Okopka.ru: Самборский Вадим Леонтьевич. Тёплый сентябрь 1942-го, часть 1

КНИГА II. ТЁПЛЫЙ СЕНТЯБРЬ 1942-го ГОДА. ЧАСТЬ I-я. ЛАЗЕЙКА В ЛОГОВО ЗВЕРЯ.

ГЛАВА I.

ВСТУПЛЕНИЕ.

Мне повезло! Уже в который раз за последние несколько лет, я смог выбраться из лап костлявой старухи с её смертной косой и остаться в живых. В последний раз безжалостная военная судьба мне улыбнулась после того как немцы, озлобленные нахальным налётом на склад артиллерийских боеприпасов, в середине мая сорок второго в пух и прах раздолбали наш партизанский отряд. Мы, несколько человек, с боем пробились через плотное кольцо, устроенное отряду егерями и после нескольких дней мытарств по болотам и бескрайним лесным массивам Западной Белоруссии, добрались до соседнего партизанского отряда, из которого, опять же по воле случая, нас отправили транспортным самолётом на Большую землю. Оказавшись в подмосковном госпитале, я оправился от полученного ранения, пошёл на поправку и уже готовился снова отправиться на войну, как вдруг оказался под пристальным вниманием со стороны наших карающих органов, представители которых увидели в моей скромной персоне скрытого, умело замаскированного предателя и вражеского агента...

Неожиданно, после выпавших на мою долю допросов и мытарств, дело было прекращено и меня полностью реабилитировали. За время лечения и последующей проверки, дотошными работниками особого отдела, крови выпито было предостаточно - если всё посчитать, то приличное ведро, заполненное до краёв, точно! Сначала вели допросы в палате для выздоравливающих, после улучшения состояния здоровья, меня переселили в отдельную палату и несколько недель я был под охраной. Несмотря на то, что ослабленный организм ещё не полностью оправился от ранения, меня постоянно таскали в отдельный кабинет на беседы, которые больше походили на многочасовые допросы. Мне были предъявлены убойные обвинения - предательство, клевета и ещё многое другое, за что в военное время, приговор суда железно гарантировал стенку. Следователи неоднократно делали мне самые не двусмысленные намёки и предложения, предлагая в лучшем варианте, срок заключения в виде пятнашки лагерей, а самом худшем варианте, расстрельный взвод в самое ближайшее время должен был "намазать" мой лоб своей "лекарственной зелёнкой"! Но я, более двух лет назад, в полной мере испытавший "общение" с этой братией, упорно отказывался ставить свои подписи на их хитро составленные протоколы, не поддавался на провокации, всячески отвергая все обвинения в свой адрес, и верил, что правда возьмёт верх. Видимо там, на небесах, кто-то за меня сильно молился, и судьба в очередной раз мне благоволила - в конечном итоге, наши карающие органы во всём разобрались и за полным отсутствием состава преступления дело было прекращено. Меня, к неудовольствию отдельных товарищей, бдительных сверх меры, полностью оправдали (уже во второй раз!), повысили в воинском звании, возвратили на службу и даже представили к правительственной награде.

Следователь, который вёл моё запутанное дело, оказался настоящим чекистом и порядочным мужиком, потому что смог поверить моим "невероятным россказням и байкам", воспринимаемым другими его коллегами, не иначе как какой-то не реальный бред. Этот "следак", в небольшом чине лейтенанта ГБ, больше похожий на школьного учителя, чем на чекиста, всё основательно записал, изучил и даже разослал запросы. Ему многое удалось выяснить о моём пребывании в 17-м Брестском пограничном отряде перед самым началом вражеского вторжения, первом дне начала войны и о моей более поздней борьбе с фашистами в партизанском отряде в лесах Западной Белоруссии. Следователь нашёл документальное подтверждение многим моим словам, почти с самого начала нашей партизанщины с конца лета сорок первого года и практически до дня полного разгрома отряда в мае сорок второго года, когда в тихую ночь с 10-го на 11-е мая отряд окружили каратели и после многочасового боя, он перестал существовать как боевая единица, за исключением нескольких израненных бойцов и меня командира отряда, которым удалось пробиться через плотное вражеское кольцо и выжить. Мы отсиделись на болоте, кое-как смогли перевязать свои раны и добраться до соседнего партизанского отряда, откуда спустя несколько дней, транспортным "Дугласом", были доставлены на аэродром на Большой земле, откуда сразу же по прилёту, вместе с другими ранеными были отправлены на лечение по тыловым госпиталям. Прилёт самолёта в глубокий тыл партизаны давно ждали, но для нас он оказался просто подарком судьбы! Всё изложенное мною, было отправлено этим дотошным следователем в Штаб партизанского движения, в разведывательный отдел РККА, Управление НКВД и в другие менее значимые Наркоматы...

Как сейчас помню одну из наших "бесед" с этим человеком:

-"Ты пойми! - отбросив все присущие работникам этого ведомства, фамильярности и нарушая инструкцию ведения допроса, говорил мне следователь - Есть чётко прописанная процедура по проверке всех лиц, находившихся во вражеском плену или на временно оккупированных наших территориях на предмет сотрудничества с фашистскими спец.службами. Такая проверка, по времени, может занимать от нескольких недель до нескольких месяцев. Твой случай особый! И я пока не располагаю данными, что вы, были перед самым началом войны на территории Брестской области и в самом городе Брест, где якобы выполняли задания нашего ведомства. Нет никаких документов подтверждающих, что вы встретили врага 22 июня 1941 года на одной из пограничных застав 17-го Брестского ПО, принимали участие в боях, в составе этой пограничной заставы, а затем после соответствующего приказа отошли с линии границы и далее отступали с нашими частями вглубь страны. Как и нет подтверждения тому, что вы воевали в составе сводного пограничного полка, попали в окружение, оказались на временно оккупированной врагом территории и стали заниматься диверсиями в немецком тылу. Более того у меня нет никаких данных о том, что вы были в партизанском отряде, возглавили этот отряд, состоящий из таких же как вы "окруженцев", гражданских лиц и пленных красноармейцев. Отсутствуют, какие бы то ни было, сведения подтверждающие, что ваш, якобы отряд, вёл полноценные боевые действия в тылу немецкой армии и наносил врагу большой урон".

-"Немецкое командование, оценило наши головы и назначило за них большую денежную награду, в рейхсмарках! Это же можно проверить... Их листовки, думаю, до сих пор развешаны, по деревням, на всех столбах и плетнях. Через соседний отряд, мы регулярно отправляли на Большую землю, разведданные и свои отчёты, о проделанной работе! В конце концов, есть же свидетели! Расспросите доставленных самолётом вместе со мной партизан. В тыл нас вывезли вместе с другими ранеными. Или вы гражданин следователь, сейчас, скажете мне, что делать вам больше нечего, как кого то или что-то искать в этой военной неразберихе?" - перебиваю следователя.

-"На сегодняшний день это только ваши слова, и я могу сказать только одно - ваш непосредственный начальник капитан ГБ Краевский Александр Иванович пропал без вести 22 июня 1941 года. О его судьбе ничего не известно. Пограничники пока тоже молчат - ответа нет. На мой запрос, отправленный в Штаб партизанского движения, пришёл лаконичный ответ, что они о вашем отряде не знают! Как и не знают и о том, какие боевые действия в немецком тылу, вы вели. По их данным, такой партизанский отряд в списках Штаба никогда не значился! - выслушав мои аргументы, следователь спокойно продолжает разговор дальше. В подтверждение своих слов, он показывает рукой, на лежащий перед ним, листок с машинописным текстом - Отсюда следует, что всё вами ранее сказанное, подтвердить никто не может. И я не знаю, чем вы на самом деле занимались в Западной Белоруссии почти год. Но я буду проверять всё, что вы написали мне здесь своей рукой. Вас, гражданин Горский, пока спасает только то, что вы и несколько раненых бойцов, сюда были доставлены нашим транспортником, как вы говорите, на Большую землю. Я вам обещаю, что лично опрошу экипаж "извозчика", постараюсь разыскать и допросить всех раненных, которые вместе с вами были доставлены тем рейсом в наш тыл".

Я тогда в первый раз услышал слово "воздушный извозчик", которым следователь назвал тихоходный транспортный самолёт...

-"Товари...извините, гражданин следователь, разрешите мне ещё раз рассказать и дополнить один эпизод из нашей боевой деятельности?" - спрашиваю разрешения у следователя.

-"Ладно, валяйте, только говорите кратно и по существу. А то у меня в "ДЕЛЕ", подшито столько всяких эпизодов, которые вы собственноручно описали, что когда их читаю, только диву даюсь - почему мы ещё не в Берлине, а вы не герой СССР? ВЫ не знаете?" - следователь устало улыбнулся уголками своих губ.

Не обращая внимания на его шутливо язвительный тон, начинаю рассказывать:

-"Почти перед самым разгромом отряда нам удалось удачно провести одну почти не выполнимую по замыслу операцию. Наша разведка обнаружила в глухом лесу, тщательно скрытый от посторонних глаз, немецкий перевалочный артиллерийский склад. Мои разведчики долго присматривали за этим местом, изучали подходы, фиксировали то, что немцы туда привозят и отправляют. Мы давно уже планировали сделать налёт на этот склад и взорвать всё, что там лежит. В последний раз разведгруппа засекла несколько грузовиков прибывших на склад, с не совсем обычной тактической эмблемой. На крыльях машин, был нарисован небольшой знак в виде розового слона, у водителей и солдат сопровождения, окантовка погон и петлички на форме, сильно отличались от тех, что нам доводилось видеть у немецких солдат ранее. Охрана этих грузовиков была в несколько раз больше обычной, когда привозят на склад простые боеприпасы. Всегда на разгрузку ящиков привлекают бывших наших пленных, выразивших желание добровольно служить немцам, с повязками "ХИВИ" на рукавах одежды. В этот раз ящики разгружали сами солдаты Вермахта, более того им зачем то выдали противогазы. За ходом всей разгрузки следил офицер в полевой форме войск SS. Все ящики уносили в отдельно стоящий сарай, у которого был выставлен постоянный пост охраны. Зачем? Ясное дело, что склад доставили или химические боеприпасы или ещё хуже - бактериологическое оружие. Не буду вдаваться в подробности, но нам удалось раздобыть один из ящиков, на крышке которого тоже был намалёван слон. У себя в лагере мы вскрывать ящик не рискнули, мало ли что может случиться, а людей жалко. По моей команде, бойцы отнесли этот груз далеко в лес, где с большими мерами предосторожности открыли крышку. Руководил этим делом, сержант войск противохимической защиты, у которого очень хорошо получалось в полевых условиях, выплавлять тол из неразорвавшихся боеприпасов и лепить взрывчатку - одним словом отрядный умелец! В ящике компактно лежали четыре снарядные головки в надёжной специальной упаковке. Когда наш "химик" увидел, что нам попало в руки, то сначала его лоб покрылся холодной испариной, а руки начали трястись от волнения, охватившего этого, всегда бесстрашного человека. Придя в себя, сержант озвучил, что это химические боеприпасы, причём, судя по маркировкам, датам на специальной упаковке и на корпусе самого ящика, выпущены в начале 1941-го года..."-собираясь с мыслями, я на минуту умолк.

-"Ну, чего ты замолчал? Давай продолжай!" - следователь строгим голосом заставляет продолжить рассказ.

-"Немцы пропажу обнаружили и подняли большой шум! Стали искать. Видимо их высокому начальству, явно не улыбалось получать выговора и ехать продолжать службу на восточном фронте. Пытаясь всё исправить, против нас был брошен, целый батальон горных егерей, который специально тормознули на ж/д станции, задержав отправку на фронт. Им была поставлена задача - прочесать всю округу, найти в лесу и уничтожить "русиш-бандит", а главное вернуть на место секретную пропажу. Для егерей эта операция была, чем-то вроде очередных учений или прогулки по весеннему лесу.

После совещания, мы сразу же решили, что такой "груз" должен быть немедленно отправлен в Москву, прекрасно понимая, что с "химией" шутки плохи, особенно на войне. Поэтому через пару дней я выделил шестерых бойцов, и приказал им пробиться через лес и болото к соседнему партизанскому отряду, у которого по нашим данным была постоянная связь с Москвой. Обеспечить приём самолёта - задача не сложная, главное только найти в лесу подходящее место для полевого аэродрома - от волнения за пережитое, опять прерываю свой рассказ и прошу у следователя разрешение выпить стакан воды - Бери, наливай воду в стакан, вон из чайника и пей сколько душе угодно. Тут тебе не на Арбате, вода бесплатная - он ждёт, пока я залпом глотаю целый стакан воды, потом второй, затем произносит - Что было дальше? Вам удалось доставить этот злополучный ящик в отряд?"

- "Так точно, доставили! - быстро отвечаю следователю... -Нашим парням без приключений удалось дойти до соседей, в отряд, которым командует товарищ П. "Соседи" прониклись, в просьбе не отказали, приняли наших бойцов со всем радушием, связались с Центром и всё обстоятельно доложили. Самолёт из Москвы прилетел неожиданно быстро!"

-"Ну, самолёт и самолёт... прилетел, улетел! Не тяни кота за причинное место. Долетел самолёт с вашим грузом?" - спрашивает лейтенант.

-"Самолёт долетел, это я знаю точно! Мои ребята должны были вернуться в отряд только после того, как придёт подтверждение из Центра, что груз уже на месте. А теперь самое главное - когда делается вскрытие ящика с находящимися в нём химическими боеприпасами или контейнерами с дрянью подобного рода, то внутри к содержимому, всегда прилагается специальный формуляр, в который по правилам хранения, в обязательном порядке вносится соответствующая запись о вскрытии, ставится дата и подпись вскрывавшего. Поэтому если найдётся ящик, а он не мог просто так пропасть, ведь ящик то не совсем обычный, на формуляре должна стоять моя подпись с расшифровкой "Горский", как командира, подпись нашего химика, тоже с расшифровкой "Чесноков". Вовнутрь ящика нами были положены ещё несколько "шильдов", срезанных с других ящиков из того же штабеля. Одна из головок боеприпаса была специально обвёрнута плотной бумагой, на которой химическим карандашом написано подробное описание и рисунок тактического знака, солдатский погон с окантовкой бордового цвета, там же записаны номера грузовиков, которые привезли на склад эту химию. На листе также стоят наши подписи и даже поставлена печать отряда!"

-"То есть, ты хочешь сказать, что вы даже свою отрядную печать завели? В первый раз о таком слышу!!!" - удивляется "следак"

-"А чего такого - нашёлся в отряде один умелец, в детстве резьбой по дереву занимался. С помощью опасной бритвы и простого перочинного ножика из резинового каблука от ботинка, он вырезал круглую печать со звездой и названием отряда "СМЕРТЬ ВРАГУ!"

Красное знамя, журнал боевых действий, печать отряда, Присяга бойца-партизана и всё остальное, что положено по уставу РККА - в отряде было и выполнялось неукоснительно! Мы же не махновцы какие-нибудь, а представители Советской власти в лице Красной Армии. А ещё мне пришлось, командованию этого отряда, передать всех наших связных, помошников и сочувствующих в городе, в деревнях, сёлах и на хуторах. Все связи, пароли и явки".

Следователь сразу же врубился и, протягивая мне чистый лист бумаги, приказал:

-"Вот тебе лист бумаги. Рисуй, как печать отряда выглядела - это первое. Второе - мне нужно чтобы вся эта история с похищением химического оружия была в мельчайших подробностях, со всеми датами написана в письменной форме.

Буду у своего начальства, ещё раз доложу о вновь открывшихся обстоятельствах по твоему делу, сделаю запросы и попробую во всём разобраться. Если будет надо, то подам рапорт на имя самого замнаркома Круглова. Он, как раз, сейчас курирует проверки таких бедолаг как ты ..."

Этот чекист сдержал своё слово и во всём разобрался! А ведь мог всё спустить на тормозах и влепить мне полновесную десятку, а потом отправить меня, во вновь образованную штрафную роту или в штрафной батальон, сроком на три месяца, чтобы искупил кровью, "свою вину" перед Родиной...

Пока я лечился в госпитале и находился под надзором, был издан знаменитый июльский приказ, который буквально отрезвил многие головы в Армии, во Флоте и в нашем тылу, своим содержанием и четкой формулировкой.

Глава II-я

КОМАНДИРОВКА В ЛЕНИНГРАД.

В моём "деле" действительно разобрались! Следователь с простой русской фамилией Семенцов, какое-то время не давал о себе знать, а потом неожиданно нагрянул ко мне в госпиталь и при всех ранбольных, некоторые из которых, откровенно косо смотрели в мою сторону, от лица всесильных карающих органов, принёс мне свои извинения за причинённые неудобства. Этот же следователь выдал мне новые документы и несколько подтверждающих справок, крепко пожал мне руку, пожелал успехов и степенно удалился...

После выписки из госпиталя руководство временно выделило мне койко-место в общежитии, предоставив на отдых и обустройство личных дел, трое суток отпуска. Ровно через трое суток ранним утром, дежурному по общежитию, позвонили из Управления. Я подошел к настенному аппарату, приложил к уху телефонную трубку и услышал в наушнике бесстрастный строгий голос, сообщивший, что сегодня мне надлежит срочно прибыть к новому месту службы...

Прибыв в Управление, пришлось написать кучу рапортов и служебных записок для начальства. В конце дня меня вызвали в финансовую часть, где пожилой мужчина в очках с круглыми стёклами и в форме с петлицами лейтенанта ГБ, согласно ведомости, выдал мне под роспись, много-много денег - денежное содержание более чем за год службы. Причём командование мелочиться не стало и выплатило "зарплату" младшего лейтенанта ГБ, согласно специального звания, к которому я был представлен ещё в начале июня прошлого года. На складах ОВС и ПФС, меня переодели в новенькую командирскую форму и выдали шикарный продуктовый набор. Потом я проследовал в Кадровое бюро, где меня как оперативника, знающего город и довоенную обстановку, отправили в командировку в Ленинград...

Как выяснилось позднее, питерское руководство НКВД обратилось в Главное управление и попросило по возможности, прислать кого-нибудь имеющего опыт внедрения в уголовную среду и что бы оперативный сотрудник был не из местных. Моя кандидатура подходила, как нельзя лучше и мне было поручено помочь вывести на чистую воду банду уголовников, действующую в городе уже достаточно давно. Эти бандиты нагло и дерзко совершали разбойные нападения, занимались грабежами, не гнушались подделкой продуктовых карточек и талонов - одним словом полный букет! Местное руководство обоснованно считало, что бандиты в тёмную, активно сотрудничают с немецкой разведкой, которая перед войной сумела напичкать город своей агентурой, да и сейчас привлекает для своих дел, большую массу сочувствующих Гитлеру горожан, не довольных Советской властью. За относительно не большую плату, продукты и гарантии устроить судьбу в будущем, эти мерзавцы оказывают свою посильную помощь немецкому "Абверу"...

Будучи в Ленинграде, перед самым началом зимнего конфликта с Финляндией мне, по "знакомству", удалось "попасть" в одну из самых весомых банд с Васильевского острова, наводившую страх на всю округу. Освоившись в банде и достаточно пожив на её малине, я изучил состав банды и даже принял участие в нескольких, продуманных до мелочей, "экспроприациях". Уже тогда, мне смутно начало казаться, что за всем стоит, чья-то сильная и умелая "вражеская рука"...

Теперь же весной-летом 1942 года, едва отошедшие от недоедания и голода местные чекисты зацепили слабый кончик, я бы сказал малый следок этой банды, и надо было закончить операцию, с помощью внедрённого в состав банды, сотрудника, которым пришлось мне стать...

Из газет было известно, что ленинградцы пережили жесточайшую первую блокадную зиму и выстояли, а теперь уже август и с продуктами стало легче. Продовольственные нормы заметно окрепли, иждивенцев и детей по распоряжению руководства города, без перерыва вывозят через Ладогу на Большую землю.

Я был рад и этому заданию - мне хотелось начать работать "по своей специальности" и приносить свою посильную пользу на алтарь нашей победы. В отделе кадров мне выписали предписание и все другие, необходимые для поездки документы. Дежурная машина Управления доставила меня на расположенный вблизи подмосковного посёлка Быково аэродром, с которого наши транспортные самолёты, регулярно совершали рейсы в осаждённый Ленинград. На аэродроме меня встретил дежурный по полётам, проверил документы и предложил сходить в лётную столовку и поужинать, пока будут утрясены, все необходимые формальности для полёта. От ужина вежливо отказался - в полёте трясёт и болтает, а "блевать" в салоне самолёта совсем не хотелось. Решил постоять на улице и подышать свежим воздухом. Взору представилась обычная предполётная суета. Рассматривая работу аэродромной обслуги, разглядел как чумазые техники деловито суетятся возле моторов, оружейники носят вовнутрь машины ленты с блестящими патронами, для куполообразной пулемётной установки, стеклянным шаром возвышающейся над корпусам транспортника, как шофёр в промасленном комбинезоне, с длинным шлангом в руках, идущим от его топливозаправщика стоит в ожидании, когда ему махнут рукой, что уже можно заправлять баки краснозвёздного американского "Дугласа", как несколько бойцов в форме войск НКВД, загружают вовнутрь салона какие-то тяжёлые ящики и огромные тюки. О содержании этого специального груза не подозревают даже члены экипажа и уж подавно мы, пассажиры этого рейса, которых набралось вместе со мной, шесть человек. Самое паршивое, что перед самым взлётом, дежурный всех "обрадовал", что лететь предстоит без воздушного сопровождения истребителей, почти весь маршрут. Когда запустили моторы, из кабины пилотов в салон вышел второй пилот и быстро, ни на кого не обращая внимания, прошагал в хвост самолёта, ругаясь, что "родные краснопёрые грузчики" оставили совсем уж узкий проход. Несколько минут он там возился, что-то искал и вытаскивал, а потом появился в салоне, неся перед собой большой ворох какого-то тряпья. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в руках у лётчика обычные довоенные солдатские одеяла, которые он стал раздавать пассажирам.

"Зачем мне одеяло, ведь лето на дворе и тепло" - мелькнула мысль в моём мозгу. Очевидно, такие мысли возникли и у всех остальных пассажиров, судя по тому с какой неохотой они принимали одеяла из рук лётчика.

Второй пилот, предвидя такую реакцию "пассажиров", пытаясь перекричать работу моторов, объяснил, что раз мы летим без охранного эскорта, то придётся забраться на приличную высоту, а погода там совсем не летняя, и эти одеяла лишь то малое, чем их любезный экипаж может помочь нам пассажирам, чтобы мы не совсем "задубели". Иллюзии по поводу тёплой летней погоды, сразу же куда-то улетучились. Лётчик сообщил, что когда самолёт достигнет берегов Ладожского озера, то в целях маскировки самолёт будет лететь над самой водой, практически на бреющем полёте и добавил, что в Питере ещё темнеет поздно и будет светло, поэтому пассажиры смогут рассмотреть все красоты огромного озера. В завершении всего, он сказал, что полёт продлится не более трёх часов. Успокоил! Из своего опыта войны я знал, немецкие лётчики-истребители по ночам стараются не летать. "Интересно, а финские "соколы" тоже придерживаются таких же правил?" - в голове, почему то сам собою возник такой вопрос и тут же ещё один - "Почему нам не выдали парашюты?". Успокоил себя тем, что эти парни летают в Ленинград, на своём "извозчике" уже не в первый раз и надо просто положиться на их опыт, мастерство и везение.

Самолёт тихо стал выруливать на взлётную полосу, протяжно запели на крыльях оба мотора, самолёт начал разбег, набрал нужную скорость и плавно взлетел. Командир транспортника сразу же принял решение набрать заоблачную высоту и далее продолжить полёт ещё на большей высоте. Мрак, темнота за бортом, а в ночном небе над облаками, видны только звёзды.

Нам повезло - долетели благополучно и без приключений! Не смотря на выданные нам одеяла, все немного продрогли от холода на высоте - совсем пустяки, обращать внимание на которые, совсем не хотелось. Когда долетели, в Ленинграде было раннее утро. Экипаж мягко посадил гружёную машину на посадочную полосу Комендантского аэродрома, который расположен в полях, на окраине большого города. Гружёный "Дуглас" тяжело гудя натруженными движками и управляясь рулями, не торопливо "зарулил" на отведённое ему стояночное место, заглушил свои моторы, успокоился и замер.

Дружно сказав лётчикам, спасибо за мягкую посадку и полет, мы вернули обратно одеяла тому же члену экипажа, что нам их выдал и все по очереди стали покидать салон самолёта. На выходе с аэродрома меня уже ждали двое сотрудников, которые после проверки документов, знакомства и рукопожатия, предложили мне проследовать к старенькой, заезженной и немного помятой "Эмке", которая стояла почти на самом выезде с аэродрома. Я так понял, в целях маскировки парни не стали лихо выруливать прямо к трапу самолёта и там встречать командировочного пассажира.

Как я сказал ранее, перед самой командировкой я получил денежный аттестат и предпочёл на себя родимого, потратить какое-то количество денег. После лесной жизни захотелось хоть немного почувствовать себя не военным, а гражданским человеком. Так же мне выдали талоны на одежду, по которым можно было приобрести различные носильные вещи и обувь, что я и сделал, в свои выходные, изрядно помотавшись в походах за разными "шмотками". Буквально накануне вылета в командировку мне удалось купить добротный костюм из ткани тёмного цвета, несколько рубашек, модный джемпер и туфли на выход. Для повседневного ношения на "толкучке" прикупил простенький мало ношенный костюм, пару рубашек не первой носки, со стираными воротничками и разношенные, но ещё крепкие полуботинки выпущенные фабрикой "Скороход". Все обновки я взял с собой в командировку компактно уложив вещи в небольшой фибровый чемодан. Ношенный костюм был одет в дорогу, на лацкан пиджака привинтил знак об окончании технического ВУЗа, благо монетные дворы Москвы и Ленинграда перед войной их массово наштамповали для выпускников. На глаза одел "очки-велосипедки" с простыми круглыми стёклами в тонкой оправе, модная кепка "восьмиклинка" на голове должна была защитить от питерского дождя и непогоды. Надраенные до блеска скороходовские "корочки" были самой подходящей для такого города обувью.

Весь мой внешний вид говорил о том, что в Ленинград по неотложному делу прилетел какой-то технический специалист с командировочным чемоданом и судя по очкам и значку, дюже образованный в своём деле человек. Этот цивильный вид немного смутил встречающих, которые сначала меня совсем проигнорировали, приняв бог знает за кого и лишь только после того как мне пришлось их негромко окликнуть подошли ко мне. При проверке документов встречающих сильно насторожило моё более-менее сытое лицо, которое несколько округлилось от регулярного приёма лекарств, трёх разового питания, госпитального режима и лечебной гимнастики. За пару месяцев лежания, моя партизанская худоба практически сошла на нет. Тело приобрело почти довоенный вид, и это не взирая на то, что в госпитальный паёк не входят разносолы и деликатесы. В Ленинграде в то время народ выглядел совсем по-другому, на что я обратил внимание ещё на аэродроме, увидев худые измученные лица и заострённые носы у встречающих меня сотрудников Управления.

Из рассказов питерских коллег я знал, что блокадная зима, для всех кто остался в городе, далась тяжело, да и сам город поразил постоянно ощущаемой суровостью военного быта. Зато отлично видно, что на улицах нет грязи и чисто, причём чисто по всему маршруту где мы ехали на неприметной "Эмке". Обратил внимание, что всё, что должно было быть не видимым для постороннего взгляда, было тщательно замаскировано. Окна домов и зданий занавешены изнутри плотной светонепроницаемой тканью, стёкла снаружи оклеены крест на крест бумажными полосками. По дороге мне сказали, что городе действует комендантский час и патрули дежурят на всех главных проспектах и улицах. Жителей очень мало - в основном попадаются военные и небольшое количество разных служащих, спешащих по своим делам, праздно болтающихся по улицам людей не видно. Поразили яркие театральные афиши и объявления кинозалов о сеансах, которых очень много было расклеено на специальных афишных тумбах, досках объявлений и стенах домов. В нескольких местах увидел большие группы горожан, занятые разборкой завалов из кирпича и бетона на месте разбитых домов. Видно, что город не сдаётся, живёт фронтовой жизнью, а главное активно борется с ненавистным врагом! Слышен отсчёт метронома, на стенах видны предупреждающие надписи, работает радио. Сегодняшний город сильно отличается от того Питера осени 1939 года, который запомнился мне красивым и цветущим, эдаким таинственным островом, о котором я раньше не знал и не ведал, чарующий своей неповторимостью домов, дворцов, гранитных набережных и красивейших мостов, со своими жителями и специфической модой. Сейчас же моему взору открылся город богатырь, готовый в любую минуту дать смертельного тумака не прошеному гостю. Мы готовы! Приходите и получите! Весь облик этого богатыря говорит о желании сражаться и победить! Моя командировка не заняла много времени и не запомнилась мне ни чем таких особенным - я помог питерским коллегам поставить жирную точку в их операции. Почти всех фигурантов взяли под стражу, судили и по законам военного времени намазали лоб зелёнкой. На этом моя командировка должна была завершиться и я уже собрался готовить свой чемодан в обратный путь, уложив в него весь свой не хитрый скарб, но злодейка-судьба всё решила по-своему. Мне пришлось ещё надолго задержаться на ленинградской земле и в очередной раз прилично поиграть в кошки мышки со смертью...

Начало этой истории положило то обстоятельство, когда в начале 1942 года высшим руководством городского Управления НКВД было принято решение задействовать опытных сотрудников и найти действенные методы, с помощью которых можно чувствительно "дать по рукам" обнаглевшей немецкой разведке.

Германский Абвер за последнее время своими дерзкими действиями постоянно наносит ощутимый урон войскам Ленинградского фронта, внутри города и в прифронтовой полосе. Командование поручило Управлению НКВД, по возможности, начать активное внедрение наших сотрудников во все структуры немецкой разведки. Прежде всего, необходимо было постараться попасть и стать своим, в хорошо известной в узких кругах, такой "конторе" как "Абвергруппа -104", действующей при группе армий "СЕВЕР". Она имеет большое количество своих разветвлённых структур и подразделений на временно оккупированных территориях Псковской, Новгородской и Ленинградской областях. Более того, враг постоянно пытается забрасывать в наш тыл своих шпионов и диверсантов, причём счёт агентов идёт на сотни! Одним из участников этой малоизвестной борьбы с врагом выпало стать и мне.

Глава III-я

ЗАДАНИЕ.

В тот день когда мне пришлось писать многочисленные отчёты для руководства, уточняя разные детали и мелочи прошедшей операции, на пятом этаже Большого дома, высившегося своей громадой в начале Володарского проспекта, в кабинете майора Государственной Безопасности Турова Николая Николаевича, проводилось совещание. На этом совещании, после рассмотрения других не менее важных вопросов, начальник поставил своим подчинёнными не лёгкую задачу, суть которой состояла в том, что надо найти человека, не только согласного рискнуть и отправиться в "гости" к немцам, но ещё и подходящего для этой заброски. Основная цель задания - глубокое внедрение нашего сотрудника в одно из подразделений германской разведки, активно действующей на Ленинградском и Волховском фронтах. Одним словом, этот человек должен был стать для немцев своим. А главное сроки! Как сказали "на верху", что много времени упустили и что этим нужно было заниматься "ещё вчера!"...

-"Товарищ Комиссар не двусмысленно дал понять, так как это он умеет делать, что "мы" совершенно игнорируем выполнение Приказа от 18 января 1942 года, в соответствии с которым главной задачей Управления является организация диверсий в немецком тылу и активная заброска к ним нашей агентуры" - майор озвучил недовольство начальства. Несколько минут Туров молчал и сосредоточенно что-то писал карандашом у себя на листе большого настольного перекидного календаря, потом стал пересматривать свои бумаги, давая подчинённым, спокойно переварить и осмыслить услышанную от него информацию. После несколько затянувшейся паузы, Туров оторвал свой взгляд от бумаг, считая, что на осмысление поставленной задачи уже прошло достаточно времени. Желая услышать мнение сотрудников отдела он задаёт вопрос, адресованный сразу всем присутствующим на совещании:

-"Какие будут мысли и идеи? Кто из вас готов внести конкретные предложения? Я жду?"

Первым, из всех присутствующих в кабинете сотрудников, поднялся со своего места Сергей Сомов, не высокий крепыш с волевым лицом, в форме со знаками различия лейтенанта ГБ, орденом Красной Звезды, на левой стороне гимнастёрки, размещённым в центре над нагрудным карманом коверкотовой гимнастёрки и чётко произнёс:

-"Разрешите доложить товарищ майор?", опустив приставку "государственной безопасности".

-"Докладывайте!" - кратко, дал разрешение хозяин кабинета.

-"Соседний отдел, совместно с милицией Петроградского и Василеостровского районов, пару дней назад завершили операцию по обезвреживанию банды Аркашки Хмурого с "Косухи", за которой четко просматривался след немецкой разведки" - продолжил свой доклад крепыш.

-"Ну, повязали и повязали! что с того?" - начальник с некоторым раздражением в голосе, перебил своего подчинённого. Туров был у руководства, и знал об этой операции. Майор не очень любил, когда Комиссар ставил в пример, даже косвенно, сотрудников из других отделов, но в данном случае даже чуть-чуть позавидовал этому успеху коллег.

-"Я уже два дня как знаю, что наши коллеги отличились. Товарищ лейтенант, пожалуйста, говорите по делу! Где конкретика?" - продолжил спрашивать "крепыша" майор.

-"Товарищ майор, сейчас будет и так называемая конкретика-не смущаясь, отвечает лейтенант, давно привыкший к такому "ворчанию" начальника, затем продолжает излагать начальнику своё предложение - К этим нашим коллегам прибыл сотрудник с Большой земли, которого я помню ещё с довоенного времени. Осенью 1940 года ему удалось внедриться в банду "Цезаря" и успешно провести операцию по их уничтожению. После этой операции, я ещё несколько раз видел этого парня, здесь у нас в"управе", но потом его упустил из виду. По-моему, он убыл по разнорядке в длительную командировку. Куда то на Западную Белоруссию или Украину... Товарищ майор ГБ, считаю, что для внедрения в "Абвер" более лучшей кандидатуры нам не найти. Я узнавал, что этот опер действительно очень помог нашим коллегам и теперь готовится к отбытию обратно - он уже закрыл свою командировку и ждёт когда транспортный "Дуглас" его возьмёт на борт".

-"Кто этот герой? Где остановился? И как я могу его увидеть?" - глядя в глаза "крепышу", спрашивает подчинённого Туров.

-"Это младший лейтенант ГБ Владимир Горский. Он временно проживает в комнате, на одной из наших квартир, расположенной рядом с Управлением"- продолжил докладывать лейтенант - Товарищ майор, позвоните товарищу Комиссару, попросите его связаться с московским начальством, пусть они продлят товарищу Горскому его командировку или пусть, его как особо ценного сотрудника, временно "отдадут" нам, так сказать вернут птенца в родное гнездо. А что, опыт внедрения у него есть! Прекрасно, от и до, знает всю специфику работы под прикрытием. Я на 100% уверен, что немцы должны заинтересоваться таким человеком, но он будет им ещё более интересен, если мы подберём этому парню, соответственную "сладкую" легенду!" - последними словами, лейтенант даёт понять, что свою идею он изложил...

-"А знаете, товарищ лейтенант, пожалуй, что это здравая идея! Быстро всё сообразил! Молодец, порадовал старика!" - Туров хвалит "крепыша" и тут же задаёт тому вопрос по делу - " Что ещё известно про этого "варяга"?

-"Товарищ, майор! Я располагаю лишь некоторыми данными, на этого, как вы его назвали "варяга". Из личного дела, которое мне пришлось видеть ещё в 1940 году, я запомнил, что этот Горский отслужил срочную службу в пограничных войсках, где то на Дальнем Востоке. После демобилизации, по Комсомольской путёвке, был направлен на учёбу в одну из наших школ особого назначения в Подмосковье, которую он окончил в середине 1939 года. Знает основы радиодела, имеет в своём запасе несколько прыжков с парашютом, сдал нормы на несколько ступеней ГТО, отлично стреляет из револьвера, сносно владеет польским и немецким языками, но как он сам написал в анкете - польским языком владеет значительно хуже. Правда ещё тогда, я сам видел, как товарищ Горский, может сработать под польского местечкового пана, так натурально, что не отличишь от настоящего - у него талант перевоплощения. При нашей встрече, пару дней назад, здесь в коридоре управы, о себе кратко сказал, что в эту войну воюет от самой границы и почти год был в партизанском отряде" - быстро вспомнил лейтенант Сомов, затем продолжил докладывать -

А самое главное, не надо тратить несколько месяцев на подготовку, а это экономия времени, которого, как вы сказали, товарищ майор, у нас катастрофически нет".

-"Лишь бы этот Горский, согласился на такое рискованное дело, а уж "сладкую" легенду мы ему подготовим. Она будет правдива и реалистична! - с такой мыслью, майор Туров, поднялся со своего начальственного места, рукой отодвинул стул и подошёл к окну, с задумчивым видом он с минуту постоял глядя в окно, что делается на улице, потом повернулся лицом к подчинённым и произнёс - Товарищи, наше совещание закончено! Все свободны, кроме Сомова".

Туров дождался когда за последним сотрудником отдела закрылась кабинетная дверь:

-"Сергей Иванович, давайте мы поступим так - я сейчас, как говорят, не откладывая дела в долгий ящик, поднимусь к Начальнику Управления и поговорю с ним. Думаю, что уговорю товарища Комиссара позвонить в Москву, самому Зам. Наркома, и хоть тот не любит на сторону отдавать своих людей, но нам должен посодействовать. Чувствую, что у нас всё должно получиться, ведь там на верху - Туров поднимает указательный палец руки вверх, тыкая им в потолок и произносит ещё - Верю, что руководство нас поймёт и пойдёт на встречу, т.к. дело которое мы собираемся провернуть, оно того стоит... А вы Сергей Иванович, пока разыщите товарища Горского, затем под благовидным предлогом задержите его отъезд и пригласите его прибыть ко мне в кабинет на дружескую беседу, скажем... на послезавтра к 14-00. Будем знакомиться!"

-"Будет исполнено, товарищ майор Государственной Безопасности!" - берёт под козырёк лейтенант и уже собирается покинуть кабинет начальника, но Туров его задерживает у себя ещё на несколько минут - Горскому скажите, что в качестве поощрения, за успешно проведённую операцию, у него есть три отгульных дня. Продуктов ему подкиньте. Я сегодня же распоряжусь - сходите и всё получите на складе Управления. Пусть он просто по городу погуляет, памятные места освежит в своей памяти. Сходит в "синематограф" или в зоосад. Если получится, организуйте ему билеты на две персоны, в театр или на какой-нибудь концерт. И не забудьте выписать пропуск за подписью коменданта города полковника Денисова, чтобы наши патрульные к нему не приставали, если захочет прогуляться вечером".

-"Товарищщщ майор... ну зачем ему такой пропуск, по ночам надо дома сидеть" - Сомов, попытался возразить своему начальнику.

-"Пусть будет пропуск! Сергей Иванович, ты меня хорошо услышал?" - лейтенанту ничего не оставалось, как понимающе, кивнуть головой и сказать "так точно!"

-"А раз так точно, то давай иди и выполняй! Я тебя больше не задерживаю" - закончил разговор майор.

Туров, проводил Сомова до дверей приёмной своего кабинета и прежде чем идти к Комиссару, отдал распоряжение секретарю машинистке Марии Петровне, чтобы та, срочно подготовила и отправила в Москву запрос. Майору было нужно, чтобы сюда, в Ленинградское Управление, с фельдсвязью, доставили дело младшего лейтенанта ГБ Горского Владимира Владиславовича, 1917 года рождения, с которым, в связи с предстоящим знакомством, он хотел ознакомиться лично...

В это самое время, я пытаюсь дозвониться из телефонного автомата, по указанному на крошечном листке бумаги номеру, чтобы услышать от сотрудника время, когда прибудет машина, которая должна отвезти меня на Комендантский аэродром города. Удивительно, но телефонная связь в Ленинграде работает бесперебойно!

Глава IV-я

ПРОГУЛКИ ПО ГОРОДУ.

Сижу на скамейке у будки с броской надписью "ТЕЛЕФОН-АВТОМАТ", жду какое-то время, потом снова захожу вовнутрь кабинки, снимаю трубку, опускаю в приёмник монетку и после гудка набираю нужный мне, телефонный номер - со второй попытки длинные протяжные гудки прекратились и мне ответили - "Алло! Кто говорит? Да, слышу!" - пока не начался разговор, мне несколько раз пришлось "по аллокать".

-"У аппарата лейтенант Сомов" - после моего приветствия, отвечает хрипловатый голос на том конце провода. Этот Сомов сообщает мне, что отъезд откладывается на несколько суток, потому что по приказу командования всю транспортную эскадрилью, срочно задействовали для нужд фронта. Этот же голос сообщает, что за успешное выполнение особого задания в качестве поощрения, мне предоставляется несколько дней отдыха. Этот неизвестный мне лейтенант, так прямо в лоб и заявляет:

- "Можете погулять по городу, сходить в кино, в зоосаде бегемота - красавицу Бетти показывают или посетить Театр Музыкальной Комедии, в репертуаре которого сейчас идёт "Свадьба в Малиновке", неделю назад труппа театра радовала горожан новой опереттой "Лесная быль".

Тот же голос хрипит в трубку и поясняет, что Театр временно переехал в здание пустующей "Александровки", потому что в здание "Комедиантов", в ноябре прошлого года угодила бомба. Чтобы театр не закрылся, руководство города приняло решение, разрешающее артистам временно занять здание Александровского театра, труппа которого находится в эвакуации. С билетами сложностей не будет - за Управлением всегда закреплена "бронь", хотя в городе их не найти, т.к. они моментально раскупаются жителями. Продолжая разговор Сомов, сказал, что вечером мне надо быть на квартире, с которой я уже готов был распрощаться и там встретиться с сотрудником их отдела, по фамилии Шарий. Этот Шарий должен привезти документы, подтверждающие, что моя командировка продлена, он же вручит мне спецпропуск, выписанный на моё имя и подписанный комендантом города, позволяющий беспрепятственно находиться на улицах Ленинграда в любое время суток. Помимо документов, незнакомец должен привезти продуктовые карточки, талоны на питание и паёк. Слушая, доносящуюся из телефонной трубки, речь лейтенанта, не перестаю удивляться такому везению!

"Это надо же, ещё несколько спокойных дней будут в полном моём распоряжении! Какой-то подарок судьбы! Лафа! Большая лафа! За что мне такое счастье и забота, разом привалили!" - носились радостные мысли в голове.

-"Так что, вы товарищ Горский, все эти дни всецело, можете посвятить своим делам. Через пару дней я или кто-то другой из наших сотрудников, свяжемся с вами. У меня всё! Отдыхайте!" - на том конце провода Сомов вешает трубку и в телефоне зазвучали короткие гудки.... В лёгком недоумении, секунд пятнадцать стою в телефонной кабинке, прижимая гудящую трубку к своему уху. Возвращаю телефонную трубку на рычаги корпуса аппарата и покинул тесную кабинку.

-"Интересно, кому и зачем я понадобился? Кто же этот любезный благодетель? Всё смахивает на кусок хорошего сыра...." - на мгновенье промелькнули тревожные нотки.

Гулять не хотелось, и я пошёл из Центра города, направляясь к Гагаринской улице к себе в комнату. Дом в котором мне временно предоставили жильё, расположен совсем рядом, с не так давно построенным, зданием Управления на Володарском проспекте и буквально в нескольких шагах от гранитной набережной Невы, с которой открывается прекрасный вид на Мост, соединяющий два берега реки, Петропавловку, "Васькину" Стрелку и Дворцовый мост. Не спеша пришёл к дому, через арку двора прохожу к своему подъезду, поднимаюсь в комнату, открываю дверь, разуваюсь и, не снимая одежды, сразу же валюсь на солдатское одеяло, которым была застелена кровать. Пытаюсь заснуть, следуя железному армейскому правилу, что сон лишним не бывает, но так и маюсь в думах, рассматривая битый час, подкопчённый от сажи потолок. Единственное окно комнаты, в целях светомаскировки закрыто плотной тёмной тканью, которая не пропускает свет. Для того чтобы дневной свет мог проникнуть вовнутрь комнаты, ткань надо было поднять к верху, закрепив её нижние концы за шляпки гвоздей, вбитых по краям оконного проёма на высоте человеческого роста. Рядом с изголовьем скрипящей пружинами кровати, на большом табурете сверху расположен железный лист, на который уложена площадка из четырёх красных кирпичей, найти которых сейчас на улицах города не составляет проблемы. На площадке установлена маленькая печь-буржуйка, самодельное производство местных умельцев. На этом чуде техники помимо обогрева комнаты, можно вскипятить чайник, на маленькой сковородке или в кастрюльке, приготовить что-нибудь съестное. Рядом с печуркой аккуратно уложена небольшая поленница дров из расчёта на три-четыре дня жизни. На полу, рядом с дровами, лежит небольшой тесачёк, для колки щепы. Труба дымоотвода идёт вверх метра на два, потом горизонтально проходит вдоль стены и втыкается в старый дымоход помещения. Круглые флотские часы, которые не боятся влаги, с недельным заводным механизмом, висят на стене и уже отсчитывают моё отпускное времечко. На небольшом столе, который установлен на середине комнаты, можно писать различные отчёты, пить чай, принимать пищу и гладить свои вещи. Три "убитых" временем, старинных гарнитурных стула отлично дополняют комнатный интерьер. Интересно, каким ветром сюда занесло эти "барские" стулья с вензелями, неведомой ныне фамилии? На входной двери, овальное зеркало размером с хлебный поднос, прикреплено обычными гвоздями с загнутыми к верху шляпками. Верхнюю одежду, пиджак и кепку можно повесить на открытую вешалку, двух метровую палку с большими крючками. В трёх ящичном комоде, приготовленные загодя, лежат несколько полотенец, три наволочки и пару простыней. Вот и весь интерьер жилища, говоря новомодным языком - ничего лишнего! Следует добавить, что не смотря на все трудности связанные с осадой города, в доме действуют электричество и водопровод. Все комнаты в доме временно отапливаются самодельными печками, сделанными из простых бочек или бидонов. В качестве дров используется практически всё свободное дерево, мебель и книги. Зимой водопровод был отключён и люди вынуждены были брать воду прямо из реки, набирая её из промоин и воронок от снарядов. Всю зиму мусор и нечистоты выбрасывались прямо на улицу, а во многих домах прямо за дверь на лестницу. После суровой и страшной зимы, уже с начала апреля по всему городу стали массово наводить чистоту и порядок. Всё это мне рассказала пожилая бабулька вахтёр нашего подъезда. Анна Андреевна, укутанная даже в летние дни в шерстяной платок, разговорилась со мной, когда мы с ней по-дружески пару раз пили морковный чай с добавлением каких-то лечебных травок. Чай был бабулькин, а кусковым сахарком угощал её я. Анна Андреевна уже давно "трудилась" на вахте в этом подъезде и на своём веку повидала заезжего люда предостаточно - на раз могла отличить хороших и плохих постояльцев. Я сдавал ей ключи от комнаты, всякий раз, когда уходил по делам и забирал когда приходил, а вечерами мы иногда чаёвничали, ведя различные разговоры за жизнь. В Питере всегда умели встретить, разместить и приветить простого командировочного...

