Павел Степанович, разве стоять спиной
к морю и флоту пристало грозе Синопа?
Графская пристань на доски плеснёт волной:
помните, как вас приветствовал Севастополь?
Год - и нахлынут враги к его берегам.
Но о Синопской баталии повествуя,
рапорт Нахимов пишет царю: фрегат,
что недостоин флага, более не существует.

Порох сухим держали, а шторм крепчал.
Павел Степанович скажет матросам хмуро:
нам осадить бы французов да англичан,
братцы, а так кого мы побили - турок...
Знают на флоте ещё с петровских времён -
царь произнёс, а стало народное, до озноба -
старое кто помянет, тому глаз вон,
а ежели кто забудет - тому, брат, оба.

Памятник, снятый однажды - нам на беду -
был возвращён, и почти в неизменном виде.
Павел Степанович клялся в том роковом году:
я ни живым, ни мёртвым отсель не выйду!
Флотский палаш вместо сабли Осман-паши -
можно трофей заменить, но забыть - едва ли.
На постаменте щербины: стрелял фашист.
С кем в Севастополе только не воевали...

Смотрит Нахимов не на воду, корабли,
не на колонны белым парадным строем.
Кровью полита каждая пядь земли,
и на граните плиты - имена героев.
Вновь на Малаховом будет огонь зажжён.
Если спиной, то и не увидать знамёна,
место ранения, белой башни донжон
и артиллерию каждой отчаянной обороны.

Время вернуть основы, а без основ
как устоит Севастополь в извечном споре?
Сколько нахимовцев, флотских его сынов,
новые вахты несут в Средиземном море?
Многое надо и ныне встречать в штыки,
город отстаивать, и не на поле брани.
Холм беззакония крепко пустил ростки
в залах советов, правительств, иных собраний.

Там, за спиною - Адмиралтейство, морской завод
криком кричит о служении, о работе.
Знали бы вы, как бесславно оно гниёт,
если шпакам позволяют судить о флоте
в мире, где явственно пахнет большой войной
и ничему не учит дым революций.
Павел Степанович молча, с прямой спиной
смотрит на город - и силится обернуться.