Деревня догорала в темноте.
Мальчишка лет семи смотрел с пригорка,
как дым сползал по склону и густел,
въедался в ноздри, отдавал прогорклым:
заборы там, внизу - из кизяка.
Свой дом повыше. Повезло.

...Румын когда-то,
по курам расстрелявши два рожка,
стащил горшок из печки, автоматом
грозя: молчите, все вы - partisanen,
и пятился, а сам косил глазами
по сторонам: чего б ещё схватить?
У тёти сын недужил - лихорадка.
И бабушка в той комнате с кроваткой
поставила в окно табличку: ТИФ,
так шастать перестали.
Офицер
на улице нашёл сестрёнку Любу
и сунул шоколад. А на лице - 
улыбка до ушей, аж видно зубы.
И карточку достал и лопотал
про dotter у соседей на квартире.
Да фриц как фриц. Ну в форме. Без креста.

Не то что эти, в вычурных мундирах, 
и с цепью на груди какой-то крест.

...А матерей гоняли на работы:
пахать, но хоть не на чужбине - здесь.

Он помнит, бригадир помялся что-то
в дверях и вдруг сказал: вас будут жечь.
Воды - и на чердак! Скирду спалите,
пусть дым затянет. Вон идут уже.
А дальше - мамин голос: Витя, Витяааааа!..
И те, с цепями, во дворе соседском,
и голоса на нашем и немецком:
- На выход!
- Schneller!
На руках дитя.
- Куда ж я с ним? Младенец...
И блестя,
откуда ни возьмись, в руке у фрица
огромный нож. И малыша - на нож,
подкинув в воздух.
- Ну, теперь идешь?

...Ему десятилетиями снится:
соседку затолкали в строй - и к ним.
Издалека уже тянулся дым.
Хватают мать, и Любу рвут из рук. И оземь. 
Но бабушка успела: у земли
ловила, проглотивши пыль и слёзы,
пока невестку со двора вели.

А вдоль дороги был густой овраг.
И старший из племянников за руку
в сплошную зелень сдёрнул - там, в кустах,
сбежал по склону, но споткнулся, рухнул,
катились с мамой вместе. Так и спас,
пока другие с ведрами под крышей,
в дыму, не видя этого, не слыша,
водой плескали, потушить стремясь
огонь, что подползал от сена, сбоку.

Уже луна и звёзды. Никого:
ни птицу не услышать, ни собаку.
Зола и пепел. Лишь над головой
кизячный дым.
И слышен дальний бой.

Он выживет. Он станет мне отцом.
А я страшусь смотреть ему в лицо,
когда дома дымятся в темноте,
и убивают взрослых и детей.