С бандитами Лысого расстались по-братски. Ну, или, точнее, по-братански, как оно у подобного контингента принято. Доехали с ними до поворота на Тошкову. В ней уже должна была их ждать связь от контрабандистов Сто первого. С машиной. С чистыми украинскими номерами.
Сто первый, в гражданской жизни Артём Марташов, был ещё одним приятелем Митридата. И сам по себе являлся личностью известной, даже легендарной. Алексей тоже про него слышал - как, наверное, и каждый, кто заходил через "ноль" в Изварино.
Там Сто первый начинал - в первые же дни после начала "Русской весны". Под его началом поставили блокпост на входе в Изварино. Вскоре наладили трансграничный обмен. Шла как гуманитарная помощь, так и оружие. Как рассказал Мишка, предложивший привлечь людей Сто первого к операции, тот первым через Краснодон, через территорию Российской Федерации, через свои ходы наладил снабжение оружием из Южной Осетии - "для тех ребят, которые воевали". Тут имелся в виду Смелков, который тогда оборонял Славянск. Смелков в благодарность назначил его комендантом Изварино, после чего Сто первый на вполне законных основаниях стал набирать и вооружать своих людей.
А когда до Изварина летом добрались украинские каратели, он, опять же по словам Митридата - Алексей этого не знал, - "свой дом отдал под огневую точку". В отряде у него было уже больше трёхсот человек. Укропы тогда на какое-то время всё же смогли оттеснить их. Заняли погранпереход, отрезали границу, дорогу на Луганск блокировали полностью. Но ребята Марташова через "ноль" ходили уже два десятилетия, с самой незалежности, так что знали каждую складочку на местности. И трафик пошёл, что называется, степями-полями. А реально - через укромные уголки вдоль границы, которых, в конкретных географических условиях Северного - Изварина - Нижней Гарасимовки и российского Донецка, было более чем достаточно для вдумчивой, хотя и ночной работы. Добровольцев тоже тайно от властей переправляли.
В общем, когда у ребят Сто первого появились даже миномёты, укропам у Изварино резко поплохело. А там и общая обстановка поменялась, киевскую группировку у Изварино, из 72-й, 24-й мехбригад и 79-й аэромобильной бригады состоявшую, окружили и стали интенсивно множить на ноль.
Так парни Сто первого выстояли, а сам он был назначен начальником военной полиции Краснодона и Краснодонского района. Это было понятно: к тому времени под ним ходило уже полторы тысячи бойцов.
Правда, в октябре его сняли, но, как сказал Мишка, "не по злобе", а из высших соображений: "Он ведь у них как папа, у контрабандистов, сам понимаешь".
"Под руководством Сто первого мясо по ночам везут с Украины, - поделился Митридат оперативными данными. - Договариваются с военными: "Мужики, вы стрелять не будете?" Те: "Нет". Приходит паром, мясо везут, сигареты, всё такое. ВСУшники и комендачи тоже договариваются между собой - жрать-то надо...".
В какой-то мере контрабандисты оказались нужны и выгодны всем - и гражданам по обе стороны линии соприкосновения, и военным, и даже более высоким представителям конфликтующих сторон. Ну и самим себе, разумеется. И даже нацики из нацбатов имели с этого свой гешефт.
Разве что всякая упоротая шелупонь из Киева время от времени вскидывалась, кричала о недопустимости подкармливания "сепаратистов" и наезжала всякими волонтёрскими и журналистскими группами на переправы через Донец или КПП у Станици или шахты "Родина". Иной раз и подбирались к месту действия, показывали потом, как из грузовика вытаскивают мясо и лодками и плотами переправляют его на противоположный берег. А потом жаловались, что "куда ни обращались - реакции никакой". Ещё бы! - тут у всех глухой договорняк, в котором вы ни хрена не понимаете, а ваши киевские расклады - тут всем по фигу. К тому же кто не знает, что и ваши-то наезды все - тоже договорняк, только киевский. Так на фига нам ради ваших тараканов налаженный бизнес рушить?
Хотя польза тоже есть - чем больше наездов и жёстче запреты, тем дороже обходы и привлекательнее бизнес, - но и вламываться в него с дубинкой будет уже перебор. И потому слишком борзые "разбиральщики" внезапно попадали под огонь - как всегда, "сепаратистов".
А ещё, поскольку Сто первый был "наш", как сформулировал Митридат, то "трансграничники" - так, по его словам, они себя называли - благосклонно отзывались на отдельные деликатные просьбы молодой республики. В особенности, когда со взаимным интересом. А кто обеспечивал эту взаимность со стороны ЛНР?
Вот именно!
Мишка и предложил использовать возможности - а главное, лояльность - контрабандистов в операции в укропском тылу. Во-первых, оперативно помочь техникой и информацией. Во-вторых, они могут обеспечить отход. Вместе с мясом, на паромах этих самопальных, возле Станицы. "Ну, а как иначе писателей этих вывозить? - спросил он риторически. - Через шахту "Родина" переться - та ещё лотерея: вдруг всё же досмотрят, несмотря на "грев". Бывают срывы у укропов, они же там к концу смены все наполовину бухие стоят. Через промзону и лесопосадки - ну, можно, наверное. Но там ведь секреты расположение своё каждый день меняют. Не укропы подстрелят, так свои казачки могут. Они теперь злые, недавно в такси стреляли, что с той стороны по лесопосадке пёрлось. А так среди мяса их спрячете - и ладушки! Хрен кто догадается! Разве что намокнут немного".
