Okopka.ru: Погодаев Сергей Геннадьевич. Медсанбатовская история

Медсанбатовская история.

Торопились жить? Нет. На войне существуют неписанные правила. Приметы, которым неукоснительно следуют бывалые воины, передавая их по наследству из уст в уста вновь прибывающим, тем самым создавая традиции сначала отдельно взятого подразделения, части, соединения, и всего воюющего контингента. Так многие из этих правил, неписанных законов, примет и традиций сохранились в армии с прошлых войн. Перед боем: не наедаться, не бриться, не менять белье и так далее.

Не знаю, существовало ли такое правило раньше, но в период моей войны я отметил для себя, что ни в коем случае, ни под каким предлогом нельзя - не напрашиваться самому вместо кого-то, но и не отлынивать от выполнения задачи. Следствием подобных деяний, свидетелем коих я был, была гибель людей, нарушавших это правило, которое стало лично для меня заповедью.

Почему человек должен отказываться от благ земных, Богом ему данных, сегодня, если они, эти блага, ему не понадобятся завтра? Война штука суровая, и непредсказуемая для каждого отдельно взятого воина.

Может поэтому люди в усме6рть напивались на пересылках, влюблялись как последний раз, проматывались до нитки в чайных Ташкента и других приграничных городов. Дальше была война, и кому дано с нее вернуться знал один Господь Бог.

Нет на войне радостей. Нет? А кто это сказал? Никто. Это я так - для разговора.

******

Весной 1988 года, перед первым этапом вывода советских войск из Афганистана случилось так, что четыре офицера батальона, включая нашего ротного капитана Володю Кисилева, с ранениями оказались в Баграмском медсанбате в одной палате.

Как раз в это время мы готовились к плановой операции по проводке колонны с продуктами и боеприпасами на заставы нашего полка в Чарикарскую зеленку. На совещании комбат сказал, что через пару недель операция. Может раньше. Дополнительно сообщат. Быть в готовности.

Через два дня пошли. На этот раз все обошлось относительно спокойно - без потерь. Видимо духи стали экономить силы и средства, дожидаясь ухода советских войск из Афганистана.

После операции комдив приказал нам поставить танки в парк разведбата, дал три дня на обслуживание техники в преддверии очередного похода в Чарикарскую зеленку.

В пятницу основные работы по восстановлению ходовой части танков были выполнены, регулировки проверены, вооружение обслужено. В субботу я решил проведать наших раненых в медсанбате. Тем более что впереди, перед выходом на очередную операцию, был еще один день - воскресенье, так что я решил там и заночевать. Благо есть где остановиться.

На Баграмском рынке я взял три килограмма пакистанской водки с этикетками "Столичная", яблоки, апельсины, шашлык-башлык-машлык, в магазине военторга - пару баночек "Ham" (ветчина консервированная), "Si-Si" на запивон (голландский лимонад в алюминиевых баночках).

Рядом с медсанбатом находилась база военторга. Это одно из немногих мест в Баграме, где меня кто-то знал.

Володя Навроцкий - военторговский водитель автолавки, обслуживающий наши заставы постоянно звал в гости с ночёвкой - дескать, "хоть выпьем по-человечьи".

Разыскать Навроцкого не составило большого труда. Эдакий разбитной парняга - рубаха-парень.

- Привет, Вовчик!

- Серега! Здорово! Надолго?

- Да, мужиков в медсанбате решил проведать. До завтра пустишь?

- Какой разговор! Пошли в комнату.

Мы зашли в модуль. По прохладному, остывшему на ночном сквозняке, коридору Володя провел меня в свою келью. Стандартная комната щитосборного модуля на два человека квадратов на двенадцать. Свет с улицы внутрь комнаты пробивался с трудом потому как, во-первых - марля, которой был забит оконный проем, была далеко не первой свежести и вряд ли была способна пропускать сквозь себя не только свет, но и воздух, а во-вторых - снаружи плотной стеной натянутые веревочки обвивал хмель.

Посреди комнаты стоял журнальный столик, выполненный с видимой любовью к резьбе по дереву, по бокам столика - на ящиках из-под 82-мм минометных мин стояли два камазовских кресла.

- Располагайся. Вот твоя кровать. Костян на неделю отбыл в Хайратон. Постельное белье свежее.

Пока Володя готовил чай, гоношил на стол, я бросил на кровать свой автомат и с удовольствием уселся в удобное автомобильное кресло. Прикрыл глаза.

