Okopka.ru Окопная проза
Осипенко Владимир Васильевич
С камнем за пазухой

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
 Ваша оценка:
   С камнем за пазухой
  "Видите ли - не каждая женщина ведьма,
   но каждая ведьма - женщина. Отсюда и все проблемы."
  Анастасия Завозова.
  За шумом реки голоса друзей вскоре затихли. Я остался один. Брести по обрывистым берегам ещё полкилометра до заветной излучины, где "100% стоит трофейный кижуч", просто физически не мог. Врачи год назад вынесли приговор моим суставам, приговорили эндопротезирование и сегодня они - эти самые суставы - сказали: "Хватит!" Каждый шаг давался с огромным трудом. Иногда при неудачной постановке ноги даже вскрикивал от боли. Мои соратники на меня оглядывались, но подкалывать перестали. Скорее жалели: стоило лететь 10 тысяч километров, чтобы не попытаться поймать настоящего монстра, которыми, по слухам, изобилует это небольшая речушка.
   Сижу на обросшем мхом валуне, никого не трогаю, отдыхаю и смотрю на хрустально чистую воду. Это можно делать также долго, как и смотреть на огонь. Тем более, что в воде жизнь бурлила. Вот сверкнул серебряным боком мелкий голец, вот стайка малька в испуге бросается в рассыпную, а вот переваливаясь по камням катится по течению вниз самец горбуши в свадебном наряде. Он исполнил свой супружеский долг и теперь чуть живой утратил всякий интерес к жизни. Бери не хочу его голыми руками. Вон ещё один, ещё...
  Прямо подо мной у берега течение перекрывал огромный валун и за ним образовалась небольшая заводь. Туда иногда затягивало ярко красных горбуш. Они некоторое время переваливались там с бока на бок, кого-то выносило вновь на стремнину, но с некоторыми происходило неожиданное: словно получив разряд током ещё секунду назад полуживой самец горбуши, срывался с места и устремлялся вверх по течению.
  Пока я переваривал увиденное, явственно почувствовал необъяснимый дискомфорт и за спиной услышал чьё-то сопение. Более того, меня ударил по ноздрям неприятный запах псины. Нехорошее предчувствие холодом вошло вниз живота. Медленно повернув голову, в двух шагах на тропе увидел медведя. Тот стоял на задних лапах и смотрел на меня, как смотрит рыбак на конкурента, который занял его любимое, заветное и прикормленное место. Взгляд матёрого топтыгина не обещал ничего хорошего. У меня в руках даже спиннинга не было. Страх парализовал сознание и вместо того, чтобы прикинуться ветошью, я попытался встать. И тут суставы сыграли свою коварную роль. Боль шибанула по мозгам, нога подвернулась, и я с воплем полетел прямо в заводь. От дико холодной воды во мне всё моментально скукожилось. Глубина была небольшая, но встать в воде на круглые окатыши и для здоровых ног не так просто, я же сумел это сделать только с третьей попытки. Пока вставал схватил со дна небольшой камень, чтобы хоть чем-то оборониться от зверюги. Когда в конце концов мне удалось установить равновесие и оглянуться на свой валун, медведя за ним уже не было. Чтобы два раза не нагибаться сунул камень в карман и на карачках попытался выбраться на берег. На удивление сделал это довольно быстро, схватил спиннинг и ломанул в сторону лагеря.
  На полпути, когда зубы перестали выбивать морзянку, в мозгах молнией ударила мысль: "Алё! На берегу! Ты же почти бежишь! А где боль?" А боли не было. Был страх, что она вернётся и ещё состояние полного и абсолютного счастья. У кого что-то долго и мучительно болело, а потом переставало, тот меня поймёт.
  Я осторожно потрогал себя за бёдра. Именно от таза-бедренного сустава, точнее суставов по ногам постоянно растекалась боль. Нащупал в кармане камень. Хотел выбросить, медведя-то не видно. Однако что-то меня остановило. Сначала вид самого камня - он был абсолютно чёрный. При этом не просто черный, а, как говорят автомобилисты, глубокий чёрный металлик. Во-вторых, он был тёплый. Я это почувствовал ещё в ледяной воде, но в горячке тогда не придал значение. И, в-третьих, по весу это был не совсем камень, а скорее металл. Я подбросил его в ладони. Не свинец, но не камень, к гадалке не ходи. Если не камень, тогда что? Наконец, осторожно пришла мысль, не из-за тебя ли, булыжник, боль исчезла?
   Я отошёл с тропы и сел, прижавшись спиной к стволу сосны. Содрал с ног кроссовки и выжал носки. Солнце, пробиваясь сквозь кроны, ощутимо пригревало. Снял жилет, рядом разложил содержимое карманов. Остальное решил просушить в лагере. Снова взял камень, приблизил к лицу и стал внимательно рассматривать. Очков с собой не было, но резкость была неожиданно изумительной, даже вблизи. Попробовал безуспешно поскрести ногтем. Понюхал, потряс у уха. Услышал, вдруг каким многообразием звуков наполнен лес. Ощущение, что вынул из ушей беруши. Незаметно заснул. Хотя какой это сон. Я словно настраивал спутниковую антенну: в какой-то невероятной скоростью мелькали бесчисленные картинки, на секунду замирали и неслись дальше.
   Разбудили отдалённые голоса друзей. Они звали меня. Поднялся (на удивление легко) и крикнул:
  - Я здесь!!!
  Сунул камень в карман, обулся, набросил жилет и вышел на тропу. Первым шёл Кошелев, распираемый от гордости. Через плечо на кукане весела рыбина, почти достающая хвостом до земли. На вид килограммов пятнадцать! У Васильева чуть пожиже.
  - Наблюдаю... ЗачОт... Красавцы...
  - Ты бы видел, какой у меня сошёл, - начал Васильев, - крючок, сука, разогнул... Думал, крокодила зацепил. А ты чего, Васильевич, такой мокрый?
  - Упал... А вы мишку не встречали?
  - Так это косолапый тебя в воду загнал? - спросил Кошелев.
  - Он... Так тихо подкрался, я чуть от страха не обделался. Хорошо поскользнулся и улетел в воду, а там от холода забыл, что хотел.
  - Проверял? Оно тёплое, сразу не заметишь..., - это, конечно, вставил свои пять копеек Алексей Свет-Михайлович.
  - Шевели мослами, остроумный наш. Обед сегодня с тебя, не забыл, кто дежурит?
  Это я, тщетно обращаясь к чувству долга, попытался урезонить друга.
  - Во-первых, я с Васей поменялся. Во-вторых, про мослы, Васильич, это ты мощно задвинул... Хотя... Ты, кстати, сам чего не хромаешь?
  Вопрос задал Алексей, но уставились они на меня оба.
  - Говорю же, что со страху...
  Васильев повернулся к Кошелеву и сказал как бы ему, но, чтобы я тоже расслышал:
  - Первый раз слышу, чтоб от страху лечились... Я думаю, было по-другому: он сначала напустил в штаны. Получился такой тёплый компресс. Потом в воду полез, чтобы позор смыть. А нам про мишку втирает. Хи-хи...
  Ну ладно, изощряйтесь на здоровье. Хотел поделиться своей находкой, а теперь - хрен вам! Тем более, что меня ждало ещё одно открытие. До меня стали доходить обрывки мыслей друзей. Один раз даже переспросил Кошелева:
  - Володь, ты что сказал?
   Он удивлённо посмотрел на меня:
  - Ничего...
   Я сам испугался. Это почти как шарить в чужих карманах. Нет, ещё хуже... Я бы не хотел, чтобы рядом был человек, который видел, о чём я думаю. Надо поосторожней со своей находкой. Тем более, что вскоре у камня проявилась и оборотная сторона.
   Первый звоночек прозвучал, когда пришли в лагерь, Кошелев традиционно предложил "по бамбучине" и протянул мне пачку "Парламента" с подвынутой сигаретой. Я по инерции взял и даже попытался прикурить. Через секунду почувствовал во рту такую гадость, словно раскусил клопа. Отвернулся и стал остервенело отхаркивать и плеваться. Потом схватил со стола бутылку с водой и прополоскал рот.
  - Ты чего? - удивился мой друг.
  - Хрен его знает... Я, пожалуй, пропущу.
   Володя дымил и удивлением наблюдал как я третий раз набирал воду, полоскал рот и выплёвывал на землю.
   Второй, пожалуй, не звонок, а целая сирена прозвучала, когда сели обедать. Наш егерь - камчадал Вася - сотворил свою шикарную фирменную уху, налил каждому по здоровой миске и традиционные "пять капель". А как по-другому, мы же не рыбный суп собрались кушать! Я только поднёс ко рту кружку, как могучий рвотный рефлекс выкинул меня из-за стола и вывернул почти наизнанку. Хорошо мы сидели на природе. Блевать мне особо было нечем, но волны накатывались одна за другой, пока из глаз не полились слёзы. Я стоял на коленях и мучительно "бекал" на землю. Мужики, не выпуская из рук кружки, смотрели на меня.
  - В не то горло попало, Васильевич? - поинтересовался Васильев.
  - Фу... Не понимаю, что за хрень... Да я проглотить не успел, какое горло?
  - Видать, хорошо ты головой приложился, когда в реку летел, - предположил Кошелев.
  - Однако, совсем больной, - подвёл итог рассудительный Василий.
  - Да пейте вы уже! - бросил я своим товарищам, а сам пошёл к реке умыться.
  Холодная вода, действительно, взбодрила и прояснила голову. Одно ясно: куряка и пьяница я теперь не очень...
  ***
  Первое, что я услышал от Василия в день знакомства, когда только причалили у лагеря: "Не трогай мою собаку!" Он ещё что-то добавил на местном, но я не понял. Хоть Байкал и припадал на переднюю лапу, но подойти к нему был ещё тот квест. Он просто вставал и уходил, если кто-то чужой подходил слишком близко.
  Сегодня мы были одни. Вася оставил Байкала, голубоглазую лайку на моё усиление, а сам повёл моих друзей за новыми трофеями, а я, значит, должен был убрать со стола, перемыть посуду, начистить картошки-моркошки и прочего лука. Зависти не было. Была острая необходимость разобраться, что со мной происходит. Старая армейская привычка засыпать после тридцати секунд горизонтального положения куда-то пропала. Не мог заснуть почти всю ночь. Стоило мысленно коснуться любой темы, как она начинала разрастаться до размеров мексиканского сериала с неимоверным количеством вариаций и деталей. Я не успевал за ними. Сначала. Сплошной поток мелькания картинок и образов под фоновый шум, как просмотр фильма на скорости в тысячу или десятки тысяч кадров в секунду. Потом, не знаю как, удавалось замедлиться вплоть до стоп-кадра. И самое удивительное, что я сразу понимал, о чём речь, где я, что я, что было до этого и что будет дальше. Одно для меня оставалось загадкой: откуда эти "сериалы"? Это мои фантазии или реальность? Если реальность, то прошлого, настоящего или...
  В эту минуту реальностью было злобное рычание Байкала. У него с головой всё в порядке, поэтому я высунулся из кунга, узнать причину. Непрошенными гостями оказались два мишки-пестуна, которые брели по мелководью у противоположного берега. Шли они не к нам, а совершенно в противоположную сторону. Ну и пусть идут... Байкал проводил их предупредительным рыком и вернулся под свой навес. Молодец, службу бдит. Мне вдруг необъяснимо захотелось понять его тайну. Как он поранился? Медведь... волк... просто травмировался... Я зажал голову руками и приказал-попросил: "Байкал..."
   Я увидел щенка, толстого и упорного. Он расталкивал братьев и сестёр, чтобы добраться до материнских сосков... Потом молодой Василий нёс его за пазухой сквозь пургу... Потом он один у миски с молоком... Потом Василий с ружьём, А Байкал в щенячьем восторге гоняется за зайцем... А вот он в паре с такой же лайкой держат медведя... Василий уронил патрон и матёрый на махах пошёл на него... Собаки буквально повисли на его "штанах"... Зверюга остановился и когтистой лапой достал напарника Байкала. Тот с распоротым брюхом улетел в сторону. Байкал уворачивается от удара и вновь атакует. Наконец гремит выстрел... У огромной туши медведя Василий вынимает из пасти пса клочья медвежьей шерсти... Резкая смена, я узнал наш лагерь... Какие-то пьяные мужики бросают от стола кости... Гортанный окрик Василия... Байкал отходит... Один из гостей встаёт, подходит к собаке и тычет ей мослом в морду... Неуловимое движение головой и челюстью... Крик, мат... Окровавленной рукой тот хватается за двухстволку... Гремит выстрел... Василий в лодке... Одной рукой рулит, другой прижимает к себе собаку, кровь выступает из-под ладони... Опять лагерь, теперь с ружьём Василий... Гости спешно собирают барахло и грузятся в лодку... Василий, что-то кричит им вслед, слов не разобрать... Василий в тюремной робе на лесоповале... Опять он, лысый, в ушанке подходит к дому. Из дверей с криком на шею бросается простоволосая женщина, у ног трутся с одной стороны сын, с другой Байкал...
   Я это увидел в одно мгновение. Будь, что будет. Я решил нарушить запрет Василия. Свистнул. Пёсель прянул ушами и удивлённо повернулся ко мне. Есть контакт!
  - Байкал, я всё знаю. Подойди, не бойся. Где у тебя болит? Здесь? Я поглажу и всё пройдёт... Хороший пёс, всё будет хорошо...
  Собака действительно встала, неторопливо подошла и легла у ног. Даже сквозь его густую шёрстку у правой лопатки чувствовался нарост. Я сначала почувствовал его боль, потом приложил к этому месту камень, потом провёл вдоль позвоночника и по лапе. Байкал на глазах обмяк и уронил голову на бок. Он не умер, он заснул. Я тоже почувствовал острое желание упасть на топчан. Что и случилось буквально через десяток секунд.
  - Васильич, ядрён батон, ты даже посуду не вымыл! - услышал я сквозь сон упрёк Васильева.
  - Да он, мля, похоже, только сейчас проснулся, - сказал Кошелев с удивлением глядя на мою сонную физиономию. - Ты, кстати, как себя чувствуешь?
  - Мужики, который час? - спросил я, зевая, а сам с радостью наблюдал, как Байкал скакал вокруг хозяина. Тот стоял абсолютно обескураженный. Потом пёс прижался к нему, не переставая на своём собачьем языке, что-то рассказывать. Василий взял его лапу, помял, покачал головой. А потом произошло нечто удивительное для моих друзей и особенно для Василия, Байкал увидел, что я вышел из кунга и бросился ко мне. Я присел, он сунул морду мне под мышку и замер. И только хвост показывал, что он в полном восторге. Василий, подошёл.
  - Таким Байкала, однако, помню только щенком... Что ты сделал с ним, Васильич?
  - Погладил, один раз. Прости, Василий, без твоего разрешения.
  - Ты посмотри, как он скачет! Он таким был, пока одна сука двуногая его не подстрелила.
  - Я знаю...
   - ??? - Василий с недоверием уставился на меня.
  - Мне Байкал рассказал, - я засмеялся. - Мужики, я сейчас.
  Я начал собирать со стола посуду, но был довольно бесцеремонно остановлен Василием.
  - Посиди, отдохни, я сам. - Потом взял за руку. - За собаку, Васильич, проси всё, что хочешь.
  - Ты меня за кого держишь, Василий? Или ты думаешь, что один понимаешь живую душу. Сам не ожидал, что получится. Просто помял ему холку и лапу.
  - Однако, дай осмотрю твои руки.
  Он действительно взял мою ладонь, помял, внимательно посмотрел, даже понюхал...
  - Унюхал? - спросил я.
  - Ничего не пойму: нормальные руки мужика. Пахнут рыбой и псиной.
  - А ты думал чем?
  - Ничего не знаю. Не возьмёшь мой подарок, больше не приезжай, не приму.
  Мои друзья уже были рядом. Чистили рыбу, картошку, лук. В разговор не лезли, но Кошелев осторожно уточнил:
  - Стесняюсь спросить. Василий, а подарок, это что?
  - Чем богат... Ведёрко икры, балыков с десяток хвостов... Угостите своих хозяек и детей.
  - Кто нас с этим добром на борт пустит? В аэропорту и повяжут.
  - Обижаете, однако... Сделаете, как скажу, никто вас не тронет.
  ***
  Через два дня вертолёт доставил нас на "большую землю". Друзья улетели на самолёте, а мне досталось почётное право сопровождать на поезде то, чего наш любимый "Аэрофлот" категорически отказывался брать на борт. Черная, красная икра и прочие дары природы. Тот самый подарок Василия. Контейнер-холодильник, упакованный в коробку, размещён в купе под нижней полкой. Сверху я с рюкзаком, на самом дне которого лежал завёрнутый в полотенце заветный камень.
   Всё бы хорошо, но поезд не был транссибирским экспрессом. Из соображений конспирации по совету того же Василия меня посадили в нечто среднее между электричкой и раритетным пассажирским в надежде, что в узловом Энске пересяду на приличный поезд уже до Москвы. Там типа ни таможни, ни экологических патрулей.
  Публика в поезде была колоритная и разнообразная. Рассмотрел, когда садился. Промысловики, старатели, бичи - сезонники, лесорубы, горластые и шебутные студенты-геологи, ягодно-грибные собиратели. Отдельно - около и просто криминальная братва. Этих я почувствовал на утро, когда не обнаружил в кармане телефона. Сплю чутко, но ничего не заметил. Обидно - не то слово. Черт бы с ним с железом, а все личные и рабочие связи попробуй вспомни. А галерея?! Короче выматерился от души, по глазам удивлённых соседок понял, что не совсем мысленно.
  Только спрыгнул, хотел ещё раз проверить карманы, заходит группа товарищей. Они очень вежливо спросили разрешения и подсели в наше купе. Вагон хоть и поделён, но правила общего, садись, где свободно, какие проблемы.
  Я их про себя прозвал Пахан, Болтун и Вертлявый. Сначала чин чином, поздоровались, угостили всех в купе, кого коньячком, кого конфетами. Потом оккупировали стол и невзначай достали карты.
  - Не составите нам компанию, уважаемый?
  Это ко мне.
  - Мне мама не разрешает играть с незнакомыми дядями, - ответил почти вежливо, хотя на языке вертелся адрес, по которому сходу хотелось отправить доброхотов.
  Засмеялись. Показалось искренне.
  - Да ладно. Спускайтесь. Мы же только время убить...
  Неожиданно для самого себя я решил рассчитаться за телефон, заодно кое-что проверить и согласился. Отложил книгу, подсел. От угощения отказался. Только не расслабляться! Сразу обратил внимание на руки Пахана - холёные ручки. Пальцы тонкие, как у ребёнка. Колода в этих ручках как живая. Ну-ну...
   Всё по классике: сначала играли, действительно, просто так, потом Болтун предложил на интерес по маленькой, потом незаметно перешли на побольше, наконец на все! Лох в моём лице, как положено, оказался удачливым и шёл в хорошем плюсе. Сначала.
  - Созрел лошара. Пора...
  Это я прочел мысль Пахана, тасующего колоду перед очередной раздачей. Условный сигнал не заметил, но Болтун вдруг уставился в окно и восхищённо воскликнул:
  - Ни хрена себе!!!
  Не глянуть вслед за ним в окно стоило больших усилий. Я сделал вид, что смотрю, но периферийным зрением заметил, как сдающий ловко сменил колоду.
  - Видели сохатого? Прямо к железке вышел. Надо же! - трещал Болтун и опять обратился к Пахану. - Давай сдвину.
  Как он "сдвигал" я тоже заметил, но вида не подал. На столе не прилично большой банк, который по логике игры я должен был здесь и сейчас удвоить. Раздача на столе. Все подняли свои карты и уставились на меня.
  - Ну бери же! Чего ждёшь, козёл?
  Это мысли сдающего. У двух других тоже подгорает:
  - Ну, и...
  - Давай, чего телишься?
   Не поднимая карт, я сказал:
  - Пас.
  - Как пас?! - взвились мои партнёры почти хором.
  Как я вас, голуби сизокрылые, понимаю. Вся стратегия игры строилась именно на эту раздачу. Вы специально дали мне выиграть, потом до небес подняли банк, пустили в дело заряженную колоду, а лох, падла, хочет слиться. Чтобы снять все сомнения подтвердил ещё раз.
  - Вот так, малята. Пас, значит пас. Я чужой на этом празднике жизни.
  - Кто так играет, ты даже карты не посмотрел! - до Вертлявого никак не дойдёт.
  - Зачем? Я и так знаю. Скажу больше, я знаю не только свои, но и ваши карты.
  - Гонишь, фраер, - ляпнул Болтун - самый словоохотливый из бригады.
   Я посмотрел ему в зрачки, словно через них хотел увидеть заднюю стенку его черепа, и проговорил:
  - Помолчи! Пока не научишься говорить с приличными людьми, молчи! А вам, - повернулся к остальным, - так и быть, скажу. Если угадаю, банк мой. Готовы?
  Мои "случайные" попутчики дружно закивали.
  - У тебя, - я посмотрел на заткнувшегося, - "два валета и вот это", короче шваль, ты не играешь. У тебя, - на Пахана, - малка и король в козырях. У тебя - две малки и валет. У меня туз, дама, десять в козырях и левый туз. - Я перевернул свои карты рубашкой вниз. Всё оказалось так. - Лом, а не карта, правда? Но при таком раскладе и при моём ходе - это вилы! Согласны? Могу рассказать, как такой сказочный расклад случился. Хотите?
  Ответа не последовало. Старшой молча собрал со стола карты, сдвинул в мою сторону банк и спросил:
  - Вы кто?
  - Полковник был большая сволочь, он пасовал на трёх тузах...
  Троица переглянулась. Пахан сделал последнюю попытку:
  - Я правда в непонятках... Обзовись.
  - Я для вас "испорченный пассажир" . А вы почему-то были уверены, что "лакшевый фраер" ? Или кто подсказал?
  - Извините... Пошли!
  Двое партнёров встали и вслед за старшим покинули купе. Ненадолго. Через час вернулись. Стоят, мнутся, как нашкодившие школяры.
  - Простите, можно вас на секунду.
  Я оторвался от книги. Мои сокамерники по купе с удивлением повернулись к гостям.
  - Я весь внимание.
  Пахан, оказывается, пришёл сказать за Болтуна.
  - Вы тут приказали Коляну молчать... Он всё понял...
  - Не приказал, а посоветовал...
  - Он тужится, мычит, но ничего не выходит. Руками показывает, что извиняется...
  - Это правда, Николай? - я внимательно посмотрел на говорливого.
  Тот приложил руки к груди и энергично закивал.
  - Тогда так и скажи!!!
  - Да, я всё понял... Больше не повторится... Простите, ради бога. Мы можем идти? - выдохнул он скороговоркой и, казалось, готов был бежать, куда глаза глядят.
  - Идите, впредь выбираете партнёров по зубам!
   Через секунду за троицей и след простыл. Я стал мысленно подводить итоги. Моё подозрение насчёт мыслей и внушения дистанционно подтвердились полностью. Надо осторожнее со словами, особенно в повелительном наклонении. Интересно, а мысленно так можно? Или, как пишет этот гуру, я взял книгу, нужен физический контакт.
   Пока раздумывал появился новый гость. Эдакий немой коробейник. Он молча зашёл, разложил перед каждым пассажиром по открытке и вышел. Я не успел его разглядеть и уловить смысл. Хотя как раз смысл и был понятен - вершина маркетинга. Не надо ничего говорить, товар говорит сам за себя, не тронул - ладно, а взял - плати! И вся недолга! Ждал, что он вернётся, но вошла цыганка и сразу подсела к молодке с больным ребёнком. Мальчик лет трёх-четырёх с характерными признаками дауна: уплощенное лицо и укороченный нос; на толстой шее характерная складка, глаза разбегаются в разные стороны, слюнявый рот постоянно открыт.
  - Всё знаю, всё скажу. Порча на тебе, красавица, только я могу помочь... Позолотишь ручку...
  - У меня нет денег, - испуганно ответила девушка.
  Цыганка схватила её за руку и повернула лицом к себе.
  - Не страшно... Можно серёжки... Я только в руке подержу, а то заговор не сработает. Давай, не бойся...
  Как во сне молодка стала вынимать из ушей серьги. А цыганка не умолкала. Она постоянно что-то говорила и крутила кулаком, в котором зажала серёжки, перед лицом женщины, потом вдруг смолкла и растопырила пальцы. Ладонь была пуста. В глазах несчастной матери можно было прочесть испуг, удивление и горечь потери.
  - А-а-а-а...
  - Всё вернётся тебе, верь мне! Порча ушла вместе с серёжками!
  С спрыгнул с верхней полки. Не дал цыганке встать и плотно сел рядом. Взял за руку и повернул к себе.
  - Зачем, ромалэ, бедную мать обижаешь? - это вслух. А мысленно, пригрозил, - прокляну тебя и твой род до седьмого колена, если не вернёшь серьги сейчас же!
   Её агрессивный взгляд, ещё секунду назад готовый испепелить меня, погас и вместо ругательств с губ слетело:
  - Прости, ведьмак... Не губи... Сейчас...
  Из неоткуда в руке появились серёжки, и она протянула их молодке. Я ослабил хватку, цыганка вскочила и была такова. Что характерно, "немой" за своими картинками не вернулся. Значит работали в паре. Он картинками-шарадами отвлекает внимание, цыганка в это время обирает самых незащищённых.
  Выглянул из купе. Парочка о чем-то толковала с вагоновожатым. В это время соседка дрожащими руками пыталась нацепить серёжки. В её глазах прочёл: "Господи, что это было? За что на меня все эти напасти? Это же мамин подарок... Как она его назвала? Неприятное слово... Такое же как доктор сказал "неизлечим" ... Хоть бы какую надежду оставил" ...
  - А вы не верьте, - сказал я вслух. - Как парня зовут?
  На меня смотрели испуганные, изумленные, абсолютно круглые глаза.
  - Митя... Как вы... Но он не понимает...
  - А вас как зовут? - я не давал ей времени на размышления.
  - Анастасия... Воронины мы.
  - Анастасия, у меня огромная просьба. Не могли бы вы купить что-нибудь поесть. Я не местный, не знаю, где тут снедь продаётся. Может у проводников или в ресторане?
  - В этом поезде ресторана нет. У проводников только водка и чай. Скоро Тыра, там бабки картошку с малосольными огурчиками продают и пироги с капустой, могу сбегать.
  - Большое спасибо. Вот деньги. А я пока с вашего разрешения с Дмитрием потолкую.
  Поезд стал замедляться. Молодка встала, с сомнением посмотрела на меня и поспешила вместе с другими попутчиками на выход. Митя блуждал глазами по кругу, пускал пузыри и никак не реагировал на её уход.
  Воспользовавшись отсутствием чужих глаз, я запустил руку в рюкзак и извлёк камень. Глянул в окно. На перроне шла бойкая торговля. Вздохнул и приступил к процедуре.
  - Митя хороший. Митя умница. Митя мамин помощник, - приговаривал я и гладил мальчика камнем по голове, по шее, по позвоночнику.
  Он сразу как-то расслабился, сник и заснул. Последнее, что я заметил, что с его лица сошла глупая улыбка и глаза стали двигаться синхронно. Раздался гудок, предупреждающий, что остановка заканчивается, народ стал возвращаться. Соседи застали меня с рюкзаком в руках. Успел...
  Вернулась и Анастасия. Испуганно посмотрела на сына.
  - Заснул. Ему полезно сейчас поспать, не беспокойтесь. Лучше накрывайте стол.