Отлежав свои худые бока, встал с кровати и выглянул в окно - ещё не темно и на улице чудесная погода. Решение пойти и просто пройтись у меня возникло совершенно неожиданно, да и подходящий повод быстро нашёлся - захотел выгулять свой новый костюм, и немного разносить туфли, чтобы не жали ступни. Конечно, этот надуманный повод, был совсем не самым главным - мне очень хотелось пройтись, погулять по красивому вечернему городу, ведь никто уже никуда не улетает и свободного времени стало навалом. Выхожу из дома и направляюсь по улице к самой Неве, дальше иду по гранитным плитам набережной вправо в сторону Марсового поля и вскоре выхожу к памятнику Суворову, где полководец представлен в образе бога Марса, только сейчас памятник закрыт мешками с песком и видна только его голова в шлеме. Марсовое поле поразило тем, что всё изрыто позициями зенитных орудий ПВО, большого и среднего калибров. Орудийные стволы грозно задраны в вечернее небо города, рядом установлены прожекторные установки, а в вырытых, глубоких щелях дежурят бойцы, готовые по сигналу тревоги, мгновенно занять свои места и сбивать вражеские самолёты. Из истории города и рассказов своего отца, я знаю, что при царском режиме на этом поле регулярно проводились гимнастические соревнования и строевые смотры частей гарнизона тогдашнего Санкт-Петербурга, на которых почти всегда присутствовал Российский Император. Прямо через поле проход закрыт - военный объект. Мне пришлось идти в обход, мимо большого и красивого здания "Электротока" с занавешенными и оклеенными окнами и далее к заброшенной громадине собора "Спаса на Крови". Затем мой путь лежит мимо Михайловского сквера, на земле которого ленинградцы разбили овощные грядки. Оставляю за спиной Замок Императора Павла, во дворе которого, в апреле месяце рванула немецкая "фугаска", пробив брусчатку и оставив после себя, огромную воронку. Выхожу к проспекту 26-го Октября. Небрежно положив свои локти на чугунные перила, минут тридцать простоял, глядя на тёмную воду Фонтанки. Увидел, что река заставлена большими дровяными баржами. На легендарный городской проспект вышел у аптеки Урицкого с табличкой ?66, висящей на доме. Это место находится почти у самого Аничкова моста, на котором сейчас уныло и сиротливо стоят пустые постаменты без клодтовских коней. Захотел перейти через мост и по проспекту дошагать до Октябрьского ж/д вокзала, но дойдя лишь до разбитого дома номер 68, передумал и пошёл обратно. Я увидел, что в дом попал немецкий снаряд и своим мощным взрывом, снёс четыре жилых этажа фасадной стены дома, пощадив чердак и крышу. Прохожие люди мне сказали, что всё случилось ещё в ноябре - кирпичи, балки и штукатурка тогда огромной кучей, упали на проспект и надолго остановили всё движение. Образовавшийся пролом обнажил межэтажные перекрытия и уцелевшие балки, так, что с улицы была видна домашняя обстановка из вещей и мебели, а ветерок играл уцелевшими на карнизах, шторами и занавесками. При полёте в самолёте, соседи по салону транспортника, следующие в Ленинград уже не в первый раз, просветили меня, что немецкая дальнобойная артиллерия, своими снарядами может обстреливать практически любой район города. Ориентирами для пристрелки орудий, служат высокие здания, трубы заводов и фабрик, а в ясную погоду особенно хорошо видны купол Исакия и Шпиль Петропавловки. На стенах улиц и проспектов видны предупреждающие надписи, гласящие по какой стороне безопаснее идти по своим делам... Сегодня на проспекте чистота и порядок, местами видны даже урны. Страшный своей пустотой пролом, огорожен забором из грубых досок, на котором ушлые горожане развесили свои объявления о купле-продаже или обмене продуктов или вещей. Жизнь есть жизнь! Взгляд выхватил лист бумаги, на котором написано корявым почерком - "Продаются гробы", далее адрес и фамилия Петухов. Я ненадолго задержался у забора и решил почитать объявления - на другом листке увидел предложение о покупке за наличный расчёт, обмене на продукты или папиросы, разной одежды, нескольких пар не ношенной обуви, постельного белья и даже большого бильярда с шарами. Какой-то Свиридов меняет только на продукты, лабораторный микроскоп, фотоаппарат "ФЭД", фотоувеличитель, электродрель, гитару, корыто, кастрюли и даже венские стулья. Все эти вещи до войны стоили очень дорого и не каждый человек, мог позволить себе их купить. Совершенно не могу себе представить, что сегодня можно выручить за такое богатство, думаю, что ничтожно мало! С любопытством поглазев на другие объявления, разворачиваюсь и направляюсь в сторону закрытого кораблика Адмиралтейства. Первые этажи магазинов заложены кирпичом, закрыты мешками с песком или заколочены досками. На досках установлены информационные щиты и стенды, призывающие уничтожать врага и отомстить - их много и возле них всегда полно народу. Люди внимательно читают, иногда громко вслух, листы газет "Правда", "Известий" и любимой горожанами "Ленинградской правды". Огромные "Окна ТАСС и Последние известия", на заколоченных окнах здания Центрального Гастронома N1, бывшего магазина Елисеева, сообщают последние сводки о делах на фронте, которые люди шумно обсуждают. Над стендами краснеет красноречивый плакат - "Смерть врагам! Отстоим наш любимый город Ленина!", а чуть выше портреты Ленина и Сталина в рамках. На стене дома увидел огромную, размером в несколько этажей рекламу "Сберегательных касс" - броская надпись гласит, что "Трудовая копейка - РУБЛЬ сбережёт в Сберегательной кассе!", в середине нарисованы две обложки сберкнижек. Наша реклама нашла себе место даже в блокадном городе! Почему то вспомнил панскую Польшу лета 39-года - страну, в которой даже в самом паршивом городишке все стены фасадов и зданий домов на улицах, сплошь завешаны щитами и плакатами, призывающими совершить выгодную покупку, сытно перекусить или не скучно провести время. А ещё вспомнились красочные афиши театров, кабаре и синема, того времени. Сегодня ленинградские киноафиши, приглашают зрителя сходить на сеансы кино, где демонстрируют "Боевые кино сборники", фильмы "Свинарка и пастух", "Мы из Кронштадта" и "В тылу врага". В последнем играют всеми любимые актёры Николай Крючков и Павел Шпрингфельд. У меня была возможность посмотреть этот фильм в июне прошлого года. Тогда, в тёплый субботний вечер за несколько часов до начала войны, идти на тот показ я не захотел...

Машин на проспекте мало, автобусов и троллейбусов на остановках не видел, зато работают трамвайные маршруты, правда вагоны старые и их приходится долго ждать. Подхожу к Садовой улице, на углу которой вижу, как за небольшим столиком сидит высохшая женщина, в одетом на голову шерстяном платке плохо скрывающем седину волос, и продаёт билеты в Большой Зал Филармонии. Обращаюсь к женщине и узнаю, что в городе идут концерты симфонического оркестра под руководством К.И.Элиасберга. О том, что в Ленинграде люди ходят на концерты и это совсем не обман - красноречиво говорит большая афиша висящая на стене, рядом с продавщицей билетов. Большие буквы сообщают, что в Ленинградской Государственной ордена Трудового Красного знамени филармонии исполняется Седьмая симфония Шостаковича. Вплотную у столика, пропустив вперёд двух командиров, ждут своей очереди несколько девушек, считая рублёвые купюры и сокрушаясь, что денег на билеты, может не хватить. За девушками стоит пожилая семейная пара, интеллигентного вида...

Когда лежал в госпитале на Большой земле, раненые бойцы с Ленфронта рассказали, что этой весной по действующим частям был дан приказ разыскать и собрать всех уцелевших музыкантов Симфонического оркестра Ленинградского радио. И ведь собрали - разыскали в умирающем городе, вернули с передовой или отозвали с кораблей Балтфлота. Оркестрантов, подкормили, подлечили и поставили на ноги, достали нужные музыкальные инструменты. Оркестр начал репетиции и подготовку к выступлениям. Тогда в госпитале я не поверил в этот рассказ - подумал, что сказки-россказни! Немного прошёл вдоль дома - цепляю взглядом, что на дощатой защитной стенке рядом с плакатом, на котором рабочий с топором в руке призывает всех заготавливать дрова, висит театральная афиша с репертуаром.

-"Надо же, играют "Евгения Онегина", "Русских людей" и "Фронт" Корнейчука - моему удивлению ещё больше нет предела, когда читаю о том, что в залах на улице Герцена, ежедневно с 12-00 до 16-00, открыта выставка произведений ленинградских художников. - Потрясающе! В блокадном городе, наши люди не только воюют и работают, но ещё ходят в театры и кино, играют музыку, творят и рисуют картины!"

Продолжаю свой променад дальше и иду по чётной стороне проспекта в сторону Адмиралтейства. Я хочу дойти до "Дома книги", который раньше носил название "Дом швейных машин Зингер". Интересно, продают книги или нет? Немного не доходя до нужного мне адреса, увидел ещё один разбитый дом, с уцелевшей вывеской "КАФЕ-СОКИ" - прямое попадание немецкого снаряда сильно повредило фасад и стены. Как человек, немного понимающий об артиллерии и взрывном деле, по причинённым зданию, разрушениям вижу, что ущерб от разрыва снаряда не так страшен, как ущерб от разрыва авиабомбы, у которой взрывчатого вещества во много раз больше. Бомба, сброшенная с большой высоты, всей своей массой пробивает этажные перекрытия и разрывается в подвальном помещении, превращая строение в дымящуюся груду кирпичей, обломков штукатурки и дерева. Если немецкий летчик сбросил бомбу на парашюте, а такие бомбы они регулярно кидают на город, то при разрыве нескольких сотен килограммов тротила, сильнейшая взрывная волна, идёт горизонтально поверхности земли и своей мощью способна уничтожить сразу же несколько домов. Тогда жертв на порядок больше, чем при разрыве артиллерийского снаряда! Убеждаюсь, что "Дом книги" работает! Конечно, окна первого этажа закрыты мешками с песком, но поднявшись на второй этаж, вижу, что помимо книг, в продаже газеты, журналы, плакаты, календари и письменные принадлежности. Купил себе роман Джека Лондона "Смок и Малыш" в переводе с английского языка под редакцией переводчика Горфинкеля и сборник рассказов О.Генри "О поросячьей этике", чей перевод на обложке не указано. После покупки книг, решил отправиться к "себе домой". Где же ты теперь мой истинный дом и когда я до тебя дойду?

За время прогулки многое передумал и перечувствовал - сильно зацепило, что ленинградцы даже в мыслях не держат, что город будет сдан или выбросит белый флаг, на милость победителя! В этом городе герои все - старики, рабочие, служащие, бойцы, командиры и даже дети малые!

Вечером ко мне приехал тот самый сержант, который встречал меня на аэродроме и вёз на машине в Управление. Игорь Шарий - так он мне представился при нашей первой встрече. Мне тогда показалось, что парень немного напускает на себя серьёзность и деловитость, но побыв в городе, я понял, что это у него не напускное...

Шарий, с самым серьёзным видом, вручил мне пропуск, вещевой мешок с продуктами и какие то талоны...

-"Тут продуктовый паёк на трое суток, вот талоны на посещение ведомственной столовой и деньги" - сообщает сержант.

-"А деньги то зачем привезли? У меня всё есть - пытаюсь возразить, но Игорь, быстро осадил меня словами - Приказ начальника! Если привёз - значит так надо! И ещё вот Вам афиша и два билета на концерт"

-"Кем приказано и кто тот добрый дядя, который раздаёт такие сказочные подарки?" - с недоумением в голосе спрашиваю сержанта.

-"В отношении Вас, товарищ младший лейтенант и всего вот этого, есть соответствующее распоряжение начальника нашего отдела майора ГБ Турова" - произносит Шарий, потом неопределённо обводит рукой, все привезённое мне богатство, которое лежит на столе.

-"Завтра, целый день в полном Вашем распоряжении. Можете его провести по своему усмотрению - гуляйте по городу, отдыхайте, набирайтесь сил. Одним словом маленькие каникулы..." - деловито произносит сержант.

-"Что же это за пир во время чумы? Я как то не приучен, прохлаждаться, когда наши там, на передке жизни свои кладут!" - жёстко произношу с явным неудовольствием и киваю головой в сторону окна, подразумевая линию фронта.

-"А вот послезавтра, Вам надлежит прийти в Управление, к 15-00, благо оно расположено совсем рядом - совершенно не обращая внимания на мой "гундёж" продолжает говорить Шарий - По лестнице поднимитесь на второй этаж и у дежурного возьмёте пропуск, заказанный на Ваше имя. Поднимитесь выше этажом, пройдёте по левому коридору, до конца и повернёте налево. После поворота третий кабинет. На двери кабинета увидите табличку с нужным Вам номером. Смело проходите вовнутрь и ждёте в предбаннике приёмной. Секретарь доложит товарищу майору и тот пригласит вас к себе. Товарищ майор не любит когда опаздывают или задерживаются без уважительных причин".

-"Не беспокойтесь, я не опоздаю, знаете ли, не имею такой привычки, отнимать у людей их драгоценное время, особенно во время войны" - отвечаю сержанту, потом обращаюсь к нему - Товарищ сержант, у вас ещё есть ко мне вопросы? Если вопросов нет, то спасибо за заботу, и я вас больше не смею задерживать! Можете быть свободны!"

После протягиваю Игорю, ладонь своей правой руки, для прощального рукопожатия. Сержант Шарий, крепко жмёт мою ладонь, лихо козыряет, поворачивается кругом, затем покидает мою комнату. А ведь, разрешения уйти у старшего по званию, не спросил - раздолбай!"

После ухода сержанта, решил рассмотреть, что лежит в потёртом армейском "сидоре" и рядом с ним.

На столе небольшая пачка денег, талоны в столовую и два билета на концерт. Деньги сразу же убираю по дальше, потом, надо будет их сдать в фин. часть. Решаю, что столовские талоны, чтобы не пропали, проем, а на концерт, если будет желание, то завтра схожу. Только не понимаю, зачем мне выдали два билета?

В вещевом мешке нахожу продукты - буханка хлеба, банка консервированной колбасы, с клеймом изготовителя и броской надписью "made in USA". "Живут же люди!" - американскую колбасу, даже в консервных банках, видеть мне ещё не приходилось, не говорю о том, чтобы попробовать её на зуб. Банка компота, судя по дате на этикетке, была выпущена, где то в Ворошиловской области, ещё до войны - уйдёт на раз, только дай! Обрадовала банка сгущённого молока и плитка горького шоколада в плотной фольге, такие продукты входят в состав НЗ моряков или летчиков. Из овощей, в бумагу завёрнуты, две луковицы, среднего размера и шесть "сморщенных" картофелин прошлогоднего урожая. Уважили! Это же целое богатство по блокадным меркам! На такой паёк можно жить суток пять, а при желании эти продукты можно растянуть на всю неделю! Собираясь в командировку, я прикупил немного продуктов в коммерческом магазине - пару пачек чая, немного сахара, хлеб, отдельно сухари, сало, несколько банок мясных и рыбных консервов. Не пожалел денег, даже на пару бутылок 0,5л. водки, за которые отдельно заплатил по 600 рублей за каждую. Водку специально привёз для питерских товарищей и уже успел, как говорится, "проставиться"...

На глаза попался небольшой кусочек плотной бумаги розового цвета с красной диагональной полосой - номерной пропуск за подписью коменданта гарнизона города Ленинграда полковника Денисова, с правом беспрепятственного прохода по городу в запретное время - с 22-00 вечера, до 05-00 утра, в графе "выдан" вписаны мои полные данные ФИО. В самом низу листка строгая надпись, гласящая, что этот документ действителен только при предъявлении паспорта. Рядом с "чудо пропуском" лежит афиша, сложенная на четыре части. Раскрываю афишу и полностью раскладываю её на столе, прикрыв вещевой мешок. На афише написано, что в саду Дворца Пионеров, Театр КБФ предлагает посмотреть концерты - Джаз-Представление под названием "Будем знакомы", сценарий и постановка З.Крухимовича, балетмейстер С.Карпов, а также "Концертный дивертисмент" с участием вокальной и плясовой группы. Художественный руководитель театра, какой-то А.Пергамент. Начало в 15-00.

Мне вспомнилось, что в предвоенной Польше, где только можно, крутили пластинки с джазом, а в парках и на оркестровых площадках, наряду с танго и другой лёгкой музыкой, умелые музыканты "выдавали" прекрасные джазовые композиции.

-"За такой подарок, в двойне большое спасибо!" - надо будет при встрече поблагодарить, пока ещё мне не знакомого, майора Турова!

-"Но за что! Чем Я всё это заслужил? Тут что-то не так!" - клюнула в мозг мрачная мысль...

Следующий отгульный день пролетел в одно мгновенье, но я до конца жизни буду его вспоминать!

С утра гулял по городу, наслаждаясь чудесной питерской погодой августовского лета. Сегодняшний день, тоже удался - чистое синее небо, без облаков, солнце своими не видимыми лучами ласкает зелёную траву и нагревает уличный асфальт.

На улице теплынь, что является большой редкостью для этих мест. Решил добраться до Петропавловки и искупаться в Неве и если повезёт постоять босыми ногами на песке крепостного пляжа. Для купания и отдыха, лучшего места, чем крепостной остров в городе не найти - ведь недаром же до войны, все нормальные ленинградские студенты, в перерывах между водными процедурами и игрой в волейбол, здесь предпочитали готовиться к экзаменам и зачётам.

На попутном трамвае, переезжаю мост и выхожу на остановке прямо у здания заброшенной Мечети. На этой стороне набережной свободного места много и горожане тоже раскопали землю под огороды и грядки - вижу, как зеленеют длинные капустные ряды. На другой стороне Кронверкской, стоит давно знакомое мне строение из камня и стекла. Это двухэтажное здание трамвайной остановки построенной ещё задолго до революции, во внутреннем помещении которой, раньше находились туалетные кабинки и рукомойники. Работает она или нет - проверять не стал. На остров прохожу по деревянному мостику, а дальше на пути возник закрытый полосатый шлагбаум, караульного поста и лениво стоящего на входе часового! Это значит, что передо мной военный объект и проход вовнутрь запрещён! Часовой, молодой парень с длинной винтовкой со штыком, через плечо одета противогазная сумка, на ремне двойная патронная коробка, изнемогает от жары и откровенно скучает. Халявщик!

Решил, что найду местечко, кину свои шмотки и обувь на травку, окунусь и немного поплаваю в чистой прохладе невской воды, потом буду обсыхать, подставляя своё тело под тёплые лучи солнца. Полный кайф! Лишь бы только одежду не сперли!

А потом, в планах было махнуть в Центр - в кинотеатре "Молодёжный" сегодня крутят новый американский фильм "Три мушкетёра" и "Боевой кино сборник" о разгроме немецких войск под Москвой, а потом можно и на концерт сходить, раз билеты в кармане имеются.

Подхожу прямо к часовому, а тот преграждает мне путь словами:

-"Куда прёшься? Шляпа городская! Не видишь, что военный охраняемый объект! Могу и стрельнуть, если не понятно!"

-"Я те стрельну! Так стрельну, что "стрелялка" сломается, а ты сам под Невскую Дубровку поедешь! Там и настреляешься через Неву, по полной! На. Смотри сюда!" - показываю бойцу, на уровне его глаз, своё служебное удостоверение в раскрытом виде -Мало? Вот ещё гляди!"- своё удостоверение прячу во внутренний карман пиджака и тут достаю свой розовый пропуск.

Часовой стоит по стойке смирно, дышит через раз и начинает мямлить:

- "Но..., ведь я..., я совсем не так... Вы меня не так поняли! Разводящему доложу..."

-"Не надо нам здесь твоего разводящего - стой, как стоишь! Да нормально встань, как и положено часовому. А Ты братец ещё и неуч! - думаю, про себя и тут же прошу меня выслушать - Выручи меня! А, браток! Я тут в командировке и завтра уже уеду. Искупаться в Неве как то раньше не получилось, а "купнуться" очень хочется! Я отойду вон туда и буду в пределах твоей видимости, разденусь, сложу одежду и немного поплаваю. А ты присмотри за вещами, чтобы не спёрли - там удостоверение, пропуск, "Коровин(ТК-26)" и куча другого барахла! Договорились? Одним словом, ты стоишь как стоял, но приглядываешь в оба глаза, а я тебе в подарок парочку папирос "Звёздочка" подарю! Когда сменят - покуришь по-человечески или поменяешься там у себя, с кем-нибудь из своих. Если ты не против, моргни разок глазами".

После недолгого раздумья парень смешно моргает своими глазами и на его лице появляется улыбка.

-"Спасибо, друг! - тихо произношу, как будто тут ещё кто-то есть и так же тихо добавляю:-Ну, тогда я пошёл!".

Быстро раздеваюсь до трусов, аккуратно укладываю на ботинки всю одежду - пиджак, на пиджак кладу кепку, в кепке прячу "Коровина", удостоверение, пропуск, деньги, наручные часы и другие мелочи. Кепку накрываю брюками, поверх укладываю рубашку и майку. Теперь, начинается самый кайф!

Подхожу к воде, ступней ноги "пробую" воду и медленно начинаю входить в реку. Осторожно, растягивая удовольствие, мелкими шажками иду навстречу течению, вижу под ногами песчаное дно, камешки и как "разбегаются" в разные стороны какие-то мелкие рыбки. Дохожу до глубины, когда уровень воды уже по самую шейку и командую сам себе -"Стоп машина! Дальше не пойду!"

Есть желание нырнуть и немного проплыть под водой. Ныряю и, открыв под водой глаза, делаю с десяток мощных гребков руками, затем выныриваю, мотаю головой, громко, с шумом отфыркиваюсь от водных капель, плыву кролем ещё с десяток метров, затем разворачиваюсь и гребу обратно. Несмотря на небольшое течение плыть легко, вода в реке прогрелась и совсем не холодная! Тихо балдею от такой процедуры! Минут через десять начинаю выходить из реки и едва ноги оказались на траве начинаю припрыгивать то на одной ноге, то на другой - таким способом пытаюсь выгнать воду из ушей и немного стряхнуть её с тела. Моя одежда, горкой лежит на траве в целости и сохранности. Несколько минут обсыхаю, поставив лицо под лучи светила, пытаюсь поймать хоть какой-то загар, но надо ещё как то снять и выжать от воды, желательно почти насухо, свои казённые трусы. Прикрыл своё...одним словом ту часть тела, что ниже талии, пиджаком, завязал за спиной длинные рукава, снял нижнее бельё и пару раз тщательно выжал всю воду. Не спеша оделся, подошёл к часовому, на ходу доставая из кармана пиджака пачку папирос "Звёздочка", покурить которые для любого бойца за счастье. Сам курю очень редко, но "свой табачок" у меня всегда "заныкан" - на войне без него совсем людям скверно...

В Ленинграде папиросы и табак в дефиците, найти можно только на толкучке или на рынке и везде просят за них всегда очень дорого.

-"Товарищ красноармеец! Кругхоооом! - по моей команде боец поворачивается ко мне спиной. В канал ствола его "свечки", одна за другой запихиваю две папироски и снова подаю команду - Кругом! - теперь часовой снова стоит лицом ко мне - Спасибо дружище! Выручил! Что бы тебя никто "не попалил", засунул в ствол твоего "винта" пару "Звёздочек"- сменишься с поста, достанешь!" - благодарю бойца и объясняю, зачем нужно было его "круголять"

-"И вам спасибо...за курево" - смущается боец.

-"Прощевай, браток! Пойду я!" - поворачиваюсь и ухожу с крепостного острова, гулять дальше.

-"А ведь у вас тут бардак полный! Зелёный лопушокты, парень! Другой бы покараулил!!! Известную заповедь, что часовой лицо неприкосновенное, никто не отменял! А тут у тебя на объекте, нарисовался какой-то манерный хмырь в кепке, потряс корочками, застращал, навешал лапши на уши и был таков - иду по набережной Кронверкского пролива, немного ворчу и больше всего ругаю себя за то, что такой "хороший" пример показал первогодку - Ладно, проехали!"

Набережная довела до моста, потом оказался на стрелке Васильевского острова, прошёл ещё один мост и вышел к самому Эрмитажу - такой хороший получился прогулочный кружок. Удивило то, что Ленинградский зоосад принимает гостей и там полно людей, а ведь знал, что его бомбили и обстреливали - в своём домике погиб слон, досталось бассейну с белыми медведями, были попадания в обезьянью клетку, разбиты вольеры с парнокопытными. А с середины июля народ туда идёт смотреть бегемота!

На остановке у Дворцовой площади сажусь в трамвай и еду по главному проспекту, мимо Гостиных Рядов, минуя Садовую улицу, добираюсь до сада с чугунной решёткой и выхожу на остановке у памятника Императрице. Несмотря на обстрелы, памятник не стали "зашивать" деревом или закладывать мешками с песком. Вход в сад свободный, деревья не спилили, старинные скамьи на месте, кругом чистота и порядок, только исчезли лотки с мороженым и напитками. Минуя на входе большие театральные афиши с репертуаром театров, иду вовнутрь сада, выбираю скамейку поближе к выходу и сажусь на свободное место. Сам слышал, как рядом пошутил один очень интеллигентного вида старичок с тросточкой-зонтом, отвечая другому такому же дедульке с одетыми галошами поверх старомодных ботинок, на вопрос:

-"Не пойму, почему большевики прикрыли досками и мешками Петра вместе с конём, а Катьку с её царедворцами, оставили стоять в этом саду как есть?"Слышу как прозвучал ответ его соседа по лавке - Аристарх Венедиктович, голубчик, вы меня удивляете! Пётр, чистейший русак, а Катьку тевтоны тронуть не посмеют - она же немка!!! Своих, они обижать не рискнут..."

Достаю из внутреннего кармана пиджака билеты и смотрю на свои часы, сверяя время. От сада имени императрицы, до ворот Дворца Пионеров, ходьбы пешком, буквально минуты две-три, не больше, а до начала представления ещё добрых полчаса. Подставляю ласковым солнечным лучам своё чисто выбритое лицо, коротаю время и откровенно млею. Красота! Не знаю чем заняться и просто сижу. А спустя двадцать минут в моей жизни случилась встреча, о которой мне уже не забыть до скончания своего века!

Глава V-я

СЛУЧАЙНОЕ ЗНАКОМСТВО.

Насидевшись в "катькином саду", я покинул место отдыха и подошёл к высокому забору, закрытому кованой решёткой, Дворца Пионеров. Оказалось, что мне надо благодарить судьбу, за то, что, не желая толпиться, пошёл во дворец не сразу, а задержался, решив ещё немного постоять. У входа во дворец было людно, слышны шутки и смех, много курящих, кто-то ждёт друзей, мужчины и женщины ходят сквозь толпу и громко спрашивают лишние билеты. Собрался уже пройти к контролёрам, как услышал молодой девичий голос:

-" ...лишнего билета. Я готова купить! Нет? Жаль! Товарищи, я всего на день приехала с фронта! Очень хочу концерт посмотреть! Есть у кого-нибудь лишний билет?"

Оборачиваюсь на голос, смотрю и замираю - девушка красавица, в ладной военной форме, два рубиновых треугольника в каждой петличке, разместились по соседству с медицинской змеюкой, над правым карманом гимнастёрки на красной колодочке, горит серебром медаль "за Отвагу". Докторша - вернее санинструктор! Русское приятное лицо с ямочками на щеках, брови стрелкой, прямой тонкий греческий нос и красивые девчоночьи губы. А её огромные глаза похожи на бездонные синие омуты - один раз посмотрел в них и утонул!

Это судьба! Глядя на девушку, моментально понимаю, что совсем пропал, пропал и утонул навсегда!!!

-"Девушка! У меня для ВАС есть один билет! Берите так и денег не нужно! Я ВАС приглашаю!"- сначала предлагаю, затем вручаю девчонке билет и немного смутившись, приглашаю вместе пройти во дворец. Она не отказывается, мы знакомимся и идём занимать свои места в зрительном зале. Девушку зовут Мария, она на три года младше меня, в тридцать девятом году поступила в медицинское училище в Ленинграде, проходила учебную практику рядом со своей деревней, помогая сельскому фельдшеру, одному на несколько деревень и сёл возникших, когда Пётр Первый, сгонял людей на строительство Ладожского канала. Во время летних каникул, тоже работала в этом фельдшерском пункте. На войне Мария стала санитарным инструктором и медсестрой. Сейчас проходит службу на эвакопункте, что развёрнут неподалёку от печально знаменитой Невской Дубровки. Раньше, до конца апреля этого года, им постоянно доставляли раненых с левого берега Невы, с небольшого плацдарма, имевшего на оперативных картах командования, размер обычного пятачка, но сейчас, когда плацдарма нет, стало спокойнее. Ей тоже выпало несколько раз побывать в том пекле - помогала эвакуировать раненых бойцов и командиров. За осенние бои прошлого года наградили медалью. Сегодня в Ленинграде девушка оказалась случайно - привезла тяжёлых раненых в Ленинградский окружной военный госпиталь N 442, что на Суворовском проспекте, в доме N 63. Когда везли раненых в районе деревни Манушкино, их машину с санитарными крестами на бортах и на крыше, обстрелял немецкий самолёт-разведчик, неожиданно вынырнувший из леса - несколько пуль из выпущенной пулемётной очереди повредили что-то в моторе, водитель назвал какое то мудрёное слово, но она его не запомнила. До госпиталя дотянули, но потом мотор "скис". Шофёр доложил, что придётся "загорать", т.к. исправить поломку сможет только поздно вечером, когда водитель другой их машины, сдаст своих раненых и на обратной дороге завезёт сюда нужную деталь или запасную часть для мотора. Начальник госпиталя удручённо развёл руками и сказал, что в данном вопросе он тоже ни чем помочь не сможет. Это был лысый мужчина - уже в годах, худое лицо, на носу круглые очки, над верхней губой носит усы-щёточки "аля-Маршал Ворошилов", военная форма висит мешком, но в петлицах по ромбу, на груди орден и нагрудный знак "20 лет РККА. В госпитале все знают, что он практикующий хирург, местный светила и настоящий начмед!

-"ВАМ деточка, придётся пробыть у нас до вечера" - усталым от недосыпания, сухим и не терпящим возражения голосом сообщил доктор. Сухарь сухарём, а узнав, что Мария привезла тяжелораненых с самой Невской Дубровки, которую немцы, опасаясь высадки на "их берег" очередного десанта, в покое не оставляли и регулярно обстреливали из орудий и миномётов, установленных на "верхотуре" разбитой 8-й ГРЭС, сразу как то проникся симпатией к девушке и несколько смягчился...

Бригадный военный врач, глядя на серебряный кружок солдатской медали, горевший на груди гимнастёрки санинструктора, спросил её, доводилось ли ей самой "ходить" на левый берег Невы и получив утвердительный ответ, как-то сразу подобрел. Смерив Марию взглядом, строгий военврач примерно с минуту о чём то размышляет, затем с доброй отеческой заботой произносит следующие слова:

-"Вы барышня, успеете ещё вернуться в своё пекло! А пока, за отличное выполнение своих должностных обязанностей и воинского долга награждаю тебя дочка, увольнением в город до 22-00 вечера. И прошу не спорить со старшим по званию! В армии это не принято!" - последние два предложения, произнесённые начмедом, звучат уже строгим начальственным тоном.

Так, по воле случая девушка оказалась в центре Ленинграда, а судьба решила свести наши пути в этом месте.

Мы сидели и смотрели концерт. Я стеснялся лишний раз посмотреть на девушку и дышал "через раз". Уже ближе к завершению действия дивертисмента, преодолевая смущённость, осмелился и взял её маленькую ладошку в свою ладонь, а она не отдёрнула свою руку, только посмотрела на меня своими небесной синевы глазами и смущённо улыбнулась. До конца представления, её ладошка была в моей руке, но сидел тихо, боясь причинить девушке малейшее неудобство...

Концерт завершился бурными овациями и аплодисментами зрителей. А мы уже вместе отправились погулять по городу. О себе рассказал, что родом из Сибири, учился, служил и воевал на Финской, начало войны встретил на границе, отступал и партизанил до весны этого года, После ранения отправили сюда в командировку, срок которой истекает завтра с утра. Сказал, что это уже второе ранение на этой войне и несколько месяцев пришлось полежать на белых простынях, но сейчас практически оправился и, телом и душой, но целоваться совсем не умею - разве по-дружески, только в щёчку. Девушка смущённо улыбнулась и выдала свой большой секрет, сказав, что она тоже умеет целоваться только в щёчку!

Позабыв о войне, я и Мария бродили по летнему городу, вспоминали былое, разговаривали, шутили, смеялись и даже немного спорили. Ближе к вечеру предложил девушке дойти до моей комнаты и чего-нибудь перекусить, благо продуктов хватит, а потом пойду провожать Марию до самых ворот "её" госпиталя, несмотря ни на какие возражения с её стороны и на трудности с моей стороны. Девушка засмущалась, стала отнекиваться, а потом приняла моё предложение и мы продолжили прогулку, держа направление к моему дому на Гагаринской улице, к которому, за разговорами, мы дошли очень быстро. На вахте дежурила бессменная Анна Андреевна.

-"Добрый вечер, Анна Андреевна! Мы ненадолго зашли, всего на полчаса или час. Побудем и снова отправимся смотреть город!" - успокаиваю женщину, что нарушений не будет.

Вахтёрша отдаёт мне ключи от комнаты и когда мы начали подниматься по лестнице, с улыбкой на старческом лице произносит нам вслед:

-"Мне то что! Гуляйте на здоровье! Дело молодое!"

В комнате, пока расщеплял дрова на мелкие плашки и растапливал "буржуйку", Мария, очистила лук, вымыла картошку и кинула её в кастрюльку, налила из чайника воды и поставила её поверх печки. Решили приготовить картошку в "мундире", а потом вскипятить воду для чая. Не смотря на протесты девушки, подарил ей на память книгу Джека Лондона, со словами:

-"Если разрешишь, книгу подпишу, чтобы ты меня иногда вспоминала! Сама прочитаешь! А потом будешь раненым читать! И не надо спорить!".

-"Хорошо! Я не буду с тобой спорить! Надпиши! " - был ответ девушки.

Вот так буднично и не заметно мы перешли на "ты". Ужинали и пили пустой чай. Спустя час закончили свой пир, быстро прибрались и покинули моё скромное жилище. На скорую руку, завернул в плотную бумагу афиши сгущенку, компот, плитку шоколада, на этот пакет уложил книгу и всё крест, на крест перевязал крепкой бечёвкой.

-"Володя, а как же ты назад вернёшься? Пока дойдём, будет уже совсем поздно? Тебе не успеть!" - беспокоится Мария.

-"Не волнуйся! Когда то давно, я прочитал арабские сказки и теперь знаю волшебное слово! Как только его назову, то обижать меня никто не рискует! Ты, главное верь мне! - пытаюсь отшутиться и тут же переключаюсь на другое - Мария, ты только посмотри, какое сегодня чистое небо... А как стемнеет, посмотрим на звёзды, падающие к земле и загадаем много много желаний! Ты, не знала, что когда с неба падают звёзды - надо загадывать желания?"

-"Нет, такого не знала! - отвечает девушка и, не вдаваясь в подробности, уверенно произносит - Если днём залезть в глубокий колодец, то из него видно как на небе светятся звёзды - сама видела..."

-"Теперь будешь знать! Люди говорят, что загаданные желания всегда сбываются! - поясняю примету, а про себя не перестаю восхищаться - Смелая и отчаянная девушка! Жаль время военное и не до танцев. А то сходили бы ещё в какой-нибудь ДК на танцевальный вечер".

Позднее, раз за разом в своих снах вспоминал наш разговор:

-"Ты любишь танцевать... Как так по-городскому не умеешь... А разве сейчас в деревнях и сёлах как то по-другому танцуют... Не верю... Кадрили... Коробочку... Да, красиво... Если доведётся когда-нибудь, покажешь... А научить сможешь... Обязательно станцуем... Договорились... А я тебя приглашу к себе в гости - в Сибирь, у нас красивейшие места... А ты меня к себе в гости захочешь пригласить... И озеро покажешь... Ловлю на слове... Мне очень хочется посмотреть, как люди живут, как пляшут под гармошку и кадрили с девушками крутят..."

Так и шли по вечернему Ленинграду, меряя своими шагами длину, по-военному строгих улиц и проспектов, опять смеялись, шутили, смотрели на звёзды, загадывали и надеялись ещё встретиться. Прохожие смотрели на нас с легким недоумением, скорее больше даже с раздражением - война на пороге, люди гибнут и мрут, а эти, видишь ли, идут и воркуют как голубки! А нам этим вечером казалось, что нет страшной войны, нет чудовищной блокады, и совсем нет тысячи смертей!

Довёл Марию до самых ворот госпиталя. На прощание прошу разрешения поцеловать ладошку и пальчики - объясняю, что в Польше, парни так девчат "кохают". Девушка, а у неё лицо стало не по-девичьи серьёзным, с лёгкой "грустинкой" в глазах немного смутившись, разрешает. Объясняю, что у меня фамилия Горский - самая что ни есть шляхтецкая, хотя все мои родственники с середины прошлого века проживали в Сибири из-за того, что сильно бунтовали против царской власти.

-"А моих родичей, пригнали из центральной России, по Петровскому Указу, канал строить, потом рыбу ловили и сдавали государству. Мама пишет, что парней и мужиков в деревне нет, всех на войну забрали" - с грустинкой в глазах, рассказывает Мария, потом протягивает мне небольшой белый листок и тихонько произносит - Володя, а ты будешь мне писать? Вот, я на листке записала Тебе номер своей полевой почты. Правда, долго на одном месте наш медсанбат не стоит. Чтобы нас не разбомбили, часто перебрасывают с места на место. Их летуны не смотрят, что раненые... - девушка на мгновенье замолкает, вспоминая о чём-то своём, затем тихо произносит - Обещай мне, что напишешь! Я буду ждать!"

-"Обязательно напишу! Обещаю, что помнить об этом дне, буду всегда! А забыть тебя, до смерти уже не смогу! - произношу слова и передаю в руки девушки свой бумажный свёрток - Это тебе! Тут книга и ещё кое-что. Когда уйду, посмотришь, ладно?"

Крепко прижимаю к себе хрупкую девичью фигурку и мимолётным прикосновением своих губ целую Марию в её нежную щёчку! Мария не отстраняется, слышу, как она всхлипывает, прижимается ко мне плотнее и тоже целует меня - в щёку!

-"До встречи! Спасибо тебе за всё! Верь мне!" - разворачиваюсь и быстро ухожу от госпиталя в ночь.

Глава VI-я

ЕЩЁ ОДНА ВСТРЕЧА.

Идти предстояло долго. Пока шёл по Суворовскому, всё время хотел обернуться назад и увидеть, не смотрит ли мне в след девушка в военной форме с синими бездонными глазами.

С Суворовского проспекта сворачиваю на Таврическую улицу, подхожу к решётке самого сада, но почему то вдруг возникло чувство опасности, которое ни когда меня не подводило. Отчётливо слышу в темноте шум шагов нескольких человек, явно пытающихся меня догнать. Осторожно поворачиваю голову, краем глаза вижу не ясные тени. Так и есть - трое! Явно не патрульные и не бойцы ПВО, что по ночам дежурят на крышах домов. Три гражданских ...ночью на улице? Бред! Не останавливаясь, осторожно и плавно достаю из-за пояса свой "Коровин", большим пальцем долой флажковый предохранитель, тихо ставлю на боевой взвод, патрон в канале ствола. Заряженный пистолет прячу в рукаве пиджака, чуть согнув кисть правой руки, придерживаю его, чтобы не выпал. Кто же это такой смелый, если не боится простых советских граждан "гопстопить", рядом с таким солидным учреждением? Сейчас узнаю, по мою душу или ошибся? Нет, не ошибся! Трое малых развязно идут мне на встречу, четвёртый нарисовался со стороны спины. Ну-нy, давайте летите мотыльки на огонёк - поговорим! Останавливаюсь, делаю пару шагов в сторону, так чтобы решётка сада прикрыла мне спину и жду. Подходят. Двое в двух шагах передо мной, один чуть сзади и ещё один стоит с другой стороны, но подальше, скорее всего на шухере.

-"О! Какая встреча! А я думаю, что это за манерный фраер, ляльку вечером по Питеру гуляет! А это "Контрабас"! Или привидение твоё?" - в голове стремительно летит мысль, что один из них, меня знает - Где и когда я мог слышать этот голос? Сразу не могу вспомнить где?".

Темнота скрывает лицо говорившего и лица его дружков, поэтому решаю проявить интерес:

-"Не призню. Ты кто, гумозник? "Обзавись!?"

-"За свою "пургу" ответишь! - звучит голос из темноты - Это "Крюк". Или ты уже забыл меня? Мы с корешами, тебя срисовали, когда ты свою девку по Суворовскому вёл, до больнички "

Шляпа! Расслабился! Был такой резвый "жиган" у "Цезаря". А ведь "Крюк" это уже серьёзно - не сявка! - вспоминаю бандита и задаю наивный вопрос: - "А зачем пасли то?"

-"У людей есть к Тебе один базар! Должок за тобой, скажу больше - должище! Придётся тебе "Контрабас", теперь с нами хилять. Тут рядом" - жестко произносит "Крюк"

-"Какие долги? Тебе? Ничего за собой не знаю! Отвали, вместе со своей кодлой!" - говорю ему так же жестко, стреляю глазами по сторонам, просчитывая свои действия.

-"С тебя "ссучёнка", получить за всё, хочет "Хмурый"! Велел приволочь тебя к себе на хату. Пытать тебя будем" - ребятки подступают почти вплотную, пытаясь охватить меня в полукольцо.

-"Хмурый" был на подхвате у "Цезаря", можно сказать правая рука, но его прижмурили! Или выжил? Может "блефует"? Не похоже, уж больно уверенно "держит мазу"! Надо как то выпутываться... - проносится в моей голове и я начинаю им откровенно хамить - Фильтруй базар, а за "ссучёнка" спрошу! Это первое! Некогда мне по гостям шастать - дела у меня! Это второе! "

-"Ты, это...давай...двигай с нами! "Хмурый" наказал не церемониться - лишь бы ботать мог!" - после этих слов оба достали свои финки и встали в атакующую стойку.

-"Ну, "Ххрюк"! Ну, напугал! Фу! Уморил! - своим пренебрежительным смехом пытаюсь хоть немного отвлечь их внимание, одновременно левую руку поднимаю к козырьку кепки и резко кидаю свою "восьмиклинку" в одного из бандитов.

В темноте не совсем понятно, чем в тебя запустили и поэтому оба сразу же немного отпрянули назад.

Этого мига мне хватило, чтобы верный "Коровин" крепко лёг в ладонь. Без промедления нажимаю два раза спусковой крючок, быстро делаю разворот тела на 180 градусов, потом навскидку стреляю в того бандита, что стоял отдельно от своих дружков. В ночной тишине гремят три пистолетных выстрела. Четвёртый бандит от неожиданности спотыкается, падает на асфальт, встаёт на четвереньки, быстро перебирая руками и ногами, пытается по-собачьи убежать. Так же быстро делаю четвёртый выстрел - готов! Вижу, что этому "герою" пуля попала прямо в голову и, похоже, что я вышиб ему глаз. Подбираю свою кепку, делаю контрольный выстрел, потом ещё один. Подхожу к тому, кто был на подстраховке - бандит подаёт признаки жизни - слабо шевелится и стонет, рядом с вытянутой рукой на асфальте валяется наган. Подбираю оружие и пока кладу в боковой карман пиджака. Мне повезло и я легко отделался!

-"Я же говорил, что мне некогда и у меня дела!" - делаю седьмой выстрел, на голову возвращаю свою "восьмиклинку", ноги в руки и бегом, подальше от этого места. В обойме пистолета остаётся последний патрон. Убираю "Коровина" подальше...

