За окном моросил мелкий дождь, хотя Барби из "Прогноза погоды" обещала солнце и плюс двадцать семь....

Сашка не стал дожидаться, пока мобильник начнет кричать: "Вставай, блин, вставай!", свесил ноги с дивана и посмотрел в окно.

Всю ночь он комкал подушку в тщетных попытках забыться сном. В четвертом часу провалился в дремотное забытье. Сейчас ровно шесть. Может дождь еще успеет закончиться до того, как нужно будет идти в редакцию?

Идти никуда не хотелось. Жить не хотелось... До вчерашнего вечера он знал, ради чего нужно жить. Были мечты, были планы. Было счастье.. А сейчас жизнь замерла. Остановилась... Только этот серый, нудный, противный дождь.

Открыв балконную дверь, впустил в комнату утреннюю прохладу, смешанную с запахом просыпающегося города. Втянул полной грудью смесь свежей выпечки, выхлопных газов, мокрого асфальта и листвы. Обычно этот коктейль поднимал ему настроение и "подзаряжал батарейки". Обычно. Не сегодня...

Щелкнув кнопку электрочайника и запихнув в микроволновку пару бутербродов, закурил.

На пороге появился Юрик - огненно-рыжий соседский кот. Этому полосатому мордовороту Сашка частенько поверял свои тайны. Тот всегда внимательно слушал. Казалось, что плоская морда выражала неподдельный интерес к сашкиным рассуждениям о жизни, колкостям в адрес начальства и редакционных бездарностей. Иногда, потрепав кота по загривку, парень обдавал горячим дыханием рыжее ухо: "Бегу, брат. К ней...".

И Юрка все понимал. Недаром даже имя у него было совсем не кошачье.

***

- Почему Юрик? - спросил Сашка Геннадия, когда только въехал в эту съемную комнату.

- Потому что Гагарин, - сухо ответил неразговорчивый сосед.

Позже Александр узнал историю столь необычного имени.

Со своего кошачьего младенчества Юрик проявлял настоящий криминальный талант. Районом его бандитских вылазок была, конечно же, кухня. Поначалу он просто писал под хозяйским столом, а, войдя в зрелость, начал промышлять воровством.

Геннадий поначалу стойко переносил присутствие в доме этого "солнечного кисы", как звала его Лелька - семилетняя егоза с редкими зубами и вечнозелеными коленками. Рыжего "кису" она принесла от подружки и так умоляла родителей взять его, что те опрометчиво согласились.

"Солнечный киса" так и ходил без имени, пока в один прекрасный день на кухне не произошла историческая сцена.

Прыгуновы, Сашкины соседи, были обладателями уникального холодильника "Свияга". Он достался по наследству от прежних хозяев квартиры, больше тридцати лет исправно гонял фреон по своим внутренностям и, похоже, сдаваться не собирался. Правда, все чаще содрогался в старческих конвульсиях. Открыть его можно было легким нажатием педали внизу, под дверцей.

И вот однажды утром Геннадий застал "кису" мирно пасущимся на полках раритетного морозильного агрегата. На полу валялись обгрызенная сосиска, перевернутая миска с остатками вчерашней курицы, скорлупа от яиц. Лопнувший пакет молока довершал картину.

С криком: "Убью!!!", Гена схватил "кису" за полосатый загривок, открыл окно и со всего размаху запустил животное в полет. Вбежавшая на шум Лелька увидела только мелькнувший рыжий хвост. Они с матерью облазили весь двор, но "солнечного кисы" нигде не было... Ирина упрекала мужа в жестокости, а осипшая от плача Лелька весь день просидела под столом.

К вечеру дворовая орбита привела кота к дверям родного дома.

- Вернулся, Гагарин? - уже без особой злости сказал Геннадий, пропуская в коридор рыжего воздухоплавателя.

С тех пор кота стали звать Юркой.

***

Юрка вошел и сладко потянулся. Сел, зевнул и уставился на раннего посетителя кухни.

- Что, решил компанию составить? Заходи, заходи.

Накрошив в миску колбаски, Сашка заварил чай. Гагарин, утробно мурлыча, принялся за еду.

- И пусть весь мир подождет... - вспомнил Александр слоган из рекламного ролика. Присел , грустно глядя на увлеченного едой кота.

