Хайсарова Дина

Этический кодекс героя "Солдатской саги" Глеба Боброва

   Оглавление

   1. Введение.

   2. Эволюция военной темы в русской литературе 1941-2000 г.г.

   3. Особенности современной военной прозы.

   4. Идейная направленность книги Г.Боброва "Солдатская сага".

   5. Этический кодекс героя "Солдатской саги" Г.Боброва.

   6. Заключение.

   7. Литература.

   "Дабы не канули в Лету

   лица, мысли и поступки"

   Г.Бобров

   1. Введение

   "Все начинается с детства". Трудно не согласиться с этим утверждением Сергея Михалкова, ведь и мой интерес к военной теме в литературе возник именно тогда. Помню, как в пятом классе (а училась я в курганской средней школе 37) привели меня в

   школьный музей Мужества и Отваги. Сразу с порога я увидела огромный портрет парня в военной форме - красивого, высокого. Это портрет выпускника школы Дмитрия Чичулина, погибшего в Афганистане при исполнении интернационального долга.

   В музее целая экспозиция посвящена этому парню, здесь его личные вещи, фотографии (мама Димы работала фотографом на заводе колесных тягачей и запечатлела в снимках все самые яркие события его короткой жизни), альбомы с воспоминаниями

   одноклассников и учителей, письма Димы домой, маме. В них он писал о том, что, отслужив, будет поступать в юридический, что решение это твердое, так как еще в школе решил работать в милиции. Дима был командиром отряда "Дзержинец" и, как вспоминают

   учителя, часто появлялся в школе со следами побоев: так пытались хулиганы "убедить" его не давать свидетельские показания. Но эти "убеждения" не действовали, Диме очень нужно было, чтобы справедливость восторжествовала, чтобы добро победило зло.

   Прошли годы, но до сих пор помню взгляд этого парня, обращенный, как мне кажется, на меня. Кто я? Зачем живу на земле? Какими принципами руководствуюсь? Для меня Дима - нравственный камертон, по которому я сверяю свои мысли и планы.

   Позже, в 7 классе, была книга А.Приставкина "Ночевала тучка золотая+", поразившая мое детское сознание. С тех пор книги о войне я читаю с особым интересом.

   Первая моя (школьная) исследовательская работа была посвящена книге нашего земляка Виталия Николаевича Носкова "Любите нас, пока мы живы", повествующей о событиях 1994-1999 годов в Чечне.

   В этом году объектом моего исследования стала книга Глеба Боброва "Солдатская сага" (Солдатская сага, Афганистан, Проза, Москва, "Эксмо":30/03/2007, тир. 14000,ISBN: 978-5-699-20879-1).

   Предмет исследования - нравственные нормы и правила, которыми руководствуются герои книги.

   Цель исследования - сформулировать этический кодекс героя книги Г.Боброва "Солдатская сага".

   Задачи:

   1. Проследить эволюцию военной темы в русской литературе второй половины ХХ века.

   2. Выявить особенности современной военной прозы.

   3. Проанализировать идейную направленность книги Г.Боброва.

   4. Выявить черты нравственного облика героев книги "Солдатская сага".

   5. Обобщить нормы и правила поведения главного героя

   Методы исследования: анализ, систематизация, обобщение литературных фактов, интервью с автором книги.

   2. Эволюция военной темы в русской литературе 1941-2000 гг.

   Отечественная война - незаживающая рана в памяти народа. Нет, наверное, семьи, где она не оставила бы свой страшный след. Писатель, берущийся за тему войны, получает возможность показать, как в экстремальных обстоятельствах, какие непрерывно

   являет война, обостряются чувства, до конца раскрываются характеры, обнажаются самые потаенные мотивы поведения, скрытые подчас даже от самого человека. Трудно представить себе более "выгодный" для художника материал.

   В условиях тоталитарного идеологизированного общества военной прозе принадлежало особое место. Ей отдавалось преимущество в планах литературно-художественных издательств и журналов. Она играла видную роль в системе всепроникающего

   военно-патриотического воспитания.

   За шестьдесят восемь лет, прошедших после начала Отечественной войны, военная тема в нашей литературе претерпела интересную эволюцию. В первые послевоенные годы художественных книг о войне появлялось мало. Шел процесс осмысления происшедшего,

   освоения сложного материала. Непростыми были отношения писателя и цензуры. На первый план вышли документальные книги участников партизанского движения - П.Вершигоры, Д.Медведева, А.Федорова и др. Рядом с ними расположились

   художественно-документальные, как их тогда называли, произведения писателей на героическую тему: "Молодая гвардия" А.Фадеева, "Повесть о настоящем человеке" Б.Полевого, "Чайка" Н.Бирюкова и т.п.

