Небо ситным дождем откликается на позывные,-
Декабри зачастили бесснежными серыми днями.
Бродит вирус смертей, хоть давно позади боевые,
И всё меньше людей, коих можно окликнуть друзьями.
Бледность кроет внахлест, выбивая эмоций оттенки,
Обесцвеченным белым мертвят голоса телефонов.
Я не знаю, что лучше: когда умирают в застенках,
Или просто от водки в квартирах беднее притонов.
И когда же с тропы мы с тобою, бача, разминулись,
Ведь ходили след в след по горам и делились сухпаем,
Может, тот суррогат, что хлебнули в афганскую юность,
Мы разбавить хотим, только дозы бессмертной не знаем.
Я вдыхаю туман зимних дней, что на осень похожи,
Тороплюсь поскорей проскочить эти серые будни,
Амальгама судеб превращает в обычных прохожих
Даже тех, кому честно когда-то твердил: "Не забуду..."
Небо смотрит во след всем дождям, что пропали по лужам,
И досадливо портит погоды нам непостоянством...
Вот и я не смогу оценить, что же всё-таки хуже:
Быть убитым тогда, или жить между лужей и пьянством... 
Я бы выбрал. Но ты слишком точно прошелся по жизни:
Ни правей, ни левее, ни грамма, ни пяди, ни срока -
Ничего, что бы память могла уколоть укоризной,
Никому, ничего, ни за что, никогда и ни сколько.
Веет небо не дни, мы не время, мы проще — живые.
И до нас не достать,- не поймем. В декабрях больше прока:
В новогодние дни так удобно начать боевые,
Все давно нажились. Свято место. Не будет упрека.