Темнота. Удушающий, безысходный мрак, где нет ни красок, ни оттенков.
Воздуха всё меньше и с каждым вдохом чувствую, как, изголодавшись по кислороду, набухают и вздуваются вены, готовые лопнуть, взорваться и выпустить из себя струи крови, ещё оставшейся в жилах истерзанной плоти.
Чувствую, как леденеет тело, как прожигается холодом каждая его клетка, будто миллионы раскалённых игл вонзаются в меня. Но, этот холод - не кто-то из моих палачей. Сейчас - он мой единственный союзник, и, быть может, только он, как умелый анестезиолог, даёт мне ещё возможность переносить нестерпимую боль и продлевает минуты моей жизни. ?
Снова и снова пытаюсь освободить руки, но с каждым усилием, с каждым напряжением мышц я чувствую, как проволока до самых костей вгрызается в изодранные раны. ...Тщетно, всё тщетно... Я понимаю, я чувствую, как силы оставляют меня...
... Темнота. Ощущение времени утрачено. Сколько я уже здесь, может день, может несколько часов? Пытаюсь вспомнить последнее, что мог видеть, и от этих картин становится... нет не страшно, а горько, до боли в скулах, до судорог, обидно за свою беспомощность, за неспособность подняться, восстать и покарать. Боже!!! Не дай мне умереть! Не дай мне умереть именно теперь! Я же не прошу много! Позволь, ... позволь, помоги мне выбраться ... и надели силой, дабы обратить на их головы кару твою! Ведь не должно быть так! Это против совести, против разума, против тебя самого, Гос-по-ди! Ведь сеющим зло и смерть не должно быть места на земле этой! Дай силы, Боже, хоть на день, ... или на час хотя бы, ... я только сделаю, что должен, а потом ... потом - пусть ... пусть будет так, как ты хочешь: я уйду, раз на то твоя воля.
... Помню, как били, долго, методично и даже лениво. Они делали это так, как будто отрабатывали повинность. Когда подходит один, другие сидят за столом в углу длинной, как кишка удава комнаты, что-то гулко друг другу рассказывают и курят какую-то дрянь, пуская её по кругу. И ещё много пьют, отчего из глубин их гнилых душ поднимается всё самое низменное, звериное и, смешиваясь с терпкой, смрадной вонью от их рук, одежд, выплёскивается наружу, застилая этой мерзостью остатки всего человеческого.
Взамен уставшего от битья, подходит следующий и продолжает дело. За ним другой и так далее по кругу. Они это называют "сменой караула". Моё тело в это время болтается подвешенным на крюке, как туша мёртвого животного, которое разделывает мясник. А они просто бьют, ничего не спрашивая, ничего не требуя, каждый день. По два или три сеанса. Такая работа...
Наверное, невозможно представить, но даже к этому можно привыкнуть. Так, как привыкают к неизбежному. Ощущение привычности приходит с осознанием того, что всё происходящее - это неизменная часть и условие твоего сегодняшнего существования. Нет выхода, нет причин ждать, что что-то изменится. И тогда, должно быть, рождается смирение... Но нет! Зачем обманывать себя?! Ты не привыкаешь к избиениям. Больше: ты даже начинаешь их ждать. Наверное, потому, что это не самое страшное. Когда тебя в очередной раз приволакивают из гнилой ямы, твоего сегодняшнего убежища, и сдирают с головы скотчем скреплённый мешок, первое, что проносится в уме: "Лучше пусть подвесят, лучше пусть бьют. Если привяжут к стулу, будет страшнее...". Да, это правда. Есть то, что порождает ужас больший, чем эти методичные ежедневные побои: небольшой, похожий на слесарный, металлический ящик с инструментами... Когда в последний раз, после того, как меня привязали к спинке стула, я услышал лязг его открывающейся крышки, я почувствовал, как содрогнулось тело и рваная кожа стянула избитую плоть, леденящий жар хлынул и мгновенно заполнил голову. Это ощущение ужаса - предвестника того, что есть что-то более страшное, чем тот крюк, на который тебя подвешивают прежде, чем начинают бить - захватывает тебя и лишает способности дышать.
"В этом ящике много сюрпризов для тебя", - криво и слащаво усмехается своими гнилыми зубами один из них, пожалуй самый разговорчивый и самый изобретательный. "Мы тебе всё покажем, ты не бойся, мы будем аккуратно ... и умереть тебе не дадим, не-ет, ...мы к тебе уже так привыкли.". Он всегда честен и теперь тоже говорит правду: умереть не дают и каждый раз, когда ты теряешь от адской боли сознание, когда захлёбываясь от своей слюны утрачиваешь способность кричать, они останавливают свои опыты и окатывают тебя ледяной водой. Искорёженным болью и судорогами ты приходишь в себя. Ещё минута, и они возобновляют своё дело. Потом ты очнёшься в своей яме в надежде, что всё закончилось или, по крайней мере, что в следующий раз ты окажешься не на стуле, а на крюке...
Что им нужно от тебя, для чего они устраивают свои сатанинские игрища? Этот вопрос возникает только вначале. Но по-истечении нескольких дней ты начинаешь понимать, что ничего особенного нет в твоём нахождении здесь. Ты им не нужен, за тобой не было охоты и ты не владеешь ни оружием, ни секретными сведениями, ни чем-то таким, что может представлять интерес для их планов. Нет, всё проще. Ты - их средство для снятия стресса, ты - способ развлечься и провести время между обстрелами и боями. Ты просто человек из толпы, каких много и вместо тебя здесь мог быть кто-то другой. Тебе просто не повезло, потому что ты зачем-то в тот день оказался у них на дороге. Тебе не повезло, потому что ты, по их мнению, существо иной крови, шлак бесполезный и не пригодный для их жизни. Потому что ты родился и живёшь здесь, на земле, которую они так ненавидят и которую боятся. Ты не такой, как они и уже этим заслужил свои страдания...
Тебя взяли на улице, скрутили руки и ввели в дверь, за которой ад и откуда уже нет выхода, потому что никто не должен знать, что там, за этой дверью. И здесь не только ты. Часто сквозь надетый на голову и привязанный скотчем мешок ты слышишь голоса других жертв-игрушек. Здесь есть и мужчины, и по голосу, по доносящимся крикам, совсем молодые девочки и даже дети.
Сначала ты терзаешь себя вопросом - "За что?", потом думаешь о том, сколько ещё осталось? Но день ото дня нарастает чувство ненависти, и жгущее желание мщения, потребность ощутить на своих руках липкую вонь их гнилой крови. Ах, если бы суметь выжить, суметь выбраться! Суметь...
Но нет, всё меньше воздуха и обессилившие руки, онемевшие ноги не в состоянии разорвать туго скрученную проволоку. Сразу, как только к тебе возвращается сознание, ты ощущаешь на своём разорванном теле тяжесть и холод сырой земли. Почти ничего не слышно. Значит ты в могиле. Значит тебя бросили в яму и просто закопали. Ещё живым. Они уверены, что тебе не выбраться, что ты уже не выживешь. И, кажется, они правы...
Но нет, слышите, я выживу! Даже если не выберусь, даже если перестану дышать и моё сердце остановится, я восстану! Я приду к вам, подонки, разрывами снарядов, градом пуль тех, кого вы уже никогда не сможете растоптать, кто ненавидит вас, кто поднялся и никогда не опустится на колени. Я приду с ними. ... Я приду, и это будет божьей карой святой. И очистится земля от вас, и станет светло, так светло, как и до вашего прихода не было! ...Всё так и будет.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