   В период "оттепели" важным этапом в эволюции военной прозы был приход в литературу "поколения лейтенантов" - А.Ананьева, Г.Бакланова, Ю.Бондарева, В.Быкова, К.Воробьева. Все они прошли войну в младших офицерских чинах и в своих произведениях отталкивались главным образом от личных впечатлений. Официальная критика заклеймила их сочинения ярлыком "окопная правда", посчитав, что правду о войне, правду большую, настоящую, не могут нести люди, чей кругозор ограничен обзором из окопа. Нужна иная правда о войне - правда масштабная, видимая исключительно с высоких командных постов. Сегодня полемизировать с

   подобными утверждениями просто неловко. Ясно, что эти писатели возродили в военной прозе очень важное качество - достоверность, подлинность характеров и описаний, без чего в развитии этой темы могла возникнуть (да уже и возникала) тупиковая ситуация. Критика призывала писателей создавать советскую "Войну и мир", не понимая, что для решения задач такого уровня одних указаний совершенно недостаточно. А без "окопной правды" дальнейшая эволюция художественной прозы о войне была бы сомнительна.

   Полная правда о войне остается тайной. Американцы имели основание назвать свой фильм о Великой Отечественной "Неизвестная война". В этих условиях особенно важна роль высокохудожественных книг, где правдиво освещены эпизоды трагического времени, таких, как "В окопах Сталинграда" В.Некрасова, повести и романы "поколения лейтенантов", роман В.Астафьева "Прокляты и убиты" и др. Но есть целый ряд книг, в которых сделаны те или иные, большие или меньшие уступки идеологическому давлению.

   Выводить такие книги совсем за рамки литературы было бы ошибкой, но оценивать их по справедливости необходимо.

   Обращает на себя внимание примечательный факт: со страниц военной прозы 1970-х годов постепенно исчезают собственно военные реалии - все меньше описываются сражения, все реже стреляют, перестают грохотать разрывы бомб и снарядов - и все больше возникает внутренних психологических коллизий.

   В повести Е.Носова "Усвятские шлемоносцы" (1977) действие происходит в деревне, получившей известие о начале войны и снаряжающей своих шлемоносцев на защиту Отечества. Его рассказ "Красное вино победы" (1971) рисует события в тыловом

   госпитале.

   Одним из лучших произведений военной прозы 1970-х, безусловно, явился "Сашка" (1979) В.Кондратьева, где в центре повествования не повороты военной судьбы героя, а перипетии его внутренних переживаний. Тяжелые последствия войны описывает

   В.Распутин в повести "Живи и помни" (1974).

   Свой аспект в исследовании трагической триады: любовь - долг - смерть нашли Б.Васильев ("А зори здесь тихие", 1969), Г.Бакланов ("Навеки девятнадцатилетние",1979), Ю.Бондарев ("Берег",1975).

   Эволюция современной военной прозы хорошо прослеживается на примере творчества В.Быкова: от "окопных" повестей типа "Мертвым не больно" (1966) к партизанским ("Сотников", 1970; "Волчья стая", 1975) и через них к размышлениям о национальной

   трагедии белорусского народа ("Знак беды", 1982; "Карьер", 1986; "Облава", 1989).

   В 80-е годы вновь активизировался читательский интерес к документальным книгам о войне: вышли в свет мемуары многих прославленных полководцев Великой Отечественной. Подлинным событием явились произведения А.Адамовича - "Хатынская повесть" (1974), "Каратели" (1980), "Блокадная книга" (1977-1981), написанная совместно с Д.Граниным.

   Потребность в восстановлении исторической справедливости водила пером В.Карпова, который в книге "Полководец" (1982-1984) рассказал о судьбе талантливого военачальника Великой Отечественной генерала И.Петрова, бывшего в немилости у Сталина. О несправедливом осуждении, а затем и забвении героя-подводника А.Маринеско поведала повесть А.Крона "Капитан дальнего плавания" (1983).

   Документальное начало в конце 1970-х - начале 1980-х годов явно вытесняло художественное: желание знать правду все чаще брало верх. Такую правду, по распространенному заблуждению, могли открыть в первую очередь документальные произведения.

   События 1985 года изменили читательские предпочтения, и обнаружилось, что теперь военная проза - это необязательно книги о Великой Отечественной. Нашла своих авторов война в Афганистане. Как талантливые писатели со своим видением мира,

   оригинальным набором художественных средств заявили о себе О.Ермаков ("Афганские рассказы",1989) и Э.Пустынин (роман "Афганец",1991).

   Мирным, но трагическим будням армии посвящены повесть Ю.Полякова "Сто дней до приказа"(1980), открывшая миру явление дедовщины, и С.Каледина "Стройбат"(1991).