  - Простите, я без разрешения курицу взяла и медовуху. У них там сдачи не было, поэтому отдали всё, даже лукошко.
  - Давайте пригласим соседей и устроим пир. Вы как?
  - Я давно забыла, что это такое, тихо проговорила Анастасия, выкладывая на стол разные вкусности.
   Был шикарный обед, супружеская пара соседей и интересный разговор. Говорили обо всём и ни о чём. Мне было уютно среди настоящих сибиряков с их простыми житейскими проблемами и заботами. Я наслаждался их говором, сдобренным беззлобным русским матерком. Однако присутствовало одновременно и беспокойство. Иногда я поглядывал на безмятежно спавшего мальчика. Несколько раз ловил такой же взгляд Анастасии. Вдруг что не так! Кто я такой, чтобы экспериментировать на живых людях? Айболит, хренов!!!
   Вдруг парень проснулся, встрепенулся и сел. Вполне осмысленно оглядел всё вокруг. Анастасия привычно потянулась, чтобы поддержать, вытереть слюни. Но сын сидел уверенно, слюней не было. Она заглянула ему в глаза, хотела что-то сказать, но мальчик её опередил:
  - Миииитя хороооший. Миииитя умница. Миииитя мамин помоооощник.
  Слова давались с трудом, но разобрать было можно. Глаза матери закатились, и она стала медленно сползать на пол. Я успел подхватить её и усадить рядом с сыном. Повернулся к другой соседке:
  - Люба, помогите, пожалуйста...
   Бойкая учётчица лесоповала Люба уже вскочила, набрала в рот воды и прыснула прямо в лицо молодке.
  - Тося, Тося, успокойся, всё хорошо...
   Анастасия вздрогнула, осмотрела присутствующих и повернулась к сыну.
  - Митя... сынок... ты говоришь... Дай тебя поцелую.
  Нет порадоваться, она заревела. К моему удивлению, бойкая Люба скомкала у себя на груди кофточку и тоже присоединилась к рёву. Перенести эту картину было выше моих сил, вздохнул и вышел в тамбур подышать воздухом. Через минуту ко мне присоединился муж Любы, сорокалетний рыжий здоровяк Гриша. Он протянул мне беломорину.
  - Спасибо, Григорий. Я бросил...
  Он сам прикурил, выпустил в сторону струю дыма и внимательно посмотрел мне в район подбородка. Потом кулаком с зажатой в нём папиросой ткнул меня в грудь.
   - Ты, Васильич, того... Не обижайся, но ты кто?
  - Не понял.
  - Шо рыбак понял. Только, вижу, не простой. Книжки читаешь, я таких слов даже не слышал - нейропро...
  - Нейролингвистическое программирование...
  - Во-во... Шулеров как сопляков раздел, цыганку заставил серьги вернуть... Про пацана молчу. А?
  - Я, Григорий, надеюсь, что человек. Стараюсь зла не делать. Чем могу, помогаю.
  - Это я вижу... Ты мне скажи: как?
  - Ты видел, как цыганка, выманила у Анастасии последнее. Она не украла, не заставила силой, а методом того самого нейролингвистического программирования убедила её отдать. Это наука. Только там, где она училась, я преподавал...
  - Ёкарный бабай, ты цыган учил?!
  - Гриша, это поговорка такая. Конечно, нет. Просто у меня знаний побольше, соответственно и сила...
  - Понятно. А кто такой ведьмак?
  Я улыбнулся. Всё-то он видел и слышал, а лежал на своей полке мордой в потолок.
  - Это, Григорий, продукт народного суеверия. Типа зловредный начальник над ведьмами со всякими разными способностями.
  - Суеверия, говоришь... Но они тоже не пустом месте...
  - Ну про меня это мимо. Во-первых, я добрый...
  - Это ты цыганке расскажи, если догонишь... Ха-ха!
  - Во-вторых, я знаю пару ведьм - это моя жена и дочь, только я для них ни разу не начальник.
  - Ну-ну...
  Гриша выпустил струю дыма и поискал глазами, куда бы выкинуть окурок.
  - Стоп! Кажется, у нас гости. Пошли.
  Через не очень чистое стекло двери я действительно видел, как в наше купе вошли проводник, полицейский и какой-то мужик в штатском. Григорий решительно преградил мне дорогу.
  - Послушай сюда. Не спеши. Это, кажись, про твою душу. В коробке у тебя икра?
  - Э-э-э-э... Да. Откуда ты знаешь?
  - Где-то вы, москвичи, умные... Если больше одного кило и без документов это статья.
  - Думаю, у меня там не менее десяти.
  - В коробке твоего паспорта нет? Лично твоего ничего?
  - Да нет!
  - Тогда "я не я и хата не моя". Свобода дороже. Проводник заложил. Он же будет напирать, что коробку ты притаранил. Плохо, если найдутся свидетели. Главное, ты сам себе срок не шей.
  - Спасибо, Григорий. Кажется, за нами гонца послали...
   К нам действительно шла испуганная Люба. Она обратилась ко мне:
  - Там вас спрашивают.
   У меня в голове, как в ускоренном кино мелькнули картинки. Одна очень не понравилась. Та, где меня обыскивали в полиции.
  - Люба, скажите, мы сейчас, - сказал я и повернулся к её мужу. - Гриш, вот деньги, когда всё устаканится, отдай Тосе. Ей нужнее...
  Я вынул из кармана свой выигрыш и отдал удивлённому лесорубу.
   В купе было не повернуться. Стол занял гражданский. Разложил на нём свои бумаги. Полицейский с погонами сержанта сидел рядом с Митей. Проводник загораживал, словно сторожил выход. Люба пыталась прибраться на столе, что-то собирала в Тосино лукошко.
  - А! Наконец-то. Проходите, граждане, - типа поприветствовал нас полицейский.
  - И вам не хворать! Разрешите, - ответил я и протиснулся между сержантом и мальчиком.
  Гражданский нехотя оторвал взгляд от бумаг и равнодушно мазнул меня взглядом. Однако, увидев Григория, оживился.
  - Дроздов! Какими судьбами?
  Однако не встал и руку не подал.
  - Я-то, Сёма, как раз понятно - с вахты еду, а ты что тут делаешь?
  - Во-первых, не Сёма, а Семён Аркадьевич. Как видишь, я при исполнении. Во-вторых, граждане, проводится рейд по защите биоресурсов края. Я инспектор Раков. Вот моё удостоверение. Попрошу и вас предъявить документы и личные вещи, то есть багаж...
  - Будешь рыться в моём грязном белье? - не очень дружелюбно спросил Григорий.
  - Понадобиться, буду! Но меня больше интересует хозяин вот этой коробки.
  Раков выразительно посмотрел на меня. Я достал из внутреннего кармана паспорт и протянул инспектору. Тот раскрыл, что-то выписал в свой листок, но паспорт не вернул, а сунул себе в папку. Я никак не мог поймать его взгляд.
  - Мои личные вещи в рюкзаке рядом с вами. Вы, кстати сидите на моём месте.
  - Успеется рюкзак. Повторяю вопрос, чья коробка?
  Я старался сохранять спокойствие, хотя в этот момент все присутствующие в купе, включая Митю, смотрели на меня. На него я и переключился:
  - Митя умница... Да?
  - Да, - мальчик полностью повторил мою интонацию.
  Я гладил его руку и больше ни на кого старался не обращать внимание.
  - Молодец, Митя!
  - Прекратите!!! - кажется инспектор стал терять терпение. - Я конкретно спрашиваю: ваша коробка?
  - Во-первых, не орите, ребёнка пугаете. Во-вторых, отвечаю конкретно - нет!
   Инспектор на сержанта, сержант на проводника, проводник на всех, как бы призывая в свидетели. Немая сцена. И немой разговор между Любой и Гришей, в результате которого они попробовали выйти. Проводник пропустил... Образовалась нехорошая пауза. Что-то не совпало с планами инспектора. Он долго что-то записывал. Наконец закончил.
  - Итак, - инспектор глянул в мой паспорт, - Антон Васильевич, вы отрицаете свою принадлежность к этой коробке?
  - Да, отрицаю.
  - Тогда, что она делает под вашим сидением?
  - Как видите, стоит! Не мешает, есть не просит, пусть себе стоит.
  Впервые за время разговора на лице Анастасии появилось подобие улыбки. На лице же инспектора совсем наоборот. Буквально сквозь зубы он проговорил, опять же не глядя мне в глаза:
  - Тогда так! Вы, гражданин, задержаны до выяснения обстоятельств. По прибытии в Энск проследуете с нами в отделение полиции. Там в присутствии понятых достанем содержимое и, не дай бог, там найдётся хотя бы один ваш пальчик, я пятак вам гарантирую.
   Последние слова он договорил уже в присутствии вернувшихся супругов. Люба решительно шагнула вперёд.
  - Раков, отстань от человека. Это короб наш!
  Кроме Мити удивились все. Я больше всех. Заговорил Григорий.
  - Бригаду Порфильева оставили на делянке ещё на неделю, а у Бусыгина, их звеньевого, завтра дочь замуж выходит. Мужики у камчадалов прикупили деликатесов и попросили меня передать. Типа поздравление от них. Тронешь подарок, через неделю получишь горячую и искреннюю благодарность всей бригады. Ты Порфильевских знаешь...
  - Чего сразу не сказал?
  - А чо ты важняка из себя строишь - Семён Аркадьевич-Семён Аркадьевич! Меня и заело...
   Инспектор скомкал свой протокол, встал и протянул мне паспорт. Опять, зараза, не глядя в глаза. Нехороший человек! Я не успел взять документ, как проснулся полицейский. Со словами "Минуточку!" он перехватил паспорт и деловито уселся на освободившееся место за столом. Инспектор, не попрощавшись вышел, только подарил проводнику тяжёлый взгляд. Сержант уставился на меня и выдал:
  - У меня есть информация, что вы, гражданин, тут азартные игры устраиваете, людей обираете. Я обязан составить протокол и пресечь противоправную деятельность.
  Смотрел мне в глаза, чтобы удостовериться, что эффект получился. Это была большая ошибка. Я успел зафиксировать его взгляд и монотонно заговорил:
  - Внимательно слушай мой голос. Твоя информация ложь. Получил ты её от этого проводника. Это он организует в своём вагоне азартные игры и имеет с этого свой гешефт. Сегодня обломался и решил мне отомстить. Зря. Кроме того, торгует водкой. Хорошо, если не палёной. Вот где противоправная деятельность. Иди работай!
   В купе высосало воздух. У вагоновожатого открылся рот. Ни слова не говоря, сержант встал, толкнул вперёд себя проводника и был таков.
  Между тем поезд начал замедляться и вскоре вовсе остановился, народ тронулся на выход, но сминая всё и всех на своём пути в купе прорвался бородатый гигант, на голову выше здоровяка Гриши. Я потом узнал, что это был Бусыгин.
  - Где моя коробка?! - забасил он.
  - Вон под шконкой, забирай. Неси себе в машину, но не уезжай, разговор есть.
  Наконец, в купе остались только свои. Я встал, потянулся за рюкзаком. Моё движение пресекла Люба.
  - Сядьте, Антон. Бывает год с человеком проведёшь и не поймёшь, с чем его есть. А про вас, через день знакомства буду внукам рассказывать. Не заедете в гости, обидите сильно. - Она на секунду задумалась. - Я - человек прямой, да и врать вам, я поняла, бесполезно. Племянница у меня сильно болеет. Врачи диагностировали рассеянный склероз. Умница и красавица словами не описать, а вот такое горе. Посмотрите... Век в долгу буду.
  - Люба, я бы с дорогой душой, но не имею право и не знаю...
  - Наверняка один бог знает. Вы попробуйте.
  - Хорошо. Должен же отблагодарить вас за помощь, а то сидел бы сейчас в КПЗ без шнурков как пить дать.
  - Это забудьте. Раков - Гришин одноклассник. Зануда известный. Мать оштрафует за переход в неположенном месте! Уверена, сейчас стоит где-то в затишке смотрит, кто коробку забрал. Я Бусыгина по телефону вызвала, он не продаст...
   Люба с Григорием тронулись на выход. Всё это время Анастасия тихо сидела и ждала, чем закончится разговор. Наконец, встала, потупила глаза, взяла меня за руку. Я всё-таки заглянул и всё прочел в её глазах.
  - Ничего не говорите, Анастасия. Отойдите от Мити. Пустите его к детям. Они его научат, чему надо и чему не надо. Через год не отличите от других детей. Всё у вас будет хорошо.
  Только сейчас я заметил в проёме ещё одного посетителя. Типичный хиппи - заросший тощий очкарик во рваной джинсе с татуировкой паутины на шее.
  - Тось, ты скоро? Стою, а вы всё не выходите.
  Он посмотрел на Анастасию с укором, на меня с тревогой и на сына. Хотел сказать с удивлением, но это не то слово. Там был целый ураган чувств. Митя, похоже, увидел что-то знакомое и завёл своё коронное:
  - Митя хороший...
  Хиппи бросился к нему, упал на колени, схватил за руку.
  - Что... Что произошло? Тось, он говорит!!!
  - А то я не вижу... Вот, кому надо...
   Несколько мгновений пока она повернулась к мужу мне хватило, чтобы выскользнуть из купе. Сбежал по ступенькам вагона. Нос к носу столкнулся с проводником. Постарался заглянуть в глаза:
  - Тебя благодарить не буду. Знай, тебя в тайге лесина сама найдёт...
  Повернулся и пошёл к поджидавшим Дроздовым. На выходе с перрона в тени берёзы у ларька заметил инспектора Ракова. Он усиленно делал вид, что через стекло внимательно изучает ассортимент микро супермаркета. А Люба-то неплохо в людях разбирается.
   Пока мы большой компанией грузились в машину Бусыгина меня кто-то тронул за плечо. Повернулся и увидел хиппи. Тот тяжело дышал и протянул мне зажатые в руке несколько купюр:
  - Вот... Спасибо.
   Я взял его за руки выше локтей. Руки были тонкие, кожа да кости. Крепко сжал. Он с удивлением посмотрел на меня, что мне и было нужно.
  - Запомни, что я скажу! Ты больше никогда не притронешься к наркотикам. Никогда. Ни к каким. Запомнил? Иди, помогай жене, она у тебя чудо!
   Всё было рядом с машиной. Люба тактично опустила глаза, а Григорий смотрел с откровенным восхищением. Когда сели и тронулись не выдержал:
  - Васильич, ёкарный бабай, доходяга точно слезет с иглы?
  - С гарантией! Либо сдохнет от одного вида шприца.
  - Так просто! А давай махнём к нам на лесоповал...
  - Цыц ты, - зашикала Люба. - Разбежались... На твоих алкашей время тратить. Рули, Бусыгин, во двор. Тормози у крыльца. Доставай коробку.
  Люба, похоже привычно командовала мужиками.
  - А как же подгон от бригады? - забасил Бусыгин.
  - Это я для маскировки сказала. И вообще: что-то ты сильно рот открыл на чужое.
  Пришлось вмешаться:
  - Стоп. Простите не знаю имя отчество, у вас правда завтра свадьба?
  - Егор Петрович я. Правда, дочь выдаю, - с достоинством сказал великан и неожиданно добавил, -я вас приглашаю.
  - Тогда так: Гриша, возьмите пару хвостов и пару коробок с икрой. Не гоже мне с пустыми руками в чужой дом заходить. Остальное, Егор Петрович, примите в качестве подарка от нас на свадьбу.
  - Не, я так не могу... Мы едва знакомы. Да и везли вы всё это не только для себя.
  - С друзьями я разберусь. Да они целую неделю, считай, одну рыбу и икру ели. Сейчас хлебушком наслаждаются. Поймут...
   В разговор решительно вмешалась Люба:
  - Миш, забирай коробку и неси в ледник. А ты, Бусыгин, не прибедняйся. Матвевна твоя, небось, у плиты, как у мартена, неделю не отходит. Дай Бог не то, что съесть твоим гостям, а хотя бы понадкусывать... А гостинец на свадьбу у нас давно готов. Жди!
   Под наши препирательства из дома вышли хозяева, родители Любы. Пока шли приветствия, ахи охи и объятия я огляделся. Огромный двор. С одной стороны хозяйственные постройки, с другой не дом, а бревенчатая домина с резными окнами. За низеньким заборчиком и стеною из цветов ухоженный сад, за которым виднелся бесконечный огород. В самом конце ещё одна постройка, похоже баня. Ещё дальше что-то блеснуло, неужели река!
  - Нравится? - обратился ко мне седой загорелый старикан моего роста с доброю улыбкой и ясно голубыми глазами.
  - Сгодится, - ответил я и пожал протянутую руку. - Антон.
  - Александр, - ответил он. - Отец, стало быть Любви... или Любови, как правильно? Короче Любы.
  - И так и так хорошо. Благодарю за гостеприимство.
  - Э-э-э-э... Ты, мил человек, ещё порог не переступил, хлеб наш не попробовал, рюмку со мной не выпил, а уже благодаришь... Пойдём, я тебе сад покажу, баню, яблочком угощу.
  - Александр, спасибо. Только я яблоки не ем и насчёт выпить, не очень. Не из вредности, просто организм не переносит ни того, ни другого. Водички родниковой или холодного кваску сейчас бы с удовольствием.
   Дед повернулся в сторону дома и зычно гаркнул:
  - Люба!!!
   Через несколько секунд Люба в переднике с руками по локоть в муке стояла перед нами.
  - Что, папа?
  - Что ж ты, коза, человеку с дороги даже попить не предложила?! Бегом, мать твою ить!
  Похоже в этом доме Люба не была главной...
  Я выпил насыщенного холодного кваса, поблагодарил и извинился.
  - Ты, мил человек, не извиняйся, а лучше скажи, баню топить будем?
  - Я бы с удовольствием...
  - Гриша!!! - незамедлительно пошла очередная предварительна команда. - Где лазишь, мать твою ить?! Почему баня до сих пор не топится?
  - Не шуми, бать, я сейчас.
  Кажется, не прошло и тридцати секунд, как из трубы повалил дым. Вот это порядок в доме, восхищённо подумал я. Молодец дед! И не угадал.
   Когда вошли в дом, Александр подвёл меня к милой старушке и не стесняясь сказал:
  - Вот, Антон, моя хозяйка, моя повелительница и ещё одна моя любовь раз и на всю жизнь.
  - Дама подала руку и представилась: Мария. Не слушайте, его балабола. Наврёт, дорого не возьмёт...
  Всё это было сказано с такой теплотой, что я моментально полюбил и этот дом, и его обитателей. Она внимательно осмотрела меня, похоже осталась довольна и повелела:
  - Люба, отведи гостя в его комнату. Через пятнадцать минут милости прошу к столу.
  Моя комната оказалась аккуратной, чистой светёлкой с кроватью, небольшим столом и телевизором. Окна выходили в сад и я, наконец, рассмотрел за баней величественную реку, на глади которой играли лучи заходящего солнца.
   Я любовался панорамой из окна, вспоминал перипетии прошедшего дня и вдруг вспомнил... Ударил себя рукой по груди... Карман был пуст... Мой паспорт остался у сержанта!
  ***
  В светёлку ввалился Гриша.
  - Васильич, того... Баня готова. Айда, пока бабы с ужином возятся.
  - Легко. Пошли. Дед с нами?
  - Он уже. Над вениками колдует. Готовься, он с тебя сейчас шкуру спустит.
  - Напугал ежа... Ещё посмотрим кто, кого.
  Спустились, хотели проскочить мимо кухни, где пар стоял коромыслом и пахло очень вкусно, но были остановлены Любой. Она озадачила Гришу, захватил ли он чистое для меня, и предупредила, чтобы не вздумали с дедом устраивать гостю проверку на предмет сибирского пара. Ага, подумалось мне, эта банда не впервой собирается с новичка шкуру спускать. Ну-ну...
  Пока раздевались поделился новостью:
  - Мужики, я, кажется, паспорт просрал.
  - Как? - удивился Гриша.
  - Сержант, помнишь, его у инспектора перехватил? А я, олень, увлёкся наставлениями и отправил его службу бдеть. Сам!!! С моим паспортом!
  - Завтра в отделение съездим и заберём, делов. Только...
  - Что "только"?
  - Не местный он. Я его первый раз видел.
  - Час от часу не легче. Ряженый что ли?
  - Это вряд ли. Сёма с ряженым не стал бы работать. Зануда-зануда, но не сволочь.
  - Что вы воду в ступе толчёте? Гриш, звони Семёну!
  - А я знаю его телефон!!! Никогда с ним не корешился, ни в школе, ни после.
  - Тогда завтра подъедем. Пошли, парилка самый раз!
  Надели войлочные будёновки и захватили белые поджо..., хотел сказать - коврики. Парилка была шикарная, полати широкие, стены и потолок обшиты свежим кедром, аромат которого не спутаешь ни с чем. Мы с Гришей уселись наверху, а дед Саша устроился на поддачу. От раскалённой каменки повалил густой и раскалённый пар. Сначала немного. Потом больше. Потом спасайся, кто может! Я был готов к такому повороту. Уши свернулись трубочкой, кожа, казалось, обуглилась, дыхание перехватило и невыносимо захотелось выскочить из этой пароварки. Однако усилием воли убил это желание и максимально равнодушно спросил:
  - Это всё? Греться, когда будем?
   Александр удивлённо оглянулся и вылил на каменку ещё один полный ковш. Пар ударился в потолок и обрушился на нас. Гриша кубарем скатился на нижний полок и пригнул голову к коленям. До деда тоже дошла волна и он повторил фокус с головой. Я не унимался:
  - Мужики, я давеча в такой холодной воде искупался, никак не согреюсь... Поддайте же наконец.
   Дед черпанул в ковш кипятку, бахнул на камни и вместе с Гришей выскочил из парной. Я, как после прыжка с парашютом, посчитал до трёх: пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три, нарочито медленно спустился, открыл дверь и спросил.
  - Не, мужики, мы так не договаривались... Я сам что ли должен поддавать?
  Мужики сидели на банной террасе, вытирали полотенцами пот и мой сарказм проигнорировали.
  - Всё, Москва, уел... Видим, что веников не боишься.
  - То-то! А то шкуру спустим... Мечтатели... Хотите, я вас помою. Кстати, Саша, ты чего за спину держишься?
  - Ломит зараза. К дождю, наверное.
  - Ха! Одна процедура и будешь как новый. Согласен?
  - Не больно?
  - Это уж как получится... Некоторые не выживают, зато остальные скачут как молодые козлики.
  - Подходит!
  - Иди на нижний полог, пускай сок. Мы с Гришей сейчас.
  Когда дед, покрякивая, удалился, я проинструктировал Гришу. Процедура была простой, но требовала синхронности. Вся соль была в контрасте. Клиента сначала надо окатить из ведра почти кипятком и через долю секунды ледяной водой. Полсекунды, не больше! Гриша согласился. Деда никто не спрашивал. Я посадил подручного взбивать в тазу пену веником, а сам взял заветный камень и спрятал в рукавицу.
   Зашли, дед сок дал, но подозрительно косился, пока мы в разные ведра наливали кипяток и родниковую. Я добавил кипятку и в таз и показал Грише, как взбивается пена. Потом эту горячую воздушную субстанцию веником стал размазывать по расслабленному туловищу, по ногам, рукам, шее, голове. Это приятная часть процедуры. Пузырьки пены лопались и щекотали кожу. Потом тем же берёзовым веником очень нежно потёр спину и всё остальное. Несколько раз камнем в рукавице прошёлся по позвоночнику. Дед расслабился и прикрыл глаза. Я кивнул Грише. Он взял ведро с горячей. По команде "Давай!" окатил тестя с пяток до макушки. Брачный рёв марала застрял у деда в горле, когда через установленные полмгновения я окатил его родниковой. Тут самый шик - глаза подопытного! Страх и ужас, восторг и радость - всё в одном стакане.
  - Шо это было, мужики?! - клиент сел и заговорил, значит жить будет.
  - С вас сто грамм и пончик! Проходите, освободите место для следующего.
  Гриша почему-то наотрез отказался.
  - Не-е-е-е... Я так посижу, можно?
   Учи после этого людей!
  Мы вышли с Александром на терраску. Он сидел с блаженным видом абсолютно счастливого человека.
  - Как спинка, уважаемый?
  - Чо? - дед вспомнил ради чего только что рисковал жизнью, встал, потрогал свою талию сзади, нагнулся, покрутил тазом и уставился на меня. - Слушай, Васильич, что ты сделал? Нет спины, в смысле ничего не чувствую, никакой ломоты.
  - Что баня с человеком делает! То добре. Ты мне вот что скажи, дед Саша. Почему в твоём доме не видно внуков?
  Тот ответил шепотом.
  - Это наша тяжёлая тема. Не получается у молодых. Вот уже десять лет.
  - Люба?
  - Как раз Гриша. Провалился зимой под лёд. Пока довезли, оттёрли, что-то там отморозил. Парень - золото, с Любой душа в душу, а вот так...
  Он замолк. Из парилки появился зять, поковырялся в раздевалке и вышел на террасу с беломориной в зубах. В руках держал кувшин и два стакана. Налил не кваса, а какого-то удивительно живительного нектара. Я выпил с наслаждением, кажется, где-то внутри зашипели камни. Глянул с благодарностью на Гришу - он тактично отошёл и дымил в сторонке. "А вдруг?!" - подумал я, решительно встал и направился к нему.
  - Так, мужики, чтоб два раза не ходить. Гриша, смотри на меня. Выплюнь папиросу. Молодец. Больше ты эту гадость в рот не возьмёшь. Теперь иди и пускай сок. Сейчас приду. Ничего не бойся!
   Гриша покорно вернулся в парную. Дед вопросительно посмотрел на меня. Я сказал: "Сам!" и нырнул в парную.
  ***
  Когда мы распаренные и практически счастливые вернулись в дом, стол был накрыт как на свадьбу. Нарядные женщины встретили нас поздравлениями с лёгким паром и категорически не разрешили переодеться. Так я уселся за стол в Гришиных трениках и его же огромной рубахе. Я только прицелился, что сейчас положу себе в тарелку, как раздался звонок мобильника. С тех пор как я профукал свой телефон, чужие звонки для меня звучали как из другой жизни.
  Трубку взяла Люба. Она ничего не говорила, только слушала. Её лицо некрасиво искривилась, и она зашлась плачем. Гриша встал и приобнял жену за плечи.
  - Что случилось? Скажи!
  Люба выдавила сквозь рёв:
  - Маруся в больнице скончалась... Только что...
  Баба Маша закрыла рот рукой, чтобы не зареветь в голос, дед Саша прижал руку к груди, чтобы успокоить сердце, а я схватился руками за голову. У меня там словно что-то взорвалось. Пошли картинки... Много разных, но одна особо ярко. Девочка лежала в холодильнике и говорила: "Мне холодно". Я повернулся к Любе:
  - Вы про неё мне говорили? Где она?
  - Кто?
  - Маруся.
  - Я не знаю... В морге, наверное...
  - Так, всем успокоиться. Гриша, запрягай! Александр, за мной.
  Мы выскочили во двор. Гриша уже завел свой праворульный "Форестер ". Я плюхнулся на место пассажира, дед сел сзади.
  - Куда? - спросил кардан.
  - На кудыкину гору, блин!!! Гони в морг!
  Машина сорвалась с места. И я только сейчас заметил, что по дороге к машине потерял тапки. Да чёрт с ними, только бы успеть. Спроси у меня в тот момент, что мы должны успеть ни за что бы не ответил. Мимо обалдевших охранников влетели в больницу. Гриша тормознул у какого-то больного в госпитальной пижаме:
  - Где морг?
