Прибыв из очередного отпуска к месту службы на пару дней раньше, Леонид Александрович столкнулся с одним не очень приятным моментом. Оказалось, что его гвардейская артиллерийская бригада, пару дней тому, уехала на очередные командно-штабные учения куда то под Фюрстенберг или под Равенсбрюк, а может ещё куда и выпить вечером две бутылки вкусной водки, провезённой через две бывших границы, просто не с кем. Не! На это дело желающих конечно завсегда найти можно, но вкусная русская водка, помимо сотни бесспорных достоинств наряду с ними имеет один очень существенный недостаток. А именно-заканчивается в самый неподходящий момент. Вследствие данного недостатка русская водка является в условиях ГСОВГ(группы советских оккупационных войск в Германии) продуктом трудновосполнимым. А за разбазаривание трудновосполнимого его два сослуживца-лейтенанта-холостяка, они же соседи по однокомнатной квартирке их офицерского общежития, могут подвергнуть виновника и некоторой обструкции. Сиё крайне нежелательно, потому как из комнаты в этом году в отпуск он ушёл первым и первым соответственно вернулся. Лейтенантам-соседям это, соответственно, ещё только предстоит. Сидеть и облизываться, выслушивая нелестные эпитеты в свой адрес. Пусть даже в отдалённой перспективе... Нет!( и ещё раз) Категорически нет!
Леонид Александрович присел, вопреки убеждениям, на свою же заправленную кровать и загрустил. Загадочная русская душа несомненно томилась и просила, нет- скорее требовала чего-то. Либо отдыха в душевной дружеской кампании с рассказами о проведённом отпуске, либо какого-то решительного действия. Спустя некоторое время Леонид Александрович неохотно снял с себя отпускной подарок сестёр, свой новенький шевиотовый костюм(первый в его двадцатиоднолетней жизни), тщательно побрился и вытащил из шкафа отглаженную ещё до отпуска форму. Надев её, некоторое время полюбовался в зеркало на новенькие старшинские лычки, затем начистил до блеска предмет своей старшинской гордости, хромовые сапожки; расправил складки формы под своей старшинской портупеей и старшинской походкой направился в штаб бригады.
В штабе бригады разговора не получилось. Все попытки и доводы Леонида Александровича получить разрешение на немедленное убытие в район учений разбивались, как волны о гранитный утёс, о типично мордовскую непреклонность майора-строевика. Леонид Александрович пытался настаивать, попутно узнав о себе то, что он знал и до этого. А именно.
1. Что у него ещё молоко на губах не обсохло(ещё как обсохло, старшина как никак).
2.Что юный старшина, даже не фронтовик, не вправе учить старого майора(тоже мне старый, лет 35 поди только и будет. И то в обед).
3. Что навоеваться он ещё успеет
4.И ваще - иди куда хочешь, но чтоб до окончания отпуска я тебя в части не видел(ну это распоряжение в принципе невыполнимо, общежитие на территории части).
5.Не хочет ли старшина Кузнецов провести оставшееся от отпуска время на гауптвахте, дабы не отвлекать старших офицеров от государственно важной работы (тож мне работа-бумажки ворошить).
Крайний аргумент показался Леониду Александровичу маловероятным, однако крайне убедительным в силу своей невыгодности. О гауптвахте артиллерийской бригады ходили очень неприятные слухи. Находившиеся рядом стрелковые части крайне нередко привозили на неё своих арестованных для выправления правых загибов и левых доворотов в мозгах советских победителей. После отсидки под присмотром сталинских артиллеристов сталинские пехотинцы, как правило, начинали по- прежнему всячески укреплять и неукоснительно соблюдать дисциплину и субординацию, страстно желая дожить до демобилизации, не желая попадать более никогда-никогда в это негостеприимную обитель временно заблудших душ.
Леонид Александрович вышел из штаба даже не рискнув хлопнуть дверью. При попытке повернуть к казарме своего любимого разведдивизиона он машинально поднял глаза до уровня второго этажа. Лучше бы он этого не делал, потому как тут же встретился взглядом с тем самым начальником строевой части, упёртым майором-мордвином, курившим в открытую форточку.
-Старшина! Я те чё сказал! Марш в отпуск!- грозя кулаком, крикнул строевик,-Увижу в подразделении, точно на двое суток посажу на!
Испытывать судьбу дважды это уже слишком. Леонид Александрович принял строевую стойку, приложил руку к околышу фуражки, повернулся и одновременно с шагом левой ноги, опустил правую руку- держа направление к офицерскому общежитию. Неплохая строевая подготовка личного состава всегда благоприятно влияла на настроение старших офицеров воинских частей ГСОВГ.
Шествуя к общаге, Леонид Александрович, кипя праведным гневом совершенно забыл и помнить, что причиной подтолкнувшей его к столь опрометчивому шагу, обострению отношений не с кем ни будь, а аж со строевой частью явилось естественное желание выпить вкусной водки привезённой через две бывшие границы, а отнюдь не огромное желание поскорее встать в военный строй своей героической гвардейской бригады. Несмотря на отменную выдержку и строевую подготовку настроение старшины видимо как то отразилось и в его походке. Вполне вероятно, что капли праведного гнева частично долетели и до кабинета начальника строевой части. Майору было не привыкать - он, наблюдая за удаляющимся в правильном направлении старшиной, торопливо докурил папиросу и присел за свой заваленный бумагами стол.
- Экак Вы его! - осторожно заметил молодой лейтенант, помощник начальника, юноша с грустными глазами, неумело пытаясь польстить руководству.
