Нас направили на этот блокпост в конце апреля - начале мая 2014 года. Чёткой задачи перед нами не поставили. Мы поняли её так - препятствовать проникновению в город боевиков. В случае штурма - дать время для подхода основных сил. По приезду осмотрелись, познакомились с гаишниками, которые стояли на этом посту. Быстро оформили позиции, устроили быт. Тогда ходило много слухов о том, что правосеки используют машины скорой помощи и инкассаторские машины для перемещения по городу. Поэтому этим машинам уделяли особое внимание. Из вооружения у нас были автоматы и 11 РПГ-26, которые все называли "мухами". Особого ничего не происходило, но несколько эпизодов стоит отметить.
Сам блокпост захватили, если так можно сказать, бойцы "Востока". Им очень повезло, что вояки, которые там стояли, не стали оказывать сопротивления, иначе появился бы ещё один печальный эпизод в истории этого достойного подразделения. Происходил "захват" так. На блок-пост въехал автобус с востоковцами. Старший из востоковцев начал переговоры с военными. По результатам, военные собрались и уехали, а востоковцы высадились из автобуса и "заняли" блокпост.
Как то ночью, мы остановили подозрительную машину. Она была полна цыган. Они начали гнуть пальцы, брать на горло. Надо отметить, что документы до этого момента всегда проверяли гаишники. Цыгане им что-то показали и те собрались их отпустить. Пришлось вмешаться. Оказалось, что показали они визитку начальника ГАИ Донецкой области, документов же на машину у них не было, как впрочем и прав. Положили их на землю, обыскали. Сначала они угрожали, подняли шум, но произошёл забавный эпизод, который изменил ситуацию. Разбуженный шумом, из посадки показался мой боец, который спросил, что происходит. Ему ответили, что задержали угонщиков. Р-р-р-р-а-а-а-с-с-с-т-р-е-л-я-ть! - сказал он и ушёл в посадку. Кто-то лязгнул затвором и тут угонщики вспомнили, что они имеют семьи, у каждого по пять или восемь детей, что они готовы рассказать кому гнали машину, где торгуют наркотой. Менты смотрели на нас округлившимися глазами. Они ещё не знали, что их ожидает. Я подозвал старшего, попросил вызывать "луноход", что бы отвезти угонщиков в участок. Он долго отказывался. Пришлось объяснить ему, что в случае, если задержанные не будут оформлены как положено, он будет считаться их пособником, со всеми вытекающими последствиями, а время военное. Машину сразу вызвали. На всякий случай я объяснил менту, что я лично буду проверять ход дела. И если задержанные будут отпущены и не будут привлечены к суду, то он будет наказан, как их сообщник. Менты долго шушукались между собой, но претензий не высказывали.
На следующее утро, когда я отдыхал, меня подозвал боец. Я подошёл на блокпост и стал свидетелем конфликта. Некий водитель джипа наезжал на водителя "Таврии", будто бы то его подрезал, повредил зеркало. Поэтому водитель джипа требовал многодолларовой компенсации от водителя "Таврии". На тавриявода смотреть было жалко. Боец сказал, что видел, как все было. "Таврию" подрезал джип. Водитель джипа - родственник главмента. Разобравшись с тем, что произошло, я подошёл к водителю "Таврии". Здравствуйте! У Вас есть претензии к водителю джипа? - спросил я. Нет, - ошарашено ответил тавриявод. Счастливого пути, - ответил я, - можете ехать, - сказал я и вернул ему документы. Водитель джипа начал что-то орать, расписывать как он всех порвёт. К нему подскочил гаец и сказал ему, - лучше уезжай, ты даже не знаешь, что это за отморозки. К сожалению, водитель джипа оказался не дураком и уехал.
Однажды мой боец сказал, что "гайцы" берут взятки. Я подошёл к старшему и сказал, - посмотри на меня и хорошо запомни, когда мы стоим на блок-посту вы взяток не берете. Кто берёт? - возмутился старший. Вот он, - показал я и вытащил деньги из кармана одного из ментов смены. Старший попытался поделиться со мной. Сучья порода. В общем, в нашу смену взятки менты не брали.
