Да вроде нет. Александра уже водили на расстрел. Первый раз - в Афганистане. Какой это был год? Девяносто седьмой, что ли? Да, точно!
А, нет! Тогда в первый раз - в Чечне. В девяносто шестом. Когда они, группа журналистов, чин чином, в сопровождении пресс-офицера, оказались возле комендатуры Гудермеса. Или Шатоя? Нет, Гудермеса, Шатой был позже. А это была весна, грязь непролазная, всё вокруг какое-то серое и тоже грязное. Серое небо, серые горы, серые лица. Уже тогда - это уж задним числом понятно стало - серость лиц солдат и офицеров предвещала нелепый и позорный результат всей той нелепой и позорной войны.
Он, кстати, и сейчас считал ту войну нелепой и позорной. Нет, к армии претензий не было - она делала всё, что могла сделать в том своём состоянии. Претензии были к политикам, которые загнали ситуацию в тупик сначала в Москве, а затем и там, в Чечне. И сами себя загнали. А осознав это, начали, как и положено политикам, судорожно изворачиваться и предавать, пытаясь вывернуться из тупика хоть по трупам, хоть по дерьму.
И все это чувствовали - и армия, тяжко убеждённая, что её предали, и воевавшая только потому, что надо было отбиваться и мстить, и чеченцы, поймавшие кураж и убеждённые в своей правоте.
Вспомнился тот охранник Дудаева, с которым разговорился в кулуарах каких-то - забыл уже! - очередных переговоров в Москве. Тот желал, конечно, покрасоваться перед мальчишкой-репортёром - всё тот же кураж, да, - но, тем не менее, говорил вполне адекватные вещи.
Вы, русские, странные люди, говорил он. Вы набросились на Чечню, словно звери. За что? Зачем? У нас же - так, если откровенно, - никто по-настоящему не представлял себе Ичкерию вне России. Ну, там, чтобы закрытые границы, в Москву не поехать, деньги разные... Нам это не надо было. Независимость от Кремля - это да. Наша земля - мы решаем, как на ней жить. Это же правильно? А нам за это - по шапке.
"Рассуди сам, - приглашал к осмыслению своей правды охранник Дудаева, с бравадой, кстати, представившийся именно в таком качестве. - Вот захватили какое-то село - что надо делать? Собрать сход, поклониться старейшинам, объяснить, зачем, что и чего... Люди покричат, но смирятся. А что происходит? Русские входят, тут же начинаются избиения, расстрелы, грабежи. Мужчины уходят мстить".
Ну, тут он подвирал, конечно. Именно так и пытались обращаться с мирным населением. Поначалу. А потом выходило, что слово старейшин ничего не значило, и доверившееся им подразделение федералов получало свой кровавый урок. А вот за ним, уносившим свои кровавые сопли, приходили уже внутренние войска. И те да, те действовали, мягко говоря, не всегда гуманно.
Но по результату-то он был прав, тот чеченец, когда утверждал: "И вот это главное, что поддерживает Джохара. Если бы с ним не встали люди - что бы из него уже теперь сделали? А так русские чуть ли не нарочно загнали мужчин в отряды своих противников".
Вот совершенно то же происходит сейчас здесь, на Донбассе. Александр, хоть и недолго тут в командировке - в октябре сменил Витальку Голощёкина, - но поездить по республике успел. И по Донецкой - тоже. И от людей наслушался, что тут творили украинские солдаты. Или нацбатовцы то были - народ не особо вникал. Да что там! - вон осенью заезжали они с Сашкой Лето в Новосветловку. С людьми пообщались, больницу разрушенную посмотрели, в церковь заглянули. И вот хоть всё знали, всё понимали люди - что попали они в августе между молотом и наковальней, что основной урон нанесли им своим обстрелом не укропы, а "отпускники", что это "свои" снаряды попадали в церковь, куда загнали население деревни "айдаровцы", - а вот всё равно с благодарностью вспоминали освободителей. Разве что батюшка, очень интересный, хотя и колоритным его не назовёшь, очень христианин, очень с душою проповедовавший, - пару раз смиренно высказался в том смысле, что стратегия возвращения к России хороша, но тактика хромает, коли она требует обстрела и разрушения жилых домов их освободителями... Но даже и эти люди с содроганием вспоминали две недели торжества карателей в их селении и категорически, категорически! - отказывали Украине в каком-либо дальнейшем праве управлять их жизнью!
Да что там, в Новосветловке! То же говорили в Лутугино, в Красном Луче, в Брянке, в Луганске, наконец! Никогда больше эти люди, населяющие эту красивую землю, не вернутся в состав Украины после всего, что украинцы здесь с ними сотворили!
Это было мнение общее. Даже если не вспоминать о частностях - импульсивных, но очень показательных. Когда, например, по вечной журналистской привычке заострять разговор - для точности - брякнул глупость на блок-посту за Миусинском. В ответ на вопрос: "Пресса? Откуда?" - возьми да и скажи: "А если из Киева?" Надо было видеть только реакцию ополченцев, мгновенно напрягшихся, мгновенно разрезавших его ножами тут же остальневших глаз, мгновенно бросивших руки на оружие...
"Не шути больше так, - посоветовал тогда сопровождавший офицер из военной полиции ДНР, быстрой шуткой примявший эту бестактность. - Тут люди нервные, у них столько счетов к укропам накопилось, что подобных подколок давно понимать разучились...".
А потом оказалось - вполне лёгкие ребята. Вон Ленину, что перед шахтой на постаменте стоит, каску на голову водрузили и тубус гранатомёта прямо в протянутую ладошку вложили. "Главный наш, - говорили. - Вместе с нами тут стоит!". Да, но свежий венок у постамента показывал: это не непочтение и не глумление. Тем более что на груди Ильича закреплена была такая же гвардейская лента, как и на ополченцах. Это были шутки и подначки между своими. Для кого каменный памятник - тоже боец, и "Аглень" он в руке - по делу...
И вот эти нормальные, весёлые ребята тут же сатанеют от одного столько слова - Киев...
Он повернулся. Чёрт, руки за спиной совсем затекли. Не мальчик, блин, сорок пятый годок уже на исходе. Сосуды не те уже, кровь сквозь натуго замотанный скотч до кистей с трудом доходит. Да и суставы плечевые уже не зудят, а стонут, выворачиваясь вслед за притянутыми чуть ли не локоть к локтю руками. Хорошо, твари фашистские, постарались, с дополнительным садизмом...
Но Александр всё равно не хотел унижаться перед ними и просить ослабить путы. Или хотя бы перевязать руки вперёд. Гордость мешала. Унижаться перед этими? Перед эсэсовцами этими новоявленными? Да ни в жизнь! Перед этими даже не крысами, а... а плевками! Блевотиной, исторгнутой отравленным на майдане народом...
Такая же брезгливая гордость и тогда, в Чечне, не дала ему согнуть голову перед пьянющим в хлам прапором, который начал что-то орать про журналистов-предателей, когда пресс-офицер завяз в недрах комендатуры, и группа гражданских в неположенном месте в неположенное время слишком долго оставалась одна. Вот и прицепился красномордый толстощёкий герой с выкаченными то ли в спиртовом амоке, то ли от общей дури глазами.
Что уж он там орал, сейчас и не вспомнить. Но, собственно, и вспоминать нечего. Пресса тогда олицетворялась в сознании масс строго в "обезьянах из ящика" - в телевизионщиках, всех этих Кизелёвых, Свалидзе, Матюк, Максимовецких и прочей либеральной братии. По поводу которой, кстати, и у самого Александра, далеко не любителя коммунистов, возникал общий для множества россиян вопрос, не является ли либерализм синонимом предательства.
Но... Это были 90-е, и журналистов тогда всех ассоциировали с обитателями телевизора и нескольких громких газеток. Доказывать перешедшему на визг прапору, что он - вполне честный репортёр вполне честного "АиФ", к тому же меньше год как вообще в профессии, Александр считал ниже своего достоинства. Тем более что свои законных два года он армии тоже отдал, и не его вина, что не попал на войну. Которой в его годы службы ещё и не было. А вывод войск из Афганистана начался как раз в том самом мае, когда его призвали.
Потому, когда прапор, поощряемый развлекающимися зрелищем приятелями, скомандовал "журналюгам" лечь - прямо в чмокающую чеченскую грязь, - молодой репортёр "АиФа" и не вздумал подчиниться. Он спокойно стоял, засунув руки в карманы, и внимательно смотрел на красную прапорскую рожу. Мотыляющийся в руках у того автомат на него впечатления не производил.
