Okopka.ru Окопная проза
Муратов Алексей Игоревич
Зеленые. Сопротивление материалов

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 9.44*21  Ваша оценка:
  
  М И Н И С Т Е Р С Т В О О Б О Р О Н Ы С С С Р
  
  
   Для служебного
   пользования
  
  
   Экз. ? 1989
  
  
  
  
   Алексей Муратов
  
  
  З Е Л Е Н Ы Е
  
  
  "Сопротивление материалов"
  П О В Е С Т Ь
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  СОПРОТИВЛЕНИЕ МАТЕРИАЛОВ, наука о прочности и деформируемости элементов сооружений и деталей машин. Основные объекты изучения - стержни и пластины, исследуемые теоретическими и экспериментальными методами. Главная задача сопротивления материалов - создание методов расчета элементов (деталей) на прочность, жесткость, устойчивость и колебания при действии статической и динамической нагрузок. Эти методы используются в инженерной практике для определения наибольших напряжений и перемещений в элементах и сравнения их с нормативными величинами, безопасными для эксплуатации сооружения (машины).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   В те времена, когда в телевизоре
   не было рекламы, а у людей сотовых
   телефонов. В те времена, когда
   видеомагнитофон стоил как
   автомобиль, а видеокассета месячную
   зарплату. В те времена, когда в
   институты поступали все еще не за
   деньги, а за знания. В те времена в
   одной из республик Советского Союза
   вовсю работала кузница офицерских
   кадров, призванных защищать!
  
  
  Оглавление
   1.вместо вступления
  2.еще вчера
  3.танки
  4.ротный
  5.раз! Два! Три!
  6.ночь
  7.присяга
  8.чемпион
  9.теплое белье
  10.парад
  11.сержант
  12.случка
  13.тревога
  14.великий пожарный
  15.зажигалка
  16.сессия
  17.вокзал
  18.путь домой
  19. возвращение
  20.обратная сторона
  21.стиль
  22.штурм
  23.марш-бросок
  24. другая история
  25.французы
  26.караул ?2
  27.тайник
  28.выпуск
  29.проводы
  
  
  
  
   Вместо вступления
  
   На шоссе слышался топот ног. В такт неслась залихватская патриотическая песня. Уже можно было различить слова.
  
   Как на поле Куликовом закричали кулики
   Выходили из дубравы новгородские полки
   Задышали перегаром, за версту разит
   Значит выпито немало, будет враг разбит
  
  Могучий рев голосов разнес по округе не менее патриотический припев
  
   И слева наша рать
   И справа наша рать
   Хорошо с перепоя мечом помахать
  
  Припев с гиканьем и уханьем повторился дважды, а когда запевала Коля Валько пропел очередной куплет
  
   Воевода с красным носом в ратном деле знает толк
   Вылетает с криком с ревом из кустов засадный полк
  
  Серега Молчанов и Коля Шевчук открыли по колонне огонь.
   -Р-р-рота! К бою!
   -Как бы яблоки не попадали? - в очередной раз удивляясь талантам капитана Лещева, ведущего колонну, успел подумать Молчанов...
   Рота ссыпалась на обочину дороги и открыла по "зеленке" с "диверсантами" активный огонь. Спустя пару минут курсанты поняли свою ошибку, но исправлять ее было уже поздно....
   В тыл им, с противоположной от Молчанова и Шевчука стороны, дружно ударили из автоматов Кузнецов и Вехин. Колонна из примерно сотни человек попала под перекрестный кинжальный огонь. Разгром был полный.
   - Прекратить огонь! Диверсанты и боевое охранение ко мне! - раздался зычный голос Лещева.
   "Диверсанты" неохотно вылезли из кустов, боевое охранение подходило, опустив головы. Их возможные оправдания что действовали сейчас все вроде бы как "пешими по машинному", и строевая походная легко заменяла по громкости грохот танковых гусениц, что в принципе здорово облегчало задачу диверсантам, никого уже не интересовало. Боевое охранение свою основную задачу - "умереть первыми", не выполнило. Прокол был серьезный.
   Лещев стоял в независимой позе, с презрением наблюдая, как вылезающие из кювета курсанты с сожалением демонстрируют друг другу промокшие колени и локти.
   -Диверсанты - молодцы! Место для засады удачное, самое главное неожиданное! Боевое охранение лопухнулось, боялись ноги промочить! - Лещев говорил это по своему обыкновению, повышая и понижая голос в самых непредсказуемых местах.
   -Диверсанты! Маршрут номер один - повтор! Боевое охранение по местам! Р-р-рота! Маршрут номер два. С места, с песней...Шагом марш!
   Курсанты, видимо желая как-то отомстить "диверсантам" за крюк почти в пять километров и одновременно жалея себя, заголосили из "Алисы" бессмертное:
  
   Где разорвана связь между солнцем и птицей
   Рукой обезьяны...
   И потопали дальше, но уже не так бодро. Лопухнувшееся боевое охранение бросилось бегом занимать свои, ставшие привычными, места, одновременно шепча себе под нос многие слова и словосочетания, широко использующиеся в назаборной печати. "Диверсанты", накоротке перекурив, решили слегка оправдаться "перед сотоварищи", сократив время подготовки к очередному налету на срок пребывания в расположенном примерно в полукилометре колхозном саду. Именно поэтому, дабы опередить роту, а не косить под плохое знание местности им пришлось бежать около двух километров. Поймали обоих зайцев, компенсировав свой удачный первый налет тремя вещмешками вполне приличных яблок. 16-ая рота шла на полевые занятия. То, чем она занималась сейчас, называлось "попутной тренировкой".
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "А"
  
  сведений не имеется
  
  "Б"
  
   Бляха - 1.Металлическая пряжка
   2. Выражение крайности
  
   БМП - 1.Боевая машина пехоты (сокр.)
   2.Без малейшего понятия (сокр.)
  
   Ботаник - предпринимающий всевозможные усилия для
   сдачи зачета (экзамена).
  
   Ботанить - заниматься дополнительно в любое свободное
   время
  
  
   Бытовка - место для хранения и применения утюгов,
   возможно предполагаемых
  
   Бигус - овощное рагу (кулинарн.)
  
   Бикурс - курсант - второкурсник
  
  
   Большие мальчишки - начальство
  
   Боевой листок - вид печати. Тираж 1 экз.
  Еще вчера
  
  
   Преподаватель оглядел сидящий за партами взвод.
  - Открыли тетради! Достали ручки! На обложке записали основные аксиомы, если хотите, то постулаты моей дисциплины. Итак. Начали!
  Первым же постулатом, как изволил выразиться подполковник, курсанты записали сокращенный слегка лозунг французских проституток.
  - Не суетись!
  Вторым оказалось бессмертное изречение Остапа Бендера
  - Читай вывески!
  Третьим, проверенное миллионами основателей новых для себя земель, территорий и профессий.
  - Не говори лишнего!
  - Отложили ручки! Внимательно слушаем! Всего известно три характерных подвига связистов. Первый - Красная армия форсирует Сиваш. Связисты, стоя в ледяной воде залива, держат на руках телефонную линию, так как соленая вода залива разъедает изоляцию. Второй - Арабо-израильский конфликт, времена так называемого ближневосточного кризиса. Израильский радист, войдя в радиосеть арабов, передает им такие координаты, что танковая дивизия следуя к ним, расходует все горючее, попав в пустыню и так и не найдя противника. Путь на Каир оказывается открыт. Третий- Ввод войск Варшавского договора в Чехословакию, 1968 год. В условиях работы средств радиоэлектронной борьбы с территории сопредельных государств радисты практически самостоятельно принимают решение изменить режим работы станций, фактически нарушив приказ. Нарушенное управление восстанавливается в течение нескольких десятков минут. Кто может прокомментировать данную информацию?
  Подполковник немного растерялся. Весь взвод поднял руки.
  - Вы! - наконец ткнул он в сидящего за первой партой. Поднялся, по его собственному утверждению, "берегущий глаза", Леха Хабаров.
  - Докладываю! Первый подвиг стал возможен благодаря: первое - высокой дисциплине личного состава, готовности выполнить задачу любой ценой. Второе - отсутствию необходимых материалов для подвески и крепежа кабеля, что вполне объяснимо в степных районах. Третье - высокой степенью секретности данной операции, при которой заготовка подобных конструкций могла стать разведпризнаком и нарушить планы командования по нанесению внезапного удара в слабо защищенное место обороны противника. Но скорее всего... о связи просто никто не подумал...
  - Достаточно! - перебил его преподаватель, - Далее Вы!
  Вместо севшего на место Хабарова встал Андрей Маляров по кличке "Малер".
  - Второй подвиг - благодаря знанию противника. Хорошей подготовке войск связи израильтян и плохой арабов...
  - Да! - кивнул подполковник, - А ведь там были наши военные советники... Вы! -
  указал он на следующего.
  - Третий подвиг стал возможен благодаря проявленной инициативе радистов. Творческому подходу. Нацеленности на результат без оглядки на командование. Или как сказал Петр I: " Не держись устава аки слепой плетня!" Однако, если бы данная попытка не удалась... - сделал свое заявление Фархад Джураев, прищурив на последних словах свои и без того узкие монгольские глаза.
  - Н - да! Однако верно! Все молодцы! К этому мы еще вернемся, а сейчас взяли ручки. Пишем! Управление. Требования к управлению. Система связи. Требования к системе связи.
   Преподаватель диктовал материал. Методическая подготовка была у него на высоте, по крайней мере никто заснуть втихаря даже не пытался. На каждое свое утверждение преподаватель находил конкретный и неожиданный пример. Иногда предлагал сделать это курсантам. Этот подполковник был скорее правилом, чем исключением среди преподавателей данного училища, приблизительно 80 % которых имели боевой опыт и опыт службы в качестве военных советников в странах Африки, Южной Америки, Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока. Как заявил однажды второму взводу один из таких преподавателей,
  - Слава КПСС! Наконец- то своих учить начну. А то все вьетнамцы, лаосцы да кампучийцы. Черт их разберет, что они там переводчику лепечут. Не переживайте! Их научил и вас научу!
   Учил он их раньше наверное, кстати сказать, здорово. В училище сдать ему зачет с первого раза считалось неслыханной удачей. Очень сильно любили курсанты еще одного подполковника, использующего в своих объяснениях крайне неожиданные аналоги. Например - объяснение работы транзистора на примере работы ватерклозета. Объяснение принципа обратной связи в усилителях и множества других радиоэлектронных вещей было так и вообще неприличным. Почерк преподавания был у всех строго индивидуальным, между ними по учебным дисциплинам шло гласное и негласное соревнование. Слава богу что оно не выражалось в количестве поставленных двоек, так как в таком случае все сразу же переняли бы опыт одного заслуженного полковника, практикующего собственную систему оценок. В этой системе высшим баллом была, как и положено, пятерка, а низшим - ноль с двумя минусами. Таким образом, выполнив на контрольной три задания из пяти можно было смело надеяться, что меньше единицы с минусом он тебе не поставит. Больше двойки с двумя минусами, кстати говоря, тоже. Попробуй тут плохо учиться!!! Сам будешь проситься на дополнительные занятия. Грызть гранит науки.
  - Итак! Требования к системе связи, - закончив с первым вопросом и продиктовав официальное определение системы связи продолжал преподаватель.
  - Пишем! Система связи должна быть! Это напишите крупными буквами или подчеркните. Именно так - с восклицательным знаком. Записали? Продолжаем.
  1.боеспособной 2.устойчивой 3.мобильной 4. безопасной 5.помехозащищенной 6. имитостойкой. На последнем остановлюсь особо. Имитостойкость - способность системы противостоять вводу ложной информации. Кстати! - улыбнулся преподаватель, - с чем, с чем, а с имитостойкостью у нас в училище всегда был полный порядок. Зубные щетки какая- то рота на дезинфекцию вчера в санчасть приволокла. В три часа утра. Еще и извинялись, что не все подписаны. У меня там жена работает. Так она до утра от смеха заснуть не могла...
  Курсанты засмеялись. Дав им несколько отвлечься, преподаватель поднял палец.
  - Такой пример стоит тысячи объяснений. Если есть сомнения - проверь, перепроверь, переспроси, подожди. Использование непроверенной информации ведет... К чему?
  - Появлению героев у противника! - выкрикнул кто - то с места.
  - Именно! - подвел итог своему первому занятию с этим взводом подполковник.
   Прозвенел звонок. Курсанты бросились на перекур. Последнее некоторое время курильщики испытывали серьезнейшие трудности. Все началось приблизительно месяц назад, когда вернувшиеся из летнего отпуска курсанты с удивлением обнаружили что в училище, да и в городе, из продажи вдруг резко пропали все сигареты и папиросы. Именно все, даже кубинские, курить которые было так же приятно, как использовать вместо одеколона нашатырный спирт. Случилось это, как всегда в Советском Союзе, крайне неожиданно. Сказать что сигареты пропали как класс, было бы конкретно преувеличенно, так как на рынке купить их было все - таки можно. Пачка "Ватры" у барыг стоила от 2-х до 3-х рублей, вместо своих законных 25 -ти копеек. Болгарские с фильтром, что были до этого по полтинничку шли по пятерке. Дальше - больше. Через неделю после начала первых трудностей расположенное рядом с училищем отделение связи за считанные дни выполнило квартальный план, предоставляя телефонные переговоры и отправляя во все концы необъятной Родины телеграммы с примерно одинаковым содержанием,
  - Срочно пришлите сигарет, папирос, табаку!
  Запасы в училище были подгребены подчистую, даже окурок найти было невозможно. Нередкими стали диалоги между курсантами,
  - Оставь покурить!
  - Пятым будешь!
  Или же.
  - Чего курим?
  - "Красную звезду", а ты?
  - "Комсомольскую правду".
  Что означало название газеты в которую заворачивали табак, бережно выкрошенный из окурков, в обиходе "хапчиков", "бычков" и так далее. Курящих курсантов всегда можно было отличить по голодному ищущему взгляду и обожженным губам. Частым случаем стала покупка одной пачки сигарет на четыре- пять человек, в складчину. Сейчас эти сложности постепенно сходили на нет. В училище машинами стали возить посылки. Каких только табачных изделий там не было! Отсчет начинался с молдавского листового и русской махорки и заканчивался примерно на уровне американского "Винстона". Телеграммы домой отправляли не только курильщики, но и те, кто в жизни не брал сигарет не только в губы, но и в руки. Солидарность, однако. В связи с тем, что посылки в училище приходили не одновременно, повседневной стала практика выдачи счастливчиками, получившими посылки, под честное, "потом отдашь", слово сигарет всем остальным, посылки ожидающим. Кое - кто пытался приторговывать - не без этого, устанавливая довольно скромные, против рыночных, надбавки... Однако, нарываясь на неприятие товарищей - курильщиков такие предприниматели скоро сворачивали свое, пусть и прибыльное, дело. Зачем обострять обстановку когда людям плохо? Собственно предпринимательство чем - то из рук вон похабным уже не считалось, только имело особый, можно сказать, первобытный, вид. В частности, курсанты перед отпуском давали друг - другу заказы, что привезти из дома. По приезду же происходил натуральный обмен. У украинцев и белорусов, переживающих небывалое нашествие жителей все еще народной Польши, было плохо с металлическими изделиями типа замков, гвоздей и т.п. Так же с электроинструментом и бытовыми приборами. Россияне охотно брали обувь, тряпки и спиртометры. Прибалты - изделия из дерева. Кавказ и Средняя Азия брали все, взамен везли вино и кожу. Обмен, как правило, был чисто натуральным, деньги, конечно, подразумевались, но где - то там, далеко- далеко. Все привезенное хранилось в городе на снимаемых квартирах. Часть пересылалась на родину посылками. Способом же добывания собственно денег была покупка радиоконструкторов всяких там аудио плееров, телевизоров и магнитофонов с последующей их сборкой в свободное время. В период всеобщего дефицита собраное таким образом продавалось на рынке через курсантов из местных в 3-4 раза дороже первоначальных затрат. Однако особой стабильности в таких приработках не было. Подобные конструкторы появлялись в продаже все реже. Радиолюбители гонялись за ними едва ли не по всей стране. Курсанты перешли на сборки цветомузыкальных приставок, считая подобное занятие не совсем серьезным, но выбирать особо было не из чего. В общем - то для курсанта этого училища достать что - либо невозможным не считалось. Надо тебе армянский коньяк - иди к Тофику Григоряну. Башкирский мед - к Саше Хабибуллину. Масло вологодское - к Валере Сосницкому. Сгущенное молоко в тюбиках - к... И так далее. Так далее. Так далее.
  - Ну что? Привез?
  - Привез!
  - Подожди немного. У меня денег сейчас нет.
  - Забирай давай. Потом отдашь.
  Как правило все этим и заканчивалось. Если речь не шла действительно о чем - то грандиозном...
   Итак, табачный кризис для курсантов училища стремился к нулю. Однако сигареты все еще оставались порядочным дефицитом для офицеров училища, прежде всего преподавателей. Увидев, что только что блестяще проведший занятие со вторым взводом преподаватель прикуривает закрепленный в мундштуке половинчатый бычок "Ватры", Серега Костюк подошел к нему.
  - Разрешите обратиться, товарищ подполковник?
  - Да! - поднял тот глаза на Костюка.
  - Возьмите, - Сергей достал из командирской сумки только что полученный от курсантов 15-ой роты долг, три пачки "Аэрофлота", - Только с Вас рубль пятьдесят. Если с собой нет, потом отдадите.
  - Кому отдать? - взяв сигареты, спросил подполковник.
  - Отдайте любому. 2-ой взвод 16-ой. Мне рано или поздно передадут.
  
  
  
   Тем временем не бывший на занятии дневальный по 16-ой роте снял трубку телефона и набрал номер.
  - Слышь друг, у вас там керосина не завалялось случайно?
  - Нет вроде, а что такое?
  - Да вот! Сказали - начальник училища на обход после обеда собрался. А у него привычка- керосин в лампах проверять. И чтоб как положено, на три четверти.
  - Вот блин! - ахнула трубка.
  Дневальный нажал рычаг аппарата, набрал другой номер. Разговор повторился из слова в слово. Дневальный вздохнул, положил трубку и засек время. Ровно через девять минут раздался телефонный звонок.
  - Дневальный по 16-ой роте слушает! - бодро представился курсант...
   ВСЕ суточные наряды училища три часа искали керосин. Нашли в автопарке. А поскольку вредный дежурный прапорщик на разлив про запас его не давал, за керосином выстроилась целая очередь Алладинов. Как и положено. С лампами.
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "В"
  
   Вечерняя прогулка - пение песен гуляя в компании перед сном
  
   Влететь - попасть в неловкое или трудное положение без
   близкой надежды оправдаться или выправить
   ситуацию
  
  
   Взлетка - самый широкий проход между рядами
   кроватей
  
   Вождение - законное освобождение от занятий в связи с
   нехваткой автотранспорта для учебных целей
   в другое время
  
  
   Вечерняя проверка - пересчет людей перед сном
  
   Взвод - - 1. от 11 до 30 человек до 90-х годов 20-го века
   - 2.от 0 и более человек после, состоит из
   отделений
  
   Воинское звание - должностная ступень
  
   Вольно - отдых стоя с ослаблением левой или правой
   ноги
  
  
   Вставка - запрещенный предмет для украшения
   военной формы.
  
   Военторг - магазин.
  
  
   Время "Ч" - 1. уже пора
   2.Когда яйца нашей пехоты висят над
   окопами противника.
  
  
   Валить - 1.попадать в цель
   -2.ссылаться
  
   Выморщить - добиться ценой обещаний и хитрости
  
   (Вычеркнуто цензурой) - интенсивно трудиться, физически и
   однообразно.
  
   Варочник - временный помощник повара
  
   (Вычеркнуто цензурой) - высказывать похожие на правду перспективы,
   не подкрепленные никаким обеспечением.
  
  
  
  
  ТАНКИ!!!
  
   Половина первого отделения второго взвода шестнадцатой роты без пяти минут Краснознаменного высшего военного командного училища связи, перестав крутить головами в противогазах, явно напряглась.
   - Газы! Заходим! - ассистирующий преподавателю по оружиям массового поражения Валера Карпенко гостеприимно распахнул дверь стенда. Стенд представлял из себя комнату примерно четыре на четыре метра. Комнатушка эта была абсолютно воздухонепроницаемой. Одна из стен стенда была прозрачной - из небывалой толщины органического стекла. Собственно название "стенд" курсантами давно не употреблялось, называли они ее ласково - "газовая камера", что так и было. Сказать, что курсанты заходили в нее хотя и быстро, но еще и с желанием, означало бы здорово прегрешить против истины. Краткий инструктаж преподавателя по мерам техники безопасности энтузиазма второму взводу абсолютно не добавил. Мало того, что преподаватель утешил их, сообщив, что до концентрации приводящей к тяжелым поражениям органов дыхания, не хватает двух единиц из ста, он еще и репутацией пользовался прямо-таки рисковой. Был, в общем, фанатом своего дела. В прошлом году, к примеру, на полевых занятиях с третьим курсом он малость рассердился на недостаточное к себе внимание (курсанты, занятые на прокладке линий не обратили внимания на три ракеты СХТ, собственноручно им запущенные). Тогда он бросил в сторону излишне на его взгляд озабоченных пару дымовых шашек с газом "Черемуха", от одной из которых загорелись иголки в небольшом сосновом бору. Спасая природу и кабели связи курсанты здорово постарались. Человек сто тушило. Потушили, конечно же. Вполне довольный действиями третьего курса при загорании местности главный химик спустя часик запустил четвертую ракету. Придраться было не к чему. Все часовые по охране узла связи добросовестно натянули противогазы, с напряжением ожидая от главного химика очередных поджогов. Тогда главный химик пошел проверять радиостанции и автомобильные аппаратные. Это были его первые шаги к подвигу.
   Увидев через стекло задней двери бессовестных военнослужащих, сидящих внутри без противогазов, главный в училище специалист по оружию массового поражения выпустил за приоткрытую из-за жары дверь струю слезоточивого газа из баллончика, после чего эту дверь быстро захлопнул, а для усиления воспитательного воздействия еще и приналег на нее, для надежности, плечом. В аппаратной поднялась буря, которая, достигнув пика за считанные секунды, стала медленно стихать. Когда же, удовлетворенный событиями химик, сжалившись над сидевшими внутри, дверь все-таки открыл - его ожидал сюрприз. Оказалось, что из трех, сидевших в аппаратной, двое противогазы все ж таки имели. А именно - курсанты. Третьим оказался заместитель начальника училища - начальник учебного отдела, приехавший в учебный центр буквально на считанные минуты для контроля занятий и зашедший в первую же аппаратную...
   Результат педагогического эксперимента был предсказуем и скор. На три месяца главный химик был отстранен от работы с личным составом. Командование училища так же решило, что поскольку у преподавателя с отравляющими веществами все в порядке - надо предоставить ему возможность попрактиковаться в обратном, а именно в дегазации и дезактивации. Буквально через пару дней главный химик получил командировочное удостоверение с предписанием явиться в в/ч такую-то, плотно задействованную на ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Работу свою главный химик действительно любил, привез из командировки орден, потом отлежал в госпитале месяца три- четыре. После положенного восстановительного отпуска был-таки возвращен командованием к тонкому делу подготовки будущих офицеров.
   Переживания второго взвода оказались напрасными. Выжили все. Отличился только Мишка Черноус, в порыве чувств закрутивший по вводной: "Перебит соединительный шланг!", фильтрующий бачок под таким углом, что отвернуть его обратно смогли лишь шестеро. Он же, естественно, по этой причине выполнить вводную: "Порвана шлем- маска!" не смог и побившись, как муха об стекло хватанул- таки "газа раздражающего действия". Поползав минут пятнадцать по траве, выплакав все глаза, выпустив все сопли на год вперед и выплюнув всю слюну до верхних слоев желудочного сока, Мишка пришел, наконец, в себя и дабы не схлопотать двойку, взял у кого-то более счастливый противогаз и полез в камеру вторично. У троечников, а тем более хорошистов, желание улучшить оценку никак не проявилось.
   Димка Вольцов, ротный фотограф, практически везде и всюду таскающий с собой два фотоаппарата (один ФЭД, второй - Смена-8) и имеющий из-за этого кличку "Шрайбикус" сумел сделать всего лишь пару кадров, за что и поплатился чуть позже, при отработке самотушения. Вовка Митрофанов, коего Шрайбикус отказался снимать вчера в героической позе при переходе в лагерь, мотивируя свой отказ как всегда, необходимостью беречь пленку - попал "намазывающим", то есть наносящим какую-то неудобнопроговоримую смесь на плащи ОЗК (общевойсковой защитный комплект). Слегка злой на Димку Вовка, с душой, ни мало не экономя, натер Вольцова "напалмом" и, в конце концов, прилепил ему кусок этой адской смеси намного ниже спины. Несговорчивому фотографу пришлось, извиваясь, ползти на спине вместо обычных четырех- пяти метров все пятнадцать. Зато его, с костром на спине, сфотографировали его же аппаратом. Выглядело это эффектно, к тому же очень экономно. Действительно, зачем тратить пленку, фотографируя всех и каждого, если человек в ОЗК и противогазе ничем от другого в этом же одеянии не отличается? Шрайбикус переволновавшись, конечно же, обозвал весь взвод гибридными домашними животными (свиньями рогатыми), но вскоре пришел в себя и снова стал жадничать на пленку.
   Денек выдался веселый. После самих себя тушили технику, взрывали какие - то бочки, минировали местность и автомобили, снимали противотанковые и ставили противопехотные мины. Уже под вечер, третье отделение при форсировании водной преграды, попав на быстрое течение протекающей через учебный центр речки, уплыло на километр ниже по течению и никак не могло выбраться на берег. Первое и второе вылавливало их по одному с десантных лодок.
   - Что нам какие - то зеленые береты? Что нам какие-то морские котики? Еще пара таких занятий и мы будем круче морской пехоты США! Мы будем речная связь СССР! Еще один плывет - его держите...,- корректировал действия второго взвода преподаватель военно-инженерной подготовки с берега через мегафон. Обижаться на него было невозможно, да и некогда. Одетые в МПК (модернизированный плавательный костюм) курсанты, неуклюже размахивающие веслами - гребками, здорово смахивали на маленьких несмышленых утят.
   В конце - концов, выловили всех. В Астрахань никто не уплыл!
  И ни одного автомата не утопили!
  
   - С огнем у нас лучше получается, чем с водой, - ворчал Ромка Коршунов, выкручивая на пару с Джураевым вымокшее до прозрачности хэбэ.
   - Хорошо, что хоть спортивный костюм с собой прихватил.
  Спортивный костюм с собой прихватил не только Ромка. Спустя некоторое время перед глазами внезапно приехавшего в учебный центр комбата предстала идиллическая картина. Все расположение шестнадцатой роты было увешано мирно сохнущим военным обмундированием, между которым тут и там под умиротворяющую музыку, бродили студенческого вида спортивные парни. Комбата заметили слишком поздно...
   Сразу по прибытию первого и третьего взводов с занятий, первого по общей тактике, третьего - с военной топографии, командир батальона объявил роте "Сбор".
   Шестнадцатая получила задачу немедленно выдвинуться в район деревни Марково, блокировать и уничтожить высаженный врагами Отечества десант. Курсанты хорошо знали излюбленное место высадки вражеских парашютистов, а так же то, что до него около четырех километров, если срезать через овраги. Слушая боевой приказ комбата, коллеги первого и третьего взводов и без того замученные жизнью, с лаской присущей гремучим змеям смотрели на наполовину просохший второй взвод.
   - Да! Если бы мы были этим десантом - нам бы точно не выжить! - ловя добродушные и нежные взгляды братьев по оружию второй взвод, дрожа, сосредотачивался на выполнении поставленной задачи.
   "...и последнее. Форма одежды. Оружие, противогазы, вещевые мешки, ОЗК, средства радиосвязи и ..." - комбат призадумался, но недолго, так как тут же набрав побольше воздуха, рявкнул во весь свой неслабый голос:
   - И лопата!!! И лопата я повторяю! Я - подполковник Уваров!
  - Командуйте, капитан! - последние слова он адресовал Лещеву, единственному на данный момент в роте офицеру.
  
   Обвесившись всем, чем только можно и используя максимальную скрытность передвижения, рота подобралась к самому деревенскому магазину, который, как оказалось из опроса местных жителей, работает вечером по заявкам, вплоть до начала киносеанса в соседней деревне. Разведка привела шокированную внезапным нашествием молоденькую продавщицу, живущую через дорогу. Шестнадцатая рота, в течение последующих двадцати минут, скупила все конфеты, пряники и баранки. Оставив, таким образом, ожидаемый вражеский десант без возможности пополнения запасов продовольствия, рота растаяла так же внезапно, как и появилась.
  
   Вечернюю поверку проводили уже заполночь в полной темноте, светя в книгу фонариком, так как на подходе к лагерю встретивший роту комбат натравил на нее какие-то танки. Танки наверняка прорывались к голодному десанту, неся на себе запасы сухарей. Запасов, видимо, было много, танки поэтому ехали медленно и шестнадцатая, сбивая в кровь руки, успела окопаться в полный рост, прежде чем поступила долгожданная команда: "Отставить!"
   Отбив воображаемую атаку, курсанты закопали только что отрытые ими окопы, закидав их сверху дерном. Денек выдался действительно не из ласковых, хотя погода была просто восхитительна. Жаль только что ее прелести смог оценить только второй взвод, да и то недолго. Только пока сушил белье.
  
  
  
  Дневальный по шестнадцатой роте бесшумно вышел из - под грибка и прислушался. Ничто не предвещало беды. Он осторожно вытащил из вверенного ему под охрану ящика с культпросвет имуществом баночку с ярко - желтой краской и, подойдя к пожарному щиту, что - то недолго выводил кисточкой.
   -Класс! - определил он, оглядев свое творение.
   На красной, висевшей поперек щита, лопате красовалась надпись: "Мы - уваровцы!"
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Г"
  
   гауптвахта - военная административная тюрьма
  
   губа - гауптвахта
  
   гасить - нейтрализовывать
  
   грибок - 1.столб с крышей
   - 2.кожное заболевание
  
  
  
  
  Ротный
  
  Вернувшихся с полевых занятий курсантов ожидал малоприятный сюрприз. Вместо желанных субботних и воскресных увольнений в город или как минимум праздного ничегонеделания в послеобеденное время 16-ую впихнули во внеплановый наряд по училищу, навесив к тому же еще кое- какие гарнизонные обязанности, а именно - караул. Именно от него, несмотря на нытье и всяческие другие ухищрения и не смог отделаться командир 16-ой роты. Сам начальником караула он конечно не пошел, назначил взводного два, капитана Лещева, а поскольку личного состава в казарме практически не оставалось, просто тихо переживал. Его дерзкая мысль - выкрасить стенки кабинок в туалете именно завтра, теряла свою остроту. В конце концов он решил поставить задачу на выполнение столь ответственейшего мероприятия суточному наряду, определив ее наиглавнейшей и несколько успокоился. Ротный был личность долго неунывающая и привык к необходимости искать хорошее даже в самых неблагоприятных для себя обстоятельствах. Довольно потирая руки, он уже представлял себе, как будут выкрашены все кабинки, кроме одной, а затем - одна последняя, вместо первоначального замысла - выкрасить все, кроме двух. Ротный был боевым офицером и был даже награжден медалью "За боевые заслуги". Медаль эту он получил командуя "войсками дикой дивизии" или так называемого "национального взвода", сокращенно "нацвзвода", в обиходе "нациками". Дружбе народов СССР в училище уделяли огромное внимание и поэтому практически всех курсантов из республик Кавказа и Средней Азии объединяли на курсе в один взвод. Пусть, на здоровье, дружат. Одновременно с ними проводились дополнительные занятия по русскому языку, дабы процесс этой самой дружбы максимально облегчить. Преподаватели всех дисциплин делали такому взводу кое- какую скидку, не без оснований опасаясь прослыть "великодержавными шовинистами". Курсантами такие кандидаты становились еще в своих республиках, сдавая там экзамены и по разнарядке попадая куда бог пошлет и потому в таком "нацвзводе" периодически случались курьезные случаи. Крайне похожий на них произошел уже в этом батальоне недели с две назад, когда внезапно выяснилось, что курсант второго курса высшего военного училища связи, поступивший из одной кавказской республики не может решить квадратного уравнения, так как имеет образование- 8 незаконченных классов. К тому же и лет ему оказалось всего 16, вместо обычных к этому времени18-ти. Талантливый юноша поступил в училище используя аттестат о среднем образовании своего старшего брата, работавшего на ферме, и его же паспорт. Родня долго искала данного "сына полка" и наконец нашла. Дело не только в отцовских и братских чувствах, а еще и в том, что вместе с сыном из дома пропали некоторые, так скажем, сбережения.
  - Вай! Начальнык! Пусть учыца! Я ему еще дэнэг дам! И тэбэ дэнэг дам! - кричал командиру 15-ой роты счастливый отец, увидевший после более чем годовой разлуки своего, дорогого во всех отношениях, сына.
  - А нэт! Так пусть старшый на его мэсто идет! Я согласен!
  - Мама! Я умру сейчас! - мог уже только шептать командир 15-ой, вытирая вновь и вновь выступающие от смеха слезы.
  Несостоявшийся заслуженный связист СССР получил новый военный билет с отметкой "уволен по болезни" и уехал, крайне недовольный, что наконец, обрел семью и до небес воодушевленный, что стал старше своего старшего брата.
   К слову сказать что случай этот по сути своей уникальный и никак с нацвзводом не связан, так как начиная с прошлого года такие взвода, просто-напросто, упразднили. Преподаватели перестали плакать от умиления, разглядывая строи первокурсников.
  - У вас и такие есть. А такие?... Жаль! Надо бы иметь.
   Далеко не все нацики были законченными дубами. Очень много среди них было и просто талантливых личностей. Иногда этот талант имел сугубо национальный характер. Представьте себе, поэт- песенник, Туратбек из третьего взвода ( среди курсантов 16-ой - Степа), свободно владел пятью! языками восточной группы и даже одним (русским) славянской. Легко переводил с казахского на узбекский, с него на таджикский. На русский переводил редко - стеснялся. Растворившись в общей массе такие курсанты намного лучше осваивали русский язык, начисто отметали или корректировали свои обычаи, становились действительно интернациональны. Объединенные же в один взвод они чувствовали себя со временем, мягко говоря, дискомфортно. Нередко вели себя вызывающе, испытывая к себе снисходительное отношение преподавателей, на практике использующих военно - морской принцип: "Скорость эскадры измеряется скоростью самого тихоходного корабля". Некоторые сложности вначале сменялись огромными трудностями в конце. Курсанты "нацвзводов" доказывали, что они такие же как все, значит лучше многих. В общем относились болезненно к любым выделениям их среди курсантов.
  
   Ротный начал свою офицерскую карьеру именно с такого взвода. Узнав о назначении он долго раскачивался из стороны в сторону, обхватив на голове фуражку обеими руками и уже почти представил себя, убеленного сединами, выходящим на пенсию в звании старшего лейтенанта. Затем купил бутылку водки и после первого стакана решил- таки не сгибаться под ударами судьбы. Загадочными путями и за немалые деньги он достал где-то "Коран" и изучая его, даже несколько обрадовался, углядев в нем некоторое сходство с Уставом. Вывести взвод в отличные по учебе было ни в его, да и ни в чьих силах и тогда он решил вывести его в отличные "по службе войск", именно так назывались всевозможные караулы, наряды по столовой, КПП, КТП и т.д. Речь его перед первым в его жизни взводом была образцом красноречия и передавалась потом из уст в уста несколькими поколениями курсантов с некоторыми вариациями, присущими устному творчеству. Неизменной оставалась одна фраза: " Я для вас третий после Аллаха и пророка его Мухаммеда!" при этом он вроде бы поднял над головой Коран, а затем Устав. Да, впрочем, чего только люди не скажут. О порядковых номерах Министра Обороны, начальника училища, командиров батальона и роты он скромно умолчал. Узнав о выступлении юного взводного из разговоров офицеров, его командир роты философски заметил:
   - Если подчиненный работает, помогать, а тем более мешать, нельзя.
  Узрев соседство Корана и Устава, перепуганные первокурсники внимали словам третьего в этом мире боясь шевельнуться и громко дышать.
   Взвод пошел вверх. Вскоре "дикая дивизия" знала Устав намного лучше Корана и что самое интересное, действительно только по нему и служила и жила. Не хватало только мелочи, штришочка, точечки, последнего мазка на холсте "нацвзвода". Надо было чтобы это наконец кто- то заметил... Случай представился при проверке училища Главным Управлением военных ВУЗов страны. Начальником проверочной группы планировался, по данным разведки, бывший преподаватель партийно-политической работы академии имени Ленина. Проверялся как раз предвыпускной батальон. Именно тот, в котором и служил, уже в звании старшего лейтенанта, нынешний командир 16-ой. Командир "нацвзвода" пошел ва-банк, терять ему было нечего...
  
   За ночь до начала проверки, в обстановке строгой секретности, а следовательно - ночью, все тумбочки из расположения "нацвзвода" были тайно вынесены в умывальник и смело перекрашены из стандартного желтого в ослепительно белый свет быстросохнущей эмалью. Командир 14-ой, увидев поутру такое великолепие, заскрипел зубами и тут же заработал себе лишнюю пару седых волос. Менять что- либо было уже поздно. Через пару часов проверяющие должны были прибыть в казарму батальона. Командиры других рот училища, услышав предложение командира 14-ой махнуться на время тумбочками, вначале соглашались, а затем, услышав количество 30( тридцать), сразу же брали свои слова обратно. Самого командира "нациков" найти оказалось делом крайне сложным...
  