Слух ласкает мерное жужжание шмелей за окном, дружным роем опыляющих цветущий хмель. Его запах, перемешанный со знакомым с детства запахом душистого табачка, клумбы которого окружают все жилые модули базы, создает непередаваемый аромат мира и покоя. О такой релаксации я и мечтать не мог. Мои мысли были на далеком берегу Амура, и жаркое марево лета вяло трогало мое сознание. Но... Забытье на войне непозволительная роскошь, о чем мне в очередной раз напомнил звонкий голос моего товарища:

- Серега! Чай, сгущенка, сыр, масло, печенье - на столе. Командуй здесь сам, мне пора в парк. Вечером увидимся. Дверь можешь не закрывать, здесь не воруют.

- Автомат куда бы спрятать?

- Да под койку брось, если не хочешь на гвоздь вешать. Я ж говорю - никто ничего не возьмет. Кстати, можешь принять душ - напротив вторая дверь справа. Давай!

Я остался один. Принял душ, выпил кружку чая, взял пакет с продуктами и двинул в медсанбат.

Подхожу к отделению и встречаю там двоих офицеров из нашего полка, одетых в пижамы. "Здорово, здорово".

- Ты к кому?

- Да ротный наш тут с ранением. Вот проведать пришел.

- Да, неплохо втарился, - произносит один из них, глядя на пакеты в моих руках с характерным рельефом литровых бутылок, - не пустят, точно говорю.

- А вы тут как?

- Я после гепатита реабилитируюсь, Андрей с тифом влип. В инфекции лежим, вон, через забор.

- Понятно. Пакеты вам пока оставлю, фрукты покушайте, си-си там. А я попробую проникнуть внутрь. Потом через окно пакеты передадите?

- Конечно. Давай иди, попробуй, может и получится.

Захожу в прохладный коридор отделения.

Дневальный:

- Нельзя вам сюда. Знаете какая тут старшая! Мегера! Сказано - не пускать никого.

- Ты иди узнай, где лежит капитан Кисилев, и позови старшую, а я пока на улице подожду..

Выходит эдакий эталон медицинской красоты и строгости - безукоризненно выглаженный ослепительно белый халат, угрожающий из-под лацканов третьим размером, отороченный тесьмой синевы северных морей, в прекрасно сидящем на ухоженной головке колпаке, с начальственным разлетом более чем резко подведенных бровей, на стройных ножках с идеальными округлостями коленей.

- Вы к кому?

Я сглотнул заполнившую мой рот слюну:

- К капитану Кисилеву. Проведать, фрукты передать.

- В Рухинскую палату?

- Почему в Рухинскую?

- Да там постоянно все из вашего полка будут. Через пятнадцать минут обход.

Такой альт можно было услышать только на Олимпе. Обалдеть! Но... не затем я - боевой офицер - сюда пришел, чтобы меня подобная сирена охмурила! Постарался сказать посуровее:

- Позвольте хоть глянуть, я с дороги. А после обеда, если получится, уже подольше побуду.

Получилось как-то жалостливо. Внутри передернуло.

- Хорошо, - неожиданно быстро согласилась "мегера", - только чтоб как врач зайдет, сразу выходите, иначе мне влетит. Накиньте халат, проходите вправо по коридору, предпоследняя палата справа.

- Спасибо, милая.

Я зашел в модуль, снял с вешалки халат и проследовал в указанную палату.

В палате лежало четыре офицера. Койка Володи Кисилева стояла у от двери. Он был ранен в ключицу. Перед окном лежал ротный из третьего батальона - капитан с ранением правой руки, в левом дальнем углу начальник артиллерийского склада прапорщик Саня Боцман.

При моем появлении Боцман сел на кровать и, придерживая рукой вторую загипсованную, заорал:

- Бля, Серега пришел! Водки принес?!

Володя Кисилев разулыбался и попытался приподняться для приветствия.

- Тихо, мужики, а то меня выгонят. Принес, Саня, принес. Ну, здорово, - сказал я, пожимая руки.

Четвертый пациент лежит накрытый простыней лицом к стене и не поворачивается. Глазами показываю на него - мол, а это кто?

Перехватив мой взгляд капитан неожиданно для меня спросил:

- Ты в курсе, что у нас в полку теперь новый замполит по второму штату?

- Вместо пидармота Беляева?

- Ну.

- Нет.

- Так это он и лежит. Сволочь та еще. Подонок. Стукач, в рот его поцеловать!

- Ты что, он же не спит наверняка.

