Не растолкали - услышал: явилась зима.
Ставни без дома - одни бесполезные стуки.
В чреве камина - с весны одичавшие звуки,
А на глазах - не очки и не шоры, - а тьма.
Кормом скупым для холодного пола ступни,
А на десерт не душа, а озябшие руки,
Душу, что в теле, взял клетчатый плед на поруки,
И на стекле отмеряет мороз трудодни.
В замше сугроб - прошлой ночью прибавка пришла
В виде воды, из кокетства назвавшейся снегом,
А черный полог, что стал нам на время ночлегом,
Густо прострелен, и больше похож на дуршлаг.
Чудо, что жив, еще большее чудо, что смог
Мельком заснуть в этой каменной горной утробе,
Значит, я вспомню твои, Искаполь, недотроги -
Пики вершин, над которыми властен лишь бог.
Белая музыка - песни афганской куплет,
Вместо припева - года, что остались в остатке,
Где и хлебов, да и зрелищ с лихвою в достатке,
Но ничего нет роднее простой плащ-палатки,
Что согревала мой сон про карминовый  плед.

Может, вот так же являлись моря к Ахелою...
Память по спинам сосулек срывается вниз...
Если приснится звезда, загадаю героя,
Им, говорят, перед смертью мерещится жизнь.