Okopka.ru Окопная проза
Войтенко Сергей
Всё, что было после. Часть 3

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 8.42*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь летит как шоссе...

   12
  
   В первые мгновения Хоук растерялся. Весь их план с Эли рушился на глазах. Надо было мгновенно принимать решение. В другой, более спокойной обстановке можно было бы перераспределить цели, найти оптимальное решение. Но сейчас, ни подумать, ни отдать приказания своей пятёрке Хоук не успевал.
   Он оторвался от прицела и увидел, что первой машине оставалось до ориентира метров двадцать, а вторая, покачиваясь на неровностях дороги, уже выехала из рощи. В её кузове никого не было, а в кузове первой, прислонившись спинами к бортам, сидели двое в камуфляже.
   "Остановить первую. Вторая остановится сама, и тогда перенести огонь на её кабину. Объехать не смогут, там одни валуны. Первую остановить. По колёсам, как договаривались, а потом по кабине второй. Сначала по колёсам" - всё это неслось в голове Хоука с бешеной скоростью.
   Он в который раз прильнул к прицелу, не увидел ничего кроме травы и дороги, и повёл стволом влево. "Да где же ты?" - успел подумать он, перед тем как ствол автомата поравнялся с медленно вращающимся колесом. Почти сразу же мимо колеса прополз знакомый куст. "Всё! Файер!" - сказал кто-то в голове у Хоука.
   Хоук плавно нажал курок. Ещё до того, как автомат коротко дёрнулся в его руках, Хоук услышал слева близкий выстрел, и тут же загрохотало и защёлкало с обеих сторон.
   Хоук видел перед собой только колесо. Видел, как поднялись на дороге, у самой чёрной полосы шины, столбики пыли, как сверкнула на диске искорка попадания, как колесо вдруг потеряло форму. Он даже не стал поворачивать ствол, как тут же в прицел въехало заднее колесо грузовичка. Уже бесформенное и в лохмотьях резины.
   Хоук оторвался от прицела и увидел, как на лобовом стекле второй машины разошлись звёздными трещинами два попадания. Он тут же, почти не целясь, дал очередь по лобовому стеклу, перечёркивая кабину строчкой пуль. Потом, как бы опомнившись, опустил ствол ниже и выпустил две коротких очереди по переднему левому колесу второй машины.
   Потом, не отдавая себе отчёта, почему, ещё раз довернул ствол, и как только на мушку наползло лобовое стекло первой машины, нажал курок. Автомат задёргался и почти тут же замолк. Хоук ещё и ещё раз нажал на курок, но автомат молчал. "Твою мать! Сколько можно! Патроны!" - пролетело у него в голове.
   Хоук повернулся на левый бок, отстегнул пустой магазин, протянув руку к сосне, схватил "сэндвич" и присоединил его к автомату. Эта задержка вернула Хоука в окружающий мир.
   Отвлёкшись на перезарядку автомата, Хоук услышал, что происходит вокруг. Стояла плотная стрельба. Однако в хаос знакомых хлопков винтовок вмешивался раскатистый треск пулемётных очередей. Более того, Хоук заметил, как на его маскировочную сетку летят кусочки коры. Подняв голову, он увидел, что кора летит от ствола сосны, под которой он лежал. Это означало только одно - по нему стреляли.
   Хоук выполз из своего укрытия и, чтобы оценить обстановку, быстро выглянул с другой стороны валуна. Насколько он успел заметить, картина складывалась следующим образом.
   Фольксваген, ехавший первым, замер поперёк дороги, проехав от куста с раздвоенной верхушкой, не более десятка метров. Из-под его капота, едва видимые в дневном свете, поднимались лёгкие облачка пара. Обе двери по левому борту были закрыты и избиты рваными оспинами пулевых отверстий. Их количество увеличивалось. По машине продолжали садить из нескольких стволов. В кузове никого не было видно.
   Второй грузовичок замер в десятке метров от первого и, похоже, ему досталось меньше. Но главным, что успел заметить Хоук, были не эти подробности. Главным было то, что из-за заднего левого сдвоенного колеса вырывались вспышки пламени, и именно оттуда доносился рокот пулемётных очередей. Такой же рокот, только менее солидный и короткий доносился из-за первой машины. Откуда стреляли в этом случае, Хоук разглядеть не успел.
   "Отсюда мы их не возьмём! Что делать?!" - успел подумать Хоук. Откатившись за валун, он отдышался и пополз вдоль опушки влево, туда, где со своей пятёркой находился Эли.
   Лес стонал от стрельбы. Лёгким серо-синим туманом вдоль хвой стелился дымок от, паливших по грузовикам, десятка стволов.
   Царапая руки о сухие ветки и каменную крошку, Хоук прополз полсотни метров и, наконец, приподнявшись, увидел Эли. Тот, не торопясь, целился, стараясь попасть одиночными выстрелами в невидимую Хоуку цель. Хоук подполз к нему сзади и дёрнул за штанину.
   Эли резко обернулся и Хоук увидел перекошенное злобой и ненавистью лицо. Узнав Хоука, Эли крикнул ему: "Возьми двоих, обойдите их ниже по склону. Я сейчас на левый фланг - наши там почему-то не стреляют".
   Хоук, не отвечая, пополз обратно. Пока он продирался через кустарник, валуны и сухие ветки, стрельба немного утихла. Видимо, обе стороны, заметив, что толку от пальбы мало, решили экономить боеприпасы.
   Добравшись до своего места, Хоук подхватил третий магазин, засунул его в карман штанов и так же, глотая пыль от сухой хвои, пополз на правый фланг.
   Двое мальчишек, в пяти метрах друг от друга, изредка стреляли в сторону машин. Хоук по очереди позвал их и показал направление в глубь леса. Загребая локтями и коленями рыжие иголки и сухие ветки, они отползли в еле заметную ложбинку. Здесь можно было выпрямиться. Дорога не просматривалась.
   Пригнувшись почти до самой земли, они побежали вниз, туда, где заканчивался лес и начинался пустырь. Убедившись, что с дороги их не видно, Хоук перебежками начал передвигаться вдоль склона.
   Стрельба наверху почти утихла. Редко хлопали винтовки и им в ответ короткими очередями огрызались, то пулемёт, то автомат.
   Определить своё местонахождение Хоук мог только по звукам стрельбы. Когда они поравнялись, Хоук начал подъём.
   Высокая трава, кустарник и многочисленные, вросшие в землю, камни полностью закрывали обзор. Перебегая от укрытия к укрытию, Хоук и двое мальчишек, медленно, как им казалось, очень медленно поднимались наверх. Наконец, выглянув из-за очередного валуна, Хоук заметил крыши кабин. Для того, что увидеть, лежавшего возле колеса пулемётчика, пришлось бы встать в полный рост. И тем самым, вполне возможно, подписать себе смертный приговор.
   Перебежав ещё несколько раз, Хоук упал возле низкорослой акации. Ребята залегли прямо в траве справа и слева от него. Отдышавшись, Хоук собрался с силами и привстал на колено, держа автомат у плеча. Ничего. Кузов второго грузовика метрах в пятидесяти. И всё. Больше ничего не видно. Да тут можно на пять метров подползти и ничего не увидишь.
   Хоук жестом подозвал к себе ребят. Вид у них был хоть и не геройский, но достаточно бодрый.
   - Значит, так, - тяжело дыша, сказал Хоук, - расходимся на пять метров в стороны. На счёт "три" встаём, стреляем, сколько успеем, падаем и отползаем вправо. Пулемётчик лежит у левого заднего колеса второго автомобиля. Туда и стреляем. Всё. По местам.
   Они расползлись в траве и посмотрели на Хоука. "Один, два, три! - сказал Хоук и поднялся во весь рост.
   Вот он - второй грузовик. Вот оно - левое заднее сдвоенное колесо. Вот она, тёмная на фоне жёлтой травы, фигурка человека, прильнувшего к прикладу пулемёта. Прицеливаться некогда. Хоук нажал курок. Автомат заходил в руках. Слева и справа защёлкали выстрелы из винтовок. "Падай!" приказал себе Хоук и тут же повалился в траву.
   Самое удивительное, что ему показалось, будто бы справа, из леса за пустырём раздался выстрел. Он не услышал свиста пули и не увидел облачка от выстрела. Просто показалось.
   Втроём, они отползли в сторону и неожиданно оказались на участке, где похожая на солому трава, была или вытоптана, или уже осыпалась не в силах удерживать свои сгоревшие стебли. Отсюда, с этого участка дорога просматривалась до заднего борта второго грузовика. "Вот откуда надо было стрелять" - запоздало подумал Хоук.
   Хоук укрылся за маленьким камнем, едва прикрывавшим голову, а ребята расположились по краям участка, один за старой акацией, а второй - в небольшой выемке.
   Только сейчас Хоук заметил, что стрельба прекратилась. Вообще. Как будто ничего здесь и не происходило этим ранним утром.
   Прошло несколько минут. Надо было что-то предпринимать, потому что дальнейшее нахождение здесь, на открытой поляне, за случайными укрытиями становилось бессмысленным. Либо, отползти назад в траву и по склону возвратиться на старые позиции, либо вставать и идти к машинам. Не решаясь ни на то, ни на другое, Хоук выждал ещё немного и потом всё-таки поднялся.
   Первое, что он увидел - это три фигурки, в одной из которых он узнал Эли, медленно подбирающихся к машинам со стороны леса. Хоук ещё подумал, что надо было бы сместиться влево, поскольку он находился в створе с машинами и Эли. В случае стрельбы с их стороны - у него могли быть неприятности. Однако, он не успел сделать и шага, как крайняя справа фигурка взмахнула руками, как будто пыталась сохранить равновесие, и упала на спину. Почти в то же мгновение до Хоука донёсся звук выстрела. Справа. Из леса над оливковой рощей.
   Дальнейшие свои действия Хоук, при необходимости объяснить бы не смог. Он действовал так, словно кто-то другой командовал им, и подчиняться этому другому надо было не задумываясь, беспрекословно, автоматически выполняя приказания.
   "За мной" - крикнул Хоук ребятам и, пригнувшись, бросился по склону в сторону оливковой рощи. Перед глазами мелькали кустики сухой травы, россыпи мелких камушков, вросшие в склон валуны. С верхушки одного из них, суетливо виляя хвостом, сбежала в траву такая же, как и всё окружение, жёлто-коричневая ящерица.
   Влетев в рощу, Хоук пробежал ещё полсотни метров вдоль ряда деревьев и повернул влево, наверх. К лесу. Среди низкорослых, старых, с толстыми покрученными стволами и широкими кронами, деревьев заметить человека непросто. А уж попасть в человека, бегущего и мелькающего среди стволов, тем более. Всё это Хоук откуда-то знал. Он даже не думал об этом. Просто знал.
   Добежав до последнего ряда деревьев, Хоук перемахнул через полосу вспаханной земли, отделявшую рощу от леса и упал у ближайшей сосны. Мальчишки устроились за ближайшими деревьями.
   - Сейчас... наверх... цепочкой... к концу хребта... - стараясь отдышаться, прохрипел Хоук, - Потом к концу леса...только тихо... не шуметь...
   Прикрывая друг друга, перебегая между деревьями, они поднимались наверх. Полоска леса была узкой, и они скоро вышли к цепочке кустов над обрывом, у самой кромки хребта. Хоук оказался последним, ниже по склону.
   Повернув влево, они начали осторожно подбираться к опушке.
   Только тут до Хоука дошло, что он делает. Если их заметили, то могли перестрелять по одному. Во время перебежки. Но, видимо, весь сегодняшний день, был построен на удаче. Потому как, не заметили и не стреляли.
   Выглядывая из-за ствола очередной сосны, Хоук заметил просвет в деревьях и поле с машинами в этом просвете. "Неужели ушёл?" подумал Хоук и тут же впереди, чуть правее, ударил звук выстрела. Хоук не заметил никакого движения, малейшего шевеления ветки или облачка дыма от встрела. Но ведь где-то же тут был человек?! И этот человек двигался, перезаряжал оружие. Где же?!
   Прощупывая стволом автомата, редкий кустарник на опушке, Хоук по-прежнему ничего не замечал. Пока опять не ударил выстрел. И тут же справа застучали винтовки мальчишек. За одним из кустов Хоук заметил неясное для него движение. Здесь всё было неподвижно и только, вон, за тем редким кустом, в десятке метров, как будто бы зашевелилась земля.
   Хоук нажал на курок. Сквозь мельтешение мушки и вспышек собственных выстрелов он увидел, как пули срезают ветки, раскидывают опавшую хвою и откалывают щепу от ствола, ближайшей к кусту, сосны.
   Автомат замер. Хоук перевернул "сэндвич", дослал патрон и приготовился стрелять, но стрелять было некуда. Справа ещё раз сдвоено ударили выстрелы. Но впереди, перед Хоуком ничего не двигалось. Он встал за стволом, присмотрелся. Ничего. Повернул голову вправо и увидел своих ребят, стоявших за стволами сосен в нескольких метрах от него.
   Хоук показал знаками, что пойдёт к кусту и чтобы его прикрыли. В случае чего. Пацаны, также знаками, подтвердили, что всё поняли.
   Держа автомат прикладом у плеча, Хоук вышел из-за ствола и медленно, очень медленно пошёл к кусту. Вернее, к тому, что от него осталось - маленький бугорок, усыпанный срезанными ветками.
   Только метров с трёх Хоук разглядел, лежащую на земле, человеческую фигуру. И то только потому, что ноги у человека сильно дрожали, елозя носками высоких то ли кроссовок, то ли специальных ботинок, по хвое и кусочкам коры. Не отрывая взгляда от человека, Хоук махнул рукой своим.
   И Хоук, и двое мальчишек, смотрели на умирающего, пока тот не затих. Он лежал на животе, лицом в землю, чуть согнув правую ногу, как будто хотел тут же вскочить и бежать прочь от этого места. На нём был камуфлированный, жёлто-коричневый комбинезон с натянутым на голову капюшоном. Правой рукой в такой же, как и комбинезон, камуфлированной перчатке с обрезанными пальцами, он держал рукоятку длинной, диковинной конструкции, винтовки, с большим, вырезанным изнутри прикладом, с пламегасителем на конце ствола и таким же большим магазином. Да и сам человек, под стать своему оружию, казался очень большим.
   Дождавшись, когда ноги убитого перестали дрожать, Хоук попытался стволом автомата перевернуть его на спину. Однако, это было бесполезно. Им удалось это сделать только вдвоём.
   Лицо человека было закрыто маскировочной сеточкой, прикреплённой к верхнему краю капюшона. Хоук отвёл стволом в сторону и сеточку, и капюшон.
   "Твою мать! Ты как сюда попал, ублюдок?!" - подумал Хоук, увидев среди полосок камуфляжного крема, светлую кожу, потом короткую стрижку льняных волос и явно европейский тип лица.
   Комбинезон вдоль всего левого бока убитого, от плеча и до ног, а также на левой ноге на бедре и под коленом медленно наливался тёмными пятнами. Кровь просачивалась сквозь ткань, попадала на хвою и исчезала в земле.
   Пока мальчишки, заворожено смотрели на это "чудо", Хоук присел возле тела и проверил содержимое нагрудных и боковых карманов комбинезона. Ничего особенного. Две упаковки каких-то таблеток, перевязочный пакет, шприц-тюбик с обезболивающим средством, запасной магазин к винтовке. Два магазина к пистолету. Маленькая упаковка галет. Всё надписи на этих предметах - на английском языке. Обозначение производителей или торговые марки отсутствуют. Единственное, что привлекло внимание Хоука, это ботинки. Высокие мягкие, с толстой подошвой и надписью на язычке "Columbia".
   На груди, с левой стороны, что-то сильно выдавалось и Хоук, расстегнув пуговицы, достал из внутренней кобуры небольшой 9-ти миллиметровый пистолет.
   "Наёмник, сука! Или искатель приключений" - подумалось Хоуку.
   Они забрали винтовку и, взяв труп за ноги, отволокли его на несколько метров вглубь леса. Потом, тщательно осматривая каждый метр, нашли основную позицию - "лёжку" снайпера. Это была неглубокая, укрытая сверху и по сторонам маскировочной сетью, выемка. В ней же остался и небольшой рюкзачок, такого же, как и всё снаряжение снайпера, маскировочного цвета. Ничего интересного в нём не было. Так, две бутылки питьевой воды, без этикеток. Немного сушёных фруктов и изюма. Пакетик орехов. Две шоколадки, которые, почему-то не плавились от жары. Может, это и не шоколад был вовсе. Три запасных магазина к винтовке.
   Хоук, просто ради интереса, посмотрел с места "лёжки" на их поселение и заметил про себя удачность выбранной позиции. Прихватив рюкзак и сеть, Хоук с ребятами пошёл к склону.
   Их было всего восемь. Пятеро, в том числе и оба водителя остались в кабинах. Один, наполовину вывалившись из машины, уткнулся головой в сгоревшую на солнце траву. Ещё один лежал у правого переднего колеса первой машины. Пулемётчик, подплыв, уже чернеющей на солнце кровью, навалился на пулемёт у колеса второй машины. Там, где последний раз и видел его Хоук.
   В кузове первой машины, на старом матрасе лежали восемь реактивных снарядов. С цифрами и иероглифами на темно-зеленых боках. Вдоль борта, неестественно изогнув шеи и подогнув под себя руки, лежали два трупа.
   Во второй машине, разобранные, отдельно трубы и отдельно опорные плиты, лежали два миномёта и четыре ящика мин.
   Удивительно, но ни в один из боеприпасов не попало ни одной пули. Бывает же такое!
   Всё это Хоук рассмотрел потом, после того, как подошёл к машинам, возле которых собралась группа, и положил к ногам Эли рюкзачок и винтовку снайпера.
   - Что это? - совсем не к месту спросил Эли.
   - Снайпер. Европеец. Наёмник, наверно, - ответил Хоук.
   Эли присел на корточки возле трофеев, внимательно осмотрел их, повертел в руках винтовку и, подняв голову, спросил у Хоука:
   - Где он?
   - Оставили там в лесу. Ещё позицию его нашли. Он нас видел, как на ладони. Я так думаю, что он отдельно был от этих, - Хоук кивнул на машины, - и пришёл раньше. А, может, и ночевал там. Так что нам повезло, что он раньше нас не заметил. Видно, за поселением следил, а склона совсем не видел. Когда стрельба началась, то переместился на опушку.
   Хоук замолчал, посмотрел на ребят, бродивших около машин, и спросил:
   - Ну, как тут у нас?
   - У нас, Хоук, двое убитых и раненный. Обоих убил вот этот твой "герой". Я когда на левый фланг приполз, то они вдвоём, как раз вон по этому стреляли, - Эли показал рукой на лежавшего у первой машины. - Тогда он в одного попал. Я не понял, откуда стреляли. Точнее - не видел. Когда пошли машины досматривать - тут во второго. И одного из твоей группы ранили. Не сильно. В плечо.
   - Ты с Ави уже связывался? - спросил Хоук.
   - Да. К нам уже идут. Заберут убитых. Раненный сам дойдёт. Он, вроде, в порядке.
   - Что с этими будет делать? - Хоук кивнул в сторону машин. - Жара. Тут скоро не продохнуть будет.
   - Пока не знаю, - ответил Эли, - хоронить их надо. До заката. Но хоронить их я не хочу.
   Они замолчали.
   Только сейчас Хоук заметил, что солнечный диск только что оторвался своим нижним краем от горизонта. "Неужели всё произошло так быстро?" - подумал он.
  
   В окружающем пространстве стоял тошнотворный запах крови, перегретого металла и жары. День только начинался, но Хоуку казалось, что сегодня прожито намного больше.
   Они с Эли решили разгрузить машины, собрать оружие и боеприпасы.
   Для начала, оставив двух бойцов у выезда из оливковой рощи прикрывать группу, перетащили реактивные снаряды на опушку леса. Потом, туда же перенесли миномёты и мины. К двум валунам, там, где дорога заканчивалась и начиналась лесная тропа, отнесли пулемёт и три коробки с пулемётными лентами. Оружие это для ребят было экзотическим, но Хоук с удовольствием заметил, что Эли возился с пулемётом, выбирал для него позицию и, тренируясь, прицеливался то в сторону оливковой рощи, то в сторону леса над ней. Было понятно, что оружие нашло себе нового хозяина.
   Из пяти автоматов к стрельбе были пригодны три. У одного была прострелена ствольная коробка, у второго пулей заклинило затвор. Боеприпасов к автоматам Хоук насчитал восемнадцать сдвоенных магазинов. Это успокаивало. Теперь он мог довести свой боезапас до стандартных четырёх "сэндвичей".
   Пожалуй, самым ценным среди трофеев были два бинокля. Не весть какого качества, с поцарапанными корпусами, но это уже были настоящие средства наблюдения.
   Из добытых жилетов-"разгрузок" ничего использовать было нельзя. Во-первых, всё было залито кровью, а во-вторых, никто не хотел возиться с убитыми. Прикосновение к мёртвому делает человека нечистым. На семь дней. Так записано в главной книге. Поэтому, телами погибших занимались Эли и Хоук. Первый, потому, что кто-то должен был это делать и из своего понимания солдатской работы, а второй по причине отсутствия веры и предрассудков.
   К тому времени, когда солнце обогнуло деревню на дальнем холме и взобралось на максимально возможную высоту, всё было закончено. Оружие и боеприпасы собраны и перенесены, убитые сложены в кузов второй машины. Пришедшие из поселения восемь ребят, перед тем, как забрать двух погибших, долго бродили по лесу и склону, рассматривая добытое оружие, машины и тех, кто лежал в кузове.
   Второй грузовичок не имел видимых повреждений и когда Эли попробовал его завести, то двигатель, коротко рыкнув стартером, завёлся. Несколько минут ушло на то, чтобы развернуться среди валунов и кустов. Потом травой долго тёрли сидения. Потом в кабину сели ещё четверо и грузовик, медленно переваливаясь на пробитых колёсах и скрежеща дисками о придорожные камни, скрылся в оливковой роще. Вдоль дороги его сопровождали двое ребят из охранения.
   Хоук, забравшись на валун, высматривал в бинокль среди оливковых крон белую крышу кабины. Потом потерял её из виду и, спустя несколько минут, снова обнаружил, уже на выезде из рощи, со стороны деревни. Он посмотрел на крайние дома, на улицы и не обнаружил ничего настораживающего.
   Белый прямоугольник автомобиля остановился в сотне метров от рощи, в начале подъёма. Из машины вышли казавшиеся микроскопическими, из-за расстояния, фигурки и пошли назад к роще.
   Хоук слез с валуна и пошёл к своей позиции. Туда, где сегодня для него начинался этот день. Присев у ствола сосны, Хоук потрогал пальцами сколы корны в тех местах, куда попали пули. И, вдруг, он отчётливо представил себе, что запросто мог бы сейчас не сидеть в тени на тёплой хвое, а лежать на носилках. Ему бы было уже всё равно, как его несут и куда. Всё было бы всё равно.
   Под валуном Хоук заметил бутылку воды, которую он пристроил в прохладное место ещё утром. Вид воды напомнил Хоуку, что он сегодня ничего не ел и не выпил ни грамма воды. Он сразу же почувствовал, как пересохло всё во рту, как, скопившаяся за день в горле пыль, мешала дышать. Дотянувшись до бутылки, Хоук свинтил крышку и с удовольствием сделал несколько глотков. Потом умылся и вылил немного воды себе на макушку. Сразу же стало легче. А когда Хоук закурил свою первую за этот день сигарету, то его "повело" и выходить из этого состояния никак не хотелось.
   Вообще, навалилась страшная усталость. Предыдущий день, с его беготнёй, обстрелами и тревогами. Сегодня, то же, досталось. "Всё-таки, мне везёт" - подумал Хоук и закурил вторую сигарету. "Видимо, время моё ещё не пришло. Видимо, не здесь и не сегодня. Хотя... Как знать, как знать".
   Послышались шаги, и Эли присел рядом с Хоуком.
   - Ну, как? Отвёз? - спросил его Хоук, для которого решение Эли было неожиданным, но, как оказалось, единственно возможным.
   - Отвёз, - ответил Эли, - может быть, они не из этой деревни. Даже, скорее всего, не из этой. Даже, вообще, не отсюда. А что делать? А так, в деревне такие же мусульмане. Похоронят их по своему обычаю. Ладно. Что делать будем?
   - Я думаю, Эли, что надо здесь обустраиваться. Уходить отсюда нельзя. Иначе, через месяц, всё повториться сначала. Надо назначить дежурства, оборудовать нормально позиции. Привести в порядок "блиндаж". Договориться с Ави, как и когда нам будут доставлять воду и еду. Как будут менять. Есть, что делать. Что скажешь?
   - Я думаю, что ты прав. Смотри. Нас сейчас здесь девять человек. На дороге можно оставить четверых с пулемётом. Ты, кстати, с ним знаком? - неожиданно спросил Эли.
   - Да приходилось пару раз. Это же ПКМ. Только китайский, - ответил Хоук.
   - Ну, вот и хорошо. Продолжим. Двое должны патрулировать тропу. Трое отдыхают. Потом меняемся. Может Ави кого-то подбросит из поселения. Им там сейчас всё равно делать уже нечего.
   - Как сказать, как сказать, - неопределённо ответил Хоук, - тут тоже много народа не надо. Просто меняться надо чаще.
   - Хорошо, - сказал Эли, - пойду я к ребятам. Что-то с едой надо решать. С водой.
   Эли поднялся и пошёл по направлению к тропе. Вскоре оттуда донеслись голоса. Даже короткий смех. Хоук подхватил автомат и тоже пошёл на голоса.
   Ребята уже отошли от боя. Каждый старался как можно более красочно и в лицах рассказать и показать, что происходило на его глазах, что он чувствовал, что переживал.
   Оказалось, что Хоук многого не заметил. Появление двух машин вначале вызвало растерянность у всех. С трудом народ сдерживал себя, что бы тут же не открыть огонь по первой. Потом, когда Эли скомандовал открытие огня, все ударили по первой машине. Она долго, как казалось, не останавливалась. И совсем уже неожиданностью было то, что из неё выпрыгнул человек и тут же, упав у колеса, начал отстреливаться. Удивительно, но про вторую машину вспоминали только в связи с пулемётчиком. Он казался неуязвимым и бессмертным.
   Обсуждение было прервано обедом. Хоуку досталась банка бобов в томате и пита. Однако есть не хотелось. То ли жара, то ли все эти приключения сказались - Хоук не знал. Съев бобы, он отдал ребятам свою питу. Обильно запил водой. Жажда не отпускала.
   Хоук совсем уже собрался вернуться на свой пост, когда к нему подошёл Эли.
   - Слушай, Хоук, - вроде бы смущаясь, сказал он, - надо что-то сделать с тем, в лесу. Я тебя прошу, сходи, закопай его. А то... Сам понимаешь.
   Хоук посмотрел Эли в глаза. Тот выдержал взгляд. "Никогда, наверно, я не стану здесь своим" - нехорошо пронеслось у него в голове. "Ну, да и ладно. Им тоже не сладко".
   Вернувшись к себе на место, Хоук засунул в боковой карман бутылку с водой, повесил автомат на шею и прямиком через склон отправился к лесу. Проходя мимо машины, он обратил внимание на то, что радиатор уже не дымился и, вообще, оставшись в одиночестве, грузовичок имел жалкий и потерянный вид. "Надо бы убрать его. Только обзор закрывает" - лениво и нехотя подумал он.
   В лесу, подсвечиваемом пылавшим в небесах солнцем, казалось, тени не было совсем. Душно и жарко. Хоук подошёл к трупу и увидел, что на лице у того вовсю хозяйничали мухи, а по обеим ладоням уже сновали большие рыжие муравьи.
   "Наверно, Эли прав. Нечего тут мусорить" - сам себе сказал Хоук и, закинув автомат за спину, взял тело за щиколотки и, сминая хвою, потащил к "лёжке".
   Пару раз он останавливался, отдыхал и продолжал тащить.
   Добравшись до выемки, Хоук стащил сильно потяжелевшее тело вниз, закидал его валявшимися во множестве камнями и сверху нагрёб ногами кучу хвои. Потом насобирал в округе сухих веток и тоже уложил их в выемке. Место стало неотличимым от окружающего ландшафта.
   Отойдя немного в сторонку, Хоук присел на самой кромке хребта и закурил.
   Внизу, опоясав холм двумя кольцами домов, виднелось поселение. Немного дальше, на выезде, уродливыми обломками развалились остатки заправочной станции. Левее, белела верхняя часть резервуара с водой. И ещё левее, в кронах деревьев, Хоук рассмотрел крышу детского садика.
   " Вот оно, как всё просто. Постреливай себе в кого увидишь. Зачем, спрашивается?" - обращаясь к тому, кто лежал неподалёку, говорил Хоук. " Что тебе не хватало там, в твоей Голландии, или Австрии, или Франции? Чего ты припёрся сюда? Денег не хватало? Или адреналина? За что погиб? Жизнь свою, может быть, пустую и никчемную, за что отдал? А чужие жизни за что угробил? Теперь лежи тут. Может, кто и всплакнёт по тебе, правды не зная. Может быть. Ладно. Пойду я. Надо бы кофе сварить".
   Хоук поднялся, постоял ещё немного возле кучи веток, камней и старой хвои, под которыми лежал убитый и пошёл к своему "окопу".
  
