Okopka.ru Окопная проза
Муратов Алексей Игоревич
Рассказы легионера

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 3.99*28  Ваша оценка:

  ПЕТУХ
   "...Жили мы тогда не то чтобы бедно, а вообще, звездец какой- то, никак, в общем, не жили. И подметки то из прошлой жизни и то у многих сносились. Особенно у детей. Девка, бывает какая, заневестится, ленту в косу вплетет - все, в почете вся. А подружки завидуют. Хоть и из шторы вырезала, а все - есть. Вот бы и мне такую. На свиданки к парням бегали, у подружек косынки да кофточки взаймы брали. Про туфли и не говорю. Само собой. Если есть у кого. Ну и вышло короче так, что парень один, не парень, мужик уж, детей двое, да пацаны оба, погодки. Во насколько разница. За...ся, короче, так жить, взял, да купил себе петуха. В смысле курицам мужа. Где и взял то, хрен знает. Хотя, тетка у него в деревне жила, недалеко где- то. Видать наследство ее, больше то чего взять. Петух- то есть, да куриц- то нету. Хлеб- то по четвергам ели, или с получки когда. А пили? Конечно. А то как же? Это когда такое было, чтоб на Руси водка- то кончилась? Не перебивай, дай рассказать, раз уж начал. Ну а петух это ж тоже хорошо. Кукарекает, сволочь. Соседи, конечно, завидовать давай. Разговоры всякие. Я тут, типа, е...ь, а он петуха купил. А Сашка, знай себе, похаживает, выйдет, бывало во двор и давай орать: "Цыпа! Цыпа!" А жена, короче, ждет, пока он повыеживается, а потом петуха то и выпустит. А тот: "Вот тебе! Вот!" - и семечек из кармана ему. А че там семечки? И не еда. Так - баловство одно, тьфу короче. Любил Сашка петуха. Любил. Тот и жил то в избе, а не то чтобы в чулане там, как у людей. Берег, чтоб не сп...ли. Доберегся. Что за петух, коли куриц не видал? А ему че? Живет в избе, семечками кормят, нах... и бабы нужны? Так то оно так, да... Вставали, зато, все как положено. Айда кукарекать! - А его бы да в суп!
   - А вот х... вам! - гордый Сашка то.
   Ну и короче вышел однажды пипец. Бабы то своих запилили. У Сашки, мол, хоть петух есть. А у тебя кроме х... ни...я. Заели как воши. Мужики- то Сашку даже побить собирались, да потом передумали. Не в нем дело то, а в петухе. А давай-ка тоже, себе по петуху заведем. Хуже людей, что ли? Соседей- то много. А петухов? То- то и оно! Вот у Сашки один. А ты хоть сам на яйца садись да высиживай.
   А тут, под горой, мужик один жил. Куркулем все считали. Семь куриц у него, выйдет, бывало и пасет. Краской чуть ли не каждый месяц их красил. Всякий раз разной. И свинью держал. Двух. Кормил чем? А в детский сад, когда зарежет, голову отдаст или там ноги. На холодец. До сих пор не пойму как он в четыре садика пять ног отдавал с одной то свиньи. Куркуль, короче. Да его на кривой- то козе тоже хрен объедешь. В больнице на лошади работал. Привезти там чего, как без лошади то? А то сожгли бы нахрен, по пьянке или еще как. Ноги отдаст, детям конечно, хрен да копыта, ну а поварам глядишь или заведующей - холодец. Бери помои- то. А свинье много ли надо? Кишку лишь бы чем набить, все жрет. И ее потом тоже едят. И я ем, люблю. А? Про петуха? Конечно, щас. В общем, чтобы курицы неслись хорошо - им нужен петух. Ну а петух, хоть чем его корми, нестись не будет. Куркуль то взял, да тоже петуха купил. Наших это еще пуще заело. Один на горе кричит, второй под горой. А третьего то нету. Ну, тут дело к лету повернулось, весна. Трава полезла, все такое. Стал Сашка петуха выпускать. Тот гуляет, роет там чего себе, а Сашка во дворе на лавочке сидит, на него смотрит- мечтает. Тут, глядишь, и праздник какой- то случился. Не то чтобы Первое мая, полегче, вроде пятницы. А может родился кто у кого. Это дело святое, всей улицей гуляли. Гармошки две, а может три. Сашку, конечно же, тоже позвали, он пел всегда хорошо, громко. Никогда не отказывался. Жене крикнул что пошел. А про петуха- то забыл. А тот, ну как собака, шасть за Сашкой. А Сашке невдомек. Он идет и петух за ним. И видит этот петух, в первый в своей жизни раз, под горой курицы пасутся. Он как заголосит и к ним, под гору. А под гору бежать - это ой. Сашка за ним, да куда там. А тот несется. Сашка вслед кричит. Шум, треск. Кукареканье. Мы уже поддатые все, а и то на гору высыпали, смотреть. Сашкин петух добежал, да на куркулева петуха да залез, да давай его топтать. Оттоптал и обратно в гору. А Сашка остановится сразу не может. Так и сбежал под гору то, а петух куркулев смотрит, ничего понять не может и давай от Сашки- то бегом. Думает, небось, сейчас второй раз оттопчут. Петух Сашкин в гору. Сашка за ним плетется. Мы на горе уссываемся, курицы головами вертят, жених потерялся. Весело всем. Ну а кончилось чем? Да как всегда. Зарубил Сашка петуха. Народ- то у нас знаешь какой? Давай Сашку все подкалывать. Зачем тебе петух, Сашка? Под горой вот петух так петух. Дважды. Интересоваться стали. Кого еще Сашкин петух топчет? Творческие планы, так сказать, какие? Сашка терпел, терпел, да куда там. Каждый по разу, не подумав, брякнет, типа шутит. А Сашка- то один. Чуть не плакал, жалко, а все зарубил. Зря. С тех пор и повелось у нас на горе. Никто куриц не держит. Козу там, теленка - да. А куриц - нет. Отрезало. А все язык людской. Так- то."
  
   2003 г. май
  
  
  
  
   РАЗЛОЖЕНИЕ
  
   Ждать от этой весны чего-то хорошего было излишне самонадеянно. СССР приказал долго жить. Указ руководителя российского государства о дальнейшем прохождении воинской службы в своих республиках произвел неизгладимое впечатление не только на солдат, но и на офицеров и прапорщиков. Традиционно высокий процент украинцев в части, как и в любой военной организации бывшего СССР, начал стремиться к снижению. Практически все украинцы и украинские русские вдруг воспылали любовью к своей Родине и ринулись писать рапорта с просьбами о переводе. Первым и, как водится, самым удачливым оказался начальник вещевой службы бригады. Мало кто обратил внимание, что в отпуск он прихватил с собой контейнер с домашним имуществом. Примерно месяца через два пришел официальный запрос с просьбой на высылку его документов в адрес воинской части где-то на Житомирщине. Сам командир бригады, подняв предварительно все свои дружеские связи и подмазав кого надо и где надо, ждал перевода в одну из академий тоже на Украине. Другие нации и народности старались не отставать.
  