Лишние расспросы, вопросы и допросы мне совсем не нужны, особенно от бойцов патруля или ментов. В тишине слышны заливистые трели сигнальных свистков. Ещё бы - Центр города!

Бегу через Кирочную улицу и снова попадаю на Суворовский проспект, по которому начинаю идти спокойным шагом. Подхожу к воротам, знакомого мне "Окружного госпиталя" и пытаюсь пройти на территорию. Пожилой мужик в заношенной красноармейской форме, нелепо сидящей на теле, преграждает мне дорогу. Этот "Папаша" службу знает и он неумолим:

-" Не положено! Утром приходи! Сейчас начкара вызову!"

-"Да погоди ты, отец! Я уйду, только скажи мне одно слово - машины, что утром раненых привозили с Дубровки, уже ушли?"

-"А те, зачем? Мы тут справок не даём! Паря, а ты часом не шпиён?" - получаю суровый ответ

-"Ага! Нашёл шпиона! Очень хочу повидать одну девушку! Докторша, красавица с медалью! Её Марией зовут? А, отец?- продолжаю упрашивать часового.

-"Опоздал, ты! Только, что ушли машины. Минут десять назад как выпустил за ворота" - уже нормальным голосом отвечает мне часовой.

-"Видно не судьба. Тогда я пошёл. Прощай, отец!" - медленно ухожу...

Не успел пройти шагов пятьсот, как слышу, что кто-то меня догоняет. Слышу, как за спиной звонко подковки стучат по асфальту. Наверняка опять по мою душу! Так и есть! Слышу шумное дыхание людей. Это ночной патруль!

-"Гражданин! Остановитесь!" - громко командует старший патруля. Останавливаюсь, руки держу внизу, спокойно смотрю на бойцов с оружьем.

-"Прошу предъявить патрулю свои документы и пропуск! Старший патруля лейтенант Петрищев" - представляется молоденький командир.

-"Вот, мои документы и пропуск. Возьмите, пожалуйста!" - достаю из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение и пропуск, позволяющий мне ходить по ночному Ленинграду, и отдаю в руки лейтенанта.

-"Откуда следуете?" - строго звучит вопрос. При свете мощного луча фонарика командир внимательно рассматривает все мои "бумаги".

-"Следую из окружного госпиталя. Девушку провожал на фронт. Колонна машин ушла минут пятнадцать назад. Сейчас возвращаюсь домой" - произношу слова и молчу.

-"Вы тут ничего подозрительного не замечали? Выстрелы не слышали? - не отстаёт лейтенант.

-"Слышал штук пять или шесть глухих хлопков, где там далеко" - отвечаю командиру и одновременно показываю рукой в сторону Кирочной улицы.

-"И всё?" - этот "летёха", совсем без стеснения освещает моё лицо, потом ещё раз удостоверение. В темноте он хочет сличить фотографию, вклеенную в моё удостоверение с оригиналом.

-"Да, всё! А, что ещё я должен был услышать?" - произношу слова, пытаясь изобразить на лице некоторое недоумение.

-"Товарищ младший лейтенант ГБ, возьмите ваше служебное удостоверение и пропуск" - старший патруля отдаёт документы.

-"Прошу извинить нас за беспокойство! Служба!" - козыряя, все трое отдают честь, и быстро растворяются в темноте Суворовского проспекта.

Я пошёл своей дорогой, направляясь к дому на Гагаринской улице.

Утром, приводя одежду и обувь в порядок, заметил, что бандитское лезвие пробило в кепке небольшую дыру. Кепка была фасонистая и выкидывать её было жаль - пришлось в спешном порядке лечить эту "бандитскую рану".

Глава VII-я

МАЙОР ГБ ТУРОВ.

Ранним утром, того дня, когда Горский ещё только-только закончил делать разминку, умылся, привёл в порядок лицо и позавтракал, собираясь отправиться на прогулку по летнему Ленинграду, а потом во второй половине дня, к назначенному сроку, прибыть в Управление, майор Туров уже давно был в своём кабинете и занимался делами. В приёмной хозяйничала помошница, именно помошница, а не секретарь-машинистка, как официально называется такая должность. Мария Петровна, была женщина в годах, со следами былой красоты, но по-прежнему стройная и милая. С Туровым она работала уже несколько лет, прекрасно понимала своего начальника и добросовестно выполняла всё, что положено, более того, старалась оградить его от различных хлопот, связанных с делопроизводством и другой бумажной рутиной. Когда Туров приезжал на службу, Мария Петровна, бросала свою "вечную" работу на старенькой печатной машинке "Ундервунд", вставала из-за своего рабочего места, брала в руки, заранее приготовленные небольшой планшет, карандаш, листы бумаги и в полной готовности ждала распоряжений на день, чтобы немедленно их записать. Сегодня, Туров пришёл в приёмную, поздоровался с помошницей, спросил как дела, ответил на её вопрос, сообщив женщине, что на сегодня пока распоряжений не будет, потом проследовал к себе в кабинет. Ближе к обеду, собираясь сходить на перекур а затем уехать на пару часов по делам, майор вышел в приёмную и спросил:

-"Мне должны были делегатом связи, доставить из Москвы большой пакет! Его принесли?"

-"Нет, Николай Николаевич, ещё не приносили. По ВЧ-связи звонил Сомов и просил сообщить вам, что то что вы просили, без подписи Зам.Наркома, который появится только завтра или даже послезавтра, они не отправят! Он сейчас в командировке, где то на Кавказе и нам придётся ждать его возвращения. Они там, в Москве вечно перестраховываются, ссылаются на какую-то инструкцию, говорят, что нарушение".

-"Ладно! Подождём, время ещё терпит - сказал вслух майор, затем обратился к помошнице с просьбой - Мария Петровна, я на сегодня к 15-00 пригласил на беседу одного товарища, но боюсь, что не успею точно приехать ко времени. Вы скажите дежурному, чтобы проводил этого товарища прямо сюда, к нам в приёмную, пусть он у вас на глазах посидит на диванчике и здесь меня подождёт. А вы, голубушка, посмотрите на него со стороны, не предвзято - мне важно будет услышать и ваше мнение тоже".

-"Утром звонили коллеги из милиции - этой ночью в городе было не спокойно, просили посмотреть сводку всех происшествий по городу - сообщает начальнику Мария Петровна - Я распорядилась и сводка уже у меня".

-"Эту сводку прошу принести ко мне в кабинет, я потом посмотрю... Хотя, если она у вас под рукой, то дайте её мне сейчас".

-"Николай Николаевич, вот эта сводка, пожалуйста, возьмите" - Мария Петровна подала в руки майора несколько отпечатанных типографским шрифтом, листков, быстро найдя их, в одной из папок, лежащих у неё на столе.

Решив, что ещё немного задержится и чуть позднее покурит на улице, Туров вернулся к себе в кабинет и начал внимательно изучать написанное в сводке. В кабинете майор не стал снимать верхнюю одежду и садиться за свой письменный стол, а подошёл к приставному столику, положил на него свою фуражку и начал читать, иногда не громко зачитывая некоторые предложения вслух:

-"Так, тут у нас грабёж... В боновые заграждения на Неве, установленные в районе Уткиной заводи прибило связку из нескольких бревен с якобы разбитой гонки, с прикреплённой к ним миной... Интересно этот "подарок" прошляпили посты ВНОС, наблюдающие за фарватером реки в районе Овцыно и на водокачке 5-й ГЭС или отправила чья то вражья рука, уже из черты города?

-Какая-то сволочь, в Невском районе пускала ночью ракеты. Не поймали. Зачем? После апрельской бойни, когда зенитчики насбивали приличное количество вражеских самолётов, немцы бомбить город временно не летают. Наводили кого-то другого? Дальнобойные орудия? Бред!

-Задержали двух дезертиров. "Комендачи" сами разберутся...

-Нарушение светомаскировки - мелочь.

-Появились враждебные листовки - тоже разберёмся..."

-"А вот это уже серьёзно! - цепкий взгляд майора выхватил нужные строчки и он стал читать, что этой ночью, убили троих бандитов и ещё одного тяжело ранили в голову. У всех при себе были ножи, которыми они не успели воспользоваться. Убили из пистолета - семь выстрелов. По предварительной оценке убийца действовал в одиночку и безнаказанно выпустил полную обойму! Каждый из "потерпевших" напоследок получил по пуле в голову - Наглец! Всё случилось в двадцати минутах ходьбы от здания их Управления! Личности убитых устанавливаются. Раненого доставили в больницу, сделали операцию, но он пока лежит без сознания... Чего они ночью не поделили? Или это был классический "гоп-стоп"? Если выяснится, что убитые из мира криминала, то туда им и дорога - в городе только "чище" будет - громко с нотками восхищения, произносит Туров - И ведь не побоялся! Один против четверых!"

Судя по гильзам калибра 6,35 мм, которые удалось подобрать на месте трагедии, могли стрелять из "Байярда", "Браунинга" или из нашего "Коровина", продолжил читать сводку майор.

-"Кто же это может быть, такой "умелый" - уж больно грамотно он их "зачистил"? Может "гость" прибыл с той стороны и здесь случайно нарвался? Эта публика, майор имел в виду бандитов, сейчас забилась по углам и старается по пустякам носа не высовывать - ведь расстрел на месте преступления, по законам военного времени никто не отменял!Теперь у начальника милиции будет ещё одна головная боль!" - размышлял майор Туров, прочитав сводку. Он не стал её убирать далеко, т.к. собирался позднее ещё раз перечитать, всё тщательно переварить и осмыслить. Уходя из кабинета, Николай Николаевич обратился к секретарю:

-"Мария Петровна, я уехал. Постараюсь прибыть к 15-00. Вы остаётесь на хозяйстве, за главного!"

Глава VIII-я

ЗНАКОМСТВО И РАЗГОВОР С МАЙОРОМ ТУРОВЫМ.

Я прибыл в Управление к назначенному времени. Ленинградцы, после постройки этого монументального восьмиэтажного дома, стали называть здание, не иначе как "Большой дом". Это негласное название намертво приклеилось - грозное учреждение все, только так и именовали - "Потому, что из кабинетов этого дома, очень даже запросто можно увидеть Колыму или Кандалакшу" - с долей иронии, "шутили" горожане! Первый этаж здания поражал своим фасадом, который был облицован гранитными плитами и обилием больших окон. К входу постоянно подъезжают и отбывают много легковых автомобилей. На стоянке, что находится на прилегающей улочке, стоит тоже много автомобилей, самых разных моделей. Фары всех машин забраны брезентовыми чехлами с небольшими прорезями для направленного пучка света, который в темноте способен осветить путь только на расстоянии 10 метров, впереди движущегося автомобиля. Водители обязаны соблюдать светомаскировку при поездках в ночное время суток. Взгляд отметил, что по сравнению с весной 1940-го года, у здания машин стало заметно меньше.

Открыв тяжёлую входную дверь, попадаю в вестибюль с высоким потолком и шестью колоннами из чёрного мрамора, поднимаюсь по широкой, сделанной из серого плитняка, лестнице с перилами. Лифты временно не работают. Приходится идти по ступеням, на которых закреплена широкая ковровая дорожка красного цвета. На лестничной площадке третьего этажа расположен пост дежурного сотрудника. Эта площадка своим видом напоминает уменьшенную копию главного вестибюля, только чёрных колонн всего две. В прочем на всех других этажах лестничные площадки такие же. Дежурный буравит меня с ног до головы, своим строгим взглядом, затем просит предъявить документы или повестку. Достаю из внутреннего кармана пиджака своё удостоверение и уверенно его протягиваю дежурному сержанту - тот внимательно рассматривает в моём документе, вклеенную фотографию, печать, подпись, затем пристально смотрит мне в лицо. Дежурный сличает изображение на фотографии с оригиналом и, удостоверившись, что всё в полном порядке, кладёт документ на стол, открывает свой журнал, вносит соответствующую запись о посещении и выдаёт мне пропуск. Когда буду возвращаться назад, дежурный в другом журнале сделает отметку о выбытии, заберёт пропуск и только тогда позволит мне покинуть это здание.

-"Товарищ Горский, вы знаете, куда следует пройти? - спрашивает сержант, возвращая пропуск и видя моё лицо, начинает объяснять как не заблудиться в местных коридорах - Поднимитесь на пятый этаж, на лестничную площадку, далее пройдёте вправо по коридору, не доходя до конца, найдёте третий кабинет от окна. На дверях увидите табличку с номером кабинета. В нём вас ждут".

-"Спасибо! Не заплутаю!" - отвечаю дежурному и спешу подняться на пятый этаж. В этом здании все коридоры длинные, с надраенными паркетными полами из натурального дуба, под высокими открытыми потолками подвешены электрические лампы, которые не ярко освещают весь путь. Туда-сюда, деловито ходят сотрудники и сотрудницы, кто-то носит военную форму, но большинство одето в гражданскую одежду. Замечаю, как конвойные, с соблюдением всех мер предосторожности, ведут арестованных на допрос и с допроса. Вся обстановка, интерьеры и спешащие по делам люди, невольно настраивают на серьёзный разговор в этих стенах. Даже агитационный плакат, висящий на стене в вестибюле, на котором женщина поднесла ко рту палец руки, с суровым видом смотрит на тебя и призывает "не болтать!", сразу же даёт понять входящему, что в этой "конторы", к шуткам совсем не расположены! Кабинет нашёлся быстро. Секунд десять топчусь перед дверью, настраивая себя на разговор. Не сильно стучусь в дверь, открываю её и со словами "Разрешите войти?" прохожу вовнутрь кабинета. Я оказался в начальственной приёмной и увидел сидящую за столом, пожилую опрятно одетую даму в очках, деловито, что-то стучащую на печатной машинке.

-"Здравствуйте! Меня зовут Владимир Горский. Мне назначено к товарищу Турову, на 15-30" - начинаю знакомиться и одновременно докладываю о своём прибытии.

-"Здравствуйте молодой человек! Меня можете называть Мария Петровна. Я секретарь Николая Николаевича. Не стесняйтесь и присаживайтесь на диванчик или вот, на тот стул, что стоит ближе к двери. Володя - мне можно так ВАС называть, по имени?" - мягким тихим голосом приглашает меня Мария Петровна.

-"Да, пожалуйста! Спасибо!" - отвечаю даме и присаживаюсь на предложенное мне место.

-"Товарищ майор, задерживается и ВАМ придётся его подождать. Вы ведь не сильно торопитесь? - подкалывает меня Мария Петровна.

-"И рад бы смыться, да смелости не хватает! А ещё меня учили в детстве, что не прилично проявлять неуважение к старшим! Могут и осерчать!" - с открытой улыбкой, в тон женщине, отвечаю на её подколку.

-"Володя, а как ВАМ наш город показался?" - совсем запросто, спрашивает меня новая знакомая.

-"Потрясён, удивлён и очарован!" - кратко отвечаю, а сам подумаю о Марии, о том, как она добралась до своего медсанбата и вспоминает ли обо мне. Смущённо улыбаюсь, вспоминая концерт, прогулку и наше трогательное прощание...

-"Да вы немного романтик!" - произносит Мария Петровна, после моих слов и загадочной улыбки на лице.

Майор Туров, задержался на двадцать минут. Внезапно входная дверь открылась, на пороге приёмной появился мужчина среднего роста, с умными усталыми глазами, одетый в кожаное пальто, военную форму из дорого материала, без знаков различия и фуражку с красной звездой на околыше, из-под которого видна седина волос, его тонкие губы над волевым подбородком, говорят о силе характера. Он мельком взглянул на меня и произнёс, что ждёт через три минуты у себя и проследовал из приёмной в свой кабинет. Такую одежду обычно носят партийные товарищи или военные в больших чинах.

Ровно через три минуты переступаю порог его кабинета.

-"Разрешите войти! Товарищ майор государственной безопасности, младший лейтенант ГБ Горский, прибыл по Вашему приказанию!" - чётко произношу слова доклада.

-"Проходите к столу и присаживайтесь на любой стул! - в дополнение слов, хозяин кабинета жестом руки показывает мне, куда можно "приземлиться" и видя как я скромненько присаживаюсь на стул в дальнем конце стола, заставляет меня пересесть на другое место - Да не туда! А ещё ближе! Да, теперь правильно! - потом представляется - Меня зовут Туров Николай Николаевич, я начальник одного из отделов в Управлении, между прочим, у немцев мой чин приравнен к генеральскому званию".

Я невольно, встаю со стула и вытягиваюсь "во фрунт"! Довольный, произведённым впечатлением майор тоже поднимается со своего места и с улыбкой на лице, произносит - Будем знакомы! - затем подходит ко мне и протягивает свою крепкую руку, для рукопожатия. В ответ тяну навстречу свою ладонь. Мы крепко пожимаем друг другу руки. Чувствуется, что у начальника отдела в руках есть немалая силушка. Крепкий мужик!

-"Прошу садиться - ведь в ногах правды нет! Разговор у нас будет долгий" - интригует меня майор.

Затем мы, изучая друг друга, начинаем непринуждённо беседовать - вернее Туров задавал мне вопросы, а я на них отвечал. Сначала пришлось рассказать Турову, о том где я родился и учился, о службе на дальневосточной пограничной заставе, о том, что закончил "номерную "спецшколу", после которой был отправлен в загранкомандировку и попал под следствие, рассказал о моих "приключениях" в Ленинграде, затем о боях на Карельском перешейке. Отдельно рассказал о том, что позднее продолжил службу в Западной Белоруссии, как встретил войну на границе и потом партизанил, был два раза ранен и эвакуирован на Большую землю, снова попал под следствие, но "органы" во всём разобрались. Туров молча слушал меня и не перебивал, делал какие-то записи в свой блокнот, что то обдумывал, спрашивал, уточнял и опять делал своим карандашом в блокноте пометки. После всех вопросов-ответов, Николай Николаевич помолчал с минуту, затем достал из ящика своего стола начатую коробку папирос "Казбек", подарок московских друзей, доставаемую им только по особым случаям и спички с краснозвёздным самолётом на этикетке.

-"Ты куришь?" - предлагает Николай Николаевич, вытаскивая две папиросы, одну из которых по-дружески протягивает мне.

-"Спасибо, товарищ майор! Я не курю!" - вежливо отказываюсь.

-"Совсем молодец!" - хвалит меня майор, затем убирает лишнюю папиросу в коробку, сминает гармошкой мундштук своей папиросы, прикуривает от спички, затягивается и выпускает в потолок сизый табачный дымок. Он медленно выкуривает папиросу, тушит окурок, убирает его вовнутрь вычурной пепельницы, потом произносит:

-"Владимир Владиславович, у меня к ВАМ есть один очень серьёзный разговор"....

Глава IX-я

РАЗГОВОР ТУРОВА С ГОРСКИМ.

После ухода Горского, начальник отдела вышел в приёмную и попросил Марию Петровну принести стакан чая.

-"И ещё... Прошу ВАС в течение часа, никого ко мне в кабинет не пускать и по телефону ни с кем не соединять.

Чтобы не никого не вводить в заблуждение - так прямо и скажете, что Николай Николаевич сильно занят и просил его не беспокоить. Мне нужно посидеть в тишине и поработать, чтобы никто не мешал" - ещё одно распоряжение отдал майор Туров.

Мария Петровна постучалась и прошла к Турову, принесла на подносе стакан крепкого чая, поставила его на край стола, дождалась, когда начальник в знак благодарности кивнул ей головой, затем бесшумно покинула начальственный кабинет. Николай Николаевич держа в руке стакан с чаем, делает несколько маленьких глотков обжигающего напитка, ставит стакан на сукно стола, достаёт из коробки папиросу и прикуривает её, от зажжённой спички. Не вставая, он откидывается на спинку кресла, вытягивает ноги, закрывает глаза и, с удовольствием, начинает пускать в потолок сизый дымок. Наслаждаясь курением папиросы с душистым табаком, майор начинает прокручивать в голове весь разговор с Горским...

Перед началом непростого разговора по душам, мужчины познакомились. Затем, соблюдая заведённый порядок, расспросив Горского о его жизни, майор предложил тому поучаствовать в одной почти невыполнимой и рискованной операции, очень необходимой нашему командованию.

-"Пойми меня правильно, для выполнения нового задания, мне нужно знать, что ты осознанно готов пойти на риск и тут мало услышать добровольное согласие на участие в этой операции" - майор начал переводить беседу в деловое русло.

Видимо Горский сразу, не совсем понял, что от него хочет этот пожилой чекист и ответил, несколько вспыльчиво и раздражённо:

-"Буду служить, там, где мне прикажет командование, но не хочу, я ещё раз подчёркиваю - не хочу служить в нашем героическом тылу! Я не отдал и сотой доли того долга, который у меня накопился к фашистам, начиная ещё с прошлого года, а быть долго должником, для меня неприемлемо! Прошу вас, товарищ майор, учесть это обстоятельство. По прибытии из командировки, собирался подать соответствующий рапорт, с просьбой отправить меня в партизанский край Западной Белоруссии. Спросите, почему именно туда - те места мне очень хорошо знакомы".

-"Плохо младший лейтенант, совсем ни к чёрту! Расслабились! Где ВАША выдержка? Не дослушали старика! - пожурил собеседника Туров и тут же продолжил - Мы хотим предложить ВАМ выполнить задание в тылу... во вражеском тылу за линией фронта! У немцев, при группе армий "Север", действует сильный, хорошо организованный разведывательный орган. "Абвер" создал на временно оккупированных территориях СССР, сеть диверсионно-разведывательных школ, где из наших граждан готовят агентов и диверсантов. Командование интересуют самые сильные школы, расположенные под Ленинградом и в Пскове. Поставлена непростая задача - вам предстоит попасть в их тыл и постараться проникнуть в "Абвергруппу-104" и не просто туда проникнуть, а стать для фашистов и для их прихвостней, своим человеком, быть преданным им на все 100%! Скрывать не буду - задание сложное и почти не выполнимое, как не буду скрывать и того, что двое наших товарищей погибли, ещё от двоих нет никаких вестей уже длительное время, а из 24-х разведывательных групп, с начала года заброшенных нами во вражеский тыл, 12-ть немцы разгромили и уничтожили!".

Горский, сидя на стуле перед майором, смотрит ему прямо в глаза, переваривая в своей голове, услышанную информацию, потом медленно произносит:

-"Товарищ майор, я понимаю всю важность задания и готов рискнуть!" - после этих слов, Владимир с минуту молчит, видимо собираясь с силами, чтобы сказать майору свои сомнения, потом говорит ещё - Но, есть одно но!"

-"Скажи, что тебя смущает? Что не так? Я отвечу!" - этими словами Туров пытается узнать причину сомнений своего визави.

-"Меня смущает, что будет с моим честным именем? Да! Моё честное имя! Я слишком долго доказывал, что не верблюд и честен перед людьми и нашей Родиной! Теперь, прикажете, всё пустить под откос? Вы же отлично понимаете, что "там", придётся стелиться под каждого "фрица" или "ганса", угождать любому иуде из бывших "наших"! А по-другому выбиться у них в "люди", не получится! Но и это ещё не самое главное!" - Горский опять умолкает

-"А что же ещё может быть главнее измены? А, Володя?" - спрашивает майор.

-"Они могут устроить всё таким образом, что мало не покажется! И будут правы!"

-"Как это?"

-"Всё просто, как божий день! Я знаю, как это делается и мне самому приходилось иметь дело с людьми прошедшими через это! Я лично допрашивал перебежчиков и предателей, ещё там... в Белоруссии, когда немцы засылали их в отряд - начинает объяснять Горский, но замолкает, просит разрешения выпить стакан воды и потом продолжает говорить - Они большие мастера "вязать" людей кровью! Пленному дают в руки оружие и ставят в шеренгу расстрельной команды. Рядом стоит фотограф! У гестаповцев такие "спектакли" отработаны до мелочей! Если не станешь стрелять, то следующим к стенке поставят уже самого тебя, как сочувствующего большевицкому режиму! У такого человека уже нет обратного хода к своим! Именно из таких "крестников" и получаются самые преданные и верные агенты".

Туров вспомнил, как после всего сказанного, он быстро встал из стола, достал папиросу, прикурил её от спички, вышел на центр кабинета, молча, пару раз прошёлся туда и обратно по дубовому паркету пола, собираясь с ответом, потом подошёл к Горскому, посмотрел ему в глаза и произнёс строго официальным тоном:

-"Вам, младший лейтенант, закурить не предлагаю, раз не курите! Но я вас услышал и хочу сказать в ответ, что в нашем деле, вернее в нашей чекистской работе и за годы борьбы, всегда складывается так, что интересы Родины всегда выше личных интересов! Это азбука! Не исключаю, что то, что вы мне рассказали, может произойти и с вами - всего предусмотреть невозможно... Разведка, это тяжёлая каторжная и дурно пахнущая работа, но без неё не может обойтись ни одно государство. Да, жертвы неизбежны! Как старый чекист и большевик, хочу тебе сказать, что ни малейшая тень не упадёт на твоё честное имя! Обещаю! - после этих слов, Турову показалось, что Горский, как то сразу воспрял духом, и он решил окончательно развеять сомнения молодого сотрудника, просто спросил - Володя, тебе довелось прочитать роман Шолохова "Поднятая целина"? Да? Читал, говоришь? А раз читал, то должен был запомнить один из эпизодов романа - за который писателю пеняли разные критики и пожурили на Политбюро. Помнишь, когда Макарка Нагульный, говорит, что если для победы Коммунизма будет нужно поставить к стенке кучу стариков, баб и сопливых детишек, а потом пустить их всех в распыл, открыв огонь из пулемёта? И, что для достижения Победы, его рука, совершенно не задрожит, и он сам готов лечь за гашетки этого пулемёта! Я, конечно, говорю примерно, не дословно, но по сути всё так и написано. Настоящий разведчик должен быть готов ко всему! Наша война особая - не нажимая на спусковой крючок, мы уничтожаем сотни и даже тысячи врагов! Сможешь там, у немцев, избежать такой ситуации - считай, что тебе повезло! А если обстоятельства сложатся так, что не сможешь - знай, твоя рука задрожать не должна! Не имеешь права! Это приказ! А что касается твоей совести, то ты не инфантильный школьник и всё сам должен понимать... - майор не договорил предложение и замолчал на полуслове. Затем глядя Горскому в глаза, начальник отдела решает закончить этот нелёгкий, для обоих, разговор произнеся следующие слова - Одним словом, товарищ младший лейтенант, без добровольного согласия, никто вас к немцам не отправит.

Вы Владимир Владиславович хорошенько подумайте, готовы ли пойти на жертвы и выполнить наше задание? Если откажетесь, я пойму!"

Горский поднимается со стула, выходит из стола, поправляет одежду, встаёт по стойке смирно и чётко произносит:

-"Товарищ майор Государственной Безопасности, Я готов выполнить любое задание, которое поручит мне командование! Обещаю, что оправдаю высокое доверие Родины и не подведу!"

-"Вот и молодец!" - из уст Турова, звучит похвала.

-"Разрешите ещё вопрос?"

-"Задавай!"

-"Когда прикажете приступить к выполнению задания?"

-"Милай, так ящё вчерась было надоть!" - со сдержанной улыбкой на лице, необычно ответил майор, натурально подражая голосу псковского крестьянина начала века...

Они ещё долго говорили, обсуждая предстоящую операцию в общем целом её видении, не затрагивая пока различные нюансы и мелочи. Туров предложил подумать над разными вариантами легендирования разведчика, способом заброски в немецкий тыл. При самом беглом рассмотрении, выходило, что для полной отработки легенды, Горскому, с учётом его прошлых "знаний" будет необходимо три - четыре недели и то если работать над легендой даже по ночам, оставив лишь немного времени для короткого сна, разминки, приёма пищи и оправки. По прикидкам обоих, до конца августа должны были нормально уложиться.

-"Засиделись, мы с тобой. На сегодня всё! Володя, Ты ведь в нашем деле, воробей стрелянный, помозгуй до завтра, что ещё можно предложить Абверу, чтобы они тебе поверили. Сможешь? А завтра, с раннего утра жду тебя здесь, с более детальными мыслями и предложениям" - на прощание, ставит задачу майор.

И Горский, не подвёл! На следующий день он предложил, что ему удобнее всего будет примерить на свои плечи личину младшего командира, званием не больше сержанта. Причём подставить немцам нужно не простого сержанта из пехтуры - кому он будет интересен на той стороне! Владимир предложил следующую легенду:

-"Нужен сержант из армии ПВО города, зенитная батарея которого дислоцируется в одном из районов города, рядом с рекой Нева. Этого раздолбая, за какие то "грехи", разжаловали и отправили на передовую, а он решил перейти на сторону врага, да не просто перебежать, а раскрыть некоторые сведения о зенитной обороне города! Далее, младший лейтенант, сообщил, что с артиллерией знаком и даже перед войной, для дела, освоил одну из пушкарских "профессий".

-"Почему Нева?" - задал вопрос Туров.

-"Флот стоит на якоре по всей речке. По моей наводке, "утопим" один корабль, а ещё лучше подводную лодку! Товарищ майор, у ВАС есть на примете лишняя подводная лодка? Нет?" - пошутил Горский и продолжил дальше излагать свою, пахнущую безумством, идею - Значит, надо будет её построить! Из бочек, кровельного железа и дерева сделаем макет, который закроем сетями и другим камуфляжем, например под дровяную баржу, а когда прилетят "соколы Геринга" взрывом до небес, его рванём.

Но и это ещё не всё - нужно найти какую-нибудь заброшенную церковь или собор у реки, которые не жалко разнести по кирпичику, разместить на колокольне якобы пост ВНОС ПВО, рядом установить пеленгаторную станцию "РУС", со всеми её антеннами и растяжками. А на "десерт", засветим батарею МЗА, что прикрывает от вражеской авиации, всё это хозяйство! Пусть бомбят! Данные будут интересные, но не совсем свежие... ведь зенитки со временем могли и переставить на другое место, лодка уйти в поход или сменить место стоянки, а станция переехать в неизвестном направлении. Но это будет не правильно с точки зрения правдоподобности, они мне могут не поверить, и начнут проверять!" - Горский прервался и посмотрел на изумлённого майора.

-"А, ты парень, нахал!" - только смог и произнести Туров, обдумывая в голове всё услышанное.

-"Товарищ майор, так ведь в нашем деле без куража и наглости, ну, никак нельзя!" - парировал "похвалу" Горский.

-"Нет, вы только послушайте, как всё красиво у нас танцуется - немцам прекрасно известно, что Балтфлот заперт в городе и стоит на стоянках по каналам и вдоль набережных. Боец зенитчик, со своей батареей прикрывает ПЛ, которую ремонтируют ещё с осени, о том, что идёт ремонт, он сообразил, видя, как к лодке подъезжают грузовые машины, привозят детали, какие то механизмы, что то забирают и увозят. Матросы строем приходят и уходят - спрашивается зачем? Потом, ближе ко времени, можно даже разыграть загрузку боевых торпед, будто бы, перед предстоящим походом. Я "им" расскажу, что на лодке ремонт уже закончен, успешно прошли ходовые испытания, проведены пробные погружения, благо невские глубины позволяют это сделать и уже почти всё готово для отправки в боевой поход. У церкви тоже заметна постоянная суета и зачем то пригнали машину с большой будкой вместо кузова. Бойцы возле неё суетятся - всякие штыри и мачты устанавливают и вертят. По большому секрету знаю, что это мудрёная техника "видит" самолёты ещё на их подлёте к городу. Простой боец, во время войны, очень ограничен в передвижениях, поэтому и надо все объекты найти и разместить рядом друг с другом. Всё надо "разместить" так, чтобы их с трудом, но можно было рассмотреть в объектив камеры воздушного разведчика, а затем расшифровать на фотоплёнке - сначала у нас, а уже потом у немцев! Если сможем, устроить такой спектакль и мне повезёт к ним добраться, то "немец" обязательно прилетит и не раз! Над всей этой затеей нам с вами, товарищ майор, надо думать, думать и ещё раз думать!" - Горский закончил излагать мысли по своему легендированию...

-"Он идеально всё придумал! Но позволит ли руководство нам городить весь этот огород? Буду пробивать эту идею у Комиссара, а если нет, то дойду до самого Зам. Наркома или даже до товарища Берия! А готовить операцию нужно немедленно!" - Туров отправил Горского, дав задание найти подходящее место для размещения всей бутафории, вызвал Марию Петровну, отдал ей распоряжение, чтобы она оповестила сотрудников отдела о срочном совещании в его кабинете, а сам сел писать рапорт на имя начальника Управления.

Глава X-я

ПОДГОТОВКА К ЗАДАНИЮ.

Место проживания пришлось поменять - переехал на конспиративную квартиру в другом доме, расположенном в одном неприметном переулке, в Центральном районе. Из окна вижу Неву и Охтинский мост. Изучаю этот район города. Меня заинтересует его промышленная составляющая - здесь находится много работающих фабрик и заводов, с их дымящимися высокими трубами. Складские помещения, выходят прямо на Калашникову набережную, названную так в честь, известного всей царской России купца. Запоминаю улицы и переулки, дотошно вникаю в разные мелочи быта, много читаю газет и журналов, вышедших за последний год. Ездил на "экскурсию" к линии фронта с финнами, по старой границе, которая проходит в курортных местах отдыха ленинградцев, запоминал названия дорог и посёлков, их расположение, выходил на берег Финского залива. По легенде срочную службу мне пришлось пройти именно в этих дивных местах. На три дня был откомандирован на центральный командный пункт ПВО города, где читал и запоминал хронику боевых действий зенитных подразделений, начиная с 1939-го года, фиксируемую с самого начала Финской войны и по наше время. Особое внимание уделил действиям "своего" зенитного полка и батареи, впитывая, как губка, любую информацию не только о боевых делах подразделения, но и о несчастных случаях, всех нарушениях и курьёзах, запоминал лица и заучивал фамилии командиров. После тихой работы с бумагами, почти неделю жил в казарме батареи МЗА, узнал людей, изучал материальную часть, способы ведения огня на разных высотах, особенности используемых зенитных снарядов, тренировался вместе с другими бойцами. Пришлось не слабо побегать и сильно попотеть, подменяя одного из номеров орудийного расчёта на тренировках, по развёртыванию орудия и приведению его к бою. Своими глазами увидел работу расчёта, запомнил все команды, освоил специальности подносчика снарядов и трубочного. А потом загремел на "губу"! Эта "командировка" запомнилась мне надолго! Следуя разработанной легенде, меня под видом подсудимого определили на центральную гарнизонную гауптвахту, отобрали поясной ремень, постригли под ноль и поместили в общую камеру, где содержались проштрафившиеся бойцы и командиры, причём все вместе. Исключение делалось только для командного состава, рангом не ниже майора. Проинструктированный караульный провёл меня по всем местам, заставил вымыть в туалете гальюны, затем я драил полы в коридоре, выносил мусор и отходы с кухни. Днём проводились строевые занятия на внутреннем плацу комендатуры. После такой стажировки, придя к себе на квартиру, нагрел воды и долго мыл своё тело. Дальше все мои занятия проходили под руководством опытных инструкторов...

В один из дней приехал Туров и сообщил, что ему удалось пробить идею с "подводной лодкой" и получить разрешение. Майору самому пришлось поехать на Аптекарский остров к церкви, где расположился только, что построенный замаскированный флагманский командный пункт самого Командующего Балтийским флотом.

- "Мрачный склеп, с потолком, стенами и полом из толстых бронированных плит и прочнейшего корабельного бетона. Но, как ни странно, флотские, в этой броневой коробке бункера, напоминающем отсеки корабля, превосходно себя чувствуют и работают " - позднее рассказал о своих впечатлениях от всего увиденного майор Туров.

Вице-адмирал Трибуц, в присутствии членов Военного Совета, проводил оперативное совещание, после которого с явным раздражением и неохотой, согласился выслушать Турова и после их "беседы", сначала ответил категорическим отказом, сказав, что Флот не будет участвовать в этой авантюре, но после железных доводов "гэбэшного" майора, дал добро, назвав разведчиков большими придумщиками. Местом взрыва определили небольшую излучину Невы, у дома 32 на Калашниковой набережной, в том месте, где пришвартованы дровяные баржи.

По близости высится громада заброшенного Собора Бориса и Глеба. До войны здание было задействовано под склад хранения химических удобрений для сельского хозяйства и лучшего места для организации ложного поста ВНОС нам не найти! Я лично забрался по лестнице на верхотуру соборной колокольни, изучил и запомнил расположение всех внутренних помещений, потом проник в тёмный подвал.

В самом конце подготовки, пришлось заучить явки, существующие пароли и шифры, мы придумывали свои пароли и отзывы, оговаривали способы радиосвязи, связи через газеты, с помощью телеграмм, писем или посылок. В очередной свой приезд с "инспекцией", Туров долго гонял меня по усвоенному материалу, обращал внимание на разные мелочи. Он так и сказал, что большинство "шпиёнов" и наших и вражеских, гробятся, как раз, на простейших мелочах. Майор с минуту помолчал, думая о чём-то своём и начал говорить:

-"Я сейчас тебе, кое-что расскажу, а ты послушай. В прошлом году мы к немцам забрасывали несколько наших групп и одиночек, но пока от них известий нет. Запомни, на той стороне должен был 100% закрепиться один наш человек. Где он у них сейчас обретается, я даже понятия не имею, и жив ли он вообще. Но по воле случая, легенда у него получилась железная - он должен был на немецкую сторону перетащить тяжело раненного в живот и в ноги, командира с картой на которой было нанесено много чего для них интересного. Изначально в той операции планировалось, что на ту сторону должны были перейти двое - "командир" и "ординарец", но за сутки до заброски группы, немцы проутюжили передний край из своих орудий. Один снаряд угодил прямо в землянку с нашими - троих разведчиков из группы сопровождения убило, четвёртого ранило, "командиру" осколки снаряда попали в живот и перебили ноги. "Ординарцу", повезло больше - его легко контузило и ранило в правое предплечье. Операцию отменять не стали. Спустя сутки немцы снова ударили своей тяжёлой артиллерией по нашим позициям, особенно по тем, которые были отмечены на карте "командира". Они не пожалели даже землянку с ранеными красноармейцами..." - Туров, замолчал, видимо вспоминая то далекое событие.

-"Товарищ майор, не беспокойтесь, я всё понял - произношу слова - Если доведётся встретиться, от вашего имени, передам привет".

-"Да, брат, такая вот получилась арифметика... Я тебе, Володя, дам пароль, который он знает, и подробно сообщу, как он выглядит... Мало ли, вам действительно доведётся там встретиться. Ещё запомни - у этого человека, на кисти левой руки есть татуировка - солнце с лучами, чайка и море. Примет более чем... " - закончил разговор майор.

Не исключалась и такая возможность, что от меня придёт человек, передаст привет и сообщит информацию. Как один из запасных каналов связи, предложил использовать переписку на полевую почту Марии, моей недавней знакомой. Как известно на войне вся почта полежит проверке военной цензурой и всё, что не подлежит огласке, вымарывается чёрной тушью. "Засвечивая" её полевую почту, я в тайне надеялся, что наши "органы" присмотрят, за понравившейся мне девушкой, и вполне может даже уберегут, передислоцировал её медсанбат, немного подальше от линии фронта. Правда, я ещё знаю адрес деревни, где до войны жила девушка, о котором не стал никому говорить. В перерывах между подготовкой и занятиями написал Марии восемь писем, в которых заранее поставил разные даты. Перед самой отправкой успел забежать к Анне Андреевне, отдал ей оставшиеся продукты от пайка, рассказал, что надолго уезжаю, а девушку, с которой приходил сюда, потерять не хочу, поэтому прошу, чтобы она раз в месяц бросала, пронумерованные конверты в почтовый ящик.

Наступила последняя декада августа. Наша операция началась. Я уже прогулялся на склад, где сдал на хранение, под роспись, весь свой не богатый скарб, - кладовщик обнадёжил, что всё будет в полной сохранности, лежать до поры, как сейфе. Пришлось разнашивать красноармейскую форму, ношенную, второго или даже третьего срока носки, которую мне заранее подобрали уже на другом складе. Вид ещё тот - обычная "хэбешка", разбитые кирзовые ботинки с обмотками не первой свежести, пилотка, расплющенным блином, сидящая на голове и выношенный ватник. Получил брезентовый ремень с однозубой простой пряжкой, подсумки для патронов, малую лопатку и противогаз в матерчатой сумке. Каску не выдали - бывалый каптёр, со смехом, посоветовал подобрать себе её "там", благо на передовой такого добра завались! В солдатском вещевом мешке, по-нашему в сидоре уместились скромные пожитки - бритвенный прибор, перочинный ножик, фляга из стекла, металлический котелок, кружка, пара белья, запасные портянки из приятной байки, белая и чёрная катушки ниток, две иголки, несколько пуговиц. При первом удобном случае, вдел в иглы по метровому отрезку ниток и разместил их за отворотом "крыла" своей нелепой пилотки. Отрез от простыни заменил полотенце, в кисете для табака спрятаны чесночная головка в шелухе и бумажный кулёчек с горсточкой соли, ведь положенных по уставу полотняных мешочков не выдали. Соль и чеснок выменял на табак, в людской толчее у Мальцевского рынка, когда изучал рыночные цены на продукты. Отдельно в лист газеты завернул конвертиком выписку из постановления трибунала на моё имя, две справки о ранениях, с разными датами и совсем новую отличительную нашивку о ранениях, с двумя галунными полосками красного цвета. Такие знаки о ранениях были введены в РККА с июля этого года и должны носиться над карманом на правой стороне гимнастёрки бойца или командира. Свои "документы", временно положил вовнутрь котелка и убрал в сидор. Большего имущества бойцу штрафного подразделения, иметь не положено.

Глава XI-я

ТУРОВ И СТАЖЁРЫ.

Утром 15 августа, майор рано приехал в Управление, поднялся к себе на этаж и по коридору неспешно прошёл в свой кабинет, не переставая обдумывать разные нюансы предстоящей операции. Начальство, требовало результат, как всегда торопило и не желало знать, что помимо этой "работёнки", перед его отделом есть ещё много других текущих дел, которые тоже не терпят отлагательства. "Абвер", с завидным постоянством забрасывал и засылал в Ленинград своих агентов, причём делалось это очень профессионально и нагло, чувствовалась старая кайзеровская школа, с её отработанными до мелочей, методами работы. Сотрудников не хватало, многие ушли в действующую армию, а те, что остались, имели минимальный опыт оперативной работы. Туров уже не раз и не два, подавал рапорты на имя Комиссара, чтобы отдел усилили людьми, желательно с каким-нибудь опытом оперативной работы.

Несколько раз Комиссар обещал прислать людей и только вчера вечером позвонили из кадрового резерва с радостным известием, что люди будут. Николай Николаевич, не поленился и сам позвонил начальнику кадрового бюро, с которым уже много лет был на дружеской ноге и тот заверил его, что завтра с утра, к нему в отдел, прибудут из действующей армии два стажёра, со спец. курсами за плечами.

-"Что ещё за студенты-практиканты! Совсем как до войны! Не уважаешь, ты меня, раз сопляков направил! Мне только их учить ещё времени не хватало! И так суток не хватает - через день ночую на диване, у себя в кабинете! Не мог нормальных найти! " - начал кипятиться майор.

-"Николай Николаевич, ты не торопись с выводами! Отличных хлопцев к тебе отправил! Оба фронтовики, битые - я хотел сказать, что после госпиталя и награждены. Ты поговорку о битых и не битых, слышал? Знаешь! Тогда забирай и не ворчи! Они тебе за четверых отслужат! Забирай, а то передумаю и отправлю в другой отдел" - парировал упрёки друга кадровик!

"Я тебе передумаю! Пусть приходят! Посмотрю, что за люди. Прощай, друг! " - закончил телефонный разговор майор.

А сегодня Туров их ждал.

-"Где же вы, парни боевые? Боевые говоришь? Это хорошо! Кто же спорит... Лишь бы, головы у них в нужном направлении соображали. В нашем деле на первом месте, должны быть, именно логическое мышление, сообразительность, идеальная зрительная память и выдержка" - про себя повторял, прописные истины, майор.

Дверь не сильно постучали и на пороге, со словами - Товарищ майор, к ВАМ пришли - появилась незаменимая Мария Петровна - Прикажете их пригласить в ваш кабинет? - уточнила помошница.

-"Пусть проходят!" - разрешает Туров.

В начальственный кабинет вошли два командира в полевой форме, они в один голос произнесли:

-"Разрешите войти! Товарищ майор государственной безопасности, прибыли в ВАШЕ распоряжение! Разрешите представиться?"

-"Проходите! Представляйтесь!" - приглашает новых сотрудников войти в кабинет, начальник отдела.

-"Лейтенант Владимир Громкий" - бойко рапортует командир, тот, что был меньше ростом, суше телом и на вид этакий живчик. На груди у командира блестит серебром пятак медали "За отвагу" и краснеет недавно введённая новенькая полоска красного цвета за лёгкое ранение.

-"Младший лейтенант Василий Хворостин" - спокойным голосом представился более высокий, с мощным торсом и сильными руками крепыш, больше похожий на сельского парня, если бы не военная форма командира РККА. У Хворостина на груди блестит медаль-близнец как и у Громкого.

Туров смерил вошедших командиров оценивающим взглядом -"Ну что же вы на пороге застыли? Не стесняйтесь! Проходите в кабинет, вот туда к столу, отодвигайте стулья и рассаживайтесь. Будем знакомиться!" - этими словами начальник отдела, встречает своих будущих подчинённых.

Майор дождался когда "стажёры" рассядутся на стульях, дал им привыкнуть к обстановке и выдержав минутную паузу и начал представляться:

-"Меня зовут Николай Николаевич Туров, я начальник отдела и с этой минуты являюсь вашим непосредственным командиром и товарищем".