Мишка же предложил и схему связи через Настю. Так-то укропы мобилы слушают, отметил он общеизвестное. Так что надо всего лишь изобразить общение семейной пары, где муж поехал затариться на подконтрольные украм территории. Соответственно, её вопросы-указания, типа: "Фёдоровна, соседка матери, говорила, что в Новоайдаре цены кусаются, лучше в Старобельске на рынок загляни". - означало, что следы похитителей ведут через первый пункт во второй.
Следы же отсматривала группа, которой управлял тот, первый гэбэшник, что в штаб к Персу приезжал и так в нём и остался сопровождать операцию. В распоряжении МГБ была какая-то хитрая отслеживающая аппаратура, наименования которой гэбэшник не раскрывал, только сказал, что от "шефов" пришла. И отслеживала она, в частности, интенсивность переговоров по мобильным телефонам и в радиодиапазоне. Соответственно, любой выделяющийся из фона информационный обмен брался на заметку, фиксировался по месту, прослушивался, по возможности расшифровывался и так далее. Соответственно, дальше говорившего вели уже по спутнику. Ну, а поскольку те, кто захватил писателей, как-то должны были координировать свои действия с командованием или другими заинтересованными лицами, то проследить, в какое место привезут пленников, можно было вычислить с достаточно высокой вероятностью.
- По этим данным, - уже перед самым отъездом инструктировал Алексея гэбэщшник, - после захвата необычная активность электронного обмена возникла возле Тошковки. Потом в Трёхизбенке. Так что, судя по всему, их повезли через Тошковку в Трёхизбенку. Там база у них, ну, ты сам знаешь. Оттуда пошли по двум направлениям. Одни поехали в Счастье, а другие дёрнулись почему-то в Северодонецк, но город проехали, углубились в лесной массив в направлении Боровеньки. Предположительно, то есть скорее всего, Щедрищево. Что там, мы не знаем. Точнее, до войны был элитный дачный посёлок. Может быть, там размещается командование. Или тюрьма для таких вот важных пленников, не те подвалы в Половинкино. Это, кстати, будет наша просьба вам, ребята, - разведать, что там и кто.
В Половинкино он, кстати, посоветовал не соваться. "Да, операцию тогда надо будет признать провальной, - тяжело вздохнул Мешков. - Но там у них штаб, всё сильно очень укреплено. Попалитесь вы там только, а дела не сделаете. Целая операция нужна, да это не один день нужен на планирование и подготовку...".
Но в Половинкино пленных явно не повезли. А вот куда всё же отправили, было неясно. Сами пленники на связь с момента захвата, естественно, не выходили, так что мобилы их по сигнатурам было не вычислить. А из укропских подозреваемых одни переместились из Счастья в Станицу. А вот другие как раз отправились не в Старобельск, рядом с которым штаб "Айдара", а в Новоайдар. Как и куда они поедут - и поедут ли - оттуда, пока вопрос. Но для дальнейшей передачи информации - товарищ Савина, как и предложил капитан Коренев.
Капитан Коренев выглядел серьёзно и по-боевому жёстко.
- Значит, так, ребятки, - сказал Митридат сухо. - Ваши тёрки на данный момент - наплевать и забыть. Потом разберётесь между собой. А сейчас вы - любящие супруги. Садитесь и воркуйте, как зашифруете сообщения. Где у вас рынок, где магазин, как будете обозначать команду на отход и так далее. Настя мне потом доложит. И побыстрее - время цигель ай-лю-лю!
И улыбнулся. Не по-мишкински, но и не по-ящерски. По-новому. С теплом, что ли...
Настя была отстранена и деловита. На работе самостоятельный котёнок, понятное дело. Достала новые чисты симки, разделила на него с ребятами, на себя с Мишкой и на командира с Кугой. Но это - на крайняк, как решили. Основной трёп - только между ними.
Телефоны тоже, кстати, новые привезла. Нулёвые.
И ни словом, ни взглядом не дала понять, будто помнит, что между ними есть. Впрочем, и без того всё должно быть так и не иначе. Все друг другу понаприказывали всякой ограничивающей дряни, колючей проволокой друг от друга отгородились, ощетинились. А то, что так сильно, до дрожи в руках, хочется её прижать к себе... Потому что как ни отгоняй от себя мысль о возможном крайнем случае - или тут уж точно последнем? - всё же в глубокий тыл к врагу идём... Да хоть отгоняй, хоть нет - перед каждым боем она фоном всё равно в голову садится, эта мысль... И хочется ей вопреки прижать к себе это ставшее родным тельце, растеплить душу в нём своей нежностью, перетащить частичку её к себе, уложить в сердце к самому дорогому... - чтобы там тепло было при воспоминании о том, что здесь осталось...
Но... нельзя и этого. Какое право он имеет снова будоражить этой девчонке душу, отщипывать от неё кусок для собственного обогрева? И если мыслишка эта, фоновая, тыловая, вдруг явью станет, - кто он такой и какое право имеет понуждать её к горю и страданию по нему? И так есть кому страдать, в случае чего, зачем ещё этого дорогого котёнка в это втягивать?