-Всё проще, Саша!- просчитав нехитрую комбинацию лейтенанта, ответил майор,- Я в строевой части только после второго ранения. До этого конечно и взводом командовал и батареей, противотанковой кстати. Хуже нет перед СМЕРШем отчитываться когда статистика потерь не сходится. Особенно когда в Германию вошли. По спискам погибших 24, в наличии 26. Двоих перевели накануне, даже на довольствие поставить не успели... Тебе это не грозит, но ты знай всё-таки. В основном все проблемы появляются с личным составом при перемещении из части в часть. Здесь исключили, там не поставили. Их вроде как и нет. Здесь не исключили, а там поставили. Их уже вдвое. Но хуже всего когда здесь не исключили, а там не поставили. Тогда однозначно- СМЕРШ. Укрывательство дезертиров. При определённых обстоятельствах конечно. А так он в отпуске и в отпуске. Ну ты понял. Работай давай.
Майор постучал по столу черенком пера, стряхивая невесть откуда взявшуюся волосинку. Продул, проверил на свет.
-А старшину этого я помню. Он из спецнабора. Радист. Пришёл командиром радиоотделения, уже сержантом, из подмосковной кстати школы. Замкомвзвода был в летах уже. Трое детей, да и не радист. Мы его в 48-м и демобилизовали. Этого юного как самого подготовленного и назначили. Старички отказывались. Домой, только домой. Тут в июне кипеж случился. Ну когда рейхсмарки союзники отменили. В общем у нас с бригады половину личного состава сняли и вперёд, границы секторов перекрывать. Этот парень кстати машину и остановил. Грузовик. Полный, представь себе, чемоданами с ихними деньгами. Ему десять вроде чемоданов денег немцы тогда предлагали. Ну чтоб пропустил в советский сектор. А этот упёрся- ни за что говорит, приказ и всё такое. И самое интересное что ему за пропуск то и не было бы ничего. Мы только-только встали, до этого свободно почти по всему Берлину днём ходили. В общем не пропустил машину. История стала известной, в газете армейской прописали. Как пример беззаветного исполнения. В общем парня надо по идее награждать. Бдительность, все дела. А какие награды тогда могли быть? Ещё за войну не всех наградили. А этот даж пороху не нюхал. Неважно. В общем меня за горло. Думай, но чтоб было. Я и предложил его в должности повысить. Для этого дела старшину разведдивизиона демобилизовали. Кузнецова на его место. Хорошо парень служит. На сверхсрочку подписался. Отпуск дали, старшину получил.
Об истории с заменой денег лейтенант слышал. Ещё бы не слышать. До сих пор ещё в Берлине немцы из западных секторов в комендатуры за продкарточками приходят. Сектора закрыты с обеих сторон. И с союзнической и с нашей. Ходи пожалуйста. Только с нашими марками на той стороне ничего не купить. А тем на нашей стороне ничего не купить. Хотя немцы как то ухитряются меняться. Вот жеж как. Был один город, хоть и потрепаный нами порядком, а стало этих городов два. Союзники самолётами в свои сектора еду и прочее доставляют. В этом наши не препятствуют. А вот по земле- ни-ни. Часть бригады постоянно где то на границе с союзниками находится. Особенно разведдивизион. Лазит там где-то. Топосъемка, привязка, все дела. А этот шустрый старшина значит и есть тот самый сержант, которого вся армия знает. Такой молодой, а уже знаменитость. Фамилию запомним. Любопытно посмотреть откуда такие берутся... Отказаться от двадцати чемоданов каких никаких, но денег!!!
Старшина Кузнецов о содержании разговоров офицеров строевой части относительно его личности ничего не знал. Более того, он страстно желал, чтобы строевая в лице её начальника, забыла о нём чем скорее тем лучше. К своей героической славе Леонид Александрович уже давно привык. Да и ничего героического в своём поступке он и так не видел, удивляясь вниманию к своей скромной персоне. Когда 20 июня 1948 года их дивизион подняли по тревоге и с одним стрелковым вооружением отправили в советский сектор Берлина, он был готов ко всему. То что он увидел по прибытию- навсегда запечатлилось в его памяти. Толпы народа, колонны как на демонстрациях, тащили в советский сектор из западных секторов какие то баулы и сумки и точно такие же толпы волокли в обратном направлении совершенно всё, что можно тащить. Детские коляски использовались как тачки. Их, как и различного вида тележек было неисчислимое множество. Кто- то перевозил огромную стеклянную бутыль с неизвестным содержимым используя в качестве транспортного средства инвалидную коляску. Самое удивительное что толпы передвигались практически молча, только и слышно - шарканье ног, тяжёлое дыхание да изредка гудки редких автомобилей.
В ситуации разобрались быстро, задержав несколько человек из этих встречных потоков. Союзнички объявили о замене денег. Меняют только по 60 марок один к одному. Остальные деньги - десять старых на одну новую марку. Обмен был устроен несколько сложнее, но из путанных объяснений немцев удалось понять только это. Быстренько посовещались и решили для начала разделить потоки по параллельным улицам. Легко сказать! Население более чем двухмиллионного разрушенного города стекалось на правый берег Шпрее в советскую зону Берлина. Казалось что весь Берлин проходит сейчас здесь, через Фридрихсхайн. Единого управления оцеплением секторов налажено ещё не было. Все распоряжения разведдивизион по прежнему получал через штаб бригады по радио. Конкретного ничего. Циркуляры шли решительные и совершенно бестолковые. В основном упор их был на каких то там шпионов и диверсантов. Какие тут к чёрту шпионы и диверсанты? Люди пытаются спасти то немногое что у них ещё есть. Сейчас есть - потому что через несколько дней эти сегодняшние деньги превратятся ни во что не значащие бумажки. Для некоторых гражданских это могло означать одно. Голод, а значит. Медленную и неприятную смерть.