   Комиссия, во главе с бравым политработником, нашла подобную заботу о подчиненных в довольно сложном подразделении умилительным. Кратко опросив курсантов по основным положениям Устава она и просто пришла в восторг. В целом в роте были конечно же недостатки, проверяющие ротному впоследствии написали выговор, но белые нацтумбочки были самым ярким из всего, что запомнилось проверке.
   При подведении итогов своей работы начальник проверочной группы, расчувствовавшись, прямо спросил у командира предвыпускного "нацвзвода".
  - Скажите, товарищ старший лейтенант, о чем вы больше мечтаете? Очередной звездочке на погоны или правительственной награде? Такие офицеры должны иметь право выбора!
  - О правительственной награде! - не моргнув глазом, как эхо повторил командир "нацвзвода", подумав при этом, что можно бы и то и другое.
  - Вот видите, товарищ генерал- лейтенант! А Вы таких офицеров на взводных должностях держите! - выдержав классическую паузу и оценив как положено ответ, наконец обратился начальник проверочной группы к начальнику училища. Офицеры подразделений сидели все красные, опустив головы и фыркая. Среди рядов преподавателей слышался смех.
   Медаль ротному пришла и была торжественно вручена перед строем офицеров батальона. Перед строем училища вручать медаль "За успешную разработку и осуществление глубокой операции в ограниченное время перед лицом серьезной опасности" московских начальников отговорил начальник училища. Ходят упорные слухи, что он же добивался награждения данного офицера медалью "За отвагу" вместо медали "За боевые заслуги". Однако, чего только люди не скажут...
   Тем не менее, доведя свои первый взвод до выпуска, блестящий взводный получил вдобавок к медали досрочно воинское звание "капитан" и был назначен на должность командира 16-ой роты. Не забыл генерал из комиссии мусульманские тумбочки...
  
  - Повторяться нельзя! - размышлял ротный, - поэтому кабинки я в белый цвет красить не буду. Я их покрашу в розовый...
  
  
  
   Дневальный по 16-ой роте принимал заявки, оформленные по единому стандарту. Фамилия курсанта, слева - кто будет спрашивать, справа - текст, подлежащий передаче.
  Пример.
  Курсант Иванов.
  Лена Я в карауле, приди в понедельник в 20.00
  Наташа Я в карауле, приди во вторник в 20.00
  Ира Его нет и не будет еще месяца два.
  Мама Я в карауле. Передай все дежурному по КПП.
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Д"
  
   дневальный - военный из состава суточного наряда со
   штык - ножом и тряпкой или шваброй в
   руках
  
   дискотека - помещение посудомойки
  
   дрочить - предъявлять повышенные требования
  
   дежурное подразделение - группа военных готовых на все
  
   дикорастущие - (не)культурные
  
   довольствие - обязательный набор для поддержания
   жизни и жизнедеятельности
  
  
  
  
  Раз! Два! Три!
  
  
   В гарнизонный караул заступали в основном военнослужащие трех частей гарнизона. Курсанты- танкисты, курсанты - связисты и солдаты учебной части. Каждый караул имел свой колорит, определяемый военной профессией. Дело было в том, что данный гарнизонный караул был караулом при гарнизонной гауптвахте. Танкисты откровенно мучили арестантов физической подготовкой, солдаты первогодки - неукоснительным исполнением всех воинских ритуалов и наведением внутреннего порядка. А больше всех губари - рецидивисты не любили связистов...
   - Камера! Форма! Ноль! Построение! Через! Тридцать! Секунд! В коридоре! Форма! Ноль! Время! Пошло! - заорал злой на свою должность выводного Женька Кузнецов из третьего взвода. Связисты принимали у танкистов. Представители училищ берегли каждый свои традиции. А посему почерк приема- сдачи был интернационален. То есть - как положено.
   Лещев прошел вдоль голого строя арестованных, кратко опрашивая каждого. Арестованные по очереди представлялись ему, называя звание, фамилию, когда, кем арестован. За что и на сколько, начало срока. Конец называть было не принято, сглазишь. Любая заминка или нарушение очередности в докладе грозили повтором с начала. Губари об этом знали и когда дошла очередь до двух солдат экзотической национальности, заметно заволновались. После третьего повтора выяснилось, что двое из тех, кого до сих пор боится Америка, по-русски не знают ни слова. Лещев призадумался. В конце концов при помощи мимики и жестов он выяснил фамилии. Попытки продолжить успехом не увенчались. Выводные уже давно проверили всю сброшенную арестантами одежду прямо в камерах и теперь откровенно скучали. Лещев загнал губарей обратно в камеру и приступил к проверке арестованных в одиночках. Дошла очередь и до камеры "временнозадержанных", так называемого "телевизора", самой неприятной. Попавшие туда "временно", на довольствии не стояли и по сути дела кормить их не полагалось. А как их не кормить, если это временное состояние затягивалось иногда на срок до трех суток? Курсанты имели в своих рядах и бывших арестантов и бывших временно задержанных и поэтому старались телевизионщиков" как-то подкармливать. Самым эффективным способом было освобождение "нормальных арестованных" сразу после завтрака. Таким образом сэкономленный обед и ужин попадал в камеру временно задержанных. Метод был эффективный, но достаточно сложный и целиком зависел от опыта начальника караула и его взаимоотношений с начальником гауптвахты. Капитан Лещев был опытным начальником караула.
   Наконец отправили танкистов.
   - Изъять Уставы из камер! Выдать новые! - разнесся по караулке зычный голос Лещева, - Пересадить оленеводов в отдельную камеру!
  Выводные вихрем пролетели по камерам, прошло не более минуты как старший из них доложил:
   - Приказание выполнено!
  Комплект "новых уставов" курсанты возили с собой. Новизна их заключалась в небольшом усовершенствовании. Они состояли из твердой обложки и ... двух страниц. На одной из них был напечатан Гимн Советского Союза, на второй - текст Воинской Присяги.
  - Заводи! - махнул рукой Лещев, озадаченно читая причину ареста "оленеводов", - "за низкую активность на политзанятиях".
  - Как это? - думал он, мучительно морща лоб.
  Из камер в караулку доносились голоса арестованных. Общая камера в составе человек десяти вслед за старшим построчно громко повторяла "Союз нерушимый республик свободных". Из камеры сержантов доносилось - " Я, гражданин Советского Союза...". Из одиночек слышались лозунги: " Твердо стою на пути исправления", "Есть, так точно, никак нет", "Служу Советскому Союзу". Заминка возникла конечно же с "иностранцами". Однако минут через десять они уже запомнили три слова и немедленно стали упражняться в их произношении ( Раз! Два! и Три!). Скандирование осуществлялось в полный голос, то есть на уровне крика. Все было как обычно, но курсанты несколько минут все же переживали. Вносить новые лозунги к уже проверенным временем категорически не рекомендовалось, но поскольку ситуация была безвыходной, связистам пришлось пойти на сделку с собственной совестью. "Пластинка", а это именно так называлось, будет звучать непрерывно, кроме сна и перерывов на еду. "Переворачивать", то есть менять лозунги между камерами предписывалось не менее чем через три часа. Счастливчикам удастся увильнуть от данной повинности только попав на уборку коридора или туалета. При этом они все равно будут слышать все это, правда уже в немыслимых сочетаниях. Ходят слухи, что основатель секты "Аун сенрике" служил в этом гарнизоне и даже некоторое время провел на данной гауптвахте. Однако, чего только люди не скажут... А жаль! Японца надо бы иметь!
  - Молчанов, ко мне! - загремел голос Лещева. Молчанов, попавший в третью смену поста по охране арестованных, моментально подскочил к начальнику караула.
  -Слушай боевой приказ! Немедленно! Приступить к выпуску боевого листка! В листке отразить! Первое - героизм личного состава при принятии караула. Второе - отличившихся в процессе выполнения боевой задачи. Третье - перспективы и обязательства на дальнейшее несение службы. Время на выполнение - тридцать минут. Время "Ч". Вперед!
  - Товарищ капитан! Я за тридцать минут не успею! - взмолился Молчанов.
  - Не за тридцать, а за двадцать девять с половиной, - участливо сказал Лещев, показывая на часы, - Караульный самого боевого караула гарнизона может все! Не успеешь - будешь у меня в "розовый патруль" до конца курса ходить. Розы считать.
  Угроза подействовала. Попасть в "розовый патруль" (первоначально "зеленый") медом не казалось. С ранней весны до поздней осени училище было похоже на цветоводческое хозяйство. Одни виды цветущих цветов сменялись другими. Особые проблемы были с розами. Их (розы) гости училища, (да и его постоянные и не очень обитатели) пытались изредка прихватывать с собой. Чтобы цветы умирали своей смертью и на своей родине командованием и назначались так называемые "розовые патрули", принимающие цветочки по счету и по счету сдававшие. Патруль, точнее два (один не справлялся) был круглосуточным (ночь пополам), постоянное хождение по скользящему графику, слегка адаптированному к распорядку работы училища. К этому добавлялись функции внештатных посыльных и перспектива сдачи наряда около полуночи, с фонариком.
  - Давайте мы заодно и звезды под роспись сдадим! - нервничали курсанты.
   Ну и поскольку таблички с надписями "Цветы не рвать!" считались в училище дурным тоном, прибавьте сюда еще и вежливую разъяснительную работу с гостями.
  Молчанов немедленно взял стандартный бланк Боевого листка и сел в комнате бодрствующей смены за стол, обложившись линейками, треугольниками, карандашами и фломастерами.
   - Товарищ капитан! А с чего начинать то? - крикнул он.
  - Так ты еще не начал? - удивился Лещев.
  - Нет! - ответил Молчанов.
   -И ни одной, ни одной строчки не написал? - недоверчиво спросил капитан, выглядывая из комнаты начальника караула.
  - Нет!
  - И там вообще - вообще ничего до тебя написано не было?
  - Нет!
  - Совсем - совсем ничего?
  - Ну как ничего? Боевой листок! Из части не выносить!
  - И все?
  - И все!
  - Прекрасно! Продолжай в том же духе!
  Молчанов вздохнул. Боевые листки в 16-ой никогда не выпускались формально. Это были довольно высокохудожественные произведения, выполненные в жанре интервью, очерка, оды, рассказа и т. д. Создать очередное произведение за полчаса представлялось Молчанову делом сложным. Он вздохнул еще раз, засек время и начал...
   "ХIХ партийная конференция и ХХVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза уделили огромное внимание повышению обороноспособности страны, а в частности несению гарнизонно - караульной службы при гарнизонных гауптвахтах. Учитывая всю серьезность ответственейшей боевой задачи личный состав нашего караула с непреклонной решимостью сразу же по прибытию к месту службы приступил к приему караула, проявляя при этом максимум бдительности и инициативы. Курсанты караула твердо помнили слова великого русского полководца Суворова Александра Васильевича: "Хорошее начало - половина успеха". Эти и другие слова повторяли про себя курсанты, простые советские парни, которым Родина доверила свое оружие и великую честь - защищать ее от агрессивных намерений блока НАТО. Мы будем безжалостно бороться с теми, кто думает что находится далеко от советских границ. Наша граница здесь! В гарнизонном карауле! Об этом твердо помнил курсант Лескевич, обнаруживший отсутствие шайбочки на 6-м левом болте 4-го стула в помещении номер два. Об этом твердо помнил курсант Никольский, так ничего и не обнаруживший. Начальнику гарнизонного караула капитану войск связи Лещеву не придется краснеть за своих подчиненных. Неплохое начало, товарищи! Так держать! Личный состав караула надеется удержать завоеванные позиции до самого конца службы!"
   Молчанов взглянул на часы. Сочинение данного репортажа заняло 21 минуту. Звуки "пластинки" вдохновили бы кого угодно. Обведя фломастером наиболее значимые места, Молчанов понес листок начальнику караула "на утверждение".
  - Так! Партконференция есть, обороноспособность есть, гарнизонная служба есть, боевая задача есть! Бдительность, инициатива - есть! Суворов? Есть! Родина, честь, НАТО - есть. Лескевич, Никольский - есть. Я - есть! Так держать - есть! Ну вот - а говорил, не успеешь! Неплохо. Но поскольку отдельные недостатки быть обязаны, то - вот! - Лещев указал на свободное, чистое от текста место, шириной около 2-х сантиметров в самом низу листа.
  - Устранить немедленно!
  -Есть! - отозвался Молчанов и немедленно изобразил под текстом зеленым фломастером эмблему войск связи, в обиходе "мандавошку".
  Лещев придирчиво всмотрелся в рисунок.
  - Какая то она у тебя бракованная! - сварливо сказал он.
  - Рисую как умею! - счел нужным обидеться Молчанов.
  - Ладно! Расставляй! - успокоился Лещев.
  - Есть! - Молчанов достал из тумбочки шахматы и принялся расставлять фигуры.
  Капитан Лещев закончил это училище лет десять назад. Он имел звание "мастер спорта" по офицерскому многоборью, а так же несколько званий "кандидата в мастера спорта" по прыжкам в длину, гирям и еще чему- то. По специальности несколько лет подряд стабильно выполнял нормативы на уровне 1-го класса. После неудачной операции аппендицита и последующей, так же неудачной, попытки поступления в военный институт физкультуры он поставил на своей спортивной карьере крест. Курсанты его любили. Начальство особо не жаловало. Морально ему было тяжело служить под началом такого великого стратега, как нынешний командир 16-ой роты. Лещев был основным кандидатом на эту должность, но что делать?... Вида он никакого не показывал, но все об этом знали.
  - Выводной! - крикнул он, сделав очередной ход. Уже заспанный, Юра Никольский стоял перед начальником караула.
  - Бери трех человек из общей камеры. Самых горластых. Они уже по ходу прониклись, раскаялись и долг свой осознали, - он повысил голос, - и за ужином! В "телевизоре" у нас трое. Попробуй отхватить что-нибудь на них.
  - Так рано же, для губарей с пол - девятого ужин выдают, - пытался отвертеться Никольский.
  Больше всего на свете он не любил что - либо выпрашивать, менять и вообще "качать права". Всегда брал что дают и не смотрел сколько. Он мог час простоять в военторге, ожидая пока продавец обратит на него внимание.
   -А ты что? По темноте обратно их хочешь вести? Там подождешь! На! - Лещев достал две сигареты.
  - Дашь им. Пусть покурят, а то, - он ухмыльнулся, - будут еще у всех клянчить, а ты подумаешь, что они сбежать собираются.
  Скорчив рожу под одного из друзей Буратино, принципиально некурящий Юра взял протянутые сигареты и нерешительно, слово надеясь, что начкар передумает, попросил разрешения идти.
  - Так ты еще здесь? - удивился Лещев.
   -Ты! Ты! И ты! - услышали они крик выводного. С момента вопроса прошло не более 2-х минут.
  
  
   Дневальный по 16-ой роте в испачканных кое - где розовой краской руках держал телефонную трубку. На период ротных нарядов суточный наряд становился персоналом замаскированного командного пунктnbsp;а роты. Не до проверок.
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Е"
  
   (вычеркнуто цензурой) - 1. сильно ругать
   2.возлагать дополнительные обязанности
   3.утомлять физическими упражнениями
  
   (вычеркнуто цензурой) - заниматься утомительным непрестижным
   делом
  
   естественные надобности - 1. по-маленькому
   2.по большому
  
   есть! - Понял!
  
  
  
  
  
  
  Ночь
  
  
   В дверь караулки позвонили. Лещев оторвался от партии и чертыхнувшись, вышел. У калитки караульного дворика стоял дежурный по гарнизону, пара милиционеров и человек в гражданке. Лещев переговорил с ними, вызвал выводного и когда тот вышел к нему, захлопнул за собой калитку. Вернулись они минут через пятнадцать. Выводной номер 3, Юра Бровченко шепнул Молчанову на ухо
   -Капитана какого-то менты привезли. Говорят, в кабаке подрался. Дубинками так отделали, что вся спина как у зебры и плечи и руки тоже. Лещев его в одиночку посадил, дверь закрывать не стал. Капитан рассказал, что там гражданские офицера метелили, он за него вступился. Вдвоем отбились. Этот того в такси посадил. Хорошо, говорит, досталось. Ну а тут менты подлетели, их те козлы вызвали и на него указали. Кэп доказывать начал, что не дурак без дела на шестерых бросаться - ну менты ему и вломили. Кэп трезвый почти, ну грамм сто от силы есть.
  - Чей капитан-то? - спросил Молчанов.
  - Вертолетчик, в отпуске! - все еще шепотом произнес Бровченко и отправился спать.
   Выводные спали при любой возможности вечером и ночью, устанавливая между собой очередность подъема в случае необходимости. Одного на всякий случай пару часов берегли, затем второго пару часов и наконец, третьего. Днем возможности спать у них не было. Начальник гауптвахты и заместитель начальника гарнизона частенько отправляли арестованных на левые работы. Все об этом знали, но вида не показывали.
   После условленного звонка Лещев, заполняющий постовую ведомость, махнул Молчанову рукой.
  - Открой!
  Вернулся Никольский с ужином. Молчанов принял зеленые бачки и перенес их в два захода в караулку. Лещев с тоской смотрел на шахматы, затем нажав кнопку вызова часового первого поста проговорил, запинаясь в трубку.
  - Ты это, к капитану подойди, спроси. Он есть будет?
  Из трубки спустя некоторое время послышалось.
  - Никак нет. Товарищ капитан. Говорит - менты накормили.
  - Да уж...- вздохнул Лещев, - Свалился ты на мою голову.
   После ужина в дверь позвонили снова. Молчанов вышел и взглянул в окошко двери. Дежурный по комендатуре и три курсанта - артиллериста с трудом удерживали майора войск связи. Он был пьян в дым, левый погон оторван и болтался на ниточке, на кителе виднелись следы его бурного ужина. Молчанов позвал начальника караула. Тот вышел, крикнув не успевшему прилечь Никольскому. Молчанов уже через закрытую дверь услышал.
  - А этого куда я дену? Давай капитана выпустим.
  Пьяного майора они засунули в последнюю камеру, закрыв на все мыслимые запоры.
  
   Еще через пару часов, шагая от камеры к камере, Молчанов заглядывал в окошечки камер. Камеры в ночное время освещались синим, неярким светом. Все спали, кроме капитана в незакрытой камере. Тот сидел на откинутых нарах, лежать, видимо не мог. Стычки с гражданскими были у курсантов всегда и во все времена, но с прошлого года приняли вдруг какой- то жестокий и, чувствуется, организованный характер. Если раньше все происходило практически с ровесниками, ребятами лет 20 -23 и как-то по джентельменски, то в последнее время в драках со стороны гражданских стали участвовать молодые мужчины лет 25-35. Они действительно были организованы в боевые группы, человек по 5-8 и имели достаточную подготовку. Иногда, но не так уж и редко, такие группы сливались в отряды человек по 150-200. Видимо они знали заветы великого Чингизхана и не нападали не имея численного превосходства в три- четыре раза. Хуже всего что при этом ими стало использоваться холодное и ударное оружие - ножи, цепи, нанчаки, металлическая арматура. Стало доставаться всем кто носит погоны, начиная от солдат и заканчивая старшими офицерами. По сути дела шла партизанская война, то затухая, то разгораясь с новой силой. В этой войне были легко и тяжело раненные, число которых постоянно восполнялось. Одного курсанта связиста убили на дискотеке ударом ножа прямо в сердце. Милиция убийцу не нашла. Вообще в конфликтах такого рода менты вели себя откровенно хамски по отношению к военным, демонстративно выпуская задержанных боевиков прямо на глазах противоположной стороны. Задерживали же боевиков сами курсанты - единственная сила которая могла по подготовке и организации противостоять националистам. При этом курсанты испытывали огромные сложности. Если гражданские метелили всех военных без разбора, то курсантам приходилось выискивать именно боевиков, проводя своего рода спецоперации. Как ни странно, именно такое непонятное поведение гражданских положило конец извечной вражде курсантов различных военных училищ. Они провели ряд совместных спецопераций и довольно успешно. Основное оружие самообороны военных - солдатский ремень с латунной бляхой, отходило на второй план. На первый выходили антенны Куликова (в обиходе "Куликовки") и куски силового кабеля, которые курсанты крепили себе на голени под брюками с использованием эластичных бинтов и срезанных с зимней формы так называемых "липучек".
   В массовых стычках курсанты брали верх благодаря лучшей организованности и практическому знанию тактики. Штабы были как в 1918 году - сплошь выборными. Так же командиры уличных отрядов, взводов и отделений. Имелся и свой спецназ. Еще на первом курсе Молчанову довелось участвовать в одной такой драке, где со стороны военных участвовало человек 300 курсантов связистов, человек 150 артиллеристов против толпы боевиков и молодежи человек этак в девятьсот. Связисты приволокли с собой пяток радиостанций и блестяще организовав управление, добились решительной победы объединенных сил курсантов над превосходящими силами противника. Однако в партизанской войне курсанты поначалу явно уступали. В конце - концов, широко применив тактику "ловли на живца", восстановили относительный паритет. Доставалось тем не менее всем, даже курсантам поступившим из этого же города. Поначалу они пытались самоустраняться от участия в боевых походах, но, после нескольких десятков случаев нападений на них, приняли- таки решение выступать в единых рядах, не делясь на своих и иногородних. На это тоже потребовалось время и лишний килограмм выбитых зубов. В последнее время курсантам стало несколько легче. К дежурству в городе приступил недавно сформированный ОМОН, который, каким-то хитрым образом подчинялся напрямую Москве. Часть занятий ОМОНа проходила на базе военных училищ и поэтому у курсантов установились с ним хорошие отношения. ОМОН появлялся внезапно, как правило в самые критические моменты. Действовал решительно и жестко, но быть всегда и везде естественно не мог. Тем не менее присутствие его в городе заметно ощущалось.
  
   Ночью на первом посту было так же скучно как и на втором, только простора больше. Дело в том, что второй пост представлял собой комнатушку размером 1.5 на 1 метр. Часовой охранял одну дверь, опечатанную одной, даже негербовой печатью. Какие секреты хранились за этой дверью - курсантам было неведомо. Поставить сигнализацию гарнизонное начальство толи не могло, толи не хотело и поэтому в ночное время держало там часового. Пост был двусменным и для часовых мучительным. Они абсолютно не высыпались ночью, а днем выполняли обязанности выводных, охраняя арестованных на различного вида работах. Спать на посту было крайне опасно, так как входная дверь в комнату была прозрачной и располагалась на пути дежурного по гарнизону к туалету и обратно. "Залетевший" в гарнизонном карауле никогда не получал менее пяти суток ареста на этой же гауптвахте. Для арестованных на "свой - чужой" у связистов разделения не было. Влетел - терпи. Высшим шиком для связиста было немедленно обратится к начальнику гауптвахты с просьбой перевода в одиночную камеру. Тем самым он автоматически освобождался от всех видов работ и ему оставалось только твердить: "Твердо стою на пути исправления", - если в карауле стояли свои; отжиматься, если стояли танкисты или полировать зубной щеткой стенки камеры и нары, если караулили солдаты учебной части.
  
   Ночь прошла спокойно. На второй Молчановской смене всех рассмешил вчерашний майор- связист. Проснувшись с крутого бодуна под звуки "утренней пластинки", он начал громко повторять за соседями - "Есть, так точно, никак нет". Фраза настолько крепко засела в его пьяной памяти, что на время заслонила собой все другие. По крайней мере, когда в его камеру вошел зам. начальника гарнизона, с целью освободить загулявшего майора, минут пять, кроме "Есть, так точно, никак нет",- добиться от него ничего не мог.
  - И этого запрограммировали! - толи возмущался, толи удивлялся зам. начальника гарнизона.
  - Да сам это он! - пытался оправдываться Лещев.
   "Пластинка" не прекращалась ни на минуту.
  - Работ сегодня не будет. Выведи их на строевую, - махнул рукой зам.
  - Недостойны! - ответил Лещев.
   С ним курсантам определенно везло. Второй пост проспал без зазрения совести до обеда и вымыл не только посуду, но и всю караулку сверху донизу. Выводные распределились между собой по два часа бодрствования и к концу караула сохранили внешний вид, далекий от облика обитателей незнакомых планет. Сходивший за обедом во главе "губарей" Женька Кузнецов приволок столько, что в тарелках "телевизионщиков" даже осталось. На немой вопрос Юрика - как? Кузнецов отмахнулся.
  - Да повариха там на выдаче молодая.
  И начал тут же затирать записанный на прикладе автомата номер телефона.
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Ж"
  
   вычеркнуто цензурой - апокалипсис
  
  
  
  
  
  
  
  
  Присяга
  
   -Товарищ майор! Личный состав по Вашему приказанию построен! Старший трупов сержант Долгов.
  - Сколько трупов, сержант?
  - Со мной восемнадцать.
  - Маловато.
  - Подполковник Василенко сказал, что хватит.
  - Хватит так хватит.
   "Трупы" стояли в две шеренги по стойке "Смирно", держа оружие в положении "на ремень. Через две недели в училище должен был принимать присягу первый курс. Новый заместитель начальника училища решил показать гостям, чему здесь еще, кроме математики, учат. Таким образом возникла идея показа обороны узла связи или показательной обороны узла связи. Основная нагрузка ложилась на курсантов секции ПРБ (приемы рукопашного боя), составляющими, конечно неофициально, костяк "уличного спецназа". Было их человек шестьдесят. Но дабы достичь большего эффекта и массовости ПРБэшников решили разбавить и менее подготовленными курсантами, имитирующими свою смерть в первые минуты боя. Занятия начались и продолжались уже ежедневно. После занятий по два часа для трупов, по четыре для ПРБэшников. Вначале разделились, потом осваивали каждый свою задачу. Далее тренировки по элементам схваток, отработка поэтапно, отработка в целом. Генеральная репетиция без стрельбы. Генеральная репетиция со стрельбой.
  - Двенадцать с половиной минут! Нормально! - щелкнув секундомером, подвел итог недавно прибывший откуда - то с юга страны новый заместитель начальника училища.
  - Смотрите у меня! Завтра чтобы не хуже было. Тогда всех в увольнение в оба выходных отпущу, - поставил он условие построившимся после репетиции курсантам.
  
   Присяга всегда праздник. Первый курс, выбравшийся за сутки до присяги из полевых лагерей, занимался строевой все десять часов с минимальными перерывами. За эти полтора месяца, что прошли после зачисления их в училище, ореол курсантских погон засверкал еще ярче. Попавшие случайно, около пяти процентов набора, ушли. Оставшиеся более- менее сдружились. Оставалось принять присягу, после которой защита Отечества из абстрактной величины становилась прямой обязанностью. В день принятия присяги в училище пришло около трех тысяч человек. Кого только не было в праздничной толпе. Два- три генерала, моложавые полковники, седые и не очень майоры и капитаны, загорелые прапорщики. Многие при орденах и медалях, всех родов войск и видов Вооруженных Сил. Нарядные женщины с огромными букетами цветов и бесчисленное количество девчонок. Шум стоял невообразимый. Если бы не оцепление из солдат батальона обеспечения, первокурсникам не дали бы, наверное никакой возможности вовремя выйти на плац. Оцепление, однако, за свои ряды не пропускало никого, даже генералов. Солдаты по своему опыту знали, что сделав одно исключение - легко получить потом их тысячу. За оцеплением кое- где стояли медсестры в белых халатах и с аптечками. Денек выдался солнечный и потому, кроме медицины на территории в разных местах расположили штук пять бочек с квасом. Еще до начала ритуала присяги две из них были опустошены жаждущими.
  
   Оркестр заиграл "Сбор". Сводные офицерские коробки и учебные курсантские роты вышли на плац. Последними вышли роты принимающие присягу и вставшие в середине строя училища. Курсанты в новой, с иголочки парадной форме после выноса Боевого знамени выходили к столам и читали текст Присяги, который и без того знали наизусть. От столов доносилось.
  - Я всегда готов по приказу Советского правительства...
  - Я, гражданин Советского Союза...
  - Клянусь...
  - Если я нарушу эту Торжественную Присягу...
  - Быть дисциплинированным и бдительным воином...
  - Ненависть и презрение советского народа...
   После прохождения торжественным маршем родители, родственники и друзья растащили первокурсников фотографироваться и общаться. Первокурсников наконец собрали и увели по ротам, сдавать оружие и выдавать увольнительные записки. Ожидавшая их толпа жаждала зрелищ. Начались показательные выступления.
   Внештатная сводная рота почетного караула показала чудеса всевозможных перестроений и строевых приемов с оружием. С плаца она уходила в форме эмблемы войск связи. Оживили, так сказать, как там "в обиходе"? 9-ая рота выдала такую спортивную акробатику, что сорвала бурные, продолжительные овации. 10-ая в почти полном составе продемонстрировала комплексы рукопашного боя с малыми пехотными лопатками (впоследствии, в связи с событиями в Тбилиси, подобные выступления были категорически запрещены). Их сменили боксеры и борцы училища. Напряжение росло с каждым выступлением. Все догадывались, что в конце будет забит какой- то большой и мощный гвоздь. "Диверсанты" уже занимали свои позиции. Сделать это оказалось не таким простым делом, как представлялось вначале. Пройти через толпу, увлеченную зрелищем, где вездесущие мальчишки норовят схватиться за автомат, отстегнуть магазин или вытащить из кармана ракетницу требовало немалой выдержки и такта. Несколько помогало то, что размалеванные лица "диверсантов" взрослых поначалу шокировали и они без дурацких вопросов пропускали курсантов на выбранные ранее места. В полной тишине на плац выехал узел связи в составе трех КШМ (командно- штабных машин) и двух БТР. Командир связистов дал команду на развертывание. Одетые в зеленые маскхалаты связисты, заряженные энтузиазмом толпы, развернулись на минуту раньше расчетного времени и, выставив часовых, разбежались по аппаратным. Стояла относительная тишина, нарушаемая рокотом электродвижка и пиликанием морзянки из одной из аппаратных. Из кустов перед столовой появился Витька Вехин, весь в черной униформе. Он начал подбираться к часовому, который усиленно делал вид, что его не замечает. О Витькиных намерениях красноречиво говорил штык- нож, который он стыдливо прятал. Все же толпа ахнула, когда диверсант, развернув за руку часового, с силой вонзил ему в бок свой штык- нож. На камуфляже моментально расплылось красное пятно. Часовой упал на колени, обхватив руками нож и выронив перед этим автомат. Витька или увлекся или посчитав нож в боку недостаточным для снятия часового делом спустя пару секунд вдруг отвесил часовому такой подзатыльник, что штык, торчащий в боку, на его фоне показался всем действительно мелочью, не заслуживающей особого внимания. Леша Лащенков, один из "трупов", по сценарию умирающий первым, более чем натурально упал на бок и лежал неподвижно. Взвилась зеленая ракета. Дальше - больше. Второй часовой открыл по Витьке огонь из автомата с колена. Витька, подобрав автомат часового, отстреливался короткими очередями, используя Лащенкова как подставку и защиту одновременно. Черные диверсанты стали атаковать. Обороняющиеся открыли ответный огонь, уничтожив на подходе человек 5-6. Часть нападавших огнем была прижата к земле, то есть к асфальту плаца. Обороняющиеся тоже несли потери, лишившись в первую минуту боя обоих своих часовых. Андрей Хохлов секунду назад отстреливавшийся из люка БТР с криком выронил автомат и схватившись за лицо вывалился наружу, повиснув на одной ноге. Огневой контакт постепенно перерастал в рукопашную схватку. Применялись все виды оружия и предметов, которые могли при желании стать оружием, включая двуручную пилу. Количество лежащих неподвижно увеличивалось, стрельба редела. Командир "зеленых" бил диверсанта головой о броню БТР, грохот ударов практически не заглушался стрельбой. Одновременно происходило пять- шесть рукопашных схваток. Двое, непостижимым образом оказавшись на крыше КШМ, колотили друг - друга руками и ногами, пока один из них не свалился вниз. Диверсанты явно брали верх, но командир связистов собрал всех оставшихся в живых в одном месте и они резким броском очистили территорию узла связи от непрошеных гостей. Из диверсантов не ушел никто. Связисты собрали своих раненых, дострелили чужих, погрузили на броню трупы, свернулись и уехали, расстреляв на прощание все патроны. Толпа ошарашено молчала. Только после того как диверсанты повскакивали и построились кое- где начали вспыхивать аплодисменты. Пришлось узлу связи возвращаться и демонстрировать, что всерьез никого не убили. Впечатление, тем не менее, оказалось каким- то смазанным. Командир связистов принял решение. Разделившиеся вновь курсанты подрались образцово между собой и наконец загрузившись все вместе, и черные и зеленые, под восторженные крики и овации наконец уехали.
  
   После выступления, среди наскоро отмывшихся от красной и черной краски участников битвы, начался неизбежный обмен мнениями. Вехин орал на достающего из - под курточки двухдюймовую доску Лащенкова.
  - Леха! Ты не просто дурак! Ты полный дурак! У меня уже рука пошла, а ты, сволочь, за пакет схватился. Я же тебе только чудом штык- нож в руку не вогнал. Между пальцев попал! Представляешь?
  Лащенков, вытаскивая неизвестно за что зацепившуюся доску, орал в ответ.
  - Да ты мне по затылку так треснул, что я сознание действительно потерял. Я в середине только очухался.
  Все говорили одновременно, разобрать что- то конкретней было невозможно.
  - Смирно! - перекрывая гвалт, выкрикнул кто - то.
   Все резко замолчали и подскочили. Рядом стоял заместитель начальника училища и с ним еще пара офицеров с кафедры физподготовки.
  - Вольно! - махнул рукой полковник, - Мне показалось, кого - то зацепили. Не тебя? - он показал рукой на Лащенкова.
  - Никак нет! - ответил Леха, недобро покосившись на Витьку.
  - Меня, товарищ полковник, - вдруг тихо сказал один из ПРБэшников, - Ничего страшного. Штык- нож через мышцу руки, сквозная.
  Он стоял перед полковником слегка побледневший, с капельками пота на лбу.
  - Я сам виноват. На пол - ступни ошибся.
  
  
   На следующий день дневальный по 16-ой роте звонил в санчасть.
  - Э, але! Это дежурный по столовой говорит, дежурного фельдшера позови, да...
  Але, это дежурный? Доложите сколько курсантов первого курса попало к вам в санчасть с жалобами на желудок за вчерашний и сегодняшний день. Так, двадцать девять, записываю.
  Затем он повесил трубку и задумчиво произнес.
  - Мало! У нас было сорок семь.
  
