Пять утра. Обычное дело для пяти утра. Солнечные лучи проникают в комнату, шаря по стенам и мебели, презирая преграду штор. Жена рядом. Она и девочкой наверняка спала так же - обняв одной рукой подушку. Будить не хочется. Рука не поднимается тревожить спокойную безмятежность. Не хочется. Пока есть силы терпеть.
Боль безумными голодными зверьками металась по телу, вгрызаясь сперва в одно место, бросая, но тут же впиваясь острыми зубами в другое. Они были ненасытны. Только лекарство ненадолго усыпляло их. Но даже во сне они вяло огрызались.
"Господи! Ну зачем всё это? Почему? Вот ты. Тебе было проще. Ты знал, за что принимаешь муки. За всех людей. Ты знал это, и знание давало тебе силы. В этом был смысл. А у меня? Какой смысл у меня? Желать жить? Хотеть умереть? Просто жить, чтобы терпеть? Но в этом нет смысла! И нет сил. Так ради чего?!"
Понимая, что терпеть больше не получится, разве что с риском раскрошить зубы, Олег протянул правую руку к мирно спящей жене и потряс её за плечо. Она сразу же вскинула голову, будто и не спала.
- Коли, - просипел он.
И пока она, сбегав на кухню и принеся все причиндалы, набирала в шприц из ампулы прозрачную, обещающую временное успокоение жидкость, он смог подумать: "Живу вспышками. Туман - просветление - туман..."
Однажды жена пришла с работы, и, не раздеваясь, зашла в комнату и села рядом. Достала из сумочки маленькую пластиковую бутылку, налила из неё в чашку.
- Выпей, это освящённая. На обеде съездила в церковь, поставила свечки. Воды вот набрала.
- С каких это пор ты стала в церковь ходить?
- С тех самых, - ответила она грустно.
Зверьки успокоились. Еще не наелись до отвала, но голод мучил их реже. Зато теперь появилась другая боль. Сотнями вопросов она ковырялась в голове, заставляя ныть что-то под грудиной и суша горло. И тогда он окаменевал. Потом разваливался на куски ярости. И умолял. Когда жена сдавалась - водка помогала забыть вопросы, не давая ответов. Но после он видел глаза жены, и становилось ещё хуже.
Они сидели на кухне. Он пытался помогать ей готовить.
- Давай возьмём несколько дней и съездим, - жена не спрашивала - утверждала в обоюдном мнении принятое ею решение.
- Сутки туда, сутки обратно. День - два там. По крайней мере, хоть немного отвлечься.
Он был и не против, но привычка смотреть на вещи трезво и прагматично мешала сразу сказать:
- Да не вопрос. Когда за билетами?
Вместо этого он спросил:
- Ты сама-то веришь во всё это?
- Не знаю. - Она отправила почищенную картошку в кастрюлю с водой. - Но ведь хуже не будет. Врачи разрешают. Да и вдруг? И люди не зря советуют.
Через некоторое время она опять подняла эту тему.
- Всё-таки давай съездим. Дети самостоятельные. Да и бабушки всегда рядом.
- Зачем нам ехать? То, что я захочу попросить, он мне не даст.
Жена подошла и обняла его сзади за шею.
- А ты уверен, что не попросишь что-то другое? О чем сейчас еще не задумывался?
В ответ он только усмехнулся.
А через неделю его брат отвёз их на вокзал.
До Ярославля добрались без проблем. В зале ожидания жена спросила его:
- Посидишь здесь? А я пока схожу - узнаю про автобусы.
- Нет. Давай на улицу. Надоел вагон.
Через дорогу напротив вокзала располагался небольшой сквер с фонтаном по центру и рядами скамеек по краям. Искать свободную не пришлось.
Олег сел, жена поставила рядом с ним сумку и убежала.
Почти сразу к нему подошла, понятно, что молодая ещё, но уже истёртая лицом, в потрёпанной грязной одежде, на костылях. Глядя в сторону, спросила:
- Дайте на хлеб.
Он прекрасно понимал, что не на хлеб она просит, но не дать не мог - с детства запомнил, что грех на душе у берущего, если не на то пустит милостыню.
Порылся в кармане и отсыпал в протянутую руку мелочи. Женщина перевела на него взгляд, вздрогнула, отчего он внутренне усмехнулся, и поспешила к следующей скамейке.
