Наконец случилось то, что занимало все мои мысли на протяжении последних двух недель. Я перемещаюсь в пространстве и времени по маршруту "Санкт-Петербург - Моздок" в купейном вагоне кисловодского поезда. Вместе со мной следует еще четырнадцать врачей и восемь медсестер - так называемая "группа медицинского усиления ВмедА". Мы - уже четвертая по счету группа из академии, направленная для оказания специализированной медицинской помощи в моздокский госпиталь. В состав группы включены специалисты всех профилей (торакальные, абдоминальные, сосудистые хирурги, два нейрохирурга, травматолог, анестезиолог, офтальмолог, лор-специалист, челюстно-лицевой хирург, два терапевта, инфекционист) с разных кафедр академии. Старшим группы едет преподаватель нашей кафедры военно-полевой хирургии Анас Минталибович Фахрутдинов (далее для краткости просто Анас). Я - его официальный заместитель. В группе есть еще представители нашей кафедры: анестезиолог Гена Ивановский, молодой подающий надежды хирург Эдик Синявский, нейрохирург Вагин Александр Анатольевич, ангиохирург Шура Пронченко, две операционных сестры - Надя и Юля, и сестра-анестезистка Маша.
Сегодня в 14 часов нас собрали на кафедре. Шеф (генерал Гуманенко Е.К.) дал краткие прощальные напутствия много не пить, не ронять честь кафедры и вернуться назад без потерь. Первое свое пожелание он тут же претворил в действие, забрав у Анаса бутылку водки, приготовленную для распития с генералом "на посошок". Затем все спустились к автобусу, который должен был отвезти нас на вокзал. Вслед за нами высыпала почти вся клиника военно-полевой хирургии. Те, кто оставался, шутили и веселились, уезжавшие - тоже шутили, но без особого веселья. Сфотографировались на память перед автобусом и по команде клерка из клинического отдела, руководившего нашей отправкой, погрузились и поехали на вокзал.
Ехали все в одном купейном вагоне, до глубокой ночи ходили друг к другу в гости, выпивали, обсуждали предстоящую работу и быт. Я заснул с трудом, не отпускали тревожные мысли, накатывала неизвестность и неуверенность в завтрашнем дне.
15 июня
Прибыли на вокзал Кавминвод рано утром. В Моздок мы должны добраться самостоятельно на электричке, отправляющейся через 3 часа. На вокзале полно людей в камуфляже, отличающихся от нас загорелыми и обветренными лицами. В ожидании электрички большинство членов нашей команды, оставив вещи под наблюдение дежурного, отправилось знакомиться с привокзальными магазинчиками и кафе. Меня встретил у поезда мой старый академический дружбан Шура Прокопович. Его недавно назначили начальником детского военного санатория в г.Пятигорске. О своей командировке я сообщил ему накануне по телефону. Шура приехал из Пятигорска на своей служебной машине, в которую мы загрузили мой багаж, и, как гостеприимный хозяин повез меня в кафе "на шашлыки". Анас, отпуская меня с Шурой, скорчил страдальческое лицо и попросил не опаздывать на электричку.
За шашлыками, красным сухим вином и воспоминаниями о совместной учебе в академии время пролетело незаметно. Когда Шура привез меня обратно на вокзал, электричка на Моздок уже отошла. Решение проблемы было принято Шурой быстро и вызвало мое искреннее удовольствие: мы догоняем электричку по шоссе, идущему параллельно железной дороге, а канистра красного сухого будет нас согревать в этом путешествии. Очень скоро мы догнали электричку, но пересесть в нее удалось только на середине пути до Моздока, на станции Прохладная. По дороге Шура рассказывал про проплывающие за окном горы, про встречные станицы и городки. На короткое время забылось зачем я сюда еду, захотелось почувствовать себя праздным отпускником-туристом. Эта иллюзия вскоре развеялась, когда проезжая вдоль железной дороги мы увидели стоявшие в тупике товарные и пассажирские вагоны изрешеченные пулями и осколками. Эти вагоны - подумалось мне, - прибыли из тех мест куда я еду.
Обнявшись с Шурой на перроне Прохладной и получив от него приглашение выбраться в гости, дальнейший путь до Моздока проделал в электричке под недовольное бурчание Анаса.
Наконец то за окном электрички проплыл железнодорожный переезд с блокпостом, а вслед за ним и вокзал с надписью "Моздок". Вот мы и в Моздоке. Наши предшественники называют его не иначе как Моздюк, Моздец, либо Моздище. Еще за две недели до нашего приезда они стали названивать то на кафедру, то домой Анасу и Гене, чтобы лишний раз убедиться в реальности своей замены. Встречали нас на перроне в полном составе во главе с руководителем группы Владимиром Федоровичем Лебедевым. Объятья и поцелуи длились четверть часа. Такое бурное ликование взрослых мужчин и женщин, вызванное нашим приездом, многих из нас озадачило и зародило в душе какую-то смутную тревогу. У каждого из прибывших возникали вопросы: от чего такого плохого мы избавляем наших предшественников одним своим появлением здесь, в Моздоке, и, какой такой неприятности нам следует ждать самим. Поэтому всю дорогу от вокзала до госпиталя Лебедев и сотоварищи не успевали отвечать на наши вопросы, стараясь как можно убедительнее внушить, что жить и работать здесь можно. Среди встречавших не было Андрея Сингаевского, так как он до сих пор находится на Ханкале в 106 ОМедБ и прилетит на "вертушке" с ранеными сегодня или завтра.
Моздокский госпиталь развернут в четырехэтажном здании бывшей картонной фабрики на самой окраине Моздока по соседству с кладбищем, мясокомбинатом и кирпичным заводом. Территория госпиталя помимо основного корпуса из красного кирпича включает палатки для легкораненых и охраны, одноэтажный модуль инфекционного отделения, хозяйственные постройки. По периметру обнесена бетонным забором, исписанным предупреждающими надписями: "Стой, граница поста" и "Стой, стреляют без предупреждения". Пока мы шли по тропинке вдоль забора, несколько шустрых ящерок метнулось из-под ног в бурьян. А с забора сорвался прямо перед нами и полетел в степь красавец удод, которому наша шумная ватага испортила всю охоту на ящериц. В госпиталь пришли мокрыми от пота. Полуденная температура превышает 30 градусов в тени.
Врачей разместили на четвертом этаже в палатах терапевтического отделения, а сестер - в палатке. Размещением группы руководил Анас. С собой он поселил меня, Эдика и Гену. Другие представители кафедры (сосудистый хирург Пронченко и нейрохирург Вагин) поселились с узкими специалистами. Единственное окно нашей угловой палаты выходит прямо на вертолетную площадку, поэтому о посадке "вертушки" и количестве доставленных раненых можно узнавать не выходя из палаты. Для защиты от солнечных лучей одна половинка окна закрыта фольгой, в которую обычно заворачивают "двухсотых", другая постоянно открыта, а оконный проем затянут марлей от насекомых. Несмотря на это в палате очень душно, не спасает даже напольный вентилятор. Кондиционеры есть только в операционной и реанимационных палатах.
Пока мы размещались и разбирали вещи за окном пролетело несколько "вертушек", на шум которых реагировала только наша группа. От госпиталя до моздокской авиабазы всего три километра и похоже, что над нами проходит какой то воздушный коридор. Старожилы над нами посмеивались и пророчили, что через пару дней мы сами научимся различать по звуку "вертушки" идущие на посадку и пролетающие мимо. Из "камуфляжа" мы переоделись в хирургическое белье, называемое "зеленкой", и тапочки. Эта одежда станет теперь для нас основной на ближайшие три месяца.
Во время ужина, на который вся группа собралась в госпитальной столовой, познакомились с начальником госпиталя Владимиром Викторовичем Сухомлиновым. Он оказался полноватым, стриженым "под ежик" человеком среднего возраста с мальчишеским лицом, одетым в белый халат и камуфляжные брюки. Сухомлинов поздравил нас с прибытием в его хозяйство и пожелал отработать не хуже, чем отработали наши предшественники. Ужин совсем не походил на праздничный и состоял из пшенной каши с килькой в томате, белого хлеба, кусочка масла и чая. Черного хлеба здесь почему-то не бывает. Мы сдали в продслужбу госпиталя свои продаттестаты. Кормить нас будут как и раненых по госпитальному пайку. Наши предшественники обещали показать нам моздокские кафе и шашлычные, где можно поесть без риска отравления. Чтобы позвонить домой надо пройти два километра на переговорный пункт в военный городок. После ужина знакомились с госпиталем, устраивали свой быт.
16 июня - день второй.
Утром на вертолетной площадке рядом с госпиталем приземлилась "вертушка" из Ханкалы. На ней прилетел Сингаевский и еще несколько офицеров. Раненых не было. Синх привез с собой "сувениры": знак отличника внутренних войск и учебную гранату Ф-1(муляж). Вместо него ОМедБ будут усиливать хирурги из Самары. После обеда было торжественное собрание посвященное Дню медика. Командование госпиталя поздравляло персонал и награждало ценными подарками (термосами, книгами и гуманитарными индивидуальными аптечками). Наши предшественники получили благодарность командования и книжки "Моздок", изданные еще при развитом социализме.
В полдень сел еще один "борт", на этот раз уже с ранеными, в том числе носилочными. Из нашего окна хорошо было видно, как к "вертушке" подрулили задним ходом две санитарные машины, в открытую дверь метнулись санитары-носильщики и стали вытаскивать из вертолетного чрева носилки с тяжелоранеными. После погрузки тяжелых в машины посадили ходячих. Вертолет сразу же взлетел, а машины медленно, чтобы не растрясти тяжело раненых, поползли в госпиталь.
В приемном отделении (вестибюле госпиталя) все уже было готово к сортировке раненых: санитары расставили подставки для носилок, медсестры и регистраторы выстроились в ряд с чистыми бланками историй болезней. У входа в госпиталь собралась вся наша группа, часть предыдущей группы, заведующая приемным отделением, начальник отделения реанимации Эльбрус Калагов, дежурный госпитальный хирург и дежурный врач по госпиталю. Собралось так много народа, что пришлось расчищать проход для носилочной команды. Руководить сортировкой пытались одновременно Анас и профессор Гаврилин из предыдущей группы, при этом им мешала заведующая приемным отделением госпиталя Марья Петровна, отдавая свои указания персоналу. Чтобы прекратить неразбериху, Анас ее потихоньку оттер и взял руководство в свои руки.
Первичная медицинская сортировка раненых - мероприятие архиважное, зачастую определяющее жизненный прогноз. Поэтому, согласно всех руководств, проводить ее должен самый опытный хирург, в данном случае - руководитель нашей группы. Однако осуществить это на деле в первый день оказалось не легко. Из семи носилочных у троих оказались сочетанные ранения разных сегментов тела. Поэтому, завидев забинтованную голову и иммобилизированную конечность у одних носилок собирались нейрохирург, стоматолог и травматолог, отбирая друг у друга медицинскую документацию, рентгенограммы, делая свои назначения и распоряжения. После них к раненому подходили Гаврилин с Анасом и делали окончательные распоряжения. В конце концов, через тридцать минут в приемнике остались лишь двое носилочных из внутренних войск с ранениями мягких тканей, которых должны были забрать в МОСН (медицинский отряд спецназначения) МВД, развернутый на аэродроме. Остальных после рентгеновского исследования поместили в реанимацию, где до этого находился один прапорщик ОМОН с тяжелым сепсисом.
Троих поступивших прооперировали. Одного с проникающим ранением глазного яблока и верхней челюсти взяли на операцию офтальмолог Виктор Михайлович Долгих и челюстно-лицевой хирург Вадим Александрович Канунников. Синявский и Пронченко (он не только сосудистый хирург, но еще и травматолог) наложили стержневой аппарат КСТ на кости таза солдату придавленному бампером автомобиля.
Мы с Анасом взяли на релапаротомию (повторную операцию на органах брюшной полости) чеченского милиционера Мусу Д., раненого в Урус-Мартане бандитами Ахмадова и прооперированного в Урус-Мартановской ЦРБ. У Мусы оказалось пулевое торакоабдоминальное (захватывающее грудь и живот) ранение слева, в оперативном лечении которого гражданские врачи допустили ряд ошибок, совершенно очевидных для нас - военных хирургов. Во-первых, не был устранен открытый пневмоторакс, так как рана груди была затампонирована марлей, и отсутствовал плевральный дренаж. Во-вторых, осталась не ушитой рана левого купола диафрагмы, через которую сообщалась плевральная полость с брюшной полостью. То есть не были созданы условия для герметизации и предупреждения нагноения в плевральной полости. И, наконец, огнестрельная рана поперечной ободочной кишки была ушита на протяжении 4 см и прикрыта сальником, а для разгрузки толстой кишки наложена цекостома. При такой методике остается высоким риск несостоятельности швов толстой кишки с развитием инфекционных осложнений.