  
  
   Краткий военно-невоенный словарь
  
  "З"
  
   заступить - принять дежурство
  
   заныкать -спрятать
  
   закосить - увильнуть
  
   зашарить -см. закосить
  
   задний проход - дальнее от входной двери расстояние
   между рядами кроватей
  
   залет - тяжелое нематериальное положение
  
   залететь - 1. попасть в неловкое положение
   2. попасть в интересное положение
  
   замутить - сбить с толку
  
   зачет по последнему - способ воспитания в духе коллективизма
  
   задрочить - добиться исполнения явно завышенных
   требований
  
   залепить - огласить неожиданную информацию
  
   зависать - задерживаться, опаздывать
  
   засветиться - появиться на непродолжительное время
  
   замок - заместитель командира взвода
  
   защемить - задремать, заснуть в неположенное время
  
  
  
  
  
  Чемпион
  
   Сказать что в массе своей 16-ая отличалась отменной физической подготовкой, означало бы здорово прегрешить против истины. Четвертый этаж казармы, выше никуда. Последняя рота батальона. Чем выше этаж, тем дальше от земли. К тому же в училище существовало негласное правило. Первая рота батальона - самые лучшие, вторая - самые спортивные, ну а третья и четвертая ( в нашем случае 13-ая, 14-ая, 15-ая и 16-ая) тоже ребята хорошие, но уже, как бы это помягче сказать, не такие отличные, как на нижних этажах. Перемещений напрасных из роты в роту только из - за того, что кто - то резко пошел вверх по учебе или спорту впоследствии не практиковалось. Отбор был сугубо предварительный, по результатам вступительных экзаменов, так что растить своих отличников и спортсменов командиры рот могли безбоязненно, что таковых у них заберут. С другой стороны и нижним этажам было не до расслаблений. Первые по учебе или спорту по определению, в процессе обучения запросто могли сдать свои позиции более активным коллегам. Назначенный сразу при поступлении спорторгом роты Димка Вольцов (Шрайбикус) имел звание кандидата в мастера спорта по бегу. Едва ли не с первых дней он смело вошел в сборную училища по данному виду спорта. Заниматься организацией спортивной работы Шрайбикусу сразу стало некогда, но благодаря ему самому, да еще человекам семи- восьми, внезапно раскрывшим свои таланты, 16-ая стабильно держалась месте так на 10-11 по спорту весь первый год обучения. Реально же подтянул физподготовку капитан Лещев. (Чтобы у читателя не создалось превратного представления при слове "подтянул" поясняю, что в военных училищах слабачков не держат, то есть отсчет на этой линейке начинается не с нуля, а, как минимум, с четырех баллов, если считать шкалу десятибалльной). В общем к концу первого курса Вольцову вынесли вотум недоверия и на ставшее вакантным место выбрали Максима Боркова из третьего взвода. У Макса спортивные интересы были разносторонними. Трудно было назвать вид спорта в котором у него не было пусть третьего, но спортивного разряда. Хотя, впрочем, почему трудно? Вот сразу три - скачки, спортивный бридж и бейсбол. Курсанты проверяли его достижения по лотерейным билетам "Спортлото", результаты были впечатляющими, но выдающихся достижений ни в одном виде не было, хоть ты тресни. Так - второй- третий разряд. Максим взялся за благородное дело спортивно - массовой работы с присущей ему основательностью, для начала выявив все сильные и слабые стороны каждого курсанта роты. На спортивных соревнованиях (или как их называли в училище - "праздниках") его всегда можно было увидеть с секундомером и тетрадкой, изучающим соперников. Где он не мог присутствовать сам - присутствовали его доверенные лица. Кроме всего он еще и сам лично входил чуть ли не в каждую команду 16-ой и зачастую финишировав на стометровке, бежал на подтягивание, а затем на старт трехкилометровой дистанции или гири, тем самым затыкая собой слабые места.
  - Ты не Борков, ты - Матросов! - удивлялись его самоотверженности сослуживцы.
   Рота опять заняла десятое место. Две недели Максим, обложившись собранными данными и всевозможными наставлениями вечерами просиживал в Ленинской комнате, составляя непонятные никому схемы и графики. Часто его можно было видеть вместе с Лещевым. При этом, как правило, обычно невозмутимый Лещев что - то доказывал Боркову. Бывало, что и наоборот. За две недели до очередного, наиболее шикарно обставляемого спортивного праздника, Борков довел составы команд по бегу на 100,1000,3000 метров; прыжкам в длину ; прыжкам в высоту; подъему переворотом; подтягиванию; полосе препятствий; шахматам; метанию гранаты; стрельбе из пистолета Макарова; офицерскому троеборью и так далее, так далее, так далее. В каждой команде был назначен старший, ответственный за подготовку, немедленно получивший от Максима письменные рекомендации в виде записок и графиков. 16-ая взялась за подготовку без особой охоты. 10-е место на подвиги вдохновляло не особо, хотя вставить фитиль коллегам, проучившимся на год- два дольше всегда считалось делом чести. В личном первенстве на призовой торт мог рассчитывать только Шрайбикус, стабильно занимающий на дистанции 1000 метров третьи - четвертые места.
   Курсанты, при Шрайбикусе привыкшие к своей спортивной специализации, были настолько удивлены новым, научным раскладом Боркова, определившим их в не совсем привычные для них команды, что пропустили один, по - своему примечательный, факт. В сборную роты по гиревому спорту был включен Юра Николаев, всеобщий любимец. Рост у Юры был 162 см, а вес- 47 килограммов. В училище он попал по распределению после окончания суворовского училища. "Чистый суворовец" подошел к спорторгу роты, являющемуся по совместительству тренером команды по гирям и перетягиванию каната, с грозным видом.
  - Ты что, Максим? Перетренировался? Какой из меня гиревик? Там же две гири по 24 кг! Меня в сапогах столько! А ну вычеркивай!
  - Фиг тебе! - осторожно ответил почти двухметровый, весом за сотню килограммов спорторг, - Я тебя натренирую. Спорим, не хуже других выступишь?
  Спорить Николаев любил до самозабвения.
  - Не выступлю! На что? - заявил он, несколько поколебавшись.
  - Да на кусок торта! - не особо задумываясь, ответил Борков.
  Поспорили. Разбивать пригласили Валерку Ерина, оказавшегося поблизости.
  - Бери гантелю и поднимай вот так, - Максим покачал в воздухе рукой, - А когда устанешь, вот так.
  Он вторично покачал рукой, но уже чуть по другому, затем, забрав с собой "гордость роты", команду по перетягиванию каната, увел ее с собой на спортгородок - тренироваться. На первой же минуте тренировки "гордость роты" выворотила из земли бетонную стойку. Команда забегала в поисках лопат - требовалось срочно заметать следы.
  
   Юра подошел к сваленным в спортуголке гирям и гантелям, прицеливаясь выбрать какую- нибудь поменьше, но, вспомнив о пари, развернулся, показал в сторону спортгородка кукиш и отправился к команде по стрельбе - передавать опыт. Юра имел второй разряд по стрельбе из пистолета Макарова, что здорово помогало ему в финансовом отношении. Перед зачетными стрельбами он спорил человеками с восемью- десятью на "кто больше выбьет" на один поход в чайную, а затем месяц собирал дивиденды.
  
   Дня за два до "праздника" старшие команд доложили Боркову о достижении намеченных результатов. Максим вспомнил о Николаеве.
  - Ну что? Тренировался? - подошел он к Юре, лежащему на кровати с куском булки в одной и журналом в другой руке.
  - Не видишь - отдыхаю! - жалостливым голосом ответил Юра.
  - Все! До соревнований никаких тренировок, а то еще растянешь чего - нибудь. Смотри. Я на тебя надеюсь.
  - Слава богу! - ехидно ответил Юра и уточнил, - Деньги на торт есть?
  - Будут! - твердо сказал Максим, - мать перевод выслала, письмо уже получил.
  - Ну - ну! - удовлетворился Николаев, укусив булку и снова погружаясь в чтение.
  
   Наступил день спортивного праздника. Пятнадцать рот училища (одна в караулах и нарядах) выстроились по командам на плацу и после речей и приветствий разошлись по этапам соревнований. 16-ая благополучно пролетела по прыжкам в высоту, неплохо выступила на полосе и метании гранаты. Отслеживать дальнейшее развитие событий Максим уже не успевал, так как одновременно проходили несколько видов соревнований. Уже после их проведения старшие команд подбегали к спорторгу с листами результатов. Максим удовлетворенно кивал головой, все выступали без явных срывов. Объявили о начале соревнований по гиревому спорту. Начинались они, как и положено, снизу вверх. От наилегчайшей весовой категории к супертяжелой. Для начала взвесились.
  - Ты только не волнуйся! - массажируя мышцы Юрика Борков втолковывал ему гиревые истины, - Спину держи и не пытайся залезть под гири, а как бы отжимайся от них.
  - Да у меня руки на стрельбе дрожать будут! - защищался как мог Николаев.
  - Ничего! - утешал Максим, - За час отойдут.
   Юра вышел на помост по форме номер три, то есть в курточке, за что получил замечание от судьи, установившего форму одежды номер два (без курточки и майки) и обязательное наличие номера. Юру немедленно раздели, нашли номер 100, повязали. Юра вторично вышел на помост, честно приподнял гири до колен и тут же бросил их на помост.
  - Подход. Ноль очков. Следующий! - подвел итог Юриного выступления судья соревнований.
  Снимая номер Николаев победно посмотрел на Боркова.
  - Ну что? Получил перевод?
  - Получил - получил! - успокоил его спорторг, озабоченно следя за действиями, разворачивающимися на помосте.
  - Хорошо! Я на стрельбу! - удовлетворился Юра, - Расчет после построения. В чайной.
  
   Построение после соревнований затягивалось обычно минут на 50-55. Командование объявляло вид спорта, места, занятые ротами снизу доверху, затем тройку призеров. Призерам вручались торты, размеры которых зависели от занятого места. Приволок свой, средний по размерам, торт Вольцов - Шрайбикус. Не дотянул буквально пару очков до маленького торта Колька Шевчук. Все это сопровождалось исполнением туша, а так же криками и аплодисментами. Приступили к самому длинному объявлению, победителей по гиревому спорту, участники которых были разделены на массу всевозможных категорий. Выдали в наилегчайшем весе маленький торт, потом средний, потом...
  - Николаев! Юра! Выходи давай! Тебя объявили! - вдруг начали толкать Юрика стоящие рядом.
  - Да ну вас! - отмахнулся тот, погруженный в свои послестрельбные расчеты.
  - Да выходи ты! - начали орать на него даже курсанты 15-ой, стоявшей рядом роты, - Еще что ли час здесь стоять будем?
  Юра тоже услышал свою фамилию, произнесенную в третий раз. Пришлось бежать к трибуне, получать большой торт, принимать поздравления и бежать под бравурный туш обратно.
   Серега Кривошеин, стоящий рядом с Борковым, внимательно слушал результаты, помогая Максиму делать пометки в блокноте.
  - Здорово с Николаевым получилось. Место третье по гирям займем, - заметил он.
  - Угу! - кивнул головой спорторг, глядя как Николаев, все еще сомневаясь, брать ли ему торт, пожимает руку начальнику политотдела.
  - Во всей весовой категории три участника. Один - 50 кг, второй - 49, наш - 48. Отожрался за две недели, на килограмм потолстел. Никто, слава богу, ни разу не поднял. Так что, кто легче, тот и чемпион...
  - Николаев! Расчет после построения. В чайной! - крикнул он подбегающему с тортом Юрику.
  
   По итогам соревнований в каждом виде 16-ая в основном держалась на 5-7 местах. По гиревому спорту едва не дотянула до третьего, уступив совсем чуть - чуть 9-ой роте. 4-е место было еще одно, на дистанции 1000 метров. В общекомандном зачете нынешний состав 16-ой впервые в своей истории занял третье место в училище, получив маленький торт и диплом третьей степени. Торт ухитрились разрезать на девяносто частей. Каждому по маленькому, но по кусочку. Маленькому кусочку большой победы. Диплом третьей степени стал первым дипломом на стенде "Спортивные достижения 16-ой роты". Первым, но далеко не последним на коллективном пути к желанным лейтенантским звездам.
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "И"
  
   ихтиандр - рабочий посудомойки
  
  
  "К"
  
   КПП - проходная
  
   Косить - 1. выдавать себя не за того, кто есть на самом
   деле
   - 2.избегать каких- либо обязанностей
  
   Кусок - прапорщик (воинское звание)
  
   Каптерщик - кладовщик
  
   Каптерка - отдельное, закрываемое на ключ
   помещение для хранения имущества
  
   Канцелярия - офис
  
   Казарма - однокомнатное общежитие
  
   Комбат - заменитель отца (суррогат)
  
   Комбат кадра - бездетный заменитель отца
  
   Колбасный день - день принятия воинской присяги
  
   Кучковаться - собираться для выработки общего
   решения
  
   Катить - удачное выполнение планов, иногда с
   неожиданным их опережением
  
   Курсовка - полосатая нашивка на рукаве,
   количество полос соответствует году
   обучения в военном ВУЗЕ
  
   Колбаситься - отдыхать в превосходной степени
  
   Комплекс вольных упражнений - последовательное выполнение
   упражнений утренней гимнастики в
   любое, даже не утреннее, время
  
   Кругом - поворот в противоположную сторону
   через левое плечо
  
   Камод - командир отделения
  
  
  
  
  
  
  Теплое белье
  
   Тем временем, приказом командующего округом наступила зима. Курсанты поменяли пилотки на шапки, в увольнение стало обязательным ходить в шинелях. Начальник гарнизона смилостивился и разрешил, так же приказом, гулять по городу в фуражках, а не в зимних шапках. При плюс пятнадцати- семнадцати веселить иностранных гостей города лишний раз местные представители Министерства Обороны не желали.
  - Casacken, casacken! O! -за день до издания своего уточняющего приказа услышал начальник гарнизона...
  - Nich Casacken! Meliter Hochschule! - гордо отозвался проходящий мимо толпы туристов азиатской внешности курсант- танкист.
  Этого хватило. Всегда бы так.
   После очередной помывки в бане 16-ой выдали комплекты нательного белья вместо трусов и маек. Как и положено - два. Собственно нательное и нательное сверх нательного, так называемое "теплое". Второй курс не первый. Сержанты уже не придирались к любителям носить нормальные трусы и майки вместо "уставного" нижнего, да и сами, конечно носили тоже самое. Старшина первое время упирался, затем тоже махнул рукой. Его однажды принятое решение во всем придерживаться уставов и наставлений выражалось лишь в цвете трусов ( синем) и маек (голубом), определенное тоже каким то там наставлением. Курсанты же отрывались как могли, пока, наконец, всех не переплюнул Володя Захарченко, появившийся в семейных, в цветочек, трусах до колена, с помочью через плечо, застегивающейся спереди на огромных размеров пуговицу. Дальнейшее совершенствование нижнего белья стало невозможным и затихло само собой. "Выданное Родиной" курсанты прятали где только могли и как только могли, проявляя чудеса изобретательности на грани героизма. Командир роты провел ряд рейдов и обнаружил- таки в безобидной на вид подставке под бюст Ленина свыше двадцати комплектов белья. С видом победителя он внезапно построил роту и проверил форму одежды, включая нижнее белье. Внеочередные наряды объявлять не пришлось. Теплого белья не оказалось больше чем у двадцати человек. Ни у кого не оказалось теплого белья. Предстояло как- то выбираться из этой ситуации, причем с минимальными потерями. Ротный не зря был боевым офицером. Выход он нашел мгновенно.
  - Проверять буду завтра. В это же время...,- он сделал паузу и вывалил трофейное белье на линолеум, - у кого не окажется - пеняйте на себя.
  Следуя по направлению к ротной канцелярии он испытал сильнейшее желание обернуться и все же посмотреть - Кто??? ринется к куче, но сдержался. Наказывать всех сразу или наказывать большинство- это не наказать никого.
  - Завтра я им устрою. Не дай бог...,- он сжимал кулаки, решив на будущее выдавать все, включая подворотнички и нитки только под личные росписи каждого курсанта.
   Прецедент, меж тем, ротный создал неслабый. Курсанты бросились проверять каждый свои комплекты во все тайники и схроны. Масла в огонь добавляла неизвестность, откуда именно ротный извлек злополучное белье. Такого парада тайников рота еще не знала. Слава богу что все были заняты только собой и особо не старались, иначе помещение роты подлежало бы, как минимум, среднему ремонту. И без того вскрывались полы, отдиралась обшивка стен, снимались трехметровые плакаты в классе и ленинской комнате. Самыми беспокойными были человек 10-12, белье которых было спрятано за сейфом в ротной канцелярии. Благодаря массовости и живейшему участию довольно скоро выяснилось место утечки, а заодно и принадлежность теплого белья. Курсанты несколько успокоились, но ненадолго, так как возникла необходимость обязательного обладания сим незаменимым предметом, данные тряпки резко стали казарменной валютой. Действительно. А вдруг кому- то не хватит? Тогда будет как с пропажей хлястика от шинели. Пропадает один, через три дня нет уже ни одного. ( Смею заметить, что если кто- то поставит сей факт на научную основу- тот навеки впишет свое имя в теорию социалистической экономики).
   ВСЕ бросились подписывать свое белье. Тут же выяснилось, что одних инициалов недостаточно, так как у некоторых они совпадают. Минут около пяти девять десятков человек изобретали собственные подписи и чуть ли не гербы, располагая их в самых неожиданных местах на теплом белье, дабы завсегда предъявить право на неприкосновенную частную собственность. В чью- то голову тут же пришло, что если подписывать не сильно стараясь, надпись можно стереть и подписать по- новому. В другую умную голову пришло, что если стараться как надо - надписи при замене и стирке не сотрутся. Третий добавил, что подписанное как надо разойдется после стирок по училищу и все курсанты будут смеяться над уже заслуженной 16-ой ротой. Определенная часть курсантов приступила к перебору версий кличек, каковой наградили бы роту, проявившую себя таким образом. Сержанты, меж тем, не сговариваясь, дали команду белье пометить, понадежнее спрятать, охранять и проверять пока ажиотаж не уляжется. В конце концов они тоже плюнули на эту затею и снарядили делегацию к ротному, с просьбой сдать белье в кладовую на временное, до похолодания, хранение. Переволновавшийся перед возможной утратой казенного имущества ротный слушать их доводы не стал, настаивая на своем. Создалась революционная, многократно всюду описанная, ситуация.
  - Да пошел он со своим бельем! - кричали уже не только злостные нарушители воинской дисциплины, но и просто нарушители воинской дисциплины. Троечники и отличники.
   Прооравшись и от этого устав, Костюк пошел на перекур. Опершись в курилке на дверцу шкафа, неудачно получил второй дверцей по голове и вдобавок еще и щетка на ногу упала.
  - Это знак! - подумал Костюк, вспомнив знаменитую легенду о Ньютоновом яблоке.
  - А где же смысл?
  Смысл отыскался быстро. Серега подошел к Савчуку, что- то тихо спросил. Тот кивнул головой. Затем он подошел к Малярову. Тот согласно заулыбался. Игорь Савчук по кличке "Икс" уже сбегал в каптерку, вернулся с десятком пакетиков с краской, кою курсанты обычно добавляли в мастику для натирки полов. Малер исчез в Ленинской комнате и спустя пару минут появился с трафаретом. Рота притихла, со священным ужасом наблюдая как Серега разводит в крышке от мыльницы краску.
  - Класс! - определил он, оглядев свое творение.
   Рота ответила восторженным ревом. Немедленно в разряд валюты попали ватман и ножницы. За ватман в зависимости от размера давали от одной до пяти сигарет. За ножницами просто выстроилась огромная очередь. Бритвенные лезвия просто разламывались на две половинки между друзьями приятелями и ничего не стоили. Рота вспомнила сразу обо всех своих художниках, которые за свои услуги нагло требовали сигареты только с фильтром. Сигареты без фильтра менялись на сигареты с фильтром, сигареты с фильтром шли на подкуп художника, художники меняли сигареты с фильтром на сигареты без фильтра и далее на ватман. Установился своеобразный курс военных валют. Гвалт стоял как на Нью-Йоркской фондовой бирже до изобретения компьютера. В роте моментально исчезли из обихода ватман, карандаши, состирашки, циркули и сигареты. Гордый Костюк моментально организовал с Иксом в классе кооператив, где они, водрузив на стол трехлитровую банку с красной краской, губкой лепили всем желающим трафаретные оттиски на рубашки и штаны. Кооператив преуспевал, несмотря на невысокие цены - сигарета без фильтра за строчку. Не обошлось без внешних займов. Те, кто первое время не поддался общему порыву был таки подхвачен общим потоком и столкнувшись с высокими ценами и дефицитом бросились занимать новую валюту этажом ниже, в 15-ю роту. Из нее, заинтересовавшись происходящим, прибежали наблюдатели и с ходу врубившись в ситуацию, убежали обратно, дабы вернуться с временной валютой. Основная казарменная валюта - сигареты, стала уплывать за пределы подразделения. Начали падать устоявшиеся цены. Предприимчивые представители 15-ой стали скупать использованные трафареты по демпинговым ценам, одна сигарета без фильтра за единицу. Одновременно поднялся в цене импортный ватман. Ротные редакторы делили последнюю, умыкнутую ими из расположения стенгазету, норовя оторвать каждый себе кусочек побольше и ругаясь между собой. Делом были заняты только художники, которые, видя откровенную конкуренцию со стороны себе подобных, начали выпускать не менее откровенную халтуру, не снижая, однако, цен. Напряжение достигло пика. Кое- где могло возникнуть даже некоторое подобие драк. Уже половина 16-ой гордо ходила в помеченных рубашках и на все голоса кричала:
  - Кому карандаши? Кому циркули? Меняю 3 с фильтром на 9 без фильтра... - одновременно чутко вслушиваясь, что кричат другие...
  
   Командир 16-ой, построив через сутки роту в теплом нижнем белье, был вынужден искать в 15-ой роте валидол. Из 15-ой они вместе с командиром этой роты прошли в 14-ую. Затем, уже втроем - в 13-ую. Валидола они не нашли, но на вечернем совещании у комбата все четверо злорадно ухмылялись. Узнав о причинах улыбок ротных комбат побледнел...
  
   На рубашках всего батальона несмываемой красной краской были напечатаны в обрамлении звезд, серпов с молотом и эмблем войск связи следующие надписи...
  - Перестройка!
  - Демократия!
  - Слава КПСС!
  - За нашу советскую Родину!
  - Вооруженные Силы СССР
  а также сотни других, не менее героических.
   В тот же вечер все теплое белье в ротах батальона было собрано, увязано в пачки по десять комплектов и при очередной замене белья сдано в прачечную по счету, не развязывая. Через две недели уже все училище ходило в теплом белье украшенном патриотически-направленными лозунгами. Попытки изымать оформленное таким образом белье из обращения успехом не увенчались, надписи появлялись вновь и вновь. Чем больше с ними боролись, тем злободневнее они становились.
  - Уберите Першинги из Европы!
  - Свободу Нельсону Манделе!
  - Янки! Руки прочь от Ирака!
   Новые лозунги и призывы появлялись только на новых, еще нераскрашеных рубашках. Старые зачастую заботливо обновлялись. Теперь при выдаче теплого белья курсанты обращали внимание не только на рост, размер и новизну, а еще и на политическую направленность теплого белья. Твердой казарменной валютой теплое белье, ровно как и ватман, не стало.
  
  Дневальный по 16-ой роте снял трубку телефона и набрал номер:
  - Але? Это дежурный по училищу говорит. Дежурного по столовой к телефону. Дежурный? Собрать все огнетушители со столовой и немедленно ко мне в дежурку. Как зачем? У меня здесь представители пожарников. КПП уже проверили, теперь столовая. Завтра, сейчас посмотрю, автопарк. Послезавтра учебный корпус. На следующей неделе - подразделения. 10 минут даю. Мало? Хорошо- 11 минут. Самому прибыть лично. Все!
  Он положил трубку на рычаги и задумчиво произнес: "11 минут много, мы тогда уложились за семь".
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Л"
  
   Луноход 1. бочка с крышкой на прицепе
   2. Старинная русская народная игра
  
   Луноходчик - оператор лунохода, разнорабочий по
   сбору пищевых отходов
  
  
   Лифчик - жилет для переноски боеприпасов и другого
   военного имущества
  
   Летать - предпринимать все меры для выполнения
   приказа, как правило методом опроса коллег
  
   Ленкомната - отдельное помещение с интерьером
   патриотической направленности
  
  
  
  
  
  
  ПАРАД
  
   -Товарищи курсанты! Вам оказана высокая честь! Вы будете представлять наше училище на предстоящем ноябрьском параде! - комбат сделал паузу и наклонил голову набок, пытаясь рассмотреть реакцию курсантов. Что он хотел увидеть - тайна великая есть. Однако он не увидел ничего. Абсолютно никакой реакции. Никто от восхищения не запрыгал, в ладоши не захлопал, ура не закричал. Слез и причитаний не было тоже. Задние шеренги вначале заухмылялись, но вскоре приуныли. Однако их лиц комбат не видел.
   Комбата любили все. Пришел он в батальон ближе к концу первого курса и сразу громко заявил о себе фразой: "Я пришел к вам из Приволжского военного округа, а там дураков не держат!!!" По всей вероятности дома у него была Большая Советская Энциклопедия, так как на каждом построении он задавал батальону какой либо вопрос, типа: "Кто родоначальник импрессионизма???" и сам тут же на него отвечал: "Ван Гог!!!", прямо таки поражая курсантов своей эрудицией. Каждое происшествие в батальоне он комментировал по своему, и попасть к нему на язык автоматически означало немедленно прославиться на все училище. Даже самые-самые нарушители воинской дисциплины, стоящие перед выбором, трое суток ареста от ротного или беседа с комбатом, без колебаний выбирали гауптвахту.
   - Выставляем четыре коробки, восемь на восемь, плюс резерв. Тренировки с сегодняшнего дня! Какая картина художника Малевича наиболее знаменита??? Черный квадрат!!! Тринадцатая рота прямо!!! Остальные напра - ВО!!! Шагом марш!!!
   Так уж традиционно сложилось в училище, что все парады обеспечивали именно курсанты второго курса, так что новостью для четвертого батальона данное объявление стало относительной. Всю жизнь второкурсникам доверяли лишний раз ножку потянуть. Это со стороны на парад смотреть хорошо, а с трибуны так и еще лучше. Присказка "волос в волос, голос в голос" про кого? Правильно! Военный парад!
  - В строевой подготовке нет пределов совершенствованию, - вещал с трибуны комбат, окидывая взглядом сформированные коробки.
  - После каждой команды, кроме конечно "Шагом марш" пять секунд не шевелиться. Минимум пять секунд. Если кому-то приспичит после этого повернуть голову, делайте вот так, - он слегка приподнял фуражку снизу и повертел под ней головой, демонстрируя.
  - По команде "Вольно" все ослабляют левую ногу. Всем понятно? Смирно! Вольно! Напра-ВО! Нале-ВО! Кру-ГОМ! Кру-ГОМ!
   Комбат довольно улыбнулся, этому батальону не надо было повторять дважды.
  - Ну а сейчас учимся здороваться с генерал-лейтенантом. Я - генерал- лейтенант! - в глазах комбата зажегся мечтательный огонек.
  - Здравствуйте товарищи!
   Батальон готовился к параду почти месяц. За последние дней десять политико-воспитательная и спортивно- массовые подготовки были заменены на строевую. Рядом тренировались в прохождении две коробки офицеров кафедр. Послушав, как здоровается четвертый батальон, они скоро переняли услышанную манеру. Посмотрев, как проходят торжественным маршем офицеры, курсанты тоже сделали кое- какие выводы, главным из которых был вывод, что на параде главное это сила удара черным сапогом о черный асфальт и равнение в шеренгах, а отнюдь не высота, на которую первые шеренги задирают ноги. Коротко это звучало так: "Всем громко топать ногами!"
   Комбат ходил теперь вместе с ними. Подготовкой руководил заместитель начальника училища. Строевая была по 6 часов в день. Дня за три до парада курсантов и офицеров вывезли для ночных тренировок непосредственно на место проведения парада. Одних оркестров было аж четыре штуки. Все в полном составе, человек по пятьдесят в каждом. Представлены были все части немаленького гарнизона. Какой то генерал-майор, командующий парадом, долго пилил линейных курсантов- артиллеристов за хреновое, на его взгляд, выполнение строевых приемов с оружием. Связисты дивились, так как единообразие артиллеристов нарушалось лишь углом наклона красных флажков на штыках карабинов. Воистину - нет пределов совершенствованию в строевой подготовке.
  - Я генерал- лейтенант! - наконец отвязавшись от линейщиков, выдал генерал- майор, - Приветствие и поздравление.
  Он спустился с трибуны, влез в машину с открытым верхом, (устроители явно косили под московский размах. Однако роль "чайки", в местном варианте, исполнял армейский УАЗ), и поехал вдоль строя.
  - Здравствуйте товарищи летчики!
  Офицерские коробки в голубой летной форме с тренировочным флагом "Победителю социалистического соревнования за 1978 год" немедленно отозвались: "Здравжелтовгенант!" видимо напуганные строгостью генерала по отношению к линейщикам, глоток они не жалели. Не исключена вероятность того, что, наслушавшись криков командующего парадом, они показывали ему, что орать умеют тоже.
  - Молодцы! - восхитился генерал-майор, - Еще раз!
  Вышло дружно, но уже чуть тише.
  - Еще раз!
  Вышло громко, но чуть- чуть вразнобой.
  -Тренироваться! - поставил диагноз генерал- майор.
  Послушав троекратное "ура" перекатами раза четыре командующий подъехал к связистам.
  - Здравствуйте товарищи связисты! - заявил он им таким тоном, как будто повстречал бывших школьных приятелей.
  Возникла пауза. Хорошая такая, по системе Станиславского. За это время курсанты сделали медленный вдох, затем медленный выдох, затем опять медленный вдох и когда генерал уже открыл было рот, чтобы сделать какое- либо заявление, раздался громкий рокочущий шум с медленным и четким проговариванием каждого слога. Это было что-то! Генерал озадачился.
  - Еще раз!
  Та же история.
  - Еще раз!
  Никаких изменений.
  - Полковник! Они у Вас что? Тормознутые? - обратился он к зам. начальника училища связи.
  - Никак нет! - с полувопросительной интонацией уверенно ответил полковник.
  - Еще раз!
  Стабильность признак мастерства.
  Генерал сменил тактику.
  - Я вам машу рукой, и вы здороваетесь...Понятно? - генерал поздоровался и махнул рукой.
  - Ха! - подумали связисты, - хоть чем маши!
  Ничего другого, кроме того что было, генерал от связистов не добился и переехал к танкистам. Их приветствие его также не удовлетворило, он начал их тренировать и дотренировал до того, что они стали здороваться на мотив грузинских народных песен. Когда генерал уехал от них к артиллеристам и дальше, связистам стало его не слышно, но, судя по доносившимся раскатам приветствий кроме командующего парадом здесь здороваться не умел никто. Наконец приступили собственно к прохождению, предварительно с пол - часика помучив знаменщиков и командиров коробок. После каждого прохождения генерал с трибуны отмечал лучших и худших. Когда связистам, вкупе с летчиками досталось четвертый раз подряд, курсанты начали перешептываться и во время наконец объявленного перекура выявили причину. Идти приходилось не по асфальту, а по брусчатке и поэтому козырь связистов, постановка ноги, в этой ситуации не играл. Большой оркестр заглушал грохот сапог связистов и ботинок летчиков. Выйти из ситуации можно было используя подковки, но в училище связи набивать их категорически запрещали, жалея паркетные полы учебного корпуса. Курсанты других училищ и солдаты гарнизона в такие тонкости не вдавались и поэтому имели перед связистами некоторое преимущество. Услышав разговоры связистов, летчики засмеялись. Подковки на ботинках смотрелись бы, мягко сказать, экстравагантно.
   - Лучше уж шпоры! - высказался один из них.
  Курсанты заявили свои соображения командирам взводов, те - командирам рот. Ротные подбежали к комбату, комбат подошел к заместителю начальника училища. Тот выслушал комбата, но отмахнулся, сказав при этом что-то явно нелестное в адрес его подчиненных и его лично. Комбат сразу как-то потускнел и, вернувшись к батальону, на немой вопрос сотен глаз только махнул отрицательно рукой.
   Около двух часов ночи батальон привезли в училище и положили спать. Серега Кривошеин ворочался, заснуть ему никак не удавалось. Он стоял в первой шеренге и видел реакцию полковника на слова комбата. За комбата, за батальон, за месячную подготовку было обидно. К тому же все нормальные курсанты знали, что при невыполнении или ненадлежащем выполнении поставленной задачи, акцент подготовки смещается на слабые места. А строевая есть не самое приятное занятие для проведения, и без того дефицитного, свободного времени. Серега Кривошеин был не просто нормальным курсантом, еще, вдобавок, он был хорошим сержантом. Сергей встал, нашарил в тумбочке сигареты и спички, взял в руки сапоги и вышел в комнату для чистки обуви (в просторечии "курилку").
  
  
  
   Дневальный по шестнадцатой роте спал, закрыв дверь на швабру и поставив будильник на время смены. От строевых тренировок его никто не освобождал, на время их проведения дневального просто подменяли. Примерно каждые десять минут дневальный бдительно приоткрывал один глаз и зрительно проверял наличие швабры и исправность будильника.
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "М"
  
   Машка - щетка в превосходной степени
  
   Место построения - наиболее часто употребляемая местность
   для сбора военнослужащих данного
   подразделения
  
   Мандавошка - эмблема войск связи и радиотехнических
   частей ПВО
  
   Мутный - неконкретный
  
   Мастика - спецсостав для натирки полов
  
   Мастичить - сложный технологический процесс
  
  
  
  
  
  
  
   Сержант
  
  
   -Рота! Подъем!!! Форма номер четыре, - командовал дежурный по роте, самый низкий по росту сержант. Через минуту рота стояла в строю.
  - Разрешите? - поднял руку сержант Кривошеин.
  - Да! - удивленно посмотрев на него, кивнул головой старшина. Сергей вышел из строя, четко повернулся кругом.
  - Показываю! - он повернулся налево и прошел вдоль строя. В такт шагов раздавался резкий металлический стук.
  - Всем понятно?
  - Понятно! - загорелась рота.
  За идею Серегу освободили от зарядки, заодно с ним и каптерщика, поручив им обоим приготовить к "после завтрака" все необходимое для претворения идеи в жизнь. 16-ая кажется, готовилась сказать новое слово в подготовке и проведении парадов в истории Вооруженных Сил СССР.
   Когда коробка 16ой вышла на плац, комбат прислушался, подошел к одному из курсантов и приказал показать подошву и каблук сапога. Внимательно посмотрев, он покачал головой и промолчал. Батальон ждал Зама. После доклада комбата Зам сразу взял быка за рога.
  - Мне вчера было стыдно за вас, 4-ый батальон. Это не курсанты военного училища, это стадо овец, это этап заключенных, это... Ни украсть, ни покараулить. Ни пройти, ни поздороваться. Начинаем с приветствия. Я, генерал- лейтенант! Здравствуйте товарищи!
  После шестого раза Зам закрыл руками лицо. Из последних сил он все же дал команду: "К торжественному маршу!", но при прохождении коробок не удержался от комментариев. Судя по ним, шли все нормально. Вдруг он услышал характерный металлический стук, чуть ли не заглушающий игру оркестра.
  - Рота, стой! - закричал он в микрофон. На счет- Раз! Два! рота встала. Оркестр перестал играть. Сбегая с трибуны, Зам, брызгая слюной, кричал:
  - Подковки? Никаких! Вы у меня дубовый паркет положите, если хоть одну, хоть одну... Дубовый... Хоть одну....
   Сбежав с трибуны, он осторожно, едва ли не крадучись, подошел к 16ой. Кто- то из офицеров подал команду. Рота с металлическим стуком повернулась к полковнику.
  - Командира батальона ко мне! - негромким, злым голосом произнес Зам. Комбат подбежал, приложил руку к козырьку фуражки.
  - Если я найду хоть одну царапину на паркете, Вы лично будете ползать и менять его весь! - так же негромко, но хорошо для всех слышно бросил комбату полковник.
  - Есть! - ответил комбат, не отводя враз потухшего взгляда.
  - А насчет Вас, товарищ капитан...,- полковник повернулся к ротному, - мы еще подумаем. Я лично поставлю вопрос об определении Вашего соответствия должности командира роты. Курсантской роты.
  Полковник сделал паузу, обводя ненавидящим взглядом ряды 16-ой.
  - Подковки немедленно снять. Роту туда и обратно. На все 10 минут. Выполняйте.
   Зам вновь посмотрел на строй. Курсанты стояли " Смирно", однако смотрели недобро, не меняя выражения лиц даже под ледяным взглядом полковника. Командир 16-ой разволновался. Его блестящая карьера вновь оказывалась под угрозой. Он глазами пытался показать комбату, что молчать нельзя. Комбат заметил его старания, ответив на них усталой улыбкой. Зам тоже увидел гримасы ротного и тут же осведомился,
  - Вы что? Мне рожи корчите?
  Ротный немедленно запаниковал.
  - Товарищ полковник! Это не подковки! То есть подковки, но не подковки! Разрешите объяснить? Разрешите показать?
  Под этот лепет лицо Зама стало медленно, но неудержимо краснеть. Он переводил взгляд с согнувшегося, лепечущего ротного на стоящего прямо комбата, пока не проорал истерично:
  - Масло и не масляное, точнее масляное, но не масло. Хватит! Показывайте, что у вас там!
  Ротный за руку вытащил из строя первого попавшего курсанта, было наклонился, чтобы задрать ему ногу, типа как у лошади при проверке копыт, но, спохватившись, просто попросил.
  - Покажи..., - сопровождая просьбу непонятными жестами.
  Андрей Коротков, а это был он, повернулся спиной к полковнику и поставил на носок ногу. В ответ- полная тишина. Во время всего происшествия батальон и оркестр стояли не шелохнувшись, а сейчас, казалось, стих даже ветер.
  - Вот как! И кто же это изобрел? - очень тихо и очень уж спокойно сказал наконец Зам.
  - Сержант Кривошеин! - раздался из строя уверенный голос Сергея. Курсанты непроизвольно втянули головы в плечи.
  - Выйти из строя, - так же тихо сказал полковник.
  - Есть! - Сергей уверенно выполнил команду. Только по его бледному лицу можно было судить, что стоила ему его уверенность
  - Сам придумал? - не повышал голоса полковник.
  - Так точно, сам, - сказал Сергей, не отводя взгляда.
  - Фамилия?
  Сергей представился повторно.
  - Встать в строй! - скомандовал ему полковник, затем повернулся к комбату и ротному и добавил, - И вы тоже.
  После выполнения команды Зам распорядился вернуть роту на исходную и махнул оркестру. 16-ая с непонятным вызовом и злостью прошла торжественным маршем. После того как она заняла свое законное левофланговое место, Зам поднялся на трибуну и постучал пальцем по микрофону. Микрофон работал.
  - Сержант Кривошеин! Выйти из строя на десять шагов!
  Сергей отсчитал свои десять, может быть последние в сержантском звании и курсантских погонах.
   Курсанты не могли однозначно определить свое отношение к данному полковнику. Пришел он так же недавно, как и комбат, даже еще и попозже на месяц, и сразу же приступил к наведению порядка - так, как он его понимает. Человек трех его стараниями уже отчислили, причем со старших курсов. Проступки ими совершенные, типа курения на ходу, тянули на один внеочередной наряд. На крайний случай на два наряда. Определение курсанты вывели только с допуском плюс- минус трамвайная остановка. От просто самодура, до крутого самодура. Своего полковник добился. При его появлении где бы то ни было курсанты просто разбегались или обходили его десятой дорогой. Себе дороже встречи такие. Прав всегда тот, у кого больше прав. А прав у курсанта военного училища - полный набор, определенный конституцией. На жилище (казарма), на труд (это сколько угодно), на отдых (когда не служишь и не трудишься). Еще имеется избирательное - из представителей нерушимого блока коммунистов и беспартийных...
  - Все слышали? - обратился полковник к батальону.
  Батальон молчал.
  - Сержант Кривошеин! За проявленную при подготовке к параду инициативу объявляю благодарность. Командиру роты представить на данного сержанта представление к присвоению воинского звания "старший сержант".
  - Служу Советскому Союзу! - ответил без пяти минут старший сержант Кривошеин.
  - Есть! - ответил окончательно растерявшийся командир 16-ой.
  - А вам, командиры рот, следует поучиться у капитана Кравченко. Каких орлов вырастил! Построение через час. Всем набить подковки так, как это сделано в 16-ой роте. Тренировка с офицерами, знаменем и так далее!
  Внезапно полковник тихо засмеялся и вполголоса сказал:
  - Мы их всех сделаем! Весь гарнизон! Пусть знают, что связистов голыми руками не возьмешь...
  