  Тот махнул рукой, и мы полетели дальше. Наконец остановились у невзрачного строения, на табличке которого, действительно, было написано "Морг".
  - Гриша, за мной. Александр, за руль и жди под парами.
  Вбежали внутрь. Несколько дверей. Рванули первую. Там доктор или санитар в синем халате за письменным столом. Встал, типа что надо?
  - Где девочка, которую сейчас привезли?
  - Вы кто такие?
  - Потом расскажу! Я спрашиваю, где девочка?
  - Во втором...
  Он показал глазами на дверь. Влетели... темно... пока нашли выключатель... вон второй холодильник. Открыл и выкатил носилки. Маленькое тельце, накрытое простынёй. Сгрёб её, прижал к груди и скомандовал Грише:
  - Расчищай дорогу!
  Санитар действительно попытался нас не выпустить. Это он зря сделал. Можно было обойтись и без членовредительства, но это его выбор. По кафельному полу рассыпалось разбитое стекло. Тельце ещё не остыло окончательно, но признаков жизни не было. Пока грузились увидели с разных сторон бегущих к нам медработников и одного полицейского. Дед Саша рванул с места не хуже Гриши.
  - Куда?
  - В баню!!!
  Мы летели, а где-то за спиной в унисон выли сиренами санитарная и полицейская машины. Не знаю как, но дед огородами подвёз прямо к бане. Я отдал последнее указание:
  - Никого не пускайте!
   Это было легче сказать, чем сделать. Что слышал сам, что потом рассказали.
  Двое полицейских, главврач больницы с двумя дюжими санитарами подъехали и готовились к штурму. Злые и обескураженные. Трупы у них так нагло ещё не воровали. Сирены выключили, но "люстры" продолжили светопреставление. Начали собираться зеваки. Ор, мат, оскорбления и очень малоприятные обещания, чтобы не сказать угрозы. Потихоньку начали трогать друг друга за шкирки. Гриша-красавец не отступал ни на шаг. Дед прикрывал спину. Когда Гришу таки повалили, неожиданно подошла подмога в лице Любы и её сестры Нади с мужем, Марусиных родителей. У Любы в руках было ружьё, и она не замедлила им воспользоваться, выстрелив в воздух. Нападавшие отпрянули. Свояк Женя поднял Гришу и вытер кровавые сопли. Встал рядом. Ор стих и этим воспользовался полицейский капитан:
  - Вы что, с ума сошли? С оружием на полицейских при исполнении?
  - Нас не трогайте, мы никого не тронем, - вышел вперёд дед Саша. - Это моя баня, без моего разрешения никто не войдёт, мать его ить!
  - А труп мой, - выступил вперёд главврач, лысый очкарик в белом халате. - Придёте завтра и получите всё по закону. Что за люди?! И что это за босой голодранец тело утащил?
  - Он не голодранец, - ответила Люба. Он...
  Она запнулась, потому что не могла подобрать подходящее слово.
  - Ну кто он? - проявил интерес уже полицейский капитан.
  Люба посмотрела на Гришу. Гриша сам не знал. Попутчик... рыбак... браконьер... приличный человек, как он сам себя назвал, или ведьмак, как сказала цыганка?
  - Он наш гость, - неожиданно раздался голос бабы Маши. - И пока он в нашем доме волос не упадёт с его головы. И выйдите, пожалуйста, на дорожки, вы мне всю картошку затоптали.
  Её негромкие слова сразу возымели действие. Все глянули себе под ноги и бочком-бочком вышли на межи между грядками. Баб Маша удовлетворённо кивнула и обратилась к мужу.
  - Отец, брось топор и зови всех в дом. Там за чаем и поговорим.
  Взгляд присутствующих повернулся к деду. Тот, действительно, сунул топор под лавку и с достоинством проговорил:
  - Милости прошу...
  Он запнулся на полуслове. Дверь в баню скрипнула и в проёме все увидели меня со спящей девочкой на руках. Лицо её порозовело в образовавшейся тишине было слышно, как она сопела во сне. Надежда кулем рухнула под ноги сестре. Женя помог подняться и посадил жену на скамью. Люба обхватила её голову и прижала к груди. И опять слёзы! На этот раз счастливые.
  - Так, женщины, кончайте мокрое дело. Девочке нужен покой. Завтра мне ещё раз нужно будет её посмотреть. И кто-нибудь, возьмите Марусю, я должен с доктором объяснится.
  Я подошёл к, мягко говоря, обескураженному врачу:
  - Вы правы, я голодранец, но не вор. Это важно. Вы сказали, что у вас украли труп, но трупа не было, значит и воровства нет. - Я повернулся к капитану. - Правда, товарищ капитан?
  - А всё-таки... Как? - доктор пока не понял.
  - Рассеянный склероз иногда выдаёт такие гримасы, что по всем показателям человек мёртв, но на самом деле это не так. Здесь критичен фактор времени... Ну вы понимаете меня.
  - Вы врач?
  - Нет, что вы?! Врачи у нас первые после Бога. Куда нам?! Я так, обучен жгут наложить, зелёнкой помазать... Просто разные книжки читаю. - Опять повернулся к полицейскому. - Я завтра сам к вам собирался. Заодно отвечу за противоправные действия и возмещу ущерб, если будут претензии. А теперь, господа, позвольте мне откланяться, я просто чертовски устал.
   Подошёл к деду Саше.
  - Александр, можно я здесь в бане вздремну? Что-то меня сильно колбасит...
  - В доме лучше, но как знаешь. Никто тебя не побеспокоит.
  Я уснул, ещё не упав на кушетку. Подушка и плед появились позже заботами Любы. Я не встал ни к завтраку, ни к обеду. Женщины подсылали ко мне то Гришу, то деда. Оба отвечали одинаково: "Спит!"
  ***
  Пока я спал в Энске рванула информационная бомба. Короткая заметка в разделе происшествий в городской жёлтой газетёнке о происшествии в морге городской больнице вызвала волну пересудов на местном рынке, в немногочисленных офисах и почти на всех кухнях. "Банда некрофилов орудует в городе и окрестностях." Вторую волну подняли свидетели. "Была погоня и перестрелка. Полдюжины убитых увезли в тот же морг". И, как апофеоз, "мёртвая воскресла". Чуть ли не из могилы выкопанная. Зовут Маруся, господи Иисусе!!!
  Однако, немало было и недалёких от истины, поэтому перед двором Дроздовых образовалась импровизированная парковка из машин, на которых родичи привезли своих детей к лекарю. Люба сначала отбивалась, "нет тут лекарей", потом махнула рукой, улица общая, "хотите стойте". Однако стоящие хотели пить, кушать, писать и какать. Что и делали, превращая некогда чистую и ухоженную улицу в клоаку.
  Я об этом узнал от Гриши, когда проснулся. Он пришёл какой-то воодушевлённый с блестящими глазами и впервые заговорил со мной на вы.
  - Васильевич, я в полном ауе! Как вы это сделали?
  - Что именно?
  - Я о нашем, мужском...
  - Есть претензии?
  - Вы что!!! Я в таком долгу... Только с куревом зря...
  - Это - обязательное приложение. Могу вернуть всё взад.
  - Ну уж нахер!
  - Значит, проехали. Что с паспортом?
  - Херня полная. Нашли сержанта. Этот придурок ещё вчера обнаружил в кармане паспорт и отправил его по адресу прописки. Ценной бандеролью. На ваше же имя.
  - Ну, разве не молодец! Если не потеряется, через месяц будет в Москве. Получать некому, тем более без паспорта. Похранят месяц и вернут отправителю... Похоже времени у меня вагон и тележка.
   Я присел и стал прикидывать свои перспективы. Без документов далеко не уеду. Взять в полиции справку... О чём? Что сама полиция у меня мои документы изъяла. Так они и разбежались на себя административку вешать. Вдруг я с этой справкой к прокурору или, того хуже, к журналистам.
  Повернулся к Григорию. Тот порывался что-то сказать, но, видимо, подбирал слова. Потом кивнул в сторону ворот:
  - Там деток привезли. Очень просят посмотреть.
  - Каких деток?
  - Болящих...
  - Тоже мне лекаря нашли! Твоя работа? Я про рекламу.
  - Вы что? Пытались прогнать. Ни в какую.
  - Ладно. Строго по одному. Пусть идут.
  Гриша кивнул и готов был бежать. Я остановил.
  - Гриш, могу попросить пару бутербродов и чаю... Чёт есть хочется.
  - Извини, то есть извините... Люба посылала звать на ужин. Там сестра с мужем и Марусей.
  - Как она?
  - Щебечет счастливая.
  - Отставить бутерброды. Давай людей отпустим, потом и повечеряем.
  И пошёл поток больных, хромых и обиженных. Родители разные, а деток жалко. Двух мамаш только мордой об стол не стучал, как довели детей до такого состояния. Однако мою ругань они воспринимали, как должное и клятвенно обещали сделать, что скажу. Благодарили и пытались сунуть кто деньги, кто бутылку, кто коробку конфет. Вышел и запретил Грише пускать кого бы то ни было с пакетами. Успокоились. Только "здрасте", "спасибо" и "до свидания". Но не все...
  В отличие от остальных посетителей этот пришёл не с просьбой, а с требованием. Дорогой костюм, лакированные штиблеты, полукилограммовый, на вид, перстень и небольшое брюшко. Лёгкое амбре. Это всё, что бросилось в глаза. Как-то по-хозяйски, но зло зыркнул на меня:
  - Сколько можно ждать! - Потом повернулся к мальчику лет семи. - Проходи, Мишенька. Сейчас тебя доктор посмотрит.
  - И вам не хворать, уважаемый, - я всё-таки решил поздороваться, но понят не был от слова совсем!
  - Слушай, как тебя там, давай не будем терять время на горбатые реверансы. Я тут уже битых два часа торчу. Всё просто: я плачу, ты лечишь. У сына проблема - он...
  - Он - сын хама, - тихо сказал я. - Остальное не обсуждается.
  Мой посетитель аж задохнулся:
  - Ты... ты не понял, кто пришёл... Я тебя...
  - Пшёл вон!!! - опять же не повышая голос, сказал я и встал.
  - Вот...,- он достал несколько пятитысячных купюр и бросил на стол. Посчитал, что вопрос решён и продолжил, - у мальчика понос не проходит.
  Я подошёл вплотную и зафиксировал взгляд.
  - Это у тебя понос. У пацана просто расстройство желудка, завтра пройдёт. За тебя этого сказать не могу. Забери свои смердящие деньги и пошёл вон!
  Контакт состоялся, поэтому он безропотно развернулся и, держа пацана за руку, пошёл к своей машине. Не дошёл. Оглянулся по сторонам, бросил пацана на меже и ломанулся за куст смородины, на ходу расстёгивая штаны.
   Я наблюдал это в открытую дверь. Вышел на террасу. Гриша, который следил за пропускным режимом, встал и блаженно улыбнулся. Он не был ни в чём виноват, но мне просто жизненно необходимо было на ком-то сорваться:
  - Григорий, что за херня? Я что нанялся засранцев тут лечить? Завтра ко мне с сопливыми энурезниками очередь соберёшь?
   Таким меня он ещё не видел, поэтому с удивлением и обидой спросил:
  - Васильич, вы чего? Сами сказали "пусть проходят"...
  Я понял, что не прав. Сел на лавку.
  - Садись, Гриш. Извини. Кто это был?
  - А, так это же Кутафьев, наш местный князёк, владелец заводов и пароходов.
  - Быдлан он.
  - Одно другого не отменяет... Я с Любой, между прочим, у него работаю. Точнее на него.
  - Боюсь, что больше не работаете. Извини ещё раз.
  Гриша уставился на меня, как бы ожидая объяснений. Я же смотрел на решительно шагающую к нам Любу с мужниной курткой в руке. По её взгляду понял: сейчас прольётся чья-то кровь.
  - Это что?! - грозно спросила Люба, вынув из кармана кучу смятых купюр, тыча ими Гришу в грудь.
  Надо было видеть лицо мужика.
  - Ё-маё!!! Я совсем забыл: Васильич, это же вы для Тоськи дали!
  - Врёт, Люба, ничего я ему не давал. Это у него нычка от тебя.
  Гриша открыл рот, но слов от возмущения у него не было. Литературных. Матерных, сколько угодно, но он не решился пустить их в ход. Люба перевела взгляд на меня, потом на мужа, потом снова на меня. Наконец, улыбнулась, ласково толкнула Гришу на скамейку и села рядом.
  - Эх мужики. Знаю я вас. Была бы это нычка, Васильич на говно бы изошёл доказывая, что это его деньги, дал, мол, поносить и так далее. Ха-ха... А что ж ты, дорогой, не передал, раз для Тоси?
  - Так в купе не до того было, а потом закрутился и забыл. У нас тут за день столько всего весёлого...
  - Да уж, - согласилась Люба и блаженно улыбнулась.
  - Я завтра в Приозерск смотаюсь и отвезу, если..., - Гриша посмотрел на меня.
  - Заодно и меня подбросишь.
  - Куда?! - синхронно спросили Дроздовы.
  - Мне всё равно, но у вас оставаться больше не могу.
  Люба встала.
  - Так! Что тут произошло? Гриш ты?!
  - Люб, присядьте. Гриша не при делах. Я сам наломал дров и вам же будет лучше, если будете от меня подальше. И так улицу загадили, огород вытоптали, теперь с вашим работодателем проблемы...
  - Это с Котофеем? Видела, как он от вас вышел. Выгнали это лощёное дерьмо? Ну, и правильно сделали! Давно пора на место его поставить. Подкаблучник! Перед женой на цырлах, а перед другими выделывается. Уволит? Ха! Ему же и хуже будет! У нас руки-ноги, слава богу, на месте и голова, кстати, тоже. Не пропадём, правда, Гриша?
   Сказано было убедительно. Особенно последний пас мужу хорош. Он кивнул и хотел было что-то сказать, но Люба продолжила:
  - И потом, неужели вы думаете, что после того, что случилось с Марусей, мы такие неблагодарные твари чуть что, сразу в кусты. Если чем обидели, не угодили, вовремя не накормили, штаны-рубаху старые дали, извините, мы народ простой. Только знайте, вы в этом доме теперь не гость, а...
  - ...родной, - из-за угла бани показалась голова деда Саши. Он подсел на лавку и доложил. - Я всех разогнал. Можно спокойно идти ужинать, мать ждёт.
   Деловой такой! Как будь то за этим и пришёл. А сам подслушивал, хрен старый!!!
  Я вскочил первый.
  - Пошли! Даже сюда запах доходит, и у меня давно слюнки текут!
  Через десять минут мы уже сидели за столом в доме и под неспешные разговоры наслаждались великолепными отбивными, молоденькой картошкой с укропчиком и хрустящими малосольными огурчиками. А тут ещё и нарезка из балыков, два вида икры, селёдка с лучком. Всё это заедали тремя сортами пирогов с капустой, яйцом и рыбой.
   Через час стемнело. Ещё через час, когда мы пили чай, в окнах появилось зарево. Это горела баня...
  ***
  - Разрешите? - я заглянул в кабинет главврача.
  Он встал, протянул руку.
  Невысокий, лобастый очкарик имел покатые плечи и ладонь шириной в сапёрную лопатку. Пожал осторожно, но достаточно, чтобы пальцы склеились.
  - Здравствуйте, коллега, проходите, присаживайтесь. Чем обязан?
  Я прошёл и присел у стола, покрытого стеклом и заваленного историями болезней. На стене портрет Сеченова, в углу шкаф, сплошь уставленный томами Большой медицинской энциклопедии. На меня поверх очков смотрел немолодой уставший человеки, я понял, ожидал подвоха.
  - Спасибо, что приняли. Я хотел ещё раз извиниться, ну и за помощью.
  - Это к вам, говорят, очередь за помощью с ночи выстраивается.
  - Люди верят всякой ерунде и ведутся...
  - Ерунде, говорите. Я утром смотрел вашу Марусю. Она практически здорова. Если бы я сам не вёл её три года и мне кто-то сказал, что выздоровела, не поверил бы!
  - Случайно, наверное.
  - Нет, дорогой. Ещё двоих, по моему убеждению, непростых больных вы поставили на ноги. Не хотите делиться, как хотите. Чем я могу помочь?
  - Возьмите этот поток на себя. Не перебивайте, пожалуйста... Там 90% рядовые, заурядные и легко поддающиеся лечению случаи.
  - Как вы себе это представляете?
  - Просто. Скажу, что принимаю теперь у вас в каком-нибудь кабинете. Даже говорить не буду, они сами узнают. Они не в баню (хотя в какую теперь баню), а в больницу поедут. На входе сестричка выслушает и отправит к профильным врачам. И только, как вы говорите, безнадёжных ко мне.
  - Организационно более-менее понятно, а юридически? Как я слышал, у вас ни диплома, ни паспорта...
   Он, конечно же, прав. Подстава с моей стороны, ещё какая!
  - Вы правы. Жаль. Я же не из-за денег, не на работу хотел устроиться, думал в онкологии...
  - Что в онкологии? Вы лечите рак?
  - У вас же есть пациенты в четвёртой стадии, которым уже ничем не навредишь... Я бы попробовал...
  Я видел, о чём он думал: "Не может быть! Так не бывает. А если? Хоть один шанс из ста, но это всё же шанс!!! Денег не просит, на шарлатана не похож. Где наше не пропадало!!!" Он встал:
  - Пойдёмте, Антон Васильевич.
  Была длинная прогулка по больнице. В конце которой была палата, где лежали те самые...
  - Мы стараемся отправлять домой, когда видим, что всё, - тихо сказал доктор. - Вот три кандидата на выписку.
  - Понял.
  - Когда сможете приступить?
  - Сейчас. Прошу освободить на час процедурную. По одному с историями болезни ко мне. И да. У меня есть в рюкзаке стиранное и глаженное, но, если найдётся стерильный халат и перчатки, был бы благодарен.
  Доктор обиженно осмотрел меня снизу до верху.
  - Проходите в процедурную, располагайтесь. Сейчас всё принесут. Вам помощь нужна?
  - Только помощь санитара: привезти, положить, перевернуть.
  - Тогда - с богом!
  Главврач ушёл. И правильно, не стоит ему сейчас быть рядом. Кто знает, как оно повернётся.
  Зашла сестра-хозяйка с аккуратно сложенным халатом, белыми штанами, сорочкой, носками и тапками "ни шагу назад" на мощной платформе, что характерно всё моего размера. Переоделся, тщательно вымыл руки.
  Первой была пациентка неопределённого возраста, бледная, лысая с потухшими глазами. Дышала жадно, как после долгого ныряния. По истории болезни оказалась совсем не старой. Рак молочной железы. Грудь удалена, а проклятая опухоль продолжает пожирать лёгкие. Выгнал санитара и сделал, что должно.
  - Не волнуйся, милая. Всё будет хорошо. Как тебя зовут?
  - Катя..., - она с трудом выдавила из себя это короткое имя.
  - Дыши, родная... Так, всё хорошо... Молодец... Сейчас тебе станет легче, и ты заснёшь.
  Она действительно закрыла глаза и задышала ровно и спокойно. Я сам открыл дверь и поманил санитара.
  - Прошу, очень аккуратно, не разбудите.
  Заметил, что в коридоре невзначай стоят и переговариваются какие-то люди в белых халатах и косятся в мою сторону.
  Потом был следующий пациент. За ним ещё один. Всё стандартно. Только третьему на дорожку сказал, что он больше не будет курить. Никогда. Тот согласился и тут же заснул. Можно подумать, мне требовалось его согласие!
  Переоделся, аккуратно сложил стопкой всё казённое и вышел во двор. Состояние, словно самостоятельно разгрузил вагон. Нашёл уединённую скамейку и сел. Главврач подошёл и сел рядом через несколько минут. Понял, под насколько плотным контролем нахожусь.
  - Я так понимаю, что сейчас говорить не о чём? - спросил доктор.
  - Правильно понимаете. Через два дня можно сделать рентген. После него и поговорим.
  - Вас не надо подвезти?
  - Спасибо. Ваши вахтёры на воротах с некоторых пор проявляют неслыханную бдительность. Моя машина за воротами.
  Доктор легко парировал мой сарказм:
  - Не поверите, но в нашем городе это жизненно необходимо, а то, знаете, ездят разные...
   Он впервые за наше знакомство улыбнулся и протянул руку.
  ***
  - Это вас, - сказала Люба и протянула мне трубку.
  - Антон Васильевич, это невероятно! Я без рентгена вижу... У всех колер в глазах и аппетит! Это два безошибочных признака, что хотят и будут жить. Я в шоке! Спасибо, дорогой!
  - Чем могу...
  - Ладно, не обижайтесь. Жду завтра. И ещё... Тут местный бизнесмен приходил с жалобой на вас.
  - Догадываюсь.
  - Говорит с горшка не слазит. Я так понял, вашими молитвами?
  - Не, он сам такой!
  - Я ему так и сказал, мол, медицина бессильна. Завтра приползёт...
  - Спасибо. Разберёмся.
  Однако доктор ошибся. Клиент прополз сегодня. Об этом мне сообщил Григорий, мол, сами господин Кутафьев просят принять, что сказать.
  - Гриша, скажи ему, что приму и вылечу, но только в заново отстроенной им бане.
  - Клянётся, что не при делах...
  - Так засранец по-другому и не может сказать. Пусть ещё посидит. Я тогда тоже не при делах.
  - Он извиняется, - не унимался Гриша.
  - Сейчас выйду...
   Навороченный "Лексус" стоит у ворот, Гриша рядом, а больше никого... Подхожу.
  - Ну и где?
  - В скворечник убежал. Опять приспичило.
  - Ну мы так не договаривались... Я пошёл.
  Однако от уличного туалета, подтягивая штаны, уже семенил владелец "Луксуса" и окрестностей.
  - Антон Васильевич, одну минуточку. Здравствуйте, извините руку не могу подать.
  Оба-на, года не прошло, а уже и вы, и здрасте, и не "как там тебя". Растём над собой!
  - И вам не хворать. Чем могу быть полезен? - как можно более искренне спросил я.
   Кутафьев растерянно оглянулся, ища у Гриши поддержки.
  - Так, вы же сами...
  - Вы хотите мне что-то предъявить?
  - Нет, ну что вы... Просто прошу помочь. Кстати, спасибо, у сына как рукой...
  Пришлось перебить поток красноречия.
  - Да я бы с дорогой душой, но, понимаете, какое дело: мы говорили с вами в бане, а она, совершенно случайно, через три часа взяла и сгорела. Бывает же так! Я там, кажется, что-то сгоряча сказал. Так вот отменить это могу в том же месте и в той же обстановке. Вы меня понимаете?
  - Ладно. Я обещаю...
  - Теряем время.
  - Хорошо-хорошо... У меня на ДСК (домостроительном комбинате) собирают три варианта бань, вам какой?
  - Вот Григорий Андреевич с вами проедет, выберет вариант, подберёт комплектацию, и проконтролирует монтаж. А то знаете, некоторые, бывает халтурят.
  - Всё понял... Ой, извините...
  Наш визитёр опять рванул к скворечнику.
  - Он не сдохнет? - спросил Гриша.
  - Да такому неделя только на пользу, не переживай.
  ***
  Следующие два дня помню плохо. Больница... палаты... больные... Их везли непрерывно и, кажется, бесконечно. Я не почувствовал ни боли, ни головокружения. Сел на кушетку и завалился на бок. Главврач потом сказал, что реанимационные мероприятия проводили в полном объёме с искусственным дыханием и запуском сердца с использованием дефибриллятора. Очнулся на вторые сутки в палате с подключённой капельницей и кучей датчиков. Сестричка увидела открытые глаза, ойкнула и выскочила из палаты. Вошёл доктор.
  - Напугали вы нас, голубчик.
  Главврач взял руку, послушал пульс, заглянул в глаза.
  - Я не хотел, доктор, извините.
  - Ещё бы он этого хотел! Сапожник без сапог! Лежать, молчать и слушать, что скажу. Знаете, что делают с загнанными лошадьми? То-то... Покой и тёплый чай! Никаких визитёров. На воротах столпотворение! Завтра переведу в нормальную палату...
  - А можно меня в баню к деду Саше?
  - Меня туда не пускают, поэтому полежите здесь.
  - Пустят, я порадею перед дедом.
  - Погодите хоть денёк. Тем более, слышал, баню ещё не закончили.
  Меня стал разбирать смех. Док удивился:
  - Что я смешного сказал?
  - Простите. Просто представил лицо Кутафьева. Он баню отгрохал, пришёл за расчётом, а я ласты склеил...
  - Очень смешно..., - док замялся. Потом лицо его стало серьёзным, и он добавил. - Я не виноват, но шило в мешке не утаить. Тем более такое. Уже вчера половина больных была не моя. Везут со всего края. С утра из Москвы звонили, я не знаю, что им говорить!
  - У кого-то ухудшение?
  - В том-то и дело! Тьфу-тьфу... Но как объяснить этот феномен?
  - Кто из нас врач? Говорите, что хотите, но меня здесь не было.
  - А всех сестричек во главе с начальником отделения вывезти в лес и закопать. Да и поздно. Полгорода закапывать придётся.
  - Так, по-моему, пора валить, куда глаза глядят...
  - Выпишу, хоть на все четыре стороны, а пока: лежать!!! Не уберегу, тогда меня жители закопают, к гадалке не ходи!
  Доктор ещё посидел, простился и вышел. Ему на смену пришла сестра. Когда она проходила за дверью мелькнула фигура в форме полицейского... Оба-на!!! Нас стерегут или охраняют?
  ***
  Мысль валить давно уже не давала покоя. Отказывать ты не умеешь, но врачевание, как оказалось, не очень благоприятно сказывается на собственном здоровье. Сегодня откачали, а завтра? И потом. Всем есть до меня дело, потому что самим нужно. Где твои друзья, которым ничего от тебя не надо, которым хорошо, когда ты просто рядом. Как-то не честно ты с ними. Это, мягко говоря. Завтра поезд должен быть в Москве. Будут встречать...
   Чтобы хоть как-то успокоить совесть и не копаться в себе, я старался отвлекать себя книгами. Литература мне досталась разная: от беллетристики до медицинских справочников. Если первое я просто пролистывал без заметной мозговой деятельности, то о втором такого не скажешь. Однако настоящая работа началась, когда я у сестрички выпросил пару томов Большой медицинской энциклопедии. Я буквально впитывал полученную информацию. Она заполняла тот вакуум знаний, которым не обладал и не мог обладать в силу совершенно противоположного образования. С каждым прочитанным томом я просто физически ощущал потребность: ещё!
  Утром док застал меня за чтением. На небольшом столе у окна лежала половина его драгоценного собрания из кабинета.
  - Слева, я так понимаю, это то, что вы уже посмотрели?
  - Не посмотрел, а выучил почти наизусть.
  Главврач окинул меня профессиональным взглядом. Вроде горячки нет. Зрачки не расширены, пульс в норме. Спросил вкрадчиво:
  - Вот эти двенадцать томов?! За одну ночь?!
  - Буду признателен, если позволите посмотреть и остальные тома.
  - У меня куча вопросов, но... зачем?!
  - Заставляет голову работать. Я нашёл ряд нестыковок и противоречий. Есть вещи, которые явно устарели, но база, чтобы оттолкнуться просто шикарная.