Прежде всего мы устранили открытый пневмоторакс и дренировали плевральную полость. Затем сняли швы с брюшной стенки и выполнили тщательную ревизию органов живота. Кстати, в никаких выписок из истории болезни и протокола операции у Мусы не было. Единственным медицинским документом, доставленным с раненым, оказался тетрадный листок с неправильно сформулированным диагнозом и перечислением оперативных вмешательств. На медицинском языке это называется ошибкой преемственности лечебных мероприятий на этапах медицинской помощи. Отсутствие полной информации о характере повреждений внутренних органов, которые выявили твои коллеги ранее, и о всех особенностях предпринятых ими вмешательств, может послужить причиной диагностических и тактических ошибок уже с нашей стороны. Для себя из этого случая сделали вывод: если впредь будут поступать раненые после лапаротомии без надлежащей медицинской документации, без ясного описания повреждений и оперативных пособий - будем брать на повторную операцию, не дожидаясь осложнений. У Мусы мы ушили рану диафрагмы двухрядным капроновым швом, разгрузили тонкую кишку специальным зондом, заведенным через носоглотку и вывели поврежденную поперечную ободочную кишку на переднюю брюшную стенку в левом подреберье, чтобы предупредить развитие калового перитонита в случае несостоятельности швов на кишке.
Пока мы со свежими силами оказывали помощь раненым, предыдущая группа праздновала окончание командировки и наступающий День медицинского работника. Одни в шашлычных или кафе, другие - в гостях у друзей и подруг, третьи - прямо в госпитале. Глядя на них, невольно думалось: "А ведь у нас все только начинается!"
17 июня (суббота) - день третий
Провожали на вокзал группу Лебедева. С утра они упаковывали моздокские сувениры и личные вещи. Практически каждый увозил либо охотничий нож кизлярской работы, либо сувенирный кинжал, а то и рог для вина местного производства. Некоторые медсестры везли в Питер ящики с дешевой, но очень вкусной местной черешней. Мы с Геной Ивановским уже попробовали черешню когда ходили в военный городок звонить. На рыночке 800-граммовая банка черешни стоит 7 рублей. Женщины, наверняка, купили ее оптом еще дешевле. Андрей Сингаевский привинтил к камуфляжу свой значок "Отличник внутренних войск" и, впервые за три месяца, подшил белый подворотничок. В таком бравом виде он высунулся из окна электрички, увозящей его в Минводы, и одарил провожающих счастливой белозубой улыбкой. Лица всех отъезжающих выражали одно общее чувство - ликование. Электричка тронулась, быстро набрала скорость и через пару минут уже скрылась из вида за поворотом дороги. Мы, все остающиеся на перроне, невольно почувствовали себя брошенными и одинокими. Маленькими группками под палящими лучами южного солнца побрели в госпиталь.
В 18 часов встречались с главным хирургом Северо-Кавказского военного округа Сергеем Николаевичем Татариным, прилетевшим из Ростова-на-Дону. Некоторые из нас, в том числе Вагин, Синявский и я, знакомы с ним по совместной службе. Я знаю Сергея Николаевича с 1990 года. Тогда еще юным лейтенантом, обучаясь в 77 интернатуре Дальневосточного округа, часто ассистировал ему - ведущему хирургу хабаровского госпиталя, на торакальных и абдоминальных операциях. Почему то заслужил от Татарина прозвище "вольнодумец". И вот, спустя десять лет, судьба нас сводит опять для совместной работы, теперь уже на Кавказе. К сожалению, Сергей Николаевич торопился на аэродром, и разговор продлился недолго. Успели обсудить основные трудности и проблемы, с которыми сталкивались предыдущие группы, а также типичные ошибки в оказании хирургической помощи, допускавшиеся на разных этапах медицинской эвакуации.
Главные задачи нашей группы медицинского усиления: сортировка поступающих раненых, быстрое и полноценное оказание специализированной медицинской помощи и, наконец, подготовка их к дальнейшей эвакуации в тыловые госпиталя. По сути, моздокский и владикавказский госпиталя уже почти год работают в режиме "эвакогоспиталей первой линии", что накладывает свой отпечаток на работу тех или иных специалистов. Так, нейрохирурги, ангиохирурги, офтальмологи, челюстно-лицевые хирурги оказывают первичную хирургическую и одновременно раннюю специализированную помощь по своему профилю. В то же время военно-полевым хирургам (мне, Анасу и Эдику) в большинстве случаев приходится иметь дело с ранеными в грудь и живот, прооперированными на предыдущих этапах (в МОСНах, ОМедБ, полевом госпитале МЧС, гражданских больницах). А это означает, что перед нами стоит взаимоисключающая задача: с одной стороны, нельзя пропустить допущенные ранее ошибки и исправить их не дожидаясь тяжелых осложнений, с другой - максимально избегать ненужных операций, которые могут повлиять на сроки дальнейшей эвакуации. Наши ошибки скрыть и исправить самим будет невозможно, так как обнаружатся они уже в других госпиталях. Расслабляться нам нельзя, так как по результатом нашей работе будут судить об академии в целом.
Этим вечером состоялся "бенефис" нейрохирургов. Сначала они сделали первичную хирургическую обработку (ПХО) сквозной пулевой раны черепа у солдата доставленного из Ханкалы, а уже заполночь им пришлось делать трепанацию черепа солдату МЧС из местного гарнизона. Удивила необычайная заинтересованность его командиров, предлагавших любую помощь по приобретению необходимых лекарств. Но вскоре все прояснилось: оказалось, что травму солдат получил на "левых" работах, когда при разгрузке грузовика упавшим с кузова металлическим швеллером ему раскололо лобную кость.
18 июня - День медицинского работника
Утром приняли шестерых носилочных раненых, обработанных на Ханкале. В операции никто из них не нуждался. Поменяли повязки, выполнили необходимые исследования, завели истории болезни. Завтра все они санитарным самолетом будут эвакуированы в Ростов-на-Дону.
Жара изнуряющая. После обеда ходили купаться на карьер, расположенный в полутора километрах от госпиталя. Тропинка к карьеру ведет через степь, покрытую выжженной солнцем растительностью. Отсюда начинаются ногайские степи. Карьер - результат деятельности кирпичного завода. Раньше из него добывали глину. Сейчас глину на завод привозят из других мест, благодаря чему берега карьера успели зарасти камышом, ставшим прибежищем разнообразной пернатой мелюзге. Вода оказалась мутноватой, но пригодной для купания. Зато на берегу с большим трудом удалось выбрать место для загорания из-за обилия коровьих лепешек. Рядом с карьером раскинулась кумыкская деревня, откуда и пригоняют скот на водопой. Мы долго пытались выяснить у местных, кто такие кумыки? Оказалось, что кумыки - переселенцы из Дагестана, численность которых в Моздоке растет в геометрической прогрессии. Кумыков здесь не любят. Основные их занятия: воровство, ночные набеги на поля, торговля наркотиками, мелкий рэкет. Осетины считают кумыков "пятой колонной", способной в любой момент поддержать чеченцев. Рядом с нами в карьере плескались чернявые кумыкские ребятишки и солдаты из частей, дислоцированных на аэродроме. Периодически над нашими головами с шумом и грохотом заходили на посадку штурмовики, летавшие парами на бомбометание в Чечню. Такая окружающая обстановка совсем не располагала к наслаждению солнечными ванными, поэтому, быстро окунувшись, поспешили обратно в госпиталь. На обратном пути нас застала настоящая песчаная буря. Небо заволокло тучами, налетел шквальный ветер, поднявший в воздух пыль и песок, но ни одна капля дождя не упала на землю, не принесла долгожданной прохлады.
Вечером собрались всей группой в ординаторской отметить свой профессиональный праздник. Накрыли стол с осетинскими пирогами, зеленью, острыми корейскими закусками, осетинской водкой "Исток". Праздновали под грохот и хлопанье незакрытых форточек и дверей, сопровождающее каждый сильный порыв ветра.
Ночью на двух автомобилях под охраной пулеметчиков привезли коменданта Надтеречного района с вывихом плеча. Общими усилиями Пронченко, Вагина и Анаса вывих ему вправили и госпитализировали в хирургическое отделение.
19 июня - день пятый
Сегодня не жарко. После вчерашней бури небо затянуто дымкой. Солнца не видно. Утром был "борт" из Ханкалы. Одновременно от нас в Ростов-на-Дону санитарным самолетом эвакуировали всех транспортабельных раненых, в том числе "моего" чеченца Мусу. Троих поступивших (с ушибом головного мозга, с ампутированной голенью и с дренированным закрытым пневмотораксом) после осмотра в приемном отделении транзитом отправили в Ростов. В нашей помощи они не нуждались. Оставили у себя в реанимации (ОРИТ) только двоих: солдата с переломом плеча, которому на Ханкале был наложен аппарат Илизарова, и майора-связиста морской пехоты с огнестрельными ранениями живота, позвоночника и левого предплечья. В ОМедБ ему сделали лапаротомию и вывели в левом подреберье тампон, с помощью которого было остановлено забрюшинное кровотечение. Эльбрус Калагов - начальник ОРИТ госпиталя настаивал на его эвакуации вместе с остальными, но Анас оставил его из-за тяжести состояния.
Почти всю ночь мы работали в операционной. Задействовали все три операционных стола. На одном столе мы с Синявским ушивали перфоративную язву двенадцатиперстной кишки у капитана ОМОН из Омска. На втором, оснащенном операционным микроскопом, оперировал офтальмолог. На третьем - наш ангиохирург Шура Пронченко выполнял ангиографию раненому с переломом плеча, у которого из-за ошибок в наложении аппарата Илизарова на Ханкале, развилась ишемия и парез верхней конечности. Выяснилось, что отломками кости была повреждена плечевая артерия. После ушивания язвы я ассистировал Эдику на аппендэктомии, а Анас с травматологами взяли на операцию раненого с ишемией верхней конечности. Сначала они заменили порочно наложенный аппарат Илизарова на аппарат КСТ, а затем выполнили аутовенозную пластику поврежденной плечевой артерии. Спать легли в пятом часу утра, но после напряженного дня заснуть удалось не скоро. Мешали духота, шум вертолетных двигателей на аэродроме, кваканье лягушек с ближайшего карьера и шумная возня госпитальных собак, расплодившихся под покровительством Сухомлинова. Поворочавшись минут сорок на продавленной койке я, в конце концов, встал и, по совету наших предшественников, принял стопку водки. Минут через пять погрузился в сон.
20 июня - день шестой
Весь день ходили полусонными. Днем прилечь не удалось, так как после завтрака делали обход раненых и перевязки в реанимации, приняли новый "борт" с ранеными из Ханкалы. В оперативном лечении нуждались двое из них. Одного с проникающим ранением глазного яблока прооперировал офтальмолог, другому травматолог четыре часа накладывал аппарат Илизарова на голень. Я помог Синявскому прооперировать солдата с паховой грыжей. На завтра планируется эвакуация раненых в Ростов-на-Дону. Обычно, о времени, к которому следует готовить раненых на эвакуацию, мы узнаем от солдата-телефониста Алика. За время боевых действий Алик стал госпитальной достопримечательностью. Он знает позывные всех частей и всех телефонистов, при желании может дозвониться по полевой связи хоть до Москвы. Говорят, что однажды он по какой-то срочной необходимости завернул в воздухе санитарный самолет. Довольно часто в качестве старшего машины он ездит на аэродром забирать раненых или отправлять их на эвакуацию. Алик всегда в курсе кто из врачей где находится, поэтому уходя из госпиталя в город предупреждаем его о своем местонахождении.
После обеда ходили звонить в военный городок. Когда переходили железнодорожные пути заметили двух чеченцев, наблюдавших за вагончиками "минъюстовцев". Эти вагоны стоят в железнодорожном тупике и используются как КПЗ для вывезенных из Чечни боевиков.У одного из чеченцев из-под рубашки была видна рация. При нашем приближении чеченец с рацией отвернулся к полисаднику. На обратном пути минут через сорок чеченцев мы уже не застали.
21 июня - день седьмой
Вот уже который день "борт" с ранеными из Ханкалы садится как по расписанию в 10.20-10.30. Почти всех поступивших раненых транзитом отправили на эвакуацию в Ростов-на-Дону. Нейрохирурги прооперировали местного жителя с переломом шейного позвонка, а вечером нейрохирурга Вагина увезли на операцию во Владикавказ. Ночью я ассистировал Эдику Синявскому на аппендэктомии. Пришлось изрядно попотеть доставая червеобразный отросток из-под печени. На операции высветилась еще одна проблема - согласованность работы операционной бригады, собранной из разных мест. Впервые с нами работала операционная сестра, прикомандированная из Томска. Она все время давала не те инструменты, которые требовались по ходу операции, ссылалась при этом на опыт томских хирургов.
22 июня - день восьмой
Как обычно в 10.20 сел "борт" с ранеными из Ханкалы. Приняли пятерых носилочных: чеченца, подорвавшегося на мине, с ампутированным бедром, троих омоновцев из Липецка и солдата с множественными осколочными ранениями живота, мошонки и нижних конечностей. Омоновцы пострадали от взрыва своей гранаты в подствольнике. Их и чеченца после обследований и перевязки эвакуировали санитарным самолетом в Ростов-на-Дону. Солдата оставили в реанимации, так как не могли исключить ранения сосудов бедра.
После обеда, спасаясь от жары, ходили купаться на карьер. По возвращении встретили расстроенного Анаса. Он разговаривал по телефону с Татарином. Оказалось, что у майора-морпеха, поступившего к нам 19.06 с тампоном в левом подреберье после лапаротомии, выполненной на Ханкале, и эвакуированного вчера в Ростов-на-Дону, не было диагностировано ранение левого мочеточника. А ведь мы хотели взять его на релапаротомию, прежде всего из-за этого непонятного тампона, но стабильное состояние раненого и скудное серозное отделяемое по дренажам заставило воздержаться от активной тактики. Анас решил, что теперь будем откладывать эвакуацию во всех сомнительных случаях.