Как то раз остановили инкассаторскую машину, а как вы помните, тогда считалось, что правосеки используют эти машины для перемещения. Попросил я показать, что везут. Инкассаторы стали рассказывать сказки, что у них нет ключей. Я положил "муху" на плечо и сказал, что открою машину сам, без ключей, и что выходить из машины не обязательно. Ключи нашлись. Мы осмотрели машину, правосеков в ней не было. Инкассаторы долго переспрашивали, - действительно они могут ехать. Похоже они приняли нас за грабителей.
В один из дней приехали очередные журналисты. На этот раз из Турции, не помню издательство, а в тот день казаки КСОВД, совместно с бесовскими, разгромили Волновахский блокпост и раненых ВСУшников скорые везли в больницы Донецка мимо нас. Останавливаем скорую, открываем двери, сидят перепуганные пацаны. Вода, сигареты нужны? - спрашиваю я. Нет, - отвечают они, - Счастливого пути! Турок спрашивает, - а кто это? Раненые ВСУшники, - отвечаю я. И вы их отпускаете? - не может поверить турок. Но тогда ещё была надежда на благоразумие Киева.
Кстати о журналистах. Тогда их было много. Я лицо не прятал, так что у меня интервью брали часто. Помню разные забавные эпизоды. Давал интервью англичанину. В разговоре упомянул, что в нашем подразделении сухой закон. Что, нельзя даже пива? - всё удивлялся он, - это очень большая жертва, я бы так не смог.
Были даже журналисты из Блумберга. На мой вопрос, что делает журналист финансового издательства на Донбассе, внятно ответить не мог. Втирал мне, что хочет рассказать правду. Ты не опубликуешь правду, сказал я. Почему? - удивился он, - я независимый журналист. Ты - может быть, ответил я ему, - но публикуется то, что разрешает редактор, а он разрешает то, что выгодно владельцу. Поэтому ваши СМИ не могут быть объективными. Он минут 10 простоял в ступоре. Потом согласился со мной и ушёл. Вот после этого я впал в ступор. Я все никак не мог понять, как это взрослый не глупый человек до сих пор не задумывался над такими очевидными вещами.
9 мая 2014 года, мы стояли на площади Ленина. Площадь и близлежащие улицы были заполнены людьми. Было сильное чувство единения с народом. Ко мне подошёл очередной журналист с переводчиком и стал задавать вопросы. По незнанию или по злому умыслу, но переводчик некорректно переводил, постоянно приходилось поправлять его. К нам стали прислушиваться местные жители, как тогда говорили в интернете и по ТВ "донецкое быдло". И вот тут "донецкое быдло" поразило меня. Нас с журналистом окружило 8 женщин, которые общались с журналистом на английском языке и только одна из них, просила говорить не так быстро, так как она не успевала понимать беглую речь. Они отвечали на его вопросы и постоянно просили писать только правду, так как журналисты врут и правду по ТВ не показывают и в газетах не пишут.
В один из дней к нам стали подъезжать водители и сообщать, что по направлению к нам едет колонна укров. Колонна большая, содержит много живой силы. Есть гусеничная техника. Я отзвонился командирам и стал готовиться к обороне. А как вы помните, кроме РПГ-26 у нас тяжёлого ничего и не было. Я приказал собрать и вывезти вещи - палатку, запасы еды, тёплые вещи. Сам сел над картой и стал думать, но по ошибке думал вслух. Итак, если укры не дураки, а они не дураки, то значит, сюда выдвинется тяжёлая техника, нас расстреляют издалека, оказать сопротивление мы не сможем. Все погибнем, блок-пост будет захвачен. Или если укры пойдут так, то нас обойдут. И всех уничтожат. А вот если они поступят так.... Командир, - сказал один из бойцов, - ты бы это, думал бы про себя, а то мы волнуемся... В общем, шансов задержать колону, тем более такую, у нас не было. А водители все чаще останавливались и сообщали, что колона все ближе и ближе. Мной было принято решение остаться с двумя бойцами. По три "мухи" уж мы точно отстрелить сможем безнаказанно. Да и шансов уйти у нас у троих больше, чем у всего взвода. Как обычно, все встали в позу. Мы тебя не бросим. Останемся вместе и тому подобное. Но эмоциям на войне не место. Решения должны быть предельно рациональны. Без потерь на войне увы, не обойтись, а эмоции эти потери только повышают. На войне нужно воевать, страдать будем потом, если повезёт выжить.