   В конце 1980-х - 1990-е годы стал возможным давно забытый, ранее фактически запрещенный сатирический подход к военной теме: "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" В.Войновича (1969-1979), "Русская книга о военных" В.Тучкова (1999). Вернулся на родину роман "Генерал и его армия" (1977-1994) Г.Владимова, лишенного в 1983 году советского гражданства, продолжалась публикация новых глав романа В.Астафьева "Прокляты и убиты" (1994).

   В целом военная художественная и художественно-документальная проза, преодолевая трудности, связанные с цензурой, развивалась в русле традиций великого мастера батальных сцен Л.Толстого. Его главный завет прозвучал в "Севастопольских

   рассказах": "Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, - правда".

   Вся история русской военной прозы в ХХ столетии есть драматическая история поисков правды и борьбы за истину.

   3.Особенности современной военной прозы

   В русской литературе последних лет возникло такое явление, как "новая военная проза" - волна произведений, в основном малых, посвященных теме афганской войны и современного вооруженного конфликта в Чеченской Республике. Со страниц книг,

   толстых журналов, сайтов своим видением "афганской" темы с читателями делятся писатели, прошедшие афганскую войну: Глеб Бобров, Александр Карцев, Павел Андреев, Андрей Семенов и др.

   Писателям Вячеславу Миронову, Аркадию Бабченко, Захару Прилепину, Александру Карасеву, по выражению критика Валерии Пустовой, "известность подарила война". Все они прошли через горнило чеченской войны, о которой пишут. Авторы эти молоды.

   Александр Карасев родился в 1971 году. "Запах сигареты" и другие его рассказы опубликованы в "Дружбе народов". Участвовал в боевых действиях в Чечне. Здесь же воевал Захар Прилепин (1975 г.р., настоящее имя - Евгений Лавинский), писатель из Нижнего Новгорода. Его роман "Патологии", опубликованный в журнале "Север" в 2004 году, стал финалистом премии "Национальный бестселлер".

   В этих книгах война показана в новом для российского читателя ракурсе: война по своей сути, без ура-патриотического и пафосного антуража, безотносительно к долгу защитника или осуждению агрессора, место и время действия вроде бы и конкретны, но в то же время как бы второстепенны. И в восприятии персонажей и их создателей она предстает как бесцельное, безыдейное, безусловное зло, где доминирующими чувствами становятся страх, одиночество и незащищенность.

   Эта проза оказалось востребованной, потому что ее авторы - непосредственные участники и очевидцы событий, а значит, их свидетельства, взгляд, оценки вызывают у российского читателя максимум возможного доверия: это информация "из первых уст", в

   отличие от тенденциозных заказных телерепортажей или кинобоевиков с сомнительными супергероями-спецназовцами. И читатель, увлеченный доселе скрываемой от него или дозированной информацией, не очень задумывается над тем, в какой степени и как

   решаются автором художественные задачи.

   Критики указывают на то, что "новая военная проза", за редким исключением, проигрывает в плане эстетики, стиля, образности, чаще всего однообразна по композиции, не всегда продумана с точки зрения сюжета, создания характеров и прочих признаков,

   определяющих принадлежность текста к искусству. Но то, что критика воспринимает в качестве недостатков "новой военной прозы" - документальность, чрезмерная приближенность к реальным событиям, описательность, голая жизненная правда - для читателя является тем ценным, ради чего он, собственно, и читает эти произведения.

   4. Идейная направленность книги Г.Боброва "Солдатская сага"

   Двадцать лет назад закончилось выполнение интернационального долга в Афганистане, унесшее более 15 тысяч солдатских и офицерских жизней. Это война познакомила многие мирные семьи с оцинкованными смертями, оставила нам миллионы загадок, лет на

   пятьдесят скрытых под грифом "секретно", и оставила в литературе не очень яркий след.

   Афганская война совсем не похожа на Великую Отечественную - не освободительная, полуосвистанная, полузабытая, почти безымянная. Тогда, в восьмидесятые, скудные сообщения оттуда были подчинены политическим соображениям, затем горячие

   Чеченские события отодвинули эту войну на второй план.

   Афганская война так и осталась бы для нас неизвестной, если бы самые талантливые ее участники не взялись за перо.

   Глеб Леонидович Бобров (1964 г.р.) был призван в армию, в пылающий Афганистан, сразу после школьного выпускного вечера. Безжалостная война мгновенно выбила из его души все, что оставалось в ней детского и наивного. Мальчишка превратился в сурового солдата. Глеб прошел все круги ада афганской войны и жестоких казарменных законов, но выжил, сохранил честное имя и чистоту души. О его воинской доблести говорит самая почитаемая в солдатской среде награда - медаль "За отвагу". В настоящее

   время Глеб Бобров - независимый журналист, писатель, автор многочисленных статей и литературных исследований.

