Тут всё понятно: молодой идёт по своим карасёвским делам к своему корешу, который неизвестно как уже попал на хлебное местечко, а светить другана "ой, как неохота".
В библиотеке сидела и скучала дородная тетка из гражданского персонала. На мой скромный вопрос о книге Беляева гаркнула так, что стекла в иллюминаторах задрожали:
- Охренел, моряк, совсем! четыре книги было! четырееее!.. и ни одной не вернули! Марш отсюда! даже карточку читательскую заводить не буду. Сейчас учения... замполит все журналы в полевой клуб выгреб...
Я в ужасе выбежал за дверь. Несчастному Степану досталось за всех обеспеченцев разом. Таких цветастых эпитетов и красочных выражений наверняка даже старые мичмана с "железа" не слыхивали.
Матрос выбежал из библиотечной каюты с расширенными от страха глазами.
- Хрена ты меня в библиотеку сводил,- опомнился я,- сейчас еще у твоего музыканта от кого-нибудь отхватим.
- Да нет, он там вроде один сидит. Говорил, что какую-то звуковую газету клепает.
- Ну, веди - посмотрим.
Мы прошлись по закоулкам клуба, и где-то за сценой обнаружилась дверца с надписью "звукорежиссерская". Внутри обнаружился худосочный матрос в огромных очках, задумчиво ковырявшийся в чреве чудовищных размеров бобинного магнитофона.
- Шрайбикус! - заорал с порога Падайлист, - меня прислали кассет записать.
Матрос в очках подскочил с баночки и вылупился на нас, пытаясь разглядеть.
Интересно как его такого призвали вообще? Ладно, в армию? но на флот! да еще в разведку. Уму непостижимо, он же, как слепой гусь, ближе двух метров наверняка ни хрена не видит.
- Привет, - произнес вполголоса клубный матрос и с опаской уставился на меня.
- Не бойсь, не обижу. Я с первой роты, есть что послушать новенького? - успокоил я очкастого матроса.
В конце концов, я лично не вижу смысла как-то напрягать молодого карася и издеваться над ним. Ну и что, что в очках? Может он в музыке специалист неплохой. Шрайбикус, он же матрос Шалин, оказался офигительным специалистом в музыке. Он сразу же нацепил мне на голову огромные наушники модной фирмы "Радиотехника", начал щелкать пультами и водить какие-то фишки, подбавляя то басов, то высоких частот. В голову мне ворвался вихрь звуков - да так, что я потерялся в пространстве. Шрайбикус менял кассеты одну за другой, колдовал тумблерами. Он подобрал мне несколько песен из самых модных сейчас на берегу, сразу же записал их на кассету, которую я пообещал отдать. Потом похвастался несколькими новыми аранжировками и подборками, которые он делал еще на гражданке. Короче, знакомство с клубным матросом оказалось весьма нужным и полезным. Шрайбикус, не смотря на свой не боевой вид, моряком был очень общительным - мог говорить на любую тему, а особенно про музыку и популярных исполнителей, и сам весь кипел идеями. Он лично для полевого клуба записал музыкальную программу, которую сейчас успешно опробовал начальник клуба. В дальнейшем Шалин хотел запустить ежедневную звуковую трансляцию, передавать различные музыкальные композиции по просьбам военнослужащих, поздравления и тематические передачи. Степан, видя, что мы заговорились, забрал кассеты и ушёл. А мы еще два часа рассуждали об особенностях музыкальных новинок и жизни там на "берегу", дискотеках и девушках.
Под конец, распрощавшись с новым знакомым, я задал ему вопрос о том, как он все- таки ухитрился попасть в нашу часть, где отбор по здоровью наижесточайший.
- Да я таблицу выучил с буквами наизусть по рядам, - сознался матрос, - ну еще это, ну... у меня первый дан по каратэ.
- Чевооо?- удивился я. Первый дан у этого хлюпика?
- Первый дан, - повторил Шалин и, стоя возле стены, абсолютно не напрягаясь, поднял правую ногу выше головы и аккуратно включил свет. Ногой.
День прошёл в ничегонеделанье и поэтому был заполнен скукой. Ближе к ужину я уже совершенно измаялся. Перечитал все газеты в ленинской каюте, отгладил всю свою форму, перешил более аккуратно лычки старшего матроса. К вечеру пересчитал всё имущество, заполнил книги по учету и упаковал свой рюкзак для нового выхода. Вскоре после ужина вся наша группа была в сборе. Начали появляться моряки с других подразделений роты. Нас построили на центральной палубе, появился капитан-лейтенант в камуфлированной форме, громко поздоровался со всеми. Начали доводить боевой расчет и расчеты на погрузочные команды. Завтра весь разведпункт должен будет стронуться с места постоянной дислокации и переместиться, развернуться вместе со всеми службами и командными пунктами и снова приступить к работе.
В четыре утра началось. Закинув за спину автомат, я бегал с Зелёным по палубе казармы и таскал на выход ящики с имуществом группы. Забросив их в КАМАЗ, мы понеслись на склады, где уже работали остальные разведчики с группы. Грузились мы буквально пару часов, потом запрыгнули в автобус и помчались чёрт знает куда. От навалившейся внезапно усталости я заснул. Очнулся, когда автобус остановился. Мы приехали на площадку погрузки на территории военно-морской базы. Команды выгружаться не было, и я от скуки уставился в окошко. Снаружи уже светлело. В промозглой серости туманного осеннего утра постепенно вырисовывавшаяся картина впечатляла. Рядом с нами в строю стояло несколько грузовых автомобилей, вдалеке, у пирса, возвышались серые громадины кораблей. Наша колонна потихоньку двигалась. То одна грузовая машина пройдёт вперед, то вторая, то автобус продвинется на несколько метров. Изредка доносятся корабельные сирены и прерывистые автомобильные гудки. Мимо изредка пробегают погрузочные корабельные команды. Каплейт дремлет на переднем сиденье рядом с водителем. Рядом с ним сидит Федос с какими-то бумажками и всё что-то считает, с чем-то сверяется. Остальные разведчики или спят или бездумно пялятся в окно автобуса. Скукота.
К автобусу подбежал какой-то матрос и постучался в дверь. Командир вышел наружу, о чём-то переговорил с моряком и подал команду на выход. Группа построилась, еще раз перепроверились, взвалили на себя ящики и мешки, и, груженные как восточный караван, пошлёпали по территории береговой базы. Прошли сквозь клочья тумана, стопки ящиков и вышли к огромнейшему кораблю, борта которого были облеплены толстенными шлангами, канатами и несколькими трапами. Возле одного из трапов стояла дощатая будка, в которой, вместо матроса с "железа", восседал морской пехотинец, облаченный в черную ПШа и увешанный снаряжением. Вместо залихватского берета - на голове темно-синяя каска с белым якорем. Рядышком стоял второй, с автоматом наперевес и радиостанцией за спиной. Сопровождающий нас моряк подбежал к будке, отдал какие-то документы. Второй морпех что-то доложил по радиостанции наверх, и мы гуськом начали подниматься на борт, таща на спинах имущество. Забирались довольно долго, высота борта была приличная, наверное, с девятиэтажный дом. Наверху нас уже встретил прапорщик из морских пехотинцев, отдал честь Поповских, пересчитал группу еще раз и повел за собой. Разместились мы неплохо - в большой каюте, неизвестно для чего предназначавшейся. По всей видимости, спорт-кубрик для экипажа. В углу свалены спортивные маты, боксерская груша, у переборок - "шведская стенка" и турники. Сразу же по боевому расчёту выставили караул возле входа. Поповских ушёл, дав команду всем отдыхать и никуда не высовываться. Иллюминаторы были плотно закрыты светомаскировкой, усмотреть что-либо интересное нет никакой возможности. И что прикажете делать? Конечно же спать. Но не тут-то было. Так как с завтраком мы пролетели по полной программе, желудок начал срочно требовать какой-нибудь пищи. А тут еще к желудку присоединился старший матрос Зеленов, который начал предлагать открыть баночку тушенки или паштета с сухого пайка. Предложение, конечно, заманчивое, но и помимо сухомятки охота горячего чаю хлебнуть. В одном из баталёрных ящиков, рядом с группным магнитофоном и кассетами, в моем планшете для карт спрятан кипятильник, там же и банка с кофеем, сахар, карамельки и копченое сало.
