"Жизнь - штука полосатая"(с). Старо, как мир. Только вот никогда не уточняется направление полос. Они вертикальные или горизонтальные? Или это как кому удобнее?
А если и так и так? Тогда это уже шахматы. Это ближе к жизни реальной. Более, так сказать, утончённая модель. 3D жизни. Не всегда же по жизни прямо ходишь. Точнее она водит. Финтит часто. Бывает, плутает, бывает, назад возвращает, а бывает и на поле минное заведёт. Потому иногда, в зависимости от ситуации, приходится топать либо прямо, либо остановиться и сделать шаг в сторону. И не известно, на какой квадрат наступишь. Чёрный или белый. Малевичу вот, чёрный больше нравился. Он про него даже целую картину написал. Очень большой ему, видать, квадрат попался. Застрял на нём... и сроднился. Ну, он на то и гений. Нам не понять.
Мне вот белые квадраты больше нравятся. Как-то комфортнее я себя там чувствую. Прекрасно сознаю при этом, что далеко не оригинален при этом.
Не хочется с них дальше шагать. Но двигаться всё равно надо. Сам не будешь, жизнь толкнёт. И тогда уж точно на чёрный. Или вообще на диагональ поставит, на белое и не шагнёшь. Поэтому лучше не ждать пинка. Сам-сам-сам. Глядишь и проскочишь быстренько через чёрный, не останавливаясь почти. Главное - верить, что за чёрным всегда должен быть белый. И он обязательно будет. Как и белый за белым.
Азадбаш. Содом и Гоморра 40-й. Рассадник человеческого порока и самых низменных инстинктов. Всеобщая жестокость и ненависть к себе подобным. Звериные законы. Азадбаш мог перемолоть любого на раз. Воин мог въехать в через ворота КПП самодостаточным (как ему казалось) черпаком или дедом, а выехать законченным чмырём. Или калекой. Или насовсем.
Выживал только сильнейший. Причём не столько(только) телом, сколько врождённой хитростью. Слабые сбиваются в стаи с той же целью - выжить и во чтоб это не стало дождаться отправки, ибо любая самая страшная дедовщина в части после пересылки - курорт. Место, где вдруг совершенно чётко понимаешь, что в этом мире ты один. Абсолютно один.
Тот другой мир, в котором ты родился и вырос, находится как минимум на другой планете. Даже дома жилые за забором и проезжающие и проходящие мимо КПП люди кажутся инопланетянами. Вроде рядом совсем, но они тебя не видят. Зазеркалье.
Землячество. Реальный шанс к выживанию. Особенно, если оно достаточно большое и в авторитете. Но такие объединения появлялись не всегда, зависело от накопительной "поставки", образовываясь вокруг двух-трёх лидеров. Пацанов, способных противостоять неисчерпаемым стаям местных шакалов. Их всегда было в десятки раз больше. Многие жили там месяцами, их многочисленная родня еженедельно слеталась как саранча на своих убито-ржавых "жигулях" и "москвичах", с затареными жратвой и бухлом багажниками. Кормили и поили "ответственных" товарищей по полной, что бы только детей их подольше никуда не отправляли. Думаю, что и "зарплату" платили, но это можно лишь предполагать.
Привезли нас человек пятнадцать. После госпиталя. Одёжка вся чужая. Застиранный хебчик, стоптанные сапоги, мятая "ушатанная" не одной репой шапка, да заношенная с дырявыми карманами шинелюга. Пипец! До-служился...
Раскидали по ротам. Зашел и в расположение и офуел. Обезьянник. В дальнем углу казармы завешенный одеялами "кубрик". Чтоб, типа, всякие недочеловеки сразу видели, где "авторитеты" их проживают. Рядом на тумбочке, почему-то вопреки всем уставам стоящей на взлётке, из перемотанной вдоль и поперёк изолентой когда-то магнитолы типа "Весна" уставшая от бессонных ночей какая-то "индийская красавица" из последних сил хрипела "эстрадную" песню "джими-джими, а-а, а-а...".
Папандос! В самый зверинец, причём. Млять! Туго придётся. Выбрал "не жилую" кровать и бросил на неё свой худой вещмешок. Тут же, переваливаясь на кривых ногах, подскочил какой-то бандерлог-шестёрка.
"Э-э! Зидес занита!"
"Где не занято?"
"Визде занита"
И смотрит на меня, крысёныш. На вшивость "пробивает".
"Пусть здесь лежит пока"
"Нипалижит. Убирай да!"