  - Стоп, стоп! Это мне говорит человек даже без начального медицинского образования. Я ничего не путаю?
  - Да, я говорил, что специально не учился, но я много читал...
  - Могли бы не говорить.
  Док на мгновение задумался, потом взял наугад один том и также наугад раскрыл. Назвал статью. Я закрыл глаза и увидел эту страницу:
  - Том шестой... страница двести шестьдесят четыре... Гастрит - воспалительные и дистрофические изменения слизистой оболочки желудка, возникшие по различным причинам...
  - Стоп! Так, больной, шагом марш в процедурную! Там вам со всей пролетарской ненавистью поставят ведёрную клизму с патефонными иголками...
  - Клизма - медицинская процедура, которая заключается во введении жидкостей (воды, растворов, лекарственных веществ) в просвет толстого кишечника через анальное отверстие. Патефонные иголки противопоказаны. Сам в процедурную не пойду...
  Доктор сел напротив.
  - Я думал, вы уже ничем не сможете меня удивить. Что мне с вами делать?
  Казалось, я только и ждал этого вопроса.
  - Записывайте. Соберите консилиум и устройте мне экзамен, после которого присвойте звание санитара. Это, чтобы я имел право ходить по больнице. Второе, дайте просмотреть остальную часть БСЭ. Третье, отпустите к деду Саше. Приходить буду только, когда позовёте. Всё.
  - Спасибо, ключ от сейфа не просите.
  Я встал и подошёл к главврачу. Взял за руку и заглянул в глаза.
  - Зачем мне ваш ключ? Он лежит в правом верхнем ящике вашего стола под зелёной папкой... А кабинет, как я понял, проходной двор. По крайней мере для персонала.
  - Всё! Заканчиваем сеанс спиритизма. Не знаю, как вы это делаете, но выглядит очень правдоподобно.
  - Почти обидели, доктор...
  - Вас обидишь. Ладно. Там за дверью сестра-хозяйка с завтраком мнётся. Откушаете, приходите, порешаем ваши хотелки.
  ***
   Я только успел позавтракать и собрать в рюкзак свои манатки ко мне в палату вновь зашёл главврач.
  - Антон Васильич, присядьте. Есть разговор.
  - Что-то случилось?
  - Не уверен, но мне очень не нравятся посетители... Расспрашивали про вас. Я знаю одного. Шестерит у Моржа.
  - У кого?
  - Смотрящий местный. С виду благообразный старичок. А на деле злыдень ещё тот. Дёрнул меня одного своего подранка после перестрелки подлатать, а когда я его вытащил с того света, стал своими отморозками угрожать, чтобы молчал. Ладно бы мне... Короче, будут звать, не ведитесь. Человеческого у них только оболочка.
  - Учту, спасибо.
  - Гриша стоит у служебного выхода. На заднем сидении остальные тома энциклопедии. Изучите, вернёте. В качестве оплаты поговорим о нестыковках. Очень любопытно, что вы там нашли.
   Доктор говорил искренне, но я всё же прочёл у него в подсознании беспокойство: правильно ли он делает, отпуская меня из больницы. У него здесь какая никакая, но всё же охрана...
  - Не беспокойтесь, доктор. Разберусь...
  - Увидели? Ладно, не прощаюсь. Буду рад в любое время. Я сейчас уберу из коридора чужие глаза, а вы через три минуты спускайтесь по служебной лестнице.
  Док вышел, я засёк время. Взял со стола недочитанный том, положил в рюкзак. Выглянул, в коридоре пусто. Стараясь не греметь, спустился вниз.
  - Григорий, сколько лет...
  Гриша даже не повернулся в мою сторону. Одними губами прошипел:
  - На заднее... Ложитесь!
  Машина тронулась и в салоне замелькали тени от деревьев. Небольшая остановка и вновь куда-то едем.
  - Можно подняться, Антон Васильевич. Здравствуйте...
  - Куда едем? Что за конспирация?
  - Увидите. Домой пока нельзя. Братва вас ищет. Злые...
  - Кому я дорогу перешёл? Кутафьев?
  - Не, он сам перед Моржом шестерит.
  - Что за Морж?
   Григорий немного помолчал, потом заговорил, как о давно наболевшем:
  - У нас тут, куда не плюнь, колонии. Много сидельцев после освобождения здесь остаются. На работу либо не берут, либо сами не хотят. Вот и живут, кто воровством, кто браконьерством, кто рэкетом. Морж за смотрящего, чтобы мимо его лап ничего не прошло.
  - От меня что надо?
  - Как что? Денег... Вы же на их поляне работаете.
  - Напомни, кто определил, что это их поляна. Среди сопляков, помню, было: наш двор, наша улица, наш район...
  - Я тоже ходил район на район... Но в тех драках чести было поболе: если один на один, третий не лез, дрались до первой крови, лежачих не били... Эти же суки стреляют, как утки срут.
  - Это как?
  - Постоянно и без видимой причины: ни женщин, ни старых, ни молодых не жалеют, не брезгуют и в спину. Ходят, суки, и набрасываются всегда кодлой. Раньше такого не было.
   Григорий замолчал, словно вспомнил что-то неприятное. Повисла пауза.
  - Ну и куда теперь? - не выдержал я.
  - Туда, куда волки боятся срать ходить...
  - Хорошо сказал. Ёмко, главное, конкретно... И что я в этом заповеднике делать буду?
  - Рыбачить, охотится и книжки читать. Словом всё, что вы любите.
  - Я люблю охотиться?!
  - Росомаха начнёт в дверь ломиться, полюбите!
   Перспектива такой охоты понравилась мне не очень, но моё мнение, похоже, Григория сильно не волновало. Мы уже выехали из города, проехали с десяток километров и неожиданно свернули на просёлок. Довольно приличная лесная грунтовка ещё через пару поворотов превратилась в настоящие дебри, ехать по которым рискнул бы не каждый тракторист. Только сейчас я понял, зачем на летней резине Субару такие мощные грунтозацепы. Вскоре дорога вовсе превратилась в тропу и ветки кустарника стали беспощадно царапать бока нашего неприхотливого коня. Наконец остановились и я не увидел, а услышал, что рядом шумит река. Григорий стал молча выгружать и переносить в моторную лодку наш скарб.
  - Гриша, только не говори, что у вас тут заправленные моторные лодки просто так в дебрях стоят.
  - Мой друг, Олег Сенцов - местный егерь, час назад подогнал, - не без гордости ответил мой провожатый.
  - А сам-то где?
  - Где надо! Мы с вами вроде как прячемся, зачем лишние глаза?
  - Конспираторы...
  На лодке шли около часа. Когда пристали к берегу, я удивился, потому что место, казалось, ничем не отличалось от других. Лишь сойдя на берег, заметил выложенные камнем ступеньки на крутой склон. И только, поднявшись по ним, заметил за плотной стеной молодых елочек ровную площадку, мощный сруб, словно вросший в землю, и чуть выше небольшую изящную оградку со скамьёй, как оказалось, у родника. За площадкой склон продолжил расти вверх почти вертикально. Как, впрочем, и с боков. За срубом прямо в склон вделаны две двери. На мой удивлённый взгляд Гриша просветил:
  - Ледник и кладовая для инструмента. А там, - просто махнул рукой, - нужник. Разберётесь...
  Дальше ступенек не было и спуститься на площадку можно было только с использованием альпинистского снаряжения. "Для обороны самое то", - подумалось мне в первую минуту.
  Делал домик, если не гений, то очень большая умница и незаурядный мастер. Добротно, надёжно, со вкусом. Мебель, словно из сказочного медвежьего дома, чтобы пресловутая Маша не могла сломать, даже если бы очень захотела. Несколько открытых полок на стенах с домашним кухонным инвентарем и посудой. Одна наглухо закрывающаяся с сухими продуктами и специями. Особенно порадовала выложенная из тех же камней печь, которая и согревала, и позволяла готовить, что душе угодно, и могла послужить тёплой лежанкой.
  Григорий, пока я озирался вокруг и выкладывал на столе тома медицинской энциклопедии, повесил на вешалку "Сайгу" с патронташем, разложил привезенные с собой продукты, растопил печь и поставил кипятить чайник. Всё это спокойно, уверенно, как повседневное рутинное дело. Однако моё счастье длилось недолго. Гриша ещё раз огляделся и выдал:
  - Мне пора.
  - Э-э-э-э..., - промычал я, явно рассчитывая, что он всё-таки останется, хотя бы на первую ночь.
  - Против течения мне два часа идти, могу до темноты не успеть.
  - Ладно, давай аккуратно. Когда...
  - По обстановке, Васильич.
  - Провожу...
  Вскоре лодка скрылась из виду и шум мотора затих. Я поднялся по импровизированным ступеням и начал осваивать хозяйство. Ещё раз обошёл площадку, другого выхода, кроме ступенек не обнаружил. Зато нашёл в кладовке приличный спиннинг с набором воблеров и блесен. Захотелось срочно опробовать, но вспомнил, что у меня нетронутая запечённая в фольге курица и разные другие вкусности от Любы. Вернулся в сруб, заварил чай, развернул из полотенца и фольги ещё тёплую курицу. Отломил кусочек. Божественный вкус. Свободной рукой открыл книгу и провалился во времени.
  ***
  Григорий в это время докладывал деду Сане.
  - Доставил. Всё нормально.
  - Как он?
  - Порыбачит недельку, ничего с ним не станется.
  - Пока вёз, хвоста не видел?
  - Кажись нет...
  - А без кажись?
  - Уже на обратной... От лодки шёл, словно, кто-то наблюдал за мной. Видеть, не видел, но кожей ощущал.
  - Кутафьев бригадира прислал. Зовёт баню принимать.
  - Как принимать, Васильича нет. Кто с Котофеем рассчитываться будет?
  Разговор шёл на скамейке у сарая, подальше от женских ушей. Перед воротами скрипнул тормозами чёрный "Прадо".
  - Не наш, - сходу определил дед. - Кого, интересно, принесло?
   Вскоре калитка открылась и во двор вошёл мужчина лет сорока в безукоризненном тёмном костюме, белой рубашке с галстуком и блестящих туфлях. Шатен, чисто выбритое лицо, черты правильные. Зацепиться взгляду не за что. Разве, что глаза - чересчур уверенные и проницательные. Он окинул взглядом двор и спокойно направился к сараю.
  - Добрый день, товарищи. Меня зовут Аркадий Петрович.
  Григорий с дедом поднялись и пожали протянутую руку. Садиться не стали, а вопросительно посмотрели на гостя. Пауза затянулась.
  - Приглашать, вроде, поздно. Что нужно, Аркадий Петрович?
  - Хочу побеседовать, Александр Серафимович, с вашим гостем Антоном Васильевичем.
  - Так нет его. В больнице третий день...
  - Вы ни разу не проведали?
  - Ездил Григорий, не пустили...
  - Меня пустили, но его там нет. Позвольте присесть?
  Теперь на скамье сидели трое. Гость посредине. Казалось, он принимает какое-то решение. Ударил себя ладонями по коленям и сказал:
  - Отличная погода. Грибов, наверное, полно? Что скажете, Григорий?
  - Есть, конечно, но мало. Дождя хорошего давно не было.
  - Но хоть немного набрали? Говорят, сегодня прямо из больницы рванули в сторону Захарова урочища. Пробыли там пять часов.
  Григорий переглянулся с тестем.
  - Вы, мил человек, кто? - подал голос дед Саня.
  - Прошу прощения, - с этими словами гость достал из внутреннего кармана удостоверение и показал обоим собеседникам.
  - Мать твою ить... ФСБ... Полковник... - внимательно прочитал и прокомментировал Александр Серафимович. - Что такого натворил Васильич, что за ним таких крупняков посылают?
  - Поверьте, ничего плохого. Меня интересуют его, как бы помягче, неординарные способности. Наше управление как раз занимается такими людьми.
  - Типа, инопланетные технологии, пришельцы и разные всякие феномены...
  - В точку, Григорий. Вот скажи, есть у него нечто такое или я зря теряю время.
  Опять образовалась пауза в разговоре. Григорий несколько раз посмотрел на тестя, потом вздохнул и заговорил.
  - Что я могу сказать, если он практически на моих глазах племянницу оживил? Про то, что он сделал в вагоне с шулерами, цыганкой и дауном я вообще молчу...
  - А мне на раз спину поправил, - вставил в разговор свои пять копеек дед Саня.
  - Значит, сведения верные?
  - Что есть, то есть, зачем мне врать? - вздохнул Гриша.
  - Я не про враньё. Насмотрелся на всякого рода шарлатанов. Такие представления устраивают, что Оскара мало будет.
  - Зря вы, уважаемый, так о незнакомом человеке...
  - Поэтому и хочу поговорить. До Москвы докатилось, что он за неделю вернул с того света десяток безнадёжных, по определению врачей, больных. Чем вызвал нездоровый ажиотаж не только в медицинском сообществе.
  - Вы про бандитов?
  - Бандиты у нас по тюрьмам да по зонам, а эти, наши с вами сограждане, ведут, так сказать, не совсем законную деятельность.
  - Эко заковыристо, товарищ полковник, выгораживаете этих сволочей, мать твою ить! Все кругом знают, кто они, только у вас шоры на глазах!
  - Не надо горячиться, уважаемый Александр Серафимович, речь не о них...
  - Ошибаетесь, уважаемый Аркадий Петрович, речь именно о них.
  - Так... так... Вам или точнее Антону Васильевичу угрожали?
  - Именно! Один придурок при погонах отобрал паспорт, другие норовят запихнуть в кутузку, третьи ставят на счётчик, теперь вы... Куда человеку податься?
  - Про счётчик можно поподробнее?
  - Чо тут подробнее? Прислали шныря, извините, гражданина. Он, грит, нам денег должен. Даём три дня, а там... Вы как будто не знаете...
  - И вы решили его спрятать?
  - От них да, а от вас разве спрячешь...
  - Где он?
  - Сказал в больнице, мать твою ить! - надулся дед Саня.
  Третий раз за время разговора образовалась пауза. Снова гость полез в карман. Достал ориентировку. Показал собеседникам.
  - Два рецидивиста совершили побег с оружием. Следы теряются в Захаровом урочище. Там сейчас всё просеют через мелкое сито. Раз с оружием, церемонится не будут. Это точно то, что нужно вашему гостю?
  - То-то меня на выезде из леса полицейский кордон проверял! - воскликнул Григорий.
  - Что предлагаете? - тихо спросил дед Саня.
  - Давно бы так. Поговорю, помогу с документами, пожелает, доставлю в Москву.
  - И только? - недоверчиво поинтересовался Григорий.
  - Мягко стелет... - буркнул дед.
  - Если что-то действительно неординарное, предложу поработать вместе. Исключительно добровольно. Теперь всё.
  Дед Саня встал.
  - Пойдём в дом, Аркадий Петрович, поужинаем, познакомимся поближе, а там и решим, что делать. Жена вон второй раз в окно выглядывает.
  - Спасибо, Александр Серафимович, но я не один. Нехорошо...
  Дед не дал договорить.
  - Не переживай, и водителя накормим. Гриш, зови!
  Григорий сделал несколько шагов в сторону ворот, как у него зазвонил мобильный. До деда с полковником донеслись обрывки разговора.
  - Как договаривались... на замок, конечно... как на земле... Олег, ты меня знаешь... завтра буду... пока...
  Когда Григорий с водителем подошли к порогу, где их ждали дед с полковником, последний спросил:
  - Неприятности, Григорий?
  - Не знаю, что думать. Кажется, мою лодку украли.
  - Мать твою ить! - прокомментировал новость дед. - Она же у Олега!
  - Он и звонил...
  Неожиданно в разговор вступил "водитель", на самом деле местный начальник отдела ФСБ.
  - Стесняюсь спросить: речь об Олеге Сенцове. Это в его хозяйстве Захаровское урочище?
  - В его, - подтвердил Григорий.
  Полковник с водителем обменялись многозначительными взглядами, но промолчали. И лишь за столом, после хорошего ужина и нескольких рюмок фирменной дедовой "хреновухи", когда женщины стали готовить стол к чаю, гости встали и возобновили разговор.
  - Спасибо, хозяевам за угощение, - поклон в сторону женщин. Потом поворот к деду, - Скажите, что нам на дорожку, Александр Серафимович?
  - Скажем, правда Гриша? Раз со мной не постеснялись хлеба откушать и рюмку принять, обязательно скажем.
  Мужчины вышли во двор. Уже основательно стемнело. Водитель спросил разрешения и закурил. Остальные от предложенной сигареты отказались. Помолчали. Дед незаметно подтолкнул Григория. Тот прокашлялся и сказал.
  - Ну вы и так всё поняли... Сами не найдёте. Завтра на заре заберу вас, Аркадий Петрович, из гостиницы и отвезу.
  - Спасибо, но так не пойдёт. Поедем на служебной, меньше объяснений с оцеплением. За вами заедем в 6.00. Устраивает?
  - Устраивает, - ответил дед Саня. После рукопожатий и отъезда гостей всё-таки не удержался. - "На заре"! Вон у военных всё чётко: "шесть ноль-ноль" и точка!
  ***
   Оторвал меня от чтения звука выстрела. Кто это, на ночь глядя? Если охотник или браконьер, будет тихо. Если кто заблудился или ищет кого, начнут кричать. Взял "Сайгу", вышел из сруба и прислушался. Тишина... Хотя, стоп! Похоже на звук уключин. Сплавляется мимо меня кто-то на вёслах. А как же волки, которые... Кажется, я расслышал голоса.
  - Санчо, правь на глубину. На мелководье он нас легко догонит.
  - А я, что делаю?!
  - Смотрит, сука. Не ушёл, озирается...
  - Ты его, Штырь, не зацепил? Не стоило шуметь...
  - Поучи жену щи готовить! Давай к берегу. Здесь заночуем.
  Что-то подсказало мне, что не стоит звать двух опасающихся чего-то и вооружённых мужиков. Да ещё с такими именами. Я не видел, но вскоре услышал, как "казанка" заскребла днищем о камни. Гости припарковались совсем рядом за ближайшим мыском. Сейчас вылезут на берег и начнут готовить место для ночлега. "Послал Бог соседей" - подумал я и оглянулся на трубу. Ветра не было и лёгкий дымок просто растворялся в воздухе. Учуять не должны. Сам шуметь не собирался.
   Какая-то нехорошая мысль не давала покоя. Она была связана с "гостями". Наконец поймал - звук выстрела не был похож на ружейный. Стреляли из автомата Калашникова, причём старого калибра - 7.62. Кто однажды побывал под огнём калашей не перепутает звук ни с чем. Откуда у охотников и даже браконьеров такой ствол? Тогда у кого? Все силовики, включая армию и полицию, давно перешли на новый калибр - 5,45. Вот про охрану лагерей ничего не знаю, это раз. Охранники в выходной озоруют? Не похоже. Может, наоборот, кому-то надоело срок мотать, а ствол прихватили по ходу дела? Но тогда бы они не сплавлялись, а уходили на махах. Получается нелогично. У бандитов тоже может быть. Это два. Хрен редьки не слаще. Мне очень захотелось рассмотреть поближе вновь прибывших, а лучше потрогать за руку, но подобраться к ним кроме как по воде не представлялось возможным. Но и невозможным тоже...
   Сидеть и ждать у моря погоды или, когда тебя найдут, было выше моих сил. Освободил рюкзак и набил его сеном, плотно затянул и постарался придать максимально плоскую форму. Для устойчивости закрепил с боков сухих полешек. Сверху камуфлированные штаны и куртку, моток верёвки и патронташ. Верёвками на ногах закрепил кроссовки. "Сайгу" пока на шею, нож на ремень. Не густо, но по привычке попрыгал, не звякнет ли что. Вышел в кладовку и захватил старое бамбуковое удилище. Точнее два нижних его звена, чтобы было чем измерить глубину. Спустил своё снаряжение к реке и, не дожидаясь рассвета, начал свою вылазку.
  ***
  Первый сюрприз ждал у самого берега - глубина "с головкой"! Снял с себя всё до трусов и кроссовок. Ещё ремень с ножом на голое тело. "Сайгу" положил на импровизированный плот и мягко окунулся в довольно прохладную, чтобы не сказать ледяную, воду. Метров через двадцать яма кончилась, и я коснулся ногами камней. По ним обошёл мысок и увидел невдалеке на берегу лодку, а за ней под деревьями тлеющий костерок, кусок брезента, на котором лежали две завёрнутые в какое-то рваньё фигуры. "Разгильдяи", - порадовался мысленно тому, что мои оппоненты не удосужились организовать дежурство. Однако, не факт, что не организовали и, что их двое. И где автомат? Я не стал терять время на одевание, сделал небольшую петлю и подошёл к спящим со стороны леса. Там мох и песок, меньше шансов загреметь камнями. Подошёл... Автомат у одного под рукой, предохранитель снят, ремень переброшен через шею. Зашёл со стороны спины, упёрся стволом в затылок. Дёрнулся, схватился за автомат. Надавил стволом и предупредил:
  - Даже не думай: у меня картечь на кабана - "восемь с половиной"!
  - А-а-а-а...
   Он всё-таки попытался повенуть ствол, а зря. Выстрел в сантиметре от уха впечатлит кого-угодно.
  - Всё, сука, всё!!!
  - Повторяю для тупых. Поднять руки, чтобы я видел! Автомат на землю!!!
  Длинный отбросил ствол, как ядовитую змею. Второй скорее были удивлен, чем напуган. Ещё бы, мокрый полуголый мужик с "Сайгой" наперевес и с ремнём на голое тело устроил им такую побудку.
  - Ты кто? - наконец прохрипел тот, что постарше. Простой вопрос, но интонация, как в тёмной подворотне после просьбы "закурить".
  - Вот это как раз неважно. Я хотел бы знать, кто вы!
  - Мы геологи, - выдавил второй, невысокий, но крепкий на вид, русоволосый тридцатилетний мужик с короткой стрижкой.
  - Очень смешно. Автомат Штырю выдал начальник партии? Или Санчо? Кто из вас, кто? - Мои новые знакомцы только мычали и перебрасывались многозначительными взглядами. - Ладно, мне не нравится, как вы стоите. Ну-ка на землю, мордой вниз! Руки за спину! Кто дернется, потом не обижайтесь.
   Связал обоим руки за спиной, поднял и проверил карманы. У одного руки синие от набитых перстней и блатных наколок. У другого только на тыльной стороне правой руки лаконичное "За ВДВ!" Взял его за плечи, тряхнул, зафиксировал взгляд.
  - Смотри на меня. Хорошо. Ты кто по жизни?
  Он "поплыл", заговорил, как во сне.
  - Лежнин Сергей Аркадьевич, 1989 года рождения, Барнаул, статья 105, второй отряд.
  - Погоняло?
  - Санчо.
  - Сколько оставалось?
  - Пять с половиной...
  Только сейчас заметил, с каким удивлением смотрел на напарника Штырь. Погоди, голубь, и до тебя дойдёт очередь.
  - Что мне с тобой делать, Сергей Аркадьевич?
  - Делай, что хочешь. Мне всё равно.
  Я прикрыл глаза, сосредоточился. Улыбающийся мальчуган лезет на дерево... скачет на лошади без седла... носится на перемене... весь в мыле с десантным рюкзаком и автоматом поддерживает за плечо товарища... при полном десантном параде идёт по улице с девчонкой... какой-то цех, он у станка в фирменной рабочей спецовке... лежит на асфальте, его бьют ногами... с разбитой губой и в наручниках сидит в "воронке"... кто-то в милицейской форме докладывает по радио: "Голыми руками... Два покалеченных, один холодный"... зал суда, двенадцать лет...
  - Служил, где, боец?
   - ВДВ, Тула, орэрэ...
  - Отдельная разведрота дивизии? Круто! Почему побежал?
  - Жене обещал. Должен был выйти по УДО, обманули, твари...
  - Диагноз ясен.
  Я резко встряхнул беглеца и взор его прояснился.
  Как оказалось, второго длинного, пятидесятилетнего болезненно худого с бегающим холодным взглядом звали Евгением Борисовичем Штерн и сидел он всего лишь за хранение оружия. Ни рэкет, ни вооружённый грабёж, ни, тем более, убийства следствие в суде доказать не смогло. Сел не первый раз. Он же, опытный сиделец и тюремный авторитет, развёл первохода-десантника на слабо, что тот не сможет обезоружить охранника, а когда автомат оказался в его руках, утащил с собой.
  Что-то сильно не понравилось мне в этой паре. Если дЕсанта и можно представить в роли Санчо Пансы, то Штырь на роль Дон Кихота не тянул ни разу. Скорее на злобного Кащея. То-то он даже ночью не выпускал из рук автомата. Мне вдруг до боли стало жаль молодого парня. Не рассчитал силы по молодости, с кем не бывает. Пойдёт со Штырём, свалится в бездну. Пока я всё это прикидывал, начал серьёзно подмерзать. Решил одеться. Мой "плот" с камуфляжем лежал в метрах пятидесяти.
  - Ты, - я ткнул автоматом в сторону Штыря, - посиди здесь, а Сергей Аркадьевич, за мной.
  Я повёл его к лодке. Усадил на борт. Сам притащил свой плот с одеждой. Стал переодеваться. Натянуть штаны сходу не получилось, нога с кроссовкой застряла в штанине, чуть не упал, пришлось сесть и вытаскивать её обратно. Это легче сказать. Пока я кряхтел, матерился и вытаскивал ногу, потом снимал обувь перед лицом была лодка с Лежниным. Когда наконец надел штаны, встал и оглянулся, Штыря на брезенте не было. Дернул затвор и крикнул:
  - Стой, придурок! Стрелять буду!
  - Москва-Воронеж..., - ехидно улыбнулся мне второй беглец. - Пока лесом с делянки уходили, я за этим лосем еле поспевал.
  - Дурак, ты Серёга, - сказал я, зашнуровывая кроссовки. Встал, подошёл вплотную. - Хочешь с ним, иди! Я тебе даже руки развяжу... - Парень удивлённо уставился на меня. - Вот жена обрадуется. Особенно, когда тебя через пять минут опять в браслеты обуют и срок умножат. Давай, чего сидишь?
   Я вынул нож и полоснул им по верёвке.
  - Ты чего? - парняга растирал руки и с опаской косился на нож.
  - Я ничего, а вот ты за шесть лет в тюрьме ничего не понял. Думаешь тебя вор по доброте душевной с собой взял? Да ты для него даже не человек. Консерва на случай бескормицы. Сожрёт и не поперхнётся.
  - Что ты... вы предлагаете?
   Он стоял, растирал запястья и вопросительно смотрел на меня.
  - То, что ты сам думал. Пойти сдаться и сказать, что под автоматом заставили бежать. Я подтвержу, что ты забрал автомат у рецидивиста и добровольно пришёл ко мне.
  - Допустим, а вам то, что с этого?
  - Мне? Ты когда служил и товарища на марш-броске тащил на себе, что с этого имел? Молчишь? Я тоже служил в ВДВ и командовал такими придурками, как ты. Учил уму разуму, но разве до вас сразу доходит?
  - Простите, не знаю, как к вам обращаться.
  - Можешь, товарищ полковник, можешь Антон Васильевич, - я подошёл к лодке и бесцеремонно отодвинул Лежнина в сторону. - Стой, кажется, мне лодка знакома. Ну, да! Вот и надпись на борту - "Люба". Вы где её взяли?
  - Так на берегу, была к дереву приткнута, товарищ полковник. Её мужик на наших глазах вытащил и посадил на цепь.
  Я внимательно посмотрел в глаза десантника.