Только тут он обратил внимание на группу из нескольких бомжей, устроивших пикник в тени деревьев напротив фонтана. От группы иногда отделялись фигуры, двигались к скамейкам на которых сидели потенциальные жертвователи, обходили их и быстро возвращались обратно. Через какое-то время избранный гонец перебежал дорогу и исчез за дверями продуктового магазина. Ненадолго. Вернулся с пакетом. Минут через десять содержимое пакета закончилось. Фигуры снова стали шарить по скамейкам. Причём друг за другом явно не наблюдали вовсе. Сначала к Олегу подошёл один. На втором мелочь в карманах закончилась. Увидев приближающегося третьего, он приготовился развести руками, но тот неожиданно сел рядом. Одет он был поопрятнее предыдущих, и от него не пахло. Даже запах алкоголя еле ощущался.
Олег даже немного опешил, но пачку достал и протянул просящему.
- Можно две?
Он кивнул.
- Благодарю.
Бомж достал две сигареты, одну из которых сразу отправил в нагрудный карман рубашки, из него же извлёк зажигалку. После первой затяжки сказал:
- Третий год живу здесь возле вокзала. Летом, конечно. Раньше в Сибири жил. Потом мать умерла, и сестра сказала - приезжай - живи в родительском доме. Дом хороший. Я всё продал и приехал. Деньги сестре отдал. Она мне выделяет понемногу. Плюс пенсия. А дома не живу, потому что жалко его. Я ведь один пить не могу. Самого не берёт, а вот другие, боюсь, сожгут дом по-пьяни. Поэтому и живу здесь. Да и за этими, - он кивнул в сторону компании бомжей, - приглядывать надо. Вот она, например, - бомж указал рукой, и Олег понял, что речь идёт о той самой девице на костылях, которая уже сходила в магазин и расположилась на траве отдельно от остальных. - У неё какая-то болячка серьёзная. Она каждый месяц приезжает на обследование и лечение. Потом неделю пьёт здесь. И не закусывает почти. Дура. Потому что желудок слабый. Когда пропьется, мы ей на билет собираем и домой отправляем. Через две недели опять приезжает. Остальные - балбесы.
- Тебя даже на минуту нельзя оставить одного, - это подошла жена. Её взгляд был весьма красноречив, и бомж отреагировал моментально, встав со скамейки.
- Спасибо за курево. И - удачи вам.
Жена села на его место, предварительно пристально осмотрев скамейку, и в итоге, постелив на неё вынутый из сумочки пакет.
- Билеты взяла. Автобус через полчаса. Ехать минут сорок, сказали, так что у нас там достаточно времени будет. А этот что от тебя хотел?
Олег пожал плечами.
- Поговорить. Знаешь, я смотрю на них, и какая-то даже зависть появляется. Они как дети цветов, что ли. Живут бездумно и умирают бездумно. И никаких вопросов.
Автобус довёз их до нужного городка за обещанное время. Уточнив у водителя нужную остановку, они вышли. У первого встречного прохожего спросили направление.
- Да как раз по этой улице и дойдёте. До конца.
Она предложила взять такси.
- Нет. Дойдём своим ходом. Мы же это обсуждали. Иначе не вижу смысла.
- Ох если только узнают дома, что я тебя тут пешком гуляла... Может...
Он покачал головой.
- Никаких может. Потихоньку. Не спеша.
Серые панельные пятиэтажки как-то быстро сменились старыми деревянными одноэтажными домами. Улица упиралась в ворота каменной ограды храма.
Они пересекли внутренний двор и поднялись по широкой, истёртой поколениями ног лестнице, ведущий на второй ярус. Архитектура храма была непривычной. Первый этаж, по-видимому, занимали какие-то подсобные помещения. На втором человек попадал в широкую опоясывающую галерею. Вдоль арочных окон которой стояли скамьи.
- Присядь пока, я свечи куплю, - сказала жена.
Он прислонился спиной к стене, сразу возле входа.
- Ничего, постою, подожду.
Внимательно посмотрев на него, она решила не убеждать и направилась в сторону столиков церковной лавки, до которых было метров десять. Пожилая женщина-послушница разговаривала со средних лет батюшкой. Увидев покупательницу, что-то договорила скороговоркой, судя по быстрому шевелению губ, и подошла к ней.
По лестнице поднялся и остановился рядом с Олегом молодой высокий крепкий парень с коротко стрижеными волосами. Огляделся и, увидев священника, быстрым шагом направился к нему.
- Здравствуйте, батюшка, - протянул священнику руку, и тот в ответ пожал её.
"Хороший знакомый или родственник", - подумал Олег. Их дальнейший разговор был ему хорошо слышен, потому что говорили они хоть и не громко, но не таясь.
- Как вчера День десантника отметил? - спросил священник. - Надеюсь, не хулиганили с братвой?