Чёта злость меня такая разобрала, аж в глазах помутилось.
"Слыш ты, фуйло кривосракое! Пашшол нах отсюда!"
Из угла вылезает такое же чучело, только упакованное по их "модным" понятиям. Сапоги на пятисантиметровой платформе, чтоб повыше быть, и голенища ромбами. Бляха, согнута почти в цилиндр, висит практически на яйцах, да шапка на его тупой башке прилеплена к самому затылку, на манер тюбетейки.
"Чо, борьзий-да?"
"Тебе чё надо?" - спрашиваю
"Ти тут ни барзей-да! Здес ми давно живём! Ськолка служишь?"
"Сколько надо, столько и служу"
Определится надо ж, с кем дело имею. В количественном составе. Хоть и вид у меня затрапезный, но чует видно, что не салабон перед ним.
"Сматры! Вечир будем гаварит!"
Зубы показывает, а лезть остерегается пока.
Смешные бандерлоги. Зачем вечера-то ждать. Ночью они страшнее, что-ли?
Вышел из казармы, зашел за угол. В пачке три сигареты. Всё, что осталось от госпитального рая. И на том спасибо. Здравствуй реальность. Закурил. Надо бы кумекать, как от шакалов отбиваться, а в голове пустота и какая-то отстранённость от действительности. Защитная реакция психики, наверное.
Вспомнил про свою котомку. Небось, уже перетрясли всю. Да и хрен с ней. Там полотенце одно застиранное (из госпиталя умыкнул), да станок бритвенный. Станок жалко, конечно. Надо забрать пойти, а там видно будет. Захожу обратно. Грязный и худой солдатик ползает на коленях по взлётке и грязной тряпкой из грязного таза с обломанными ручками пытается мыть полы. Рядом стоят два урюка. Один периодически пинает солдатика под зад.
"Бистра давай, чумо! Бистра! Урус чушкА!"
Ржут укурки обдолбаные и матерятся на своём языке.
"Оставь его! Он так до завтра полы не помоет. Заставили мыть, не мешайте хотя бы"
Не надо ввязываться. С одной стороны. С другой, терять уже нечего, чувствую.
"Э-э! Ти завтра тожи будищь палы мить!"
"До завтра доживи, видно будет".
Твари черножопые. Надо ж чего-то придумывать. Их, бандерлогов этих, только в расположении человек полста трётся, не меньше. Не то местные, не то гости. Треть почти, причём, по гражданке одета. Куда попал?!
И славян-то нет. А те, что есть уже не воины. Да и не были ими. Не успели. Сломали пацанам хребты на взлёте. Он Родину защищать шел, интернациональный долг выполнять, а его "сослуживцы" опустили.
Вот ведь жисть какая! В одном месте не прибили, так "свои" же прирежут. Так называемые "свои". Хотя и те и эти одной крови.
Подходит "нечто", вроде дневального. Со стриженой наголо башкой, но немыто-волосатой шеей.
"Э-э! Тибе ротний завёт. Иды"
"А кто у вас тут сегодня ротный?" - сострил я и тут же понял всю неуместность своей шутки.
"Ти чиво, ротний ни знаищь? Вон та комната маёр сидит"
Машет рукой на дверь с надписью "Канцелярия".
"Разрешите?"
Без всякого предисловия:
"У тебя родственники в "Округе" есть? Старшие офицеры?"
Штаб округа, я так понял имеет ввиду. Обдолбился что ли, майор? Где я, а где штаб округа!
"Никак нет, тарщ майор"
"Пи..ишь!" - дыхнув в меня перегаром, уверенно отвечает "ротний".
Нахрена тогда вообще спрашивал, не понятно. Молчу.
"Иди в штаб. В канцелярию. Ждут тебя. Потом вернёшься, доложишь"
"Есть"
Ничего не понимаю.
Прихожу. Нахожу нужную дверь. За столом старший сержант. Одет с иголочки, в отличии от всего остального контингента.
"Меня вызывали сюда"
"Заходи. Я тебя звал"
Ни хрена себе. Величина.
Оказывается увидел в списках прибывших однофамильца. Фамилия хоть и не редкая, но и не "ИвановПетровСидоров". Думал, мож родственник, какой дальний. Как не крутили, а знания дальше третьего колена не позволили проследить гениалогическое древо каждого. А то действительно, может на соседних ветках сидим. Сам он из Днепропетровска. Полуторагодичник. Старше меня.
Посидели, воду лезвиями вскипятили, чай попили.