  - Мужика не тронули?
  - Не, нам он ни к чему. Лодка - да. Жаль бензина почти не было.
  - Тебе, действительно, жаль?
  - Сейчас, пожалуй, нет. - Он подумал. - Точно нет!
  - Тогда, боец, слушай мою команду: бегом тащи сюда брезент.
  Посылая от себя беглеца, я хотел лишний раз убедиться, что не ошибся в человеке. Два прыжка и он за деревьями - ищи ветра в поле! Я специально отвернулся и делал вид, что очень занят мотором. Когда он с шумом бросил брезент в лодку, я вздохнул с облегчением.
  - Товарищ полковник, ваше приказание...
  - Сергей Аркадьевич, давай лучше по имя-отчеству.
  - Есть, Антон Васильевич!
  - Теперь давай думай, как нам лодку против течения тащить.
  - Я могу на вёслах...
  - Это вряд ли, хотя попробовать можно.
  Попробовали. Метров тридцать прошли, потом остановились, хотя гребли изо всех сил, потом понесло обратно, и мы вернулись в исходное положение.
  - Вы садитесь на вёсла, а я буду толкать. Вдоль берега не очень глубоко, - рассматривая кровавые мозоли, произнёс напарник.
  - Лучше не толкать, а тащить за собой на верёвке. Пройти вдоль берега и подтаскивать на себя.
  - Понял, сейчас...
  Моментально раздевшись, Сергей схватил верёвку и вошёл в ледяную воду. Далеко не сразу, но героическими усилиями мы притащили лодку к заветному причалу и вдвоём вытащили её на берег и замаскировали так, чтобы с реки не было видно. Я так намахался вёслами, что с меня валил пар. Бурлак же, наоборот, так стучал зубами, что заглушал все лесные звуки.
  - Держи рюкзак и бегом в сруб, - скомандовал я, забрасывая на плечо оружие.
  - К-к-к-к-куда, - спросил Сергей?
  - Вон по ступенькам на кудыкину гору! Бегом!
  В конце концов уставшие, но почти счастливые мы оказались в срубе. Первым делом растопил печь, поставил чайник. Дал гостю полотенце. Он, удивлённо озираясь, растёрся и переоделся в сухое. Я тоже поставил сушиться кроссовки, сменил носки и бельё. После этого стал раскладывать на столе привезенную Григорием снедь.
  - Садись, чего стоишь. Хотя нет. Сполосни, будь добер, овощи и зелень. Бегом, справа от входа родник, там же ковшик. Поворачивайся, Сергей, есть хочу, как из пушки!
  Пока он ходил, я успел нарезать хлеб, сала, балыка и копчёной грудинки. В печи лениво потрескивали поленья, от чего по срубу растекалось тепло и уют. Поспел чай. Аромат трав заполнил нашу обитель божественным ароматом. Разлил по кружкам.
  - Ну, Сергей Аркадьевич, давай знакомиться...
  ***
  Просидели за полночь. Говорили о жизни, о службе, о рыбалке, о семьях и только по какому-то негласному договору не касались тюрьмы. Лишь в конце разговора Сергей спросил:
  - А как вы поняли, что Штырь вор?
  - Во-первых, по повадкам. Во-вторых, по росписи, особенно на пальцах. Ну, а в-третьих, видел, что у него в мыслях. Неужели ошибся?
  - В том-то и дело, что в точку. Из раскоронованных. Две недели как турнули из блатных к нам в бригаду.
  - А как ты, прости, попал к нему в шестёрки?
  - Я с другом, он морпехом был, на перекуре армию вспомнили. Рассказал, как учили часовых снимать. Этот сидел вроде спиной, а сам уши грел. Потом неожиданно повернулся и ехидно: "За базар, фраерок, отвечаешь?" Пришлось показать на нашем вертухае...
  - Что дальше?
  - Я его спеленал, так, что он моргнуть не успел. Откуда Штырь выскочил, не понял. Схватил автомат, на меня наставил и шипит: "Уходим! Дёрнешься, убью!!!"
  - И ты сразу испугался и побежал?
  - Дело не в испуге... Меня должны были выпустить по УДО. Бригадир заверил: "Готовься." Ну, я сдуру и отписал жене, мол, скоро жди. А потом кум вызывает, а в кабинете оперативник, который из меня стукача хотел сделать. Рожа довольная, аж лоснится от радости. Теперь, грит, моя очередь тебя нахер послать...
  - Думаю, он тебе и срок обязательно удвоит. Знаю я такую породу "оперативников" ...
  - Что делать?
  - Думать, разведчик. Прежде всего думать. Или тебя не учили?
  - Думаю, но ...
  - Вижу, о чём думаешь, а надо о деле. Давай вслух: кто у нас противник?
  - Опер?
  - Если бы. По твоему следу идут все свободные от вахты охранники вашей колонии, усиление от отряда, местные полицейские, лесники, добровольцы, поднятые по тревоге военные, всякие СОБРы и ОМОНы от Края. Думаю, создан штаб из ваших, фээсбешных и прокурорских. Уверен, все очень злые и стимулированные: взять вас живыми или мёртвыми.
  - Даже так?
  - Не сомневайся. Я тебе не защита. У самого никаких документов и здесь отсиживаюсь не случайно. Местность вроде за нас, но мы её не знаем. Поэтому дело времени, когда нас найдут.
  На лицо моего собеседника набежала тень.
  - Так, что же мне делать, товарищ полковник?
  - Ты мне доверяешь? Тогда решение такое...
  ***
  Нас нашли на заре. По реке шли две лодки. Каждая прижималась к своему берегу и сканировала каждый сантиметр. Послышался крик:
  - Стоп! Здесь, кажется, что-то есть!
  Одна лодка причалила и вскоре по камням послышался топот солдатских сапог. Мы с Сергеем стояли на коленях у родника, закинув руки за головы.
  - Ты всё запомнил? - тихо спросил у бойца и громко крикнул, - Не стреляйте! Мы сдаёмся!
  Поднялся настоящий ор:
  - Стоять! Лежать! Боятся!!!
  Подлетели орлы в полной экипировке, на спинах большими буквами ОМОН. И вот мы уже лежим, руки вывернуты дальше некуда, на запястьях наручники. Над каждым по бойцу.
  - Нашёл автомат! - раздался радостный вопль из сруба.
  "Ма-ла-дэс, мля! Следопыт, хренов!" - подумал я. Автомат с "Сайгой" мы оставили на столе. Вокруг уже бурлила оперативная работа. Я слышал, как гремела по полу посуда, через дверь вылетали наши пожитки. Кто-то хозяйничал в кладовке и леднике. Очевидно, старший, я погоны не разобрал, радостно докладывал по спутниковому телефону.
  - Взяли!!! Да, обоих тёплыми... Оружие с ними... Не только автомат, но и "Сайга"... Не стреляли, потерь нет... Да, всем отбой!
  Я повернул голову к бойцу с автоматом и попросил:
  - Позови старшего.
  - Молчать, сука!!!
  При этом так ткнул мне стволом в спину, словно пытался меня пришпилить к земле. Было больно.
  - Молчу-молчу! Успокойся!
  - Не рыпайся, тварь... Ещё звук, и я тебе портянку в пасть заткну!
   Ну почему Господь столь щедро одарил омоновцев физически, не отсыпал чуток человечности? Потом подумал: а зачем? Им когда-то в начале службы кто-то сказал: "Работаем жёстко!" они и работают с этой установкой всю свою дальнейшую службу. Человечность и сострадание в их деле как корове седло. Встреча с ОМОН должна быть запоминающейся. Я точно запомню.
  Наконец старшой, получив указания по телефону, скомандовал:
  - Грузите задержанных в лодку. Да накиньте что-нибудь на головы, чтобы не разговаривали.
  Меня подняли на ноги, и я увидел через открытую дверь сруба разбросанные по полу тома энциклопедии. Хотел возразить, но через мгновение на голове оказался какой-то вонючий и грязный мешок. Конвоир взялся за наручники и дёрнул их вверх, согнул меня в три погибели и повёл к лодке.
  Дальнейшее мог догадываться только по звукам. Вот взревел мотор, и мы пошли... похоже вниз по течению... послышался сначала шум, а вскоре и рёв вертолёта... вот меня толкают по камням, и я попадаю под мощные воздушные потоки лопастей... знакомый запах керосина... спотыкаясь по лесенке, поднимаюсь на борт... летим минут двадцать... толчок в спину, удар головой о косяк двери, спуск... под ногами асфальт... почти бегом в машину... минут пятнадцать по относительно ровной дороге... остановка, меня за шкирку тащат по лестнице, ведут по коридору... мой конвоир стучит в дверь, спрашивает: "Разрешите?" и толкает меня в помещение... приехали.
  Слышу чей-то голос: "Так точно! Спасибо, товарищ министр!" Этот же голос по-хозяйски командует:
  - Снимите с них эти мешки!
   В глаза ударил яркий свет, а в ноздри запах сильно прокуренного помещения и, на удивление, аромат хорошего коньяка. Когда глаза привыкли, увидел рядом с собой Сергея, а за тэ образным столом несколько солидных мужчин в форме и без. Во главе стола сидел милицейский генерал. Он первый спросил:
  - Ну что, набегались, голуби сизокрылые? Надышались свежим воздухом? Теперь по пятёрке за побег, как с куста. Ну и рожи у вас! Чего молчите?
  Было похоже, что высокие должностные лица успели отметить успешное завершение поисков и поимку опасных преступников и пребывали в весьма благодушном состоянии. Вопрос не требовал ответа, и мы оба его проигнорировали. К нам встал и подошёл какой-то в штатском.
  - Чем они измазаны? Откуда у этого кровь?
  - Когда из вертолёта выходили, он случайно ударился головой о дверной косяк, - посчитал своим долгом уточнить мой конвоир.
  Гражданский отошёл, достал платок и тщательно вытер руки. Можно подумать он этими руками потрогал что-то очень омерзительное. Генерал чуть повысил голос:
  - Кто из вас Лежнин?
  Сергей на этот раз чётко доложил:
  - Заключённый Лежнин Сергей Аркадьевич, статья 105, второй отряд. Прошу встречи с прокурором!
  Из-за стола медленно встал грузный товарищ лет сорока пяти, абсолютно лысый. Заговорил вкрадчиво:
  - Я заместитель прокурора края Образцов Семён Павлович, говорите.
  - Прошу внести в протокол, что я, заключённый Лежнин, шёл к вам с повинной, но по дороге был задержан, - строго, как мы договорились накануне доложил боец.
  За столом зашумели, мол, знакомая песня, все так поют, когда поймают...
  - Прямо-таки ко мне? Молодец, сейчас придумал?
  - Нет, когда у Штыря автомат забрал! У меня доказательство есть!
  - Интересно какое?
  - Прикажите снять наручники, покажу.
  Когда руки у Лежнина оказались свободными, он сел прямо на пол и снял левый ботинок. Выдрал стельку и достал сложенный в несколько слоёв листок бумаги. Встал и протянул прокурору. Тот отошёл к столу, надел очки и удивлённо прочёл:
  - Явка с повинной... Дела...
  Лист пошёл по рукам, попал к генералу. Тот прочёл, посмотрел на меня.
  - А вы, Штерн, не умеете представляться?
   Я вздохнул, посмотрел на своего омоновца.
  - Штерн, не стоит испытывать наше терпение, - уже не скрывая раздражения, выдал полковник в форме ОМОНа, сделав шаг ко мне.
  - Я отвечу. Только прошу гарантировать, что ваш подчинённый не засунет, как он изящно выразился, мне в пасть портянку!
  Образовалась немая сцена и игра в гляделки. Полковник, который до этого, как я понял, играл роль именинника, на моего провожатого, остальные на самого полковника, потом на меня. Не выдержал генерал:
  - Говорите, Штерн, я гарантирую.
  - Во-первых, я подтверждаю каждое слово, сказанное Лежниным и готов подписать протокол. Во-вторых, с первой минуты задержания я хотел представиться и сказать старшему, чтобы не объявляли отбой и не снимали оцепление. Мне предпочли дать по рёбрам и пригрозить портянкой. Ну, это ладно. Главное, в-третьих, я не Штерн!!!
   Это была граната в болото! Наша расслабленная и умиротворённая компания сначала замерла, а потом, осознав услышанное, вдруг превратилась в растревоженный улей. Три или четыре человека ухватились з телефоны.
  - Оперативного ко мне!
  - Всем стой!
  - Вернуть назад!
  - Отставить доклад в Москву!!!
  Ещё двое подошли к нам с Сергеем.
  - Где Штырь? Точнее, где последний раз видел его? На карте можешь показать? - это к бойцу подошёл полковник омоновец.
  - Почему сразу не сказали? Кто вы такой? - это ко мне.
   Сергей что-то говорил и показывал на карте, я же вновь замолчал. Болела голова. Вспомнил американские боевики, где преступникам при задержании постоянно повторяли, "всё сказанное может быть использовано против вас". Целее буду.
  В этой суматохе в кабинет вошёл ещё один подполковник в форме Росгвардии. Подполковник мазнул взглядом по Сергею, уставился удивлённо на меня. Его вопрос добил присутствующих:
  - Это кто?
   Очень хотелось ответить в рифму, но мне удалось зафиксировать взгляд, как нетрудно догадаться, начальника колонии. Я как молотком вбил ему в голову две мысли: "Лежнин спас тебя от больших неприятностей. Немедленно подпиши ему ходатайство по УДО и приличную характеристику". Подполковник на мгновение замер, потом отшатнулся от меня как от прокажённого. Пошёл к своему беглецу.
   На мне же продолжал висеть со своими вопросами высокий очкарик с ёжиком седых волос в добротной тройке. Он приблизился так близко, что показалось: ещё чуть-чуть и он врежет мне лбом в нос.
  - Язык проглотили? Я вас спрашиваю, - который раз повторял он.
  Наконец, довёл меня до кондиции, и я овладел его вниманием:
  - Кто ты такой, чтобы меня спрашивать? Сядь на место и открывай рот, когда скажу!!!
  Он покорно пошёл, сел за столом и уставился в одну точку. Все остальные, почему-то оглянулись на меня. Надо бы всё-таки потише командовать. Наконец генерал покашливанием привлёк внимание и обратился ко мне:
  - Вы, всё-таки представьтесь, товарищ.
  - Представлюсь, когда до вас, наконец, дойдёт, что я не преступник, когда снимут с меня наручники и дадут возможность умыться.
  Мой конвоир, не дожидаясь команды, снял кандалы. Я инстинктивно потянулся рукой к ссадине на голове. Нащупал огромную шишку. Непроизвольно поморщился. Волосы слиплись в крови. Хотел достать платок, не получилось - карманы вывернуты наружу. Вопросительно посмотрел на генерала. Он кивнул омоновцу:
  - Проводите.
  Когда, пройдя по длинному коридору, зашли в умывальник, я сам себя не узнал в зеркале: рожа в какой-то саже, волосы взъерошены, трёхдневная щетина, от виска до подбородка кровавый след. Я разделся до пояса и троекратно смыл с себя грязь, запах и кровь. Потом, к изумлению, конвоира порвал футболку. Большей частью вытерся, а рукав смочил водой из чудом сохранившейся на ремне фляги и приложил к ране на голове. Через минуту снял свой незамысловатый компресс. Ни шишки, ни раны на голове не было. Надел рубаху, попытался пальцами поправить волосы. Повернулся к омоновцу, у того глаза по пятнадцать копеек.
  - Что смотришь?
  - Это, как вы?! Только что кровь шла...
  - Руками, сам видел. Пошли.
  Ни стучать, ни спрашивать разрешения не стал. Зачем, раз у меня есть провожатый? Подошёл к столу:
  - Портнов Антон Васильевич, для вас свободный гражданин великой страны. Документов нет, доблестная полиция изъяла. Хотел извиниться за свой первоначальный вид.
  Не знаю, что двигало генералом, но он подошёл и протянул руку.
  - Присаживайтесь, Антон Васильевич. Извините за накладку. Мы тут третий день все на нервах. Как вы оказались в охотничьем домике?
  - Отдыхал, товарищ генерал.
  Я сел на свободный стул и внимательно осмотрел соседей. "Ёжик" по-прежнему сидел истуканом и смотрел в одну точку. Прокурор на краю стола заполнял протокол, напротив сидел Сергей. Майор с чёрными погонами и эмблемами танкиста чуть наклонив голову смотрел на меня болезненными глазами. У него явно с одной стороны припухла щека. Наверное, флюс вылез не вовремя...
  - Антон Васильевич, как вы туда попали? - продолжал гнуть своё генерал.
  - Знакомые привезли третьего дня. Жаль не получился отдых. - Я резко повернулся к танкисту и протянул ему свою флягу. - Товарищ майор, коньяк не поможет. Вот наберите в рот и подержите у больного зуба.
   Офицер послушно взял флягу и набрал в рот воды. Несколько раз пропустил воду к щеке и обратно, после этого проглотил. Недоверчиво и осторожно потрогал щёку рукой. После этого блаженно улыбнулся.
  - Твою, медь! Как рукой сняло! Как вы это сделали?
  - Флягу на родину! Сам всё сделал, а на меня валит, что за народ?
  Заулыбались все, кроме "Ёжика".
  Сидевший напротив меня полицейский подполковник сначала переводил взгляд с меня на танкиста, потом на "Ёжика" и словно что-то вспомнил, проговорил:
  - Я, кажется, знаю, кто ваши знакомые. Это Гриша Дроздов, не так ли?
  - Поражён вашей проницательностью, э-э-э-э ... товарищ подполковник. Надеюсь, вы не усматриваете в этом никакого криминала.
  - Я подполковник Житов, а вы, значит, тот самый попутчик с поезда. Который знахарь оказался?
  - Не знаю, о ком вы...
  - Да ладно вам. В городе о вас легенды ходят. Я рад познакомиться.
  - А уж я-то как рад!
   Генерал внимательно следил за нашей пикировкой, потом подозвал подполковника, показывая на меня глазами тихо спросил:
  - Это про него говорили: ведьмак?
  Тот в ответ только кивнул. Мне стало неуютно. Я поднялся.
  - Товарищ генерал, раз мы разобрались, могу я быть свободным?
  - Вы сами обещали подписать протокол.
   Я посмотрел на всё ещё записывающего прокурора и попросил:
  - В любое время. А сейчас что-то голова разболелась. Мне надо полежать.
  Подполковник почему-то решил стать моим адвокатом:
  - Третьего дня Антон Васильевич в больнице лежал с приступом, еле откачали. Его и увезли подальше от стрессов и пациентов, чтобы отдохнул и набрался сил. А оно, видите, как получилось...
  Генерал встал, подошёл вплотную.
  - Ну, что ж... Отдыхайте, - сказал он и протянул руку. Я направился к двери, но выйти не успел. - Антон Васильевич, вы ничего не забыли, - спросил генерал и показал глазами на "Ёжика".
  - Ой, извините. - Я подошёл к столу и положил руку на плечо внезапно замолчавшего ответственного товарища. - Можешь говорить!
   Тот встрепенулся и испустил вздох облегчения:
  - Фу-у-у-ух... мля, что это было?
  Теперь уже я беспрепятственно покинул кабинет и, только оказавшись в коридоре, понял, что не знаю, ни где я, ни куда мне сейчас идти. Прошёл мимо удивлённо глядевшего через бойницу дежурного и оказался на улице. Ага, табличка на стене гласила - "Отдел полиции города Энска". Перед зданием обилие разномастной техники, но всё больше с люстрами, голубыми и чёрными номерами. Ни одного такси... Хотя оно-то мне было ни к чему. Точнее не по карману. Да и адрес Дроздовых я не знал. Пока думал, в какую сторону направиться, у ступенек остановился тонированный "Крузак", с шикарным рисунком тигра на капоте, стекло опустилось, и колоритный водитель в адмиральской бейсболке хрипло спросил:
  - Подкинуть, братан?
  - Нет, спасибо, я на мели...
  - Не вопрос, садись. Раздели в полиции? Бывает...
  И только, когда внедорожник рванул с места и я увидел на задних местах двух не менее колоритных и фактурных пацанчиков, до меня, наконец, дошло: ты куда сел, придурок, и куда тебя везут? Адреса, ведь, никто не спросил! Я пытался оценить обстановку, но в этот момент меня кто-то сзади грубо схватил за волосы и чем-то тупым упёрся в ребро.
  - Тихо-тихо, сиди не рыпайся... Дай сюда руки.
  Два характерный щелчка, и я вновь в браслетах. Ещё несколько секунд и две пары рук играючи перетащили меня на заднее сидение. Удивила мощь и слаженность действий. А вот мешок на голове я уже принял как должное. Спасибо, что не такой грязный и вонючий, как у омоновцев.
   "Что-то день сегодня у меня не задался! Тебя же, дурака, предупреждали! Покатался нахаляву?" - вертелось в голове. Большого испуга не было, скорее огорчение. Всё, что мне осталось, контролировать время и считать повороты.
  Однако не давала покоя мысль, как бандиты узнали место и время моего выхода. Если про Штыря информация была известна довольно большому кругу исполнителей, практически всем, кто участвует в поиске, то моя скромная персона была раскрыта в узком кругу и широкой огласке не подлежала. Информация была слита целенаправленно и очень оперативно. Вопрос, кем?
   Я прокрутил в голове, моё пребывание в полицейском кабинете. Почти все говорили по телефонам и имели возможность передать нужный сигнал. Хотя стоп! Не все. Мой поводырь к телефону не притрагивался. Минус один. Прокурор был занят протоколом, и я не видел, чтобы он звонил. Минус два. "Ёжик" всю дорогу сидел истуканом и только перед самым моим выходом что-то там залепетал. И майор только своим зубом и был озабочен. Это минус три и четыре.
   Стоп! На этом перекрёстке мы уже были... Крутит водила! Путает, ну-ну...
  Не отвлекайся! Кто там остался? Генерал? Он говорил много и громко, но только по стационарным телефонам. К тому же он не местный. Можно исключить. Как и командира ОМОН. Задержать, бока намять и ребра посчитать у него золотые руки. Агентура, многоходовые оперативные комбинации это не про него. Кто там остался? Начальник колонии и местный начальник РУВД, как он назвался - подполковник Житов? Ни за одного не поручусь.
  Так, ну и что из того? А то, что на полицию рассчитывать не приходится.
  Свернули с асфальта, кажется, приехали.
  ***
   Григорий с московским гостем с тревогой и грустью бродили по разгромленной заимке. Нашлась лодка, но пропал Васильич!
  - Внимательно смотрите, Григорий, что пропало.
  - Да хрен с ним с барахлом...
  - По тому, что взяли, поймём, кто устроил этот разгром.
  - Ружьё, патроны, летний камуфляж, нож ...
  - Короче, только то, что мог он сам взять при выходе в тайгу?
  - Похоже на то. Продукты разбросаны, но не тронуты.
  - Вывода два: сам ушёл и скоро будет. Разгром произошёл в его отсутствие. Либо взяли силовики, а перед нами следы обыска.
  - Я думаю, второе.
  - Почему?
  - Вон рюкзак валяется... Кто без него в тайгу пойдёт?
  - Согласен. Надо звонить и уточнить результаты поиска беглецов. Где тут место пооткрытее?
   Вскоре была получена информация от уполномоченного по городу. "Беглецов взяли. Тёплыми и с оружием. На какой-то охотничьей заимке. На вертолёте доставили в штаб поиска. Пока всё."
  - О Васильиче ни слова. Может он действительно с ружьем бродит вокруг?
  - Исключается, - не задумываясь отрезал Григорий. - Он охоту ненавидит. Если только тихую: за грибами или ягодой. Да и в этом случае вряд ли бы ушёл далеко. Во всяком случае вертолёт бы точно услышал и вернулся. Хотя, как тут вернёшься? Подход только по воде. Что-то тут не так!
  - Согласен с вами. Мне нравится, как вы, Григорий рассуждаете.
  - Как?
  - Логично. Не поспоришь...
  Григорий в ходе разговора поднимал с пола раскладывал на свои места, вещи, книги, продукты. Взял в руки рюкзак, заглянул внутрь, встряхнул. Непонятно откуда на пол бухнулся бумажник. Раскрыл. Там деньги, карты, медицинская страховка и удостоверение ветерана боевых действий...
  - Фигасе... - удивился Дроздов.
  Протянул удостоверение москвичу. Тот прочёл.
  - Вы не знали?
  - Я документы у него не требовал, сам ни слова не сказал.
  - Ладно, Григорий, какие выводы напрашиваются?
  - Либо спехом уходил, либо силком увели.
  - Неужели, как вы говорите, бандюки увезли!
  - Для этого кто-то должен был продать. Даже наши бабы не знали, где он. Вы на меня грешите?
  - Не обсуждается! Думаю, здесь мы ничего не высидим... У меня вдруг возникло жгучее желание побеседовать с беглецами. Поехали, потом приберётесь.
  ***
  Таким московского полковника Григорий Дроздов видел впервые. Он ходил по кабинету начальника местного УВД как раненный тигр.
  - И вы взяли просто так и отпустили человека, которого привезли сюда с мешком на голове?
  - Так он сам попросил, мол, свободный человек... - подал голос начальник местной полиции.
  - Без документов и денег? В незнакомый город? Вы... вы... У меня нет слов! Я не говорю об элементарной вежливости, но вы же сами говорите, что именно он убедил и привёл к вам одного беглеца с оружием. Спасибо-то можно было человеку сказать? Двадцать машин у порога, пожалели литр бензина отвезти его к Дроздовым?
   Больше всех досталось "Ёжику". Именно он представлял контору в штабе поиска. Тот неуклюже оправдывался:
  - Сам не пойму, наваждение какое-то. Я попытался на него чуток надавить, так он приказал мне молчать. Час не мог ни звука произнести. Потом говорит, мол, "я пошёл", ну мы все и восприняли, как должное.
  - Сейчас наваждение прошло? Где мне его искать? Четыре часа прошло!
   Генерал с надеждой посмотрел на Григория.
  - Дома не появлялся?
  - Простите Михаил Семёнович, но вы нас за идиотов держите? Уже десять раз позвонили и предупредили, чтобы, как только, так сразу! Вон Григорий телефон из рук не выпускает. Вы, кстати оцепление с дорог не сняли?
  - Нет, блоки на дорогах по всему периметру.
  - Будьте любезны, дайте ориентировку по полковнику.
  - Какому полковнику?
  - Тому, которому вы голову проломили. Гвардии полковнику ВДВ, ветерану боевых действий, командиру легендарного десантного соединения и прочая-прочая. У него боевых наград больше, чем у вас всех вместе взятых. Это лирика. Жду конкретных предложений.
  Надо отметить, что "лирика" произвела на присутствующих впечатление.
  ***
   Машина съехала с асфальта и зашуршала по траве. Наконец, остановилась окончательно. Один из моих конвоиров вышел из машины и скрылся в доме. Это я понял, когда за ним захлопнулась дверь. Водитель тоже вышел и пошёл запирать ворота. В нос ударил запах спелых яблок вперемежку с обычным деревенским запахом прелого сена и навоза. Где-то рядом квохтали куры, кукарекали петухи и противно бекала коза.