   Рота МТО и спецназ были подняты по тревоге около часа ночи. Из одного из дальних батальонов ушло свыше сорока солдат и сержантов узбекской национальности. Вооружившись подручными средствами, группа направилась в сторону штаба части по ведомственной железной дороге. Предупрежденные офицеры другого батальона, мимо которого пролегал путь группы, никаких решительных действий предпринять не смогли. Более того, узбекская часть батальона присоединилась к мятежникам. Поднятые по тревоге спецназ и МТО похватали щиты и дубинки и выдвинулись на мост, единственное место, где можно было остановить зараженных националистической пропагандой солдат. Шли около четырех километров, больше часа. Мимо них на мотовозе-матриссе проехали начальник политотдела и командир роты спецназа, чтобы предпринять попытку оказать на группы хоть какое-то воздействие. Командир роты имел с собой АКСУ и один магазин с тридцатью патронами.
   Мост был окружен болотом, в ширину имел около шести метров. На этом узком участке сосредоточили роту МТО. Около двух десятков спецназовцев поставили перекрывать участок около ста метров слева от моста. Апрельская ночь в архангельском лесу. Снег почему-то начал таять. От земли поднимался туман. Произвели подсчет личного состава. Вместе со спецназом и офицерами насчитали 52 человека. Организовали пункты обогрева, то есть попросту разожгли пару костров прямо на рельсах. С дровами (в лесу!!!) были огромные проблемы. Троих солдат, сумевших притащить каждый по вязанке хвороста и промокших до пояса, отправили в часть. Получили по радиостанции уточненные данные о количестве дезертиров. 96 человек. Почти вдвое больше. Настроены решительно. Вооружены поголовно нанчаками, металлическими прутьями (и где только нашли их), ножами, есть что-то наподобие пращей. В следующий батальон их просто не пустили, дав пару предупредительных очередей поверх толпы, после того как были разбиты несколько окон казармы. Смогли рассмотреть и посчитать. На удалении нескольких сотен метров "на хвост группе сели" 7-8 человек офицеров и прапорщиков этого батальона, у каждого автомат и по 120 патронов. Нормально. Надежды на солдат особой не было. Не каждый морально готов лупить по голове своего бывшего сослуживца. Толканули пару речей, особо упирая на верность присяге и воинскому долгу.
   - Да понимаем мы все! Да пусть только дернутся... - раздались из темноты несколько голосов.
   - Ребята! Парни! Кто не готов - лучше сразу скажите. Я буду командовать только теми, кто пойдет добровольно, - обратился к солдатам старший лейтенант Максим.
   - За кого Вы нас принимаете? - спустя несколько секунд полного молчания ответил чей-то возмущенный, с нотками обиды, голос.
   Оставалось ждать.
   Повторили несколько тактических приемов по сдерживанию толпы. В основном чтобы не заморозить людей, ну и ради собственно слаживания. Несколько раз повторили приказ не высовываться из-за щитов и наблюдать только через смотровые отверстия, опасаясь ненужных травм от метательного оружия и просто бросаемых в полной темноте камней. Напряжение росло с каждой минутой. По расчетам выходило, что дезертиры появятся примерно через час. Что будет дальше - известно одному богу. По радиостанции сообщили, что за поворотом дороги заняла оборону группа офицеров. Приказ один - при прорыве мятежников в сторону поселка - открывать огонь на поражение. Тоже не слабо...
   - Вы там смотрите, своих не зацепите! - напомнил коллегам Максим.
   - Не первый год замужем, - хмыкнула в ответ радиостанция. Слышно было, что вокруг отвечавшего звучал нервный смех.
   - Товарищ старший лейтенант! Смотрите, что я нашел! - Максим узнал голос одного из своих солдат ИТСОшников. Максим включил единственный на группу фонарик.
   - Молодец, Саня! - похвалил он бойца, немца по национальности, призванного из Казахстана. - Пошли рогатку попробуем поставить.
   Вчетвером со своими инженерами им удалось натянуть несколько найденных ниток колючей проволоки наискось по мосту, тем самым МТОшники получили хоть хлипкое, но инженерное прикрытие. Подошел замкомандира спецназовской роты.
   - Ну, че, брат? Как настроение? А ты что только с одним фонариком? - обратился он к Максиму.
   - Эльдар! Мои вроде ничего, твои бойцы как? - пожал ему руку Максим. - Отдал я дубинку, у меня радиостанция на случай есть.
   - Нормально у меня бойцы, не те, что были, конечно. Из 20-ти человек двенадцать корейцы. Мы их на освобождение заложников тренировали. А тут - видишь... Что толку, что они у меня вокруг выключателя бегают. Сыльные, но логкые, - засмеялся Эльдар, - из-за щитов не видно. Однако, упертые до ужаса, других не держим. Однако, бывай, свет вижу. Удачи тебе.
   Максим поразился остроте Эльдаровского зрения. Сам он лишь через пару минут увидел слабое свечение.
   - Приготовиться! - как мог твердо, скомандовал он.
   - Товарищ старший лейтенант! А давайте Вы сбоку нас подсветите, а мы тем временем по щитам постучим, - предложил сержант, заместитель командира взвода связи. - И передайте на матриссу, чтоб как только они упрутся в нас, она сматывалась в противоположную их движению сторону. Они ее видимо в кольцо взяли, фар не видно...
   Предложение было дельным, но кому ж понравится, что кто-то командует кроме тебя. Максим хотел ответить резко, но поборол в себе минутное искушение и ответил.
   - Принимается.
   - Внимание! Вал! Дубинки поверх щитов! Сержант, ритм два удара в секунду!
   Максим скользнул в приоткрытую щель между щитами и, уже не жалея батарейку, включил фонарик. Взгляду открылась удивительная картина. Вал из сомкнутых ВВэшных щитов, ощетинившийся дубинками. Мечущиеся тени создавали впечатление, что их еще больше.
   - Бр-р! Не хотел бы я против такой оказаться! - не в такт холодной дрожи содрогнулся он.
   Нервов хватило подпустить надвигающуюся толпу метров на сорок. Протиснувшись между щитами, старший лейтенант оказался в относительной безопасности. Страха не было.
   - Эй, Володя! - крикнул он назад, лейтенанту, командиру резервной группы. - Если прорвутся, затыкай дыры вначале. А уже потом на мелочи разменивайся.
   - Но пасаран! - услышал он, подкрепленный ревом Володькиных бойцов, ответ.
   Дезертиры подошли на расстояние 10-15 метров. По щитам ударили несколько камней. Ритм постукивания дубинками по щитам не изменился.
   - Эй! Какого х...? Чего встали козлы? Пропустите нас, мы домой идем. Сами в этих лесах загибайтесь, если вам надо, - проорал чей-то, практически без акцента, голос.
   - Посылайте нах... своих козлов, мы никого не тронем, слово мужчины! - подхватил реплику первого второй.
   - А ху-ху не хо-хо? - ответила войсковая цепочка голосом сержанта связиста, - Зарекалась свинья говно не жрать.
   Стороны вступили в словесную перепалку. Через несколько минут по щитам ударил целый град камней, благо такого добра на оттаявшей местами насыпи было до черта.
   - Володя! Наберите камней и швыряйте по ним, только залпом и посильнее, - крикнул Максим командиру резервной после того, как один из камешков ощутимо ударил его по ноге.
   - Щас! - крикнул в ответ Володя. Еще полминуты спустя раздался его шальной голос: - За Родину! За Сталина! По врагам государства и Отечества! Гранатой - огонь!
   Володя в обычной жизни был юморным парнем, своим привычкам он не изменил и в этой, далеко не типовой ситуации.
   С противоположной стороны раздались приглушенные крики и маты. Артналет, точнее артответ, видимо, оказался удачным. Над головой что-то просвистело вторично. Маты умножились и усилились. Толпа несколько отошла. Матрисса под шумок сдвинулась с места и начала сматываться от цепочки. Удалившись на некоторое расстояние, она остановилась. Через выведенные динамики раздался уставший голос начальника политотдела.
   - Солдаты! Вы полностью блокированы! Я настаиваю на выполнении выдвинутых мной требований. Вы немедленно складываете оружие, отходите на безопасное расстояние. Вопрос с вашим переводом к новым местам службы будет решаться дифференцированно. В течение месяца мы направим вас для службы в вашу республику...
   Толпа, услышав незнакомые слова, приняла их за оскорбления и ответила примерно сотней пожеланий "здоровья" самому начпо и всей его родне до четвертого колена. Начпо сам понял, что сказал что-то сильно заковыристое и принялся увещевать любимый личный состав на более понятном языке, то есть при помощи мата. Примерно через полчаса, разгоряченные тридцатикилометровым переходом, дезертиры стали остывать и откровенно мерзнуть. Их попытки обойти мост наткнулись на нежелание спецназовцев их пропускать. К тому же спецназу удалось утащить в темноте парочку особо шустрых говорунов, коих они, не мудрствуя лукаво, связали и при этом заткнули кляпами рты. Было удивительно, что один из говорунов оказался этническим русским. Выяснилось, что таковой в толпе он не один.
   Понемногу светало. Многих солдат уже просто шатало от холода, недосыпа и усталости. Максим сам уже еле держался. В конце концов, ситуация стала разряжаться, то есть дезертиры приняли решение после ряда бурных обсуждений разоружиться. Объявили прием военнопленных. Подходящий к цепочке сдавал оружие (или кидал его с моста), пролезал под проволокой и попадал в распоряжение резервной группы под командованием лейтенанта Володи. Тот был само гостеприимство, рассаживая вновь прибывших на колени по трое в ряд на насыпи. Ряды сдавшихся росли и множились. В конце концов, сдалась и последняя группа. Спецназ, выполнив боевую задачу, оставил свои позиции и взял под охрану разоруженную сводную дезертирскую роту. Корейцы погасили несколькими ударами дубинок последние искры национализма и повели группу в поселок. МТО, сняв оборону, забыла снять колючку с моста, в которую и въехала гордая благоприятным исходом дела матрисса, лишившись при этом обеих фар. Криков и матов начпо при этом было едва ли чуть меньше, чем за все время спецоперации...
  