План был такой. Что бы не насторожить противника, блок-пост работает в обычном режиме. Один гранатомётчик выдвигается на пару километров вперёд. При появлении врага - пропускает головной дозор, отстреливается по колонне и уходит к точке сбора. Место скрытного нахождения было, пути отхода тоже. Сектор стрельбы отличный. Я и ещё один гранатомётчик занимаем позиции, остальные уходят с блок-поста, приказ в письменном виде я написал, не хотел, что бы их расстреляли за самовольное оставление позиции. Сели на машину, проехали на первую позицию. Я помог замаскироваться гранатомётчику, прошёлся с ним по путям отхода. Минировать ничего не стали,- нечем было.
Вернувшись, "проиграли всухую" свои действия со вторым гранатомётчиком. Внесли кое-какие корректировки в свои действия. Осмотрели огневые позиции со стороны укров, все было замаскировано нормально. Убрали лишних и стали ждать. Внезапно поток машин прекратился. Ну что ж, значит пришло наше время. Любопытно, что даже мысли не было отойти без боя. И хотя я доложил командованию о приближающейся колонне, я был уверен, что помощь прибудет только спустя несколько часов. А столько мы не продержимся. Время шло, начало темнеть. Снова пошли машины и опрос водителей показал, что колонна свернула в сторону. Учитывая количество опрошенных, это не было обманом или хитростью. Так что в тот раз не довелось повоевать с украми, а разработанный план обороны стал для нас стандартным на этом блок-посту.
Раз уж зашла речь о получении информации от водителей, следует рассказать об отношениях между ополченцами и мирным населением. В то время поддержка была колоссальной. Мирняк специально заезжал на блок-посты, что бы привезти воду, сигареты, еду, деньги. Информацию об украх мы получали со всех сторон. Сами мы старались оправдать доверие наших людей. Тогда я не знал, что часть людей, прикрываясь службой в ополчении, занимается грабежами. Слухи об этом стали доходить позже, но так как мы в основном все время были на передке, то лично я с такими случаями не сталкивался.
За всё время войны, кроме тех угонщиков-цыган, мы задержали несколько гражданских. Первый был задержан нами возле ОГА. Ко мне обратились товарищи по поводу того, что в толпе ходит мужик и фотографирует протестующих. Я понаблюдал за ним. Действительно, он незаметно фотографировал всех на фотоаппарат, который висел у него на груди. Я подошёл к нему и убедил его показать снимки. На них были лица протестующих. К сожалению, я только стёр фотки и отправил его подальше от ОГА. Глупо это, он фотографировал наших людей, зная, что их будут потом убивать. То есть действовал сознательно. И отнестись к нему я должен был как к реальному врагу. На войне мягкость оборачивается гибелью товарищей.
Одно время в Донецке действовал сухой закон, который ввёл Игорь Стрелков. Наши караульные задержали пьяного, который к тому же нарушил комендантский час, и закрыли его в комнате до утра. Утром, мне доложили о задержанном. Я распорядился отвезти его в комендатуру. Причём сделать это должны были те, кто задержал его. В комендатуре товарищи написали кучу бумажек, обосновывая задержание. После чего все наконец усвоили, что мы боевое подразделение и наша задача воевать, а не ловить пьянь. В Донецке было много людей, которые прикрывали своё нежелание воевать службой в комендатуре, милиции, МГБ. Вот пусть они и занимаются этой работой.