   За час в 16-ой роте побывало народу человек сто. Прибежали не только командиры рот батальона со старшинами, офицеры по одному - два человека с кафедр, но и курсанты с других курсов в параде не участвующих. В 16-ой был организован бесплатный показ ноябрьских военных мод. Проблема была с подковками, которые офицеры с кафедр старались набрать с собой не только на себя, но и на коллег- сослуживцев. Ротный, начавший, наконец, улыбаться, дал команду все подковки спрятать и не давать даже шурупов никому- никому кроме как по его личному приказанию. Сам он, правда, едва успевал эти самые приказания отдавать. Наступил его звездный час. В обмен на никому никогда ненужные подковки он успел выторговать кучу всяческих обещаний и даже пару приличных висячих замков. Однако преподаватели ротного едва не разорили напрочь. Надеясь, что неизбежные затраты все ж таки окупятся некоторым улучшением успеваемости, он тем не менее крайне жалел уплывающие за пределы роты материальные ценности. А вот на объяснения ротный не скупился. Он объяснял снисходительно одним (младшим по званию) и подобострастно другим (старшим по званию):
  - Вот здесь! Под каблук, две подковки вместе на два шурупа. И пол не царапаем и звук при ударе громкий. Но крепить надо не слабо и не сильно, а то звенит или слишком громко или не звенит вообще.
  Приятно, черт возьми, быть в центре внимания.
  
   Через несколько дней после парада сержанта Кривошеина вызвал к себе командир батальона.
  - Садись! - кивнул он на стул, выслушав доклад сержанта, - Как зовут?
  - Сергей! - ответил Сергей.
  - Командир роты написал на тебя представление?
  - Я не в курсе, - пожал плечами сержант, - но мне звание не присвоят, я не на должности.
  - Вот как! - удивился комбат, - а почему?
  - Сняли, - ответил Сергей.
  - За что?
  - Я не в курсе, спросите у командира роты.
  - А почему тогда не разжаловали?
  - Я не в курсе, спросите у командира роты.
  - Да - а! - протянул удивленно подполковник, - Личные просьбы ко мне как к командиру батальона есть?
  - Никак нет! - ответил Сергей.
  - Если что- то будет надо, обращайся, Сергей. Все! Можешь идти.
  - Есть! - Сергей встал, повернулся кругом и пошел к двери. Внезапно остановился.
  - Товарищ подполковник! А полковник Сеченов перед Вами извинился?
  Комбат невесело усмехнулся:
  - Будешь еще инициативу проявлять?
  - Никак нет! - куда серьезнее ответил сержант.
  - Напрасно! - заметил комбат и неожиданно рассмеялся.
  - А вообще то здорово получилось. Одного генерала отставника до слез довели. Он, на вас глядя, вспомнил как на фронт уходил в 43-м. Еле успокоили...
  Комбат хлопнул обеими руками по столу:
  - Словом - молодцы! Всем участникам парада благодарность от начальника гарнизона. Об этом объявят завтра, так что пока помолчи. Пусть будет сюрприз.
  
  
   После того, как начальник училища объявил на утреннем разводе о вынесении благодарности 4-му батальону, личный состав 16-ой, поднимаясь по лестнице, настраивался на новые подвиги, крича на все голоса, часто хором:
  - Стадо овец. 1-ый взвод украсть, 2-ой караулить. Я генерал- лейтенант, дубовый паркет, этап заключенных. Здравствуйте товарищи! ( Троекратное "Ура", перекатами).
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Н"
  
   Наряд - обязанности по поддержанию чистоты
   и жизнедеятельности
  
   Нычка - тайник
  
   Никак нет - нет
  
   Ночник - прибор ночного видения
  
   Несколько - два
  
  
  
  
  
  
  
  Случка
  
  - Молчанов! Ты у нас по культмассовой? - крикнул из канцелярии Лещев.
  - Так точно! - просунул за дверь канцелярии голову Молчанов.
  - Давай на КПП, девчонки пришли!
  - Какие такие? - поинтересовался Молчанов.
  - На месте разберешься. У них заявка на тридцать человек.
  - Медики или педики? - пытался провести предварительную разведку Молчанов.
  - Не педики, а будущие педагоги! - наставительно поправил Лещев, - А хрен их знает!
   - Понял! Бегу! - заявил Молчанов, не забыв посмотреть на себя в зеркало с наклеенными прямо на стекло буквами. Двух из них не хватало, но если чуточку поиграть в "Поле чудес", можно было догадаться, что на стекле красуется самый загадочный из военных призывов - "Заправься!" Забежав в комнату для чистки обуви Молчанов потер казенной щеткой яловые сапоги.
  - Один не пойду, надо Генку взять, - решил про себя он.
  На КПП народу было немного. В стороне стояли четыре девчонки.
  - Здравствуйте! Это вы с заявкой? - подошли к ним Молчанов и Лескевич.
   - Да мы! - оглядывая курсантов сверху вниз и снизу вверх ответила одна из них. Три другие пытались сохранить серьезность, непроизвольно поправляя, как по команде, прически и косясь боковым зрением на свои отражения в стеклянных дверях.
  Представились им.
  - Гена!
  - Сергей!
  - А вы на каком курсе? - спросила одна из трех.
  - Второй! - гордо ответил Молчанов.
  Та сморщила прелестный носик.
  - Нам обещали третий!
  - Ну тогда мы пошли? - предположил Генка, поворачиваясь.
  - Стойте! Второй так второй! - грозно посмотрев на недовольную подружку воскликнула та, что держала в руках листочек.
  - Мы из педучилища. Третий курс. У нас заявка, - замахала она бумажкой.
  - Ровесники значит! - подытожил Сергей.
  - Подписана? - Генка показал глазами на бумажку.
  - А как же! - самодовольно ответила та.
  - На субботу, в 18.00. С вас по два рубля!
  - По сколько? - сделали удивленные глаза Сергей и Генка.
  - По два рубля! - менее решительно повторила девчонка.
  - Нет! Если хотите чтобы мы пришли - цену сбавьте! - решительно заявил Генка.
  - Они еще и торгуются! - возмутилась недовольная, - Марина, пошли отсюда!
  - Нам тоже некогда! Приятно было познакомиться! - Генка опять повернулся, делая вид, что собирается уйти.
  - Стойте! - снова вскрикнула девчоночий лидер, - Сколько вы хотите?
  - По пятьдесят копеек! - влез в разговор Молчанов, - Мы обычно бесплатно, но для вас, так уж и быть. Программа, цветомузыка, музыка, оформление - наше. Торты, напитки - ваше. Идет?
   Молчанов изображал из себя миротворца, Лескевич - недовольного. Роли были знакомые, опыт колоссальный. Главное - не переиграть, хотя и в этом беды особой не было. Свято место пусто не бывает. Если где- то чего- то много, значит где- то этого и в помине нет. Чисто девчоночьи группы студентов институтов, техникумов и училищ частенько приглашали курсантов. Курсанты приглашали тоже. Пусть и реже. Отдыхать таким образом было можно, причем качество отдыха абсолютно не зависело от уровня учебного заведения. Бывало что с ПТУшницами было намного интересней, чем со студентками ВУЗов. Бывало и наоборот. Не попадешь - не угадаешь. Перед каждым таким вечером, которые в обиходе курсанты называли "случкой", предварительная разведка доводила до курсантов рекомендуемую линию поведения. Однажды на "случке" со студентками кооперативного института, которые вели себя, по меткому замечанию Шрайбикуса: " На кривой козе хрен объедешь!" курсанты в течение первых десяти минут сожрали все приготовленное для них угощение, выпили весь сок и лимонад, встав в круг и обнявшись за плечи минуты три дрыгали ногами под песню "Ты теперь в армии", а затем сразу же ушли, оставив ошарашенных дам за разгромленными столами. Естественно, что связистов туда больше не приглашали.
  - Минутку! - девчонки отошли в сторону, встали в кружочек, о чем- то негромко посовещались.
  - Мы согласны! Держите заявку! - наконец протянула Молчанову бумажку женский лидер.
  - Не мне. Ему, - Молчанов показал глазами на Генку, это тоже входило в программу. Та вспыхнула, но справившись с собой резко протянула бумажку Генке. Тот недоверчиво взял, развернул, не спеша прочитал.
  - Так! Завтра подойдите часикам к восьми вечера сюда. Нужна одна ведущая и наверное - Вы! - он указал на девичьего лидера.
  - Согласуем программу. Если есть какие- то предложения, приносите. Мы будем рады. Дежурному скажете- 16-ая рота. Лескевич - это я. Молчанов - это он. Нас вызовут, - очень негромко и очень серьезно говорил Генка, - Если боитесь забыть, запишите.
  Он протянул председательше блокнот и авторучку. Та отстранила его руку, достала из сумочки свои, быстро что- то написала.
  - До свидания!
  - До свидания! - ответила за всех девчонка, полоснув Лескевича таким взглядом от которого нормального человека должно было затрясти. Генка был невозмутим.
  - Один - ноль! - хлопнули друг - друга по рукам курсанты, выйдя с КПП.
  - Как будем рекомендовать?
  - Рубаха - парни! - подумав ответил Генка, - Кстати, ничего девочка, эта Марина, с характером. Она мне даже понравилась.
   Программу подготовили быстро. Простенькую, но со вкусом. На всякий случай был подготовлен конкурс, вопросы с замаскированными элементами теории информации. Незнакомые с этой теорией решали эти простые на первый взгляд задачки тоже, но тратили на них несоизмеримо больше времени, чем хотя бы поверхностно с ней знакомые. На недовольную решили напустить собственно Молчанова и Азимханова с задачей от недовольства надолго излечить. Беспроигрышным вариантом был Азимханов, заслуженно носящий кличку "Красавчик". Перед его обаянием не могла устоять ни одна Евина внучка, достигшая половой зрелости. И это причем независимо от возраста, семейного положения и вероисповедования. Однако видимость конкуренции должна была обострить ситуацию, добавить в нее чуточку перчика, да и два варианта всегда лучше, чем один. Представив себе как недовольная будет метаться между двумя "зайцами", Генка захохотал. Исход вечера был практически решен. Оставалось только просмотреть этот концерт "вживую".
   Женское население города, точнее юная его часть, связистов официально не любила, награждая эпитетами - "хамы, козлы, сволочи, импотенты" и так далее. На практике же выходило не совсем так, как в теории. Женское сердце - загадка. Чем недостижимей цель, тем более она заманчива. Свет далекой звезды всегда привлекательней. Связисты были для девчонок вроде как журавли, по сравнению с синицами из других училищ.
   -Как это я, такая красивая и умная и не могу??? - задавали себе вопрос многие девчонки. По крайней мере, заполучившая себе в кавалеры курсанта - связиста свысока смотрела на других девчонок, гуляющих с танкистами, артиллеристами или летчиками. Не умаляя достоинств славных представителей других видов и родов Вооруженных Сил поясню, что женский ажиотаж вокруг связистов был талантливо организован ими самими и заботливо поддерживался ими же на протяжении нескольких десятков лет. Основным лозунгом в сердечных делах было бессмертное изречение А.С. Пушкина - "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей". Кличкой "импотенты" связисты даже гордились. За стенами училища выловленных "штыковых" не использовали, а без лишних слов выкидывали за ворота.
  - У нас училище, а не публичный дом! - эту простую истину знали даже абитуриенты. На эту тему существует множество анекдотов. Выдержку из одного можно привести в качестве примера отношений к "штыковым".
  "Одна подруга рассказывает другой.
  - Ну так захотелось, что я к училищу. Через забор перебралась - хожу. Хоть бы кто посмотрел! Наконец вижу, мне курсант из окна рукой машет. А сам в одних трусах. Я на дерево. С дерева к нему - прыг. Он меня на кровать. Сверху одеяло, еще сверху - шинель.
   ИВАНОВА СПРОСЯТ, СКАЖЕШЬ - ЛЕЖИТ! БОЛЕН!"
  
   Вечер начался неплохо. По дороге, шедшие строем курсанты набили рожи двоим, желающим ими покомандовать. Это был один из способов "ловли на живца". Курсанты вызывали жуткую неприязнь у определенной части населения города. Для одного из получивших "в табло" оказалось неожиданностью вольное толкование дисциплины строя. Он даже не успел толком удивиться, почему на его добродушный выкрик "Имперские псы!" последняя шеренга нехотя отвернула в сторону и без политической полемики просто показала любителю собак свои навыки уличного бокса. Второй пострадал меньше, вообразив себя на время как минимум генералом и пытаясь, не стесняясь в выражениях, принять в свою честь парад. Понятно что любой мужик легко разбирается в трех вещах. В политике, футболе и военной службе. Этот был один из них. Курсанты были уверены, что после недолгого общения с будущими офицерами несостоявшийся военноначальник на некоторое время откажется от привычек давать нецензурные советы военным по поводу равнения и строевого шага.
  - Се ля ви! - как сказал бы Женька Кузнецов из третьего взвода, для которого французский язык был почти родным с детства.
   Собственно вечер проходил прекрасно. Несмотря на то, что курсантов было человек на 7-8 меньше, чем заявлялось, а девчонок на 10-15 больше, чем ожидалось - постоянное перемещение "зеленых" создавало эффект толпы. "Недовольная" оказалась ведущей.
  - Алла! - а именно так она отрекомендовалась Молчанову, обладала некоторыми талантами.
  "Женский лидер" - Марина, оказалась коллегой Лескевича - комсоргом и, наблюдая разворачивающееся действо со стороны, скоро забыла обо всем на свете, слушая Генку. Не давая народу остыть Молчанов вскоре обнаружил, что некоторые конкурсы, объявляемые Аллой, были далеко не импровизацией, а скорее, тщательно подготовленным спектаклем, хотя девчонки изо всех сил и старались этого не афишировать. На курсантов явно производили впечатление. Догадавшиеся курсанты все же честно играли роли парней- рубах, успешно применяя на практике метод уступающего воздействия. Девчонки старательно демонстрировали свое превосходство. В конце концов забеспокоился даже Генка, переставший на время втирать комсомольской богине свое видение мира.
  - Ты что это? Этак мы по жизни в дураки попадем! - проскрипел он Молчанову, одновременно успокоительно улыбаясь Марине.
  - Еще не вечер! - засмеялся Молчанов, - Их надолго не хватит. Затяжные арьергардные бои.
  - Смотри у меня! - процедил Лескевич.
  Сергей оказался прав. Примерно через полчаса интеллектуальная инициатива была полностью перехвачена курсантами. Решив не перегибать палку, Молчанов свалил остаток вечера на ответственного за музыку и метнулся производить впечатление на Аллу-ведущую. Добившись от нее номера телефона и разрешения звонить в любое время дня и ночи Молчанов сделал маячок Азимханову. Тот вытер испачканный очередным пирожным рот и ринулся защищать честь взвода...
   Арьергардные бои сменились решительным наступлением. Таких талантливых и галантных кавалеров будущие учителя начальных классов вряд ли когда - то увидят...
   История умалчивает о том, как курсантский строй провожала до остановки троллейбуса вся учебная группа 3-го курса педагогического училища вместе с разведчицами из других групп.
  
   Чем- чем, а вареньем и яблоками, благодаря этому вечеру 16-ая минимум на месяц себя обеспечила. Благодарные будущие педагоги таскали им фрукты на КПП довольно продолжительное время. Каждая своему избраннику. Выявилась любопытная закономерность. Чем красивее девчонка, тем меньше варенья.
  - Народ и армия едины! - на полном серьезе говорили между собой курсанты, составляя графики продовольственных поставок. Многие беспокоились, столкнувшись с настойчивым вниманием к своим особам.
   -Ты в ответе за тех, кого приручил! - все же не зря сказал Сент - Экзюпери. В конце концов поток педагогических фруктов начал превращаться в ручеек, затем почти полностью иссяк. Это было временно. До следующей "случки".
  
   Уже в казарме Молчанов спросил Азимханова.
  - Ну как с Аллой?
  - 100%- е прямое попадание. Через неделю к 14.00, папы с мамой дома не будет. А у тебя?
  - Номер телефона и полная неприступность.
  - Не совсем. Она на тебя глаз положила. Попросила тебе не говорить, что я в гости приглашен. За кого они нас держат? Однако делай выводы.
  - Понял! - засмеялся Молчанов, - Девочка бьет по площадям, абы кого. Подыграем?
  Ахмет засмеялся тоже.
  - Люблю сволочей! С ними веселее.
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  
  "О"
  
  
   "О!" - выражение восхищения
  
   отставить! (команда) - отменить
  
   отмазка - уважительная причина
  
  
   отмазаться - уклониться
  
   отделение - часть взвода, может делиться на экипажи
   и(или) расчеты
  
  
   очередной дневальный - (см. дневальный) без швабры и(или) тряпки,
   сторож, громкоговоритель, секретарь офиса
  
   отдыхать - 1. спать 2.пить водку
  
   оторваться - 1. намного опередить
   - 2. качественно исполнить давнее сокровенное
   желание
  
   овощник - рабочий наряда по столовой, специалист по
   доставке и чистке овощей. Как правило
   ведет круглосуточный образ жизни
  
   очко - 1. унитаз
   2. карточная игра
   3. центр мишени
  
   отбой!(команда) - спать!
  
  \
  
  
  
  
  Тревога
  
   Подъем по внезапной боевой тревоге ожидался ровно в пять часов утра. В четыре пятьдесят спальное помещение 16-ой наполнилось пиликание электронных часов и последующим неясным шумом. Шум продолжался около пяти минут и медленно затих. В пять десять в центральный проход высунулась чья- то встревоженная физиономия и негромко окликнула дневального. Тот развел было руками и тут же бросился на негромкий стук в дверь - открывать. Хозяин встревоженной физиономии мгновенно растаял в синем свете дежурного освещения. По проходу, скрипя хромовыми сапогами и портупеей, ходил высокий подполковник с кафедры "общей тактики".
  - Четвертый батальон- тревога! Четвертый батальон- тревога! Четвертый батальон- тревога! Отвечать в порядке очередности! - пролаяла громкая связь.
  - 13-ая - понял! 14-ая - понял! 15-ая - понял!16-ая - понял!
   -Рота - подъем! Тревога! - немедленно закричал дежурный по роте, одновременно открывая комнату хранения оружия. Резкий звук звонка тревожной сигнализации наполовину заглушил последнее, выкрикнутое им, слово. У проверяющего через несколько секунд отпала челюсть. Из кроватей, классически откинув одеяла, вставала блестя начищенными сапогами, бляхами ремней, пуговицами шинелей, с вещмешками за спиной и даже в шапках с тесемками завязанными под подбородком несокрушимая 16-ая рота. Абсолютно не обращая никакого внимания на проверяющего, рота мгновенно построилась, без всяких команд четко повернулась налево и приступила к получению оружия, проявляя при этом чудеса организованности далеко превосходящие неоднократно виденные всеми в учебных фильмах об армии. Разобрав автоматы, пулеметы и гранатометы 16-ая немедленно спустилась вниз, оставив в помещении ошарашенного подполковника и минут пять гордо стояла в едином строю в одиночестве перед казармой, не куря и не разговаривая, прежде чем привлекла к себе внимание руководителя занятий, начальника кафедры "общей тактики", полковника Еременко, дважды контуженного в Афганистане.
   -А это что за чудо - юдо богатыри? - едко осведомился он, появившись как бы ниоткуда.
   -16-ая рота. Тревога. Подъем. Построена, - как всегда косноязычно начал докладывать старшина, пытаясь одновременно всунуть в руку полковника пачку каких - то бумажек.
   -16-ая? Четвертый этаж? Что вы мне голову морочите? Что вы мне суете? Я сигарету еще выкурить не успел... Я сам команду подавал..., - пытался сопротивляться очевидному факту Еременко, однако уступая все же натиску старшины.
   На дорогу перед казармой стали выбегать курсанты 13-ой, 14-ой и 15-ой рот батальона. Полковник отошел в сторону, наблюдая как личный состав четвертого батальона подгоняет снаряжение, помогая и мешая друг - другу. Заместители командиров взводов быстро писали на вырванных из тетрадей листочках строевые записки, используя в качестве подставок кто свое колено, кто спину сослуживца. Все было как обычно если бы не тихо стоявшая рядом, полностью готовая к получению задачи, 16-ая рота.
   16-ая размещалась, если по военному, а по нормальному так просто жила на четвертом, последнем этаже казармы. Именно поэтому она при подъеме по тревоге и оказывалась в наихудшем положении. Сложно выйти вовремя, когда лестничные пролеты заняты курсантами нижних этажей. Чтобы роте преодолеть один этаж - достаточно одной минуты. Этажа - четыре. Именно трех минут и не хватало 16-ой чтобы опередить 13-ую, 2-х -14-ую и всего одной чтобы опередить15-ую роты при выходе по тревоге, где, как известно, счет идет на секунды. 16-ой за выход вечно последней вечно влетало. Все к этому уже успели привыкнуть, кроме самой 16-ой. Быть вечно последней в чем бы то ни было 16-ая органически не могла. Вспомнив слова иезуитов, что для достижения цели хороши все средства 16-ая не далее как вчера себе такую цель, предварительно выбрав средства, поставила. Моральное оправдание было заготовлено тоже. Солдат должен быть всегда готов к выполнению боевой задачи. Вот и подготовилась 16-ая сегодня в 4.50 - так, на случай внезапного нападения вероятных противников. А тут и тревогу к месту объявили... Сглазили, не иначе.
   До прибытия офицеров батальон отправили на завтрак, приказав оставить оружие и вещмешки на плацу под охраной назначенных часовых. Непроваренную перловку, традиционное блюдо ранних завтраков курсанты терпеть не могли, так что завтрак прошел крайне быстро. После завтрака всех почему- то загнали обратно в казарму, предупредив о готовности к немедленному построению. Недоспав свое, курсанты, побросав оружие на кровати, пытались заснуть, расположившись кто как может. Многие даже не снимали вещмешков, привалившись спинами к стенкам и спинкам кроватей. Повисла тишина, курсанты ловили драгоценные минуты отдыха перед очередными учебными боями. Слышались лишь легкое сопение и приглушенный храп. Володе Захарченко не спалось. Побродив недолго между спящими товарищами по оружию, он разобрал и собрал несколько раз свой пулемет, затем прокрался в Ленинскую комнату и взял там гитару, на которой совсем недавно он научился под чутким руководством Андрея Короткова почти виртуозно исполнять на одной струне бессмертного "Кузнечика". Повторив изученное произведение Вовка стал подбирать что- то более лирическое. Утомительное пятиминутное дерганье внезапно оформилось в начало демьянобедновской "Как родная меня мать провожала". Дальше - больше. Не совсем получалась только последняя строчка куплета, да и вторая периодически забывалась. Володя не сдавался, окрыленный собственными очевидными успехами. Сбившись, он начинал снова и снова, дергая струны все сильнее. Спали уже не все. Разбуженный звуками Вовкиных упражнений Женька Кузнецов из третьего взвода долго к ним прислушивался и получив внезапно припадок патриотизма взял чудом незанятый стул, влез на него, прокашлялся и обратился к присутствующим с речью.
   -Товарищи! Молодая советская республика задыхается в кольце фронтов, окруженная врагами трудового народа. В эти нелегкие дни - вы, красные соколы, последняя надежда Третьего интернационала! Враг рвется к колыбели революции- Петрограду, в Сибири - Колчак. В стране голод, вши, саботаж и разруха. Но пусть не думают наши враги что им удастся поставить нас на колени. С нами Ленин! С нами большевистская партия...
   Женька вошел в раж. Его лозунгам позавидовал бы наверное сам Лев Троцкий, доведись им как - нибудь случайно встретиться. Это было что-то! Володя Захарченко, ободренный идеологической поддержкой, старался вовсю, наигрывая краснозвездный мотив практически без ошибок, в медленном, правда, темпе. Рота проснулась и внимала оратору. Закончив тем, что на белый террор мы обязательно ответим красным террором и призвав напоследок безжалостно уничтожать интервентов, кулаков, фабрикантов и попов, Женька забрал у Володьки гитару и отнес ее обратно в Ленинскую комнату. Рота мгновенно заснула снова. Скорое построение определенно откладывалось и только спустя часа полтора прозвучала долгожданная команда. Роты высыпалась на плац. Выдали по четыре холостых патрона каждому.
  
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "П"
  
   подъем!(команда) - обязательное принятие вертикального
   положения тела
  
   приказ - 1. плановая замена военнослужащих срочной
   службы
   2.команда, обязательная для исполнения
  
   приказание - приказ в виде просьбы
  
   парк - охраняемая автостоянка с автозаправкой
  
   (вычеркнуто цензурой) - тщательно чистить
  
   (вычеркнуто цензурой) - тряпочка для чистки металлических
   поверхностей
  
   полоса препятствий - набор спортивных снарядов для проверки
   умения ползать, бегать, прыгать и лазить в
   ограниченное время
  
   патруль - группа военнослужащих для борьбы с
   нарушениями других военнослужащих,
   дружинники
  
  
  
  
  
  Великий пожарный
  
   -Противник силами 26-ой мотопехотной бригады прорвался в стык... Командиром дивизии поставлена задача... Вероятное направление действий противника..., - за шумом ветра последним шеренгам было все- таки кое- что слышно. Судя по тому, что 13-ой и 14-ой роты рядом уже не было, по всему выходило, что они и есть та самая мотопехотная бригада, активных действий которой и пришлось ждать почти два часа... ищи их теперь на оперативном просторе. Это летом колхозники возмущаются когда по полям бегают военные с автоматами, а зимой им на это глубоко без разницы, лишь бы окопы где попало не рыли. Погодка для такого рода занятий самое то. Ветерок 5-7 метров, снежку по колено, даже ниже, так что первые 100 метров по такому почти и не почувствуются. Как будут чувствоваться последние 100 метров - лучше не думать. Любовь наступать по полям у Красной Армии со времен гражданской войны, времен лихих кавалеристов Буденного и Ворошилова. В атаку рысью марш- марш, и вся недолга. 16-ая уважала лихих кавалеристов и очень им завидовала, как например сейчас, одновременно слушая приказ на совершение марша. Ожидания оправдались полностью. Идти придется около дорог. Своими, а не лошадиными ножками.
  - Ты, ты и ты! - тыкал в наиболее хитрые физиономии пальцем командир 16-ой роты, - Выйти из строя! Фляжки снять! К осмотру!
  - Ха! - подумала 16-ая, - Не первый год служим.
  Все оказалось нормально. У двух яблочный сок, у одного томатный. Резервные фляжки были наполнены, конечно, кое- чем покрепче сока, из расчета по две фляжки (три бутылки) на отделение, но найти их было не так просто, зато - достать легко и удобно. Потопали. Прорыв ликвидировать. Дорога кончилась километра через три. Поле, перелески. Перед каждым развернуть из походного порядка в боевой, после - из боевого в походный. Повторили раз десять, вышли к реке. Река полностью льдом покрыться не успела. Только кое- где и тонким. По льду переправляться нельзя. Пошли к обозначенному на карте подвесному мосту. Разведка перешла, остановилась, осмотрелась - чисто.
   -Где их черти носят? - возмущались курсанты. Несмотря на минус пять, от роты валил густой пар. Даже заядлые курильщики не спешили закуривать, а вначале осторожно, чтобы не простудиться, пили мелкими глотками из своих фляжек свой сок, затем крупными, чтобы не простудиться, из общественных, свой не сок, а, затем, снова, мелкими - сок. Командиры рот, вместе с преподавателем приняли решение силами одного взвода прочесать на другом берегу еще пару перелесков, а в случае отсутствия противника или его следов, искать приключений в районе другой переправы. 2-ой взвод 16-ой быстро переправился на другой берег и ... не дошел до перелеска, буквально метров семьдесят. Из перелеска по ним застучали выстрелы. Скрыться некуда, отступать бесполезно - позади метров 300 чистого поля. Впереди непонятные силы противника. Взвод бросился геройски умирать, в глубине души надеясь что все на этом и закончится, но не тут то было. 13-ая и 14-ая посадила в чистое поле с фланга по взводу, а разведка проморгала их по чистой самоуверенности. 13-ая и 14-ая из непонятных побуждений прихватила с собой постельное белье, которое умело использовала. Залегли в чистом поле, накрылись белыми простынями. Остальные замели следы. По решению посредника второй взвод 16-ой роты перестал существовать. Однако, поскольку чистой победы 13-ой и 14-ой удержать не удалось, а 15-ая и 16-ая без одного взвода были все же в состоянии выполнить боевую задачу - война продолжалась. 15-ую отослали держать другую переправу, два взвода 16-ой остались держать эту, а второй взвод, как бесславно погибший, получил задачу нарезать крюк километров этак в восемь и изобразить из себя резерв старшего командира, если успеет. Стали успевать... До назначенного места оставалось еще километра три, один из которых приходился метрами трестами на подъем в гору. Гора была что надо. Склон имел градус возвышенности 50- 60. Полезли. Все шли на пределе своих возможностей. Уже не помогал ни сок, ни то что им запивали.
   -Пошли! Пошли! Пошли! - подгонял своих Сергей Валько исполняющий в порядке очереди обязанности командира взвода. Многие пытались сосать карамель, у некоторых сил не было даже на это. С болью давался не только каждый шаг, но и каждый вздох.
   -Все! Не могу больше! - взмолился кто- то, упав на середине горы в снег, - Лучше пристрелите меня!
   -Встать! - кричал Валько, - Не ломаться! Иначе придется нести!
  Он взял у упавшего автомат, передал его кому- то, стянул с упавшего вещмешок и повесил себе спереди на грудь, как запасной парашют.
   -Вперед! Вперед! Вперед! - хрипел он. Сил не было даже на русский мат. Взвод медленно, но все же двигался вверх. Подталкивая кого- то в спину Сергей оступился и упал спустя минуту кто - обернулся и увидел, что Сергей все еще лежит. Командир 1-го отделения сержант Коля Стечков съехал к нему. Бросив на горе свой вещмешок, прислушался. Серега дышал, пульс был тихий и частый. Коля растер снегом лицо сначала себе, потом Валько. Серега не реагировал.
   -Взвод - стой! - как мог громко крикнул Колька.
   -Стой! Стой! - хрипели курсанты впереди идущим. Постепенно все остановились, попадали в снег.
   -Эй! Кто вообще идти не может? - хрипел Стечков, пытаясь сдержать свистящее дыхание.
   -Кто идти не может? Кто идти не может? - передавали как эхо от одного к другому слова командира 1-го отделения курсанты. На вопрос никто не отвечал. Колька окинул взглядом зависший на горе взвод. Двое были без вещмешков, их несли другие.
   -Лескевич, Коршунов - ко мне!
  Перекатываясь в снегу к Сергею и Кольке съехали те, что были налегке.
   -Отдышитесь, как угодно затащите его наверх. Вверху слева метров 400 - дорога. Остановите машину и в училище его - он кивнул на Серегу, - У него, кажется, просто обморок. Не рассиживаться. Оружие с собой.
  Колка пытался сплюнуть, у него ничего не получалось. Во рту было сухо.
   -А нам в другую сторону... Взвод встать! Вперед!
  Колька забрал автомат Валько и полез вверх. Вещмешки Ромки и Генки передали вниз. Второй взвод шел дальше. На вершине в снег попадали все. Из рук в руки передавали фляжки с соком, пронзительно сладким сиропом. Делились карамелями.
  - Пошли! Пошли! Пошли! Вперед!
   Вышли в назначенное место. Там не было никого и ничего. Попадали в снег, организовав кое- какую оборону. Слегка прикопались и стали ждать. Минут через десять мокрые шинели обледенели. От холода стучали зубы. Достали фляжки, глотка по два на брата. Через пол - часа снова "морзянка" на зубах и еще глотка по два. Показалась медленно ползущая колонна. Подпустили ее метров на сто, разглядели. Оказалась 15-ая рота. Свои, можно сказать. Засветились. Те залегли рядом. Успеть перехватить переправу им не удалось. Для них до нее было километров шесть. Для 13-ой и 14-ой всего лишь четыре. Извилистая речушка. Пришлось отступать сюда, где среди заросших терновником оврагов, можно попробовать сдержать наступательный порыв нижних этажей. Минут через двадцать подошли остатки 16-ой. Сашка Смирнов из первого взвода негромко, но так, чтобы слышали все, комментировал происходящее.
  - Наши все в сборе. Осталось подождать противника, который кажется, заблудился.
  - Скорее бы! - выстукивали зубами курсанты, - Водка кончится, замерзнем нахрен.
  - Без паники! - безучастно комментировал Смирнов.
   -Вот и их разведка. Вот они нас заметили. Вот они пытаются обойти нас справа и слева. Но натыкаются на овраги и кусты. Не пройти. У них один выход - развертываться в цепь и по полю на нас.
  Сашке изменила привычная выдержка.
   -Быстрее давайте! Мы тут, готовы всегда. У нас еще по два патрона на брата осталось. Это есть наш последний и решительный, так сказать. Шевелитесь, замерзаем ведь. До дому еще шлепать и шлепать. Ничего, что все болит, что только может болеть. Доползем как - нибудь. Вместе доползем. Вам же так же досталось, как не круче... Наконец- то!
  13-ая и 14-ая, развернувшись в цепь, пошла в атаку, расстреливая оставшиеся патроны. 15-ая и 16-ая постреляла в ответ. Преподаватели потом разберутся кто лучше воевал. И оценки выставят, как всегда на таких занятиях, оптом. 1-ый взвод - пятерки, второй - четверки, третий - тройки...
  
   Батальон выстроился на проселочной дороге в линию взводных колонн. Доложили о наличии личного состава. Сразу всплыло отсутствие трех человек и двух с ними автоматов. Запросили по радиостанции училище. Все на месте, все трое в санчасти, все трое спят. У всех троих ничего страшного. Обезвоживание, переутомление, переохлаждение. С утра будут как новые, но от зарядки дня на три лучше освободить.
   Серега Молчанов шел в колонне ничего не соображая. Голова прямо не держалась, болталась. Это было даже удобно, так как в кадр периодически попадали ноги впереди идущего. Одна мысль в голове все - таки билась.
   -Не упасть! Не упасть! Не упасть!
  Кажется ворота. У военторга ноги сделали самопроизвольный поворот направо. По инерции шедшие за ним тоже повернули направо. Так и потопали втроем, в колонну по одному. Военторг оказался закрыт изнутри. Молчанов забарабанил в дверь прикладом автомата. Открыли.
  - Сок есть? - наконец выдавил из себя Молчанов.
  - Нет! Вчера весь продали, - испуганно ответила продавщица, - Молоко есть.
  - Давайте молока и вафель еще пачки три, - безжизненным голосом произнес Серега.
  - Всем? - она явно ничего не понимала.
  Серега с трудом обернулся. За ним стояли еще двое. Те из последних сил закивали. Их пропустили внутрь. Дали по бутылке молока и по пачке вафель. Все трое прислонились к стене, поставили молоко на стол. Упаковку вафель срывали зубами. Глядя на то, как курсанты с трудом поднимают бутылки с молоком и грызут вафли держа каждую двумя руками, одна продавщица сказала другой. Той что помоложе.
   - Сын у меня. Десять на следующий год заканчивает. Хотела сюда его устроить... нет уж, пусть лучше в институт поступает.
   -Э? Деньги есть у кого? - спохватился Серега, когда молока осталось на самом дне бутылки.
  - Нет! - замотал головой Андрей Маляров.
  - Нет! - так же молча замотал головой Леша Хабаров.
  - Девушки! - обратился к продавцам Молчанов, - Мы вам деньги завтра принесем.
  - Хорошо - хорошо, - закивали те. - Может вам еще что - нибудь?
  - Зачем? - немного подумав ответил Серега, - у нас сейчас обед с ужином в столовой будет.
  Идущий на совмещенный с ужином обед четвертый батальон напоминал инвалидную команду на новых протезах. По тактике второй взвод получил двойки, а первый и третий - тройки. Тактика, как таковая была здесь не при чем. Впрочем, судите сами...
   Отдышавшись, Коршунов и Лескевич втащили Валько на плащ- палатке в гору. Подтащили к дороге. После того как две машины просто-напросто их объехали - они остановили третью выстрелами. Валько проспал подряд трое суток, ему кололи глюкозу. Ромка и Генка, сдав Валько, свалились тоже, но проспали только до утра. Водитель написал жалобу прокурору. Жалоба была немедленно переадресована начальнику гарнизона, тот отправил ее начальнику училища, этот вызвал начальника кафедры, второй взвод получил двойки, ротный - выговор, Ромка Коршунов почему - то благодарность, Лескевич не получил ничего...
  - Курсант Лескевич! Выйти из строя!
  - Я! Есть!
  - Строевые записки ты делал?
  - Так точно! Я!
  - Ты зачем их на машинке- то отпечатал? Ты что? По тревоге с машинкой на плац выбежал?
  - Никак нет! Не с машинкой.
   - Я вам что? Великий пожарный? - ротный явно жалел себя, - Мало того что ты с Коршуновым машину захватываешь с применением оружия, ты еще и строевые записки отпечатал как в жизни не придумать. На роту в целом. На каждый взвод в отдельности. Пофамильно и с указанием номеров вооружения. Мало того, еще и в трех экземплярах. И все эти три экземпляра были зачем - то вручены полковнику Еременко. Что вы на это скажете, Лескевич?
   -Мне нечего сказать, товарищ капитан! - сразу загрустил Лескевич, вспомнив, что под предлогом печатания он закосил от разгрузки внезапно поступивших в училище офицерских и прочих сапог.
   Ротный вздохнул, бросил руку к шапке.
   -Смирно! Курсанту Лескевичу за...
   Ротный задумался и затем медленно опустил руку.
  - Курсант Лескевич, встать в строй!
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "П"
  
   плац - ровная, как правило асфальтированная
   площадка, наиболее частое место построения
  
   портянки - заменитель носков
  
   подшива - белый материал для подворотничков
  
   ПХД - парково- хозяйственный день,
   генеральная уборка
  
   Подменка - резервный комплект одежды или обуви
  
  
  
  
  
  
  Зажигалка
  
   - Ну как? - поинтересовался Молчанов у Ахмета, едва тот появился в казарме.
  - Три-два, - отозвался тот, что означало три палки в две дырки.
  - Ничего себе, - поразился Молчанов, - Сразу?
  - Нет, сначала накормила и выпить дала! - с гордостью объявил Азимханов, - через неделю снова. Кстати! Мы с тобой не общаемся.
  - Дураку ясно! - подтвердил Молчанов, договорившийся с Аллой назавтра.
  