   История получила продолжение. Спустя неделю сводная дезертирская рота покинула расположение учебного городка и вышла на перекресток дороги. Возник стихийный митинг. Мнения разделились. Одни требовали идти в часть, захватить оружие, взять заложников и, выйдя на магистральную железную дорогу захватить поезд и ехать в Узбекистан. Вторая группа настаивала только на последней части плана. Волею непонятной судьбы мимо проезжала на мотоцикле ИЖ-Юпитер интернациональная группа представителей всех славянских народов этой воинской части. А именно - русский (за рулем), белорус (сзади) и украинец (в коляске). Аклах (белоухий) белорус родом был из многонационального Ташкента. Узбекский язык он знал. Коротко выяснив ситуацию, друзья приняли единственное на тот момент верное решение. Отъехав на несколько десятков метров они остановились, слили в мотоциклетную каску сколько-то бензина, пролили его по дороге и подожгли, очертив для себя может быть последнюю в своей жизни границу. Они решили просто стоять. Стоять и все! Такие героические действия не остались незамеченными жителями поселка. Кто-то из них, заметив пламя и военную толпу, позвонил в часть. Как троим удалось в течение примерно двадцати минут сдерживать толпу под сотню человек - никто из них пояснить в дальнейшем не сможет. Курточки им пришлось выбросить. Все они были залиты их кровью и слюной противоположной стороны. Еще более чем странно то, что никто из них не получил каких либо серьезных телесных повреждений. У одного только оказалось сломано ребро, да второму рассекли губу и порвали угол рта.
   Подлетевшая машина с начальником штаба здорово подняла их боевой дух. Еще бы... Их было всего трое, а стало аж пятеро!!! Подполковник, два прапорщика, сержант-сверхсрочник и водитель-солдат.
   Все остальное превосходит все ожидания. Пятерка отважных сумела развернуть толпу и направить ее в сторону учебного городка. Улица, по которой пролегал путь группы, представляла собой яркое зрелище. Ни одного целого оконного стекла, включая стекла в детском садике возле самого учебного. Детей успели вывести воспитатели во главе со сверхсрочником украинцем, забежавшим вперед разъяренной взбунтовавшейся роты. Дальше подобное безобразие терпеть было нельзя. Две офицерско-прапорщицкие оперативные группы, усиленные десятком спецназовцев были немедленно введены в учебный городок. Сводная оперативная группа в составе сорока человек разнесла в пух и прах дезертирскую роту за каких-то 20 минут... Санчасть и больница поселка оказались переполнены в одночасье.
   Начпо сдержал свое слово. Примерно через месяц ставших тише воды, ниже травы представителей Средней Азии стали направлять в отпуска пачками. Обратно они уже не возвращались.
  