Потом-то, став поопытнее, немало поговорив с военными, он понял, что делал глупость. И, в общем, действительно поставил на кон свою жизнь ни за понюх табака. Впавший в пьяную шизуху прапор мог запросто выстрелить в непокорного журналиста. И ему за это, скорее всего, ничего особенного не было бы. Армия умеет заматывать "залётные" дела и прятать своих залётчиков. Особенно, когда сама в этом заинтересована и над нею не стоит какой-нибудь важный политикан со своим внезапным политическим интересом.
Тем более - на войне. Тем более - при Грачёве-министре.
Как раз в "АиФе" уже стажировался пятикурсник Александр Молчанов, когда подорвали Дмитрия Холодова прямо в редакции. Шум был громадный, на много лет, и суды вполне внятно указали на исполнителей-военных и заказчика - министра обороны. Но чем всё закончилось? Замотали даже такое дело...
В общем, не раз ему позже военные в ходе совместных посиделок, когда стадия доходила до обмена байками, крутили пальцами у виска и говорили "братишке Саньке", что он был полный дурак. Прапор? комендантский? да на войне? да пьяный? Да однозначно мог он выстрелить!
Он и выстрелил. Задержав взгляд на Александре и бешено повращав глазами на манер того артиста, что играл Петра Первого в классическом советском фильме, он проорал снова: "А ну, ложись, команда была!" - пустил очередь прямо у него над головой.
Кое-кто из журналистов, оставшихся сидеть, видя, что их коллега продолжает стоять, быстро попадали в грязь. Александр же остался стоять. Честно говоря, он просто не понял, точнее - не поверил в то, что сейчас произошло. Потому стоял, всё так же холодно глядя на беснующегося прапора. А потом, когда сообразил, падать стало уже поздно. Да и не готов он был это сделать по-прежнему.
Наверное, следующая очередь могла стать для него действительно последней. Но тут кто-то из зрителей в погонах ощутил, видно, что шутки кончились. Сразу двое кинулись на прапорщика, отжали ему ствол вниз, а потом и вовсе отобрали автомат. Ещё кто-то начал яростно материться на Александра, будто бы наглостью своей спровоцировавшего стрельбу, а потом и на всех журналюг мира.
Чем это всё могло закончиться, неизвестно - ибо прапор всё рвался посчитаться с "журанилиздью", хоть бы и кулаками. Одни его держали, другая группа военных орала на всех, на журналистов и друг на друга. И таким манером настроение хоть и малой, но толпы быстро распалялось. Шло, так сказать, к общему замесу. Но тут на крыльцо вывалилось начальство, в том числе и пресс-офицер, и конфликт был быстро погашен парой приказных окриков, в которых, впрочем, не матерного содержимого было на два слова: "Отставить!" и "Убрать!"
Их убрали. Пресс-офицер потом всё извинялся и переживал за свою судьбу: поездка и была-то организована во исполнение новой директивы по налаживанию работы с прессой. К тому времени в первую очередь из-за закрытости армии от гражданской прессы и, более того, высокомерного презрения к ней, информационную войну полностью выиграли чеченские боевики, как раз очень эффективно контактировавшие с российскими журналистами. Конечно, контактировали они, прежде всего, с теми, кто работал в холдинге Гусинского, - но Гусинский ещё платил им деньги, и его Елена Матюк ещё не была похищена, не пропущена по кругу боевиками и не заснята во время сей групповухи, - и потому к ним за информацией тянулась уже не только вся либеральная, но и подчас нормальная пресса. А что? - природа не любит пустоты, особенно природа информации.
Военные же поняли это поздно, а поняв, начали действовать традиционно топорно, работать с прессой не умели, армию к работе с ней не мотивировали... То есть результаты и так были плохие, а тут ещё и прапорская пьянь чуть не убила журналиста крупнейшей газеты страны...
Через какое-то время тот случай стал восприниматься с изрядным розовым флёром. Ну, где-то в глубине души жило приятное ощущение, что он не склонил головы, не упал в грязь - фигурально и физически. Не струсил. Но чего взять от мальчишки, коим он тогда и был? Мужчинство своё повышало самоуважение, да...
Во внешнем же, так сказать, применении эта история оказалась весьма развлекательной. Всё же забавный инцидент, что ни говори. Наподобие того как коллега его бывший по "АиФу", Сашка Каноткин, по пьяной же лавочке угнал БТР в Ханкале. Ну, что значит - угнал? Сел покататься. Надо полагать, с добровольного согласия собутыльничков-военных, с которыми он бухал тогда. А может, и нет. В смысле - не было согласия. Сам Сашка не помнил. Фактом было, что часа в два ночи он обнаружил себя за рулём боевой машины, совершенно в одиночку, гоняющим её по кругу с завёрнутыми в край колёсами. И, как он рассказывал, всё никак не мог довернуть баранку, чтобы сделать полицейский разворот. Кажется, поспорил, что сможет. Но тоже не помнил.
Скандал вышел знатный, потому как всё это видел какой-то большой начальник. Зато и веселья от пересказа этой истории, обраставшей каждый раз всё новыми и новыми деталями, было море.
Н-да, нынешняя история, похоже, не кончится весёлыми рассказами... Собственно, весёлых не будет по-любому: оставшееся в снегу тело хорошего парня Сашки Лето - достаточно мрачная тень на том, что произошло...
И непонятно вообще, как всё произошло.
Вчера получил команду от главного редактора РТА - сопроводить российских писателей в Сокольники, написать об этом репортаж. С чего вдруг Филимонову понадобилось непосредственно давать прямые команды подобного рода на корпункт, было непонятно. Для этого есть, как минимум, зав региональной сетью. Плюс зам генерального, курирующий направление. Главный редактор должен быть стратегом. Обозревать ситуацию орлиным оком, так сказать...
Ну, ладно, предположим, что понравился переданный с места репортаж о встрече делегации в Луганске. Предположим. Хотя ничего экстра-качественного в нём не было. Пара, разве что, хороших мыслей о войне, высказанных Добровым. Остальное - рутина: "такое мнение выразил имярек на прошедшей сегодня"... Интереснее было, что рассказывал некий крымский казачок, почему-то присутствовавший на банкете, - о живописных деталях "крымской весны", о "вежливых людях" и взаимодействии с ними местных ополченцев, о том, как эти ополченцы блокировали украинские воинские части и корабли до прибытия российских солдат. Интересно, но не для обычной новости.
С другой стороны, действительно: первая официальная делегация российского Союза писателей в непризнанной республике - это тема. Да ещё когда она на уровне Луняева, на уровне верхнего руководства. Свозить кого-то из них в растерзанные Сокольники - ну, пожалуй, тоже тема. Писатели сумеют ребята потом изобразить художественно правду и ужас этой войны. Да и у самогорепортаж должен был бы получиться неплохой. Может, и получится. Если жив останется.
И всё равно. Обычно такие вопросы решались на уровне непосредственного начальства. Максимум на уровне Саши - блин, сколько Сашек в этой истории собралось! - Колосова. Этот да, этот с нюхом и духом, умеет замутить тему и промыслить её повороты. Но чтобы достаточно бездарный клон профессионального журналиста Филимонов через его голову корреспонденту команды отдавал? Н-ну-у...
Странно это всё. Как странно и то, что давеча произошло. Потому что главным во всём происшедшем было это самое ощущение, что укровские диверсанты их ждали... Именно их две машины...
За дверью протопали, что-то пробубнили. Раздался короткий вскрик, потом послышалась возня. Кого-то проволокли по коридору. Может быть, даже кого-то из двух ребят из писательской делегации. На допрос. Как в гестапо.
А что? Даже воображения напрягать не надо, чтобы представить, как оно тогда было. Может, в войну гестапо в этом же здании располагалось - каратели обычно вольно или невольно демонстрируют преемственность друг у друга.
Но даже если и нет - всё остальное сходится. Холодный подвал, стянутые за спиною руки, завязанные глаза. Избитое тело... Грамотно избитое, без синяков и переломов. Эти характерные звуки за дверью камеры. И - фашисты в допросной. Те же фашисты. Разве что говорят не по-немецки, а на мове своей хуторской. Впрочем, и на войне бандеровцы с удовольствием исполняли роль допросчиков и переводчиков при гестапо. Так что можно просто представить, что гестаповцы просто ушил спать, предоставив заключённых произволу своих местных подручных...
Блин, как обидно! Обидно, потому что стыдно. Стыдно, что фактически именно он втянул ребят в эту историю! Ну, ладно, у него - задание редакции. Ну, разумеется, Филимонов вполне верно мог предположить, что писатели захотят своими глазами увидеть, что творится на линии соприкосновения. И конечно, сами писатели действительно хотели побывать на линии фронта, ощутить её горячее дыхание, её атмосферу! Кто бы этого не захотел на их месте! Тем более - большинство среди них молодые ребята. Куляев, скажем, пожилой уже мужик, из возраста поиска приключений уже выжил, ему больше было интересно на верхах работать. Как он профессионально, несколькими вопросами разговорил замкнутого и довольно косноязычного премьера!