- Да что вы, батюшка! И так не балуюсь, а сегодня вечером в длительную командировку уезжаю. Вот, за благословением зашёл.
- Это хорошо. А куда едешь?
- На юг.
- На юг? - переспросил батюшка. - Уж не...
- Нет-нет, - поспешно прервал его парень. - По работе.
- И, случайно, не СВД* ли там будет твоим рабочим инструментом?
- Да нет, говорю же - по работе, - парень отчего-то опустил взгляд и помялся с ноги на ногу.
- Ну да ладно, - священник перекрестил его. - Благословляю тебя. С Богом. Братьям и сестрам нужно помогать.
- Спасибо, - с явным облегчением ответил парень.
___________________________________________
* СВД - снайперская винтовка Драгунова
- Ну, я пошёл.
Батюшка ещё раз перекрестил его.
- С Богом.
Парень по военному развернулся и снова быстрым шагом прошел к лестнице. Древние ступени отозвались тихим шорохом на его спешащие шаги.
Священник тем временем, видя, что послушница до сих пор занята, отошёл от лавки и тоже направился к выходу. Когда между ними оставалось не больше шага, он
вдруг остановился и посмотрел Олегу прямо в лицо. При этом глаза священника улыбались. Это удивило Олега. Обычно у людей была другая реакция.
- Ну вылитый кавказец - нос, борода, усы! - голос действительно выражал восхищение, или так ему показалось? Удивлённый вконец, Олег выдавил:
- Я - русский.
Священник кивнул головой.
- Вижу.
Олег почему-то не поверил, поэтому непроизвольно сказал:
- Почти год как оттуда, - и кивнул в сторону лестницы, где, казалось, еще слышно было тихое эхо от шагов десантника. - Не жалко его?
Глаза священника на мгновение посерьёзнели. Но когда он сказал свои следующие слова, улыбка уже вернулась в них.
- Жалко. Всех жалко. Детишек жалко. Женщин. Солдат. Но Бог посылает испытания, как людям, так и народам. И он же даёт право выбора. Но ты ведь это и так знаешь.
В последних словах не было вопроса.
Священник внезапно протянул вперёд руку и погладил его по плечу.
- Знаешь - и всё равно хочешь спросить его о чём-то. Спроси. Обязательно спроси. Он ответит. Может не сразу. Не сегодня. Ты главное спроси.
С этими словами перекрестил его, что-то прошептал про себя и продолжил прерванный путь.
- Задержалась. Купила еще несколько иконок, - подошедшая жена взяла Олега под руку. - Ну что, пойдём?
Войдя в распахнутые двери внутреннего пространства храма, они сделали несколько шагов и остановились, чтобы оглядеться. Стены от пола до потолка были покрыты старинными фресками. Яркие сочные краски - это семнадцатый век. Приглушённые, но глубокие и не менее живые - шестнадцатый. По крайней мере, так ему запомнилось из прошлой жизни, когда они могли посвятить семейный отпуск поездке по Золотому кольцу. Разные краски, но суть одна. Стены, своды - со всех сторон их окружала история человеческих страданий. И надежды.
Слева на небольшом возвышении стояла та самая икона. Она действительно поражала размерами. Потемневший от времени лик Спаса глядел сурово. Как и говорили, под иконой был обустроен лаз.
- Давай сначала свечи поставим, - прошептала жена, протягивая Олегу несколько штук.
Он согласно кивнул.
Здесь находились еще два священника. Один читал молитву. Другой медленно обходил помещение. Именно к нему подошла молодая женщина с растерянным взглядом и как-то по-старушечьи согнутыми плечами. Что-то тихо спросила.
- Если хочешь просить, проси, - ответил тот. - Но знай, что лаз тебе не ответит. Ответит твоя материнская вера. А лаз - как костыль. Может только помочь. Но тебе он не нужен.
Женщина подошла к иконе. Перекрестилась в поклоне, подняла взор на лик, и губы её зашептали беззвучно. Было видно, что истово просит она. Перестав шептать, она ещё раз перекрестилась, и вдруг слёзы хлынули из её глаз. Но лицо не исказилось гримасой рыдания, нет. Казалось, ничего не произошло - только ручейки по щекам. Женщина достала платок, прижала к лицу и медленно направилась к дверям. Олегу показалось, что она стала выше. Хотя может это просто невидимый груз свалился с её плеч.
Следующими к иконе подошли они.
- Пойду, - сказал Олег жене, утвердившись в решении.