   Но и это еще не все. Спустя два месяца.
   Ночью дежурный телефонист принял странную телефонограмму из 2-го батальона, прерываемую всем, чем только богат эфир.
   - Их человек тридцать, у них оружие, патроны у них. .... Узел связи разбили полностью, я трубку из трех склеил вроде, я не слышу, что ты мне отвечаешь, ты лампочкой мигни что принял. Они к вам идут. Их человек тридцать. Это я говорю, дежурный радист...
   Дежурный телефонист немедленно передал сообщение дежурному по части. В часть были немедленно вызваны все живущие поблизости офицеры и прапорщики. Общий сбор объявлять не стали, дабы не привлекать излишнее внимание к собственным проблемам.
   Дежурный телефонист нажимал на кнопку служебного вызова релейки, пытаясь световой азбукой Морзе ускорить получение какой-то новой информации. Его попытки не остались незамеченными. Голос дежурного радиста 2-го батальона становился все увереннее.
   - Посчитали. Двадцать восемь человек. С ними четырнадцать автоматов, свыше 300 патронов. Узел связи разбили полностью. Одна из релеек прострелена. Провода обрезаны. Они не догадались уронить антенну. Работаю от аккумуляторов. Заряда хватит еще часа на два. Минуту... Убитых и раненых нет. Комбат вооружил пять человек и пошел за ними. Все ушедшие уроженцы Казахстана. Казахи, русские, немцы. Передает начальник штаба батальона. Повторяю...
   Скомплектовали первую группу. Десять офицеров, один прапорщик, сержант-радист срочник. Группа выдвинулась навстречу, стремясь перекрыть один из путей подхода к поселку. Бронежилеты офицеры не брали, только каски, да командир и замкомандира роты спецназа прихватили с собой по титановому противопульному щиту. Щиты были не обтянуты маскировочной тканью, за что офицеры костерили, на чем свет стоит, своего старшину. На группу из вооружения было десять автоматов и два РПК. Патронов взяли немеряно. Сержант радист, кроме радиостанции, прихватил с собой электромегафон. Группа выдвигалась с максимально возможной скоростью. Прошли контрольную точку. Выбрали место засады. Организовали оборону, распределили сектора обстрела. Выслали вперед разведку из трех человек. Разведка успела отойти метров на сто пятьдесят. Разошлись по обе стороны железки, спрятавшись в лесу.
   - Вижу их! Идут тремя группами. В первой три автомата. Идут осторожно. Прием.
   - Вас понял! Пропускайте. По моей команде - выходите на дорогу. Покажете, что они в окружении. На рожон не лезть. Огонь на поражение только по команде. Прием.
   Разведка пропустила все три группы.
   В полной тишине усиленный электромегафоном голос заместителя командира бригады прозвучал как глас свыше. Заметавшееся эхо усилило впечатление. Вкрадчиво и успокаивающе в лесу раздалось:
   - Воины ислама! Бросайте оружие! Вы окружены - любое сопротивление бесполезно.
   - Кто это говорит? Откуда это? Ты кто? - закричали вооруженные дезертиры.
   - Говорит заместитель командира бригады. Вы окружены. Бросайте оружие.
   Разведка вышла на дорогу, демонстрируя свое присутствие.
   - Тах! - одновременно со свистом пули услышал Андрей звук выстрела.
   - Тах, тах, тах! - длинная щепка, сверкая сколотым краем, вдруг оторвалась от шпалы в полуметре от Андрея и медленно-медленно поднялась в воздух. Она не успела еще вновь коснуться земли, как Андрей осознал, что уже лежит в стороне на насыпи и, оказывается, успел выдать короткую очередь над головами дезертиров.
   К такому исходу событий дезертиры оказались готовы. Сбежать с насыпи им показалось делом неблагодарным, усевшись по-хозяйски, как учили, на колено, они в полтора десятка автоматов принялись поливать огнем все вокруг себя. Сосредоточенно и деловито, экономя патроны. Над майором пулеметчиком, выбравшем не самую удачную позицию рядом с деревянным телеграфным столбом, раздались чавкающие звуки. Столб, приняв в себя восемь пуль, стонал и гудел. Командир роты спецназа, вздумавший перебежать в более укромное место, вдруг отлетел в сторону. На титановом щите образовалась неслабая вмятина.
   - Ну, них... себе! - только успел возмутиться он, как отлетел в сторону вторично. - А ведь держит! - удивился он довольно громко вслух. Офицеры стреляли поверх голов и выбивали камешки с насыпи, перенося огонь ближе к дезертирам.
   - Внимание! - усиленный голос замкомандира вновь заметался над железнодорожной насыпью. - Своими действиями вы ставите себя на один уровень с преступниками. Немедленно сложите оружие. Даю вам 5 минут, после чего открываю огонь на поражение. Время пошло.
   - А! Суки!!! - завизжал один из дезертиров, вскакивая и стреляя в сторону голоса.
   - На! - не удержался Андрей, увидев такую восхитительную цель, выводя мушку по-американски, в корпус и заменяя этим "На" привычное "22" обычное при нажатии на спусковой крючок. Короткая очередь сложила "психа" пополам. Он завыл и выронил автомат. Андрей, удивляясь своему спокойствию, перевел переводчик огня в положение "одиночный" и влепил пулю в корпус потянувшемуся за выроненным автоматом соседу "психа". Стрельба с обеих сторон немедленно прекратилась. Дезертиры не выпускали из рук оружие и с удивлением смотрели на двоих своих, один из которых вдруг полностью потерял интерес ко всему происходящему, а второй визжал и катался, стукаясь при этом о рельсы.
   - Немедленно бросить оружие! Никто с вами шутить больше не намерен! - посоветовал мягко голос из мегафона.
   На насыпь вышли два офицера, полковник и подполковник. Без оружия и касок. Они совершенно спокойно подошли к группе дезертиров и стали выдергивать из их рук автоматы. Отобрав оружие, они тут же отстегивали магазины, отбрасывали их в сторону, выщелкивали патрон из патронника, клали автоматы на рельсы и переходили к следующим.
   - Эй, вы, двое, ко мне! - показал один из них на двоих солдат. - Несете этого, он, кажется, еще живой. Вы двое - тащите этого. Вы четверо - на подмену. По железке в часть! Шагом марш!
   - Сержант! Передай в часть! У нас без потерь. У них один трехсотый, один двухсотый. Машину с медиком на станцию, повезет в больницу раненого. Еще одну машину для покойника, пусть волокет его на стрельбище. Незачем его в часть тащить, не заслужил, скотина. Остальных так доведем...
  
   Дальше. Дежурный радист 2-го батальона получил за умелые и решительные действия знак " За отличие в службе 2-ой степени" и 10 суток отпуска. Из отпуска он не вернулся, его личное дело было потом выслано в часть в Кривом Роге. Четверо из участвовавших в спецоперации офицеров были переведены, согласно рапортов, в другие воинские части (угадайте куда) в течение месяца.
  
   Из сообщения "Радио России".
   "... сегодня утром в одной из воинских частей, дислоцированных на территории Архангельской области, произошла перестрелка с вооруженными дезертирами. По непроверенным данным имеются убитые и раненые. Начальник штаба дивизии факт перестрелки подтвердить или опровергнуть отказался...".
  
   Все.
   2006 г.
  
  
  
   ПРЕДЫСТОРИЯ НАЧАЛА.
  
   Близился конец месяца. Это означало, что надо перелопатить кучу бумажек. Поцеловать, кого надо и кого надо не целовать - тех причесать против шерсти. Пообещать всякую кучу всяких привилегий хорошим и в два раза большую кучу неприятностей хорошим, но не настолько. Служба, одним словом. Достали вконец эти непонятные никогда мне военные, обозванные в Уставе, в конце концов, военнослужащими - женщинами. Вроде с одной стороны и военный, а с другой стороны - тире. Войска связи, одним словом. С прежнего места службы репутация у меня была соответствующая. После проектирования и строительства отдельного, самостийного, если хотите, женского туалета на узле связи проблемы я решал по сталински. Называется - подставить под большой... Мягко - в виде рекомендаций линейному надсмотрщику (она же жена начальника штаба) подстричь ногти и никогда не использовать маникюр хотя бы при мне. Жестко - постановкой задачи, проложить и обеспечивать работоспособность линии связи от... до... на протяжении... дней. А че? Нормально! Меня, конечно, лишают там чего- то за что-то, а девочка (жена- любовница, от ранга зависит) начинает почему - то резко сомневаться в том, что миром правят самые перцы. Перчики оказывается тоже - правят. В общем - команду, нервы себе неслабо потрепав, я собрал неплохую. Даже этих, непонятных. Они на службе хоть и в юбках ходили, про п... забывали накрепко. До того научил, что на обращение - Рядовая полканам всяким замечания делали - рядовой Иванова! Я! Привычки сразу не поменяешь - дураку понятно. Сначала мои контрактеры били рожи капитанам, потом поднялись до... Венцом стал... Извините - выше не поднимались! Не пользовался наш полчок большим вниманием руководства, да и слава о делах таких быстрее наших дел ходила. А какому генералу... (опять - пардон). А девчонки - они ж в форме красивые! Сам сидишь, бывает - слюни до колен, до греха долго ли? А нельзя! Сам порядки завел - сам и держись! Не в первый раз. Полтора года с нанчакой в рукаве ходил лейтенантом, не только насчет баб. Одиннадцать жалоб в дивизию - восемь коллективных, три анонимных... Убрал потом одного - детонатор который, головка у пацана (лет на 10 меня постарше) именно насчет годов рождения и срока службы болела. Результат - первое место среди служб связи из двенадцати. Бойцов сам отбирал поначалу, потом тем, кто остался из прапоров, доверил. Никто ни разу не подвел. Дедовщину всячески поддерживал и укреплял. Марш - переходами там всякими, всем, что в башку взбредет. Правда когда однажды ракетница не туда стрельнула и на комбинат целлюлозный упала думал пару часов что наказал за это меня наконец господь. Обошлось... Молчу короче. У каждого нормального офицера таких методов десятки, ну а у ненормальных - не мне и судить...
   Бл... Ностальгия!!! Как, оказывается, там было хорошо. Даже тогда хорошо было, когда меня, лейтенанта, отправили старшину своего искать, пропавшего в 92-м в Осетии где-то. Ну, доехал я до Мин Вод. Ну, нашел я, наконец, патруль ВВэшный. Че удивило тогда - так это сержант срочник начальником. Мне с высот Мин Обороны как минимум майор виделся на такой высоте....К полковникам проводили - нашим. А у меня с собой - ну было... Короче - дальнейшее помню отрывками. Осетриновские шашлыки, как пиво показывал ножом открывать горлышко по северному срезая... Потом УАЗик и куда-то едем. Боец и говорит - типа: Дороги дальше не знаю. Село как село. А может и город. День вроде, а тишина. Встали. Вышел. Пилотка, рубашка, штаны, наглаженные по курсантской еще привычке. Присмотрелся,... Мама дорогая, это ж не палки, это ж стволы торчат со всех сторон из домов, дворов и садов всяких!!!
  