А молодые сразу вскинулись, когда он в ответ на их желание объявил, что получил от своего начальства приказ слетать с кем-нибудь из них в разрушенное село Сокольники и сделать об этом репортаж. Да они напрашивались к нему в спутники!
Да, но по факту-то именно он, Александр, предложил им поехать с собой. Это он их втянул в эту историю, которая уже обернулась к ним своими клыками! И кто снимет с него эту вину?
А вину за Сашку?
И Сашка, да... С ним, на его машине они вместе всю республику объехали. Собственно, изначально его контакт и передал предшественник в Луганске - оказывается, ещё раньше была договорённость о том, что Лето предоставляет корпункту агентства свои водительские услуги, за что получает некие деньги. Только самому Лету такая работа не только деньгами была выгодна: ушлый Сашка репортёрил ещё и на "Инфо Ньюс". Так что на выездах соединял приятное с полезным: зарабатывал и водителем-гидом, глубоко знающим здешние реалии и расклады, и корреспондентом, оказывавшимся в нужное время в нужных местах.
Недавно, правда, он перешёл в местное информационное агентство, новосозданное. Совместных поездок стало меньше, пришлось даже время от времени на таксистов местных ориентироваться. Или кому-то на хвост падать - чаще всего Володьке Новоземельцеву, когда тот собирал пресс-туры. Но принцип сотрудничества оставался тем же.
Так что поехали в этот раз опять на Сашке. Собственно, закономерно: именно он и договорился с Сонным, которого хорошо знал, чтобы тот выделил сопровождение и охрану. И всё, казалось, было нормально. Не в первый раз мотались они подобным образом к линии соприкосновения. Не первый раз и в приключения попадали.
Да вон хоть как в крайний раз в Первомайск по приглашению главы города Лещенко ездили. И под совершенно яростный обстрел попали. Александр там в первый раз в жизни узнал, что летящий снаряд, оказывается, можно увидеть собственными глазами! Не в подробностях, конечно, увидеть - скорее, тень, размазанную по небу. Но тем не менее... Хорошо, воткнулся тот снаряд в соседний дом, перелетев тот, в развалинах которого они пересиживали обстрел. Иначе, поди, там бы и остались. Как остались старушка и женщина лет тридцати пяти в том доме, куда угодил боеприпас...
Впрочем, ещё не вечер. Там не остались, так здесь всё возможно. Взяли бы их армейские - был бы немалый шанс в конечном итоге вернуться домой после того, как киевские пропагандисты выжали бы всё возможное из поимки российских писателей на своей территории.
Но они, к сожалению, попали в руки националистов. Или, вернее говоря, нацистов. И свои намерения те показали более чем наглядно, увидев украинский паспорт Саши Лето: отвели его от машины, избили прикладами и расстреляли у всех на глазах. За то только, что был "сепаром" и "служил сепарам".
Теперь осталось дождаться собственного расстрела, как и пообещали эти новоявленные гестаповцы...
И всё равно - страха не было. Не первый расстрел. И даже не второй...
Во второй раз его тащили на расстрел в Афганистане. В буквальном смысле тащили: один солдат вцепился в воротник - хорошо, куртка кожаная была, не оторвал, гад, - а двое ухватили за руки. Самое обидно, что дело происходило в Хайратоне - на пороге, можно сказать, своей страны. Через речку.
Правда, это был девяносто шестой год, и Узбекистан, что лежал по ту сторону железного моста, давно уже был не родной, но это было неважно. В тех обстоятельствах отправляться на тот свет на пороге хотя бы и бывшего Советского Союза было особенно неприятно. Тем более после того как поучаствовал в штурме Кабула с Ахмад Шахом Масудом, полежал под бомбами и даже лично пострелял из "зушки" по талибскому МиГ-21, заменив раненого афганского бойца.
Тоже по дури, конечно, но уж проснулась старая армейская память. Залезать под танк, куда его настойчиво подпихивали растерявшиеся моджахеды Масуда, не хотелось категорически - из МиГа не бог весть какой бомбардировщик, но попади ракетка с его пилона в эту раскорячившуюся возле дувала безвестного селеньица железяку, то это гарантированный закрытый гроб. А если учесть, что он тут один русский, то и в закрытом гробу до родных берёзок не довезут. Тут и закопают. До захода Солнца, по мусульманскому обычаю.
В общем, почти по поговорке: жить захочешь - не только за "зушку" ухватишься...
Вспомнилось...
Ахмед, командир подразделения на этом блок-посту - по рангу ближе к нашему взводному, кажется, - на сложном английском кричит, что левее масудовские бойцы хорошо продвинулись к Кабулу. Вроде бы даже аэродром в Баграме взяли.
А мы-то почему стоим?
Ахмед посмотрел, как на дурака.
"У басмачей, - ей-Аллах, так и сказал: "басмачей"! - там же блок-пост. Нас эти скалы разделяют и мы друг друга не видим. Поэтому мы по ним не стреляем, а они - по нам. А если мы выдвинемся, они ж нас увидят, начнут стрелять...
И тут из-за скал, с талибской стороны, выплывает автобус, набитый людьми. Гражданский, рейсовый! Кабул - Пули-Хумри - Ташкурган - Мазар-и-Шариф. Пассажиры выглядят вполне спокойно. Шофёр останавливаться не собирается - какие там досмотры, шпионы, диверсанты, вы о чём? Зрелище сюрреалистическое: ещё воронки чуть ли не дымятся, один из воинов демонстрирует громадный осколок бомбы, вокруг - поломанные квадраты разрушенных домов и дувалов покинутого посёлка... Танк ещё нервно пушкой дёргает. Сзади "Луна" рокотнула, куда-то в сторону Кабула полетела ракета... А мимо всего этого степенно рассекает рейсовый автобус, словно взрослый дяденька проходит во дворе через ватаги играющих в войну детишек!
Представить только: немцы в Снегирях окопались, наши напротив, а рейсовик "Истра - Тушино" знай себе спокойно по расписанию дефилирует...
Однако, фронт...
Однако, и политика.
Когда на КПП было объявлено, что русский журналист хочет встретиться с Ахмад Шахом, изучающие взгляды его боевиков обратились на этакое диво. Причина внимания была проста: Александр оказался вообще первым русским в самом логове "Панджшерского льва"после вывода советских войск. Не считая, правда, тех пленных, кто принял ислам и остался жить здесь. И воевать в рядах моджахедов Масуда. С одним Александр даже познакомился потом. Здоровый рыжий мужик. И он ничего не хотел передать домой...
Да, масудовское логово производило впечатление! Когда тебя просят подождать, пока Масуд проведёт совещание со своими командирами, и в саду его особняка рядом с тобой собираются прокалённые боями бородатые "духи", с явственно источаемым запахом убийств за душой, и искоса поглядывают на тебя, и чему-то усмехаются - ты испытываешь запоминающиеся ощущения... Словно сидишь в клетке со львами - когти у этих зверей покуда убраны, но от мягких лап явственно тянет запахом крови...
Рядом суетится городишко, но "масуды" живут вне его - своим "куренем". За забором, кучно, хотя и в обычных домах, а не, скажем, в палатках. Женщин нет, нет быта. Скотина, мотыга - по ту сторону военного бытия. Зато вооружены все и все - словно на дежурстве. Подтянутые, ладные, бородатые, уверенные в себе, воины Масуда сразу производили впечатление. Здесь мало было той разношёрстности в одежде, которой отличались воины других афганских армий - основная масса была одета не в национальный наряд, а в хорошо пригнанный камуфляж. Как ни забавно - гэдээровского производства. То есть антикоммунистические моджахеды Масуда были одеты в форму Национальной народной армии исчезнувшей ГДР! Мать история, как же ты прыгаешь!
Или ещё один афганский сюр тех времён: в масудовском лагере встречаются и целуются два выпускника советской военной академии. Один - тот самый Хизбулла - служит у Дустума, другой у Масуда... Э-эх, родился ли в Афганистане свой Шолохов?
Дисциплина у "масудов" железная. Никакого, разумеется, спиртного. Даже курить здесь Ахмад Шах не рекомендует. Всего лишь - но, как сказал один из командиров, к "рекомендации" этой лучше относиться, как к приказу. И то - когда увидишь, как вскакивают эти много чего повидавшие рубаки, едва в комнату входит Вахит, начальник секретной полиции Масуда, понимаешь, куда делись все недисциплинированные...