- Да и хрен с ним. Чмо, и он это знает. В первый же день своего появления зашел в развед роту, мужики только с засады вернулись. Бойцы уже отдыхали, офицеры только по кружкам разлили, тут этот - "что у вас тут за запах? Кто командир? Почему нет доклада? Что за бардак?". Ему - "ты кто?", "я замполит полка!", "ну и иди отсюда, не до тебя". Этот - "да я к командиру полка!". "Да пошел ты...". Ну этот и пошел. Петров пришел, поднял роту, раздолбон устроил, разорвал наградные. Вот такое чмо в полку появилось.

- А здесь он как? - Спрашиваю.

- Пальчик быстренько сломал, и в медсанбат. Изображает ранение - с ордена службу начать хочет! - Уже громче в сторону лежащего подытожил капитан.

- Да, дела у вас тут. Ну да ладно, предлагаю позавтракать, - с этими словами я подошел к открытому окну, через которое мужики передали пакеты с водкой и закусками.

- О це дило! - Изрек Боцман.

Налили, выпили, закусили. Налили, выпили, закусили.

Заходит старшая. Я встал ей навстречу, давая мужикам возможность убрать кружки.

- Все на выход, обход начался.

- Через две минуты ухожу, - говорю я, и старшая выходит.

Боцман:

- Ну, по третьей.

Выпиваем.

- Ладно, мужики, пошел я. Поправляйтесь.

Обнимаемся, выхожу.

С поломанным пальчиком так и не повернулся. "Как же этой суке после такого жить". - подумалось мне.

Выхожу из модуля, в курилке сидят наши офицеры с инфекции.

- Ну как?

- Нормально.

Появляются одноразовые стаканчики, из-под больничного халата разливается прозрачная жидкость. На мой немой вопрос тот кого мне представили Андреем сказал:

- Мужики на боевые идут, по пути заскочили на минуту.

И тогда, и сейчас, вспоминая тот момент, на душе теплеет от внимания своих боевых товарищей - использовали любой случай, чтобы передать продукты, сигареты, водку своим больным и раненым собратьям. Знаете - это дорогого стоит. Чесслово!

Помаленьку, полегоньку - набрался я тогда как прачка. Помню - ближе к обеду кто-то вызвал патруль, подошли подполковник и два бойца с автоматами. Очень хорошо помню, как я разруливая эту ситуацию, не давая пьяным вдребезги товарищам кидаться в драку с начальником патруля. Спасибо тебе, подполковник, что позволил нам тогда уйти.

Уходя, мы встретились с мужиками 345 полка, которые также проведывали своих раненых друзей. Объединили наши силы и продолжили пить. Хорошо, что в компании не было агрессивных людей, иначе неизвестно, чем бы все закончилось.

Разошлись по темну.

Я пришел в модуль военторга, где оставил свою амуницию. Володи Навроцкого в комнате не было. Соседи сказали, что он ушел на день рожденье в медсанбат, и посоветовали идти спать. Спать. Хорошо. Спать, так спать. Я пошел в комнату. Завтра в дивизию.

Перед тем, как лечь, пошарил под кроватью - убедиться в наличии автомата и лифчика. Под кровать было пусто. Голова гудела и без этого, а тут...

Включил свет, обшарил всю комнату. Пусто. Вышел в коридор. Какой-то мужик участливо поинтересовался почему я еще не сплю.

- А где Навроцкий? Он мне нужен.

- В медсанбате. Там в столовой отмечают чей-то юбилей - он там.

- Как найти столовую?

Тот мне что-то объяснил, и я пошел искать на свою жопу приключений.

Столовую я, как это и понятно, не нашел, и решил вернуться и ждать Вовку в модуле.

Пошел назад. Темно. Фонари освещают только несколько метров - место, на котором они стоят. Спросил у проходящего солдата как пройти в военторг.

- Идите прямо, а там вдоль колючки до калитки. Это и есть вход на территорию военторга.

Пошел. Уткнулся в проволочное ограждение. Иду вдоль его. Дохожу до угла ограждения. "Наверное прошел мимо". Возвращаюсь. Снова дохожу до угла. Решаю - иду по периметру, пока не найду калитку. Иду. Калитку так и нашел, но прошел небольшое здание, через дверной проем которого пробивается свет с противоположной стороны. Значит, через этот домик и есть проход, решаю я.

Пытаюсь войти внутрь, спотыкаюсь о порожек и падаю мордой вниз во что-то белое и пушистое! Склад с хлоркой! Зато сквозь него можно пройти на другую территорию!