   Книга "Солдатская сага" (2007г.) стала итогом многолетних серьезных размышлений автора о войне, о которой он знает не понаслышке. Идейная направленность книги такова: выжить на жестокой войне, в голоде, жажде, грязи, кишащей тифом и гепатитом, и при этом не сломаться, не превратиться в животное - это подвиг.

   Книгу "Солдатская сага" нельзя воспринимать как собрание отдельных произведений, она представляет собой единое целое, все составные части которого взаимно дополняют друг друга. Повесть "Песчаный поход", роман "Файзабад", рассказы "Безжалостный

   август", "Чужие Фермопилы", "Порванные души" объединены названием "Солдатская сага".

   Сага - древнескандинавское и древнеирландское поэтическое сказание второй половины 12-14 в.в. Саге свойственны исторический и бытовой реализм, психологизм, эпическая простота. Их источники - устные предания, поэзия скальдов, рассказы очевидцев,

   документы. Для некоторых из них характерны религиозно-моралистические тенденции.

   За исключением последнего, все положения словарной статьи в полной мере могут быть отнесены к книге Г.Боброва. Указанием на жанр саги автор подчеркивает ее поэтичность, повышенную эмоциональность, правдивость.

   Современную военную прозу часто обвиняют в натурализме. По этому поводу Глеб Бобров в рассказе "Чужие Фермопилы" пишет: "Всякий раз, сталкиваясь с белым листом, с самым началом своего повествования, стоишь перед одной и той же дилеммой. Писать

   всю правду - от и до или кой-чего опустить? Не красоты словца ради, а дабы не искушать+

   Не моя вина, да и никакая не заслуга, что выпал мне этот азиатский жребий. Но перед выбором: описать подробно, так, чтоб понял тот, единственный, для кого пишу, - прочувствовал, до хруста в костяшках, до рези в глазах, или оставить на полутоне,

   без надрыва и без шокирующих подробностей - всегда теряюсь. Не из-за жажды дешевой популярности - меня, кроме своих, родных и ветеранов, вот уже десять лет никто не читает. И не от страха остаться непонятым - после Чечни сам уже ничего в этом мире

   разобрать не могу+ только ради истины - дабы не канули в Лету лица, мысли и поступки.

   В этот раз изменю своим принципам - не смолчу. Отстою, до последней, и расскажу именно так, как все это случилось. История о стоимости+ О цене за право чувствовать себя человеком. Не самая добрая история+ Как говорили в старом цирке: женщин и детей

   - просим отвернуться!"

   В рассказе "Чужие Фермопилы" Г.Бобров действительно предельно откровенен, в других же произведениях цикла при всей их жесткости автор многое оставляет "за кадром". Э.Хемингуэй назвал этот прием "принципом айсберга", когда 1/8 - на поверхности, а 7/8 - под водой.

   Автора больше интересует не война и сражения, а их последствия, мысли и ощущения героев, ставших участниками этих боев. Внешняя простота сюжета скрывает в себе внутреннее динамичное действие. Большая часть произведений "Солдатской саги"

   написана от первого лица, это была точно выбранная форма для повествования о том, что не было на войне безымянных героев, безликой массы, а были люди. Такая структура обеспечивает читателю эффект присутствия, позволяет видеть происходящее глазами

   героя, который проходит все те малые и большие испытания, что составляют содержание жизни солдата на передовой.

   Манеру Глеба Боброва отличает отсутствие даже малейшей дидактики, крайняя сжатость, лаконизм, нетерпимость к высокопарному слову и громким эпитетам, естественный диалог. Бобров умеет несколькими запоминающимися штрихами нарисовать портрет

   человека, подчеркнуть его отличительные особенности. ("Облик у него (капитана Мищенко) действительно был устрашающий. Рыжая детина под два метра, а то и выше; центнер с лишком проарматуренного широкой костью, тренированного тела; пудовые кулаки размером с пудовую же гирю. Сама махина обута в яловые вибрамы сорок шестого размера, а с ее вершины на вас взирает нечто, отдаленно напоминающее лицо. Представьте себе еще одну пудовую гирю, на ней ежик из коротких, торчащих в разные стороны светло-рыжих волос. Лба почти нет. Он такой узкий и низкий, что его почти не видно. Нависающие мощные надбровные дуги практически скрывают глубоко посаженные глазки, маленькие и такие светлые, что сливаются с никогда, казалось, не загорающим конопатым лицом. Нос тоже махонький, но его видно; не нос - ястребиный клюв, и ноздри всегда расширенные, зверские. Густые усы вслед за носом топорщатся вперед, да еще в разные стороны. А все остальное пространство лица занимает челюсть. С

   которой, случись вступить в единоборство, не справился бы даже библейский богатырь Самсон").