  - Здравствуйте, молодой человек! - открыл дверь Сереге еще нестарый мужчина, - Проходите!
  Настроенный на прием, созвучный приему Ахмета, Молчанов растерялся, но справившись с собой, решительно шагнул в квартиру.
  - Извините, Алла сейчас занимается. Сейчас я ее позову, - довольно убедительно сказал мужчина и постучав в дверь, вкрадчивым голосом произнес.
  - Алла, к тебе пришли.
  - Папа! Я занята! - раздалось за дверью, но через секунду дверь распахнулась и из нее вышла бывшая "недовольная" в таком откровенном платье, что даже Ромео призадумался бы, увидев в подобном свою недостижимую до обожаемости Джульетту. Срочно надо было что- то делать. Молчанов быстро открыл свой кейс - дипломат и достав из него заказанный Малером, проспоренный Николаеву торт, скромно заметил.
  - Живые цветы пока не по карману, примите кондитерские, - после чего захлопнул кейс, опасаясь, что хозяева квартиры заметят три бутылки водки, которые при этом предательски звякнули.
  - Браво, молодой человек! - неожиданно для Молчанова раздались аплодисменты. Сергей поднял глаза. Перед ним стояла женщина, изо всех сил изображающая восхищение, однако тревожный огонек в ее глазах не смог бы потушить даже "великий пожарный".
  - А мы как раз думали, с чем нам пить чай? Алла, проводи гостя в комнату.
  Молчанов, засунув кейс подальше в угол, снял обувь и с опаской прошел в гостиную. Для начала ему предложили посмотреть семейный фотоальбом. Зажмурить глаза Серега не решался даже на младенческих фотографиях Аллы, как и положено, голой попкой кверху. Мамаше Сергей видимо понравился тоже, так как свои недавние фотографии на отдыхе в Сочи, она комментировала тоже не совсем коротко. Сидеть на диване с кучей фотоальбомов на коленях, чувствуя с одной стороны волнующее дыхание будущей тещи, а с другой - жаркое Аллы, было для Молчанова довольно мучительным, так как в основном он переживал в основном не за впечатление, которое он произведет как личность, а за свои парадные носки, стиранные им не ранее двух увольнений назад. Не дав Сереге подняться ему подали чай с кусочком торта на тарелочке и серебряную витую ложечку. Пока чинно пили чай Молчанов успел ответить примерно на три сотни вопросов, задаваемых будущими тестем и тещей, самым экзотическим из которых Сергей посчитал следующий.
  - А у бабушки по материнской линии какая была девичья фамилия?
  Молчанов отвечал уверенно, сразу и исчерпывающе и ни разу не сказал - "не знаю".
  Бывшая "недовольная" была тише воды, ниже травы, изредка прерывая папу и маму, задающих познавательные вопросы, возгласами.
  - Ну папа! Ну мама! - при этом стыдливо краснея и отворачиваясь.
  - Хорошо! Вы нас извините! Мы с супругой взяли на вечер билеты в театр. Сергей! Алла Вам поиграет немного, а мы вас покидаем, - откланялся наконец удовлетворенный допросом отец.
  Будущая теща благосклонно кивнула Сергею, с выражением посмотрев на дочку. Для похода в театр они слишком быстро собрались и ушли. Сергей и Алла принялись было досматривать фотографии.
  - Да ну их предков! - наконец сказала девушка, - Пошли! Я тебе поиграю!
  - Может переоденешься? Могу помочь, - с готовностью предложил Молчанов .
  - Да ты что? Я не такая! Чтоб вот так и сразу? Ты знаешь...
  Серега конечно все знал, но изображая заинтересованность и влюбленность кивал головой сверху - вниз и из стороны в сторону. Убедившись, что Сергей ее понимает, Алла прижалась к нему.
  - Сережа! Мне кажется, я тебе верю. Такой не предаст.
  - А тебя что? Уже предавали? - взволнованно, (- Черт бы тебя побрал!) - спрашивал Молчанов.
  - Нет! И я не хочу, чтобы со мной это случилось! - умело прижимая Сергея к дивану шептала бывшая недовольная.
  - Да- да! Ты не такая! Я знаю! - с выражением говорил Серега, пытаясь нащупать застежку бюстгальтера. В конце - концов ему это удалось. Молнию платья Алла, будто бы случайно, расстегнула сама.
  - Да ты что? - вскрикнула она и заплакала, когда Сергей подтянул вверх ослабленный лифчик.
  - Вот, блин! Везет же! - с тоской подумал Молчанов...
  
  - Ну как? - встретил его в казарме Ахмет.
  - Ноль- ноль, - ответил Молчанов, - Еще и торт Малерский сожрали, трешник задолжал.
  - Вот это номер! - удивился Ахмет, - Да ей кроме как во все дырки еще десять перед глазами надо и чтобы все сморкались.
  - Вот - вот! - с горечью подхватил Молчанов, - Кто - то ебет, а кто-то кашляет. С меня довольно!
  - Ну уж нет! - возразил Азимханов, - Теперь нет. Я думал чистая зажигалка, а здесь другое. Один на один с такой стервой не сыграть - помощник нужен. Выручай брат. Моральный облик строителя коммунизма под угрозой!
  Операция отвязки хоть и была растянута для приличия до безобразия, однако проста до ужаса. Азимханов, стабильно держащий счет три- два, и Молчанов, играющий вничью боролись до последнего, то есть до трех зеленых свистков в зенит.
  - Ну что? - сказал однажды Азимханов, с сожалением рассматривая в зеркале исцарапанную спину, - Я ей сказал, что ты на ней чуть ли жениться не собрался. На что она мне заявила, что со мной не расстанется, даже если я буду свидетелем на ее свадьбе.
  Тут Ахмет с душой по - киргизки выругался, добавив,
  - Не хотел бы я, чтобы такая училка учила моих детей читать и писать... впрочем, ладно. Под диваном мой блокнот. Найдешь когда посчитаешь нужным. Он с правой стороны.
  Молчанов, выигравший в пятнадцатикопеечном автомате мягкого зайчонка, стоял перед квартирой.
  - Это мне? - с радостным удивлением вскрикнула Алла...
  
  - Понимаю, - кивнул Сереге Ахмет, - Косила под дерево, два- три года опыт точно регулярный. Как только сдерживалась - не знаю? Интересно, сколько у нее таких как мы? Не подцепить бы! Отложим на недельку.
   В итоге отложили на месяц. Доходило до смешного. Ахмет и Сергей встречались в подъезде, вместе курили, а потом шли кто куда. Кто домой - в казарму. Кто слушать фортепьяно.
  - Эй! Ты идешь сегодня? - кричал один второму.
  - А ты?
  - Можно! Давай я с двух, а ты тогда к пяти подходи.
  В конце концов Молчанову это надоело. Сделав вид, что уронил заколку от галстука, он полез под диван.
  - Эй! Ты не это ищешь? - услышал он, шаря рукой под диваном.
  Над ним стояла Алла в распахнутом халате, держа в руке Ахметовский блокнот.
  - Заколку вообще- то, а это что? - сделал круглые глаза Молчанов.
  - Скажи своему другу, конспиратор, таких как вы - ей десять надо! - грациозным жестом показала она на свою черную розу.
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Р"
  
   Рукти - ногти на руках
  
   Рота - воинское подразделение, делится на взводы
  
   Разойдись!(команда) - иди куда хочешь, пока и недалеко
  
   Развод - собрание с целью
   1. знакомства
   2.проверки наличия, внешнего вида,
   профессиональной пригодности к
   выполнению обязанностей
   3. постановки задач
   4. объявлений
   5. подведения итогов
   (Различные сочетания с незначительными исключениями)
  
   Расчет - 1. возврат долга
   -2. присваивание номеров для удобства управления
   -3. доведение временных должностей
   - 4. персонал чего- либо
  
   Равняйсь!(команда) - встань по линии и поверни голову, нет линии-
   вообрази ее и все равно встань
  
   Разводящий - 1.провожающий часового
   - 2.поварешка
  
  
  
  
  
  
  Сессия
  
   Четырехкратный чемпион училища по гиревому спорту Юра Николаев сидел за партой и с тоской смотрел на груду учебников. До экзамена оставалось два дня, а за это время не то чтобы прочитать, даже просмотреть эту мини- библиотеку представлялось делом немыслимым, не говоря уже о том, чтобы еще что- то запомнить. Юра взял длинный список вопросов, расписанных по экзаменационным билетам и принялся карандашом отмечать на полях собственные знания. Знаю - (+), не знаю - (-), что то где то слышал- (+-). Подсчитав соотношение плюсов и минусов Юра вычислил, что его шансы сдать экзамен составляют 27 %. Он вздохнул и наугад вытащил из кипы книг толстенный учебник на обложке которого красовалось название "Путешествие Незнайки на Луну", с изображением главного героя в курсантском кителе, талантливо выполненное кем- то из Юриных предшественников. Открыв книгу можно было прочитать и нормальное название учебника- "Нелинейные радиотехнические устройства". Юра нашел название первого же вопроса, помеченного знаком минус и, покопавшись в учебнике, с полчаса читал найденный материал. Длинные колонки формул наводили на мысль о тщетности всего земного. Захотелось лечь спать, как медведь, на всю зиму. Переборов себя Юра осторожно закрыл учебник и взял в руки второй, на обложке которого стояла надпись "Незнайка в Солнечном городе". Герой на обложке имел такой ошарашенный вид, что Юра не решился даже открыть учебник, пусть даже для того, чтобы прочитать оглавление. Он огляделся. Все вокруг были заняты только своими делами. Молчанов спал положив под голову учебник, изучая науку путем диффузии. Шевчук, высунув от усердия язык, выцарапывал иголкой наиболее значимые формулы на гранях белых шариковых ручек. Джураев и Савчук проводили испытание шпаргалки, экспериментальным путем корректируя, вычисленную при помощи линейки, длину авиационной резинки, неотъемлемой части их изобретения. С увлечением листал учебник один Коротков. Судя по тому, что он листал его то вперед, то назад, создавалось впечатление, что Андрей крайне близок к решению крайне важной научной загадки. Юра присмотрелся. Учебник назывался "Тринадцатый подвиг Геракла". На обложке потный Геракл держал на вытянутых руках глыбу с надписью "ТОЭРЦ" ( теоретические основы электро радио цепей). Юра тихонечко встал и подойдя к Короткову, встал за его спиной. Найдя, наконец, нужную страницу, Андрей прочитал внизу сделанную от руки надпись.
  - Еще немного, стр. ?69.
  И тут же начал искать страницу ?69. Со страницы ?69 их, уже обоих, отослали на страницу ?161, со страницы ?161 на страницу ?24, с 24-ой на 347 и так далее. Пока наконец они не прочитали на странице ?541 надпись.
  - Вот и все, дорогой друг! Теперь ты знаешь ТОЭРЦ!
  После чего Коротков с раздражением захлопнул книгу.
   Прозвучал звонок на перерыв. Курильщики бросились курить в туалет. Некурящие в чепок, поддержать килокалориями уставшие мозги. Юра остался в классе. Наступила полная апатия.
  - Завалю! - подумал Юра, - Завалю, но, один черт, пересдам.
   Тут он достал из командирской сумки свежий номер журнала под многообещающим названием "Вечные тайны Вселенной" и начал его читать, втайне радуясь, что вечные вселенские тайны не выражаются такими заумными формулами, как ТОЭРЦ. Журнал этот находился у Юры в порядке первой очереди, которую он честно выиграл вчера, съев на спор за три минуты три стакана сгущенного молока чайной ложечкой без какой либо воды. Взвод выписывал едва ли не треть всех журналов, представленных в каталоге "Союзпечати", каждый в одном экземпляре. На прочтение каждого устанавливалась, точнее разыгрывалась всевозможными методами очередь. Юре выпал номер одиннадцать, но он поспорил на очередность с номером первым и выиграл. Юра мог поспорить и на четыре стакана сгущенки, но у номера первого, Мишки Черноуса, денег хватило только на три.
  Пропустив первую главу, где говорилось о происках инопланетян, ворующих земных жителей и, почитав о проклятиях египетских пирамид, Юра натолкнулся на статью с многообещающим названием "Загадки информационного поля". Автор, в туманных правда выражениях, сумел доказать Юре, что такое поле действительно существует. Предстояло повторить некоторые, описанные в статье, опыты.
   После того как Николаев сумел в третий раз подряд найти среди двадцати спичек именно ту, к которой прикоснулся Шевчук - взвод притих. Попытки повторить Юрины подвиги ни у кого успехом не увенчались. К затее претворить в жизнь теорию информационного поля не читавший статью взвод моментально охладел и бросился с утроенной энергией изучать разные подвиги Геракла и всевозможные приключения Незнайки. Юра же перешел к более сложным опытам, разодрав вырванный из тетради листок на энное количество клочков, изобразив на них известные ему геометрические фигуры. Скатав записки в шарики, он медитировал некоторое время и почти безошибочно доставал из шапки клочок бумажки с заказанной им фигурой. Ошибки все же случались. Вместо квадрата попадался прямоугольник, вместо овала - круг или эллипс и наоборот. Выкинув, наконец, записки с изображением эллипса, овала, прямоугольника, трапеции, тетраэдра и чего - то еще, Юра добился все ж таки девяностопроцентной вероятности. На его успехи никто не обращал внимания. Все были заняты только собой...
  
   На экзамен Николаев зашел в первой пятерке. Твердо он знал только два билета, из которых выбрал один - двадцать девятый. Настройке на него был посвящен весь вчерашний вечер и часть сегодняшнего утра. Глядя на его отрешенный вид, преподаватель хотел было поинтересоваться самочувствием Юры, но Николаев, не дав ему такой возможности, невнятно доложил, четким строевым шагом подошел к столу, взял билет и протянул его преподавателю.
   -Двадцать девятый, - озвучил преподаватель выбор Юры.
  
   Из роты уходили трое. Васильев, женившийся после первого курса и готовящийся стать отцом, Яценко - в связи с тем, что его брат близнец не поступил в училище уже со второго раза и Хабаров, выражающий таким образом свой протест против необоснованного, на его взгляд, отказа принять у него зачеты для зачисления в экспериментальную группу военной академии. Как ни странно, отчисление по неуспеваемости считалось лучшим из способов ухода из училища. Состояние здоровья в норме, характеристики неплохие, академическая справка о сданных предметах на случай восстановления будет выдана. Процесс отработан до мелочей. Отчисленные со второго и последующих курсов служили в войсках до первого приказа, лишь бы общий срок службы составлял не менее двух лет. Наиболее яркий пример отчисления - Саша Васильев. В училище он поступил отслужив полтора года срочной службы. Жена - студентка. Родители, и его и ее, к сильным мира сего не относились. Курсантская зарплата на тот момент девять рублей пятьдесят копеек - деньги бешенные. Стипендия студента - сорок рублей в месяц. Оказывать даже моральную поддержку курсанты своим иногородним женам могли только одним способом - в письмах. Тупик. Выход был только один - уходить. Случай подобный случаю с Васильевым был в 16-ой роте не первый и не второй. Васильев на экзамене по марксистко-ленинской философии честно готовился положенные тридцать минут и выйдя для ответа к доске, предъявил преподавателю листок с ответом. На чистом листке, довольно высокохудожественно, был изображен символ единства рабочих и крестьян - серп и молот. Уже через два дня Саша выходил через КПП. Выйдя за пределы училища Саша обернулся, помахал провожающим его курсантам, а затем, отдав честь, неловко повернулся кругом и пошел к остановке троллейбуса, больше уже не оглядываясь.
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "С"
  
   Случка - официальный вечер отдыха с девушками
  
   Спортивный праздник - воскресное сверхмассовое спортивное
   мероприятие
  
   Строевая стойка - (ст.27 строевого устава ВС) строевая стойка
   принимается по команде "СТАНОВИСЬ" или
   "СМИРНО". По этой команде стоять прямо, без
   напряжения, каблуки поставить вместе, носки
   выровнять о линии фронта, поставив их на
   ширину ступни; ноги в коленях выпрямить, но
   не напрягать; грудь приподнять, а все тело
   несколько подать вперед; живот подобрать;
   плечи развернуть; руки опустить так, чтобы
   кисти, обращенные ладонями внутрь, были
  сбоку и посредине бедра; голову держать прямо и высоко, не выставляя подбородка; смотреть прямо перед собой; быть готовым к
  немедленному действию. Строевая стойка
  принимается и без команды: при отдании и
  получении приказа, при докладе,
   во время исполнения
   государственного гимна Советского
  Союза, при выполнении воинского приветствия а так же при подаче команд.
  
  
  
  
  
  
  
  Вокзал
  
  - Черт возьми! И куда только народ едет? - вопрос Шрайбикуса, заданный скорее в никуда, сменил удивление на лицах курсантов озабоченностью. Посмотрев на доску информации о наличии билетов они и вовсе едва не ударились в панику. Билеты на прямой поезд до Москвы оставались только купейные, да и те таяли как снег ранней осенью. Собственно до паники дело не дошло по двум причинам. Первая - не к лицу паниковать курсантам второго курса, вторая - никто их проблемы по отъезду на зимние каникулы, кроме их же самих, не решит. Запасной вариант - самолет, все ж таки был, но надежды на него было намного меньше чем на поезд. Малер, невозмутимо спокойный, в присущей ему манере говорить со скоростью не более двадцать слов в минуту, чем он частенько доводил своих собеседников и преподавателей до белого каления, удивился и озаботился как всегда последним.
  - Вот черт! Я был здесь вчера. И билетов полно и народу не было.
  - Вот- вот. Послушали тебя! - передразнивая стиль разговора Малера выговаривал ему Шрайбикус, - А надо было вчера же когти сюда рвать любым способом. А сейчас хоть через Анголу добирайся.
  На что Малер примирительно заметил.
  - Знал бы где упасть, соломки бы подстелил.
  Протолкавшийся к окошечкам касс Молчанов убедился что билеты в нужном им направлении разлетаются как птицы весной - косяками. Попутно же выяснилась причина подобного ажиотажа. Практически все министерства, а первую очередь Мин. Просвещения, или как его там, не сговариваясь, устроили каникулы своим учащимся и студентам именно с того дня, когда курсанты второго курса училища связи должны были уезжать в отпуск. В очереди стояли так же курсанты и из других военных училищ города и даже из своего родного. Но попытки влезть им "под крылышко" очередью жестко пресекались. Даже "финт ушами", или "простую подмену" устроить было невозможно. Вставшие в очередь, очередью же никуда не отпускались, даже в туалет. Идея "финта ушами" состояла в следующем. К стоящему в очереди подходили обычно двое курсантов, Перебросившись парой ничего не значащих фраз, по которым, зачастую совсем не знакомый, стоящий в очереди курсант понимал, что нужна какая-то помощь, просил постоять вместо него одного из подошедших. Отойдя в сторонку со вторым, он получал необходимые инструкции и деньги. Перед кассой курсанты вновь менялись местами. После приобретения билетов каждый получал, что хотел. Обычно такая комбинация проходила на "Ура", но явно не сегодня, так как в очереди в основном стояли близкие по уровню школы выживания курсантам студенты.
  - Да! Часа два простоим, не меньше, да еще и билетов не хватит! - подошел к ним, неизвестно откуда взявшийся Серега Долгов.
  - А ты - то откуда? - удивился Шрайбикус.
  - Да у меня денег на весь взвод, тех кто до Москвы. Еле ротного упросил отпустить! - деловито пояснил Долгов.
  - Эй, ребята! Вам билеты нужны? - подошли к ним двое каких- то мужиков.
  - Ну! - подтвердили курсанты.
  - Куда? Сколько? На какое число? На какой поезд? - заученно спросил один из них.
  - А ты что? Помочь можешь? - раздраженно спросил у него Ахмет Азимханов, переживающий больше всех. У него уже были взяты билеты на самолет из Москвы.
  - Я все могу! - подтвердил хладнокровно тот.
  - Покажи билеты! - не поверил ему Ахмет.
  Первый сделал знак второму. Второй открыл дипломат и дал заглянуть в него курсантам. Дипломат был набит билетами, как в иностранных боевиках деньгами. Отличие состояло в том, что вместо банковской упаковки билеты были стянуты обычными резинками от бигудей. Вид столь желанных билетов до того потряс курсантов, что они механически полезли было по карманам за деньгами. Однако остановились.
  - Почем до Москвы на послезавтра, вечерний?
  - Пятьдесят!
  - Возьмем дохрена. Но по двадцать, идет?
  - По сорок пять.
  - Да ты что? Товарищ, это же в четыре раза дороже! - влез в разговор начавший выходить из себя Шрайбикус.
  - По сорок пять! - снова повторил первый, - Вы тут думайте пока, в случае чего я вот там стою.
  Он показал рукой в сторону ресторана. Двое отошли. Курсанты встали в круг и начали совещаться. Денег, взятых с собой, не хватало. Оставшиеся в училище сбросились по двадцатке, с резервом. Этого хватило бы и на купе вместе с бронью, да еще и на белье и чай с бутербродами в дороге.
  - Слушай, а давай его ментам сдадим? - предложил Малер.
  - Нереально! - чуть подумав, ответил Долгов, - Я думаю что те в доле.
  - На худой конец они скажут, что собирались ехать на экскурсию, но потом передумали, - выдвинул более фантастичное предположение Ширяев.
  - Не берем! Хотя кое- кто может подумать. Ахмет - ты?
  - Придется брать. У меня денег на семерых. Всем кто дальше самолетом до Фрунзе или Алма-Аты. И денег этих тоже не хватает, - развел руками Азимханов.
  - Не берем! - постановили все и вышли из вокзала кто покурить, кто подышать, поставив одного в очередь. Одним оказался проштрафившийся Малер. Встали у какого то плаката, спрятавшись за ним от ветра. У Молчанова кончились спички, он наклонился прикурить к Долгову. Долгов не курил, но спички почему - то всегда таскал с собой. Видимо сержантская привычка давала о себе знать - заботиться о подчиненных даже в мелочах.
  - Новая услуга для пассажиров. Заказ билетов по телефону. Телефон номер... пацаны! Две копейки срочно! - сначала бормотал, а потом перешел на крик Азимханов. Двушка, как назло, никак не находилась. В конце концов сбегали к киоску "Союзпечати", купили первую же попавшуюся газету. Ею оказалась копеечная "Пионерская правда".
  - Э! Ты кому звонить собрался? - беспокоились курсанты, стоявшие все как один, спиной к плакату.
  - Тихо все! Сейчас все узнаем! - Азимханов неумело перекрестился, затем по мусульмански провел руками по лицу, что у него означало призыв всех богов помочь ему в каком - либо рискованном предприятии.
  - Алло! У Вас можно заказать билеты? - решительным, "обкомовским" голосом говорил в телефонную трубку Ахмет. - На двенадцатое, вечер, до Москвы. Только купе? А что? СВ уже нет? Жаль! Сколько- сколько доплатить? Два рубля за билет? Дороговато что-то! Нет-нет. Будем брать. С доставкой вы говорите? Хорошо. Мы сейчас посоветуемся и я Вам перезвоню.
  Ахмет повернулся к курсантам...
  - Давайте Малера зовите, нехрена ему там стоять...
  Спустя пару минут Азимханов снова говорил по телефону.
  - Я звонил вам только что. Хорошо - я согласен. Запишите. Адрес... сорок восемь билетов. Нет вы не ослышались. Сорок восемь купе. Ничего, пусть будут не подряд. Доставить? Сегодня доставить. В 18.00 если можно. Спасибо.
  Ахмет повесил трубку и едва не ударился в пляс, вырываясь от обнимавших его курсантов.
  - Ахмет! У тебя явно с головой не все нормально, успокойся, - наконец крикнул ему Долгов, показывая на часы, - Ты что? Не мог попозже сказать. Сорок минут осталось. На троллейбусе не успеем.
   Взяли такси, содравшее по обыкновению трояк сверху. Четверо во главе с Азимхановым уехали на нем, оставшиеся пошли было к остановке троллейбуса, но вскоре вернулись, забежав в здание вокзала. Вскоре ни одного курсанта, стоящего в конце очереди в очереди уже не было. Очередь возникла в других местах. У телефона- автомата - побольше, и у киоска "Союзпечати" - покороче. Все как один покупали "Пионерскую правду". Солидарность, однако.
  
   В роте царил настоящий праздник. Счастливые обладатели билетов до Москвы, забыв на время о последнем предстоящем экзамене, менялись ими друг с другом, дабы оказаться в поезде как можно ближе к друзьям - приятелям. Вольцова в пятый раз заставили пересказывать историю о том, как Молчанов, наклонившись прикурить к Долгову, открыл для взора Азимханова надпись на плакате с волшебным предложением.
  Второй закон связиста - "Читай вывески!" Первый - "Не суетись!"
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  С"
  
  
  
   Старшина - армейский заменитель родной мамы (суррогат)
  
  
   Служу Советскому Союзу! - спасибо
  
  
   Самоход - отсутствие на территории военной
   организации без уважительных
   причин, совершенное умышленно на
   непродолжительное время без цели оставления
   места службы или уклонения от нее.
  
  
   Строиться!(команда) - собрание ровными рядами, быстро и без суеты
  
   Строить - 1. собирать ровными рядами
   2. высказывать крайнее неудовольствие с
   возможностью применения крайних мер
  
   Сидор - рюкзак
  
  
  
  
  
  
  
  Путь домой
  
   -И где только этих сволочей черти носят? - переступал с ноги на ногу Юра Николаев. Молчанов, имеющий личный позывной "Луноход-1" и Азимханов, он же "Красавчик", вышли на три остановки раньше вокзала, чтобы закупить на дорогу водки и кое- каких продуктов. Для этой цели попавшие в один вагон человек 15-18 курсантов 16-ой роты сбросились им по десятке. Никакого ажиотажа бы не возникло и переживать за коллег было бы ни к чему, если бы не командир роты, организовавший "аккордную" выдачу отпускных билетов. А именно - "Мастичить". Все шло нормально до тех пор пока сделанный из двух подковок электрокипятильник не соскочил с небрежно закрепленной деревяшки и не брякнулся на дно последнего ведра. В дне моментально образовались две аккуратные дырочки, а в роте пропало электричество. Электрощит на лестничной площадке смогли открыть только через час, включив обратно автоматические рубильники. Догадавшийся о причинах аварии ротный надавал всем дополнительных задач и в результате выдал отпускные только за два часа до поезда. Хуже всего, что на период довыполнения задач горячую воду приходилось таскать в выменянном в 15-ой роте ведре аж из столовой. Вода в процессе транспортировки успевала несколько остыть, что здорово снижало производительность труда.
   За что получил кличку "Красавчик" Азимханов было понятно всем, но не все знали, что личный позывной "Луноход-1" был получен Молчановым за проявленную им инициативу по поводу организации досуга личного состава. Еще на первом курсе второй взвод привезли как- то в воскресение на кирпичный завод, под видом зарабатывания кирпичей для училища. Работать предстояло до обеда, в обед курсантов должен был забрать и отвезти обратно автобус. Работать не пришлось. На заводе погасла обжигающая печь и курсанты валяли дурака, этого автобуса ожидая. Лежали на солнышке. Молчанов пытался спать, но кое - кто своими громкими голосами ему мешал. Тут то он и предложил поиграть в "старинную русскую народную игру" под названием "Луноход", предупредив, что для этой игры требуется 100% участие. Курсанты сдуру согласились. Встали в круг, вспомнили детскую считалочку "Эники - беники, ели вареники..." Тот, на кого выпал счет, встал на четыре конечности и пополз внутри круга громко повторяя "Я-луноход-1", улыбнувшийся первым при этой картине становился "луноходом-2" и так далее. С момента улыбки последнего оставшегося тот становился "Луноходом -1", а остальные получали амнистию до следующей улыбки. Остановиться практически невозможно, поползавшие "луноходами" требовали справедливости и продолжения игры. Со стороны картинка была еще та. Пара, стоящих с каменными лицами, человек среди массы ползающих "луноходов". В общем, когда пришел автобус, курсанты выглядели так, будто лет десять ударным трудом искупали на этом заводе вину перед Родиной. Никому даже и в голову не пришло, что шатающиеся курсанты, отвыкшие улыбаться, не брали в руки за весь день ни одного кирпича. Каким - то образом взводу удалось заразить этой игрой другие взвода, те передали эстафету в другие роты. Практически половина училища отыграла в "луноход" по одному разу. Играть по второму ни у кого желания не возникало. Зато возникало, даже аж прямо распирало, желание советовать и расписывать красоту и глубинный смысл игры всем встречным - поперечным. Дураки находились - играли. Ну а поскольку началось все именно с Молчанова ему и приклеили позывной - "Луноход-1".
   Юра Никольский успокаивал Николаева.
  - Успеют. Эти нигде не пропадут, - сам же он при этом переживал не меньше своего почти полного тезки.
   Юра Никольский был похож на Юру Николаева с точностью до наоборот. Рост под 180 см, вес за сотню. Никольский имел личный позывной "Эклер-5", получив его за стабильность и неизменность вкусов. В курсантской чайной он брал только эклеры и только пять и, по английски, строго по субботам. Внешность и габариты у него были
  запоминающиеся и поэтому продавец его узнавала безошибочно, спрашивая
  - Вам как всегда? Эклеры? Пять?
  - Эклеры! Пять! - подтверждал с достоинством Юра.
  - А что еще? - уточняла продавец.
  На "что еще?" Юра позволял разгуляться своей фантазии, постоянно выбирая или два стакана кофе с молоком или два стакана яблочного сока. Когда однажды он попросил продать ему бутылку лимонада, у продавца случилось такое выражение лица, словно внезапно на бок опрокинулся мир или беременная кошка с утра попросила у нее оставить покурить.
   "Колькины" (общее название Николаева и Никольского, двух неразлучных друзей) с нетерпением ждали блудных сослуживцев, психуя и постоянно глядя на часы. Уже прицепили к вагонам тепловоз, уже провожающие полезли из вагонов, уже объявили пятиминутную готовность, а тех еще не было. Курсанты, высыпав толпой из вагона, разбежались по перрону, организовав всестороннее наблюдение. Скоро один из них поднял вверх руку, что означало "Внимание" и помахал ей круговыми движениями над головой, что означало "Сбор", затем указал рукой направление. "Группа поддержки" немедленно рванула туда. Молчанов, Азимханов и невесть откуда взявшийся Вольцов волокли раздувшиеся дипломаты, свертки, сумки и пакеты, периодически что-то теряли, возвращались и поднимали, догоняли и опять что- то теряли, но тем не менее неуклонно двигались вперед. Успели. Вид у чуть не опоздавшей троицы был спортивный, а именно - красные лица, вытаращенные глаза, сбившееся дыхание, сопли и пот. Отдышавшись, они поведали страшную историю как купили не 10, а каждый по десять бутылок водки, разойдясь по разным магазинам. Купив продукты - принялись ловить машину, но те нахально проезжали мимо, пока до них не дошло, что они встали как раз за знаком "Остановка запрещена". Топали квартал. В конце - концов их подобрал Шрайбикус на частнике. Частник же к самому вокзалу ехать побоялся, не рискуя получить трендюлей от нормальных таксистов за конкуренцию. Пришлось шлепать через всю привокзальную площадь волоча не только продукты, но и вещи Шрайбикуса, которых оказалось больше, чем свободных рук. Дальше неважно. Успели! И это главное!
   На перроне зазвучал марш "Прощание славянки", поезд тронулся. Спустя минут десять все скинувшиеся экстремалам собрались в одном купе. Для того чтобы места стало больше выпили по пол - стаканчика, ругая Молчанова и Азимханова, забывших купить хлеб. Идти в розыск столь необходимого продукта те категорически отказывались, мотивируя тем, что еще не отдышались. Кинули на пальцах. Выпало Долгову и Малеру. Малера забраковали, заменив его на Кузнецова. Те через минут пять вернулись, неся каждый по два батона и по паре бутылок с лимонадом. Выпросили или на что - то поменяли. Выпили за хлеб. Стало веселей. Выяснилось, что совсем нет соли. За ней ушли "Колькины". Принесли соль. Выпили за соль и за них (два раза). Всего вроде хватало. Показалось что чего - то будет мало. Выяснили - водки. Решили экономить, взяв сначала у проводников. Взяли. Говорили все одновременно, непонятно о чем и кто с кем. Общая тема все же была - экзамены. Больше всех жаловался, и не без оснований, на судьбу Долгов. Он рассказывал очередной раз заплетающимся языком историю о том, как досрочно сдал экзамены и уже договорившись уехать в отпуск на пять дней раньше, шутки ради надул презерватив и повесил его над телевизором. Шарик и шарик, так думали все, пока шарик не лопнул. Лопнул он явно не вовремя, во время ротного построения, совпав с наиболее трагической паузой в выступлении "великого пожарного". После хлопка выяснилось и основное предназначение данного предмета. Сержант Долгов влетел, как сдавший экзамены, вместо дополнительных пяти суток отпуска дежурным по роте через сутки.
  - Он спрашивает: "Кто повесил презерватив?" Все молчат и я молчу. Он опять спрашивает. "Кто повесил презерватив?" Я говорю, - Я повесил. Он мне, - Вам за это ничего не будет. Совсем ничего. И пяти суток к отпуску тоже..., - уже заплетающимся языком повторял он концовку снова и снова.
  Николаев одновременно рассказывал масляно блестевшему своими узкими глазами Джураеву теорию информационного поля.
  - Первый экзамен -100% попадания, думал о двадцать девятом и вытащил двадцать девятый. Ну и расслабился. Второй экзамен - вместо 11-го билета двенадцатый достаю. Ну! Думаю нихрена себе совпадение, рядом же, 11-ый -12-ый. Третий экзамен, три дня настраивался на семнадцатый. Вытащил семнадцатый! Снова расслабился. Сегодня вместо 24-го - 14-ый вытащил. Опять рядом, одна цифра разницы. Сдал. На четверку сдал. А думал ни в зуб ногой...
  