На дальней стенке виднеется надпись - "220В" ответственный м-с Корякин". А это значит, что под надписью должна быть розетка. Воды во фляжках достаточно. Да плюс к этому - Федос достал где-то большую пластиковую канистру на двадцать литров, которую еще в казарме до краев залили из крана. Попытка не пытка, пробуем. Я расщелкнул зажимы ящика и тут же услышал гневную тираду замкомгруппы о том, что "без команды, какого хрена, проглоты". Я парировал, просто пообещав на долю старшины кружку горячего кофе с бутербродом. Саня сделал начальственный вид и, недолго ломаясь, согласился. Опасаясь, как бы еще кто из группы не проснулся и не захотел кофе или чаю, я вытащил кипятильник, набулькал воды в котелок и начал пробираться среди валяющихся на палубе тел к розетке. Чёрт! Вилка вошла в розетку только наполовину, а дальше входить не хотела. Не везет! Куда смотрит ответственный за розетку матрос Корякин?! Наверняка в эту розетку тоже какой-нибудь магнитофон подключают, когда занимаются, а как узнали, что будут посторонние гости, так и сломали её. Почему на кораблях всё не так как на берегу? Именно - не так! Тут до меня дошло. Вернее, вспомнилась экскурсия на противолодочный корабль. Как там матрос Арвид рассказывал про безопасность? Розетки всегда должны быть защищены от попадания воды, будь она даже в каюте. Я снова всунул вилку кипятильника и осторожно повернул её по часовой стрелке. В розетке щелкнуло и вилка вошла до основания. Ур-ра! Я быстренько кинул подковки кипятильника в котелок с водой. Тоненькая цепочка пузырьков со дна рванулась вверх. Зеленый в это время увлеченно пластовал сало и вскрывал банку с паштетом.
- Саня, - прошипел он в сторону Федоса, - паштет будешь?
-Чо за паштет?
- Ааа... "Соси... сочный",- запнулся почему-то Зелёный и тихонько хрюкнул от смеха
- Охерел что ли, Зелень! сам соси свой сочный, - начал ругаться Федосов, не оценивший шутку юмора.
- Саня, паштет называется "Сосисочный",- подал я голос от переборки, - это у Зелени одни сочные на уме...
Зеленов тихонько похрюкивал, сооружая бутерброды. Я засыпал кофе и сахар в котелок.
На запах кофе начали пробуждаться другие разведчики, пришлось выдать кипятильник и немного растворимого порошка. Попивая кофе из подкотельника и закусывая бутербродом с паштетом, я разлегся на надутом "Дожде", умостив голову на рюкзаке. Отлично проводим время. Интересно, где другие группы нашей роты и почему на этом огромном десантном корабле только мы. Как позже оказалось, на новое место временной дислокации все подразделения нашего пункта выводились различными способами. Несколько ушло автомобильными колоннами. Часть техники и личного состава переправляли на десантных кораблях и катерах. Причем переправляли так, что если бы кто к примеру отстал на переходе морем, попал в засаду на суше или под удар вражеской артиллерии, то это была лишь небольшая часть личного состава, а не все сразу. Позавтракав, я заснул. Проснулся, пошёл на пост возле входа. На верхней палубе в различных направлениях бегал различный военно-морской люд. Экипажные матросы появлялись словно из ниоткуда и также исчезали. Иногда пробегало несколько морских пехотинцев вооруженных до зубов. На часового у входа в каюту внимания никто не обращал. Вот, кстати, возле какого-то входа тоже кто-то с автоматом стоит и крутит по сторонам головой. Стальная палуба под ногами еле ощутимо вздрагивала. Где-то слышался рёв техники и ветерок доносил смрадное облачко выхлопных газов. Погрузка что ли еще идёт? Сколько же в себя эта махина вмещает народу и другого имущества.
Когда же мы закончим все эти погрузки и выйдем в море? Охота побороздить водные просторы на такой махине. Эх, еще бы сфотографироваться. Так, мечтая о всякой ерунде и глазея по сторонам, я отстоял свою вахту и сменился. Поповских так и не пришёл, зато прибежал какой-то главный корабельный старшина, отозвал с собой заместителя и куда-то его увел. Федос вернулся, забрал с собой двоих разведчиков и снова ушёл. Оказывается, нам показали место расположения близлежащего гальюна и инструктировали по передвижению по кораблю. Дожились! Теперь в гальюн ходить только по парам и время отводится не больше трех минут. Интересно, а кормить нас здесь будут тоже по парам, или мы уже и с довольствия сняты и будем потихоньку, как корабельные крыски, банки с сухпаем догрызать. Переуложив еще раз рюкзак и проверив запасы в ящиках, я откровенно заскучал: спать уже не хотелось, а безделье выматывало покруче перехода по сопкам. Хотя бы командир пришёл, дал карты маршрутов на задачу или пояснил, что будем делать в дальнейшем. С картой хоть какое-то занятие для мозгов есть. Зря я в библиотеке от тётки убежал. Может быть что-нибудь удалось бы с полок прихватить - я бы сейчас и "Волшебника Изумрудного Города" почитал или какой-нибудь сборник цитат Ленина.
От скуки попёрлись парой с Зелёным в гальюн. Не то что бы по нужде, а просто так -
развлечься, посмотреть на окрестности. Однако ничего интересного не узрели. Всё та же верхняя палуба, причал погрузки да бегающие взад-вперед матросы и морские пехотинцы. Теперь почему-то и "экипажные" бегали в касках, в спасательных жилетах и с автоматами за спиной. Куда-нибудь в сторону завернуть или подойти к планширу и посмотреть с борта так не удалось. Как только мы вышли с каюты, за нами в кильватер прицепился какой-то матрос морской пехотинец. Только мы направились к борту, сразу начал вопить:
-Эээ, носочники! а ну-ка, ну-ка - по маршруту рулями шевелите!..
Пришлось спуститься к гальюну по скользкому трапу. В гальюне, как и в казарме, пахло хлоркой, и стены радовали глаз обилием серой "шаровой" и черной краски.
- Прогулялись,- ворчал Зеленый, застегивая боковые пуговицы клёшей, - как на гауптвахте здесь.
- Угу, того и гляди сейчас в какую-нибудь команду по найтовке техники или погрузке попадём. Не разведчики, а какие-то караси "железячные", - выпустил и я порцию праведного гнева.
- Эээ, салажня, кончай дрочилы свои гонять! бегом в свою кандею! - заорал морской пехотинец.
Не надо было ему так выпендриваться. Когда он просунул голову внутрь и заглянул, Зелёный придавил ее входным люком, а я, прыжком очутившись перед ним, ударил в образовавшуюся щель рукой под дых и вдернул моряка внутрь. Зеленый в две секунды сорвал с него автомат, я вытащил у него штык-нож с пояса и приставил к шее.
- Кто это у нас такой борзый и наскипидаренный?! - грозно рыкнул я на морпеха.
- Мы тебе плохого не говорили и ножками не пинали, - продолжил Зелёный, держа автомат на весу. Тут же он его разобрал в несколько движений, также держа на весу. Пружина, затвор, газоотводная трубка со звоном покатились по палубе. Я отбросил в сторону штык-нож и отпихнул обалдевшего морпеха.
- Полууундрааа! - заорал матрос, кидаясь на палубу за штык-ножом. - Нападение!! - продолжал верещать он, схватив нож и перекатившись на спину.
- Отдыхай, идиот! - в один голос пожелали мы ему удачи и выпрыгнули на трап. Однако не успели. Мы уже были на палубе, как за нами из-за какого-то гальюнного закутка выскочила пара черных фигур в спасательных жилетах и кинулась в драку. Им надо было дальше выскакивать, а не торчать в тесном проходе и лупить в наши убегающие спины руками. Зеленый, развернувшись, одним мощным толчком отправил выскочившую парочку вниз по трапу, прямо на верещавшего про тревогу матроса, который уже высунулся из гальюна. Ко мне сбоку, со стороны палубы, подскочил еще какой-то морпех и начал заламывать правую руку назад. Я, расслабив руку, давая её выворачивать, телом вывернулся влево и со всей дури заехал ему локтём в ухо, чуть не расшибив локоть о каску. И тут же, выдернув правую с ослабевшего захвата, добавил ребром ладони в шею и сразу же - с ноги в грудь. Хотя и первых двух ударов хватило, а удар ногой смягчил хорошо надутый жилет.
- Принимайте, хули орёте! - заорал Зеленый и скинул моего противника к остальным.
По палубе к нам неслось еще двое в черном. Просто - как быки в атаку. Я отпрыгнул от намеченного мной противника и сзади со всей дури, как только мог, пробил ему лоу-кик вдогонку и дернул назад за воротник жилета. Противник Зеленого, бежавший чуть сзади, притормозил, резко развернулся, пытаясь бежать. Однако Зеленов успел поддеть его ногу и морячок шлепнулся на палубу. Этих двоих мы тоже сковырнули вниз по трапу, навстречу поднимавшимся.
- Палево, мичман идёт! - сообщил мне напарник, и мы в два прыжка подскочили к своей каюте и затарабанили. Габой, стоявший на посту, выглянул в смотровой иллюминатор и открыл люк.
- Фуу... ну сходили в гальюн,- начал возмущаться я. Рука, которую пытались вывернуть, все-таки чуть ныла.
-Да ладно, зато развеялись! - засмеялся Зеленов.- Как мы "сапогов" покатали по трапу, красотища!
- Чо там было? - поднялся со своей лежанки встревоженный Федос. Пришлось, немного сгустив краски, описать ситуацию, выставляя нас белыми и пушистыми, а морских пехотинцев с "борта" - оголтелыми пособниками империализма, недостойных звания комсомольцев и прочее, прочее.
Тут же в каюту застучали. Федос выглянул в смотровое.