Приступили к перекрытию входящего потока, оставив исходящий до лучших времён. Перекрыли наглухо параллельные Фридрихштрассе улицы. Выполняя команды невесть откуда то взявшегося сержанта в зелёной фуражке постепенно, плечо в плечо, протянули войсковую цепочку и через эту улицу. Стояли так покуда практически из подручных средств не соорудили нечто похожее на заграждение. К вечеру поток гражданских начал иссякать. Вероятно что немцы нашли более удобные и лёгкие пути чем этот, перекрытый солдатами и офицерами гвардейского артиллерийского разведдивизиона.
Ночь прошла в лихорадочных попытках укрепиться. На нервы здорово действовали союзные патрули, в основном американские, хотя пару раз мелькали и англичане, подъезжающие практически вплотную, отпускающие шуточки на своих незнакомых языках и скалящие зубы на строящих из подручного материала заграждения русских. Такое поведение союзничков, особенно негров, здорово вставляло. На зубоскалов и прочих, хоть чёрных хоть белых было приказано никак не реагировать. Запрещалось вступать в разговоры, что либо брать от них или что либо передавать им. Фактически всем командовал тот самый сержант в зелёной фуражке, отзывая для этого чуть в сторону офицеров дивизиона. Те слушались.
-Halt! Ausways!- с таких криков советских, не немецких, советских солдат началось утро следующего дня. Какие документы? Ни у кого никаких документов на подобные перемещения не было и быть не могло. Напор толпы возрастал, требовалось предпринять хоть какие то действия. Тогда в советский сектор стали пропускать только тех, кто не имел с собой никаких денег. Совершенно никаких денег. Леонид Александрович, тогда просто Лёня, заместитель командира взвода увидел, как какой- то старик в толпе у заграждения сошёл с ума, вытаскивая из карманов пригорошни денег и разбрасывая их по сторонам. Он то громко смеялся, то кажется матерился, то пел странные, похожие на военные песни. А люди подбирали разбрасываемые им деньги, не спеша, по деловому, не мешая друг другу. Эти люди видимо ещё на что-то надеялись. Тогда то и подъехал тот самый грузовик.
Леонид как старший на данный момент на изображаемом проходе чисто для проформы потребовал у водителя документы. Тот, не моргнув глазом, достал кипу всяческих разрешений. Беглого их просмотра оказалось достаточно, чтобы понять что сопровождающие данного грузовика и сам грузовик имеют право беспрепятственного перемещения по всей территории Германии и едва ли не по всей Европе. Подписи и печати на всех языках стран победительниц. Разных размеров и расцветок. Но было в этих аусвайсах что-то и общее. Все они новенькие и свеженькие. Вчерашние и сегодняшние, СЕГОДНЯШНИЕ, несмотря на 8 часов утра даты утверждения. Те, кто готовил этот пакет, были мастерами своего дела. Но и эти мастера не учли одного ньюанса. Просто никаких документов на перемещение по всем секторам в данных условиях обстановки не было и быть не могло.
-Груз к досмотру!- скомандовал по- русски русский старший сержант. (Эту умную фразу ранее он слышал не раз, проезжая с почтой в штаб армии. Самому же ему пришлось говорить эту фразу впервые. Сказал и сам удивился. Как просто и как грозно эта фраза звучит).Его поняли.
В кузове ничего необычного. Весь кузов завален чемоданами. Обычными, пусть и разными, немецкими чемоданами, новыми и не очень, иные и вовсе очень потрёпаны, разными по размеру, фибровыми и даже кожаными. Обычными немецкими чемоданами с какими обычно уезжали из Германии на Родину демобилизованные солдаты и офицеры ГСОВГ.
-У нас разрешение на переезд в советский сектор!- очень мягко, по- русски пусть и с незнакомым акцентом, вдруг произнёс водитель, -Дом разбомбили, нам негде жить.
-Вчера чтоль разбомбили?- ответил порядком измотанный за ночь старший сержант,-Так война, слава Богу, уже как три года тому кончилась. Давай показывай, что у вас там за вещи. Это всех касается.
-Ну смотри!- толи угрожая, толи как то смиряясь с неизбежным, из за акцента толком не понять, ответил водитель. Он вытащил из кузова первый же попавшийся коричневый кофр и быстро раскрыл его. Кофр был набит деньгами. В пачках и россыпью. Судя по цветам и размерам купюр здесь было всё вперемешку. И гитлеровские рейхсмарки, и марки союзного командования стран-победительниц и даже рентные марки. В общем все те деньги что ходили по рукам в стране, бывшей всего лишь несколько лет назад Великой Германией.
-Не выёживайся, сержант, бери себе чемодан и пропускай нас. Ты же видишь. Документы у нас в порядке!- улыбаясь впечатлению произведённому на Кузнецова прошипел, прошелестел водитель.
Спать хотелось страшно. Даже больше чем есть. Даже больше чем пить. Вид такого количества денег был неожиданным, да и только.
-А что в остальных?- сглотнув слюну, которой уже не было, спросил Кузнецов.
-Бери любой второй, только пропусти,- толи попросил, толи приказал водитель.
-Ты откуда так по нашему говорить наловчился?- выигрывая время, задал хотя бы какой нибудь вопрос Леонид.
-Жил в Польше . Имею предложить вам три чемодана на ваш вкус и делайте мне проезд, долго стоим уже- уже откровенно просил водитель.