Зато сам Масуд - воплощённая тишина и корректность. Та самая корректность, когда сила, угроза и власть в твоих руках настолько велики, что можно позволить себе полное спокойствие по отношению к человечкам. Но говорил он вещи сенсационные по тем временам.
...Масуд поднимает глаза.
- Хорошо, вот что я скажу частным образом. Мы воевали не против русских! Мы боролись против созданного советскими манипуляциями антинародного режима НДПА. Это же террористы были! Они нарушали наши обычаи, совершали убийства, насилия. Над целым народом насилие! Особенно против интеллигенции НДПА свирепствовала. А советские пришли их поддерживать, по сути, покрывали этот преступный режим. Ваши слепые коммунистические вожди за своими идеями реальности не видели. Они просто не на тех поставили! Если бы они поддержали не НДПА, а ее противников, то и сегодня, возможно, оставались бы в Афганистане в качестве советников, строителей, разработчиков ресурсов...
- Но сегодня НДПА уже нет. Значит ли это, что в случае вашей победы отношения между нами и вами могут стать хорошими? Может быть, даже союзными?
- Почему бы и нет? Понимаете, мы же тогда боролись с советскими. Но их больше нет, нет больше того государства, которое пришло нас покорять. На его месте возникла новая страна - Россия. А с Россией у нас никогда не было плохих отношений - ни до её революции, ни после нашей. Так что союз вполне возможен.
- И военный?
- И военный тоже. А что такого?
Как, должно быть, ему хотелось сказать эти слова не простому журналисту, а кому-нибудь из серьёзных, ответственных лиц России. Но не было их рядом. Ответственные вовсю ту самую Россию делили...
Эх, не смог Масуд тогда взять Кабул. Но знакомство с ним было честью. Он был врагом, да. Но он был редким для востока врагом - благородным. Впрочем, лично с Александром он стал другом. По крайней мере, так обозначил генерал Хизбулла смысл церемонии, когда Ахмад Шах подарил Александру свою "масудовку" - традиционную афганскую ермолку с закручивающимися кверху краями.
И вот теперь его прислоняли к глиняной стенке дувала только потому, что какому-то борзому солдатику - да к тому же солдатику Дустума, в гостях у которого Александр только позавчера вкушал бесподобный виноград! - не понравилось, что чужой "франк" повязал себе голову чалмой. Да к тому же по-пуштунски. Нет, ну а что такого? Когда по афганским дорогам едешь на машине, нет лучшего амортизирующего средства для защиты головы при встрече с крышей кабины, чем такой валик вокруг черепа.
Да, глупо было отказываться от сопровождения генерала Хизбуллы. Но тот уж больно торопился в Мазар к своему начальнику с последними новостями и каким-то важным послание от Ахмад Шаха. Да и что, казало, могло произойти здесь, в глубине Дустумовских владений, да к тому же, когда один из его генералов лично сажает своего русского спутника в остановленный на блок-посту "МАЗ"?
Правда, тогда все забыли, что из всех документов у "руси" на руках - только удостоверение "Огонька". Паспорт оставался у министра иностранных дел Дустума - был и такой у "генерала Севера". Уж больно быстро три дня назад сорвались в Джабаль-ус-Сирадж на приглашение Масуда поучаствовать в штурме Кабула. Генерала в сопровождение Дутум выделил, а вот паспорт, отданный для проставления визы, так и остался лежать в Мазар-и-Шарифе. И теперь солдатик - или офицер, по логике, но кто их разберёт здесь? - совершенно взбеленился, увидев вместо понятного документа невнятную красную книжечку служебного удостоверения.
И вот всё равно не было ощущения, что настали последние минуты жизни! Вот не было - и всё! Может быть, тот водитель оптимизм внушил? Буквально полчаса назад был разговор...
Допотопный 'МАЗ' с одышкой и кряхтением вновь забирается на дорогу. Пустыня - живая, она вновь откусила часть шоссейного полотна, вывалив на него языки серо-жёлтого песка. Где-то там, сзади, сюда ковыляют два доходяги-бульдозера, а пока нашему древнему ископаемому приходится обиженно реветь, объезжая бархан по целине. Как только он нащупывает колёсами наждак асфальта, внутри его изношенного организма что-то всхлипывает, рычаг передачи со скрежетом встаёт на место, и пустыня начинает уходить назад чуть быстрее.
С тех пор, когда солдаты остановили на блок-посту этот "МАЗ" и велели водителю прихватить нового пассажира, Александр всё больше раскаивался, что решился на эту авантюру - самостоятельно добраться до Хайратона. Напряжение в кабине было столь плотным, что казалось, будто всё здесь запаяно в стекло. Старик-водитель изредка бросал на попутчика оценивающие взгляды. В них было все что угодно кроме дружелюбия. Его молодой помощник - то ли сын? - не отрывал взгляда от дороги, но в его безразличии было столько нарочитого, что прямо воочию представлялся направленный на русского автомат. Сзади, на лежанке для сменного водителя молча сидели еще двое молодых парней и таджик средних лет. Самая удобная позиция, чтобы беспроблемно придушить. Или по голове монтировкой... И вокруг пустыня - на десятки километров. При том, что в Афганистане вооружены почти все, любая остановка здесь может стать последней...
Да и без оружия. Что такое человек один среди афганцев и среди пустыни, без защиты и без документов, до омерзения грязный после трёхдневного ползания по блок-постам с налётами и обстрелами, и вооружённый лишь старой видеокамерой с кассетодержателем на резиночке?... К тому же Александр видел, как напряглись лица тех, кто был в машине, как бритвой резанули по нему глаза старика-водителя, когда на блок-посту прозвучало слово "шурави"...
И единственный у него здесь друг - пробоина в ветровом стекле, прямо против лица. Здоровая, миллиметров двадцать, от зенитного, должно быть, пулемёта. Странно связывала она, эта пробоина, его с тем лейтенантом или прапором, что ехал здесь старшим машины, вглядываясь в горы, с которых и хлестнула ему в лицо последняя очередь...
И крутился в голове куплет из старой солдатской песни, тех ещё, "афганских" лет:
Только эхо отзовётся в горах,
И душа моя домой полетит.
У него за каждым камнем Аллах,
А меня кто, сироту, защитит?
...Афганистан врезается в сознание, как осколок в сердце. Эта совершенная, законченная отстранённость природы - как на Луне... Эти розовые клыки гор, когда с них каплей крови скатывается вечером солнце... Этот перепляс лучей света там, где туннель Саланга превращается как бы в галерею по ту сторону перевала... Эти невероятного цвета скалы за Ташкурганом...
И люди здесь... Они тоже - лунатики. Не из нашего мира. Очень душевные - и очень жестокие. Наивные, как дети, - и хитрые, как дьяволы. До изумления неграмотные - и в то же время знающие что-то такое, что нам никогда не будет доступно. Очень бедные - и очень гордые... Их можно сильно уважать - они с одними мотыгами обиходили и обжили эти бесчеловечные горы и пустыни. И их остаётся сильно жалеть, потому что те же пустыни и горы еще долго, если не никогда не позволят им вырваться из замкнутого круга их натурального хозяйства. У них нет ресурсов. Поэтому у них нет промышленности. Поэтому у них нет заработка. Поэтому практически нет платёжеспособного спроса. И поэтому не на что развить производство, даже если бы его имело смысл здесь размещать...
Образом Афганистана в сознании Александра стал продавец под навесом, пытающийся продать скрученный в бывшем общежитии советских специалистов водопроводный кран. Все остальное, чем торгуют многочисленные дуканщики, - по сути, продукция натурального хозяйства: рис-изюм-кишмиш, ножи-мотыги, ткани ручной выделки. В каждом кишлаке все это производится, и товарообмена, по сути, нет. И значит, нет прибыли, о которой можно было бы всерьёз говорить.
Золотые времена торговли, сказал тогда дуканщик в Чарикаре, у которого Александр смеха ради сторговал паранджу для московской жены, ушли вместе с советскими.
- Да, с вашими, - сказал он ещё раз, выждав, пока генерал Хизбулла закончит перевод на русский. - Там дальше у гор их городок был. Солдаты покупали аппаратуру, джинсы, а люди везли это из Кабула и Пакистана. А потом советские ушли, а наши покупать это все не хотят.
Точнее, не могут. Люди, для которых галоши - кстати, русские - служат зимней обувью, а одеяла на плечах - зимней одеждой, вряд ли способны очаровываться качеством звучания "Сони". Да им просто нечем и платить. Денег просто нет. Единственный шанс их экономики - прилепиться к сильному и не сильно озабоченному прибылью донору. Каким когда-то был Советский Союз. Дороги, газопроводы, электростанции. Туннель тот же на Саланге. Ткацкая, что ли, фабрика в Пули-Хумри, уже, впрочем, разрушенная. Все - практически за бесплатно. Точнее - за политическую выгоду, за право считать Афганистан в своей политической орбите.