  Вернулся конвоир и содрал с головы мешок. Ещё толком не привыкнув к свету, я оказался сначала в полутёмных сенях, а потом в небольшой горенке с русской печью и вышитыми занавесками на окнах. За столом сидел старикан, большелобый, с выбритым лицом и аккуратным пробором седых волос. На носу очки, на плечах меховая жилетка. Перед ним большая чашка с блюдцем. Слева под рукой в ряд три допотопных кнопочных телефона "Нокия". Рядом раскрытая книга. Посреди стола самовар, пачки индийского чая, рядом два берестяных туеска с колотым сахаром и сушками. Умилительная пасторальная картинка, если не считать, кем на самом деле был хозяин. Я включил непонятливую Машу и поздоровался:
  - Здрасте вам в хату!
  - Заходь, заходь, коли не шутишь... Гостем будешь, - хрипло отозвался дед. - Присаживайся, чаю с нами выпей. Чего стоишь?
  - Боюсь расплескать ваше угощение. - Я поднял руки и показал наручники. - Вы, наверное, спутали меня с кем-то. А нет, уж скажите, что надо, да пойду я по добру, по здорову.
  - Экий ты быстрый... Величать-то тебя как?
  - Родители Антоном нарекли, так с тех пор и хожу.
  - Садись, Антоша, попей с дорожки. - Он сделал жест конвоиру, который стоял у меня за спиной. -Менты небось не угощали...
  "А ведь правда, - подумал я, пока меня не очень вежливо подтолкнули в спину. - Этот замшелый пень не так прост." Сел. Попытался поймать взгляд. Никак! Он упорно смотрел куда-угодно, только не на меня.
  - И вы, уважаемый, будьте добры, скажите, как к вам обращаться.
  - Зови просто - хозяин.
   "Хорошо не папой", - пришло в голову. Вслух сказал другое:
  - Если есть хозяин, то рядом либо гости, либо холопы.
  Дед ощерился в недоброй улыбке.
  - Я же сказал: будь гостем.
  - Не пойдёт. Меня силком доставили, какой я гость в наручниках и с мешком на голове? В холопы сам не записывался. Стало быть, и вы мне не хозяин.
  - Это мы посмотрим. Не записывался, говоришь, так у нас тут прописать не заржавеет!
  - Так скажите, куда и к кому я попал. - Боковым зрением поймал, как конвоир, сжимая кулаки, подошёл ко мне со спины. Старался не подать виду, внутренне подобрался - сейчас ударит.
  - Не спеши! - скомандовал дед и конвоир отступил. - Зови меня, Антоша, Афанасием. И попал ты к смотрящему за районом.
  - Во как! Не буду врать, что очень приятно. Так скажите, уважаемый Афанасий, чем обязан вашему вниманию?
  - Тем, что появился ты на моей земле, Антоша, без году неделю и уже свои порядки устанавливаешь... Хороших людей обижаешь, бизнес ломаешь, меня в убытки вгоняешь.
  - Можно поконкретнее?
  - Моих людей в поезде опустил. Было? Молчишь. Было. Зачем ментёнка на проводников натравил? Людей без выпивки оставил. Было? Ну, это мог по незнанию. Но Глухого в баню к Сане Дроздову не пустил, это как?
  - Стоп, стоп! Какого Глухого?
  - Он к тебе за помощью, причём сказал, что от меня...
  - Повторяю: ни с каким Глухим я не говорил...
  - Может ты, может Дроздов, - мой хмурый собеседник изменил тон и голосом очень похожим на деда Сашу сказал, - "Мне что от Моржа, что от верблюда! Закончен приём! Мать его ить!"
  Я вспомнил довольного деду Сашу, кода он говорил, мол, всех разогнал, можно вечерять... Оказывается он знакомца Моржа послал. Теперь понятно, откуда у пожара ноги растут.
  - Может, кого и не успел принять. Бывает...
  - Не кого-то, а моего человека.
  - Надо было плакат написать, чтобы издалека было видно.
  - Ты не борзей, не люблю. Я сказал, ты услышал. С тебя за неуважение штраф - десять лимонов и срок три дня. Ты меня понял?
  - Даже если бы они у меня и были, с какого бодуна я кому-то должен платить?
  Дед откинулся на спинку стула:
  - Товарищ не понимает...
  Удар таки последовал, и я слетел со стула. Вставать не торопился. Сначала прикинул шансы. Видел пятерых и не факт, что безоружных. Надо подождать. Меня схватили за шиворот и грубо пихнули на стул.
  - Зря ты так, - сказал конвоиру.
  Он сам наклонился ко мне и нежно посоветовал.
  - Базар фильтруй, придурок!
   - А баню деду сожгли тоже, стало быть, из-за отсутствия уважения?
  Ё-ё-ё-ё! Опять в то же ухо. Как бревном. Так он меня быстро глухим сделает... Я потрогал челюсть, открыл и закрыл рот.
  - У меня денег только на билет и дорогу, да и то не уверен, что они ещё целы.
  Вор обрадовался моему ответу.
  - А вот это не беда. Отработаешь... Знахарство сегодня в моде и барыши от него неслабые.
  - Какой я знахарь? Чем могу, помогаю людям и денег за это не беру.
  - Теперь будешь брать. Пока долг не погасишь.
   Хотел возразить, но понял, что может опять прилететь, поэтому встал и резко повернулся. Мой навязчивый провожатый, похожий на Валуева, стоял за спиной, готовый к новому удару, и смотрел на меня сверху вниз, как солдат на вошь. Не надо взгляд ловить.
  - Ещё раз тронешь, рука отсохнет, - тихо, но от души сказал я.
  Он осклабился, протянул руку, взял меня за плечо, чтобы усадить на стул, но так и замер в этом положении. Рука больше его не слушала. Соскользнула с моего плеча и повисла как плеть.
  - А-а-а-а-а!!! - заорал он, схватившись здоровой рукой за правую. - Су-у-у-ка! Убью!!!
  - Что, онемела? Это ерунда... Следи, когда станет, как полотно белая, придётся ампутировать. Подумай об этом, когда попытаешься убивать.
  Морж глядел, не моргая, на эту мизансцену. Потом зашипел, как вода на раскалённой сковородке:
  - Не врала Мирела... Так ты у нас, Антон, ведьмак? Завяжи-ка, Меченый, нашему гостю глаза.
  Из-за спины смотрящего неслышно вынырнул мужичок, накинул на глаза мне полотенце и плотно затянул на затылке. Успел заметить у него шрам и странно белый глаз.
  - Тебе, Афанасий, цыганка про ведьмака рассказала? Так она соврёт, дорого не возьмёт!
  - Она-то соврёт, но мне пока мои глаза не врали. Что ты, Антоша, ещё можешь?
  - Не, ну я много чего могу. Но на гармошке точно не умею, не проси...
  - Всё ёрничаешь. Ну-ну... Ладно, хлопцы, проводите гостя в комнату отдыха. По дороге объясните товарищу, как надо себя вести. Пусть посидит, подумает над своим поведением.
  Две пары дюжих рук меня подхватили со стула так, что я едва касался ногами пола.
  - Афанасий, одну минуту! Не дай умереть тёмным. Тебе про мой выход из ментовки кто сказал? Кум или Житов?
  - Не по чину вопросы кидаешь, Антоша. К тому же - меньше знаешь, лучше спишь. Иди, фраерок, отдохни...
  - А ты, я вижу, совсем не спишь со своими заботами, - сказал я уже от двери.
  Тут меня и грохнули по печени. В глазах потемнело и перехватило дыхание. Больше задавать вопросы почему-то не хотелось.
  Очнулся в деревянной коробке из грубого горбыля два на два. Мощная дверь, ведро, нары и охапка сена. На двери маленькое окошко, из него тусклая полоска света. Пахнет сеном и сырым деревом. И тихо, как в гробу. Ну очень бюджетный номер для гостей у Моржа!
  ***
   В это время в горенке сидел за столом и тихо скулил безотказный подручный Моржа по кличке Слон. Его рука плетью висела вниз, и он никому не давал к ней притронуться.
  - Вот же, сука!!! Что делать, Морж?
  Тот по-прежнему сидел во главе стола и напряжённо о чём-то думал. Потом повернулся к водиле.
  - Ты номера поменял? Наклейки содрал?
  - Сразу, как только вернулись...
  - Кепку свою идиотскую сожги, чучело. Она своё отработала.
  Стоявший истуканом за спиной Моржа невысокий мужичок со шрамом через всю щеку и бельмом в глазу неслышно в мягких чунях подошёл к водителю и протянул руку. Тот снял кепи и отдал ему. Также неслышно Меченый скользнул к печи, снял заслонку и бросил кепку в горнило. Подошёл к столу и наклонился к Моржу:
  - Может, ещё чайку?
  Тот, казалось, мысленно далеко отсюда. Потом, словно очнувшись:
  - Машину в отстойник! На другой отвезите Слона в больничку, пусть эскулапы посмотрят. Рентген там включат. Может защемил нерв какой? Скажешь, ударился...
   Слон кивнул и, придерживая руку, вышел вместе с водителем.
  Оставшись наедине, Меченый присел к столу. Неуловимым движением фокусника выхватил из рукава нож и начал крутить его между пальцами.
  - Зря ты, Афонь, с ведьмаком так.
  - Да я сам вижу, что горячку спорол. Хотел, как обычно, на понт...
  - Я сразу засёк: точно не фраер. Он же перед нами ваньку валял, а сам матёрый волчара. Только напоследок зубы показал. Может, пришить по-тихому и закопать от греха подальше?
  - Пришить всегда успеем. Заставить на нас работать - это да! Прикинь, какие открываются возможности!
  - Это, конечно... Как подойти?
  - Думал, ты научишь... Кто там зудит? - Морж взял один из телефонов, поднёс к уху. - Говори! Хорошо. Стемнеет, вези ко мне.
   Меченый вопросительно смотрел на хозяина, вопросы не задавал. Тот сам поделился:
  - Прохор с делянки звонил. К ним, прикинь, Штырь вышел!
  - Штырь?! На делянке?! Чтобы он просто так "сломал рога" ? Ты, как хочешь, а я не верю...
  - Всяко бывает.
  - Не тащи его к нам, Афанасий Петрович. Представляешь, какой за ним хвост! Пусть Прохор схоронит хотя бы на недельку, а там видно будет.
  - Может, ты и прав. Но не получится, что я блатному корешу в поддержке отказал.
  - Слушок за ним нехороший?
  - Собака лает - ветер носит. Хочу лично разобраться. Если правда, Анархист, сам и спрошу.
  - Тебе виднее... Пойдёшь вздремнуть? С утра на ногах.
  - Что-то ни в одном глазу... На душе неспокойно.
  - Из-за Штыря или ведьмака?
  - Сдаётся мне за обоими по чертовой роте. Не спрашивай почему, не знаю, но чуйка подсказывает большой шухер нас ждёт...
  ***
  Главврач городской больницы хорошо помнил Слона, как помнит каждый врач своих проблемных пациентов. Это из этого бугая в своё время пришлось в антисанитарных условиях без наркоза вытаскивать пулю из лёгких. Выкарабкался тогда здоровяк чудом.
  Сегодня рука отнялась. Доктор, экстренно вызванный из кабинета, устало сел на стул и посмотрел в глаза старого знакомого.
  - Рассказывай, Олег, я правильно назвал? Что случилось?
  - Здрасте, доктор, спасибо имя помните. Не знаю как... Ударился...
  - Чем, куда и когда?
  - Часа два, поди... Доктор, помогите!
  - Раздевайся...
   Поставил клиента под лампу и внимательно осмотрел. Синяков нет, следов укуса клещом тоже. Рука, если не считать сбитых костяшек пальцев, внешне здорова. Ни признаков перелома, ни синяков, ни покраснения, ни бледности... Надавил пальцем, отпустил. Прощупал руку сверху вниз, особенно внимательно локоть, потряс. Кожа нормально упругая, кровообращение не нарушено... Дыхание, пульс, никаких отклонений... Что за ерунда?
  - Не вижу никаких признаков болезни. Одевайся.
  - Может, рентген?
  - Рентген не поможет. Разве что ведерная клизма с патефонными иголками...
   Однако юмор у Слона отнялся вместе с рукой.
  - Делайте, доктор, что считаете нужным...
  И тут у главврача появилась догадка.
  - А скажи, мне, Олег, ты, случайно два часа тому никого не обидел? Может, задел или ударил случайно, вон костяшки сбиты...
   Бандит опустил глаза и засопел.
  - Нееее...
   Главврач встал, показывая клиенту, что время приёма подошло к концу.
  - На нет и суда нет! Я так понимаю, что тебе бюллетень не нужен? Позови в коридоре следующего.
   Слон замялся.
  - Я... ну... тут... короче...
  Главврач правильно перевёл эту ёмкую фразу.
  - Доктору, Олег, врать, только себе вредить. Колись или я тебе ничем помочь не смогу...
  Болезный подошёл вплотную, понизил голос.
  - Я бы сказал, доктор, но сами понимаете...
  - Понимаю, поэтому не ты мне, а я тебе расскажу, что произошло. Поправишь, если ошибусь.
  - Лады.
  - Тогда так. Морж таки нашёл гостя Дроздовых, - Слон кивнул. - В ходе доставки или при допросе, ты двинул его пару раз по голове..., - снова кивок головой. - Он тебя предупредил, чтобы ты так не делал.
  - Угу...
  - А ты ударил!
  - Нет, я только руку положил на плечо!
  - Уже не важно, прикоснулся!!! Ты получил, как у вас говорят, законную обратку.
  - И что мне делать?
  - Слушай, Олег, не для протокола. Я тебя зачем с того света вытащил? Чтобы ты и дальше бандитствовал, шестерил у Моржа, хороших людей избивал? Делай, что хочешь, но теперь только одной рукой!
  - Док, я завяжу, сука буду, завяжу!
  - Вы гостя отпустили?
  - Какого гостя? Ведьмака?
  - Пусть так.
  - Нет, в яме сидит...
  - Вытащишь его, может, и вымолишь прощения. По-другому, никак! Яма, кстати где?
  - В Ямполовке... Но это неважно, сам разберусь.
  Придерживая руку, Слон встал и направился к двери.
  - Смотри, осторожно. На всякий случай знай, враньём и силой у вашего пленника ничего не возьмёшь.
  - Я это уже понял. Спасибо, док!
   "Яма в Ямполовке... Яма в Ямполовке... Полузаброшенная деревня в таёжном тупике... Вот, оказывается, где Морж квартирует..." - с этими мыслями главврач быстрым шагом направился к себе в кабинет. Плотно закрыл за собой дверь и набрал Дроздовых.
  - Люба, позовите Григория. Как нет? Давно? Звонил? Только что?
  - Уже раз десять просил сразу перезвонить, если появится Владимир Васильевич.
  - Не появится... Попросите его перезвонить мне...
  - Вы что-то знаете? Скажите, мы тут все на нервах.
  - По телефону не могу, - ответил док и во избежание дополнительных вопросов дал отбой.
  ***
   "Как назло, телефон доктора не отвечал. То "абонент не абонент", то "вне зоны"... Да и чем док сейчас поможет?" - думал Григорий, наблюдая как московский эфэсбэшник допрашивал водителей с парковки ГУВД.
  - Вы не могли не видеть. Ваша машина стояла в десяти метрах от ступенек...
  - Я ждал генерала... Ночью был в дороге, что будет следующей, не знаю. На всякий случай прикемарил...
  - Пригласите следующего...
  Следующие два, как под копирку:
  - Не заметил... не спал... два раза отходил до ветру...
  Только четвёртый водитель начальника колонии заметил, как какой-то мужик "сел на борт к адмиралу".
  - Какому адмиралу?
  - Важный такой в адмиральской кепи. Настоящей. Не такой, как на югах продают.
  - Машина?
  - "Крузак" сотый, чёрный, с аэрографией тигра на капоте, номер местный не блатной, а то запомнил бы...
  - Хоть что-то. - Полковник повернулся к сидящему за соседним столом начальнику уголовного розыска. - Можете объявить "перехват"?
   Тот, невысокий, но крепко сбитый седой майор, внимательно слушал разговор, положил трубку внутреннего телефона и ответил:
  - Уже. Только пустышку тянем.
  - Почему? - удивился полковник.
  - Слишком приметно. Я бы сказал, нарочито приметно. У нас братва не шпионы, конечно, но и не идиоты. И потом машины с картинкой на капоте - у нас наперечёт. Это тема мажоров и их баб.
  - Всё равно у нас пока ничего другого нет.
  - Почему же? Вот сведения о Морже. - начальник УГРО подвинул к полковнику толстую папку.
   Тот взвесил её на руке, открыл первую страницу с фотографией и посмотрел с надеждой.
  - Никита Сергеевич, можно в двух словах?
  - Афанасий Петрович Кедров, 1949 года рождения, Майкоп. Три ходки: разбой и две особо крупные кражи. Два убийства не доказали. Отсидел двадцать три года. Короновали. Освободился пять лет назад. Законопослушный пенсионер. Ничего конкретного на него нет. Сидит тихо, как мышь под веником. Прописан, но по адресу не живёт. На вскидку знаю пять блат-хат, где бывает. Братву держит жёстко. Хитёр и непредсказуем.
  - Почему Морж?
  - По молодости на спор Колыму весной переплыл.
  - Сегодня?
  - Тут пока тишина. Моих оперов мобилизовали на поиск Штыря. Раскидали по группам. Опросить информаторов проблематично.
  - Плохо. Очень плохо, Никита Сергеевич, что у нас информаторов нет, а у Моржа есть. Как я понял, на самом верху.
  - С чего вы так решили?
  - Не догадываетесь? Сколько человек было в курсе, что сюда привезли и отпустили того, кого законопослушный пенсионер, оказывается, искал.
  - Согласен. Даже я до вашего прихода не был в теме.
  - Поэтому я с вами и говорю. Что предлагаете?
  - Давайте рассуждать. Гостя вашего Морж убирать не собирался. Как я понял, поставил на счётчик. Срок вышел, пора прессовать. Что он сейчас и делает.
  - Логично.
  - Остальное будет развиваться в зависимости от поведения вашего гостя, как его?
  - Антон Васильевич, - впервые подал голос Григорий. Он сидел в кабинете, пытался куда-то дозвониться и внимательно слушал профессионалов. - Только сдаётся мне Васильич не из тех, кого можно легко прессануть.
  - Это-то меня и беспокоит. У одного непредсказуемость и блатные понты, у другого характер и неординарные способности, - ответил полковник.
  - Да уж хорошего мало, - подтвердил сыскарь. - Пойду к начальству, попытаюсь вытащить кого-то из своих.
  - А вот этого, Никита Сергеевич, делать как раз не стоит. Даже не буду объяснять, почему. Будем рассчитывать на свои силы.
   Вдруг Григорий оживился, схватил телефон и поднял руку вверх, прося тишины.
  - Слушаю вас... Я понял... Повторяю: Ямполовка... Всё понял... Спасибо...
  Полковник и сыскарь внимательно смотрели на Дроздова.
  - Григорий, не томи, - не выдержал начальник УГРО.
  - Звонил главврач больницы: Васильич у Моржа в Ямполовке!
  - Он-то, откуда в курсе?
  - Не сказал, но я ему верю. Долго не отвечал, делал операцию... Говорит Васильич в яме... Остальное не телефонный разговор...
  - Ямполовка - глухая деревенька на тридцать дворов в пятнадцати километрах, - выдал справку главный сыскарь района.
  - Почему глухая? - спросил москвич.
  - Потому и глухая, что не проходная. Дальше дороги нет. Там озеро и болота. Сами смотрите.
  Сыскарь открыл в компьютере карты Гугл и максимально приблизил спутниковый снимок.
  - Я так понимаю, что незаметно в неё не попасть.
  - Только пёхом или на лодке.
  - А если на машине?
  - Не верю, чтобы Морж оставил единственную дорогу без контроля.
  - Внаглую! Так и скажем в гости к Моржу. Чо такова? - сделал предложение Григорий.
   Полковник и сыскарь обменялись взглядами.
  - Взять с собой ОМОН не получится. Одних он нас на порог не пустит. Лучшее, что мы можем услышать: я вас не звал. Извольте идти лесом. И что ты ему предъявишь?
  - Подозреваю, что таблички "Яма" мы там тоже не найдём.
  - Скажу больше, там будет схрон, который не заметишь, даже, если будешь стоять на нём.
  - Собака?
  - Служебных нет. Если только к охотникам заехать.
  - Их тоже на прочёску мобилизовали...
  - Всё один к одному.
  Григорий наблюдал эту перестрелку мнениями и всё больше терял терпение.
  - Мужики, ёкарный бабай, я, конечно, извиняюсь, но мне одному кажется, что мы за разговорами теряем драгоценное время?
  - Григорий прав. Как там Лаврентий Павлович говаривал? "Попытка, не пытка". Поехали! - Полковник сделал паузу, словно вспомнил что-то важное. - Но предварительно заскочим к доктору. Мне очень любопытно, что он не мог сказать по телефону.
  - Меня тоже интересует этот вопрос, - подтвердил майор.
  ***
   В яме было тихо, сыро и холодно. Я начал капитально подмерзать. Это на пять минут приятно с жары нырнуть в прохладный погреб. Схватить там что-нибудь вкусное, и опять наверх в уже не так ненавистное тепло. У меня четвёртый час пошёл. Попробовал заснуть на нарах, но сено не грело и заснуть не получилось. Стал, как мельница махать руками, приседать и отжиматься. И ещё думать.
  Однако в голову лезла одна навязчивая картина: ко мне с ножом в руке мостится за спину этот тихушник, что стоял за спиной Моржа. Тот, что со шрамом и бельмом в глазу. Я постоянно поворачивался к нему, а он, криво улыбаясь, опять делал шаг за спину. Нехорошо он так улыбался...
  - Эй там, наверху! - для очистки совести крикнул я.
  Естественно, в ответ была тишина. Ни эха, ни звука.
  "Надо было сначала чаю напиться, а потом уже характер показывать! - Запоздало думал я. - А принял бы угощение, вроде бы как обязанным стал. Как же хлеб с человеком преломил!!! Нет, уж лучше так".
   Нащупал на боку флягу. С удовольствием сделал несколько глотков. Взбодрился, в голове прояснилось. Итак, сижу в подобии погреба. Сколько земли над головой? Вряд ли больше метра. Иначе горбыль бы не выдержал. А что если...
  Встал на нары и стал тщательно ощупывать потолок. Доски были прибиты внахлёст и оставались небольшие щели. Не увидел, а нащупал между досками плёнку. Вот почему грунт не просыпается. Просунул пальцы под одну доску, повис и подёргался. Чуть заметно, но доска прогнулась и щель увеличилась. Второй раз засунул пальцы гораздо глубже. Дёрнуть не успел, за дверью послышалась какая-то возня. Дрогнул фитилёк, скрипнул ключ и дверь приоткрылась. Вкрадчивый голос спросил:
  - Живой, ведьмак?
  - Что со мной станется? Передай своему хозяину благодарность за гостеприимство.
  - На, вот тут... Передали покушать...
  Он поставил у изголовья нар кружку с чаем и свёрток из фольги.
  - Ты бы мне лучше какое одеяло или тулуп принёс.
  - Что велено, то и принёс...
  - Время не скажешь?
   Кто-то третий нарушил нашу беседу.
  - Колян, велено не трепаться с ним. Давай на выход.
   Оказывается, посетитель пришёл не один. Опять скрип замка, хлопок крышки и всё стихло.
  
  ***
   Дорога до больницы заняла десять минут. Главврача застали в кабинете.
  - Сам не знаю, почему в голову пришла эта мысль. Ну абсолютно здоровая рука! Значит дело не в ней, а в голове. Других, способных давать такие мощные нейропсихологические установки, я не знаю.
  - Он, как вы его назвали, Слон сам рассказал?
  Казалось, доктор начал терять терпение.
  - Повторяю, это я ему рассказал. Он только подтвердил. Ну и добавил потом от себя...
  - Про Ямполовку и яму? - уточнил начальник УГРО.
  - Именно.
  - Может какие детали ещё назвал? - допытывался полковник.
  - Обещал завязать, если восстановлю руку.
  - Обычно это делают после беседы с прокурором, - удивился начальник сыскного. - Как думаете, где он сейчас?
  - Да где угодно! Дома, в бане с друганами. А может, вернулся в Ямполовку Васильича освобождать, чтобы испросить прощения.
  - Вы ему подсказали?
  - Нет, сам догадался!!! Конечно, намекнул, из-за чего недуг случился.
  - Я брал пару раз Слона, в миру Евсеева Олега, за драки и причинения увечий. До суда ни разу не дошло за примирением сторон. - Вслух рассуждал майор. - Простоват, чтобы не сказать грубо, но двойного дна в нём не заметил.
  - Вы считаете он про завязку серьёзно? Предлагаете...
  - Да. В Ямполовке он мог бы сильно помочь.
  - Ключевое слово "мог"... К сожалению... Давайте решать. Григорий, есть предложения? - похоже полковник тоже склонялся к решительным действиям.
  - Есть, - с готовностью ответил тот. - Идём в Ямполовку двумя группами. Вы на машине официально. Мы со свояком выйдем леском на мягких лапах. Я туда за ягодой ездил, знаю подходы.
  - Оружие есть? - спросил полковник.
  Начальник сыскного улыбнулся.
  - Простительный вопрос для москвича. В редком доме у нас меньше двух стволов. Меня больше беспокоит связь. Надо было захватить пару "малышек" у дежурного.
  - "Малышка" это "уоки-токи"?
  - "Ходолка-говорилка" с надёжной связью до трёх километров. А вот то, что незаметно втыкается в уши и микрофон в пуговице - это скорей по вашей части, товарищ полковник. Не будем же мы в присутствии Моржа говорить по радио.
  - Хорошая идея! Только на том конце проволоки у нас не Григорий со свояком должен быть, а, скажем, начальник ОМОН или СОБРа, которые оцепили Ямполовку и ждут нашей команды "Фас!!!" Которая автоматически поступит, если через установленный промежуток времени от нас не поступит определённый сигнал.
  - ...и бульдозер, который начнёт сносить слой за слоем начиная с хаты и вокруг в пятидесяти метрах, пока не найдём, кого ищем.
  - Согласен!
  Доктор устало переводил взгляд с одного собеседника на другого и решил кое-что уточнить:
  - Вы меня извините, но почему, действительно, не захватить усиление? Скрутить там всех и досконально обыскать всё вокруг.
   Майор вопросительно посмотрел на полковника. Тот кивнул.
  - Тому, уважаемый доктор, есть три причины, - веско проговорил сыскарь. - На обыск нужен ордер. Его у нас нет и быть не может по причине отсутствия уголовного дела. Второе, всё усиление сейчас задействовано по другой задаче. И третье, состоит в том, что в наше райотделе серьёзно протекает...
  - А крыша здесь при чём? - изумился хозяйственный главврач.
  - Протекает в смысле "уходит информация". Стоит обратиться за санкцией или помощью, наши оппоненты будут моментально оповещены и все наши усилия пойдут прахом. Хорошо, если просто смоются, могут и концы в воду...
  - Тогда возьмите меня...
  - Спасибо, док. Дорого стоит, но мы сами разберёмся. Вы уже немало помогли, - сказал начальник розыска.
   Полковник, до этого сидевший за приставным столом, встал.
  - Коллеги, с этой минуты руководство операцией и соответственно ответственность беру на себя. Идём вытаскивать из ямы хорошего человека. У кого есть сомнения, сейчас самое время отказаться, - оглядел собеседников. Никто не шолохнулся. - Спасибо. Никита Сергеевич, через тридцать минут жду вас со станциями.
  Майор встал, глянул на часы и молча покинул кабинет.
  - Григорий, сколько времени надо на вызов свояка?
  - Я уже позвонил. Ему собраться, только подпоясаться.