- Ну вот, походу на разборки пришли местные. Вроде сами, без офицеров и мичманцов.
Запускать к нам в каюту никого нельзя было, и поэтому Саня решил выйти сам. А мы его одного не отпустили, помня драку с Гвоздём. Короче, вышли мы трое. Остальные разведчики притаились у комингса, готовые выскочить в любую секунду.
Морпехов с "борта" было трое. Один патрульный, сопровождавший нас, один - тот, кто выкручивал мне руку, с уже распухшим ухом, и один - здоровенный сержант, по всему виду толи казах, толи киргиз.
- Что за разборы на железе? кто старшой? - лениво процедил он сквозь зубы и непонятно на кого посмотрел - толи на меня, толи еще на кого.
- Я старшой! А своему салажонку скажи, чтоб не залупался на того, кого не знает,- также пренебрежительно ответил Федос...
- Я чо, залупался?! Да вы прихренели, носочники! Булки вялите в каюте, когда...- начал переходить на визг зашибленный нами патрульный.
- Эт не моряки с железа. - сказал третий с распухшим ухом. - Это кренделя с "Мёртвой бухты", я точно знаю...
Пришедшие на разборки морпехи замолчали и уставились на нас.
- Откуда вести? - сержант морпехов оглянулся на говорившего.
-Этот, - "распухшее ухо" показал пальцем на меня,- с нашей учебки у Камня в роте был. Его прямо от нас забирали. Я когда пришёл, его проверками мурыжыли - он, как баяли матросы с постоянного состава, на рукопашке валил всех без разбора, а потом с рюкзаком резиновым, набитым камнями, вечно гонял. Нам Хромов про него тож баял. Грит, один на сотню в водолазы попадает. Вот я его и запомнил.
Ни хрена себе!! Этот морпех, которого я озвездюлил, с моей родной "сапоговской" учебки! Хромов, Камень меня помнят - вот это дела!
Сержант хмыкнул:
- А, ну да, я-то думаю - как вдвоём пятерых повалили. Вы же орёте - морячки с "железа" наших выносят.
Федос сработал дипломатически:
- Короче, старшой, инцидент замяли, мои никого не трогали, твои про нас забыли. Надеюсь понял, что нас не видел и не знаешь - что, кто и откуда.
Федос вежливо козырнул, приложив ладонь к пилотке.
- Давай, землячок, не тужи, - подбодрил я неожиданно нашедшегося сослуживца.
В каюте Федосов долго выговаривал нам с Зеленым за нарушение режима секретности и передвижения на борту транспортно-морского средства. Однако, как я понял, выговаривал он так для красного словца, без особой злости, да и остальным разведчикам было ужас как интересно послушать, что творится за стальными переборками. Рассказ Федосова они сопровождали хохотом и одобрительными возгласами. По сказке Александр Палыча выходило, что мы вдвоем с Зелёным обоссали гальюн вместе с патрульным морпехом, потом отпинали мимоходом еще взвод "чёрноберетников". А на разборках, узнавший меня матрос, тут же кинулся стирать мне носки с криками "О, великий Брейк! твой портрет нарисован у нас в баталёрке! ты мой кумир!!" - короче, как в индийской песне "Джимми, Джимми ача ача". Слёзы, сопли, песни - "Извини, я тебя не узнал, ты мой брат!" и прочая лабуда. Как оказалось позже, наша стычка с морпехами принесла двум сторонам конфликта несомненную пользу. Наша группа должна была питаться с экипажного котла, плюс дополнительные порции мяса, масла, сгущенки и прочего. Питаться мы должны были в каюте и в столовой не показываться. А ответственным за доставку пищи в термосах с камбуза был наш Саня Федос. Он должен был просто прийти проконтролировать все порции, заливаемые и засыпаемые в бачки, взвесить на весах печенье, шоколад, конфеты, отсчитать банки сгущенки и расписаться в получении. Чтобы не светить разведчиков, в каюте, а потом на камбузе, Федосов договорился с морпеховским старшиной, им как раз и оказался тот здоровенный сержант-казах, о помощи в доставке продовольствия. Ну, а Палыч, жучара еще тот, каким-то образом подал расход личного состава на несколько человек больше. Как он сам потом пояснял, в целях сокрытия точного количества личного состава. Поэтому часть "левой пайки" без зазрения совести отдавал старшине морских пехотинцев. Взаимовыгодное сотрудничество было налажено. А уж когда морпехи узнали, что у нас есть магнитофон, так вообще стали "белыми и пушистыми". После обеда заглянул командир. Поинтересовался обстановкой сказал, что скоро выйдем в море и, обдав нас коньячным перегаром, скрылся. Хорошие учения - вот уже больше полдня валяемся на палубе и ни хрена не делаем. Замкомгруппы разрешил тихонько включить магнитофон. Дремлем, иногда выходим в гальюн - просто для того, чтобы посмотреть на море да на небо. Морпехи поменялись с нами кассетами. Слушаем теперь какое-то самодеятельное завывание под гитару записанное на плохонький микрофон.
Как вышли в море, никто и не заметил. Лишь только усилившаяся вибрация палубы и бортовая качка. Федос, выглянувший якобы по делам, объявил, что выходим куда-то там на траверс. Так до ужина и промаялись бездельем. Я все-таки вышел на палубу и, с молчаливого согласия сопровождавшего нас патрульного морского пехотинца, подошёл с Зелёным к борту и осмотрелся.
-Ахренеть! - восторженно высказался Зелёный, обомлевший от увиденной картины.
Наш "большой десантный" шёл в сопровождении нескольких кораблей поменьше, следовавших на значительном отдалении. Впереди виднелись огромнейшие силуэты противолодочников, подернутые белесой дымкой газовых выхлопов. Все в мельчайшей водяной взвеси, на которых играла тусклая радуга от лучей заходящего солнца. Облака низко висели над иссиня-черными волнами моря. Казалось, что белые барашки на горизонте задевают края. Сбоку, в нескольких милях от нас, ордер кораблей в походном строю, расцвеченный вымпелами. И вдалеке на берегу - сопки под шапкой облаков, сквозь которые пробиваются лучи восходящего солнца.
- Красота здесь наверху, - обронил сопровождавший нас морпех, - а внизу в твиндеках жопа полная, и десант в каютах, как сельди в бочки, литр воды в день на рыло.
- Что так, хреново? - с удивлением переспросил Зелёный.
- Не то слово! если с десантированием ходим, то капец. На погрузку даже какой-то процент смертных случаев запланирован. Офицер, который старший на аппарели стоит с флажками, он сразу в подвесной от парашюта и фал к лебедке наверху. Постоит пятнадцать минут в респираторе, его сразу же наверх, укол афина и отдыхать, а на его место следующего.
- Хрена себе! а укол-то афина зачем? он же, по-моему, в индивидуальной аптечке лежит? Антидот, предназначен при отравлении газами.
- Правильно! Попробуй выхлопными прямо в морду подышать - мало не покажется. Ладно, давайте до ветру и обратно на каюту. Сейчас наш взводник по этому борту с обходом пойдёт.
Да, все мои ранние детско-юношеские мечты о службе в морской пехоте, затянувшиеся дымкой реальной службы в разведке, теперь разлетелись в пух и прах. С моря об землю и в бой! Нет, это теперь не моё. Мне теперь нравится с моря об землю и в кусты. Героически, во славу военно-морского флота Союза, я как-нибудь лет через двести на молодой любовнице пьяный в стельку лучше погибну. Судя по всему, Зелёный думал о том же, что и я. Когда снова разлеглись на палубе в каюте, он тихо пробурчал:
- Блин, я так в морскую пехоту хотел - форма у них черная, красивая. В Отечественную "чёрными дьяволами" назывались. Все хотел в увольнении в ателье в берете и пэшухе сфотаться по карасёвке. А теперь думаю, что я за дурак? Лучше по сопкам носиться, чем на берег в плавающей железяке выбрасываться. Задохнёшься нахрен...
Я вспомнил про свою "клистирофобию" и меня передёрнуло.
Ночью мы грузились со всем имуществом на катер. Затаскивали ящики и мешки сто раз перепроверялись и считались. Через час уже разгружались на каком то полудостроенном невзрачном бетонном пирсе. Технику должны были выгрузить в другом районе, пригодном для разгрузки. После чего автомобильная колонна должна своим ходом прийти к месту временной дислокации. Мы пешком вышли с территории полузаброшенной базы и в ночь потопали по просёлочной дороге. Шли недолго - минут пятнадцать. Вышли на перекресток грунтовых дорог, погрузились на ожидающий нас грузовик и проехали еще несколько километров. Выгрузились в кромешной темноте посреди скромной и уютной небольшой поляны. В темноте там и сям виднелись грузовые машины и силуэты палаток. На соседнем холме торчали мачты антенн. Федосов куда-то умчался вместе с Поповских. Потом прибежал, взял четверых разведчиков и опять убежал. Наши вернулись, нагруженные одним большим свёртком, кольями и верёвками. Нам оказывается выдали палатку и теперь предстояло её установить. Промаялись минут сорок, пока установили. Потом оказалось, что недополучили на палатку окна. Федосов ушёл разбираться, прихватив меня с собой. Пока Саня лаялся с каким-то мичманом из вещевой службы, я, бродя между автомобильными кунгами и палатками, спёр большую, но вполне подъёмную катушку силового электрического кабеля и, пользуясь заминкой с окнами, быстренько отволок её к расположению группы. Пока я занимался с катушкой, уже приперся Федосов, яростно материвший меня во все корки и тащивший на горбу большой фанерный ящик.