В 19 часов "вертушка" привезла еще шесть носилочных из Ханкалы. Одного из них я взял на релапаротомию. Оперировал его на Ханкале бывший наш интерн Игорь Песикин, недавно прибывший туда на должность ведущего хирурга ОМедБ. В НИИ Скорой помощи, где Игорь проходил интернатуру, он оставил хорошее впечатление, поэтому меня удивило, что он ушил рану диафрагмы кетгутом, а при ранении печени оставил тампон и не наложил холецистостому. В ходе операции все эти недочеты довольно быстро исправили. При первом же удобном случае надо переговорить с Игорем. Он парень толковый, должен сделать из ошибок правильные выводы.
23 июня - день девятый
Сегодня "борт" с ранеными сел раньше чем обычно - в 8.30. Тяжелых среди них не было. Зато пришлось заниматься двумя ранеными с минно-взрывными ранениями, поступившими еще вчера. Сначала с Синявским сделали ревизию гематомы мошонки и восстановили целостность разорванного яичка у раненого Г., а затем дренировали плевральную полость раненому К. У него подключичный катетер был заведен на предыдущем этапе не в подключичную вену, а в плевральную полость. Вследствие этого все переливаемые ему растворы скопились в плевральной полости, сместив легкое. После дренирования плевральной полости и эвакуации жидкости легкое расправилось. Наши анестезиологи переставили ему кавакатетер. Другой типичной ошибкой анестезиологов из Ханкалы стала постановка подключичного катетера на противоположной месту ранения стороне груди, что может привести к развитию двустороннего пневмоторакса. Фахрутдинов собирается завтра лететь на Ханкалу для оказания методической помощи врачам ОМедБ.
Кормят нас сытно, но не вкусно и однообразно. Сегодня в очередной раз на ужин дают перловку с килькой. Поэтому единогласно решили сходить на ужин в город. Наши предшественники рекомендовали шашлычную "Эльбрус", где подают хороший и недорогой шашлык. Предупредив дежурную службу и Алика о своем местонахождении, отправились в шашлычную. "Эльбрус" представляет собой металлический вагончик, внутри которого работает персонал, и огороженный маскировочной сеткой дворик под навесом. Во дворике стоят деревянные чурбаки. Самые большие, шесть или семь, служат столами. Вокруг каждого большого расположено по четыре маленьких чурбака, служащих стульями. Мангал с готовящимся шашлыком находится в стороне от вагончика. Готовые порции подаются на тарелках через окошко вагончика прямо во дворик. С началом второй чеченской компании подобные шашлычные, пользующиеся популярностью у военных, выросли по всему Моздоку как грибы после дождя. 300 - граммовая порция шашлыка стоит в таких заведениях 45-50 рублей, поэтому в них всегда полно людей в камуфляже. Возвращаясь после ужина в госпиталь, смотрим на окна операционной. Они светятся фиолетовым кварцевым светом. Значит, в наше отсутствие никого не привозили.
24 июня - день десятый
Утром на "вертушке", доставившей к нам раненых, Фахрутдинов улетел на Ханкалу. Он хочет посмотреть, как осуществляется квалифицированная хирургическая помощь в ОМедБ, пообщаться с хирургами и анестезиологами, обсудить выявленные нами технические и тактические ошибки и согласовать преемственность действий. Поступившие утром раненые в оперативном лечении и реаниматологическом пособии не нуждались. "Армейцев" мы оставили у себя, а "мвдешников" отдали в МОСН внутренних войск. Этот МОСН (медицинский отряд специального назначения) находится в полусвернутом-полуразвернутом состоянии на моздокском аэродроме и являет собой типичный пример межведомственных распрей. После первой чеченской войны медицинская служба МВД обзавелась этим отрядом по примеру хорошо зарекомендовавших себя армейских МОСНов. В отличие от армейских их МОСН размещается не в палатках, а в модулях, и оснащен импортным медицинским оборудованием. Несмотря на то, что боевые действия длятся почти год, и все это время ежедневно в Моздок поступают раненые из МВД, их МОСН так и не начал полноценно работать. Из всех его подразделений фактически функционируют перевязочная и эвакуационное отделение. Операций они не делают и работают как эвакоприемник для легкораненых и раненых средней степени тяжести. В МВД есть свой санитарный самолет "Скальпель", которым раненых отправляют в Новочеркасск или в Москву. Тяжелых и нуждающихся в оперативном лечении мы оставляем у себя, оперируем и эвакуируем своим самолетом в Ростов-на-Дону. Практически всем мвдешникам квалифицированная и специализированная медицинская помощь начиная с Ханкалы оказывается в армейских лечебных заведениях. Говорят, что когда начмед СКВО увидел воочию прекрасное оборудование, пылящееся без дела в опломбированных модулях этого МОСНа, он хотел запретить прием раненых из МВД в армейских госпиталях. Но в итоге все осталось по-прежнему, хотя медицинская служба МВД стала лучше помогать госпиталю специалистами, медикаментами и эвакуацией.
Сегодня готовили раненых на эвакуацию в Ростов-на-Дону, но пришлось все отложить из-за непредвиденных обстоятельств. Санитарный самолет при посадке в Моздоке зацепил какой-то столб и погнул крыло. Как раз этим самолетом возвращалась из ростовского госпиталя анестезиолог Ирина Кущева, которая и сообщила нам об этом.
Вечером вернулся из Ханкалы Анас Фахрутдинов. Он привез с собой раненую в голову чеченскую девочку 10-12 лет. Ночью ее оперировали наши нейрохирурги.
Под утро за окном кто-то стрелял из автомата.
25 июня - день одиннадцатый
В 6.30 меня разбудил и вызвал в операционную дежурный хирург Пронченко. На операционном столе лежал солдат внутренних войск Сережа М. с ранением поясничной области. Его только что привезли из МОСНа МВД. Ранение он получил ночью на блок-посту в Самашках. Пронченко уже сделал лапароцентез, получил из брюшной полости кровь. Сразу же намылись на операцию. Оказалось, что пуля вошла в поясничной области справа, пробила тело второго поясничного позвонка, разбила левую почку и селезенку, прошила диафрагму и застряла под кожей в восьмом межреберье слева. В животе около двух литров крови. Кровь собрали в стерильные флаконы с глюгициром, профильтровали через 8 слоев марли и перелили раненому. Я зажал рукой сосудистую ножку разбитой вдрызг селезенки и наложил на нее зажимы. Через несколько минут селезенка полетела в таз. Осматриваемся. Из забрюшинного пространства струйкой поступает кровь. Рассекаю брюшину над почкой - почка разбита пулей пополам. Необходимо выполнить нефрэктомию. Проверяем наличие и состояние другой почки. Она на месте и цела. Накладываю федоровский зажим на почечную ножку и обычный зажим на мочеточник. Удаленная почка лежит рядом с селезенкой. Анас решил снять их на видеокамеру. Прежде чем ушивать рану диафрагмы, под контролем заведенных в плевральную полость пальцев ставим дренажную трубку в восьмом межреберье. Заодно удаляем застрявшую в межреберных мышцах пулю. Пуля калибра 7,62 мм, имеет стальной сердечник. Нужно отдать ее пациенту перед эвакуацией.
После обеда есть время съездить искупаться на дальний карьер с чистой водой. Едем на автомобиле госпитального ординатора Валеры Плохова. Накануне пришлось отчитать его по работе. Дувшийся поначалу Валера остыл и делает вид, что ничего не случилось. Молодец. Нельзя смешивать личные и служебные отношения. Вечером ужинаем в шашлычной и смотрим одну четвертую финала чемпионата Европы по футболу.
26 июня - день двенадцатый
Очень жарко. Ветер, от которого ждешь прохлады, напоминает струю горячего воздуха из фена. Становится понятной привычка южных народов к сиесте. Сегодня мы пытались поспать днем с перерывами на сортировку раненых и прием пищи. Ночью выспаться невозможно. Выстроенное из красного кирпича здание госпиталя - бывшей картонной фабрики, накалившись за день на солнце, начинает отдавать тепло. Недобрым словом поминаем одного медицинского генерала, который выкупил это здание у города для размещения госпиталя. Говорят, что гораздо дешевле можно было приобрести здание типовой поликлиники в центре Моздока, более подходящее для наших целей. Наверное, у генерала были свои соображения, недоступные нам. Зато теперь персонал и пациенты изнывают от жары, а санитары - носильщики выделывают на узких лестничных проемах акробатические пируэты, чтобы не опрокинуть носилки с ранеными.
Вчерашний раненый Сергей М. чувствует себя гораздо лучше. Утром один контрактник привез на такси своего приятеля в коматозном состоянии. В реанимации его сразу заинтубировали и начали проводить искусственную вентиляцию легких. Разобраться в причине его состояния оказалось нелегко, так как сопровождающий ничего внятного сказать не смог. Собрали консилиум с привлечением инфекциониста, терапевта, нейрохирурга, выполнили лапароцентез, люмбальную пункцию, бронхоскопию, все доступные анализы. Исключили все кроме двух причин: отравления наркотическими веществами и травматической асфиксии с последующей аспирацией рвотных масс. Для уточнения диагноза требуются специальные анализы, которые в Моздоке сделать невозможно. Решили, что завтра эвакуируем его в Ростов-на-Дону в сопровождении реаниматолога, если конечно доживет. Вечером собираемся в спортзал и сауну к родственнику госпитального завхоза ингуша Мусы.
PS. К Мусе я не поехал, так как в 19.30 села "вертушка" с тремя носилочными, которыми пришлось долго заниматься.
27 июня - тринадцатый день
В 5.30 Эдик, который был дежурным хирургом, позвал меня в приемное отделение посмотреть контрактника с перитонитом. Сразу из приемника отправили больного в операционную. Оперировал Эдуард, я ему ассистировал. Причиной перитонита оказалась перфорация язвы двенадцатиперстной кишки. Язву ушили, отмыли брюшную полость фурациллином и дренировали тремя силиконовыми трубками.
Утром эвакуировали наших раненых в Ростов-на-Дону, в том числе Сережу М. Пуля, извлеченная из его тела, так и осталась у меня на память. Взамен получили новых пациентов из Ханкалы и госпиталя МЧС "Защита". От мчсовцев поступило двое собровцев: майор со слепым ранением сосцевидного отростка черепа и его водитель со слепым непроникающем ранением груди. Оба имели множество мелких ран от осколков стекла. Оба не пришли еще в себя после пережитого стресса. Оказывается они втроем на служебной "Волге" преследовали в Грозном "девятку" с бандитами Бараева. В тот момент, когда их "Волга" перегородила бандитам путь, те открыли по оперативникам шквальный автоматный огонь. Началась перестрелка. Оперативники уложили трех бандитов, но и сами получили ранения. Двое, поступившие к нам сегодня, в срочном оперативном лечении не нуждались. Их мы переправили в мвдешный МОСН для дальнейшей эвакуации. Третий, с ранением живота, по их словам, был прооперирован в госпитале МЧС. Значит, завтра-послезавтра тоже попадет к нам.
Вечером собрались на ужин в нашей комнате. Нейрохирургам благодарные пациенты из местных жителей принесли всякой снеди, а наши медсестры купили три вида осетинских пирогов: с мясом, сыром и свекольными листьями. Каждый пирог представляет собой большую круглую плоскую лепешку. Одним пирогом можно накормить взрослого человека, а девчонки принесли их шесть штук. По осетинским обычаям количество пирогов на столе должно быть четным, если накрыт он по хорошему поводу, и нечетным - по плохому. Вообще для местных жителей появление в Моздоке специалистов из ВМедА стало большим благом. Каждый день наши врачи кого-то из местных консультируют, а то и лечат. Среди наших пациентов люди всех присутствующих здесь национальностей: осетины, ингуши, кумыки, чеченцы, кабардинцы и даже корейцы. Этим вечером стол из местных национальных блюд получился замечательный.
28 июня - день четырнадцатый
"Борт" из Ханкалы приземлился в 10.50. Вместе с ранеными прилетел Самвел Маргарян, который в штабе группировки решал свои служебные вопросы. Самвел - мой однокашник по академии. Через двенадцать лет после выпуска впервые встретились в Моздоке. В госпитале он в командировке - второй месяц исполняет обязанности начальника хирургического отделения N2, развернутого в палатках для легкораненых. Таких неожиданных встреч с однокашниками в Моздоке у меня было уже несколько. И каждая такая встреча становится приятным сюрпризом. Война собрала здесь медиков из разных округов, учреждений и ведомств. Многие - выпускники академии.
Самвелу пришлось провести на Ханкале несколько дней. Он рассказывал, что прошедшей ночью в полной темноте село несколько "вертушек" с ранеными. Привезли также девять "двухсотых". Это под Шали попала в засаду колонна. А по телевиденью сообщалось, что с нашей стороны имеются только легкораненые.
Поздно вечером в приемное отделение обратился житель Моздока - майор запаса. У его пятнадцатилетнего сына острые боли в правой подвздошной области. В Моздоке есть довольно большая центральная районная больница, попасть на лечение в которую местные жители панически боятся. Дежурный хирург поставил парню диагноз "острый аппендицит" и госпитализировал как члена семьи военнослужащего. Оперировали его Синявский и Фахрутдинов, обнаружили катаральный аппендицит и "махровый" мезаденит (воспаление внутрибрюшных лимфоузлов) и выполнили аппендэктомию. Отец мальчика остался очень доволен.