И, собственно, Афганистан был с этим согласен. И афганцы в большинстве своем считали "руси" если не друзьями, то, скажем, старшими товарищами. Но вот затем кто-то решил поторопиться и подхлестнуть "клячу истории". У нас были самые добрые намерения - помочь 'демократической революции', раздать крестьянам землю и воду, дать людям образование, выстроить промышленность. Сколько в этом было холодного стратегического расчёта, сколько старческого маразма последних романтиков мировой революции - неизвестно. Факта два.
Русские действительно поначалу считали, что выполняют интернациональный долг и помогают афганцам начать жить чуть получше.
Афганцы действительно поначалу встречали русских цветами.
Но очень скоро и те, и другие избавились от иллюзий. Место иллюзий заняла кровь...
Почему так произошло? Когда проедешь по этой ведущей от Саланга вниз, к Кабулу, "дороге смерти", когда насмотришься на кажущийся бесконечным ряд подбитых советских танков, когда окажешься на передовой вместе с моджахедами, съешь с ними пополам кисть винограда и услышишь весёлое: "А, руси, душман будем долбит?" - и когда от самого Масуда услышишь как бы полуизвинение-полусожаление, что "воевали мы не с русскими, а с советскими, помогавшими антинародному режиму", а с Россией он готов на дружбу и даже на военный союз, -
- тогда задумаешься: ради чего была та война? Ради чего мы полезли с кулаками в страну, и без всяких "апрельских революций" дружественно настроенную?
Вот хохлам бы сейчас о том задуматься... Тут ведь и вовсе не чужая страна. И с цветами их тут точно никто не встречал. Если уж в будущее заглянуть ума не хватает - хоть бы в прошлое оглянулись. Хоть вон в то же афганское...
А самого Александра спас тогда от расправы тот самый таджик, попутчик из древнего "МАЗа". Тогда, в пустыне на том простреленном железном динозавре остановка была вовсе не для того, чтобы прикопать русского в пустыне. Старик просто достал какую-то коробочку с маленькими зелёными шариками и бросил часть из них себе в рот. Какой-то наркотик. А потом сказал:
После чего снова пришпорил своего бронтозавра. И тем самым словно разрешил напряжению раствориться в воздухе. И первым, кто заговорил с русским, стал таджик. Как оказалось, беженец от своей гражданской войны, что разразилась в Таджикистане после распада СССР. Беженец был не "вовчиком", не был он и "юрчиком" - чужая жертва в чужой войне. И теперь застрял он в Афганистане, но из слов его лилась такая тоска по родине, причём именно по советской родине, что буквально сжималось сердце! От осознания невозможности хоть чем-то помочь ему...
Зато помог таджик. Он бурно, даже яростно стал что-то говорить толкающим Александра солдатам, а потом даже забежал вперёд и встал у них на пути! Да-а, мужественный дядька. Правда, имя "Дустум" звучало с частотой пулемёта - Александр успел во время поездки рассказать, по чьему приглашению он здесь, - что, судя по всему, в конце концов и заставило солдат отказаться от своего кровожадного намерения. Но по сути таджик жизнью своей вписался за бывшего соотечественника!
Как много на свете хороших людей! Ну какие фашисты их одолеют?
* * *
А Алексей как раз под фашиста и косил.
Едва он увидел в допросной Лысого, как кинулся на него с медвежьим рыком. Что-то из кино. Типа: "Попался, падла! Замочу, бля! Ответишь, на...!".
"На..." - это от Гюрзы. Тот пытался в очередной раз воспитать из себя интеллигента, потому присказку свою матерную проглатывал. И получалось чудесно: "Для того, чтобы будущее обеспечивать, на... надо людей воспитывать, на...".
У Лёшки такого не выходило - не выходило столь же естественно, имеется в виду. Но подчас, когда пребывал в соответствующем настроении, он эти милые "на..." вставлял в речь не без определённой красоты.
Сейчас такое настроение было.
Следователи МГБ, которым Митридат расписал выгоды задуманного плана, вполне сочувственно разрешили нарушить Женевскую конвенцию. Тем более что Лысый военнопленным и не был, а был задержанным на "деликте" бандитом. И пройтись задержанному по печени пару раз. Или чуть больше. Но без фанатизма...
Ну да, получается избиение задержанного. Но, во-первых, у свидетеля состояние аффекта! К тому же бить он обязуется по мягким тканям тела, чтобы следов не было. А во-вторых, в какой ментовке не бьют? Это мы тебе, гражданин Чупрына по кличке Лысый, ещё уборщицу не подвели. Ну, в смысле, не саму уборщицу - зачем даму растлевать грязными сценами? - а её инструмент. Всего лишь обиженный тобою военный тебе по рёбрам пройдётся, пока его не оттащат. Но ты не волнуйся, гражданин Чупрына, мы рапорт на его неподобающее поведение его начальству отошлём, да. Не сомневайся. У нас тут знаешь, законность какая? Мощная у нас законность!
Гражданин Чупрына знал про законность. Ещё с малолетки. Потому, когда Лёшка, как бы приглашённый на как бы очную ставку, перемахнул через стол и с оттягом врезал ему по селезёнке - по рёбрам на самом деле, чтобы не порвать её, - Лысый взвыл и очень быстро пополз в ноги к гэбэшникам.
Это ему не очень помогло, потому как удар по печени всё равно был запланирован. Так что Алексей, которого уже очень старательно держал охранник, очень же невероятным усилием сумел вырваться из его захвата, и хорошо пробил Лысому в правый бок.
А удары по печени тем и хороши, что побиваемый некоторое время хорошо их терпит - недолго, в общем, - а потом его настоятельно тянет скрутиться в червячка. Для сугубого послушания Лысого это было самое то.
Впрочем, Алексей не без удовольствия исполнил свою роль. Оно, конечно, офицеру, тем более офицеру возрождающейся империи, упражняться в нанесении побоев заключённому было не слишком достойно. С другой стороны, империя, прошедшая через гражданскую войну, а потом ещё и через девяностые годы, ещё и не такое видывала. Тем более, что цена вопроса - не с камбродскими пацанами до первой крови махаться...
Словом, Кравченко отыграл свою роль с удовлетворением. Даже - грех, но желанный, после того, что Лысый сделал с Иркой, - по печени съездил врагу не просто болезненно, а очень больно. Не по рёбрам, грубо говоря, стукнул - с тем, чтобы импульс глубоко в тело ушёл, а под них. В живот фактически. Чтобы печёночка лично сказала "Ай, бля!" хозяину.
Да он вообще убил бы эту тварь, если б Лысый не был нужен в дальнейших раскладах!
А раскладано - сделано. У ГБ. И военных - в определённой мере. И потому Кравченко придушенно хрипел, очень натурально вырываясь из рук бойца:
- Ты, падла, девочку мою убил! Не жить тебе, сучара! Я тебя в рот! Я лично! Я роту подниму! Всех твоих замочу! И хозяев! Хер кто защитит тебя, обсос долбанный! Я тебе, петух ты конченный, приговор, бля, вынес, сука! На высшую меру!
Нет, испуганным Лысый не выглядел. Достаточно опытный бандос. Много чего повидал. И разборок - тоже.
Но озадаченным он был, да.
- Э-э, - морщась от боли, обратился он к гэбэшникам. - Чё за тема? Уе...
Тут его скрутило последующей болью. Лысый скривился и буквально взвыл, приложив руки в наручниках к правой стороне тела.
- С-сука... - прохрипел он..
- Ах ты падла! - взревел Алексей, вырываясь из не очень твёрдых рук бойца. - Ты кого, ты меня - сукой назвал?!
И верхним с правой пробил ему между ног.
Удар придерживал, конечно. Во-первых, сам мог пострадать, ибо мужские гениталии - плохая подушка для защиты кулака от соприкосновения с деревянным табуретом. Во-вторых, бандита приходилось жалеть, ибо Лысый был нужен для исполнения важного плана.
Впрочем, мало тому тоже не показалось. Алексея даже пробило на секундную жалость. Впрочем, именно секундную - пока он не подумал о том, из-за кого сейчас Ирка мается между жизнью и смертью. И тогда он захотел пробить ещё раз - да хоть по хребту скорчившегося вокруг своих невесёлых ощущений Лысого. Но его снова "скрутили"...
* * *
В общем, Лысый согласился. Да и куда ему было деваться?