-"Теперь ВЫ, товарищи командиры расскажите мне немного о себе..." предложил Туров и даже немного улыбнулся.

Парни оказались не робкие и контактные. Каждый по отдельности, "стажёры" кратко рассказывали о себе, своей жизни, службе, где повоевали и как были ранены.

Затем Туров рассказал о работе отдела, объяснил, чем им придётся заниматься на новом месте, затронул саму специфику службы. Начальник дал понять, что дел очень много и первое время будет совсем нелегко. Особо подчеркнул, что опасностей здесь тоже хватает и не меньше чем на передке.

Первое впечатление - самое верное впечатление! О новых сотрудниках, оно у майора сложилось хорошее. Турову импонировало, что парни успели повоевать, знают себе цену, обоим по двадцать пять лет и уже не юнцы. Из первой беседы он понял, что Громкий и Хворостин служить в тылу не очень хотят, т.е все задания и приказы выполнять будут от и до, т.к. исполнительную дисциплину ещё никто не отменял. Майор точно знал, что пока он, в полной мере, не загрузит новичков работой, они не поймут, что здесь в осаждённом городе, с врагом идёт своя незримая война, только без передовой линии, флангов и тыла. Для начала он принял решение, подключить обоих к операции по заброске "Путника" или агента ?318, именно такой псевдоним и кодовый номер были присвоены Горскому, в немецкий тыл. Как раз командование Ленинградского фронта планировало в ближайшие дни начать наступательную операцию по де блокаде города. По задуманному плану "Путник" должен будет перейти на сторону немцев, будучи бойцом штрафной роты, т.е. сбежать с поля боя.

-"Для начала, пусть эти орёлики, проводят Горского до линии фронта. Но проводить им его надо так чтобы тот не догадался, что за его спиной будут наши соглядатаи - принял решение майор - Операция перехода всегда проходит сложно и не предсказуемо, неизвестно какие трудности могут возникнуть, поэтому при случае Громкий и Хворостин ему смогут помочь" - так рассуждал майор.

Обоим стажёрам он поставил задачу, негласно подстраховать нашего сотрудника и "проводить" его до самой передовой, полагая, что такое задание поможет настроить новичков на серьёзную работу, выбросить из их голов, всю дурь и предвзятое отношение к службе в отделе. Пока же Туров отправил стажёров найти коменданта, чтобы тот определил их в общежитие и показал место проживания, выдал матрац, подушку и бельё, далее им предстояло встать на учёт, освоиться на новом месте и познакомиться с другими оперативными сотрудниками отдела. На завтра майор назначил время прибытия, для детального согласования и уточнения плана, предстоящего им задания. В точно назначенное время, Громкий и Хворостин представили майору, свой план введения их в завершающий этап операции по переходу "Путником" линии фронта. Новички не стали мудрить, а предложили задействовать себя в качестве бойцов отдельной штрафной роты 55-й Армии, в которую по легенде, должны были определить "Путника". План подкорректировали, и Туров его утвердил, правда, майор, категорически запретил им самим лезть в пекло боя, а лишь только издали понаблюдать за переходом.

Глава XII-я

ЛИЧНОЕ ДЕЛО.

Во второй половине дня, когда Громкий и Хворостин уже покинули начальственный кабинет и отправились на вещевой склад получать красноармейское обмундирование б/у и другую амуницию, делегат связи доставил для Турова из Москвы, большой прошнурованный пакет с печатями, в котором находилось личное дело Владимира Горского. Николай Николаевич, отсутствовал на рабочем месте, срочно отбыв по неотложным делам и пакет, рук в руки приняла Мария Петровна, расписалась книге учёта, где положено, поставила печать. Допуск принимать такие "бумаги" у неё был. Туров появился в своём кабинете только вечером, после разговора с Комиссаром и едва переступив порог приёмной, сразу же обратил внимание, что секретарь хочет, что то сказать. Мария Петровна оторвалась от своей текучки и сообщила:

-"Николай Николаевич, я приняла почту у делегата связи и расписалась в книге приёма спец.документов. Сейчас достану из сейфа, здоровущий пакет и отдам лично ВАМ в руки"

После этих слов она открыла одну из дверей встроенного шкафа, в котором был искусно встроен средних размеров сейф, не видимый посторонними при закрытых створках дверей. Затем выдвинув на себя ящик стола, помошница извлекает наружу связку ключей, безошибочно находит нужный, вставляет его в замочную скважину и, поколдовав с шифром, открывает тяжёлую сейфовую дверь. Из недр сейфа Мария Петровна извлекает прошнурованный, пакет с печатями на вощёной бумаге, который сразу же отдаёт Турову в руки. Получив почту, Николай Николаевич, направляется к себе в кабинет, где плотно прикрыл дверь, снимает верхнюю одежду и небрежно кинул её на диван, садится за рабочий стол. Сильными пальцами, он ломает сургучные печати на конверте и вскрывает шнуровку. Несколько минут майор тратит на то, чтобы расшнуровать конверт и вытащить из плотной бумажной упаковки, плотную папку, на лицевой стороне которой было оттиснуто "ЛИЧНОЕ ДЕЛО", в верхнем углу синел штамп "СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО", в графах ФИО, красивым почерком написано "Горский Владимир Вячеславович". В графе ниже майор прочитал старый оперативный псевдоним Горского, "СТРАННИК".

Прежде чем углубиться в изучение личного дела, Туров встаёт со стула, прошёл к окну и задёргивает плотные шторы, выключает в кабинете верхний свет и нажимает на клавишу включения настольной лампы. От абажура лампы идёт мягкий ровный свет, который освещает только небольшое пространство у письменного стола. Из ящика стола он достал коробку с папиросами, спички, чистая пепельница стоит на сукне в углу стола. Николай Николаевич раскуривает папиросу, делает глубокую затяжку, в потолок устремляется облако дыма, потом смакуя, он затягивается во второй раз, стряхивает пепел на медное донце пепельницы и, глядя на лицевую обложку папки, негромко произносит:

-"Тогда тебя окрестили в "СТРАННИКА", мы назвали "ПУТНИК" и получились сплошные путешественники, пока только "ТУРИСТА" не хватает".

Туров скуривает папиросу, тушит окурок, отправляет его в пепельницу и начинает развязывать тесьму на папке. Развязав узел, он раскрывает папку и, листая страницы, начинает просматривать её содержимое. Среди прочих "бумаг", на глаза попадается необычное удостоверение, которому скорее подходит название - "справка". В левом верхнем углу, чёрной тушью, оттиснут квадратный штамп, рядом подпись секретаря и номер. На бумаге было написано, что "...настоящее удостоверение выдано тов. Горскому В.В., в том, что он действительно участвовал 18 марта 1936 года, в конном переходе отряда пограничников по маршруту ВОРОШИЛОВ-ХАБАРОВСК. За успешный конный переход Президиум Областного Совета Осоавиахима и Обком ВЛКСМ, награждают тов. Горского В.В. кавалерийскими шпорами и противогазом, что и удостоверяется. Внизу: Председатель Уссурийского Областного Совета Осоавиахима / Перкель/ и подпись. Ещё ниже: Секретарь Обкома ВЛКСМ /Ларин/ и подпись. Удостоверение дополняет круглая печать с пятиконечной звездой в центре. По кругу печати хорошо читалась надпись - "Уссурийский Обл. Совет Осоавиахима".

-"Да ты братец, ещё и в лошадках неплохо разбираешься, к тому же, кавалерист знатный, раз призовые шпоры имеешь! А ведь мне при знакомстве ничего о них не сказал, как не сказал, что был награждён именным наганом" - про себя восхищается Туров.

Читая и перелистывая страницы, среди других бумаг, майор обратил внимание на ещё одну очень краткую справку, пронумерованную и аккуратно подшитую к делу. В справке красноречиво говорилось, что выпускник особой школы специального назначения, сержант ГБ Горский В.В., после неудачной заграничной командировки, с 20.09.1939 года, находился под следствием, которое было закрыто 15.05.1940 года, в связи с отсутствием состава преступления, после личного вмешательство в дело Наркома НКВД Л.П.Берия! Резолюция Наркома убедительна! Так же к этой справке прилагалось поручительство, о том, что за тов. Горского В.В., лично ручается, не кто, иной, как товарищ Корпусной Комиссар Л.З.Мехлис, о котором среди командиров РККА ходила дурная слава! В поручительстве стоит дата - 27.03.1940 года.

-"А этот то, как сюда попал? Он же рубит головы налево и направо! Я помню его по Зимней войне, как скорого на расправу человека" - невольно возник вопрос в начальственной голове о Мехлисе. Майор вспоминает крутой нрав Мехлиса, потом размышляет ещё - Кто ты, на самом деле, товарищ Странник-Путник, раз тебе помогают такие люди? А может зря я всё это затеял и для этого задания надо было найти кого нибудь другого? - тень сомнения мелькает, на какой-то миг в голове Турова - Да нет, всё нормально! Парень попался стоящий, и к тому же скромняга".

Остальные бумаги в личном деле были прозрачны и понятны. Помимо прочего Туров прочитал автобиографию Горского, написанную несколько лет назад ещё округлым школьным почерком. Следом за ней была подшита характеристика, написанная начальником пограничной заставы. Отличная надо сказать характеристика - умеет хранить государственную и военную тайну.... зарекомендовал себя как умелый и решительный воин, принимал участие в задержании.... Командованием объявлена, благодарность в приказе... всегда аккуратен и подтянут, в строевом отношении... прекрасно развит физически... в общественной жизни пограничной заставы, принимал активное участие...

В личном деле, "нашлась" комсомольская характеристика, за подписью Начальника Политического отдела Пограничного отряда, из которой следовало, что данный боец, член ВЛКСМ, политически грамотен, постоянно совершенствует и работает над.... и так далее.

Свидетельство об окончании специальной школы особого назначения и приказ о присвоении специального звания сержант ГБ, говорило о серьёзной подготовке этого человека.

Туров прочитал, что после школы Горский, которому был присвоен оперативный псевдоним "Странник" и он был откомандирован в распоряжение Минского разведывательного отдела НКВД БССР, для выполнения ответственного задания. Тут же прилагалась и обязательная карта с отпечатками пальцев рук и другими метрическими данными курсанта, заполняемая при поступлении в "спец. школу".

Далее в деле был большой временной пробел, а потом на глаза попалась справка, из которой следовало, что тов. Горский, за участие в боевых действиях против белофиннов награждён недавно введённым на тот момент, нагрудным знаком "Отличник РККА" и именным оружием. В справке было написано, награждение производил лично товарищ Мехлис. Внизу листа стояла дата - 12.05.1940 года. Прочитав справку, Туров понял, "каким боком здесь оказался Мехлис" и как он повлиял на судьбу Горского. Практически всю финскую кампанию, Лев Захарович, не вылезал из окопов и траншей переднего края действующей армии, скорее всего на полях сражений их и свела вместе военная судьба. Сопоставив даты нескольких документов, майор обратил внимание на то обстоятельство, что Горский, будучи под следствием, да ещё по такой серьёзной статье, как убойная 58-я, умудрился попасть на фронт. А ведь "дело" на него закрыли только в мае 1940 года. Получалось так, что Горскому удалось каким-то образом сбежать из-под следствия, легализоваться, под чужим именем попасть на Карельский перешеек, выжить в том ледяном аду и ещё проявить геройство в бою. Лев Захарович заступаться абы за кого, не стал! Их пути, вероятнее всего, пересеклись где-то на поле боя, когда Корпусной комиссар, как когда то в Гражданскую войну, лично поднимал наших бойцов в атаку и в передовой цепи наступающих, шёл на финские пулемёты!

Из другого документа было кратко написано, что "дело" закрыто, все обвинения сняты, товарищу Горскому В.В. возвращено прежнее специальное воинское, что он восстановлен в членах ВЛКСМ, без потери стажа и направлен в командировку в один из отделов Управления НКВД в города Бреста, Белорусской ССР...

-"Понятно, что в Брест его направили как специалиста знающего местную обстановку ии скорее всего подальше от начальства. Как говорится с глаз долой, но при деле. А в предвоенной Белоруссии дел нашему брату хватало!" - продолжает размышлять Туров.

Дальше были подшиты документы начала войны из которых майор узнал, что во время лечения в госпитале Горский проходил тщательную проверку...

На ведомственный запрос от 10.09.1941 года, был лаконичный ответ, что относительно судьбы сержанта ГБ Горского В.В., сведений нет. Так же в ответе было расплывчато сказано, что в середине июня 1941 года, для выполнения специального задания командования, Горский был откомандирован, на одну из пограничных застав 17-го Брестского Пограничного Отряда. С 22-го июня 1941 года о судьбе запрашиваемого сведений нет...

Второй запрос был сделан в Управление ПВ НКВД СССР. В ответе сообщалось, что 25.09.1941 года, был Приказ НКВД за N 001379, из которого следует, что 17-й Брестский Пограничный Отряд, переформирован по новому штату в 17-й пограничный полк по охране тыла Юго-Западного Фронта. Командиром полка назначен бывший начальник 17-го Пограничного Отряда, майор Кузнецов А.П. Многие военнослужащие Пограничного Отряда, погибли при выходе из окружения, получили ранения и были отправлены на лечение в разные госпитальные учреждения. Часть уцелевших бойцов и командиров этой части, в связи с переформированием, отправлены служить в другие части и подразделения НКВД по охране тыла фронта. Далее было написано, что на дату ответа на запрос, нет возможности, что либо выяснить о судьбе запрашиваемого товарища. По имеющимся в наличии обрывочным сведениям о пограничной заставе, на которой находился в командировке тов. Горский, переданными командованием 17-го пограничного полка, известно, что с той заставы удалось пробиться небольшой группе пограничников, во главе с лейтенантом Забожаевым. Известно лишь то, что с рассвета 22-го июня 1941 года, застава вела бой и обороняла Государственную границу в течение 12-ти часов, затем после соответствующего приказа, остатки личного состава отступили в сторону Пограничной комендатуры. Большинство пограничников этой заставы погибли или пропали без вести. Сведениями о судьбе сержанта ГБ Горского В.В., командование полка не располагает. Ответ на запрос подписал уполномоченный ОО НКВД, далее шли звание, фамилия, подпись и большая круглая печать. К запросу была приложена выписка из Приказа N 0073 от 08.12.1941 года (г.Воронеж), по личному составу, в которой были перечислены исключённые из списков войск НКВД по охране тыла фронта, бойцы, командиры и политработники, убитые или пропавшие без вести в боя с немецко-фашистскими захватчиками в приграничных боях. Читая этот ответ Туров, обратил внимание, что несколько фамилий были подчёркнуты красным карандашом. Он прочитал эти фамилии - политрук ПЗ 17-го ПО Сороковин, начальник заставы 17-го ПО мл.лейтенант Боголик, нач.1-го отдела штаба 17 ПО капитан Гринченко, старший политрук из отдела пропаганды ПО Гречихин...

-"Зачем сюда выписку с погибшими приложили? В нашей "конторе" не просто так ничего не делается?" - ломал голову майор.

Ответ нашёлся после того как Туров прочитал показания Горского, снятые с него следователем уже в подмосковном госпитале. Согласно, этих показаний сержант ГБ Горский, под видом сержанта артиллерии, вместе с ещё двумя красноармейцами, в середине июня 1941 года был отправлен со специальным заданием на пограничную заставу 17-го Краснознамённого Брестского Пограничного Отряда, командовал которой младший лейтенант Боголик, а его заместителем по политической части был политрук Сороковин. Ниже было написано, что 22 июня 1941-го года товарищ Горский был на заставе, где и встретил начало войны с Германией, принимал участие в отражении вражеского вторжения на территорию СССР. Далее было отступление в глубинные районы страны, окружение и нахождение на временно оккупированной врагом территории.

С конца июля 1941-го года из таких же окруженцев и местных жителей, товарищ Горский организовал партизанский отряд "СМЕРТЬ ВРАГУ!", активно действовавший в Западной Белоруссии. Отряд был организован как самостоятельное отдельное подразделение РККА, имеющее своё знамя и журнал боевых действий...

Подтверждением служила немецкая листовка, написанная на трёх языках, в которой немецкое командование обещало приличное вознаграждение за пойманного или убитого главаря шайки бандитов, "товарища Хмара".

Видимо отряд сильно насолил новой власти, раз немцы предлагали: 5000 немецких марок, 20 пудов пшеницы, 1 пуд соли, земельный надел в размере 2-х ГА и экскурсионную поездку в Германию, сроком на 10 дней. Листовка датировалась концом ноября 1941 года.

-"Чего же ты там такого в немецком тылу, натворил "товарищ Путник-Хмара", что эти скупердяйные немцы готовы были столько отвалить за простую голову? Прямо какой то Северо-Американский ковбойский вестерн!" - с невольным восхищением, произносит Туров, не переставая удивляться жизненным поворотом судьбы этого парня. Из личного дела, майор узнал, что во время лечения в госпитале Горский проходил тщательную проверку. Этой проверкой было установлено, что партизанский отряд, руководимый сержантом ГБ Горским, провёл ряд успешных операций и диверсий во вражеском тылу, которые, по мнению командования РККА, повлияли на общий ход зимнего наступления группы немецких армий "ЦЕНТР". Сведения, доставленные в Штаб партизанского движения и сразу же переданные в ГШ РККА, имели особую ценность. По итогам боевой деятельности партизанского отряда "СМЕРТЬ ВРАГУ!", на основании части журнала боевых действий отряда, был составлен подробный отчёт, проверенный и подтверждаемый другими источниками.

Тогда же товарищу Горскому В.В. было присвоено специальное звание младший лейтенант ГБ и направлено представление на награждение его правительственной наградой.

Из дальнейших показаний следовало, что в середине мая 1942-го года, главное место базирования отряда было раскрыто, окружено элитным специальным подразделением немецких войск и после длительного боя, отряд "СМЕРТЬ ВРАГУ!" перестал существовать как боевая единица. Пробиться через плотное кольцо окружения удалось лишь нескольким бойцам отряда и командиру, причём все счастливчики были ранены. Партизаны отсиделись на болоте и через несколько суток добрались до места расположения партизанского отряда специального назначения, под командованием "товарища П.". После оказания первичной медицинской помощи Горский, вместе с другими ранеными и больными партизанами, 18-го мая 1942-го года, с полевого аэродрома были доставлены транспортным самолётом на Большую землю и размещены по тыловым госпиталям. В подтверждение этих показаний, была "подшита", непонятно как оказавшийся в деле вместе с листовкой, ещё одна интересная "бумага", переведённая на русский язык, которую Туров тоже решил прочитать:

-"БОЕВОЕ ДОНЕСЕНИЕ. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

ХАЙЛЬ ГИТЛЕР!

Начальнику службы по охране тыла IV-й полевой Армии

Полковнику Шлехту

Господин полковник! Докладываю вам, что 12-го мая 1942 года, мною была проведена специальная войсковая операция по ликвидации регулярного отряда Красной Армии, заброшенного в наш тыл ещё в июле-августе 1941 года. Эта советская регулярная воинская часть дислоцировалась и действовала в районе Чёрненского лесного массива. Отряд, в полной мере использовал все средства для достижения высокой степени маскировки на местности, что мешало нам длительное время раскрыть его местоположение. Дополнительно хочу сообщить, что в этот отряд, мы не имели никакой возможности осуществить внедрение наших агентов.

Только 03-го мая, задействовав особую эскадрилью глубинной разведки "Люфтваффе", удалось установить точное место расположения этой диверсионной части особого назначения.

Далее к операции была подключена специальная ягд-команда под командованием обер-фельдфебеля Гарнике, которая совершила рейд в Чёрненский лесной массив. Команда обнаружила лагерь, вскрыла подходы к нему, полностью выявили всю систему охраны и посты наблюдения, скрытно выполнила частичное разминирование территории, зафиксировав проходы через минные поля в том месте, где не было движения групп противника. Действие подразделения обер-фельдфебеля Гарнике при проведении разведывательного рейда, заслуживают самой высокой оценки.

Утром 10-го мая, в моё распоряжение прибыл батальон под командованием майора Грефа, выделенный из состава горно-егерской дивизии следующей на восточный фронт, военнослужащие которого умеют вести боевые действия в условиях бездорожья, горной местности и в лесных массивах. В середине того же дня, в целях дезинформации батальон убыл из города на автомашинах, якобы к новому месту своей постоянной дислокации. К вечеру подразделения батальона были доставлены на юго-западную окраину Чёрненского лесного массива, в деревню Гряды, которая находится в 15-ти километрах от выявленного расположения лесного лагеря большевиков. Подразделения батальона успешно разгрузились в деревне, предварительно окружив её со всех сторон плотным кольцом секретов и постов.

В 05-00 11-го мая подразделения батальона вышли на исходные позиции и по сигналу вошли в лесной массив.

Егеря из ягд-команды обер-фельдфебеля Гарнике, приданные батальону на время проведения операции, скрытно приблизились к сторожевым постам русских, с помощью специальных приспособлений для бесшумной стрельбы, успешно ликвидировали наблюдателей, на площадках, установленных в кроне деревьев.

Во время скрытного уничтожения наземных постов боевого охранения лагеря, солдаты взвода разведки использовали штатное холодное оружие.

При развёртывании в цепь основных подразделений батальона, рядовой 1-го взвода 2-й роты Маер, случайно задел ногой проволочную растяжку сигнальной свето-шумовой гранаты. Произошёл подрыв заряда и фактор неожиданности был потерян.

Подразделения батальона начали общую штурмовую атаку лесного лагеря. Следует отметить, что территория лагеря была оборудована круговой обороной, с отрытыми траншеями полного профиля, пулемётными и стрелковыми ячейками. Все полевые укрепления были тщательно скрыты и замаскированы.

Противник оказал жесточайшее сопротивление. Несмотря на численное превосходство и использование ротных 50-mm. миномётов боестолкновение продолжалось более десяти часов. Как удалось установить после завершения операции, на вооружении противника оказалось 10-ть пулемётов различных систем, в том числе одна счетверённая зенитная установка с пулемётами системы "максима", установленная на прямую наводку и одно орудие "Рak-37". Огнём счетверённой установки, было убито, ранено и рассеяно более 40% личного состава 2-й роты. Командир роты обер-лейтенант Штраус и все офицеры были убиты. С другой стороны лагеря, наступление 1-й роты под командованием гауптмана Бюхнера было остановлено осколочными снарядами, выпущенными из орудия. 3-я рота, под командованием обер-лейтенанта Бергмана, пыталась преодолеть небольшой ручей, протекающий перед вражеской обороной, но попала в хорошо подготовленную минную ловушку. После того как солдаты 1-го взвода роты, преодолели ручей и устремились к вражеской траншее, в двадцати метрах от неё раздалось несколько мощных взрывов фугасов, вместе со стеной огня от большого количества горючей смеси.

Оставшиеся в живых солдаты взвода, были немедленно расстреляны практически в упор, перекрёстным огнём из пулемётов "МG-34"...

Исход операции решили умелые действия командиров и солдат расчётов миномётных отделений рот, сумевших засечь и уничтожить расчёты пулемётной установки и орудия, практически израсходовав двойной боезапас мин.

Несколько раз солдаты врывались во вражеские траншеи, но в ходе кратковременных схваток ближнего боя, были частично убиты или отброшены на исходные позиции за траншеи. После того как основные очаги сопротивления были ликвидированы, группа русских, состоящая из нескольких человек, умело используя автоматическое оружие и ручные гранаты, сумела прорвать кольцо и преодолев заминированный участок, уйти в болото. На наших картах это болото обозначено как непроходимое. Прикрывать отход группы остался один смертник, вооружённый ручным пулемётом "ДП-27" и ручными гранатами, который впоследствии был убит нашим снайпером. Скрывшиеся в болоте солдаты противника были обстреляны из миномётов и вероятнее всего погибли.

К 18-00 операция была полностью завершена. Диверсионный отряд красных и их лесной лагерь перестали существовать Противник, потерял убитыми 39-ть человек, раненых нет. К моему сожалению, опознать среди тел убитых, кто командир отряда, комиссар и помошники, пока не представилось возможным - все военнослужащие одеты в униформу без принятых в большевицкой армии, знаков отличия.

В ходе войсковой операции, захвачены артиллерийское орудие "Рak-37", счетверённая пулемётная установка. Также нами было уничтожено или выведено из строя:

- один станковый пулемёт системы "максима",

- четыре пулемёта "МG-34"

- два пулемёта "ДП-27".

Из стрелкового оружия солдатами собрано:

- автоматических пистолет-пулемётов "ППД/ППШ" - 2/3 шт., "МР-З8/40" - 12/6 шт., винтовок СВТ-40 -4 шт.,

- винтовок "Мосина" - три ящика и более 5000 патронов к ним,

-карабинов 98К-20 шт.

-около сотни ручных гранат различных систем, патроны для автоматического и стрелкового оружия.

Отдельно учтены:

- три револьвера системы "Наган",

-два пистолета "ТТ",

- восемь пистолетов "Р-08",

-три пистолета "Р-38".

Наши потери составили:

- убитыми - 2 командира роты и 5 офицеров, 93 унтер-офицеров и солдат.

- получили ранения различной степени тяжести - 102 военнослужащих "Вермахта"

Комендант города N-n гауптман Блейнер.

12-е мая 1942 года"...

-"Интересно, как и откуда попал в личное дело этот рапорт? - размышлял Николай Николаевич, дочитав рапорт до конца и вернув листы бумаги в папку, потом снял с носа очки, взял их в руки и стал протирать тряпочкой стёкла. Не прошло и минуты, как в голове нашёлся ответ - Очевидно, другой наш отряд, действующий, где то рядом, в ходе проводимой операции уничтожил грузовик с почтой или машину со спецсвязью. Унесли с собой много ценных для командования документов. Самые ценные документы были переправлены на Большую землю"...

Просматривая личное дело Горского, Николай Николаевич, допоздна засиделся в своём кабинете и решил, что ехать домой уже нет смысла, а лучше остаться ночевать у себя, в кабинете, на стареньком кожаном диване. Он снял ремень, расстегнул пуговицы на вороте и на рукавах гимнастёрки, достал из шкафа войлочные тапки, не торопясь поснимал с ног хромовые сапоги, активными круговыми движениями, размял стопы ног, затем поочерёдно засунул их в теплоту тапок и отнёс сапоги к окну.

За окном была тёплая летняя ночь, с Невы ветерок заносил прохладные потоки воздуха на пятый этаж в приоткрытое окно. Сегодня не было слышно ни какой канонады, видимо немецкие артиллеристы тоже наслаждались хорошей августовской погодой и не захотели её портить даже своим врагам. Майор перед сном надумал выкурить папироску, что он и сделал, достав из карманов спички и коробку папирос, поставил поближе пепельницу, зажёг огонь, раскурил папиросу, глубоко затянулся и с довольным видом выпустил из легких сизый дымок. Ещё немного постояв у окна Туров, поправил маскировку, ещё раз потянул в себя папиросный дым, взял в руку пепельницу и проследовал к дивану, на который прилёг, даже не озаботившись снять тапки и вытащить папиросу изо рта. Какое-то время он так и лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь табачным дымом, который выпускал, прямо в потолок, ещё раз запоминая и откладывая в своей памяти, прочитанные листы из личного дела Горского. Тускло горит на рабочем столе сорока свечовая лампа, укрытая зелёным абажуром, на паркетном полу у дивана, стоит пепельница, рядом пристроились коробка папирос и спичечный коробок, тут же лежит тапок, слетевший с одной ноги. Для себя, Туров уже давно понял, что другую кандидатуру искать больше не нужно и этот везунчик Горский, как нельзя лучше подходит по всем предъявляемым требованиям.

-"А Сомов у меня большой молодец! Какого парня нам удружил! Надо будет его как то отметить... Сейчас бы встать, да погасить свет на столе, но так не хочется подниматься со своего уютного дивана и просто лениво..." - с такими мыслями, Николай Николаевич начал засыпать. Прежде чем заснуть, у него ещё хватило сил, положить в пепельницу, догоревший до бумажного мундштука окурок и повернуться на бок.

Глава XIII-я

НАЧАЛО ПУТИ.

Утром 23 августа 1942 года, меня, вместе с другими бедолагами, попавшими под суровый приказ, вывели из здания гарнизонной гауптвахты, что находится в начале Садовой улицы и под конвоем сержанта с двумя красноармейцами, повели на сборный пункт, который, по слухам, находится где то на Фонтанке. Так начала свой фактический отсчёт наша операция под кодовым названием "Тропинка". Мы шли совсем без строя, прямо по улицам ещё не ожившего города, часовые шли рядом, как будто приставлены для видимости - ну идут себе бойцы куда-то по своим делам, у двоих мосинские винтовки, ещё у одного автомат ППД. Потрёпанным обмундированием удивлять было некого. Как и у других бойцов, на мне одето обмундирование б/у, без знаков различия, разношенные лично кожаные ботинки с обмотками, за спиной ватника без ворота, болтается тощий вещевой мешок, поясной ремень выдали брезентовый с грубо пришитой кожаной накладкой в месте соединения с зубом пряжки. Сержант попался нормальный, не орал и не залупался по пустякам, один раз объяснил всем, что идти час или чуть дольше и чтобы мы его не подводили, а то огребём по самые помидоры. По улице идём не в ногу и молчим - у каждого в голове свои мысли. Мне вспомнился разговор с Майором Туровым, в его кабинете, когда я согласился на участие в операции...

-"Вы младший лейтенант, давайте мне тут без стеснения, действуйте одним словом! Хочу знать ваше видение предстоящей операции, доложите мне свои соображения или дополнения к легенде. Сам же говорил, что нужна убойная дезинформация, чтобы эти господа из Абвера натурально повелись, клюнули и соответственно во всё поверили - в конце, Туров перешёл на "ты".

-"Разрешите товарищ майор... - спрашиваю майора, который в ответ машет рукой, давай мол, говори без чинов - Тогда придётся многим жертвовать или сделать правдоподобный вид, что мы понесли невосполнимые потери. Я бы хотел ещё немного подумать. Разрешите?"

-"Хватит времени до завтрашнего утра?" - задаёт вопрос майор.

-"Да, хватит" - отвечаю.

-"Тогда идите и думайте! Завтра утром жду вас решений. Причём чтобы всё было оформлено в письменном виде. У Марии Петровны получите предписание, куда вам надлежит прибыть для дальнейшего прохождения службы. Там в пакете всё указано - новый адрес, где будете жить, и готовиться к заброске, продовольственный аттестат выписан на Ваше имя, карточки на продукты и на посещение столовой. Связь будем держать через нашего сотрудника, с который приносил продукты и билеты в театр" - перед тем как отпустить меня, произносит майор, подразумевая в своих последних словах сержанта Игоря Шарий.

Я ходил по городу и думал, думал пока шёл за своими вещами на старый адрес, думал, когда записывал на бумаге мысли и ещё много, много думал...

Утром следующего дня на зелёном сукне начальственного стола лежали мои, убойные соображения и дополнения. В то утро, мы хорошо поговорили, и я очень сильно озадачил товарища майора своими идеями. Сначала Туров, сомневаясь во многом из предложенных мной идей, начал возражать и говорить, что многие из них не реально выполнить, да и строгое начальство не позволит городить такой огород!

Но ведь Туров работник опытный, не зря ведь с самим Дзержинским, ещё на Гороховой два, начинал ставить работу наших органов, потом всё понял и подержал почти все мои предложения!

Потом в моей памяти вспомнился ещё один наш разговор, когда я пришёл в начальственный кабинет перед самой моей экскурсией на гауптвахту Ленинградского гарнизона. В приёмной было пусто, только Мария Петровна, что то щёлкает клавишами своей пишущей машинки. Увидев меня, помошница отрывается от своей нескончаемой работы и произносит - Товарищ Горский? - и после моего бодрого ответа - Так точно! Прибыл! - разрешает пройти в кабинет - Пройдите в кабинет, товарищ майор вас ждёт - затем женщина снова занялась своими делами.

Я не громко стучу в массивную, не меньше десяти сантиметров по толщине, дубовую дверь, легко открываю её и вхожу с докладом в начальственный кабинет - Товарищ майор Государственной безопасности, разрешите войти... - и услышав в ответ - Да, входите - прохожу вовнутрь, закрывая за собой дверь.

Мы приветствуем друг друга и начинаем обсуждать ещё и ещё раз, разные детали и мелочи предстоящей операции. Туров, сидя на своём стуле, карандашом быстро, что то пишет на листе бумаги, потом встаёт и подходит к плотным бордовым занавескам, и раздвигает их в разные стороны. Моему взору открывается, висевшая на стене, большая оперативная карта Ленинграда, ближайших пригородов и даже областных городов. На карте были видны, нарисованные обозначения в виде стрел, кружков и линий красного и синего цвета.

-"Володя, подойди ближе к карте. Вместе посмотрим, что у нас тут, наши полководцы навоевали! - он небрежно тыкает пальцем правой руки, куда-то в правую нижнюю часть карты - Сейчас середина августа и Гитлер, окрылённый победами под Харьковом, в Севастополе, на Кавказе и на Волжской равнине, непременно навалится на Ленинград. Они уже перебросили к нам из Крыма, освободившиеся части и артиллерию. Будь уверен, что скоро должен начаться штурм города. Мы располагаем данными, что второе генеральное наступление начнётся в середине сентября, когда Манштейн приедет из своего отпуска. Вероятнее всего они ударят вот с этого направления - рука майора обводит красный кружок, нарисованный на карте, которым выделено направление от Усть-Тосно до Ям-Ижоры - Места равнинные, дороги хорошие, крепкие, не раскисшие от дождей и их много, что очень удобно для движения и перегруппировки танков и другой техники. Про выучку их пехоты, я вообще скромно молчу! - Туров на несколько секунд замолкает, разглядывая обозначения на карте, потом продолжил говорить - Исходя из анализа складывающейся ситуации, командование двух фронтов замыслило операцию по де блокаде города уже в этом месяце. Поэтому наши войска, под командованием генерала Мерецкова - есть такой талантливый и решительный генерал, за что и пострадал в своё время, а теперь командует Волховским фронтом, начнут наступление с целью прорвать вражеское кольцо в районе Гайтолово и Синявино, а навстречу им должны ударить войска Ленинградского фронта, в районе Усть-Тосно и Арбузово. Вот в этом месте всё и завертится, уже начинает вертеться!"

-"Да, дела! Лишь бы только хватило сил... - разглядывая карту, озабоченно произношу несколько слов

-"Теперь пару слов скажу о наших с тобой делах. Для перехода на ту сторону, придётся тебе Володя, прибыть на передовую. Для перехода, самое удобное место в болотах под Сапёрным или Усть-Тосно. Надо не просто туда прибыть, а в составе маршевой штрафной роты, немного поучаствовать в боях, и уже потом, под видом перебежчика перейти на немецкую сторону" - рассказывает мне Туров.

-"Что за зверь такой, эта штрафная рота? Что-то новое придумали?" - с интересом спрашиваю майора.

-"Да нет, всё новое, это хорошо забытое старое. Тебе знаком июльский Приказ N 227, читал его?"

-"Нет, не читал. Но слышал, что был издан такой суровый приказ" - в подтверждение своих слов ещё и отрицательно мотаю головой.

-"Сам Верховный, подписал этот приказ! Суть сводится к тому, что теперь для всех, без приказа - ни шагу назад! Отступать запрещено! За ослушание сразу же ставят к стенке, невзирая на чины и награды! Сильный приказ!" - майор, кратко разъясняет мне самую суть...

Его слова, тогда произвели на меня очень сильное впечатление. Действительно очень сильный приказ!

-"Есть одна просьба. Разрешите обратиться товарищ... - спрашиваю разрешение у старшего по званию, но Туров прерывает меня - Да брось ты эту субординацию и говори, что надо сделать? Если в моих силах помочь - не сомневайся, выполню! Ты, Володя, давай не стесняйся и говори!"

Начинаю излагать ему свою просьбу:

-"В перерывах между занятиями, одной моей знакомой девушке, я написал десять писем на её полевую почту, правда, поставил разные даты, а письма передал старушке на вахте у лифта, в доме, где раньше жил. Её Анна Андреевна зовут. Мало ли, что может случиться. У меня просьба присмотреть, чтобы эти письма регулярно отправлялись. Мне было бы легче во вражеском тылу, если бы я был уверен, что моя девушка примерно раз в месяц получает от меня весточку. Эта девушка мне очень дорога. Такая просьба выполнима? В письмах даже намёка нет, где я и чем занимаюсь..."

-"А девушку, зовут Мария и она медичка, вернее санинструктор в звании старшего сержанта медицинской службы, и ты с ней ходил на концерт, так?" - с интригующей улыбкой на лице, интересуется Николай Николаевич.

-"Да! А вы, товарищ майор, откуда знаете?" - смущённо отвожу глаза в сторону...

-"Мы своих секретов не раскрываем! - продолжает загадочно улыбаться Туров - Не беспокойся, я тебе обещаю, что девушка получит все твои послания и мы с Анной Андреевной, тебя не подведём! За Марию тоже не беспокойся, мы её из виду не потеряем. Верь мне!" - заверил и успокоил меня в тот день, майор Туров.

Так за воспоминаниями и время незаметно пролетело - мы пришли на сборный пункт. Набережная реки Фонтанки, дом 90, прочитал надпись на табличке обшарпанного дома с окнами, наглухо забитыми не тёсаным горбылём. Строгий часовой, проверив документы, пропускает нас через главные ворота в здание, и мы проходим во внутренний двор сборного пункта. Тут было людно. Наш сержант достал из своего вещевого мешка пакет с личными делами, под роспись сдал его дежурному командиру, пожелал всем нормально повоевать, выкурил с бойцами самокрутку, как то сразу попрощался со всеми и ушёл. Нас определили на постой в подвальное помещение с низким потолком, сырыми стенами, каменным полом и парой лампочек без экрана. К потолку лампы подвешены прямо на шнурах и тускло освещают только расположенные под ними части подвала. Пахнет плесенью и сыростью. Внутри подвала обустроены трёх ярусные нары из досок, причём последний ярус упирается почти в потолок. Жизнь продолжается дальше!

Двое суток мы пролёживали бока и ждали отправки. Кормили два раза в сутки - завтрак и ужин. Узнав, что привезли штрафников, к нам приходило много разного служивого люда, желая посмотреть, что это за вояки такие, тут "поселились", но убедившись, что в подвальном помещении "живут" обычные парни, интерес явно угас. Правда, бывало, что пришедшие делились куревом, немного зубоскалили, травили разные истории и анекдоты, куда же без этого в мужской компании, но соболезнований и соплей не было. Всё знали, что на фронте, рано или поздно окажутся все здесь присутствующие. На сборный пункт постоянно прибывали и убывали люди. Наш подвальчик тоже постепенно заполнился осужденными бойцами и командирами. Люди прибывали из разных частей и подразделений, обороняющих город. На вторые сутки нашего сидения, прислали большую группу штатских мужиков, даже не обмундированных в военную форму. Из разговоров мы быстро выяснили, что гражданские тоже попадают под действие июльского приказа и их теперь вместо тюремного срока, отправляют на фронт...

Хочу заметить, что до сентября-октября 1942 года Военный Трибунал Ленфронта судил бойцов и командиров, приговаривая их к 5-10-ти годам заключения, заменяя тюремный срок отбыванием наказания, личным участием в боях, на самых опасных участках линии фронта. Первое штрафное подразделение в РККА, было создано именно на Ленфронте, ещё за три дня до опубликования официального июльского приказа. Угодить в штрафную можно было за различные большие и малые грехи, такие как трусость на поле боя, не исполнение приказа, пораженческие настроения, пропажу продуктов или порчу имущества и техники, а так же многие другие проступки. Всех осужденных понижали до звания рядового бойца переменного состава штрафного подразделения и отправляли искупать вину перед Родиной, своей кровью. В августе 1942 года, когда накал боёв по прорыву блокады, достиг своего пика и людей в боевых порядках, катастрофически не хватало, в штрафные роты направляли всех без разбора. Можно было встретить разжалованных командиров, красноармейцев, моряков Балтфлота, служащих и рабочих с заводов, попадались даже уголовники. Всю эту людскую массу, наскоро переписывали, вооружали чем придётся и сразу же бросали в самое пекло боёв, затыкая штрафниками образовавшиеся дыры и прорехи в наступающих частях...

28 августа после завтрака, нас всех построили во дворе пункта, провели перекличку и объявили, что через тридцать минут мы пешей колонной выдвигаемся к новому месту службы. В строю оказалось 42 человека, бойцов переменного состава. Через тридцать минут прибыло целое конвойное отделение, во главе с сержантом, которому комендант вручил, мешок с нашими документами и мы, построившись в колонну по три, отправились искупать свои грехи.

Глава XIV-я

ДОРОГА НА ВОЙНУ.

Колонной прошли вдоль Фонтанки до цепного моста, а дальше шагая по узким улочкам, пришлось идти вне строя и мы шли как обычные люди, большая часть, которых одета в красноармейскую форму б/у, без знаков различия и оружия, а треть вообще идёт по городу в гражданских ватниках и штанах. К середине дня дошагали до Рыбацких окраин города и перед тем как идти дальше, в сторону Понтонной, на берегу реки Невы, сержант распорядился сделать двух часовой привал. Это ещё был наш тыл. Спасаясь от палящего солнца, мы все разместились прямо под тенью прибрежных кустарников. Отлежавшись и отдохнув на песке, многие из нашей братии, дружно пошли к речной воде, а кое-кто даже не поленился немного окунуться и поплавать. Наши бойцы народ шустрый, привыкший по делу использовать каждую свободную минуту. Нашлись сухари, кто-то, наломав мелких веток и щепок, развёл костерок и начал греть воду для чая, кто-то поспешил побриться и пришить чистый воротничок, другие начали стирать портянки и сушить их на ветках кустов. Какой привал без коллективного курения? Наши тоже неспешно закурили, вернее сказать, что курильщики спонтанно разделились на несколько кучек, сбившись вместе в плотные кружки, так, что было не разобрать, где конвойные, а где конвоируемые. Курили, жадно втягивая в лёгкие табачный дым, передавая самокрутки и козьи ножки с махрой, из рук в руки. Отдых явно пошёл всем на пользу и отведённые два часа пролетели совсем незаметно. Сержант буднично сказал, что привал окончен, надо собираться и двигаться дальше. Со слов сержанта мы узнали, идти нам предстояло ещё верных, десять километров, а может и больше.

-"Кто их точно считал, эти версты. Нам надо успеть добраться до темноты. Хлопцы, дальше вы смотрите в оба, бо починается прифронтовая полоса и ближайшие тылы. Всякое может случиться..." - хмуро произносит старший по команде...

Мы двинулись в путь по дороге, идущей вдоль Невы, часа через два дошли до Понтонной, где всё было забито госпиталями и медсанбатами. Сильное впечатление на всех произвело, то, что на подходе к деревне Корчмино, мы увидели целый штабель наших бойцов, сложенный прямо рядом с дорогой, видимо умерших от ран, т.к. на всех было только нижнее бельё и окровавленные бинты. В колонне послышались матюги и разные слова, громко произносимые, в адрес нерадивых похоронщиков. Где то в дали, уже можно было ясно расслышать знакомую музыку от разрывов снарядов, трескотню выстрелов и пулемётных очередей. До посёлка Сапёрный добрались благополучно, без происшествий и потерь, хотя рядом с дорогой, пару раз разрывались артиллерийские снаряды.

-"Хуйня! Не смертельно! Беспокоящий огонь, они бьют наугад!" - громко произносит один из наших, скорее больше для успокоения наших штатских товарищей.

Ж/д станция Сапёрная и территория завода "Ленспиртстрой", были уже почти линией фронта, вражеские снаряды и мины здесь постоянно разрывались, поднимая к небу торфяные пласты земли. Наши артиллеристы тоже вели огонь и с переменным успехом пытались подавить огневые точки врага. Какой-то проходящий командир, объяснил сержанту, что нам надо пройти прямо к разрушенным зданиям завода, где находятся штабы мол, там примут твоих бандитов... Построенные перед войной, цеха завода, сейчас представляют собой горы кирпича, щебня, разбитых бетонных плит и балок, зато глубокие подвалы цехов пострадали не сильно и активно использовались. Именно в таком подвале, разбитого трёх этажного здания и располагался штаб нужной нам части, в состав которой входила наша отдельная штрафная рота, в которой предстояло воевать. На площадке второго этажа цеха, артиллеристы оборудовали НП, в другом углу развёрнут НП дивизии. Передний край нашей обороны справа, представлял из себя сильно заболоченную местность, с торфяникам, на которых росли чахлые деревья и небольшие кустарники. Сильно пахнет болотом, тёмно-жёлтая вода мгновенно заполняет воронки от снарядов и мин. Левее шли большие территории открытого пространства, поля которого, заросли высокой травой, простираясь почти до самого Колпино, ещё левее была извилистая, с высокими обрывистыми берегами река Тосна, впадающая в Неву. Старший команды, разыскал старшину штрафной роты, сдал ему вновь прибывшее пополнение в количестве, как было записано в сопроводительной бумаге, а сам отправился к командиру роты, для передачи мешка с нашими личными делами и бумагами. Старшина с затёртой медалью "За боевые заслуги" на гимнастёрке, оглядел опытным взглядом всё наше воинство и отправил всех на ночлег, в один из сохранившихся заводских подвалов здания какого-то разбитого цеха.

-"Завтра с утра буду с вами всеми заниматься, всех приму, поставлю на довольствие, решу с оружием, а пока хлопцы, идите вон до того подвала и там располагайтесь" - объяснил всем старшина роты.

-"А кормить нас сегодня будут?" - кто то из вновь прибывших, задаёт вопрос старшине...