  - Что сказали?
  - Обижаете... Сказал помощь в лесу нужна. Этого достаточно. Ждёт команду по месту и времени.
  - Хорошо. - Полковник повернулся к хозяину кабинета, - Док, вы наш штаб. Связь будем держать через вас. Вот телефон, куда позвонить, если мы через три часа не вернёмся. Назовёте это номер. С кем соединят, можете все подробно рассказать.
   Доктор, как солдат, поднялся и кивнул головой. Потом словно вспомнил:
  - Прошу прощения, вы чаю не хотите? Я сейчас...
  ***
  На улице почти стемнело, когда к Ямполовке с трёх сторон стали выдвигаться люди.
  На невзрачной старушке-"Королле" ехал Олег Евсеев и о чём-то напряжённо думал. Водитель, что с утра изображал адмирала, несколько раз пытался завязать разговор, но Слон был мрачен и нем.
  Зато Штырь, которого на своём УАЗе вёз бригадир чёрных лесорубов наоборот, просто фонтанировал:
  - Обломались волки позорные! Видел сколько их было... Когда собака почти на меня вышла, думал всё! Спасибо тебе, Прохор, догадался табаком дорожку присыпать. Я в долгу!
  - По-другому от хорошей собаки не уйти.
  - А по тёмному лесу уходил от погони человек в телогрейке...,- запел Штырь.
  - Шо, Штырь, вольный воздух пьянит?
  - Есть малёха!!! Эх, мне бы только до Кузни добраться... Дам там шороху! ...человек в телогрейке или просто ЗэКа!
  - Морж обрадовался, когда услышал про тебя. Поможет...
  - Мне бы ксиву да деньжат на дорогу, а там...
  А третья машина, ехавшая до этого без ходовых огней, за километр до Ямполовки резко свернула в лес. Вышли двое в камуфляже "Дубок" и моментально растворились в темноте. Только снова выехав на дорогу внедорожник включил фары и последний километр проехал с дальним светом.
  ***
  Морж, он же Афанасий Петрович Кедров, вёл размеренный, скромный, чтобы не сказать аскетичный образ жизни. На дух не переносил рестораны и даже крупные застолья. Никакого спиртного! Когда обыватели Энска расходились по домам после трудового дня, чтобы поужинать и отдохнуть перед телевизором в кругу семьи, у смотрящего только начиналась работа. У него не было телевизора. Принципиально. "Забивает голову мусором, думать мешает," - неоднократно объяснял свою позицию браткам. А те, в свою очередь, удивлялись памяти, логике и недюжинному уму своего предводителя. Казалось, разрозненные факты из докладов бригадиров, сведения информаторов, рассказы случайных и неслучайных гостей, звонки с воли и малявы из мест заключения создавали цельную и завершённую картину жизни людей на площади по размерам превосходящую Швейцарию. И порядок на своей территории он поддерживал жёсткий.
  Появление чужаков воспринимал как угрозу. Не раз залётные воры пытались подобрать его землю под себя. Выросло молодое поколение наглых и безбашенных бандитов, купивших себе корону, не знающих берегов и готовых по беспределу отнять то, что им не принадлежит. Пока не прокатило и заставляло Кедрова всегда был настороже.
  Не понравилось Моржу и появление на его делянке Штыря. Поэтому и решил вытащить его на себя, пока он прячется, слаб и не собрал вокруг себя верных нукеров.
  - Мир дому, - сказал Штырь и замер на входе.
  - Проходи, присаживайся, - Морж не потрудился ни встать, ни подать руку. Вдруг гость уже не принадлежит к его касте, как бы зашквар не вышел. - Я принял тебя по старой памяти. Надеюсь, ты развеешь нехорошие слухи вокруг себя.
  - Потому и попросил встречи, что знаю тебя давно, верю в твою справедливость.
  - Говори, я слушаю.
  - Я девять лет был смотрящим за зоной. Ни одного горбатого слова от братвы не слышал. А тут объявились Мирзо и Якут. Без году неделя коронованные, по беспределу стали тащить всё на себя. Бросили предъяву, шитую белыми нитками. Сука буду, Морж, подстава чистой воды!!!
  - Я таких воров не знаю. Но не они же одни были на сходке.
  - Их голоса решили...
  - Что ты хочешь?
  - Хочу собрать авторитетных воров и оправдаться перед ними.
  - Где?
  - Пока не знаю. Мне бы оторваться, да до Кузни добраться...
  - Ты, не сбросив хвост, попёрся ко мне?
  - Я в общем сказал. Сейчас за мной чисто.
  - Как говорил наш Айболит в больничке: "Вскрытие покажет!" Значит так - я под твой скачок вписываться не буду. Денег дам, но я тебя не видел и до вердикта новой сходки, видеть не хочу.
  Штырь понял, что разговор закончен. Он встал, но был задержан вопросом:
  - Посиди, поешь. Успеешь попоститься. - Морж сделал жест и Меченый подал гостю тарелку с ложкой. Откинувшись на спинку стула, продолжил допрос. - Сорока на хвосте принесла, что слинял ты не один и не с пустыми руками.
  - Не поверишь, клоун один обезоружил и связал. Фраерок, который со мной был, отвлёк и мне удалось уйти.
  - Что за клоун?
  - Встречу, зубами кадык вырву...
   Морж задумался. Сопоставил некоторые факты и пришёл к неожиданному выводу.
  - Это случайно не тот, с кем взяли твоего фраерка?
  - Хрен его знает! Может и тот...
  - Хочешь с ним перетереть?
  - Шутишь?
  - Ни разу! - Морж впервые за время беседы улыбнулся. Повернулся к Меченому. - Пусть ведьмака приведут. Посмотрим, как он завертится.
  ***
  Я в два глотка выпил принесенный остывший чай и весь обратился в слух. Ни малейшего звука. Выждал несколько минут.
  Тихо встал на нары, снял ремень и просунул его в образовавшуюся щель прогнувшейся доски. Застегнул ремень снизу, взялся двумя руками и, используя собственный вес, рванул на себя. Раз, другой... На третий горбыль не выдержал и треснул. Доломать было делом техники. В результате у меня в руках оказалось два коротких огрызка доски и небольшой голый участок на потолке. Он был не совсем "голый". Появилась плёнка, которая удерживала грунт от просыпания.
  Используя огрызки доски как рычаг мне удалось выломать ещё два горбыля. Как раз по ширине такой, чтобы можно было пролезть. Остальное просто: пропорол плёнку и отскочил в сторону: в яму рухнул земляной поток. Много. Когда стена чёрной пыли осела, в просвет между горбылями я увидел звёзды и услышал собачий брех...
   Через брешь в потолке, рискуя с кучей земли рухнуть обратно, выскользнул наружу. Метнулся в темноту сада, а оттуда через символический забор из жердей в примыкающий лес. Углубился метров на сто, упал под дерево и прислушался. Кроме бешено колотящегося сердца ничего не слышал. Я вдыхал божественно вкусный воздух и не мог до конца поверить, что мне это удалось.
   Неожиданно сердце остановилось, и я вжался в землю. Со стороны откуда ждал меньше всего послышалось чьё-то дыхание. Мимо меня, крадучись, с ружьями наперевес, прошли двое и, дойдя до опушки, присели за деревьями и, похоже, подали сигнал через портативную станцию. Что-то знакомое показалось в их силуэтах, но темень была такая, что разобрать лица было решительно невозможно. "Интересно, кто это, на ночь глядя, крадётся к дому Моржа", - пришло в голову и срочно расхотелось убегать. Тем более, что из сада послышались голоса. В основном восклицания с использованием ненормативной лексики. "Кажется, мой побег перестал быть тайной", - пришла в голову ещё одна гениальная догадка. Вскоре в саду и огороде заметалось несколько фигур с фонарями. Послышались голоса:
  - Похоже, сука, к озеру рванул! Следы в ту сторону.
  - Какой! Вон свернул. Скорее в лес. Может, догоним?
  - Ага! Он, такой дурак, сидит под деревом и ждёт тебя!
  - Тогда иди, Моржу доложи!
  - Пошли вместе.
  Голоса стихли и полоски света от фонарей исчезли во дворе.
  Боясь наступить на сухую ветку, я поднялся и углубился в лес. Если всё-таки организуют погоню, нужно иметь хоть какую-то фору. Как к дому подъехал автомобиль, я уже не видел.
  ***
  - Вы чего, такие испуганные? - спросил Морж, когда двое его верных быков ввалились в хату.
  Два взъерошенных амбала выпалили хором.
  - Ведьмак сбежал!!!
   Кедров вскочил и пристально посмотрел на вошедших.
  - Как? Выпустил кто?
  - Сам... Через крышу... Похоже доски с потолка вырвал...
  - Вы там ничего за ужином не перебрали? - Афанасий прищурился.
  - Ни в одном глазу, Морж. Мы, что без понятия?!
  - Искали?
  - Огород и сад обшарили. Следы за оградой обрываются. Похоже лесом ушёл.
   Афанасий Петрович сел на стул и откинулся на спинку.
  - Ай да Антоха! Это ж какую силу надо иметь, а с виду не скажешь! Жаль не получилось, Штырь, тебе с настоящим ведьмаком поручкаться. Я бы с удовольствием посмотрел...
  По окнам скользнул свет фар подъехавшей машины. Из-за спины Моржа вынырнул Меченый:
  - Это, кого ещё чёрт принёс?
  Один из быков выскользнул через дверь. Вскоре вернулся.
  - Кто там? - спросил хозяин.
  - Там, Рогов. Сказали, по личному вопросу.
  - Какой Рогов? Начальник УГРО? Один?
  - Нет, двое.
  Морж сделал жест пальцами, и Штырь неслышно выскользнул вслед за Меченым в неприметную дверь.
  - Раз спрашивают разрешение, значит без ордера. Пусть заходят. Шмонать не надо.
   Через минуту вошли двое. Рогова Морж знал давно, как правильного мента, неоднократно общался, а вот второго видел впервые. Собрался...
  - Вечер добрый, Афанасий Петрович, - поздоровался начальник УГРО. Спутник только кивнул. -Позволишь присесть?
  - Присаживайтесь раз пришли. Кто это с тобой?
  - Это я, скорее с ним. Мой московский гость имеет кое-что спросить у тебя.
  Рогов с гостем сели за стол. Последний демонстративно положил перед собой "малышку"
  - Я бы не стал тебя, Афанасий Петрович, беспокоить, но Москва ждать не любит. - Заговорил сыскарь и поймал взгляд Моржа на радиостанции. - Извини, это для сдерживания кавалерии. Не поступит от нас подтверждение, начнётся алярм. Сам понимаешь.
  - Ты, Никита Сергеевич, что-то долго рака за камень заводишь. Говори, что надо. Или пусть Москва сама скажет.
  - Меня зовут Аркадий Петрович. И дело у меня такое: я ищу некого Портнова Антона Васильевича, а он, по нашим сведениям, находится у вас.
  - Не знаю такого.
  - Не торопитесь, Афанасий Петрович. Наслышан о вас, как о человеке разумном. Людям помогаете. За порядком следите.
  - О самих себе мы и без вас знаем, гражданин начальник.
   Москвич внимательно смотрел на собеседника и видел, что тот его практически не слушает.
  - Я мог пустить кавалерию вперёд, вас бы доставили ко мне под белые руки и вести эту беседу с вами нам пришлось бы в совершенно другой обстановке.
  - Короче!
  - У меня достаточно полномочий, чтобы...
  - Ещё короче, начальник!
   Полковник не любил грубости и терпеть не мог воровских понтов.
  - Вижу, не хочешь проявить уважение и вежливость? Твой выбор, Морж. Тогда так: отдаёшь человека, живи и работай дальше. Нет, гарантирую полную жопу огурцов, нафаршированных рыболовными крючками!
  - О как!
  - Лет десять будешь тужиться на зоне!
  - Хотелка не треснет? Что ты мне предъявишь, начальник?
  - Похищение человека, терроризм и финансирование враждебных разведок. Это так, навскидку. В червонец можешь не уложиться.
  - Теперь понятно, а то какие-то интеллигентские закидоны. Я тебя понял. Ответ такой: ничем помочь не могу. Поздно.
  - Что значит "поздно"?
  - То и значит. Заходил такой, припоминаю. Только уже нет. Ушёл.
  - Как? Когда?
  - Да с час тому...
   Полковник внимательно посмотрел в глаза вора. Не врёт, зараза! Взял станцию:
  - Я - первый, отбой! Всем на базу! - Повернулся к смотрящему. - У меня нет оснований не верить. К тому же вернуться никогда не поздно.
   Полковник встал. Кедров демонстративно повернулся к начальнику УГРО.
  - Ты, Никита Сергеевич, заходи. За тобой подлости не знаю. Хоть последний червонец твоими молитвами отмотал.
  - Может тогда, Афанасий Петрович, подскажешь, по старой памяти, куда твой гость уехал?
  - Дался тебе этот ведьмак! Сам ушёл, адрес не оставил! Даже не прибрал за собой.
  Полковник, делавший вид, что разговор его не касается, оживился:
  - С этого места можно поподробнее?
  - Моего бойца попортил ваш ведьмак. А как хлопцу теперь с одной рукой?
   "Ну, ты Морж, и жучила. Как тонко подвёл! Качаешь, как мы узнали про гостя?" Эта мысль пришла в голову оперативнику.
  - Какого бойца? - вполне натурально удивился он.
  - Просто так взял и попортил? - не поверил москвич.
  - Подумаешь, замечание сделал...
  - Ногой в грудь? А нет, тогда бы нога. Наверное, кулаком в нос? Надеюсь, не до крови?
  - А если бы до крови, тогда что?
  - Тогда бы ваш хлопец этой кровью и захлебнулся. Уж поверьте на слово. Кто, как вы говорите ведьмаку, пускает кровь, тот долго не живёт.
  - Даже так?
   Морж оценивающе упёрся взглядом в подбородок полковнику. Тот ответил таким же взглядом и добавил.
  - Вам, вижу, он тоже кое-что пожелал... Спится хорошо?
  Морж опешил:
  - Что? Ты кто? - старый вор, действительно, сегодня впервые за многие годы не сумел заснуть после обеда. Грешил на дурные мысли, перемену погоды, съел что не то... А оно вон, оказывается, почему. Воровскую спесь, как корова языком слизала. - Постой, не уходи. Что ты сказал?
  - Не по добру ты, Афанасий Петрович, гостя принял. Нельзя так с ведьмаками. - Москвич улыбнулся. - И на меня зря батон крошишь. Я к тебе с уважением, а ты заладил "короче и короче." Не по-людски это...
  - Постой, не горячись... Хотел убедиться, с кем имею дело.
  - Убедился? Сказать что хочешь?
   Морж выглядел совсем потерянным.
  - Как мне теперь?
  - Лишение человека сна - одна из самых жестоких и изощрённых пыток. Ещё страшнее, когда сам не может. По глазам вижу, что днём заснуть не получилось. Это мелочи. Вот суток через трое...
  - Понял я... Говори, что надо.
  - Ты зачем его притаскивал к себе?
  - Ну, познакомиться, поговорить...
  - На счётчик ставил?
  - Ну, да...
  - Куда ушёл твой гость?
  - Гадом буду, не знаю. Следы обрываются за плетнём на опушке. Да у нас, кроме как лесом вдоль дороги, другого пути нет. Разве что озером на лодке...
  - Теперь ты понимаешь, что найти ведьмака для тебя вопрос жизни. Поднимай своих и предупреди, что за каждый волос с его головы ответят здоровьем. Пусть проверят, не пропала ли у кого лодка, может кто из местных подсобил...
  - Сделаю. Меченый, иди сюда. - Из потайной двери выскользнул подручный Моржа. - Всё слышал? Забирай всех наших и мухой!
   Также как вошёл, Меченый бесшумно исчез за входной дверью. Гости двинулись за ним.
  - Не провожай, Афанасий Петрович, мы дорогу знаем, - сказал начальник УГРО на прощание.
   Тот теперь теперь смотрел на полковника.
  - Москва, найдёшь ведьмака, дай знать.
  - Ещё чего?
  - Извиниться хочу...
  - Тогда ладно. Ты, кстати, его на сколько оштрафовал?
  - Червонец...
  - Будешь извиняться, не забудь вернуть.
  ***
   Машина бодро рванула с места. Вскоре за поворотом исчезли огни деревни. Полковник скомандовал водителю:
  - Туши свет. Теперь к обочине и стой! - После этого повернулся к начальнику УГРО. - Вам, Никита Сергеевич, ничего не показалось странным.
  - Было дело. Морж, поначалу словно на публику играл. Очень хотел заглянуть в его спаленку, откуда Меченый появился.
  - Мне тоже. Ещё...
  - Кажется, вы его сильно напугали.
  - Ну в этом странного немного. Меня поразил запах. Неистребимый запах тюрьмы. Я его почувствовал, когда сел к столу и потом, когда подручный вышел из спальни. Кто-то недавно из зоны сидел за столом до нас. Перед ним-то и выделывался Морж, пока его за жабры не взяли.
  - Мог освободившийся ЗэКа явиться к смотрящему. Это нормально. Проявить уважение, получить работу...
  - Ненормально, что он его спрятал. Мог просто выставить за дверь. Вывод напрашивается нехороший.
  - Беглый? Штырь?! Да нет! Морж слишком осторожен, чтобы так рисковать.
  - А понты? Вы же сами говорили, что не шпионы. Я бы эту Ямполовку блокировал и просеял через мелкое сито. Можете соединить меня со штабом розыска Штыря?
  - Я думаю, что там никого нет. То есть штаба нет.
  - Как?
  - После того, как нашли оружие, интерес у некоторых ведомств исчез. Сейчас это дело исключительно пенитенциарной системы.
  - Ну так помогите соседней конторе.
  - Употею потом отписываться... Начальник УГРО в гостях у смотрящего!!! Что? На каком основании? Кто уполномочил? У нас в отделе внутренней безопасности такие злыдни сидят...
  ***
  Я второй раз пропустил мимо себя двух охотников. Они поговорили по "малышке" и теперь шли ускоренным шагом в противоположную от деревни сторону. Ориентируясь скорее на звук, чем на зрение, двинулся за ними. Они-то лес знают, выведут к людям. Или хотя бы на дорогу.
   Мне приходилось поминутно останавливаться и прислушиваться. Вскоре я был вознаграждён. Зацепившись за корень или корягу, один из охотников шумно грохнулся наземь. Из его уст вырвался не мат, а песня для моих ушей: "Ёкарный бабай!!!"
  "Неужели Григорий?!" - я не мог поверить. Голос, вроде, его. Захотелось убедиться и стал сокращать дистанцию. Вскоре между деревьями мелькнул и неожиданно погас свет автомобильных фар. Охотники чуть ли не бегом бросились в ту сторону. Прошло десяток секунд и послышались звуки хлопающих дверей. Мои провожатые сели. Заурчал мотор, опять засветились фары и автомобиль тронулся. Я бросился наперерез. Чуть не повторил подвиг Григория, но устоял на ногах и вылетел на дорогу буквально в двадцати метрах перед милицейским УАЗом. Визг тормозов, и он буквально упёрся мне решёткой радиатора в грудь.
  - Мужик, твою мать, ты совсем охренел?! - поинтересовался водитель.
  Скорость, с какой он выскочил из-за руля, и что-то похожее на резиновую дубину в руке не сулили мне ничего хорошего. Открылись и другие двери. И много возгласов и обещаний сотрясли ночной воздух. И одно до боли родное: "Ёкарный бабай!!!" Я готовый в любой момент вновь ломануться в лес крикнул:
  - Гриша, ты?!
   В ответ услышал:
  - Васильич, ёкарный бабай, ты откуда?!
   Я своей рожи не видел, но предполагал, как мог выглядеть после земляного душа.
  - Гриша, как я рад видеть тебя!
  - Взаимно, Васильич! Где так уделался?!
   Я сделал шаг, чтобы приблизиться к единственному родному мне человеку. К чести Григория, он не струсил и даже дал себя обнять. Нас окружили. Я узнал во втором охотнике Гришиного свояка Женю и поздоровался с ним за руку. Остальные, с трудом сдерживая смех, смотрели на меня.
  - Что? Хорош? - Спросил, оглядываясь на незнакомцев, всё ещё не зная, что от них ждать.
  - Вполне. Мы как раз за вами, Антон Васильевич. Меня Аркадий Петрович зовут. Это Никита Сергеевич, А это..., - мой новый знакомец замялся.
  - Коля. Просто Коля, - сказал водитель в форме сержанта полиции, переложил дубинку в левую и протянул мне правую руку.
  - Вы так прямо за мной ехали и ждали, когда на дорогу выскочу? - удивился я.
  - Честно говоря, именно такого не ждали, - всё ещё улыбаясь сказал Аркадий Петрович.
  - Прошу прощения, но мы здесь, как прыщи на ровном месте. Предлагаю торжественную часть закончить и проехать к нам. Быстро по коням! - нарушил нашу беседу, невысокий коренастый мужик, кого назвали Никитой Сергеевичем.
  - Нет уж, ёкарный бабай, едем к нам. Меня Люба убьёт, если проедем мимо. Пока доедем, баня будет готова. Коля, ты дорогу знаешь...
  - Я за! Против, воздержавшихся - нет! Едем в баню! - мной овладело радостное возбуждение и желание срочно помыться и переодеться в что-нибудь чистое. Единственное, что напрягало, это слишком внимательный взгляд Аркадия Петровича. Он меня словно рентгеном просвечивал.
  - Васильич, а баня ничего получилась, - радостно зашипел мне в ухо Григорий, пока мы плотно усаживались на заднем сидении. - Заодно и испытание проведём.
   Упоминание о бане заставило вспомнить о другом.
  - Слушай, Гриш, я кажется, с Котофеем немного перегнул... Он, действительно, не при делах.
  - Откуда знаешь?
  - Морж проговорился. Надо бы его амнистировать...
  Сидевший на месте переднего пассажира, начальник УГРО повернулся к нам.
  - Что вы там шепчетесь?
  - Грешок за мной образовался, надо бы отмолить.
  - Вы про Кутафьева?
  - Про него. У вас есть его телефон, пусть подъезжает к бане.
  - Не вопрос. Только, боюсь, увидев вас в таком виде, он натурально обосрётся.
  - Можно подумать, до этого было не "натурально", - в голос заржал Григорий. Похоже у него одного не было сомнения в том, что Котофей получил по заслугам.
   Так весело добрались до бани. Я не ожидал, что вместе с дедом Саней нас встретят женщины. Люба бросилась на шею, как к родному, расцеловала в грязные щёки. Стало немного не по себе, но её искренность и простота дорого стоили. Что-то даже защемило в груди. Гриша тоже удостоился символического чмока и был назван "молодцом". Марусина мама Надежда скромно стояла рядом с мужем, ухватив его за руку, смотрела на меня и глаза её были на мокром месте. Я поклонился:
  - Рад видеть вас, Надежда, в добром здравии...
   Однако Люба не позволила размазывать сопли по стеклу:
  - Мужики, как хотите, но у вас тридцать минут. В доме стол почти накрыт. Потом наговоритесь...
  Она со свояченицей Натальей удалилась, а дед Саня гордым и царственным жестом пригласил нас в баню.
  - Милости прошу!
   Зашли, огляделись, оценили. Очень достойно!
  - А как парная? - спросил я деда.
  - Старая подушевней была, но эта тоже ничего.
  Я выскочил на веранду, буквально содрал с себя грязную одежду, обувь и в одних трусах вернулся обратно.
  - Вы, как хотите, а я в парилку! Предупреждаю, Люба слов на ветер не бросает, время пошло!!!
  Зря дед Саня наговаривал, парилка пахла кедром и ароматными вениками, дышала жаром, но не обжигала. Первый ковшик, брошенный на каменку Гришей, дал приятное обволакивающее тепло. Ещё не блаженство, но рядом. Мои новые знакомцы тоже млели от удовольствия. Хватило бы места и водителю, но Коля был на посту и остался за рулём. Слушал милицейскую волну, а там во всю шла подготовка к блокировке Ямполовки.
   Баня, ограниченная по времени - это не баня! Однако не уважить хозяйку не было никакой возможности. Купель, душ и вот я опять в пахнущей хозяйственным мылом рубашке Гриши и его безразмерных штанах. Не успел выпить божественного кваса, как в предбанник вошёл незнакомец. Только, когда он спросил разрешения войти и поздоровался, догадался, что это господин Кутафьев. Точнее его тень. Я жестом показал, чтобы народ очистил помещение. Все без вопросов потянулись на выход, за исключением Аркадия Петровича.
  - Надеюсь, не помешаю, - сказал он и скромно присел на лавку у стола.
   Я подошёл к гостю, положил руки на плечи и зафиксировал взгляд.
  - Ну, вот мы и встретились в бане, как договаривались. Вы хорошо меня слышите? У вас всё хорошо. Больше никаких позывов. Вы абсолютно здоровы. Только, пожалуйста, не срывайтесь на окружающих, особенно на тех, кто от вас зависит.
   Кутафьев кивнул. Слова немного растянуты, как во сне.
  - Пооонял... Спасиииибо...
   Я немного встряхнул его и отпустил взгляд.
  - Хотите квасу, господин Кутафьев?
  - Нет, спасибо, ничего не могу...
  - Теперь можете. Отвечаю.
   Я налил ему полный стакан, и он осторожно выпил. Потом, как бы прислушался к себе самому. Что-то услышал. Хотя, скорее, ничего не услышал и блаженно улыбнулся.
  - Вкусный квас. Спасибо.
  - А вам за баню спасибо. Завтра, если не возражаете, встретимся и обсудим, как компенсировать ваши расходы.
  - Спасибо. Я могу идти.
  - Конечно. Всего доброго.
   Когда дверь за Кутафьевым закрылась, поднялся скромный Аркадий Петрович.
  - Впечатлён коллега. Я такой силы воздействия не встречал, а повидал, поверьте, немало.
  - Коллега? Неожиданно.
  - Во-первых, мы оба государевы люди. Имею честь представиться: полковник Стогов. Во-вторых, по роду службы интересуюсь нейропрограммированием. Повторяю - впечатлён.
  Я сделал вид, что не услышал, хотя, врать не буду, было приятно.
  - Пойдёмте, а то от Любы влетит.
   Уже по дороге в дом мой коллега спросил:
  - И кстати, вы, я понял, ещё двоих приложили в гостях у Моржа?
  - Не люблю, когда по голове бьют...
  - Это вряд ли кто любит. Я, сужу по увиденному, уверен, что у них завтра не пройдёт, а значит, авторитетные товарищи тоже подтянутся. Предлагаю встречу с ними сделать на троих, включая Кутафьева.
  - Зачем?
  - Что-то мне подсказывает, что они очень захотят поучаствовать в расчёте за эту замечательную баню. Да и вам будет не лишне подчистить за собой.
   Мы вошли в дом. Были встречены радостными воплями множества оголодавших мужиков и одним укоризненным взглядом женщины.
   Однако, больше всего впечатлила Маруся. Она так быстро бросилась ко мне и обняла за колени, что я не успел подхватить её. Осталось только погладить по головке. Почти всё застолье она сидела рядом, ухаживала, как могла, постоянно предлагала что-то попробовать и ежеминутно старалась прижаться то к руке, то к плечу. Я впервые так близко наблюдал Марусю после выздоровления и радовался блеску её глаз и детской непосредственности. Так и заснула, прижавшись к моему плечу.