"Ладно, пошел я. А то "ротний" нервничать будет, поверка скоро"
"Какая нах поверка? Забей. Ты пох ему абсолютно. Забыл он уже про тебя. В казарму не возвращаяйся, не в ту роту ты попал. Они тебя в покое не оставят. Либо покалечат тебя, либо ты кого угандошишь. А скорее всего, сначала второе, а потом первое. Надо оно тебе? Здесь оставайся, до завтра перекантуешься".
Ну пипец. Вот это армия, это я понимаю.
"А завтра што, чурки добрыми станут? Откуда их вообще столько здесь?"
"Родственники башляют, чтоб держали здесь подольше. За речку ехать не хотят, в своих стрелять западло".
"Чё они тут, два года сидеть будут?"
"Да нет, скоро отправка, всех нах выметут".
"А "скоро" - это когда?"
"Ну, как я слышал, через неделю".
Да-а. Неделю здесь ещё продержатся надо. Нереально, практически.
"Дай хоть нож какой-нибудь, что ли".
"Говорю же - забей. Хер ты их изведёшь всех. Просто не замечай. Как я. Завтра ПНШ с замполитом в Тавоксай собираются. Там конно-вьючная рота. С инспекцией. На неделю как раз. Хотели меня припахать, да в лом мне. Давай тебя отправлю?"
"Не понял! А я-то чё там делать буду?"
"Тоже, что и я. Ты ж студент?"
"Ну да".
"Плакатными перьями пользоваться умеешь?"
"Умею"
"Шрифты знаешь? Чертежи-то делал"
"Знаю. Так ты чё, писарюгой меня туда устроить хочешь?"
"А ты хочешь ножичком перед чурбанами махать? Пока они тебе сзади другой ножичек не вставят?"
Альтернативы нет. Да и не так всё плохо, на самом деле. Что мне, трудно им пару плакатов нарисовать.
На следующий день "родственник" что-то быстро втёр сначала НШ, потом ПНШ, тыча в мою сторону пальцем. Вернулся с довольной мордой.
"Короче, брат ты мой. Троюродный. С детства не виделись. Всё порешал я. Так что, давай братан! Через недельку вернёшся, всё утрясём. Я тебя в хорошую отправку поставлю".
"Спасибо, братан. Гостинчик тебе привезти?"
"Ага! Кусок конского говна. Или чурку оттуда. Местным, на развод".
Посмеялись, хлопнули по рукам и я залез в кузов шишиги. Это мой белый квадрат. Хотя и виде грязных досок.
Пока два с лишним часа трясся в "шишиговом" кузове, думал о том, на сколько жизнь-то не предсказуема. Ещё вчера вечером сокрушался, что девушка Фортуна кинула меня зло, да думал, как жизнь свою подороже продать, а сегодня еду, дышу чистым воздухом Чимганских предгорий. Опять жизнь налаживается и не так всё плохо. Даже оч хорошо! Верить всегда надо, просто.
Неделей командировка не обошлась. Вышло почти две. Однажды утром за мной пришла машина. Точнее, машина пришла дежурная (почта, продукты), но мне приказано было срочно лезть в кузов. Меня ждала отправка. А "брата" своего я не застал. Даже не так... БРАТА своего я не застал. Писарчук из молодых сказал, что по залёту турнули через Тузель ближайшей отправкой почти неделю тому. Точнее сплавили. А ещё точнее спасли от тюрьмы или дисбата. Не то повара, не то хлебореза какого-то отоварил до полусмерти. Видать, всё-таки заметил он одного.
К чему это я всё? К тому, что вот пару недель тому, как бы ни с того ни с сего, нахлобучила меня такая аритмия, которой ещё не было. Ну вот, лежу я значит, дома на любимом диване. Нажратый лекарствами разными, шприцом уколотый, после врачей и отказа от госпитализации, размышляю. Меня плющит, а я размышляю. Или брежу. Благо время и положение позволяют. Положение горизонтальное, а время... его в таких случаях много свободного появляется.
О бренности в общем-то вначале думы пошли. Представил сначала себя лежащим в окружении родственников. Не понравился себе. Потом о том, что жену иногда слушать надо, а не только себя. Эт про здоровье. Потом вот, про жизнь чёрно-белую. С одной стороны. А вывернешь на изнанку, она бело-чёрная. Потом вот, повспоминал немного. А потом подумал, что от судьбы-то всё равно не уйдёшь! Просто в неё надо верить. Во всяком случае в лучшую её часть. А Фортуну любить. Всю!
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