   13
  
   Прошло две недели. Жизнь на передовой точке наладилась и вошла в свой ритм. Для этого пришлось приложить не мало усилий. Для начала оборудовали, как положено, передовую линию. Выложили из камней брустверы, замаскировали их ветками и засыпали хвоей. Благо и того и другого было в избытке. Распределили сектора наблюдения и обстрела.
   Перетащили поближе к кромке леса и установили пусковую раму для реактивных снарядов. Замаскировали. Разобрались с системой запуска. Подсоединили. Теперь для пуска достаточно было вставить в штатное гнездо в пусковой коробке аккумулятор, повернуть тумблер и нажать одновременно две кнопки.
   Прицелились, насколько это было возможно, на выход дороги из оливковой рощи. Расчистили от веток и кустов сектор сзади рамы. Чтобы не поджечь лес, в случае чего.
   Особенно много возни было с миномётами. Установить их вблизи кромки леса не позволяла дальность стрельбы. Да и стрелять в лесу из миномёта было опасно. Могло рвануть в вышине, попав в толстую ветку над головами. Поэтому миномёты расположили на поляне позади кромки леса. Выпросили у Ави вторую радиостанцию для миномётчиков и патруля на тропе. Назначили расчёт.
   Эли с особой тщательностью готовил позицию для пулемёта. И так, чтобы сектор был больше и под углом к дороге. И вообще. Под маскировочной сетью, в тени. Нравилось ему это дело. Конечно, по сравнению с его "галилем", ПКМ выглядел мощно. Да и патрон, по мощности, не сравнить.
   "Снайперку" Эли тоже оставил себе и иногда рассматривал окрестности через её прицел.
   Грузовичок, кое-как оттащили в оливковую рощу. Предварительно сняли с него аккумулятор, сидения, подфарники с лампочками и проигрыватель CD с приёмником.
   Оборудовали блиндаж. Теперь здесь можно было с полевым комфортом отдыхать между сменами на постах.
   Воду и еду доставляли из поселения. Каждое утро из "окопа" возле "блиндажа" можно было наблюдать, как цепочка из четырёх человек спускалась по склону, потом исчезала из виду у подножья хребта и через некоторое время появлялась в лагере. Это время как раз и назначалось завтраком. Ребята делились новостями, болтали просто так, подшучивали друг над другом. Что говорить? Пацаны!
   Однажды, проверяя патрульных на тропе, Хоук сходил к тому месту, где он нашёл свой автомат. Ничего не изменилось. Только тела уже не было. Наверно, обнаружили и вынесли. Хоук ещё раз осмотрел местность вокруг расщелины, но каких-либо следов захоронения не нашёл.
   Где-то на пятый или шестой день произошла смена. Эли и Хоук остались, чтобы ввести в курс дела новый состав. Ещё через день Хоук остался за командира. Они договорились с Эли, что тот сходит вниз, отдохнёт, переоденется. Может, удастся помыться по-человечески. Да и, вообще, сменит обстановку. Потом вернётся и сменит Хоука.
   Весь день в отсутствие Эли, отрываясь только для того, чтобы обойти посты, переговорить с патрульными на тропе и покурить в "блиндаже", Хоук провёл в своём "окопе". Пристроившись с биноклем между валунами, он разглядывал деревню на холме и дорогу к ней.
   По крайней мере, внешне, жизнь в деревне не кипела.
   Утром между домами мелькнула пара машин, потом Хоук заметил, сновавших в одном из дворов, двух женщин в длинных до пят тёмных платьях и платках. На въезде в дом, около окраины, открылись ворота и туда раза три за день въезжали и выезжали машины. Насколько Хоук понял, это было что-то вроде гаража. Ближе к вечеру, к одному из домов подъехал открытый грузовичок и из него выгрузили небольшой холодильник, пару стиральных машин и мебель в виде диванов и шкафов. "Никак мародёры?" вспомнив свои приключения, подумал Хоук.
   Тогда же, ближе к вечеру, на небольшую площадку у оливковой рощи прибежала стайка мальчишек и принялась довольно бестолково гонять мяч.
   Несмотря на, казалось бы, эту сугубо мирную жизнь, Хоук понимал, что, возможно, кто-то также как и он, сидит сейчас с биноклем и рассматривает склон и лес за ним. Может быть даже, вон с того минарета. Грузовичок ведь с убитыми забрали тем же вечером.
   Вообще-то, с точки зрения выбора позиции, деревня, оливковая роща и лес над нею представляли собой скрытые подходы. Там запросто можно было накопиться ночью, и утречком, на рассвете атаковать по склону вдоль дороги. Ну и, плюс тылы. Но это, конечно, если знать, сколько и где сидит народу на этом хребте. Парный патруль на тропе - это всё, что можно было предпринять.
   "По хорошему, " - думал Хоук, в который раз разглядывая местность в бинокль - " здесь надо было бы сажать минимум взвод. Дорогу от оливковой рощи прикрыть БМП с одним отделением. Понятное дело, усилить их. Потом прикрыть южный склон, откуда я сюда пришёл. Там где старые окопы и разбитая миномётная позиция. А третьим отделением прикрыть тропу. Там где она поднимается на хребет. Установить связь, наблюдение. Возле "блиндажа" организовать позиции для миномётчиков, причём так, чтобы стрелять могли во всех трёх направлениях. Сделать пару вылазок на разведку местности. Правда, на такую ораву мужиков воды и жратвы не напасёшься, но тут, как говорится, на войне, как на войне. Да и вообще...".
  
   На следующий день, утром, вместе с группой, доставившей воду и питание, вернулся Эли. Посвежевший, весёлый. Встретившись с Хоуком, он похлопал его по плечу и, улыбаясь, сказал: "Давай двигайся! Там тебя ждёт сюрприз!".
   Хоук собрал свои вещи, и дождавшись когда подносчики вдоволь наговорятся, пошёл вместе с ними в поселение.
   Непривычным было то, что по склону, за руслом ручья, можно было идти открыто, не перебегая, пригнувшись, от укрытия к укрытию. Впрочем, также как и переходить между домами. В поселении стало совсем мирно. Дежурства теперь несли только в двух крайних домах. На склоне, по которому поднимались от хребта, да на противоположном конце, возле заправки.
   Прежде всего, Хоук направился к "своему" дому, чтобы взять чистое бельё и футболку. За время сидения на хребте, несмотря на все предпринимаемые усилия, он, конечно, малость запаршивел. Жизнь в окопе - это жизнь в земле. Тут волей не волей не до гигиены.
   Первым, кого он встретил на пороге детского садика, был Ави. Они пожали друг другу руки и Ави начал с традиционных расспросов.
   - Как ты? Как твоё здоровье? Как дела?
   - Ну, дела наши неплохи, - начал с последнего вопроса Хоук, - Эли, наверно, рассказывал. Укрепились, заняли позиции. Пока тихо. Вообще, всё в порядке.
   Хоук знал, совсем необязательно отвечать на всё по порядку. Законы общения предполагали, что вопросы в начале задаются только для того, чтобы завязать беседу. Признак хорошего тона. Тем более что Ави не только был в курсе происходящего, но за это время дважды побывал весте с группами доставки у них на хребте.
   - Ну, давай, отдыхай, - пожелал Ави и пошёл по тропинке в глубь посёлка.
   Хоук посмотрел ему вслед и успел подумать, что сам Ави выглядит довольно усталым. Да оно и понятно. Такая ответственность на плечах. Тут же он увидел на пороге Эстер. Казалось, она ничуть не изменилась за то время, что он её не видел. Разве похудела немного?
   - О! Хоук! Что слышно? Как вы там наверху? - затарахтела она вопросами.
   - Вашим молитвами, - ответил Хоук, зная, что в глазах людей, хоть немного верующих, этот ответ имеет особый смысл, - всё в порядке.
   - А у нас тут такое! После того, как у вас там всё это произошло, Ави собрал и отправил машину с раненными. Так что нам теперь легче. Их там приняла больница. Родственники помогли. Апельсин хочешь? У нас теперь свежие фрукты есть. Ребята привезли. Ой! Совсем забыла! Сейчас принесу.
   Она метнулась по коридору, а Хоук почему-то вспомнил, что вот такое же чувство, как сейчас, было у него, когда он, давным-давно, возвращался домой с работы и ему навстречу бросался маленький сын.
   Эстер вернулась, держа в руках два апельсина, небольшую шоколадку и полблока "Кэмела".
   - Это тебе. А то вы там вообще ничего не видите. У вас там сплошной экстрим. У меня тоже было такое, когда я в Перу путешествовала.
   - Давно путешествовала? - просто так спросил Хоук.
   - Нет. После армии. А ты после армии, в отпуске, где путешествовал?
   - Да я после армии не путешествовал. Работать пошёл. Потом уже путешествовал. Карелия, Карпаты.
   - А это где? - удивлённо спросила Эстер.
   - Карелия возле Финляндии, а Карпаты - это Восточная Европа, - усмехнувшись, ответил Хоук.
   - Ой, как интересно! - воскликнула Эстер.
   - Эстер, - сказал Хоук, принимая подарки, хотя всегда был равнодушен и к фруктам и к сладкому, - мне бы помыться нормально. Как у вас с водой?
   - Я могу тебе выделить 20 литров. Это то, что собралось за две недели. Вода твоя.
   - А где?
   - А мы теперь, как бы, ванну сделали в старой прачечной. Пойдём, я тебе покажу.
   Они спустились в подвальный этаж и, Хоук оказался в комнате выложенной плиткой, и углом, отгороженным полиэтиленовой занавеской. Он помог Эстер принести воду и, дождавшись, когда она выйдет, с удовольствием стащил с себя форму.
   Вода не только очищает. Она уносит с собой твоё прошлое, твои переживания, боль, грязь и тревоги. Она обновляет тебя и вселяет новые силы, чтобы жить. А уж как жить - это твоё дело.
   Переодевшись в чистое, кое-как постирав свои вещи, Хоук вышел на крыльцо покурить. Всё было здорово, как никогда. Ему казалось, что событий двух последних недель просто не было. Ни грохота стрельбы, ни трупов, ни крови, тёмными пятнами расползавшейся по камуфляжу. Не было и того, кто сейчас лежал там, на хребте, на чужой для него земле. Был только запах очищенного апельсина, терпкий дым от египетского табака, желтизна сгоревшей на солнце травы и редкая зелень немногочисленных деревьев.
   Докурив, Хоук поблагодарил Эстер, прошёл в комнату к раненным, поприветствовал Аелет, поговорил с ребятами. Их осталось трое. Все уже могли передвигаться и, насколько Хоук мог судить, чувствовали себя неплохо.
   Добравшись до "своего" дома, Хоук достал из рюкзака спальник, расстелил его на матрасе и, раздевшись, неожиданно для себя заснул. Как умер. Без снов, без тревоги и настороженности. Уснул сном почти до предела уставшего человека. В полной мере ощутив, эту защитную функцию мозга, не дающую человеку совершить от крайней усталости смертельную ошибку.
  
   Проснулся он в полной темноте. В ночной прохладе, если так можно назвать температуру немногим более двадцати градусов. Хотя, после дневной тридцати пяти градусной жары сам факт отсутствия солнца может показаться раем.
   Рядом с собой на полу, Хоук обнаружил две банки консервов и завёрнутые в салфетку стопку лепёшек. Есть хотелось. И очень.
   Больше в эту ночь Хоуку уснуть не удалось. Он ворочался с боку на бок, выходил курить, но так и не заснул до рассвета. И уже утром, собравшись и натянув на себя пропылённую и пропотевшую форму, Хоук необъяснимым для себя образом, почувствовал, что сюда он больше уже не вернётся. В эту комнату с заложенным мешками окном, с громадной двуспальной кроватью и простреленной дверью. Всё это уже стало его прошлым.
  
   На хребте всё пошло по старому. Те же дежурства, то же наблюдение за обстановкой, та же жара, лесная пыль и тёплая вода. То же неспешное течение времени. Пока не прошли ещё две недели.
  
   В тот день ещё с утра Хоук почувствовал, что день будет особенный. Он читал и знал, что так бывает на войне, когда люди предчувствуют свою смерть или ранение. Никто не мог объяснить этот феномен, но так бывало. И не раз.
   Ещё перед рассветом, когда по лесу прошёлся лёгкий ветерок - предвестник наступающего дня, Хоуку показалось, что он услышал со стороны поселения шум мотора. Но только показалось. Потом, уже на рассвете, он увидел вдали на северо-востоке пару вертолётов, беззвучно описывавших вдали дугу. Такого раньше не было.
   Позавтракав в "блиндаже", Хоук отправился в свой "окоп". Но что-то не давало ему сосредоточиться. Давило, мешало, и он не мог избавиться от чувства беспокойства и тревоги. К тому же, наблюдатели донесли о замеченном движении в лесу над оливковой рощей. " Была бы возможность" - остервенело подумал Хоук - "надо было бы заминировать там всю опушку и безжалостно пресекать огнём любые попытки разминирования".
   Очередной день ещё только начинался. Солнце только наполовину показалось из-за гор на горизонте, когда к Хоуку, лежащему в "окопе", подобрался Эли и, улыбаясь, тоном заговорщика, произнёс: "К нам идут гости".
   Хоук недоумённо посмотрел на него. "Пойдём, встретим" - предложил Эли, и они отправились к "блиндажу".
   С наблюдательного поста в бинокль Хоук рассмотрел две цепочки людей, быстро скатившихся к ручью и исчезнувших в "мёртвой зоне" под хребтом. Народ был серьёзный. В камуфляже, с "грибами" - беретами на касках, с парным дозором впереди. Всё по настоящему. По военному.
   Вдвоём с Эли они пошли по тропе навстречу группе.
   Во избежание ненужных инцидентов, они шли по тропе не скрываясь, громко разговаривая. Тем не менее, только метров с десяти Хоук заметил ствол и стоявшего на колене у сосны бойца. Эли тут же предупредил, что они свои. Тут же справа и слева из-за валунов и кустов вышла вся группа. Не меняя построения, они двинулись вверх по тропе и, Хоуку ничего не оставалось, как замкнуть колону.
   Он успел рассмотреть проходивших мимо бойцов и, по экипировке, по пристёгнутым к разгрузкам портативным рациям, по коротким трубам гранатомётов в заплечных ранцах, по тому, что в группе из десяти человек было два пулемёта, понял, что это армия. И, судя по комплекции бойцов и тому, как они передвигались и обращались с оружием - это не просто армия.
   В быстром темпе они добрались до "блиндажа" и пришедшие тут же развернули бурную деятельность. Четверо ушли к позициям на опушке леса. Остальные, по привычке, расположились по периметру. Один из них тут же вышел на связь и доложил, что группа в квадрате таком-то. Приступают к работе.
   Чувствуя себя лишним и не имея желания просто так болтаться на глазах у множества людей, Хоук вернулся к своему "окопу". Однако тот оказался занятым. В нём уже расположилась пара. Более того, они развернули наблюдательный прибор в виде миниатюрного телескопа и ноутбук. Тот, что смотрел в трубу, диктовал данные, а второй быстро что-то набирал на небольшой клавиатуре. Именно этот второй, быстро посмотрел на подползшего Хоука и ничего не говоря, махнул ему рукой в сторону "блиндажа". Мол, "уходи, не мешай работать".
   Хоук вернулся к "блиндажу", но и там не знал, чем себя занять. Тогда он пошёл на поиски Эли. Тот сидел в укрытии, у своего пулемёта и, показывая рукой, рассказывал об обстановке, о том, что здесь происходило две недели назад и о результатах наблюдений.
   Взглянув на Хоука, Эли прервал свой рассказ и сказал, сидевшему возле него военному.
   - Это Хоук. Он знает, где была позиция снайпера и может показать.
   - Покажешь? - спросил Хоука военный.
   - Сейчас? - спросил его в ответ Хоук.
   - Нет, вечером. Солнце, как раз, будет светить на деревню. Мы со стороны солнца и зайдём. Так, говоришь, европейского типа красавчик был? Ну-ну...
   Оставшееся до вечера время, Хоук провёл возле "блиндажа", наблюдая за "пришельцами". Из-за камуфляжного крема, нанесённого на лица, они все казались на одинаковыми. Здоровые такие бугаи.
   Большую часть ребят из поселения, Эли отправил назад и теперь на позиции вовсю хозяйничали "гости". Видно было, что полевая жизнь для них - вторая натура. Судя по тем переговорам, что велись по основной ранцевой рации, они поддерживали связь и с экипажами вертолётов, и с другими группами.
   На Хоука никто не обращал внимания. Все были заняты своими делами. Двое работали с радиосканером, радист возился со своей рацией.
   И только однажды, когда радист на миниатюрной газовой горелке сварил кофе, он протянул Хоуку, наполненный ароматным напитком колпачок от фляги. Кофе оказался арабский, очень крепкий, с подмешанными травами, характерным терпким и острым привкусом. Хоук не смог отказать себе в сигарете, что вызвало неодобрительный взгляд радиста.
  
   Вечер накатился как-то сразу. У "блиндажа" появился командир группы в сопровождении четырёх бойцов.
   - Ну, что, готов? - спросил он Хоука.
   - Пошли, - сказал Хоук и, не оглядываясь, пошёл по направлению к опушке леса.
   Он пошёл к лесу над оливковой рощей не по дороге, а намного выше, ближе к кромке хребта. Там и валунов было больше и трава повыше. Перебегал, согнувшись. Добравшись до первых деревьев, он залёг за ближайшей сосной и принялся наблюдать за лесом. Через полминуты справа и слева от него растворились в лесу четыре фигуры.
   Пробираясь по лесу, Хоук не заметил никаких следов пребывания людей и быстро вывел группы к "лёжке". То есть к могиле. Запах был и обнаруживался метров с десяти.
   Хоук указал на уже слегка осевшую кучу веток. Тут же двое бойцов отошли в сторону и стали на блок, контролируя подходы со стороны оливковой рощи. Оставшиеся двое и Хоук принялись убирать ветки и оттаскивать камни. Запах стал сильнее.
   Когда показалось тело, один из военных, достал из одного из многочисленных карманов разгрузки латексные медицинские перчатки, а из ножен на бедре - нож. Осмотрев труп, он разрезал шнурки и стащил с трупа ботинок. Затем срезал внутреннюю этикетку. Такую же процедуру он проделал и с комбинезоном. Только этикетка у того оказалась с внутренней стороны воротника. Всё это он уложил в маленький пластиковый мешочек, так же как и перчатки, выуженный из кармана. Но самое главное было не это. Главное это то, что на правой стороне комбинезона оказался внутренний кармашек с портативной, почти игрушечной рацией. Это Хоук, по дилетантству своему, пропустил.
   Обнаруженная рация вызвала оживление. Ясно, что по возвращению, они прокачают каналы и сядут на прослушивание.
   Напоследок, маленькими ножничками, входившими в состав ножа, военный состриг с головы трупа пучок волос. Упаковал их в специальный мешочек. "Круто!" - подумал Хоук, - "образцы на ДНК экспертизу".
   На этом находки закончились, впрочем, как и весь досмотр.
   Потом, те двое, обменялись короткими репликами на слэнге, и Хоук с трудом понял, что они обсуждают вопрос, минировать труп или нет. Так и не договорившись между собой, они вышли на связь с командиром, и тот дал отбой. Тело оставили в "лёжке" и так же, как и раньше, закидали его камнями и ветками.
   Возвращались уже почти в полной темноте.
   Как потом оказалось, их вели с середины склона приборами ночного видения.
   Эту ночь Хоук провёл в "блиндаже". Сначала его отвлекали переговоры по рации, потом он привык, но, всё равно, смена места не пошла на пользу. Его не покидало чувство тревоги и предчувствие больших перемен. Чем себя занять он так и не придумал, а приказаний ему никто не отдавал.
  