-Брейк, стармос, я тебя накажу собака, - пыхтел Палыч.
- Аа... так ты спер кабель? А там инженеры орут друг на друга, что кабель дома на складе оставили, а на хрена он нам нужен?..
- Палыч, ты пока стекла получал, я по округе прошвырнулся. От нас буквально рядом наши "баллоны" стоят и ремонтники с обеспеченцами, а у них, послушай-ка, не слышишь ничего тарахтящего?
- Аа... да у них же движок есть, они свет на ЦБУ дают и на кунги штабные...
- Правильно мыслишь, нам осталось только плафоны найти. Лампочки, если помнишь, я десять штук новых с баталёрки в ящики положил, а ты еще орал нахрена я их запихиваю.
- Ну, так, если назвался груздем, так и вали свет искать - Данко, ёптыть, пламенное сердце.
- Короче, ставишь задачу?
- Ага, давай! Может, действительно, что-то и сообразишь. Нашему каплейту свет по любому нужен будет - карты рисовать, оперативное дело оформлять...
Мы еще немного переговорили. Обсудили, как устроить персональную каюту командиру. Решили завесить угол плащ-палатками. Да и неплохо было бы найти машины с имуществом КЭЧ, куда загружали различные столы и стулья и походные одноярусные шконки. На поиски машины отправили Зеленова и "Киева". Я поплелся искать электричество. Движок я нашёл довольно быстро, ориентируясь на шум и тарахтение. Однако, как оказалось, пришёл зря. Возле здоровенного дизельного агрегата на колёсах толпилась куча технического люда и пара матросов в промасленных робах. Все яростно ругались между собой, давая попутных пинков мотористам.
- И чтобы не одна бляядь свои сопли сюда не кидала!! - слышался рёв разведпунктовского помпотеха, шкафоподобного усатого капитана третьего ранга. - Здесь пост выставить! Моряка, бляя! с ружьем, бляяя!! Вы, маслопупы грёбаные, не дай бог хоть один скачок будет - всех урою! вы у меня перед сходом на берег мотористами на мотоботах с морпехами в Камрань пойдёте!..
Ясно, меня тут еще не хватало. Да еще с украденным кабелем. Придётся уйти не солоно хлебавшим и не сладко чай пившим. Поплёлся обратно, на ходу придумывая отговорки для Федосова. На хрена я тогда этот кабель тащил? Навстречу мне попался матрос с катушкой полевого кабеля и телефоном через плечо.
- Я сделан из такого веществааа, из двух неразрешимых столкновений, из ярких красок полных торжествааааа и черных подозрительныыых самнениййй, - напевал себе под нос моряк, ловко разматывая кабель...
- Скиба, ты что ли? - узнал я связиста.
- Оо, здарова! - обрадовался мой недавний знакомец.- Прибыли уже? А меня Масел отправил полевку кинуть от коммутатора на технарей. Линейщики, будь они неладны, вечно тупят. Что - как добрались? - Скиба присел на пригорок, явно намереваясь передохнуть и посудачить.
- Да нормально. Как короли, морем шли. Тут неподалеку высадились без техники.
- Блин, а мы колонной сперва на пароме. Потом еще так колесили, пыль глотали... Чего здесь бегаешь - на фишку что ли отрядили?
- Да нет, электричества хотел надыбать, кабель есть. Да только вон возле движка помпотех всех строит, орёт благим матом. Хрен подберешься, да из электриков никого не знаю. Так что обломился по полной.
- Кабель говоришь? А сколько у вас?
- Да катушка примерно такая, - я развел руками, показывая размер катушки.
- Ха! Ну, если поделитесь, то с электричеством Масел порешает на раз-два отставить.
-Он чего - с помпотехом или электриками дружит?
- На хрена в Тулу со своим самоваром и прокисшими пряниками, - улыбнулся Скиба, - мы сами себе с усами. Пойдём, щас полевку докину, подцеплюсь, со старшинкой нашим переговоришь.
Я помог матросу дотащить полевой кабель до палатки техников. Связист снял с себя телефон. Установил его на раздвижной столик, подсоединил контакты, крутанул ручку вызова.
Действительно, связисты, а в особенности радисты, оказались сами себе с усами. В радиостанции, начальником которой был мой земляк Николай Сергеевич, было две машины. Одна - сама радиостанция, напичканная различной аппаратурой, а вторая машина называлась "силовая установка" и предназначалась для выработки электричества. Электрическая машина в экипаже Маслова работала как часики без всяких перебоев и скачков напряжения.
Сергеич выслушал меня, покрутил головой:
- Тока шобы ни один моряк ни слухом ни духом. Кабель маскируйте дюже хорошо, мне еще не хватало, шоб помпотех али начальник связи засекли. Давай, ташшы катушку. Плафонов нету, а патроны под лампочки есть - сами там себе абажуры склепаете с газеток. Ну, давай шустренько...
Я помчался за катушкой с кабелем. Навстречу мне попались, убегающие непонятно от кого, Зелёный и "Киев", тащившие в руках длинные трубы.
Разведчики узнали мой голос, оглянулись по сторонам и остановились.
- Брейк, ты что ли? - боялся ошибиться в темноте Зелёный.
- Ага, я! Чего прёте, хулиганы?
- Да столы, кровати, пирамиду получили. Смотрим, печки стоят в палатке, под склад переделанной, саму печку вытащили через полог, за трубами пошли, а там уже вахту выставили. Матрос орать дурниной начал, кипеж поднялся. А ты там как - "Свету" нашёл?
- Щас приведу,- пообещал я и побежал за катушкой.
Кабеля вполне хватило и на связистов, и на прокладку линии от силовых установок до нашей палатки. Сам Маслов прикрутил мне на один из кусков кабеля несколько патронов, сделал розетку и вилку. Кабель запитали на силовую электростанцию, потом я долго и упорно маскировал его, прикапывая и засыпая листьями. В палатке разводку сети нам сделал Скиба. Прикрутил розетку на дощечку на столбе и с моей помощью протянул под потолком кабель с лампочными патронами.
- Ну, а сейчас у вас будет свет, - громко возвестил он и умчался.
Через пару минут лампочки ярко вспыхнули.
-Ур-ра! - вполголоса заорали наши разведчики.- "Света" пришла!
Вот, если бы не было электрического освещения, упали бы на кое-как расставленные походные шконки среди ящиков и заснули. А теперь видно, что бардака в нашей палатке хоть отбавляй. Пришлось заниматься наведением порядка. Вместо дощатой палубы -
пожелтевшая трава, которую Федосов задумал привести в вид добропорядочного паркового газона. Шконки расставляем по линеечке. "Каюту" каплейта аккуратно занавешиваем плащ-палатками. Устанавливаем туда стол, стул, койку. Над лампочкой сооружаем самодельный абажур. Не было печали, теперь еще одна головная боль - печка. Установить-то установили, а дрова откуда? Соответственно, инициатива на флоте любит инициатора. Так что товарищи, притащившие печку, вперёд - на заготовку дров! А Федосов совсем с ума сошёл: если есть печка, то должен быть истопник и средства пожаротушения и инструкция истопнику. Габой со Смирновым идут на задачу по добыче чего-нибудь пожаротушащего, я за столом сижу и со слов Федосова пишу инструкцию матроса-истопника. Когда же мы спать-то ляжем? Александр Палыч никак не уймется. Рихтман с Уткиным притаскивают откуда-то несколько досок и полную плащ-палатку песка. Сооружают в углу макет местности. Интересно, а где нормально сколоченный ящик из ротной матбазы? Наверняка, какая-нибудь ушлая группа из старшаков прихватила. Оказалось, со склада хозяйственного имущества притащили оружейную пирамиду и её тоже устанавливают. Замкомгруппы цепляет внутрь заранее припасенную опись и навешивает замок. Сдаем оружие, которое все время таскали за спиной. Надо Федосову по голове дать, чтобы он вырубился и не развивал такой кипуче-злоебучей деятельности. Наверняка, если бы нашёл досок, то устлал бы ими палубу, которую бы мы потом с остервенением драили. Эту мысль я от небольшого своего ума высказал вслух.
- Доскиии!! - чуть не завизжал Саня. - Тринадцатый КАМАЗ! водила Симоненко нашего призывааа!..
Федосов побегал по палатке и убежал снова в ночь, вытащив откуда-то из ящиков белую пластиковую фляжку.
- У меня еще две таких от лётчиков, - похвастался он мне, пряча фляжку на груди.