29 июня - день пятнадцатый
"Бойтесь белого вертолета" - неоднократно предупреждали нас все предыдущие группы. Белая мчсовская "вертушка" обычно доставляет раненых из госпиталя "Защита". Почему то самые грубые, "школярские" хирургические ошибки мы обнаруживаем у пациентов этого госпиталя. Сегодня оценить по достоинству предупреждение наших коллег мы смогли сами. На белом вертолете к нам перевели из "Защиты", того самого собровца из Кургана, которого ранили в живот бараевцы еще 27 июня. Его коллегам мы уже оказывали помощь. Олегу Уфимцеву (так зовут рубоповца), в госпитале "Защита" врачи спасли жизнь, прооперировав ранение живота. Однако детали оперативного вмешательства нам оценить было трудно. В госпитале "Защита" истории болезни не ведутся, а вся медицинская документация представлена картонным формализованным бланком с контуром человечка в правом верхнем углу, отдаленно напоминающим армейскую "форму 100". Информации из этой карточки мы почерпнули мало.
Уже при поступлении у Олега мы диагностировали перитонит и после кратковременной подготовки взяли его на релапаротомию. В брюшной полости у него оказалось большое количество геморрагического выпота и множество пятен "стеатонекрозов", как будто кто-то плавящейся свечей накапал в живот. Оказалось, что на первой операции не было замечено ранение поджелудочной железы, и у раненого за двое суток развился самый настоящий посттравматический панкреатит с ферментативным перитонитом. Ситуация осложнялась тем, что еще у него имелась ушитая рана сигмовидной кишки на 3/4 ее окружности. Такая рана в условиях прогрессирующего панкреатита обязательно развалится, и тогда ферментативный перитонит перейдет в каловый. Мы отмыли брюшную полость, дренировали сальниковую сумку, заключающую в себе поджелудочную железу, а саму железу обкололи вокруг "контрикалом" (препарат инактивирующий ферменты). Для уменьшения давления в желчевыводящих путях и протоке поджелудочной железы наложили холецистостому (дренировали желчный пузырь). И, наконец, поврежденный участок сигмовидной кишки вывели на брюшную стенку, изолировав его от брюшной полости. После операции назначили мощную антиферментную и антибактериальную терапию, прокапали фторурацил. Начмед группировки МВД обещает помочь с медикаментами, а пока мы забрали для него из аптеки все госпитальные запасы сильного антибиотика "тиенама". На длительное лечение таких тяжело раненых ресурсы госпиталя не рассчитаны. Парня надо быстрее эвакуировать в Ростов-на-Дону, а лучше в Москву.
Собровцы - друзья Олега, сопровождавшие его в госпиталь, рассказывают, что бандиты ходят по Грозному чуть ли не в открытую, с "чистыми" документами. За неделю на центральном рынке застрелили уже четырех военнослужащих выстрелом в затылок.
30 июня - шестнадцатый день
Олег Уфимцев полностью отошел от наркоза. Во время перевязки долго с ним разговаривали. За год войны у него уже третья командировка на Кавказ, начиная с событий в Дагестане. Раньше тоже была Чечня и Афган, были ранения. Среди собровцев у него непререкаемый авторитет, об этом можно судить по множеству телефонных звонков и посетителей, беспокоящихся за жизнь и здоровье Олега. Говорят, что он один из гуру русского рукопашного боя. Олег стесняется своего беспомощного положения и, скрывая эту неловкость, пытается шутить с дежурной сестрой Машей. Пока я доволен его состоянием, но о дальнейшем прогнозе судить еще рано. Ему бы сейчас покапать сандостатин, но его ни в Моздоке, ни во Владикавказе нет.
Утром было два "борта" с легкоранеными (из Ханкалы и госпиталя МЧС). После обеда выезжали в город на машине Плохова: я отдал в печать фотопленку, а Гена Ивановский купил водки на свой день рождения. Водку Гена купил на заводе, коих здесь множество, всего по 11 рублей за бутылку. Качество напитка ему гарантировала сотрудница госпиталя, родственнику которой и принадлежит этот заводик. Вечером не успели даже попробовать Генино приобретение, как в 22 часа сел "борт" из Ханкалы с двенадцатью тяжелоранеными.
Все поступившие оказались владимирскими омоновцами, колонну которых расстреляли в центре Урус-Мартана. Водитель их сгорел в кабине, остальные были ранены. Одному из них, раненому в живот С., чеченские врачи в урус-мартановской ЦРБ сделали лапаротомию и вывели слепую кишку на брюшную стенку. В этой больнице похоже работает хирург-приверженец наложения разгрузочных цекостом - давно раскритикованного военно-полевыми хирургами метода. Никаких медицинских документов, хотя бы таких, какие были у бывшего нашего пациента Мусы, у раненого не было. Памятуя наш уговор взяли его на повторную операцию. Оказалось, что пуля прошла сзади через крестец, повредила тонкую кишку в 40 см от связки Трейтца (рану кишки чеченские врачи ушили) и повредив сигмовидную кишку (тоже оказавшуюся ушитой) застряла в мышцах левой подвздошной области. На рентгенограммах просматривались рядышком два инородных тела, оба я извлек. Одно из них оказалось пулей, другое - ее оболочкой. Как и в случае с Мусой, слепая кишка была выведена на большом протяжении, после обширной ее мобилизации. По счастью, на этот раз вскрывать ее просвет наши коллеги не стали, поэтому мы смогли погрузить кишку обратно в брюшную полость и вывести на брюшную стенку поврежденную сигмовидную кишку. Спать легли в половину четвертого ночи.
Ночью умерла, прооперированная нейрохирургами еще 24 июня, чеченская девочка. Мать девочки обвинила в ее смерти нашего нейрохирурга. Вместе с ней был здоровенный рыжеволосый чеченец, молчавший и старавшийся не смотреть ни на кого из нас. Даже на врачей, сделавших все возможное, чтобы спасти ребенка, смотрел он с холодной ненавистью и презрением. Для этого человека каждый русский - враг.
1 июля - семнадцатый день
Познакомились с другом Уфимцева журналистом Виталием Носковым. Виталий оказывает неоценимую помощь с добыванием дефицитных лекарств и решает вопрос о скорейшей эвакуации Олега в Москву. Состояние его пока стабильное, но сохраняется интоксикация за счет панкреатита. Нужны сандостатин и тиенам для снижения ферментной и микробной интоксикации. Сегодня работали как обычно: принимали раненых, оформляли истории и переводные эпикризы, делали перевязки.
В Моздоке уже созрели персики и абрикосы. С каждым днем все жарче и жарче. Без вентилятора находиться в комнате невозможно. Вентилятор для нас принесла из дому Ирина Кущева - госпитальный анестезиолог. Она гражданская служащая, но как большинство местных врачей хочет призваться в армию на офицерскую должность. Поначалу мы не могли понять такого массового стремления одеть погоны при нищенских офицерских окладах. Оказывается - это единственная возможность получить квартиру в Моздоке от государства. В нашей группе возник первый серьезный конфликт - поссорились наши терапевты. Такое впечатление, что от зноя плавятся мозги. Что-то будет дальше?
2 июля - восемнадцатый день
У Олега Уфимцева нарастает токсическая энцефалопатия. Сознание спутанное, высокая температура. Пустили к нему в палату Виталия. Из реанимации Виталий вышел совсем расстроенный. Увеличиваем объем инфузионной терапии, подключаем форсированный диурез для уменьшения интоксикации. Начмед группировки МВД обещает завтра эвакуировать его самолетом в Москву.
За сегодняшний день приняли четыре "борта" с ранеными при взрыве грузовика у ворот комендатуры Урус-Мартана. Двое извлеченных из-под завала умерли в вертолете. Их завернули в фольгу и положили под лестницей рядом с приемным отделением, чтобы затем отправить на аэродром в пункт сбора погибших. От их тел и одежды исходил ужасный запах гари смешанной с запахом крови: так похоже пахнут все теракты. Прооперировали двоих. Наш ангиохирург Шура Пронченко выполнил ампутацию бедра раненому с необратимой ишемией голени вследствие ранения подколенной артерии. Нейрохирурги выполнили ПХО огнестрельной раны черепа. После операций до 2 часов ночи оформляли истории болезни.
3 июля - девятнадцатый день
Сегодня день рождения нашего анестезиолога Гены Ивановского. Этой ночью он не спал, дежурил в реанимации. А в 5 утра подняли уже всю группу. На санитарной машине с аэродрома привезли пятерых носилочных раненых из МВД, выгрузили носилки перед приемным отделением, развернулись и уехали. Двоих раненых сразу взяли в операционную. На одном столе наши торакальные хирурги - Анас и Эдик оперировали раненого Х. с обширной раной правой половины груди и открытым пневмотораксом. Чтобы закрыть рану груди им пришлось делать пластику за счет оставшихся неповрежденными грудных мышц. На втором столе я и наш травматолог Костя Надулич сделали повторную хирургическую обработку раненому С. У него глубокая рана поясничной области размерами 25x20 см, непроникающая в брюшную полость, и множественные ранения головы и конечностей. При ревизии раны поясницы мы не нашли мочеточника. Неужели его иссекли на предыдущем этапе при ПХО? Рыхло тампонируем рану салфетками с антисептиком. В крайнем случае моча будет оттекать наружу через рану.
В новостях сообщили, что сегодня в 5 утра чеченский камикадзе взорвал грузовик с двумя тоннами взрывчатки перед зданием общежития челябинского ОМОНа в Аргуне. Говорят, что убитых и раненых около трехсот человек. Скоро узнаем подробности от самих раненых.
Предвидя массовое поступление готовим наших раненых к эвакуации в Ростов. Состояние Уфимцева сегодня несколько лучше. За ним прислали самолет из Москвы. Вместе с Олегом отправляем еще несколько тяжелых из МВД.
После обеда меня освободили от работы и отправили покупать подарок имениннику. В город меня отвезли собровцы. Купил Гене сувенирный кинжал. Вечером Анас вручит его в торжественной обстановке. В центре Моздока, особенно у переговорного пункта, полно военных с оружием. Такое ощущение, что находишься в прифронтовом городе.
Вечером вся группа собралась в ординаторской для чествования именинника. Поздравить Гену пришли начальник госпиталя и главный хирург округа. На сдвинутых в ряд столах были разложены плоды моздокской земли: зелень, свежие овощи, острые корейские закуски, осетинские пироги, копченые куры и даже осетрина. Водка тоже местного разлива, купленная Геной на заводе по 11 рублей за бутылку. Сначала были поздравления начальства и вручения подарков. Кроме кинжала Гена получил в подарок от девочек рог для вина в металлической оправе. После того как начальство вежливо откланялось, началось испытание именинника и подаренного ему рога. Один за другим Гена выпил два полных рога шампанского, что на фоне принятой до этого водочки вызвало у него безудержное веселье. Под мелодию из "Кубанских казаков" именинник одной рукой прижал к поясу подаренный кинжал, другой - приложил ко лбу подаренный рог и исполнил танец, напоминающий симбиоз лезгинки и "семь-сорок". Туалет Гены, состоящий из серой футболки и фиолетовых шорт, в сочетании с кинжалом, рогом и неповторимыми телодвижениями, создавал совершенно специфический колорит, вполне подходящий для этого места.
В 23 часа меня позвали к телефону. Звонил из Москвы Виталий Носков. Он известил нас, что Олега Уфимцева благополучно доставили в главный госпиталь МВД.
4 июля - двадцатый день
Утреннюю конференцию проводил главный хирург округа Сергей Николаевич Татарин. Он попытался подытожить первые результаты нашей работы, поэтому конференция продолжалась больше обычного. Делал перевязку вчерашнему раненому С. Повязка на пояснице обильно промокла и пахнет мочой - все таки мочеточник поврежден. Ему требуется пластическая операция, поэтому сегодня планируем эвакуировать через медслужбу МВД.
В реанимации умер солдат, поступивший к нам 2 июля уже в коматозном состоянии на аппарате ИВЛ после подрыва на противопехотной мине. Сразу после подрыва в медроте ему ампутировали под наркозом голень. После наркоза в сознание он не пришел. Для нас так и осталась загадкой причина коматозного состояния, ведь компьютерного томографа в госпитале нет. Наши нейрохирурги травматическое повреждение головного мозга все же исключили. Вполне возможно, что у него развилась церебральная форма артериальной воздушной эмболии в результате взрывного повреждения легких. Косвенным подтверждением этого может служить спонтанный пневмоторакс, развившийся у него на вторые сутки ИВЛ. К сожалению вскрытия в Моздоке не проводятся, и причина смерти в этом случае так и останется для нас загадкой.