-Три мне и три вооон тому в зелёной фуражке, -сообразил наконец что сказать по существу Кузнецов,-без его никак, он тут типа от НКВД, я договорюсь.
-Бери шесть!-водитель начал сбрасывать чемоданы прямо к колёсам машины.
-Товарищ сержант!- обратился старший сержант, подойдя к пограничнику,- там полная машина денег. Мне предложили шесть чемоданов за пропуск в наш сектор. Очень ребята подозрительные, водитель по русски лучше меня говорит.
Сержант-пограничник встрепенулся, махнул рукой, подзывая к себе двух солдат-артиллеристов с автоматами.
-Какая машина? Этот грузовик?
-Этот!- подтвердил Кузнецов.
К машине они пошли открыто. Когда подошли, в машине никого уже не было. Чемоданы в кузове были на первый взгляд нетронуты, шесть валялись между задних колёс. В кабине валялись бумаги, которые водитель показывал как пропуска и разрешения. Сержант, нисколько не интересуясь деньгами, приказал отогнать машину в сторону, взять под охрану, а сам, собрав и пересчитав эти бумаги, сунул их натурально за пазуху и куда-то побежал...
-Узник Аушвица, е...на мать!- успел услышать Кузнецов.
Спустя несколько дней, когда в советском секторе из магазинов, несмотря на принятые меры, выскребли всё, советские власти, не мудрствуя лукаво, провели аналогичную реформу. Решили дело просто. На гитлеровские рейхсмарки просто лепили сверху свою, похожую тож на марку, только на почтовую, советскую отметку. Меняли примерно так же. На человека по 70 марок один к одному. Остальные один к десяти. Обмен денег затянулся на месяцы. Одновременно были закрыты границы зон оккупации и соответственно любое транспортное сообщение союзнических секторов Берлина с их союзнической Большой Землёй. Союзники, следуя доктрине Трумэна и плану Маршалла, как на остров, возили продукты, топливо и прочее, так необходимое огромному городу самолётами. Бились, на взлетах и посадках, на земле и в воздухе, но никак не шли ни на какие уступки Советскому Союзу. Русские на словах выступали за целостность Германии, держа в стране двух с половиной миллионную военную группировку и проталкивая всеми путями в руководство оккупированной страны коммунистическую партию Германии. Англичане и американцы и примкнувшие к ним французы на словах так же выступали за целостность Германии, на деле же они уже деньгами разделили страну, ни при каких условиях не желая видеть её коммунистической или хотя бы социалистической. Обе стороны сходились в одном. Никто, ни СССР, ни Запад не желали видеть Германию страной способной к возрождению. Шла так называемая демилитаризация. А попросту шёл грабёж. Пользуясь правом победителей, под видом демилитаризации из страны вывозили всё представляющее реальную ценность. Ни на секунду не прекращалась и борьба за души людей. Одни хотели видеть будущих немцев коммунистами. Вторые -демократами.
Если на других направлениях и возможны были хоть какие- то компромиссы, на этом ни одна из сторон не желала уступать совершенно, одновременно стараясь охватить себе впридачу кое что ещё. Поматериальней. Получше. И побольше, побольше, побольше...
Леонид Александрович прибыл в свою комнату частично успокоившись. Служить ему ещё - не переслужить. Появившееся свободное время - около двух суток, нисколько при отсутствии компании не радовало. В общежитии было по обыкновению тихо. Только на первом этаже иногда плакал без слов, видимо ещё грудной, ребёнок.
-Так! Деньги у меня есть. Отпускной на руках. А не попить ли мне пивка, если уж с друзьями вот так получилось?- пришла в голову спасительная и успокаивающая мысль.
Идти до ближайшего гаштета было ровно два квартала. Обычный гаштет которых в городке было штук может пять, а может и все десять. За свою недолгую сверхсрочную службу Кузнецов бывал от силы в трёх. Этот нравился ему близостью к своей части, традиционной немецкой вежливостью; приятными пусть и малоулыбчивыми двумя девушками официантками, по внешнему виду дочерьми хозяина кафешки. Главной достопримечательностью гаштета однако были не они и не сам хозяин пожилой и такой же неулыбчивый немец Отто. Главной достопримечательностью кафе был... Бильярд.
Когда то, ещё до Вильгельма, отец нынешнего хозяина, приобрёл бильярд за немыслимые по тем временам деньги. Близость кавалерийских казарм, ныне занятых советскими оккупантами, помогли ему за разумное время полностью окупить затраты.
-Мein Schatz!- эти слова Отто слышал не раз, когда отец, проводив последнего посетителя и пересчитав выручку садился рядом с бильярдным столом и набивал табаком свою неразлучную подружку- курительную трубку. Сорт табака в трубке менялся в зависимости от времён в Германии. Трубка же и слова не менялись никогда. Иногда Отто казалось, что отец любит бильярд больше собственных детей. Однажды, ещё десятилетним пацаном, он как- то раз без разрешения отца, тоже, по примеру посетителей взял в руки кий и попытался ударить. Удар получился неудачным. Шар вылетел за пределы стола и с громким стуком упал на застеленный ковром пол. Отто быстро поднял шар и когда выпрямился то увидел прямо перед собой бледного отца. Отец никогда в жизни не бил его, даже за разбитые кружки, но это был не тот случай. До сих пор, при воспоминаниях того дня, у Отто начиналась чесаться спина и то, что находится под нею...