И он тоже был сух и деловит. Только в качестве пароля на "норм" предложил: "Давай, целую". И при штатном возвращении: "Ну, всё, крупой затарился. Готовь нашу постель". Ну, вот захотелось немножко схулиганничать. Что, разве не естественный разговор для супругов?
Настя посмотрела на него внимательно, отвела глаза, наклонила голову, почесала бровь алой виноградинкой ноготка. Потом глянула из-под бровей - показалось, что хмуро, даже зло - и произнесла медленно:
- Чтобы только это я от тебя и услышала, понял? И никак иначе...
"А постель?" - хотел схохмить он. И вдруг понял...
* * *
Алексей одним взглядом срисовал номера остановившейся на обочине "буханки". Всё было правильно: те номера, которые довели перед выездом на "минус".
На дорогу вышли Шрек с Юркой. Убедительные во всех смыслах ("Буран на бандита не тянет, у него через минуту разговора офицерская закваска выходить начинает", а курносый Еланчик "простоват слишком, видно, что не бугор"). Так что забракованные остались лежать в кустиках, прикрывая товарищей.
На условный сигнал оба сидевших в "буханке" человека среагировали тоже правильно: вышли наружу и показали пустые руки.
Две пары сошлись, поздоровались. Обменялись несколькими словами. Потом Шрек обернулся, крикнул:
- Нормально всё!
Буран с Еланцем поднялись, подошли. Всё было действительно нормально. Обычная стрелка деловых ребят без претензий друг к другу. Просто парни из команды Лысого встретились с контрабандистами во исполнение приказа своих боссов. А какие там замыслы-умыслы у этих самых боссов - не их, исполнителей, дело.
В общем, всё то, как и обещал Мешков. Правильный номер машины, правильные документы на неё. А также страховка на имя Вовки Селиванова. То есть - Володимера Селюченко из города Винницы. И даже некий пропуск под лобовое стекло, с которым, как обещано, на обычных блок-постах останавливать не будут.
Деньги на Украине по-прежнему творят всякие мелкие чудеса.
Нет, но всё равно! Это ж сколько успели гэбэшники за те три часа, что прошли между их согласием на изменение плана операции по предложению Алексея и отработкой тех мелочей - очень не мелких мелочей! - что необходимы были для обеспечения довольно авантюрного начинания. Ему-то казалось, главное - тихо войти. А там - раствориться в зелёнке, отловить пленного, аккуратно порасспросить... Ну, то есть, обычный выход, только с заменой громкого захода на тихое проникновение под личиной бандитов Лысого.
Нет, всё же велика разница между обычной военной разведкой и разведкой ГБ! Зато, правда, и холодок время от времени пробегал по кишкам: справятся ли они, обычные армейцы, с такой задачей, где лично для него, Лёшки нежданно высокий требуется уровень именно оперативной работы под прикрытием.
Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест. Всё же и у них с ЮрьАнатоличем опыти подготовка в этом деле есть. Да ещё в самом кубле - в Москве! Плюс у них Витька Еланчик, пластун казацкий, который ввинтится в любую щель незамеченным. Как незамеченным будет лежать посреди голой степи под ногами у врагов, а те будут и не в курсе, что он тут есть. И у него напарник замечательный, с фантастической реакцией и с внешностью, просто созданной для работы под прикрытием! Да, те, кто видел Шрека, уже вряд ли забывают эту внешность - но зато никто и не подозревает, что под нею таится умный и умелый диверс, быстрый, сильны и хитрый, как медведь.
Шрек (и Злой вторым номером) были назначены на роль основных бандитов ещё в Луганске. Злой - потому что умел вести себя с той неуловимой криминальной грацией, которой отличаются прошедшую школу российского (и украинского тоже, впрочем) беспредела. А то, что он настоящий опер, на лбу у него не написано. А Шреку и уметь не надо было: в прошлой жизни он хвататнул как раз настоящей бандитской "романтики", вытрясая "лишнее" из разных бизнесменов с подмоченной деловой историей. Иной раз в кубрике он делился воспоминаниями о своей полной приключений жизни, ни в чём, кажется, не раскаиваясь из содеянного насильственным образом. И кое-что из этих воспоминаний было, на вкус кравченко... ну, неприемлемым, что ли.
"А что ты командир, так смотришь, - однажды как-то прервался Вовка, заметив обращённый на себя действительно жёсткий, на грани стали, взгляд Алексея. - Ты не думай, ни одного трупа на мне нет. Чем хочешь поклянусь, хоть встать мне на МОНку в следующем выходе. Кривой Рог, конечно, тот ещё зверинец, но вот лично у нас, начиная с босса, был принцип: честных не трогать. Вот да: по принципу - хочешь верь, а хочешь - нет. И никакой мокрухи. Напугать до полусмерти - это да, это делали. Так ведь и трясли бизнесов, которые сами грабители были те ещё. А их мне, знаешь, как-то и сейчас не жалко, хотя давно отошёл от тех дел".
Безгрешных ангелов в Лёшкином подразделении вообще не было: война так или иначе окунает руки солдата в чужую кровь самым принудительным образом. Но одно дело - убивать эти самые вражеские приставки к оружию, как говорил Ященко. А другое - честного комммерса жечь паяльником за то, что честно заработанным не хочет с бандитами делиться...