В 15 часов из Ханкалы доставили трех носилочных. Двоих из них, подорвавшихся на одной растяжке, сразу взяли в операционную. На одном столе Эдик и Костя Надулич выделяли поврежденную бедренную вену и накладывали аппарат Илизарова, на другом - Пронченко, я и Плохов выделяли подмышечную артерию. Все шло благополучно, на артерию были наложены сосудистые зажимы и турникеты. Пронченко приготовился к циркулярному шву артерии, и я отлучился к соседнему столу помочь другой бригаде. Вдруг, через несколько минут послышался взволнованный голос Эльбруса, дававшего наркоз первому раненому: "Сан Саныч! Скорее иди сюда!". Подхожу и вижу бледного обескровленного раненого, бледных и мокрых от пота хирургов, в четыре руки прижимающих к ране тампоны. Все ясно. Центральный конец артерии освободился от зажима и ускользнул под ключицу. Пока ассистенты удерживают тампоны, обнажаю и перепиливаю ключицу, нахожу и захватываю убежавшую артерию. В это время анестезиологи переливают кровь. Теперь можно осмотреться. После всех наших манипуляций дефект сосуда превышает 1 см. Будем делать аутовенозную пластику. С правого бедра забираем большую подкожную вену и подготавливаем ее к пластике. Затем ротировав ее, чтобы венозные клапаны не препятствовали кровотоку, Пронченко начинает подшивать трансплантат сосудистым швом. Через час пластика закончена, пульсация артерии отчетливая. Танталовой проволокой стягиваем концы перепиленной ключицы, ушиваем мышцы и кожу. Теперь раненого перевезут в реанимацию, где продолжат переливание крови и антикоагулянтную терапию, для предупреждения тромбоза поврежденной артерии.
"Караоке по Моздокски" - это пение под магнитофон. Периодически кто-нибудь из нас начинает напевать: "Нас извлекут из-под обломков, поднимут на руки каркас...". Остальные непроизвольно начинают подтягивать. После взрывов в Урус-Мартане и Аргуне в словах песни угадывается зловещий смысл. Ходят слухи, что "чехи" в Моздок направили два грузовика со взрывчаткой, управляемых камикадзе. Перед воротами госпиталя положили "ежей" - металлические балки с приваренными остриями вверх острыми шипами. На ночь ворота перегораживаются изнутри госпитальными машинами.
Над моей койкой на стене висит календарь. Ивановский каждый вечер вычеркивает из него один день.
6 июля - двадцать второй день
Вчера отдыхали. За день была одна "вертушка", да и та с легкоранеными. Из главного госпиталя МВД к нам прикомандирован хирург Юрий Саркисян. Его звание - капитан внутренней, а не медицинской службы. Юрий типичный обрусевший армянин и типичный москвич. Поселили его в одну палату с Пронченко и анестезиологом Бельяниновым. В отличие от министерства обороны, МВД финансирует своих подчиненных гораздо лучше. Так Юре оплатили билеты на самолет, выдали вперед командировочные и даже дали деньги на поднаем жилья. А мы всей группой писали рапорта, чтобы нам выплатили хотя бы часть командировочных. Взятые из Питера деньги подходят к концу.
Вчера в городе было необычайно много милиции. Причина этого выяснилась только к вечеру. Оказывается, по пути из Душанбе Путин завернул в Моздок и провел на аэродроме совещание с главами Кавказских республик и "силовиками".
Сегодня около 11 часов возле госпиталя приземлился белый вертолет МЧС. Из госпиталя "Защита" доставили прооперированного у них солдата Юру Г. Осталось загадкой, как он не умер в дороге, потому что эвакуировали его в шоковом состоянии с напряженным гемопневмотораксом. Поступил он с одышкой, слабым поверхностным дыханием (около 50 дыхательных движений в минуту), низким артериальным давлением (ниже 80 мм ртутного столба). Вместо плеврального дренажа по Бюлау у него из седьмого межреберья торчала трубка от капельницы, к концу которой вместо клапана была привязана резиновая перчатка, опущенная в пустую пластиковую бутылку из-под минералки. Из карточки, заменяющей в "Защите" историю болезни, мы узнали, что Юре выполнили спленэктомию по поводу разрыва селезенки, а после операции у него диагностировали разрыв правого легкого. Прямо из приемного отделения пострадавшего взяли в операционную, где я первым делом дренировал правую плевральную полость двумя дренажами. После этого продолжили диагностические исследования. Лапаротомная рана у Юры была необычайно обширной с дополнительным "Т- образным" разрезом. Дренажная трубка, торчавшая из живота, была заткнута ампулой из-под димедрола. Когда ампулу вытащили по дренажу из брюшной полости потекла кровь. Продолжающееся внутрибрюшное кровотечение! Надо идти на релапаротомию. Открываем живот - в нем около 0,5 литра крови со свертками. Кровоточат не перевязанные короткие сосуды желудка. Останавливаем кровотечение и осматриваемся. Удаляя селезенку врачи из "Защиты" умудрились скелетировать желудок на 2/3 его большой кривизны. Пришлось дополнительно наложить несколько серо-серозных швов на десерозированные участки желудка. За время операции на животе у раненого из плевральной полости набежало большое количество крови (около литра). Проба на свертывание оказалась положительной - продолжающееся внутриплевральное кровотечение. Выполняем с Анасом еще и торакотомию. Кровоточит ткань легкого, поврежденная скорее всего врачом, выполнявшим в "Защите" катетеризацию подключичной вены.
Пока на одном операционном столе мы занимались Юрой Г., из Ханкалы привезли семь носилочных, двоих из них сразу подняли в операционную. Работа закипела сразу на трех столах: на втором столе нейрохирурги делали трепанацию, на третьем оперировали раненого с оторванными при взрыве обеими кистями и двусторонним напряженным пневмотораксом.
7 июля - двадцать третий день
Ночь спал плохо из-за духоты. Половина группы слонялась по госпитальному двору часов до двух ночи, так как накаленные за день стены вечером начинают отдавать тепло, превращая палаты в духовки.
В 10.30 был "борт" с ранеными. Одного из них чеченца-гантемировца, травматологи взяли на операцию, наложили на голень аппарат Илизарова. В вертолете его сопровождал товарищ. Так как других вертолетов в этот день не было, начальник госпиталя разрешил ему переночевать в госпитале. Завтра и послезавтра эвакуации от нас не будет, поэтому Сухомлинов звонил в округ с просьбой ограничить поступление раненых к нам.
Масхадов обещает с 7 по 10 июля захватить Грозный и Гудермес. Если это не блеф, то работы у нас прибавится.
8 июля - двадцать четвертый день
Сегодня суббота. День прошел относительно спокойно. В 8 утра привезли контрактника сбитого автомобилем капитана из военной прокуратуры. Я сделал ему лапароцентез, внутрибрюшного кровотечения не выявили. Оставили под наблюдением в хирургическом отделении. Бледный и взволнованный виновник происшествия - кабардинец по национальности, услышав, что оперировать его жертву мы пока не собираемся, успокоился и наобещал угостить врачей шашлыком.
Чеченский ополченец, сопровождавший прооперированного вчера раненого, целый день болтался по госпиталю, выходил куда то за ворота, потом снова возвращался, заговаривал с медсестрами и солдатами. Маша сказала, что он бывший боевик и ведет себя очень подозрительно: выспрашивает о количестве раненых, врачей, о составе караула и его вооружении, то есть собирает разведывательную информацию. Все это вызвало подозрение у вахтера, которыми он поделился с дежурным врачом. Дежуривший по госпиталю Валера Плохов так ничего и не предпринял, поэтому я попросил заходивших в госпиталь милиционеров сообщить о странном чеченце в ФСБ. Часа через два приехали собровцы, проверили у чеченца документы, оказавшиеся "чистыми", извинились и уехали. В 17 часов села "вертушка" с легкоранеными, на которой чех улетел на Ханкалу.
9 июля - двадцать пятый день
Сегодня воскресенье. Это первое воскресенье в Моздоке, которое оказалось действительно выходным днем. Утром приняли "борт" с ранеными. Одному из них я переставил плевральный дренаж. Зато в 14 часов нас пригласили к себе на дачу родственники одной моей пациентки. Оставив в госпитале свои координаты поехали в гости. Дача - это небольшой кирпичный домик посреди тенистого сада. В нем ни кто не живет, и дом служит как склад для садового инвентаря и всего необходимого для пикников. Хозяин дома - один из четырех сыновей моей пациентки православный кабардинец. Он ведет свой маленький бизнес по снабжению войск продовольствием, имеет свои склады и холодильники. Пока мы осматривали сад, он развел в мангале огонь и насадил на шампуры мясо для шашлыков. В ожидании шашлыков накрыли стол, вкопанный в землю прямо в саду. Постепенно съехались другие братья и гости: депутат местного парламента Таймураз и его помощник сириец Моххамед. Сели за стол. По осетинским традициям распоряжается за столом самый старший, то есть пригласивший нас Саша. Он провозгласил три обязательных в Осетии тоста: за "большого" бога, за святого Георгия - покровителя всех путников и за моздокскую божью матерь. Святой Георгий считается еще и покровителем Осетии - Алании. Моздокская божья матерь - это старинная икона, пропавшая после того как коммунисты взорвали главный собор в Моздоке. Сейчас ее разыскивают по всему миру. Существует предание, что мир на Кавказе установится тогда, когда икона вернется на свое место. А пока заложен и освящен фундамент храма, строящегося взамен взорванного.
Затем разговор пошел о врачах и медицине. У всех присутствовавших моздокчан имелись обиды на местных врачей, в профессионализме которых здесь уже давно разуверились. С тех пор как в госпиталь стали приезжать группы медицинского усиления из академии горожане по сложным вопросам предпочитают обращаться к нам. После медицины разговор перешел на чеченскую тему. Население Моздока в основной своей массе чеченцев не любит, презирает и боится одновременно. Здесь их называют "нохчами". Особое беспокойство у Таймураза, как депутата парламента, вызывает тот факт, что нохчей в Моздоке становится все больше и больше. Только официально зарегистрированных чеченцев в Моздокском районе около восьми тысяч. Пока они ведут себя тихо, но местные жители видят в них "пятую коллону".
Обратно возвращались на "волге" Таймураза с депутатскими номерами. Гаишники почтительно провожали машину взглядом. Вечером узнали из новостей, что на рынке Владикавказа было взорвано взрывное устройство, погибло шесть или семь человек.
11 июля - двадцать седьмой день
Вчера приняли два "борта" с ранеными. Все уже были прооперированны на Ханкале. Контингент раненых на этой неделе совсем другой, чем на прошлой. Если тогда превалировали жертвы взрывов чеченских "камикадзе", то сейчас поступают подорвавшиеся на растяжках, в том числе, и поставленных своими. Так, например, боец, которому я переставлял плевральный дренаж, подорвался в своем расположении на Ханкале, когда полез на дерево за абрикосами.
Сегодня вертолет с ранеными сел около 18 часов. Преобладают легкораненые, в основном вследствие небрежного обращения с оружием. Очень много аппендицитов, прооперированных на Ханкале. Причем аппендициты, судя по записям в историях, преимущественно катаральные, то есть никакие. Либо таким путем солдаты пытаются попасть в тыл, либо хирурги берут на операцию больных с кишечной инфекцией, сопровождаемой воспалением абдоминальных лимфоузлов (мезаденитом). Кстати и нам очень часто приходится видеть мезадениты при аппендэктомиях и лапаротомиях, проводимых по другим показаниям. Наши инфекционисты так и не смогли объяснить это факт, ссылаясь на отсутствие необходимых серологических тестов.
Местные пугают нас слухами, что чеченцы собираются захватить Моздок к 20 августа. А пока мы изнываем от жары и духоты. В город выходим исключительно в майках и шортах. От пота задняя крышка моих "командирских" часов покрылась коррозией, и стал барахлить механизм подзавода.
12 июля - двадцать восьмой день
Около 18 часов Плохов взял в операционную аппендицит, я ему ассистировал. Оказался мезаденит с большим количеством серозного выпота в животе. Около 20 часов приняли "борт" из Ханкалы. Эдик самостоятельно справился с сортировкой. Троих раненых прооперировал офтальмолог полковник Долгих, и одного - травматолог. Затем привезли с моздокского аэродрома солдата с пулевым ранением мягких тканей паховой области, которого подстрелил часовой. Юра Саркисян сделал ему "супер-ПХО" с иссечением входного отверстия раны, как объяснил он: "для судебной экспертизы". Думаю, что никакой экспертизы не будет, ведь раненый остался жив. Около часа ночи из ЦРБ приехала врач-трансфузиолог за кровью для тяжелого больного с желудочным кровотечением. Наш реаниматолог выделил ей 2 литра крови.
13 июля - двадцать девятый день
В половину седьмого утра меня разбудил Муса - завхоз госпиталя. Он попросил меня проконсультировать в ЦРБ больного с желудочным кровотечением. Родственники больного привезли меня в реанимацию. На койке лежал бледный как мел пожилой кореец, у которого периодически возникала рвота неизмененной кровью со свертками. Единственное, что предприняли местные врачи - это переливание крови и кровезаменителей. Никаких попыток остановить кровотечение или уточнить его источник они не предприняли, хотя рядом, на посту, лежал зонд Блэкмора. Как оказалось, правильно применять зонд Блэкмора никто в больнице не умеет. Эндоскопическая служба в ЦРБ отсутствует, поэтому ориентируясь на анамнез и клиническую картину, я поставил диагноз цирроз печени и кровотечение из варикознорасширенных вен пищевода. Не теряя времени быстро завел через нос зонд Блэкмора, раздул желудочную и пищеводную манжеты зонда. Кровотечение остановилось. После этого расписал в карте интенсивной терапии необходимые лечебные мероприятия. Хотя все необходимое (шприцы, капельницы, бинты, медикаменты) больные, находящиеся на лечении в ЦРБ, покупают за свой счет, многих необходимых лекарств в городских аптеках не оказалось. Родственники больного бросились на их поиски в соседних областях и республиках.