   Писатель сохраняет насыщенный солдатским жаргоном язык, но все же воздерживается от крайностей, которые можно было ожидать.

   5.Этический кодекс героя "Солдатской саги" Г.Боброва

   Весь афганский цикл Глеба Боброва автобиографичен. Автор на мой вопрос ответил так: "В целях создания именно литературного произведения приходилось местами моделировать события, заново воссоздавать диалоги (уже давным-давно забытые), менять

   местами реальные эпизоды. Но база в основном, и, тем паче, сама атмосфера - на 100% реальна".

   Личный военный опыт получает в книге глубокое осмысление, перерождается в художественную реальность. Писатель стремится максимально объективно и глубоко решать вечные вопросы: самоощущение человека в условиях войны, отчуждения и свободы личности, возможности и невозможности выбора, вины и ответственности.

   Это не документальное, мемуарное повествование, не просто впечатления от пережитого, а синтез и доскональный, дотошный анализ опыта. У героев Г.Боброва есть прототипы, но все его образы собирательны. Сюжет сам по себе малозначим. В фокусе повествования - герой, не супермен, а обычный человек. Иногда герой Боброва вызывает восхищение силой духа, стойкостью, жаждой жизни (Яшка Коган из рассказа "Безжалостный

   август"), иногда сочувствие, жалость (Сашка Зинченко из повести "Песчаный поход").

   Предметом нашего подробного рассмотрения стал образ Рассказчика в романе "Файзабад", рассказах "Чужие Фермопилы" и "Порванные души".

   Образ Глебыча, Бобра, без сомнения, автобиографичен. Точнее, это даже не один образ, а два. Первый - совсем мальчишка, служил в Афганистане в1982-1985 г.г. Второй - зрелый, мудрый, пристально вглядывающийся в себя молодого. Взрослому герою не стыдно за слова и поступки юного. Мы понимаем, что и сейчас он поступил бы точно так же, потому что не изменились его представления о добре и зле, порядочности и подлости, дружбе и предательстве. Как герою удалось не только "выжить на жестокой войне, но и не сломаться, сохранить душу незамутненной, сострадающей и любящей"? Книга дает на этот вопрос точный, обстоятельный ответ.

   Мы почти ничего не знаем о короткой довоенной жизни Бобра. Знаем только, что родился он в Ворошиловградской области, занимался боксом, в ДРА был призван осенью 1982 года, домой вернулся 13 февраля 1985г. Военный опыт стал его первым жизненным опытом вообще. Постепенно, эпизод за эпизодом показывает писатель своего героя, его гражданское и нравственное мужание.

   С детства у героя Г.Боброва был непререкаемый авторитет - отец-фронтовик. "Настоящий солдат. Без фантиков. Ветеран войны. От и до. С января сорок второго по самый сорок пятый, да плюс вся Японская кампания в составе шестой гвардейской танковой.

   По 1954-й служил - до инвалидности. Офицер запаса. Одиннадцать боевых медалей и два ордена Красной Звезды. Так послужил Родине, что всего на пятьдесят с небольшим здоровья хватило".

   Воспоминания о доме в трудную минуту греют душу, отцовские фронтовые истории помогают принять верное решение ("Отец. Стойкий солдатик. Мужичище. Как бы ты здесь себя повел?"), придают сил ("Не скули - терпи, солдат!").

   Жизнь на войне идет по определенным законам, которые человек должен неукоснительно выполнять, как воинский устав. Основных правил четыре:

   1. Война обнажает животную, физиологическую сущность человека. Выживает тот, в ком инстинкты, чутье, интуиция развиты сильнее. Тот, кто не научится быстро, по неуловимому импульсу, идущему из подкорки, падать на полсекунды раньше выстрела,

   тот поймает этот выстрел в собственный лоб. Избежать гибели можно, только если ты убиваешь быстрее, беспощаднее, профессиональнее.

   2. В современной войне жив тот, кто невидим, и до тех пор, пока невидим. Главное, не быть первым, не выделяться, не лезть под пули, не демонстрировать свою храбрость.

   3. Опасно на войне оставаться прежним, "мирным" человеком. Нужно мимикрировать, слиться с войной, стать с ней одним целым.

   4. Человек привыкает к войне, она перестает быть для него аномалией. И это еще одно средство выжить.