С неимоверным трудом опустившись на колени, он поднял лицо вверх и перекрестился. От непривычного действия рука вела себя непослушно. Оперевшись на неё, он прополз в лаз. Ползти по деревянному проходу под иконой нужно было немного - не больше метра. И он даже порадовался, что не может сделать это быстро - было время выцарапать из копошащегося в голове клубка главное и задать вопрос. Он сам не ожидал, но его губы прошептали:
- Как мне быть дальше?
На выходе из лаза с обратной стороны иконы кто-то догадался поставить табуретку. Ему было не очень удобно, но облокотившись на неё правой рукой, он умудрился подняться. Тут же подошла жена, взяла под руку.
- Прости, - негромко сказала она. - Почему-то сразу не сообразила.
В ответ он погладил её по руке и поцеловал в платок на макушке. Она повернулась к нему, улыбаясь, но влага ещё пряталась в её глазах.
- А почему только в голову? - спросила она.
Он приложил палец к её губам.
- Здесь нельзя. Храм всё-таки.
- Ладно. Но будешь должен, - и даже морщинки под её глазами не могли сейчас спрятать от него ту девчонку, с которой он когда-то так же, под ручку, гулял по летним улицам. Когда они вышли за ворота ограды, он спросил:
- Ты когда свечки покупала, обратила внимание на парня молодого, который со священником общался?
- Ну да. Был какой-то. Но если честно - я не разглядывала.
- На войну едет. Дай Бог ему живым вернуться.
Жена обняла его за руку и ткнулась лбом в плечо.
- Верно говоришь - пусть живым вернётся.
- Дурацкая война, - вдруг зло сказал он. - Русские режут русских. - И добавил после небольшой паузы:
- Песня такая есть.
Продолжать не стал. Вздохнул. И вдруг увидел на стене возле ворот указательную стрелку с надписью: "Святой источник".
- А давай сходим? - предложил он.
- Ты разве не устал? Не болит?
- Нормально, - он отмахнулся. - Если что - спрячемся в кусты, и ты меня уколешь.
- В кусты, говоришь, - засмеялась жена. - Ладно, пойдём, коли так.
Дорога спускалась вниз. Где-то там, за деревьями и крышами частных домов, пряталась Волга.
Долго идти не пришлось. Прямо возле дороги стояла беседка с купелью и трубой, из которой весело бежала вода. Ниже беседки начиналась канава, и на самом её краю рос рябиновый куст.
- Смотри, - сказал Олег. - У нас рябина ещё зелёная, а здесь уже спелая.
Они подошли ближе.
Когда-то зимой тракторист решил сгрести поближе к канаве собранный с дороги снег. Огромный сугроб из прессованного снега и льда всей своей массой, усиленной давлением ковша, навалился на рябину. Ближние к дороге ветви сломались, как тростинки. Те, что подальше - надломились. А самые крайние к канаве - согнулись под непомерным грузом. Весной в нижней части сломанных ветвей рябина пустила боковые побеги. То же самое произошло и со средними, только, на удивление, некоторые надломленные ветви не погибли, склонившись набок выше зарубцевавшихся со временем шрамов. Ну а большинство тех, что всю зиму согбенно провели под сугробом, так и не распрямились. А таявший под жарким весенним солнцем снег вымыл из-под корней большой ком земли. И часть из них повисла в воздухе, растопорщившись сухими пальцами во все стороны, в тщетной попытке найти опору в пустоте.
Но, несмотря на изуродованный верх и ущербное основание, ветви её сгибались под тяжестью гроздей уже спелых ягод.
Он аккуратно сорвал одну и положил в рот. Привычный с детства горький вкус вдруг показался ему немой жалобой на трудную жизнь.
- Будешь? - спросил жену.
Она отрицательно покачала головой.
- Давай уже воды наберём. Я как специально бутылку из-под минералки не выкинула.
Обратно возвращались той же улицей, вторым концом упирающейся в шоссе, разрезающее город на две части. Чтобы попасть на автовокзал, нужно было его перейти. Пешеходный переход почему-то был без светофора. Пришлось дожидаться, когда поток машин ослабнет. И как назло, почти на середине дороги Олег сделал неудачный шаг, и боль вонзилась в ногу. Он замер. Жена все поняла без слов и крепче сжала его руку выше локтя. А он почувствовал, как липкий пот моментально покрыл всё тело. Время тоже споткнулось.
Водитель одной из машин, что остановились, чтобы пропустить их, высунулся в открытое окно и недовольно крикнул:
- Побыстрее нельзя?
Олег выдохнул, с силой сжал рукоять трости и прошептал жене:
- Всё. Пошли.
Когда они уже перешли дорогу, он сказал:
- Знаешь, если честно, мне просто ужасно хотелось дать ему своей палкой по башке.