Отец относительно благополучно gab Gott die Seele, после его смерти заведение, а следовательно и бильярд перешли к единственному сыну Отто. Только тогда Отто понял, насколько отец был прав, называя бильярд своим сокровищем. Сокровище помогло им пережить и крах Веймарской республики и инфляцию конца двадцатых- начала тридцатых годов, когда владельцы других кафе чуть ли не неделями ждали одного единственного посетителя. И приход к власти этого ефрейтора- реваншиста, ставшего Великим Фюрером. Во все те времена Германии зелёное сукно бильярда успокаивало хозяина. Словно шептало - Мit mir wirst du nicht sterben. Только один раз за свою историю единожды установленный отцом стол поменял своё расположение. Когда городок бомбила русская авиация, а потом стреляли из пушек, а потом по городу ездили танки и тоже стреляли из пушек - хозяин надежно спрятал своего наследного компаньона, своё сокровище и свою гордость.. Уже он неделями шептал "Мit mir wirst du nicht sterben", обращаясь к своему зелёному другу, вздрагивая от каждого разрыва и повторяя эти слова как молитву.
Когда русские перестали тащить всё подряд и жизнь стала хоть как то налаживаться Отто открыл своё заведение, сначала один, а потом присмотревшись и поняв что русские не такие уж и плохие ребята, когда успокоятся, привлёк к делу и дочерей. Однажды наступил день когда он наконец решился вновь открыть миру своё сокровище. И он не прогадал. Поблизости всегда жили военные.
Русские заказывали много, платили щедро, сдачу часто просто не брали объясняя своё непонятное поведение непонятной фразой- Devtschonkam na tschay. Вначале он пытался настаивать и не брал денег. Это русских очень сильно, иногда до крика и ругани обижало.они несмотря на протесты хозяина и дочерей норовили оставить деньги на столе или просто демонстративно бросали их на пол. Приходилось поднимать их и отдавать. Отдавать иногда по нескольку раз. В конце концов Отто смирился с судьбой и запомнив нескольких особенно щедрых или симпатичных ему русских, просто наливал им из съэкономленых средств кружечку другую -Durch die Anstalt. Подобное русские очень любили, называя данное действие очень красивым русским словом - Halyawa. Отто понимал что это слово означает- бесплатно, но никак не мог понять зачем оставив чаевые которых хватило бы и на десять кружек, они радовались одной единственной которая и была- Durch die Anstalt или по ихнему- Halyawa? Не мог. Понять.Совершенно. И всё тут.
Леонид Александрович впервые шёл в гаштет один, без товарищей. Немцев он совершенно не боялся.Совсем. Никаких. От своих же артиллерийских возможных патрулей его охраняла охранная грамота, отпускной билет и всебригадная слава. От возможных соседских пехотных прикрывала как (нецензурно, но кто служил в войсках ПВО тот поймёт о чём собственно речь) гражданская одежда. Как и ожидал Леонид, в кафешке никого из военных не было. Человек пять немцев по обыкновению обступили бильярдный стол, наблюдая за поединком двух других немцев. Заняв место за столиком на небольшом возвышении ближе к углу, но так чтобы можно было вполне сносно наблюдать за играющими сержант выжидающе посмотрел на хозяина гаштета за стойкой.
Все советские солдаты изучали немецкий язык в обязательном порядке. В их лексикон обязательно входили слова. Хенде хох. Камрад. Хальт. Аусвайс. Цюрюк. Шиссен.И конечно же Гитлер капут. Освоившие обязательный минимум по желанию продвигались дальше. Гутен таг. Ауффидерзейн. Айн,цвай,драй глешен. Унд айн вюрст. Унд айн брот. Отчего то все немецкие слова лучше всего запоминались именно в такой последовательности. Остальные солдату в общем то и не требовались. И на русском поймут если им это надо. А не поймут - им же хуже...
К столику подошла, судя по росту, младшая дочь хозяина - Эльза Оттовна. Приветственно склонила голову в белом чепчике, одновременно расправляя маленькими, еще почти детскими ручками спереди на бёдрах в стороны свой накрахмаленный, ослепительно белый передничек. Получился этакий почти что поклон. Она молча положила перед посетителем в довольно дорогом по нынешним временам и НОВОМ синем МОДНОМ костюме Speisekarte с нехитрым перечнем доступных блюд. Знавший это меню наизусть старшина разведдивизиона Кузнецов, хорохорясь перед довольно милой девушкой, решил не просто по обыкновению потыкать в меню пальцем, а ещё и, неожиданно для себя, озвучить свои действия.
-Айн бир .Айн фюрст,- и тут же решительно добавил,- Айн брот.
- Fürst???- в первый раз в своей нелёгкой жизни эта немецкая девушка сталкивалась с тем, чтобы кто-то заказывал в их заведении к пиву и хлебу князя, в смысле царя, в смысле властелина. Правителя в общем.
-Вюрст!- поправился Кузнецов,-Айн вюрст. Откуда ж он мог знать что всего лишь одна неправильно произнесённая буква легко превращает сосиску в князя? В смысле в царя. В смысле властелина. В смысле правителя, чёрт бы их всех побрал.
Эльза Оттовна растерялась. Она попыталась взять у посетителя листочек. Это получилось так нерешительно, что Кузнецов сам протянул его ей. Но пока он протягивал ей меню она, она уже овладела собой и протянула свою руку чуть дальше. Ровно на секунду или даже меньше их руки встретились. Кузнецов уже разжал пальцы, а Эльза Оттовна от неожиданности свою прелестную ручку оттдёрнула. Листочек, оставшись в одиночестве, согласно закону о всемирном тяготении спланировал и... И упал под стол с восседавшим за ним старшиной.