   Благодаря четкому следованию этим правилам, герою Г.Боброва удается выжить. Остаться человеком в нечеловеческих условиях помогает ему полученный от отца и ставший уже своим кодекс поведения. Этот неписаный свод нравственных законов предписывает быть мужественным, не поддаваться обстоятельствам, не давать войне загнать себя в угол. На войне, где расстояние между причиной и следствием минимально, слово немедленно проверяется делом. Глебыч отвечает за каждое свое решение.

   Лик войны ужасен и вместе с тем война - великий, хотя и самый жестокий на свете экзаменатор. В огне, под обстрелом, быстро и безошибочно выясняется истинная сущность человека. Герой Г.Боброва никогда не лезет под пули сам, никогда не демонстрирует храбрость, но в сложной ситуации не струсит. Он не теряет головы ни в минуту опасности, ни в бытовой обстановке.

   Война имеет свои объективные, весьма суровые законы. В ней на каждом шагу действуют необходимости, противные, как писал Л.Толстой, "человеческому разуму и всей человеческой природе". Но и там был выбор. Зайти в частный дом или сначала бросить туда гранату, стрелять в бою или убить мирного жителя, отражать нападение или расстреливать пленных. Это очень нелегкий выбор, в нем раскрывается вся социально-психологическая и нравственная суть человека.

   Гуманизм героя, его человечность в условиях передовой, где "до смерти четыре шага" и где человеческая жизнь, казалось бы, потеряла свою обычную цену, его глубокие раздумья, переживания делают его образ близким и понятным читателю.

   Рассказчик слишком хорошо знал - понял еще там, на войне - самоценность каждой отдельной человеческой жизни. Оттого и переживал так горько огромные и далеко не всегда оправданные потери. ("Поскольку эти штабные вояки получили свои полковничьи

   звездочки не за действительные боевые операции, а за своевременную окраску заборов и жухлой травы, натянутые по нитке койки и лихие "прогибы" перед вышестоящим начальством, то в итоге у них получилась самая бездарная и безмозглая операция, пожалуй, за всю историю афганских событий, которая, помимо всего прочего, обошлась батальону в две трети его личного состава").

   Герой так и не привык к смерти. "Убийство вообще противоестественно, даже на войне, - сколько ни смотри на трупы, все равно каждый раз внутри что-то дергается". И страх смерти не проходит со временем ("Мир от неба до самого земляного нутра внезапно

   лопнул, треснул вдоль мокрой простыней, и наступил миг нирваны. Потом пустота взорвалась дикой болью в ушах, яростным звоном миллиона цикад, упругим толчком в каждую пору тела и напоследок полыхнула жаром в лицо. Организм встретил знакомые ему ощущения легким подташниванием и чувством собственной отстраненности, потерянности в этом мире. Братская память контуженных+". Это даже не страх, а другое чувство, какое-то животное, оставшееся в генетической памяти от предков. ("Пули,

   визжа, проносились в каких-то сантиметрах от них, с мокрым тупым хлюпаньем входили в землю и рождали близкий к животному ужас. Казалось, что вот, вот сейчас, сейчас - следующая вмажет прямо в лоб и, разнеся череп, выплеснет твои мозги тебе же на

   пропыленный, взмокший от пота бронежилет").

   Герой умеет воевать, умеет хорошо делать свою солдатскую работу. Он чувствует малейшие нюансы боя, умеет точно предугадать намерения противника. ("У советского солдата, помимо его основной обязанности или специальности, есть еще несколько -

   внештатных, так называемая "взаимозаменяемость". Любой старослужащий солдат (если не дебил, конечно) в случае необходимости может принять на себя командование отделением или даже взводом, работать из любого вида стрелкового оружия (в том числе и орудий БМП), провести несложные реанимационные мероприятия и оказать раненому первую медицинскую помощь, снять простую мину и прочее. У меня благодаря болезненно-педантичному складу характера была целая гирлянда подобных побочных специальностей и обязанностей, в том числе - внештатный санинструктор взвода. Я всегда носил с собой несколько перевязочных пакетов, пяток жгутов, половину командирского промедола и был обязан заниматься всеми ранеными взвода и роты до подхода профессиональных медработников").

   Герой Глеба Боброва - человек с чувствами и напряженной внутренней жизнью, цепкий наблюдатель, он способен на глубокий анализ своих слов и поступков ("Друзья на гражданке. Были дела! Девчонки. Можно было и вот так. Или вот так сказать, а что,

   если вот так додумать? А здесь я был не прав, потом надо будет письмо пацану написать"). Глубокому самоанализу подвергается только довоенная жизнь героя, раздумья о сегодняшних поступках оставлены на потом, им можно будет предаться дома. Нарушение данного себе зарока не думать об убитых тобой людях может привести к самым печальным последствиям. Бесстрастность помогает солдату воспринимать войну как работу, которую он обязан выполнить.