Нет, в бандиты хлюпиков и неженок не берут. Точнее, они там не выживают. Виталик Чупрына выжил и даже поднялся. И неплохо. Так что, понятное дело, что он не особенно близко к сердцу воспринял угрозы долбанутого военного. "Я тебя убью!" - кричат все. Но не у всех доходит дело даже до реального плана сотворения убийства. Тем более что у ребят Лысого тоже стволы имеются.
Но нужна свобода. И вот с этим были проблемы реальные. Лысый прекрасно отдавал себе отчёт, что именно ему шьют. Ещё более серьёзно было то, что он волей-неволей немало наговорил про свои дела, а главное - про дела своих партнёров. Хитрые подходцы у чекистов, ничего не скажешь! Да не очень-то и промолчишь, когда тебе каждую минуту предъявляют диверсионную деятельность в интересах СБУ, терроризм - это когда девку скрал - и покушение на убийство опять-таки из террористических побуждений. Уголовное производство по части 3 статьи 258 УК Украины. То есть террористичний акт. Надо ли просвещать о санкциях за такое деяние?
А Лысый террористом не был. Он был обычным вором, главарём относительно мирной банды, даже не банды, а бизнес-сообщества, ну, с силовой составляющей. Вроде охраны. С Мироном он связался из-за Мышака, а с тем - ради бабок. Ну, нужен бизнесу на войне крючок в армии! Война - это много бесхозного имущества, оружия и насилия. А следовательно, лёгких бабок. Но только поднять их можно вместе с армией, а не вопреки ей. И до сих пор всё шло хорошо, покуда он, Лысый, не ввязался в эти делишки с Мироном, которые в итоге привели его как раз к совершенно не нужной ему ссоре с силовиками.
И ладно бы - ради политики. Ну, там, был бы он националистом. За едину Вкрайну или как там. Но этническому украинцу Виталию Чупрыне было совершенно наплевать на Украину и её жалкие потуги восстановить территориальную целостность или как оно зовётся в Киеве. У него был здесь бизнес, у него был здесь рынок для этого бизнеса, у него были прикормленные менты, у него были связи среди депутатов и власти, и он сам уже подумывал о депутатстве. Ибо власть - это очень большие деньги. Даже большие, чем при войне.
Но это всё здесь, на месте. А придут злые киевляне, да с жадными и тупыми "западэньцями" в качестве ударной силы? И тю-тю! Всё достанется им. Причём буквально - повидал уж Лысый, приезжая по делам на "ту" сторону, как дочиста выбирают доблестные украинские вояки всё, до чего могут дотянуться. Вплоть до использованного постельного белья...
А главное - все эти майданы, перевороты, антимайданы и контрперевороты во многом потрясли ту налаженную жизнь и бизнес. А потому Лысый был скорее противником, нежели сторонником первопричины всех этих пертурбаций - майдана в Киеве, этого тупого бунта миллионеров против миллиардеров.
К тому он сам был человеком луганским, и ему не улыбалась перспектива того, что сюда придут оголтелые нацбатовцы и по праву силы и национальной идеи начнут тут всё разваливать и устанавливать свои порядки. Известное дело: прежде всего они начнут отживать бизнес. А поскольку здесь, на Донбассе для них все - москали и ватники, - то объясниться с ними по-хорошему вряд ли удастся.
Из этих соображений, собственно, Лысый и вписался в это дело "Айдара" к этому капитану - такие заслуги должны были быть зачтены в будущем. Но проклятый армеец выжил, а Фагота надёжно убрать не успели, и тот уже дал показания на него, Лысого, если верить чекистам. А если и не верить, то Фагот один хрен где-то гуляет, а значит, когда-нибудь будет задержан и всё расскажет. Даже если он ушёл хоть в тот же "Айдар"! Тут все всё про всех знают, и поимённый список "айдаровцев" в распоряжении ГБ явно есть.
Так что на двух стульях усидеть не удалось, и теперь надо тупо выжить в руках у чекистов. Значит, с ними надо сотрудничать. И готовность к этому Чупрына продемонстрировал сразу, как только бешеного капитана вывели из допросной. Тем более что показания тот успел дать вполне себе убойные, и надо было реально спасать свою задницу ...
* * *
Как их блокировали, Александр не увидел. Просто вдруг характерные хлопки выстрелов "ксюхи" от обочины, резкий удар по тормозам, так что он едва не выбил головой лобовое стекло: маловат "Матиз" у Сашки, а пристёгиваться здесь не принято. Занос, визг резины, но машина устояла на колёсах.
Потом всё тоже происходило быстро. Он как мог быстрее вывалился из машины, увидел, что задняя дверь с его стороны, где сидел Сергей Зайцев, один из гостей-писателей, закрыта. Крутанулся к ней, открыл, вытащил его, мирного человека, всё ещё не сообразившего, что это в них стреляют. Бросил взгляд на другого гостя. Этот в порядке, видать, опытный: лежит у колеса, не отсвечивает. Сашка рядом. А вот казачки горят. Куда-то им попало так, что автомобиль вспыхнул сразу. Двое успели выскочить, но один лежит неподвижно, а второй всё никак не справится с собственным автоматом. Видно, ранило парня серьёзно.
А двое других так и остались в машине. Им только и остаётся сейчас, что пожелать, чтобы сразу их убило пулями: сгореть заживо - жуткая смерть...
Но зато сразу ясно стало: это нападение! Всерьёз, со стрельбой и жертвами. Как это, не понятно - на нашей территории? Типа - как на беднягу Бледнова?
Вот влипли!
Но пока живы!
Кому это надо - вот так напасть на журналистов? Ошибка? Может быть!
Нет, тут он сильно ошибался. Нападение явно целенаправленное. Вынырнувшие из снега диверсанты всё проделали очень споро и быстро. Если кто и выдвинулся, услышав перестрелку, из Славяносербска или от блок-поста, то он ничего явно не успевал. Одни диверсы в зимнем камуфляже быстро осмотрели место нападения, убедились в смерти казаков. Другие тоже быстро, едва не пинками подняли не сопротивлявшихся гражданских, связали им руки пластиковыми стяжками и чуть ли не за шкирку поволокли в "зелёнку", точнее, к лесозащитной полосе справа от видневшегося поля. А вот там, что интересно, всех ждала "буханка", по крайней мере, одно зеркало которой было украшено георгиевской лентой. За рулём был гражданский. Из местных, что ли? Интересные дела! Свои, что ли, их повязали? Зачем? Казачки? Может быть, замечались за ними такие фокусы, рассказывали ему. Но давно, летом, по первости. А сейчас что? Да и своих постреляли, это ж вообще ни в какие ворота не лезет!
В салон их впихивали тоже быстро и безжалостно, невзирая на состояние - а поди-ка, не запыхайся, пробежав метров триста со связанными руками, да ещё через балочку перекарабкайся! Но согласия задержанных никто из нападавших, разумеется, не спрашивал.
Сумки журналистов и писателей тоже забросили в салон - прихватили, значит! Хорошо, нетбук дома оставил - вся работа там, а значит, и люди, с которыми разговаривал, брал интервью, которых фотографировал. Хоть тут повезло - никого не подставил!
Никто до сих пор не сказал ни слова. То есть Сергей что-то пытался вякнуть протестующее, но получил затыльником автомата болезненный удар по рёбрам, вкупе с очень угрожающим шипением диверсанта, и предпочёл замолчать.
Визжа и качаясь, "буханка" выбралась на какую-то неровную дорогу, прибавила скорости и поехала куда-то мимо полей и лесопосадок. Потом свернули ещё куда-то, на какую-то совсем уж убитую дорожку. По правую сторону проволоклись какие-то домики заброшенного вида - похоже на дачный посёлок. Александр старался запоминать всё: мало ли, как жизнь обернётся, может, придётся по этому пути к своим выбираться...
Дальше была высадка из машины, снова бег по пересечёнке, и открылась река. К ней их и погнали. А вот это уже на своих не похоже. Значит, это что же - украинская разведгруппа? Точнее, разведывательно-диверсионная, раз людей на дорогах выкрадывает, а потом на свою сторону волочёт?
Это плохо: раз нападение произошло на территории ЛНР, значит, так и было задумано. Значит, такова и была цель. И значит, вся эта провокация - чья-та продуманная операция с некоей сверхзадачей. С какой?
Да что там и гадать-то! Взятые в плен журналисты - хороший пропагандистский, а затем и хороший обменный материал! На ту же Мавченко, к примеру. Ну, ту, пожалуй, не отдадут - слишком заполитизированно там всё. Да и следствие уже официальное идёт. Пока не кончится... А вот обменять их, журналистов с писателями, на кого-нибудь ценного из тех, кто в руках ополченцев, - вполне возможно!
Поможет ли аккредитация журналистская? Всё же - собкор РТА. Душу, конечно, потерзают, но в конце концов передадут России. Оружия у них нет, все - в гражданском, к тому же не на украинской стороне, а на своей, пусть она и не признана...