Кузнецов, ни мало не смущаясь, по разведчески залез под стол, отыскал там листочек. Вылез. Отряхнул листочек и по гвардейски решительно протянул его Эльзе Оттовне. Та несколько секунд не решалась его взять, ошалело смотря на Леонида. Наконец он догадался взять её за руку, и почти силой впихнул ей меню в руку. В левую...
Блистать немецким так уж блистать!
-Битте фрау!- и слегка склонил голову в качестве благодарности.
- Vater, dieser Kerl Russe!- шепнула Эльза своему отцу через стойку.
Отто внимательно посмотрел на неплохо одетого светлоглазого блондина, с интересом наблюдавшего за бильярдным поединком и отрицательно покачал головой.
- Vater, dieser Kerl Russe!- повторила она отцу спустя долгих(для неё) две минуты пока отец, отвернувшись, набирал пиво в литровую кружку.
- Vater !Sehe!- очаровательная Эльза подхватила поднос с заказом и направилась к столику молодого посетителя.
Отто искоса наблюдал за дочерью. Дочь, снимая заказ с подноса, явно что-то щебетала. Клиент смотрел на неё и беспомощно улыбался. Потом развёл руки чуть в стороны и выразил как мог недоумение.
Сияющая Эльза вернулась с пустым подносом к отцу.
-Vater !Ich habe Recht! Dieser Kerl Russe!- цветя как майская роза заявила она Отто. Затем, немного засмущавшись, дополнительно сообщила,- Vater !Er nahm meine Hand!
Отец отвернулся. Его работа требовала иногда кое-что не замечать из происходящего в заведении.
(продолжение следует)
Победа. Глава вторая.
Снимешь трубку - получишь задачу. Эту нехитрую истину бывший капитан СМЕРШ НКВД, а ныне офицер ОКР МВД Бориславец Семён Васильевич усвоил ещё до войны с немцами. Задача на сей раз была непростой. Требовалось в течении получаса отыскать все свои отчёты по действиям при событиях почти годовой давности и представить их лично начальнику отдела управления контрразведки МВД при ГСОВГ подполковнику Смирнову Виктору Анатольевичу.
Все свои отчёты Семён Васильевич хранил в отдельных папках, по каждому делу. Хранение осуществлялось в соответствии с научным методом, освоенном им ещё до Большой войны. Его металлический, запираемый на два замка шкаф делился на полки. Полки делились на ячейки, те на отсеки. По горизонтали полки имели буквенную последовательность А,Б,В,Г,Д,Е - что означало, А- архиважно, Б-быть в немедленной готовности, В-всегда пригодится, Г-где нибудь пригодиться, Д-до лучших времён, Е- если чё, то мы слышали. Собственно кодировка звучала несколько более заумно, но смысл от вольного перевода Семёна Васильевича научного метода никак не менялся. По вертикали полки имели уже не буквенную последовательность, а уже нумерацию. И тоже 5 цифр. От единички до пяти. Здесь было проще. Единичка обозначала крайне надёжный источник, четвёрка просто надёжный источник и далее ниже до пятёрки, пятёрка обозначала крайне ненадёжный. Каждый отсек в ячейке слева направо тож обозначался цифрами и определял срочность материала по исполнению. В самом низу шкафа был оборудован уже небольшой сейф, также запираемый на два ключа. В нём хранилось самое важное на данный момент дело и две тетради, с прошитыми и пронумерованными страницами. Святая святых. В первой тетради фиксировалось время вскрытия и время закрытия сейфа и какие документы использовались для работы в это время. Во второй- распределение дел по полкам и ячейкам.
Семён Васильевич вскрыл все четыре замка. Записал в красную тетрадь -4.05.1949 г. 11.37 мос.вр., распоряжение нач.отдела Дело НР-5/48/17(пятый отдел,1948 год, дело номер 17) и (5/Д/1-3раб- что означало. 5 отдел. Отложенное. Надёжнейший источник(кому-кому, а уж себе Семён Васильевич доверял),несрочное).
Извлёк из шкафа искомую папочку. Посмотрел на часы. Закрыл сейф и шкаф и присев за стол принялся перелистывать это дело, освежая в памяти событие, непосредственным участником которого он когда-то был.
Итак. Первый лист. Своя же докладная записка.
"Нач. отдела ОКР МВД.
Докладываю. 20.06.1948 г. По распоряжению нач. отдела подполковника Смирнова В.А.(12ч.47 мин) в форме сержанта пограничных войск прибыл в район улицы Фридрихштрассе г.Берлин(15 ч30 мин). Совместно с приданным подразделением Советской Армии(44 гвардейская пушечная артиллерийская бригада, командир полковник Смирнов И.А., разведдивизион- командир дивизиона капитан Михайлов И.Л., около 150-ти человек) организовал перекрытие параллельных Фридрихштрассе улиц(18 ч 45 мин) и перекрытие основной улицы(19 ч.30 мин) с целью недопущения проникновения гражданских лиц в советский сектор оккупации. Офицерами дивизиона было организовано инженерное оборудование границ секторов(5 ч 50 мин.), установлен пропускной режим.
В 8ч.13 мин.21.06.48 г. старшим КПП, сержантом разведдивизиона 44 гв.опабр на КПП была остановлена автомашина марки Opel Blitz НР60314 с водителем и пассажиром, пытающаяся проникнуть в советский сектор. Водитель предоставил документы на право проезда по всем секторам Берлина. При проверке документов старшему КПП водителем автомашины была предложена взятка в размере 6(шести)) чемоданов немецких денежных знаков за пропуск данной автомашины с сопровождающими её лицами в советский сектор. По докладу сержанта 44 гв.опабр разговор с водителем вёлся на правильном русском языке. При попытке задержания водителя и пассажира последние скрылись с места происшествия. В кабине были обнаружены следующие документы.