   Утром гарнизон "блиндажа" пополнился. В сопровождении двух бойцов появился новый персонаж. Как только Хоук увидел его, он показался ему знакомым. Где-то они пересекались в этой жизни, причём, относительно недавно.
   Судя по тому, как к нему обращались и относились, незнакомец был важной персоной. Он побывал на наблюдательных пунктах, переговорил с командиром группы, посидел возле радиста, перекидываясь с тем репликами на слэнге и, вообще, производил впечатление барина, осматривающего свои угодья. По крайней мер, Хоук воспринимал его именно так.
   Закончив деловую часть своего визита, он подошёл к Хоуку, сидевшему у входа в "блиндаж" и, положив ему руку на плечо, спокойно спросил:
   - Как дела, Хоук? Как ты тут оказался, а?
   - Мы разве знакомы? - недоумённо ответил Хоук.
   - Конечно! - сказал незнакомец. - Помнишь блокпост, допрос в вагончике? Ты тогда был очень нервный.
   И тут Хоук вспомнил. Это был тот, в гражданском, кто единственный поверил, или сделал вид, что поверил, Хоуку.
   - Вспомнил, - сказал Хоук.
   - Вот и хорошо. Так, расскажи, как ты тут оказался. Да ещё и снайпера завалил.
   - Я не один в него стрелял. Может быть и я, может быть, и нет. А оказался как? Так в городе, что делать? Работы нет, жить не на что. Решил, что тут буду полезней. И не ошибся.
   Хоук интуитивно решил, что совсем необязательно рассказывать о том, как ему жилось в городе. Тем более что пока на собственной шкуре не почувствуешь, всё равно не поймёшь.
   - Ну, сейчас всем тяжело. Ничего, ничего, всё будет хорошо, жизнь наладится, - ответил собеседник Хоука, - А вот ты скажи, откуда у тебя навыки такие: и оборону построили, и наблюдение наладили, и тактическая подготовка у тебя есть, и с чужим оружием знаком. В нашей армии ты не служил. Я проверял ещё тогда.
   - В разное время есть разные армии, - уклончиво ответил Хоук, - Всему своё время. Я же не виноват, что пришлось всё вспоминать сначала. Чтобы выжить.
   - Ладно, Хоук, есть у меня к тебе разговор, но поговорим немного позже, - поменяв тему, сказал "гражданский".
   - Да хоть сейчас, - сказал Хоук, - всё равно делать нечего.
   - Это кому как, Хоук. Кому как. Да, мы так и не познакомились! Меня зовут Шай.
   - Очень приятно, - ответил Хоук, пожимая протянутую руку, и добавил, - Хоук.
   Шай улыбнулся в ответ, похлопал Хоука по плечу и сказал:
   - Увидимся, пока, отдыхай.
   Хоук сходил к Эли, но тот был занят с наблюдателями, они что-то оживлённо обсуждали. Ничего не оставалось, как вернутся к "блиндажу".
   Чтобы убить время, Хоук устроился на бывшем наблюдательном пункте и принялся рассматривать поселение. Но там тоже ничего не происходило. Тогда Хоук разобрал и принялся чистить свой автомат. За этим занятием его и застал Шай. Он не стал мешать, а с интересом смотрел, как Хоук собрал своё оружие. Загнал патрон в ствол и поставил оружие на предохранитель.
   - Хорошо, - прокомментировал он действия Хоука и продолжил, - пойдём, погуляем.
   Они прошли к тропе и, дойдя до бывшего нижнего наблюдательного пункта, присели на камни, из которых был сложен бруствер.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил Шай.
   - Пока не жалуюсь, - ответил Хоук.
   - Тогда слушай. Ты сможешь провести группу в свой бывший район?
   - А чего их вести? Вон у них и GPS, и связь с вертолётами, и "ночники". Да и ребята, что надо. С такими надёжно и спокойно.
   - Ты прав, - сказал Шай, хотя, скорее всего, по-настоящему звали его не так, - они могут многое и пройти в твой район тоже. Но! Там зона развалин, пользоваться картой бесполезно. А ты там облазил всё вдоль и поперёк. Каждый камень, каждую стену знаешь.
   - Так это когда было! - возразил Хоук, - там наверно уже всё изменилось.
   - На, посмотри, - предложил Шай и вытянув из наплечного рюкзака упаковку снимков, протянул их Хоуку.
   Хоук сразу же узнал и свой угловой дом, и смотровую площадку, разбросанные листы крыши на месте супера и арабскую деревушку напротив района.
   - Давно сделаны? - спросил он.
   - Три дня тому назад, - ответил Шай.
   - Хорошие картинки, - прокомментировал Хоук, подумал и спросил, - когда выходим?
   - Смотри. Выходите сегодня вечером. После заката. Пойдёте вдоль железной дороги до того места, где ты её пересекал. Оттуда поведёшь сам. Подчиняешься командиру группы. Про дисциплину в группе, надеюсь, говорить тебе не надо. Выведешь группу в свой район. Всё дальнейшие указания - через командира группы. Можешь называть его Крис. Он поймёт. Группа опытная, сколоченная. Кому что надо делать, каждый знает.
   - Да я заметил, - не выдержал и перебил Хоук.
   - Тем более. Что они там будут делать - тебя не касается. Твоя задача - провести их наиболее безопасным маршрутом. Вот так. Понял?
   - Понял. А потом? - спросил Хоук.
   - Потом? Потом тебе всё скажут. Всё равно тебе спешить некуда. Правильно?
   - Правильно. Некуда.
   - Значит, договорились. Сейчас поговоришь с Крисом. Он проинструктирует тебя насчёт связи, порядка движения и, вообще, как себя вести. Всё. Удачи.
   - В поселение спуститься можно? - спросил Хоук.
   - Зачем?
   - Попрощаться, кое-какие вещи забрать.
   - Рано тебе ещё прощаться. Всё необходимое есть в группе. Питание и вода на тебя будет выделена. Боеприпасов и оружия у тебя и так хватает. Да и, скорее всего, тебе они не пригодятся. Разве что для самообороны, хотя, я не думаю, что до этого дойдёт. В группе и без твоего "калашникова" стволов хватает.
   - Сам видел, - с улыбкой ответил Хоук.
   - Значит, всё. Давай, иди к Крису, - сказал Шай и поднялся, давая понять, что разговор окончен.
   Хоук, не оглядываясь, пошёл вверх по тропе разыскивать командира группы. Поворот событий был для него неожиданным, и он ещё до конца не осознал, что предстоит сделать. Больше всего тревожило то, что придётся идти с молодыми здоровыми ребятами, профессионалами и очень не хотелось оказаться немощной обузой. Или ошибиться. Тревожно было.
  
   14
  
  
   Крис оказался неподалёку, около "блиндажа". Он тихо разговаривал с радистом по поводу содержания экрана радиосканера. Он быстро взглянул на Хоука и жестом предложил ему подождать в сторонке.
   - Значит, так, - сказал он, после того, как они присели с Хоуком у одной из сосен, - во время движения ты находишься в основной группе. Никаких разговоров, вопросов и, вообще, лишних звуков. Смотришь под ноги, шагаешь аккуратно. В случае огневого контакта, твоё место между впереди и сзади идущими. Проверь свои боеприпасы - никаких трассирующих. Понял? Воду и питание получишь у Бориса - он сейчас подойдёт. Кстати, он говорит по-русски и по ходу движения будет всё время рядом с тобой. Далее. После того, как мы выйдем к тому месту, где ты переходил железную дорогу, переходишь в головной дозор. Там кроме тебя будут радиометрист, сапёр и ещё пара ребят. Движешься только с ними. Никаких самостоятельных действий. Указал направление и пошёл. И так от ориентира до ориентира. Понял? Если радиометрист не разрешает идти к намеченному ориентиру - ищёшь обход. В случае, если обхода нет - прекращаешь движение до получения приказания. Понял?
   - Понял, понял, - ответил Хоук, - А конечная точка маршрута, какая? Докуда идём?
   - Предположительно до того дома, где ты скрывался. Там посмотрим по обстановке.
   В это время к ним подошёл "боец" и так же присел рядом.
   - Знакомьтесь, - сказал Крис, - Это Борис, это Хоук. Борис, дашь ему флягу, коробку с питанием и запасную рацию. Остальное я тебе скажу потом.
   Хоук внимательно рассматривал здорового парня, с которым ему придётся вышагивать эту ночь и, может быть, делить все те непредсказуемые тяготы и лишения, сопровождающие такую вот нелёгкую мужскую профессию. В ответ Борис быстро глянул на Хоука и, видимо, увиденного ему хватило.
   - Радиостанцией пользоваться умеешь? - спросил Крис.
   - Умею, - ответил Хоук.
   - Тогда запомни: твой позывной "13-й", мой "Дрор", Бориса - "дов". Волну тебе Борис выставит. Сам ничего не меняешь. Радиостанцией пользуешься только в случае крайней необходимости или явной опасности, при отсутствии зрительной связи. Вот так. Пока хватит. Иди с Борисом, получи что надо и готовься к выходу. Чтоб в рюкзаке ничего не гремело. Понял?
   - Понял, - опять ответил Хоук и подумал, что это "понял", наверно, самое часто употребляемое слово у Криса. И это, в общем, учитывая специфику деятельности, объяснимо.
   Борис оказался малоразговорчивым, но доброжелательным молодым человеком. Он действительно говорил по-русски, но подбирая слова и иногда ошибаясь в падежных окончаниях. Насколько Хоук успел выяснить, Бориса привезли в страну маленьким ребёнком, и язык он учил значительно позже, уже почти в зрелом возрасте.
   Хоук получил стандартную, в войлочном чехле, флягу и похожую на набор инструментов пластиковую коробку с питанием. Рацию обещали выдать перед самым выходом.
   До вечера Хоук успел не только собраться, тщательно перепаковав рюкзак, но и известись ожиданием. Было время подремать перед ночным переходом, но спать не хотелось. Всё время мешали мысли о том, как всё пойдёт, насколько удачно получится. Хоук тщательно вспоминал свой путь по кварталам, стараясь заранее настроиться на те места, где могло быть опасно.
   Несмотря на весь "напряг", ближе к закату, Хоук, опёршись спиной на плотно упакованный рюкзак, всё же задремал и пришёл в себя только тогда, когда Борис легонько дёрнул его за рукав куртки.
   Вокруг уже достаточно стемнело, но всё же в наступающей полумгле, можно было разглядеть предметы и фигуры людей. Группа собиралась на тропе. Борис повесил Хоуку на нагрудный карман крутки радиостанцию и они, подождав несколько минут, пошли вниз по тропе.
   Группа вытянулась короткой колонной. Впереди внизу, у русла ручья, Хоук успел заметить головной дозор. Четыре фигурки мелькнули на фоне валунов и растворились в кустах на склоне. Борис шёл сзади Хоука, а впереди, в десятке шагов, плыла неясная в подступающей темноте фигура Криса. Насколько понял Хоук, командир группы шёл третьим или четвёртым, сразу за радистом.
   Они спустились к ручью. Траверсируя склон и оставляя справа поселение, двинулись в сторону бака с водой. Когда группа поравнялась с "детским садиком", Хоук услышал чей-то смех и едва долетавшие звуки музыки. Группа остановилась, подождала пока на фоне полосы, отделявшей небо и верхушку холма, мелькнуло несколько фигур, и продолжила движение, оставляя холм с поселением сзади и справа.
   Направление движения указывало на то, что выход к полотну железной дороги, до которой было километра четыре, планировался через впадину в северном хребте.
   После того, как сзади остались остатки заправочной станции и пересекли шедшее в поселение шоссе, основная группа разделилась на две короткие колонны, которые двигались параллельно друг другу на расстоянии десяти-двадцати метров. Хоук и Борис оказались в правой по ходу движения группе.
   Сразу же за шоссе начался подъём на хребет и потом вдоль хребта по склону. Крутизна подъёма позволяла идти вдоль склона, но подошвы ботинок так и норовили проскользнуть по выгоревшей траве. Приходилось всё время смотреть под ноги и стараться не соскользнуть вниз. Несмотря на эти неудобства, Хоук отметил про себя, что тактически всё сделано было правильно. Группа шла в "мёртвом пространстве" по отношению к хребту и заметить её можно было только либо с противоположного склона, либо с шоссе. И то, и другое просматривалось и опасений не вызывало.
   Темп оказался не такой быстрый, какого опасался Хоук. То ли группа берегла силы, то ли всё было рассчитано так, чтобы именно в определённое время дойти до точки - тут Хоук мог только догадываться. Тем не менее, темп он держал. Впереди, на одном и том же расстоянии покачивалась фигура "бойца", сзади, изредка шурша подошвами ботинок по траве, шёл Борис. Ниже, почти невидимая, скользила по склону вторая цепочка.
   После того, как хребет пошёл на понижение, склон стал круче и, ходьба требовала всё большего и большего внимания. Наконец внизу открылось глубокое и узкое ущелье и на самом его дне - темнеющая ниточка железнодорожной насыпи. Хоук не видел, как к ней вышел головной дозор и тут же стал на блок, но догадывался, что именно так и было.
   Никакого привала не последовало. Левая колонна основной группы пошла по левому кювету, а правая - по правому. Конечно, думал Хоук, лучше всего было бы идти по хребту. Вероятность всякого рода неожиданностей там намного меньше. Но с другой стороны, на хребте была "населёнка" и это значит, что пришлось искать обходы и тратить драгоценное ночное время. Конечно, зажать группу на дне узкого ущелья ничего не стоило. Но для этого надо было бы знать, что группа идёт именно здесь, прощупывая склоны "ночниками".
   Они прошли около двух километров, когда по обоим склонам ущелья начала появляться застройка. Тёмные, на фоне светлеющего от звёзд и луны неба, кубы и прямоугольники зданий подступали всё ближе. Потом исчезали, чтобы появиться вновь.
   Постепенно ущелье выровнялось с одной стороны, и застройка подступила вплотную к насыпи. Группа остановилась. В первый раз.
   Хоук присел в кювете, опёршись рюкзаком о наклонную стенку. Отстегнул флягу и сделал пару глотков. Вода была странной на вкус, с неизвестным медицинским запахом. К нему, пригнувшись, подошёл Борис и отстегнув защитную сеточку, прикрывавшую лицо, шёпотом спросил:
   - Ну, как, Хоук, ты в порядке?
   - В порядке, - ответил Хоук.
   - Пошли вперёд, Крис вызывает.
   Они продвинулись по кювету пару десятков метров и вышли на Криса с радистом, присевших у большой трубы для дождевых стоков, насквозь пронизывавшей насыпь.
   - Смотри, Хоук, - сказал Крис, - по пути вдоль насыпи увеличивается фон. Надо либо искать обход, либо быстро прорываться вперёд. Что скажешь?
   - Я в этом районе не был, - ответил Хоук, - я прошёл севернее. Думаю, что тут всюду так: то больше фон, то меньше. Искать сейчас обход - никаких шансов, что мы его найдём. Предлагаю проскочить быстрее до моста, где я переходил железную дорогу.
   - Ты так думаешь? Ладно. Посмотрим ещё.
   Хоук с Борисом вернулись на прежнее место, и через несколько минут группа продолжила движение вдоль насыпи. Теперь всё было по-другому. Темп стал рваным. С быстрого шага переходили на бег, потом останавливались, опять быстро шли или бежали. Только теперь Хоук почувствовал, что сидение в домах и окопах не прошло бесследно. Дышать стало тяжелее. Он еле успевал отдышаться во время остановок. Приходилось терпеть. До тех пор, пока за очередным поворотом насыпи не показался мост.
   Застройка здесь была старой и невысокой. Этажи не закрывали небо, и потому мост выделялся сразу и отчётливо. Именно под ним, выставив охранение, и собралась вся группа. Только теперь Хоук увидел, что народу в группе было человек шестнадцать. Целое войско.
   - Привал 10 минут, - скомандовал Крис, - Хоук и Борис в головной дозор. Остальное без изменений.
   Хоук полез вверх по склону выемки, в которой проходила железная дорога. Осмотрелся. Похоже, что всё было без изменений. И даже тот же запах гари. Только слабее. Рядом на склоне, под прикрытием небольшой полуразрушенной кирпичной стенки, расположились ещё двое. Насколько Хоук понял по их снаряжению, - сапёр и дозиметрист.
   - Ну, как? - спросил Хоук у "бойца" с телескопической штангой с прикреплённым на её конце цилиндром датчика.
   - Пока немного, - ответил тот, - двое трое суток можно находиться.
   - Да... А тут люди, наверно, всё это время живут. Хотя, вряд ли... - как бы самому себе, ответил Хоук.
   Он всматривался в темноту, в контуры строений, и вся дорога "домой" раскучивалась перед ним в обратном порядке. Сейчас надо будет взять вправо и пробираться вдоль всякого индустриального хлама аж до заправки, где он чуть было не напоролся на "заправщиков". Потом через бывшие жилые кварталы до шоссе и потом вниз, мимо развалин супера, к "дому".
   Борис тронул его за плечо и тихо сказал: "Пошли".
   Хоук поднялся и осторожно ступая, чтобы ненароком не наступить на старый лист кровельного железа или шифера, пошёл к ближайшему строению, бывшему когда-то торговым складом.
   Ориентироваться помогали свечение ночного неба и память.
   За всё время движения к заправке они останавливались два раза.
   Первый раз в одном из старых трёхэтажных домов мелькнул свет, и Хоук тут же залёг. Справа и слева от него, выбирая позицию, зашевелились ребята. Кто-то подёргал Хоука за штанину, он обернулся и увидел Криса с прибором ночного наблюдения на каске. Крис прополз немного вперёд, и всё на несколько минут замерло. Потом Крис подполз к Хоуку и сказал, что можно двигаться.
   Второй раз Хоука остановил дозиметрист. Он молча показал рукой на едва видимое свечение шкалы и отрицательно помахал головой. Хоук взял левее, в глубь квартала, стараясь держаться в тени уцелевших домов и не терять общего направления на заправку.
   Всё-таки он здорово отклонился влево, потому что когда они вышли к шоссе, заправка не просматривалась. "Может оно и к лучшему," - подумал Хоук и повернул по жилому кварталу влево, к тому месту, где он когда-то перебегал шоссе.
   В отличие от того времени, когда он пробирался здесь, всё было тихо. Вообще. Ни шума моторов, ни голосов. Ничего. Только запах пыли, гари и дневной жары. Город остывал медленно.
   Перед местом, где надо было переходить шоссе, Хоук остановился. По привычке. Надо было осмотреться, подождать, привыкнуть. К нему опять подобрался Крис и тоже принялся наблюдать. Хоуку показалось, что и слева и справа от места их с Крисом "лёжки" зашевелились фигуры. Присмотревшись, он ничего не заметил, хотя можно было догадаться, что группа занимает позиции перед пересечением шоссе.
   Выбрав только одному ему известный момент, Крис шепнул в рацию "Пошли". Тут же через шоссе метнулась пара тёмных силуэтов и исчезла в высокой траве на той стороне. Ещё одну пару Хоук заметил левее. Потом ещё одна четвёрка призраками пронеслась по асфальту. После этого Крис тронул Хоука за плечо, и они вчетвером перебежали шоссе. Почему-то Хоуку показалось, что подошвы его ботинок гулко стучат по земле. А может, это стучало его сердце?
   Хоук не видел, как пересекла шоссе последняя четвёрка. Они полежали ещё несколько минут у дороги, потом Крис махнул Хоуку рукой, и группа двинулась дальше в прежнем построении.
   Теперь всё было намного проще. Пустырём, через бывший сад, только теперь с ямами на месте выкорчеванных стволов, Хоук двинулся к развалинам супера. Он не замечал присутствия группы, но знал, что там, сзади, он надёжно прикрыт ребятами, что они тихо движутся в этой ночной тиши, ощетинившись стволами и просматривая, насколько это возможно, каждый метр во все стороны от себя.
   От супера не осталось и следа, кроме видимых на фотографии листов железа. За прошедшее время здесь подобрали всё. Кто? Да мало ли кто оставался тут! И какое это теперь имеет значение?
   Хоук постоял немного под чудом сохранившимся деревом и, петляя между развалин, пошёл по направлению к "дому".
   Всё выглядело так же, как и тогда. Обрушенная плита перекрытия перед входом. Чернеющий проход под ней. Только сквозь асфальт тротуара пробились невысокие кусты, а так, насколько можно было рассмотреть, ничего не изменилось.
   - Похоже, что здесь, - услышал Хоук шёпот Криса у своего плеча.
   - Здесь, - так же шепотом ответил ему Хоук.
   - Тогда по местам, - сказал Крис.
   Хоук увидел, как тени скользнули вниз к его и к соседнему "дому" и как они растворились в хитросплетении разрушенных плит. Вместе с Борисом он пробрался к "входу" в свою нору и, с сожалением заметив, что оставляет следы на полу бывшего коридора, прополз под плитой. Сзади зажёгся фонарик и в ярком конусе его света Хоук спустился по лестнице, увидел кусок бетона у входной двери и вошёл в своё бывшее убежище.
   Тяжёлый, неживой запах давно покинутого жилища. Густой слой пыли на "столике" у дивана. Духота непроветриваемого помещения. "Почему всё вернулось?" - подумал Хоук. "Почему я снова здесь? Правда, не затравленный и убогий, в другом качестве, но всё равно здесь. Может это знак мне такой? Просто мистика какая-то. Во что угодно поверишь после этого!".
   Вслед за ним в комнату вошли Борис и ещё несколько ребят. Убедившись, что убежище не просматривается, они начали располагаться на отдых. Спустя несколько минут в комнате, а вернее в наполовину заваленном салоне, появился Крис.
   - Так, Борис, давай посмотри наверху, по-моему, там есть лаз на второй этаж, - начал он прямо с порога, - посмотришь, доложишь. Через два часа тебя сменят. Остальным отдыхать до рассвета. Утром начинаем работать. Хоук, ты остаешься здесь. Всё. Можно перекусить.
   Крис снял свой рюкзак, сел на диван и раскрыл на коленях индикатор тактической обстановки. Небольшой прибор очень похожий на ноутбук. Хоук краем глаза, сбоку, увидел бледно-зеленые линии, изображавшие застройку района и среди них оранжевые точки - отметки от GPS датчиков, совмещённых с рациями и обозначавшие местонахождение членов группы. По всему выходило, что группа заняла три рядом стоящих дома. Некоторые отметки еле заметно перемещались, некоторые неподвижно замерли среди рисунков застройки. Среди отметок, сопровождавшихся надписями с позывными, Хоук нашёл и себя. В крайнем доме. Чуть в стороне, почти сливаясь с его собственной, он увидел оранжевую точку и рядом надпись "дов". Это Борис устраивался где-то этажом выше.
  
   Хоук устроился на полу, в нескольких метрах от входной двери, у плиты перекрытия под углом уходившей вглубь квартиры. Расстелил кусок маскировочной сети, поскольку металлизированной плёнки, которой пользовались ребята, у него не было, и на ней разложил спальник. Присев на самодельную постель, достал коробку с сухпаем и решил ознакомиться с её содержимым. Как это часто бывает после перехода и "напряга", есть особенно не хотелось, но как-то по-детски было интересно, что там внутри.
   Ничего особенного внутри не оказалось. Хоук не стал открывать баночки с рыбными и мясными консервами, поскольку после них всегда тянуло на водопой. Вот упаковка с орешками была кстати.
   В отличие от Хоука, двое "бойцов" вовсю кулинарили у миниатюрной газовой горелки, и по комнате уже несколько минут витал запах консервированного мяса и распаренных овощей. Крис, как и Хоук, тоже не очень увлекался гастрономией и, увлечённо глядя в экран ноутбука, грыз плитку витаминизированного "шоколада".
   Хлебнув из фляги, Хоук прилёг на спальник и, закрыв глаза, попытался задремать.
  Однако, это было пустым занятием. Хоуку, привыкшему за последние недели к жизни в сосновом лесу, мешали и переговоры ребят между собой, и короткие реплики Криса, поддерживавшего связь по рации, и тяжёлый запах подвала, и замкнутость пространства. "А ведь я жил здесь!" - думал он - " Считал это своим домом. Возвращался сюда, как домой, после выходов на поиски припасов и считал себя здесь в относительной безопасности. И как бесконечно давно всё это было!".
   Пока помещение подсвечивали фонарики ребят и экран компьютера, Хоук рассматривал причудливые тени на плите перекрытия. От их перемещения и изменения формы обстановка казалось ещё фантастичнее. И даже когда наступила темнота, Хоук всё равно не мог заснуть и совсем потерял ощущение времени.
  