Кравченко тогда взгляд свой выключил. Он и сам не заметил, как пожестчал по ходу смешного поначалу рассказа. И испытал немалое облегчение: ему самому крайне не хотелось, чтобы прекрасный и по человечески очень порядочный, даже добрый этот дядька оказался со следами невинной крови на руках. И слов Шрека с уверениями, что этого и нет, было вполне достаточно. Вовка не врал никогда. Как он сам сказал, хватило только одного чужого примера, чтобы закаяться ему следовать. В их мафии или как там это у них называлось, от такого быстро отучали. Ну, а тем более это недопустимо было в разведке, где от полной и безусловной правдивости зависят жизни всех - и прежде всего своя собственная.
В общем, Шрек был из благородных бандитов. Но настоящих. Или из настоящих, но благородных - не суть. Главное, что отошёл он от тех дел ещё в начале нулевых. Как раз из-за того, по его словам, что банду их самим ходом дел начало уводить от мелкого рэкета против криминальных бизнесменов к более вредным делам. То есть бизнес в России приходил в систему, а вместе с ним приходил в систему и организованный криминал. "Вольные лесные стрелки", подобно их древнему предтече Роберту Локсли из Шервудского леса, уже не имели шансов в условиях, когда бизнесмены слились с чиновниками, и все вместе - с "шерифами". В этих условиях небескорыстным, но благородным Робин Гудам оставалось либо работать на тех криминальных бизнесменов, либо заказывать себе заочное отпевание. Про каковое у Вовки тоже была отдельная история.
Потому Шрек ушёл сначала в охранники, потом в водители-охранники. Возил бизнесов, защищая на месте и "расплетая забивы" после. Возил спортсменов, каких-то ингушских борцов, от которых сбежал вскоре по-тихому. Возил даже какого-то лихого батюшку, про которого рассказывал уморительнейшие истории. Наконец, создал с бывшими друзьями по "Шервудскому лесу" фирму, в составе которой стал перегонять автомобили из Европы. Отлично, говорил, дело шло: сами себе бизнесмены, сами себе водители, сами себе охранники. И разруливальщики - тоже.
При Яныке, правда, этот бизнес начал затухать, но тут было нечего делать - Европа с её машинами сама стала приходить на Украину. И зла на президента не держал, понимая, что не в нём дело, а в общем.
По идее, должен был поддержать майдан, как некоторые из его товарищей по бизнесу, захотевших, чтобы всё вот так, как в Европе, и немедленно, и сейчас! Вроде даже в автомайдане кто-то мелькал из них. Но бурливший на майдане нацизм русского Вовку Селиванова, с его двумя дедами, погибшими на войне, причём одним - от рук "мельниковцев", отвращал на самом глубинном уровне. Так что он просто держался в стороне от всего этого и ждал, что коричневая пена схлынет.
Но потом случилась Одесса, и пена совершенно обезумела от безнаказанности. И пошла расплёскиваться по всей стране. Последней каплей стало, рассказывал Шрек, когда его вечером прижала к стене у "Пирамиды" на Косиора компания молодых гопников с девками и потребовала, чтобы он немедленно заговорил по-украински. Ну, как обычно: сначала заорали "Славу Укарине!", тут же взбесились, что не последовало ожидаемого ответа. Начали наскакивать, зажимать.
Отчаянные, видать, были щенэвмэрлики. Вовке Шреку с его внешностью героя всем знакомого мультика достаточно было нахмурить свою красную морду, чтобы у любого собеседника не оставалось никаких иллюзий по поводу его характера. Или те глупые нацики лица его не разглядели в темноте?..
Как бы то ни было, закончилось всё в итоге не ожидавшимся гопниками образом. Кто-то стукнулся сильно, до бессознанки, кто-то ручку поломал, а потом и вторую. Один не скоро должен был оказаться в состоянии удовлетворить полово свою прошмондовку шалавную. Которой тоже влетела носом на недешёвую косметическую операцию, когда коготки решила распустить...
Да, это верно: Шрек в гневе бывает весьма не обходителен.
После этого случая он из города ушёл, подался на Донбасс. Здесь помотался, хлебнул уличных боёв в Шахтёрске, позже сидел два месяца в окопах у Мариуполя, потом как-то оказался в Луганске и тут случайно прибился к роте Бурана. Воевал прилчно, хотя опыт имел только от давней срочки.
О семье только волновался, которая осталась с матерью под нацистами.
В общем, судьба судьбою и выбор выбором, но бандитский период Вовкиной биографии бывал подчас - вот как сегодня - весьма полезным опытом. Что и показала та сценка на укровском блок-посту, когда расхристанный воин всё же заглянул в глубь салона, увидел до плакатности характерную Шрекову морду, удовлетворённо осклабился и скрылся, не потребовав документы.
Хотя в любом случае документы у всех были в порядке - под крышей МГБ это не было проблемой. В том числе не было проблемой и "состарить" паспорт до убедительной стадии.
Не, и ещё раз: уму непостижимо, как эти, в общем, молодые ещё - года нет организации - гэбэшники могут успеть так много всего организовать даже не за день, а за пару часов! Нет, приведённая контрабандистами "буханка", надо полагать, "сделана" явно не сегодня - уж больно убедительно помята и замызгана. Покаталась старушка... Но в целом-то, а?
Постояли, покурили. Вовка рассказал одну из своих бесчисленных баек. На этот раз по поводу второй машины "трансграничников", на которой они должны были уехать, - солидного, но старого, как бивень мамонта, "мерседеса" 126 кузова. И из которого, уверен был Лёшка, точно так же прикрывали своих в первые минуты, как они своих из кустов.