Короче до рассвета мы спать так и не легли. А с утра появился с кучей листов-карт подмышкой наш каплейт. Зашёл в палатку и остолбенел:
- Федосов, это точно наша палатка?
- Точно так, товарищ каплейт! - бодро отрапортовал старшина.
Ну да, в ночи, когда ставили, было ни хрена не видно. Царил сущий хаос и неразбериха. Сейчас в палатке настланы дощатые сосновые полы, уже надраенные и блестящие в утреннем свете. В углу аккуратным штабелем сложены ящики с имуществом. Стоит пирамида, закрытая на замок. Походные одноярусные койки по линеечке в строю выровнены. Самодельная полка с шеренгой котелков. Печка посреди палатки тихонько потрескивает и распространяет уютное тепло. Рядом ящик с песком, лопата и красный огнетушитель ( не заправленный, но кто об этом знает?). Капитанская каюта обставлена, как положено. Даже на шконке имеется матрас, подушка и одеяло. Все аккуратно заправлено. И, в довершении всего этого великолепия, тихо разговаривает радио на группном магнитофоне. А на столе стоит кружка для каплейта, полная горячего кофе, и на подкотельнике пара бутербродов с паштетом и салом. Вообще-то бутерброды и кофе я готовил для себя, ибо до безумия устал, заполняя ровным почерком всякие бумажки для замкомгруппы. Но раз уж зашёл командир и обратил внимание, то конечно же, товарищ капитан-лейтенант, это для вас!
Поповских с яростным удовольствием сжевал бутерброды. Выпил кружку кофе и довольно потянулся. В палатке, кроме меня и Федосова, никого не было. Остальные еще при подходе командира, услышав сигнал с фишки, ринулись наружу копать различные дорожки и окапывать палатки.
Поповских присел возле печки, достал из кармана кителя пачку сигарет и начал потрошить её. Пачка оказалась пуста.
- Так, моряки, минут через пятнадцать кэп начнёт обход расположений... Что вам еще сказать?..
Мы с Федосом пожали плечами.
- Правильно, а сказать вам и не хрен! даже свет откуда-то притащили. После обхода мне разрешили отдыхать, я ночью на ЦБУ дежурил. Брейк, клеишь карту, делаешь все надписи, образец у меня в тетрадке есть. Карандаши, клей... ээ... черт, не помню...
- У нас все в ящиках есть, - скромно потупив глазки, напомнил я...
- А, ну да, ты же прирождённый штабной! - хохотнул Поповских - Я, как лягу спать, мальчишек тоже ложите - пусть выспятся! Нас пока до вечера трогать не будут ни в какие команды, ни на охрану. Еще не все подразделения сосредоточились - в карауле пока вторая рота стоит. Фишку выставьте и организуйте связь в дежурном приёме с ЦБУ, таблицы у связистов уже заложены. Шмотье мое где?
- В вашей каюте, товарищ каплейт.
-Ясно. Надо в камуфляж переодеваться, а то в этой тужурке, как идиот. Кстати, Саша, группу тоже в комбинезоны переодевай. Ч-чёрт, курить охота. Табак есть, а трубку дома забыл.
- Найти сигарет, товарищ каплейт? - переспросил Саня.
- Да к дьяволу эти сигареты! я на учениях трубку курю и бородёнку отращиваю. Табака трубочного взял, а трубку потерял наверно где-то с этими переездами. Всё, давайте по плану.
- Есть! - козырнул заместитель
Вскоре появился со свитой "кэп". Мы с Федосовым благополучно присоединились к другим разведчикам, усиленно имитирующим бурную деятельность по трассировке дорожек.
- Аааа! - раздался из палатки рык каперанга.- Аа, бляя!! ну почему Поповских! ну вот почему, а?! Начальник штаба, да какого же хера, а?!!
- Пипец, - пробормотал резко побледневший Саня,- за что, мля, ну мы же, мы же...
Федос стал какой-то весь маленький и жалкий. Мне тоже стало не по себе, группа всю ночь не спала, обустраивала свой быт, старались и тут такое. Все разведчики недоумённо переглядывались между собой.
- Замкомгруппы ко мне! - раздался рык "кэпа".
Федосов резко сжал скулы, застегнул верхнюю пуговицу комбеза, пряча тельняшку, поправил на голове пилотку и прямой, словно палка, чуть ли не строевым шагом вошёл в палатку. Послышался его ровный, словно металлический, голос. Я заметил, что если Саня волнуется или переживает, у него голос не дрожит и не срывается, он как бы отчуждается от обстановки. Саня представился командиру пункта, ответил на какой-то несложный вопрос.
- Аааа!! - снова заорал кэп.- Ты слышишь, начальник штаба?! Заместитель командира группы у капитан-лейтенанта Поповских - старшина срочной службы! Срочнооой!! и это пиздец на мои седые яйца!!! Почему, аааа??! Ну почему?!!
Плохо дело. За что Сашку-то песочат, ведь не за что по сути дела. Федос, как ошпаренный, выбежал из палатки с круглыми глазами. За ним выскочил Поповских. Как ни странно, с улыбкой до ушей и показывающий нам большой палец.
И тут мы услышали сочные рубленные фразы "кэпа" целиком:
- Срочник! Видишь, ЭНША?! Мальчишка-срочник! и посмотри - везде порядок! палуба надраена, все по линеечке, свет, бля, даже свет у группера, капитан-лейтенанта, есть!! и меня абсолютно не ипёт откуда они запитались!! Помпотех, группа Поповских от дизеля запитана?!
- Никак нет! - рявкнул усач-каптри. - Разводку на палатки рот и групп еще не делали! я разберусь и...
- Иди ты в жопу, помпотех! я тебе, как коммунист коммунисту, говорю - иди в жопу!! не вздумай эту группу тронуть!!! Я, бля, те говорю - нахер им твой дизель не нужен!! ЭНША, может ну тебя на хер?!! Вместе с помпотехом! Вон, бля, возьмём каплейта да его пацаненка-замка, они тебе в штабе и порядок наведут, и палубу с песочком и мылом надрают, и мой кунг командирский, наконец-то, электричеством обеспечат!! Вишь у него - и каюта своя есть, где с секреткой поработать, пирамида, бля, пирамидаааа закрыта-опечатана!.. Печка, бля! С дровами!! И огнетушитель, и инструкция, епть!!! Инструкция истопнику!!! И написано-то как ровненько! а у тебя, бля, не ЦБУ, а конюшня Первой конной!.. Где рабочие места? где места отдыха? где свет?! Почемууу, бля?!!
Услышав этот поток матов и криков, я словно под теплый весенний немокрый дождик попал. Блин, вот он для чего все орал "Почему?". Не в наш адрес-то оказывается. Поповских откровенно улыбался. Федосов стоял, словно током ушибленный. Ясно, почему "кэп" выгнал младших по воинскому званию. Чтобы не слушали, как он разносит своих заместителей. Субординация, так сказать. Хотя и орет, наверное, специально так громко для нас! Поощрительный рёв командира.
После визита каперанга группа улеглась досыпать положенное. Связисты со своими станциями расположились на улице возле входа, неся попеременно дежурство, заодно исполняя роль фишки. Смирнов оказывается уже знал о проблеме нашего каплейта с курительной трубкой и обещал вырезать - он вроде в этом деле специалист. Федос его даже отпустил поискать подходящую сухую деревяшку. Мне же предстояло склеить карту и нанести все надписи. Ну что же, чем быстрее склею и нарисую, тем быстрее засну.
Тщательно протер стол, высушил его, потом застелил его чистой плащ-палаткой, достал из ящика канцелярские принадлежности. Ну что же, приступим. Сперва надо обрезать карту для склейки. Как говорит мой батя - "как учили в автошколе". Обрезаем и склеиваем - слева направо, сверху вниз. Так, чтобы карандаш, когда идёт по карте, не встречал препятствий в виде склеек. Так, теперь аккуратно, по координатную сетку, обрезаем все края. Так, понимаю, что эта карта пойдёт для документов, которые будут храниться в штабе в специальной папочке "оперативное дело". На карту, с которой пойдёт командир группы на задачу, и на те карты, которые выдадут головному дозору и связистам, вообще ничего наносить нельзя. Вдруг в непредвиденной ситуации карта попадёт в руки какому-нибудь врагу и он всё по ней поймёт. Что тут написано в тетради командира? Ага! Вот - "Решение командира группы ?", "Начата окончена", "Утверждаю", масштаб, таблицы связи, таблица условных обозначений и прочее. Ну, пока карта сохнет, можно приготовить тушь и перья. Всё это я заблаговременно еще в казарменной баталёрке укладывал в ящик. Вот он пузырёк, вот коробок с перьями, вот карандаш, приспособленный под перьедержатель. Пока карта сохла, я "расписал" перья и подобрал их по ширине. Потом расчертил с помощью офицерской линейки и простого карандаша карту для надписей в масштабах и аккуратно, мазок за мазком, принялся наносить надписи. Ай да красота! Если у нашего каплейта палатка лучшая, надо ему и карту сделать так, чтобы начальник штаба от зависти лопнул. Изредка заглядывал Славик Смирнов - то шомпол от автомата зачем-то на печке накаливает, то лезвие для бритья ищет. Парень тоже в процессе изготовления командирской трубки. Он даже похвастался, что нашёл какую-то особенную деревяшку и сейчас с неё сбацает что-то совершенно умопомрачительное.