   В том месте, где расположился Крис, два раза коротко прошипела рация и, тут же раздался его голос:
   - Хоук, смени Бориса. Он тут, над нами. Только перед выходом, предупреди его.
   Хоук в темноте зашнуровал ботинки и, поднявшись, на ощупь, пошёл к двери. Поднявшись по лестнице в бывший вестибюль, он заметил, что через входной лаз уже пробивается еле различимый свет. Если бы не эта подсветка, он, наверное, не нашёл бы прохода наверх по искорёженному лестничному пролёту.
   - Дов, я "тринадцатый". Поднимаюсь к тебе, - сказал Хоук, нажав клавишу на рации.
   - "Тринадцатый", Дов на связи. Жду, наблюдаю, - прошуршало в ответ.
   Цепляясь за остатки перил, Хоук пополз наверх. На лестничной площадке между этажами пришлось пробираться среди навороченных обломков и опять по перилам подниматься наверх. Дальнейший проход просматривался только в одну из квартир. У входа сорванная с петель и ставшая на ребро металлическая дверь оставляла место для того, чтобы ползком забраться внутрь.
   Глотая бетонную пыль и мелкий песок, Хоук прополз под дверью и остатками дверного косяка. В квартире было так же темно, как и на лестничной клетке, и поэтому абсолютно непонятно, куда двигаться дальше. Хоук замер на месте, прислушался и где-то справа и спереди услышал короткий шорох и сразу шепот Бориса:
   - Давай, давай, Хоук, не стесняйся.
   - Ну, как тут? - также шепотом спросил Хоук, преодолев по полу несколько метров, отделявших его от напарника, расположившегося у наполовину заваленного окна.
   - Шевелятся, - ответил Борис, отрываясь от прибора ночного видения, похожего на распухший бинокль.
   - Кто? - опять спросил Хоук.
   - Люди, Хоук, люди. Крайний дом на правом склоне. Во дворе. Тендер, видимо. Грузят в кузов. Похоже на ракеты. Продолговатые цилиндрические предметы.
   - Может трубы? - проявляя полную неосведомлённость, продолжал расспрашивать Хоук.
   - Может и трубы, - ответил Борис, - только очень похожие на снаряды для "Града".
   Борис, повернув голову, начал говорить по рации на непонятном для Хоука сленге, тем не менее, по некоторым угаданным словам Хоук догадался, что Борис докладывает обстановку.
   - Короче, - закончив доклад, сказал Борис, - смена отменятся. Останешься здесь со мной. Тут, похоже, сегодня война начнётся.
   Хоук не успел что-либо ответить, потому что предрассветное пространство разорвал протяжный звук на одной ноте и тут же ему ответил такой же, но намного правее. Потом ещё один - из глубины гряды холмов, уходивших на восток, к Мёртвому морю. Муэдзины. С мечетей в деревнях. Пора молиться, правоверные!
   Хоук выглянул в небольшую щель в бывшем оконном пролёте и увидел, что рассвет близок. Правда, дома на противоположном холме ещё едва просматривались, включая и крайний дом на правом южном склоне, тёмный прямоугольник оливковой рощи ниже дома и совсем ещё чёрную ленту вади - русла пересохшего ручья, отделяющую следующий склон. Далее всё повторялось. И оливковая роща, и прямоугольники домов. Там начиналась следующая "деревня".
   Борис опять припал к окулярам, но тут же отложил прибор.
   - Всё. Светлеет. Засветка началась. Теперь только глазами, - сказал он.
   Хоуку показалось, что прошло совсем немного времени, может быть, несколько минут, как он увидел два светлых размытых пятна, мелькнувших на стенке одно из домов. Потом он уловил далёкий и еле слышный звук работающего автомобильного мотора. Видимо, гружёный тендер взбирался на подъём по одной из узеньких улиц "деревни". Почти сразу же у Хоука и у Бориса зашипели рации и почти неузнаваемый голос Криса, произнёс: "Всем приготовиться. Работаем".
   Фары ещё пару раз мигнули среди домов и потом Хоук увидел силуэт машины, показавшийся на самой верхней точке центральной улицы, круто спускающейся мимо домов в ложбину на выезде из "деревни". Там, в ложбине, дорога не просматривалась совсем и становилась видимой только на последнем участке подъёма, выходящего к крайнему левому от Хоука дому, в котором уже сидела часть группы.
   Белый тендер медленно спускался вниз, притормаживая на особо крутых участках. Хоук понимал, что если машина пройдёт ложбину, достигнет дороги, у которой стояли их дома и повернёт вправо, то она станет для группы недосягаемой. Если же повернёт влево, то пройдёт как раз мимо тех трёх домов, в которых расположились "бойцы". Поэтому останавливать её надо прямо на верхней точке подъёма, на перекрёстке.
   Из окна, у которого лежал Хоук, перекрёсток был виден под очень острым углом. Влево. Для того, чтобы вести прицельный огонь по этой точке, пришлось бы передвинутся на место Бориса и вести огонь вплотную к стене. Или высовываться из окна, что совсем уж недопустимо. Поэтому скорее всего убивать машину будут из крайнего дома.
   Пока Хоук, по старой своей привычке принимать решения в одиночку, прикидывал диспозицию, машина спустилась в ложбину, и звук её мотора стал еле слышен. В то же время откуда-то справа раздалось знакомое сдвоенное лопотание вертолётных лопастей. Хоук взглянул правее и увидел, как из-за дальнего холма, вышла пара и, закладывая вираж, устремилась к "деревне".
   Дальнейшие события, наверное, заняли немного времени, но Хоуку так не показалось.
   Вертолёты, поравнялись с холмом, и в это время произошло то, чего Хоук никак не ожидал. Со двора дома, изгибаясь лёгкой пунктирной дугой, в небо потянулась трасса и, запаздывая, донёслись долбящие звуки очереди из крупнокалиберного пулемёта. Вертолёты, не прекращая виража, рванулись вверх, выровнялись и разошлись в разные стороны.
   Ведущий, всё более и более забирая вправо, наклонил нос, порыскал им и из-под его фюзеляжа, сверкнув огнём, в сторону перекрёстка рванули две дымные дорожки НУРСов. Потом ещё две. Сохраняя направление движения, "вертушка" снизилась, и теперь вниз пошли трасы пушечных очередей. На перекрёстке несколько раз коротко рвануло, и потом оглушительный взрыв заслонил собой все звуки.
   Хоук перевёл взгляд на ведомого и увидел, что тот отваливает в сторону от холма, а у дома, с которого вёлся обстрел, расползается большое облако пыли. Описав в небе две большие дуги, "Апачи" восстановили строй пары и зашли на дом ещё раз. То ли увидели ещё что-то, то ли просто для подстраховки. Отстрелявшись, пара взмыла вверх и ушла за горизонт.
   Из дома, из окон на втором этаже, медленно поползли клубы серого с чёрным дыма. Даже с того места, где лежал Хоук, были видны суетившиеся фигурки людей, вбегавших и выбегавших из распахнутых настежь больших двухстворчатых входных дверей.
   Борис достал из "разгрузки" темно-зеленый цилиндр наблюдательной трубы и несколько минут рассматривал "деревню".
   - Расшевелили гнездо. На, посмотри, - сказал он и протянул Хоуку трубу.
   В чуть голубоватых тонах оптики Хоук увидел, что возле дома суетились пять или шесть человек в камуфляже. Потом в распахнутые въездные ворота вошли ещё четверо и принялись помогать остальным. В основном выносили какие-то ящики. Немного поодаль, у основания бетонного забора, окружавшего дом по всему периметру, лежали в ряд несколько тел. На крыше дома Хоук заметил ещё двоих, укрывшихся за высоким парапетом. У обоих в руках и заплечных рюкзаках торчали трубы гранатомётов.
   - Видел тех на крыше? - спросил Хоук у Бориса.
   - Конечно, - ответил Борис, - как бы нам не пришлось сегодня идти в эту деревню. Досматривать и зачищать. А может и обойдётся.
   Хоук не знал, что ответить на это предположение.
   Прошло ещё немного времени, и рассвело совсем. Теперь вся обстановка была как на ладони. Борис наблюдал и несколько раз выходил в эфир с донесениями. Опять же на этом своём тарабарском сленге.
   Тем не менее, становилось всё очевиднее, что наблюдение скоро придётся прекращать, потому что восходящее солнце всё больше и больше поднималось над горизонтом напротив их дома. Получить блик от оптики в таких условиях не составляло никакого труда.
   Уже совсем перед тем моментом, когда солнечный свет должен был проникнуть в убежище Хоука и Бориса, произошло ещё одно событие.
   Хоук не заметил, как откуда-то из поднебесья вниз к земле метнулось чёрное тело ракеты. Просто дом сразу же окутался клубами пыли и грохотом взрыва. Судя по мощности взрыва, это было что-то из класса "воздух-земля", да ещё и бетонобойное. Теперь наблюдать было нечего.
   Очевидно, что в группе находился авианаводчик и дело своё он знал отменно. Тем более, что у вертолётов подлётное время с площадки подскока могло составлять несколько минут, а у аппарата запустившего в дом "сигару" - не намного меньше. Такие уж тут просторы.
   Через несколько минут после взрыва, превратившего дом в руины, Борис получил приказание спускаться вниз. Видимо, наблюдение с их точки либо прекращалось, либо с других точек было видно лучше.
   Хоук и Борис, вдоволь вывалявшись в пыли, по очереди вылезли из своего укрытия и спустились вниз. В комнате они застали только одного из "бойцов".
   - Ждём Криса, - сказал Борис и, прислонившись спиной к своему рюкзаку, тут же закрыл глаза. Ну, ещё бы! Ночной переход, потом ночь на наблюдательном пункте, потом эта суета с машиной и домом. Тут не устать было затруднительно.
   Хоук тоже присел на пол в углу и совсем незаметно для себя задремал.
   Проснулся он от двух вещей: во-первых, затекла спина и напоминала о себе тупой болью, во-вторых, кто-то теребил его за рукав куртки. Хоук открыл глаза и увидел перед собой Криса. "Двужильный мужик" - успел подумать он перед тем как Крис произнёс:
   - Послушай, Хоук, ты говорил, что был в деревне на дальнем холме.
   - Говорил, когда Шаю на карте показывал что и как, - ответил Хоук, это когда меня на блокпосту допрашивали. Только давно это было.
   - Неважно. Ты говорил, что к той деревне есть скрытый подход?
   - Ну, как скрытый? Надо дорогу перейти и через старый гараж мимо мусорного контейнера спуститься в вади. А уж в вади никто ничего не увидит, пока к первому дому не подойдёшь. Только всё измениться могло с тех пор.
   - Что изменится? Вади что ли перенесли?
   - Да нет, вади перенести невозможно, его ручей столетиями вымывал, а вот гараж, контейнер, скрывающий подходы к руслу, могли исчезнуть.
   - Значит так, Хоук, - продолжал Крис, - давайте сейчас с Борисом в крайний дом у перекрёстка, там собирается группа. Посмотришь обстановку, доложишь мне. Если всё по-старому, то поможешь провести группу к дальней деревне. Понял?
   - Понял, - автоматически ответил Хоук.
  
   Они выбрались из дома и, тщательно осматриваясь и прислушиваясь во время остановок, за несколько перебежек добрались до крайнего дома. Благо преодолеть надо было меньше сотни метров.
   В доме было людно. Двое сторожили вестибюль. Насколько понял Хоук, на каждом этаже также находились люди. И только на самом верху, на стоящей под углом к бывшему парапету крыши, бетонной плите никого не было.
   Парапет был завален всяким хламом из остатков бойлеров, металлических рам, проводов и строительных обломков. Стоило большого труда найти щель, через которую можно было бы наблюдать дорогу и старый гараж за ней. И то - под очень неудобным ракурсом.
   Первое, что увидел Хоук, была большая воронка посреди проезжей части. Вокруг неё валялись обломки асфальта в виде неправильной формы плит, остатки тендера, разорванного на части взрывом, и две воронки поменьше на тротуаре. "Ракеты детонировали в кузове. От НУРСов такого не бывает. Вон те воронки на тротуаре - это от НУРСов, а эта ямища - от боезапаса. И никаких остатков тел." - подумал Хоук.
   Возможный маршрут движения просматривался до спуска в вади. Всё было на своих местах. И гараж, и контейнер. Только остатков сгоревшей на солнце растительности прибавилось. Но это было к лучшему. Главное - перебежать дорогу. Эту задачу несколько упрощал тот факт, что на дорогу валялись обломки и они могли служить каким-никаким, но всё же укрытием.
   Хоук и Борис понаблюдали ещё с полчаса и спустились вниз в вестибюль.
   - "Дрор", "Тринадцатый" на связи, - вызвал Криса Хоук.
   - "Дрор" на связи, - тут же послышалось из рации.
   - Всё нормально. Без изменений. Можно работать.
   - Хорошо. Жди на месте. Конец связи.
   - Понял. Конец связи, - ответил Хоук.
   Криса пришлось ждать около часа. Борис успел переговорить с ребятами, дежурившими у входа. Они вспоминали какие-то былые свои дела, каких-то общих знакомых. Разговор вёлся в основном на нейтральные темы, а потом перешёл на обсуждение того, кто и куда поедет отдыхать после того, как всё это кончится. Судя по тому, что речь шла о курортах Испании, аппетиты у бойцов были нешуточные.
   Хоук прислушивался к разговору, не всё понимал, потому, что ребята периодически произносили неизвестные ему слова, но в общем, удивлялся тому, насколько этот разговор не соответствовал обстановке. Видимо, народ уже привык ко многому.
   Крис предупредил о том, что выходит, ребята умолкли и выдвинулись поближе к входу, заняв позиции по обе стороны от того, что когда-то было входом в дом. Спустя несколько секунд слева мелькнули две фигуры, и Крис вбежал в вестибюль вместе с сопровождавшим его "бойцом". Увидев Хоука, он бросил ему на ходу "пойдём" и пошёл к лестничному пролёту.
   Восемь человек собрались в одной из уцелевших квартир, рассевшись на полу в центре салона.
   - Давайте ближе к карте, - сказал Крис, расстелив на полу уже довольно потрёпанную "пятидесятиметровку", - выдвигаемся из дома в этот кустарник у дороги. Хоук и Борис переходят дорогу первыми. Ты прикрываешь справа, ты - слева. Потом перехожу я, потом вторая пара, потом охранение. Движемся одной колонной через гараж к вади. Потом по вади подходим вот к этому дому. Входим. По классической схеме. Досматриваем. Занимаем периметр. Связь без изменений. Остальное потом. Всё. На сборы и отдых - два часа. Сбор внизу. Вопросы есть?
   - Что ищём в доме? - спросил один из "бойцов".
   - Дом жилой, но по имеющимся данным, используется как склад вооружения. Значит, возможно нахождение в нём бородатых вооружённых мужчин, а также женщин и детей. Действуем, как всегда. Ещё вопросы?
   - Мои действия? - спросил Хоук.
   - Входишь с нами, но в дом не суёшься. Остаёшься на блоке у входных ворот. Борис с тобой. Ещё?
   Вопросов больше не было. Видимо, предстоящие действия выполнялись группой неоднократно, и всё уже было многократно обговорено.
   Хоук не знал, чем занять себя эти два часа. От нечего делать, он вытащил свои четыре "сэндвича" и перебрал их. Кто его знает, сколько времени патроны находились в магазине? И вообще. Кто-то из ребят предложил ему перекусить и протянул открытую банку с овощами. Хоук вспомнил, что последний раз он ел очень давно, но аппетита не было. То ли из-за запаха гари и пыли, то ли из-за общего "напряга". Поэтому он осилил банку с трудом. Запил водой всё с тем же странным медицинским запахом.
   Не было у Хоука и никаких предчувствий. Просто было тревожно.
   Он ещё раз пробрался на крышу к перекошенной плите и стал наблюдать за маршрутом, которым необходимо было идти. Но ничего не наблюдалось. Даже ветерка не было, чтобы хоть немного пошевелить растительность. Всё замерло.
   Устав от жары и солнцепёка, Хоук опять спустился в квартиру с салоном. Устроившись на полу, ребята дремали. Двое возились с оружием и набивали патронами дополнительные магазины. Никто не обращал на Хоука внимания, и он присел у стены, стараясь расслабиться и отдохнуть перед выходом.
  
  
   Крис положил Хоуку руку на плечо и сказал: "Пошёл!". Всё. Началось.
   Хоук, пригнувшись, выбежал из вестибюля, перебежал открытую площадку перед домом и юркнул в высокие придорожные кусты. Не останавливаясь и не оглядываясь, он начал подниматься по склону мимо развалин к тому месту, где на противоположной стороне дороги виднелась шиферная крыша старого гаража. Где-то посередине, на пути ему попался завал из строительного мусора и проржавевшего железа, и пришлось перебираться через него, поскольку обхода не было.
   Добравшись через кусты к дороге, Хоук залёг, выставив ствол в сторону дороги. Тут же рядом залёг и Борис. Ещё через полминуты в кустарнике собралась вся группа.
  Крис кивнул головой Хоуку, и тот бросился через дорогу.
   За узким тротуаром и кюветом оказались остатки старого проволочного забора, о котором Хоук совсем забыл. Пришлось, стоя почти во весь рост, разгибать проволочную спираль и продираться на территорию гаража. Присев за кузовом старой "тойоты", Хоук начал просматривать местность в сторону вади, поскольку знал, что за дорогой наблюдают и без него.
   Все пересекли дорогу удачно. Никаких выкриков и стрельбы. Оставалось надеяться, что никто их так и не увидел. А может, и некому уже наблюдать за дорогой. Да и незачем.
   Дождавшись, когда двое последних перебежали дорогу, Хоук, не спеша и осматриваясь, двинулся к контейнеру. Вокруг всё сильно заросло, и видимость была ограниченной. Тем не менее до контейнера он добрался довольно быстро. Не останавливаясь возле основательно проржавевшего громадного металлического ящика, где когда-то он приходил в себя после побега, Хоук по едва заметной тропке пошёл к вади.
   Неожиданно на плечо ему легла чья-то рука и он оглянулся. Борис показал ему пальцами на глаза, а потом на землю. Ясно. Растяжки. Могут быть.
   Хоук спускался всё ниже и ниже, пока не оказался в вади - в русле сезонного ручья, наполняющегося мутной рыжей водой только на три месяца в году. Дойдя до первого поворота, Хоук спрятался за выступ склона и начал просматривать русло до следующего поворота. Ничего настораживающего. Ни следов, ничего.
   Прошло не более полминуты, и Хоук опять почувствовал прикосновение к своему плечу. Ясно. Продолжаем.
   Так он и двигался от поворота к повороту. С короткими остановками и осмотром. Всё было довольно просто. В принципе, любые сложные вещи состоят из простых составляющих и этот выход, представлявшийся довольно рискованным делом, тоже состоял из простых вещей: из ходьбы от поворота русла до следующего поворота.
   " Видно большая нужда была, что мы днём попёрлись," - думал Хоук. "Хотя ночью, даже с GPS, намного сложнее. Да и в доме ночью тоже немного навоюешь. В общем, может оно и к лучшему. Чего бояться с такой поддержкой? Засады? Так нас тут никто не ждёт. Наверно. Ну и что, что в соседней деревне дом разбомбили? Первый раз, что ли? Кроме того, засаду устроить нужно время и люди. А им сейчас не до этого. Может быть, всё правильно и рассчитано".
   Наверно, не стоило отвлекаться на подобного рода размышления, но Хоуку уже приелось однообразие русла. Поэтому, когда он вышел из-за очередного поворота и увидел высоко над склоном угол крыши, то это оказалось для него неожиданным.
   Хоук отпрянул обратно за поворот и оглянулся. Борис и шедшая за ним группа, тут же остановились. Хоук показал рукой на склон в сторону дома. Крис принялся жестикулировать - жестами без слов распределяя "бойцов" по местам.
   Группа рассыпалась цепочкой вдоль русла и начала подъём прямо по склону. Хоук и Борис оказались крайними на левом фланге. Добравшись до середины склона, там, где крутизна уменьшалась и склон становился более пологим, все залегли с дальше продвигались ползком.
  
   Всё, произошедшее потом, спрессовалось у Хоука в сознании в один ком времени.
   Выползя из-за очередного валуна, Хоук увидел над срезом склона крышу дома и сразу под ней - два маленьких окна. В одном из них засверкали вспышки, и тут же из-за парапета крыши вылетел маленький чёрный мячик. Он казался чёрным на фоне светло-синего неба. Мячик по дуге опустился вниз, ударился об землю, и тут же Хоук услышал крик Бориса: "Граната!". Хоук не успел ни осмыслить услышанное, ни предпринять какие-либо действия. Раздался взрыв.
   Порыв горячего ветра подхватил Хоука и швырнул вниз по склону. Кроме волны жара, этот ветер нёс раскалённые иголки, и они впились Хоуку в левую ногу, в левый бок и руку. И это всё, что запомнил Хоук.
  
  15
  
   Хоук плыл в пространстве. Или это ему только казалось? Не прилагая никаких усилий, он плавно скользил в темноте. Иногда движение прерывалась короткими несильными толчками, а потом продолжалось опять. Никаких звуков и запахов. Только чувство движения в темноте.
   "Куда это я?" - медленно подумал Хоук. " Надо посмотреть, куда я лечу. Надо открыть глаза. Или они открыты и вокруг такая темнота?". Он попытался открыть глаза, но веки придавила неимоверная тяжесть. Справа посветлело, тьма отступила, и Хоук увидел над собой размытую голубизну неба и маленькое облако, странным образом слегка покачивающееся из стороны в сторону. Смотреть на него было больно, и Хоук опять погрузился во тьму.
   "Меня несут на носилках, лицом вверх" - подступила догадка."Кто несёт? Может, ребята все погибли и я опять в плену? Так зачем я им раненный? Только проблемы. Добили бы на месте, да и всё. А так несут. Может, это наши меня волокут, и всё обошлось? Надо ещё раз глянуть".
   Но глянуть ещё раз не получилось. Вся левая часть тела была залита бетоном и свинцом. Боли не было. Даже наоборот - было беззаботно. Но глаза не открывались.
   "Ну и пусть," - проползло в голове у Хоука. " Главное, что ничего не болит. Это меня обезболивающим обкололи. Промедолом. Нет. Это у нас был промедол, а тут он как-то по-другому называется. Раз обезболили, значит, наши несут. Как там пацаны? Не зацепило ещё кого-нибудь?"
   От такого напряжённого труда по проталкиванию мыслей, мозг отключился, и Хоук опять впал в беспамятство.
   В следующий раз он пришёл в себя от того, что вокруг всё мелко дрожало. Хоук, словно сквозь подушку, слышал отдалённый гул, вернее даже - чувствовал его всей кожей. Он опять попытался открыть глаза, и это ему удалось. Только наполовину. Левый глаз упорно оставался закрытым.
   Он увидел над собой металлическую поверхность, окрашенную в темно-зеленый цвет. Её пересекали ровные ряды небольших маленьких кружочков. "Заклёпки," - догадался Хоук. "Я в вертолёте. Значит, всё-таки, наши вынесли. Молодцы". Действие обезболивающего наркотика ещё не закончилось, и Хоук не только не чувствовал боли, но и размышлял медленно и без эмоций. Как смертельно пьяный человек.
   Потом он ещё несколько раз приходил в себя, но воспоминания об этом запечатлелись в его сознании в виде фотографий.
   Светильник на потолке. Длинный и яркий, он приехал мимо Хоука и тут же появился следующий. Две капельницы на штативе с трубками, похожими на лианы. Рука с ножницами, разрезающая рукав куртки. Хоук ещё успел подумать, что жалко камуфляж, где он теперь достанет новый? И последнее. Лицо закрытое зелёной полотняной маской и два внимательных глаза над ней, наблюдающих за Хоуком.
   После этого наступил длительный провал в памяти, только однажды прерванный всплеском боли в груди. Ниже сердца. В боку.
  
   Следующее возвращение Хоука в объективную реальность напоминало пробуждение после случайного дневного сна. Когда не поймёшь: то ли день, то ли вечер, то ли позднее утро. Голова болит, во всём теле непомерная тяжесть, и тяжело понять, где ты вообще находишься. Именно это и хотел выяснить Хоук у женщины в салатового цвета больничной форме, поправлявшей что-то на стойке с капельницами.
   - Где я? - спросил у неё Хоук. Не слыша своего голоса и не видя никакой реакции на свой вопрос, он повторил сильнее.
   - Где я? - с тем же результатом. Собравшись с силами, Хоук, как ему показалось, заорал:
   - Вы слышите меня? Где я?
   Женщина удивлённо повернула голову к Хоуку, посмотрела на него и, обращаясь к кому-то, невидимому, сказала на русском языке:
   - Мариша, позови дежурного врача, "Партизан" очнулся.
   - Я не партизан, - ответил Хоук.
   - Давай скорее, он тут что-то шепчет, - не обращая внимания на Хоука, продолжила медсестра.
   "Я нормально говорю, чего это она говорит, будто я шепчу?" - подумал Хоук, " И почему она говорит на русском я зыке? Куда я попал?". Хоук почувствовал усталость от разговора, тянущую боль в боку и закрыл глаза. Сквозь дрёму и темноту он слышал, как мужской голос что-то говорил на иврите, но ничего не понял из сказанного.
  
   Хоук приходил в себя на короткое время ещё несколько раз. Во время этих пробуждений он успел рассмотреть краем глаза и стойку с аппаратурой слева от себя и штатив с капельницами - справа. Комната, в которой он лежал, была светлая и, судя по высоте потолка, наверно, большая. Несколько раз он слышал голоса, но их обладателей не видел.
   Иногда, он приходил в себя от боли. Пытался ворочаться и тем самым привлекал к себе внимание. Почти сразу же к нему кто-то подходил, и через некоторое время боль отступала. "Обезболивающее вводят," - догадывался Хоук.
  