-"Нет! Кормить вас сегодня не будут! Всё завтра! - объяснил хитрец-старшина, потом видя недовольные лица, произносит ещё - Утречком вас усих построемо, проведэмо переклычку, поставимо на довольствие и распределим по взводах. Всэ, хлопци, бильше повторюваты ни для кого не буду! Кто не поняв, той пойдёт зараз на работу, бо треба допомочь разгрузить мины!"

Здоровяк-старшина, не обращая ни на кого своего внимания, отправился куда-то по своим делам. А всем нам ничего не оставалось делать, как проследовать в подвал и искать себе места для ночлега...

Утром следующего дня, в присутствии командира роты, взводных командиров и старшины, нас всех построили, провели перекличку, командир преставился сам и представил нам весь командный состав роты. Затем вышел старшина и они с командиром на глазок, по-простому, стали комплектовать людьми подразделения роты.

10 человек будут служить в первом взводе, 15 человек надо отправить во второй взвод, как сильно пострадавший в последних боях, 7 человек в третий взвод, 8 человек в четвёртый взвод, троих назначили связистами, двоих отправили в пулемётный взвод, а ещё двоим, подфартило быть при ротном и заниматься бумагами. Меня определили служить во второй взвод. Потом всех отправили на кухню. Весь день прошёл за разной работой. Нашему взводу выпало заниматься заготовкой материалов и копать котлованы под землянки для особого отдела дивизии, причём надо было постараться выбрать сухое и не приметное место. На войне всем хорошо известно, что особисты светиться не любят, но всегда появляются в такой момент, когда их совсем не ждёшь! Вечером в расположение роты, прибыли ещё проштрафившиеся бойцы, и подразделение стало полностью укомплектованным личным составом, но пока ещё без оружия и другой нужной на войне амуниции. Хорошо хоть кормят здесь нормально - интенданты у штрафников стараются не воровать и выдают положенные продукты строго по норме. Повар, что готовит жрачку на всех, пожилой дядька и дома у него осталась жена и четверо детей - все мал, мала и ещё меньше. Он безумно боится потерять такое место и попасть в окопы, поэтому старается готовить на совесть. Все наши его уважают. После ужина, в расположении взвода пришёл посыльный от ротного и передаёт распоряжение взводному летёхе, чтобы срочно отправил бойца по фамилии Горский, к командиру роты, чему я был немного удивлён...

Что делать - приказ есть приказ, его надо выполнять, хоть уже и пригрелся на своей еловой подстилке. Вместе с посыльным идём в сторону землянки ротного, поочерёдно передавая друг другу небольшой чинарик, осторожно курим, заслоняя огонек рукавами ватников. Разошлись у командирской землянки - посыльный куда то ушёл, чтобы лишний раз не попадаться на глаза начальству, а я приоткрыв полу плащ накидки висевшей на входе и захожу во внутрь землянки. Вижу, что за столом из снарядных ящиков сидит статный командир, судя по возрасту мне ровесник, чисто выбрит, форма сидит на теле, как влитая, в защитных петлицах по шпале - капитан и что-то быстро пишет карандашом в свой блокнот. Землянку тускло освещает огонёк лампы, сделанной из гильзы от снаряда, в расплющенный конец которой, вставлен горящий фитиль. Кроме лампы на столе установлен полевой телефон, по моему "ТАБИБ", в темноте не очень то и разберешь марку изготовителя.

-"Разрешите войти! Товарищ капитан... или надо говорить гражданин капитан?" - далее рапортую о прибытии по вызову.

-"Ты чего, больной что ли, какой я тебе гражданин? Устав плохо учил, раз не знаешь, что в РККА все бойцы, обращаясь к старшему по званию, должны говорить слово "товарищ" - слышу ответ и капитан несколько минут молча, в упор, разглядывает меня своим хмурым не мигающим взглядом. Потом он открывает верхнюю крышку снарядного ящика и достаёт тонкую папку на титульном листе, которой оттиснуто тушью "ЛИЧНОЕ ДЕЛО" и ниже написаны мои полные данные ФИО, смотрит и читает - Горский? Это ты?"

-"Так точно!" - громко отвечаю и ещё киваю головой.

-"Мне звонили оттуда! - капитан указательным пальцем руки показывает на бревенчатый потолок - И просили оказать содействие. Да ты боец не стой столбом! Выбирай любой ящик и садись рядом - теперь его рука направлена куда то в тёмный угол своего жилища, где виднелись сложенные друг на друга с десяток пустых снарядных ящиков от "сорокопятки" - Одного не могу понять, какой помощи они там от меня ждут?

Я, что должен изобрести "икаровы" крылья, чтобы перебросить тебя на ту сторону или за ручку к немцам отвести? О чём товарищи начальнички своими головами думают? Или когда все в дело пойдут, тебя у кухни оставить? Так тут милый мой штрафная рота и мужики не поймут" - сказав это, капитан опять замолчал и начал что-то вычитывать в деле - В этом деле написано, что ты бывший сержант артиллерии ПВО. Правда или липа?"

-"Липа!" - отвечаю ему просто и кратко.

-"Если не военная тайна, то кто же ты боец, "в миру" будешь по званию?"

-"У меня специальное звание - младший лейтенант Государственной Безопасности. В РККА соответствует "старлею". Правда, это звание получил пару месяцев назад".

- "А чего это тебя так?"

-"Воевать начал на границе, затем был за линией фронта, партизанил. Вернулся. Одним словом, тем, кому положено, очень долго проверяли и разбирались. Теперь новое задание".

-"Ты это, чай будешь? Там на полке возьми любую кружку, в чайнике заварен чай. Наливай себе, сколько захочешь и пей. И мне плесни - вместе попьём".

-"А ты сам войну, где встретил?" - спрашиваю капитана

-"Под Брестом! Потом с боями по Белоруссии, под Киевом с остатками батальона, выходил из окружения. Зимой был под Тихвином, а с начала лета через Ладогу, сюда прибыл".

-"И я! Тоже под Брестом! Когда всё завертелось, был на заставе".

-"Тогда почти земляк!Меня зовут Виктор! Держи пять! - капитан протягивает свою руку для рукопожатия.

-"Владимир!"- крепко жму ладонь командира.

Какое то время мы молча сидели, пили обжигающий губы чай, вспомнили первые военные дни. Потом Виктор спрашивает - Володь, ты расскажи мне, пожалуйста, как там?

-Где там? В Питере?

-Нет, у них в тылу - уточняет капитан, потом поясняет - За линией фронта, у меня семья осталась и до сих пор вестей не имею, что с ними!"

-"Хреново там! Большинство людей живёт впроголодь! А кто сытый, тот на службе у немцев состоит, помогает, доносит на своих и подличает".

-"Много наших "ему" служит?"

-"Так много, что после войны придётся целыми эшелонами, в Сибирь или на Колыму отправлять! Это если они доживут до нашей победы!" - говорю со злостью в голосе. Мы ненадолго замолчали и думая каждый о своём, делаем по нескольку глотков чайного напитка.

-"Сейчас, ты сам добровольно к ним сходить хочешь? Не страшно?" - капитан кивает головой в сторону немецких позиций.

-"Работа такая! - отвечаю ему просто и продолжаю говорить - Слышь, капитан, а ещё в интересах дела, я должен сдать тебя немцам! Т.е. не тебя лично, а придётся назвать твою фамилию, звание, номер части и всё, что тут увидел! Так надо для дела!"

-"Да и хрен с ним! Пару раз на немца сходим, и от нас... почти никого не останется - хмуро произносит ротный, отхлёбывая из солдатской чашки крепкий чай.

-"Подскажи, когда на немца пойдём?" - в лоб решаю спросить капитана.

-"Когда надо будет, тогда и пойдём! Придёт приказ - побежим вперёд, не остановишь! Хули ты, туда торопишься? Или руки чешутся, напоследок фрицам навалять?" - получаю простой и доходчивый ответ настоящего советского командира!

-"По уму, так половину из прибывших в роту бойцов, ещё минимум неделю надо учить, учить и ещё раз учить! Жаль, что времени нет! Чего смотришь? Сейчас объясню - командир ставит кружку на стол и поясняет - Ладно, ещё те, кто на передке пороху понюхал и по собственной дури к нам влетел - они воевать могут! А, что прикажешь делать с интендантами, моряками с кораблей, зенитчиками, танкистами, авиатехниками и другими бойцами не окопниками? Про заводских работяг и работников умственного труда, вообще отдельный разговор - тут с осени все поля костьми ополченцев усеяны! Хорошо, что в этот раз блатную шушеру не прислали - у этих всегда гонору много, а как до дела доходит, так вся их поганая сущность, как яблоко на ладони, становится видна. Приходится давить в корне! Мне же здесь, бестолковое пушечное мясо и самоубийцы не нужны, а нужно чтобы все пехотой воевать умели - стреляли прилично, штыком кололи и прикладом работали, перебежками под огнём бегать могли и знали, как окопчик отрыть. Мне задачу поставленную выполнить надо!"

Капитан, откуда то из-под ватника, достаёт пачку папирос "Звёздочка", кивком головы предлагает закурить, но получив от меня отрицательный ответ, закуривает сам и пуская дымок, спокойно продолжает - За пару дней, приведём нашу "шурку" в полный порядок, бойцов, кого надо, старшина обмундирует и обует, чтобы все выглядели, как подобает выглядеть бойцам славной Рабоче Крестьянской Красной Армии. Завтра, подвезут оружие, амуницию тоже обещали подкинуть - ведь мужиков без касок в атаку посылать никак нельзя! Не по уставу! А помимо касок, нужны ещё гранаты, патроны, штыки, шанцевый инструмент и лопатки" - капитан перестаёт говорить и делает пару глубоких затяжек, выпускает табачный дым и неожиданно переходит на другую тему - Знаешь, что сапёркой не только рубиться можно, но и блины на ней печь? В изумлении отрицательно киваю головой и произношу - Нееет!

Вижу, что не знал, а ещё не первый год служишь! На углях. Сибиряки охотники научили, когда из окружения выбирались".

От себя решаю тоже кое, что рассказать капитану:

-"Спасибо! Теперь буду знать! А я сейчас расскажу тебе о касках - знаешь, что у немцев чётко заведено и солдат считается трусом, изменником и дезертиром, если он на поле боя воюет без своего стального шлема! А за потерю трёх вещей из амуниции у них железно отдают под суд! Говорю так, потому что самому приходилось допрашивать их пленных".

-"Ха! Хорошо "ответку" ты мне вернул! Я этого не знал, вернее, не обращал внимания, на такие мелочи" - вижу, что капитана мне удалось, тоже немного удивить!

-"А почему, ты нашу роту, какой то "шуркой" назвал? Это позывной такой, что ли?" - интересуюсь необычным названием штрафной роты, произнесённым капитаном.

-"Это бойцы, так роту окрестили, наподобие присказки - Здрасте, фрицы! Не ждали? Это я, тётя Шура, к вам в гости пожаловала!"- произносит Виктор, затем рассказывает свою версию названия - А я думаю, что название пошло от первых букв - "Ш" и "Р" - "ШаРа", "ШуРа" или как то так... Но прижилось!"

-"А, что, очень похоже. Я запомнил! - отвечаю командиру.

Спустя минуту ротный начинает говорить уже о серьёзных вещах - "Ночью должен прибыть уполномоченный особого отдела вместе с заградотрядом, тем, что по ваши души прислан. Перед обедом будет построение, замполит из штаба придёт, речугу с фактами и цифрами, вам задвинет, чтобы злее немцев были. И всё! Рота скрытно выдвигается в район Усть-Тосно, туда, где сейчас 268 СД истекает кровью, но держится. Им на помощь мы и двинем. Я не должен был тебе этого говорить, но ты ведь парень свой и не будешь в роте языком мести по углам. Я сам не первый год служу и прекрасно понимаю, как порой пугает неизвестность!Колотун колотит, а ты всё ждёшь, ждёшь, мысли буравят мозг - когда, когда? Но все молчат! А ведь нервная система у человека не железная, может дать сбой! Видишь, какие слова умные знаю - "мозг, нервная система и сбой" - впервые за время беседы ротный улыбается, широкой открытой улыбкой, показывая во рту идеально белые и ровные зубы. Далее, переходя на официальный тон, он, даёт понять, что наша беседа подходит к концу - Товарищ боец, будем считать, что беседу с вами я провёл и в предстоящем бою, вы меня не подведёте. А теперь идите к себе во взвод и доложите командиру, пусть срочно пришлёт ко мне двоих гражданских, тех, что записали во вредители. С этими бойцами тоже беседовать буду. Да не маши ты рукой... иди уже во взвод... - ротный даёт понять, что обойдёмся без субординации.

Я вышел из командирской землянки и направился расположение второго взвода - иду свободно, смотрю на звёзды, руки в карманах брюк, никто не охраняет, новый заградотряд, которым нас пугали весь день, ещё не прибыл. "Старый" заградотряд участвовал в боях и здорово помог дивизии полковника Донского, но за неделю боёв, практически весь полёг. В живых осталось меньше 10% личного состава и один раненый командир взвода...

Пока шёл к себе во взвод, в голове носились мысли - Здесь практически передовая и штабные глаза и уши предпочитают сюда не забираться. Даже не смотря на то, что по близости расположен штаб дивизии, нас тут никто не охраняет. Может взять да уйти по-тихому, к немцам. Ротный, мужик отличный, но мне он в этом деле всё равно помочь ничем не сможет. В бою может и не повезти! Но почему то строгий приказ майора Турова не задерживаться и не лезть на рожон, отходит, куда-то на второй план - верх берёт одна безумная мысль и не совсем здравый смысл - Сильно чешутся руки и действительно хочется ещё хоть немного навалять немчуре, как говорится, от всей широты моей души! На этой мысли решаю остановиться!"...

Следующий день прошёл в точности, как рассказал ротный капитан - мы работали до обеда, потом всем выдали оружие, патронов вдоволь и гранаты, кого надо переодели и поменяли обувь. В обязательном порядке всей роте выдали защитные шлемы старого образца (СШ-38), малые сапёрные лопатки и зачем то противогазы. Через несколько часов на всех кустах уже висели противогазные маски и своими стёклами, пугали местных ворон, а удобные противогазные "торбы" из ткани, никто из бойцов не бросил.

Глава XV-я

НАШЕ НАСТУПЛЕНИЕ.

Ранним солнечным утром 28 августа 1942 года наша отдельная штрафная рота, покинула своё расположение и отправилась к траншеям передовых позиций 268-й СД полковника Донскова. На основании приказа командующего 55-й Армией, мы должны были прикрыть отход в тыл, остатков подразделений, измученной жестокими боями, дивизии. Командиру штрафной роты, сообщили, что заградительный отряд уже на передовой и занял свои позиции. После замены частей, роте предстояло провести разведку боем и если повезёт захватить вражеские траншеи. Все четыре взвода роты и приданные ей пулемётные расчёты прибыли к самому берегу реки Тосна, в том месте, где она впадает в Неву. Видимые сквозь дым, развалины домов деревни, полное отсутствие печных труб, сгоревшие пепелища колхозных построек, разбитая пристань и воронки от снарядов и бомб, красноречиво говорили, что бои тут идут жестокие. Роте предстояло переправиться на плацдарм, который наши полки захватили ещё 19 августа, неожиданно атаковав ничего не подозревающие немецкие посты. Потом дело вступили наши бронекатера, которые доставили на правый берег Тосны отряд десантников под командой старшего лейтенанта Кострубо. Бойцам удалось не только закрепиться на вражеском берегу, очистить от немцев Ивановское, и далеко, аж до ж/д станции Пелла, отбросить перепуганного противника. Мост удалось разминировать и пустить по нему наши тяжёлые танки...

По замыслу командования, наши десантники, беспрерывно атакуя противника, должны были соединиться с наступающими войсками Волховского фронта и пробить кольцо блокады. Но не получилось! Танки могли ехать только по дороге, т.к. прилегающая местность, сплошь изрыта воронками разной глубины и тут не до манёвров, движение замедленное, машины видны как на ладони. Немцы быстро пришли в себя и огнём гаубиц подбили почти все наши танки, затем подтянули резервы, задействовали отсечные позиции и начали при поддержке артиллерии и миномётов, усиленно контратаковать, раз за разом, выбивая наших бойцов и возвращая себе свои ранее утраченные позиции. Доходило до того, что позиции по нескольку раз в день переходили из рук в руки!

Штрафная рота без потерь переправилась на берег, прибыла на позиции, рассредоточилась и начала готовиться к наступлению по сигнальной ракете. Лежим на земле, ждём сигнала к атаке, по времени уже прилично лежим. Радует то, что наши сапёры ночью незаметно для врага, сделали проходы в колючей проволоке и сняли наши мины. Вокруг нас высокая трава и кустарники, ветки которых изрядно посечены пулями и осколками. Эти дикие заросли помогли нам скрытно подобраться, как можно ближе к немецким позициям. Артиллерия, и наша и немецкая, постоянно бьют по развалинам села Ивановское. И те и эти "боги войны" не имеют точных данных о противнике, поэтому просто сандалят снарядами вслепую, по площадям, окончательно добивая развалины, некогда большого села. В августовском небе постоянно висит сизая пелена от дыма, в воздух взлетают большие комья земли вперемешку с деревьями, брёвнами, балками перекрытий и камнями. Куда ни посмотри, всё изрыто ямами воронок от разрывов снарядов и мин разных калибров, земля покрыта трупами и немцев и наших бойцов. "Свежие" и старые трупы застыли в разных позах, бывает, что друг на друге лежит сразу несколько убитых, на земле полно разных останков человеческой плоти, которые никто не убирает, поэтому местами можно унюхать сладковатый запах тления. Вся округа буквально завалена оружием, патронными гильзами, пустыми цинками и ящиками от боеприпасов, остатками обмундирования. После нашего наступления должны подойти части десанта второй очереди, закрепить наш успех, снова занять деревню Пелла и продолжить наступление на МГУ. Но это всё планы на бумаге, а как оно получится в реальности, никто предположить в штабах не берётся.

Главное чтобы до того как наша цепь начнёт атаковать, несколько групп, специально отобранных бойцов, бегом, на одном дыхании, смогли добежать до немецких траншей и одновременно закидать гранатами пулемётные точки, пока фрицы не успели опомниться и не начали отбиваться! Тогда все остальные идут в стремительную штыковую атаку, врываются во вражеские траншеи и уничтожают там всё живое.

Утренний густой туман, ещё не рассеялся и своей пеленой прикрыл наших смельчакам с гранатами от посторонних глаз, давая возможность скрытно подобраться к немцам на расстояние броска гранаты. У парней это получилось. Пока всё тихо! Отчётливо слышим, как не громко переговариваются немецкие солдаты из боевого охранения. Дурни! Ничего не слышат и не видят, что делается у них под самым носом!

Неожиданно в дымном небе появляется зелёная ракета. Началось! Как один из тумана, в полный рост, быстро встали размытые фигуры наших бойцов и во вражеские окопы полетели гранаты русской карманной артиллерии. А уже через считанные секунды прогрохотало несколько десятков гранатных разрывов.

-"Бойцы... наш черёд. Вперёд пехота!" - перед тем как подняться с земли, спокойным голосом отдаёт команду наш ротный и лично возглавляет атаку, ведя людей за собой на смерть. Через долю секунды над полем летят команды командиров взводов - Взвод! За наш Ленинград! Вперёд, орёлики! Быстрее! Шевелись!"

-"Двинули вперёд, мужики... Быстрее... Семёнов, так твою и раз эдак! Шевели булками! Быстрее, мать вашу! Все вперёд!" - торопят своих бойцов отделённые.

-"Яшка! Шляпа ты, очкастая! Лезвием сапёрки пузо своё прикрой и давай двигай за мной! Команды не чул!" - матёрый окопник, дядька уже в годах, поучает молодого бойца в очках в очках на носу, явно интеллигентного лица.

-"Царица небесная, пронеси и сохрани меня! С Богом!" - слышу, как громко произносит слова молитвы пожилой боец, поднявшийся в цепь рядом со мной. Мы начали атаку. Как по мановению волшебной палочки из травы укутанной лёгким туманом, держа наперевес свои винтовками с примкнутыми штыками, поднялись и побежали на врага все наши штрафники! Страх остался за спиной, где то в наших окопах! Вижу, как атакующие быстро бегут на вражеские траншеи, блестят кончики штыков и никто из наших не стреляет. Немцы тоже пока не стреляют и молчат. Они, видимо ещё не пришли в себя от такого гранатного сюрприза. Когда до вражеской траншеи остаётся, каких-то метров сорок, на правом фланге нашей атакующей цепи, раздаётся громкий моряцкий свист и призывный крик, вырвавшийся из нескольких глоток бойцов:

-"Братва, полундра!... Даёшь, блядь такая! Порвём фрицу целку!... Счас... эти с-суки, кровью харкать будут!"

Поворачиваю голову на голос и вижу, что кто-то из бойцов нашего второго взвода, поснимали свои пехотные одёжки и идут в атаку в матросских тельняшках с закатанными до локтей рукавами, у нескольких на головах даже чернеют флотские бескозырки, с лентами, зажатыми в оскаленных зубах! Серьёзные ребята! В бою, с такими парнями, шутки плохи! Наступающая цепь вдруг загудела, словно гигантский растревоженный пчелиный рой. Тот час же, на левом фланге славяне закричали, наше привычное "Урра! Бей! Дави их!" и многоголосое "Даёшь!" Слышу как угрюмый, заросший щетиной боец, уверенно сжимая в руках винтовку, зло произносит - "Рвать буду... зубами... за Зинку... и за деток!"

А ещё, спустя несколько мгновений, над землёй понеслась отборная русская матерщина! "За Родину! За Сталина!" - в это утро никто не кричал!

В едином порыве рота, влетела в немецкую траншею. Бой был скоротечным и жестоким - мы перебили всех кто выжил после разрывов наших гранат. Потери с нашей стороны были минимальны - вот, что значит умело использовать фактор внезапности! Ротный приказал, чтобы мы продолжили атаку на вторую линию траншей и окопов. Команду быстро передали по цепочке и штрафники, едва переведя дыхание и утерев потные лица, поднялись из только что захваченной траншеи и ринулись на врага, готовые всех и всё сокрушить на своём пути.

Я бежал вместе со своим взводом, ругаясь грязным мужицким матом, держа наготове штыкастую мосинку, потом стал прицельно стрелять на ходу. Слышал вокруг себя шумное дыхание бойцов, брань, слышал как кто-то умолял господа - "Пронеси! Спаси и сохрани!",видел как кто-то упал рядом и истошно, захлёбываясь в собственном крике, проорал слова - "Мамочкааа... я хочу жить!", третий упавший позвал на помощь свою Таню! Атакующая цепь, упорно двигалась вперед! Наш взводный успел скомандовать - "Бойцы, надо залпом ударить по пулемётам! Можем не дойти!" - и тут же упал на траву, насмерть сбитый пулей.

-"Братва! Надо на раз - два! Я командую! Бьём залпом!" - громко орёт бойкий моряк. Атакующая цепь на мгновенье замирает, слышу команду "РАЗ!" - дружно встаём на колено, вскидываем винтовки и целимся. После команды "ДВА!", гремит наш убойный винтовочный залп, который на время, затыкает огонь с немецкой стороны. Успеваю услышать обрывок фразы - "...от так их хадов!"

А дальше наступает непонятная тишина - немцы прекратили вести огонь. Из траншеи, навстречу нам стали выскакивать, здоровенные бугаи в незнакомой мне форме, с винтовками, на концах которых пристёгнуты плоские штыки и молча, двинули на нас! Уцелевшие пулемётчики тоже вылезли из траншей, но идут чуть позади остальных. Как ни странно, но многие из немцев были без стальных шлемов, на головах одеты только кепи с козырьком или ничего, большинство, не полностью одеты. Разглядел у одного на боку кепи знак в виде горного цветка! Громко ору:

-"Мужики! Это егеря! Есть возможность отомстить за Севастополь!"

В голове пронеслось - Помоги нам боже, справиться ними! Слышу как раздаётся громкий голос другого моряка с явно грузинским акцентом - За Сэвастопол!? Это дэло! Братва, кто здоров нэ очень, нэ лезьте! Лучше МG-шки ихние убивайти и спина нам прикройте! Или на этой поляна нормалный танэц не будит! Ну что блять, фрытцы, потанцуэм!? - с этими словами он первый врывается в кучу вражеских солдат. Мы молча бежим за своим товарищем....

И завертелась смертельная карусель рукопашной мясорубки - сошлись две силы! Всё перемешалось - катающиеся клубки из человеческих тел, в разной форме, с хрипами, стонами и руганью на двух языках, начали безжалостно крушить плоть и убивать друг друга. В штыки сойтись, это лишь малая часть драки, а дальше в ход пошли финки и ножи, проламывали прикладами головы, резали горло, вспарывали животы ударами, остро заточенных лезвий сапёрок, доходило до того, что в ход шли каски и даже зубами рвали глотки врагу! Волна этой безумной схватки, вынесла меня несколько вперёд, ближе к немецким траншеям и только успел немного отдышаться, сделать пару раз вдох-выдох, как увидел, что в метрах пятнадцати от меня, пулемётный расчёт, осторожно, чтобы не задеть своих, короткими очередями наших бойцов. Не порядок! Бегу прямо на на эту троицу, винтовку со штыком, багряным от крови, держу наперевес, на прикладе кованый затыльник тоже окрашен чужой кровью. До слуха доносятся, какие-то фразы на хох-дойче, это первый номер ругается и очень суетится.

Точно! У него патрон заклинило! Второй номер стоит на шаг позади и держит в руках готовую длинную ленту с патронами. Третий номер трясущимися руками, пытается передёрнуть затвор своего карабина и безумными глазами смотрит на кончик моего штыка. Прямо от живота стреляю в третьего и вижу, что моя пуля пробила форму в районе живота. Солдат гнётся пополам, падает на землю и начинает громко орать. РАЗ! Быстро, навскидку стреляю в того, что держит в руках ленту с патронами. Этому моя пуля угодила прямо в голову и отбросила тело метра на три назад. ДВА! Краем глаза замечаю, что своё правое плечо испачкал чужой кровью с затыльника винтовки. Теперь нужно завалить пулемётчика. Вскидываю винтовку, плотно прижимаю к плечу приклад, ловлю немца на мушку, плавно спускаю крючок, но вместо выстрела раздаётся предательский звук затвора, "ЩЁЛК!" Патронов в коробке нет! Немец совсем рядом, он отбрасывает в сторону бесполезный МG, быстрым движением достаёт из-за голенища своего укороченного сапога нож и кидается на меня, метя попасть мне лезвием, прямо в солнечное сплетение. Боковым ударом приклада, успеваю этого нахала сбить на землю, делаю шаг и добиваю пулемётчика штыковым ударом. Для верности, бью классическим ударом немца в грудь, ещё раз. ТРИ!

Знаю, что если в бою выходит из строя пулемёт МG-34, то немецкое пехотное отделение, резко теряет свою огневую мощь. Пулемёт в ручном варианте, т.е. не на станке, может успешно вести огонь по врагу, только магазином ёмкостью на 50 патронов. Для стрельбы длинными очередями необходим второй номер, который на весу удерживает ленту на 250 патронов. Ещё второй номер часто держит ствол пулемёта на своём плече, а третий номер находится рядом и подносит патроны. Три человека в одном месте на поле боя - отличная цель! Убив их, я сильно ослабил пехотное отделение егерей и испортил им настрой на дальнейшее продолжение боя. Парни тоже приземлили пару расчётов. Какая на хрен война, если спину прикрывать совсем не кому!

В этом бою мы знатно накидали егерям и захватили вторую траншею с блиндажами! Немцы позорно бежали, а выжившие после рукопашной егеря, побросали на землю своё оружие, лапы вверх задрали, мол, мы больше не воюем и согласны на плен!Громко заблажив на своём языке, выжившие в бою егеря попытались спасти свои жизни - Я-я, Иван, плен, плен! - Наивные! Штрафники пленных не берут!

"Люди в Питере на голодном пайке, а этих в лагере будут кормить! Значит, значит заберут хлебную пайку у женщин и детей! Я их сюда не звал!" - так потом рассуждал один боец из нашего взвода...

Всё трофейное оружие разобрали, осмотрелись, прошли по траншее, заглянули в блиндажи, выставили охранение у отсечных траншей и ходов сообщения. Вторая атака роте тяжело далась - на поле боя осталось много убитых и раненых, весь передок трупами завален, и нашими и немецкими. Убитые лежат вперемешку друг с другом, а ветерок с Невы лохматит неживые волосы уже навсегда застывших тел. Санитары добрались вовремя, делают перевязки и занимаются эвакуацией раненых, которых у нас тоже много. У раненых есть шанс уцелеть и вернуться в свои прежние части - кровь пролили, вину искупили! Отдохнув пять минут, вернулся и проверил "своих" немцев, тех, что из пулемётного расчёта. Забрал МG, снял с шеи убитого второго номера, полную ленту с патронами, две полных коробки с патронами валялись возле тела подносчика патронов, с него снял штык-нож в ножнах, повесил себе на пояс. Подошёл к первому номеру, недалеко от трупа на земле, лежал нож, которым он хотел меня заколоть, поднял его, повертел в руках, положил на палец, проверил балансировку и пока решил оставить себе. У того же немца снял поясной ремень с тяжёлой чёрной кобурой. Кобуру оставил в руке, а пояс небрежно откинул подальше с глаз. Открываю удобную застёжку - ого! Внутри лежит мечта любого понимающего в оружии человека. Герр-Люгер, собственной персоной! Пистолет сразу же удобно лёг в мою ладонь, словно влитой. В очередной раз не перестаю удивляться немецким оружейникам, заботясь о солдате, они придумали скошенную рукоятку, которая идеально ложится в руку стрелка, слева кнопка замка патронной обоймы, оттянув назад пуговки затвора, можно увидеть, есть ли в канале ствола патрон. Предохранитель тоже слева и если он поднят вверх, то можно вести огонь. Спусковая скоба работает легко и плавно. Одним словом - ВЕЩЬ! Убираю пистолет в карман брюк и начинаю вытаскивать из патронной коробки пулемёта, заевший патрон. Перекос устранил, ленту проверил и заправил в приёмник новую. Пришлось ещё раз переворачивать труп подносчика и отцеплять с тела металлический контейнер с запасным стволом. "Машинка" весит 12 кг. - тяжёлый, зараза! Ещё запасной ствол и коробки с патронами, лента на шее и моя "мосинка", плюс другое барахло. Нагрузился прилично, но не бросать же эту "пилу вермахта" - иду к "нашей" траншее и всё богатство несу на себе. После боя наши братья-славяне уже рассредоточились, обжили траншею, прошерстили блиндажи и ячейки, проверили норы и пока тихо, начали приводить себя в порядок. Глядя по сторонам, медленно иду по широкой траншее, подмечаю разные мелочи и невольно восхищаюсь увиденным. Всё сделано с умом, надёжно и крепко, словно они тут ещё лет десять сидеть собрались, Траншея вырыта так, что в ней, можно спокойно стоять в полный рост, ничуть не опасаясь словить в голову пулю от русского снайпера. Стенки зашиты берёзовыми жердями или досками. Ширина более метра, в стенках выкопано много ниш, используемых для хранения патронов, гранат, мин и даже солдатских котелков. Лисьи норы тоже выкопаны в стенках траншеи, от осыпания грунта, сверху и по бокам защищены аркой из металлического гофрированного листа, лежать в такой норе не страшно и она надёжно защищает во время обстрелов и бомбёжек, вероятность поражения снижается в разы. Пулемётные точки немцы отрыли на несколько метров позади траншеи, в специально оборудованных ячейках. Для нас эти ячейки стали расположенными несколько впереди траншеи, навстречу немцам. От основной траншеи прямо к блиндажам и землянкам, идут ходы сообщения. Отдельно вырыты ниши для туалета и помойки - у немцев гигиена на первом месте, после приёма пищи! Да, умеют фрицы даже на войне, с комфортом и фронтовой роскошью, обустроить себе жилище! А про их блиндажи, я скромно помолчу. Они построены из стволов деревьев, шпал и ж/д рельсов. 4м. на 4 м.- стандартный размер, глубина метра два или чуть больше, на крыше перекрытия из рельсовых полотен, благо Октябрьская дорога рядом. Всё строиться так, чтобы крыша не выступала над местностью и не образовывала бугор, всё должно сливаться с окружающей местностью. В тыл отойти можно по отсечным ходам, за которыми мы постоянно наблюдаем. Именно по этим отсечным ходам, "наши", оставшиеся в живых егеря и дали драпака! В пылу боя, парни не сразу заметили, как немецкие солдаты ушли из траншей.

-"Попробуй тут разгляди что-нибудь!- оправдывался командир первого взвода, докладывая ротному - Кругом огонь и ни черта не видно! Немцы артиллерией прикрыли бегущих егерей, потом начали сыпать минами прямо перед своей траншеей, отсекая мой взвод. Чувствуется, что у них тут всё пристреляно ещё с прошлой осени".

Когда дым немного рассеялся, мы только смогли разглядеть мелкие фигурки.

Надо отдать немцам должное, что даже если они отступают, то всё равно организованно, оружие стараются унести и своих раненых не бросают. Это не то, что наша "пехтура", чуть что, сразу же разбегается кто куда, в разные стороны, особенно в начале войны!

Глава XVI-я

ПОСЛЕ ПЕРВОГО БОЯ.

Мы, все уцелевшие в первом бою, благодарим всевышнего за то, что немцы дали нахальной роте отдышаться и привести себя в порядок. День только задался, значит, в скором времени должна прилететь "фрицевская ответка", которая точно, не заставит долго себя ждать. И действительно, подождав пока прибудет подкрепление, их артиллерия начала работать по своим бывшим позициям. Складывалось такое впечатление, что снаряды и мины, прилетают со всех сторон, такой был плотный огонь. Нам их трудно засечь, практически не возможно. Здешних мест мы не знаем, т.к. прибыли недавно, да ещё всё в дыму и пыли, видно только, что они ещё бьют по остовам наших разбитых танков "КВ" После нашей атаки, в траншею прибыли артиллерийский наблюдатель и радист, с громоздким ящиком радиостанций "АК-1" (по простому "какашка"), за плечами. Сейчас наблюдатель, тупо смотрит в свою карту и ничего путнего, передать на свои позиции не может - немцев не видно, кругом стоит грохот и вой, по разрывам, откуда бьют, тоже не определить. Немцы, своим огнём пытаются всё смешать с землёй, а мы спасаемся в блиндажах, землянках и норах, слепые и глухие, ждём, когда закончится эта смертельная музыка! Сидя в блиндаже, успеваем рассмотреть и оценить, как тут внутри всё обустроено для жилья. У входа сколочены ячейки для оружия по числу проживающих солдат, по другую сторону набиты гвозди, чтобы можно было повесить одежду, внизу, аккуратно сложены солдатские ранцы, с верхом из телячьей кожи. Посередине стоит большой стол и скамейки, сбитые из грубых досок, но добротно. Двух ярусные нары, на каждом спальном месте лежат подушка и одеяло - койка люкс! Потолки подбиты настоящей фанерой! По стенам набито много полок, для бытовых мелочей, висят плакаты и фотографии голых девок, вырезанных из журналов для армии "LICHT-LAND". Конечно все ранцы, осмотрели в первую очередь и моментально распотрошили, пытаясь в них найти, чего-нибудь съестного пожевать. Наш боец на войне, голодным никогда не будет!

Курильщики дымят, наслаждаясь дымком, сравнивают трофейное курево -А табак, то у него, в этих цыгарках, совсем говённый, с нашим "урицким Беломором" или "Звёздочкой", не сравнить! Всё лучше, чем грубая махра! Наш табак сейчас денег стоит и не найти - так, что сиди и радуйся, что такая халява с неба упала. Я радуюсь... - слышится, чей-то говорок.

Бойцы и под обстрелом, что-то рассказывают друг другу, смеются, обсуждают ротные новости:

-"Братцы, гляньте на стену, какой "хриц" нарисован на листе, без штанов, в шляпе и с оружием! О, ещё ниже и цветок намалёван, такой, что были на кепках, у тех, что с нами резались... Горный егерь нарисован, форма у них такая, для Африки! Чтобы яйца не потели! Га-гы-гы! Чего ржёте? Я перед войной, вояк таких, в их кинохронике видел. Мы же с Германией по докУменту... по этому... как его... О, вспомнил! По пакту! Ещё вчерась, с им были вась-вась! Ха-ха! Тогда часто кадры с олимпиады перед кино крутили, а мы ходили и всё на тёлух немецких любовались... Но наши то девки, всяко лучше и бойчее!

-А наш ротный молодец! Не забздел! Сам встал и повёл, "За мной, вперёд!" Молоток!

-Жив хоть?

-Хто?

-Да капитан наш?

-Был жив. А вот нашего взводного, убило, перед самой резнёй... Я сам видел, как немец, лейтенанта из "винта" застрелил. Пред самым началом этого крошева!

-В третьем взводе, мальчика этого с кубиком в петличке, тоже убило.

-А политрук наш жив?

-Не, я его сегодня в деле не видел. Может его тоже того?

-Чего того?

-Убило, говорю... или ранен был".

Под этот солдатский разговор, усталость взяла своё, меня сморило, и я, засыпая, начал клевать носом, голова безвольно стала клониться к плечу. Когда окончательно заснул, край моей каски, коснулся дырчатого кожуха пулемёта, издав не сильный, звякающий звук.

-"Вот это я понимаю! Нервы у человека железные! Немец бьет, кругом война идёт, а он дрыхнуть наладился! Не спи аника-воин! Замёрзнешь!" - открываю глаза и вижу, улыбающегося парня из моряков, того, что предложил стрелять залпом, "на раз-два".

-"Совесть есть!" - отвечаю совсем по дружески, будто бы давно его знаю и начинаю тереть глаза, пытаясь прогнать сон.

Неожиданно немцы прекратили обстрел. Мы покинули блиндаж и стали занимать места в траншее, клацая затворами, проверяя оружие, готовить патроны и гранаты. Откуда то, словно из другого мира, приполз связист в новеньком, ещё не обмятом обмундировании, к ноге привязана телефонная катушка с полевым проводом, другая катушка была за спиной, рядом с деревянной коробкой полевого телефонного аппарата, короткий мосинский карабин, как и положено в руках. Ни слова не говоря, боец снял катушку, затем коробку, с минуту молча дышал, а потом так же без слов он, открыл крышку коробки, достал эбонитовую телефонную трубку, прижал её плечом к своему уху и начал подсоединять оголённые концы полевого провода к клеммам на панели аппарата.

Мы тоже молчим, смотрим за всеми манипуляциями связиста и ждём, чем вся эта его возня закончится. Интересно, заработает связь или нет? Заработала! К связисту быстро подходит комроты, прикладывает к уху телефонную трубку, зачем то сильно дует в микрофон и начинает громко говорить...

-"Да!Так точно! Слышу! Это "ШУРКА" на проводе! Докладываю!" - слышны слова доклада какому-то неведомому начальству.

Далее капитан доложил, о том, что рота успешно захватила две вражеские траншеи, намолотила большую кучу вражеских трупов, мы закрепились и наши позиции находятся в районе шоссейной дороги на Шлиссельбург, сейчас ждём их контратаку. Командир несколько раз, громко произнёс, что роте срочно нужна артиллерийская поддержка и чтобы артиллеристы непременно ударили в район железнодорожной насыпи от моста до станции Ивановский пост, туда, где по нашим наблюдениям накапливается вражеская пехота, спешно доставленная на грузовиках, откуда то из-за леса. Там же у немцев проходит ещё одна линия обороны с блиндажами и огневыми точками. На том конце провода обещали помочь.

-"Понял! Есть держаться! До связи! Отбой!" - командир роты закончил доклад и передал телефонную трубку связисту. После разговора, капитан приказал связисту перенести всё "своё хозяйство" в блиндаж, самому сидеть там же и держать связь. Для починки разрывов полевого провода были выделены два бойца посыльных.

Глава XVII-я

КОНТРАТАКА.

Контратака не заставила себя долго ждать. Получив от своего начальства приказ, отобрать назад, свои обжитые блиндажи, немцы бросили на нас до батальона пехоты. Рассредоточившись и наступая широкой цепью, эти ещё не учёные "свежачки" из резерва, бесстрашно шли на позиции роты, будто бы они на прогулке. Знакомое дело! Мне вспомнился первый день войны - штурмовики так же беспечно шли по ржаному полю на наши пулемёты...

-"Ну-ну! Идите хлопцi швыдче! Сейчас встретим и умоем! - наверное, эти слова я произнёс вслух и громко, так, что их услышали, рядом стоящие бойцы. До моего слуха донеслись, чьи-то слова одобрения и поправки - Не только умоем, но и спать уложим... Навечно!"

Их солдаты до сих пор так и не поняли, что перед ними держат оборону бойцы штрафной роты. Утром, когда дымка тумана ещё не совсем рассеялась над травой, было не совсем ясно видно, немцы спросонья не разглядели или не успели разглядеть, т.к. все были быстро перебиты и переколоты в первой траншее. При захвате второй траншеи, набили их тоже прилично, а у тех, которым повезло убежать и спастись, не было времени внимательно разглядывать, в какую форму одеты те, кто им соли под хвост насыпал! Это спустя некоторое время, немецкая пехота узнает, с кем имеет дело и будет до дрожи и икоты, панически бояться вести бой с русскими штрафниками, которые воюют так же бесстрашно и отчаянно как бригады морской пехоты, с их "полундрой", чёрными бушлатами, лентами бескозырок, зажатыми в зубах и полосатыми тельняшками! "ШТРАФИРЕН!" - будут истошно вопить от страха, арийские сверхчеловеки при встречах на поле боя.

А пока они рассредоточились и бодро идут на нас в атаку. Включились в работу немецкие ротные миномёты - начали кидать мины на наши позиции, осколки от которых буквально стригут и выкашивают вокруг всё живое. Миномётчики грамотно поддерживают своих наступающих солдат - не дают нам поднять своих голов. Не простая задача досталась этим беднягам -местность открытая, ровная, деревьев и кустарников мало, болотистая почва, заросшая густой высокой травой, такую атаковать трудно, разве, что как мы утром - стремительным броском, при соответствующей огневой поддержке. Да кто ж им даст, стремительно приблизиться! Цепь атакующих приблизилась к нам метров на семьдесят, их миномёты разом замолкли, прекратив обстрел. Мы быстро вылезли из блиндажей, укрытий и нор, заняли свои позиции в траншее, успели осмотреться и приготовиться к бою.

Уже видим как их офицеры, жестикулируя руками, подгоняют своих подчинённых, чтобы те двигались быстрее, отчётливо слышатся крики отдаваемых команд.

И тут происходит неожиданное - когда наступающим егерям, до траншеи осталось метров тридцать, ударила наша артиллерия! Стали рваться снаряды. Артиллеристы ведя огонь из-за реки Тосна, удачно всадили пару залпов, угодивших прямо в саму гущу немецких солдат. От разрывов снарядов, боевой порядок был нарушен, на земле появились тела убитых и раненых врагов. Сразу же после того как закончили лупить пушкари, командир роты, громко командуя, отдаёт приказ - Рота слушай новый приказ! Надо ударить и отогнать эту нечисть за насыпь! - потом так же громко произносит слова - Очень надо, братцы... Давай, бойцы, все за мной! Вперёд!"

Мы все, словно подброшенные сильной пружиной, поднимаемся со своих мест, с жуткими криками и отборным русским матом выскакиваем из траншеи и устремляемся навстречу егерям. Они явно не ожидали от "иванов" такой прыти и, увидев бегущих на них солдат противника, в руках у которых винтовки с примкнутыми штыками, не выдерживают натиска, начинают пятиться, а потом трусливо удирают к железнодорожной насыпи, надеясь найти спасение в своей третьей траншее. Мы преследуем врага и повторяем свой утренний опыт - бойцы, которым посчастливилось быстрее всех близко добежать к третьей траншее, закидывают её нашей карманной артиллерией, не давая поднять голову даже самым смелым фрицам. Когда немного рассеивается гранатный дым, штрафники вваливаются во вражескую траншею и начинают стрелять, колоть штыками, рубить сапёрками, резать ножами, рвать плоть зубами и душить своими руками всё живое в ненавистной чужой форме, попадающееся им на пути. Убивать, так убивать!

После скоротечной рукопашной схватки, часть траншеи и сам опорный пункт врага оказываются в наших руках, захвачены богатые трофеи и оружие. Немногие уцелевшие немцы убегают по многочисленным отсечным ходам сообщений куда-то прочь. В горячке боя, мне со своим смертоносным "МG" удаётся вырвался несколько вперёд. На ходу стреляю короткими очередями, расчищая себе и остальным путь, затем натыкаюсь на ход сообщения и прежде чем двигаться дальше, высаживаю длинную очередь. Бью впереди себя до тех пор, пока не заканчиваются все патроны в ленте, и раскалённый пулемёт временно не замолкает. По раздающимся за собой выстрелам, чувствую, что я здесь не один, а моя спина надёжно прикрыта от какого-нибудь уцелевшего недобитка. На мгновенье поворачиваю голову и вижу, что моряк, который меня разбудил, вместе со своим другом и ещё несколько человек не отстают и находятся в нескольких метрах от меня. Короткими очередями из трофейных "МP-шек" стреляют по убегающим солдатам противника.

-"Молодцы парни... автоматы подобрали! Не отстают! Пробьем и эту оборону!" - радуюсь за своих товарищей. Останавливаюсь, чтобы немного перевести дух и отдышаться. Чувствую, что кто-то трогает меня за плечо и поворачиваю голову.