Дело было с донецкими бандитами, рассказывал Шрек. Дескать, ехали по Артёма, никого не трогали. А у тротуара вот такой же "мерс" стоит. И как раз перед ними у него дверь водительская открывается. И ничего уже не сделать. Так и снёс он, Вовка, ту дверь. Ну, остановился, чё, мол, за херь такая, бампер помял, крыло. А из "мерса" братки вываливаются и уже свои предъявы кидают: де, попутал, чё ли, фраерок, не видишь, люди стоят, объехать надо было. А он, Вовка, уже тогда был честный пацан с Кривого Рога, со своими же и ехал. Эти тоже предъявы двинули - мол, смотреть надо, когда двери открываешь. Косяк ваш, чистый. А те крутые. Но тон сбавили, когда мы им предъявили, под кем ходим. Короче, не ментов же вызывать. Слово за слово, стрелу из-за какой-то двери забивать не стали, договорились. Дальше встали у обочины, дверь водительскую открыли. Те сдали назад, разогнались, снесли её на хрен, а себе не только бампер, но и фару разбили. Дверь-то Вовка не совсем настежь открыл, а наискосок чутка. Ну, те вышли, за фару не спросили, типа, ну всё, без претензий, пацаны? Да, закрыли тему. Вот так и разошлись.
Посмеялись, докурили. Вовка с Еланчиком окурки свои затоптали. Сразу же, повинуясь знаку командира, отошли в сторону, оттянули за собой контрабандистов. Алексей остался на пару с их главным.
Не то чтобы контрабандистов использовали совсем втёмную - Сто первый был в общих чертах в курсе, что надо помочь ГБ, - но лишняя информация и есть лишняя. Так что по рисунку сделки представитель одной группировки обговаривал с представителем другой время, место и характер взаимодействия в целях переправки некоего ценного груза. От имени, естественно, Лысого. Впрочем, партнёр был в курсе. Не в первый раз и, надо надеяться, не в последний. Всё было в рамках тех взаимовыгодных отношений, когда "трансграничники" делают свой бизнес со сторонними разными криминальными структурами. В данном случае, с "риэлторами" Лысого. Это если дойдёт до тех, кому не надо.
Не в курсе был Лысый, но его никто не спрашивал. На данном этапе он свою роль отыграл. И даже если его бандиты, с которыми Буран с ребятами сюда проехал, кинутся в СБУ сдавать попутчиков, - предположим, что догадались, кого везли, потому как пару их подозрительных взглядов, брошенных на спортивные сумки с оружием, Алексей перехватил, - то следов разведгруппы уже не найдут. А что отыщут - будет приводить к ним же, к "реэлторам". А группа уйдёт. Или ляжет. Находясь в тылу врага, нельзя исключать никакой случайности. В любом случае донос "лысых" сбушникам не будет иметь уже никакого значения. Но лично им - не жить. И они это знают...
Ну, в общем, с новообретённым партнёром договорились. В общем договорились. Контрабандисты готовы были работать сегодня ночью. Оставалось только согласовать порядок связи и опознавания. (Вот, одёрнул себя Кравченко, вот и прёт та самая офицерская закваска!). Потому что там, на месте, у Лобачово, ждать будут уже другие. Просто исполнители, перевозчики. Ваш груз со своим заложат - и нормаль!
Согласовали и это. А также порядок прикрытия от возможных нежеланных свидетелей. Это, конечно, не поможет в случае, если в СБУ каким-то образом ушла утечка, и, значит, всё, что происходит, делается под её "колпаком". Но это вряд ли - Сто первый со своими людьми в подобном сотрудничестве не замечен, да и не заинтересован, а сама по себе СБУ на Луганщине довольно основательно была разгромлена ещё весной. Надо полагать, списки её агентуры вдумчиво изучили там, где положено, и выводы нужные сделали.
Но если... Что ж, ляжем. В принципе, лечь можно на любом выходе, эта возможность присутствует как фон в их нынешней жизни. Надо будет только успеть завалить писателей. Чего делать, конечно, крайне не хотелось, Они-то по-всякому - не приставки к оружию. Тогда уж точно повиснут на плечах души невинно убиенных людей. Пусть и ненадолго - до смерти в бою. Но и уйти на тот свет убийцей... Ой как не хотелось...
Как бы то ни было, всё нужное обговорили. Остальное - лирика. В общем, Лёшка решил, что всё в порядке, и можно приступать к "телу" операции.
Добрались до Лисичанска, здесь уже было можно позвонить, не привлекая особого внимания тех, кто слушает эфир. Ну, во всяком случае, точно не такое, которое должно было обратиться на изолированный звонок с поля под Тошковкой.
- Ну чё, кис, я в Лисике. Мукой затарился. Где, ты говорила, огурцы дешёвые? - за эти месяцы здесь он просто на автомате вернулся на с детства родной местный округлый говор с мягким гэканьем. Хоть мать в своё время приложила немало усилий, чтобы вбить рефлекс на произношение твёрдого московского "г". Так, мол, культурно.