- Эх, Юрка... Мне бы твои заботы. Самая большая неприятность - получить пинок под зад. Женский пол жизнь не портит... Впрочем, они тебя уже давно не интересуют - Сашка глубоко вздохнул, - Ты-то, наверное знаешь, ради чего стоит жить...

Дождь так и не прекращался. Значит, придется мокнуть. Зонт остался лежать в мусорном баке возле ее дома.

Он встретил ее три года назад, когда получил редакционное задание подготовить материал ко Дню театра. Накануне свой юбилей отметила заслуженная артистка областного драмтеатра Ольга Круглова, но чтобы статья не получилась сухая, журналист решил поискать "звездочек" в самодеятельной студенческой труппе. Провести, так сказать, параллель между поколениями... Ребята как раз готовили новую постановку.

На репетицию он пришел вместе с Кругловой, так как формат статьи предполагал ее мнение по поводу подрастающей смены.

- Обратите внимание вон на ту девушку, - шепнула ему Ольга Кирилловна в разгар репетиции.

- На главную героиню?

- Да нет же. На ту, что играет соседку с верхнего этажа. Очень перспективная девочка.

После репетиции Круглова долго общалась с артистами, давала советы, критиковала слабые места постановки, делилась секретами профессии. В общем, провела своеобразный мастер-класс. Сашка попросил фотографа сделать несколько снимков девушки, на которую обратила внимание прима.

- Бери крупный план, мне нужны глаза.

- Что, запал? - улыбнулся в пушистые усы Василич.

Статья получилась хорошая. "Театр - зеркало души". А под заголовком - два портрета. Юбилярша, утопающая в цветах и девушка, в чьих глазах утонуло Сашкино сердце.

Тираж вышел утром, а вечером мобильник высветил незнакомый номер.

- Здравствуйте, Александр. Это я, Мила. Звоню поблагодарить за статью. Очень было приятно. Не ожидала. Вы меня прямо настоящей артисткой представили. В институте сегодня проходу не дают.

Сашка быстро сориентировался и предложил встретиться. Мила не отказывалась и уже через час они сидели в кафе.

- Мне и фотография очень понравилась, - девушка помешивала ложечкой кофе, - обычно в газетах все страшные получаются. А я просто красавица вышла.

- Ты и есть красавица, - сказал парень и почувствовал себя ужасно глупо. Сморозил банальную фразу...

Но Мила рассмеялась радостным звонким смехом, и Сашка успокоился.

***

Вот так все начиналось. А вчера вечером все закончилось. Она позвонила и сказала, что нужно серьезно поговорить. Голос был какой-то холодный, чужой, звучал словно издалека. Александр встревожился. Ее в последнее время словно подменили. Впрочем, у беременных это бывает.

При мысли о будущем малыше у него начинала кружиться голова. Подумать только - совсем крохотный родной человечек. Сын... А может дочка... Интересно, какие дети, когда им всего двенадцать недель?

Он давно звал ее замуж, да только она все тянула с ответом.

- Вот сдам сессию, тогда отвечу...

Но одна сессия заканчивалась, приближалась другая. Потом находились другие причины. Он не торопил. Такая молоденькая - куда спешить? Но когда узнал про ребенка - поставил вопрос ребром. Ребенок должен родиться в браке! Мила закусила губу и промолчала. Неделю они не виделись. Он решил не звонить первым. Она позвонила. Вчера...

Весь вечер собирались тучи. Город словно надвинул на глаза серую кепку, сделавшись хмурым и неприветливым.

Сашка купил букет герберов (ее любимые цветы), коробку фисташкового мороженого и поехал.

Сердце билось так громко, что заглушало звук шагов по лестнице. За три года этот подъезд стал почти родным - на первом этаже забавные рожицы и надпись: "ВСЕ ПАЦАНЫ ДУРАКИ!", на втором половинка разбитого окна забита фанерой, на четвертом живет трогательная старушка, которая каждый вечер выгуливает таксу, одетую в полосатый комбинезон...

Мила открыла, впустила, не поцеловав. Молча взяла цветы и мороженое, пошла на кухню.

- Дождь собирается, - тихо сказал Сашка.

- Чай будешь? Голодный?

Она отводила глаза и постукивала чайной ложечкой о край стола, накрытого клеенкой в синий горошек.

- Что-то случилось? - решился спросить Александр.

- Нам не нужно больше встречаться...

По окну забарабанили первые капли дождя. Сквозь тонкий тюль было видно, как заволновалось зеленое море листвы во дворе.