-"Слышь, пулемётчик! Это у них отсечная траншея, она в их тыл нас заведёт. Ты, паря, прикрой нас, а мы с Васьком, пройдём чутка вперёд и закидаем немчуру гранатами! Шуганём немного! А то, понарыли тут канав, понимаешь! Нормальному человеку, не пройти, не проехать" - шумно дыша, громко произносит моряк.

Сквозь шум боя, слышно, что мы залезли далеко вперёд, слышны команды немецкого офицера, громко призывающего солдат начинать наступление.

Дальше боец в моряцком тельнике замахивается и бросает одна за другой несколько гранат-лимонок. Гремят взрывы. Затем товарищ моряка, тот который Васёк, дублирует действия своего друга и тоже бросает в сторону противника несколько лимонок. Опять гремят взрывы. Отчётливо слышу, как кто-то орёт на немецком языке, раздаются громкие стоны. Егеря явно не ожидали такого приёма - им опять пришлось убегать. Бегу по ходу сообщения вперёд и опять бью короткими очередями, экономлю патроны. Попал или нет, но когда бьёт пулемёт, то желающих поспорить с пулемётчиком, как то не находится! Ход сообщения резко поворачивает, поэтому притормаживаю, чтобы не лезть на рожон, а взглядом киваю моряку, что не мешало бы за угол, для верности, бросить гранату. Моряк сразу же понимает меня и быстро бросает за угол ребристую лимонку. Гремит взрыв. У нашей "феньки" заряд сильный и поэтому разлёт осколков убойный. Резко выскакиваю за угол хода сообщения и бью длинной очередью веером от края стенки до другого края стенки. Пару раз туда и обратно пулями, перечёркиваю пространство. Моряк с другом от меня не отстают и тоже ведут огонь по сторонам. Продолжаю садить по убегающим фрицам, до тех пор, пока пулемёт не съел все патроны в ленте. Перестаю жать на спусковой крючок и вижу, что от раскалённого дырчатого кожуха ствола пулемёта идёт дымок.

-"Эй, браток! Пойдём, глянем, чего мы тут навоевали - обращается ко мне боец в тельняшке и сразу же добавляет - Васёк, давай то же двигай за нами!"

Мы втроём доходим до конца хода сообщения, который по своей ширине не уступает добротной нашей траншее - дальше тупик. Кругом лежат трупы немецких солдат, валяется оружие и дымится земля. В этот самый момент снова начинает бить наша артиллерия. Снаряды рвутся совсем рядом, впереди нас - всё-таки мы залезли слишком далеко, как бы, самим не угодить под огонь своей артиллерии. Отходим назад. Гигантские разрывы поднимают высоко вверх, на воздух, комья земли. По нашим прикидкам огонь унёс ещё не одну вражескую жизнь. Молодцы боги войны! Хорошую жирную точку поставили в этом деле!

Своей контратакой мы отбросили противника за бетонную дорогу, к лесу и до территории разбитых цехов кирпичного завода. Потрёпанная штрафрота совсем немного не дошла до деревни Поповка. У неглубоких оврагов, немцы остановили наше наступление, встретив роту, плотным пулемётным огнём. Подводя итоги боя, следует сказать, что в целом рота удачно продвинулась вперёд и расширила плацдарм для общего наступления двух полков дивизии. Наши потери были огромны - от усиленной роты осталось два не полных взвода, ротного командира не уберегли и потеряли почти всех командиров взводов. Уцелевшие командиры отделений из штрафников, вступили в командование взводами. На новых захваченных у немцев позициях, опять добротные блиндажи и землянки, грамотно оборудованные огневые точки, про траншеи, я вообще молчу, как везде всё "вылизано" и обустроено.

Глава XVIII-я

ОКОПНЫЕ БУДНИ.

Пока тихо, собираем по округе трофейное оружие, боеприпасы и какую-нибудь жратву, ведь нашу кухню и повара, видели ещё третьего дня, до наступления.

-"Всегда бы так! - с довольной улыбкой произносит моряк и обращается уже ко мне - Тебя, как зовут, а пулемётчик?

-Вовой, мама назвала!- отвечаю.

-Да, ну?! И меня маманя так же нарекла! Тёзки значит. Будем знакомы. Вова, а фамилия моя - Громкий! А ты, Вова, хорошо с пулемётом управляться умеешь! Я оценил! Что приходилось раньше иметь дело с ихней МG-шкой?

-Да, было дело пару раз! Ведь не первый год на войне - отвечаю моряку

-Куришь?- спрашивает Громкий.

-Нет! - отрицательно мотаю головой.

-Правильно делаешь, здоровье надо беречь! Как говорит один мой кореш - бухать это вам не нормы ГТО сдавать! Тут надо иметь очень крепкое здоровье! - моряк сам смеётся над своей байкой. Я тоже улыбаюсь этой незамысловатой хохме.

- Тогда мы с Васей покурим сами! А это мой корешок флотский - Василий Хворостов - моряк, представляет своего друга - А, Васёк? У тебя покурить ничего, нет?"

Боец по имени Василий, коренастый крепыш, ростом чуть выше среднего, на голове светлые волосы, ещё замечаю шрам на подбородке, шрам давний, пару раз, отрицательно мотает головой, затем произносит, что курева нет.

- Тогда давай, фрицев помародёрим - опять же патронов к этим машинкам надо найти, да и пожрать уже не мешало бы - предлагает Громкий - А, что! На войне как на войне!"

Начинаем осматривать убитых немцев, искать документы, снимать ремни с подсумками для патронов и другие нужные на войне вещи. В нише обнаружили ящик с гранатами на длинной деревянной ручке, приготовленный, словно для нас. Каждый взял себе по нескольку гранат.

Вова с Васей ещё себе и сапоги новые справили, а свои ботинки заботливо уложили в свои вещевые мешки - не бросать же такое добро в военное время! Обстоятельный Василий, ещё вывалил к себе в сидор, содержимое немецкого ранца из телячьей кожи, с мохнатым верхом. Сам ранец его не заинтересовал и он пинком ноги, отправил его куда подальше, с глаз долой.

-"А тебе, Вова, часы фрицевские не нужны? "Слеза" какая то, так на циферблате написано. Тут они у каждого мертвяка на руке тикают! Котлы, что надо! Циферблат тёмный, а цифры белые, в темноте здорово видны. Ещё и секундная стрелка скачет. Сказка, а не часики!" - Громкий нахваливает заморское изделие.

-"О, вот и финка классная! Мне сгодится! - подаёт голос друг Василий. Я вижу как он восхищённо рассматривает свой трофей, потом распрямляет свой указательный палец на правой руке и на нём проверяет балансировку ножа - Финка то, что доктор, для больного прописал! - восторженно произносит боец и осторожно засовывает нож за широкое голенище теперь уже своего сапога.

- Нет, Володя, спасибо! Часы брать с неживого плохая примета - отвечаю Громкому.

-Лучше я тебя с твоим дружком, потом консервами фрицевскими угощу...заныкал немного, когда в блиндаже обстрел пережидали, ещё есть фляга, судя по запаху, с чем-то крепким - предлагаю в свою очередь парням. Тем временем, снимаю с ремня убитого унтера чёрного цвета кабур с "люгером", вытаскиваю пистолет, две обоймы и рассовываю их по карманам брюк. Сам кабур, хоть он и из добротной кожи, выбрасываю в сторону.

- Вова, а зачем тебе второй ихний пистоль? - спрашивает меня тёзка.

Вот ведь глазастый какой! Заметил, что один люгер у меня уже есть.

Отвечаю - Вова, своя ноша не тянет!

Если опять дело дойдёт до рукопашной, MG-шкой этой, много в траншее не намахаешь! Тяжёлый, зараза! Он хорош только, когда противник на тебя в лоб прёт, на соответствующем расстоянии, да на открытой местности, а в ближнем бою от него толку мало. А у этих пистолей, как ты сказал, а в обойме восемь патронов - есть шанс отбиться. Теперь у меня, как раз полный комплект!"

-"Василий, а ты там случаем не ракетницу выбросил?"

А про себя подумал, что жаль будет такие машинки выбрасывать! А ведь придётся! Ещё с сорок первого года знаю, что если у попавшего в плен нашего бойца, фрицы найдут хоть одну вещь из своей амуниции или оружие, то смерти не миновать - в один миг поставят к стенке и имени не спросят! Надо будет потом себе подобрать нашу "мосинскую трёшку" и желательно подсумки, полные патронов. Пропуск для перехода на ту сторону у меня уже давно припасён и спрятан.

-"Ну, так, что с ракетницей? А Василий?- ещё раз спрашиваю парня. Василий, с явной неохотой поднимается и говорит в мою сторону - Сейчас пойду и гляну эту пукалку и точно скажу!"

Он подходит к телу егеря, зачем то пинает его ногой, словно лишний раз хочет убедиться, что перед ним лежит неживое тело, потом проходит несколько шагов, нагибается, что то поднимает с земли и начинает разглядывать.

-"Да, так и есть! Это ракетница" - отвечает крепыш, продолжая вертеть сигнальное оружие в руках.

-"Ты посмотри, там ещё и патроны к ней, должны быть, если их найдёшь, то тоже неси сюда" - прошу бойца.

-"Есть и патроны. А, чего это ты здесь раскомандовался? Тебе надо, ты иди и сам собирай всё это барахло. Мне оно совсем ни к чему!" - тихо ворчит Хворостов.

-"Ты, Василий, не ленись! Я же тебя не просто так прошу, а по-дружески и по делу! Хочу фрицам, хорошую подлянку замастырить, если получится!" - пытаюсь заинтересовать парня.

-"Какую ещё подлянку? Ты, что сидел что ли?" - спрашивает Хворостов.

-"Неси всё сюда и я тебе расскажу, что придумал. Если сработает, то большое дело сделаем!"- отвечаю крепышу, совсем не обращая внимания на вопрос, сидел ли я.

Громкий сидит на брёвнышке и с наслаждением курит - где то в окопе он нашёл сигареты.

-"Вот это да! Как хорошо покурить, когда тебе никто не мешает! Столько дней мечтал вот так, спокойно посидеть и подымить! - блаженно улыбаясь, произносит моряк - Табак конечно дрянь! Но как говорят у нас в деревне - дареному коню в зубы не глядят! - он в очередной раз глубоко затягивается табачным дымом, задерживает дыхание и спустя несколько секунд, выпускает из носа сизый дым.

-"Васёк, давай двигай ко мне! Дам тебе цигарку и ещё покурим! - тёзка зовёт своего дружка присесть рядом и покурить. Затем Громкий обращается ко мне - Володя, а ты чего замутить то собрался? Стоящее дело, или баловство какое?"

-"Стоящее Вова, стоящее! Настолько стоящее, что от всех наших, спасибо будет. Жизни людские попробуем сохранить! - с улыбкой отвечаю и начинаю объяснять идею - Сейчас эти камарады сожрут свой ужин, перегруппируются и запросят артиллерию. Может вызовут авиацию, т.к. у пушкарей тоже есть свой лимит снарядов. Скорее всего прилетят "соколы Геринга" и своими бомбами, начнут тут всё мешать с землёй. Потом при поддержке танков, их пехота попрёт на нас, обратно свои траншеи отбивать и позор свой тефтонский отмывать. Им ведь, там наверняка тоже стрёмно - как же так могло случиться, что эти "лапотные иваны", два раза за день наваляли им по самые гланды! И это после их побед под Харьковом и под Севастополем! Разве потерпит... такую борзость, самый главный фрицевский генерал? Да ни в жизнь! Наши наступают где то справа, не разобрать, а мы здесь совсем не плохо закрепились - почти круговая оборона. А теперь ответьте мне, дадут они нам спокойно пожить? - сам же отвечаю - Нет, не будет здесь спокойной жизни". По лицам друзей моряков, вижу, что они согласны со мной. Я ещё давно знаю, ещё со своего первого боя, что немецкие пехотинцы, ракетными выстрелами в небо, указывают направление линии фронта противника, чтобы их авиация не сбросила бомбы на свои позиции.

С высоты пилотам трудно различить, где свои, а где чужие, особенно если позиции переходят из рук в руки по нескольку раз за сутки. Решил попробовать сыграть на такой неразберихе и указать правильное направление для немецких пилотов, благо думаю, что долго ждать нам не придётся...

Ждать действительно пришлось не долго - через минут пятнадцать в воздухе послышалось надрывное гудение моторов, а затем около десятка, приближающихся тёмных точек. Целых восемь немецких Ю-87, вырастая в размерах, шли ровным строем среди облаков, держа свой курс прямо на нас. Ну что же, попытка не пытка!

Задираю ракетницу высоко в небо и выстреливаю зелёной ракетой прямо в направлении летящих пикировщиков. Быстро, в полный рост, бегу по траншее метров двадцать, благо она полного профиля и пригибаться не надо, перезаряжаю ракетницу и снова выстреливаю в воздух зелёную ракету навстречу летящим самолётам. Дальше опять бегу по траншее, на ходу перезаряжаю ракетницу, останавливаюсь, стреляю в небо, снова бегу, перезаряжаю, стреляю... Цепочки зелёных ракет, чётко обозначили вражеские позиции. Наши славяне смотрят на меня, как на откровенного придурка, они не понимают, зачем нужен такой салют! Сейчас поймёте! Лаптёжники, все восемь, проскакивают мимо наших позиций, разворачиваются, встают в круг, образуя своеобразную карусель, включают сирены и под их жуткий вой, начинают пикировать.

Летчики сбрасывают весь свой бомбовый груз, на немецкие позиции. И так продолжается несколько заходов. Сбросив бомбы, немецкие "соколы" несколько раз пронеслись над своими позициями, нещадно поливая их из бортовых пушек и пулемётов. Затем самолёты улетели, оставив после себя много чёрного дыма, гари и очень большое облако песчаной пыли, которая заполонила собой всё небо. Думаю, что у меня всё получилось! После такого бомбового удара, позиции нашей роты целые сутки никто даже и не пытался атаковать. С немецкими егерями нам больше не пришлось повоевать - очевидно, батальон горно-егерской дивизии понёс такие большие потери, что его спешно отвели, куда-то в тыл. На какое-то время установилось относительное затишье. Наша оборона, была несколько выдвинута вперёд, по сравнению с соседями справа и слева, поэтому образовался своеобразный выступ, который сильно мозолил немцам, глаза.

-"Володька! Друг! Ну, голова! Ты сам даже не понимаешь, какой ты молоток! Скажи Вася, что тактику со стратегией, он применил на самом высшем уровне! Ты, случайно в Академии Генерального Штаба не учился?" - не перестаёт меня хвалить Громкий.

Василий Хворостов, тоже подошёл ко мне, тронул за рукав ватника и степенно так произносит:

-"Зла на меня не держи, что чуть было подальше, не послал тебя, с этими ракетами. Хорошая работа у тебя вышла! Всё получилось! А я вот не сообразил..."

-"Ну, что ты Василий, забудь! И на счёт сообразил, не бери в голову - я ведь тоже не сразу эту идею надумал. А ведь ещё в начале войны видел, как фрицы себя ракетами обозначали перед своей авиацией. Просто, раньше не было подходящего случая, применить эти знания" - пытаюсь успокоить парня.

Глава XIX-я

НОВАЯ ЗАДАЧА.

Когда стемнело, на позиции роты пробился посыльный от самого комдива, а с ним ещё приползли два дюжих санитара. Из командования роты, в живых остался только, командир 4-го взвода и теперь этот молоденький юноша вступил в командование ротой.

Посыльный принёс от полковника Донскова, устный приказ, согласно которому нашей роте, в 06-00 утра, необходимо поддержать своим огнём наступление отряда десантников, которых катерами доставят на плацдарм. Потом совместно с ними, продолжить атаковать немецкие позиции и выйти за бетонную дорогу, перерезать дорогу на Никольское, дойти до Святочного мостика и если повезёт выйти к Львовским полянам.

Из слов посыльного мы также поняли, что утром, перед самим началом высадки десанта, будет производиться массированная артиллерийская подготовка. Десантников должны высадить на Ивановской пристани, рядом с развалинами церкви и они должны будут мощным ударом отбросить немцев за речку Святку и далее до станции Пелла. Плохо было то, что для большинства из нас, местность здесь, нам была не знакомая и малоизученная. Поэтому, в головах у всех отложилось, что надо перейти шоссе на Никольское и постараться отбить у немцев мостик через речку Святку.

Утро следующего дня выдалось ясным и солнечным. Сентябрь, а погода стоит по-летнему, тёплая. Ровно в 05-30 утра, загрохотала наша артиллерия. Огонь длился около тридцати минут. Били из орудий большого калибра. Мы слышим, как через наши позиции, глухо шелестя в воздухе, летят тяжёлые снаряды и разрываются на вражеских позициях. При разрыве снарядов, осколки со свистом разлетаются и накрывают большие квадраты пространства. Снаряды большого калибра при разрыве оставляют огромные воронки, глубиной под два метра и в диаметре до пяти метров. В этот раз пушкари нормально положили все свои гостинцы, в аккурат у фрицев, а то бывает, что артиллеристы, накрывают своим огнём, свои же позиции. Немецкие пехотинцы, хорошо успели изучить, наши методы воевать и привыкли, что вслед за артподготовкой "иваны" плотной толпой попрут на штурм позиций и быстро выползают и выбегают из своих укрытий. Гренадёры, быстро занимают свои места в ячейках и пулемётных гнёздах траншеи, готовясь встретить убийственным свинцом всех непрошенных, гостей. Но сегодня всё пошло по другому - атрподготовка прошла, все заняли позиции и уже успели приготовиться к отражению, но русские в атаку почему то не пошли...

Всё стихло. Мы лежим в полной готовности и ждём сигнал ракеты о начале наступления. Но ни ракеты, ни громких криков "УРА!" пока не видно и не слышно! Вдруг откуда то из-за реки Тосны, примерно из района деревни Новая, до слуха начал доноситься какой то жуткий грохот, в металлическим скрежетом и чудовищным рёвом, да так громко и сильно, что моментально заложило уши. А главное, что таких страшных звуков, никто из нас никогда не слышал! От подступившего страха душа ушла, буквально в самые пятки! Над нашими головами, пролетали какие-то ранее не виданные, гигантские стрелы, с длинными тёмными дымовыми хвостами. Панический страх охватил всех. Бойцы лежали на дне траншеи, обхватив свои головы руками, зажав уши и закрыв глаза! Медленно, с опаской поднимаю свою голову и смотрю в сторону противника - вижу, что на немецких позициях, стоит сплошная стена бушующего огня! Жуть! Похожее мне пришлось испытать на себе, когда немцы накрыли нашу пограничную заставу 22 июня 1941 года, почти полностью уничтожив всех её защитников...

-"Иииии! Маменька родная, помоги! Боюсь! Конец светаааа!" - в этом гаме необычных звуков, явственно слышу безумные крики нашего мужичка из работяг.

Тут же звучат слова, другого бойца, тоже прибывшего в роту с завода - Митрич, не блажи! Ляжь смирна! Молитву вспоминай или деток родных! Вместе перебядуем и ету...напасть - по голосу, чувствую, что эти слова поддержки, даются ему нелегко!

Лейтенант, стараясь переорать шум, срывающимся юношеским голосом отдаёт команду:

-"Товарищи бойцы! Прошу соблюдать спокойствие! Это по немцу наши секретные пушки лупят!"

Сам лежу, сильно, до боли лапаю землю пальцами, вытянув руки вдоль головы. Мои новые дружки тоже лежат на земле и тихо пережидают этот обстрел. Чудовищный грохот продолжался не более десяти минут, потом опять наступила полная тишина. Какой прекрасный утренний концерт, дали сегодня наши артиллеристы! Все номера были исполнены по заявкам трудящихся! Тогда мы ещё не знали, что так бьют по врагу наши секретные реактивные миномёты "Катюши". От всего увиденного и услышанного, мы все стали постепенно приходить в себя и оживать. И было от чего! Эти огненные кометы, наводят такой дикий страх, что трудно не сойти с ума! Враг слышит только шум от залпового огня и металлический скрежет, видит дымный шлейф и всё! Услышать снаряды на подлёте к цели не возможно, т.к. они летят практически бесшумно и внезапно, как снег на голову, падают на позициях врага. Шансы спастись или спрятаться от тысячи осколков, практически равны нулю.

Странно, но пока сигнальной ракеты о начале наступления нет.

-"Вася, ты живой там? И штаны сухие?- Громкий в своей манере подначивает друга. Тот ему отвечает: - "Да, жив покуда! Но напугали эти артиллеристы, ну прям до жути! Всегда бы так фрицев долбали! Я действительно чутка не обосрался!"

-"Слушайте братцы, я сам так напугался, думал, что уже конец света привиделся! Спасибо Иванычу, он меня сильным тычком привёл в чувство!" - громко делится своими впечатлениями боец Митрич, так что слышат все кто лежит рядом.

-"Я тоже уже подумал, что всё! Край!" - серьёзным голосом говорит моряк.

-"А ты, тёзка как? Жив? И тоже не пахнешь? - снова пошли в ход подначки - Ну и молодца! Наш человек! А, Василий?"

-"Послушай, наш человек! Ты бы лучше каску на голову одел, чем подкалывать тут всех! Смотри, а то получишь в башку свою развесёлую, что-нибудь стальное или свинцовое, тогда уж точно шутить будет не чем! Давай, делай, что тебе люди советуют! Успеешь ещё потом в своей "беске" в Кронштадте девушек поматросить!" - пытаюсь вразумить этого бесшабашного парня. Успеваю ещё подумать, что вот сейчас должна быть ракета и начаться наша атака, как в небе видна красная ракета.

-"Вперёд! Пошли, славяне! Надо!" - срывающимся, почти мальчишеским голосом командует последний ротный.

Пора и нам идти! Редкая цепь бойцов поднимается в атаку. Бежим по полю вперёд! Орём! Кричим! Стреляем на бегу! Но, со стороны врага, особого сопротивления не встречаем - на одном дыхании и почти без потерь, успеваем добежать до чужой траншеи. Спрыгиваем вниз и начинаем зачищать под ноль, всё и всех, а вернее безжалостно убивать всех кому повезло выжить после огненного смерча. Пленные нам не нужны. В нескольких местах завязываются рукопашные схватки. Это немцы, которым повезло отсидеться в блиндажах и норах, теперь очухались и начали оказывать сопротивление. В одном блиндаже они закрылись и продолжают яростно отстреливаться, надеясь дождаться подмоги - наивные! Пустили в ход противотанковые гранаты, которые в своё время окрестили, как "сталинский килограмм".

Боец с приготовленной гранатой, быстро забегает на крышу блиндажа и опускает её, прямо в дымоходную трубу и, не мешкая, скатывается в сторону. Гремит мощный взрыв, сила которого на улицу вышибает входную дверь, на миг и земля задрожала. Из блиндажа валит густой, черный дым. Внутри всё перевёрнуто и разломано, в живых никого нет. Так же поступаем и с другим, огрызающимся пулемётным огнём, блиндажом. Командир роты принимает решение ударить во фланг и поддержать наших, что атакуют немцев, левее. В этой траншее оставили боевое охранение, в состав которого назначили меня, как пулемётчика и ещё одного парня с пулемётом ДТ- 29, снятым им, с подбитого нашего танка КВ-2 и ещё нескольких бойцов, в т.ч. и Громкого с его другом Хворостовым. Мы обживаем новую позицию, ставим свои пулемёты таким образом, чтобы можно было вести по наступающему противнику, перекрёстный огонь, опять собираем патроны для МР и для MG, ищем гранаты и присматриваем за притихшими немцами. Тем временем фланговый удар нашей роты достиг своей цели - смелые арийские парни, побросав своё оружие, оставив в готовых ячейках два ротных миномёта с запасом летучек, позорно убежали в сторону дачного посёлка. Бойцы роты добрались до Святочного мостика и остановились, начав занимать оборону. Плацдарм расширился от ж/д мостов через реку Тосна, до того места где бетонная дорога пересекает дорогу на посёлок Никольское и Поповку и далее до моста через речушку Святка. Наша линия обороны теперь проходит 200 метров вглубь за бетонную дорогу и вдоль неё, до реки Святка, очень хорошо виден лес. По реке Святка, наши отбили землю до завода "Мачтопропит", руины которого высятся прямо у высокого обрывистого берега реки Нева. Получилось совсем не плохо! По крайней мере, приказ командования был точно выполнен.

Отдельно хочу сказать, что с осени 1941 года, немцы, используя рельеф местности, устроили в этом месте, мощный опорный пункт обороны, способный выдержать длительную осаду и атаки. Дивизию Донскова отвели с плацдарма, ей на смену прибыла 136-й СД, которой командует Симоняк, который успешно оборонял от финнов, полуостров Ханко.

-"Слыхал, я за этого генерала! Геройский мужик!" - такую характеристику дал этому командиру моряк Громкий.

Глава XX-я

ЗНАКОМСТВО В БОЕВОМ ОХРАНЕНИИ.

Мы сидим в траншее, замаскировались и по очереди караулим, что бы немцы, по оврагу, скрытно не подобрались к нашей позиции. Хитрый такой овраг - ручеёк течёт, кустарники густые уцелели, вечером и утром над водой стелется густой туман. Надо запомнить это место, не век же мне здесь геройствовать, хотя время ещё терпит - я ещё не навоевался и не совсем отвёл свою душу. Обжили блиндаж, подсобрали патронов, оружия натащили, набрали из ранцев, у убитых немцев, кое каких продуктов, поснимали все фляги. Трупы убитых немецких солдат, выпихиваем прямо на бруствер траншеи, т.к. самим здесь места мало. Обращаю внимание, что на трупах какая-то странная полевая форма - на рукавах кителя пришита манжета с надписью "SS-полицай", на касках сбоку нарисованы имперские орлы, пилотки несколько другого кроя, чем те, что довелось увидеть ранее на дорогах войны. Я вспомнил, что такие орлы, были на форме полицейских из полевой фельджандармерии, в Западной Белоруссии. Охотники за черепами или коллекционеры солдатских жетонов - такое название им придумали обычные солдаты из Вермахта.

-"Володь, смотри каких зверюг на нас бросили! Эсесманы! И написано на рукаве - "Полицай"! - Громкий стоит рядом с трупом одного солдата и внимательно рассматривает его униформу.

-"Ты прав, дружище - у него так и написано, что он из "SS- полицай", сейчас ещё гляну, какие записи в солдатской книжке, этого "героя" - отвечаю моряку. Расстёгиваю клапан нагрудного кармана, достаю документы, беру их в руки, раскрываю, листаю странички и начинаю читать - Слушай! Его зовут Курт Витцель, вернее сказать, уже звали, он рядовой - шутце, 2 взвод, 3 рота, 3 батальона, 1 полка дивизии " SS-полицай". Отрываюсь от чтения, смотрю на форму мертвяка и в подтверждение прочитанного замечаю, что на нарукавной ленте кителя, серебряной канителью вышито " SS-Polizei-Divifion", в петличке кителя серебритсяZ-с чертой - волчий крюк, тактический знак дивизии. О, тут ещё есть листок бумаги с текстом - написано, что это текст куплетов "Волховской песни" Вермахта".

-"А о чём они поют?" - Василий Хворостов, неожиданно подаёт голос. Обычно парень молчит и только слушает.

-"Да так, херня разная! Им не нравится, что попали на войну в эти чудесные места, где много топей и болот. Обзывают их задницей мира! Хочешь, на, сам посмотри!" - отдаю Василию "зольдбух", вместе с листом песни.

-"Давай, давай, сейчас гляну!" - Хворостов берёт в свои сильные руки книжку и листок, внимательно рассматривает, потом подносит ближе к глазам и начинает что-то бормотать. Мне совсем не до его попыток перевода текста с немецкого языка. Но вижу, что парень, пытается, что-то сказать по-немецки, жутко коверкая слова, снова произносит какие-то звуки, порой даже шипит...

Пока Хворостов, проверяет свои познания в немецкой мове, я, удобно присев на какой-то кусок бревна, начинаю осматривать найденные в нише две металлические коробки с патронами для MG - вижу, что обе полны патронов.

-"Запасливые гады!" - про себя радуюсь своей находке.

Теперь опять можно воевать, а то у меня осталась последняя неполная лента с патронами. Через минут пять слышится восторженный голос того же Василия, который почти сразу же обращается к Громкому:

-"Вовчик! Глянь, чего я тут нашёл!"

Мы с моряком поворачиваем головы в его сторону и видим, что парень двумя пальцами своей правой руки, держит за ткань обрубок по локоть чьей-то руки, с куском окровавленной ткани от немецкой униформы! Онемели оба!

-"Ты зачем, эту падаль сюда приволок и в нос тычешь? Ей только людей пугать! Забрось подальше с глаз!" - Громкий первый пришёл в себя и дал волю чувствам.

-"А ещё сознательный боец! Стыдно!" - это ему, уже прилетело от меня.

-"Погодьте орать! У ней на пальце кольцо здоровенное, похоже, что из серебра! Вот смотрите! - Хворостов поднимает восково-белый кусок плоти на уровень наших глаз. Видим, что на скрюченном желтоватом пальце, одето массивное кольцо, вернее сказать перстень, в середине которого выбита большая буква "Z" с чертой, а с двух других сторон по бокам видна искусная узорчатая вязь.

-"Что, палец резать будешь! А, Василий?" - спрашиваю крепыша

-"Да на кой, оно мне сдалось... это ваше серебро! Увидел, что блестит что-то в траве, вот и поднял посмотреть! - со словами - Пусть другие подбирают, снимают, рубят - Хворостин выкидывает кусок руки далеко за бруствер траншеи.

-"Ну, ты друг и уморил всех! - говорит с неизменной своей улыбкой моряк Громкий, а потом вдруг резко меняет тему разговора - Корешки, давай те лучше ужинать чего-нибудь придумаем? Кто то и про фляжечку заветную, очень много говорил!

А главное обещал угостить! Да оставь ты на время, свою тарахтелку железную, неужели не видишь, что уже темнеет, а немец по ночам не воюет! Тёзка, это я тебя так к столу приглашаю!"

На ужин собрали немного еды, у кого, что осталось и чем удалось поживиться у немцев. Наши "чмошники", посадили всех на голодный паёк, т.к. пищу сюда доставлять никто не рискует! На шестерых бойцов нашлась банка консервированной колбасы, какие-то шпроты или сардины из Европы, так прочитали на плоской банке, из металла похожего на фольгу.

Хлеба нашего совсем нет, зато Василий выложил на "стол" из ящика от гранат, "трофейные" хлебные ломти запечатанные в целлофан! Громкий, очень сильно удивился, когда прочитал на упаковке дату изготовления - 1938 год! У одного из бойцов, нашёлся небольшой брикет эрзац масла с мёдом. Эрзац масло, намазываем на эрзац хлеб - чем не бутерброд? Куски колбасы берём грязными пальцами, прямо из банки, рыбу едим просто, с лезвия Васиного ножа и никого не смущает, скольких фрицев, он этим ножом отправил к праотцам. Как и обещал ранее, пришлось достать из вещмешка и поставить на стол не полную фляжку с ромом и то с условием, что только "немного смочим губы". Все согласились, а пулемётчик даже сказал, что все беды на земле от этой гадости, но от своей доли не отказался. Флягу с ромом я нашёл у одного из убитых немцев, когда осматривал, в поисках какой-нибудь еды, его ранец. Внутри обнаружил флягу, причём ещё одна фляга у этого немца, висела на поясном ремне. Откручиваю крышку и нюхаю - в нос ударил запах чего-то не нашего, но спиртного. Пробую на язык - да это же настоящий ром. Фляжку естественно забрал себе и спрятал в вещевом мешке...

К безумной радости товарищей я подарил им три пачки сигарет "ECKSTEIN N 5" в коробках зелёного цвета - отличное курево для солдат доблестного Вермахта. Три пачки на пятерых бойцов!

-"Ну, Володя, ты меня сегодня опять удивил! Это же надо, отдать такое богатство! - произносит слова Громкий и с удовольствием затягивается сигаретным дымком, потом интересуется - А как твоя фамилия? Воюем уже, столько времени вместе, а всё Вова, да Володя".

-"Товарищи бойцы, разрешите представиться - Горский Владимир, 1916 года рождения, русский, хохол и поляк в одном лице. Не женат. Знаю много всего разного, потому что на учителя не доучился. Сюда попал из зенитной артиллерии ПВО, бывший сержант, бывший командир отделения. На этой войне с самого начала, ещё принимал участие в Финской. Был в самоволке и ходил с девушкой в кино. Заметили отсутствие. Особисты раздули историю и теперь я воюю здесь. Ещё вопросы есть?" - кратко рассказываю о себе.

-"Да ну тебя, тёзка! Какие здесь могут быть вопросы!" - отвечает Громкий.

-"А меня, Реваз зовут, я из Грузии. Фамилия Капанадзе, лейтенант, служил в бригаде траления, на Балтике. Суда загрэмел за дэло - не сдержалса, помполита нашего ударил! Да, пряма в морда дал! За что - говорить не буду, но вэрте мне на слово, правилно врезал! Грузин, просто так в драку никогда нэ лезет!" - представился высокий черноволосый красавец с изящными бакенбардами на щеках и кавказскими усами на лице.

-"А я, потомственный питерский рабочий с Кировского, токарь 5 разряда, Тимофей Иванович Ершов. Лет мне тридцать девять, есть жена и дети. Растут двое пацанов. На войне я впервые, т.к. у меня всегда была бронь. Как там мои сейчас бедуют, даже не знаю - зиму пережили, а теперь моей Любаше и детям, совсем не сладко приходится, рабочей карточки то уже нет! А суда определили, за то, что я старый станок угробил - план гнали, вот он и не сдюжил. Порча имущества в военное время! Мне и припаяли! Слава богу, что не намазали лоб зелёнкой, а отправили на фронт..." - с беспокойством в голосе за судьбу своей семьи, рассказал о себе бывший станочник, а теперь боец, в нелепо сидящей на фигуре военной форме.

Шестой товарищ, дядька уже в летах, рассказал о себе очень кратко - сказал, что зовут его Петром и тут же прибавил:

-"Евсюковы мы. Я до войны охотничал и рыбалил, у себя на Урале. Там же и проживал. На войне стал сапёром, командовал отделением. В штрафную попал, за то, что с двумя бойцами не успели точно обозначить границы минного поля, а наши танкисты, по темноте сдуру налезли, да так, что противопехотками у двух машин гусеницы напрочь посшибало. Всё случилось перед наступлением на Красный Бор. Под горячую руку всех троих отдали под суд и сюда. На сегодня я остался один... сотоварищев моих, немец побил. А с пулемётом танковым вожусь, потому что безумно люблю оружие разное и техникой всякой интересуюсь".

Затем о себе рассказал угрюмый, с седой щетиной на щеках боец, тот самый, который рядом со мной шёл в первую нашу атаку - "Зовут меня Николай Смагин. Я мент с Петроградки, был опером в розыске... Зимой немец, угодил снарядом с наш дом... Жена Зина, дети Славик и Светик погибли... Вечером того дня, пришёл к дому, а весь подъезд в кашу! Стою и вижу как на месте моей квартиры дымит, бля, куча кирпича и балок, а с неба пушистый снег мягко стелется и тает... Вот так, в раз... остался один... Сюда попал, за то, что в допросной застрелил одну мразь... Не знаю, как жить дальше. Сейчас для меня лучше быть здесь! Пока сотню гадов не порешу, покоя в душе не будет!"

После рассказа Николая мы все, сочувствуя нашему товарищу, с минуту помолчали, кто то из бойцов достал подаренную мной ранее пачку фрицевских сигарет, пустил её по кругу, предлагая товарищам закурить. Добивая переданную другом Васей почти скуренную трофейную сигарету, Громкий стал рассказывать о себе:

-"То, что меня зовут Владимир Громкий, вы все уже знаете. С корешком моим неразлучным, Васей Хворостовым мы вместе воюем с начала войны и горя мыкаем от самого города Таллина. Я из бригады сторожевиков охраны водного района, их ещё "мошками" называют. Василий тоже в Прибалтике войну начинал. После Таллинского перехода, мы вместе воевали в разведроте отдельной бригады морской пехоты. Сюда, в штрафную, попали после госпиталя, где лечили свои раны, кстати тоже полученные в одном бою... Решили отметить выписку и немного посидеть где-нибудь в сквере. На Лиговской барахолке прикупили водяры, как потом оказалось, дурной и... сцепились с бдительным патрульным нарядом. Одним словом наваляли им, потом под шумок попытались сдёрнуть. Но не свезло! Зато теперь оба доблестно воюем в рядах этого славного подразделения! Какая разница, где, фрицам кровавую юшку пускать!"

-"Тёзка, а хочешь, я с первого раза угадаю, кто первым патрульному зарядил в бубен? - подкалываю моряка и слышу от него единственную фразу - А кто ж ещё!"

-"Я всё правильно угадал? А, Василий?" - смотрю на второго моряка.

-"Да. Всё так и было" - подтверждает слова друга, здоровяк Хворостов.

-"Вот мы все и познакомились! Воюем дальше, мужики!" - это Громкий, подвёл итог нашему вечеру воспоминаний.

-"Но ты, Володя, всё-таки каскетку то, себе подбери! Вон их, сколько везде валяется. Завтра добрый дядя фриц, начнёт садить по нам из всех орудий, мало не будет" - я в очередной раз пытаюсь вразумить моряка.

Глава XXI-я

БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ.

За беседой, не заметили, как стемнело. С десяток бойцов из роты, вернулись в нашу траншею, остальные были тоже, где то рядом. Сапёр и грузин, решили сползать по темноте, за траншею, к убитым фрицам, в надежде ещё найти какой-нибудь еды, подсобрать с убитых патронов и оружия, тем более, что у сапёра осталось мало патронов в последнем диске к пулемёту. Мы их страховали. Парни вернулись часа через три - на своих плащнакидках приволокли восемь винтовок, вместе с подсумками и ремнями накидали патронов, два автомата МР-38, к ним, штук двадцать рожков, раздобыли и гранаты на длинной деревянной ручке - на глаз тоже около двадцати штук. Продуктов нашли мало. Отдельное спасибо, добытчикам за медицинские индивидуальные пакеты, валики ваты, пару пузырьков йода и за несколько фляжек с водой.

Реваз и Пётр удачно провернули это дельце, теперь немного передохнув, довольные своей вылазкой, оба сидели на дне траншеи, сортируя и раскладывая на кучки весь принесённый хабар.

Ближе к полуночи бойцы из боевого охранения, не поднимая лишнего шума, доложили по цепочке ротному командиру, что с немецкой стороны отчётливо слышится какой-то шорох и тихие звуки, иногда лязгнет железо о камень. На всякий случай я поставил пулемёт на боевой взвод, приготовил запасные ленты с патронами, вставил запалы-детонаторы, снял с предохранителя и удобно разложил в нише несколько гранат. Ещё вчера мне показалось странным, почему ранним вечером эсесовцы не стали нас атаковать. И сейчас тоже подметил, что немцы мало вешают в ночное небо, свои осветительные ракеты, которые очень долго горят, вися высоко в воздухе и отлично освещая ярким светом, тёмную землю. Видимость от них такая, что лишний раз поднять свою голову и пошевелиться, на ничьей земле, мало кто рискует! Обычно по ночам, обе стороны, для порядка ведут беспорядочную стрельбу из пулемётов, выпуская очереди трассирующих пуль, летящих белыми стрелами прямо над землёй. Это когда у нас патронов много и их на всё хватает. У немца с патронами всегда полный порядок - пулемётчики не привыкли экономить и бьют веерами длинных очередей, на малейший подозрительный шорох или шум.

Для проверки, ротный приказал выстрелить в ночное небо из ракетницы. У меня ракетные патроны были только с зелёным ободком на гильзе - соответственно при выстреле в небе засверкали зелёные цепочки, но даже такая подсветка позволили заметить в траве небольшое шевеление, смазанные, расплывчатые движения многих теней. Так и есть - к нам лезут гости! Немцы, поправ все свои уставы и наставления, решили скрытно подобраться к нам, подползти на самое близкое расстояние и провести атаку на траншею, что и начали выполнять. Молодцы боевое охранение - не прошляпили и спасли всем жизни! Мы видим, как эти хитрецы, умело используя складки местности и маскируясь, неспешно ползут на нас своей плотной массой...

-"Хотите нас взять сонных и врасплох! Ага! Помечтайте! Сейчас мы вас примем в гости и окажем радушный приём!" - в моей голове быстро проносится такая мысль, я готовлюсь к встрече и отгибаю проволочные усики предохранительной чеки, у пары своих лимонок.

-"Всем у кого есть гранаты быть наготове. Подпустить поближе и закидать "гостей" гранатами! - тихо по цепочке передаётся распоряжение ротного лейтенанта. Подпускаем ползущих немцев, меньше чем на расстояние броска гранаты. Ротный, тихо отдаёт новую команду - По врагу, гранатами огонь!"

Если нашу гранату-лимонку, готовую к броску, пару секунд подержать на раскрытой ладони, а потом стремительно закинуть во вражескую цепь, то есть большая вероятность, что разрыв произойдёт ещё в воздухе, на подлёте, как раз над спинами ползущих немецких солдат. Наши умельцы именно так, с задержкой и бросили свои гранаты. Спустя секунды, в темноте, один за другим загрохотали гранатные разрывы. Раздались стоны и вопли раненых, слышны крики о помощи и напрасно немецкие командиры начали громко орать своим солдатам, команды о продолжении наступления на траншею. Не подчиняясь командам, ночные гости резво вскакивают с земли и начинают быстро отходить на свои исходные позиции. Добрая работа досталась нашим пулемётам, мы не мешкая, стали стрелять не длинными очередями по этой убегающей толпе. За несколько минут боя, Я выпустил в темноту целую ленту, на 250 патронов, да так увлёкся, что пережог ствол своего МG, у которого бешеная скорострельность, до 100 выстрелов в минуту, можно смело бить по цели. Боевая прицельная дальность, тоже на высоте - "косит" и срезает, всё живое, на расстоянии до 700 метров. К слову сказать, в немецком стрелковом отделении такая выучка, что все солдаты, умеют пользоваться этой машинкой.

Отогнали мы этих хитрецов, от своих позиций без потерь со своей стороны. Когда всё немного успокоилось и установилась относительная тишина, решил пойти в блиндаж, чтобы при свете коптилки заменить ствол у МG.

На своём обустроенном месте, попросил Реваза немного подежурить. Его МР-шка, конечно не пулемёт, но на коротких дистанциях приголубит так, что мало не будет. Запасной ствол, в жестяном круглом контейнере с брезентовой лямкой, похожем на тубус чертёжницы, долго носил с собой, за плечами, рядом со своим вещевым мешком, теперь наступил подходящий случай сбросить с себя "лишний вес". Сам ствол у МG, при определённом навыке, меняется очень быстро - всего за несколько минут. Ничего мудрёного и заумного тут нет. У немецкого расчёта, в запасном комплекте, прилагается даже специальная рукавица из толстого слоя асбеста, чтобы в бою, где дорога каждая секунда, а задержка ведения огня равна смерти, не ждать пока подлежащий замене раскалённый ствол остынет. У меня такой чудо варежки нет, поэтому пришлось ждать какое-то время, когда дырчатый металл, ствола можно спокойно взять в руки, не рискуя получить ожоги. В блиндаже ставлю сошками эту конструкцию на пол, но так, чтобы место с затворной рамой, было над ящиком от гранат и прошу у бойцов керосиновую лампу с рефлектором, тускло освещавшую всё помещение. Под любопытные взгляды обитателей блиндажа, начинаю менять ствол - поворачиваю небольшой рычажок вверх, раздаётся металлический щелчок и сильная пружинка отбрасывает ствол из гнезда. Старый ствол кладу рядом, потом его надо будет зашвырнуть куда-нибудь подальше, а приготовленный новый ствол вставляю в освободившееся гнездо, поворачиваю вниз тот же самый рычажок и закрепляю его. Всё! На замену ствола потратил не больше нескольких минут. У нашего ДП-27 на замену ствола времени уходит немного больше. Раз выдалась возможность спокойно "покопаться" в заморской технике - всё проверил, отладил, подогнал и подвернул. Можно воевать дальше. Возвращаюсь в свою ячейку, благодарю и отпускаю Реваза, а сам, по удобнее устроив сошки пулемёта в своеобразной амбразуре, начинаю следить за передним краем. У меня бессонница... Входная дверь в блиндаж открыта и изнутри доносятся звуки чьего-то храпа. Вот люди! Решили, что надо спать, значит, будем спать, надо будет немцев резать - пойдём резать! Сон на войне одно из самых важных дел, можете хоть из пушек палить, хоть стрелять над головами, но спать не помешаете! Смотрю в темноту, но кроме разбитых остовов наших танков КВ, чернеющих своими большими размерами на фоне лунного света, ничего не замечаю. Кругом временно царит тишина...