- Только не в Севере! - зачастила Настя на том же "недосуржике". Ей от своего крымского акцента избавиться было тяжелее, но она старалась. - Там дорого, говорят. Баб-Ганна с утра за пенсией до банка ездила, на рынок заглядывала, так говорит, в Новоайдарске тоже всё дорого. Так что смотри сам. Да, чуть не забыла! Она, старая, так домой торопилась, что не успела к племяннику завернуть. А у него для неё одеяло ватное есть...
Не опасно было слово с корнем "вата" произносить? Хотя присутствие россиян зашифровано - лучше не придумаешь!
- Может, просит теперь, твой заедет, заберёт? Всё равно, мол, на машине, а ему-де, по пути. Он в Счастье, племянник-то, прям у станции. Работает там. Адрес запишешь?
- Хрена се, по пути! - возмутился Алексей. - Это мне какой крюк делать! И поздно уже, скоро закроют всё на ночь! У него, что ли, ночевать мне? Подумаю, но не обещаю. Позвоню тогда. Всё, целую...
Не стоит говорить больше тридцати секунд. Не верится, конечно, что у хохлов столь тотальное прослушивание всех мобилок организовано, но бережёного Бог бережёт. Да и ясно уже всё: парней наших завезли в Счастье, а там держат на ТЭЦ. И как такую точную дислокацию определили? Вроде, там в пределах соты только может быть. Хотя смотря какую аппаратуру гэбэшникам шефы передали. Вон, у тех же "артельщиков" - такие есть средства определения цели по месту, что чуть ли не отдельный укропский "Поднос" в состоянии засечь.
- Давай, Вова, - сказал он. - Верти баранку к Счастью, пока не стемнело. Нам ещё вокруг станции осмотреться надо...
* * *
Машину приткнули недалеко от газозаправочной станции на выезде из города. Идеальное место, хотя и не без риска. Но где тут не было риска?
К территории пансионата просачивались осторожно. Вряд ли, конечно, укропы в промзоне на собственной территории понаставили растяжек, но чем чёрт не шутит. Хорошо, что уже достаточно стемнело - стояла ещё та лохматая серость перед окончательным приходом зимней ночи, когда вроде бы всё видно, но одновременно всё сливается, остатки света накрываются побегами темноты, и картинка вокруг расплывается и растворяется. ПНВ ещё не нужны, мало пригодны, - но и без них уже не особо и разглядишь осторожно перетекающие из тени в тень четыре фигуры в тёмном.
Сюда, к профилакторию, их вывела снова Настя. Алексей представлял себе громадину ТЭС, и не мог даже вообразить, где там было искать похищенных. Нацики "Айдара" там располагались, это было известно, но где?.. И как? - станция-то работала. Вроде бы заминировали её, по крайней мере, грозились. Значит, как минимум, посты у соответствующих выводов проводки, у "рубильников", проще говоря. А где там подвалы, пригодные для содержания пленных? Да везде могут быть!
Но с другой стороны, держать пленных на глазах у работяг, что продолжают ведь обеспечивать работу станции? Неудобно. Да и рискованно. Скрыть нельзя, среди рабочих пойдут разговры, кто-то увидит, как пленных привозят-отвозят, куда-то надо девать трупы тех, которые не выдержат допроса...
Где-то ещё, а где?
"Ладно, - отстукал он смску, - давай адрес племяша. А то тэс большая где искать? Пусть предупредит что останусь у него а то не успею до вечера".
Ответ пришёл через три минуты:
"Дом возле перекрестка ленина и республиканской напротив дорожки на Пансионат ТЭС".
Ага, пансионат нарочно написан с большой буквы. И станцию тоже. То есть перенаправляют их от ТЭС к пансионату. Вычислили, что там база у злодеев? Наверняка! Иначе бы Настёнка не выделила бы это слово. Ну, работают! Ну, значит, и нам работать...
А где он, этот, блин, пансионат? Карту, по идее, все помнили, но надо ведь к местности привязаться...
Проехались по улице Ленина. Правильнее сказать - по улочке. Домики двухэтажные, перед домиками деревья, вдоль проезжей части газончики. Идиллия, должно быть, тут была перед войною. Особенно летом, когда всё зеленело вокруг. Жить бы и жить в таком домике! Бегать на пруды вон, или на реку - всё рядом! На стадион. А по вечерам гулять до ДК, вдоль этих газончиков по тротуарам, смотреть кино, причём с последнего ряда, и не столько смотреть, сколько целоваться с девчонкой в темноте, как бы случайно кладя ей руку на грудь и с удовольствием ощущая, как замирает подружка в сладкой истоме... А совсем вечером сидеть на колченого самодельной скамеечке в заросшем травою дворе и смотреть на лохматое от звёзд небо и представлять, как там кто-то сидит точно так же и смотрит на тебя... И снова целоваться, а снова давать волю рукам, и успеть добраться пальчиками до сокровенных её волосиков на притягивающем лобке, покуда её рука не остановит твою уже твёрдо - на пороге самого сокровенного...
Счастье! Брянск, Счастье - какая разница! Одна русская земля, одни русские люди. Одно счастье! И в этих здешних домиках у здешних парней и девчонок всё было бы то же самое, и та же судьба...
Да вот только не та... Не та оказалась судьба у всех у них, кто остался жить - и умирать - на осколках разорванной по живому страны. Единой империи-федерации, союза равных, растащенного по углам теми, кто не хотел быть равным. Кто хотел быть особым - всего лишь по причине, что придумал себе особые права. А те унаследовал только потому, что дал себе труд родиться в той или иной национальности!