С фишки заглянул в палатку Никита Уткин.
- Шухер! комсомолец с агитатором прутся, газеты тащут. Я их не запускаю - не положено и капец! если начнут залупаться, замка свистни.
- Ага, спасибо, - перепугался я . Вдруг увидят, что секретную карту командиру группы рисует какой-то старший матрос. Хотя мне и сообщили, что на меня пришёл какой-то допуск, мало ли что - вдруг еще нашему особисту наговорят, а тот припрётся с проверкой.
На улице слышался раздражённый голос нашего "комсомольского вожака"-агитатора. Я бочком выполз из палатки, сделав сонный вид и спустив верх комбеза до пояса.
Ну, а что? Спал матрос, услышал вопли, вот и вылез разбуженный.
- Я говорю - нам надо осмотреть ваше расположение, посмотреть, как устроен быт! Про вашу группу командир пункта рассказывал. Побеседовать с моряками, рассказать о ходе учений, о международной обстановке, раздать прессу, - напирал на Уткина "комсомолец".
- Нет, не пущу, товарищ старший лейтенант! группа на подготовке. Вход разрешён только командиру части, начальнику штаба и оперативному офицеру.
- Я ваш штатный заместитель командира роты и по подчиненности ты обязан...
-Я связист с роты связи, приданный группе капитан-лейтенанта Поповских, вход разрешён только... - монотонно бубнил Уткин, загородив вход в палатку.
- Товарищ старший лейтенант, давайте я прессу получу?! и методичку для агитирования, как штатный агитатор, - вклинился я, деланно позёвывая...
- Да, придётся с Поповских беседу провести по поводу воспитанности и выполнения служебных обязанностей, - возмутился старлей.
Потом, махнув рукой, и, не по "комсомольски" выматерившись про разведенную секретную чушь, выдал мне стопку газет и тоненькую методичку. Я расписался в ведомости. Проводил взглядом удалявшегося работника "пера и топора". Немного посудачил со связистами, узнал, кто на связи, попросил передать привет по радио "центровой станции", заценил деревянную трубку, которую Смирнов уже полировал обыкновенным кожаным матросским ремнем, ушёл обратно рисовать. Справился довольно быстро. Начертил тушью таблицы, стёр аккуратно ластиком линии от простого карандаша. И тут, ползая над картой, я понял, что знаю эту местность. Вот она - эта полянка, где я с группой минёров обнаружил позиции развёртывавшейся ракетной батареи. Вот где-то здесь, чуть за обрезом, должны находиться позиции укреплённого берегового пункта управления, на который совершали диверсии и с моря, и с суши. Вот эти грунтовые дороги, которые мы перебегали. Где-то здесь встретились с разведгруппой десантников.
А ведь хитёр-то наш каплейт! Если нам предстоит, судя по карте, работать в этом районе, то один из матросов пары головного дозора уже видел эту местность и прошёл ножками. Далеко наперёд думал капитан. Как оказалось, далеко наперёд думал не один только Поповских. Всё осмысление проходивших в ту далёкую пору учений начало приходить мне намного позже, уже в офицерских должностях. Руководители учений подкидывали командованию разведывательного пункта одни вводные за другой, заставляя распылять силы и средства и задействовать как можно больше разведывательных органов. И уже на второй фазе учений, когда весь пункт переместился, задействована была основная часть разведчиков и боеспособных групп. Когда уже учения будут подходить к концу и группы, выполнившие свою боевую задачу, будут находиться в стадии возвращения и эвакуации, на отдыхе и сворачивании пункта временной дислокации в готовности вернутся в родные казармы, руководство подкинет последнюю задачу. Задачу эту по силам будет выполнить хорошо подготовленной, оснащенной группе полного штатного состава. Причём разведчики должны быть хорошо отдохнувшими, способными несколько суток подряд вести изматывающий поиск. Эта задача достанется как раз нашей группе. Может тогда наше руководство просчиталось, что отправляло на ранние задачи хорошо подготовленных минёров и группы разведчиков более старшего призыва. Может быть всё-таки "кэп" имел виды на группу каплейта Поповских. А может быть просто начальник штаба и начальник оперативно- разведывательного отделения ошиблись в своих расчётах и не оставили никакого резерва, кроме группы молодых разведчиков только прошедших боевое слаживание и ни разу не участвовавших в таких масштабных учениях. Окажется, нет - ни наше, ни флотское руководство тогда не просчиталось. Про эту внезапную задачу и догадывались, и вычислили её путём каких-то своих хитрых штабных тактических расчетов. И все это дело провернул наш капитан. По каким-то данным, по тем задачам, которые выполняли реально действующие группы, по общей оперативно-тактической обстановке, по ранее доведенному плану учений, он сумел вычленить крохи той нужной информации, которую тщательно обдумал. И в результате раздумий и тщательного анализа пришел к выводу, что подкинут именно такую задачу. Поповских сумел убедить командование, что для этой задачи подходит его группа. Смог разъяснить свои выводы. Каперанг был мужик тёртый и разведчик опытный, но и командир к тому же. Вот и оставил группу Поповских на "закуску". Однако и самого каплейта он поставил в такое положение, что хоть волком вой. Будет задача, выводы твои, капитан, подтвердятся - так вперёд. Работай! А если нет, то проработаешь все учения на подхвате. Сам виноват - нечего было выё... ээ... мудрствовать, разведчик-аналитик ты наш доморощенный. Но пока то мне неведомо. И всё же ловко наш каплейт просчитал все варианты заранее. Офицер был уверен не в наших силах, а в себе - в том, что он сможет подготовить именно "свою" группу и заточить её под своё видение ситуации. Но это так лирическое отступление, а пока я, отойдя на полметра от стола, любовался на карту и был безумно горд собой. Из-за плащ-палатки командирской каюты в одних шортах и тельнике вышёл Поповских.
- Эндрю Ультрамонтан, нарисовал? - как-то непонятно обратился он ко мне.
- Эээ... так точно, тщщ каплейт, - в недоумении ответил я, гадая, что бы это значило.
-Ухх, мля, в лучших традициях штабной культуры и тактической графики, - восхитился командир, - давай, ко мне в каюту. Я там на стол выложил пакет с кофеем молотым, турку, сахар - вскипяти мне водицы на побриться! Заодно кофия завари. Могёшь?
- Точно так! дома варил в медной джезве.
- От оно и хорошо, а я наверно-то шкиперскую бороденку отращу, - почесал он начинавший зарастать рыжей щетиной подбородок, - кто был, пока я дрых?
- Связюки "комсомольца" не пустили, он с газетами рвался...
-А и не хрен тут ошиваться.
Я принес пакет с бритвенными принадлежностями и зеркалом, маленькую медную турку и кофе. Интересно, как отнесется капитан-лейтенант к тому, что я воду буду кипятить самодельным кипятильником из подковок.
- Тащщ каплейт, на печке вода наверно будет... эээ... долго закипать...
- Ну, так кипятильником своим кипяти, на мозги мне не капай, - ответил Поповских, разбирая бритвенные принадлежности, доставая помазок и стаканчик для мыльной пены.
Вот дела! Оказывается, знает про кипятильник. Интересно, откуда?.. Вода вскипела. Я отлил кипятка в специальный стаканчик и сполоснул турку. Насыпал сперва на дно горку молотого кофе, потом сахара и поставил на печку. Капитан-лейтенант, приготовляя мыльный раствор, с интересом наблюдал за моими манипуляциями. Я же начал потихоньку трясти турку, ожидая, когда начнет плавиться сахар и смешиваться с молотым кофе. Сахар запузырился и начал приобретать коричневый оттенок и смешиваться с кофеем. Вместо кипятка я залил холодную воду и снова стал ждать. Вода вскипела и запузырилась по краям кофейной шапки. Я резко убрал турку с печки, подождал, когда осядет пена, и повторил свои манипуляции ровно три раза. По палатке поплыл непереносимо вкусный свежесваренный кофейный аромат.
- Ишь ты, - восхитился, скребя шею и осторожно выбривая место в районе подбородка, каплейт, - в первый раз вижу, чтобы так варили. Запах хороший, вкусно должно быть?
- Точно так, тащ каплейт, - я сглотнул слюну и, аккуратно стараясь, чтобы не попадались размолотые зерна, перелил кофе в кружку. Аромат стал еще более пьянящим. Кофе получился темно-коричневый со светло-бежевой пенкой.
Каплейт добрился, оставив на бороде и бакенбардах поросль рыжей щетины. Плеснув одеколоном на ладони и растерев лицо, Поповских довольно крякнул и вытер полотенцем шею.
- Давай кофе! Ух и запах... Да не смотри так жалобно, как срущий песик. Себе тоже можешь одну турку - но не больше! - сварить... Эх, щас бы...
