениями искусства и на безопасном расстоянии, а колбасу можно резать и столовым ножом. И вообще денег у меня осталось только на обратную дорогу.
Мне было мучительно стыдно признаться, что я не имею средств для оплаты своих страстей. Не дрогнув лицом я небрежно достаю пластиковую карточку и спрашиваю:
--
Где у вас банкомат?
Менеджер говорит где и рвется меня проводить до машины выдающей деньги, я с улыбкой отказываюсь.
--
Не надо, - останавливаю я его и поясняю, - пусть пока она будет свободной, пусть еще несколько мгновений, ею сможет полюбоваться каждый ценитель оружия и пленительной красоты ...
В глазах менеджера мелькнула искра понимания и они как-то затуманились и потускнели, он мне не поверил и понял, что эта стальная красавица, останется девственной. Пока! Пока ее не выберет тот, кто не считаясь с потерями как истинный рыцарь пойдет на всё, ради обладания ее смертельной красотой.
А я понурив седую голову и сгорбившись бежал от ее разорительной и губительной прелести ...
Смертельная красота ... губительная прелесть ... этими прекрасными прочувственными словами, этой трагически тонкой, печально замирающей нотой несбывшихся надежд хотел я закончить этот рассказ. Не тут то было! Читайте дальше, если уж до этого абзаца спотыкаясь добрели, то терпите, терпите и внимайте ...
И он внимал, мой критик, мой мучитель, который не разделял моей страсти к холодному оружию и горячей любви к литературе, к этому глаголу которым я пытаюсь жечь сердца людей, а жгу только электричество которое все дорожает и дорожает.
--
Цель рассказа? - сразу по деловому спросил критик.
Есть вопросы которые сразу вводят меня в интеллектуальное исступление или в безумное состояние амока, когда все хочется громить не считаясь с потерями. Искусство самоценно и вполне самодостаточно у него нет и не может быть иной цели кроме него самого, но критику объяснять это бесполезно и вот я мямлю:
--
Ну понимаешь, у нас тут конкурс ... ребята просили выставиться ... вот я и решил ... и сделал то что решил, вот значит оцени ... беспристрастно ... и заодно ошибки исправь ...
--
Призы то будут? - воспитанный в рыночное время критик во всём видел и ценил только практическую сторону жизни.
--
Да вроде обещали, - нехотя ответил я.
--
Да неужели ты за ум взялся? - всплеснув руками недоверчиво усмехнулся критик, - стал писать по заказу и для призов.
--
Хм, - прокашлялся я и попытался поискать у себя ум, не нашел. Зато пусть и без ума, но все же попытался объясниться:
--
Ну ребята старались ... спонсора нашли ... а тут раз и вдруг нет работ? Как это понимать? Как они будут людям в глаза смотреть? А следующий раз они скажут: "да пошли вы все на хер!" и будут правы.
--
Кто спонсор? - сухо и недовольно спросил критик.
Я сказал кто. Не Газпром конечно, но зато вполне приличные люди.
--
Пришли мне рассказ по мылу, будет время я его просмотрю, - закончил разговор критик. Это он думал что закончил, а я разорался:
--
Какое тебе мыло? Тебе что из соседней комнаты в мою лень перейти? Мыло ему подавай! Вот не оплачу тебе интернет за следующий месяц, тогда и узнаешь как отцу перечить! Ишь мыло ему ... и что бы уже завтра была готова мотивированная критическая статья. Ты понял?
О! Если бы каждый автор мог так разговаривать со своими критиками! Если бы каждый кто творит, имел возможность отключать интернет у злопыхателей! Как бы расцвела бы наша культура!? Но такую возможность имею только я. Ну что ж жизнь прожита не зря.
А вот зря я самонадеянно рассчитывал на грядущий взлет культуры, в моем лице. Потому что на следующий день я слушал анализ своей работы. На лице тревожное ожидание, на столе стакан воды и таблетки транквилизаторы, а мой критик был беспощаден и точен как удар финского ножа:
--
Отстой! - начал он культурологический анализ, я вздрогнул, он продолжал:
--
Ты сам подумай, ну кому могут быть интересны твои детские сексуальные фобии? А позорные признания, что служа в десанте ты так и не научился владеть ножом? Мушкетеров то зачем сюда приплел? А сексуально оружейная сцена в выставочном зале? Если ее прочитает нормальный человек он сделает два вывода: первый - тебе необходимо обратиться к врачу к сексопатологу; второй - у тебя даже для этого нет денег.
Я выпил воды, потом выпил таблетку и выпил еще глоток ледяной жидкости из стакана, и сдавленным голосом потребовал:
--
Говори сынок говори ...
И он говорил как резал, размерено, безжалостно и уверенно:
--
Но и это еще ничего ... это еще можно вытерпеть ... пожалеть ... дескать больной человек ... возможно контуженный ... ну что с него взять ... но остальное уже ни в какие рамки не лезет ...
--
Но там же ничего больше нет! - изумился я чувствуя: как растворяется таблетка; а меня охватывает холодная, пока еще сдерживаемая транквилизаторами, ярость.