Так ведь и это не главная причина! Это тоже - основание придуманное. Главное же в том, что кто-то - за бездарностью своей, неумением, трусостью - понял, что в большой империи ему пробиться наверх тяжело будет. Ну не сможет он со своим скудным умишком и способностями выделиться только заслугами в большой семье! Надо особую заслугу придумать!
А тут куда уж проще - выдумать себе особую нацию, маленькую, уютную, где сразу все вершины открыты! Хочешь - стань идеологом незалежности своей! В учебники войдёшь! Хочешь - усвой хуторской диалект, объяви его подлинным национальным языком, добавь десяток собственных словесных уродцев - и наяривай на нём стишата, оповидання, басни. Сразу классиком станешь - нет ведь конкурентов тебе! Только романы не пиши - там на селюкской мове не выедешь, там ум вложить надо...
Да, в общем, всё понятно: один едет в город пробиваться, другой предпочитает в своём селе председателем сельсовета стать. Потому как справедливо опасается, что в городе ему наверх не пробиться.
Непонятно другое - как тысячи таких же мальчишек, как он сам, как Витька, Вовка, Юрка, позволили себя увлечь скачками и сказками про то, что станут жить "найкрайше", как только расплюются с "москалём"? Порвут с ним, убьют его?
А многим ведь пришлось убить его в самих себе...
И вот одних судьба увела из этих домиков, этих двориков на майдан. Где убивали они своих сверстников, земляков, а то и соседей из "Беркута". А потом погнала их сюда, убивать и усмирять тех, кто с ними не согласен. Кто не согласен убить в себе самого себя - ради химеры какой-то особой, правильной нации. Которой к тому же командовать будут воры да выжиги, сами про себя лучше всех знающие, что в империи у них нет шансов пробиться в элиту. Даже в воровскую...
А других судьба расколотой империи увела на другую сторону. Даже физически - на другую сторону Северского Донца. Где они защищают своё право оставаться собою, не делиться на нации и нациёночки, не выдумывать себе великого прошлого, потому что оно и так с ними - великое прошлое великого народа. К котором они хотят принадлежать и будут принадлежать!
За что и идут в бой, не желая покоряться вырвавшимся на волю хуторским гоблинам, которые хотят вырвать их из состава и истории великого народа и навязать собственные угрюмые фантазии о выдуманном народе-неудачнике с национальными героями - предателями-неудачниками...
Как говорится, эх-х...
У пожарной части свернули налево, потыкались там меж домами и посадками, приткнулись к какому-то складу. Посидели, дожидаясь нужной темноты, разобрали сумки, обросли оружием, которое можно было скрыто нести на себе, распределили сканеры и ПНВ. Злой и Шрек взяли по большой спортивной сумке с "ксюхами" и гранатами. А также минами - на случай, если в тишине пройтись туда-обратно не получится и отходить придётся с боем. Если что - со стадиона идём. И штаны спортивные сверху лежат.
Глупости, конечно. Какой уж тут стадион, когда рядом война. Но и секунда стопора у противника - уже выигрыш. А дальше - как судьба ляжет.
Да, судьба, эх...
Сам Алексей шёл - или, вернее, скользил вдоль теней - налегке. Не считая визитницы или как там зовут такие ридикюльчики, в которой покоилась упругая пачка денег. Кое-как пристроил сумку за поясом - мешается, сволочь, но в машине не оставишь, а отдать некому. Пластун Еланец идёт в передовом охранении, ему сейчас полная свобода движений нужна. Потом, перед проникновением на объект, деньги передадутся ему - там уже у обученного городскому бою Бурану нужно будет двигаться без малейших затруднений.
Как проникнуть на объект, он ещё не решил. А как тут решать, если никто там не был и ни разу не видел? Лишь приблизительно можно представить себе, что представляет собою небольшой профилакторий в виде двухэтажного здания с вынесенной столовой. Сколько там сейчас народу, какова система охраны - понять можно будет только на месте.
И ещё была надежда - какими-то коммуникациями строеньице это связано с "материнской" станцией. Не может у такого серьёзного народно-хозяйственного объекта не быть бомбоубежищ или каких-то других укрытий на случай часа "Ч". Так вот он, наступил уже. Год уже, если от майдана считать. Тоже под охраной - это как пить дать. Но, как их в своё время наставляли, у всякого убежища есть система вентиляции. В неё часовых не засунешь. Так что ищи торчащие из земли трубы и молись, чтобы в нужном месте находилась неприметная бетонная будочка без окошек, но со ставенками решёточкой. Есть такая - считай, ты наполовину уже на объекте.
Вот только будет ли что-то подобное возле пансионата-профилактория? По идее, - должно. Всё ж край промзоны, станция рядом. А не убежище - так что-нибудь канализационное будет, электрическое Куча людей ежедневно моется, гадит, свет включает.
Найдём, короче. Часового скрадём и опросим. Опоросим... Хотя и шум, да чёрт с ним!