   Дошел на негнущихся, пилотку кинул на сиденье, берет свой нащупал и на башку натянул. Вышел обратно и давай орать!
   Типа - где представитель местной администрации, где участковый милиционер, почему... Собрал вокруг себя мужиков. С обеих со сторон. Без оружия все - типа мирные! ..
   Передавали меня потом как флаг, каждые сорок минут, от двора ко двору. Вина и водки столько выпил - в книгу Гиннеса пора. Бойцу только успел сказать, чтоб в машину никого не пускал и при любой попытке подойти близко - трогался с места и ездил по любому поводу. Молодец парень. В бутылку поссал втихаря, а из за руля не вышел. Ближе к вечеру проводили нас до блока на девятке и исчезли тихо...
  
   Ностальгия!...
  
   Ну и что за тема у штабной тренировки на сей раз? Освобождение второго райотдела УВД от захвата. Численность-200-250 чел. Вооружение штатное. (????!!!!!)
   Ну и времена!!! Интересно, ОМОН за нас или этот момент на следующей рассмотрим?
   Девоньки, голубушки, рядовые и сержанты. Четвертую папку из второго портфеля получить - адаптировать и отработать.
   Всех начальников элементов узла связи ко мне! Из отпусков и с выходных не вызывать! Нач связи сводного отряда по расчету - доклад через 5 мин! Узлу связи! Готовность номер два!
  
   Ну и времена у тебя, Россия!
  
  
   ЛЕГИОНЕР. НАЧАЛО.
  
   В одиннадцать вечера затренькал третий синенький телефон. Пришлось снимать трубку, оторвавшись от черно-белого экрана взятого "до утра" телевизора.
   -Дежурный по части! - нехотя представился я.
   - Майор Груздев служит у вас? - без лишних предисловий рявкнула трубка.
   Да! Ничего не скажешь... начальственный голосок! Внезапно захотелось подскочить, щелкнуть каблуками и выдать преданным голосом что-то типа - " Не могу знать!"
   Я так и поступил. То есть вытащил из пачки "Примы" очередную сигарету, размял и прикурил.
   - А что? - спросил я, как мог вежливо, затянувшись пару разочков.
   - С кем я говорю? - вновь рявкнула трубка. Пришлось отодвинуть ее от уха подальше, щадя барабанные перепонки.
   - Со мной! - ответил я, прямо таки поразившись такому беспринципному вопросу, - С кем же еще?
   - А Вы это кто? - со снижением первоначального тона вопросила труба, что было явно несомненным прогрессом.
   - Я дежурный, а Вы?
   Хреновые все-таки сигареты делают в Курске. Погасла внезапно. Впрочем, может и не все хреновые, может это просто экспортный вариант?
   Устраняя недостаток в работе сигареты, я почти прослушал выданное привычной вежливой скороговоркой представление неизвестного собеседника.
   - Дежурный ...ской .... туры ...ник .... ....кий!
   Блин! И переспрашивать неудобно!
   - А! - догадался я, - Вас плохо слышно, я Вам сейчас перезвоню...
   Синяя трубка решительно легла на рычаги.
   Плавали - знаем. Ты бы еще домашний адрес у меня спросил, типа - брат приехал... Пришлось тем не менее вставать, лезть в сейф за неприметной папочкой с кучей штампов на обложке и рыться в ней в поисках нужной информации.
   - Опа! Оказывается есть у нас такой! Под номером один кстати. Майор Груздев Сергей Викторович, стандартное место рождения, домашний адрес с гостеприимными хозяевами данной квартиры в двух кварталах отсюда. Отметка что ксива на эти данные списана... И кто ж это у нас такой? Точно! Мой почти друг. Майор Селезнев Сергей Александрович, группа по работе с ... Как будто я сам не знаю с кем...
   Пора воевать!
   Я снял еще теплую трубку и набрал номер из подстекольного списка.
   Ответ моментальный. Нихрена не разобрал опять. Однако представился сам по полной, с деловитостью и заинтересованностью.
   - Что у вас там за ... до тебя сидел? - снова взорвалась трубка.
   Тьфу ты! Я что, дирижер, ей махать туда - сюда?.. И что он это вдруг на меня орет?.. А - вон как наверное... У него на НИК звание заканчивается, а у меня на НАНТ... Чем не повод? Я, правда, скоро окончание поменяю у звания. Немного осталось. Съездить и вернутся. Очередь однако. И фамилию я свою новую уже знаю. И адрес домашний у меня как у майора Груздева будет, адрес на который в случае чего письма писать... Знаю я уже все. Но вам не скажу.
   Кричи, НИК! Кричи! Это всей стране известно уже, что у нас бардак... Эко, Америку открыл! Вам бы такой бардак как у нас... Да - распустились мы, согласен... Зато не расходились, так вот. Ой! А вот это зря, за такое и в табло не зазорно получить!.. Снова все слова знакомые... Пауза, это чтобы воздуху набрать побольше... Пора, мой выход!
   - Слушаю Вас! - я перевел и озвучил, наконец, свои невеселые мысли.
  
