Сидорчук на швейной машинке прострачивал карманы, отороченные бархатом. Вся бытовая комната была завалена шапками, бушлатами, нашивками, значками и аксельбантами.
Я поставил на тюк с тряпьём четыре котелка с кашей. Золотов принёс ещё шесть посудин. Опустив их на пол, достал спрятанный за пазухой хлеб.
- Пора сделать перерыв, - выдохнул он.
- Ого! Откуда такая роскошь? - удивился Сидорчук.
- Ребров кашу, что мы ему принесли, заставил выкинуть, - подавленно объяснил я.
- Нифига себе! - выкрикнул Женя.
- Делайте, как он сказал, - приказал злобно Золотов. - И без лишних вопросов. Потом ещё спасибо скажете.
- Кому, тебе? Да ты заодно с Ребровым! - возмутился я.
- Думай что говоришь, - отрезал старший сержант. - Я не собираюсь перед тобой отчитываться, бегом ешьте и выполняйте приказание.
Выбора, похоже что, не было. Приходилось терпеть и молиться, чтобы хотя бы изредка на командующих нисходило прозрение. Как например, сейчас, когда намечалась опасная вылазка:
- Рифкат зажал два пузыря водки, - объяснял Золотов, когда с кашей было покончено и мы, оставив Сидорчука, направлялись к выходу из казармы.
- Это тот, что в санчати всех строит?
- Да. Приструнить его надо. Сейчас шастать одному боязно, да и запрещено. Пойдём вдвоём. Если остановит патруль или офицер какой, скажу, что ты заболел, а я тебя сопровождаю в медсанчасть.
- А если по нам откроют огонь?
Золотов остановился. Задумался.
- Ребров говорил, по ночам стреляют в полку, да ты и сам об этом не раз предупреждал, - продолжал с волнением я.
- Не хочешь, не иди. Тоже мне, мамин сынок.
Обидное выражение задело меня, лишив былой осторожности. Я поплёлся за Золотовым в подавленном состоянии.
Солнце замерло у кромки горизонта, золотя величавые горы. В темнеющем пространстве неба плыли жёлто-оранжевые облака. Меж них скользили солнечные лучи. Лёгкий ветерок выдворил на прогулку первые опавшие листья. Слышались лай собак и окрики караульных. Возле курилки зашелестел кустарник. Он привлёк моё внимание.
- Ты чего? - спросил меня Золотов.
- Да, так, страшно стало.
- Ну, ты даёшь...
В ту же секунду воздух пропорола автоматная очередь, за ней послышалась другая, но не со стороны гор, а с заставы. Сергей пригнулся, а я прижался к чуть тёплому камню и обхватил руками голову - как показывали на учениях. Затаился...
- Не бойся, сейчас утихнет.
- Да ты сдурел! Ты куда меня втянул?
- Помолчи.
Наступили минуты многозначительного молчания, той сумрачной кратковременной тишины, которая предваряет ночь. Я чувствовал, как стучит моё сердце и, несмотря на прохладу, обливался горячим потом.
- Пойдём, - Сергей толкнул меня в бок и, пригнувшись, повёл по дороге мимо казарм к одноэтажному строению. Оно находилось на самой крайней точке возвышенности рядом с вертолётной площадкой. Её мы видели на утренней пробежке.
Странное чувство подавленности и тревоги охватило меня. Всё шуршало, скрипело и ухало, особенно со стороны гор. Я постоянно оглядывался.
- Не вертись, Луков. Не хочу, чтоб тебя ненароком подстрелили.
- Под - стре - лили...?
- Чеченцы стреляют во всех без разбору, особенно в таких, как ты.
В нерешительности я остановился. У меня не получалось сделать и шагу. Золотов попытался грубо толкнуть в спину, но я увернулся и побежал.
- Куда?! Назад! - приказал старший сержант.
Но я бежал всё быстрее. Хотелось перемахнуть через забор, забраться в лесные дебри, потеряться среди местных жителей. Найти их одежду, научиться по-чеченски говорить. Тупо стать "чехом", потому что своим русским я оказался не нужен.
Донёсся короткий сигнал клаксона. Шофер вёл машину на меня и Сергея, ослепляя лучами фар. Отбежав в сторону, я укрылся за железной коробкой с песком, над которой возвышался красный противопожарный щит.
Мимо нас промчалась машина с открытым верхом. Забуксовав на подъеме, она остановилась.
- Чего сидим? Давайте толкайте! - угрожающим тоном потребовал водитель, высунувшись из боковой двери.
Бойцы упёрлись в задний борт и, раскачивая машину, принялись сдвигать её с места.
- Ну, чего там? - из машины выпрыгнул тот самый прапорщик, который чуть не убил нас за тушёнку. И хотя он был невысок и узок в плечах, он обладал силой, способной подчинить кого угодно.
- Нам нужно поскорей скинуть груз. Пацанов со склада нельзя оставлять одних, - пояснил водителю прапорщик. - Эта рота, пока тут возимся, меня по миру пустит.