Прохожу. Хлопаю в ладоши, сбивая с них хлорку, пытаюсь руками вытереть лицо. Хлорка нещадно ест глаза. Благо, рядом с фонарным столбом стоит пожарная бочка с водой - полная! Окунаю голову в воду, смываю руки, пытаюсь привести себя в порядок - ну, вы понимаете.

Сделал что мог. Надо идти. Запах хлорки слегка приводит в чувство. Иду по направлению к светящимся строениям. Пытаюсь перешагнуть ограждения палисадничка, выполненное из металлических ободов бомботары, спотыкаюсь в очередной раз и падаю лицом в лужу, где б она взялась в Афгане! Приподнимаюсь, и на карачках подползаю к столбу. Устраиваюсь поудобнее. Хорошо.

Подходит солдатик с автоматом (часовой, однако):

- Товарищ капитан, вам плохо? Может помочь?

- Ничего, ничего, спасибо, не надо. Я сам. Отдохну немного и пойду. Неси службу, солдат.

Некоторое время сижу. Мимо проходит женщина.

- Вам плохо?

- Хорошо.

- Я вижу. Вы в какой модуль?

Мыслю - "в какой, значит их минимум два". Отвечаю:

- Мне во второй.

- У нас нет второго. Первый, средний и третий.

- Значит мне в средний.

- Пойдем вместе, мне туда же.

Выбора она мне не оставила - не куковать же всю ночь под этим столбом, тем более, что военторг я так и не нашел - я уже понял, что попал на незнакомую мне территорию.

Под руку женщина подвела меня к крыльцу среднего модуля, где нас радостными возгласами встретила стайка девчат:

- Натаха, ты где такого нашла?

- Иду, лежит. Посмотрела вокруг - вроде ни чей. Значит мой.

Хохот. Мне стало неимоверно стыдно. Про себя думаю - "модули проходные, значит в эту дверь зайду, через противоположную выйду". С этим и зашел. Освещенный коридор заполнен снующими девчатами, тепло жилого помещения дурманило и без того бестолковую голову запахами женского тела, приготовленной пищей, слабым дурманом парфюмерии.

Решительным (как мне тогда казалось) шагом я направился вдоль коридора к выходной двери. Подхожу, толкаю дверь, не открывается. За спиной смех. Опускаю глаза и вижу трубы центрального отопления - дверь никогда и не открывалась.

Разворачиваюсь и иду назад. Натальина комната оказалась ближе к входной двери справа по ходу. Натыкаюсь на свою спасительницу, которая театрально стоит перед открытой дверью своей комнаты, подняв правую руку вверх, а левой указывая направление моего движения внутрь ее комнаты.

Захожу.

- Раздевайся, бери полотенце и иди в душ - он напротив. Тапки надень.

Я снимаю прохлорированную одежду.

- Трусы тоже снимай. На полотенце, прикройся.

Безропотно подчиняюсь, иду через коридор в душ. Захожу, ищу свободную кабинку. Мимо с визгом выскакивают голые тела.

Некоторое время с наслаждением стою под струёй душа. Заходит моя спасительница.

- Поворачивайся, спину потру.

Подчиняюсь.

- На, дальше сам.

С удовольствием намыливаюсь, смываю, снова намыливаюсь. Слабый запах хлорки мне даже начинает нравится. Еще и еще проделываю процедуру омовения. Выключаю воду. В душевой кроме меня никого. Вытираюсь огромным махровым полотенцем, от которого пахнет мамой. Выхожу, закутавшись в полотенце.

Дверь комнаты моей спасительницы открыта, вижу ее в легком ситцевом халатике, хлопочащую у электроплитки.

- Здравствуйте, Наташа, - брякаю входя в дверь.

- Приветик, родимый. Помылся? Есть будешь? Садись.

Передо мной сковородка жареной картошки, маринованные огурчики, тарелка дышащих паром котлет, пахучий хлеб, запотевшая бутылка водки.

Глядя на яства, понимаю, что я действительно голоден. Так, окутанный полотенцем, и присаживаюсь к столу. Хозяйка разливает по рюмкам водку.

- Хорошо тут у вас, - говорю, оглядывая небольшую уютную комнатку.

- Да, хорошо. Спать будешь на кровати соседки - она в отпуске. Ну, давай, - поднимаю рюмку, - за то, чтоб тебя твои родные дождались живым и здоровым.

Сказать "спасибо" сил нет. Сил нет вообще.

Выпиваем, закусываем.

Через некоторое время в комнату заходит прапорщик в наглаженной с ослепительным подворотничком эксперементалке, на воротнике которой гордо прикреплены эмблемы ВДВ. "Привет, привет, это кто, товарищ, а - товарищ".