--
Вот именно, что ничего, - язвил, жалил, колол и резал критик, - где постоянное, но крайне тактичное упоминание о спонсоре? За что люди деньги платят? Как ты смеешь своих товарищей так подводить? Что они спонсору скажут? Как они будут этим людям в глаза смотреть? Не ожидал я, папа, что ты можешь так бестактно, просто бессовестно поступить ...
В его словах была изрядная доля горькой рыночной истины, я это признал, выпил еще таблетку и растерянно, нервически помаргивая, спросил:
--
Что же делать? Ну не было в годы моей юности и молодости этой фирмы, а в зрелости я использовал только столовые ножи. Что же делать сынок, подскажи?
--
Фэнтези, - веско сказал мне сын, - работай в этом жанре. Не было? Будет! В фэнтези все возможно и никто за это не осудит. Я тут для тебя уже пару набросков сделал. Прочитать?
Я смотрел на своего сына и чувствовал как слезы благодарности копятся у меня в уголках глаз. Достойный, хорошо воспитанный, образованный юноша пришел в трудную минуту на помощь своему контуженному литературой отцу. А еще говорят, что это поколение жестоко, неблагодарно и чрезмерно ну просто чудовищно практично... Достойный юноша заговорил властным, менторским тоном и слезы разом высохли не успев показаться.
--
Основа современного фэнтези это высоко или низко художественное вранье, открытая порнография, жестокость и кровь. Если ты пойдешь этим путем по избитой дорожке, то ты обречен. Надо открывать новые грани жанра. Вымысел, эротика, завуалированное под мужественную откровенность насилие, все это надо густо разбавить спонсорской помощью и патриотизмом. Только так отец, ты добьешься успеха.
Я выпил еще таблетку, воды в стакане больше не было и я протолкнул ее в пищевод судорожным глотательным движение и все слушал и слушал ...
--
... в воронку времени, попадает лучший оружейник фирмы СЛОН. Сирия, Дамаск, одиннадцатый век ... потом посмотришь какой там был строй и кто был правителем, для нас это не важно. Так вот лучший оружейник из нашего времени ... Кстати кто там у них оружейник?
Из сообщения о конкурсе я прочитал, кто.
--
Меняем ему пару букв в имени и фамилии, - проявил разумную правовую предусмотрительность юноша, - И вот Элан Валикоев влюбляется в прелестную сирийку, но ее жестокий отец кузнец ставит храброму влюбленному не посильное условие: отковать волшебный клинок который гнется да не ломается и на лету рубит шелковый платок. Только так он получит руку дочери и все остальное ... тут важно живописать прелести сирийки так чтобы у читателя ... как штык стоял. Для оружейника фирмы СЛОН это во всех смыслах не проблема. Кривой клинок откован, закален, опробован в схватках с соперниками и трепещущая от любви девушка отдана нашему парню. Очень важно сцену признания о нашем времени разбавить временной разницей в сексуальной технике. Они учат друг друга, у нас так ... томно опустив прекрасные глазки говорит и демонстрирует позы юная сирийка дамасская с румянцем страсти и смущения на розовых щеках, а у нас этак ... показывает ей зрелый мужик могучий как СЛОН и восточная красавица со стоном признает что в наше время все же техника ушла далеко вперед. Отец и братья сирийки умоляют своего зятя рассказать им секреты фирмы СЛОН, и оружейник подумав: "в любом случае эти парни нам не конкуренты" передает им некоторые тайные технологии. Рекламный слоган фирмы СЛОН: "Это у оружейников СЛОНа учились лучшие мастера Дамаска" И для тебя папа самое важное, там же под слоганом фирмы добавление: "Не верите? Читайте роман "Дамасская сталь" спонсор романа фирма СЛОН.
--
Может хватит, - жалобно попросил я, но увлеченный юноша замотал головой:
--
Ты пойми отец! - сурово и непреклонно острым как сталь фирмы СЛОН голосом резанул он, - нельзя останавливаться на достигнутом. Надо сразу писать продолжение романа "Дамасская сталь". Героев поменяем, но фирму обязательно оставим. Слушай: Тринадцатый век. На Руси 1242 год. В храме кручинится святой и благоверный князь Александр Невский. Немцы суки прут на Русь. У нас бояре, олигархи новгородские, гривны зажали. Нечем войско вооружить, не с дубинами же на закованных в броню рыцарей идти. С верой в чудо искренне молится благоверный князь образу святого Георгия. А тот с иконы выходит берет раба божьего Александра за руку и раз ... они уже в офисе фирмы СЛОН. Суров святой русский князь Александр Невский, строг и печален святой Георгий и сжав кулаки, стиснув зубы и на глазах бледнея от подступающей ярости внимает княжеским глаголам: о суках - рыцарях; о боярах - паскудах; о колами вооруженном новгородском ополчении, директор фирмы СЛОН. По селектору он тут же отдает приказ: ковать мечи для русской рати. Но мы только ножи делаем, возражает коммерческий директор и тайный потомок новгородских олигархов. Умеем ножи, сможем и мечи - слышит жалкий потомок олигархов гордый ответ директора и тут же получает уведомление об увольнении. Днем и ночью куют оружие для воинов новгородцев, оружейники фирмы СЛОН. Из настоящего в прошлое доносится перестук их кузнечных молотов. Готовы мечи для дружины святого князя и тут просит директор СЛОНа святого Александра: "Возьми князь меня и моих ребят на битву. Мы не оплошаем! Мы им сукам бронированным устроим ледовое шоу, мы им б...дям покажем ледниковый период. Мы ихнию тевтонскую свинью, на куски порубаем. Возьми нас князь, не пожалеешь!" И рядом с директором в ряд встают могучие парни оружейники и мастера ножевого боя фирмы СЛОН. "Только одного могу в то время перенести", - отвечает за князя святой Георгий. Кто у них эксперт в области холодного оружия?
