О повести Алексея Козлачкова "Французский парашютист"
Стендаль своими "Прогулками по Риму" впустил путеводитель в большую литературу. При этом его "Прогулки" были не столько уличными указателями, сколько путешествием по времени и нравам - очерком Истории и калейдоскопом историй с каталогом характеров. Стендаль не был одинок в жанре "записок путешественника". Просто своей монументальной убедительностью он Эверестом возвышается над книжным курганом современников и последователей. А его путеводитель, помимо достопримечательностей места и времени, включал в себя и "бейлизм" - как он "скромно" называл свою теорию всестороннего познания жизни и развития личности. Тем самым, подтягивая современника к Истории и Культуре. Сегодня путеводитель трансформировался в туристический маршрут, а современник - в индивида, зацикленного на одностороннем движении под руководством гида и указателей. Плоды европейской цивилизации дозируются до порций, приемлемых для переваривания сознанием усредненного пользователя. Типа десерта или приправы к основному блюду. Целью маршрута становится сам маршрут, чтобы быть отмеченным галочкой о прохождении. Как еще одна взятая географическая или культурная высота плоской поверхности собственного бытия. Повесть Алексея Козлачкова "Французский парашютист" построена сюжетно как туристический маршрут, или - как "дорожная история" с продолжением. Без особых формальных и стилевых изысков. Если не считать, конечно, стендалевских экскурсов в Историю и стендалевской же детализации персонажей. Размеренность расписания туристического маршрута нарушается казусом в баден-баденской бане, столкнув меж собой "на встречке" три судьбы, чтобы затем остановиться, в конечном итоге, на двух мужских, отведя женскую историю на периферию. Где она и затеряется на соседней ветке бесконечной дороги жизни. Станет лишь случайным и причудливым пересечением во времени и пространстве. Случайная, трагикомичная встреча двух мужчин в бане становится не просто завязкой сюжета, но и приоткрывает большее -- метафизическую общность их частных судеб в большой Истории. И татуировка на левом плече лишь знак этой общности. Идущей из их личного прошлого и от прошлого их бывшей страны. Двух бывших офицера, закончивших один факультет одного училища и служивших в одной дивизии, разделяет лишь время пребывания в точке пространства. Всё прочее - общая метафизика узнаваемого бытия. Где общее прошлое выступает инструментом познания действительности в настоящем времени. И мерилом подлинности этой самой действительности. Для рассказчика - и альтер-эго автора, - военное прошлое и есть самое настоящее прошлое, заставляющее рефлексировать, пускаясь в путешествие по собственной памяти. Да и работает он экскурсоводом для русских туристов, рассматривающих западноевропейские города сквозь стекло автобуса и упорядоченность маршрута, озвучивая голосом культурно-исторические достопримечательности местности. Для Павла, другого персонажа повествования, военная служба остается настоящим, перетекая из советской воздушно-десантной дивизии через смутные 90-е годы во французский Иностранный легион. И точка пересечения героев даже не Псков и не Афганистан, где оба побывали в разное время и под разными флагами, а понимание происходящего, исходный код, ментальное родство. Поэтому их мгновенная человеческая близость и приязнь не нуждается в объяснениях - это просто факт. По умолчанию. Их встречи, посиделки с выпивкой и традиционными разговорами есть констатация общих ценностей. Тех, что внутри, а не в кошельке или на кредитной карте. И для автора они оба срез разновидностей из каталога лиц и характеров. Такая вот уходящая натура, специфические типажи - два бывших офицера, живущих в Европе и оставшихся при этом безнадежно советскими и неисправимо русскими. Их специфичность особенно заметна на фоне молоденького легионера-белоруса - вежливого, аккуратного, но уже другого. И по характеру, и по менталитету. А эти остаются двумя вариантами одной возможной судьбы. С мечтой о романтике и с навязшим на зубах песком "горячих точек", с зашоренным бытом и маршрутным расписанием на дороге жизни. И только автор, размещая их в своем путеводителе, вносит эти частные судьбы в каталог житейских историй для всеобщего обозрения и обрекает тем самым на возможность культурно-исторического контекста. Без всякого, впрочем, морального вывода. Как и происходит ныне в современной литературе - и отечественной, и европейской. Стендаля на нее нет! Хотя "Французского парашютиста" старина Бейль точно бы одобрил, ибо знал толк и в путеводителях, и в офицерах.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