   Глебыч - тонкий психолог, его наблюдения точны. "Вообще в афганских горах солдат идет "на автопилоте" только в том случае, если знает свою цель. Увидит назначенную высоту, значит, доползет, даже если она за семьдесят километров. Но если солдату

   сказать: "Вот та высота - наша, и на ней привал!" - а потом передумать и назначить привал на следующей - еще на следующей, он вырубится уже на двадцатом километре". "Армия, предельно обостряя интуицию, всерьез и надолго подавляет интеллект". "Я уже вообще не думаю, а просто - знаю. Это сложно объяснить". "Все это секунды. Сейчас, вспоминая, они укладываются в плотные блоки, - и пару мгновений тогда теперь можно вспоминать часами. Скорость восприятия, не подстегиваемая кипящим адреналином,

   иная. Время всегда течет по-разному. Память тоже - избирательна. Первыми возвращаются самые сильные впечатления. Шоковые. Как выстрел пушки, например +"

   Герой ощущает абсурдность мира, отсутствие в нем логики и справедливости ("Это сейчас, когда я уже привык к несправедливости мира (вот только никак не сживусь с подобным ощущением), все понятно. Тогда же - иначе: "Ну, вот за что? Угораздило в Афганистан попасть, так еще и желтуху зацепил вместо здрасьте, урод!"). Он часто испытывает состояние апатии, усталости, но оно не переходит в состояние раздавленности и опустошенности. Героя не терзают мучительные внутренние противоречия, он не стал разочарованным скептиком, не отгородился от мира.

   Еще в детстве в герое выработалась духовная аллергия к предательству и несправедливости, он жалеет и опекает "молодят" (хотя часто они раздражают его своей слабостью, физической и моральной). Он умеет выслушать, дать совет, вот почему к нему

   тянутся сослуживцы.

   То, что Бобер пережил и видел, все же не до конца вытравило свойственного для его возраста мальчишества (эпизод с орлом, роман "Файзабад"). Он нередко испытывает возбуждение боем, раж, азарт. Ни в воспоминаниях, ни в мечтах героя (он вообще не мечтает, из суеверия, наверное) нет образа любимой женщины. Здесь, на

   войне, любви нет места. Но есть товарищество (правда, и оно не спасает от одиночества), есть уважение к достойным людям. На всю жизнь останутся для Глеба маяками мужества, нравственной чистоты "два патриарха, две живые легенды - майор Масловский и

   капитан Ильин. Первый - комбат, второй - начальник штаба батальона".

   Герой смело противостоит отморозкам ("Сочетание внешнего убожества чмыря и изощренной жестокости восточного деспота непереносимо"), борется со злом кулаками, в этой борьбе иногда заходит слишком далеко (рассказ "Чужие Фермопилы"). Герой

   Г.Боброва не идеален: к концу службы стал быстро "заводиться", мог позволить себе негуманное отношение к врагу (случай с мальчишкой, рассказ "Порванные души").

   В хаосе и ужасе окружающего мира Глебыч ищет какое-то нравственное начало, что-то незыблемое. Таким якорем или спасительным убежищем оказывается природа, вечная в своем естественном круговороте.

   Самые нежные чувства вызвала в солдате, казалось бы, давно привыкшем к своей и чужой боли, ранение и смерть овчарки Дика (рассказ "Порванные души"). "Сжалась гулкая пустота в груди, и стало очень больно, как холодом сдавило. Какая-то волна

   несколько раз по телу зябко прошла+ Плохо мне, по-настоящему плохо". Эта история заставила героя по-другому посмотреть на своих сослуживцев. "Это только когда до печенок проймет, выкрутит изнутри, согнет, сожмет до боли в груди, вот только тогда

   начинаешь по сторонам смотреть, да других замечать, да внимание обращать - что они делают, говорят, что поют".

   "Порванные души". Это название одного из рассказов Г.Боброва могло бы объединить все его произведения афганского цикла. Мы знаем официальную статистику об убитых и раненых. Но кто может сказать, сколько душ здесь было надломлено и сломлено? Но

   даже те, кто сохранил душу живую, психологически, душевно были травмированы. Даже время не может излечить от войны искалеченную душу. Война входит в душу солдата на рефлекторном уровне, от нее нельзя избавиться, сняв шинель. Ощущение одиночества и непонимания, охватившее человека на войне, дома только усиливается.