- Тащ каплейт, ваша трубка, - тут же появился как из ниоткуда Смирнов. Вот гад! про кофе унюхал и теперь тоже наверняка захочет ко мне присоединиться.
- Ох ты! откуда такая прелесть? - восхитился каплейт, беря в руки трубку, осматривая её и даже принюхиваясь.- Из вишни что ли?
- Так точно! на ПХДэ, на камбузе полевом несколько чурок было сухих, я одну взял, с неё вырезал.
- Хех, ну давай в мою каюту! табачок на столе лежит, давай, набивай! знаешь как?
- Да у меня отец трубку курил...
- Ну, давай, услужил... От моего имени тебе одно ненаказание, - схохмил Поповских и отхлебнул кофе.
-Ууу... Эндрю, тебе тоже одно ненаказание! и связисту кофе не забудь налить, - отхватил и я кусочек командирского благоволия.
Вскоре мы со Славой осторожными глотками, сидя у входа, смаковали обжигающий кофе и исподтишка наблюдали за каплейтом. Поповских - со своими зализанными назад волосами, бритым затылком и висками, с куцей рыжей бородёнкой, в одной тельняшке и шортах, попыхивающий трубкой, попивающий кофе и одновременно читающий газету, -
был похож на какого-нибудь торгового английского капитана прошлого столетия. Вскоре капитан переоделся в камуфляж, повесил на бок командирский планшет, засунул в него аккуратно свёрнутую по всем правилам карту, убыл на ЦБУ. Мы со Смирновым бухнулись на шконки досыпать. Мне почему-то снился Зелёный, ворующий капитанский кофе и жующий его в сухомятку. Так я и спал, проснувшись ближе к вечеру и пропустив обед. Хорошо, что пайки мы получали так же, как и на корабле, в термосах и обедали в расположении группы. На меня и на связиста оставили котелок с борщом, котелок с макаронами по-флотски, несколько кусков хлеба и фляжку с компотом. Благодаря печке ничего не остыло и мы поэтому с аппетитом пообедали. Пока каплейта не было, я в его же турке из его же кофе сварил еще одну порцию, которую мы разделили со Славой. В палатке, кроме мирно дремлющего возле печки "Киева", никого не было. Очнулся он только на запах кофе, поводил носом, что-то хрюкнул, подкинув в печку дровишек из ящика, с хрустом потянулся.
- Где остальная братва? - начал я расспрос проснувшегося разведчика.
- Да четверо со связистом в секрет на берег с Федосом убыли, остальных на рабочку куда-то загнали - какое-то место для заслушивания делать. Ты, кстати, за старшего. Наш Поп сегодня опять с вэдээсниками работает.
- Что - задача появилась?
- Да по нам молчок. Вторая рота сейчас до хрена выставляет, всех, кто вернулся подтянули, мичманцы и старшины за командиров. У них тут уже купола привезенные. Колонна еще одна пришла - по ходу парашютным кинут, а мы, мля, то на рабочку, то на секреты.
В палатке хорошо - тепло, светло и магнитофон играет. А всё-таки на задачу в составе группы уж очень охота. Неужто эти грандиознейшие учения мы просидим как вспомогательное подразделение. Будем охранять, обеспечивать вывод и работать на всех подряд. Обидно как-то. Зря нас что ли гоняли и готовили. Хотя мне нет смысла обижаться: я уже с минерами успешно сходил, да и наши на выводе на вертолётах поработали, но всё равно это не то. Зачем я тогда подписывал карту для нашего командира группы, он ведь на ней что-то потом наносил. Мы ведь с Федосовым заполняли какие-то списки, черкали какие-то графики. Все зря выходит? Вот в такой неспешной обстановке мы и провели четыре дня. С утра бегали вокруг расположения временного лагеря. Тренировались в стрелковых тренировках. Я с Зеленовым попеременно ходил старшим в секреты. Вторая рота, говорят, вся успешно десантировалась и начала работать против войск военного округа, участвующего в учениях. В один из таких дней во временный лагерь прибыли какие-то интересные моряки не из нашей части. Достали какие-то ящики, поставили себе отдельную палатку и огородились колючкой. Кто такие? Да и хрен с ними, на том бы любопытство и угасло - происходило много вещей поинтересней. Однако вечером на инструктаже прибрежных секретов, от заступающего дежурным старлея, я узнал, что с моей подгруппой в секрет заступает несколько вновь прибывших незнакомцев. На развод они пришли в черных робах без знаков различия, без оружия, но с огромными брезентовыми рюкзаками за спиной. Тоже какие-нибудь водолазы-минёры, наверно от нашего раздолбанного пирса в море пойдут. Достанут из рюкзаков какую-нибудь чудо-технику да как помчатся по волнам, пугая касаток и ПДССников из ОВРы. Хотя, какие они минеры. Ни ростом, ни статью не вышли. Наши-то вон какие лоси здоровенные и рюкзачищи таскают килограмм под пятьдесят весом. Эти же уж больно какие-то хлипенькие. До пирса они с нами так и не смогли дойти самостоятельно. Рухнули на дорогу, тяжело дыша и высунув языки.
- Старшой, - запричитал один из "гостей",- ну подождите, а! вишь идти невмоготу уже, будь человеком-то.
-Слышь, как там тебя по званию? под робой не видно...
-Лейтенант Фомин Алексей.
Ого, чуть не нахамил офицеру! А по виду и не скажешь - от наших моряков по возрасту недалеко ушёл.
- Товарищ лейтенант, мне сеанс связи сейчас отрабатывать надо с дежурным и по проводной связи доложиться о том, что на позиции вышли и ребят, которые сейчас на вахте в секретах, ждать заставлять неохота, там мой напарник стоит - ввалит мне по самое не могу.
- Да аппаратура тяжелая, её обычно на машинах возят, а тут ваши не дают технику - и всё! Доехали бы до пирса, а там бы уж затащили. Дай передохнуть, а то у меня морячки сдохнут от перегрузок, а им еще ночь с вами дежурить.
- Товарищ лейтенант, ну давайте мы потащим. Мы в ваши секреты лезть не будем, поторапливаться надо.
- Ох, буду весьма благодарен,- обрадовался лейтенант, пытаясь снять с себя огромный рюкзак. Мои разведчики помогли разоблачиться гостям. В секреты мы заступали налегке, с одними подсумками под магазины, фонариками и осветительными ракетами, да с радиостанциями "Сокол" на каждого. Ну, еще плюс по паре банок консерв по карманам, да по сухарю и фляжке с чаем. Только радист Смирнов был нагружен большой "пехотной" радиостанцией. У меня еще мой любимый поисковый приёмник ППшка. Распределили грузы и мелкой трусцой побежали вперед. Я взял из любопытства рюкзак лейтенанта и нацепил его на себя. Обычный рюкзак, неудобный, конечно, в сравнении с нашими "МГшками" и "РД", но и не такой уж и тяжёлый. Чтобы успеть вовремя, прибавили шагу и понеслись к пирсу уже неслышным галопом. Так гости и без груза чуть не подохли на бегу. Бегать абсолютно не умели, темп не держали и дышали кое-как.
- Ой, ну вы хуу ну вы хеее ёё вы... блин, гоночные... фуу...разве можно так на флоте бегать... вы какие-то не моряки... фуу... - стонал сзади лейтенант,- куда, блин, нас прислали, что за часть, нахрен, ой, помру...
Наконец-то мы прибежали. Мои разведчики сразу же разбежались по постам. Я, оставив лейтенанта и его команду возле полуразрушенного кирпичного сарайчика, пошёл к замаскированной точке связи с телефоном.
- Пароль минус пять, - озадачил меня появившийся из темноты Зеленов.
- Эээ, мля, подожди... плюс двадцать,- ответил я, сложив уме минусы и плюсы, - рехнулся Зелень, я чуть голову не сломал, считая! у меня четверка по математике в школе была!
- Да ладно, что там про задачу - новостей никаких?
- Неа, зато вон каких-то доходяг с рюкзаками полными аппаратуры нам в секрет сунули, секретные какие-то кренделя, лейтёха у них старший. Доходыыы... чуть по дороге ласты дьяволу не отдали.
- Хе, интересно, нахрен они тут нужны? Блин, когда же задача?.. Мы тут чуяли - минеры скоро вернутся, а это сам понимаешь, что свертываться будем и до причала своего пилить. Стрёмно как-то. Все учения на берегу просидели. Ты хоть с Дитером на задачу бегал.
- Фигня! нам и тут неплохо, кормят сытно, напрягаемся не сильно,- ответил я, бравируя, хотя самого сосало чувство какой-то неполноценности.
- Ладно, давай о смене доложим, горизонт чист с моря шевелений не было. С утра тебя кто меняет?
- Да с третьей группы пацаны, которые на отдыхе были.
-Ладно, пойдем звонить.