Ещё в первый день, во время нашего наступления, заметили пять или шесть подбитых наших танков КВ, которые здесь пытались наступать ещё 23-го августа, в воскресенье. Танковая рота переправилась на правый берег Тосны, удачно проскочив горбатый бетонный мост через реку. Затем танкисты, ведя огонь из пушек, круша бронёй и гусеницами, всё на своём пути, двинулись по шоссе, выехали на оперативный простор в предполье, пытаясь стремительно ворваться в Ивановское. Но из-за сложной местности и большого количества воронок, движение замедлилось - пехота попрыгала с брони и ушла вперёд, а немецкие артиллеристы, с закрытых позиций в районе Ивановского поста, начали прицельно бить по этим стальным гигантам. Три танка были подбиты сразу, после первых двух залпов их орудий, остальные танки стали пятиться назад, ведя огонь из пушек, затем отступили к шоссе. Во вторник, 25-го числа, наши предприняли новую попытку пробиться к ж/д насыпи, но опять неудачно. Немецкие артиллеристы, в очередной раз продемонстрировали отличную выучку и умение - на поле дымили уже семь наших танков. Восьмой, повреждённый танк они добили утром следующего дня - снаряд удачно попал в боеукладку и мощнейший взрыв разметал по сторонам стальные части корпуса танка и башни. Говорят, что экипаж успел покинуть машину и уцелел. Пехота была рассеяна, лишь кое-где наблюдались отдельные очаги сопротивления, слышалась стрельба и разрывы гранат. Кто где находится - никто толком не знает. Заварилась, густо смазанная кровью, смертельная каша! Дальше здесь воевать пришёл черед нашей штрафной роте. Немчуры мы набили прилично, конечно и многих своих убитыми и ранеными потеряли. Мы отлично повоевали, отбросив немцев к Пелле, к оврагам за речку Святка, в глубину метров на двести за бетонку к лесу, далее до развалин цехов завода Кирпичник и к Покровке. Этот узел сопротивления, прикрывал у них направления на Мгу и с севера на Тосно. Множество дублирующих друг друга огневых точек, естественные препятствия местности, такие как крутые берега рек Невы и Тосны, играют не последнюю роль во всей обороне. Центр и левый фланг этой обороны проходили по ж/д насыпи, вторая линия обороны в несколько траншей расположены за бетонной дорогой, как раз где мы сейчас и занимаем оборону. На правом фланге большое количество скрытых артиллерийских позиций, с которых можно держать под контролем подступы к обеим рекам. Все огневые, соединены между собой длинной траншеей, которая на правом фланге берёт своё начала у берега реки, идёт вдоль ж/д насыпи, до левого фланга и далее отводы в глубь узла бороны. На левом фланге несколько траншей и ходов сообщения, на всю 1,5 километровую глубину обороны, перед траншеями проволочные заграждения и минные поля. Уму непостижимо, какой крепкий орех нам удалось расколоть! Вместе с другими десантниками, штрафная рота, существенно расширила небольшой плацдарм, и теперь закрепились на самом переднем выступе обороны, перед нами развалины кирпичного завода. На сегодняшнее утро от усиленной роты осталось в строю, не более пятидесяти человек и это вместе с нашими легкоранеными товарищами, не пожелавшими уходить в тыл.

Глава XXII-я

БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ.

Сегодня 4 сентября. Ранее утро, по-летнему тёплая погода и над головами, синее безоблачное небо. Что-то поели. Бойцы курят. Ждём. Готовимся. Кто-то из наших замечает в небе маленький самолёт необычной формы, похожей на оконную раму, который медленно парит над плацдармом. Это прилетел самолёт-разведчик "Хенкель-126", на всех фронтах, иначе как "РАМА", его больше никак не называют. Он буквально напичкан, самой современной фотоаппаратурой, с сильной оптикой и способен с воздуха корректировать огонь артиллерии. После таких визитов, обычно прилетают бомбардировщики или начинает бить артиллерия. Наших самолётов, за всё время боёв мы в небе не видели. Готовясь к своему заданию, я хорошо изучил эту птичку, ведь зенитчики ПВО должны знать ТТХ, силуэты и вооружение всех вражеских самолётов. Всё так и произошло. Сделав три круга "Рама" улетела, а семь утра начался обстрел наших позиций - немецкая артиллерия долбит крупнокалиберными снарядами по нам и немного левее, по нашим соседям. Все бойцы попрятались, кто укрылся в блиндажах, кто-то успел занырнуть в лисью нору, кто-то просто лежит в убежище. Эти позиции их артиллеристы прекрасно знают, как и знают, что этот узел обороны прекрасно укреплён и приспособлен для круговой обороны. Между взрывами снарядов видно, как немецкая пехота начинает сосредотачиваться у леса.

Полчаса назад в роту добрался раненый боец посыльный и на словах принёс приказ, из которого следовало, что наши планируют сегодня в полдень начать наступление, в котором собираются задействовать танки.

Нам поставлена задача - продержаться до наступления, а после поддержать атакующие цепи, своим огнём. А немцы, совсем близко, уже провели перегруппировку и готовы ударить. Но атаковать стали наших соседей. Эсэсовцы, при поддержке полевых орудий и миномётов, выбили десантников из 270 СП, дошли прямо до развилки дорог в селе Ивановское, забрали обратно бетонную дорогу, вплотную подобрались к ж/д насыпи дороги на МГУ. Мы как могли сдерживали их наступление эсесовцев, прикрывали фланги и остались на своих позициях, но попали в полуокружение.

Ровно в полдень, из-за реки начали бить наши гаубицы. Пушкари стреляют явно наугад по квадратам. Толку от такой стрельбы очень мало - огонь не эффективен, противник цел и невредим. Наше командование придумало что-то новое - "химики" начинают ставить дымовую завесу. Видим, как начал стелиться густой, плотный серый дым, который ветерок подхватил и погнал в сторону МГИ. Один из бойцов доложил ротному командиру, что разглядел шесть наших танков с десантом на броне. Действительно слышен шум от работы мощных танковых двигателей. Дойдут ли? Потеряв один танк, грозные машины, лавируя между воронками, благополучно проскользнув между остовами танков подбитых ранее, ведя огонь из своих орудий, благополучно добрались до насыпи у ж/д переезда, немного не доехав до перекрёстка бетонной дороги и дороги на Никольское, остановились для выяснения обстановки и чтобы осмотреться на местности.

Из-за дымовой завесы видимость плохая, всё небо в дыму, пехоту не видно, где то сзади раздаётся шум боя. Танки рассредоточились, укрыв за насыпью свои высокие корпуса. Спустя некоторое время, танкисты, следуя какой-то своей логике, повернули свои махины в сторону развалин кирпичного завода, преодолели насыпь и выехали к дороге. И тут опять случилось не поправимое. Ударили немецкие орудия, с позиций в районе деревни Покровки. С первых же выстрелов, их артиллеристы подбили два наших танка, ещё спустя минуту сбили гусеницу третьему и он стал хаотично вращаться кругами, пока второй снаряд не попал машине в борт. Уцелевший экипаж одной из машин, попытался потушить из огнетушителей свою машину, но был перебит немецкими солдатами. Три танка минус! Четвёртый танк стал медленно пятиться назад, левой гусеницей угодил в глубокую воронку, сел днищем на край воронки, правая гусеница зависла в воздухе. Пятой машины из-за дыма не видно...

Видя успех своих артиллеристов, немецкая пехота тоже решила отличиться, по ходу они задумали выбить "иванов" подальше от Покровки, скинуть за насыпь и при самом хорошем раскладе, отогнать за овраг. Для начала на нас обрушился огонь миномётов, огненный вихрь осколков буквально засыпал наши позиции. Затем в атаку поднялись пехотинцы в мундирах из зеленовато-синего сукна, с имперскими орлами на рукавах. Нашу траншею атаковало не менее роты солдат. Нас мало, отбиваемся, как можем, стараемся не подпускать их на расстояние гранатного броска, внезапно замолчал "танковый Дегтярёв" сапёра. Приходится часто менять позицию, бью короткими очередями, экономлю патроны, держу под прицелом ещё и сектор замолчавшего пулемёта. Внезапно из дыма возникает силуэт нашёй КВ-шки. Это пятый танк подошёл прямо к нашёй траншее, остановился, замер на какие-то секунды, а потом, поворачивая в разные стороны ребристую башню, открыл огонь по наступающей пехоте из орудия, почти сразу же в дело включились два танковых пулемёта. Танкисты ударили картечными снарядами и буквально смели с земли, атакующую нас немецкую цепь. Потом орудийные выстрелы зазвучали в расположении позиций ротных миномётов противника.

Ещё не до конца смолк вражеский огонь, а танк уже двинулся к той машине, что лежит на боку. Мы видели как двое парней, в танкошлемах на головах и промасленных темных комбинезонах, быстро выскочили из своего танка, отцепили трос и с ним в руках, подбежали к заваленной КВ-шке и стали крепить конец троса к корме машины. Третий танкист, тоже вылез из танка и резво, что-то забросил в сторону противника.

-"Э, да это он зажёг дымовую шашку! Молодец парень, сообразил, что своих прикрыть надо!" - с восхищением в голосе произнёс кто-то из бойцов, тоже следивший за действиями танкистов.

Брошенная шашка разгорелась и начала дымить. Этот же танкист подбежал к лежащему на боку танку, постучал чем-то железным по броне и видимо что-то сказал, т.к. из-под танка вылезли ещё двое, в таких же комбинезонах, достали второй трос и тоже начали крепить его к корме танка. Свободные два конца троса танкисты прицепили к пятому танку. Даже в траншее было слышно, как сначала взревел один танковый двигатель, стали видны клубы поднимаемой, выхлопными газами, песчаной пыли, а потом удалось запустить и второй двигатель. Дальше пятый танк потихоньку начал движение назад, троса натянулись как струны на гитаре, опять взревели моторы, попавший в воронку танк был освобождён из воронки и оба танка покинули нас. Мы откровенно порадовались за наших танкистов! Этот пятый танк выручил всех! Наступило затишье, ветер гнал в сторону леса, серый дым от шашки, кое-где звучали одиночные выстрелы. На этот раз мы тоже отбились! Наше общее наступление опять не удалось. Подсчитав потери, командир роты понял, что такую длинную, растянутую траншею нам больше не удержать и чтобы оказаться в окружение, он принял решение отойти на наши "старые", более удобные для круговой обороны, позиции перед насыпью и за оврагом, которые рота захватила пару дней назад. При отходе, нелепо погиб последний командир роты...

Лейтенант, покидал позиции почти последним и на расчищенном от мин проходе, случайно сделал шаг в сторону и попал на противопехотную мину. Получив тяжёлые ранения в обе ноги и в живот, не желая мучиться парень выстрелил из ТТ, себе в висок. От роты осталось в живых всего двадцать два человека. В старых траншеях было всё по-старому, лишь только добавилась небольшая группа бойцов в количестве двенадцати человек, из дивизии Симоняка, что десантировались, потом наступали днём, а после нашего разгрома на левом фланге, тоже отошли на эти позиции.

Глава XXIII-я

ГРОМКИЙ И ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.

Громкому, осколок снаряда пробил каску СШ-40, которую прямо перед боем мы с Василием, заставили его одеть на голову, и рассёк кожу у виска над левым ухом. Удар был такой сильный, что моряка отбросило на метр, и он потеряв сознание, буквально сполз по стенке траншеи. Его дружок, стоял рядом и успел на какой-то миг, раньше упасть на дно траншеи, поэтому и не пострадал. Хворостов склонился над раненым, умело приложил два пальца руки к шее друга и нащупал пульсирующий жизнью родничок - Жив! - кратко сказал крепыш, начал поднимать Громкого и приводить товарища в сознание. Я помог усадить моряка на два ящика из под винтовочных патронов, расстегнул ремешок на подбородке и освободил голову от пробитой каски. Каску, предварительно повертев в руках и с присущим ему любопытством осмотрев её, Хворостов быстрым движением выкинул за бруствер.

Мы оба стали осматривать рану, повернув безвольную голову к солнцу. Сталь каски погасила удар осколка, приняв всю силу удара на себя, поэтому кусочек металла, лишь сильно рассёк кожу и остался небольшим выпирающим бугорком возле уха. Кровь залила всю щёку и шею, одежда начала ей пропитываться.

-"О, гляди! Вот он поганец где засел! Возле самого уха! - произносит Василий, с некоторым удивлением в голосе и тут же продолжает говорить - Нет, Володя, ты сам погляди на рану. Пустяшная".

Я понимаю, что надо этот подарочек как то вырезать и самого Громкого привести в чувство.

-"Сможешь извлечь осколок и обработать рану?" - спрашиваю парня.

-"Я? Не... нет - боюсь! Володя, давай ты сам, а! Я тебе помогу и подержу ему голову или ещё чего-нибудь сделаю" - быстро произносит боец, и я вижу, что он действительно немного трусит.

-"Тогда так! Быстро всё делай, как скажу - беру инициативу в свои руки и говорю, что мне понадобится - Надо найти бинт или исподнее, желательно не грязное - это раз! Второе - возьми у меня в сидоре притыреную фляжку, с фрицевским ромом, тем самым, что пили давеча. Думал, что вечером по чуть-чуть накатим! Третье - у тебя я видел, знатная финка имелась, не потерял?

Доставай её и мне в руки дашь".

Несколько минут Хворостов потратил на то, чтобы найти и приготовить всё необходимое.

-"Ну, как ты там? Готов? Тогда давай финку - беру в руку, острую как бритва финку, поливаю её лезвие ромом, потом протираю лезвие куском от исподней рубахи, чистым на вид - Так! Скальпель готов! Теперь подойди ко мне, возьми фляжку в руки, открой Вове клювик и влей небольшой глоток рома. Надо его привести в полное сознание".

Василий, своей сильной рукой, осторожно открывает рот друга и осторожно вливает вовнутрь, некоторое количество обжигающей жидкости из фляги.

-"Раз! Два! Три! Хорош!"- произносит боец и сам вдруг делает несколько быстрых глотков из фляги.

В это самое время Громкий начинает приходить в себя, не громко стонет и вяло мотает головой.

-"А ихний ром, гавно полное! Сколько раз пробовал - не шибает! Не то, что наш "КВВК"! Но пить, конечно можно" - морщится Хворостов.

-"Да ты, гурман! А, Василий?" - подшучиваю над парнем.

-"Чего сказал то? Не понял?" - произносит Хворостов в некоторой растерянности.

-"Чего, чего! Не чевокай, а давай ещё ему влей в рот пару глоточков и голову придержи!"- на правах доктора, командую я.

Трофейный ром оживил нашего моряка - раненый открывает глаза, несколько раз с шумом делает вдох-выдох, затем после шумного "кха-ка-ха!" Володя своей рукой убирает от лица открытое горлышко фляги с ромом.

-"Накаркал подлюга!" - первые слова Громкого, были явно адресованы в мой адрес!

-"Ты, босяк, сиди смирно и не вякай, сейчас осколок из башки, вытаскивать буду! - как можно серьёзней обращаюсь к моряку - Не кипишуй понапрасну, а то ухо отрежу, на хрен! Василий, пожалуйста, придержите больному голову. Будем начинать!"

Уверенно подхожу к ране и острым лезвием финки делаю небольшой надрез, заворачиваю наверх кусок кожи и придерживаю его пальцем руки. Пальцами другой руки осторожно захватываю видимый кусочек металла и как занозу резко тяну его на себя. Вытащил! Отпускаю кожу на место и сразу же зажимаю рану куском белой материи.

-"Вот и всё! Минуту подержи эту тряпку на ране - говорю Громкому - Сейчас будем лечить тебя дальше. Пока посиди здесь и не вставай! Отдохни чутка".

-"Василий, подойди ко мне поближе, пошепчемся - зову крепыша к себе и когда он подходит, начинаю ему излагать свою мысль, так чтобы моряк нас не услышал - Давай, сделаем вот, что... Да мы ему не скажем... Да, нужна для дела... Дезинфекция раны. Верь мне, что это проверенный метод!"

Я попросил Хворостова, чтобы он приготовил два лоскута из нижнего белья. Потом один лоскут смочил ромом, а на другой помочился и принёс ко мне.

-"Ну чего ты встал и застыл! Делай, что говорю! Народная медицина всё излечит" - подгоняю моряка.

Индивидуальный медицинский пакет у меня был всего один, а перевязку надо сделать добротно. Спустя минуту, ко мне подходит Василий, в обеих руках у него по лоскуту материи и из каждого капает на землю жидкость.

-"Нус-с, больной, сидите смирно, сейчас будем лечить вас дальше - пытаюсь немного приободрить моряка - Сначала, смоем кровь и грязь с вашего лба, щеки и шеи - всё протираю ромовой тряпкой.

Громкий тихо постанывает, но пытается шутить:

-"Зачем переводишь лекарство для внутреннего применения, лучше бы водой всё промыл, эскулап хренов!"

-"Терпите больной, сейчас будет немного больно" - убираю от раны руку моряка с тряпкой и осторожно обрабатываю края раны, затем чищу её от грязи. Громкий держится молодцом, он не стонет, а только морщится как при зубной боли. Беру тряпицу с народным лекарством, складываю её в несколько раз, так, чтобы получилась полоска материи, которую прижимаю к ране и начинаю бинтовать моряку голову.

-"Ты, тёзка, как закончу, дёрни фрицевского шила, я тебе плесну его немного в кружку, потом полежи и постарайся хоть немного подремать, если конечно эти гады, не будут нас беспокоить - говорю моряку и киваю головой в сторону немецких позиций.После того как закончил бинтовать Громкому рану, выливаю в солдатскую кружку остатки рома, затем протягиваю её побледневшему Хворостову и произношу - Пей, Васёк... Один большой глоток твой! Потом я. Остальное отдадим больному".

-"И покурить тоже дайте, если есть" - подаёт голос Громкий, после того как принимает во внутрь свою долю рома.

-"С куревом, это не ко мне!" - отвечаю моряку и отхожу к своему месту в траншее, где без меня уже "скучает" на сошках, идеальный немецкий агрегат по отниманию человеческих жизней, который тоже требует смазки, чистки и протирки деталей.

Но качественно повозиться с пулемётом удалось не долго...

-"Эй, славяне! А где у вас тут пулемётчик, тот, что с фрицевским MG ходит? Горский его фамилия - спрашивает невысокий белобрысый парень, этакий живчик, в полевой форме с петличками на отложном воротнике. Этот боец был явно не из нашей "шары", а из пополнения, того что сменило остатки дивизии Донскова.

-"Ну, я пулемётчик! Чего хотел?" - отвечаю парню.

-"Я и ещё несколько корешей, хотим ночью смотаться за траншею и проверить, что там от фрицев осталось, оружия пошукать, патронов и если найдём, еды принести какой-нибудь - делится идеей боец, потом обращается с просьбой - Прикроешь нас огоньком, если, что не так выйдет! А хочешь, давай мотани с нами, за компанию".

Отвечаю бойцу:

-"Нет, с вами не пойду, лениво. Не видишь, только, что лекарню закрыл. А на их печёный ливер и шашлык, смотреть нет желания. Чуешь, жареным мясом пахнет? Наши пару дней назад, здесь всё живое, ракетами выжгли! Но за вами присмотрим. Это ты браток, даже не сомневайся!"

-"Э! Генацвале, зачэм, такой благородный блюдо, шашлык ругаешь, да! - подаёт голос Реваз Капанадзе, между прочим, не просто грузин, а ещё и моряк! - Приезжай, после войны к нам в Бакуриани, я тебия буду угощать едой из такого барашка - вах, палчики облыжешь! Возьмём мясо самого молодого барана, Самвел, мой дядия, приготовит такой шашлык... будешь кушать так, что не оторвёшся! А какое вино! Бочку откапаем и будем пробовать! Говоря по научиному - дигустироват! Сами будем наслаждаться и друзиям будим наливать вина полный рог! Да, моё приглашение касаетса всех здэсь присутствующих! А какие песни запоём - горы дрожат будут! У меня ведь сегодня дэнь рождения!"

-"Спасибо, Реваз дорогой! Жив буду - обязательно приеду! О Бакуриани слышал только хорошее! Люди говорят, место очень красивое и чистейший горный воздух! А про вашу целебную воду, я скромно промолчу! - обещаю имениннику.

-"Ай, Володиа! Ай, молодэц! Ты слышал о Бакуриани? Вах, как мне приятно, что такие люди с севера, знают о моей Родине! Кунаком моим будишь"! - радуется Реваз.

-"День рождения, говоришь? А сколько тебе лет исполнилось?" - спрашиваю именинника.

-"Ме! - на родном языке произносит Реваз и тут же поправляется - Да! Сегодня, 23 лэт!"

-"Тогда, с меня небольшой подарок! Держи и владей! - достаю один из своих "люгеров", прибавляю запасную обойму и вручаю Ревазу. - А это тебе от меня, за кунака и за приглашение в гости! Из недр вещевого мешка достаю ещё один подарок. Перочинный ножик, с красивыми накладками из красного дерева по бокам, с десятью разными лезвиями помимо основного, тоже передаю в руки именинника - А этот подарок, прими от меня, на долгую память!"

-"Спасибо! - отвечает боец, он явно смущен и растерян, в глазах блеснуло пару слезинок, которые парень, небрежно смахнул рукавом своей гимнастёрки, оставив среди сажи на щеках, светлые разводы. Замечаю сквозь расстегнутый ворот тёмно-белые полоски морского тельника и флотский якорь на потускневшей бляхе поясного ремня - Володя, дорогой, живы будэм, обязателно жду тебя в гости! Обещай мне, что приедишь!"

-"Даю слово!" - отвечаю.

-"Реваз, а вот тебе подарок от нас! Давай снимай свою каску и подставляй - Громкий и Хворостов, которые были рядом и всё слышали, тоже решили парню что-то подарить - Здесь два раза по двадцать три! И наши поздравления! Живи братишка долго! - Василий из своей каски стал пересыпать в каску именинника золотистые патроны от МР.

-"Семь футов, тебе под килем!" - от себя поздравил парня Громкий.

-"Спасибо братцы! Всэх, всэх у себя дома жду! После победы конэчно!" - несколько раз произносит счастливый Реваз.

Потом мы долго молчали, каждый думая о чём-то своём. А я вспоминал о славной "докторше", имя которой прекрасная Мария....

Глава XXIV-я

НАЗНАЧЕНИЕ КОМАНДИРА.

Ближе к вечеру, наш окопный народ стал собираться в кучки по несколько человек, чтобы попить горячего кипятку, чего-нибудь съесть из остатков НЗ или трофейных продуктов, за неспешной беседой выкурить одну на всех, козью ножку с дерущей горло, махрой. Без особых споров, сами выставили боевое охранение и назначили дежурных наблюдателей. У нас затишье, нарушаемое отдельными беспокоящими пулемётными очередями с той стороны - мол, не спать "иваны", мы здесь!

Наблюдаю за передним краем, готовый прикрыть огнём наших добытчиков и слушаю разговор бойцов, что расположились рядом:

-"... Сеня, а ты не бачив, ротный наш где? Кто-то его видел, а? - спрашивает чей то голос.

-Нет больше ротного! На мину налез!

-Когда?

-Тогда когда суда отступили! Осколками всего посекло. Ноги в сечку! Кхе! Сам себя стрельнул. Это значит, чтобы сразу! Кхе-кхе! Чтоб не мучиться!" - поясняет другой, чей то кашляющий голос.

-"Интересно, а жратву сюда доставляют? Покормили малость, перед самим делом и всё!" - включается в разговор третий голос. Этот боец видимо не наш, не штрафной.

-"Вот и мне интересно знать, где наши "чмошники" потерялись?!?" - говорит, обращаясь ни к кому, боец роты Земцов, по возрасту мужичок в годах и явно к полтиннику.

-"А ты, парниша, помечтай ещё, о чём-нибудь! Тут у нас самообслуживание! - теперь он адресует слова, тому бойцу, что первый спросил о еде и продолжает говорить - Кто же сюда, рискнёт добраться, тем более с термосом каши, на горбах. Старшина и повар с кухней от нас далече и пока приходить не собираются. Самим всё решать придётся".

Другой голос добавляет, с явной издёвкой:

-"Слышь, дядька Митрофан! Их, наверное, суда не пускают! Эти... как их там кличут? Тьфу, ёптыть! О, вспомнил - загрёботрядовцы!!! - все присутствующие начинают дружно смеяться - Хотел сказать, заградотрядовцы!" - между смехом, поправляется боец. Шутка глупая, но даже я улыбнулся.

-"Ну, ты сказал! Шутник! - хвалят невидимого мне парня за юмор. Тот же голос Земцова предлагает - А давайте всю еду обобществим! Скинемся на общий котёл, у кого что осталось - всё в каску покидаем! Выберем самого умелого, пусть он здесь и готовит на всю роту. В блиндажах, да по их норах пошукать надо, может посуда, какая знайдётся - в котелках много не наваришь. А, мужики! Немец избалован, он с комфортом воевать любит! Лично я готов положить на общество цельную пачку горохового концентрата!"

Все свободные бойцы стали подниматься со своих мест. Кто-то полез в свои тощие сидора, другие разошлись по траншее в поисках съестного.

-"Семён, ты там поспрашай людей, кто в штрафную из поваров загремел или просто может хорошо еду приготовить. Скажи, что не обидим! Пусть не боится! Ещё скажи, что ето надо для всех нас. А то и без этих хрицев, помрём тут все с голодухи!"

Думаю, что этот папаша ещё недавно, точно был старшиной роты или складом заведовал - таким деловым и ловким на такой должности самое место находиться! Неожиданно из темноты подаёт голос боец Терентьев, худой мужик средних лет:

-"Я конечно не повар и столовских щей вам из топора не сварю, но раз надо, то кулеш сварганить берусь".

-"А как тебя паря, по имени то величать? И ответь обществу, где кашеварить пришлось?" - дотошный Земцов, пытает кандидата в повара.

-"Фамилия наша Терентьев, а по имени - в деревне все Саней кликали. Кашеварил в поле, когда на дальних полях всей бригадой работали.

Здоровье у меня того - слабое... язва! Поэтому на лёгком труде и был. А тебя, друг, как звать величать?" -"Меня зови Митрофан Ульянович Земцов. Я до войны не один год, по снабжению работал - отвечает Митрофан - Годишься, Саня! Вот тебе мой взнос. Теперь думай как, в чём и где будешь готовкой заниматься. Но для начала бери мою каску и иди по всем нашим, собирай кто, что даст! Котелки всё равно нужны будут - найди или у бойцов позабирай! Воды добудь!- наставляет Терентьева Ульяныч и, первым отдаёт повару свою пачку концентрата.

-"Да, не боись ты, Саня! Немец сегодня не полезет, днём ему и так хватило! Это я тебе, как бывший старшина разведроты говорю! Верь мне! - не терпящим возражения голосом, успокаивает бойца Земцов - А если ещё пулемётчик, тебе бухла фрицевского даст, то будет вообще, всё зашибись! - это уже летит камень в мой огород.

-Не даст Саня, тебе пулемётчик, бухла! Кончилось всё! Вон на того кренделя с забинтованной башкой, который ожил, уже сидит и курит, всё и ушло - громко отвечаю на подначку - Правильно я тебя угадал - проносится мысль в моей голове. Пройдоха и старшина! Снимаю свой мешок и достаю начатую пачку сухих хлебцев - больше у меня ничего нет! Подзываю к себе, новоиспечённого повара и отдаю ему свои последние съестные припасы.

-"Ты, Саня, иди вот тех двоих мореманов, что сидят и дым в небо пускают, тряхани! Они запасливые черти! - науськиваю повара, показывая ему рукой на обоих дружков. Неожиданно в голову приходит важная мысль, и я тут же спешу её озвучить - А командиры есть тут или все пропали! Нами же командовать кто-то должен! Всё-таки в РККА и во ФЛОТЕ, действует единоначалие!"

На мой голос подошёл высокий боец по имени Юра, судя по мощному торсу он явно спортсмен-разрядник, ношенная форма ладно пригнана по фигуре и сидит как влитая. Этот парень по званию был старлей, командир роты, сейчас с приставкой "бывший". Но ведь все кто служил знают, что в РККА, бывших командиров не бывает! Звание командир - это навечно, до креста на кладбище! К нам Юра, загремел за драку со своим комбатом. Уже после боя он начистил рожу, старшему по званию, за то, что тот, в начале августа под Красным Бором, по пьяной дури, положил в бессмысленной лобовой атаке практически всю Юрину роту. Без артиллерийской поддержки, все три неполных взвода роты пошли на пулемёты, а потом, когда сильно поредевшая цепь атакующих была прижата к земле, испанцы из "голубой дивизии" выскочили из своей траншеи в контратаку. Мгновенно добежав до бойцов, фалангисты завязали рукопашную сшибку, после которой наши были вынуждены отойти к своим окопам. Из боя вышло всего двенадцать человек. Молчаливый парень всё время переживал, что с ним такое случилось.

В разговор вмешивается Громкий, который поддерживает моё предложение:

-"Завьял, ну чего ты мнёшься? Старшой, не тяни резину! Давай бери всё на себя! Мы поддержим! А вон того грузина, с модными баками на щеках, возьми себе заместителем по политчасти! Ха-ха! Он тоже хорошо и доходчиво умеет читать личному составу политинформации! Этот Реваз, морской лейтенант и уверяю тебя, что не подведёт!"

Моряк, безошибочно угадал общее мнение, ещё и настроение людям поднял, особенно когда выдал про политинформацию и бойцы невольно начали улыбаться.

-"Рота слушай мою команду! Так как все штатные командиры погибли - вступаю в командование отдельной штрафной ротой! Меня зовут Юрий Завьялов! Прошу всех обращаться ко мне, товарищ командир роты! - громко, так чтобы услышали все бойцы, произнёс бывший старлей - Своим заместителем назначаю бойца Капанадзе, если меня убьют, то он вступит в командование подразделением! Это первое... Прямо сейчас приказываю произвести перекличку личного состава. С левого края траншеи, начинай" - продолжил командовать ротный Завьялов.

-"Первый, второй, третий... - раздаются голоса слева. - Двадцать первый, двадцать второй... тридцать третий - расчёт окончен! - слышится с правого края - Тридцать четыре! Больше взвода! Это тоже сила! - произносит новоиспечённый ротный командир.

-"Сильно раненые есть? Сейчас будет вам врач. Боец Миркин, бегом ко мне!" - звучит новая команда.

К Завьялову подходит чернявенький, хлипкого вида очкарик-боец, по виду вчерашний студент и пытается, что то сказать. Но Завьялов, меряет бойца взглядом и сам задаёт тому вопрос:

-"Яша, я правильно за вас понял, что ты на доктора учился? Это так? Что значит всего четыре курса? Докторов, понимаешь, на фронте не хватает, а какой-то мудак, его сюда задвинул, в атаки бегать и немца грызть! Будешь у нас доктором! Это приказ! И отдай ты свою "свечку" кому-нибудь из бойцов - ротный протягивает бойцу своё оружие и произносит - Отдаю тебе свой МР, с ним будет удобнее. Как им пользоваться умеешь? Нет?"

Взгляд ротного цепляет Василия, затем звучат новые распоряжения:

-"Вот, ты, кажется боец Хворостов, правильно? Научи, товарища доктора, как надо обращаться с этой хреновиной, потом отведи его к своему дружку, пусть он его посмотрит! С раной в башке, шутки плохи - можно мозги застудить! А вы, товарищ доктор, после того как моряка посмотрите, найдите себе блиндаж и всё там подготовьте для оказания первой помощи другим раненым - после последнего распоряжения нового ротного, со стороны вновь назначенного доктора раздаётся некоторое сомнение, которое Завьялов пресекает на корню - Что значит не уступят! Выгонишь! Будут пиздеть - скажешь, я приказал! Надо разместить тех раненых, кто ослаб, не может стоять и держать оружие в руках. Пусть вкручивают запалы в гранаты, набивают патронами ленты, автоматные магазины и диски. Задача ясна? Тогда выполняйте!"

Мы все подмечаем, как ловко новый ротный прихватил медика.

-"Реваз, как ты думаешь, надо послать кого-нибудь с донесением за речку, что мы живые и ещё держим оборону на выступе у самого оврага или пока это дело терпит?" - советуется Юра с Капанадзе.

-"Рано ещё! Мы тут как слэдует не закрепились, многое ещё надо даделат! Оружие посмотрим, патроны, гранаты. Потом отправим кого-нибудь из лэгкораненых - отвечает на вопрос, вновь назначенный заместитель командира штрафроты.

-"Бойцы, слушайте ещё приказ - командует ротный - Надо выделить людей, чтобы осторожно прошерстили всю округу и собрали с убитых, всё оружие, подсумки с патронами, гранаты, бинты и медицинские пакеты, фляги с водой и даже ножи. Особое внимание на каски - брать любые, и наши и фрицевские, чтобы потом раздать, всем у кого их нет. Про каски не шучу и лично проверю, чтобы у каждого на голове была одета!"

Несколько секунд ротный Завьялов молчит, прикидывая в своей командирской голове дальнейшие действия, потом громко командует:

-"Всем закопаться глубоко в землю. Где надо расширить траншеи и окопы, побольше лисьих нор отрыть. Всё сделать так, чтобы днём все смогли попрятаться от осколков и уцелеть. Теперь главное - у огневых точек для пулемётов и автоматов надо переоборудовать амбразуры в сторону противника и обустроить запасные позиции. Пулемёты поставим на фланги. Всё автоматическое оружие надоравномерно распределить по траншее. Сами знаете, у него тут артиллерии и миномётов запрятано очень много и бьют по нам с разных сторон. Командирам отделений, приказываю назначить бойцов, кто заступит в боевое охранение и кто будет на подмене. И чтобы на постах не спали! Проверять сам буду!"

Одним словом, новый ротный загрузил работой всех! Бойцы сразу поняли, что наш Завьялов, командир опытный, ротой командовать умеет и чувствует себя в этой должности как рыба в воде. Времени уже восьмой час, начинает темнеть, тишина. Мы все, выполняя приказ, работаем, копаем, углубляем, оборудуем, собираем и ещё делаем много других мелких дел. Кроме часовых, все при деле. Наш кормилец колдует над продуктами и готовит на огне какое-то единое блюдо. Доктор обживает большой блиндаж...

У немцев уже был ужин, теперь они отдыхают. В тишине хорошо слышно, как на той стороне, кто-то играет на губной гармошке. Они сильные вояки, но всё делают по уставу. В Вермахте, на всех фронтах, делается всё по единому шаблону - раз написано, что время обедать или ужинать, будут принимать пищу, а если воевать, значит воюют - ни больше, ни меньше!

Мы тоже надеемся, что у нас скоро будет ужин, и все нормально поедят.

К темноте мы закончили приводить в порядок свою оборону. Добровольцы сползали за траншею, подсобрали немного гранат и патронов. Из оружия, попадались только немецкие карабины, которые брать не стали, т.к. их у нас и так много. Лишь под самый конец вылазки бойцам посчастливилось подобрать два МР и снять с убитых брезентовые подсумки с рожками, откопали МG, с загнутым взрывом в бок дырчатым стволом, который тоже забрали. К этому "подранку", в одной из ниш траншеи, нашли футляр со стволом.

После недолгой работы и чистки затворной рамы, в роте на один пулемёт стало больше, правда он был без защитного кожуха. Россыпь гранат по своему количеству, потянула на несколько ящиков, если их нормально уложить. Все гранаты - это немецкие М-24, с длинной деревянной ручкой, у нас их называют "колотушки". Заряд слабеньких, время срабатывания 7-8 секунд, что в бою непозволительно долго. Много раз случалось, что когда немецкие пехотинцы закидывали эти "подарки" в наши траншеи, а бойцы выбрасывали их обратно и под взрывы попадали сами фрицы. Мне же не один раз, ещё на финской и в Белоруссии, довелось увидеть как немецкие пехотинцы, на корпус "колотушек", одели стальные рубчатые рубашки от наших РГД-33. Один боец утверждал, что когда они выходили из окружения и как то по случаю, перебили немецкий обоз с боеприпасами, то помимо яйцевидных гранат М-39, "колотушек" и всего другого, так же были и рубашки для этих гранат.

Сапёр Евсюков научил как увеличить поражающее действие этих гранат, применив в качестве дополнительных поражающих элементов, обычные гвозди. Мне тоже знаком такой способ усиления убойности гранат. Несколько ящиков "разнокалиберных" гвоздей, были аккуратно поставлены у стенки, рядом лежали бухты с колючкой и другие инженерные приспособления, наши бойцы нашли в блиндаже, в котором очевидно квартировали немецкие сапёры. В том же блиндаже отыскали несколько нормальных лопат, с длинной ручкой, которыми работать не в пример удобнее, чем небольшими сапёрками. До войны в посёлке работал небольшая скобяная артель под названием "Гвоздьметалл". Немец мужчина хозяйственный и рукастый, поэтому их солдаты, за год сидения в обороне, эти места неплохо изучили и пограбили, натащив к себе много полезных на войне вещей и материалов. А уж без гвоздей и скоб строить оборону совсем не просто. Был тут и ящик с небольшими, всегда дефицитными, гвоздиками, длиной всего сантиметра три-четыре, которыми удобно прибивать рейки, наличники и не толстую фанеру. Эти обойные гвозди мы и вернём бывшим обитателям этих жилищ, когда те придут к нам попросятся обратно. Пётр, объяснил, что надо сделать и теперь бойцы, у которых имеются "колотушки", начали подходить к открытому ящику и набирать их, в пилотки или в каски. Тех, кто распихивал гвоздики по карманам брюк, шутники просили быть очень бдительными и не падать, намекая на гоголь-моголь в штанах! Все стали прикладывать гвозди к металлическим корпусам и обвязывать тряпичными лентами из того, что нашлось под рукой. Для надёжности, дополнительно, на тряпочное нагромождение наматываем куски телефонного провода. Как говорят канцелярские трутни, если нет гербовой бумаги, то будем рисовать буквы на простой! И ведь отлично получилось, думаю, что немецким камарадам должно понравиться! К ужину все наши приготовления были закончены...

Повар тоже всех удивил - сварил горохово-пшённую похлёбку, получилось своеобразное кушанье, напоминающее и суп и кашу сразу. Не большое количество, мяса из нескольких банок и растёртые хлебные сухари, давали сытый запах этому блюду. Ели все и съели всё! Даже без соли. Еду запивали горячим кипятком...

Поздним вечером, когда темнота совсем накрыла израненную землю, и мы уже отдыхали, приполз связной с письменным приказом от комдива, в котором было написано, что отдельная штрафная рота двое суток назад переподчинена 136-й СД.

В приказе говорилось, что утром 06 сентября, что мы должны передать свои позиции бойцам 1-й роты 3-го батальона 270-го полка дивизии, а сами отойти в тыл, к переправе в районе Усть-Тосно. Все оставшиеся в живых, должны переправиться на правый берег реки Тосны, сдать своё оружие, боеприпасы и проследовать к деревне Новая, в расположение тыла дивизии. Наша замена должна произойти в 10 часов утра по Московскому времени, со стороны Ивановской пристани. Этот приказ обрадовал всех бойцов, т.к. давал неплохой шанс подальше убраться из этого пекла! Но у меня, как то сразу в голову пришла мысль, что откуда это вдруг, у нашего командования, вдруг возникла такая забота о горстке судимых бойцов переменного состава, которых несколько раз уже хоронили в своих отчётах? Другая мысль, посетившая мою голову, была о том, что надо заканчивать воевать и спешно двигать в сторону немецких позиций...

Однако в немецком штабе, о нашем приказе не слышала, потому что в семь утра, по нам, дружно ударили их орудия, причём били одновременно из нескольких мест.

Перед самой атакой пехоты, их ротные миномёты начали забрасывать минами нашу оборону, которые прилетают и чувствительно стригут своими осколками, всё живое. Во время обстрела их пехота стала ползком подползать к нашей траншее и мы, сидя по блиндажам, в щелях или спрятавшись в норах, не сразу заметили их приближение. Штурмовики уже подползли совсем близко, даже ближе, чем на бросок гранаты, когда прекратился обстрел и им остались какие-то секунды, для того чтобы лихо подняться, забросать нас гранатами, в стремительном порыве влететь в траншеи и перебить всех "иванов". Но они немного не успели...

-"Полундраааа! К нам гости! Уже рядом!" - раздаётся громкий крик кого-то, из бойцов охранения.

-"Всём к бою! Бей гранатами!" - ротный Завьялов, среагировал моментально и подал всем команду.

Второй раз повторять не пришлось. Опытные и обстрелянные бойцы, быстро заняли свои места у бруствера и когда фрицы стали вставать для броска, пришла пора испытать усиленные "колотушки".

-"Глуши, их гадов! Гранаты к бою! Задержка на три счёта!" - звучит команда. Командир лишний раз, успевает напомнить, что гранаты надо бросать с некоторой задержкой, т.к. время горения терочного воспламенителя запала этих гранат, составляет 5-7 секунд, что очень долго в условиях боя.

Кувыркаясь в воздухе, полетели наши "колотухи". Гремят взрывы. Дым и пороховая гарь, пахнет горелым тротилом, крики и стоны раненых. Не взирая, на разрывы гранат и огонь, подгоняемые командами офицеров, стреляя на бегу, атакующие плотной массой прут на нас. Вот-вот доберутся, потом начнётся драка в траншее...

Длинной очередью в упор, успеваю проредить толпу вояк в тёмно-синих мундирах, но кому то из них повезло впрыгнуть в траншею, открыть огонь и сцепиться в смертельной схватке с нашими парнями.

Пока есть патроны в ленте, веду огонь, не обращая внимания, на отдельных индивидуумов. Громкий и Хворостов рядом, прикрывают мне спину и подчищают хвосты. На какой-то миг поворачиваю голову на парней и вижу, что моряк из МР-шки приземлил в траншее двоих, особо резвых немчиков, а Василий, вытирает об подол ватника лезвие своей финки, от крови ещё одного убитого им немца. Громкий показывает мне кулак правой руки с большим пальцем вверх, что означает "Молодец!". Затем вижу, как он, свои два пальца быстро подносит к глазам, затем указательным пальцем руки показывает мне направление в сторону врага и прикладывает этот же палец к каске на своей голове, которую задирает на затылок, делая видимой белую повязку на лбу, что означает:

-"Не отвлекайся и за полем боя смотри в оба глаза! Шляпа!"

-"Ах, ты ж, артист-комик Ильинский, бля!" - по-своему воспринимаю жесты бойца, который даже в такое время, не может без своих подколок! В ответ, поднимаю вверх два пальца и вращаю ими по кругу несколько раз. Думаю, что он меня понял!

Незваных гостей в траншее мы всех перебили. Вижу как сосед с левого фланга из МG, тоже в упор, расстреливает по атакующим немцам свои патроны. Про себя понимаю, что ведя огонь, длинными очередями чуть не угробил ствол, зато навечно уложил в нашу землю, не меньше десяти человек и отбил желание у других, зайти на душевный разговор, к нам в траншею. Бойцы не растерялись и тоже прилично немчуры настреляли.

Глава XXV-я

БЕСПОКОЙСТВО ТУРОВА.

В то время пока мы немного воевали, майор Туров уже "оборвал" все телефонные аппараты, пытаясь хоть, что-то выяснить о судьбе своих подчинённых и отдельной штрафной роты. Ничего толком не узнав, взяв с собой сержанта Шарий, Николай Николаевич, на своей "Эмке" лично отправился в расположение Штаба 55 Армии на поиски, полагая, что на месте, будет легче всё узнать и во всём разобраться. До Рыбацкой деревни они добрались без приключений, а вот дальше пришлось ждать, когда на улице стемнеет. Немецкие снаряды сюда уже спокойно залетали и делали своё смертное дело. Так же была опасность нарваться на немецкие самолёты, которые, не смотря на жиденький огонь наших зениток, уже второе лето спокойно хозяйничали в небе, летая почти над самой водой, вдоль реки Нева. Их лётчики не брезговали даже погоней за отдельными конными повозками. Подставляться совсем по-глупому не хотелось, и Туров решил, что они поедут на место когда будет уже темно...

Водитель жалел машину и ехал по грунтовке очень медленно, тщательно объезжая воронки и рытвины, освещая себе путь двумя узкими лучиками света закрытых чехлами фар. Туров сидел с закрытыми глазами на заднем сидении в салоне и думал, о том, что и как он будет докладывать на самый верх, если с заброской ничего не вышло и Горский погиб, где-нибудь в полях под этим чёртовом Усть-Тосно. А то, что "наверху" уже известно, что заброска агента в рамках операции "Тропинка" проходит с осложнениями, он не сомневался. Ещё вчера днём, Мария Петровна, впустила к нему в кабинет посыльного из Комендатуры города, который доставил рапорт, прочитав который Туров узнал, что старший сержант Филиппов А.Н., доставил группу бывших военнослужащих РККА и РКМФ, осужденных Судом Военного Трибунала Ленинградского фронта, к месту дислокации отдельной штрафной роты, в районе деревни Новая. Рота подчинена лично командиру 268-й СД, полковнику Донскову. Из рапорта следовало, что ст. сержант Филиппов, 26.08.1942 года, на пересыльно-сортировочном пункте, принял осужденных и разжалованных средних, младших командиров, красноармейцев и краснофлотцев в количестве 28 человек, которых доставил до места назначения. Все доставленные командой, были приняты и зачислены бойцами переменного состава в штат отдельной штрафной роты 55-й Армии. После выполнения всех необходимых мероприятий по сдаче-приёмке личного состава и подписания соответствующего акта, команда отбыла в расположение своего подразделения. Далее внизу стояла дата и подпись самого старшего сержанта. Как только майор закончил читать рапорт и уже собирался прочесть его второй раз, как на столе раздался телефонный звонок и он, держа рапорт в руке, снял телефонную трубку с аппарата и начал говорить. На другом конце провода был Зам. Начальника Управления НКВД города, который мрачным голосом поздоровался и после сообщил Турову, что один из бдительных товарищей уже направил в Москву донесение на имя Зам.Наркома, о том, что план внедрения нашего сотрудника к немцам, вы, уважаемый Николай Николаевич, увы провалили ещё на этапе перехода вражеской линии фронта и что дескать, надо было всё делать по другому, менее рискованному плану. Мол, надо было Турову не мудрить, а переправить агента через наш оперативный пункт для заброски агентуры в немецкий тыл, N 2 в Колпино или такой же пункт N 1, что в районе Большой Ижоры. А теперь все усилия, затраченные отделом Турова на проведение подготовительных мероприятий по операции "Тропинка", можно считать пустой тратой времени и средств, т.к. уже более недели нет никаких сведений о ходе дела. Пропал наш сотрудник. Пропал или испугался? Этот писатель пока лишь только намекает, что при выборе кандидатуры нашего сотрудника на роль перебежчика, ВЫ, не согласовали его кандидатуру с Партийной Организацией Управления!