   Я не сильно разбираюсь в интонациях молчания. Говорят, томительное там бывает, зловещее еще... Это молчание я бы назвал обескураженным. Именно такой была следующая, немало развеселившая меня фраза.
   - О чем это я? - спросил он явно кого-то рядом с собой.
   - Майор Груздев! - напомнил я тему разговора печальным голосом.
   - Ах да! Приезжайте и забирайте нахрен отсюда своего майора! Немедленно! Он меня тут уже совсем...
   Умеет же НИК ругаться! Кратко, сжато! Вся Камасутра в 15 секунд уложена...
   А вот это слабее... Красота - она в совершенстве... В общем - так себе!.. Чуть выше среднего... Нет!.. Не дотягивает до красоты!...
   Подсознание выбросило в кровь некоторую порцию адреналина. Словами выразилось так.
   - Вы его там охраняйте получше, чтобы не сбежал. Он может. Сейчас приедем - заберем!
   Мой помощник, только что вернувшийся с проверки все понял правильно. Серую трубку пришлось брать свободной рукой. Дежурная машина прибыла на в тот момент, когда я закрывал портупею с родным ПМ в сейф. Поплевав и шлепнув печатью оттиск на пластилине, я снял ее со связки с ключами. Печать перекочевала ко мне в карман, ключи к помощнику. Связь из машины я проверял сам. Еще через три минуты, вооруженный металлической печатью дежурного я выехал из полка. С адреналином было все в порядке, но начала мучить совесть. Как я мог? Бросить порученный участок? Покинуть расположение? А случись чего? Ну и дальше в этом духе... Совесть была немедленно побеждена сознанием. Если это бандит - никто и не вспомнит, что я дежурил. Молодец скажут, медаль может даже дадут! А ежели это действительно Серега, то не надо чтобы о его залете лишние уши знали. Медаль не дадут, дадут пузырь и спасибо еще скажут. Да и что случится то может? Туда - сюда я за 40 минут слетаю. Есть, конечно, вероятность; по закону бутерброда - того, который всегда на ногу гвоздями вниз падает. Но уж если и ее учитывать! Ну слов нет! Ну тогда я настаиваю на противометеоритной защите всех полковых бань!..
   Совесть успокоилась, предоставив сознанию заняться любимым делом. То есть мечтами. Пришлось их разогнать и начать доставать из подкорки нужные моменты. Что я знаю о Сереге? Нормальный мужик. В последнюю свою командировку (никак не могу привыкнуть называть последнюю - крайней) уезжал вроде как в зону осетино-ингушского конфликта. Многое было в тот момент удивительно. Именно с Сереги и начался отсчет пунктиков на сереньком листочке неприметной папочки. Оказался же он в итоге понятно где. В этой, в самопровозглашенной. По приезду его быстренько выпихнули в отпуск, настолько быстро, что и поговорить он успел только с дежурным и командиром. Ах да! Еще с кадровиком и финансистом. Их в воскресение из дома вытащили - Серегу встречать. Однако те молчат, как рыба об лед. Отпуск у него китайский вышел почему- то. Чуть ли не месяца на три. Сейчас вроде к концу подходит. Ехать он не хотел, в прошлом году его киданули с какими - то там денежными надбавками за Осетию. Не привез Сережа какую-то справку, а из части, к которой он был прикомандирован, пришел ответ - "Ничего типа о таком не слыхивали! Какой такой павлин - мавлин?" Серега до того дошел, что рапорт накатал командиру части. С просьбой назначить служебное расследование по факту трехмесячного отлынивания от служебных обязанностей. Не помогло. В военной прокуратуре нашей такой вот разговор у него случился.
   - В составе какой части вы были в районе ЧП?
   - Такой-то!
   - А почему не в составе своей?
   - Потому что был направлен к ним в командировку, вот командировочное удостоверение.
   - Мы это видим, а где справка, что данная часть находилась в это время в районе чрезвычайного положения?
   - Да кто ее давать - то должен? Живут они там!!!
   Оно конечно. Без бумажки ты букашка, а с бумажкой...? Букашка с правами. Так это когда еще было...Однако я развеселился, представив наш полк в районе нынешнего ЧП. Чечня которая. Дело в том, что полк наш ВэВэшный - полк на БТР. На 60-ПБ. Даже на двух! На второй еще документы на списание не пришли. Правда, беда в том, что БТР наш боевой единственный тоже в командировке. В этой самой - в самопровозглашенной. Вместе с экипажем. Милицейский батальончик соседний наш, взводного состава, увез с собой. Вот за что я люблю ВВ! Соберут, если надо, все с миру по сосенке - глядишь и лес. Из штыков Родины. У Дудаева этого танков больше чем во всех внутренних войсках на данный момент. Так что флаг свой, с которым демократы в СССР пришли к власти, они же в России и поменяли. Это тот который - не использовать части Мин. Обороны в межнациональных конфликтах и против мирного, так сказать, населения. Пора, однако и использовать видимо... Но им можно. Своя рука - владыка. Хорошо Грозный потрепали, если верить телевизорным скороговоркам. И сами потрепались куда уж дальше... Это если верить радио заморскому. Но прошли победным валом... А дальше что? Загнали врага в предгорья... Богородская бригада вон как на подлете влетела, муку обещанную замучившись с дороги собирать при вводе. Около сотни в плен попало. На территории пока несамопровозглашенного Дагестана. Это только еще мука была. А ведь из муки что угодно слепить можно...По аналогии с ягодками - цветочками. Захватить, конечно, ума много надо. А удержать? Однако телевизор ревет победно. Взято это - взято то. А вот это не берется чтой то. После штурма Грозного с нашего полка человек пять вдруг резко поехали. На Кавказ - здоровье подправить. Только вот тоже - с фамилиями другими. Не похоже на ротацию, на восполнение потерь похоже. Даже резерва офицеров под рукой нет, хотя - все ВВ резерв. Растет списочек на листочке, растет... Легионеры, блин! А сколько таких полков?
   Из состояния нервной задумчивости меня вывел настойчивый голос водителя.
   - Товарищ старший лейтенант! Однако приехали!..
   От ить! А я и не заметил. Шустрый водила, молодец.
   - Идешь со мной - ничему не удивляешься - действуешь сначала по команде, потом по обстановке. Не слышу?
   - Есть!
   Я выдохнул и вдохнул. Ручки все же немножечко завибрировали. Хорошо хоть не коленки! Хотя и такое бывало. Поймав себя на этом, я разозлился, но дверь в комендатуру при этом практически не пострадала...
   Мама дорогая, что я вижу? Сережа собственной персоной, усаженный "по науке" на прикрученную к полу лавку. Боевик - разведчик, мать твою. На вид и не пьян почти. Увидев меня, он попытался встать. Его настойчивую попытку способом "наложения на плечи рук" тут же пресекли два солдата - комендача неслабых габаритов. Судя по их сбивающемуся дыханию, Серега сдаваться за просто так был не намерен. Я пошел прямо к нему, не обращая внимания на невнятные крики кого- то там из-за прозрачной перегородки. Одновременно солдатик-водитель, как бы невзначай, встал между мной и источником криков, поигрывая невесть откуда извлеченной им ПР-73.
   - Как ты? - я подал Сергею руку.
   - Нормально! - блеснул он на меня сузившимися при этом глазами, - Забирай давай, курить не дают, уроды!
   - Не били?
   - Только менты! - он отпустил мою руку.
   - Сиди тихо, щас! - я повернулся и пошел к перегородке, навстречу выходящему из-за нее подполковнику. Эмблемки "кресты". Войска ПВО значит. Других "крестов" в гарнизоне не держат.
   Из короткого диалога все ясно. Задержан милицией, оказал сопротивление. Поэтому не стал называться своей настоящей фамилией. Значит приволокли не из дома, а скорее с улицы или из кабака, иначе пробили бы по базе данных по прописке. На это менты мастера. Но как они ему на слово поверили и в комендатуру привезли? Непонятно... Ха! Однако молодец Серега, и в часть сообщил и залета, считай, не будет... Нету у нас такого и все... Короче - забирать надо немедленно и по любому...
   Ах, вот что это были за крики. НИК, понимаешь, орал что-то в мой адрес... И сейчас еще пыхтит что-то...
   - Почему не выполняете команд старшего по званию? - аж надулся весь от обиды.
   - Старший лейтенант Ишанкулов (бл..., вот пиз...ул), вот мои документы! - развернул я у него перед лицом свое удостоверение личности. Рука с удостоверением дрожала с амплитудой сантиметров в пять влево и влево - вправо. Пусть читает, если сумеет. Через три секунды удостоверение я убрал в карман курточки.
   - По данному факту командир части информирован и прибудет на службу в течение часа. Мне приказано доставить майора... Груздева (бл...,чуть не оговорился ) в часть немедленно.
   Подполковник, по-видимому, нас зауважал конкретно.
   - Круто у вас. Чуть что - сразу к командиру...
   - Угу! Особенно когда спички кончаются! - ехидно подумал я. Это кто ж из начальников с губы майора забирать старлея пошлет? Где ты это видел, подполковник? Ты Устав то когда последний раз в руки брал?
   - Я хотел бы забрать так же все изъятые у задержанного вещи! - сказал я сухо, пока взгляд дежурного метался между мной, дубинкой в руках у бойца и обхватившим при моих словах голову Серегой. Переигрывает ведь явно, придурок.
   Вещи выдали без разговоров. Вещами оказались шнурки, связочка ключей и горстка мелочи. Через заметную заминку на свет появились так же часы и несколько денежных купюр. Последним на стол легло... Именно! Удостоверение личности майора Груздева, числящееся как уничтоженное. Вначале я даже глазам своим не поверил, аж раскрыл их поширше, хорошо что подполковник в сейфе копается, забыл что ли чего...
  