Утром приняли очередной "борт" из Ханкалы. Раненому Д. хирурги из Самары, усиливающие медицинский батальон, сделали, на мой взгляд, порочную операцию. У него имелось пулевое ранение тонкой кишки, восходящей ободочной и сигмовидной кишок, а также полный разрыв поперечной ободочной кишки. Ему выполнили правостороннюю гемиколэктомию, но илеотрансверзоанастомоз не наложили и вывели на брюшную стенку илеостому и сигмостому. А это значит, что раненый будет терять через илеостому питательные вещества и жидкость, а следовательно быстро истощится. Мы долго обсуждали возможность наложения анастомоза у нас, но учитывая большой срок (более суток) после ранения, на операцию не решились. Самое разумное быстрее эвакуировать его в тыловой госпиталь, где его смогут обеспечить полноценным энтеральным питанием и подготовят к восстановительной операции. Будем готовить к эвакуации на завтра.
В больницу к Борису Цою - так зовут корейца - я ездил еще дважды за день. В Моздоке у него много влиятельных родственников и друзей. Необходимые лекарства для него быстро нашли, а мэр Моздока уже обратился к начальнику госпиталя с просьбой о переводе его к нам. Но пока он еще не транспортабелен.
14 июля - тридцатый день
Сегодня пришлось взять раненого Д. на релапаротомию, так как наложенная на Ханкале сигмостома провалилась в живот. В брюшной полости у него было около 500 мл серозного выпота, что характерно для послеоперационного перитонита. Хорошенько помыли живот, наложили полноценную сигмостому. Брюшную стенку ушили на "ситуационных" швах. Эти швы с прокладками из трубок накладываются при высоком риске нагноения раны для предупреждения эвентрации (выпадения) внутренних органов.
Саркисян с Плоховым прооперировали солдата с внутрибрюшным кровотечением. Солдат когда то перенес малярию, и его селезенка была необычайно больших размеров и дряблой консистенции. Кровоточила небольшая трещина селезенки. С техническими трудностями хирурги выполнили спленэктомию.
Анас с Эдиком улетели на Ханкалу. По телевизору сообщили, что под Самашками обстреляна колонна. Ждем завтра раненых. Вообще каждый вечер стараемся смотреть новости из Чечни, чтобы спрогнозировать поступление раненых на следующий день. Однако наши прогнозы не всегда совпадают с реальностью. Довольно часто в новостях из Чечни тишь да гладь, а у нас полно работы.
15 июля - тридцать первый день
Сегодня исполнился ровно месяц нашего пребывания в Моздоке. Жара стоит изнуряющая: температура в тени 48 градусов, на солнце - все 52. В обед из Ханкалы вернулись Анас и Эдик. После ночи, проведенной там, они выглядят немного свихнувшихся. Думаю, что радость, которую выражали их лица при возвращении в Моздок, можно сравнить с радостью возвращения в Питер. Главное впечатление, вынесенное ими из Ханкалы - это большой бардак присыпанный сверху пылью. Больше всего их потряс эпизод, когда на сортировочную площадку медицинского батальона влетели "жигули" с тремя увешанными оружием чеченами, которых сопровождал омоновец. "Чехи" выгрузили своего раненого товарища и уехали. Никто из медперсонала не рискнул спросить у них документы. Выяснилось также, что чеченец, болтавшийся по госпиталю 8 июля, также как и его раненый товарищ оказались боевиками. Сначала собровцы его отпустили, проверив документы, а теперь его разыскивает ФСБ.
Больного Цоя перевели из ЦРБ к нам в реанимацию по согласованию с начальником госпиталя. Зонд Блэкмора у него удалили, но на всякий случай оставили у себя.
17 июля - тридцать третий день
Вчера времени на записи не было, так как после обеда приняли три "вертушки" с ранеными. Всего в госпиталь поступил тридцать один раненый и больной, двенадцать из них носилочные. Нейрохирурги взяли на операцию пострадавшего с переломом шейного позвонка, несколько часов делали ему корпородез. Пронченко с Эдиком и Анасом наложили сосудистый шов на рану плечевой артерии. Мы с Саркисяном выполнили аутовенозное шунтирование при ранении бедренной артерии, причем центральный конец сосуда сшивал Юра, а дистальный - я. После этого мы с Эдиком взяли в операционную гражданского строителя из Ханкалы, который получил минно-взрывное ранение при попытке разобрать какой-то боеприпас. В свои двадцать с небольшим лет он успел побывать в тюрьме, а теперь, по своей глупости, стал инвалидом. У него оказались разрушены обе кисти и имелось проникающее ранение левой половины груди с не устраненным открытым пневмотораксом. Мы исправили плевральные дренажи, ушили рану груди размерами 4 на 3 см, через которую просматривалось сердце и легкое, и обработали размозженные кисти. Наркоз давал полковник Гангалюк (попросту Василич) - анестезиолог из Екатеринбургского госпиталя МВД. Он только что прибыл в Моздок и вчера у него был дебют. Вообще-то Василич опытный воин. В "первую чеченскую" он почти год отпахал в Грозном и навидался всякого. Теперь он охотно делится боевым опытом со всеми нами. Также вчера звонил журналист Виталий Носков. Он сообщил, что все это время Олег Уфимцев чувствовал себя хорошо, но вчера его перевели в реанимацию с обострением панкреатита. Про нашу работу Виталий рассказывал на "Радио-Радонеж" и написал статью в курганской газете. Нам всем было очень приятно, что о нас не забыли.
Сегодня не было еще 10 часов, когда села "вертушка" с шестью носилочными. Один из них рыжий чеченец, после лапаротомии, четыре морпеха, подорвавшиеся на фугасе, с осколочными ранениями мягких тканей, и солдат К., прооперированный по пводу ранения печени. Морпехов вместе со вчерашними ранеными отправили на эвакуацию в Ростов-на-Дону, чеченца переправили в ЦРБ, а раненого К. оставили у себя.
Вечером была еще одна "вертушка" с пятью гражданскими чеченцами, получившими ранения при обстреле их села нашей артиллерией. Четверых взрослых переправили в ЦРБ, а мальчика четырнадцати лет с ранением трахеи Анас и Пронченко взяли на операцию. Анас оперировал несмотря на плохое самочувствие и высокую температуру.
18 июля - тридцать четвертый день
Анас встал утром совсем больной и слег в изолятор инфекционного отделения. Наш инфекционист Сан Саныч лечит его от энтероколита. Я остался за старшего. Сегодня "вертушек" с ранеными не было. У раненого К. почему то не разрешается парез, несмотря на стимуляцию кишечника. Боюсь, как бы не пришлось делать релапаротомию.
19 июля - тридцать пятый день
Утром приняли "борт" с легкоранеными из Ханкалы. Вместе с ними прилетел Игорь Песикин - командир медроты 106 ОМедБ. Ему поручили разобраться на месте с их ошибками, выявленными нами. Вечером взял на релапаротомию раненого К., прооперированного на Ханкале три дня назад. В ассистенты взял Эдика и Песикина, который присутствовал при первой операции. Два дня мы безуспешно пытались разрешить парез. Когда раненый лежал на столе, в операционную забрел больной Анас и стал возражать против операции. Предложил ему записать свои возражения в историю болезни, после чего он их снял. Оказалось, что у раненого не было распознано ранение малой кривизны желудка, вследствие чего сформировался подпеченочный абсцесс. Рана печени у него действительно была обширной, из нее выделялся раневой детрит. Мы ушили рану желудка, поставили дренаж в раневой канал печени, а полость абсцесса отграничили тампонами.
Вечером была "вертушка" с ранеными из Шали. В оперативном лечении никто из них не нуждается. Быстро провели сортировку, оформили истории болезни, сделали перевязки. Некоторым прикомандированным к нам хирургам такая рутинная работа не нравится, особенно Юре Саркисяну. Как и все москвичи мнит он себя чуть ли не профессором и всякий раз пытается увильнуть от сортировки и оформления историй. Поэтому собираю в приемном отделении всех хирургов и каждому из них, в том числе и Саркисяну, в ходе сортировки, поручаю конкретного раненого. После окончания работы придется проверить записи в историях болезни. Только постоянной требовательностью к себе и другим можно добиться бесперебойного оказания медицинской помощи раненым в любое время дня и ночи.
20 июля - тридцать шестой день
Ночью был рецидив пищеводного кровотечения у Цоя. Пришлось опять ставить зонд Блэкмора. Утром из полка, дислоцированного на аэродроме, привезли крайне истощенного солдата в коме с высокой температурой и кровоподтеками на лице. Собрали консилиум из всех специалистов, после анализа ликвора остановились на диагнозе "менингит". Поместили его в отдельную палату общей реанимации, вход в которую завесили пропитанными дезраствором простынями.
Вечером Анас повторно оперировал чеченского мальчика с ранением шеи. Он ушил раны пищевода и трахеи, дренировал шею. Ночью, около 23 часов, на аэродром села "корова" (транспортный вертолет Ми-26), с тридцатью ранеными из Ханкалы. Одного из них, омоновца, с открытым переломом голени травматологи взяли в операционную. Когда сняли с кожи наложенные ранее швы, заподозрили анаэробную инфекцию. Выполнили фасциотомию и положили в реанимацию для проведения интенсивной терапии.
21 июля - тридцать седьмой день
Игорь Песикин улетел на Ханкалу вертолетом, на котором к нам доставили семерых носилочных раненых. Сопровождал их другой наш выпускник Вася Назарчук. В этом году он досрочно закончил интернатуру, которую проходил под моим руководством в больнице N15, и попросился в Чечню. Сейчас он командир санитарного взвода в ОМедБ. Все поступившие - солдаты внутренних войск, получившие ранения при взрыве фугаса. Одному из них Пронченко выполнил ревизию сосудов бедра, другому наложили аппарат Илизарова на голень. Мне пришлось выполнить ампутацию бедра у солдата-срочника из-за врачебной ошибки, допущенной на предыдущем этапе. На этом случае стоит остановиться подробнее, так как, на первый взгляд, хирурги в медицинском батальоне сделали все в соответствии с требованиями руководящих документов, но в результате конечность солдат потерял. Как выяснилось при последующем анализе, у раненого имелся огнестрельный перелом бедра с ранением бедренной вены и одной из крупных веточек бедренной артерии. В ОМедБ вену и веточку артерии перевязали, выполнили ПХО раны и иммобилизировали бедро шиной Дитерихса. К сожалению, лигатура была наложена слишком близко к основанию артериальной веточки и сузила просвет бедренной артерии, что привело к ее тромбозу и необратимой ишемии голени. Своевременно диагностировать это осложнение в ОМедБ не смогли, потому что шина Дитерихса обычно накладывается на обувь. Вот и в этом случае на ногу раненого после операции надели сапог, к которому фиксировали шину. Заметить ишемические изменения стопы и голени было при этом невозможно. Когда раненый поступил к нам, и, шина сапогом были сняты, выяснилось что движения в коленном и голеностопном суставах у него отсутствуют, а стопа и голень были холодными и имели синюшную окраску. Нам ничего не оставалось делать, как ампутировать конечность выше коленного сустава. Что должны были предпринять врачи на Ханкале, чтобы не допустить такое осложнение? Наверное, надо было вырезать в сапоге отверстие, через которое были бы видны пальцы, и можно было контролировать их кровоснабжение.
Через Васю Назарчука передали свои пожелания к хирургам, допустившим эту ошибку.
22 июля - тридцать восьмой день
Утром с аэродрома, на котором села "вертушка" из Ханкалы, привезли омоновца с переломами конечностей и обширными ожогами. Вчера "Урал", в кузове которого он находился, подорвался на фугасе и загорелся. Трое его товарищей погибли на месте. Занимались раненым травматологи.
На вечернем обходе в реанимации заметили, что у раненого К., которому 19 июля мы выполнили релапаротомию, по дренажу из живота выделилось большое количество буроватого цвета жидкости. Заподозрили несостоятельность швов желудка. Чтобы подтвердить это дали выпить раненому зеленки. Через минуту зеленка вышла через дренаж. Для согласования дальнейшей тактики созвонились с главным хирургом округа. Решили брать на операцию. По снятие швов выяснилось, что перитонита нет, так как место несостоятельности было отграничено тампонами. Чтобы надежнее ушить рану желудка, пришлось мобилизовать его по малой кривизне и даже перевязать левую желудочную артерию. После ушивания раны желудка поменяли тампоны и дренажи. Хочется думать, что это вмешательство будет последним.
24 июля - сороковой день
Вчера вечером, возвращаясь из города, Гена Ивановский неудачно прыгнул через лужу, и у него прихватило поясницу. Мы уложили его на мою кровать с деревянным щитом. Эдик сделал ему вечером паравертебральную блокаду. Гена во время этой манипуляции канючил и жаловался. Сегодня утром он даже не смог дойти до туалета. Из пластиковой бутылки для минералки ему соорудили утку. Анас собственноручно вырезал в ней отверстие, а Маша оклеила острые края отверстия пластырем. Целый день Гену посещали разные специалисты. Нейрохирург Вагин даже постучал молотком по его сухожилиям и потыкал ноги иголкой. Назначили ему диклофенак внутримышечно и инстенон внутривенно. Капельницу ставила Маша. Когда я в очередной раз заглянул в комнату - оба, и Гена, и Маша, спали на соседних койках.
Около 15 часов из Ханкалы поступило восемь носилочных. Одного из них, с временным протезом бедренной артерии, мы с Пронченко взяли в операционную. Из-за большого дефекта стенки артерии сосудистый шов наложить было не возможно, поэтому выполнили аутовенозное шунтирование. Один из анастомозов наложил я, другой - Пронченко. Троих пострадавших с травмами позвоночника отправили сразу на эвакуацию через МОСН МВД.
