I

Морозным земным первопутком
Понурые люди бредут,
Уракая громко и жутко,
Над головами несут
Портреты вождей, что безмолвно
Приветствуют с красных трибун
Интеллигентские толпы,
Рабоче-крестьянский табун.

Я дома сижу инсургентом.
Булыжник упрятан в подвал.
Сижу, пробавляясь абсентом,
Я родины не предавал...
На счастье составлена смета,
Судьба учтена наперёд...
И если взглянуть из кювета,
То навзничь шагает народ.

Грозит демонстрантам в затылок
Рука, раздающая хлеб,
И труп алкаша, как обмылок,
Несут в милицейский Эреб.

II

У магазина толчь. Дают
Приезжий рис, немного скуки,
Хлеб, спички, водку... Водку пьют
С руки и падают на руки
Крестьяне - родина в очах.
Дорога выгибает спину,
Разбухнув, словно на дрожжах,
До неба, до самого тына.
Дед выбрал место посушей,
Пол-литра выцедил в баклажку,
Едва был вытолкан взашей,
Содрав последнюю рубашку,
Из грязной очереди... Пнул
Со зла приблудную дворнягу 
И матом чёрствым помянул
Судьбу медали "За отвагу",
Что снёс к бутлегеру. Плетень
Зиял, как жерло, слепотою;
Линкором накренился день,
Запахло морем и грозою.

III

Горят испарины огней
Твоих, моя земля.
Как вдохновение ночей,
Отдохновенье дня!

По транспортёру льётся вверх
Лоточное зерно.
Моя земля живёт для тех,
Кто в ней лежит давно...

Кто по колено, кто по грудь,
Вросли в сырую земь.
Всевышний, навевая жуть,
Главенствует: азм есьм...

Но словно птицы, чей завет
Опустошить гнездо,
Сквозь бремя дней, бренчанье лет
Мы доберёмся до

Космогонической волшбы,
Где средь иных чудес,
У человека нет судьбы,
Нет Бога и небес!

IV

Отаборился: выпил, отдохнул,
Среди дороги выбрав бугорок.
На вмятый грунт побритых плохо скул
Скатилась не спеша, наискосок
Слеза. Сморгнул, добавил по второй
И, глухо опираясь на костыль,
Домой пошёл дорогой дорогой,
Превозмогая заволочь и пыль.
Никто не повстречался у плетня
И не окликнул: "Господи прости..."
И сельская смешная ребятня
Не предложила сумку поднести.
Изба за полусгнившею избой,
Назойливая злая тишина...
Подумал, притворяя крест рукой:
"Досадно, что закончилась война
Афганская. Когда бы так пришёл
Отец с Отечественной - лучше пулю в лоб..." 
И хрястнул ордена свои об стол,
Как гвозди проржавевшие о гроб.

V

Зима приходит из-за туч,
Из-за покрытых снегом гор,
И запирается на ключ
Морозом выстуженный двор.
Обезголосела метель
Осенней сумрачной листвы,
И клёны несколько недель
Не поднимали головы.
А во дворе, а во дворе
На клёнов сдавленной коре
Я процарапаю сестре:
(И ночью, будучи расстре...
лян красными в саду,
Собакам кинут у плетня 
В коммунистическом аду...)
"Забудь, родная, про меня". 

VI

Слепая ночь, как и пристало,
Сошла на дошлые поля,
Пустым оконцем одичало
На звёзды щурится земля.

Уезд запил... Тоска сырая
Накрыла местные дворы.
Жила-была соседка Рая -
Хозяйка чёртовой горы.

Огонь! И волос воронёный,
И воронёные глаза.
По золотым ладоням клёнов
Стекает горькая слеза

Звезды, которая в кювете
Искрит, как провод старой ЛЭП...
Гляжу с трудом, как малым детям
Селяне покупают хлеб.

VII

В глуши пролетарского рая
Чуть теплятся своды церквей.
Мне кажется, я умираю
Душою усталой своей.

Здесь мир - круговая порука,
Извечное небо, как лёд,
Народец, охваченный скукой,
Шатается взад и вперёд.

Иду в Дом отборной культуры
Чужим переулком глухим,
И вижу: чванливые куры
Клюют пополуденный дым.

На танцах пьянющие парни
Прольют грязной крови парсек,
Советские хроники Нарнии
Одобрит с портрета генсек.

Но лучше, спокойней - к соседу,
Где плавится брага-бурда.
Мне кажется, я не уеду
Отсюда уже никогда.