   - Ну что? Назвался Груздевым - полезай в кузов! - скаламбурил я перед машиной, - Домой не повезу, дежурный я.
   - Куда хошь вези, лишь бы подальше отсюда! - махнул рукой суетливо Сергей, - Ксиву отдай!
   - Во! - показал я ему что обычно показывают в ответ на невыполнимую просьбу...
  
   Связался с помощником - все спокойно. Слава те г- ди! Ни одного метеорита не прилетело. Брякнул в эфир "неуставную" фразу по поводу горячего к приезду чайника. Едем.
   - Э, друг! - обратился я к водителю, вспомнив его "умелые и решительные действия", - ПээР у тебя откуда?
   - Так на все машины выдали, товстаршнант! - с готовностью ответил солдатик, не переставая сосредоточенно смотреть на дорогу, - После случая с Головановым, помните?
   - А! - неохотно ответил я, - Как не помнить.
   Случай был крайне неприятный. Полковую машину подрезала иномарка. Ефрейтор Голованов на это возмущенно посигналил. Иномарочка подлезла немедленно под самый бампер, вынудив его остановиться. После чего Голованов был вытащен из-за руля и жестоко, причем среди бела дня и почти в центре города, избит. Попал в госпиталь. Мне пришлось после этого случая лично проверить внепланово все радиостанции всех автомобилей части, а это штук тридцать, хрен все отловишь сразу; а у наших женщин - военнослужащих изъяли удостоверения старших машин. Вообще-то девчонки у нас боевые. Стреляют, как и положено - раз в две недели, гранаты боевые кидают даже, в пол - года, правда, раз. Зато все, от начальницы секретки до последней поварихи. Только не было тогда у старшей ничего кроме ногтей и визга. Неделю с запудренной щекой ходила, боевой синяк пряча и жутко по этому поводу комплексуя. Машинку эту мы нашли. Боец хозяина не опознал, а тот клялся, что тачка в угоне была. Менты подтвердили, было заявление. Но заявление не показали. Надавали хозяину немножко под ребра, чтоб лучше за техникой своей смотрел. Так и закончилось в результате ничем. Даже уголовного дела не завели. Ох, как же я все - таки люблю тебя, Родина!!!
  
   2007 г. г Алексей Муратов
  
  
  
  
  
  
  
   ДВА ЧАСА.
  