   Первый раз надолго он пришёл в себя ночью.
   На потолке, в косом прямоугольнике света, медленно раскачивалась бесформенная тень. Хоук долго смотрел на её движения, пока не сообразил, что пятно света - от фонаря снаружи, а тень - от веток дерева. Беззвучное движение привлекло его внимание, и вдруг он ощутил знакомый с детства запах полыни, запах степи. Тогда, мальчишкой, проводя лето у бабушки в селе, он часто поднимался на гряду холмов, за которыми начиналась степь. И всё в ней было красиво и очень интересно. И старая траншея вдоль спуска, и неожиданное тёмно-зелёное пятно буйной зелени у маленького родника, пробившего себе дорогу к речушке в долине, и темневшая вдали небольшая рощица, и глубокий яр, рассекавший степь глубокой раной с белевшей на дне меловой россыпью.
   На смену полыни пришла волна запахов, напомнивших залитый дождём лес. Капли дождя на хвое, блестящая серебром паутина в зарослях ежевики, горная речушка, гремящая по дну камнями.
   "Это меня после наркоза отпускает," - подумал Хоук. "А может, с обезболивающими передоз? Или мне это всё только кажется?".
   Он попробовал пошевелить конечностями и почувствовал, что левая рука и нога чем-то туго перетянуты, и любая попытка пошевелиться тут же отзывается болью в левом боку. Он попытался сесть, опустив ноги с кровати. После долгой возни и приступов боли, ему это удалось. Тут же закружилась голова и, чтобы не оказаться на полу, Хоук схватился здоровой правой рукой за край постели.
   Немного тошнило, но постепенно голова успокоилась и перестала кружиться. "Так, теперь попробую встать" - сам себе сказал Хоук. Опереться на левую ногу он не мог, и пришлось подползать к изголовью, чтобы получить хоть какую-нибудь опору.
   Пережидая очередную волну боли, Хоук огляделся. Палата, наверно, была другой. Не было стойки с аппаратурой и штатива с капельницами. Одна кровать была пустой, на двух других кто-то спал. Маленький тамбур у входной двери освещал небольшой светильник.
   "Как бы мне до туалета добраться, чтобы не опозориться?" - подумал Хоук и попробовал передвигаться боком, держась за кровать. Только тут он разглядел, что на нём нет никакой одежды. Только бинты. "И одеться бы не помешало".
   На крайней у двери кровати зашевелилась чья-то фигура, и зажглась маленькая настольная лампочка на прикроватной тумбочке.
   - Ты что делаешь? - донёсся до Хоука сонный голос из угла.
   - Где тут туалет? - спросил Хоук.
   - У двери, слева, - раздалось в ответ и лампочка погасла.
   Хоук оценил расстояние, которое необходимо было преодолеть. Метров семь. Вдоль своей кровати, потом вдоль второй, потом вдоль стены до угла - ещё пара метров. Но делать нечего, надо идти.
   Дорога оказалась длинной. Опираясь рукой и волоча ногу, Хоук преодолел пространство до стены. Две кровати были пройдены. Здесь, у стены, Хоука опять прихватила боль, и, наклонив голову, он ждал, пока хотя бы немного утихнет пожар в груди.
   Два метра вдоль стены тоже были не подарок, но они пошли уже легче.
   Оказалось, что над раковиной висело зеркало. Когда Хоук открыл кран и увидел, что из него, без всяких ограничений, просто так течёт вода и можно умыться и помыть руки, не задумываясь над тем, сколько воды у тебя остаётся до конца дня, то это было первое чудо в эту ночь.
   Второе, чему удивился Хоук, - это увиденному в зеркале. С той стороны стекла на него смотрел исхудавший мужик, заросший короткой, но густой бородой с островками седины. Левую часть его лица украшал громадный синяк, налившийся жёлтыми и багрово-синими оттенками. Левый глаз узкой щелкой прорезал вспухшие бровь и щёку. Плечо, рука до локтя и грудь были туго замотаны бинтами.
   "Что, Хоук? Вон как приложило тебя. Хреново быть больным и старым? " - спросил собственное отражение Хоук и, не дождавшись ответа, начал свой путь обратно - на госпитальную койку. И путь этот был нелёгок.
   Самое обидное, что уже у самой цели - оставалось только лечь - правая, здоровая рука подогнулась, и Хоук неловко, мешком, упал на кровать. Внутри вдоль всего тела пролетела огненная стрела, и он потерял сознание.
  
   - Мальчики! Завтрак! - услышал Хоук сквозь дремоту. Он открыл глаза и увидел у входа в палату тележку на колёсиках и за ней девушку в ставшей уже знакомой медицинской форме. Только белого цвета.
   "Да...Стейк сейчас совсем бы не помешал," - подумал Хоук и попытался приподняться на кровати. Пока он предпринимал попытки занять более или менее вертикальное положение, девчушка расставила подносы на прикроватных тумбочках и удалилась, переполненная важностью своей миссии.
   Хоук увидел, что завтрак, по его понятиям, был королевский и крайне необычный: творог в аккуратной коробочке, яйца, несколько тонких ломтиков сыра, коробочка с салатом, стакан сока. Привыкший к консервированной еде, он даже припомнить не мог, когда последний раз употреблял такие продукты.
   Всё было необычайно вкусным. "Свершилось!" - подумал Хоук, расправившись с угощением. "Я в раю! Может, меня не вынесли, и я так и остался на дне вади, около дома? Интересно, за какие такие заслуги я сюда попал?".
   Подкрепившись и почувствовав, что, всё пока прекрасно, он принялся рассматривать окружение. Две кровати по другую сторону комнаты занимали молодые мальчишки. Тоже в повязках, но не в таких количествах, как у Хоука. Один с загипсованной ногой, а второй без видимых повреждений, но, вероятно, тоже недаром оказавшийся в этих апартаментах.
   Мальчишки желания вступить в немедленное общение с Хоуком не проявляли. После завтрака один из них, тот, который без бинтов, в сопровождении медсестры отправился в глубины медицинского учреждения, а второй, "загипсованный", достал из-под подушки книгу и углубился в чтение.
   Хоук, стараясь придумать себе занятие, посмотрел по сторонам и заметил на спинке кровати аккуратно сложенную одежду: голубоватого оттенка штаны и куртку. Весь гардероб был больничного фасона. "Что ж это я, в таком виде? Тут, вон, какие-никакие дамы шастают, а я без одежды," - подумал Хоук и решил привести себя в порядок.
   Со штанами всё как-то удалось, потому что совсем не надо было двигать ногой. А вот с курткой пришлось помучаться. И долго. Хоук уже пару раз собирался бросить это занятие, но столько же раз заставлял себя продолжать и не останавливаться на полпути, оправдываясь фразой, что мол " и так сойдёт".
   Приобретя вид настоящего больного, Хоук решил немного подвигаться. Всё-таки образ жизни, устоявшийся за последние полтора месяца, не располагал к длительному бездействию. Ему удалось сесть на кровати, и он совсем уже было намеревался совершить героический переход к окну, когда в палате появилась представительница медицинского персонала.
   - О, "партизан", ты совсем ожил, как я посмотрю, - сказала на чистом русском языке вошедшая медсестра, - на перевязку вместе пойдём или тебя отвезти?
   - Наверно, лучше поехать, - ответил Хоук, вспомнив свой ночной поход.
   - Тогда поехали кататься, - ответила женщина.
   Хоука погрузили на специальную тележку и повезли по длинному коридору. При слове "перевязка" Хоук сразу представил себе мужеподобную тётку, с кровью отрывающую бинты от его тела. Однако, на деле всё произошло иначе.
   Бинты смочили мутной жидкостью из флакона, и всё дальнейшее пошло, как по маслу. Особенно больно не было. Так можно перевязываться через день. Когда бинты сняли, Хоук увидел на своей ноге и на плече небольшие аккуратно зашитые разрезы. Их края бугрились и были тёмно-красного цвета. В общем, ничего страшного. Раны осмотрел строгого вида мужчина, наверно, врач и после этого что-то долго говорил медсёстрам. Хоук много не понял из-за изобилия медицинских терминов на иврите. "Может оно и к лучшему," - думал он, когда его везли обратно в палату.
   Уже оказавшись на своём месте, Хоук вспомнил о тех вопросах, что мучили его.
   - А вы не скажете, где это я? - спросил он медсестру, уже собиравшуюся уходить.
   - О! Как всё запущено, - удивлённо ответила та, повернувшись к Хоуку, и добавила, - в военном госпитале.
   - А как я сюда попал? - продолжал Хоук.
   - Обыкновенно. Привезли на машине "скорой помощи" с вертолётной площадки.
   - А в вертолёт как я попал? - опять спросил Хоук и тут же понял ненужность своего вопроса.
   - Ты уж извини, вот именно этого я не знаю, - улыбнувшись, ответила она.
   - А со мной, что, вообще?
   - В смысле ранений? Осколочные ранения плеча, средней трети бедра и груди. Все проникающие. На фоне большой кровопотери и симптоматики лёгкой формы лучевой болезни. Вот такой вот букет. Если хочешь знать подробней, то я могу позвать дежурного врача. Он тебе всё расскажет.
   - Нет, не надо, - ответил Хоук, - мне и так хватит. К тому же я не пойму того, что он наговорит. А сколько я уже здесь?
   - У нас четыре дня. Плюс сутки в реанимации после операции. - Ответила она и, ещё раз дежурно улыбнувшись, вышла из палаты.
   Хоук опять остался наедине с самим собой. Он, как ему казалось, недолго подремал, а потом решил всё-таки дойти до окна. Для этого необходимо было всего-то сесть на кровати, встать и, волоча левую ногу, держась правой рукой за кровать, а потом за стену, пройти около четырёх метров. И ему это удалось.
   Вид из окна не стоил тех усилий, которые были приложены для того, чтобы его увидеть. Небольшой участок аллеи, ветки деревьев, уже знакомых Хоуку сосен, аккуратные ряды цветов вдоль асфальта.
   Постояв несколько минут у окна и почувствовав, что голова всё-таки кружится, а тело напитывается тупой болью, Хоук вернулся к своей кровати.
   Делать было нечего. Несколько разнообразил действительность очередной приход медсестры, доставившей Хоуку горсть разнокалиберных таблеток, да обед.
   Ближе к вечеру в гости к одному из соседей по палате нагрянула толпа молодёжи. Проведать. Стало шумно, суетливо и немного бестолково. Традиционные в такой ситуации вопросы перемежались с последними новостями и рассказами о том, о сём. Люди жили достаточной насыщенной жизнью, но какой-то далёкой и Хоуку во многом непонятной.
   Пережидая нашествие, Хоук сначала разглядывал посетителей, потом ему это надоело, и он уже не знал, чем себя занять. Правда, выбора у него особого не было. Наконец, прихватив с собой пациента, вся толпа подалась из палаты.
   За окном угасал день. Первый день, который Хоук провёл в сознании и в течение которого, наметилось однообразие и нарастающая скука больничной жизни. С её размеренными событиями в чётко установленные часы, сном в любое время, регулярным питанием, перевязками, процедурами, пережиданием приступов боли и постоянным желанием чем-то занять свободное время.
  
   Хоук взял себе за правило ежедневно доходить до окна и, более того, ежедневно увеличивать протяжённость маршрута. Через три дня ему удалось выйти в коридор. Как в другой мир. Из окон коридора был виден сквер во внутреннем дворе, и Хоук решил во что бы то ни стало завтра или послезавтра выбраться наружу.
   Это оказалось намного проще, чем он себе представлял. Достаточно было по коридору дойти до дверей лифта и потом, на первом этаже, пройти двадцать метров через вестибюль. На этот переход ушло всего полчаса.
   Первое, что поразило Хоука, когда он устроился на первой у дверей лавочке, - это неимоверное количество запахов. Он уловил и тягучий, немного пряный запах хвои, и лёгкий аромат от кустов роз, вытянувшихся вдоль аллеи, и специфический, немного пыльный запах от разогретых каменных плит пешеходных дорожек. "Вроде выкарабкиваюсь," - подумал Хоук.
   Вышедший из дверей здания военный прикурил сигарету, и Хоука, как ему показалось, окатила тяжёлая волна табачного дыма. Тут же к горлу подкатил приступ тошноты, и он почувствовал во рту привкус горькой слюны. Когда через несколько минут неприятные симптомы прошли, Хоук понял, что своё он уже откурил.
   Хоук просидел на скамейке около часа. Не замечая течения времени. Без мыслей и тревог. Просто так. Блаженно переживая осознание того, что остался в живых. Совсем забыв о том, почему и для чего он ушёл из города.
   Поход в скверик оказался как бы переломным моментом в госпитальной жизни Хоука. Потому что именно после этого дня начались события.
  
   На следующий день после завтрака Хоук попросил у медсестры ножницы и одноразовый станок для бритья и долго возился возле зеркала в туалете, пока не сбрил бороду. Лицо после этой косметической процедуры оказалось ещё худее, и к тому же, там где росла борода, кожа была несколько светлее.
   Синяк на левой стороне лица почти совсем рассосался, напоминая о себе только светло-желтым пятном на щеке под глазом. Хоук сам себе казался помолодевшим. Не мешало бы подстричься, но это позже. Сейчас и так сойдёт.
   Хоук уже почти доковылял до середины коридора, когда двери лифта открылись, и из него вышла Тамара. Хоук опёрся об подоконник и смотрел, как она подходит своей стремительной походкой уверенной в себе женщины. Она заметила его только тогда, когда их разделяло всего несколько метров. Хоук не увидел в её глазах ни смятения, ни удивления, ни радости. Может быть, только немного шевельнулись уголки губ.
   - Привет, - сказал Хоук почему-то немного охрипшим голосом.
   - Привет, - ответила Тамара, и Хоук не уловил в её голосе каких-либо особенных интонаций, - Ты, что тут делаешь?
   - Я здесь на излечении, - ответил Хоук, и тут до него дошло, что под его госпитальной одеждой не видно бинтов.
   - По поводу?
   - По поводу осколочных ранений.
   - Это как раз то, чего ты хотел, не правда ли? - спросила Тамара и, вот тут-то в её голосе прозвучал металл.
   - Не совсем, - ответил Хоук, несколько растерянный после такого поворота событий, - А ты какими судьбами тут оказалась?
   - Я-то, нормальными судьбами. У меня здесь практика по курсу "Реабилитационный период при лёгких формах лучевой болезни". Актуально это сейчас, как ты, наверно, успел заметить.
   - А почему так официально?
   - А как ты хотел, Хоук? - ответила Тамара, - Ты исчезаешь неизвестно куда и по каким причинам. От тебя ни весточки, ни объяснений, а я, спустя два месяца, должна изображать радость и здоровый оптимизм? Что тебе мешало? Чем тебе плохо было? Работы не было? Ну и что? Я не человек? Я не в состоянии понять? Ты не мог поделиться? Вместо спокойного разговора и поиска решения, ты втайне собираешься и уходишь неизвестно куда! Я три дня тебя разыскивала с полицией. Ты до сих пор в розыске Хоук как человек, который мог неизвестно где потерять сознание в любой момент. Я не спала несколько ночей, ожидая звонка, что тебя нашли и надо ехать на опознание. А у тебя юношеский романтизм взыграл. Ты, что не навоевался до сих пор?
   - Я не собирался воевать. Так получилось, - ошарашенный таким напором, ответил Хоук, - А на иждивении я жить не мог. Это не мой стиль.
   - А какой твой стиль? - продолжала Тамара. - Искать приключений на свою задницу? Так вроде не мальчик уже. Возраст о вечном подумать, а ты всё по лесам, по горам шастаешь. Может, повзрослеть пора хоть немного?
   - Ладно, Тамара, - сказал Хоук, у которого, наконец-то заработали инстинкты самозащиты, - дело прошлое. Я поступил так, как считал нужным. По отношению к тебе, может быть, несправедливо. Извини. Но это моя жизнь, и я буду распоряжаться ею так, как захочу. Обижать тебя я не собирался, и решение уйти, далось мне непросто. Но и сидеть у тебя на шее больным и безработным я не мог. Если в этом моя вина - прости ещё раз.
   Тамара не ответила, посмотрела Хоуку в глаза, отвела взгляд и после паузы спросила:
   - Ты давно здесь?
   - Дней десять, может больше. Я точно не знаю.
   - Как себя чувствуешь?
   - Вроде нормально. Вот хотел наружу выйти, посидеть немного.
   - И куда тебе влепили?
   - В плечо, в бедро и в бок.
   - А приступы у тебя как часто?
   - Последний раз уже и не помню когда. Но давно. Может, месяц, может, больше.
   - Тебе переливание крови делали? - продолжала спрашивать Тамара.
   - Наверно. Медсестра говорила, что большая кровопотеря была, а сколько влили - я не знаю.
   - В твоём положении чем больше, тем лучше. Ладно, Хоук, я уже опаздываю. Выздоравливай. Пока.
   Она ещё посмотрела на Хоука, повернулась и ушла по коридору.
   "Поговорили," - подумал Хоук, глядя ей вслед. Ему расхотелось выходить во дворик и он вернулся в палату. "Да. Нехорошо получилось," - продолжал раздумывать Хоук, рассматривая потолок. "Но с другой стороны, что я мог поделать? Хотя она права. Смалодушничал. Действительно, надо было поговорить, обсудить, может быть, нашлось бы другое решение. Какое? Чёрт его знает, какое! А сейчас что, лучше, что ли? Ну, выйду я отсюда недельки через две, через месяц, самое большее. И что делать? Денег нет, работы нет, жилья нет, одежды и той нет, потому как рюкзак остался в подвале, а камуфляж порезали. Всё опять начинается сначала".
   В этот момент Хоук впервые осознал всю безнадёжность своего положения. Если даже и удастся что-либо найти, кто его возьмёт такого? Какой с него работник? Как жить, вообще?
   Неизмеримая ничем тоска навалилась на Хоука. Вся неприкаянность, бездомность и ненужность разом обступили его плотной и бесконечной китайской стеной. Чёрным мраком и беспросветностью несло от предстоящего будущего. Безнадёжностью, казалось, вечной.
   Мысли о невозможности устроить свою жизнь не покидали Хоука последующие два дня. Пока однажды, после обеда, не открылась дверь в палату, и на пороге Хоук не увидел Шая и Криса. Шай был как-то по-разгильдяйски одет в джинсы и футболку, а Крис не выделялся своей немного поношенной формой неопределённой принадлежности и одним из самых распространённых среди пехотных бригад цветом берета.
  
   - Я же говорил, что он до ста двадцати дотянет, - с порога начал Крис, - смотри, какой орёл!
   Хоук как раз стоял у окна, потому что лежать уже не мог. Надоело до смерти.
   - Мир вам, парни, - улыбаясь, сказал Хоук, - Как я рад вас видеть!
   - Как ты устроился? - спросил Шай, - с девочками здесь, вроде бы, всё в порядке. Скажи, Крис. Мы сейчас такую встретили! Вот такие глаза, вот такая попа! Я бы сам не отказался полежать тут недельку - другую. Как бы полечиться.
   - Да, с персоналом тебе повезло, Хоук, - вступил в разговор Крис, - как ты себя чувствуешь?
   - Спасибо. В порядке, - ответил Хоук, понимая, что мужики просто дурачатся. - Только не всё помню. Как меня вынесли? Что с тем домом? Как там Борис?
   - Это всё просто, - сказал Крис, - подходя к кровати Хоука, оставляя на ней большой бумажный пакет и, как бы невзначай, роняя, - это тебе. Дом мы расстреляли из гранатомётов. Потом вошли. Постреляли немного. Их там оказалось, как жуков. Склад взяли. А тебя подобрали, наверно, минут через десять. Вертолёт там сесть не мог. Пришлось нести километра два. Потом загрузили раненых и всё.
   - А кроме меня кого? - спросил Хоук.
   - Да, ещё двоих зацепило. - ответил Крис.
   - А Борис, как? Я помню, как он крикнул, что граната летит.
   По той мимолётной паузе, которая наступила вслед за его вопросом, Хоук понял, что не всё так здорово пошло с этим домом.
   - Борис сейчас в порядке. Ты не волнуйся. - вместо Криса ответил Шай и, меняя тему разговора, спросил, - Что думаешь делать дальше?
   - А что я могу думать, - ответил Хоук, - у меня даже трусов своих нет. Документы были в камуфляже, так его порезали перед операцией. Рюкзак остался в подвале. Идти после госпиталя некуда. Тут думай, не думай, мало что поможет.
   - Вы же зачистили территорию, Крис? - спросил Шай.
   - Да, Шай, всё нормально. Рюкзак мы забрали. Он на базе. Если надо - привезём.
   - Вот видишь, Хоук, - обращаясь у Хоуку, сказал Шай, - А ты волнуешься! О девушках надо думать, о девушках.
   - Да куда мне? - ответил Хоук, - я еле в парк выхожу.
   - Так у тебя же это дело не ранено, - опять шутя, сказал Крис, - а всё остальное не помеха.
   - А как там, в поселении? - чтобы отвлечься, спросил Хоук.
   - В поселении нормально, - ответил Крис, - туда армия вошла. Всё успокоилось. Посмотрим, может, через неделю-другую население вернётся. Ты не волнуйся, Хоук, всё будет хорошо.
   - А скажи, Шай, ты с самого начала знал, что я в поселении? - продолжал свои расспросы Хоук.
   - Нет, конечно, - ответил Шай, - я, когда тебя увидел, сразу вспомнил твой маршрут, что ты на карте рисовал и подумал, что раз группа идёт в том направлении, то ты можешь быть полезен. А всё остальное получилось просто так.
   Они поговорили ещё немного о разных мелочах, и ребята стали прощаться. Шай, подойдя к выходу из палаты, сказал Крису, что он его сейчас догонит, и вернулся к Хоуку, всё ещё стоявшему около окна.
   - Ты понимаешь, Хоук, какие дела, ты не являешься официально военнослужащим. Задним числом, по контракту, я тебя принять не могу. Это выше меня. Всё, что я могу для тебя сделать, - это двухнедельный отдых в реабилитационном центре от нашей службы. Через неделю, если не будет осложнений, тебя туда переведут. Потом... Потом, я постараюсь что-нибудь для тебя сделать, но ничего не обещаю. Сам понимаешь, мы не всесильны. Получится - хорошо, нет - не обижайся. Не лучшие времена сейчас.
   - Хорошо, Шай, - сказал в ответ, Хоук, не ожидавший такого поворота событий, - я не в обиде. Но буду ждать. Сам понимаешь - деваться мне некуда.
   - Будь молодцом, - сказал Шай и пожал Хоуку здоровое правое плечо.
   - И ещё. Ты никогда никому не рассказываешь о том, что ты видел и в чём участвовал. Вообще постарайся это забыть. Сам понимаешь, почему. Договорились?
   - Конечно, Шай.
   - Вот и здорово. Бывай!
   Хоук смотрел на закрывшуюся за ребятами дверь и понимал, что скорее всего он больше их не увидит. Такая была у них работа, так сложилась у него жизнь. Их пути пересеклись, но только под воздействием слабо управляемых обстоятельств. И то, что эти люди приняли и, может быть, примут участие в его судьбе, было в значительной степени случайностью. Поскольку общей картины знать не дано и догадаться о ходе событий по наблюдаемым фрагментам можно тоже только случайно. Впрочем, об этом давно уже писал Шопенгауер.
   А последняя, предупреждающая фраза Шая, может быть, и была основной целью посещения.
  
   Через несколько дней после завтрака в палату вошёл солдат с пехотными знаками различия и очень хорошими физическими данными. Он сразу подошёл с Хоуку и сообщил, что рюкзак он доставил и в любой момент можно воспользоваться содержимым, поскольку тот находится у дежурной смены медсестёр в одном из шкафчиков для вещей пациентов. Хоук поблагодарил защитника Отечества за оказанную услугу, и тот также стремительно отбыл к месту службы, как и прибыл в палату к Хоуку.
  
   Ещё через пару дней вялотекущая госпитальная жизнь Хоука пополнилась новыми процедурами. Начались занятия по разработке конечностей. Было больно, но в пределах терпимого. Сменились некоторые препараты. Почувствовав себя лучше, Хоук увеличил продолжительность своего променада. Действительность несколько раздвинула свои границы за пределы палаты, коридора и лавочки у входа.
   Госпиталь окружал небольшой парк. Тот, кто занимался его благоустройством, постарался на славу. Была и аллея из сосен, и небольшая эвкалиптовая рощица, и островок фисташковых деревьев, и даже несколько таворских дубов - дерева, не выдающегося своими размерами и стройностью, но росшего в этой местности даже тогда, когда ещё ничего Этого не было. Лужайки были задернованы, и Хоук при возможности не отказывал себе в удовольствии поваляться на траве.
   К тому же, совсем кстати оказался тот самый томик Булгакова, который Хоук проносил с собой в рюкзаке всё это время. Хоук наслаждался медленным чтением. Профессор Преображенский в "Собачьем сердце" - это, конечно, была находка и Хоук, в который раз читая высказывания этого персонажа, думал, что ответа на вопрос, прозвучавший в словах когда-то услышанной песни "Что пролетариев заставило пустить державу под откос?", наверно, не найти.
   "Мастер и Маргарита" - это роман на всю жизнь. Хоук уже давно не обращал внимания на некоторую искусственность параллельных сюжетов, на то, что дворец Ирода в Иерусалиме, в котором якобы останавливался Понтий Пилат, не мог выглядеть так, как описал его автор, и на то, что не в обычаях того времени было распинать преступников в полутора километрах от городских стен. Всё это уже давно не играло никакой роли. Потому, что был Роман, а всё остальное - несущественно.
  