--
Сам посмотри, - бурчу я и даю вдохновленному вралю листок с распечаткой.
--
Очень удачно, - прочитав обрадовался юноша, - Первое: у него хорошая чисто русская фамилия, в которую мы вносим небольшие изменения. Второе - он член жюри и обязательно оценит как ты прогибаешься в надежде хоть перочинный ножик получить. Едем дальше. И вот лучший и из лучших мастеров ножевого боя Николас Бежелев, идет за князем и святым Георгием в 1242 год и быстро, но очень качественно обучает тамошний люд рукопашному бою. И свирепо рубят на Чудском озере мечами фирмы СЛОН отважные русские дружинники псов рыцарей. Рекламный слоган фирмы СЛОН: "Родине надо?! Мы откуем что надо! Куй, и еще раз Куй вы нас безоружными застанете! И пока мы Куем, Отчизна спокойна! На том стоим и стоять будем!" и дальше мелким, но читаемым шрифтом "Читайте о неизвестных фактах битвы на Чудском озере в новом романе нашего автора: "Меч святого Александра" Ну как?
--
Сам пиши, раз придумал, - стал отнекиваться и отбрыкиваться я от фэнтези.
--
Эх папа, папа, - печально сказал мне сын, - некогда мне этим заниматься. А вот ты мог бы показать, что не только весьма посредственный литератор, но и толковый юрист, весьма тонко чувствующий рыночную конъектуру и знающий с какой стороны намазан маслом бутерброд.
Хмуро посоветовал:
--
Ты попробуй синопсис этих романов в свой рассказ вставить, пусть хоть так название спонсора прозвучит.
Вставил, не зря же он старался. А вообще то у моего знакомого охотника есть ножи этой фирмы, я ему позвонил и спрашиваю:
--
Ну как тебе эти клинки?
--
Да ничего, - осторожно ответил он.
--
А почему ты именно их купил? - допытывался я, но не потому что мне это интересно, а потому что надо рассказ закончить на практичной и оптимистичной ноте.
--
Из-за названия фирмы, - прозвучал в трубке насмешливый голос.
--
А что уж в ней такого? - недоумевал я.
--
Ты юность то вспомни, - судя по звучанию голоса в телефонной мембране усмехнулся мой сверстник и пока я всё вспоминал и не мог вспомнить, он уже жестче, металлической интонацией подчеркивая первые буквы каждого слова сказал:
--
Аббревиатура СЛОН в наши дни расшифровывалась как: Смерть Легавым От Народа.
--
Аа..., - растерялся я.
Дело в том что мой собеседник сотрудник уголовного розыска и ушел он на пенсию в звании: "подполковник", а подполковник с грустью и злобой говорит:
--
Легавые стали по народу постреливать, - ледяной сталью звучали его слова, - вот тут то самое время про СЛОН вспомнить, пока только вспомнить.
--
А ты сам то кто? - неуверенно и еле слышно пробормотал я, - ты сам из ...
--
Я УРовец, - напильником затачивающим сталь клинка скрипел его голос, - я народ от вооруженных бандитов защищал, может и плохо, но защищал как мог, а по мирным безоружным людям стреляют и дубинами бьют только легавые. И совсем не обязательно это сотрудники МВД.
Тяжелая неловкая возникла пауза в разговоре, потом офицер серьезно, настойчиво порекомендовал:
--
Ты себе тоже купи, пригодится.
--
Если что так я лучше пулемет возьму, - теперь уже я усмехнулся.
--
Так ведь нет их в открытой продаже, - как-то уж чересчур практично посетовал УРовец.
--
Надо будет, найдем ... - ответил я и закончил разговор.
Хотел закончить рассказ на практичной и оптимистичной ноте, а получилось, вот так и получилось ...
Но я честно скажу, не надо нас доводить до состояния когда требуются пулеметы, а клинки лучше использовать на рыбалке, охоте или в быту ... ну колбаски там нарезать.
Потому, что когда режешь живую человеческую плоть, то сильно пачкаешься в крови и последним отлетающим хрипом убитого человека мучает потом изрубленная совесть. К сожалению я это знаю, испытал на войне. Только рассказывать об этом не буду. А то опять закровоточит чужой кровью моя память.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