   К глубокому удовлетворению хозяев аппетит у гостей был на славу. Посидели очень высоконравственно. Не заметили, как за душевными разговорами пролетела ночь. Разошлись под утро.
  ***
  Историческая встреча состоялась в полдень в кабинете главврача больницы. Он сам, и мы с полковником сидели в белых халатах и чепчиках. Для полноты картины не хватало фонендоскопов на шее. Первым зашел блаженно улыбающийся Кутафьев:
  - Здравствуйте, господа. Я жалоб не имею. Тьфу-тьфу..., - он изобразил, что плюёт через плечо и присел на указанный стул. - Спасибо.
  - Знаю, господин Кутафьев, у вас обида на меня за ложное обвинение в поджоге. - Я сделал паузу. - Приношу свои извинения и готов компенсировать материально.
  - Я, Антон Васильевич, пока на горшке сидел, многое передумал. Сначала злился и придумывал кары, а потом понял, что так мне и надо. Короче, обид нет. Претензий нет. Спасибо за урок.
  Мы, три медицинских "светила" удивлённо переглянулись.
  - Телесное здоровье очень благоприятно влияет на нравственность, не правда ли, коллеги, - я постарался подвести итог, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
  - Сатир Ювенала утверждал: "Mens sana in corpore sano" , - многозначительно поддержал москвич.
  - С другой стороны: "Medica mente, non medicaments" . Не так ли, господин Кутафьев? - многозначительно добавил главврач.
   Тот скромно сидел на стуле и сначала удивлённо и непонимающе переводил взгляд с одного на другого, потом расплылся в улыбке:
  - Ладно вам, мужики, прикалываться. Пойду я. - Потом повернулся к хозяину кабинета. - Я так понял, что ваши коллеги скоро уедут, поэтому обращаюсь к вам: будет в чём нужда, всегда буду рад помочь.
   Встал, слегка поклонился головой и был таков. В кабинет вошёл Олег Евсеев, с красными от недосыпа глазами.
  - Проходите, больной, - главврач жестом пригласил присесть. - Сказать что хотите или попросить об чём?
  При этом, зараза, глазами указывал в мою сторону. Олега, словно, схватил столбняк. Он уставился на меня, потом на пол и молчал.
  - Диагноз ясен: человек стесняется. Дать незнакомцу кулаком в морду - золотые руки, а...
  Неожиданно бугай перебил полковника:
  - Я того... Виноват... Простите... Ейбо завяжу...
  - Он завяжет, а для нас хлеб подешевеет! Большое дело! - полковник был настроен на удивление агрессивно. - Это твоя жизнь. Сядешь не сегодня, так завтра. Будешь скулить под гитару про мать-старушку, нет, чтобы сейчас решить раз и навсегда!
  - Я решил! Сука буду!!!
  - Коллеги, можно верить?
  Я встал. Подошёл вплотную, взял за плечи.
  - В глаза смотреть! Вот так... Вижу, не врёшь... Тогда живи и будь здоров!
  Почти грубо оттолкнул его. Такую махину не особо оттолкнёшь. Слон, он и есть слон. Амбал чуть отшатнулся и провёл правой рукой себе по лбу, словно сбрасывая наваждение.
  - Что, Олег, заработала? - спросил главврач.
   Тот с удивлением повертел рукой перед глазами. Повернулся, поклонился, попытался схватить меня за руку.
  - Доктор, спасибо...
  - То-то! А то ведьмак да ведьмак!
   Обстановка разрядилась до почти дружеской. Олег всё ещё крутил рукой, когда главврач спросил:
  - Олег, а ведь ты обещал вызволить нашего друга из ямы. Что кишка оказалась тонка?
  - Я того... Сидел с корешами в сарайке, там помещение для резерва, ждал пока заснут... А потом началось... Сначала Штырь заявился, потом ведьмак..., - здоровяк посмотрел на меня, - ой, извините! Потом доктор сам свинтил... Ну, и вы с начальником УГРО подъехали...
   Полковник посмотрел на меня и, ни к кому не обращаясь, обронил:
  - Значит, Штырь всё же был... Почему же прочёска ничего не дала? - потом уже обратился к Олегу. - Вам, Евсеев, помощь не нужна? У вас же вход - рубль, выход - два.
  - Разберусь... У меня перед Моржом долгов нет. А среди братвы каждый второй рад свинтить, да духу не хватает... Теперь-то я с двумя руками...
  - Тогда не смеем больше задерживать.
  Олег ещё хотел что-то сказать на прощание, потом махнул рукой и вышел из кабинета.
  - Больше никого нет, - сказал вошедший медбрат.
  - Наверное и не будет, - сказал единственный из нас доктор. - Не желаете чаю или кофе?
   Мы кивнули, и санитар вышел из кабинета.
  - До Моржа ещё не дошло. Хотя сам просил предупредить, когда Васильича найдём. Только первая ночь прошла. После третьей обычно начинают землю рыть..., - спокойно прояснил ситуацию московский гость. - Вот тогда он на пузе приползёт.
  - Страшный вы человек, Аркадий Петрович. Такие познания говорят о большом жизненном опыте.
  - Оставим эту тему. Меня другое сейчас занимает: не надоело ли вам, господа-товарищи, ерундой заниматься? Вопрос скорее к вам, Антон Васильевич.
  - Можно подумать от меня последние несколько дней что-то зависело!
  - Это не разбор полётов. Это предложение. Приложить ваши недюжинные способности на благо Отечества. Мы по несколько лет готовим специалистов такого уникального профиля, но даже лучшие из них близко не стоят рядом с вами. Я не первый год замужем и за свои слова отвечаю.
   Доктор решительно поднялся.
  - Извините, уважаемый коллега, категорически не согласен и не могу молчать. По-вашему, десяток безнадёжных, поставленных на ноги, это ерунда?! Жизнь стольких людей приобрела смысл и надежду и это ерунда?! Одна Маруся чего стоит! Извините!!!
  - Я не хотел никого обидеть...
  - Однако это у вас здорово получилось...
  Теперь уже встал я.
  - Позвольте немому сказать... Из-за чего сыр-бор? Способности? Я не знаю, откуда они взялись и куда могут завтра деться. Это не умение водить велосипед - раз и на всю оставшуюся жизнь. Это... Это... Я сам не знаю откуда и как.
  - Мы поможем разобраться.
  - Спасибо, не надо. Чтобы вы меня, как лягушку препарировали? Увольте. Обмотаете проводами и будете импульсы из головы считывать? Видел в кино и книжки читал. Не хочу!
  - Не торопитесь, пожалуйста, я вас очень прошу. Десять спасённых жизней - это очень много, это прекрасно, ради этого стоило жить. Однако мы занимаемся вопросами, когда на кону тысячи и даже миллионы жизней. Вам многое дано и с вас большой спрос. Однажды вы уже посвятили свою жизнь служению Отечеству и, знаю, свой долг выполнили честно. Теперь я предлагаю то же, но в другом качестве и масштабе.
   Воцарилось молчание. Я глубоко вздохнул.
  - У меня есть выбор?
  - Боюсь, что нет.
  - Тогда, о чём разговор?
  - Последнее, что я хотел бы, чтобы вы, Антон Васильевич, действовали по принуждению. Договоримся так: приедем в Москву, посмотрите нашу лабораторию, побеседуете с руководством, а там и примите решение.
  - Когда?
  - Через восемь часов взлетаем. Вычтите три часа до аэродрома. Ну, чаю попить ещё успеем.
   В это время в кабинет зашла симпатичная сестричка с подносом в руках. Совсем юная, розовощёкая. Не выдержал москвич:
  - Какие у вас, доктор, кадры замечательные, однако.
  - Молодая поросль на практике. Теперь ко мне очередь, кто только не звонил, чтобы принял его студентов. А раньше калачом не заманишь.
  - Мне надо успеть ещё людям спасибо сказать, - сказал я, меняя тему и отпив первый глоток ароматного чая. - И начну, пожалуй, я с вас, доктор.
  Он оторвался от чая и изобразил внимание.
  - Я готов, говорите.
  - Простите, что не вернул тома энциклопедии. Их поваляли по полу, но они целы, и Григорий Дроздов их обязательно вернёт. Это раз. Огромное спасибо за доверие. Я знаю, как вы рисковали, допуская к своим больным. Это два. И третье, я тут случайно набрал водички в роднике и оказалось, что там течёт живая вода. Хочу дать вам попробовать.
   Я снял с ремня флягу и протянул доктору. Тот сделал глоток.
  - Нормальная родниковая...
  - Однако раны заживляет на глазах.
   Доктор выразил взглядом скепсис, но сказал другое.
  - Я уже давно ничему не удивляюсь, Антон Васильевич, однако, чтобы простая вода...
   Я не очень вежливо перебил:
  - Пройдите в перевязочную и обработайте любую рану остатком воды. Желательно гнойную. Мы пока подождём.
  - Не мы, а вы. Я с разрешения доктора пройду с ним. - Аркадий Петрович резво вскочил с места.
   Тогда, и я с вашего разрешения смотаюсь кой-куда с Григорием. Возражений не было, и мы разошлись.
  ***
  Я вернулся в кабинет через четыре часа. За столом по-прежнему сидели и мирно беседовали главврач с полковником. Кроме чая я заметил бутылку с коньяком, наполовину пустую.
  Я положил на стол стопку энциклопедий. Ещё одну такую стопку поставил санитар, который сам вызвался нам помочь. Григорий внёс воду, скромно присел, бутыль поставил рядом. Почему-то полковник смотрел на меня и мысленно требовал отчёта о столь долгом отсутствии. Доктор смотрел на бутыль плотоядным взглядом хищника.
  Наконец полковник нарушил тишину:
  - Мы уже начали беспокоиться.
  - Вы сами определили, сколько у меня есть времени.
  - Самовольная отлучка прощается. Мы ждём объяснений по воде, - потребовал главврач.
  - Эксперимент проводили вы, а объяснять должен я?
  - Антон Васильевич, так не бывает! Верю-то вам, конечно, верю, но, честно говоря, опасался инфекцию занести. А блин, рана, на заживление которой требуются недели, зарубцевалась на глазах!!!
  - Девчушки-практикантки выпали в осадок, когда водой из грязной фляги, что есть - то есть, коллега, стали промывать тяжёлую рану. Когнитивный диссонанс! Глаза круглые, не верящие. Потом от восторга даже зааплодировали.
  - Мне тоже подобного видеть не доводилось, - подтвердил полковник и опять включил свой сканер.
  - Значит, работает? А я, что говорил? Короче, доктор, берёте подарок?
  - Он спрашивает!!!
  - Григорий, можно вручать!
   Дроздов поднял десятилитровый бутыль и поставил на стол главврача. Доктор погладил сосуд рукой, потом спросил:
  - Огромное спасибо, Григорий. Не знаю, ка благодарить. А позвольте предложить вам рюмочку коньячку.
  - Я один не буду, - хмуро ответил добытчик живой воды.
  - Почему же один, мы с Аркадием Петровичем с удовольствием поддержим. - Посмотрел, зараза на меня и добавил. - Дефективным не предлагаем.
   Они, действительно, выпили очень довольные собой. Положили в рот по тонюсенькой дольке лимона и продолжили издеваться надо мной.
  - Это же сколько надо нагрешить, чтобы Господь не позволял человеку такую прелесть вкусить? - казалось, искренне поинтересовался полковник.
   Я удивился, как быстро они, однако, спелись, и ответил отвлечённо:
  - Только не забывайте, что память у меня хорошая...
  Док снисходительно решил сменить тему:
  - Посмотреть-то родник могу?
  - С разрешения хозяина, почему нет? - Я кивнул на Григория. - Однако...
  - Слушаю внимательно.
  - Понимаете, там место природой намоленное. Суета противопоказана. Механизм не знаю, но чувствую, что неаккуратность может что-то очень хрупкое сломать. Опять же - время года, время суток, фаза луны, построение звёзд...
  - Я понял: без вас никак!
  - То-то!!!
  - Тогда - Дроздов - мой официальный поставщик. Не обижу и в обиду не дам. Естественно, на сторону слова никому не скажу.
   Я встал и протянул руку. Хорошо иметь дело с умными людьми.
  ***
   Уехать от Дроздовах был ещё тот квест. Прощания, обнимания, пожелания ещё куда ни шло. Но погрузка машины сибирскими дарами это было нечто. Моя коробка с Васиными деликатесами утонула в мешках, корзинах и корзинках, пакетах и свёртках, которые грузились под личным неусыпным контролем бабы Маши. И её же обстоятельными объяснениями: что, для чего и как.
   Я уже начал опасаться, что нам с Аркадием Петровичем придётся ехать на крыше - в багажник даже палец засунуть стало проблематично.
  - Ничего, это положите под ноги, а это возьмёте в руки.
   Когда из погреба появился дед Саня с бутылью хреновухи и стал прицеливаться, куда бы её засунуть, я взвыл:
  - Друзья, что вы делаете? Как я всё это в Москве повезу?
  - Разберётесь... Ну, наконец-то!
   Это Люба обрадовалась, что её сестра успела. Во двор влетела машина с Марусиными родителями. И тоже загруженная... И тоже попробуй что-нибудь не взять!
   Как нам удалось втиснуться в машину, остаётся загадкой. Двери захлопывали снаружи двумя руками Гриша и Женя, предварительно потребовав, что мы выдохнули.
  - Давно вы с Дроздовыми знакомы? - поинтересовался москвич.
  - Да. Уже целую неделю, - ответил я.
  - Тогда понятно. Тогда по-другому никак!
   Мы уже выехали из города и прилично разогнались, когда на перекрёстке со второстепенной дорогой увидели машину ДПС. Рядом стоял тонированный до черноты "крузер". Гаишник удивил:
  - Здравия желаю! Документы не надо. Там Антона Васильевича просят на два слова.
  Он показал на внедорожник, из которого вышли два амбала, один из которых показался знакомым. Он держал открытой заднюю дверь.
  - Это Морж, - сказал полковник. - Я с вами.
  - Не стоит, Аркадий Петрович. Там, думаю, будет интимный разговор.
   Проследив, что вместе со мной из машины ничего не выпало, выполз наружу и стряхивая невидимую пыль со штанин, подошёл к джипу.
  - Антон, присядь рядом на два слова, - обратился Морж ко мне, при этом, как слепой, глядя куда-то в сторону.
  - Разве что на два. У меня времени в обрез, - ответил и сел рядом с вором.
  - Я извиняюсь за нашу прошлую встречу. Меня неверно проинформировали, с кем буду иметь дело. Мой косяк, хочу загладить. Вот...
   Он протянул мне коробочку. Я на автомате открыл. Ждал чего угодно, но только не то, что там окажется мой телефон, только с новым экраном и незнакомым чехлом. Очевидно, готовили к продаже. Я автоматически включил и увидел свою заставку!
  - Что и симка моя?
  - Пришлось кое-кому попотеть, но всё на месте.
  - Не ожидал, спасибо. Вы... прости забыл, что мы на "ты". Ты, действительно, на свой земле воров держишь под жестким контролем. Это всё?
  - Опять спешишь... Пойми, Антоша, вор - я, они - крадуны. Всё под контролем удержать невозможно. Молодняк иногда чудит, руками машут, палят, где не попадя. Опять же залётные. Приходится разбираться и наказывать. Жестко, иногда жестоко. Без этого никак. Ну да ладно. Я там про долг говорил, забудь.
  - Давно забыл.
  Морж повернулся в мою сторону.
  - А что мне при расставании обещал, не забыл?
  - Про сон, что ли?
   Я посмотрел в потухшие глаза собеседнику и болезненную бледность. Он тяжело вздохнул.
  - Третий день не могу глаз сомкнуть, боюсь не проснуться...
   Я взял его за руку, притянул поближе.
  - Ладно, посмотри на меня. Хорошо слышишь? Всё у тебя нормально. Спи спокойно. Людей хороших не обижай.
   Он немного отклонился, словно, обдумывая мои слова. Потом очнулся.
  - Я тебя услышал, Антон Васильевич. Возьми от братвы в знак уважения.
   Он подвинул ко мне увесистый свёрток.
  - Деньги? - Он кивнул. - Не возьму.
  - Брезгуешь, ведьмак?
  - Нет, боюсь кое-что гораздо более важное потерять. Ты знаешь, Афанасий Петрович, с тобой интересно, когда ты говоришь, как человек, без блатных понтов. Может когда ещё пересечёмся...
  - Я не против. Будешь в наших краях маякни...
   Я собрался выходить. Вспомнил, остановился, повернулся.
  - Ладно. Однако, ты не ответил на мой вопрос.
  - Кто про тебя стуканул? Так я, Антоша, ответил, что не по чину вопросы кидаешь. Меня спросить может только сходка. Ты мог поинтересоваться. И потом у каждого свои секреты. Я же в твои не лезу. Иди с богом!
  На этом и расстались.
  Когда мы снова тронулись, я вдруг догадался: при выходе из РУВД у меня на стукача было два кандидата. О сегодняшнем выезде на аэродром из двоих знал один Житов. Вот и ответ на вопрос. Зачем было смотрящего провоцировать. Хотел поделиться с полковником, но глянул на водителя и промолчал. Вместо этого похвалился моим новым-старым телефоном. Тот телефон проигнорировал, но неожиданно спросил:
  - А деньги Морж не предлагал?
  - Обломался. - Тут до меня дошло, откуда у Моржа вдруг такая щедрость. - Так это вы его надоумили?
  - Был грех, а потом боялся, вдруг вы...
  - Вот за это не люблю вашу контору. Всё бы вам контролировать и проверять! Более того, провоцировать. Я так не заточен... Не знаю, как вы собираетесь со мной работать.
  - А как вы раньше работали?
  - Открыто. Я любому своему бойцу ключи от квартиры доверял, рассказывал, где деньги лежат и сколько нужно взять. Да что деньги! Я детей своих малолетних доверял и даже мысли не имел, что что-то может пойти не так. Это в сопливом лейтенантстве. А на войне... Да что говорить.
  - И, действительно, ни разу не напоролись?
   Я немного задумался.
  - Было пару раз. Но это уже в девяностые, когда люди сильно изменились и далеко не лучшую сторону.
  - Наверное пострадали материально, и только. А мы не имеем права на ошибку. Поэтому и методы другие. Не взыщите.
   Этот разговор вызвал волну воспоминаний и дальше мы ехали молча.
  ***
   Ведомственный ТУ-134 взлетел с военного аэродрома. Кроме экипажа и нас с полковником на борту никого не было. Я во все глаза смотрел в иллюминатор, надеясь заметить внизу заветную заимку. В голове крутилась мысль: "Мужики спросят, что за река, что водится? Что я им скажу, если даже ни одного воблера не искупал? Когда вернусь, первым делом, проверю..."
  Ничего не предвещало бури. Мы сидели в удобных креслах друг напротив друга. Всё началось с невинного вопроса моего единственного попутчика:
  - О чём задумались, Антон Васильевич?
  - Да всё почему-то о ваших методах мысли из головы не выходят.
  - Дались они вам. Поверьте на слово, они не лучше и не хуже тех, как действует наш противник.
  - То - мерзкие, бесчеловечные, проклятые враги, а то - ты сам.
   Он сделал движение головой, которое делают борцы перед выходом на ковёр. Глаза его налились холодом.
  - Хотите откровенно?
  - Уж будьте так добры.
  - Ненавижу чистоплюев и ясноликих борцов за всё хорошее против всего плохого.
  - Многообещающее начало... - Я попытался зафиксировать его взгляд и тут же поймал мысль. - Даже не пробуйте.
  В его тоне я почувствовал нотку превосходства.
  - Не перебивайте, пожалуйста. Посмотрите на немецкую хронику второй половины тридцатых. Какое единство, какие ясные просветлённые лица, какой экстаз, восхищение и обожание, в едином порыве вскинутые руки. Какие искренние слёзы из глаз... И что дальше? Эти же люди, пополнив ряды Вермахта, Гестапо и СС, изнасиловали Европу, потопили в крови целые народы и страны.
  - Зачем вы всё это мне говорите? Знаю историю... - Я сделал новую попытку. Мысль уже прозвучала насмешливо, - У меня блок. Десятки лучших моих подопечных пытались сломать. Ни один не сумел!
  Нашу беседу нарушил подтянутый стюард в аэрофлотовской форме.
  - Чаю, кофе? Может коньячку?
   Я согласил на чай. Полковник вовсе отказался от угощения и продолжил:
  - Вы знаете только то, что вам позволили знать: хронологию великих битв, цифры потерь, сколько произведено техники и вооружения, кое-что из столкновения разведок и контрразведок, некоторые детали дипломатии и, безусловно, идеологическую борьбу. Но вы даже близко не имеете представления о сражениях в области нейропрограммирования и психологического оружия.
  - Пусть так..., - я сделал третью попытку, и на секунду показалось, что собеседник дрогнул. Какой вы всё-таки упёртый!
  - Сотни миллионов погибших, замученных, расстрелянных и сожжённых..., - полковник потрогал себя за виски. - Всё это мог предотвратить один человек, способный внушить бесноватому животный и непроходящий страх в том, чтобы, например, не нападать на СССР.
  - Почему же не внушили?
  - Не смогли, не нашли подходящего уровня исполнителя, не ставили задачу. Не знаю, хотя исследования академика Бехтерева в то время было впереди планеты всей! Итог известен. А теперь вспомните хронику последнего десятилетия. Эти же ясноликие сегодня на Украине в едином порыве скачут целыми площадями и хором обещают нас повесить, разливают бензин по бутылкам и под улюлюкание сжигают собственных соотечественников...
  - Считаете им можно что-то внушить?
  - Можно и наши противники это сделали с Украиной и делают регулярно по всему миру. Есть соответствующие программы, пси-технологии и соответствующие специалисты и установки. Однако - это для массовки. Кукловодов единицы и наша цель - они...
  - Вы считаете...
  - Не знаю! Возможно, как говорил начальник местного УГРО, пустышку тянем. Да и наши академики считают официально это шарлатанством. А если нет! Если шанс всё есть? И шанс этот вы?
  - Не хочу быть ни чистоплюем, ни ясноликим идиотом. Согласен попробовать, только не ждите от меня чего-то сверхъестественного.
   Я почувствовал, что блок полковника не выдержал. Мой оппонент откинул голову назад и закрыл глаза. Ах ты, Антон Васильевич! Пролез-таки! Ведьмак и есть ведьмак? Ладно-ладно, я спокоен. Прекращай... Вслух устало проговорил:
  - Не просто с вами...
  - Никто не обещал, что будет легко!
   Полковника я просил только успокоиться, что он и выполнил. Для себя тоже постарался сменить тему. Сам закрыл глаза и моментально заснул. Пошли картинки. Цветные и со звуком. Не абстрактные, а свои, родные.
   Подхожу к дому, поднимаюсь на лифте. Вот ещё за дверью слышу, как крутится и визжит от радости Рыч. Мой любимый и толстый Рассел терьер Ричард... Вот я захожу и из комнат выбегают мои девчонки - жена и дочь - виснут на шее и искренне радуются моему возвращению. Я оказываюсь в уютной обстановке своего дома. В ушах музыка, а сердце кто-то мажет нежным пёрышком, обмакнутым в тёплое масло. Поставил у стены кофр со спиннингами, на пол два пакета с подарками, снял с плеча рюкзак, бросил на стул. Тот отозвался гулким ударом обо что-то твердое.
  - Что это у тебя там? - спросила жена.
  - Подарки из Сибири. От добрых людей.
  - Есть что-то вкусненькое? Можно на стол?
  - Конечно можно. Только быстро: есть хочу, как из пушки...
  ***
  Хочу извиниться перед моими читателями. Вы вправе были ждать продолжения. Однако, первый же день моей работы во в невзрачном особняке без вывески в глубине парка Сокольники начался с обязательной процедуры подписания обязательства о неразглашении. Ещё ничего не рассказали, нет сотрудничества и неизвестно, будет ли оно, а говорить лишнего не могу. Увы и ах! Потом, может быть...
  Хотя кое-что всё же могу. Прошёл год после моей рыбалки и я, однажды вернувшись с работы, нашёл в почтовом ящике письмо. Самое настоящее: с адресами, написанными от руки, и погашенной почтовой маркой. Толстое такое. Признаюсь прежде, чем вскрыть, понюхал. Отправителем значился Дроздов А.С. из города Энска. Пока вскрывал в голове пронеслись картинки моего пребывания в Сибири в мельчайших подробностях: яркие, сочные и добрые. Когда вскрыл, явственно почувствовал запах груднячка: гремучая смесь женского молока и памперсов. Я всё понял и дальше можно было не смотреть. Но письмо стоит того, чтобы привести его полностью:
  "Здравствуйте, дорогой наш Антон Васильевич!
   Это Люба Дроздова, если ещё не забыли. Пишу я, а за столом все наши. Будут добавлять, если что забуду.
  Почему письмо? Телефон не знаем, электронного адреса тоже. Пытались через интернет, но там про Вас ничего нет. Совсем ничего. И тут я вспомнила, как Раков, составляя протокол, назвал вслух Ваш адрес. У меня на такие вещи память отличная. Вот и решили написать.
  У нас всё хорошо, чего и Вам желаем (это отец потребовал добавить). Погода стоит жаркая, картошка уродилась на славу...
  Да что это я?! Это всё дед: сначала про погоду... Этикет, говорит такой. Всё? Теперь можно? Так вот, Васильевич, у нас с Гришей сын родился!!! Три восемьсот и пятьдесят два сантиметра! Маленькая рыжая копия папы. Голосистый, говорят, большой начальник будет! Кушает, только дай! Тьфу-тьфу-тьфу...
   Вот такая у нас радость, поэтому хотели поделиться.
  Отсюда и просьба. Помните, отец в бане сказал, что Вы теперь нам родной? Ну, вот мы и решили... В воскресенье по православному обычаю в церковь пойдём Господа благодарить и сына крестить. Крёстная есть (Марусина мама), а вот крёстным всей семьёй просим стать Вас. Понимаем, что прилететь не сможете. Батюшка сказал, что можно и заочно. Вы только согласитесь...
   Гриша говорит, если до воскресенья телеграммы с отказом не будет, то, значит, согласен. И ещё говорит, что на реке хариус и чавыча как никогда! Прямо стеной. Зовёт Вас с друзьями. Заимка готова. Приезжайте, а?
   А дед (теперь уже настоящий) говорит, что веники в этом году просто песня. Баня ждёт... И ещё, наверное, врёт, говорит, что видел Вас по новостям. Мельком в составе какой-то правительственной делегации. Вы заняты, наверное?
   Напоминает, чтобы я про гостя сказала. Через месяц после вашего уезда заходил Сергей. Фамилию называл, но мы не запомнили. Очень хотел Вас видеть. Спросили, что передать, так он выдал: "Слава ВДВ!" Это у вас-десантников пароль такой?
  Неделю назад Тосю на рынке встретила. Дмитрия не узнать, пакет несёт такой гордый: "Я мамин помощник!" А муж её, оказывается, художник. Приглашал на свою выставку...
   По секрету: мои соседки, тоже Вас ждут. Всё когда да когда? Это жена Котофея рекламу сделала: мол, не только вылечили, но и охоту к спиртному напрочь отбили. Придут за своих мужиков просить...
   Передаю от всех наших огромный привет и наилучшие пожелания. Персонально от доктора. Сказал, не договорили прошлый раз о чём-то...
   Надеемся, до скорого свидания.
  P.S. Мама ругается: "Скажи, да скажи!" Говорю: мы сына решили Антошей назвать. Будет Антоном Григорьевичем. Вот так. Теперь всё."
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019