Познакомились. Назвался Борисом.

- Ну, ладно, мальчики, вы тут пока сами, а я состирну одежду, - сказала хозяйка и, подхватив тазик с моей формой выпорхнула из комнаты.

- Откуда?

- Рухинский полк.

- Свои, значит. Пехота?

- Танкист.

- Ну, за содружество войск!

- Давай.

Выпили. Закусываем. "Ну, - думаю, - влип, как тот в рукомойник!".

Зашла хозяйка, развесила на веревочках в комнате мои вещи, включая мои трусы и носки, подсела к столу.

- Ну что, мальчики, познакомились? Кушай, Сережа, что же ты котлеты совсем не тронул? Это специально для тебя девчата передали. Наливай, Борис.

"Чертовка! Ладно, давай - ты хозяйка положения".

- Ну что, Сережа, перекусил? Иди ложись спать, а мы с Борей немного поговорим.

Импровизированную кухню от спального помещения отделяла занавеска. Захожу за шторку, стоят две кровати. На какую ложиться без трусов-то? Разглядываю фотографии прикрепленные на стенах над кроватями. Понять где кровать Натальи не представляется возможным - фотографии детей, взрослых людей, видимо родственников, а ее нет ни на одной.

Укладываюсь на левую кровать. Впадаю в дрему под ровный говорок из-за шторки.

Заходит Борис, стоит у шторки и о чем-то начинает рассказывать. Пытаюсь уловить суть, но мне это плохо удается. Под его "ну я пошел" проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь в незнакомой комнате под щебетанье воробьев. Комнату начинает заливать солнечный свет. Оглядываюсь - на будильнике 4.15. Неплохо. В кровати напротив спиной ко мне под легким покрывалом изящный силуэт моей спасительницы.

Пытаясь не разбудить хозяйку, снимаю с веревок высохшую одежду, надеваю трусы, стараясь слишком не шуметь, потихоньку подхожу к занавеске. Предательски скрипнула половица. Я застыл в "позе лотоса". Тишина. Только пытаюсь продолжить движение...

- Нормально. Даже чаю не попьете? - уверенный и спокойный голос хозяйки кельи придал мне некоторую уверенность в своих действиях.

- Спасибо, Наташа. Вы - мой спаситель.

- Давай, Сереженька, попьешь чай, и пойдешь. Время у тебя еще есть.

Пока я пошел умываться, Наташа накрыла стол.

- Наташенька, мне очень перед вами неловко. Пришел ваш ухажер, а тут я - весь в белом.

Мы засмеялись.

- Да какой ухажер. Это соседки моей друг.

- То-то я гляжу он мне морду бить не стал.

- Вот еще. Здесь это не принято.

- Ну мне-то откуда сие ведомо. Третий год Афгана, и вот так нажраться, что даже к даме не приставать.

- Не переживай - какие наши годы. Земля круглая.

- Да уж, круглая. Спасибо, милая. За все. Пойду я.

- С Богом, Сережа. Храни тебя Господь.

Даже не поцеловал...

Дорогу в военторг я нашел без труда. Владимир был на месте. Мой приход его разбудил.

- Ты где шарахался, Серега? Мы тут ночью все окрестности прочесали. Уже под утро Гриня предположил, что ты по девкам двинул. Красавчик, нечего сказать. Записку бы хоть оставил.

- За что?

Мы хохотнули.

Попрощались.

Я двинул к дороге. Напротив КПП стоял мой 415-ый. Дорогой мой экипаж встречал командира улыбками.

- Привет бойцы!

- Здравия желаем, товарищ капитан! Куда?

- К себе, пацаны - на войну. Хватит в обозе ошиваться. На войну, пацаны. Дорога по нам соскучилась. Заводи!

Так мы больше и не виделись.

Спасибо тебе, мой милый человек Наташа. Надеюсь, ты счастлива.

С уважением.

29.01.2012г. Комсомольск-на-Амуре.

Комментарии: 8, последний от 03/10/2015. © Copyright Погодаев Сергей Геннадьевич (kmssva@mail.ru) Размещен: 21/08/2012, изменен: 21/08/2012. 22k. Статистика. Рассказ: Афганистан	Оценка: *7.4410** Ваша оценка:
Аннотация: Одна из наших авторов как-то сподвигла меня вспомнить женщин-афганок, за права которых она борется. Я за вас, милые женщины - Богини войны!

Погодаев Сергей Геннадьевич Медсанбатовская история

Погодаев Сергей Геннадьевич
Медсанбатовская история