Конечно, мы останавливали гражданских для проверок возле позиций. Да и выезжали по просьбе граждан для наведения порядка, так как милиция самоустранилась. Они просто отказывались выезжать на происшествия. Теперь же вся эта трусливая блядота да плюс те, кто отсиделся на Украине, мстит за свои тогдашние страхи, арестовывая и грабя ополченцев.
Стоит рассказать о некоторых таких выездах. Я часто перемещался по окраинам Донецка. По приезду знакомился с местными жителями, обменивался с ними телефонами. Часто они сообщали нам о появлении незнакомых людей. По одному такому звонку мы и выехали в Петровский район. Нам указали на молодого человека, которого местные не знали. Мы остановили его. Он рассказал нам историю о том, что он работает на стройке. Я осмотрел его руки, они были чистенькие и гладкие, даже ногти были чистые. Адреса где шабашит, он не знал. Цены на шабашку назвал нереальную, кстати, все задержанные укры называли одну цену за разные работы. Черт его знает почему. Самое смешное, что не мог назвать улицу на которой живёт. Неужели трудно было предварительно присмотреть на карте какой-нибудь адрес? Сдали в комендатуру.
Ещё один примечательный случай был на админпоселке, в районе в/ч ?3023. Боец заметил двух подозрительных молодых людей с короткой стрижкой. Вызвали меня. Подозрительных обыскали. Ничего необычного не нашли. Начали просматривать телефоны. На них фотки этих молодых людей, на которых видно, как они скачут на майдане, а также фотки в форме с оружием и т.п. Я, честно говоря, очень удивился. На мой вопрос, почему не стёрли фотки когда шли в разведку ответили, - а где же мы потом такие фотки найдём.
Задержан молодой человек. Начал расспрашивать. Рассказал, что идёт в магазин. Боец из местных сказал мне, что магазин такой есть, но уже пару лет, как не работает. Я задрал штанину, провёл пальцем по голени и спросил, - берцы когда снял? Утром, - на автомате ответил он. Этих, как я помню, обменяли на наших, попавших в плен к украм.
Мы никогда не носили никаких нашивок, всяких там летучих мышей, черепов, надписей разведка и тому подобное. Обычно обозначали своих лентами быстрой идентификации - в бою достаточно, а пиаром мы не занимались. Служили у нас граждане из разных областей Украины из России, США, Бразилии, Испании, Италии, Греции, Франции и из других стран. Стояли мы в районе Песок. На наши позиции вышел дедушка. Мой боец из западной Украины окликнул его на украинском, дед ответил ему. Вызвали меня. На украинском я спросил его кто он и куда идёт? Старик ответил, что сам из Водяного. Идёт сам не знает куда. Больше недели живёт по подвалам. При себе имел украинский сухпай, мобильный телефон - андроид, снежно-белый, без потёртостей, чистенький и, что самое интересное, заряжен на 100%. Я понюхал дедушку. Хотите смейтесь, хотите нет, но запах часто помогает разобраться. Помогло это и тогда. Дедушка совсем не пах дымом костра, грязным телом. Он пах чистым бельём, у него была вымыта голова. По сравнению с ним мы выглядели бомжами. Напомню, что разговор с ним мы вели на украинском. Откуда у тебя сухпай? - спросил я. Хлопцы дали с нашего блокпоста, - ответил дед. Свяжись с нашими, проверь кивнул я бойцу. Тот включился в игру и куда-то убежал. Что-то ты мне кажешься подозрительным, - сказал я деду, - вчера сепары по нам очень точно стреляли. Может ты сепар? Может их арту корректируешь? Дед начал убеждать нас, что он свой, что приехал сюда в семидесятые, что он местных ненавидит, а сын у него в ВСУ. Прибежал боец и доложил, что на блокпосту новая смена и никакого деда они не видели. Ты все-таки сепар, заключил я, - придётся тебя все-таки в штаб вести. Готовьте машину, - распорядился я, - поедем в штаб АТО, сепаровского корректировщика взяли. Завязали ему глаза и поехали. С собой я взял тех, кто на украинском говорит бегло, чтобы по дороге болтать между собой. Привезли в наш штаб, а наш начальник штаба до 2014 года был майором ВСУ и при себе имел военный билет украинской армии. Я ему коротко обрисовал ситуацию, он быстро смекнул что к чему.