Пока мы отзванивались и проводили контрольный сеанс с дежурным по части, лейтенант со своими моряками отдышался и, собрав в кучку своих подчиненных, о чём-то вполголоса их инструктировал. Зелень, забрав свою смену, убежал в лагерь. Я собрался пойти проверить сектора наблюдения и забраться на свою с радистом заранее обустроенную лежку под деревянным навесом с топчанами и оставленными предыдущей подгруппой надувниками. Не успел. Лейтенант, который мне и нахрен не нужен был, остановил и начал расспрашивать про сектора наблюдения. Ему, видите ли, надо в каком-то строгом порядке установит свои аппараты. Пришлось, скрепя сердце и чуть кривя душой, показать на его карте-схеме местности места постов наблюдения.
- Отличненько, - обрадовался лейтёха, - грамотно расставлено! давайте я с каждым вашим моряком рядом своего посажу с аппаратурой, а сам на вашем НП обоснуюсь рядом с вами, потому что я как бы тоже старший смены, и головной оператор, и...
- Хорошо, товарищ лейтенант, давайте располагаться, раз вам так удобно. Меня инструктировали о том, чтобы вам всякую помощь оказывать, - печально согласился я.
Ну что тут поделать, не пошлёшь же нахер офицера?! он возьмёт еще и заложит дежурному по пункту. Теперь ни фига по переменке со Смирновым не покемаришь.
Пришлось созвать разведчиков с постов и снова нагрузить их чужими рюкзаками и чужими матросами. Мои уволокли гостей по своим позициям, я со Смирновым потащил лейтенанта к себе под навес. Уже на месте лейтенант вскрыл рюкзак и начал доставать какие-то громоздкие штуки в чехлах, кабеля, все это соединять в единое целое и подсоединять к аккумуляторам. Несколько раз он себе подсвечивал фонариком, ориентировал какие-то плоские штуки похожие на антенны в сторону моря по компасу. Потом надел наушники, начал пялится в какие-то окуляры.
- Вы со всеми постами связаться можете? мне опросить своих надо, - обратился он ко мне.
- Да, сейчас вызову, - вздохнул я. Ну дали нам гостей на нашу голову - то рюкзаки им тащи, то связь обеспечь.
Лейтенант начал переговариваться со своими, давать какие-то указания по настройке, потом ушёл со связи.
- Ну всё, аппаратура работает, можно вести разведку и наблюдать за обстановкой на море.
- Товарищ лейтенант, а если не секрет, что за аппаратура? - поинтересовался любознательный Смирнов. Вот он, еще один связист-любитель всяческой аппаратуры.
Лейтенант пустился в какие-то пространные объяснение и сыпал терминами. Я лично ни хрена ничего не понимал. Однако Смирнов слушал с интересом и задавал вопросы про какие-то пеленги, частоты, радиолокацию.
- Получается, ваша аппаратура типа наземного переносного комплекса разведки, только работает по объектам на море, - выдал Слава.
- Абсолютно в дырочку, - восхитился лейтенант,- если есть желание, могу научить работать в течение нескольких минут, хотя операторов в учебках готовят несколько месяцев.
- Смирный, связь не забудь,- буркнул я и начал сканировать частоты на приёмнике.
Наши связисты частенько устраивали музыкальные радиотрансляции для всех желающих на одной из незадействованных частот. Говорят, они этим сильно бесили какие-то службы, контролирующие на учениях эфир, но последствий никаких пока не было и наши связисты частенько веселились по ночам. Я пошарился по волнам, нашёл нужную частоту.
Вот кто-то поёт "Я сделан из такого веществааа". Скиба, блин. Опять завывает собственноручно в микрофон свою любимую песню из репертуара Сарычева. Сейчас в эфире будет весело, если конечно начальник связи или кто-нибудь из связистских офицеров не пресечёт вакханалию. И действительно, завывания меломана перебил возмущённый вопль.
- Арбуз, заткнись! давай Модерн Токинг!!
Тут же вклинился еще кто-то:
- На хер ваш Токинг! если ты голубой, слушай Модерн и Джой!! Зимой и летом слушай Хэви Металл. Металлику давай!
- Придурки, хрен вам! щас я еще запою... эээ... звёзды нам светят в ночи, путь освещая...
- Арбуз дурак!
- Арбуз-первый - самый чёткий матрос... искорки нашей свечи станут навек нам судьбой.
- Арбуз, люлей отхватишь! давай Металлику!
- А тепееерь... я вас разогрел и у нас в гостях великолепный диск-жокей Шрайбикус! - заорал Скиба в микрофон.
- А всем привет! всем большой привет, кто находится в сопках и донашивает последние носки, тем, кто сейчас на камбузе хомячит пайковую тушенку, особый привет, бааааллллонаам - привет мои дорогие! и снова у микрофона я, ваш искоромётный карась Шрайбикуууус, - затараторил кто-то очень хорошо и профессионально в микрофон. И тут же полилась незатейливая мелодия из кинофильма про Буратино "Скажите, как его зовут". Да это же карась из клуба, очкастый Шалин. Вот это даёт! И, главное, как ловко получается - заслушаешься. Как он сюда попал? Сразу же за песней про Буратино полилась очередная веселая песенка, которую Шалин, гнусавым голосом переводчика видеофильмов, начал комментировать. Черт, ведь действительно смешно. Я чуть ли не вслух начал смеяться. А сегодняшнее дежурство будет совсем нескучным. Главное, чтобы трансляцию никто не прервал. Оторвавшись от прослушивания, я быстренько опросил посты, посмотрел на море в бинокль. Пусто. Смирнов и лейтенант возились с аппаратурой, щелкали какими-то тумблерами и о чём-то беседовали вполголоса.
- Брейк, по траверсу всплытие лодки, - повернулся ко мне с довольной физиономией Слава.
- Ты чё херню несешь! я же только в бинокль осматривал - пусто!..
- Да-да, подтверждаю, расстояние три с половиной мили, подъём судна зафиксирован,- прыгнул к окулярам и закрутил какими-то ручками лейтенант, нацепивший наушники,- отделяется еще один объект, классифицирую как резиновый плот для высадки диверсантов. Так, ага. Таак... моторный ход. Да, есть объект, лодка готовится к погружению, - начал перечислять мне лейтенант.
-Смирный, связь! Срочно! давай по таблице дежурному строчи, - прошипел я, схватив бинокль, начал осматривать поверхность моря. Да ни черта не видно. Пятнышко какое-то на линии горизонта. Да не может быть! Или может быть?
- Брейк, дали подтверждение на прием объекта. Наши минеры с задачи, вот паролевая группа для связи, вот частота, я настраиваюсь, - мигом включился в работу Слава.
- Что еще?
- Удивились, что мы так быстро обнаружили. У минеров, сказали, фишка не проскочила. Что за фишка?
- Давай настраивайся, не бери в башню. Товарищ лейтенант, вы можете еще понаблюдать, где шлюпка?
-Ну я же здесь для этого, - ответил спокойно лейтенант и через пару минут выдал дальность. В бинокль все равно ни хрена не видно, только точка переместилась. Действительно фишка минеров со скрытным проникновением даже при возвращении на свой пункт не сработает. Чую, на резиновой шлюпке старшина Болев. Надо им тоже встречу устроить. А то опять возьмут в плен наши секреты, и оправдывайся потом, что всю ночь глаз не смыкал.
Время начало тянуться как резина. В бинокль всё-таки удалось засечь передвижение резиновой шлюпки. Минеры уже шли на вёслах, отключив мотор. Смирнов начал запрашивать паролевые группы по связи. Отозвались, группа цифр совпала. По позывному - группа, в которой работал Болев, однако командиром на этот раз офицер. Что-то у минёров случилось неординарное. Слава сказал, что минёры запросили на берег "таблетку", причём срочно. "Таблетка" - это санитарный автомобиль "УАЗик". Чёрт, что у них случилось? Сам бегу к пункту связи и по проводной линии связываюсь с дежурным, по таблице условных сигналов передаю просьбу о санитарном автомобиле. Медики находились на постоянном дежурстве, поэтому буквально через пять минут на дороге, ведущей к пирсу забегали лучи фар. Я выскочил на дорогу для встречи автомобиля и замахал руками. Подъехали медики, наш разведпунктовский каплейт медицинской службы, фельдшер-сверхсрочник и еще один матрос-санитар, обвешанный медицинскими сумками, сразу начавший вытаскивать из задних дверей носилки. Уже по "Соколу" я начал связываться с подходившей шлюпкой. Меня попросили обозначить пункт приёма плавсредства визуально. Пришлось зажигать наземный сигнальный патрон. С воды сигнал заметили, движение скорректировали и через двадцать минут минёры вытаскивали на берег резиновую шлюпку. Медики кинулись к разведчикам. С борта сняли одного из водолазов, аккуратно переложили на носилки и сразу же увезли. Мои разведчики, прибежавшие с постов, обеспечивали охранение и наблюдение, залёгши полукругом в радиусе нескольких десятков метров, моряки с аппаратурой продолжали вести наблюдение за морем. Я узнал в одной из тёмных фигур в гидрокостюме Дитера и подошёл помочь закинуть МГшку за плечи и контейнер с радиостанцией перевесить на грудь.
- Здаров, Брейк. Дежуришь? - приветствовал меня Дитер и подал рюкзак, разворачиваясь спиной.