   То, что вокруг Хоука началась суета медицинского персонала, могло означать только одно: его готовили к выходу в свет. И когда однажды утром в палату вошла целая делегация доблестных эскулапов, Хоук всё понял.
   Светила, периодически разглядывая на свет рентгеновские снимки, попросили Хоука пройтись по комнате, сделать несколько наклонов вперёд и сжать левой рукой резиновое колечко. Осмотрели почти зажившие ранки. Потом углубились в изучение распечаток, видимо, с результатами анализов и обследований. Весь этот процесс сопровождался комментариями, из которых Хоук мало что понял, поскольку они были густо пересыпаны медицинской терминологией, высоким ивритом и не менее высоким английским.
   Наконец глава консилиума, если это можно было так назвать, подошёл к Хоуку и сказал:
   - Учитывая то, в каком состоянии ты к нам попал, можно сказать, что ты практически здоров. Месяц, другой оздоровительной гимнастики, правильное, экологически чистое, питание, никаких стрессов и тяжёлого физического труда. Война для тебя закончилась. И никакого курения.
   - Алкоголь? Женщины? - может быть, излишне легкомысленно спросил Хоук, которого вся эта процедура осмотра несколько развеселила.
   - Алкоголь? - переспросил доктор, - Можно, но без фанатизма. Судя по состоянию твоей печени, ты и до ранения не отказывал себе?
   - Да, - ответил Хоук, - но это было давно.
   - Неважно, - продолжил скальпельных дел мастер и с полной серьёзностью добавил - С женщинами осторожней. Я советую хотя бы месяц воздержаться. Всё-таки у тебя было проникающее в грудную полость. Сможешь?
   - Смогу. - Сказал Хоук и про себя подумал, что доктор понятия не имеет о том, как он жил последние несколько месяцев, но это знание не входило в его обязанности.
   - Вот и хорошо. Желаю успехов, - и, повернувшись к сопровождающим, добавил - Готовьте его к выписке.
  
   16
  
   В чём заключалась эта подготовка, Хоук так и не понял. На следующее после обхода утро в палату зашла очередная дежурная медсестра, положила на тумбочку несколько уже заполненных бланков, бумажный конверт и сказала Хоуку:
   - Переодевайся. Через полчаса за тобой приедет машина. Направление на оздоровительный двухнедельный курс - вот здесь. Отдашь его в приёмном покое пансионата. Всё. Удачи.
   Хоук прошёл к шкафчику, в котором хранился его рюкзак и, не имея сил нести, приволок его за лямку в свою палату. В пакете ещё оставалось кое-какое бельё и самое главное - старые джинсы и чистая футболка. Всё это, конечно, мятое и, как показалось Хоуку, пыльное.
   Самым мучительным было натягивание джинсов.
   Обуви не осталось никакой, и Хоук решил не возвращать госпитальные шлёпанцы. Ну, не босиком же ему ходить.
   В конверте Хоук обнаружил свои документы. Всё, что было во внутреннем кармане куртки.
   Прощаться в палате не удалось. Контуженного уже неделю как забрала семья, а на его место положили другого, который ни с кем не общался, а целыми днями лежал, отвернувшись лицом к стене. Второго, с переломом, тоже отпустили домой, то ли насовсем, то ли погостить несколько дней. Так что, Хоуку оставалось только последний раз осмотреть палату и выйти в коридор.
   Он дотащил свой рюкзак до помещения дежурной смены, которая здесь называлась "станцией", помахал девчонкам на прощание рукой, услышал в ответ "удачи" и пошёл к лифту.
   Было бы наивно надеяться, что машина подойдёт вовремя. Поэтому Хоук особо и не напрягался по поводу её отсутствия. Просто надо было немного подождать.
   Защитного цвета микроавтобус вынырнул из-за поворота и резко затормозил возле контрольно-пропускного пункта у въезда в госпиталь. После короткой проверки, шлагбаум поднялся и авто, разогнавшись на коротком участке, полетело на встречу с Хоуком. Даже на таком расстоянии он услышал, как внутри салона грохотало "бум-ци, бум-ци", похожее на стиль "техно".
   Когда агрегат остановился у подъезда, возле которого сидел Хоук, из него выскочил молоденький солдатик и, проскочив мимо Хоука, скрылся внутри здания. Прошло, наверно, минут пять, пока юноша решал свои проблемы и, выскочив обратно, осмотрелся и спросил:
   - Ты Хоук?
   - Я.
   - Садись. Поехали.
   Микроавтобус рванул с места, притормозил у шлагбаума, и дальше начались гонки. Хоук ничего не соображал из-за оравшей внутри салона музыки и бешеной скорости, на которой юное дарование входило в повороты и меняло полосы движения. В таком угаре они неслись около часа. По тому, как менялся ландшафт за окном и по направлению движения, Хоук понял, что основное направление - на север. Только когда они свернули с шоссе на узкую асфальтовую дорогу в лес и, пропетляв по ней минут десять, выехали к очередному шлагбауму, "водила" пришёл в себя и успокоился.
   Как водится, у Хоука проверили документы и машину пропустили внутрь. Ещё сто метров, и вояж закончился у входа в небольшое двухэтажное здание.
   - Всё. Тебе сюда. Бай! - успел скороговоркой произнести водитель и, еле дождавшись, пока Хоук покинет салон, исчез вместе со своим транспортным средством в аллее.
   "Что это было? Во служба у пацана!" - изумлённо думал Хоук, поднимаясь по ступенькам ко входу в здание.
  
   Его приняли спокойно, ни о чём особенно не расспрашивая. Пожилая ухоженная сотрудница провела его в номер. Показала где что: ванная комната, туалет, холодильник, телевизор, мини-бар. Продемонстрировала работу кондиционера. Всё как в гостинице. Предупредила о времени, когда разносят завтраки, обеды и ужины. Рассказала, как при необходимости можно что-либо заказать дополнительно. Показала, где расположен сейф и как им пользоваться. Как вызвать медперсонал в случае надобности. Напоследок пожелала приятного отдыха.
   "Я в раю," - подумал Хоук. Перетаскивание рюкзака не прошло даром, и Хоук почувствовал, что он устал. Вещей, которые надо было бы раскладывать в стенном шкафу, у него не было. Особо заняться тоже было нечем. Оставалось только прилечь на кровать и, отодвинув штору, рассматривать через стеклянную дверь лес, плотно окружавший здание.
   От нечего делать, Хоук включил телевизор и на него, отвыкшего от этого, то ли блага, то ли бича цивилизации, посыпалось сразу всё. Мелодрамы и боевики по киноканалам, новости по новостным, спорт, приключения всяких искателей и рассказ по каналу "History" про тайны Библии. Хоук почувствовал себя инопланетянином.
   Его экскурс по этому морю информации, во многом, наверно, избыточной, был прерван стуком в дверь. Хоук тяжело поднялся, подошёл к двери и без вопросов открыл её.
   - Господин Хоук, Ваш обед, - почему-то по-английски произнесла девушка, стоявшая по ту сторону никелированной тележки, на которой громоздилось что-то, прикрытое белоснежными салфетками и добавила, - Разрешите?
   - Конечно. Пожалуйста, - автоматически на английском ответил Хоук.
   Девушка оставила тележку возле обеденного уголка и, проходя обратно мимо Хоука, коротко взглянула на него и добавила уже на русском, но с акцентом:
   - Если захотите что-нибудь ещё - позвоните. Приятного аппетита.
   Хоук, у которого из-за полевых условий существования, а теперь, после воздействия анестезии, обоняние обострилось до звериных пределов, уловил после прохода девушки волну косметических запахов. Пахло зелёным яблоком, но как бы с мороза. Холодным таким и хрустящим. "Обалдеть! Так и крышу можно потерять!" - подумал он, по-мужски оценивающе, глядя вслед женской фигуре. "Видно я действительно выздоравливаю".
   Обед оказался несколько специфическим. Лёгкий бульон с овощами, что-то вроде овощного рагу с рыбой и литровая упаковка сока. "Сделано в Болгарии," - прочёл Хоук на упаковке и подумал "Дожились! Соки из Болгарии возим. Хотя? Как там этот Склифосовский сказал? Экологически чистое питание? Так что, всё может быть".
   Несмотря на столь непривычное меню, блюда оказались очень вкусными. После обеда Хоук принял душ, прикрыв места ранений специальными пластырями, выданными в госпитале, и отправился на прогулку, решив мощное оздоровительное воздействие телевидения отложить на вечернее время.
   " Если бы не Шай," - думал Хоук, медленно бредя по тропинке в тени сосен, - "где бы я сейчас был? Ну, выполз бы из этого госпиталя. Я даже не знал, где он находится. Куда идти, что делать? В ближайший населённый пункт и пытаться как-то устроиться? Вот это был бы экстрим! Правда, сейчас положение не лучше. Просто выход в свет откладывается на две недели. С другой стороны, за две недели может произойти всё, что угодно".
   Место, в которое занесло Хоука, выглядело очень симпатично. Теннисные корты, на которых два взрослых дяденьки ожесточённо лупили ракетками по маленькому мячику, бассейн под навесом с противоестественно голубой водой, "качалка", несколько столиков на веранде небольшого то ли ресторанчика, то ли бара.
   Особенно привлёк внимания Хоука бассейн. Сейчас бы нырнуть, лечь на дно и затаиться в прохладе. Смущали, правда, два обстоятельства. Во-первых, пластыри. Едва ли купание в хлорированной воде ускорило бы заживление. Во-вторых, купальных принадлежностей в рюкзаке Хоука не наблюдалось. Как-то не до них было при сборах. Тем не менее, Хоук решил рискнуть вечером, когда никого не будет вокруг.
   Он вернулся в свой номер и с удивлением обнаружил, что тележка с остатками обеда исчезла, а на столе появились свежие салфетки. "Однако, дрессировка!" - с восхищением подумал он.
   "А не накатить ли мне грамм 100 в честь чудесного исцеления? Что у нас тут в баре? О! "Red label", - ну, самогонка. Что ещё? "Мартини"! Нет, это не для этого случая. Так, что дальше? Вина. Красные сухие. Нет, вина я не хочу. Вот оно! "Смирнов. Зелёное яблоко". Как раз!" - брело в голове у Хоука. Он налил себе полстаканчика. Понюхал. Красота! Поискал, чем бы закусить. Заглянул в холодильник. Нашёл коробочку с тонко порезанным сыром. Выпил.
   Через несколько минут, вместо ожидаемой лёгкости в мыслях и движениях, Хоук получил головную боль, которая тут же уложила его на кровать, лицом в подушку. Начав с висков, боль, нарастая, постепенно охватила всю голову. Хоук уже ничего не хотел, только бы прекратилось в голове это тупое нытьё. Прошло, наверно, минут двадцать, прежде чем, достигнув максимума, боль начала медленно угасать.
   Хоук пробовал читать, но даже Булгаков не шёл. Единственной возможностью отвлечься оставался телевизор.
   Из всего того, что пришлось увидеть и услышать, Хоук составил для себя следующую картину.
   В стране правила армия. Вместо привычных многочисленных министерств, делами вершили какие-то комитеты, отчитывающиеся в своей деятельности перед Генштабом. Единственное, что уцелело, - это министерство финансов. И это было, в общем-то, объяснимо.
   Дезактивация территорий была завершена. Как водится, международные экологические организации призывали к бойкоту в связи с нарушением положений о захоронении радиоактивных отходов. В ответ их убеждали в том, что если что-то и захоронили, то только в строгом соответствии с международным законодательством.
   В стране действовала масса организаций, занимающихся доставкой продуктов, питьевой воды, медикаментов. Эти же организации действовали и на территориях соседних государств.
   Поскольку любое распределение благ несёт в себе соблазн злоупотреблений, а человек слаб, то сообщения о скандалах, связанных с воровством и мошенничеством, не удивляли. Также не удивляла информация о попытках использовать производственные помещения и оборудование, не прошедшие радиационный контроль.
   Репортажей о боевых действиях Хоук не услышал. Так, по мелочам: там кого-то задержали на блокпосту, там предотвратили попытку теракта, там перестрелка без раненных и убитых. В целом, учитывая те события, участником которых он был, Хоук понял, что население решили особо не волновать и не пугать без нужды.
   Очень интересными были аналитические обзоры, основное содержание которых можно было сформулировать следующим образом. Мол, ситуация выровнялась, стабилизировалась, поэтому пора переходить к цивилизованным формам управления государством. Провести самые-самые демократические выборы, на их основе возобновить работу парламента, потом сформировать правительство и постепенно принять от армии все дела. Армии, конечно, большое спасибо, но пора и честь знать. И вообще! Мы оплот демократии в регионе или нет?
   А биржа исправно работала, не взирая ни на что.
  
   Пока Хоук вникал в ситуацию с новостями, за окном начало темнеть. "Бассейн!" - сам себе сказал Хоук. Головная боль прошла, только во рту остался неприятный кисловатый привкус. Прихватив полотенце и заклеив пластырем места ранений, Хоук отправился принимать водные процедуры.
   Операция "Бассейн" началась не совсем так, как представлял себе Хоук. Из шести дорожек четыре были заняты. Двое молодых ребят с девушками. Хоук пришлось присесть в сторонке и наблюдать буйство молодости со стороны. Наконец молодёжь нарезвилась и радостная удалилась в сторону ресторанчика.
   Всё было так, как Хоук хотел. Он зашёл по лестнице по пояс в воду и медленно нырнул. Вода показалась прохладной, но через несколько мгновений это ощущение прошло, и Хоук почувствовал свою невесомость. Он старался не делать резких движений, потому что было немного больно грести, но вода брала своё. Кое-как преодолев весь бассейн, он понял, что для первого раза хватит. Отдышался и тяжело поднялся по лестнице. Вернулся к своему месту за полотенцем и одеждой. Обтёршись и обмотав полотенце вокруг бёдер, устало присел на пластиковый стул, вытянув ноги.
   Мимо прошёл мужчина и удивлённо посмотрел на Хоука. Не столько на него самого, сколько на пластыри. Этот удивлённый взгляд заставил Хоука посмотреть на себя со стороны. Загоревшее до кирпичного цвета бородатое лицо. Такого же цвета - руки до локтя. Худой. Ещё и эти пластыри. Хоуку стало неудобно от своей экстравагантности, и он, быстро одевшись, возвратился к себе в номер.
   У столика опять стояла тележка. Теперь с ужином.
   "Я попал в этот мир для избранных чисто случайно. По воле обстоятельств, " - думал Хоук, удобнее устраивась в постели. " Может быть, живя в блиндаже или в окопе, не зная, что где-то рядом, менее чем в сотне километров, есть совсем другая жизнь, я чувствовал бы себя спокойнее? Или то, что я оказался здесь, - справедливо? А кто решает, что справедливо, а что нет? Люди решают. В данном случае, я решаю сам для себя. А вот ребята, оставшиеся в поселении, они, что не заслужили такого отдыха?".
  
   Второй день пребывания в "раю" начался с того, что уже знакомая Хоуку горничная, или кто она там, предупредила его о том, что сегодня открыт парикмахерский салон и он, при желании, может привести в порядок свою внешность.
   Хоук воспринял эту информацию как намёк и решил действительно привести себя в порядок.
   Короткая, на военный манер, стрижка и аккуратно подстриженная борода понравились Хоуку. Он с удовольствием рассматривал себя в зеркале. "Приодеться бы приличнее, и можно было бы думать о курортном романе. Хотя, тут случайных женщин нет. Ясно, что все тут военнослужащие. Небось, рапорты каждый вечер пишут. Этот сказал то-то, эта была с тем-то. А может, это всё придумываю?" - размышлял Хоук.
  
   Делать особенно было нечего.
   Хоук прогуливался по тропинкам, и с ним приветливо здоровались такие же, как он, праздно гуляющие. В разговоры, однако, никто не вступал. Телевизор не радовал оригинальностью. Даже любимый когда-то фильм "Семьянин" с Кейджем, Хоук посмотрел абсолютно безразлично. Красивая сказка, добротно сделанная и не больше того. Государство очень заинтересовано в стабильных семьях. Не только потому, что это источник постоянного дохода, но ещё и потому, что социальные расходы на такие семьи минимальны. Никаких тебе доплат матерям-одиночкам, никакой социальной напряжённости от криминала детей-полусирот. Как всегда, в конечном счёте, во всё вмешиваются деньги.
   Терзаемый бездельем, Хоук прожил ещё несколько дней.
   Однажды он всё-таки забрёл в ресторанчик и на пробу взял бокал сухого красного вина, уговаривая себя, что пить будет медленно и маленькими глотками. "Компотик" оказался очень даже симпатичным напитком. К тому же, в небольшом зале был полумрак и работал кондиционер.
   Чтобы чем-то занять себя, Хоук принялся рассматривать немногочисленных посетителей. Собственно, их было четверо. Двое мужчин "золотого" возраста, судя по манерам, уверенных в себе и благополучных. Они солидно, не спеша, пили из бокалов неизвестный Хоуку напиток и так же солидно обменивались репликами.
   В дальнем углу, несколько прикрытые от Хоука декоративным деревянным барьером, сидели мужчина и женщина. Наверно, в возрасте где-то между тридцатью и сорока. Точнее сказать из-за особенностей освещения было невозможно. Женщина что-то рассказывала мужчине яростным шепотом, а тот иногда вставлял свои реплики. Хоуку показалось, что разговор не был деловым и походил на одну из последних стадий романа, когда люди уже надоели друг другу, но признаваться в этом ещё либо не хотят, либо боятся.
   "А что, дяденьки, вас бы сейчас переодеть, нагрузить боекомплектом и прогнать километров двадцать. А потом, без отдыха, заставить окопчик соорудить. Да ночку одну-другую не поспать, подежурить. Наверно, вкус жизни у вас бы немного изменился бы. А? Хотя чего я завёлся? Может, это государственной важности мужи, делающие на своём месте очень важные дела. Нельзя обозляться. Это разрушает. А винцо совсем неплохое. Если голову не прихватит, можно будет ещё один бокал взять. Тем более, что все бесплатно. За всё кем-то уплачено. Интересно, кем?" - такая вот связка мыслей бродила в голове у Хоука.
   Вполне могло бы случиться, что Хоук и решился на второй бокал, если бы диспозиция не поменялась самым решительным образом.
   Сначала раздался лёгкий стук каблуков по деревянному настилу у входа в зал, а потом у входа появилась "горничная".
   Сразу же найдя Хоука взглядом, она подошла к его столику и положила перед Хоуком листок, на котором были написан ряд цифр.
   - Вас просили позвонить по этому номеру - сказала она.
   - Кто просил? - невпопад спросил Хоук.
   - К сожалению, я не могу вам сказать. Звонивший не представился.
   - Хорошо. Благодарю вас.
   Хоук вернулся к себе и не без волнения набрал указанный номер. После двух гудков в трубке послышался голос Шая.
   - Как дела, Хоук? Как отдыхаешь? Нравится?
   - Всё замечательно, Шай. Большое спасибо.
   - Хорошо. У меня к тебе два дела. Первое. Запиши номер телефона. Записал? Позвони по нему и договорись о дате интервью. Я думаю, что эта работа тебе подойдёт. А подойдёшь ли ты - это уже будешь решать с начальником лаборатории.
  Второе. Тебя разыскивает женщина, которую зовут Тамара. Ты знаком с ней?
   - Да, конечно.
   - Она оставила свой номер телефона. Просила позвонить, если тебя найдут.
   - А как она вышла на тебя?
   - Она не выходила. Просто расспрашивала о тебе в госпитале. Понятно, что там ей ничего не ответили, а передали мне. Записывай номер. Записал? Всё, Хоук. Удачи!
   - Ещё раз, спасибо, Шай.
   - Бай!
   События складывались так, что надо было "ковать железо". Не откладывать в долгий ящик, а дожимать ситуацию в свою пользу. Хоук чувствовал это и набрал номер лаборатории. После нескольких гудков в трубке раздался дежурно любезный женский голос:
   - Лаборатория. Чем я могу помочь тебе?
   - Моё имя Хоук. Я звоню по рекомендации в отношении работы.
   - Секундочку, - ответили на той стороне и после некоторой паузы добавили, - я перевожу разговор.
   В трубке умолкло, потом опять раздались гудки, и насыщенный мужской голос произнёс:
   - Алло? Господин Хоук?
   - Да.
   - Ты интересуешься работой? Прежде всего несколько вопросов. Какое у тебя образование?
   - Вторая степень. Подтверждённая. Я учился и окончил авиационный институт по специальности "Системы управления летательными аппаратами". В общем, электроника, электрические цепи, немного механики, теория управления. Всю жизнь работал в испытательных лабораториях и центрах. - Ответил Хоук, успев подумать о том, как давно это было и что на данном этапе этого вполне достаточно.
   - Знаком с теорией измерений и обработкой результатов измерений?
   - Конечно.
   - Когда ты можешь подойти для интервью?
   - Через неделю, в любое удобное для тебя время.
   - Через неделю немного поздно, но я согласен подождать. Пятый день на будущей неделе в 10.00. Ты знаешь, где мы находимся?
   - Нет.
   - Записывай адрес.
   Хоук записал адрес, и его собеседник, сказав традиционное "увидимся", положил трубку. Судя по тому, что Хоук разобрал в адресе, заведение находилось в одной из промышленных зон в центре страны.
   Хоук не верил в происходящее. Он осмотрелся вокруг, и ему очень захотелось вырваться отсюда. Из этого шикарного номера, от этого прекрасного обслуживания и затягивающего своей однообразностью безделия.
   "Мой день!" - мелькнуло в голове, и Хоук хотел сейчас же, по свежим следам, позвонить Тамаре. Но почему-то вся его решительность куда-то делась. Медленно испарялась. А всё потому, что пришлось размышлять. "Что я скажу? С чего начать разговор? Можно, конечно, покаяться. Неизвестно в чём. Чтобы вызвать, так сказать, сострадание к поверженному врагу. Но она женщина, которая может быть жёсткой в своём поведении, и данный мотив может не сработать. Что-то надо придумать другое.
  Нужен нейтральный повод. Хотя, в любом случае, она догадается. Может не хитрить? Может, просто позвонить и сказать, мол, так и так, вот в такой я ситуации. Не путаться в мотивах и объяснениях. Зачем-то же она расспрашивала обо мне? Может, вещи какие-нибудь передать? Я там, по-моему, какое-то барахло оставил. Хоть бы переодеться во что-нибудь другое перед интервью. Здесь это не так важно, но всё равно, идти в госпитальных шлёпанцах наниматься на новую работу - даже по местным меркам - беспредел".
   Ничего не придумав, Хоук отправился в холл. Задача его была проста - выяснить у дежурного персонала, как можно добраться до ближайшей автобусной станции. Решение оказалось таким же простым, как и задача. За час до поездки ему необходимо было сообщить об этом дежурной. Желательно раньше, но час - это минимальный срок, за который можно было что-нибудь сделать. Но самое главное было не это. Самое главное было - название автобусной станции. Теперь Хоук знал, в каком районе на севере страны он находится и, даже догадывался приблизительно, где.
   Вернувшись в номер, он походил возле столика с телефоном и наконец позвонил Тамаре. Восемь гудков прозвучали, как колокольный звон. "Она на работе. Звонить надо вечером".
   Несколько часов до того, как наступила темнота, Хоук не знал, куда себя деть. Бесцельно переключал телевизионные каналы, пытался гулять по парку, пытался читать. Ничего не помогало. Часовая стрелка на настенных часах замерла на одном месте, а минутная издевательски медленно преодолевала циферблат. Хоук уже подумал, что часы неисправны, но на экране телевизора высвечивалось то же время. С точностью до минуты.
   Не дождавшись установленного самому себе срока, Хоук позвонил ещё раз.
   - Алло. - Ответил молодой женский голос.
   - Простите, я мог бы поговорить с Тамарой? - мгновенно охрипшим голосом, думая, что ошибся номером, на всякий случай, спросил Хоук.
   - Мама сейчас занята, ты мог бы перезвонить немного позже? Может быть ей что-то передать?
   - Нет, спасибо. Я перезвоню через полчаса. Подходит?
   - Я думаю, что да.
   - Бай.
   Конечно! У неё же дочь! Она тогда была в армии. Может, и сейчас? Просто в отпуск приехала. Их же отпускают раз в две недели, а то и раз в месяц, а то и каждую неделю. Конечно, дочь. И акцент, и это обращение на "ты", хоть и говорит на русском.
   Последующие полчаса были хуже всего предыдущего времени ожидания. " А чего это я так волнуюсь?" - сам себя спрашивал Хоук. " А чего бы тебе не волноваться? Неизвестно, как всё может повернуться. Могут приголубить, а могут пнуть подальше. Не надо было звонить! Так ещё не поздно. Не перезванивай и всё. Как, не перезванивай? Единственный, можно сказать, родной человек здесь. Был родной. Сейчас ты для неё - неизвестно кто. Ну, так позвони и узнай, кто ты ей. Чего мучиться? Действительно, чего?".
   Не выждав обещанного получаса, Хоук начал нажимать на кнопки с цифрами. На этот раз трубку подняли сразу.
   - Алло. Я могу поговорить с Тамарой? - на всякий случай спросил Хоук.
   - Послушай, Хоук, откуда у тебя эта дурацкая манера исчезать внезапно, не предупредив, не поговорив по-человечески? - раздался в трубке Тамарин голос.
   - Тамара! Во-первых, так получилось. Я сам не знал, что мне придётся сменить место проживания. Во-вторых, после нашего последнего разговора я как бы не считал себя вправе предупреждать. Тем более что я до сих пор не знаю точно, где нахожусь.
   - Ты что, сбежал из госпиталя, чтобы догнать свою часть?
   - Да нет! - ответил Хоук. - Меня перевели в какой-то загородный дом. Я ничего не делаю. Вкусно ем и бездельничаю. Реабилитируюсь.
   - И как долго это будет продолжаться? Может, у тебя там и девочки по вызову?
   - С девочками не пробовал, но судя по обстановке, такой вариант не исключён. Правда, врач рекомендовал беречься.
   - И что будет дальше, Хоук?
   - Ещё недельку побуду на заслуженном отдыхе, а в конце недели меня довезут до М. - тут Хоук назвал автобусную станцию в ближайшем городке - Именно оттуда я и начну свою новую жизнь. Опять всё с начала.
   - Значит так, Хоук, позвонишь мне с этой "таханы" (остановка - ивр.) и подождёшь. Договорились?
   - А можно раньше позвонить? - дурачась, спросил Хоук, - просто так, поболтать.
   - Можно. Но, учти, ты не прощён.
   - Тамара, злость тебя не красит. Более того, она разрушает своего творца.
   - Я смотрю, ты философом стал?
   - Да я всегда им и был. Только условия для самовыражения не способствовали проявлению.
   - Ладно. Позвонишь. Ок?
   - Конечно. О чём речь?
   - Как ты вообще себя чувствуешь?
   - Я молод, беззаботен и легкомысленен. Несколько дней тому назад даже плавал в бассейне. Ещё неделька - и я буду готов к выполнению новых заданий партии и правительства. В нашей ситуации - партий и Генштаба.
   - Хоук, скажи мне, когда ты подрастешь до того возраста, что тебе можно будет покупать велосипед?
   - Между прочим, в этот же день у меня назначено интервью, - не удержался и похвастался Хоук.
   - Какое интервью? Уборщиком в лавку? Так там и без тебя всё занято.
   - Послушай, Тамара, - после небольшой паузы произнёс Хоук, которого зацепила последняя Тамарина фраза, - я ведь не всегда был бомжом. Ты ведь знаешь. Я рассказывал. Есть шанс вернуться в относительно нормальную жизнь, и я постараюсь сделать всё, чтобы его использовать.
   Телефонная трубка умолкла.
   - Ладно, Хоук, не заводись, - совсем другим тоном сказала Тамара, - Ты сможешь освободиться на день раньше?
   - Меня вообще здесь никто не держит, - ответил Хоук.
   - Тогда давай сделаем так. Ты мне позвони в среду после обеда. Хорошо? И подъезжай на свою остановку. Я тебя оттуда заберу.
   - Зачем? - спросил Хоук, не успев осознать всю бесполезность своего вопроса.
   - Поедем готовиться к интервью, - ответила Тамара.
   - А чего к нему готовиться? Первый раз, что ли?
   - Ты на себя в зеркало смотрел, Хоук? Или ты собираешься разыгрывать гениального учёного, последние десять лет не обращавшего внимания на свою внешность?
   - Тамара! Мне не надо ничего разыгрывать. Моя задача намного проще - показать, что я могу и что знаю.
   - Тем более! Будем считать, что мы договорились, да, Хоук?
   - Да.
   - Тогда выздоравливай. Я надеюсь, ты никуда не исчезнешь до среды?
   - Не собираюсь. Да и некуда, вроде.
   - Ну что же, тогда пока. Бай.
   Теперь телефон умолк окончательно.
   Для Хоука, конечно, подобный поворот дел был приятной неожиданностью. Всё-таки, подумал он, умение выражать свои чувства - это либо дар, либо искусство. Что мешало нормально согласиться с предложением, тем более, что Тамара была права. Хорош бы он был, явившись к потенциальному работодателю в мятой несвежей футболке, потёртых джинсах и в госпитальных шлёпанцах.
  