Он ничего не понимал. Как это - "не нужно"? Значит, эти три года были просто "встречами"? А он всю эту неделю присматривал кольца, ходил по детским магазинам...

- Мила, а ребенок? Как же наш ребенок?

- Не будет никакого ребенка. Нет ребенка!!!

Нет, это не Мила, это другая, чужая женщина...

- Рано мне, понимаешь?! Рано! Я не готова. Я не хочу еще вешать на шею это ярмо! Сопли, горшки... У меня диплом на носу! И куда потом? Что ТЫ можешь мне дать? На что мы жить будем? У наших отношений нет будущего.

- Ты убила наше будущее...

Он больше не слушал, вернее не слышал того, что говорила эта, перешедшая на крик женщина. Молча встал, машинально взял зонт и вышел.

"Его сердце готово было разорваться" - наверное, так написали бы в романе", - думал Сашка. Но сердце не разрывалось. Его вообще было не слышно. Может, оно перестало биться?

Дождь разошелся, стекая за шиворот холодными ручейками. Парень со всего размаху ударил сложенным зонтом об угол дома... Остановился только тогда, когда сквозь лоскуты черной плащевки повылезали согнутые спицы. Швырнув бесполезный, похожий на растерзанную птицу, зонт в мусорный бак, он уверенно зашагал к дому.

***

- Подзаправился? - Сашка потрепал по холеной спине "солнечного кису".

- Мне, брат, тоже пора собираться, - обреченно вздохнул и стал убирать со стола.

На кухню, почесывая живот, вышел Геннадий.

- Ты че, ни свет ни заря подорвался? В такую погоду спать и спать...

Отодвинув занавеску и выглянув во двор сосед скривился.

- Во, блин! Не погода - просто жопа! А ведь солнце обещали.

В редакции было шумно и суетливо. Нормальная рабочая обстановка. Но нынешним утром эта суета раздражала. Сегодня на работу пришел не он. Это был совсем другой человек. Потерянный и опустошенный. Дожить бы до конца рабочего дня...

- Шурик, тебя шеф просил зайти! - промурлыкала Надежда Павловна.

Вообще-то Надежде Павловне было всего двадцать лет, но с первого дня работы в редакции она представлялась всем именно так. Образования имела десять классов и один курс исторического факультета, откуда ушла "искать себя в жизни". Поиски увенчались местом секретаря, чем, похоже, Надежда Павловна была очень довольна.

"Ну вот, с утра - на ковер", - подумал Сашка, стараясь не замечать фамильярности секретарши. Утренний вызов к главному редактору ничего хорошего не сулил. Похоже, спокойно дожить до вечера не получится. Послать бы всех к черту! Впрочем, ничего страшнее вчерашнего, случиться уже не может...

- Заходи. Присаживайся, - Анатолий Сергеевич разбирал на столе бумаги, - Сейчас, один звонок сделаю. Подожди...

"Значит надолго", - грустно подумал Сашка.

За глаза шефа в редакции называли "Док". Это прозвище он получил за свою звучную фамилию - Пирогов. Пост главного редактора Док занимал уже шесть лет. До этого работал в других редакциях, на телевидении. А в советскую эпоху занимал какой-то пост в горкоме партии. Если верить слухам, то в те времена Анатолий Сергеевич прокладывал курс подводными течениями коммунистического русла. Именно тогда выработалась в нем черта характера, которая помогала удержаться на плаву в любой шторм и из-за которой его побаивались и недолюбливали сотрудники редакции.

Док любил козырять тем, что его газета "не политизированная". "Мы - независимое издание", - везде повторял он. Но в преддверии любых политических подвижек держал, как говорится, нос по ветру. И в последние годы на газетных полосах все чаще стали появляться заказные статьи.

Сейчас город находился в предвкушении очередных выборов, поэтому СМИ находились в состоянии повышенной боевой готовности.

Весь прошлый месяц Сашка собирал материал на одного из кандидатов в мэры. Док лично получил ему эту работу.

- Мне не хотелось бы браться за эту тему. Вы же знаете, Анатолий Сергеевич, политика - не мой конек, - пытался откреститься от этого задания журналист.

- Приходит время, когда коней нужно менять, - Док взглянул на подчиненного поверх золотой оправы, - за этот материал будет хорошая премия... - особый акцент Пирогов сделал на слове "хорошая".

