В этом городе каждый патрон
На особом счету. Если найден.
Здесь смертельный посев схоронен
В мелком крошеве рухнувших зданий.
Голубками листочков тетрадь
Взрыв размечет: срок жатвы недолог.
На кого матерям уповать?
Рентгенолог. Хирург. Офтальмолог.
Завтра кто-то из сорвиголов
Вновь зацепит заржавленный капсюль.
Сколько свежих могил пацанов
Между давних могил, ветеранских...
Степь бугристую маки зальют
Бурой жижей к девятому мая.
И мальчишки ликуют: "Салют!"
А родные услышат: "Стреляют..."

В этом городе каждый снаряд
Пропахал борозду по живому.
На осколках взойдет виноград.
Сок впитает состав известковый,
Привкус проволоки меж камней,
Окончательность доски дубовой.
В этом городе пьют каберне - 
Вина цвета запекшейся крови.
Что ни балка - блиндаж или дзот.
Что ни улица - память о павших.
Что ни век, то затопленный флот.
Что ни день, то отдача вчерашним.
Есть и в памяти шрамы от ран.
И под музыку ближнего боя
Страшно скалясь, глядит Инкерман
На Резервное и Тыловое.

В этом городе даже ядро
Прорастает сквозь скудные грядки.
Вот отец накопает ведро
Корнеплодов, и шарит с оглядкой
Не руками, лопатой: а вдруг?..
Крупный шарик картечины целой
Звяк о камень... Не память, но звук.
Здесь когда-то кого-то задело.
Ковылями намылен Сапун.
...Просвистело. Шарахнуло. Кони
то ли ржали на полном скаку,
то ли грянули оземь в агонии...
В равелинах закатный огонь:
То не сполохи, то отголоски.
Мне, скрещенные, режут ладонь
Пушки - бляха от упряжи конской.

Здесь изъедено ржавчиной всё:
Влажный воздух наждачен и подл.
Йод и охра. Протухший рассол.
Образ жизни объявлен осёдлым.
При осаде на всех рубежах
Здесь ломается сталь, а не гнется.
Адмиралы в соборе лежат.
Нет потребности в авианосцах
И в изъятых со дна якорях,
И в раззявленных пушечных жерлах...
Но полощет Андреевский стяг
Голубое на кительно-белом.
Здесь теперь всё не так и не то...
Словно снова в полон. И, как прежде,
Здесь колонны германских авто,
Оккупировавших побережье.

В этом голосе слышен металл,
Даже если устал до предела.
Так диктует двенадцатый балл:
Отпустить? Ишь чего захотела...
Так стальной напрягается трос,
Что похлеще иной пуповины.
Так приставленный к горлу вопрос
Заставляет явиться с повинной.
Равнодушный к заезжим шелкам,
Этот вихрь, сметая забвенье,
Бьет наотмашь меня по щекам
За лирические отступленья.