   После разнесшихся по вагону песен " И если есть в кармане пачка сигарет..." и (без перерыва) " Но есть у коммунистов преимущество такое..." одна проводница спросила у другой. Той что постарше.
  -А что это сегодня все солдатики пьяные?
  На что та наставительно ответила.
  - Это не солдатики. Это курсанты. Они полгода не пьют, зато потом КАК НАПЬЮТСЯ!!!
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  "С"
  
   Сампо - самостоятельная подготовка(букв.), время для
   приготовления домашнего задания
   nbsp; организации без уважительных
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
   Спортивно- массовая работа - дополнительные уроки физкультуры
  
   Сниматься -1. уходить
   -2. знакомиться с противоположным полом
   -3. фотографироваться
  
  
   Сечка - второе блюдо, каша из молотой крупы. Вне
   армии практически не встречается
  
  
  
  
  
  
  
  Возвращение
  
   Рядом с эскалатором одного из московских вокзалов стояли Маляров с Азимхановым, явно скучая. Встретившись утром у билетных касс они, взяв билеты на ночной поезд, около часа наперебой рассказывали друг - другу в подробностях особенности своих зимних каникул, (при этом Азимханов говорил минут десять и рассказал все, а Малер пятьдесят, но уложился только в первые свои два дня), сходили перекусить в расположенную невдалеке кафешку и теперь абсолютно не знали, чем заняться. Вышли перекурить. Затем, разменяв мелочь в разменном автомате пошли разыскивать исправный телефон - автомат, который желательно без очереди. Нашли. Попытки дозвониться до Шрайбикуса успехом не увенчались. Маляров предложил было съездить на Красную площадь или Арбат, однако Азимханов отклонил данное предложение - на следующий раз, до лучших времен. Гулять по городу в военной форме было опасно, московские патрули гребли таковых гуляющих без разбора. Достаточно было на глаза только попасться. Далее следовал беглый взгляд на отпускной билет и придирка к чему угодно. Любимая тема - внешний вид и нечеткое отдание воинской чести. Легкий испуг - это замечание в отпускном билете, оборачивающееся потом пятью нарядами вне очереди от "великого пожарного", менее приятный результат такой встречи - три часа занятий строевой в застенках гауптвахты Московского гарнизона. К такому залету в училище пристегивали трое суток ареста уже на родной губе по возвращению в училище. Долго думали и успев помочь донести парам женских пар их неподъемные сумки до камеры хранения решили обоюдно пойти по давно испытанному варианту. Если идти некуда - иди в кино. Минут через сорок они нашли подходящий кинотеатр и взяли билеты на ближайший двухсерийный фильм в один из залов. Фильм еще не начался, крутили "журнал", минут на пятнадцать бесплатное обязательное приложение перед фильмом. Журнал на сей раз повествовал об упорной и успешной работе по повышению надоев где - то в Волго-Вятском районе. Курсанты, пробравшись на законные места и едва дождавшись начала фильма, мирно заснули. Проснулись когда в зале включили свет. Кроме них в зале были еще курсанты, однако знакомых (и незнакомых, но связистов), среди них не было. Пошли в знакомую кафешку, выпили по чашке бульона с сосисками. Снова прошли к телефону- автомату. Наконец дозвонились до Шрайбикуса. Выяснилось, что утром он ездил встречать Молчанова и сейчас они вдвоем собираются идти шляться по городу, но ради такого случая пацанов естественно подождут. Договорились где встретиться. До поезда вырисовывалась кое- какая перспектива, намного лучшая, нежели утомительное сидение на жестких вокзальных сидениях в сочетании с периодическим общением с всякими доброхотами, разбавляемое периодической помощью различным мешочницам по переноске их вещей в районе вокзала. Добрались до Вольцова, счастливо избежав встречи с одним из патрулей. Димка встретил их на остановке трамвая, где они, практически замерев на месте, козыряли потоку офицеров.
  - Быстро вы что- то! - удивился Димка, - Ну и сколько так стоите?
  - Да минут пятнадцать уже! - облегченно вздохнули сослуживцы, - А у тебя тут что? Министерство Обороны рядом?
  - Да нет! Академия военная! - успокоил их Вольцов, - Расслабьтесь!
  Уже попав в квартиру от прогулок дальнейших они категорически отказались, предпочтя горячий душ с последующим сидением на диване в сочетании со смотрением в телевизор и слушанием музыки. У Димки была неплохая коллекция виниловых дисков и подобающая ей вертушка - автомат, меняющая эти самые диски автоматически.
  - Мечта лодыря! - уважительно отозвался о ней Азимханов, ознакомившись с принципом и порядком ее работы.
   Шрайбикус тем временем пытался переодеть Молчанова. В конце - концов стало что - то получаться. Они ушли, пригрозив вернуться через пару часов, прикупив при этом несколько блоков приличных сигарет и пару бутылок нормального сухого вина или на худой конец пива. На робкое замечание Малера
  - Может лучше водки?
  Димку показал ему дулю, постучав пальцем по лбу. Этим же пальцем потом ткнул в настенные часы, а затем в фотографию родителей в рамочке на стене. Все стало понятно без слов. Насчет сигарет программа была утверждена и вовсе без замечаний. Отголоски табачного кризиса еще сидели в памяти народа, всенародно любимая московская "Ява" в мягких пачках по 40 копеек была редкостью даже в Москве. Маляров и Азимханов, выделив денежные средства, без слов устроились по азиатски на ковре, подложив для удобства подушки с тахты и, надергав из этажерки дисков, принялись обсуждать очередность прослушивания.
  Обойдя несколько магазинов и табачных киосков Шрайбикус и Молчанов ничего похожего на московскую или даже дукатовскую "Яву" не обнаружили. Вольцов предложил съездить на работу к матери, администратору одной из довольно крупных и известных столичных гостиниц.
  - А нас туда пустят? - усомнился Молчанов, - Ты на меня посмотри!
  - Еще как! - ответил Димка, - Ты на нас посмотри!
  Остановились у огромной витрины, посмотрели. Видок был еще тот, но если Димка еще как- то походил на столичного жителя, то Молчанов в курточке Шрайбикуса с короткими, не по росту рукавами и в своих военных ботинках скорее походил на интуриста, причем к тому же упертого хиппи.
  - Фигня! - заявил Шрайбикус, - Давай сюда шарф. Бери мой.
  Махнулись шарфами. Доехали до гостиницы. Минуя гостевой вход Шрайбикус уверенно повел Молчанова к служебному. Не здороваясь махнул обложкой комсомольского билета перед носом милиционера охранника и, кивнув на Серегу, заявил.
  - Этот со мной!
  Необычайная наглость Шрайбикуса в 16-ой роте уже давно никого не удивляла, но милиционер данного факта конечно не знал и не задавая никаких вопросов открыл пропускающую вертушку, рассмотрев профессиональным взглядом только особые, марксистские искорки в глазах обоих. Обошли буфеты на четных этажах. "Явы" не было. Зато прикупили по блоку "Кэмэла" и "Филипп Морриса", на что пришлось потратить значительную часть своих денежных средств. В конце концов отыскали маму Вольцова. Та кому - то позвонила. Пошли в служебный буфет. Им выдали два блока "Явы" по двадцать пачек, один из которых был надорван. Задача в основном выполнена, можно возвранапрашиваясь на знакомство. Вольцов попросил у бармена авторучку и листочек бумаги. Выдали без разговоров. Димка изобразил на листочке вопросительный знак и передал его с авторучкой девчонкам. Через полминуты девчонки его со смехом вернули. Рядом с вопросительным знаком красовался плюс. Димка нарисовал ряд цифр и вновь передал листочек девушкам. Листочек вернулся, цифры 15, 20, 25 были зачеркнуты. 50 в час - нормальным русским языком гласила записка.
  - За кого они нас принимают? - шепнул Вольцову Молчанов с интересом следивший за обменом сообщениями.
  - За кого надо. Простой у них не оплачивается, - нарисовал косой Андреевский крест и отдал записку красоткам. Те пошептались.
  - 60 за обоих!!!
  - Пора уходить! - решительно поднялся из-за стойки Димка, - У матери ключи просить не буду. Больше не даст.
  Забрали сверток с сигаретами, выронив и собрав при том пару пачек.
  - Лимитчики! - услышали они брошенное им вслед нелестное определение только что приветливыми на вид подругами.
  По приезду разделили сигареты поровну. С работы вернулись родители Вольцова. Сели ужинать. Ужин затянулся. Около полуночи вызвали такси и поехали на вокзал.
  
   Людей на вокзале было - яблоку упасть некуда. Приткнулись напротив торгующих всякой снедью киосков, ожидая пока Малер с Ахметом получат свои шмотки в камере хранения. Те задерживались.
  - Привет ребята! - подошел к ним средних лет мужчина, - Скучаете?
  - А тебе то что? - смерив его взглядом, ответил Молчанов.
  - Да так! Может выпьем?
  - Непьющие, да и ментов хватает.
  - И что? Спорим, сейчас у всех на виду пузырь выпью и никто не заметит.
  - Ты лучше с теми спорь у кого деньги есть, отвяжись! - бросил ему Вольцов, отворачиваясь.
  - А не на деньги, на слабо? Ладно. Смотрите!
  Он протолкался сквозь толпу, совершенно свободно взял в киоске пару чистых граненых стаканов, отошел чуть в сторону к высокому парапету. Затем поставил на парапет стаканы, извлек из рукава бутылку водки и поставил рядом, жестом указав курсантам на натюрморт. Совершенно спокойно открыл бутылку, налил водку по рубчик в оба стакана, взял один из них, не спеша выпил его полностью, закусил пирожком. Оставив все на парапете вернулся к курсантам.
  - Ну что я вам говорил?
  - А два стакана тебе зачем? - засмеялись курсанты.
  - А я два раза с одного не пью, - совершенно серьезно ответил мужчина, - Ну что, пора на вторую ногу.
  Прямо на глазах милицейского патруля он прошел обратно. Поднял второй стакан. Операция повторилась. Ну хоть бы кто оглянулся. Посмотрел на остаток и допил его прямо из горлышка, осторожно пристроил бутылку рядом с пустыми стаканами и вновь подошел к связистам.
  - В толпе как в тайге, одно отличие - всем на всех наплевать.
  - А в чем смысл? - удивился обычно ничему не удивляющийся Шрайбикус.
  - А ни в чем! Просто народу много - присесть некуда. А на улице холодно. И поезд только утром. Ну счастливо, бывайте.
  - Да-а! Россия! - озадачился загадками русской души Вольцов, глядя на то, как захмелевший мужчина пробирается в сторону зала ожидания.
   Толпа нисколько не редела. Прибежал Ахмет.
  - Все! Мы на перроне. Пошли, там наших море.
  
   Багаж Азимханова занял четверть купе. Молодая супружеская пара пыталась возмущаться, однако получив в подарок дыню, несколько успокоилась. К курсантам отнеслись настороженно. Как выяснилось впоследствии - молодоженам выпало пару недель назад счастье ехать в одном купе с курсантами отъезжающими в отпуск. Молодой человек когда- то служил в армии и мог различать эмблемы родов войск. Это были не связисты.
  - Не одни мы такие! - перемигнувшись Малер и Азимханов вместе с молодоженами возмущались поведением братьев по оружию. На их взгляд песни до утра не являлись чем-то предрассудительным при отъезде в отпуск.
  
   Вернувшаяся после отпуска 16-ая рота считала потери. Кроме ушедших под видом неуспеваемости еще двое не сдали и не пересдали экзамены. К тому же в роте поменялись два из двух взводных. Командир первого взвода, не прокомандовав взводом даже месяца, ушел обратно в войска. Капитан Лещев уволился по собственному нежеланию, что для всех было и совсем неожиданностью. Вместо них пришли капитан Танечкин из начавшего выводится ОКСВА (ограниченный контингент советских войск в Афганистане) и капитан Яблонский из ЗГВ (Западная группа войск). Капитан Танечкин был награжден орденом Красной звезды, медалью "За боевые заслуги" и еще какой - то афганской. Увидев на кителе ротного "колодку" знакомой медали, Танечкин засыпал его вопросами. Ротному удалось на первое время отвертеться. Узнав, за какие подвиги ротный получил медаль Танечкин побледнел, затем покраснел. На следующий день он пришел в роту уже со снятыми "колодками". При наградах курсанты видели его только трижды в год. Девятого мая, седьмого ноября и, чуть позже, пятнадцатого февраля. Танечкин не был членом КПСС и если бы не Афганистан, в свои двадцать восемь ни за что не стал бы капитаном. Об этом он рассказал сам, в курилке, когда его подчиненные стали расспрашивать командира взвода о прежней службе. Друзей взводных в батальоне у него не было.
   Яблонский, получив взвод Лещева, отнесся к своему перемещению философски. Как женатому офицеру ему оставалось служить в Германии еще два года. На его беду ЗГВ стала получать зарплату бундесмарками. И без того престижное место службы стало суперпрестижным. В ЗГВ хлынула волна двоюродных племянников, троюродных братьев жен, мужей дочерей, полузнакомых и сыновей знакомых военных сливок общества. Преуспевающий командир роты капитан Яблонский сопротивляться безудержному натиску не стал. Отказавшись категорически от продолжения службы в ЗабВО и МВО дал, наконец, согласие на должность взводного в родном училище. Третий взвод за полтора года обучения своим взводным так и не обзавелся. В училище творилось непонятное. Некомплект командиров взводов составлял 30- 40 %. Со стажировки вернулся последний, выпускной курс. Половина курсантов стажировалась на должностях командиров рот, а фактически этими ротами без никаких наставников командуя. Командиров взводов в таких ротах не было вовсе. Отток молодых офицеров из войск достиг небывалых высот. Многие уходили, лишь бы уйти, невзирая на статьи по увольнению. Увольняли их крайне неохотно. Изобретательность методов и способов, уловок и ухищрений не знала границ с обеих сторон. Один из выпускников училища, отчаявшись уволиться по нормальному, переслал обычным письмом свой партбилет в политуправление округа. Небывалый ранее случай стал предметом обсуждения в окружной газете. После выхода статьи политуправление округа получило таким же манером еще с десяток партбилетов. Реклама - двигатель торговли! Армия заболела той же болезнью, что и вся страна.
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Т"
  
   Так точно! - Да
  
   Тумбочка - 1. подставка под телефон и очередного
   дневального
   2. прикроватная мебель индивидуального
   пользования, зачастую с подселением
   соседа
  
   Тормоз - обладающий низким интеллектом
  
  
  
  
  
  обратная сторона
  
   В дверь, предварительно постучав, вошел новый командир взвода, что- то тихо сказал преподавателю марксистско-ленинской философии. Тот с сожалением закрыл свой конспект, продиктовал задание на самостоятельное изучение ряда параграфов. Затем, взглянув на часы и кивнув головой Яблонскому, вышел.
  - Взвод, встать! Выходи строиться! В казарму бегом. Получать парадную форму, белые ремни.
  - Так не наша очередь. Первый взвод должен, - пытался что- то возразить замкомвзвода.
  - Сержант! Первый взвод уже все получил и уже, наверное, выехал. У нас другой адрес.
  Замкомвзвода можно было понять, шла подготовка к семинарскому занятию, фактически к промежуточному зачету, а тут...
  Прибежали в роту, наскоро отмыли порошком и зубной пастой белые парадные ремни, кому надо - получили оружие, отгладили брюки, переоделись. Взводный выдал стрелкам холостые патроны, по три каждому...
  - Так! Сержанты несут крышку. Следующие шестеро - гроб. Вы - шестеро, подушечки с наградами, если не хватит, то еще вы двое. Венки - вы четверо. Стрелки - патроны в карманы, зарядитесь на кладбище. Выходим, ждем машину.
  Померзли сколько - то времени на февральском ветру. Подошел автобус КАВЗ или "утконос", как называли его курсанты. Забились в него. Кто- то сразу заснул, кто - то пытался читать вслух захваченный с собой конспект. Скоро это всем надоело. Перешли на рассказывание анекдотов... Автобус потряхивало. Ехали долго. Процедура похорон - вещь не особо приятная. Взводу выпадало участвовать в подобных мероприятиях примерно пару раз в месяц. Первые два - три раза курсанты действительно волновались, однако человек такая скотина, что привыкает ко всему. Первый раз чуть ли колени не тряслись. Как оказалось - зря. Похороны оказались торжественными, торжественней некуда. Хоронили председателя гаражного кооператива, бывшего полковника. На приехавших по воинскому ритуалу курсантов смотрели как на чей - то экзотический подарок, с плохо скрываемой завистью.
  - Вот военные, всех переплюнули. Солдатиков прислали. Стрелять будут!
  Венки отличались такой пышностью и множеством, что казалось хоронили не бывшего председателя гаражного кооператива, а как минимум летчика- космонавта. В заключительных речах о военном прошлом полковника не было сказано ни слова, зато сколько дифирамбов пропето в адрес усопшего по поводу его гаражной деятельности!
  Курсантам даже крышку нести не пришлось, столько было желающих. Все похороны напоминали скорее великосветскую тусовку, чем скорбное мероприятие по поводу кончины. После похорон, безутешная вдова, немногим старше курсантов по возрасту, выдала им на помин души килограммов десять шоколадных конфет. От предложенных ею трех бутылок коньяку курсантам удалось отказаться. Запомнился этот случай еще и потому, что покойничек не попадал в обычную для военных продолжительность жизни, прожил он чуть более семидесяти, но тогда курсанты еще только смутно догадывались о продолжительности жизни военных пенсионеров. Сейчас же об этом предмете они знали значительно больше. Сорок семь - пятьдесят четыре года. Изредка - пятьдесят шесть. Ехали в сторону противоположную кладбищу около часа. Приехали. Повязали красные с черной траурной лентой повязки. Было странно, что их никто не встречает. У подъезда далеко не новой панельной пятиэтажки - ни души. Яблонский чертыхнулся, сверил адрес. Вроде все правильно. Приказав ждать - вышел, вошел в крайний подъезд. Курсанты закурили. С таким им встречаться еще не приходилось. Минут через пять вышел Яблонский. Взяв с собой человек десять, ушел снова. Никольский вошел в квартиру примерно пятым. Среди сваленных, неразобранных вещей, прикрытых одеялом стоял открытый гроб.
  - Ой, спасибо, спасибо, товарищ капитан, - услышал он доносящийся из кухни дрожащий женский голос.
  - Мы недавно приехали. Совсем никого здесь не знаем, даже соседей. А у Володи сердце..., он и раньше жаловался...
  Женщина говорила взволнованно и быстро, словно боялась, что если не успеет все рассказать эта неожиданная помощь исчезнет, пропадет так же неожиданно как и появилась.
  - Он так радовался этой квартире. Знаете... Всю жизнь по дальним гарнизонам, закрытым городкам и вот на пенсию и наконец в такой город... а тут, видите...
  - Мы Вам поможем, конечно же поможем, - мягко убеждал ее Яблонский, - Будьте добры, найдите награды. Ребята прикрепят их к подушечкам. Дайте четыре или пять табуреток или стульев...
  Ему пришлось повторять эти фразы несколько раз, пока женщина наконец то его услышала. Вынесли крышку гроба, поставили у подъезда. Сами нашли табуретки. Вынесли их на улицу. Гроб выносить было неудобно, лестничные пролеты были не широкими. Пока выносили - несколько раз менялись. Долго ждали катафалк, стоя в почетном карауле и держа медали. В окошках пятиэтажки мелькали любопытные лица. Подошли две старушки, перекрестились и ушли, видимо замерзнув. Подъехал катафалк.
  
   За гробом шли только Яблонский и та женщина. Могила на кладбище была вырыта. Гроб заколачивал один из могильщиков, чуть позже подошедший к Яблонскому.
  - Ты! Капитан! Давай еще на две бутылки. Она нам только половину заплатила.
  Яблонский бросил ему пару червонцев.
  - Еще добавь! Холодно ведь!
  - Нету больше! - отрезал Яблонский.
   Практически в последнюю минуту появился, с других похорон, дежурный состав училищного оркестра. Только после троекратного залпа под исполнение Гимна женщина начала плакать. Отыграв - музыканты уехали. Укрепили на могиле временную табличку с фотографией, именем, датами.
  - Стандарт - 47, - отметили механически про себя порядком замерзшие курсанты. Строем пошли к автобусу, сели. Женщина стояла у могилы. Казалось - она застыла, только ветер трепал концы ее черного платка.
  - Вот черт! Не было печали! - неожиданно для всех выругался Яблонский, глядя на нее из окна автобуса.
  - Руль! - обратился он к водителю. - Быстро говори, что у тебя сломалось.
  - Ничего не сломалось, товарищ капитан! - обиделся на него солдат водитель.
  - А я тебе говорю - сломалось! Что именно?
  - Карбюратор засорился, товарищ капитан! - догадался водитель, наконец поняв, что от него требуется.
  - Все слышали? Мы сломались! - громко объявил взводный курсантам.
  - Надо бы до обеда успеть, давайте мы ее приведем? Замерзнет ведь! - забеспокоились курсанты.
  - Сам вижу! - огрызнулся командир взвода. Наконец - то женщина подняла голову. Яблонский выскочил из машины. Нескоро, но все же привел ее. Всю дорогу женщина молчала. Подвезли ее до центра.
  - Простите! Мы бы подвезли Вас до дома, но у нас распорядок. Кроме того - мало бензина. Простите еще раз, - начал извиняться перед ней Яблонский.
  - Спасибо вам! Спасибо! Спасибо! - вдруг снова заплакала женщина...
  
  
   - Блин! Все еще машет! - равнодушно заметил кто-то, смотревший в отогретый дыханием кусочек замерзшего заднего стекла.
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Т"
  
   Тормознуть - 1. не оценить ситуацию
   - 2. не принять рационального решения
   -3. остановить
  
   Тормозной путь - (официально не признано) расстояние,
   которое может пройти военнослужащий,
   двигаясь строевым шагом (100-120 шагов в
   минуту) с момента получения информации до
   какой- либо осознанной реакции на нее.
   ( способ проверки IQ)
  
  
   Тупорылый - бескомпромиссный
  
  
  
  
  
  
  
  
  Стиль
  
   Трехдневные комплексные занятия по общей тактике и организации связи были задуманы как максимально приближенные к боевым. Курсантам выдали сухой паек на трое суток. Так называемыми мясо - растительными консервами всучили горячо любимую перловку с мясом. Изображая все подразделения связи стандартного мотострелкового полка курсанты 16-ой вышли в заданный район, неся на себе все штатные средства связи вкупе со своим родным стрелковым оружием. Командно - штабных машин не дали - так обходитесь! Пробирались долго, часа четыре. Воевать предстояло против 15-ой роты, занявшей соседнюю высотку. Наскоро перекусив сразу после совершения марша 16-ая приступила к инженерному оборудованию района и созданию системы связи полка в обороне. В первый день, точнее ночь, предстояло обороняться, на вторые сутки наступать, на третьи - как получиться. Для полного счастья не хватало дождя. Под вечер начался и он да еще и с пролетающим сквозь капли воды снежком. В отрытых окопах скапливалась вода, под вечер натянули над ними хитрым образом промокшие плащ - палатки. Оборудовали отводные ровики, вычерпали касками излишнюю воду. Ни о каких кострах речи не шло. Причин было две. Первая - дрова все сырые. Вторая - запрещено костры жечь. На войне как на войне. Курсанты знали примерно что их ждет, но задумка с дождем превзошла их и без того смелые ожидания. Выручали, или скорее морально поддерживали курсантов таблетки сухого спирта, дававшие мало света и хоть какое - то тепло. Все, кроме назначенных наблюдателей и дежурных огневых средств позатыкали в своих земляных кельях все дыры и палили теперь этот спирт, пристраивая таблетки на донышках перевернутых эмалированных кружек. Практически все поснимали сапоги, напихав в них по несколько десятков скомканных газет. На ноги натягивали драгоценные шерстяные носки, обернув их сверху целлофановыми пакетами. Промокшие портянки выжимались насухо и слегка подогретые над спиртовыми костерками обворачивались вокруг тела - сушить. Едва начавшаяся ночь казалась бесконечной. Секундные стрелки часов двигались со скоростью засыпающей улитки. Если бы не шум дождя вся оборона 16-ой легко вычислялась бы разведкой противника по одному признаку - стуку зубов. Утешало одно - противник находился далеко не в лучших, а вероятно даже худших условиях и при этом, конечно же, что - то затевал. Дежурные огневые средства, расположенные хитрым образом, пару раз стрельнули отпугивая толи разведку противника толи собственные глюки или скуку. По указке посредника с кафедры общей тактики ротный отправил пару человек в разведку с задачей захвата языка или как минимум произведения переполоха в рядах супостата, с целью отвлечения его от более важных дел. Задача конкретной не была и "Колькины", вполголоса матерясь, покидали свой обжитый парный окоп с огромным нежеланием. Темнота была - глаз выколи. Звезд не видно, ветра практически нет, дождичек со снежком. Когда они попросили у преподавателя компас, тот удовлетворенно кивнул, отстегнул от командирской сумки свой, передал им, сделав чуть позже отметку в блокноте. "Колькины" этого уже не видели. Они уходили на север, то есть под горку в сторону противника. С вечера местность, лежащую впереди, они рассмотреть успели. Но одно дело - видеть ее сверху, второе - прямо перед собой и третье - по этой местности пробираться. До ничейной дороги, пролегающей между захваченными противными сторонами холмами, дошли кое - как, сумев упасть всего лишь по два раза. Даже падать приходилось не абы как, а по науке. Это означало - бесшумно, не обращая внимания на грязь и лужи и плавненько в этих вещах перекатываясь. При переходе через дорогу вдобавок прицепили себе еще и килограмма по три грязи на каждый сапог. Счищали ее шомполами от автоматов. После почти полутора часовой прогулки по апрельским перелескам "Колькины" услышали наконец неясный шум. Судя по доносившимся звукам 15-ая собиралась в линию взводных колонн.
   По тактическому заданию курсантам предстояло воевать как пехота, каждому изображая минимум отделение и вдобавок еще и за самих себя, будущих командиров подразделений связи и своих будущих подчиненных. И была бы курсантская рота просто ротой - распределились бы связисты между собой согласно поставленной задаче и соответственно индивидуальных способностей и талантов и сделали бы своевременно и точно как того уставы требуют, не особо напрягаясь и даже играючи. Но нет! Преподаватели их распределяют по этапам. И не рота уже оценку получает, а каждый. Очень умно придумано. Кто хоть раз в апреле по лесу ночью в горку проводную линию проложит, думать будет сколько времени и что для этого нужно, прежде чем такую задачу подчиненным поставить. Пусть сейчас противник и холостыми стреляет, да дефицитные приборы ночного видения у преподавателей посредников все же имеются. Все, чего и не надо бы, увидят. И сценарий "войны" у них пофамильно расписан. В какое время, кто и в качестве кого - в расчете на широкий охват. Слишком цена высокая - брак в войска выпускать. Кормить, поить, одевать, обучать, деньги те же, пусть и маленькие, платить Родина зря не будет. По выпуску доверит ребятам этим судьбы людей и своей тоже кусочек. Вот преподаватели и стараются, тоже хлеб свой отрабатывают. Замаскировались, не хуже снайперов. В ночники сейчас зырят и за своими и за чужими. И часы у них у каждого "Командирские" со светящимися стрелками и фонарики с красным светофильтром, чтобы в темноте случаем не промахнуться в блокнотике с пометочкой. И карандашики простенькие, твердо - мягкие, которым ни мороз ни дождь не страшен, с двух сторон заточенные, чтобы перевернуть быстренько, драгоценных минут когда надо на очинку не тратя. Карандашиков этих курсанты боялись больше, чем всего блока НАТО. Учат - то всех одинаково, но уж так в природе повелось что у одного, у каждого в отдельности, всегда что - то лучше получается, а что - то еще лучше. Для того и карандашики. При распределении зачтется. Все группы советских войск в странах Варшавского договора, против НАТО стоящие - первый эшелон обороны. Им мобилизацию прикрывать - им же и лучший человеческий материал. Второй эшелон обороны - тот почему - то по крупным городам и в Европейской части страны. Туда тех, кто до первого чуточку не дотянул. Ну а третий - который против невероятных противников выставляется или там где люди не живут. Им за это тоже почет. Всем возможность предоставят лет по пяти календарных в льготном выражении записать к пенсии. Кому год за полтора, а кому и за два. Это уж как не повезет. Кто из первого или второго эшелона - тот за такими подарками не очень рвется, ну а кто из третьего - тот не отвертится, попадет обязательно. Из чувства социальной справедливости.
  - От каждого по способности, каждому - сколько не жалко!
   А при выпуске из училища окажется кто - то тебя в чем - то специальней или наоборот, во всем универсальней, возьмет кто надо волшебный карандашик и впишет тебя не в ту клеточку, которая тебе по ночам снится. Найдут более достойного - врага грудью встречать. Страшная вещь - карандаш. Уж для кого для кого, а для связистов он еще и оружие. Сбылась мечта поэта Маяковского. Приравняли в войсках связи к штыку карандаш. А вот стирашку не приравняли. Запрещены связистам стирашки, ровно как и любые подтирки и исправления. Ошибся - зачеркни слегка и напиши сверху как надо. Любому прокурору видно. Было так - стало эдак. И фамилия внизу обязательно. Кто принял. Кто исправил. И время обязательно. Приучали же связистов военных к отсутствию стирашек с первых дней в училище. Способы разные. Тетради прошитые с пронумерованными листами. Листочки даже для черновиков учтенные. Исправление без зачеркивания - ошибка. Подтерто - не сдал. И время напротив каждой записи и фамилия внизу листочка. Двустороннее дело - связь. Случись чего, сравнили, выяснили, крайних расстреляли.
   Не зря ж связисты по четыре раза в сутки часы по Москве сверяют. Чаще чем стрелочники. Слишком уж много желающих их в роли стрелочников видеть. Жаль только что опыт этот передовой только на военных связистов в СССР распространяется. Не прижился видать нигде больше.
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Т"
  
   Те же яйца! - одно из многовариантных равноценных
   решений
  
   Так вышло! - непредсказуемый результат
  
  
  
  штурм
  
   Николаев взял Никольского за рукав и потянул назад. Осторожно отойдя метров на пятьдесят они принялись вполголоса обсуждать возникшую ситуацию.
  - До рассвета еще часа два - три. Не такая уж и крутая у них разведка, чтобы нашу оборону вскрыть для ночной атаки. Может еще посмотрим? - предложил Николаев.
  - Давай! - согласился Никольский, - Если пойдут в нашу сторону - тогда доложим.
  Прислонились к стволу дерева, вслушиваясь в темноту.
  - Слышь Юр? А у меня день рождения сегодня! - вспомнил вдруг что - то важное Николаев примерно через пол - часа утомительного ожидания.
  - Поздравляю! У меня уже завтра! - после паузы ответил Никольский, - В училище вернемся в чепок пойдем?
  - Пойдем! - согласился Николаев, - А тебя что? Тоже в честь Юрия Гагарина назвали?
  - Меня? Нет! В честь Юрия Никулина. Мама очень хотела чтобы я актером стал, - машинально ответил Никольский и пояснил, - Она у меня театральную студию ведет...
  Никольский тут же осекся, вспомнив, что в разговорах с Николаевым о родителях вспоминать не рекомендовалось.
  - Давай передавай. Противник обнаружен, активных действий не предпринимает, ведем наблюдение, - умело перевел он разговор в другое русло.
  Николаев вызвал КП "полка" и передал сообщение, прикрывая свободной рукой микрофон радиостанции.
  - Вас понял! Возвращайтесь! - услышали они приказ штаба.
  - Ну уж хрен! Придем, что скажем? Стоят? И что? Мы и так знаем сколько их и что они здесь! - треснул вдруг кулаком по дереву Никольский. С дерева немедленно обрушился поток воды.
  - Полегче! - осадил его Николаев, - Минут тридцать у нас есть. Они же не знают сколько нам возвращаться. Попробуем что - нибудь придумать.
  - Эх, пару бы сигналок сюда, - ударился в мечтания Никольский, - Воткнули бы их на тропках и к своим с чистой совестью.
  - Тихо! - дернул его за рукав штатный чемпион, - Слышишь?
  Впереди, слева и справа раздавался неясный шум.
  - Бегом, твою мать! Назад! Они пошли! Пошли!
  До дороги добежали быстро, перебравшись - допустили ошибку, не очистив обувь от грязи. Сапоги при ходьбе в гору немилосердно скользили, да и угол наклона холма в этом месте впечатлял. "Колькины" прекрасно знали - разведка по одному маршруту возвращаться не должна, да и прежнее место в темноте найти и без того было практически невозможно. Полезли в горку как есть, чуть ли не на четвереньках, помогая себе штык - ножами. Наблюдатели 16-ой их конечно же засекли, но приняв за вражескую разведку пару раз по ней стрельнули.
  - Не стрелять! Свои! - сложив руки рупором крикнул вверх Николаев. Затем доложил по радиостанции на КП.
  - Обозначьте выход. Таксисты возвращаются.
  Спустя минуту курсанты увидели мигающий красный огонек, обозначение выхода продублировали короткой автоматной очередью. Их встречали Джураев с Савчуком и подполковник - посредник. Прошли в блиндаж на КП.
  - Докладывайте!
  - Противник в линию взводных колонн выдвигается в нашу сторону. Начало движения 4.30 .
  Николаев карандашом набрасывал на чистом листочке план местности.
   - Направления движения вот такое. Перед горкой проселочная дорога. Разбита основательно. Задержать она их не задержит, но темп наступления замедлит прилично.
  - Понятно! Боевое охранение их видели?
  - Нет! - ответил Никольский , - Нас обстреляли только наши.
  - Оригинально! - задумался подполковник, - Что скажете, командир батальона? - обратился он к Джураеву.
  "Колькины" посмотрели на Фархада с уважением. Растут же люди.
  - Их или вели и тогда все действия чистая демонстрация или разведке просто повезло! - заключил он.
  - Ваше решение?
  - Посадить в качестве передовой походной заставы взвод вот сюда, - он нарисовал на листочке пунктиром линию обороны, - Дать команду имитировать наращивание огневого воздействия. Вероятный ответ противника - развертывание в данном направлении. Когда увязнут поглубже оставшимися силами нанести удар с фланга и в тыл наступающим.
  Джураев нарисовал еще пару стрелок.
  - Ваши предложения? - обратился подполковник к Савчуку.
  - Только дополнение. Если они на это не клюнут, то все равно будут вынуждены оттянуть часть сил на свой, попавший под удар, фланг. У меня все!
  - Действуйте! - разрешил подполковник.
  Дежурный телефонист, он же по совместительству командир батальона Фархад Джураев крутанул ручку коммутатора, вызывая временных командиров рот на КП. Спустя некоторое время у блиндажа раздались чавкающие звуки. Курсанты пробирались по грязи к новоявленному комбату. Подполковник послушал постановку задач и вышел, сразу как бы растворившись в темноте.
   Второе отделение второго взвода, сделав крюк метров в двести и по суворовски, вперед ногами, съехав с горки, залегло применительно к местности, изображая взвод в засаде. Перед собой они имели петляющую дорогу, которую было практически не видно. Выслали вперед двоих слухачей с приказом отползать при первых признаках супостата. Сделали по глоточку водки, обманывая спиртом дрожащие от холода организмы. В детали операции они посвящены не были, но кое о чем догадывались. В реальных боевых условиях им до рассвета было бы уже не дожить. Война - дело серьезное и сложное. Принцип один. Выполнять приказы вышестоящих. Потому и отношение к инициативе в армии соответствующее. Проявлять ее допускается только в рамках выполнения боевой задачи. Задача сейчас - обнаружить противника. Ввязаться в бой и держаться покуда сил хватит. И ни вперед, ни назад без приказа. Хреновая эта работа - побеждать. Частенько господам и товарищам офицерам приходится на верную смерть подчиненных посылать ради победы. Этому курсантов и учат, чтобы только ради победы, а не зачем - то еще.
   15-ая вышла к дороге в линию отделений, в предбоевом порядке. Второй взвод подсветил местность осветительными ракетами, открыл огонь. Один из взводов 15-ой, увидев такое безобразие, нехотя отвернул в сторону и пошел на него в атаку. Замысел Джураева 15-ая разгадала. Доложили о действиях противника на КП. Получили задачу отходить не теряя огневого контакта, оттягивая на себя чnbsp;асть наступающих с целью оторвать ее от основных сил. Слава богу! Может кто и "выживет", пятерку получит потом. 15-ая на провокацию не поддалась. Три ее взвода, скользя и падая по - прежнему лезли в гору, периодически постреливая. Один прикрывал фланг, не подпуская отделение 16-ой и не особо стремясь разгромить его окончательно. Начало светать, обороняющимся это было на руку, но всерьез помочь уже не могло. По решению руководителя занятий 16-ая была с высоты сброшена и вынуждена была отступить. Приступили к отступлению, перейдя на управление обороной строго по радио и снимая проводные линии. Отступили на два километра, через другой склон злополучного холма. Роты поменялись местами. 16-ой ночью предстояло тремя своими взводами, изображая полк, взять высоту обороняемую четыремя взводами 15-ой, изображающими мотострелковую бригаду.
   Отступившей 16-ой разрешили жечь костры, готовить себе завтрак и спать, предварительно выставив боевое охранение и оборудовав район сосредоточения. Преподаватель ВИП объявил конкурс на лучшую избушку. Лучшей должна была стать максимально похожая на любой рисунок из Наставления по военно - инженерной подготовке Советской Армии. Расположение роты напоминало одновременно цыганский табор и казачий курень. Часа через два все стихло. Только назначенные истопники рубили малыми пехотными лопатками кустарник, непрерывно подбрасывая дрова в огороженные жердями костры и периодически спасая затлевающие развешанные на них портянки, да боевое охранение сонно бродило вокруг. Остальные спали, устроившись на самодельных жердевых нарах, устроив себе шатры из соединенных шнурами плащ палаток.
   В обед ротный вручил Николаеву неизвестно откуда взявшийся торт и поздравил именинника с днем рождения. Друзья со взвода подарили Юре пару сухих и новеньких шерстяных носков. Торт Николаев разделил на весь взвод. Расчувствовавшись, курсанты добавили к носкам по банке консервов "килька в томатном соусе" каждый. Кильку в томате Николаев просто обожал. У курсантов 16-ой было приподнятое настроение.
  - Миру - мир! Николе - кильку!
  О предстоящей ночи лучше было не думать.
   16-ая под утро, естественно, отбила оставленную сутками раньше высоту, нащупав за ночь слабые места в обороне противника. Продрогшая 15-ая со своими временными командирами сосредоточила основные силы вдоль ложбинок, соорудив таким образом своего рода "огневой мешок". Приготовившим сюрприз для 16-ой коллегам пришлось оставить самый протяженный и крутой склон холма под чисто символическим прикрытием. В открытый, пусть и крайне труднопроходимый участок местности шириной около ста метров и влезла повзводно 16-ая рота. Щелкая зубами просидели тихо почти до рассвета, цедя по глоточку припрятанную водку. С рассветом, сымитировав тупую лобовую атаку, рота ударила во фланг и тыл противника. Их посредник отказался верить своим глазам, когда увидел своего коллегу, посредника в 16-ой, которого еще до начала атаки разведка привела к самому блиндажу командного пункта.
  - Мои начнут через полторы минуты. Не звоните никому. Поздно. Вот так вот Саша! - похлопал он по плечу сослуживца, присаживаясь на фашину из хвороста, играющую роль стула.
   Весь третий день обе роты искали потерянный 16-ой ротой во время ночной атаки штык - нож. Нашли под вечер. Нашедший штык - нож Коротков был на седьмом небе от счастья, получив от не менее радостного ротного внеочередные увольнения в город еженедельно до конца семестра. Андрей поступил в училище из пригорода. Следовательно можно было надеяться на лишнюю ночку, проведенную в домашней постели.
   Третью ночь, наползавшись за день, провели мирно, бок о бок. Каждая рота в своих, отрытых ранее, окопах. Спали у кого как получиться. До утра дожили, вернулись в училище, едва не выпив по возвращению из водопровода всю воду. После сдачи средств связи и оружия 15-ую отправили в баню, 16-ую на обед. Потом 16-ую в баню. 15-ую на обед. По роте разрешили ходить в тапочках и спать до ужина, пока сушиться обувь и форма. Как мало оказывается человеку надо для счастья. Чтобы было тепло и не хотелось жрать.
  