Всё это было огромной авантюрой - вот так вот идти на штурм незнакомого объекта без плана и без лада. Но весь их нынешний рейд был одной отчаянной авантюрой - это Алексей понимал вполне отчётливо. Изначально требовалось найти иголку - пусть четыре - в стогу сена. К тому же тоже не в одном, а в... Половинкино - тюрьма "айдаровская" - могло? Могло - вот один стог. В Северодонецк увезти, где всё кубло укропской оккупационной администрации? Вполне - вот и второй. ТЭС - третий. В Станицу Луганскую, в комендатуру - тоже моглось им отвезти туда пленников. Четвёртый. И куда-то они ещё возле Севера ездили - пятый стожок. Самый интересный, возможно. Да, ещё в Трёхизбенке зачем-то останавливались...
И везде, что характерно, - целое кубло укропских войск. Разворошишь - тут и останешься. Нет, сами-то, может, и отошли, но с четырьмя гражданскими... Бесполезняк. Может, и в самом деле деле надо по первому варианту действовать? С огневым налётом, демонстрацией атаки, под ногами у которой группа проникает в тыл к поднятому по тревоге противнику и тихонько шарит у него в тылу, нацепив жёлтые повязки на рукава?
Да хрен его знает, тарщ майор! Которым тебе, Лёша, возможно никогда и не стать в таких обстоятельствах. Я обидел его невзначай, я сказал: "Капитан, никогда ты не будешь майором"...
Н-да. Ладно. Хрена ли метаться, вися в петле? Отрезай голову и выскальзывай!
Так, газовая труба, за ней лесопосадка. Так себе лесок, но спасибо и ему. Значит, на месте.
Разбиться на две боевые пары, как положено. Еланчик и Шрек - по дороге. В город торопятся. Заодно часового срисовывают, а тот пускай на них таращится из-за заборчика. Так себе, кстати, заборчик, сетка-рабица. А начнёт тревогу поднимать - вроде как начался уже комендантский час? Тут как с тем динозавром и блондинкой - или встречу, или не встречу. Вроде он не в патруле. Идут ребята с сумками спортивными - и пусть их. Идут себе большой и маленький. Пат и Паташон. Откуда это? Никогда же не знал, что это такое. Да отец так приговаривал, когда о ком-нибудь длинном и коротком рассказывал. Так эти не из тех. Шрек просто большой и плотный, а Еланчик - поменьше и плотный.
Ладно не о том думаешь. Что часовой делать будет? Каждого гражданского задерживать да досматривать - себе дороже. И так народ здесь волками на нациков зыркает. Сорваться может. А оно конкретному солдатику надо - стать ответственным за всё?
С другой стороны, не солдатики тут, а добровольцы нацистские. Эти могут и сглупить. По борзоте своей и вседозволенности. Потребует от припозднившихся прохожих подойти. Или наряд поднимет. Да тоже ничего. Ежели подзовёт - в ласковых руках Шрека окажется. Удивится напоследок, чего это у него рожа не зелёная. А наряд - пока соберётся, пока добежит. Ребятки уже в лесочке за стадионом растворятся. Зато тут, на станции, бодрствующей смены не окажется. Всё потише. А смена из леса нескоро вернётся. Весной разве что, когда снег растает. Еланец умеет прямо за спиной откуда-то выныривать и в ножи брать. А Шрек с пистолетиком тихоньким ему поможет. С левой стороны от преследующих, чтобы Витька ему сектор не перекрывал...
Танцует? Плохо танцует, медными яйцами гремя! Но за неимением гербовой...
Но допрежь всего мы отнорочки поищем воздуховодные, наружу выходящие. Будочку поищем бетонную или хотя бы холмик с решёточкой. Поползаем вдоль заборчика, вторую пару покамест в прикрытие задержав. А как найдём - тогда и пустим её отвлекать часового, когда тут решёточку выламывать придётся.
Ох, погремим мы медными погремушками!
А что делать?
А вот нет будочки! Есть, насколько в биноклик с подсветочкой разглядеть можно, отросток от столовой. Или тот самый воздухозасос, или, что скорее, люк для приёма продуктов. А это даже лучше. Это нас точно куда надо приведёт. Вот только отбоя дождёмся, пусть укропчики себе баиньки пойдут. И навестим болезных. Вроде бы должно срастись - сползал Юрка по периметру, срисовал часового по огню сигаретки. Курит, подлец, на посту! А значит. И все остальные службу волокут как попало. Хорошо, что нацики - гражданские уже, ублюдки. Даже если когда-то служили. В расслабоне служат.
Ну, так тут у них какое-то отдельное гнездо. Основная-то база в Старобельске. А то, не исключено, тут у них что-нибудь вроде офицерского общежития. В пансионате-то, в тепле и уюте. А личный состав где-нибудь на станции кукует. Или на техстанции, что-то ведь про неё говорили. Неважно. Когда часового скрадём, узнаем. Но коли так дело, то тем лучше: если поднимется шум, то пока тревожная группа от станции добежит, мы тут всё зачистить успеем. И свалим без прощания. Ну, разве что парой растяжечек поблагодарим за приём...
Всё! Так и решаем. Один остаётся наблюдать из лесочка, остальные к машине. Или, может, до кафе-бара дойти, что ближе к станции, погреться? Работает он? По идее, может, как "Бочка", до девяти функционировать.
С другой стороны, ну его! Пить нельзя, а мужики, которые вечером даже пива не пьют, - подозрительны. Да и наверняка там какие-нибудь служивые чалятся, со станции или с того же пансионата. Привяжутся ещё...
Ничего, не так и холодно. Посидим в машине, посменяемся. А часиков в одиннадцать и пойдём...
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