Вечером Эдик развлекал больного Гену рассказами о секс-шопе. При этом он выказал хорошее знание предмета, не только перечисляя названия товаров, но и давая им исчерпывающую характеристику. Мы с Геной даже засомневались - не содержит ли Эдик сам такой магазинчик.
25 июля - сорок первый день
Сопровождал больного Цоя в аэропорт Минеральные Воды. Родственники отправляют его в Москву на операцию. Впервые видел, как перевозят тяжелых носилочных больных на обычных рейсовых самолетах. Для этого родственники выкупили три стоящих в ряд места, на которые после складывания спинок кресел поставили носилки. Больного пришлось вносить в салон на матрасе, так как развернуться с носилками в проходе ТУ-154 невозможно. До аэропорта из Моздока почти двести километров транспортировали Цоя на госпитальной "газели". Перед дорогой я раздул баллоны зонда Блэкмора для предупреждения пищеводного кровотечения. В дороге вводили аналгетики и гемостатические препараты. До самолета доставили больного без ухудшения состояния. Теперь самое главное - как он перенесет взлет и посадку. В Москве его ждет реанимобиль.
Вместе с нами до Минеральных Вод ездила супруга начальника госпиталя. Через три дня они выдают замуж младшую дочь, и в Минводах ей необходимо было сделать какие-то свадебные покупки. Все хозслужбы госпиталя сейчас работают на эту свадьбу. Для того, чтобы доставить молодых и гостей из Самары в Моздок, туда был направлен санитарный самолет, под предлогом эвакуации раненых в самарский госпиталь. Сегодня они должны прилететь в Моздок. Наша группа почти в полном составе приглашена на свадьбу. Интересно посмотреть как проходят свадьбы на Кавказе. Если конечно позволит рабочая обстановка.
29 июля - сорок пятый день
Сегодня свадьба дочери начальника госпиталя. Большая часть группы получила приглашение, в том числе и я. Мне очень хотелось посмотреть как играют свадьбу на Кавказе. Ожидал увидеть что-то колоритное. На самом деле никакого местного колорита не было. Было много гостей, много хорошей выпивки и закуски. "Украшением" свадьбы стал Александр Дзуцев - начальник хирургического отделения госпиталя. Мы уже привыкли, что на службу в госпиталь Дзуцев, чуть ли не единственный из местных врачей, ходит с пистолетом в кобуре. Но когда он и на свадьбу пришел с пистолетом, который довольно странно смотрелся на фоне белоснежной рубашки и светлых брюк, всем стало ясно, что сегодня Казбекович (отчество Дзуцева) будет стрелять. И Казбекович не обманул наших ожиданий. Когда сгустились сумерки, в разгар вечера молодежь начала запускать в небо сигнальные ракеты. После того, как в небо взмыла пятая или шестая ракета, из горла Дзуцева вырвался гортанный звук, он выхватил пистолет и отсалютовал свадьбе двумя обоймами патронов. С тополя, под которым он стоял посыпались листья, и даже упала ветка приличных размеров. Дзуцев с довольным видом и сверкающим взором спрятал опустошенный пистолет в кобуру.
Ночью из станицы Курской, что на границе с Чечней, уже с другой свадьбы, привезли двух раненых женщин-контрактниц. У одной из них было осколочное ранение шеи, у другой - поясничной области. Оказалось, что на свадьбе веселились военнослужащие из внутренних войск. Одного из них, изрядно подпившего и куражившегося, выпроводили со свадебного торжества. Он почувствовал себя оскорбленным и вернулся с гранатой, которую подорвал в праздничной толпе. Десять или двенадцать человек получили ранения.
30 июля - сорок шестой день
В семь утра возле госпиталя приземлился вертолет с белой полосой на хвосте, что указывает на принадлежность к МВД. Из нашего окна было видно, как к "вертушке" подъехала госпитальная "санитарка", из нее выбежал наш дежурный реаниматолог и нырнул в брюхо вертолета. Через минуту "вертушка" взлетела вместе с ним в неизвестном направлении. Вернулся он около 10 часов с тремя носилочными из станицы Курской, с той самой злополучной свадьбы. Все они были прооперированны ночью в курской ЦРБ. Среди них был и "виновник торжества", с ампутированной нижней конечностью на уровне верхней трети бедра. У двух других в шестом межреберье стояли плевральные дренажи, причем без перчаточных клапанов. Дренажи мы тут же исправили. Кроме того, одному из них наши коллеги из курской ЦРБ выполнили лапаротомию и ушили рану печени. Никакого протокола операции с раненым не прислали, холецистостому не наложили. В диагноз они вынесли торакоабдоминальное ранение, но про ушивание раны диафрагмы нигде не написали ни слова. Лапаротомная рана выглядела жутко, с дополнительным боковым разрезом, а дренажные трубки тонюсенькие, от капельницы. Я уже совсем настроился взять его на релапаротомию, но Анас, узнав что сегодня будет эвакуация на Москву из "мвдшного" МОСНа, дал указание эвакуировать раненого.
После обеда схватились в жарком споре с москвичом Юрой Саркисяном. Он был дежурным хирургом и собрался оперировать "контрактника" с перфоративной язвой двенадцатиперстной кишки. С присущей ему категоричностью, Саркисян предлагал максимальный объем операции еще не зная, что творится у больного в животе. Я предлагал определиться с объемом в зависимости от интраоперационных находок. Начав критиковать мои взгляды, очень скоро Юра перешел к критике всей питерской хирургической школы. Уже в ходе операции выяснилось, что у больного нет деформации луковицы двенадцатиперстной кишки, поэтому на фоне разлитого перитонита ваготомия с пилоропластикой могли быть опасны. Я настоял на самом минимальном объеме операции - ушивании язвы и санации брюшной полости.
В 17 часов "вертушка" из Ханкалы доставила троих носилочных раненых. Так как все они принадлежали МВД и в оперативных и реаниматологических мероприятиях не нуждались, переправили их в МОСН для дальнейшей эвакуации в тыл.
В Моздоке держится ужасная жара и духота. Вечер прохлады не приносит. Хочется в питерскую хлябь и морось.
1 августа - сорок восьмой день
Вчера Анас выкупил билеты до Питера на 9 сентября. Наконец-то забрезжил финиш. Сегодня Анас целый день просидел в камуфляже перед приемным отделением в ожидании "вертушки" на Ханкалу. "Вертушка" прилетела только в 17 часов, и он на нее опоздал. Одному из поступивших раненых травматологи наложили аппарат Илизарова на плечо.
Благодаря сухомлиновской свадьбе освободилась реанимация. Всех раненых эвакуировали самолетом в Самару. Вместе с ними улетели жених с невестой, самарские родственники и гости. Мы с Геной, воспользовавшись случаем, устроились на ночлег в реанимационной палате с кондиционером. Впервые за последние недели избавились от ночной духоты и жары и выспались.
3 августа - пятидесятый день
Анас улетел на Ханкалу только вчера вечером вместе с возвращающейся из отпуска женой командира ОМедБ. А сегодня утром "вертушкой" доставили бойца с ранением плечевой артерии, которого он прооперировал ночью на Ханкале, наложил сосудистый шов.
Из Чечни сегодня вернулся полковник Сидельников с кафедры термических поражений. Он уже был здесь со второй нашей группой в декабре-марте и заслужил прозвище "Рембо". Храбрый человек, он мотается по всей Чечне вместе со спецназом, испытывает какие-то экспериментальные повязки для обожженных. С его слов, вчера спецназ ГРУ уничтожил кучу "чехов" и захватил 6 миллионов долларов, отпечатанных в этом году. Третий день реанимация пустует. Такого еще не было за всю войну. Пользуясь случаем, отсыпаемся в кондиционированных палатах реанимации.
4 августа - пятьдесят первый день
Вечером в агональном состоянии привезли солдата Ж. из полка, дислоцированного на моздокском аэродроме. Анас был в гостях у начальника госпиталя, поэтому организовывать помощь этому раненому пришлось мне. Как выяснилось, в карауле солдаты решили проверить, что будет, если выстрелить в человека холостым патроном в упор из автомата. Пластмассовая пуля холостого патрона, обычно пролетев 20-30 сантиметров, расплавляется. Но если дуло автомата уткнуть в живот человека и выстрелить, пластмассовая пуля расплавиться не успевает, и наносит повреждения, сходные повреждениями от разрывной пули.
Так получилось и в этом случае. При поступлении давление у Ж. не определялось, отмечались единичные подвздохи. Раненого подняли в операционную и немедленно начали реанимационные мероприятия. Одновременно операционная бригада начала подготовку к операции. Дежурным хирургом был Юра Саркисян, поэтому операцию начал он. Брюшная полость была заполнена кровью. Кровь тут же забрали на реинфузию и вернули в кровоток. При ревизии обнаружили сквозное ранение желудка, разрушение головки поджелудочной железы и ранение крупных сосудов живота с продолжающимся внутрибрюшным кровотечением. Сначала я стоял рядом с оператором, но когда понял, что Саркисян растерялся и не знает, что ему предпринять дальше, включился в операцию. Первым делом завели в брюшную аорту катетер Фогарти через бедренную артерию. Интенсивность кровотечения резко уменьшилась. Прямым массажем через диафрагму запустили остановившееся было сердце. После этого я мобилизовал правый фланг ободочной кишки и открыл нижнюю полую вену и брюшную аорту. Выяснилось, что у раненого имеется полный перерыв нижней полой вены и ранение стенки аорты на протяжении двух сантиметров. К тому времени, поняв, что лавров здесь не сыщешь, Саркисян оставил операционную. Остались я, Синявский и Пронченко. Успели ушить рану аорты, начали накладывать сосудистый шов на полую вену, когда вновь произошла остановка сердечной деятельности. Все предпринятые нами реанимационные мероприятия успеха не принесли. Раненый умер на столе. Подтверждением того, что смертельное ранение было нанесено именно холостым патроном, стали неправильной формы пластмассовые шарики, обнаруженные нами в брюшной полости.
Ничто так не угнетает хирурга как смерть больного во время операции. Хотя умом и понимаешь, что нанесенные ранения были не совместимы с жизнью, сердцем не можешь смириться с потерей человеческой жизни. А после операции еще надо сесть за письменный стол и обосновать в истории болезни каждый свой шаг для тех, кто потом будет оценивать правильность твоих действий.
Из-за операции пропустили ужин. Раньше в таких случаях приносили еду в ординаторскую на всю бригаду. Но на этот раз официантки проигнорировали нашу просьбу. Так как операция закончилась довольно поздно для того, чтобы поужинать в городе, пришлось обходиться чаем и хлебом. Анас собирается завтра жаловаться на работников столовой начальнику госпиталя. Несколько дней назад, возвращаясь из города уже в сумерках, мы стали свидетелями какие тяжелые сумки и ведра с пищевыми отходами загружали в "жигуленок" две официантки. У бедной машины даже просели амортизаторы. Нас же кормят как солдат, и вовсе не бесплатно - как другие группы, а по продаттестатам. Не жалеют только кашу.
5 августа - пятьдесят второй день
Рано утром нас поднял старший лейтенант с медицинскими эмблемками из того самого полка, в котором служил умерший вчера солдат. Он пришел с просьбой от своего начальства внести исправления в медицинских документах о дате поступления раненого. Такой подлог позволил бы списать солдата на боевые потери в Чечне, откуда он только что прибыл. Мы конечно же ему отказали, высказав при этом свое мнение о профессиональной пригодности этого "доктора". Нисколько не смутившись, старлей повернулся и не попрощавшись ушел докладывать своему начальству.
Днем из местного полка внутренних войск привезли солдата с закрытой травмой живота и разрывом селезенки. Синявский попросил поассистировать ему на спленэктомии. С операцией он справился блестяще, закончив ее менее чем за час.
Вечером "вертушка" из Ханкалы доставила легкораненых мвдшников. После сортировки передали их в МОСН.
7 августа - пятьдесят четвертый день
Вчера "чехи" отмечали свой день независимости. Вопреки угрозам Масхадова ничем особенным этот день не ознаменовался.
Только сегодня в новостях сообщили, что вчера с территории Ингушетии был обстрелян и загорелся вертолет ГРУ. Такие оснащенные спецаппаратурой вертолеты способны обнаруживать скопления боевиков даже в горной и лесистой местности. Один из находившихся в "вертушке" спецназовцев еще вчера поступил к нам с ожогами лица. Сегодня планируем эвакуировать его в Ростов-на-Дону. Вполне возможно, что сегодняшний санитарный рейс будет последним, так как моздокский аэродром закрывается на ремонт. Как будет осуществляться эвакуация раненых в тыловые госпиталя пока ни кто из руководства госпиталя не знает.
Из Москвы позвонил Олег Уфимцев. Наконец-то он выписался из госпиталя. Было очень приятно, что Олег не забыл про нас.
Ночью ассистировал Эдику на двух аппендэктомиях. Одну из них сделали пятнадцатилетней дочери офицера. Эдик постарался и ушил кожу "скрытым" косметическим швом.
8 августа - пятьдесят пятый день
За день приняли четыре "вертушки" с ранеными. Первая приземлилась около 10.30 и доставила несколько человек с осколочными ранениями после подрыва на фугасе БТРа в центре Грозного. Тяжелых среди них не было, но два военнослужащих погибли на месте взрыва.