Водитель, пожав плечами, возразил:
- На самом деле мы берём в тысячу раз больше, чем они успевают там съесть. И всё ради дешёвой осетинской водки.
- Разговорчики! Только в газетах пишут, что военные в Чечне купаются в золоте. Надоели эти басни, тошнит. Впрочем, я хочу сказку сделать былью. Так сказать, привести к единому знаменателю домыслы и реальность.
Моё отвращение к прапорщику усиливалось. В голову лезли недобрые мысли, и если бы не присутствие Золотова, наверняка "наломал бы дров".
Когда машина недовольно затарахтела и поползла вверх, подоспел Золотов.
- Давай за ней! - крикнул он.
Мы бежали, словно загнанные звери, спотыкаясь и падая. Секунды складывались в минуты, минут становилось всё больше. Давно в темноте улизнула дорога и с ней остатки цивилизации. Корявые сучья лезли в лицо, хватали за рукава и рвали брюки. С жирным, плотоядным урчанием присасывалась к подошвам разбухшая земля за полуразрушенной насосной станцией. За ней возвышался забор с черным провалом, заколоченным досками. Здесь машина и остановилась.
- Смотри, разгружаются, гады, - шепнул Сергей.
Мы залегли за цистерной примерно в двухстах метрах от забора. Наблюдая за беспокойными фигурами, Золотов поделился своими соображениями:
- Сейчас им начнут переправлять водку. Считай, сколько возьмут.
- Один, два, три ящика...
Четвёртый ящик развалился в руках грузчиков.
- Вы чего делаете! Бракоделы недоделанные... Ладно, пёс с ним, сбагрим уцелевшие бутыли в хозроту. Им всё равно больше десяти пузырей давать не стоит, - проворчал прапор.
- Вот жук! - вспыхнул Золотов, - пацаны с нашей роты давно просекли, что прапорщик с нами делится не в полном объёме.
В этот момент вспыхнули фары машины. Они осветили цистерну, заставив нас вжаться в раскисшую от влаги землю, покрытую пустыми гильзами и обрывками окровавленных бинтов.
- Так, выходим по одному! - прогремел грозный голос со стороны забора.
- Не шевелись, - запротестовал Золотов.
- Я говорю - выходим! На счёт "десять" буду стрелять, - предупредил строго Буданов.
По цистерне ударила короткая автоматная очередь. От испуга я с криком отпрянул назад. Старший сержант схватил меня за руку. Подмял под себя, приговаривая:
- Дурья башка, тебе что - жить надоело?
Очередная очередь срикошетила в мой ботинок. Я заголосил, вырвался из мёртвой сержантской хватки и побежал. Грудная клетка, казалось, разрывается от боли. Я рывком расстегнул рубашку, чувствуя приступ удушья. Пуговицы посыпались на размокший суглинок. Пули визжали совсем рядом. Казалось, достаточно протянуть руку и поймаешь одну из них, как светлячка. Мимо меня проносилась смерть, заключённая в несколько грамм металла. Но не это было самое страшное, а то, что шла война со своими.
Испуганные птицы выпорхнули из кустов и скрылись в темноте. Споткнувшись, я упал и пополз к насосной станции. "Живым не дамся!" - пульсировало в голове. Открыв дверь станции, я буквально ввалился внутрь. Отдышавшись, плеснул в лицо холодной воды. Форма жгла обессиленное тело. Кровь гудела в висках. Я огляделся. Сквозь раму окна проникал лунный свет, проявляя затопленные вентиля и край ржавой ёмкости. Лунная рябь покрывала поверхность, делая отражение луны похожим на подводного обитателя, готового в любую минуту устроить облаву. И тишина, и шуршание травы, которая нашла себе место прямо на стене и загадочное небо - всё говорило о том, что обо мне позабыли. Я погрузил лицо в воду, чувствуя небывалое облегчение.
Рядом послышалось тяжёлое дыхание. "Золотов!". Он упал в воду, некоторое время приходил в себя, всматриваясь в темноту.
- Луков, отзовись!
- Да здесь, здесь я.
- Ты как, не ранен? - спросил он, озираясь в полумраке.
- Всё нормально, а ты?
Старший сержант скривился, потирая бок:
- Задело немного.
- Сволочи!
- Тебе не следовало убегать, а мне нельзя было тащить тебя за машиной Буданова и просвещать в тёмные дела РМО.
- Он не имел права стрелять, - вскипел я, сжимая исцарапанные грязные кулаки. - Его следует за это отправить в дисбат.
- Возможно, но только если мы придумаем правдивое объяснение тому, каким образом здесь оказались.
- Не знаю... Может, сказать, что это мы разгружали машину под угрозой жестокой расправы? Нам пришлось подчиниться и всё такое...
- Не пойдёт... Ты забыл про тех, кто реально занимался разгрузкой?
- Так! А ну выходите, ворюги! - крикнул кто-то из темноты.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