- Не обращай внимания на дураков. Их на самом деле не так много. Просто они всегда на виду. Поэтому, иногда кажется, что они заполняют всё вокруг, - серьёзно ответила она.
Время до поезда они коротали в том же сквере перед вокзалом.
- Есть хочешь? - спросила она.
- Немного.
- Я тут недалеко палатку шашлычную видела. Сейчас схожу.
- Отравиться не боишься? - попробовал он пошутить.
- Я уже ничего не боюсь. Жди. Я быстро.
Они успели съесть по несколько кусочков мяса, когда к ним подошла утрешняя девица на костылях.
- Дайте на хлеб.
- Знаю я твой хлеб. С утра давал, - не сдержался он.
Девица пригляделась, узнала и вздохнула.
- Есть хочется.
- Если действительно хотите есть и не брезгуете - вот шашлык. Тут ещё достаточно и нетронуто, - жена протянула ей одноразовую тарелку.
Девица недоверчиво протянула руку, взяла тарелку и так же недоверчиво сказала:
- Спасибо. Я пошла?
Они дружно кивнули.
Отойдя на несколько шагов, она вдруг обернулась и сказала:
- Ну вот, покушать нашла. Пойду спать.
- Знаете что, - сказал он. - Поезжайте завтра домой. Хорошо?
Ответа не было, да он и не ждал.
- Ничего, что я ей всё отдала? - спросила жена.
Он недоумённо посмотрел на неё.
- Ну, вдруг ты ещё не наелся?
- Нормально. Нечего перед сном наедаться, - он усмехнулся. - Пойдём уже к перрону. Поезд скоро. Пока дойдём.
...он опять шёл по тропе, слегка пригибаясь, чтобы не маячить над кустами. Сзади раздавалось тяжелое сопение. Впереди просёлочная дорога, которую надо пересечь быстро. Он шёл первым, поэтому, вынырнув из кустов на обочину, раскрыл правую ладонь, приготовившись подать знак. Огляделся, и только хотел дать отмашку, как боковым зрением уловил слева от себя внезапно возникший и неестественно медленно разбухающий огненный шар - жаркий и ослепляющий...
Открыв глаза, он подтянулся, ухватившись правой рукой за столик и сел. Заснуть больше не получится - он знал это. Машинально проведя пальцами по шраму, разделяющему щёку поперёк, отчего левый угол рта топорщился вверх, а нижнее веко пыталось тянуться ему навстречу, он развернулся и стал смотреть в окно.
Солнце уже взошло над макушками деревьев. Деревья проносились мимо. Как лица и судьбы. Поезд мчится. Лес стоит. Русский лес. В нём много деревьев, и все они разные. Они и называются по-разному. И одних больше, а других меньше. И растут - одни упираясь макушками в небо, другие еле дышат в пояс третьим - создающим горизонт. Красивые и корявые, могучие, уверенно стоящие на земле и внешне живые, но с уже пожратой гнилью сердцевиной - все они разные, но все вместе они - лес. Он стоял до, и будет стоять после. Несмотря на вырубки и пожары. Каждое дерево смертно, но на месте упавших, высохших и превратившихся в прах взойдёт новая поросль. Гари и корчеломы зарастут. И лес будет стоять. Если не вечно, то бесконечно долго.
"И кто же я в этом лесу?" - думал он. И вдруг, в солнечном блике, отразившимся от стекла, он увидел образ. Искалеченная рябина с гроздьями красных ягод на ветвях. Пусть терпких, горьких, но таких нужных. Нужных настолько, что рябина нашла в себе силы жить и плодоносить.
- О чём думаешь?
Олег и не заметил, что жена проснулась.
- О тебе. О детях. О том, что пора уже найти мне занятие.
Она положила свою ладонь поверх его и слегка сжала.
Когда поезд остановился, он стал выглядывать брата. Тот стоял с коляской, и как только увидел, что они появились в тамбуре, отпустил её ручки и подошёл к опущенным проводницей ступенькам вагона. Придерживаясь за поручень единственной рукой, балансируя, чтобы не подвернуть протез, Олег сделал первый шаг. Брат тут же крепко ухватил его за бока.
- Рёбра не сломай, - выдохнул Олег.
- Ничего с тобой больше не случится, - ответил брат, перехватив его за подмышки и одним рывком опустив на перрон.
- Садись, - указал рукой на коляску. - Машину с самого края стоянки пришлось поставить. Далеко.
Сам же потянулся в тамбур за сумкой. Поэтому не увидел его улыбки. Но услышал:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