С этим "бортом" улетела в Шали группа врачей и сестер из Ростова-на-Дону, ожидавших оказии со вчерашнего дня. Но улетели они из Моздока с потерями. Одного здоровенного плешивого старлея по приказу начальника госпиталя посадили на "губу" после того, как он в пьяном виде порезал ножом госпитальную палатку. После "губы" его собираются отправить обратно в Ростов. Оказывается, даже с войны могут выгнать.
Потом было еще два армейских и один мчсовский борт. Девять раненых оказались тяжелыми, в основном это тамбовские омоновцы, подорвавшиеся на фугасе под Самашками. Минную войну "чехи" перенесли уже в Москву. Вечером в экстренном выпуске новостей сообщили о взрыве в переходе метро. Семеро погибших и около пятидесяти раненых. Страшно.
9 августа - пятьдесят шестой день
Утром караул, охраняющий госпиталь усилили шестой ротой из мотострелкового полка. Ходят слухи, что Арби Бараев со ста пятьюдесятью боевиками прорвался из Чечни в малгабекский район Ингушетии и движется на Моздок. По другим данным, в Моздоке готовится теракт, и даже нападение на госпиталь. Во всяком случае, есть повод для беспокойства, от Малгабека до Моздока по прямой 25-30 км. Солдаты с автоматами и пулеметами заняли посты на крышах госпиталя и ближайших зданий. Им приходится нести службу в касках, бронежилетах и полном обмундировании под палящим солнцем на раскаленных крышах. Не позавидуешь. Выход в город ограничен. Посетителей в госпиталь пускают только с разрешения начмеда. С мрачным юмором обсуждаем план своих действий в случае нападения на госпиталь. Оружия у нас нет, поэтому надеяться приходится только на быстроту ног. Наши медсестры так напуганы, что упаковали свои вещи в сумки и собираются спать в одежде.
11 августа - пятьдесят восьмой день
Нас продолжает охранять усиленный караул, но напряжение как-то само по себе спало. Хотя центральный рынок закрыт, в городе действует несколько мелких рыночков. Вид нашей охраны внушает скорее жалость, чем страх. Это 18-19 летние пацаны, голодные и завшивленные В бронежилете и с полным снаряжением они еле таскают ноги. Для отдыха им выделили одну из госпитальных палаток, где они спят в одежде на голых матрасах. Пищу им привозят в термосах из части. В основном тушеную капусту без мяса и перловку. Неудивительно, что половина из них страдает от поноса. Нескольких даже пришлось госпитализировать в инфекционное отделение с энтероколитом.
Несмотря на то, что полоса, на которую садились санитарные самолеты, закрыта на ремонт, "вертушки" с ранеными продолжают садиться ежедневно. Но тяжелых поступает меньше, чем раньше. По-видимому их стараются направлять во Владикавказ, где аэродром функционирует. Вот и сегодня около 21 часа на аэродроме приземлилась "корова" из Ханкалы с тридцатью семью ранеными и больными. На операцию из них взяли одного. Травматологи наложили аппарат на бедро. Остальные ничего интересного для хирургов не представляли: фурункулы, энурез, ушибы мягких тканей, переломы челюстей и т.д. Разобрались со всеми далеко за полночь.
12 августа - пятьдесят девятый день
После обеда была одна "вертушка" с ранеными. На ней прилетел терапевт из Шали, а Анас улетел на Ханкалу. Двоих раненых поместили в реанимацию. Одному из них я переставил плевральный дренаж.
Вечером беседовал с терапевтом, вернувшимся из Шали. Он один воспитывает двоих детей и пробыл в Шали целый месяц, чтобы заработать "боевые". Обстановка там сложная, гораздо страшнее, чем на Ханкале. Уральский МОСН, развернутый в Шали, прикрывает собой боевые части со стороны "зеленки". Приходится только удивляться, как это боевики не вырезали до сих пор весь персонал. Может их останавливает уважение перед белыми халатами? Зато из боевых частей, дислоцированных там, почти ежедневно отправляют "двухсотых". Погибают чаще всего по глупости и неосторожности. Так, недели две назад два контрактника с оружием пошли в Атаги и попали к боевикам. Одному отрезали голову, засняв это на видео. Второго кастрировали и отпустили, но когда он почти добрался до позиций, снайпер добил его выстрелом в голову. Или другой пример. Два срочника-дембеля пошли искать свою собаку в кустах. Обоих зарезали метрах в двадцати от расположения. Недавно фсбшники взяли в Шали двух контрактников, шпионивших для "чехов". На картах и схемах, найденных у них, были нанесены не только огневые точки, но даже палатки с фамилиями и должностями офицеров, проживающих в них. Эта война все больше начинает походить на первую чеченскую компанию.
13 августа - день шестидесятый (воскресенье)
Сегодня поступлений раненых не было. Я дежурю по госпиталю, посмотрел за вечер несколько солдат и офицеров с болями в животе и поносом. Все они оказались пациентами нашего инфекциониста Сан Саныча - моего полного тезки.
Вечером все прикомандированные в госпиталь врачи собрались во внутреннем дворике перед столовой, чтобы отметить отъезд Юры Саркисяна. Юра отработал в Моздоке всего полтора месяца и завтра возвращается к себе в Москву. В основном он оперировал грыжи, в том числе местным жителям. Большой помощи в лечении раненых мы от него не видели, чаще мне и Анасу приходилось уговаривать Юру поработать. За постоянное внимание к своей особе Юра как-то назвал меня "черным кардиналом". Тем не менее, я был тоже приглашен на "отвальную" самим виновником торжества, где и состоялось наше примирение. Следует отдать Саркисяну должное - стол он организовал отменный. Были хинкали, голубцы, салат, фрукты и выпивка. Хинкали в госпитальной столовой приготовил хирург из ГРВЗ Георгий Месхишвили. Он налепил их столько, что хватило на двадцать человек. Кроме нашей группы присутствовали врачи из ГРВЗ и минъюста, работающие в отделениях для легкораненых и легкобольных. Несколько десятков взрослых мужчин, прибывшие из разных концов России и отработавшие уже много дней в разных отделениях, впервые собрались все вместе и почувствовали себя единым коллективом, делающим одно общее дело - спасение жизни и здоровья раненым и больным военнослужащим. И как это бывает обычно на войне и в походе, всех сблизила песня. Сначала гитару в руки взял Сережа Бельянинов - наш анестезиолог, потом она пошла по кругу. Даже я вспомнил и исполнил несколько песен из академического фольклора. Дзуцев, единственный из местных, кто был с нами, вручил Юре подарочный кинжал. Застолье с песнями затянулось далеко заполночь.
15 августа - шестьдесят второй день
Вчера из отпуска вышел начмед госпиталя. Он устраивал своего сына в таможенную академию и потратил на это уйму денег. Теперь он начнет эти деньги отрабатывать со всех сторон. Несостоявшийся как врач, он использует свое служебное положение в личных интересах. Деньги он вымогает у всех: у сотрудников госпиталя за прием на работу, у военнослужащих за разные справки и ВВК, у гражданских лиц за консультации и операции в госпитале. Причем, сам больных не консультирует и не оперирует. Говорят, что кто-то из предыдущих групп его уже бил. Сегодня на конференции начмед заявил, что все плановые госпитализации, как военнослужащих, так и гражданских, должны осуществляться только с его разрешения.
Сегодня я с Эдиком прооперировал тетю Шуру с огромной вентральной грыжей. Ее племянник (сотрудник госпиталя) еще месяц назад просил меня сделать эту операцию. Целый месяц мы готовили тетю Шуру - даму весом в полтора центнера, к операции. Затягивали живот с грыжей в бандаж, чтобы предупредить дыхательную недостаточность после ушивания грыжи, очищали кишечник, назначили специальную диету. Наш анестезиолог - Гена Ивановский все-таки сомневался в успехе. Особенно его смущал букет сопутствующих заболеваний и курение пациентки: тетя Шура выкуривает полторы пачки "примы" в день. Но все обошлось. Грыжу размерами 30 на 20 сантиметров мы устранили за час с небольшим, а вечером Гена ее экстубировал и даже разрешил покурить. Еще утром анестезистка Маша, увидев тетю Шуру на операционном столе, восхищенно воскликнула: "Ну, Дюймовочка". Теперь Дюймовочкой называет ее весь госпиталь.
Со вчерашнего дня стараемся не пропустить ни одного выпуска новостей. На дне Баренцева моря уже третьи сутки лежит затонувшая атомная подлодка "Курск", экипаж которой еще жив и борется за спасение своего корабля. Если верить официальной информации, на лодку подается воздух и электричество, с экипажем установлена связь. Наверное сегодня к вечеру или завтра к утру их поднимут на поверхность.
Завтра уезжают томские медсестры. Сегодня вечером в сестринской палатке торжественный прием в связи с этим событием.
16 августа - шестьдесят третий день
Сегодня я дежурный хирург. С утра разбирался с солдатом, которого Дзуцев наблюдает у себя на отделении пятый день по поводу острого аппендицита и мезаденита. Оперировать его он не стал, лечил диетой, антибиотиками и клизмами. Сегодня у больного усилились боли в животе, поднялась температура, и была многократная рвота. С большим трудом добился от рентгенлаборанта правильного выполнения обзорного снимка живота на уровни. Она почему-то пыталась сделать снимок в положении лежа. На снимке имелся единичный тонкокишечный уровень, что могло быть и проявлением мезаденита. Поэтому операцию решили выполнять из аппендикулярного доступа. На операции обнаружили катаральный аппендицит, выраженный мезаденит с серозным выпотом и дивертикул Меккеля, спаявшийся с брыжейкой подвздошной кишки и создававший предпосылки для непроходимости. Хирурги выполнили аппендэктомию и рассекли спайки между дивертикулом и брыжейкой. Учитывая отсутствие воспалительных изменений в самом дивертикуле, резекцию его делать не стали.
За день приняли две "вертушки" с ранеными: армейскую и из МЧС. Тяжелых раненых не было. Из Москвы звонил Виталий Носков. Он написал про нас в своем очерке, который будет опубликован в одном из центральных журналов. Любопытно будет почитать.
Анаса попросили прооперировать в ЦРБ молодого человека с перитонитом, который перенес уже три лапаротомии после дорожно-транспортного происшествия. Причем все последующие операции понадобились больному из-за низкого профессионального уровня местных хирургов. Сначала, после травмы, ему удалили селезенку, не выполнив ревизии забрюшинной гематомы. Через два дня, обнаружив разрыв почки, местный уролог удалил левую почку из поясничного доступа, не выполнив ревизию брюшной полости. Еще через четыре дня у пострадавшего развился перитонит вследствие перфорации травмированной кишки. Перфоративное отверстие ушили. И вот сегодня, на десятые сутки после травмы, у него опять появилось кишечное отделяемое из брюшной полости. Анас выполнил резекцию тонкой кишки и наложил анастомоз, интубировал зондом тонкую кишку. Боюсь, что уже слишком поздно. У больного терминальная фаза перитонита. Спасти его может только чудо.
Сегодня для прохождения дальнейшей службы в госпиталь прибыла Галя Дадаян - бывшая клиническим ординатором нашей кафедры. Не успела она прийти в себя после дороги, как получила первое "боевое крещение". Около 23 часов в госпиталь прибыли саперы, вывели персонал и пациентов во двор и стали искать взрывчатку. Оказывается, был анонимный звонок в милицию, что госпиталь заминирован. Большинство присутствовавших не проявляло никакого беспокойства. Галя восприняла это происшествие как должное и терпеливо ожидала окончания поисков бомбы, сидя во дворике на чемодане и прижимая к груди сумочку с документами. Хорошее начало службы. Никакой бомбы конечно же не нашли, но заснули мы не скоро.
20 августа - шестьдесят седьмой день
Ночью мы проснулись от пулеметной очереди за окном. Как потом выяснилось, стрелял спросонья часовой. После обеда приняли "вертушку" с легкоранеными. Большинство из них - омоновцы и солдаты внутренних войск. Дежурный по госпиталю Александр Казбекович Дзуцев ходит по приемному отделению и возмущается. Он обижен на всех омоновцев и собровцев вместе взятых. Накануне, в центре Моздока, когда он на своей "шестерке" попытался обогнать "уазик" с омоновцами, кто-то из них бросил здоровенный арбуз ему в лобовое стекло. Стекло разлетелось вдребезги, ошметки арбуза забрызгали весь салон. От травмы глаз Казбековича спасли солнцезащитные очки. Следует отдать должное его мужеству. Оправившись от первого шока, Казбекович пустился в погоню за обидчиками. Когда он догнал "уазик", сидевшие в нем пьяные "менты" попытались послать Дзуцева подальше, но, почувствовав решительный настрой осетина в форме майора медицинской службы, да еще вооруженного пистолетом, сочли за лучшее компенсировать ему причиненный ущерб.
Анас с Эдиком и Геной ездили в ЦРБ оперировать сына одной из сотрудниц госпиталя. Он попал в реанимацию из-за передозировки наркотиков, и там, при постановке кавакатетера, ему повредили легкое и вызвали напряженный пневмоторакс. Все попытки расправить легкое дренированием оказались тщетными, и сегодня ему выполнили торакотомию. Вернувшись из больницы весь вечер обсуждали убогость оснащения операционной и реанимации ЦРБ. Даже шланги наркозного аппарата оказались дырявыми, а манометр не работал.