1.разрешение коменданта английского сектора г.Берлин от 20.06.48 г.на передвижение автомашины марки Opel Blitz НР60314 по г.Берлину С печатью и подписью.(на английском , русском и немецком языках)
2.разрешение коменданта американского сектора г.Берлина от 20.06.48 г. на передвижение автомашины марки Opel Blitz НР60314 по г.Берлину без ограничения комендантским часом времени пребывания в американском секторе с печатью и подписью (на английском,русском и немецком языках)
3.разрешение коменданта советского сектора г.Берлина от 19.06.48 г на передвижение автомашины марки Opel Blitz НР60314 по г.Берлину на русском, английском и немецком языках)
4.Справка, подтверждающая разрушение здания по ул.Зюдвесткорсо г.Берлина (английский сектор) с подписью и печатью (на немецком и английском языках) от 16.06.48 г.
5.Заявление с просьбой о переезде к родственникам по ул._Ринштрассе г.Берлина(советский сектор), с разрешающей резолюцией и печатью коменданта советского сектора г.Берлин.
...От чёрт! Время!!!
8.Справка о том что предъявитель сего Айзек Фишман является бывшим узником Аушвица(на русском, английском и немецком языках) от 7.09.45 г. с подписями и печатями.
Одна справка из всех выданная раньше, как я этого раньше не заметил? Дальше...
Фотографии всех справок и документов. Видны резолюции. Немедленно оповестить. Снять фотокопии. Разослать по списку. Немедленный доклад об обнаружении подобных документов... Все подписи начальника отдела...
Да-дела! Он в этом деле лучше меня разбирается... Пора идти.
Кабинет начальника отдела находился на четвёртом, последнем этаже П-образного здания. На первом располагались рота охраны и комендантская рота погранвойск. На втором и третьем службы и сотрудники. Руководство находилось согласно статусу - повыше, под самой мансардой. Левое крыло здания было полностью отведено под автомобильную и стрелковую роту(реально же истребительную команду оперативных войск МГБ) . Все военнослужащие, независимо от ведомственной принадлежности- были одеты в форму пограничных войск. Таким образом, три четверти здания использовалось для обеспечения деятельности правого крыла, в котором оперативные сотрудники и проводили немалую часть своего времени, принимая посетителей из числа немецких граждан, военнослужащих воинских частей ГСОВГ и представителей войск союзников. Дабы частично обезопасить своих агентов, особый отдел организовал в этом крыле выдачу каких-то, одинаково важных и для немцев и для советских справок. Как бы там ни было, в правом крыле здания постоянно в рабочее время находился народ. Многие офицеры имели кабинеты и в центральной части здания и в правом крыле. Капитан Бориславец не имел в правом крыле своего кабинета. В левом крыле здания ему приходилось бывать много чаще, нежели в правом.
Показав пропуск на третьем и четвёртом этажах и каждый раз ожидая подтверждения вызова по телефону, Бориславец точно- минута в минуту, подошёл к кабинету начальника отдела. Над входом в кабинет дважды мигнула лампочка. Начальник разрешил ему войти.
Кабинет по нынешним германским меркам был обставлен достаточно просто, но со вкусом. Массивный Т-образный стол и чувствуется, дубовый стол. Одинаковые и на первый взгляд удобные кожаные кресла. Массивные занавески, собранные по случаю дневного времени по сторонам затянутого белой, похожей на марлю материей, окна. Подобная предосторожность не была лишней, даже не смотря на то, что окна кабинета начальника выходили во внутренний дворик и по уровню были выше чем окна трёхэтажных боковых пристроек. Благодаря этой материи даже с самолёта невозможно было бы рассмотреть что и кто находится в кабинете и находится ли.
-Просто и эффективно,- отметил для себя в очередной раз Семён Васильевич, - неделю назад этого не было. Что это? Обосновываемся надолго?
-Садитесь, капитан!- кивнул через плечо подполковник, не оборачиваясь,- садитесь ближе.
Семён Васильевич, прицелившись присесть на краешек стола, был вынужден передвинуться ближе к месту начальника. Его тренированный взгляд выхватил на столе несколько строк раскрытого примерно на середине дела. Бориславец немедленно насторожился. Это было ЕГО личное дело.
Подполковник обернулся.
-Как у Вас с языками?- спросил он без всякой интонации, смотря прямо в глаза подчинённому.
-Немецкий и польский,-ответил капитан, делая попытку встать.
Подполковник поморщился. Остановил его жестом.-
Сидите, не скачите как... Как..,- подполковник грустно улыбнулся,- Ладно, об этом потом...
-Иврит,идиш?
-Никак нет!- ответил обескураженно Бориславец,- не было возможности.
-Ясно! Коротко доложите существо дела по которому я Вас вызвал.
Семён Васильевич раскрыл принесённое собой дело и начал доклад. Подполковник встал и прохаживаясь по кабинету внимательно слушал.
-Стоп!- вдруг сказал он,- Вам ничего не показалось в этой истории странным?
-Никак нет, товарищ подполковник, моё мнение- фальшивомонетчики пытались...
-Фальшивомонетчики говоришь,- в голосе подполковника проскочили металлические нотки,-А подумать?
-Я не готов, товарищ подполковник!- упавшим голосом отреагировал на это Бориславец, -Мне необходимо вспомнить тот день и хорошо подумать.