   Тем временем КПСС постепенно сдавала свои позиции всевозможным расстригам и раскольникам из рядов своих бывших членов. Так же в большом почете оказались бывшие зэка, огласив, у кого хватило ума, самопровозглашенные титулы бывших политзаключенных. Армию не ругал только ленивый и тот, кто носил погоны, притом далеко не солдатские. Пропасть между старшими и младшими офицерами ширилась с каждой неделей. Партии и движения росли как опята после дождя на старом березовом пне. Тем самым лозунг на трибуне училища - "Родине и партии верны!" потребовал уточнения. Просто так снять почти метровые буквы начальник училища не решился. Возникла необходимость найти более приемлемое решение данной проблемы. Сколько совещалось командование - неизвестно, но решение, конечно же нашло. Началась реконструкция всего плаца, в том числе и трибуны. Для начала спилили два огромных тополя сразу за трибуной, мотивируя тем, что от их пуха может начаться аллергия. Затем заднюю стенку трибуны уменьшили метра на полтора. Со второй задачей пришлось порядком повозиться, стенка оказалась толщиной в два с половиной кирпича. Те кто ее клал, думали, что строят на века. Строители ошибались, так же как ошибалась более чем семьдесят лет вся страна. В результате упорной работы стенка стала меньше по высоте именно на высоту букв лозунга. Политработникам не к чему было придраться и некому о политической диверсии доложить. Это не буквы убрали, а стенку реконструировали. Курсанты неудомевали.
  - Вчера еще были верны, а сегодня что? Не верны стали?
  В неверных подразумевались конечно же те, кто стоял на трибуне. Хитро проведенная реконструкция привела, естественно, к непредсказуемым результатам. Надо сказать что ветер продувал училище насквозь и постоянно, несмотря на время суток и времена года. Преимущественное направление его было как раз от трибуны к плацу. Сменившееся командование училища было как на подбор, все - крупные мужики ростом под метр девяносто и выше. Исключение составлял лишь новый начальник политотдела, среднего роста, худощавый, слегка сутуловатый, издали похожий на хищную птицу. Ранее высокая стенка защищала все командование от ветра. Новая же защищала только нового начальника политотдела. Ну а поскольку господь бог и его ангелы, отвечающие за погоду, в подчинении у начальника училища не находились, то фуражки стоящих на трибуне частенько летали теперь на плац. Иногда они попадали в лужи. Иногда под ноги курсантскому строю. Изредка их бегали догонять к самой столовой.
  - Перестройка в действии, - шутили курсанты, - Ломаем общее, ловим свое.
   Со временем командование догадалось крепить фуражки на голове с помощью рыболовной лески. Взнуздавшись таким образом, замы принимали парады и проводили общеучилищные разводы. Курсанты к этому тоже привыкли. Советский народ хитер и изобретателен, да и привыкает ко всему быстро.
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "У"
  
   Утренний осмотр - проверка опрятности, сбор и регистрация
   жалоб на здоровье
  
   Устав - военный кодекс (5 книг)
  
   Уборщик - наводящий чистоту и однообразие
  
   увольнение (увал) - разрешенная прогулка не в строю за
   пределами военного городка, ограниченная
   по времени и месту
  
  
  
  
  
  
  Марш-бросок
  
   Праздник для солдата что свадьба для лошади. Грива в цветах, а что- то в мыле. Для курсанта вся учеба - праздник. Кроме обязательных праздников были еще и тоже обязательные, но внеплановые, так называемые - спортивные. Назревал очередной. Недели две не было. Предстояло провести его торжественно. На марш- броске десять километров. Для лучших подразделений были закуплены три торта, мал, мала, меньше или большой, еще больше и огромный. Кому как больше нравится. Ну, а кто не соблазнится на сладкое тому (то есть всем) командование объявило, что данный марш - бросок является зачетным. Это означало возможность повысить или подтвердить (или не подтвердить) свои спортивные разряды по данному виду спорта. Курсанты тихо загрустили и тут же ринулись по ротам, выяснять наличие облегченных или, на худой конец кирзовых сапог, с намерением арендовать их на время марш- броска. Курсант, обутый в облегченки, на трехкилометровой дистанции выигрывал у самого себя, обутого в яловые или юфтевые сапоги, до тридцати секунд. В кирзачах чуть меньше. До двадцати секунд. То есть из двоечников мог легко попасть в отличники или на худой конец в хорошисты. Настало воскресение, вместе с ним и спортивный праздник. Старт давали через пятнадцать минут, одновременно стартовала одна рота. Увешанные автоматами, противогазами, подсумками с магазинами, штык - ножами и вещмешками курсанты храбро убегали со старта. 16- ая стартовала, как и положено по номеру - последней и, валяясь уже четвертый час на траве, равнодушно наблюдала за происходящим. Минут через сорок пять после старта каждой роты прибегали ее первые "финишисты" с внешним видом далеким от парадного. Счастливых обладателей облегченок разували сразу, не давая им прийти в себя. Смотреть на все это было морально тяжело, но очень патриотично. К тому же на старте наяривал училищный оркестр, провожая и встречая курсантов бравурными маршами.
  - Ты прикинь, сколько раз лабухам надо раз туш отгрохать? - жалея оркестрантов, 16-ая еще не успев стартовать, жалела сама себя.
  - 16-ая на старт! - раздалось наконец через мегафон.
  - "Варяга" давай! - закричали сразу несколько голосов оркестру.
  
   Бег это не просто спорт. Бег это наука. Самой сложной дистанцией считается 1000 метров. "Килоометр", как еще называли его курсанты. Надо рвать изо всех сил и не умереть раньше финиша. Чуть проще - три километра. Очень быстро в начале, как можешь в середине и все что осталось, в конце. Есть еще шесть километров. Бежишь, бежишь. Раз и прибежал. Ну а десять километров считается дистанцией самой простой - лишь бы добежать.
   Стартовали. Пробежали первый километр, второй. После затяжного подъемчика третий. Трасса знакомая до мелочей. Побрякушки примотаны крепко, у каждого на свой манер. Кто автомат ремнем пристегнул, чтоб не болтался. Кто, отрегулировав ремень, вешает его на плечо прикладом вперед и держит его за пистолетную рукоятку. Вещмешки завязывали так туго, что издали они были похожи на мячики. Если пробежать по трассе четвертый, пятый, шестой и седьмой километр, то -после поворота в лес, остается уже не так и далеко. На сей раз в судьбу 16-ой властно вмешался какой- то ангел. Ангел прибыл в лице рейсового пригородного автобуса "ЛАЗ", остановившегося прямо перед передовыми рядами 16-ой роты. Искушение было так велико, что противостоять ему не смог ни один из славных представителей 16-ой роты. Забравшись в автобус курсанты приобрели билеты и проехали до желанного поворота в лес около четырех километров. Как после посадки водитель смог закрыть дверь, сколько времени он потом после ее высадки ремонтировал рессоры - неизвестно. 16-ая загрузилась в рекордно короткие сроки и в рекордно короткие сроки вышла в нужном ей месте и, попрятавшись в кустах, выжидала. Выяснилось, что курсанты обогнали в полном составе 15-ую,14-ую и тылы 13-ой роты. Каждый смотрел на часы, для себя прикидывая, сколько времени сидеть в кустах чтобы подтвердить свой спортивный разряд. Получать таким способом новые разряды считалось среди курсантов неслыханной наглостью и органически курсантской средой не принималось. На финиш 16-ая растянулась согласно заслугам. Первый разряд впереди, второй - посередине, третий и группа "Трудовые резервы" - сзади. На финише их встречали исполнением туша порядком уставшие оркестранты.
   Щелкнув секундомером зам. начальника училища подозвал к себе неприметного прапорщика и приказал снять контроль с линии. Тот через минуту доложил, что по данным контроля не было еще одной роты. Зам бегло просмотрел результаты. Ни одна из рот из рук вон выдающихся результатов не показала. Контроль с линии был все же снят и в результате сверки номеров в конце концов выяснилось, что на 4-ом и 7- ом километре как бы перестала существовать понятно какая рота...
  
   Училище восторженно приветствовало своих спортсменов. Награждение шло снизу вверх. Сначала третье место, второе, затем первое.
  - И в заключение наших соревнований..., - зам начальника училища сделал такую паузу, что во время нее даже перестали чирикать воробьи за столовой, - главный приз получает 16-ая рота. Ей выдается бесплатный абонемент сроком на один месяц на чистку картошки и право участвовать в еженедельных воскресных забегах на дистанции 10 километров до полного подтверждения своих результатов.
  16-ая стояла испивая чашу позора, опустив головы. Это был хороший урок.
  После построения курсанты других рот батальона, как могли, успокаивали курсантов 16-ой.
  - Да хватит вам убиваться- то мужики. У нас половина по километру срезала. В шестой роте один на мотоцикле финишировал. Ему Сеченов за инициативу тут же пять суток влепил. Да и третий курс кое - кто на велосипедах ехал - они сами рассказывают.
  
   Месяц 16-ая вечерами до послеполуночи чистила картошку, а по воскресениям бегала марш- броски. Командир роты ввел для нее обязательные шесть километров утренней физической зарядки. Физические нагрузки не сломали моральный дух 16-ой, а только укрепили его. К тому же ежевечернее присутствие 16-ой роты в столовой в течение месяца внезапно привело к довольно неожиданным результатам в виде... Впрочем - это другая история.
  
   Дневальный по 16-ой роте снял трубку телефона и набрал номер.
   -Але! Это начальник столовой? Зам по тылу говорит. Так, лейтенант. В этот месяц с овощами побережней. Круп давайте побольше. Их у нас много.
   Затем он осторожно положил трубку и задумчиво сказал.
  - Лишь бы их действительно было много.
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "У"
  
  
   увольняшка - документ для отмазки от патруля
  
   умирать - проявлять сверхъестественные способности
   с целью достижения каких- либо результатов
  
   умереть - не достичь результата, несмотря на
   проявленные сверхъестественные способности
  
  
  
  
  
  
  другая история
  
   Второй взвод 16-ой уже третий раз за этот месяц чистил после отбоя картошку под музыку ротного магнитофона, прилаженного на подоконнике овощного цеха курсантской столовой. Задача была простая, проще некуда - аккуратно раздеть тридцать мешков картошки, наполнив очищенной четыре огромные ванны из нержавейки. Получалось - чуть больше одного мешка на брата. ЧК никто не подгонял, ни от каких зарядок и тем более занятий не освобождал. Луна - это солнце неспящих. Чисти хоть до утра. Свобода и демократия. Присмотрев прошлый раз неработающие элетрокартофелечистки и проведя их подробное техническое освидетельствование курсанты 16-ой установили, что из четырех одна восстановлению подлежала. Требовалось только поменять парочку не шибко заковыристых запчастей. Вовка Горшков из местных, извлек подлежащие замене железяки и показал их своему отцу, главному инженеру одного из крупных предприятий города. Заказ был выполнен в рекордные сроки и взвод, придя в столовую с нетерпением ожидал результатов. Собственно ремонтом высшего достижения цивилизации занялись люди, знакомые не только с техникой связи. Таковых во взводе оказалось трое. Савчук, имеющий права тракториста. Захарченко, закончивший ПТУ по специальности слесарь- ремонтник и Митрофанов, занимавшийся когда - то в авиамодельном кружке. Остальной состав взвода был по умственной части, подавая исполнителям отвертки, ключи и идеи. После получения месячного абонента на ЧК, складные, острые как бритва ножи стали неотъемлемым атрибутом национального костюма 16-ой роты. Носили их не в карманах, а специальных чехольчиках на брючных ремнях. Пользоваться личным ножом при чистке картошки стало хорошим тоном и потому без соревнований и конкурсов в роте не обошлось. Номинаций было три. Самый большой, самый универсальный, самый красивый. Победители приобретали почет и уважение. Все три номинации достались третьему взводу, за первые три дня с начала трудовых подвигов роты на почве борьбы с картошкой, разобравшимся в конъюнктуре. Дело с ремонтом картофелечистки двигалось медленно, так как нет ничего хуже, чем выполнять незнакомую работу под всевозможные советы. Устав от гвалта и шума исполнители нахально оторвали машинку от пола и уволокли ее в более тихий уголок столовой, доводить до ума. Взвод, лишившийся возможности попрактиковаться в закреплении технических навыков и остроумии взялся с неохотой чистить картошку по старинке, руками. Судя по тому, что свет в столовой пару раз погас, ремонтники своих занятий не бросали. Каждое выключение сопровождалось громкими возмущенными криками взвода, но идти к ремонтникам на разборки никто не рискнул и слава богу, так как часа через полтора гордые ремонтники, весело матерясь, притащили картофелечистку обратно в цех. Под восторженные крики собратьев они провели ее успешную презентацию и самоназначив себя, на правах героев, ее операторами принялись кормить ее картошкой. Производительность труда выросла неимоверно. Машинка сдирала основную кожуру, а курсанты работали по доводке продукта, выковыривая глазки и вычищая шкурку в труднодоступных местах. Душа требовала праздника. Рассудив, что взвод явно заработал себе премиальные, решили этой картошки пожарить. Высланной разведке удалось выпросить в хлеборезке четыре буханки черного хлеба, белого не дали, и отыскать в углу варочного цеха почти полную бутылку подсолнечного масла. Притащили взятый у наряда по столовой противень, нарезали картошки и посолив, поперчив и залив маслом, отдали варочникам, курсантам 3-го курса - приготовить. Позвонили в роту, наказав дневальному принести ложки. Трудовой процесс пошел быстрее. Ложки не шли долго. Столовые приборы в училище были валютой и находились под охраной и обслуживанием суточного наряда. С чего и откуда это повелось, не помнил уже никто. Кажется это было всегда. Ложки, вилки, столовые ножи и чайные ложечки хранились в специальных ящичках и для наряда были лишней головной болью. С собой их конечно не таскали. Хранили в закрепленном отделении сейфа в зале столовой, выдавая каждому перед завтраком, обедом и ужином и у каждого же забирая. Несмотря на отработанную процедуру суточный наряд периодически столовые приборы терял и был вынужден приобретать за свои деньги замену. А третий взвод третье отделение, пока замены не было приобретено, постоянно надоедал первому отделению первого, заставляя их быстрее жевать. На всех вилках, ложках и т.д. выбивались различные клейма, но их наличие от утрат все равно не спасало. Куда и зачем они пропадали - было неразрешимой загадкой.
   Курсанты- добровольцы, прикинув по времени, принесли готовую картошку, порезали хлеб. Учуяв аромат, не удержавшиеся от соблазна курсанты не дождавшись ложек, ножами хватали с противня обжаренный до хрустящей корочки картофель. Дверь в овощной цех медленно открылась. На пороге, вместо ожидаемого дневального со столь необходимыми ложками, стоял дежурный по училищу. Надо сказать, что жареная картошка является по своему значению одним из злейших внутренних врагов всех Вооруженных Сил и других воинских формирований. Отношение к ней со стороны командования - соответствующее. С ней борются всегда, везде и всюду всевозможными способами. С некоторой точки зрения командование право. Очень уж данный продукт для армии расточительный.
   - Солдата не надо жалеть. Солдату надо давать что положено! - золотые слова любимого курсантами графа Суворова - Рымникского.
  Жареная картошка в то, "что положено" - не входит и вряд ли когда входить будет. А ну-ка признайтесь, господа отслужившие, кто из вас за службу не жарил и не пробовал жареной военной картошки? Не спешите признаваться, читайте дальше, а то мало ли что.
   Влетевшие за приготовлением или поглощением данного блюда в училище на построении выслушивали обыкновенно длиннющую проповедь о том, что нехорошо "воровать" (вот так - не больше, не меньше) у своих товарищей, с дальнейшей постановкой конкретных задач крепить спортивную подготовку залетевшего подразделения. Чем - чем, а спортом 16-ая в настоящее время обижена не была. Пока дежурный щурился, привыкая с темноты к яркому свету цеха, горячий поднос был голыми руками, как эстафетная палочка, передан в нужном направлении и, совершив путешествие, оказался под одной из ванн, надежно задвинутый до середины. Куски хлеба из рук курсантов исчезли столь стремительно, что впору было, слегка подрепетировав этот трюк, показывать его по телевизору, в программе "Советский цирк". Дежурный обрел зрение.
  - Старшего ко мне!
  Зам ком взвода, Коля Митко, успев окинуть взглядом замерший взвод, уверенно доложил.
  В дверь с радостной миной влетел дневальный, держа в обеих руках долгожданные ложки. Узрев дежурного сразу же радостно закричал.
  - Какая сволочь ложку потеряла? Третий раз считаю. Все равно одной не хватает, - и словно только сейчас заметил дежурного с готовностью поздоровался без перерыва.
  - Здравия желаю!
  - Здоровались уже! - ответил ему дежурный, с недоумением глядя на ложки и на всякий случай принюхиваясь.
  Дежурный совершил вояж по цеху. Ничего подозрительного.
  - Ну что? За час управитесь? - спросил он наконец, несколько успокоившись.
  - Должны! - ответил за всех замкомвзвода.
  - Не вздумайте только картошку жарить. Зам по тылу на проверке, - попрощался он проходя проверять наряд по столовой и дальше, по своим дежурным делам.
   Выждав для приличия пару минут курсанты со смехом стали доставать надкусанные куски хлеба кто из карманов брюк, кто из пилоток, по случаю оказавшихся на подоконниках. Кое - кто успел засовать их за пазуху не только себе, но и соседу. Выяснилось что под шумок дневальный с ложками, на всякий случай, растворился. В ход снова пошли ножи, но уже с меньшим энтузиазмом. Недоеденную картошку отнесли в мойку, попросив наряд сполоснуть противень с утра, как только подадут горячую воду.
  
  На утреннем разводе, проводимом перед занятиями, зам по тылу гневно обрушился на недобросовестных курсантов объедающих своих товарищей, исполнив тем самым давно знакомую и надоевшую всем до чертиков песню. По всему выходило, что коммунизм в стране- победительнице до сих пор не наступил именно из- за таких курсантов и их любви к жареной картошке. Номер роты в связи с этим происшествием назван не был, но поскольку практически без перехода полковник слегка отметил в лучшую сторону 16-ую роту, отремонтировавшую картофелечистку, курсантам 16-ой роты стало мерещиться, что все училище смотрит на них с осуждением во все глаза. Из опроса за обедом кухонного наряда, выяснилось что противень с остатками картошки показал зам по тылу старший повар, предъявив его как очередное доказательство уходящих неизвестно куда продуктов.
  - Значит мы крайние? - возмутилась рота, - А ну! Когда у нас там следующий наряд?
  
   План мероприятий был разработан в мельчайших подробностях меньше чем за сутки. Рота встала на тропу войны с расхитителями народного добра. Незлопамятная 16-ая имела все же хорошую память и ждать, пока залетит другая рота, чтобы слететь наконец с уст командования, не собиралась.
  
   В первый же ротный наряд курсантами 16-ой роты, а именно нарядом по КПП и "розовыми патрулями" было изъято у работников столовой около сорока килограмм гречки, свыше десяти килограммов сливочного масла, свыше двадцати пяти килограммов сахарного песку. Четверть свиной туши было извлечено из машины зам по тылу, выделенной в распоряжение старшего повара. Не помогало ничего. Ни возмущенные крики, ни грязные трусы официанток, из которых как по волшебству, появлялись килограммовые куски мяса или масла. Из семнадцати проверенных работников столовой попались пятнадцать. На всех попавшихся по всем правилам были в двух экземплярах составлены рапорта, вторые экземпляры которых немедленно вручались дежурному по училищу. Замять дело в зародыше таким образом дежурному, даже если бы он этого захотел, все равно бы не удалось. Он, кстати и не стремился, поставив все же, используя свое право, непосредственных начальников работников столовой в курс о внеплановом усилении бдительности личного состава. В столовую прибежал взволнованный зам по тылу, повел себя несколько неправильно, наставив кучу невыполнимых задач наряду, пообещав при этом принимать наряд сам. Он явно не представлял себе масштабов происходящего. Принимать наряд зам не пришел, вызванный к начальнику училища. По словам наряда по учебному корпусу, после недолгого разговора с ним, зам по тылу имел крайне бледный вид. Питание в столовой, и без того неплохое, резко улучшилось буквально со следующего дня. Зам по тылу удалось "отмазать" своих подчиненных от увольнения, отделавшихся различными выговорами и вычетами за стыренное продовольствие. Как оказалось впоследствии, пословица про волка и лес верна и в настоящее время.
  
   Внезапными стараниями тыловиков все картофелечистки вдруг заработали, наряд по столовой в помощи ЧК нуждаться перестал, справляясь самостоятельно. В лице работников служб тыла 16-ая обрела себе тайных недоброжелателей, не желающих почему- то не иметь с ней никаких совместных дел. Всевозможные начальники складов и подразделений подсобного хозяйства становились перед зам по тылу чуть ли не на колени с причитаниями: "Только не 16-ую!", предпочитая держаться от нее подальше. Ну ее к черту! Себе дороже!
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Ф"
  
   форма одежды - наличие или отсутствие одежды, обуви,
   снаряжения
  
   ФИЗО - крайняя форма физкультуры
  
  
  
  "Х"
  сведений не имеется
  
  
  
  
  Французы
  
   Женька Кузнецов и Серега Молчанов, держа в руках красные повязки с надписями белыми крупными буквами "Патруль", внимательно слушали.
   -Задача такая. Обнаружить, доложить, к чему нибудь прицепиться, если будет такая возможность - задержать. Задерживать вежливо, без рукопашного боя и только при условии, что будут фотографировать, в бинокль рассматривать или еще что- либо вроде этого. Если будут в своей машине - постараться блокировать. Из машины не вытаскивать. Машина- это уже территория их государства, они имеют право защищать ее всеми доступными способами.
  Офицер в форме капитана войск связи и с повязкой помощника дежурного по училищу раскладывал по столу фотографии.
   -Было бы неплохо сфотографировать их на фоне училища. Мы бы тогда их в двадцать четыре часа убрали. Вот этот, - ткнул он в фотографию, - профессиональный разведчик. Русским владеет в совершенстве. Матом ругается - заслушаться можно. Наглости необычайной. Может представиться кем угодно, какие угодно документы показать. Да так, что подробно проверять никому и в голову не придет. Одевается по науке. Если вспомните во что - будете молодцы. Второй, - он показал фотографию второго, - Французский военный атташе. Парень тоже не промах. Может закосить под прибалта "в легкую". Наши их пока держат, но особо не надейтесь. Могут потерять в любой момент. Специалисты те высококлассные. Машину могут поменять или вообще, на такси приехать. Пока у них "Рено". Синяя. Запишите номера. У каждого свой сектор. Особое внимание - одиночные машины, все подходы, входы, выходы, пьяные, подозрительные и неподозрительные. Доклады все сюда, на КПП. Обо всем и обо всех. Все вперед, патруль остаться.
  
   Училище связи всегда, с момента своего основания, было объектом пристального внимания иностранных разведок. Курсанты еще с первого курса привыкали к изменениям времени построений в масштабе училища в связи с пролетом иностранных спутников- шпионов. Говорят, что подобная железяка имела такую оптику, что запросто могла снимать с нормальным разрешением номера автомобилей и даже лица. Живых шпионов Молчанов и Кузнецов еще не встречали, так как сотнями на заборе училища они не сидели, но случаи интересные все же бывали. Последний - месяца полтора назад, когда особисты задержали бабушку, рывшуюся на территории училища в мусорном ящике около учебного корпуса под предлогом поиска пустых бутылок. Бабушка каким - то таинственным образом постоянно просачивалась на территорию и исчезала тоже аналогично. Только при задержании выяснилось, что жила она сразу за забором, в частном домишке. Из собственного огорода она вырыла подкоп и, как заправский партизан, каждый день туда - сюда ползала. Смешно? Шпиона нашли? Хорошо! Тогда небольшое уточнение... При бабушке были обнаружены листы использованной копировальной бумаги, которой бабка перед бутылками явно отдавала предпочтение. В результате беседы "рыцари плаща и кинжала" выяснили, что копирку, и еще кое - что, бабушка собирает по просьбе снимавшей у нее ранее комнату студентки.
  - У студентов денег нет на копирку! - так бабке квартирантка и объяснила, прежде чем нашла себе другую квартиру.
  За копировкой тем не менее студентка периодически появлялась и притом платила бабушке за каждый листочек, да столько, что ежедневное ползание на животе с последующим копанием в мусоре показалось бабушке делом выгодным. Чем закончилась история с бабушкой - курсантам было неведомо. Да и закончилась ли? Кто знает?
  - Патруль! Вам конкретнее! - офицер в форме капитана обратился к Молчанову, Кузнецову и высокому молодому прапорщику, начальнику патруля.
  - Перед КПП не маячить, здесь и без вас народу хватит. Ваша задача - создать видимость охраны в наиболее слабо просматриваемых местах. Тыловая сторона училища не для вас. Вам- 100 метров в одну и 100 в другую сторону. Проверять документы у всех военных без разбора и так, чтобы это было всем видно. Просматривайте все автомашины, особенно на стоянках. Демонстрируйте любопытство, если стекла тонированные. Обо всем подозрительном - докладывать сюда. Все! Работаем!
  
   Одним вnbsp;
&идом своих красных повязок патруль сразу разогнали небольшую стайку девчонок возле забора. Спустя минут двадцать выловили свалившегося им чуть ли не на голову солдата самовольщика из батальона обеспечения. Задерживать не стали, загнали его тем же манером обратно. Примерно раз в час их проверяли. Старлей - особист на неприметной "копейке" подъезжал к патрулю и доводил последнюю информацию, предварительно приняв доклады. За вечер патруль нашел три автомашины с иностранными номерами в непосредственной близости от училища. Все были не те. Со стандартными желтыми, а не красными дипломатическими номерами. Один разок сердечко у патруля все же екнуло, но при ближайшем рассмотрении шпионское "Рено" оказалось обычным новым "Москвичом". По каждому случаю прапорщик бегал звонить к ближайшему телефону - автомату. Уже после полуночи патруль сняли с маршрута, приказав явиться к пяти утра. Завязав полотенца на спинках кроватей, дабы дневальные не подняли по ошибке кого - то другого, Кузнецов и Молчанов упали спать.
  
   С утра патрулировать было не так интересно, как вечером. Но если грозный вид патруля хоть как- то вписывался в окружающую обстановку, то вид невыспавшихся прапорщиков в гражданской одежде вызывал смех. Больше всех веселился начальник патруля - прапорщик, глядя на то, как его коллеги изображают из себя кто героя любовника с уже подвядшим букетом - в шесть то утра, кто спортсмена - любителя, бегающего трусцой туда- сюда. Когда на улицах стали появляться прохожие, они как бы растворились среди них и в глаза абсолютно не бросались. Такая романтика стала курсантам порядком надоедать. Среди развлечений только сбегать по одному на завтрак. Ищи в лесу лису! Ну а пока - изображай из себя Страшило в компании. Подождав когда старлей - особист отъехал, прапорщик, взглянув на часы предложил курсантам зайти в магазин за сигаретами. Прапорщик курил "Беломор", его в ближайшем магазине не оказалось, до следующего надо было пройти еще один квартал, что выходило за границы, назначенные для патрулирования. Ускорив шаг они, как бы невзначай, прошли этот квартал. Прапорщик спустился по ступенькам к магазину, находящемуся на два - три метра ниже уровня тротуара. Спустя несколько минут Молчанов решил сходить в магазин тоже. Спускаясь по ступенькам он случайно поднял голову. Перед глазами мелькнули красные автомобильные номера на одной из автомашин, стоящей на расположенной недалеко от магазина автостоянке. Саму машину было не рассмотреть, мешали постриженные кусты и трава. Даже номер видно было только с этой ступеньки. Серега закурил и махнул призывно рукой Женьке. Тот долго искал нужный угол зрения и, поймав его, тут же побежал в магазин за прапорщиком. Прапорщик вернул пачку "Беломора" продавцу и выбежал из магазина. Подошли осторожно чуть ближе. Сомнений не оставалось, "Рено - 25", синяя, стекла тонированные.
  -Так! Я - в училище звонить! Вы здесь стойте.
  Прапорщик снял повязку и, стараясь выглядеть беспечным гуляющим, невольно ускорил шаг.
  - Побежал! - бросил ему вслед Кузнецов, - Забыл даже номер сверить.
  Он быстренько записал номер на корке военного билета.
  - Пойду догоню, отдам, - Женька отправился следом за прапорщиком. Серега остался один.
  - Эй! - услышал он снизу голос. Какой - то замызганный мужичонка махал ему от магазина рукой. Когда Серега повернулся к нему, тот, скаля зубы, показал ему средний палец левой руки.
  - Ненормальный что - ли? - успел подумать Молчанов.
  Из - за угла магазина вышел второй, чем - то неуловимо похожий на первого. Они о чем- то негромко переговорили и улыбаясь Молчанову пошли к стоянке. Проходя буквально в пяти метрах от курсанта один из них повернулся к нему и с полупоклоном произнес незнакомую недлинную фразу. Все познания Молчанова во французском начинались и заканчивались песнями Михаила Боярского в фильме "Три мушкетера".
  - Женька, что такое? - он сгоряча повторил услышанную только что фразу подбегающему Кузнецову.
  - Может быть так? - привел ее в божеский вид Кузнецов и кивнул на подходящих к понятно какой машине мужиков.
  - Эти?
  - Эти!
  - До лучших времен! Если по смыслу. Что делать будем? Пойдем, попробуем подойти, я с ними попробую поболтать.
  Курсанты направились было к машине. Мужики спокойно подпустили их метров на двадцать, затем не спеша открыли с двух сторон двери. Патруль остановился. Мужики поулыбались им, о чем - то негромко разговаривая между собой и как только курсанты попытались подойти еще раз ближе, тут же сели в машину, не закрывая однако, дверей.
  Молчанов, закурив предпоследнюю сигарету, успел сделать пять- семь затяжек, когда шпионы, закрыв двери плавно и бесшумно выехали со стоянки. "Рено" двинулась в сторону противоположную училищу.
  - Где они? - через опущенное стекло "копейки" спросил их через минуту старлей- особист. Курсанты показали руками направление крикнув вслед сколько прошло времени с отъезда.
  
  - Ну рассказывайте как было? - смертельно уставшими глазами смотрел на них капитан в форме офицера войск связи.
  Кузнецов и Молчанов дополняя друг - друга практически посекундно воссоздали картину происшедшего.
  - Наши потеряли их в 10.45. В 11.23 машина была уже на стоянке, их рядом не было. Ладно, спасибо ребята, зачтется. Теперь на маршрут, дежурить до конца. Хотя они здесь уже вряд ли появятся. Отсюда их уже отшили.
  
   Некурящий Кузнецов и курящий Молчанов никакими героями себя не чувствовали. Особист вроде не шутил, называя их молодцами. Инструкций они вроде бы не нарушили. Кроме одной, главной - отклонение от маршрута. Хорошо это или плохо - курсанты так и не узнали. В какую сторону зачелся им этот патруль, в хорошую или плохую - тоже. Не очень приятно чувствовать себя вороной, летящей по ночному лесу. Для таких полетов лучше быть совой, которые говорят, видят даже в темноте. Именно поэтому сова ловит ночью неприметных серых мышей, а ворона реагирует только днем и то, в основном, на блестящие предметы.
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Ц"
  
   Центральный проход - см. Взлетка
  
   Целый - 1. Живой и здоровый
  
   2. Должностное лицо, назначенное для
   выполнения задачи, которую может
   выполнить лицо младшее по званию и(или)
   должности
  
  
  
  
  