И Александр несколько подуспокоился. До слёз жалко было ребят - весёлых, чубатых, с этим прелестным казачьим говорком! Десять минут назад разговаривали, шутками обменивались - и вот! Лежат ребята, кто убитые, кто в машине обугливается горящей. Но писателям, да и им, журналистам, немедленный расстрел не грозит. Обменный фонд, чего уж.
Нет, ну кто должен был их сдать укровской ДРГ, чтобы она вот так точно знала их маршрут? И каков вес разработчика этого плана, коли диверсанты не побоялись напасть на группу гостей вот так, почти на глазах у ополченцев, в близком их тылу?
А может, свои слышали перестрелку и уже мчатся сюда выручать? Сколько там до Славяносербска осталось - вон даже виден уже. Перемирие же, по идее, обстрелы должны привлекать внимание...
Ну, точно - к себе волокут! Вот только как ледок-то выдержит? Морозы в декабре хоть и были приличные, но не очень долго длились. Успел ли лёд нарасти? А то не хотелось бы жизнь закончить в ледяной воде, чтобы потом рыб кормить...
Хотя, возможно, в его положении это было бы лучшим выходом. Сейчас он пока что только захваченный укропскими военными на чужой территории гражданский. А вот на той стороне станет уже живой информационной бомбой против собственного родного агентства. Да и всей своей страны.
Но лёд был вполне надёжен, к сожалению. Да и не отпускали диверсы захваченных людей. Одни продолжали тащить под руки, пока другие подгоняя прикладами при любой попытке притормозить движение. Вот, блин, и погода им помогает! А ведь была оттепель!
Ну, а дальше стало совсем плохо. То есть скорость движения не уменьшилась, но с боевиков словно спало какое-то самоограничение. Ну, да, то они торопились молча и деловито, чтобы с чужой территории уйти. А теперь уже на своей. То есть добычу взяли, и теперь любое её, добычи, сопротивление - злостная диверсия против таких удачливых захватчиков. К тому же территория тоже не совсем своя - и на разведгруппу "сепаров" можно наткнуться, да и с той стороны реки под обстрел взять могут. Так что спешили похитители по-прежнему.
Чуть охолонули только через километр, а то и больше, когда добежали до места, где за деревьями пряталась ещё машина. На сей раз - медицинская, скорой помощи. Да, ничего себе организация! Как в кино, блин, по лихие 90-е...
Поскольку шестеро бандитов и четверо заложников в машину не помещались, то пленников просто покидали на пол, а похитители уселись на них сверху.
Это было тяжело и унизительно, а вот диверсанты ощутимо расслабились.
- Смирно лежите, москалики, - издевательски произнёс один из них. - А не то прирежем вас здесь, и фамилий не спросим...
И довольно захохотал. Ему вторили другие захватчики.
- Ничего, чай, недалёко, - проговорил другой, причём на совершенно чистом, даже "московском", русском языке. - В Лопаскине ещё машина ждёт. Помните нашу доброту. Могли бы вас дотуда пешком гнать, пока не сдохли бы...
При этом, однако, край его берца болезненно впился в позвонок Александра, Нарочно ведь давит, гад!
Плюс дорога тут была... Подбрасывало так, будто ехали по воронкам. А может, по воронкам и ехали. Действительно, передний край же. А тут, на Донбассе, и трассы республиканского уровня так разбиты, будто их бомбили. Впрочем, их и бомбили - тоже. И обстреливали. Но те воронки видно сразу. Свежие. Но их было меньше, чем разных прочих дыр и ям. Словно дороги все годы незалежности никто не ремонтировал.
В общем, было больно, тяжело и унизительно. И ничего не сделаешь! Уже и кисти рук начали затекать...
Но всё когда-нибудь заканчивается.
Машина затормозила. Похитители выбрались наружу, не преминув напоследок вальяжно пройтись ребристыми подошвами берцев по пленникам.
Лето не выдержал, прошипел зло: "С-суки"...
- Ну-ну, - лениво, вроде бы даже одобряя, проговорил последний из покидающих салон бандитов. - Скоро ты иначе запоёшь. А я тебя отмечу, чтобы запомнить!
И прицельно пробил ему прикладом по лицу. Что-то рассёк, потому что сразу показалась кровь. Но силу удара, видно, умерял - Александр представлял себе вполне отчётливо, как выглядит настоящий удар прикладом по голове...
Их выволокли наружу. Невдалеке виднелась какая-то деревенька, рядом стояла новая машина - милицейский "Уазик". Точнее, даже "бобик" с зарешёченной конуркой сзади для перевозки задержанных. Тоже грамотно стояло авто - за деревьями, надёжно укрыто от взглядов с "той стороны".
Возле него кучковались четверо военных - сплошь в цветах украинского флага. С шевронами с изображением хищной совы, нацелившей когти на добычу, и с надписью "З нами Бог" над нею. Ну, да, по тем сообщениям судя, что постоянно появляются даже у украинских СМИ: о лютой страсти контингента батальона "Айдар" грабить, мародёрничать, воровать у своих же - самый тот бог для них. Подходяще выразительный.
Надпись "Айдар" на шевронах тоже, естественно, присутствовала, и Александр окончательно убедился, что они с московскими писателями стали целью какой-то тщательно разработанной провокации. Да и то сказать: по первому же сказанному диверсантом слову "москалики" сразу можно было понять, что похитители знали, по кому работают, ждали именно их. Интересно, где же это такая голосистая "птичка" засела в ЛНР, если только утром и только с казаками окончательно согласовали маршрут, а тут о нём уже знали?
Между тем, старший из нападавших начал доклад:
- Пан сотник, в ходе проведения дозора нашей группой обнаружены четверо неизвестных, тайно пробиравшихся вглубь наших позиций. Было проведено задержание неизвестных с целью дальнейшего выяснения их личностей и намерений. При них обнаружены оптические и электронные приборы слежения, фотоаппараты и видеокамеры. Передаём задержанных в ваше распоряжения для проведения дальнейших следственных действий...
Ага, ну точно, провокация, значит. Началась. Да, вон и на камеру телефона съёмки ведутся...
- Мы протестуем! - быстро, но, кажется, зря вмешался Фёдор Прибылов, второй писатель из их группы. - Мы были похищены этими людьми с территории ЛНР! Мы...
Короткий удар прикладом прилетел ему в загривок, и Фёдор упал на колени.
- Ах, ЛНР? - протянул тот, кого назвали паном сотником, с подчёркнутым презрением. - Протестуете? Похитили?! А ну-ка, документы мне, быстро!
Синхронно клацнули затворы автоматов. Демонстрация, конечно, но на психику действует. Один из похитителей полез по карманам задержанных.
- Та-ак, - радостно осклабился "айдаровец", даже не раскрыв ещё бордовые книжечки. - Россияне, значит? Значит, фиксируем: российские граждане обнаружены в зоне проведения антитеррористической операции, и со шпионской аппаратурой!
Тут он взял в руки украинский паспорт Сашки:
- А это что за красавец такой? Лето, Олександр Мыколайович, громадянин Украины. Та-ак... Москалям продался, собака? Вместе с ними шпионил?
Сашка гордо поднял подбородок:
- Я не шпионил. Я журналист! Выполнял редакционное задание на своей территории!
- Тут всё - территория Украины! - рявкнул "сотник". - Временная оккупация части Украины бандитско-москальскими войсками ничего не меняет и не отменяет её международно-признанных границ! И статуса!
Ишь ты, да он, кажется, интеллигент! Вон как грамотно по-русски выражается...
А "сотник" уже вошёл в раж. Он велел обыскать Сашку на предмет журналистского удостоверения и аккредитации.
Вместо второй нашли только заверенную штампиком комендатуры карточку-пропуск на время комендантского часа, а от первого командир бандитов пришёл в несказанную ярость. Это была карточка Луганского информационного центра с гордой надписью "аккредитационное удостоверение прессы" и за подписью руководителя пресс-службы главы правительства ЛНР. Но с печатью почему-то "Штаба армии Юго-Востока".
- Да ты, падла, точно сепарский шпион! - заорал "сотник", потрясая этими документами. - Ваш ЛИЦ - это пропагандистская бомба под Украину! Это сурковская пропаганда! Это российско-бандитская армия его создала! И даже печати свои приложила! Да то, что ты в Луганске остался, когда его сепары с москалями захватили, - уже преступление! А ты ещё на них и работаешь!
- Самый борзый из них, - поддакнул один из похитителей, тот самый, что "пометил" Сашку ударом автомата. - Орал на нас, обзывался,..