-Раньше надо было думать! Например подумать о том почему фигуранты сбежали, бросив документы. Такие документы. Испугались сержанта пограничника? Три раза ха-ха!!! А ты не подумал что они например Вас узнали, товарищ капитан. И побоялись что Вы их тоже узнаете. Не подумали?
-Товарищ подполковник. Я...,- снова сделал попытку встать капитан.
-Как кузнечик прыгаете товарищ капитан, сидите я сказал! Кстати по поводу кузнечиков.
Подполковник обошёл стол и шлёпнул на стол перед капитаном номер одной из армейских газет.
-Знакомьтесь, старший сержант Кузнецов! Тот самый неподкупный сержант предотвративший ввоз на территорию советского сектора нескольких миллионов. Миллионов, чёрт бы их побрал, немецких марок. Почему в Вашем деле нет этого номера газеты? Почему я должен Вам его давать, а не Вы его мне? Не рановато ли Вам присвоили воинское звание капитана, товарищ старший лейтенант? Сидите я сказал! Сроку Вам- ровно 7 дней. Найти этого героя, допросить. Вежливо допросить. Меня не интересует, что он там себе придумал. Меня не интересует что и кто про него говорит. Меня интересует почему эти пассажиры сбежали, бросив документы и полную машину денежных знаков увидев именно Вас, товарищ всё ещё капитан. Ровно через 7 дней. В это же самое время я жду Вас с подробным докладом почему Вы мне этого доложить не можете. Или в любое другое время до этого срока если доложить можете. Во времени и действиях я Вас не ограничиваю. Можете не есть, не спать. В общем из под земли достать этого сержанта и через него этих пассажиров. Если нужны любые командировки, любые деньги - обращайтесь напрямую к начальникам служб. Личный состав- к командирам рот. Транспорт- туда же. Мне нужен результат! - кулак подполковника обрушился на крышку трофейного стола, да так что настольная лампа подпрыгнула.
-Всё! Приступайте немедленно! - подполковник тяжело дышал,- Стойте! Семён Васильевич! Я на Вас надеюсь. Эта задача очень важна и её надо выполнить. К 17-ти 00 жду от Вас подробный план мероприятий. В 17 и ни минутой позже. Вы всё поняли?
-Есть!- ответил, бледный от начальственного напора Бориславец.
-Идите!- подполковник сел в кресло. Подождав пока капитан выйдет, начальник управления задумчиво закурил и сделав пару глубоких затяжек поднял нерешительно трубку телефона, -Шифровальщика ко мне. Голос не дрогнул.
Семён Васильевич едва не прошел мимо часового на этаже, не показав пропуск. Очнулся только когда тот грубо схватил его за плечо и рывком развернул к себе лицом. В кабинете Бориславец долго и задумчиво курил, затем взял лист бумаги и самопишущую ручку (Паркер, с золотым пером, подарок сослуживцев, трофейная) принялся излагать что-то на бумаге.
Подполковник Смирнов точно такой же самопиской в это же самое время заполнял стандартный лист шифротелеграммы, не обращая никакого внимания на сидевшего за краешком стола лейтенанта-шифровальщика. Шифровальщик, мужчина с бесстрастным лицом лет 40-ка на вид, внимательно рассматривал портрет Феликса Эдмундовича Дзерджинского. Изучив его остаточно, перешёл к изучению портрета Лаврентия Павловича Берии. Когда шифровальщик уже был готов встретится глазами с портретом самого Верховного Главнокомандующего- шифротелеграмма была уже готова.
Шифровальщик взял бланк шифротелеграммы в руки. Пробежался глазами по строчкам.
"На Ваш НР 4/176-3 от 3.05.49 г. докладываю.
1. От УКР МВД при ГСОВГ с 13.05.49 года капитан Бориславец Семён Васильевич.
2. Материалы дела по существу вопроса будут доставлены спецпочтой к 13.05.49 г.
-И это всё, товарищ подполковник?- осторожно поинтересовался лейтенант.
-В командировку Бориславца посылаете, надолго?- делая вид чт всё ещё просматривает шифрограмму вновь поинтересовался шифровальщик.
-И всё то Вам знать надо, Михаил!- натужно улыбнулся начальник отдела, -Да посылаем. Коллеги армейские попросили нашей помощи. Расследуют дело по поводу хищений военными имущества подлежащего вывозу на территорию СССР. Запрос на наших специалистов поступил с самого верха. Отказать невозможно.
-Но Бориславец же не следователь,- поморщил нос шифровальщик,- Он же из этих. Из беги-стреляй.
-Там и такие тож нужны, Михаил!- подполковник отвернулся, - да и кого я ещё пошлю?
-Да вот хотя бы...,- лейтенант назвал фамилию, или вот- он назвал ещё одну фамилию.
-Спасибо! Я подумаю,- кивнул подполковник не поворачиваясь, - Вы идите, Михаил, идите.
Шифровальщик положил шифротелеграмму в папку и вышел. Подполковник вытащил из нагрудного кармана небольшую записную книжку, быстро черканул в неё два слова, затем подчеркнул оба, поставив напротив несколько знаков вопроса. Немедленно спрятал записную книжку в карман.
До прибытия капитана Бориславца на утверждение плана мероприятий оставалось ещё целых 4 часа.
Бориславец снял трубку полевого телефона. Голос дежурного телефониста с готовностью отозвался- "Сокол слушает".
-Соедини ка меня с Синицей, срочно,- попросил Бориславец, бессмысленно чёркая самопиской по третьему уже чистому листу бумаги.