Завели деда. Посадили его на стул, сняли повязку. Я майор ВСУ,- заявил начштаба, - вот мои документы. У нас есть основания считать вас сепаратистом, - продолжил он...
Приведу ещё один случай, чтобы добавить о запахах. Задержали мы как-то раз гражданского, который шёл со стороны укров. Я с ним поговорил и ничего подозрительного в разговоре не заметил. Настораживал только маршрут, который он якобы прошёл за ночь. Обут был в шлепки. В его носках и спортивных штанах было мало травы, которая неизбежно застряла бы, если бы он действительно прошёл столько. С его слов он работал на пасеке. А ведь сезон ещё не начался. И да, я его понюхал. Мёдом он не пах, только машинным маслом и железом. Он несколько раз менял версию, но не разбирался ни в пчеловодстве ни в животноводстве. Никаких деревенских запахов, так что вся его история рассыпалась.
Но это всё было на передке. Внутри мы никого не задерживали, за исключением тех случаев, которые я описал. А вот нас пытались задерживать. Вот пара случаев, которые произошли с моим участием.
Ехал я в аэропорт, вёз усиление - пару пулемётчиков и гранатомётчика. Возле краеведческого музея пробил колесо. Остановился, люди без команды рассыпались и скрытно заняли оборону. Я поддомкратил машину, снял колесо. Смотрю - подъезжает машина и останавливается рядом со мной. Из неё вываливают моднявые такие вооружённые люди и не предъявляя никаких документов, без всяких объяснений сходу начинают наезжать. Я объясняю, что еду в аэропорт. Они делают вид, что не верят. Я предлагаю поехать вместе со мной, а то им и рассказать о войне нечего будет, а так они хоть увидят каково это оно, воевать. Они отказались и продолжили дерзить, наверное, очень хотели машину отжать. Я даже не притрагиваясь к автомату, продолжаю свою работу. Угрозы становятся более конкретными, типа заберём в комендатуру... На что я им отвечаю, что у них ничего не получится. Почему? - удивляются они. Потому что мой пулемётчик против, - отвечаю я. Какой пулемётчик? - спрашивают они. Вот тот, - показываю я на пулемётчика и даю знак обозначить себя. И вот тот, - показываю я на второго. Второй пулемётчик машет им рукой. Да и мой гранатомётчик тоже не захочет отпустить вас. Гранатомётчик оказался даже лишним в нашем разговоре. Уже после второго пулемётчика они вдруг поняли какой я классный парень и как они ошиблись в своих подозрениях.
Другой случай был в августе 2014-го. Мы вышли из боя. Задача была продержаться три часа, мы продержались трое суток. Закончился б/к. Попали в окружение. На остатках б/к прорвали кольцо и вышли. Прибывшее пополнение оставили на новых позициях, а нам дали время привести себя в порядок. Ну как время - ночь. Утром мы должны были вернуться. И вот мы едем по Донецку в располагу. Мечтаем искупаться, пожрать и поспать. Нас тормозят какие-то люди. У каждого подствольник, пулемётов полно, форма новая, очки, наколенники и т.п. Видно, что пороха не нюхали. Стали требовать у меня пропуск. Оказывается, для проезда по городу в ночное время требуется какой-то пропуск, о котором мы ни сном ни духом, мы то больше месяца в городе не были. Как обычно мои товарищи рассыпались и так получилось, что мы взяли комендачей в кольцо. Я же говорю - пороха не нюхали, нас трогать - не машины у гражданских отжимать. Объяснил им, что пропуска у меня нет, и что если сейчас они не уедут, то в моем подразделении появится 4 новых пулемёта, с десяток автоматов и два десятка комплекта окровавленной формы. Оказалось, что пропуск это формальность, что они сразу не разобрались, что мы классные парни и что "счастливого нам пути". Но приключения в тот раз на этом не закончились. По дороге встретилась очередная банда комендачей. Я уже был на взводе, мой зам попросил меня остаться в машине, а сам пошёл разговаривать с ними. Разговор затянулся, а время, отпущенное на отдых, утекало. Не выдержав, я подошёл к комендачам и попросил их отпустить нас на отдых. Они стали, перебивая друг друга, рассказывать, что претензий к нам не имеют, что мы можем ехать, видно же что нормальные парни. Ах да, забыл сказать, что перед этим, я засунул ствол "Шмеля" им в машину и пообещал разрядить его. Но и это ещё не все. Смех - смехом, но комендачи встретились нам по дороге ещё раз. Терпения у меня уже не осталось. Я как их увидел, сразу подрулил к ним и сказал, что если они попытаются меня остановить, я разъе**шу их нахрен. Ребята оказались с понятием. Поэтому проблем у них не возникло. В конце - концов мы добрались до располаги, искупались, поели по-человечески и даже успели немного вздремнуть.
