Поезд затормозил и остановился в тоннеле. В вагоне сразу стало тихо. Наверное, многим не по себе, когда вот так, посередине перегона, за окнами надолго замирает покрытая ржавой пылью стена с толстыми змеями кабелей. Вон, девчонки-студентки в ярких курточках только что весело кричали что-то друг другу, стараясь пересилить вой моторов, а теперь сосредоточенно изучают рекламные постеры на стенках. Юноша в сером пальто уткнулся в книгу и уже минут десять читает одну и ту же страницу. В руку молодого человека, лежащую на поручне слева от моей, побелевшими от напряжения пальцами вцепилась девушка. Они стоят позади меня, и я вижу их отражение в стекле с надписью "Не прислоняться!". Парень шепчет ей на ухо, но ее губы сжаты, а глаза неподвижно смотрят сквозь схему линий метро.
Он отворачивается, прячет рот в высоком воротнике болотного цвета куртки и, растягивая на кондукторский манер слова, громко говорит:
- Пе-е-ередаем за проезд, товарищи па-а-асажиры. Пе-е-ередаем. Пока все не обилетятся, да-а-альше не поедем...
Вагон вздрагивает смехом. Студентки звонко хохочут и, пошептавшись, хором кричат:
- Проездной.
Девушка за моей спиной улыбается и лупит своего спутника по плечу рыжими меховыми рукавичками с цветным бисерным узором.
Черт возьми, думаю я, откуда мне так хорошо знаком его голос?
В стальном нутре БРДМа жарко. Шлемофоны лежат на сиденьях, от командирской тангенты тянутся два проводка к примагниченному прямо на броню динамику - солдаты соорудили что-то, вроде, "громкой связи".
Динамик вздрагивает и с московским протяжным "аканьем" произносит:
- "Ра-а-агатка", я - "Анероид", да-а-аложите обстановку.
Несколько секунд висит тишина, потом снова раздается шипение:
- Ш-ш-ш... ну, скот... ш-ш-ш... скотина... ш-ш-ш.
- Кто скотина? Не понял? Да сам ты кто...
Я сползаю с подвесного сиденья пулеметчика, Тихомиров чуть не бьется головой о руль, два моих патрульных корчатся в судорожных приступах по углам боевого отделения. За трое суток напряженного бдения вдруг случилась неожиданная разрядка. И первый раз за все время нашего совместного бессменного дежурства "Анероиду" изменило поистине вселенское спокойствие.
Округ тогда на глазах терял статус "санаторно-курортного", расцветая "теплыми" и "горячими" точками. Притом, что большинство частей все еще оставались "сокращенного состава". В нашей полковой разведроте, например, кроме командира и меня - единственного взводного, числилось всего девять человек солдат и сержантов. В некоторых мотострелковых не было и того.
Гром грянул обычным жарким летним днем, пахнувшим пылью, размякшим асфальтом и арбузными корками. На товарной станции обозленные беженцы захватили несколько "самоходок" N-ского полка, готовых к отправке в ремонт. Караул, конечно же, не стал стрелять, когда погрузочную площадку в считанные минуты заполнила толпа женщин с детьми. Потом из-за их спин появились бородатые люди и отобрали у солдат автоматы. Комдиву, который срочно выехал разбираться, разорвали китель и растоптали фуражку. Это было неслыханно. Нас собрали по тревоге, но никаких указаний не было. Тем временем, события продолжали стремительно развиваться. Без боеприпасов "самоходка" - колхозный трактор. Следующими в этот же вечер пали "дальние" артсклады. Захват прошел по тому же сценарию: разъяренная толпа взяла в заложники часового и разоружила караул. Солдатам оставалось с бессильным стыдом наблюдать, как из хранилищ грузовиками вывозят снарядные ящики.
Теперь очередь была за военным городком с его арсеналом и парками. Но чаша терпения, видно, уже переполнилась, и где-то наверху сильно стукнули кулаком по столу. Под покровом ночи наполовину разоренные склады взял под охрану новый, усиленный танками караул. Все остальные получили каждый свой "участок обороны" и категоричный приказ: "Ни шагу назад!".
- "Анероид", я - "Рогатка", дрова загрузил, я на месте.
- Понял, "Ра-а-агатка", на-а-аблюдать. Могут зайти гости...
Этот голос был с нами все эти тревожные дни. Дивизионные связисты, как и мы, дежурили тогда бессменно, каждый человек - на вес золота. Ни оперативный дежурный, ни начштаба, ни, тем более, комдив никогда не брали в руки микрофон. Все приказы, распоряжения и сводки звучали этим спокойным, пожалуй, даже флегматичным, и слегка простуженным баритоном. Для нас он был, как голос Левитана во время Великой Отечественной. С одной стороны, олицетворял непоколебимую мощь державы за нашими спинами, с другой, не оставлял сомнений, что именно здесь, на твоем личном рубеже, решается все.
Наш рубеж проходит по забаррикадированному дивизионному КПП. БРДМ своим "корабельным" носом изнутри подпирает запертые ворота, поверх которых смотрит длинный черный ствол его пулемета.
Утром по броне стучит дежурный, знакомый лейтенант из артдивизиона.
- Слышал новость? Снаряды-то, оказались не того калибра, не сто двадцать два.
- Да уж, специалисты, - говорю я.
- Значит, опять придут, - вздыхает он.
Ближе к обеду ситуация накаляется. Мы, затаив дыхание, слушаем радиообмен.
- Я - "Надел", с двух сторон собирается толпа, - срывающимся голосом быстро говорит майор, начальник караула на артскладах. - Их много, очень много.
- Да, докладываю же, - "Надел" почти кричит. - Нас окружают! Большая толпа. Нужно подкрепление! Срочно!
- Гм, - хмыкает пришедший с КПП лейтенант-артиллерист. Он, сняв очки и фуражку, свесился сверху в открытый люк. - Как будто не знает, что негде его взять.
И опять спокойный голос связиста:
- "На-а-адел", я - "Анероид", не по-о-онял вас, не по-о-онял. Еще раз, доложите обстановку.
Пауза.
- "Анероид", я - "Надел", - цедит сквозь зубы начкар. - С восточной, южной и западной сторон в нашем направлении выдвигается толпа. Всего примерно тысяча человек. Сейчас остановились. Дальность - пятьсот-семьсот метров.
- Понял вас, "Надел", действуйте по инструкции, повторяю, действуйте по инструкции.
Пауза.
- "Анероид", понял тебя, - уже твердо говорит майор. - "Колпак-пять", "Колпак-шесть", я - "Надел", внимание...
Парень обнимает девушку за плечи, прижимает к себе и пытается поцеловать. Она, смеясь, крутит головой и вырывается.
Неужели, он? Тембр, интонации - все точно такое же. Но мало ли похожих голосов в огромном городе?
Не оборачиваясь, тихо говорю:
- Анероид.
Парень замирает и выпускает девушку, она с удивлением смотрит на него. Шипят вагонные тормоза, поезд трогается, набирает ход и через несколько секунд влетает под светлые своды станции.
Он наклоняется к моему плечу.
- Простите, вы что-то сказали?
Над головой раздается:
- Станция "Маяковская".
- Нет, ничего, это я про себя, - говорю я и шагаю в открывшиеся двери.
Прошлое - еще не повод вмешиваться в настоящее. Тем более, когда оно прекрасно.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