Как раз сейчас деньги нужны были позарез. Вот-вот Мила даст согласие, нужно к свадьбе подготовиться. Ноутбук полетел к чертям собачьим, а без компьютера, как без рук. За комнату хозяйка плату подняла...

Источники, из которых Сашка черпал информацию, заботливо "подгонял" Док. Правда, не все. За последнюю неделю журналист сам раскопал некоторые факты на своего "героя". Нужно было время, чтобы перепроверить, подчистить. Но Док торопил, сроки поджимали.

- Анатолий Сергеевич, материал сырой. Не все факты проверены.

- Некогда, некогда Саша. Чтоб к середине недели статья была! Это должна быть бомба!

Бомба взорвалась позавчера, так забрызгав потенциального мэра, что его дорога на выборы грозила прерваться, едва начавшись. Сашка сделал свою работу качественно. Статья получилась убойная. Но не было, не было в душе того творческого удовлетворения, которое посещало его после каждой хорошо проделанной работы.

- Наверное такое чувство испытывают женщины, родившие долгожданного здорового ребенка, - сказал он как-то Миле, когда они обмывали очередную удачную публикацию.

В этот раз такого ощущения не было.

Обсудив по телефону какие-то вопросы, Док сел и долгим внимательным взглядом посмотрел на Сашку. Потом опустил голову и, взяв со стола ручку, стал снимать-одевать колпачок на "Паркер". Сашка равнодушно следил за рыбками, снующими по монитору редакторского компьютера.

- Александр Петрович, - начало впечатляло, - Ваша статья вызвала сильный резонанс.

Док кашлянул и продолжил.

- Статья отличная, скажу я вам. Чувствуется почерк профессионала. Я в вас не ошибся.

Рыбки плавали в виртуальной лазурной глубине, пряча свои пестрые тела в белоснежном коралловом рифе.

- Политика - дама жестокая. Она не терпит сантиментов. А журналист-политик должен быть готов к борьбе...

- Как пионер, - усмехнулся Сашка.

- Что?

- В смысле - всегда готов...

Док потер виски.

- Ну, а если без предисловий - статья получилась настолько сильной, что вчера жена Звонарева, героя публикации, попала в больницу...

Сашка оторвал взгляд от рыбок и удивленно взглянул на шефа.

- Ночью у нее случился выкидыш. Я так думаю, что уже сегодня Звонарев подаст иск. Так что будем готовиться к битве.

Сквозь жалюзи в кабинет заглянуло долгожданное солнце. Солнечный зайчик заплясал по бутылке с минералкой, а потом перебрался на потолок.

Сашка встал. Бессонная ночь вдруг тяжестью навалилась на веки, онемели кончики пальцев...

Еще вчера он был в ужасе от осознания того, что Мила, его хорошая, нежная, ласковая Мила стала убийцей... Убийцей их, ни в чем не повинного ребенка. Не мог понять. Не мог простить... А теперь он - убийца. Убийца вдвойне! Мила не хотела этого малыша. А вот жена Звонарева... Такого жестокого рикошета от своей статьи Сашка даже предположить не мог.

Михаил Олегович Звонарев несколько лет назад потерял в автокатастрофе взрослого сына. Испытания горем семья не перенесла. Супруги развелись. Звонарев ударился в политику с остервенелостью бойца, которому больше нечего терять. Именно в тот период он наломал дров, благодаря которым Сашкина статья "рванула".

Верочка - новая жена Михаила Олеговича, была на двадцать лет моложе. Именно она стала тем чудодейственным лекарством, которое зарубцевало старые раны седого политика.

Через шесть месяцев их должно было стать трое...

Док встал из-за стола.

- Саша, бери отгул и иди домой. Безвыходных ситуаций не бывает. Что это - первый суд... - он осекся на полуслове.

- Иди. Иди домой. Отоспись.

- Хвалил или имел? - поинтересовалась Надежда Павловна.

Александр молча направился к выходу.

- Значит - имел, - вздохнула девушка и снова взялась за компьютерную мышку.

***

На этот раз "Гидрометцентр" не подвел. Солнце, словно спохватившись, слепило глаза, отражалось в лужах и витринах. Сашка миновал автобусную остановку и вышел в парк. Пахло мокрой листвой. Пахло летом.

А те два ребенка так никогда и не почувствуют на своих щечках ласковое прикосновение июльского солнца. Никогда не будут возиться в песочнице. Не будут, свалившись с велосипеда, сбивать коленки об асфальт. Они даже не смогут увидеть это голубое летнее небо...