-"Бред, какой то!" - сразу же подумал Туров. В общем, этот деятель, наклепал на полную катушку. Далее голос по телефону сообщил, что ему уже с утра звонили и приказали операцию взять под свой личный контроль, докладывать два раза в сутки, на имя товарища Зам. Наркома. На прощание, тот же начальственный голос добавил:

-"Ты, сам-то Николай Николаевич, веришь в этого парня? Читаю характеристики и справки - прямо такой герой, что куда там до него, нам простым служащим Революции!"

-"Что же, этот писатель не указал, что от всех отправленных, через эти "окна", людей, почти ни от кого нет вестей! А про своего человека, я ВАМ отвечу, что он в нашем деле профессионал, причём достаточно тёртый жизнью! Ему верю на все 100%! Отвечаю за него своей головой! Иначе и не затеял бы всю эту чехарду! А накладки... они в любом деле происходят... Время у нас ещё есть...

Так и передайте туда, наверх! А больше ничего пока не скажу! У нас в деревне, говорят, что выводок утей всегда по осени считают! А если без поговорок - поеду сам и уже на месте, будем разбираться, но мне будет нужна ВАША помощь, чтобы меня не "футболили" в Штабе Армии. Поэтому прошу ВАС, сделать соответствующий звонок нашим коллегам из ведомства Абакумова - отвечал своему оппоненту майор Туров, плотно прижимая к своему уху, телефонную трубку.

-"Вы когда намерены выехать в Штаарм?"

-"Завтра. Сегодня у меня ещё здесь очень много дел"

-"Добро! Николай Николаевич, выезжайте. Я сам позвоню зам. начальника ОО Армии, капитану ГБ Николаю Михайловичу Лотошеву, только с собой для охраны, возьмите кого-нибудь из отдела!"

-"Сержант Шарий поедет в эту командировку вместе со мной. Да, буду держать в курсе всех дел! Так точно! Есть действовать осторожно и не подставляться! Всего доброго!" - на том конце провода повесили телефонную трубку...

К 21-00 машина доехала до Корчмино, где её пришлось оставить в расположении полевого медсанбата. Дальше всем предстояло осторожно двигаться пешком, прямо до развалин завода "Спиртстрой". Туров, Шарий и водитель Коля, надели на себя амебные камуфляжные брюки, накидки с капюшоном и обычные пилотки, что одевают в поиск наши фронтовые разведчики, всё ловко подогнали, вытащили из багажника "Эмки" вещевые мешки, два автомата ППД, запасные диски и финки разведчиков в чехлах. Шарий и водитель, одели себе за спину вещмешки, привычно повесили на плечи ППД, по запасному диску в чехле, на поясные ремни, туда же рядом, прикрепили и ножны с ножами разведчика. Туров, помимо наградного револьвера, положив в каждый карман защитных брюк по лимонке. На заградительном посту за деревней Корчмино, им выделили сопровождающего, который повёл группу, по пересечённой местности, вдоль грунтовой дороги, ведущей к Сапёрному и далее к деревне Новая...

Уже поздно ночью контрразведчики прибыли в Штаб 55-й Армии, тут же в здании на третьем этаже, размещён штаб 136-й СД, бойцы которой сменили 268-й СД на плацдарме. В подвалах с высокими потолками, всё разгорожено и стены из грубых досок, делят огромное помещение на отсеки и комнаты разной длины, в которых размещены различные службы штабов армии и дивизии. Не смотря на начало двенадцатого ночи, здесь никто не спит и не отдыхает. Где то рядом, за рекой слышится шум стрельбы из орудий, пулемётные очереди и глухие разрывы. Туров поймал первого попавшегося ему командира спешащего по своим делам, остановил и спросил того, где можно найти начальника особого отдела дивизии старшего лейтенанта ГБ Иткина, у которого после слов "особого отдела" на какой то миг закаменело лицо. Этот командир сообщил, что несколько минут назад видел особиста в здании одного из недостроенных цехов завода, на НП дивизии.

-"Вы, пройдите вон к тому бетонному зданию, там на третьем этаже оборудован НП" - он махнул рукой в сторону громады одного из зданий, не смотря на ночь, хорошо различимых при лунном свете.

-"Там сейчас практически всё командование дивизии и наш главный особист тоже должен там вертеться. Спросите кого-нибудь и вам его покажут. Разрешите быть свободным?" - закончил разговор командир.

-"Спасибо! Вы, свободны!" - Туров разрешил командиру уйти. Почему то, при разговоре, резануло слово "вертится"...

Этому Иткину должны были позвонить о нашем прибытии. Проследовав к разбитому зданию цеха, майор снова "поймал" одного капитана и опять спросил об уполномоченном особого отдела.

-"Да вот же он стоит. Видите, несколько человек стоят рядом с домом? Один из них, тот, что ростом не высокий и есть старший лейтенант Иткин" - при этих словах, капитан ещё указал рукой на расплывчатые фигуры стоявших командиров.

-"Товарищи, мне нужен старший лейтенант Иткин?" - обратился к стоящим командирам, подошедший майор.

-"Я, Иткин. В чём дело?" - произнёс не высокий мужчина в форме командира военно-политического состава РККА.

В темноте у него на груди блеснула медаль "За отвагу".

-"Майор ГБ Туров. Вот мои документы. А эти сотрудники прибыли со мной. Вам должны были позвонить о нашем приезде" - ответил Иткину, Туров. Затем майор достал свои документы и протянул их к лицу старшего лейтенанта.

-"Разрешите!" - старший лейтенант взял документы в руки и при свете луча трофейного фонарика стал их внимательно рассматривать. Когда были соблюдены все необходимые формальности по проверке, начальники крепко пожали друг, другу руки и майор Туров кивая головой в сторону леса, спрашивает нового знакомого:

-"Они, тут всегда бодрствуют и совсем не спят?"

Иткин неопределённо пожал плечами и произнес - Товарищ майор ГБ, уже много суток подряд, здесь творится такая неразбериха, что пока не до сна! Две недели августа и неделя сентября, идут такие тяжёлые бои, и заниматься нормальной оперативной работой времени совсем нет. Приходится воевать даже ночью. У немцев артиллерия ведёт обстрелы наших позиций всегда из совершенно разных мест, которые не вскрыть днём, а по темноте наблюдатели засекают позиции по вспышкам выстрелов, и есть возможность им ответить. Их артиллеристы всё пристреляли ещё с осени прошлого года и ведут свой огонь, скорее всего из ближайших населённых пунктов. Связи с плацдармом практически нет, проводная связь постоянно выходит из строя или рвётся линия. По радио связь есть, но только с обороной в районе Ивановской пристани. Бывает, что с плацдарма, приползают связные, но редко. Не пробиться! - особист замолкает, ждёт реакцию прибывшего на свои слова и не дождавшись, предлагает - Товарищ майор ГБ, давайте, пройдём на НП дивизии, там сейчас должен быть НШ дивизии подполковник Трусов, он лучше меня всё знает и многое сможет ВАМ рассказать".

Туров понял, что "коллега" ситуацией владеет слабо и больше помочь ничем не сможет.

-"Ведите нас на НП!" - кратко бросает Туров...

Командиры проследовали на третий этаж, стали осторожно подниматься наверх, по разбитым ступеням лестничного пролёта, боясь в темноте попасть ногой в дыру или наступить на кирпич. На НП царит деловая обстановка - деловито суетятся младшие командиры, слышно как отдаются различные команды, что-то записывают и диктуют. НШ с кем-то разговаривает по полевому телефону, всем своим видом высказывая, явное недовольство разговором. Его сильный командный голос был слышен издалека...

-"Вот тот подполковник, что говорит по телефону и есть начальник штаба дивизии. Вам следует немного подождать здесь, пока он не закончит с делами" - произносит Иткин и куда-то незаметно исчезает из поля зрения.

"...Что? Залегли? А ты, комбат, далеко продвинулся? Плохо! Надо атаковать! Не ослышался! Да! С утра атаковать! Найдёшь! Артиллерия ударит! Поможем! Пробейтесь к выступу на правом фланге, там кто-то должен ещё быть! Мы огонь вечером слышали! Да! Пусть они вас поддержат огнём. Всё отбой...

-Дежурный, соедините меня с арт.полком! Быстро! Алло, это второй! Второй! Слышно! Послушай, Шошин! Надо утром поддержать огнём наше наступление! Да знаю, что лимиты и снарядов кот наплакал! Будут снаряды! Обещаю! Отбой!

-Сынок! Соедини мне начальника арт.боепитания....

-Да! Узнал? Я спрашиваю, узнал, кто с тобой говорит? Раз да! То ответь мне друг мой ситный, где обещанные для артполка снаряды? Как застряли! Быстро ноги в руки и сам пулей летишь туда, где застряли! К пяти утра чтобы снаряды мне были здесь! Это приказ! Сорвешь атаку - лично расстреляю! Выполнить и доложить! Отбой!"

-"Товарищ подполковник, можно ВАС на минуточку отвлечь? Я майор Государственной Безопасности Туров Николай Николаевич, специально прибыл сюда из Управления НКВД города и прошу ВАС ответить на несколько моих вопросов" - представляется Туров и попросит ему помочь.

-"Да, конечно! Слушаю ВАС! Задавайте!" - сухим, немного раздражённым голосом, мол, ходят тут всякие "варяги" и работать не дают, ответил Трусов.

-"Мне очень нужно знать где сейчас у вас находится отдельная штрафная рота Лен.фронта? Её ведь переподчинили вашей дивизии? Вам мой вопрос понятен?" - Туров задав подполковнику свой первый вопрос.

НШ, с минуту молчит, собираясь с мыслями и думая - Зачем ему понадобились эти смертники? - начинает докладывать ночному гостю - Товарищ майор ГБ, в ходе наступательной операции на плацдарм наши подразделения несколько раз отбрасывали противника на разные рубежи обороны и несколько раз в результате его сильнейших ответных действий, были вынуждены отходить. Территории по нескольку раз переходили из рук в руки, да и сейчас тоже идут бои. На поддержку были отправлены 8 танков КВ, из которых на сегодня мы потеряли уже 5 машин. На 4 сентября была информация, что остатки штрафной роты, отсечены от основных сил 270-го СП, рота воюет в окружении или в полуокружении. От них приполз связной посыльный. Это пока всё, что мне известно!"

-"Я хочу увидеть этого бойца и поговорить с ним?" - Туров вопросительно смотрит на подполковника.

-"Нет, товарищ майор ГБ! Боец был ранен и после доклада, скорее всего, был отправлен в тыл" - сухо отвечает подполковник.

-"Что ещё известно о штрафной роте? - Николай Николаевич задаёт третий вопрос - Меня интересует любая, даже самая обрывочная информация".

-"Со слов посыльного, стало известно, что рота понесла тяжёлые потери, особенно на левом фланге. Первый взвод роты, поддерживая бойцов роты старшего лейтенанта Коломийца, стремительно ворвался в немецкую траншею и завязал рукопашную схватку с противником. Но немцы открыли отсечный огонь из миномётов, которым убили и ранили своих и чужих солдат без разбора! Потом добавили артиллерией! Больше сведений не поступало, но наши бойцы из 2-го СБ 270-го СП, передали, что правее кто то воюет с немцами и не даёт им житья! Слышим, что немцы постоянно атакуют, чьи-то позиции. Возможно, это и есть ваши штрафники! - докладывает НШ - Связь с 270-м СП, поддерживается только по радио, проводная связь отсутствует из-за больших потерь среди связистов".

-"Это не мои штрафники! А наши бойцы! И я смотрю, что ВЫ, товарищ подполковник, тоже не вполне владеете всей информацией! - с холодом в голосе начал разговор Туров, глядя в глаза своему визави - Когда вы планируете отвести бойцов этой роты в тыл? Хотя бы тех, кто ещё жив? Ведь должен же кто-нибудь из бойцов выжить, или они как пушечное мясо все должны там погибнуть? Отвечайте мне немедленно! Я хочу услышать - где сейчас рота, сколько в ней осталось людей и когда ей по графику должна быть замена?"

-"Товарищ майор Государственной Безопасности ... это не возможно точно установить... нет связи... Свиридов, не доволен и постоянно орёт! Комдив Симоняк не вылезает с передовой, отправил многих командиров и политработников непосредственно в батальоны и полки. Людей не хватает! Снарядов нет! Нам их не одолеть! Судя по всем признакам, бои за Ивановское, продлятся ещё не больше недели. Но очередное наступление Манштейна на город, мы сорвали. Две наши дивизии понесли тяжелейшие потери и, сейчас уже готовится приказ Штаба Армии о прекращении всех попыток вести наступление и переходе к обороне на достигнутых рубежах, которые даже на сегодняшнее время, совсем размыты. Немцы ещё вчера взорвали ж/д мосты через Тосну, дальше насыпи нам не продвинуться, Отрадное, Пеллу не захватить, поэтому за нами останется небольшой кусок земли, ограниченный реками Тосной, Невой и может быть Святкой. От Святки до Тосны передний край будет проходить не доходя до ж/д насыпи. По сути, мы получили новый плацдарм, такой же, как потерянный Невский пятачок! Но это пока только мой благоприятный прогноз. Плановый отвод отдельных подразделений СД, намечен на 6-7 сентября, хотя всё может сложиться совершенно по-другому" - закончил свой доклад подполковник.

-"Т.е. завтра, послезавтра... Долго! Мне некогда ждать столько времени! У меня его просто нет! официальным тоном произносит Туров и тут же продолжает говорить - Иван Ильич, спасибо за ответ. Прошу меня извинить, за то, что оторвал вас от дел и может, был излишне резок! Распорядитесь, чтобы меня проводили к начальнику особого отдела дивизии. Я ещё хотел с ним немного поговорить, а он видимо, куда-то отошел по делам....".

-"Да! Конечно, вас обязательно проводят. Разрешите быть свободным?" - произносит подполковник Трусов и не дождавшись разрешения, поворачивается и уходит к своему рабочему месту...

Оставаться ночевать в дивизии, майор не планировал и заранее решил для себя, что пока темно, надо вместе с водителем, дойти до "Эмки" и уехать, чтобы ранним утром уже быть в Управлении. Другие важные дела никто не отменял. Сержанта Шарий, Туров решил оставить на пару суток, при особом отделе дивизии, чтобы этот смышленый парень, всё подробно разузнал об истинном положении дел, а главное, на счёт штрафной роты, уже практически списанной со счетов дивизии и помог местным коллегам. У начальника особого отдела, Туров тоже не собирался надолго задерживаться, а только отдать распоряжения, чтобы силами уполномоченных дивизии или дознавателей, сняли показания с уцелевших бойцов штрафной роты, если такие будут. Так же, Турову нужен подробный отчёт о боевой деятельности этой роты. Все собранные материалы, надо незамедлительно, с сержантом, отправить к нему в Управление. Но получилось совсем не так, как планировал майор - им пришлось задержаться в этом страшном месте до самого утра.

Глава XXVI-я

ПЕРЕХОД.

В этом бою нам неслыханно повезло, потому что когда немцы повернули назад и начали спешно отступать, у меня в пулемёте закончилась последняя лента с патронами. Ещё минута и мы бы от них не отбились! Пришлось бы серьёзно "рубиться" с эсесовцами. Пока, они, ощутимо получив по зубам, на короткое время от нас отстали, и наступило временное затишье. Ставлю пулемёт на сошки, так чтобы ствол немного выглядывал из бойницы, вытаскиваю из-за пояса "Люгер", запасную обойму достаю из кармана брюк и кладу их в нишу, так чтобы были на виду и под рукой, а сам начинаю возиться над убитыми фрицами, что лежат рядом, на дне траншеи. Мне надо снять с их тел поясные ремни с подсумками для патронов к винтовкам. Тут же рядом валялись их укороченные жандармские винтовки "Ваффенверке Брунн - G 33/40", которыми вооружались горно-егерские и полицейские части Вермахта. Калибр винтовочных патронов стрелкового вооружения у немцев унифицирован и составляет 7,92 мм. Винтовочные патроны прекрасно подходят ко всем пулемётам серии MG и некоторым пулемётам других марок. Вытаскиваю патроны из подсумков, затем выщёлкиваю, всё, что есть, из затворных коробок трёх винтовок, всё своё богатство, складываю на дно своей каски и не торопливо начинаю снаряжать пулемётную ленту этими патронами. Восемнадцать подсумков, это уже кое-что! Патронов из них должно хватить примерно на три полновесных ленты, ёмкостью по 50 патронов. Патронов кот наплакал и их следует экономить. Перевожу спусковой крючок агрегата в верхнюю выемку, что бы вести огонь только одиночными выстрелами, с левой стороны, рядом с ручкой, ставлю флажок предохранителя в положение на запрет стрельбы и решаю сходить в блиндаж к раненым, чтобы если повезёт, раздобыть у них, ещё хоть пару снаряжённых к пулемёту, лент. Пистолет беру с собой. Моряк с другом и ещё кто то, остаются караулить пулемёт. Громкий попросил меня принести от раненых, магазинов для их МП-шек, снаряжённых патронами. И я пошёл...

В блиндаже, не смотря на открытые двери, стоит специфический запах крови от ран, поэтому пробыл там не долго. После сегодняшней заварушки, раненых прибавилось и среди них есть несколько тяжёлых. У входа в медицинский блиндаж замечаю, сидящего на каком-то ящике Реваза, который вытянув простреленную ногу, ждёт своей очереди на перевязку и едва слышно ругается на своём языке.

-"Обидно, знаешь! Даа! Совсэм в конце зацепило!" - увидев меня, с горечью в голосе произносит грузин.

-"Реваз, держись! Всё будет хорошо! Мы тебя не оставим!" - отвечаю Капанадзе.

-"Спасибо дорогой! Я потэрплю" - не смотря на боль, парень пытается улыбнуться.

Ленту мне выдали всего одну и длинную, а вот рожков к МР, забрал четыре штуки. Встретил ротного Завьялова, от которого узнал сложившуюся обстановку, исходя из которой, нашу "шурку" меняет рота из дивизии, и мы отходим в тыл. Ротный приказывает мне немного задержаться на своём выступе и если немцы опять полезут, то прикрыть всех огнём из своего пулемёта. Про себя сразу же подумал:

-"Хватит мне тут воевать! Лучшего случая уйти к немцам больше не будет и надо быстрее возвращаться к себе на позицию".

Прощаюсь сразу со всеми и ухожу. Ленту с патронами повесил на шею, рожки держу в руках, "Люгер" лежит в кармане ватника, обойма в другом кармане. Моя пулемётная точка вынесена вперёд и находится почти на самом острие выступа траншеи, внизу небольшая низина, хорошо видны ямы и воронки, песок и глина, дальше почти до насыпи, много травы и заросли кустарника. Хорошая позиция. Ещё на подходе слышу впереди, какие-то посторонние шумы, удары и звуки борьбы. Осторожно выглядываю из-за поворота траншеи, наготове держу безотказный "Люгер", осторожно делаю несколько шагов и вижу, как моряк со своим другом, и ещё кто-то из бойцов, дерутся с несколькими немецкими солдатами. Очевидно, это разведывательная группа, солдаты которой, умело используя складки местности, скрытно подобрались и, пользуясь тем, что их явно не ждут, спрыгнули в траншею и завязали бой. Ясное дело - им нужен язык! Дерутся тихо, слышны только хрипы и стоны, да негромкая ругань на двух языках. Клубок сцепившихся тел катается и крутится по дну траншеи. Здоровенный, немец в камуфляжной накидке, буквально оседлал нашего бойца, руки протянуты к шее, норовит придушить его, по-тихому! Быстро отбрасываю автоматные рожки на кромку бруствера, делаю шаг и навскидку стреляю прямо через каску, немцу в затылок! Раз!

Другой здоровяк сцепился с Хворостовым, конец широкого лезвия его десантного ножа, прорезал на Ваське, гимнастёрку и уже неглубоко вошёл в тело. Крепыш из последних сил, двумя руками пытается сдержать эту человеческую массу с ножом в руках. Стреляю немцу два раз в спину и через мгновенье, подломив руки в локтях, мёртвое тело падает на бойца. Два! Слышу, как Хворостов шумно дышит, кашляет и плюётся. Чуть дальше, вижу что Громкий, сам справляется со своим немцем, с силой загоняя тому под рёбра, лезвие отобранного в драке, ножа.

Ещё один немец, успевает одиночным выстрелить, в подбегающего на выстрелы, бойца с винтовкой и уже направил ствол "МР", в мою сторону. Он пытается сделать выстрел, но я успеваю выстрелить первым. Сила близкого выстрела отбрасывает немца назад и тот, выпустив из рук свой автомат, падает вниз, угодив головой прямо в лисью нору. Этот немец не правильно оценил угрозу, испугался винтовки со штыком и лишился жизни. Три! Теперь всё. Подхожу к Хворостову, вижу рану на его плече и свежую кровь на груди - теперь мне понятно, почему немец его подмял и почти уже зарезал. Другой боец лежит неподвижно, рядом остывает убитый мною немец.

-"Вася, ты погоди чутка! Я сейчас этого малого гляну, кажется, он без сознания, побью его по щекам, чтобы ожил и будем тебя лечить" - говорю Хворостову.

Ногой отпихиваю труп немца от тела бойца, затем встаю на колени и начинаю легонько бить парня по щекам, привожу в чувство. Достаю флягу, открываю, набираю в рот воды и веером брызгаю ему на лицо. О, наш товарищ начинает оживать! Парень открыл глаза, закашлялся, несколько раз шумно сделал вдох-выдох воздуха из лёгких. Приподнимаю тело бойца, и прислоняю к стенке траншеи, немного воды из фляжки, вливаю ему в рот. Хлопаю его ещё раз по щекам и приговариваю - "Браток, ты давай уже приходи в себя!" Парень ещё сильно дышит и смотрит в одну точку, но на щеках уже выступил румянец - "Спасибо!" - тихо звучат слова благодарности. Подхожу к Хворостову. Громкий сидит рядом с другом и зубами пытается разорвать упаковку индивидуального мед.пакета, но от возбуждения это плохо у него получается. Забираю у моряка пакет себе, быстро вскрываю ножом и достаю бинт и отдаю Громкому обратно, со словами:

-"Подержи наготове, а я пока гляну на его рану".

-"Может отвести его к доктору?" - предлагает моряк.

-"У доктора, сегодня очередь! Там несколько тяжёлых и ему до нас. Сами справимся!" - отвечаю.

-"Так, Вася, быть твоей гимнастёрке без рукава!" - произношу и после с этих слов, лезвием ножа, отрезаю рукав гимнастёрки и рукав исподней рубашки, осторожно снимаю их с руки. Из рукава гимнастёрки, скручиваю жгут, затем осторожно просунув его через подмышку раненой руки, завязываю его крепким узлом. Куском от нательной рубахи, смоченным водой, вытираю кровь вокруг раны. Вижу, что своим ножом, немец пропорол кожу на предплечье, оставив широкий разрез.

-"Вова, только прошу тебя, ссать на рану не надо! Сделай перевязку и всё. Так зарастёт. Спасибо тебе, спас! Эти внезапно наскочили и сразу в ножи! Дальше мы стали возиться... - в конце рассказа Хворостов шутит и пытается слабо улыбнуться - Думал уже всё, не сдержу! Приколет меня фриц, нахрен!" - медленно произносит Хворостов и пытается улыбаться.

-"Помолчи друг... силы побереги. А ты тёзка, давай сюда бинт, буду повязку ему накладывать" - беру бинт, стягиваю, как могу, вместе края раны и начинаю накладывать тугую повязку.

-"Ну, что там? Не смертельно? А кому ссали на рану? - задаёт вопросы Громкий. Его последний вопрос, молча пропускаю мимо ушей и произношу - Жить будет! Потом надо будет вкатить укол от столбняка и почистить рану. Пока бинтую, ты ему тёзка, лямку для руки из чего-нибудь придумай, Мне на лямку бинта жалко - он нам самим ещё может пригодиться".

Заканчиваю возиться с рукой - Теперь повесь её на лямку, сверху на плечи набрось ватник и постарайся поменьше шевелить рукой. С царапиной на груди сам разберёшься, дезинфекцию тоже сам сделаешь. Ты знаешь как надо - после перевязки пытаюсь дать лёгкий втык обоим морякам - Ну, вы друзья и устроили! Не ожидал! Стоило оставить вас на несколько минут и сразу же ЧП! Безобразие!"

-"Это их разведка! Ловкие падлы! Внезапно налетели и сразу резать! Мы их совсем не ждали, но приняли и стали драться!"- начал оправдываться Громкий - Ваську, этот бугай, сразу в руку попал - он показал пальцем на одного из убитых немцев - Другой, очень ловко ещё одного нашего зарезал. Я был без каски и от третьего, мне хорошо прилетело в самый лоб, так что в глазах всё изображение поплыло. А этого малого, они решили уволочь к себе" - моряк кивнул головой на четвёртого бойца и поморщился от боли.

-"Там на бруствере найдёте четыре полных рожка. Но боюсь, что израсходовать их не придётся" - этими словами немного интригую обоих - "Ну, чего замолчал? Как дела в роте? Говори, что знаешь?" - быстро спрашивает Громкий.

-"Убитых много и раненых прибавилось, Ревазу ногу прострелили, он сейчас сидит в очереди и ждёт перевязку. Нас всех должны вот-вот заменить, во всяком случае, до темноты точно! Так что пакуйте чемоданы и будьте наготове" - делюсь новостями.

-"А, ты?" - вопрос задали одновременно оба.

-"Мне ротный приказал здесь ненадолго задержаться и проследить, чтобы всё было чисто! Буду прикрывать. Пулемёт поможет!" - похлопываю MG, по корпусу.

-"Я не знаю, что там решили в штабе, но по моему разумению, на этом выступе долго не просидишь! Ударят немцы с двух сторон, и будет полное окружение. Сами знаете, что из-за ж/д моста через Тосну, их станкач, уже которые сутки нам во фланг лупит и никому не даёт нормальной жизни! За нами свежая рота, прямо от реки уже подготовила оборону, козлы с колючкой вкопали, мин везде понаставили. Наши местами ещё дерутся в окружении и сдерживают немцев, но основная оборона выглядит так - мы плотно удерживаем землю от устья и до горбатого мостика и дальше за дорогой на Шлиссельбург. Глубина обороны, если считать от Невы будет метров пятьсот. От Тосны за нами территория длиною метров восемьсот, прямо до перекрёстка бетонной дороги и шоссейки на Никольское. Завьял сказал, что немецкие сапёры везде мин понатыкали - очевидно, боятся прорыва наших танков. В глубину оборона проходит от перекрёстка до развалин церкви, что на самой круче берега, у Невы. Пристань наша - туда охотники и бронекатера пополнение через день привозят, назад раненых эвакуируют. В самом селе Ивановском ничего не разобрать - своеобразный слоёный пирог! Стрельба слышна в разных местах. Наши, немцы, снова наши, отдельные группы и тех и других" - довожу до бойцов, то о чём разговаривал с Завьяловым.

Ближе к вечеру по редкой цепочке бойцов передали, что надо уходить. Стараясь не шуметь, остатки роты начали отходить к переправе. Моряк с другом тоже начали собираться. Василий забрал себе десантный нож, которым его чуть не убили.

-"Зачем тебе второй ножик? Одного мало?" - по-простому спрашиваю Хвористина.

-"Мне сгодиться! На маманин кухонный ножик очень похож. Совсем такой же, только накладки на ручке из ореха, батька привёз с германской. А на лезвии этого была моя кровь! Возьму на память! - буднично произносит боец и тут же продолжил - Один на пояс повешу, а второй на подобие засапожника будет, видишь на ножнах зажим удобный".

Громкий забрал себе не подпорченную кровью куртку в камуфляжной четырёхцветной раскраске, что была на одном из немецких разведчиков, он не обошёл своим вниманием и такого же цвета чехол на стальном шлеме.

-"На войне пригодиться! Или после буду, в ней ходить на охоту. Автоматы и рожки, тоже заберу - видя мой взгляд, буднично произносит моряк, укладывая трофей в вещевой мешок. Далее его слова адресованы уже мне лично - Володь! Ты тут особо не засиживайся, ленту по ним выпусти и айда за нами!"

-"Тёзка, мне только сейчас мысль пришла - подскажи ротному, пусть лучше сначала всех к пристани выводит, чтобы раненых определить на корабли. Сам знаешь, бои идут долго, медсанроты наверняка под завязку забиты и придётся ждать. Наши тяжёлые раненые, помощи, могут не дождаться, а корабли раненых сразу же в Питерские госпиталя доставляют. У парней будет верный шанс уцелеть! Я тут пошумлю для порядка и за вами выйду" - стараюсь говорить как можно спокойнее, чтобы не выдать в себе волнение. Дороги наши расходятся, и мы вряд ли ещё увидимся...

Спустя несколько минут, остался в траншее один. Пока не совсем стемнело, с "Люгером" наготове, прошёлся по траншее - убитых и умерших от ран, наши оставили в блиндаже, что был выделен для доктора. Мне пришлось почти на ощупь искать подходящую шинель, потом снимать её с чьего-то мёртвого тела. Снял свой грязный ватник и накрыл им погибшего бойца. Нужного мне оружия, пока не нашёл. Выходя из блиндажа, над дверью, осторожно укладываю последнюю свою лимонку, предварительно сняв кольцо и приведя её в боевое положение - будет своеобразный салют по нашим погибшим товарищам. Вернулся к пулемёту, осмотрелся и стал лезвием ножа срезать с воротника шинели, ромбы петлиц. Где то поблизости, примерно в сотне метрах от меня, раздаётся отчётливая немецкая речь. На слух поворачиваю пулемёт, снимаю с предохранителя, примерно прицеливаюсь и нажимаю на спуск. Раздаётся один выстрел!

-"Вот балда!" - ругаю себя и переставляю режим ведения огня с одиночного на очередями. Высаживаю в темноту веером несколько коротких очередей, через минут пять повторяю это упражнение снова. Теперь же на голос моего пулемёта отвечает немецкий "коллега", который бьёт из-за ж/д моста, совершенно не жалея патронов, половина из которых трассирующие. Пулемётчик бьёт тоже явно на слух, т.к. пули ложатся далеко в стороне. Целюсь на огонь от его трассеров и начинаю вести огонь. Одной длинной очередью добиваю свою ленту, как говорят, до последней железки! Тишина!

Теперь есть немного времени заняться собой. Для начала, укладываю в немецкую каску свой "Люгер", предварительно уложив его в противогазную сумку, сюда же пытаюсь втиснуть ленту с патронами. Вторую ленту, что принёс от раненых, пока кладу рядом. Пулемёт уже остыл - начинаю снимать ствол, затем вытаскиваю затвор и зачем то отделяю приклад. Ещё когда шёл от раненых, то "припрятал" чью-то бесхозную плащ накидку, в которую сейчас укладываю каску и эту кучу "железа". Получился своеобразный конверт, который перевязываю на крест, телефонной полёвкой. Когда влез в шинель и застегнулся, то она оказалась мне немного великовата. Ремень с подсумками для патронов, подгоняю по фигуре. Наши патроны, у меня в вещевом мешке лежали с начала боёв, но ещё немного их подсобрать, не составило большого труда.

Тщательно всё проверяю на себе и в вещевом мешке, затем начинаю уходить по траншее влево, в то место где по дну низины протекает ручей. Пока занимался нехитрыми делами, совсем стемнело. Мне надо попасть к ж/д мостику. Их охранение начинает пускать в небо осветительные ракеты, яркий свет которых помогает мне определиться в темноте и взять правильное направление. Эти ракеты с шипением летят в ночное небо, а потом спускаются к земле на маленьком парашюте и очень долго горят, освещая своим белым или жёлтым светом всю округу. Ползу на ощупь, при свете ракет замираю, вжимаясь всем телом в землю. Долго ползу. Кругом воронки. Пахнет чем-то горелым, рядом дымится земля то и дело натыкаюсь на человеческие останки и куски тел, чьи они в темноте не определить... В маленьком, почти засыпанном землёй ровке, наткнулся на тело убитого нашего бойца, рядом валяется мосинская винтовка, на ощупь совершенно целая, но без патронов и без штыка. Винтовку одеваю сразу же за спину, по-походному. Осмотрел бойца - документов нет, смертного медальона тоже нет. Наспех, руками засыпаю тело комьями глины и песком. К разбитому мостику подполз совсем близко. Решаю, что надо где-нибудь здесь, спрятать свой брезентовый конверт, мешающий своей тяжестью нормально ползти. Несколько минут лежу на спине без движения, отдыхаю, стараюсь продышаться и привести своё дыхание в порядок, веду счёт вдохам и выдохам.

Досчитав до ста, переворачиваюсь на бок и начинаю осторожно, не привлекая чьего бы то ни было внимания, лопаткой копать землю. В ямку, длинною в метр и глубиной в полметра, укладываю свой "клад" и начинаю осторожно его засыпать землёй, на слой земли кладу сверху лопатку и уже руками всё окончательно присыпаю землёй. Поверх земли накидываю приличную горсть камней, подобранных мною пока полз. Кто-то подумает или скажет:

-"Вот дурень! И охота ему была таскать на себе ещё и этот груз!"

Это меня воспитали родители так, что я не привык выкидывать хорошие вещи, даже на войне! Кто знает, может, когда и пригодиться такая заначка. При свете очередной ракеты, вижу каменный край опоры мостика и начинаю ползти прямо на него, не забывая при этом отсчитывать количество локтей. Дополз до мостика, прямо в ручей сунул свою голову, вволю испил холодной воды, наполнил водой свою фляжку. Прополз 198 локтей! По моим подсчётам у немцев время ужина, после которого сытый человек становится ленивым и добрым, хотя несколько недель таких тяжелейших боёв, озлобят любого.

Тут уж как повезёт! Огибая ямы и воронки, ползу дальше и вдруг слышу немного впереди себя, чей то тихий стон. Ползу на стон и осторожно, подбираюсь к огромной воронке. При свете ракеты разглядел, что на её дне в разных позах, лежат три неподвижных тела. Немцы. Эти решили укрыться и переждать обстрел в воронке, но им не повезло, в край воронки угодила наша мина, осколки которой посекли всё живое...

Передо мной лежат три этаких здоровых мужика, возрастом все лет под тридцать, не больше. Тела двоих уже закоченели и не подают признаков жизни. В тело третьего ещё теплится слабая искорка жизни. Немец лежит без сознания. При свете очередной ракеты, успеваю рассмотреть на его лице кровь и, судя по кровавым кругам на форме, сильное тело пробито в нескольких местах. Этому третьему повезло больше своих товарищей, хотя он и получил более пяти ран. Понимаю, что надо вытащить этого подранка и постараться отнести к немцам, так у меня будет больше шансов, что сразу не пристрелят. Со всех троих снимаю поясные ремни и в темноте начинаю шмонать тела. Ищу пакеты с бинтами, медальоны и личные документы. Бинты нашёл. Два больших смертных медальона с убитых, укладываю раненому в нагрудный карман кителя. Трогаю его за ногу и слышу, что раненый слабо застонал, его ноге тоже досталось. Начинаю ощупывать ноги, чувствую на руках липкую кровь. После осмотра оказалось, что ранены обе ноги. Два осколка попали бедняге в левую ногу, выше колена, а ещё один осколок перебил голень правой ноги. Пояса использую в качестве жгутов на ноги. Немецким штык ножом начинаю разрезать одежду и готовить раны к бинтованию, затем накладываю на раны плотные повязки. Расстёгиваю на груди раненого китель и ощупываю пальцами небольшую ранку, вторую рану нахожу на боку.

Этому немчику определённо везёт в этой жизни, ведь попади эти осколки чуть не так и в живот, "холодных" тут было бы уже не двое. На одном из мёртвых тел, ножом режу брюки и беру кусок материи от солдатских кальсон, который складываю в валик и прикладываю прямо на рану на груди третьего. На его пробитый бок, бинта не хватило, поэтому прикладываю к ране, явно не свежий, носовой платок, найденный в кармане, у другого убитого. Хоть что то!

Пуговицы кителя осторожно застёгиваю, то место где рана, стягиваю своей длинной обмоткой, затем второй. Теперь дошла очередь и до шинели, которую снимаю и расстилаю на земле за воронкой, сразу же через рукава пропускаю два соединённых вместе винтовочных ремня от К-98 и получаю своеобразную лямку. Пытаюсь осторожно перевернуть тело, чтобы потом вытащить и уложить его на шинель, но немец сильно стонет и явственно произносит слово "вассер". С их позиций, видимо услышали стон и в нашу сторону начинает длинными очередями работать пулемёт. Лежим в воронке, пережидаем обстрел, водой из фляжки смачиваю раненому лицо, губы и совсем чуть, чуть воды вливаю в рот. Немец судорожно делает несколько глотательных движений и теряет сознание. Стрельба прекратилась. Рукой беру немца за погон кителя, а другой рукой за остаток штанины его ноги, у которой разбита голень и на раз, рывком пытаюсь вытащить тело из воронки. Раз! Вытаскиваю раненого из воронки. Два! Переворачиваю тело, так чтобы спиной уложить на шинель. Три! Замри. В воздух взлетает осветительная ракета и кругом становится светло. Когда вытаскивал немца из воронки, рукой почувствовал, на его правом предплечье кровь, слабый стон послужил подтверждением, что там ещё есть одна рана. Да, досталось этому "фрицу", в нашей варварской стране, если выживет, то на всю жизнь запомнит! При свете ракеты, решаю осмотреть и эту рану. Вижу, что осколок лишь глубоко пропорол мышечную ткань предплечья, кость цела. Полностью отрезаю на раненой руке немца рукав кителя, затем, осторожно отрываю от своей, давно не свежей нательной рубахи кусок ткани, который прикладываю к ране, предварительно свернув её пару раз в валик. Остатком рукава кителя, как могу, завязываю на узел эту бельевую накладку. По крайней мере, пока будем ползти, грязь и пыль в рану не попадут. Из МР-40, раненого выщёлкиваю рожок и выбрасываю его прочь, сам автомат вешаю себе за спину. А красивая картинка получилась в виде немца в коротких штанишках, да ещё с одним целым рукавом, на котором белеет имперский орёл в кругу листьев и засохшей кровью на голове. Две винтовки, втыкаю в землю над телами хозяев, обе каски одеты на приклады и теперь слышно как ночной ветерок раскачивает их. Ну, как говорят богомольцы, с БОГОМ! Впрягаюсь в лямку своей волокуши и медленно начинаю ползти в сторону чужих окопов. Весь день накануне я разглядывал их оборону и заметил, что на этом узле обороны много чего нагорожено - несколько рядов траншей полного профиля, окопов разных, ячеек, точек ведения огня из миномётов, много отсечных ходов сообщений. Рогаток с колючей проволокой их сапёры везде понатыкали тоже прилично, правда многодневным огнём из орудий, минами и бомбами от них мало, что осталось.

Нисколько не удивился, что немецкая разведывательная группа смогла скрытно подобраться к нашей позиции и попыталась захватить пленного. Теперь в темноте, медленно ползу сам, с волокушей за спиной и ползти приходится всё больше на боку и очень медленно, потому что остриём ножа приходиться прощупывать перед собой землю, чтобы не налезть на какую-нибудь противопехотку. Часто останавливаюсь, отдыхаю и пью воду из фляжки. Разглядел на уцелевшем рукаве кителя подранка, две серебряные птички, что соответствует званию роттенфюрера в частях SS или званию обер-ефрейтора в Вермахте. Чин не большой, но уже весомый, у немцев это уже целая фигура! Это обстоятельство должно сработать в мою пользу, только бы благополучно до них добраться.

-"Так ты, Фриц там у своих, начальник, хоть и не большой! Нам с тобой теперь нужно обязательно доползти до ваших! Так, что давай терпи там! Да?" - негромко бормочу вслух, сам для себя.

-"Нихт, Фриц, май найме Йоганн - медленно, с сипом и бульканьем в груди, но чётко произносит подранок. Сквозь всю свою ненависть к врагу радуюсь - Очнулся голубчик, заговорил, значит поживёт!"

Подношу к своим губам руку, сжатую в кулак, с вытянутым указательным пальцем и тихо произношу как плакатная тётка:

-"Тшш! Не шуми падла такая! - и тут же произношу ещё слова - Гут, Иоганн!"

Затем ещё раз "тсыкаю", на подранка и добавляю - "цвайне капут", мол, обоим смерть придёт... - тихое "я-я" слышу в ответ. Думаю, что немец меня прекрасно понял, ведь не первый год воюет, раз в начальство выбился.

Тихо и медленно ползём дальше. Пешком пройти это расстояние можно минут за пятнадцать, одним словом раз плюнуть. Только если мы встанем во весь рост и попытаемся сделать пару шагов - будущие друзья-камарады, за считанные секунды срежут обоих! Добрались до ручья, плечи, локти и колени болят, сильно хочется пить. Делаю ещё один большой привал и отдыхаю. Прямо пилоткой зачерпываю из ручья воду и долго пью, второй раз набираю полную пилотку воды и выливаю себе на голову, затем наполняю холодной водой свою фляжку. Раненому пить не даю, а только смачиваю губы и протираю лоб и щёки, для чего пришлось оторвать от подола рубахи ещё кусок материи и намочить его в воде.

-"Вассер!" - медленно и жалобно тянет немец.

-"Нихт вассер! Капут! Ферштейн Йоганн!" - почти рядом с его ухом, тихо произношу, что ему пить нельзя. Немец стонет.

Приходится снова на него "тшикать", да ещё с приговором, мол "молчи хрен немецкий!"...

В лунном свете замечаю, видны какие-то трубы или опоры, странно, что стоят целые и пока не пострадавшие в этой мясорубке. Всматриваюсь дальше в темноту и разглядываю на пригорке очертания развалин домов и остовы печных труб. Туман закрывает всю низину у ручья и стоит плотной сизой массой у воды. Привал окончен. Ползу в сторону пригорка, прямо на развалины. Не смотря на то, что долго отдыхал, каждой клеточкой своего тела чувствую нечеловеческую усталость и напряжение сил, пот залил всю гимнастёрку, хоть выжимай, жёсткий брезент лямки впивается в плечи. Какое то время ползу в полной темноте, волоку раненого, с шумом глотая и выдыхая туманный воздух. Поднимаю свою голову, совсем близко вижу очертания развалин, чувствую, что мы почти добрались, проползти осталось совсем немного...

-"Хальт!" - грозно раздаётся голос в шагах двадцати от меня.

-"Нихт шиссен! Добрались! - устало произношу и замираю в полном изнеможении. Стремительно летит шальная мысль - Убьют сразу или ещё поживу?"

Раненый немец, собрав все свои силы, с хрипом и бульканьем в груди, что-то медленно говорит в темноту. Пятеро немецких солдат вырастают, словно из-под земли и размытыми фигурами быстро приближаются к нам, оружие у всех нацелено на нас. Они явно осторожничают. Я их вполне понимаю, потому что война очень быстро учит, что от этих "иванов" можно ожидать всего, что угодно! Но приблизившись совсем близко, солдаты поняли, что сегодня совершенно другой случай и похоже на правду, что этот русский, на себе очень долго тащил их раненого парня. До слуха долетают отдельные команды на немецком языке.

Чувствую, как двое солдат, вплотную подходят ко мне, освобождают от лямок, рывком ставят на ноги, берут под руки и быстро волокут в свою траншею. Оставшиеся немцы берутся за края шинели, поднимают её и вместе с раненым, быстро несутся к своей траншее. В просторной траншее солдаты, что меня приволокли, снимают оружие, вещевой мешок тоже снимают и прислоняют к стенке траншеи, штык-нож вынимают из-за пояса, расстегивают сам пояс, из подсумков патроны вытряхивают прямо на дно траншеи, бегло осматривают карманы и всё.

Раненого Йоганна, с шинели осторожно перекладывают на брезентовые санитарные носилки и один из солдат, со словами "данке Иван", возвращает мне шинель и хлопает своей рукой меня по плечу. Шинель быстро одеваю на себя и застёгиваюсь, но дрожу от внезапно охватившего меня озноба. Вижу, что раненого быстро уносят, куда-то вглубь траншеи и фигуры носильщиков мгновенно растворяются в темноте ночи. Один из солдат, что меня обыскивал, жестом показывает, чтобы я следовал за ним, поворачивается ко мне спиной неспешно идёт по ходу сообщения, куда-то вглубь, обороны. Следую за ним и стараюсь не отстать. Немец приводит меня в третью, как мне показалось, тыловую траншею, подводит к лисьей норе, что то крикнул вовнутрь и, убедившись, что нора пуста, жестикуляцией рук показал мне, что могу залезть в нору и там отдохнуть до утра. Забираюсь вовнутрь добротной лисьей норы, расстилаю на дне свою мокрую, пропахшую чужой кровью шинель, сидор под голову и буквально сразу же отключаюсь от всего...

КОНЕЦ I-ой ЧАСТИ.

https://www.litres.ru/vadim-samborskiy/liholete-kniga-ii-teplyy-sentyabr/

Комментарии: 27, последний от 30/03/2024. © Copyright Самборский Вадим Леонтьевич (vad.vales@yandex.ru) Размещен: 07/01/2020, изменен: 27/12/2020. 395k. Статистика. Роман: Великая Отечественная Скачать FB2 Годы событий: 1942	Оценка: *7.265** Ваша оценка:

Самборский Вадим Леонтьевич Тёплый сентябрь 1942-го, часть 1

Самборский Вадим Леонтьевич
Тёплый сентябрь 1942-го, часть 1