Тот ещё выше поднял голову. Чёрт, он пронзительно стал похож на молодогвардейца, какими их изображали в том старом фильме! Со связанными сзади руками, избитый, в крови, но не сломленный, с гордо поднятым подбородком. Хотя и боялся Сашка - опытный Александр это чувствовал.
- В Луганске всем такие дают, - решил он выручить коллегу. - У них других печатей просто нет, потому что армия только свои печати у корреспондентов признаёт. У меня такая же аккредитация...
- А ты кто такой? - взвился "айдаровец". - Тоже шпион сепарский?
- Нет, - спокойно пожал плечами Александр. Вот опять не было ощущения, что смерть близка и реальна. Не в этот раз. - Я корреспондент РТА...
...Он не помог Сашке Лето... Он не сумел помочь этому талантливому, милому, доброму парню. По команде "сотника" его отвели в сторону и приказали петь украинский гимн. Глумливо добавив: "Перед смертью".
Но тот отказался. Сплюнул кровь под ноги похитителям и сказал: "С хера бы? После того, что вы у нас натворили? Да у нас все теперь ненавидят этот ваш гимн и вашу тряпку сине-жёлтую...". Его начали бить, приговаривая зачем-то: "Ты же украинец, сука... Украинец, бля...". Сашка только матерился и выкрикивал: "Не украинцы вы! Нацисты вы! Шваль вы фашисткая, а не украинцы!"...
И помочь ему было нельзя ничем! И руки связаны, и держали их троих! Да и чем тут поможешь?..
Когда Сашку поставили, наконец, на ноги, всем стало ясно, что сейчас произойдёт.
- Не делайте этого! - попытался ещё изменить ситуацию Александр. Но сам понимал, что ничего изменить не сможет: на лице Лето уже стояла "печать ангела", которая каким-то образом всегда предвещает смерть. Черты лица обостряются, глаза словно поворачиваются вовнутрь, щёки как-то впадают...
- Я русский, - выдохнул Саша Лето перед тем, как раздались выстрелы...
* * *
Потом, словно устыдившись содеянного, помрачневшие и молчаливые "айдарские" боевики запихнули похищенных в "обезьянник" милицейской машины - всех троих - и куда-то повезли.
Писатели подавленно молчали. Не издавали ни звука даже когда наваливались друг на друга при особенно сильных прыжках машины на избитой дороге. Александр тёр по очереди глаза тыльной стороной связанных кистей. Нет, не слёзы текли, но глаза щипало почему-то так, будто в них натекал пот, как при тяжёлой работе. Хотя какой пот? Холодно...
А Сашка лежал там... Всё дальше и дальше. В снегу...
Бандиты за стенкой переговаривались редко и негромко.
Ехали долго. Александр почему-то всё время возвращался к одной и той же мысли. Ведь после убийства Сашки Лето и их уже должны оставить в живых? Они же расскажут, как только окажутся на свободе, про то, как и что приозошло! Как был убит журналист, убит при работе. Как подло это было сделано. Каким героем проявил себя этот простой, пусть и с хитринкой на уме, но смелый и верный луганский парень...
Нет, страха за собственную жизнь не было. Пожил, повидал. Сорок пять скоро исполнится. Если. Если исполнится. Что-то сделал, чего-то не успел, но уже и не важно. Жена есть, хорошая работа, не пропадёт. Сын взрослый. Дом на даче построил. Долгов нет. Поездил по миру, повидал. Побывал на разных концах истории - в Европе и в Афганистане. Побывал на Крайнем Севере и в жаре Индии. Обмакнулся во все океаны - была такая фишка. Неплохие делал материалы, иные даже громко прозвучали. Пара книжек написана, а если ещё одной не будет - то и чёрт с ней! Всё равно народ сейчас книг не читает, в интернете сидит.
Если честно, не особенно жалко было и попавших в эту переделку писателей. Сдружиться он с ними не успел, книг их ранее не читал. Свои ребята, поэтому переживается за них. Но не больше. Хотя ведут себя достойно, перед карателями не ползают, о жизни не молят. Хорошие ребята, что уж там. Если выживут, опишут в книжках своих, как оно бывает на этой войне. Как близок фашизм - чуть почесали, дали повод, показали безнаказанность, и вот они, фашисты. Вчерашние обычные парни. Заронили в головы им национализм, дали оружие в руки - и вот оно, пошло месилово из-за кретинской химеры "нация понад усе"!
Но это всё философия. Мозговая деятельность вокруг реальности. Интереснее было другое. Что же это за цели такие у того, что произошло, у производимого сейчас с ними, тремя теперь уже пленниками? На что организаторы провокации всё равно хотят их вытащить, раз жить оставили и куда-то везут? Чего сделать-то хотят?
Ну, шпионаж пришьют. Ну, так как пришьют, так и отошьют: статус журналиста, а тем более писателя подобные обвинения в перспективе всё равно рушит. Шпионы под прикрытием писателей? Тоже глупо: есть книги, работы, все поймут, что не шпионы они.
Собкор РТА, выполняя задание агентства, влез на украинскую территорию АТО и там собирал сведения о доблестных бойцах-осободителях? Чтобы потом написать лживый пасквиль? Пожалуй, теплее. Шпионаж от имени РТА... Нет, тоже нелепо. Журналист делал свою работу - и только. Овчинка выделки не стоит.
Провокация от имени РТА? Ага, это уже перспективнее... Информационное агентство России впрямую вмешалось в события на Донбассе.
А как? Какая именно задумана провокация?
Переход линии фронта? Нет, мало. Участие в боевых действиях? Нет, смешно. Это доказать надо, а ребята только вчера приехали. И приезд их в прессе освещался. Так, но берут их на линии соприкосновения. Нет, даже за ней - это-то они смоделировали, бандиты эти. Участие русских писателей в нападении на украинских солдат? Ага, а вот это может быть. Как тогда взъелись на актёра Пореченкова, когда он за пулемётом попозировал! Небось, страстно хотелось укропам тогда же и взять его! Вот красота была бы для их пропаганды! Но ничего, актёра не взяли - взяли журналиста. Даже и лучше. Да, это тепло! Даже горячо! Корреспондент РТА вместе с российскими писателями патриотического толка участвует в нападении на блок-пост сил АТО! В составе группы боевиков из так называемой "ЛНР"!
И казачки тут в тему!
И два писателя? Хм... Да и трупы казачков с собой не забрали - что предъявлять?
А почему не забрали? Это же самый цимес был бы! Там, возле той деревеньки вместе с беднягой Лето и засняли бы тела нападавших "боевиков". А там уж что ни блей писатели с журналистом, никто бы уже ничему не поверит. Ни одному их слову!
Значит, что-то пошло не так? А что? А мало их было, вот что! Четверых тащить-подгонять - четверо и нужно. Плюс передний дозор, так сказать, пустьи в составе одного человека. И задний. Вот и шесть бойцов! А кому трупы тащить? Некому!
Потому и забрали только документы у не сгоревших казачков! Документы тоже в дело пойдут. Хотя, конечно, трупы предъявить было бы эффектнее...
А почему мало бойцов? А потому что логистика! Больше диверсантов - больше машин. Если одна "скорая" ещё как-то проскочит на глазах у наблюдателей от ополчения, что на том берегу реки стоят и смотрят, то даже две машины в одну деревеньку - перебор. Даже если машины гражданские. А так - "скорая" и милиция, комплект!
Значит, не их мало, а нас много? Да, получается так. А почему? Почему они просчитались с количеством похищаемых? А потому, друг мой, что задание ехать сюда ты получил один! Ну, с писателями в качестве информационного повода. На такси. Одна машина, четверо человек! Ну, пятеро. А тут оказалось две машины и десять человек. Растерялись диверсанты? Может, и нет, но менять рисунок операции стали на ходу. Может, даже и Сашку застрелили, что не вписывался он в этот рисунок! Да и казачки под писателей сопровождение увеличили, себе на беду...
Тогда что же выходит? Что про поездку бандиты знали не от казачков и не от кого-то хитрого-тайного шпиона из здешних, кто узнал о договорённости прямо на встрече с писателями и успел передать! Потому как он о настоящием количестве группы сказал бы.
То есть информация ушла сильно заранее. И была она неполная.
А кто знал заранее о поездкеписатеелй, когда она только вчера на встрече была придумана? Так она не была придумана! Он же, Александр, сам получил такое редакционное задание! С этого начался процесс! Значит, всё заранее знал только один человек. Тот, кто его поднял в эту поездку. Пилимонов!
Да ну, чушь какая-то... Зачем главному редактору РТА подставлять собственное агентство? Незачем!
Чёрт, как руки болят! Кисти, кажется, скоро отвалятся! И у ребят, видно, то же должно быть ощущение от собственных рук...