Он присел на скамейку. На другом конце, весело болтая ногами, сидело существо с короткими кучерявыми хвостиками в ярко-голубом платье .

Поболтав ногами, девчушка полезла в сумочку, на которой глазастый персонаж японских мультиков прыгал по огромным ромашкам.

Сашка смотрел на нее и думал, что вот такой кудрявой могла быть и его дочка. Или дочка Звонарева. А может, это были бы задиристые русоголовые мальчишки. Почему-то у большинства маленьких мальчиков цвет волос светло-русый.

Порывшись, кудрявая соседка достала пластмассовую баночку с мыльными пузырями. Подержав несколько секунд в руках, открыла ее и поднесла к губам крышечку с приспособлением для выдувания.

Искрящаяся гирлянда мыльных шаров ворвалась в летний день! Большие, средние и совсем крохотные пузыри летели, переливаясь под солнечными лучами всеми цветами радуги.

Сашка смотрел, затаив дыхание. Некоторые лопались об землю, едва начав свой путь. Другие взмывали над деревьями, вопреки законам гравитации. Они летели и летели, пока не скрывались из глаз.

Почему-то на душе стало легче. Словно эти, похожие на стеклянные, шары уносили с собой боль...

В мыльных пузырях отражался мир. Они ежесекундно меняли свою окраску, смешивая цвета в невероятные композиции.

А девочка все дула и дула... Иногда, вздохнув, останавливалась на несколько секунд, потом снова складывала пухлые губы трубочкой и принималась за дело.

- Это дети, - вдруг сказала она.

Сашка вздрогнул.

- Какие... дети?

- Дети радуги. Видишь? - малышка выдала очередную порцию пузырей, - Она у них внутри.

Большой красочный шар в окружении переливающихся мыльных бусин лениво поплыл прочь от скамейки.

- Я всегда так делаю, когда мне грустно...

- А не жалко, что они лопаются?

Девчушка засмеялась, смешно сморщив нос.

- Так ведь они нарочно лопаются! - кудрявые хвостики упрямо качнулись,- Вот увидишь, что потом будет. .. Мне просто одной трудно много пузырей выдуть. Она тогда дольше не появляется. Иногда Васька приходит помогать. У него лягушка пластмассовая пузыри выдувает, он не устает. А у меня голова начинает кружиться...

- Кто это - она? - Сашке нравилась эта девочка с ямочками на пухлых щеках.

- Увидишь, - и малышка вновь сняла крышечку с флакона.

Один пузырь упал в лужу, но не лопнул, а, превратившись в радужный купол, задержался на поверхности. Сашка залюбовался переливами красок и облаками, отражавшимися в луже. В голове вдруг родились строчки:

И с радужною сказкой этой мне бы

Вернуться в озорное малолетство,

Где смешивается с июльским небом

Дыхание безоблачного детства...

- Вот! Вот! Смотри!!!

От этого крика он аж подпрыгнул. А его кукла-соседка, соскочив со скамейки, показывала пальчиком в небо.

Над парком раскинулась широкая яркая Радуга.

Он шел по улице. Радуга отражалась в окнах, в каплях, свисающих с непросохшей листвы, в гладких боках проезжающих мимо автомобилей. Даже в глазах идущих навстречу людей отражалась Радуга.

Сашка знал, что надо делать.

Зайдя в ближайший магазин, подошел к прилавку.

- Девушка, пожалуйста, один флакончик мыльных пузырей...

Вечером удивленные прохожие смотрели на молодого мужчину, который стоял на балконе и выдувал мыльные пузыри. Закатное солнце разбрызгало остатки краски на горизонт, подсвечивая вечерние облака малиновым светом. Потоки теплого воздуха, идущие от разогретой за день земли, поднимали стайки прозрачных, почти невесомых шаров над двором, над крышами, над городом. А парень на балконе провожал их долгим взглядом. Потом вновь подносил ко рту пластмассовую крышечку и отправлял в путешествие новую партию прозрачных, переливающихся шаров.

Этой ночью Сашка спал глубоким, безмятежным сном. Ему снились маленькие мальчик и девочка, которые бежали по парку, залитому солнечным светом и весело смеялись.

А в ногах, уютно устроившись в складках одеяла, сладко спал полосатый Гагарин.