  
  Караул ?2
  
   Второй взвод 16-ой большей своей частью заступал во второй караул, меньшей в первый. Второй караул находился в учебном центре училища в небольшом военном поселочке, окруженном невоенными хуторами и селами. До учебного центра пешочком, "напрямик", было около пятнадцать километров. По нормальной, асфальтированной дороге километров на десять - двенадцать подальше. Постов в карауле было четыре и охранять было чего. Склад арттехвооружения к примеру, да и склад ГСМ тоже. Вещевой склад и автопарк батальона обеспечения были объектами менее "стратегическими", но уж так повелось в нашей стране, что любопытных по отношению к армейским объектам всегда хватает. Хозяйственный у нас народ, что уж тут поделаешь. Первый же караул нес службу непосредственно в училище, охраняя Боевое знамя да ящик с деньгами на первом посту и автопарк на втором. В каждом карауле было разное качество и количество минусов.
   После обеда 16-ая попадала на разрешенный перед нарядом отдых. Через полтора часа роту подняли. Караулы получили оружие и ушли готовиться на караульный городок. Шрайбикус, счастливо отмазавшись от обоих караулов, неожиданно для себя попал в "розовый патруль" и теперь плевался. Охранять за неимением роз (рано еще) предстояло тюльпаны. Их по счету не сдавали, но утешение это было для него слабое. Гуляние по графику и разъяснительную работу в связи с отсутствием роз, но наличием тюльпанов, никто не отменял. "Розовые патрули" к несению службы никто специально не готовил, хватало короткого инструктажа дежурного по училищу, и ротный поставил Димке, (чтобы служба медом не казалась), задачу - отснять материал для очередной ротной стенгазеты, наснимав подготовку к несению службы. Всякие наряды ротный очень любил. Еще бы! Медаль с "нациками" за них получил. Чем черт не шутит, может и второю дадут. Недовольный Шрайбикус попеременно щелкал своими камерами всем своим видом выражая отчаяние человека, вынужденного подчиняться несправедливостям судьбы. Однако когда ротного вызвали к командиру батальона и курсанты устроили в ставшее свободным до развода время игру в прятки рядом с караульным городком, занятий своих не бросил, бегая среди кустов и тюльпанов, чем облегчал задачу водящим. Начальник караула и двое рядовых курсантов приволокли металлический ящик с патронами. Снарядили магазины. Наконец помощник дежурного собрал заступающих в колонну и вывел ее на плац.
   Пока дежурный по училищу проверял суточный наряд личный состав второго караула, не успокоившись толком после игры в прятки, развлекался как мог. Времени на это было достаточно, минут пять. Четко отбарабанив все, интересовавшие дежурного, статьи Устава гарнизонной и караульной службы в которых говорилось о том как, куда, когда и стоит ли вообще стрелять если ты человек смелый. Прошагав положенные метры под грохот оркестра, повернув направо голову и прижав руки, караул вышел с плаца и расположился в курилке рядом с автопарком училища, ожидая машину. Машина задерживалась. Высланный начальником караула сержантом Стечковым на предварительную разведку Андрей Хохлов доложил, что у них там "карбюратор не сосает", но вроде как за полчаса справятся и вовремя успеют. А ежели не успеют, то все равно ждать. Курсанты выкурили еще по сигаретке. Случайно отловили направляющегося в чепок Шрайбикуса. Выдали ему деньги, заказав булочек и консервы, поснимали с себя скатки шинелей и теперь откровенно маялись от безделья. Шрайбикус вернулся довольно быстро, конспиративно принеся заказанное продовольствие в выклянченной у продавца картонной коробке. Продукты брать с собой запрещалось, пищу караулу выдавали на месте, в столовой батальона обеспечения. Логика проста. Мало ли чего караульные с собой прихватят. А не дай бог несвежее что? Заболят вдруг желудки и останутся объекты без охраны. Сорвется боевая задача. Курсанты понимали это прекрасно, но именно во второй караул всегда прихватывали с собой дополнительный паек, нарушая установленные порядки. Дело в том, что солдатики батальона обеспечения при приготовлении блюд ухитрялись "конкретно экономить" дефицитные продукты, возмещая недостачу менее дефицитными. (16-ой роты на них не было на недельку). Менее дефицитным был комбижир, который наглые бойцы - повара валили во все вторые блюда сколько не жалко. При передозировке эффект был один. Днем курсанты часовые, перегнувшись через борта караульных вышек плевали постоянно вниз, мучаясь от изжоги. Находившиеся в караулке стаканами пили разведенную соду. К концу первого курса в роте появились первые диетчики, человека три. Сейчас, к концу второго диетчиков в роте было уже человек десять. Во втором карауле никакой речи о диетическом питании не шло. Тут уж эта хорошая идея работала с точностью до наоборот. Риск выпасть из строя был от употребления выданного Родиной. В остальном же во втором карауле было несколько поспокойней, чем в первом. Первый караул проверяли все и постоянно, благо недалеко, под боком. Перед часовым первого поста повесили видеокамеру, выходящую напрямик к дежурному по училищу и в связи с этим часовому приходилось стоять чуть ли не "смирно" всю смену. Говорят в царской армии поставить на час "под винтовку" считалось наказанием. Здесь же на первый пост ставили лучших и не на час, а на два. И не раз в день, а четыре раза за сутки. Каждые пол - года "лучших" меняли, социальная справедливость однако. Ну что ж, почет - значит почет. Любимой вводной практически всех проверяющих была "Нападение на первый пост" и только в ночное время. Так что в первом карауле спали урывками. Во втором же - почти по графику, но уж если по вводным бегали, то бегали хорошо, "с душой" как говорится. И не всегда по вводным.
   Устранившие неисправность несосающего карбюратора автопарковцы выгнали машину из парка. Все, естественно, норовили занять ближайшие, крайние к заднему борту машины места, вспоминая при этом всю хронологию подобных поездок. Сержант быстро навел порядок и наконец - то поехали. Крайние места не зря считались приоритетными. И обзор шире и где находишься догадываться или переспрашивать не приходится. Иногда эти места даже вмешивались каким - то образом в чью - то судьбу, как например у Сереги Долгова из третьего взвода. Поехали вот так же вот в караул, тормознулись на светофоре. Рядом на тротуаре двое целуются. Эротично этак. Сережка посмотрел, думал вначале кажется. Ан нет. Его подружка, которая ему уже пол - года варенье на КПП таскает, целуется с каким - то длинноволосым штырем. Выходной что ли взяла по поводу его караула? А ему в субботу в увал по графику и с ее мамой идти знакомиться... Подружка, на свою беду, Серегу не заметила и через пару дней принесла ему продовольствие опять, на сей раз редиску. Сережка разборки устраивать не стал. В субботу познакомился с ее мамой, взял у подружки фотографию... Эх, девочка, знала бы ты что дальше с твоей фотографией стало. В каждой роте ведется альбом, "террариум" называется, куда фотографии таких вот попадают. Весь срок обучения курсанты его собирают, художественно оформляют, берегут и передают следующим. Своего рода "черная книга" или справочник, как хотите называйте. Потому и бывает так, что познакомится курсант с девчонкой и на телефон, по ротам смотрителям "террариумов" звонить. Вдруг да мелькнут где - то координаты знакомые. Это вроде как фильтр грубой очистки. Не попалось, слава богу, а попалось... Расскажут этой девушке всю хронику ее похождений с курсантами данного училища спустя пару месяцев, когда она уже о платье подвенечном мечтать начнет и помашут вслед ручкой. Слезы конечно же, да поздно плакать то, да и стоит ли? Другого найдет, только не здесь уже, нет. Жестоко? Да - жестоко, но жизнь курсантов заставляет и кличка тоже - "санитары города". "Террариум" - фильтр, а перед ним еще отстойник есть. К примеру - поменяется на дискотеке последний курс кителями с первым и сразу видно по девчонкам, кто за чем пришел. Концерт - для того кто понимает.
  На сей раз приключений подобного рода не произошло, немного развлеклись только в центре. Водитель, остановив машину, выбежал за сигаретами. Милый и добрый народ союзной республики, стоящий на остановке троллейбуса, завидев своих защитников принялся выражать свою любовь, ласково называя курсантов "чертовыми крокодилами", видимо имея в виду их зеленую форму, ворча при этом что - то насчет своей шеи и хорошего питания курсантов судя по их лицам. Стечков, послушав их пару минут, раздельно и четко сказал, обращаясь будто бы внутрь кузова.
  - На провокации не поддаваться! Наша задача - вокзалы, телефон, телеграф и мосты.
  Народ на остановке эту фразу конечно же услышал и, озадаченный перестройкой, на всякий случай замолчал. Через час полтора эти слова разнесутся по городу, обрастая массой подробностей. Город будет ждать утра строя догадки и предположения. Кое - кто начнет снимать национальные флаги и доставать красные, с серпом и молотом. Кое - кто будет со страхом ждать ночного стука в дверь и не выдержав ожидания сбежит ночью к друзьям или соседям. Кто - то будет довольно потирать руки и заснет со счастливой улыбкой на лице. Таковы будут последствия всего нескольких слов, брошенных "зелеными" в ответ непонятной массе именуемой - ГОРОД,
   По дороге караул травил анекдоты и вспоминал о приколах, отмоченных кем - то на занятиях. Подъехали к караулу. Принимать на сей раз выпало у знаменитой своей придирчивостью 10 - ой роты. На заре курсантской юности, 10-ая пользуясь большим опытом в подобных делах сумела растянуть прием караула у 16-ой на четыре часа. 16-ой наконец выпал случай слегка отомстить. После необходимых формальностей начался собственно прием караульного помещения. Как театр начинается с вешалки, так прием почти любого наряда начинается с "книги недостатков". Не удовлетворившись сделанными там записями курсанты 16-ой разбрелись по помещениям. Молчанов отвечал за прием коридора. Установка была проста - найти не менее пяти недостатков в оформлении, которые можно устранить только при максимальном применении всей курсантской энергии, предприимчивости и изобретательности. Через тридцать минут напряженного умственного труда след от случайного удара молотком по фанере превратился в "пролом в стене", царапина на краске той же стены в "ободраны стены", отсутствие гайки в стуле в "сломанный стул", небольшая дырка в караульном плаще в "порванный плащ". На том же плаще не хватало пуговицы, то есть "оборваны пуговицы", а сам плащ висел на "разукомплектованной вешалке", так как навинчивающийся шарик на одном из рожков куда то точно испарился. На беду 10-ой роты пару дней назад для обивки железом сняли вторую дверь в тамбур. 16-ая в лице Молчанова уверенно записала - "нет входной двери". В других помещениях караулки недостатки были соответствующие. Прочитав подобную ведомость можно было сделать только один вывод - служить в такой караулке нельзя, а уж жить, тем более. 10-ая с тоской смотрела на подобную изобретательность. Деваться было некуда. Одни принимают - другие сдают. Что написано, может быть только зачеркнуто. Пока не зачеркнут из караула не уедешь. Вяло взявшись за тряпки, ведра, щетки и швабры, в свою очередь тоже оказавшиеся с недостатками, вооружившись лезвиями для чистки розеток и выключателей, 10-ая принялась "устранять". Караульные второй смены отправились спать, первая смена уже минут сорок стояла на постах. Третья, включив разрешенный перестройкой телевизор, смотрела "Человек и закон".
   10-ую, больше изображавшую что что - то делает, чем действительно что - то делавшую отпустили домой в училище около полуночи, перекрыв должок. Третья смена готовилась к выходу на посты. Методично щелкали затворы. Звучали приглушенные доклады.
  - Товарищ сержант! Оружие заряжено и поставлено на предохранитель.
  В пулеулавливателе не было ни одной дырочки. Случайных выстрелов в этом карауле еще не бывало. Неслучайных тоже. Это потом, спустя год полтора будет попытка захвата оружия окончившаяся удачно для курсанта, он вовремя обернулся и пристегнутый штык - нож уперся в грудь нападавшего который уже замахивался завернутым в тряпку молотком, но в последний момент увидев холодный блеск стали так близко - испугался. Протокол его допроса будет потом размножен и выдан во все караулы гарнизона. Это потом по часовому 4-го поста будут стрелять, но заряд картечи пройдет чуть выше, пробив крышу караульной вышки, не причинив курсанту никакого вреда. Это потом ранят капитана, помощника дежурного по училищу на крыльце КПП, выстрелив через дорогу из охотничьего ружья, а через несколько дней рядом с училищем найдут курсанта с пробитой печенью и селезенкой. С пикой воткнутой в левый бок и вышедшей из правого. Ну а пока третья смена второго караула шла на посты...
   Под утро на проверку службы приехал командир роты. Его ожидали. Ротный не имел своего гаража и поэтому ставил недавно купленный "Запорожец" перед КПП училища. Естественно что КППшники ее пасли постоянно. Стоило ротному только завести мотор, как весть о его намерениях моментально доводилась до второго караула. Сорок минут на дорогу до учебного центра достаточный срок для наведения порядка. Один из курсантов на улице слушает шум подъезжающей машины. Машину свою ротный к караулу не подгонял, предпочитая негласную проверку караула, со стороны. Гуляя по учебному центру он наблюдал из кустов за сменой часовых, иногда ему удавалось обнаружить или скорее придумать какие то недостатки и поэтому своей проницательностью ротный очень гордился. Стиль его проверок курсанты вычислили давно, но чтобы не ставить "великого пожарного" в неудобное положение всячески ему в мелочах подыгрывали. После брошенного вскользь начальником караула вопроса.
  - Товарищ капитан! Вы на посты пойдете?
  Ротный опять загордился своей находчивостью и отмазался, сославшись на недостаток времени. Кое - что обнаружить ему удалось. Хохлов на третьем посту забыл (!!!) пристегнуть к автомату штык - нож, снятый до этого для занятий любимым Андрюхиным делом - вырезанием по дереву. В постовую ведомость ротный данный факт заносить не стал и курсанты теперь гадали - Заметил? Не заметил? В остальном караул прошел спокойно. Сдавали братьям уваровцам - 15-ой роте. Около десяти вечера были в училище и уже через полчаса после припозднившегося холодного ужина караул спал, видя свои военные сны.
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Ч"
  
   Чистый суворовец - круглый сирота, закончивший(поступивший)
   в суворовское училище
  
   ЧеКа - чистка картошки в ночное или личное время
  
   Чекист - 1. военнослужащий внутренних войск МВД
   2. сотрудник военной контрразведки
  
   Чепок - буфет
  
   Ч+(время) - через( время) пора. Указание времени для
   достижения каких- либо результатов
  
  
  
  
  
  
  Тайник
  
   Умельцев народных в Советском Союзе в процентном отношении больше, чем в любой стране мира, даже славящейся своими техническими достижениями Японии. В 16-ой роте их было так же немало. Профили у всех были разными и далеко не всегда их изобретения и увлечения правильно понимались командирами. Одна компания была окончательно повернута на спортивном бридже и даже когда по данному виду карточной игры стали проводить официальные чемпионаты мира, карты у них постоянно отбирались офицерами. Считалось почему- то что интеллект курсанта в картах дальше подкидного дурака и "храпа" подняться не может, а это все относилось к азартным играм, в училище запрещенным. Курсантам данная постановка вопроса была непонятна, так как и в шахматы можно по рублю за партию играть, не говоря уж про бильярд или те же нарды. Неважно. Не все умельцы практиковались в зарабатывании денег или комфортного проведения свободного времени. Многие занимались любимым занятием просто потому, что данное занятие им просто нравилось. Одним из таких умельцев был Андрюша Хохлов, вырезающий из дерева всевозможные поделки. Уровень изделий был довольно высокий. Специальных инструментов Андрей не использовал, обходясь тем, что было под рукой. И вот однажды, застигнутый бдительным ротным на третьем посту второго караула по подозрению за вырезанием очередной поделки, Андрей, в знак протеста против объявленных ему ротным пяти внеочередных нарядов за "Халатное выполнение обязанностей часового" изготовил в рекордно короткие сроки деревянное мужское достоинство в натуральную величину. Сам процесс изготовления слегка охладил его возмущение. Творение выглядело почти шедевром, так как всем известно что лучшие произведения те - в которые вложена душа. В общем сей предмет Хохлову выбрасывать стало жалко и он попервоначалу пристроил его в туалетную кабинку, на манер ручки для унитазной цепочки. Ручка оказалась вполне эстетичной, провисела там около недели, пока кто - то из офицеров роты не попал в эту кабинку по своей надобности. Последовала немедленная команда ручку эту снять и выбросить подальше. Выполнить эту команду должен был очередной дневальный, которым по воле случая конечно же оказался Андрей Хохлов, отхаживающий свой очередной внеочередной наряд. Рука выбросить свое творение у Андрея вторично не поднялась. Вот тогда то он и решил убрать свое творение в один из ротных тайников, в обиходе "нычек", давным-давно известном не только всем курсантам роты, но и едва ли не всем офицерам батальона, не то что роты. Тайников в роте было достаточно. Что только в них не лежало из тех вещей, что в военном училище считаются не особо разрешенными. При последнем "наведении порядка", устроенном ротным, одних только электрокипятильников было обнаружено и изъято двенадцать штук. Курсанты конечно же попереживали и достали себе другие. В тайниках было все. Электроплитка. Пара кастрюль. Игральные карты, гражданская одежда и обувь, запасы чая и колбасы. В эти же тайники рота прятала "сэкономленные" на занятиях взрывпакеты и дымовые гранаты, обрезки силового кабеля и нанчаки. Офицеры боролись с "нычками", но победить, а тем более искоренить окончательно - не могли. В один из таких "засвеченных" тайников и положил Андрей деревянную штуку и забыл о ней, увлекшись созданием чего - то более возвышенного. Повторюсь, что тайничок этот был известен всем, все к этому настолько привыкли что никто в него не заглядывал и лежать бы этой штуке там до скончания века, если бы на беду в роту не нагрянул внезапно командир батальона с проверкой. Время для проверки комбат выбрал для курсантов неудачное, послеобеденное и поэтому после истошного крика дневального "Смирно" комбат услышал скрип десятков кроватей, на которых только что лежали, конечно же не снимая одежды различные нарушители воинской дисциплины... Увидев тоже самое, что и комбат, ротный покраснел. Оправдываться было поздно и к тому же опасно.
  - Что? Товарищ капитан? Роту распускаете? - участливо спросил ротного комбат, и прежде чем тот набрал воздуха, чтобы рыкнуть в ответ, как и положено, вечное "Никак нет"; коротко приказал, - Строиться рота.
  Рота построилась меньше чем за минуту.
  - Так! - ходил комбат между рядами кроватей, - Чья?
  - Курсант Иванов! - крикнул Ширяев.
  - Два наряда, - негромко прокомментировал комбат, - Чья?
  - Курсант Петров! - крикнул Николаев.
  - Один наряд! Чья?
  - Курсант Сидоров! - крикнул в ответ Коршунов.
  - Два наряда! А это что? - насторожился комбат, углядев едва заметный пропил в половице.
  Он присел на колено и попытался подцепить доску пальцем, открыть не получалось.
  - Командир роты! Дайте ключ, или нож или еще что - нибудь.
  Ротный протянул комбату связку ключей. Комбат, выбрав один потоньше, подцепил половицу и отбросив в сторону крышку, азартно зашарил в отверстии рукой. Наконец он что - то нашел и медленно, как фокусник, стал вынимать руку из "нычки", глядя пронзительными глазами на строй курсантов. Когда он перевел взгляд на свой трофей, выражение его лица конкретно изменилось. Комбат, не выпуская из рук найденный им предмет медленно поднялся и, ткнув трофеем в грудь ротному, почти шепотом, прозвучавшим впрочем как залп артиллерийской батареи, спросил.
  - Это что такое, товарищ капитан? Это что такое, я вас спрашиваю? - лицо комбата пошло пятнами.
  Ротный, боясь отвести взгляд от комбата, скосил на предмет один глаз и тут же стал медленно бледнеть, дара речи, однако, не потеряв.
  - Как что? Это этот, как его? Ну этот...
  - Что вы мычите, товарищ капитан? Отвечайте? - настаивал командир батальона.
  - Не могу, товарищ подполковник! - наконец- то выдохнул ротный.
  - Вот то- то же! - удовлетворился комбат и повернувшись к строю грозно спросил, - Чей?
  - Пацаны! Признавайтесь! А то сейчас у всех проверять будут! - взволнованно крикнул кто- то из второй шеренги.
   Его крик немедленно потонул в море хохота. Комбат стоял изо всех сил стараясь сохранять серьезность. Пару раз он все же не выдержал и улыбнулся, что привело к еще большим взрывам смеха среди курсантов. Начал улыбаться даже ротный. Подождав когда смех пошел на убыль, комбат внезапно подал команду "Смирно", затем, холодно улыбнувшись, осторожненько положил предмет командиру роты в боковой карман кителя. После чего похлопал по нему и добро- добро произнес, глядя ротному в глаза.
  - Это Вам от меня на память, товарищ капитан! Две недели вариант зарядки только номер один. Две недели никакой политико-воспитательной работы, только спортивно - массовая. Желаю успеха.
  В полной тишине он вышел из казармы, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ротный дернулся было за ним, но, махнув рукой, остановился.
  - Курсант Хохлов. Выйти из строя!
  Хохлов вышел.
  - Курсант Хохлов за..., - ротный нерешительно опустил руку.
  - Курсант Хохлов, встать в строй!
  
   После команды "Разойдись", командир роты вызвал к себе свободного дневального, вручил ему завернутый в газету предмет и приказал.
  - Сходи выброси. Только подальше...
  
   Побегав пару недель курсанты с удивлением отметили, что офицеры в роте прекратили поиск тайников. И действительно. Мало ли чего в них курсанты положат? Умельцев то хватает!
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Ш"
  
   Шара - удача без или с минимальными усилиями
  
   Шарить - соображать, думать, понимать
  
   Шариться - имитировать деятельность
  
   Шеврон - нарукавный знак на форме для определения
   принадлежности к виду Вооруженных Сил
  
   Шуршать - заниматься, делать
  выпуск
  
   Торжественней принятия военной присяги в училище отмечался только выпуск офицеров. Выпускники уже сдали государственные экзамены и болтались сейчас между двумя состояниями, практически перестав быть курсантами и фактически не став еще офицерами. Выпускники сдавали курсантскую форму, получали офицерскую, чистили для сдачи оружие и занимались еще тысячей необходимых дел, сопутствующих любому расформированию. Данное состояние называлось в училище "золотой неделей" и длилось от пяти до восьми дней. К курсантам выпускного курса тянулся косяк предпринимателей с младших курсов училища, как правило со второго и третьего. Предприниматели постоянно что- то на что - то меняли, в основном поношенную военную форму на поношенную менее или сшитую более удачно. Различные кипятильники, небольшие магнитофоны и телевизоры выкупались у выпускников либо за деньги, либо за большое спасибо. Выпускной курс жил не в четырехэтажной казарме, а в девятиэтажном общежитии, в комнатах на три- пять человек. Порядки в общаге ничем другим от казарменных не отличались, но все же давали курсантам возможность плавненько акклиматизироваться от курсантской к лейтенантской жизни в последующем. Иметь персональные магнитофоны и телевизоры было для курсантов накладно и потому живущие по комнатам сбрасывались на необходимую технику или собирали ее из доступных запчастей. Магнитофоны фирмы "SHARA" корпуса за ненадобностью не имели, все их блоки крепились на обыкновенной фанерке, в качестве колонок использовались слегка переработанные настенные громкоговорители. Не перекупленную вовремя технику обычно ожидал полет из окна в ночь перед выпуском. Ротные магнитофоны, усилители, колонки и телевизоры ждала участь более лучшая. Независимо от их класса данная техника дарилась совершенно случайным людям самыми экзотическими способами в последний день перед выпуском. К примеру одна все еще курсантская рота вышла однажды на дорогу перед училищем и остановив занюханный "Запорожец" потребовала у водителя открыть багажник. Водитель, не рискуя спорить с сотней военных багажник открыл. В багажник был немедленно засунут цветной телевизор, после чего водитель был отпущен с миром. Багажник у "Запорожца" спереди и водителю пришлось ехать дальше, высунув из окна голову. Курсанты надеялись, что водитель на них за это не обиделся. За магнитофон, усилитель и колонки курсанты уже требовали денег. Когда тридцать копеек, когда пятьдесят. Способов дарения было великое множество, безграничное как фантазия у курсантов. Перечислить их все просто не реально, но одно общее правило все- таки было. Получатель подарка не должен был иметь никакой связи с армией, допускалась только срочная служба и то, в давно прошедшем времени. На имущество комнат такая традиция не распространялась. В ночь перед выпуском к качающейся общаге подходить было опасно, а с раннего утра, назначенные как правило с первого курса уборщики территории собирали неплохой урожай всевозможных магнитофонов, запасных частей, кипятильников, аудиокассет и другой всячины ставшей ненужной в новой, лейтенантской жизни. Две роты с третьего курса назначались в день выпуска в дежурное подразделение собирать пьяных лейтенантов по кабакам, улицам и паркам города. Хорошим тоном для новоиспеченного офицера были пять рублей в нагрудном кармане рубашки, с написанными на них карандашом координатами доставки его временно безжизненного тела. У таксистов же города день выпуска был днем ударного труда и хороших барышей. Все это было еще впереди, а пока курсанты - выпускники метались по городу в поисках огромных чемоданов для перевозки выданной на все случаи жизни военной офицерской формы. Парадная форма шилась в ателье, благодаря примеркам кое- кто уже знал примерное, с точностью до рода войск распределение. Накануне госэкзаменов в училище приезжали стаи "покупателей" или, как называли их курсанты, "торговцев черным деревом". "Покупатели" из ВВС, ВДВ, пограничных и других войск расписывали курсантам прелести службы в родных им войсках, скромно умалчивая об обратной стороне службы. Многие на уговоры попадались и используя возможность хотя бы минимального выбора подавали рапорта с просьбами направить их в выбранные войска. Традиционно высокий процент желающих был в Военно-Морской Флот, чуть меньше в пограничники и ВДВ. Училище готовило офицеров для "первого эшелона" и традиционно выпускники училища в огромном количестве попадали в Германию (ЗГВ), Венгрию (ЮГВ), Польшу (ЦГВ) и Чехословакию (СГВ). Курсанты ожидали выпуска с нетерпением и волнением. Помимо рода войск, в стране раздираемой межэтническими конфликтами странно сочетающимися с приступами воинствующего пацифизма, где роль Вооруженных Сил свелась к роли мальчика для битья, место распределения стало определяющим фактором показателя распределения. Ходили настойчивые слухи об отправке "советских оккупантов" обратно на историческую родину. Настроения политиков вполне могло показать распределение молодых офицеров училища.
  
   Озадаченное политикой всеобщего разоружения командование училища решило на выпуске отказаться от откровенно милитаристских сцен со стрельбой и мордобоем, выставив курсантов этакими пай - мальчиками. Предстояло найти замену зрелищным сценам рукопашного боя. Сами они до этого дошли или подсказал кто - неизвестно, но вот уже месяц училище тренировало ПЛАЦ-КОНЦЕРТ. Идея его состояла в том, что курсанты, распевая попурри из советских и русских военных песен около часа шарахались туда- сюда по плацу как дрессированные обезьяны, всевозможными способами перестраиваясь. Для исполнения финальной песни "Не волнуйтесь братья, не волнуйтесь сестры, не волнуйтесь жены с малыми детьми..." и в конце "все мы головы положим ради нашей вольной матушки земли" был приглашен известный в городе оперный певец. Училище обалдевало. Текст песни был патриотичным до идиотизма, типа "не торопите, мы и без вас передохнем", да еще и главный режиссер - общий зам полковник Сеченов не удержался от того, чтобы хотя бы раз не стрельнуть. Стрелять предстояло роте первого курса, изображая точку в финальной песне. Одновременный залп из сотни стволов над головами гостей зам посчитал достойным завершением праздника. Второй курс, включая 16-ую роту, был центральным участником "циркового балета", как прозвали данное мероприятие сами курсанты. То есть находился в центре плаца и событий. Выпускной курс по первоначальной задумке зама должен был стоять у трибуны и наблюдать действо, принимая его вроде как подарок от младших коллег. Увидев, к чему клонится дело, выпускники на плац- концерт забили огромный болт, тактично доведя своими "итальянскими забастовками" командование до белого каления и изменений в программу праздника. По окончательной версии плац - концерт из основного действия перешел в разряд вспомогательных. После торжественной части лейтенанты уходили с плаца под марш "Прощание славянки", оставив курсантов показывать гостям чудеса собственной дрессировки.
  
   Наступил день выпуска. Народу в училище собралось намерено. Лейтенанты связисты в форме различных родов войск в последний раз стояли на привычных местах в составе своих учебных подразделений. После напутственных речей и поздравлений приступили к оглашению приказа Министра Обороны о присвоении воинского звания "лейтенант" всем выпускникам поименно. Ставшие офицерами выходили к столам, установленным у трибуны и получали заветные дипломы и алые гвоздики. Близился самый трогательный момент в жизни каждого курсанта - минута прощания с Боевым знаменем училища.
  
  - Выпускники училища! Для прощания со знаменем! Двадцать шагов вперед - шагом марш!
   В полной тишине, под щелканье метронома, выпускной батальон вышел к знамени, единым движением обнажил головы и преклонил колени. Двадцать четыре удара метронома полной тишины сменились негромким металлическим шелестом. Это падали с колен встающих офицеров металлические рубли. Выпускной батальон вышел к трибуне и повернулся к училищу, встав под огромным транспарантом с надписью "В добрый путь - лейтенанты". Дирижер взмахнул жезлом. Под бравурную музыка оркестра курсанты проходя строевым шагом прощались с выпускниками. По окончании прохождения курсантские и выпускные роты заняли свои законные места.
  - Выпускники училища! К торжественному маршу! - раздался, после небольшой паузы, из динамиков голос начальника училища. Зазвучал марш "Прощание славянки". Подходя к трибуне, на счет "И раз!" одновременно с поворотом головы направо вверх летели цветы и горсточки мелочи, число копеек в которых соответствовало номеру выпуска из данного училища. Лейтенанты уходили из училища ступая по цветам и медным деньгам.
  - Вот и все! - такие слова завершали короткое существование уже лейтенантской, еще час назад курсантской, роты при выходе со строевого плаца училища.
   Выпускники ушли по направлению к общаге, получать необходимые документы и справки, главным из которых был серый листочек предписания с приказом после первого лейтенантского отпуска прибыть в назначенный день и час по указанному в нем адресу своей дальнейшей службы. Собранные специально для гостей стоячие трибуны заметно опустели. Родственники и друзья выпускников ринулись за ними - поздравлять и переживать. Приступили к проведению плац - концерта. После финального залпа народ на трибунах завизжал, пригибаясь. Кое - кто из военных успел занять удобное для обороны лежачее место между рядами стоящих зрителей. Стоявшие на парадной трибуне этого не видели, но судя по тому что приехавший из Москвы для оглашения приказа генерал - полковник затряс головой, приложив к уху руку и что - то недовольно высказал начальнику училища - все закончилось именно так, как и предсказывали курсанты.
  
   По окончанию "циркового балета" курсанты бросились к общаге, искать и поздравлять друзей. Площадь перед общежитием была плотненько забита. Получив тысячную порцию добавки толпа реже не стала. Потеряв надежду скоро отыскать друзей- товарищей, Молчанов нашел относительно свободное место между тремя группами ожидающих кого- то родственников, сам ожидая времени когда толпа более- менее рассосется и в глубине души надеясь увидеть знакомых среди выходящих из общаги лейтенантов. Ожидающие по своему составу походили друг на друга как капли воды. Средних лет мужчина, средних же лет женщина, лет 10-14 мальчишка и молоденькая девушка - явно жена. Лейтенанты выходили из дверей потоком, держа в руках бумажные конверты. К стоящим рядом подошел первый.
   - Куда? - спросил его взволнованный не меньше лейтенанта отец.
  - Еще не знаю! - ответил лейтенант, - Посмотри сам!
  Побледневший отец отыскал наконец в конверте сложенный листочек предписания и достал его.
  - Венгерская народная республика, город Будапешт. Воинская часть..., - читал вслух начавший розоветь отец.
  - Милый, дорогой, любимый, единственный! - целуя избранника, причитала юная супруга.
   Ко второй группе подошел второй лейтенант, протянувший дрожащими руками конверт старшему мужчине.
  - Казахская ССР, Каракалпакская АССР, город Старый Нукус, воинская часть..., - читал мужчина.
  Взволнованная юная особа бросилась в объятия женщины, крича
  - Мама! Я с ним не поеду! - и заливаясь слезами.
  Ждать продолжения Молчанов не стал, пройдя в курилку за общагой. В курилке сидел незнакомый лейтенант, держа в надетых белых парадных перчатках неприкуренную сигарету. Он прикурил у Молчанова и стал дальше утвердительно кивать девушке, что- то негромко повторяющей ему. Молчанов прислушался.
  - Теперь ты закончил училище. У нас будет все хорошо. Мы поженимся. Когда свадьба? - повторяла она раз за разом.
  Лейтенант, не переставая кивать, неохотно снял парадную перчатку. На пальце красовалось обручальное кольцо. Легкий налет цивилизации и остатки школьного воспитания слетели с девушки моментально.
  - Сволочь! Скотина! - завизжала она, вцепившись в лицо лейтенанта, перемежая более- менее литературные слова ни разу не слышанными ранее Молчановым ругательствами.
  Все - таки выпуск - грустный праздник! Молчанов ушел, бросив недокуренную сигарету.
  
   Спустя пару часов, пролетевших по окончанию выпуска, через забор училища перебрался лейтенант. Поправив фуражку и желтый парадный ремень он махнул призывно двум загоравшим на лавочках курсантам. Те охотно подошли.
  - Ну что там? Все разошлись?
  - Да с полчаса уже.
  - Пацаны! Принесите мне чемоданы, у меня такси за забором, - он отдал им ключ, назвав номер комнаты общежития.
  - А что случилось? - спросил один из курсантов, принимая ключи.
  - Да, блин, выхожу с конвертом, смотрю - моя подруга и моя жена рядом стоят и мило беседуют. Я ноги в руки и..., понятно в общем.
  - Аа! - ничуть не удивились курсанты, - Покури пока, мы быстро. Кстати, где без тебя Родина не может?
  - Еще не знаю! - рефлекторно прижав руку к левой стороне груди ответил лейтенант, - Потом посмотрю!
  
  
  
  
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Щ"
  сведений не имеется
  
  
  "Ы"
  сведений не имеется
  
  "Э"
  
   Э! -1. обращение
   -2. крайнее выражение сомнения
  
  
  
  
  
  
  
  Проводы
  
   Начавшаяся вскорости после выпуска сессия не оставляла курсантам много свободного времени. Даже в столь желанные увольнения в город никто особо не рвался, даже местные, предпочитающие позаниматься лишние пару часов в дорогом и любимом коллективе. Чем - то удивительным это ни для кого не было. Большая часть сдаваемых предметов определяла оценки в диплом. Курсанты прощались с высшей математикой, физикой и электронными элементами. Горячо любимые всеми ТОЭРЦ тоже имели место присутствовать в списке, пусть и как промежуточный экзамен. Не обошлось и без первой кафедры - марксизма- ленинизма, куда уж без нее. Кроме пяти экзаменов сдавали еще кучу зачетов, несколько из которых были с оценкой. Помимо этих неласковых вещей была еще курсовая по АСУВиС, автоматизированным системам управления войсками и связью. Кафедру АСУВ перевели на круглосуточный режим работы, максимально загрузив все двадцать восемь терминалов чуда советской техники ЭВМ СМ1420. Машинное время было поровну и по справедливости распределено между всеми курсантами второкурсниками. Время работы на ЭВМ стало валютой. Ниже всего ценилось время с часу ночи до пяти часов утра. Выше - с "после ужина" и "вместо зарядки". Дай курсантам волю, они бы из-за мониторов вообще не вылезали и потому командование решило принимать курсовые по принципу "как готовы будете". Защитившие курсовую раньше других свое положенное время конечно не продавали, но обмен с доплатой процветал. За пачку сигарет всегда было можно поменяться с 4-х утра на "после ужина". Демократизм подобный курсантам определенно нравился, но вызывал некоторое беспокойство. С чего бы это вдруг? Вскоре из приватных разговоров с преподавателями АСУВ выяснилось, что они тоже готовятся к резкому увеличению количества часов по своему предмету. Курсовые были разделены по уровню сложности. На пять баллов, на четыре, на три. 16-ая на 70% выбрала задания на "отлично", оставшиеся на "хорошо". В батальоне 16-ая неожиданно для себя защитилась лучше других рот, даже 13-ой. Остальные экзамены сдавались менее успешно, однако двоек в роте не получил никто. Даже знаменитый своей жестокостью зачет по физической подготовке поднаторевшая в спорте, благодаря пристальному к себе вниманию командования, рота сдала без потерь и хвостов, на едином заходе. Правило в военных училищах было простое. Не сдал хоть что-то сразу - три дня в отпуске на подготовку, потом пересдача. Не пересдал, еще три дня. Всего три попытки, как в легкой атлетике. Не вышло, снимается с соревнований. Курсовки перешивать не будет, не заслужил, просто отпорет их и все. Перешивать только погоны придется, причем сразу же, тем же вечером. Курсанты отметили интересную особенность. Оказалось - летние сессии сдавать почему- то легче, нежели зимние. Может быть благоприятное влияние на преподавателей оказывала летняя погода, может быть - ожидание обязательных летних отпусков. Может быть сами курсанты, не жалея себя, рвались в родные места месяц подышать честно заработанным вольным воздухом свободы, категорически нарушая на этой самой свободе все распорядки дня всех армий мира. Неизвестно. Но факт оставался фактом. 16-ая подошла к последнему экзамену без долгов и потерь.
  
  - Завтра первый курс уезжает в отпуск, - старшина роты старший сержант Городчук, страдающий хроническим косноязычием, пытался произнести едва ли не самую длинную в своей жизни, речь.
  - Так что это, как его, на вечернюю прогулку чтобы все стояли нанизу. Которые в увольнение чтобы тоже переодеться. Кто не слышал что я сказал? Нет таких? Хорошо! Или обратно глухие? И тем передайте кого нет если такие есть. Все! Я кончил. На консультации, - Шагом марш!
  
   На вечернюю прогулку вышли на десять минут раньше. На плацу собралось все училище, ждали курсантов первого курса, завтра заканчивающих первый, самый сложный во всех отношениях, год обучения в военном училище. Старшина 16-ой прихватил с собой список вечерней поверки, в солидной, сделанной на заказ папке. Список он знал наизусть и поэтому довольно скудное освещение плаца нисколько ему не помешало проверить наличие личного состава. В строю стояли все, включая дневальных свободной смены, даже не снявших штык - ножей. Визитной карточкой каждого взвода, каждой роты и каждого батальона была своя, отличная от других строевая песня. Общеучилищной был Гимн училища, написанный еще лет пятнадцать назад тогдашним начальником оркестра. Гимн училища обязательно пелся на всех государственных и училищных праздниках и даже на разводах на занятия, которые проводились массово по понедельникам. Петь его без повода, как и упоминать имя Господа всуе, не рекомендовалось. Сегодня было можно, даже нужно. Выходящие на плац роты первокурсников училище встретило Гимном училища. К старшинам первокурсников подошли старшие коллеги, о чем- то недолго посовещались. Первый курс перестроился в колонну по восемь, сохраняя строй подразделений.
  - Шагом марш! - скомандовал, гордый оказанной честью командовать маленьким стихийным парадом, старшина третьекурсник.
  - Утро красит нежным светом..., - разнесся в сумерках голос лучшего из запевал первокурсников, на четвертый шаг после команды.
  - Стены древнего Кремля..., - подхватили еще несколько голосов, - Просыпается с рассветом ...
  - Вся советская земля..., - вступили еще сколько - то запевал.
  - Холодок бежит за ворот, шум на улицах сильней..., - песня ширилась и крепла, пели уже все запевалы первого курса.
  - Здравствуй, здравствуй милый город, сердце Родины моей! - пел уже весь батальон.
  При словах припева, от голосов всех курсантов училища зазвенели стекла в соседних девятиэтажках.
  - Могучая, кипучая, никем непобедимая. Страна моя, Москва моя - ты самая любимая.
  Единый шаг, единая песня, выбранная батальоном первого курса в качестве своей. Ее они будут петь своим батальоном весь срок обучения. Сейчас же ее пело все училище.
  
   Провожая стоя по стойке "Смирно" уходящие с плаца коробки первокурсников, многие стоящие сейчас в строю уже представляли себе, как завтра, построенные после последнего экзамена на плацу в парадной отпускной форме, курсанты первокурсники после поздравления будут обрывать свои однополосные нарукавные нашивки, заменив их чуть позже на "Равно". Второкурсники поменяют свои, добавив полосочку, на день позже, после последнего своего на этом курсе экзамена. Третьему курсу менять курсовки предстоит через месяц. По традиции на период летних массовых отпусков третий курс принимал на себя все наряды и караулы, одновременно тоже сдавая, растянутую несколько по времени, сессию.
  
   Еще через день дневальный по 16-ой роте, отложив в сторону конспект, спустя минуту после команды "Рота! Подъем!", в то время пока курсанты стояли в строю, стряхивая с себя остатки сна, делал традиционное ежеутреннее сессионное объявление.
  - Сегодня - отпуск! Первый взвод- физика, второй - высшая математика, третий - ТОЭРЦ! Выходи строиться на утреннюю физическую зарядку!
  Стараясь не расплескать накопленные знания курсанты осторожно плелись в сторону выхода.
  
   Всю ночь шел дождь, под утро он перестал и ярко красное солнце стало по-прежнему гладить город своими лучами. Сотни тысяч червей, привлеченных обилием тепла и влаги выползли на асфальт и тысячами умирали теперь под курсантскими сапогами. Сорок минут зарядки. Вариант номер один - бег. Не разговаривать, не растягиваться, не нарушать строя! Частота шагов постоянная! Если бежать быстрее - шаги длиннее. Если медленнее - шаги короче. Четыре шага - вдох, четыре шага - выдох. Это вначале видно спортсменов и некурящих. Сейчас все примерно одинаковы как уровень воды в бутылках с минералкой. Держать строй, не сбивать ногу, не отставать, не снижать скорость, не вырываться вперед, не смотреть под ноги! Сорок минут бега. Уже взяты билеты на автобусы, поезда и самолеты. Сегодня последний экзамен, после него они разъедутся по стране, чтобы через месяц встретиться снова. Знайте, они здесь, они рядом, они всегда готовы. Ты можешь надеяться на них - страна.
  
  Краткий военно-невоенный словарь
  
  "Ю"
  сведений не имеется
  
  "Я"
  
   Я! - здесь
  
  
Оценка: 9.44*21  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019