   Пятницы не было. То есть, она была, но уже с обеда на веранде ресторана загремели "бум-ци, бум-ци", перемежающиеся с протяжным воем стиля "мизрахи" и ещё какой-то ближневосточной "попсой". Ни прогуляться в тишине по лесным дорожкам, ни почитать, ни смотреть телевизор было невозможно. Пансионат был взорван корпоративной вечеринкой.
   Хоук, промаявшись в своём номере пару часов, решил посетить "логово зверя".
   Свободное место надо было искать. И это удалось. На самом краю помоста, в углу. Столик был на двоих, и именно поэтому он был свободен. Зал никто не обслуживал и для того, чтобы хоть что-то получить, надо было идти к барной стойке. Перекрикивая музыку и многоголосый фон, Хоук заказал себе бокал вина и с удивлением принялся рассматривать окружение.
   Можно сколь угодно долго рассуждать на тему банальных истин, но их сила - в их правильности. В том, что они действуют независимо от того, знаем мы о них или нет, и что мы о них думаем. В данном случае для описания ситуации наиболее адекватной была формулировка "пир во время чумы".
   Всё говорили одновременно. В атмосфере "кабака" стоял густой иврит. Кто-то смеялся, кто-то говорил по "мобильнику", кто-то что-то кому-то доказывал. В центре зала танцевали три девушки. Красиво танцевали. Хоук засмотрелся. В гулявшей компании женщин было немного, около трети состава, но это были ЖЕНЩИНЫ. Мужчины были разного возраста, но держались солидно. Выпивали понемногу и без фанатизма. Так, по мелочам. Вино, кое-кто - виски. В основном народ налегал на еду. В дальнем углу веранды без перерывов работали два мангала.
   Хоуку казалось, что он на другой планете, и месяц тому назад не он сидел в окопе, тревожно вглядываясь в пустырь перед оливковой рощей. И также ему казалось, что люди, сидевшие сегодня в этом зале, скорее всего и не подозревают о том, что где-то, относительно недалеко, есть эти самые окопы, стрельба, кровь и смерть. Хотя, вполне возможно, что это только казалось.
   Может быть, Хоук так бы и сидел, заворожено глядя в зал, если бы вдруг за его столом не приземлилась бы дама. Судя по всему, она немного не рассчитала с алкоголем, и пока, ей был хорошо.
   - Ты кто? - спросила она Хоука в упор.
   - Хоук, - ответил он.
   - Американец, что ли?
   - Не думаю.
   - А... "Русский"! Ты то, что тут делаешь? - переходя на родной язык Хоука, спросила она.
   - Как все. Отдыхаю.
   - От чего?
   - От жизни.
   - Значит, по-твоему, это не жизнь? - дама широким жестом провела перед собой, как бы указывая на зал.
   - Фрагмент. А целого знать не дано, - шутя, ответил Хоук.
   Дама на некоторое время задумалась. Потом встала, сделала несколько шагов в сторону от столика, сложила пальцы обеих рук, изображая пистолет и "выстрелила" в Хоука. Потом повернулась и, вся в складках длинного летнего платья, пошла к выходу.
  Шла, почти не покачиваясь. "Есть женщины в русских селеньях!" - глядя её вслед, подумал Хоук.
   Он ещё посидел немного и решил, что на сегодня хватит.
  
   Последующие, оставшиеся до среды, четыре дня были однообразны и безлики. Всё то же питание по часам, прогулки, бассейн, послеобеденный сон и телевизор по вечерам. Видимо, оздоровительный эффект именно в этой размеренности и заключался. В отсутствии внешних раздражителей. Если не считать телевизора, конечно.
   Хоук еле дождался вечера во вторник. И долго не мог уснуть. Всё-таки, завтра начинался очередной виток. Очередной поворот, за которым, как ни всматривался Хоук, рассмотреть что-либо не удалось.
  
   17
  
   Когда-то Хоуку очень нравилось бывать в провинциальных городках с их сохранившейся планировкой в виде рыночной площади с ратушей, миниатюрными скверами, чистотой и тишиной. Ему казалось, что размерность и спокойное течение жизни среди этих узких и уютных улиц должно как-то влиять на людей. Делать их добрее, может быть, мудрее и счастливее.
   Ведь счастье не существует объективно. Оно живёт только в нашей голове или в сердце, тут уж кому как повезёт. И состоит оно, по убеждению Хоука, из согласия с самим собой и с окружающим миром.
  
   Хоук уже больше часа сидел на лавочке внутри скромной, по размерам и количеству прибывающих и убывающих автобусов, автобусной станции маленького городка, прижавшегося к склону невысокого горного хребта. За это время он успел рассмотреть всё, на чём хоть на какое-то время можно было остановить взгляд. И девушку, стоявшую за стойкой миниатюрного кафе, и группу солдат с громадными транспортными сумками, к которым были пристёгнуты каски и "разгрузки", и продавца в маленьком станционном магазинчике, и двух девчонок школьного возраста, беспрестанно громко говоривших по "мобильникам" о всякой ерунде.
   Тот же водитель, что привёз Хоука в "пансионат", в той же своей манере вождения неудачливого самоубийцы, домчался до автобусной станции, высадил Хоука, купил себе в кафешке мороженное и, помахав на прощание рукой, скрылся за ближайшим поворотом.
   Хоук, которому транспортировка рюкзака доставляла определённые трудности, прихрамывая, добрался до ближайшего сидения в тени. Переждал, пока утихнет боль в боку, и принялся ждать. Тамара говорила, что ей надо около полутора часов, чтобы доехать до этого очага цивилизации.
   Денег у Хоука не было, поэтому соблазны, таившиеся в недрах кафе и магазинчика, его не волновали. Пол-литровую бутылку воды он прихватил из холодильника в номере. Так что, оставалось только ждать.
  
   Тамара появилась неожиданно. Осмотрелась по сторонам и, заметив Хоука, быстро подошла к нему энергичной походкой уверенной в себе женщины.
   - Привет! - сказала она и улыбнулась.
   - Привет. Как доехала? - спросил Хоук.
   - Легко! Давай, бери свои вещи и пошли. Машина тут на стоянке. Недалеко. Кроме того, ещё в супер надо заехать.
   - А в супер зачем? - опять спросил Хоук, продевая правую здоровую руку в лямку рюкзака.
   - Как зачем? Одежду тебе надо купить, обувь, бельё и вообще - по мелочам.
   - Тамара, у меня же денег нет. - Предупредил Хоук.
   - А я на твои деньги и не рассчитывала. Ты же не наёмником там был. Отдашь, когда будут.
   - А куда мы, вообще, едем? - продолжал расспрашивать Хоук.
   - Вообще, мы едем ко мне. Сегодня приведёшь себя в порядок, завтра отвезу тебя на интервью. А там посмотрим.
   Медленно ковыляя вслед за Тамарой, Хоук был потрясён. Всё, что не давало ему покоя в эти дни, исчезло в миг. Осталось только чувство тревоги перед завтрашней встречей. Не потому, что он боялся нехватки профессиональных знаний, а потому, что жизнь завтра могла сделать крутой поворот. Причём, в любую из противоположных сторон.
   Тамара ушла вперёд на несколько метров и, не видя Хоука рядом с собой, остановилась, чтобы подождать. Хоук перехватил её взгляд и увидел в нём, а скорее почувствовал, собственную боль, сострадание и жалость. "Дожился," - с горечью подумал он, преодолевая оставшийся до машины десяток метров.
   Укладка рюкзака в багажнике машины стоила Хоуку неимоверных трудов. Боль в груди утихла, только когда они выехали на центральное шоссе.
   - Слушай, Хоук, это, конечно, не моё дело, но скажи, что там у тебя в рюкзаке? Почему он тебе так дорог? - спросила Тамара, не отрывая взгляда от ленты асфальта.
   - Палатка, спальник, маскировочная сеть, газовая горелка, пара книг, - ответил Хоук и сам удивился, зачем теперь всё это ему надо.
   - Ты уверен, что тебе это пригодится? - как бы угадав мысли Хоука, опять спросила Тамара.
   - Не знаю. Привык. К тому же я не знал, где и как мне придётся ночевать.
   Они замолчали.
   Минут через сорок справа от шоссе показался гигантский торговый комплекс. Тамара заехала на стоянку и долго искала место для парковки. Потом так же долго они бродили внутри торгового зала с мужской одеждой.
   Хоук и раньше почти равнодушно относился к выбору одежды, а теперь и тем более, ему было всё равно. Предпочитал, конечно, полувоенный стиль, но особых пристрастий не было.
   Отягощённый несколькими пакетами, Хоук ожидал Тамару, которая, пользуясь случаем, пошла в отдел косметики, и рассматривал окрестности. Стоянка была почти заполнена машинами, народу хватало, и Хоук подумал, что война, качнув эту жизнь, своего не добилась. Или эти люди не дали ей достичь своей цели? Или это всё - только внешняя оболочка, за которой скрывается и боль утрат, и жизненные неурядицы, и простые человеческие хлопоты? Как бы там ни было, всё, что он видел, было таким же, как и ранее.
  
   Они въехали в город. Вернее, в ту часть побережья, которая хоть и сохранила названия отдельных населённых пунктов, фактически представляла собой сплошную городскую застройку с редкими промежутками песчаных дюн, выходящих к морю крутым глиняным обрывом.
   Движение замедлилось. Поток машин стал насыщеннее. Впереди то и дело кто-то менял полосу движения, потому как именно здесь двигаться можно было с большей скоростью. На самом деле это только казалось. Просто водителей привлекало свободное место. Всем было скучно двигаться с постоянной скоростью в одной полосе.
   Хоук вертел головой по сторонам. Что удивляло - развалин почти не было. То ли уже всё разобрали, то ли этому району не очень досталось. Северный же Тель-Авив вообще выглядел довоенным. Те же газоны по обеим сторонам дороги, те же высотные дома. Только стало их немного меньше. Те же колоны машин перед светофорами и, наверное, те же люди на автобусных остановках.
  
   Подняться в квартиру стоило Хоуку труда. Первым желанием, после того, как он оказался в прихожей, было лечь тут же у дверей и никуда в обозримом будущем не двигаться. Отдышавшись, он перетащил рюкзак в кладовку и, по старой привычке, пошёл на кухню просто посидеть.
   Тамара как-то сразу засуетилась и заполнила собой всю квартиру. Разложила покупки в шкафу. Погладила и аккуратно повесила на тремпель брюки и рубашку для Хоука. Предложила Хоуку поужинать. Сервировала стол на двоих. И всё время говорила. Рассказывала о новостях на работе. О том, что американский благотворительный фонд поставил им новое оборудование, о том, что не хватает квалифицированных врачей, об отношениях в их коллективе. О тех, кто вернулся, а кто устроился на новом месте, и возвращаться не собирается. О том, что город живёт почти довоенной жизнтю. О том, что она недавно была на концентре прекрасного струнного квартета, и какая сейчас демонстрируется выставка западноевропейского рисунка, и о том, что надо обязательно посмотреть выставку местной знаменитости - фотографа, только что вернувшегося с территорий.
   "Вот чего я делать не стану, так это смотреть эту выставку," - подумал Хоук.
   Ему было хорошо. Как бывает уютно и спокойно в гостях у милых и доброжелательных людей, когда ты знаешь, что тебе рады и, что ты интересен. Хоук слушал Тамару, не слишком вникая в подробности её рассказов. Ему было достаточно, что она рядом.
   - Так, где же ты был, Хоук? - прервала вопросом свой монолог Тамара.
   - Дошёл до поселения. Искал знакомого. А они, оказывается, под обстрелами сидят. Повоевали немного. Потом армия пришла. Меня взяли проводником для одной из групп. В первом же боестолкновении ранили. Как в госпиталь попал - не помню. - Ответил Хоук, подумав, что рассказывать подробно пока нет желания. Да и не всё можно и нужно рассказывать.
   - Ты устал, наверно?
   - Я бы душ принял и прилёг, - ответил Хоук, удивившись тому, что эта женщина наперёд угадывает его желания.
   - Во сколько тебе надо завтра быть на фирме?
   - В десять, - ответил Хоук.
   - Хорошо. Иди в душ, а я пока постелю тебе в салоне.
  
   Заснуть Хоуку не удавалось. Мешали мысли о предстоящей встрече. И не только о встрече. Никуда убежать не удалось. Он вернулся в ту же квартиру и в том же ранге бездомного безработного. Только теперь с тремя дырками в теле. И то, чего он так стеснялся, - своей беспомощности и нищеты - проявилось в полной мере. И эта его попытка поступить мужественно и независимо, закончилась тем, что его гордыня была напрочь сметена женской заботой. И объяснить такое отношение к себе он не мог. Так же, как не мог отказаться от него.
  
   По стене быстро пробежал блик света от открывшейся двери в ванной комнате. Тамара, закутанная в короткий банный халат, подошла к дивану, на котором лежал Хоук и присела на краешек. Хоук почувствовал, как её пальцы легонько коснулись рубца на его плече и, скользнув по руке, шва на боку.
   - Тебе, что, было плохо со мной? - еле слышно спросила она.
   - Да что ты, Тамара. Просто мы как-то отдалились друг от друга. А тут ещё эти приступы. Да и вообще неустроенность.
   - И ты нашёл лучший выход?
   - Как оказалось, ничего я не нашёл.
   Хоук прикоснулся к её руке и поцеловал. В ответ он почувствовал, как её губы коснулись его лба. Еле- еле, чуть-чуть.
   - Спокойной ночи, - шепотом сказала она.
   - Спокойной ночи, - ответил Хоук и остался наедине со своими мыслями.
  
   Адрес, по которому находилась необходимая Хоуку лаборатория, оказалось принадлежал огромному комплексу трёхэтажных зданий, соединённых в одно целое сложной системой переходов. Благополучно пройдя охрану на входе, Хоук не совсем понял из объяснений охранника, где находится нужный ему отсек. Хорошо, что Тамара привезла его за час до назначенного времени. Потому что на поиски необходимой двери ушло полчаса.
   Понимая, что его появление ранее, чем необходимо, может быть истолковано неверно, в отличие от опоздания, к которым здесь все привыкли и считали нормой, Хоук бродил по коридорам, рассматривая репродукции офисных картин. Преобладали абстракции, и временами - откровенный сюрреализм.
   Без пяти десять Хоук нажал кнопку вызова на кодовом звонке возле двери "Испытательная лаборатория". Внутри что-то зажужжало, и, открыв дверь, Хоук оказался внутри "храма науки".
   Хоука встретила молодая высокая женщина. Дежурно вежливая. Последовали традиционные вопросы: кто он, с какой целью прибыл. Потом последовало такое же традиционное предложение выпить кофе, от которого Хоук отказался. Потом ему предложили подождать, поскольку у начальника была встреча с клиентом. Хоук присел на свободный стул и осмотрелся.
   Большая, почти квадратная комната. По периметру, у стен - рабочие столы, заставленные аппаратурой. Три стола были заняты. За двумя - солидные мужчины, в возрасте Хоука, судя по их манипуляциям с паяльниками и измерительными приборами, ремонтировали какие-то устройства. За третьим столом, в самом углу, - ещё один сотрудник сосредоточено смотрел на экран монитора, на котором отображались фрагменты электрических схем. Затем картинку переключили, и Хоук разглядел страницу новостей интернетовского сайта. "Ну, куда же без этого!" - беззлобно подумал Хоук, и тут его пригласили пройти в кабинет начальника.
   За столом сидел довольно доброжелательной наружности мужчина лет сорока.
   Больше всего Хоука поразил его взгляд. Цепкий, внимательные и умный. Не суетливый неуловимый взгляд базарного торговца, готового тут же соврать или обмануть, а спокойный оценивающий взгляд много знающего и понимающего человека. Хоук мысленно поблагодарил Тамару за то, что её усилиями он принял цивилизованный облик.
   Они обменялись приветствиями. Потом несколькими общими фразами. Собеседника звали каким-то простым местным именем, которое тут же вылетело у Хоука из головы. Потом началось самое главное.
   Хоуку было предложили прочесть один раздел из небольшой книжицы, оказавшейся техническим описанием электронного дозиметра. К счастью, документ был написан на английском языке. После того, как Хоук ознакомился с материалом, ему предложили пересказать прочитанное на иврите. Это уже было несколько сложнее. Хоуку не хватало технических терминов на иврите, и он, не находя выхода, использовал английские. В результате получалась довольно странная англо-ивритская смесь.
   Устройство не представляло собой вершины технической мысли. Миниатюрная разрядная камера, счетчики импульсов, стандартный блок индикации, скромная периферия, микропроцессор с зашитой в него математикой и поправочными коэффициентами. Такая себе "рабочая лошадка" на многие случаи жизни.
   Потом последовало предложение написать на английском языке основные пункты. Это уже труда не представляло. Тем более, что первоисточник оставался всё время перед глазами.
   Хоуку трудно было понять, устраивают ли экзаменатора его ответы. Тот был спокоен, вежлив и ничем не выдавал своих эмоций.
   Далее стало ещё интереснее. Из ящика своего стола начальник извлёк "простыню" электрической схемы и предоставил Хоуку несколько минут, чтобы ознакомится с ней. Пока Хоук всматривался в сплетение обозначений и специальных символов, экзаменатор ответил на несколько телефонных звонком и сам позвонил какому-то своему знакомому, насколько понял Хоук из разговора, просто поболтать "за жизнь".
   Далее задания следовали одно за другим. Что будет, если пробьёт этот конденсатор? Как это обнаружить? А если вот этот MOSFET пробит? Как проверить? Если показания не совпадают с базовым источником? Как проверить? Чем регулировать? Что заменить?
   Хоук увлёкся. Оказалось, что он почти ничего не забыл. Мозг послушно искал и находил решения.
   В одном из случаев экзаменатор не согласился с Хоуком, и тот, в запале, продолжал настаивать на своём решении. Вообще-то случай был неординарный, и решений могло быть несколько. Видимо, увлёкся и его собеседник. На определённом этапе дискуссии в голосе начальника послышались раздражительные нотки. Хоуку явно не хватало лексики, и в какой-то из моментов он перестал понимать, что говорит его оппонент. Видя это, начальник прекратил экзекуцию.
   Последним заданием была статистическая обработка небольшой серии измерений. Для Хоука это было как подарок. Он быстро рассчитал среднее и дисперсию. Ввёл поправки на размер выборки и, в качестве результата, посчитал доверительные интервалы для вероятности 0.95, как наименее зависимой от закона распределения генеральной совокупности.
   Шеф, откинувшись на спинку кресла, ещё раз посмотрел на исчёрканную карандашом схему, на исписанные листы бумаги, покрывшие добрую половину стола, и сказал.
   - Ты подходишь мне. Сейчас Наташа тебе поможет оформить документы. Ты присылал нам свою автобиографию? Я не нахожу её в компьютере.
   - Не присылал. У меня компьютер вместе со всеми документами сгорел в доме.
   - Но удостоверение личности у тебя есть?
   - Конечно. Всё это я успел восстановить. - Сказал Хоук.
   - О'кей. Когда ты можешь начать работу?
   - Хоть сейчас, - ответил Хоук.
   Шеф удивлённо посмотрел на Хоука и нажал кнопку на селекторе.
   - Наташа! Зайди ко мне на минутку. - И после того, как та самая молодая женщина показалась в проёме двери, добавил, - Наташа, познакомь Хоука с нашими сотрудниками, помоги ему написать автобиографию и вместе с этими документами проводи его в "коах адам" (отдел кадров - ивр.). А тебя, Хоук, я жду на работу в первый день следующей недели. До встречи.
   Он собрал бумаги в аккуратную стопку, прошил их степлером, быстро написал на первом листе короткую фразу и передал Наташе.
   Оказалось, что рабочее место Наташи представляло собой отгороженный половинками книжных шкафов угол в общем зале. Работала она с непостижимой для Хоука скоростью. Он только успевал выдавать информацию.
   Наташа открыла файл стандартного формата и со слов Хоука тут же набирала на иврите. Несколько раз она переспрашивала непонятные ей названия, вроде "авиационный полк", "научно-производственное объединение", "испытательный комплекс".
   Хоук знал, что самыми главными в автобиографии являлись уровень образования и предыдущие места работы в Израиле. Всё, что происходило с тобой до этого, никого не интересовало. Однако, порядок составления этого документа требовал указать все места работы после окончания учебного заведения. В подавляющем большинстве случаев это была обычная формальность, но Хоук был знаком с людьми, у которых этот перечень играл главенствующую роль. Особенно из числа тех, кто занимался разработкой энергосистемы станции "Мир". Но это было давно.
   Знакомство с сотрудниками вылилось в короткие рукопожатия и название имён. Вся лаборатория была "русская". Всё три инженера происходили из советского или пост советского пространства. Едва ли это случайно. Наверно, были тому свои причины, но, пока, Хоук о них не задумывался.
   Отдел кадров находился в другом отсеке, и Хоуку с Наташей пришлось долго идти длинными узкими коридорами и переходами. В отделе кадров, пусть это будет называться так, Наташа помогла Хоуку заполнить анкету. При этом у Хоука возникли затруднения, и он был вынужден назвать Тамарин адрес и номер телефона, как свои. А что было делать?
   Видя, что у Хоука всё идёт без осложнений, Наташа попрощалась с ним. Хоук остался с сотрудницей отдела, которая оформляла его данные в компьютере. Выяснилось, что у него нет фотографий для рабочей магнитной карточки. Хоук ещё не успел даже подумать, как разрешить эту проблему, как его усадили перед белым экраном, сфотографировали, и через минуту, он стал обладателем пластикового прямоугольника с его собственной фотографией и магнитной полосой на обратной стороне.
   Только тогда до Хоука дошло, что ни разу разговор не заходил о зарплате. Его никто не спрашивал, каковы условия, сколько он хочет и насколько это приемлемо.
  "Что-то я совсем расслабился," - подумал Хоук и тут же задал сотруднице соответствующий вопрос. Она удивлённо посмотрела на него, проверила что-то в компьютере, молча написала на маленьком листочке бумаги для записей четыре цифры и протянула Хоуку.
   Указанная сумма не потрясала. Нет, конечно, настоящая ценность этих денег станет понятной только тогда, когда жизнь войдёт хоть в какие-то стабильные рамки. Но даже беглого взгляда на эти цифры было достаточно, чтобы сделать вывод о том, что участь владельца яхты и виллы Хоуку не грозит.
   Скорее всего, этих денег должно было хватить на скромную маленькую съемную квартирку, выплаты по ссуде за подержанный автомобиль и жизнь без излишеств от зарплаты до зарплаты. Однако, в любом случае, это было несравнимо лучше, чем случайные заработки, случайное жильё, одежда с дешёвой случайной распродажи и случайное питание с экономией на каждой упаковке.
   Его взгляд упал на большие настенные часы, висевшие за спиной сотрудницы, и Хоук с удивлением обнаружил, что его интервью длилось более двух часов. В это трудно было поверить - так спрессовались во времени события и череда вопросов и ответов.
  