Кстати, я уже слышал знаменитые слова - "я вас туда не посылал" и сказал мне эти слова, как вы думаете, кто? Комендант Нос.
Но вернёмся к блокпостам. Расскажу об одном эпизоде, о котором мало кто знает. На марьинском кольце укры установили блокпост. Я вызывался съездить в разведку. Посмотрел по карте ближайший населённый пункт. Узнал адрес из этого населённого пункта. Вбил в телефон номер знакомой, проинструктировал её отвечать, что она из этой деревни и ждёт меня в гости. Сел в машину и поехал. Проезжая блокпост срисовал людей, технику. Меня не тормознули. Отъехав от блокпоста, съехал с дороги, сел оправиться. Ну надо же в случае чего объяснить, что я тут делаю. Просидел пару часов. Поехал назад. Повторно проезжая блокпост ещё раз срисовал все. Ах да, блокпост решили долбить осетины, с которыми собственно я и напросился на выход. Приехал, доложил все. Собрались. Ко мне в машину сел Заур. По пути мы разговаривали и некоторые его слова я понял только некоторое время спустя. Ну, например, что война у нас ещё автоматная, вот когда "грады" начнут работать, тогда собственно война и начнётся. По пути спрашивал, кто крышует то или иное заведение мимо которого мы проезжали. Я таких вещей не знал. Заур мне сказал, что у них мужчина либо на войне, либо платит тем, кто воюет. В таких разговорах мы добрались до нужного места. Мне было особо интересно сходить с осетинами. Блокпост разбить нужное дело, но ещё более важным я считал возможность научиться чему-то новому у наших гостей. Невдалеке от блокпоста собрались. Выстроились в боевой порядок и пошли. Никакой постановки задачи. Мне едва обозначили место в строю. Но далеко наша группа не ушла, головной дозор, к счастью имевший ночник, обнаружил, что нас уже ждут. Назад ехали быстро, все были злые. По приезду устроили не разбор полётов, а "базар-вокзал". Несколько позже, встретившись с одним из осетинов, разговорился с ним о нашей войне. Я не понимаю, - сказал он, - что за фигня, мы 10 раз выходили на операцию и все 10 раз нас ждали. Он тогда не знал, что заместитель Ходаковского - Юра (Вампир), тот который возглавлял первый батальон и к которому относились осетины, работал на укров. Позже он перебежит к ним и, как я слышал, будет служить в батальоне "Донбасс" под позывным "Гора".
Ну и напоследок расскажу такую историю. Предупреждаю, что свидетелем я не был, но слышал из первых уст. На одном из совещаний Ташкент объявил военным комендантам, что они обязаны установить блокпосты и взимать плату с проезжающего грузового транспорта. Один из комендантов попросил объяснить, на каких основаниях они должны это делать, но внятного ответа не получил. На следующее еженедельное совещание один из военных комендантов зашёл в зал совещания не один, а с группой лиц, которые внесли несколько спортивных сумок и спросил, - куда девать собранные налоги. Ташкент засуетился, - несите мне в кабинет, надо оприходовать. Как вы думаете, как сложилась судьба коменданта, который задал вопрос о законности сборов?
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