   Послевоенная жизнь Федора, героя рассказа "Порванные души", укладывается в несколько строчек. "Дембельнулся. Запил. Родители угомонили. Поступил. Женился. Родили сына. Опять захолостел. Заквасил по-черному, бросил институт. Пропил за банку

   чемера свою "Красную Звезду". Надумал попроведать сына. Не дошел. Взошел из-под снега уже весной. Похоронили без помпы. Всё+"

   Сразу после армии, дома, в своей Ростовской области, погиб Санька Михеев ("Чужие Фермопилы"), перекинулся на тракторе.

   "Хороший пацан был+"

   Избавиться от инерции войны, найти свое место в мирной жизни, по утверждению автора, не получается у 90% ветеранов. Страшная цифра!

   Герой Боброва и в штатской жизни сумел найти себя, дело по душе. Он, как и отец, стал историком. Почти все сказанное о герое книги может быть отнесено и к ее автору. Дистанция между автором и рассказчиком минимальна, автор неотделим от своего героя, а герой от него. Если в душе самого писателя нет и частички рисуемого им персонажа, он

   никогда не нарисует его убедительно, изнутри: получится что угодно - плакат, карикатура, шарж, но не психологически достоверный, многомерный портрет. Это аксиома творчества.

   6.Заключение

   Лев Толстой писал: "началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие". Современные писатели, познавшие на собственном опыте, что такое война, развивающие традиции Л.Н. Толстого, не

   могут оставаться равнодушными к тому непрекращающемуся, наглому, смертоубийственному, грязному преступлению, которое представляет собой война.

   Всю свою ненависть не только к пережитой им афганской, но и к войне вообще Глеб Бобров вложил в свою "Солдатскую сагу". Антивоенный пафос книги состоит в обыденности гибели людей и целого поколения.

   Писатель пишет о том, что хорошо знает, что пережил сам, пропустил через свое сердце. С дневниковой точностью Г.Бобров воссоздает страшные картины боев и военного быта. Но больше его тревожит не внешняя, а внутренняя, глубокая правда - правда

   человеческих чувств и поступков.

   Это в большей степени нравственная литература, чем историческая. Книга Г.Боброва интересна тем, что в ней есть человек, психологические и нравственные проблемы, которые относятся не только к войне, а обнажаются во время войны с особенной силой.

   Так люди на войне думают, чувствуют, страдают, умирают, убивают. Глубокая трагичность книги неразрывно связана с жизнеутверждающим пафосом, ее можно определить как "оптимистическую трагедию". Оптимизм в душе читателя рождает главный герой книги - Рассказчик. Этот герой несет в своем сознании и поведении

   черты не только его создателя, но и лучших представителей "афганцев". Эти люди оставались людьми в самых тяжелых, экстремальных условиях, потому что руководствовались нравственными правилами поведения. В обобщенном виде их можно

   представить так.

   Этический кодекс героя "Солдатской саги" Г.Боброва

   1. Самое страшное на войне, когда человек перестает быть человеком. Чтобы не сломаться, не превратиться в животное, надо сохранить душу незамутненной.

   2. И в минуту опасности, и в бытовой обстановке нельзя терять голову, надо уметь думать, анализировать, самостоятельно принимать решения и отвечать за их последствия.

   3. Выстоять в нечеловеческих условиях может только тот, у кого есть духовный, нравственный стержень, высокие жизненные цели, надежные корни.

   4. В самой сложной жизненной ситуации необходимо помнить, что есть люди, которым еще труднее, которые нуждаются в помощи.

   5. Служба - каторжный труд. Рутину солдатских будней надо воспринимать философски: "Все в мире заканчивается".

   Все эти правила могут быть сведены к одному: "Надо оставаться человеком даже в нечеловеческих условиях". Этих слов Глеб Бобров не произносит, и его герои не говорят. Эти слова звучат в самой сути книги. Нравственный кодекс противоречит правилам выживания на войне, которые требуют подчиниться инстинктам, убить в себе все

   человеческое. Разве инстинкт самосохранения не позволил капитану Ильину руководить выводом батальона из машины? Как свидетельствуют очевидцы, "в полный рост, не пригибаясь, ходил он от машины к машине, вместе с солдатами грузил погибших и

   раненых, помогал перевязывать и выводил, выводил, выводил людей из-под огня". И никаких поблажек себе, раненому. Была возможность остаться в Союзе после лечения от тяжелого ранения у моего земляка Димы Чичулина, но он вернулся в Афган,

   к своим боевым товарищам. Был "шанс плохо кончить", сломаться и у Глеба Боброва, но он испытание огнем выдержал достойно, сумел не только выжить, но и остаться Человеком.

   У каждого из них была своя Афганская война, свой опыт выживания в нечеловеческих условиях, свой взгляд на происходившее.

   Опыт Г.Боброва нашел свое отражение в книге "Солдатская сага". Без нее правда о нашем современнике была бы неполной.