   В целом Хоук был доволен. Он стоял на автобусной остановке в состоянии лёгкой эйфории и впервые после Этого, чувствовал себя по-настоящему спокойно. Что-то подобное, но в гораздо меньшей мере, он ощутил, когда в поселение вошёл спецназ.
   В нагрудном кармане рубашки Хоук обнаружил немного денег. Видимо, Тамара предусмотрела этот вариант и позаботилась о нём.
  
   Не совсем хорошо ориентируясь в городе, Хоук вышел не на своей остановке. Пришлось возвращаться назад около километра и потом ещё долго петлять по коротким улицам, разыскивая "свой" дом. После ранения Хоук ещё не совершал столь долгих переходов. Оказавшись наконец перед дверью квартиры, он почувствовал, что у него болит всё. А в левой половине груди тлеет маленький костёр.
   Дома никого не было. Тамара, как всегда, работала, а её дочь выполняла священный долг по охране рубежей. Хоука на этот случай снабдили запасным ключом, и войдя в квартиру, он без сил завалился на диван.
   Пережидая, пока боль растворится в его организме, Хоку задремал. Из этого состояния небытия его вывел громкий телефонный звонок. Доковыляв до прихожей, Хоук поднял трубку и услышал:
   - Ну, как было? Рассказывай!
   - Потрясающе! Двухчасовое шоу, от которого невозможно оторваться. Особенно, если сам в нём участвуешь.
   - Короче, тебя взяли?
   - Да-да-да! Да-да-да-да, да-да.
   - Поздравляю! Я рада за тебя.
   - А уж как я рад?!
   - Ты подписал контракт? Сколько они тебе дали?
   - Контракт я не подписывал. Мне его не предлагали. А зарплату дали, - и Хоук назвал сумму.
   - Хоук, когда ты повзрослеешь? Без контракта ты не должен приступать к работе. И что значит "дали"? Ты что не торговался?
   Хоук вкратце рассказал всё, как было. На том конце провода Тамара глубоко вздохнула и вынесла Хоуку приговор.
   - Тебя обвели вокруг пальца, как придурковатого "оле хадаша" (новый эмигрант - ивр.). После того, как тебе сказали, что подходишь, ты должен был начать разговор о зарплате и первым назвать самую большую сумму, которая имеет более или менее реальные очертания. А потом снижать её постепенно, понемногу. Пока начальник не скажет "о'кей". Это должен был быть целый спектакль, как на базаре. И обязательно оговорить перечень социальных условий. Ну, как же так можно, Хоук? Ты же не первый год в стране!
   - Я обещал выйти на работу в первый день на следующей неделе, - ошеломлённо сказал Хоук, у которого улетучилась вся радость от успешного завершения интервью.
   - Раз обещал - выходи! - с некоторым раздражением сказала Тамара, - но обязательно в этот же день займись контрактом. Проверь, какой тебе положен отпуск, какие отчисления в пенсионный фонд и есть ли они вообще, договорись о страховке и проверь, какие ещё тебе положены льготы. Пока ты не подписал контракт, имеешь полное право не начинать работу. Ты им нужен в такой же мере, как и они тебе. Если не более.
   - А если бы я отказался? Что, на улице мало безработных инженеров?
   - Может быть и много! Но, насколько я поняла, ты шёл по протекции, а это много значит. Если не всё. Ладно. Отдыхай. До вечера. Бери в холодильнике что хочешь. Там всё приготовлено. Бай.
   После этого разговора Хоук увидел события совсем в другом свете. Он понял, что дёшево продался. И основная ставка при разговоре делалась на то, что Хоук долгое время не работал и пойдёт на любые условия, чтобы зацепиться на постоянной работе. И то, что он не завёл разговор о зарплате, было приятным подарком для начальника.
  "Хорошо," - уговаривая себя, подумал Хоук - "Всё равно эта работа, как подарок свыше. Не будем жадничать. Хотя, конечно, обидно. За себя".
  
   Тамара больше не возвращалась к этому разговору.
   В пятницу утром они с дочерью уехали отдыхать. Экскурсия с ночёвкой в кибуце. Где-то на севере страны. Индустрия туризма продолжала функционировать. Тем более, что ей (индустрии) надо было отрабатывать убытки, понесённые в результате последних событий.
   Хоук слонялся по квартире, часами смотрел телевизор, пробовал читать и даже отважился совершить прогулку к морю, хотя это и заняло у него почти полдня. Около часа он просидел на лавочке у набережной, глядя на набегающие волны, купающийся народ и переполненный ресторанчик, расставивший свои столики на веранде в десятке метров от воды. Вся эта картина была переполнена беззаботностью, может быть, от части показной, достатком, не исключено, что тоже показным и уверенностью в завтрашнем дне - тут уж, судить сложно.
   Чувства, что ты частичка этого мира, у Хоука не было. Что не удивительно. Но и ощущения полного отторжения - тоже. Для достижения гармонии необходимо было время. Необходимо было, чтобы маятник прошёл критическую точку.
  
   Первая неделя трудовой деятельности пролетела незаметно.
   Контракт, правда, Хоук подписал только на третий день. Из-за бюрократических проволочек. То не было на месте очередного начальника, то сотрудница, занимающаяся его делом, куда-то подевалась, то вообще Хоука просили зайти позже. Зато в контракте было всё, о чём говорила Тамара. Особо Хоука умилил положенный ему отпуск - 0.83 рабочего дня за каждый отработанный месяц. То есть, 10 дней в году. Правда, в соединении с праздниками это давало возможность растянуть удовольствие на месяц, но коллеги предупредили Хоука, что больше двух недель сразу, никогда не дают. Машина не должна простаивать.
   Кроме всего прочего, первые дни были наполнены различными мероприятиями: оформление карточки на складе измерительных приборов, получение и инсталляция рабочего компьютера, инструктажи, встреча со страховым агентом, встреча с представителем пенсионного фонда.
   Лаборатория входила в состав инженерного центра с довольно развитой структурой и, как водится в таких случаях, большим количеством второстепенных отделов и групп. Непосредственные исполнители работ были со всех сторон окружены бюрократическим аппаратом. Хоуку даже показалось, что соотношение "добывающих" и "паразитирующих" один к одному.
  
   К концу второй недели Хоук почти втянулся в работу и с удовольствием засиживался на рабочем месте до позднего вечера. Как новому сотруднику, ему поручили тупиковый проект: мобильную многофункциональную измерительную систему, которая упорно не хотела работать так, как это было описано в её документации, и в связи с этим, предстоял долгий путь к истине.
   Вначале Хоук чуть не впал в панику, поскольку всё казалось незнакомым. К счастью, вся информация была на английском языке. Хоук медленно пробирался к пониманию процессов, заложенных разработчиками в своё детище. Через восемь дней упорного труда появились первые результаты. Система начала функционировать. Не по всем каналам и не для всех видов излучений, но этот "поезд" тронулся с места.
  Самое главное, что появилась надежда завершить работы по калибровке и, следовательно, получить с клиента вторую половину оговоренной в заказе суммы.
  
   Поскольку Хоука приняли на работу в середине месяца, то его двухнедельный трудовой подвиг завершился днём выплаты зарплаты. Хоук получил распечатку с подробным описанием тех средств, которые ему выплачены и того, что из этих средств вычтено. Остатка хватило на то, чтобы погасить накопившуюся задолженность перед банком, вернуть Тамаре деньги за одежду, купить проездную карточку на ближайший месяц и оставить себе на обеды и карманные расходы.
   Да! И сводить Тамару в ресторан. Она сама назвала место, где ей хотелось бы побывать, и Хоук, чувствуя себя нормальным мужчиной, как бы без комплексов, оплатил счёт. Тем более, что Тамар собиралась платить за себя сама и вообще убеждала Хоука, что не примет от него никаких денег. Но Хоук настоял. Для самоутверждения.
   Отношения с коллегами по работе складывались нормально, без эксцессов. Как водится в "русском" коллективе, все когда-то кем-то были. Чуть ли не генеральными конструкторами. Свою нынешнюю работу воспринимали как необходимость. Не очень соответствующую амбициям, но приносящую средства к существованию. Тем более, в такие смутные времена. Работой не жили. Отработал свои 9 часов 15 минут - и домой. Основные интересы были за пределами профессии. Досуг, развлечения, семья.
   По мнению Хоука, очень много разговоров было о политике. В свете намечающихся, но по-прежнему далёких выборов в Кнессет (парламент). Хоук, видя, что его воззрения идут вразрез с декларируемыми позициями, старался отмалчиваться. Кроме того, ему почти ничего не говорили имена упоминаемых политиков, да он и не горел желанием обсуждать людей, сделавших враньё и мошенничество своей профессией.
   И ничего не рассказывал о том, как он жил после Этого. Правду сказать, особенно его и не расспрашивали. Каждому было интересно только собственное мнение, которое он, почти не слушая других, и спешил высказать. В целом, Хоуку казалось, что разговоры ведутся на кухонном уровне. Оппоненты оперировали информацией, добытой из газет и телевизионных передач. То есть, жевали уже разжёванную жвачку.
  
   Обычно Хоук появлялся "дома" поздно вечером. Ужинал, как правило, в одиночестве. Тамара то работала допоздна, то заезжала после работы в супер, то навещала очередную подругу, то была ещё где-то, не считая нужным посвящать Хоука в детали.
   Их отношения носили соответствующий их же свободному времени характер. Изредка встречаясь, они перебрасывались несколькими фразами, при случае обсуждали телевизионную передачу и расходились по своим комнатам. Желания сблизиться со стороны Тамары Хоук не ощущал и, видя это, события не форсировал. Мало ли что? Устала, нездорова, занята делами. Может, и надо было сделать первый решительный шаг, но заставить себя сделать его Хоук не мог. Что-то мешало внутри, и пока Хоук не понимал что. Чувство близости, владевшего им в первые недели их знакомства, - не возникало. Даже теперь, когда они жили во многом похожей жизнью.
  
   Через два месяца, не встречая никаких возражений со стороны Тамары, Хоук снял маленькую квартирку в получасе езды от своей работы и переехал. Вещей у него почти не было. Так, по мелочам: рюкзак и дорожная сумка.
  
   18
  
   Прошёл год.
   Хоук обжился на новом месте и обзавёлся почти всеми атрибутами устроенного быта. Даже обзавёлся маленьким кондиционером и повесил шторы на оба окна. Привык к своей квартире. С удовольствием возвращался в неё после работы. Особенно в четверг вечером, предвкушая предстоящие два выходных дня.
   Работа пошла. Через год ему подняли зарплату. Не намного, процентов на десять, но всё равно это было приятно. Он привык к смеси самодурства, равнодушия и вежливости на которой было замешано отношение к нему начальства. Привык к тому, что определяющим фактором в его деятельности являются деньги, деньги и ещё раз деньги. На втором месте после денег стояли отношения с клиентами, среди которых попадались полные "отморозки". Но жалобы с их стороны не допускались. Такие персонажи могли служить причиной твоего увольнения. А увольнения боялись все.
   Лаборатория находилась на самоокупаемости. За месяц необходимо было проделать работ на определённую, заранее известную сумму. Эту сумму надо было добыть у клиентов. Ценоопределение носило рыночный характер и было отдано на откуп начальникам лабораторий. Те творили то, что считали нужным. В результате протекционизма встречались казусы. Это когда за мелкие работы брались большие деньги, а за решение головоломных задач - мизерные. Хоук привык и к этому.
   Научился не обращать внимания на воинствующий эгоизм коллег. Здесь это было нормой.
   Научился никогда, не при каких обстоятельствах, не давать волю эмоциям. После первого же случая, когда обстоятельства давали ему право настоять на своём, он был предупреждён начальником. Мол, мы все здесь одна семья, и главное это ровные, спокойные отношения. Хоук понял.
   Привык к всеобщему показному раболепию, послушанию и проявлению верноподданнических чувств перед начальством. К стукачеству. Причём даже от своих - "русских".
   Научился не делиться впечатлениями. Разговоры на непроизводственные темы допускались, только если речь шла о каком-то новом месте отдыха, ресторане, блюде или услуге какой-либо компании.
   Привык проводить свободное время в одиночестве. Благо, Интернет работал бесперебойно и без ограничений по времени. Да и море было недалеко.
   Совсем недавно, месяц назад, осуществил свою давнюю мечту и купил старенький "самурай". Пришлось, правда, поменять двигатель на менее подержанный и взять ссуду в банке. Но ради такого приобретения можно было и потерпеть.
  
   Совсем неожиданно сложились отношения с Тамарой.
   Они поддерживали связь и по телефону, и по электронной почте. Всё это были нейтральные разговоры о жизни, о погоде, о чём угодно, только не о главном - о своих чувствах. Оба избегали этих тем. Два взрослых человека не могли так построить отношения, чтобы чувствовать себя вдвоём легко и свободно. Несколько раз они встречались. То в ресторане, то на выставке и даже один раз побывали на спектакле одного из московских театров. Причём билеты удалось достать Тамаре, и если бы не она, Хоук так бы и пропустил это действо.
   Первым, в общем как и положено, не выдержал Хоук.
   Однажды, после долгой прогулки по набережной, они зашли в маленький ресторанчик. На удивление, посетители отсутствовали, и потому было уютно и тихо.
  Тамара в этот день выглядела очень эффектно, без признаков усталости, хронического недосыпания. В ожидании заказа они говорили о малозначащих вещах, и тут Хоука прорвало.
   - Тамара, поехали ко мне?
   - Прямо вот так? Сейчас?
   - Послушай, мы друг другу - не последние люди. Я не понимаю, почему ты так держишься со мной, но я больше так не хочу.
   - Наконец-то! Пойми, Хоук, я - женщина! Я хочу, чтобы мне говорили комплементы, я хочу, чтобы со мной были нежны, я хочу нравиться, я хочу, чтобы за мной ухаживали, несмотря на мои капризы, я хочу, чтобы меня хотели. А ты? Ты постоянно путаешь меня то с товарищем по окопу, то с коллегой по работе. И исчезаешь, ничего не объясняя. А то, что мне приходится много работать, чтобы содержать себя и дочь, - это не моя вина.
   Хоук молчал.
   - К тебе не поеду. - Видя, что молчание затянулось, сказала Тамара. - Я чувствую себя свободней на своей территории. Лови такси. Дома никого нет. Дочь в армии.
   С той встречи у них начался медовый месяц. Если так можно назвать встречи раз в неделю. Со временем такие отношения вошли в привычку. Однако о жизни вместе речь не заходила. Только однажды Тамара сказала Хоуку.
   - Знаешь, я, наверно, постарела и приобрела привычки старого холостяка. Давай оставим всё как есть. Жить вместе - подвергать наши отношения ненужному риску. А так - каждая встреча - как маленький праздник. Пусть у каждого будет его свободное жизненное пространство, в котором он может побыть один. Ты согласен?
   - Я согласен - ответил Хоук, почувствовав, что она, как это бывало в большинстве случаев, права. - Давай оставим всё, как есть, и будем жить сегодня. Как все вокруг нас.
  
   Именно через год Хоука "качнуло" в очередной раз.
   Произошло это после небольшого скандала на работе. Даже не скандала, а неприятности. Клиент потребовал аннулировать заказ, а следовательно, и оплату, из-за того, что прибор после ремонта не работал. Прибор делал Хоук. Последовал "накат" начальника, который, не очень сдерживаясь в выражениях, когда дело касалось его лично, выразил Хоуку своё недовольство. Мол, он не обязан выслушивать от клиентов всякие гадости из-за того, что его сотрудники допускают ошибки. Хоук, наученный предыдущим опытом, твёрдо стоял на своём - прибор был исправен и надлежащим образом проверен. Тогда начальник предложил Хоуку поехать к клиенту и всё исправить. Хоук согласился. Перед отъездом он услышал, как шеф "вилял хвостом", успокаивая клиента и обещая всякие скидки в дальнейшем.
   Всё оказалось очень просто. Молодой оператор, непонятно по каким причинам, сам он объяснить ничего не смог, полез регулировать прибор и загнал его параметры в такие пределы, что микропроцессор напрочь заблокировал измерительные функции. Личная пломба Хоука, установленная для предотвращения доступа, была сорвана.
   Хоук сфотографировал прибор в том состоянии, в котором он его увидел, ткнул носом клиента в этот "беспредел" и за 15 минут перенастроил прибор. От предложенного обеда отказался и вернулся в лабораторию.
   Шефа не было на месте, но от Наташи Хоук узнал, что клиент уже звонил, всё улажено, он доволен. Извиняться перед Хоуком никто не стал. Именно этот факт, давший Хоуку основание считать себя рабочим "быдлом", и выбил его из колеи.
   Поскольку дело было в последний рабочий день недели, Хоук воспользовался тем, что шеф свалил после обеда на какую-то вечеринку, и уехал домой за два часа до окончания рабочего дня.
   "Суки!" - думал Хоук, укладывая в рюкзак бутылки с питьевой водой. По дороге из города он заехал в ближайший "русский" магазин и купил то, что считал необходимым: упаковку копчёного сала, банку шпрот, буханку "Бородинского" и полулитру водки.
  
   "Самурай" из всех сил старался соответствовать общенациональному шоссе номер один. Ему было трудно, температура воды была немного выше нормы, но он, словно чувствуя настроение водителя, старался из всех своих изношенных сил. И только тогда, когда они свернули на второстепенное шоссе и скорость упала до 60-ти, он смог передохнуть.
   Хоук заехал в поселение со стороны железной дороги.
   Заправка на въезде встретила его рекламой и красочными витринами магазинчика. Даже бетонные плиты были поставлены на своё место.
   Хоук оставил машину на миниатюрной стоянке, надел рюкзак, обошёл заправку и начал спускаться по знакомой тропинке к резервуару с водой. Бак был тем же. Кое-где на него были наварены новые железные листы, ограждение выпрямлено, но не очень аккуратно. Кое-где были заметны старые изгибы.
   На месте захоронения стоял новый памятник. Высокая, неправильной формы плоская каменная плита. Символически треснувшая сверху. На плите был выбит ряд имён. На горизонтальном надгробье лежала небольшая россыпь камней. Хоук знал, что здесь их кладут вместо цветов.
   Хоук огляделся, нашёл среди травы подходящий камень и положил его рядом с другими. Потом достал из рюкзака водку, хлеб и пластиковый стаканчик. Отрезал себе горбушку. Налил полстаканчика. Знал, что больше нельзя - свалит с головной болью. Поднял голову, посмотрел в бело-синее небо. Ещё раз прочёл имена. Вспомнил лица тех, кого знал, и кто сейчас лежит под этой плитой. Вылил в себя водку и понюхал хлеб.
   Посидел недолго. Водка не брала. Повторять он не стал.
   Упаковал рюкзак и пошёл по тропе. Не доходя немного до детского сада, услышал голоса. При ближайшем рассмотрении оказалось, что десяток ребятишек плескалось в надувном бассейне. Хоуку посмотрел, как они резвятся, и он не стал заходить внутрь. Тем более, что теперь от него пахло алкоголем.
   Он прошёл дальше по склону. На балконе крайнего дома, того самого, который на короткое время стал его пристанищем, он заметил женщину. Она развешивала бельё.
   Стоять и смотреть казалось неприличным, и Хоук пошёл вниз по склону. К руслу ручья.
   Тропа, уводящая на хребет, сильно заросла, и казалось, что ей давно не пользовались. Продираясь сквозь разросшийся кустарник, Хоук начал подъём. "Совсем я захирел" - думал Хоук, тяжело дыша и часто останавливаясь передохнуть.
   Пулемётного гнезда он не нашёл. Вроде и место то, что было, но откуда-то взялся большой куст, а каменный бруствер было невозможно разглядеть из-за обильной растительности.
   Зато "блиндаж" Хоку нашёл сразу. Уцелел центральный столб, и даже обрывки маскировочной сети на нём. Камни же все скрылись в высокой траве. Хоук присел у каменной гряды, умылся водой из бутылки и перекусил шпротами. К великому его сожалению, панорама поселения было наполовину скрыта растительностью, но всё равно он задержался на полчаса, чтобы полюбоваться окрестностями.
   Свой "окоп" Хоук тоже нашёл сразу.
   Пулевые отметки на стволе сосны затянулись и еле угадывались. К тому же, дерево, кажется, немного подросло. Возле ствола Хоук заметил несколько потемневших гильз и подобрал пару на память.
   Поле впереди было пусто. Видимо, второй подбитый тендер уволокли местные жители. Оливковая роща была на месте. Да и что с нею будет?
   На дороге, поднимающейся за рощей к деревне, Хоук рассмотрел армейский джип и несколько фигурок около него. "Граница на замке" - шутя, подумал Хоук.
   Стараясь держаться у кромки хребта, так, чтобы его не видели с патрульного джипа, Хоук пересёк поле и пошёл к лесу напротив.
   Яма, в которой они оставили труп, обильно заросла и, конечно, была пуста. Вокруг неё в изобилии валялись камни. "За тебя, парень, я пить не буду. Сам понимаешь - дело твоё было неправое" - сказал Хоук. Посмотрев ещё раз по сторонам, и ничего не почувствовав, Хоук той же дорогой вернулся к "блиндажу". Только тут он заметил, что уже достаточно стемнело.
   Выбрав место, он насобирал сухих веток и расчистил старый очаг. Расстелил "спальник". Зная, что с блокпоста его не видно и, к тому же, к "блиндажу" не проехать, он развёл маленький костёр, пожарил на нём кусочки сала, нанизанные на веточку, и налил себе вторые полстаканчика. В это время в кармане задрожал "мобильник", разрывая тишину своими позывными. Хоук глянул на экран, увидел надпись "Тамара" и отключил аппарат.
   Если оторвать взгляд от пляшущих в темноте красно-жёлтых лоскутков пламени и поднять голову, то звёзды увидишь не сразу. Их вообще может заслонить нагло голубой, бесстыжий диск луны. Но звёзды видят тебя всегда. Таким, какой ты есть - бегущим от себя и никогда не догоняющим. Мечущимся и одновременно желающим покоя.

Оценка: 8.42*14  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019