   Водитель нажал на тормоз так резко, что Владимир, не успев никак среагировать, едва не выбил головой лобовое стекло.
   -Ты что? - зашипел он, хватаясь за моментально выросшую на лбу шишку, в которой
   что- то билось и пульсировало. Дальше говорить что- либо не имело смысла, водитель
   ужом выскочил через едва приоткрытую дверь и сноровисто пополз через дорогу к кювету.
   -Что это с ним? - успел подумать Владимир.
   -Дзень, - раздался знакомый звук и на боковом, ближнем к Владимиру стекле, образовалась вторая аккуратная дырочка.
   -К машине! - именно таким, каким надо голосом скомандовал он и, мысленно матерясь,
   вывалился из машины и, огибая ее, пополз в сторону водителя. Разгрузка зацепилась за что
   то на дороге и пока Владимир осознал, в чем дело, двое солдат из милицейского батальона уже смотрели на него из кювета, огромными, в пол- лица, глазами.
   -Вас не ранило, товарищ подполковник? - спросил один из них, когда Владимир, наконец, оказался рядом с ними.
   -Да нет вроде, а что? - удивился Владимир.
   -Долго вы что- то, вот мы и подумали...
   -Пустое! - оборвал его Владимир, - Все целы? Водитель оторвал ото лба окровавленные руки и придвинулся ближе к подполковнику.
   На лбу красовалась огромных размеров царапина.
   -Жить будешь! - утешил его Владимир. - Вскользь, по касательной. Надо бы йодом залить...
   -В машине йод, - откровенно плача ответил водитель.
   -Что? Испугался? - спросил сочувственно Владимир.
   Водитель замотал из стороны в сторону, а затем часто закивал головой.
   -Вот блин! Не было печали! - загрустил Владимир, представив со стороны создавшуюся ситуацию. Трое солдат - мальчишек, УАЗ на дороге, снайпер в "зеленке" и он, как неотъемлемая часть пейзажа. В машине остались рация, автомат водителя и еще куча
   вещей, без которых могло прийтись тяжело. До УАЗа было рукой подать, метра четыре. Даже дверцы открыты. Однако на этих считанных метрах дежурила смерть.
   -Хватятся нас часа через два, - размышлял Владимир, - еще через полчасика вышлют
   группу. Та пойдет обычным маршрутом и сюда не заглянет. Выход один. Подождать пару часов и поднять стрельбу. Либо броситься к УАЗке, завести ее и попытаться смыться.
   -Эй! Кто заметил откуда он садит? - обратился он к бойцам. Двое из прикрытия пожали плечами. Лица их были покрыты потом. Южное солнышко здорово старалось над их синей милицейской формой. Посоветовать им снять бронежилеты Владимир не решился, черт знает
   что на уме у этого снайпера. Да и один ли он? Если не один, тогда почему их после остановки попросту не изрешетили? Хотят взять живыми? Тогда почему уже минут десять никаких действий? Да и время для нормальной засады нетипичное, десять утра. Да и место?... Стоп! Место? Федералы появляются здесь крайне редко. Он и сам, внезапно дав команду ехать по этой дороге, машинально отметил тогда: - и за каким ... меня сюда понесло? Опять судьба в камуфляже начала командовать им, забавляясь, глядя на то, как он решает подброшенные ею задачки. Слегка оправившись от шока, водитель, не отрывая ото лба левую руку, правой внезапно потыкал в сторону "зеленки". Стало понятно, что момента выстрелов не видел никто. Владимир осторожно выглянул из кювета и по следам УАЗика определил начало торможения, представив положение свое и водителя, прикинул.
   -Вот тот бугорок, метров сто-сто двадцать, чуть правее...
   -Дзинь! - посыпалось вдруг правое зеркальце УАЗа.
   -Точно один! Прижал скотина! Дает понять чтобы не дергались. Им, наверное, УАЗ нужен,
   а мы постольку - поскольку.
   Несмотря на жару по спине пробежал холодок. Владимир представил, как к ним сквозь "зеленку" приближаются боевики.
   -Окружат, перещелкают. Или еще того хуже. Подобьют. Подождут, пока истечешь и в плен...
   -Так! Войска! Ты слева, ты справа! Я попробую обойти его и шугануть. Стрелять только одиночными и только прицельно. А то знаю я вас, чертей. Если там или там поднимется стрельба... - Владимир показал рукой, - начинайте долбить около вот того дерева и плавненько вправо. На дорогу не лезть. В случае чего отходите по моим следам. Все ясно?
   Бойцы нехотя кивнули. В их глазах Владимир явственно прочитал:
   -Бросаешь, сука!
   Он вздохнул и закурил, не предложив сигарет солдатам, по привычке выдыхая дым медленно вниз, пряча сигарету в кулаке.
   -Все! Я пошел! - сказал он и аккуратно втер окурок в землю. Слово "пошел" к данному случаю подходило мало. Пришлось, по туманному определению строевого устава, ползти "на получетвереньках". Метров через пятьдесят Владимир чувствовал себя так, как будто только что в одиночку разгрузил вагон железобетонных конструкций. До желанного поворота оставалось еще метров двести. Пот стекал сквозь хэбэ, в горле саднило. На открытые участки кожи то и дело шлепались какие-то насекомые. Сосредотачиваться на ощущениях было опасно. Можно было начать жалеть себя, и в противовес происходящему Владимир начал мысленно напевать "Утреннюю гимнастику" Высоцкого. Помогало мало и, преодолев еще метров сто, уткнувшись обессилено в траву, с трудом переводя дыхание он тут же едва не закричал от резкой боли. Деловитая оса, только что изучавшая его бровь , от испуга разрядила прямо в веко свое жало. Глазу стало горячо. Мир сузился.
   -Ну что за день сегодня? - застонал Владимир. Однако надо было ползти, и он пополз.
   Бугорок с предполагаемым снайпером, в конце - концов, скрылся из глаз и Владимир, остро чувствуя свою неуклюжесть, рискнул перебежать на другую, нужную, сторону дороги. Там он отдыхал минут десять, позволив себе даже закурить, хотя курить вовсе не хотелось. Затем очередной раз заставил себя встать и, прижав к плечу приклад автомата, пошел, забирая влево и чутко прислушиваясь. Продвигаться в кустарнике было неудобно. Правый, полу ослепший глаз нестерпимо болел. Левым приходилось смотреть и вперед и под ноги. Сделав приличный, метров триста, крюк, Владимир практически подошел к предполагаемому месту лежки снайпера. Кусты впереди стали редеть, хотя, по его прикидкам, к дороге выходить было пока рано. Он вышел к границе кустарника с практически открытым местом и в нерешительности остановился. Адреналина в крови было с избытком. Пульс стучал в висках так оглушительно, что Владимир почти всерьез начал опасаться что его грохот услышит кто- то еще. Отступив несколько шагов назад, вкладывая в каждый шаг всю свою осторожность, Владимир пошел по границе кустов и поляны, вбирая в себя все; звуки, запахи, игру теней и особенно то- шестое, чувство. Услышав посторонний для этого мира звук, он замер, пытаясь определить его источник. Звук был знаком до боли, но никак с окружающим не вязался, более того, был ему чужд настолько, что мозг просто блокировал любые ассоциации. Привычно подавив в себе страх, Владимир аккуратно извлек из кармана разгрузочного жилета гранату и перехватил автомат в левую руку. Спустя минуту звук повторился. Владимир, наконец, осознал, что это был за звук - шелест бумаги.
   -Два - три метра! - мысль обожгла сознание, - граната не поможет, осколками зацепит.
   Он вложил гранату в разгрузку и вытащил нож. Нож выглядел грозно, видом своим успокаивал и это несмотря на то, что Владимир в своей жизни резал этим ножом только хлеб, даже огурцы резать не рисковал, боялся, что лезвие потемнеет.
   -На счет три бросаюсь вперед. Если лежит - падаю сверху, бью ножом в шею. Если стоит - бью в корпус, пониже ребер. Помоги господи! Раз! Два! Три!!!
   Владимир рванулся через кусты и через секунду оторопел. На небольшой лужайке перед ним лежала женщина. Кроме трусиков на ней не было ничего. Женщина лежала на животе и читала. В следующую секунду Владимир увидел рядом с ней СВД на сошках и обычный армейский ПМ, лежащий рядом. Запрограммированное на бой тело действовало без участия сознания. Горячее тело под ним затрепетало, но он держал его крепко, вталкивая и поворачивая нож в шее снайпера. Наконец женщина замерла. Владимир сполз в сторону. Его долго и мучительно рвало. Вокруг было тихо. Владимир, стараясь не смотреть на женщину, собрал все что было рядом с ней. Фотоаппарат с мощной оптикой, оружие, даже книгу стихов Гумилева. Не спеша обыскал карманы камуфлированных брюк, но как и ожидал не нашел в них ничего кроме грязного носового платка. Обыскивать курточку он побрезговал, та была залита кровью. Владимир сел, и ногой, за несколько раз, перевернул тело на спину. Первое, что бросилось в глаза - уродливый шрам кесарева сечения...
  
   В том небольшом военном городке под Саратовом, куда однажды забросила его военная судьба, была только одна школа. Его, Владимира, тогда еще только старшего лейтенанта, командир части назначил вести в этой школе стрелковый кружок, освободив, даже, притом от некоторых обязанностей по службе. Владимир крепко закладывал после Афганистана и по размышлению командира, работа с детьми должна была удержать молодого офицера от начинающегося алкоголизма. Командир оказался прав. Владимир стал пить меньше. Стыдно, когда дрожат руки и воин - интернационалист стреляет хуже своих воспитанников. Ее звали Марина, девятиклассница, дочь майора, начальника КЭС их полка. Яркая брюнетка, голубые, почти синие глаза, точеная фигурка. Про нее ходили разные слухи. Говорили, что в свои шестнадцать Марина уже стала причиной двух разводов. Говорили, что те двое, бросив своих жен, почти стрелялись из-за нее на дуэли и если бы не особый отдел, как всегда знавший все и обо всех, старлей - зенитчик или капитан - танкист лежал бы сейчас под крашеной звездочкой. Что про нее говорили еще, Владимиру было безразлично. В ее присутствии он просто терял дар речи или выражался настолько косноязычно, что та, чувствуя его смущение, то забавлялась, то злилась. Она регулярно посещала кружок, уверенно выполнила норму первого спортивного разряда, что для Владимира было в то время недосягаемо. Однажды она осталась после занятий и Владимир, наконец, понял тех офицеров, писавших "в моей смерти прошу никого не винить" и менявшихся пистолетами.
   -Выходи за меня замуж, - сказал он ей тогда. Она долго смотрела ему в глаза и, не ответив, ушла.
  
   Из проколотой шеи все еще сочилась кровь. Владимир натянул на послушные ноги трупа брюки, приподняв поочередно за плечи, надел и застегнул курточку. Долго, ножом и руками рыл небольшую могилу. Спихнув в нее труп, вырвал из фотоаппарата пленку, разбил с третьего удара объектив фотоаппарата. Вытащил из винтовки затвор. Разобрал пистолет и бросил его вместе с затвором в кусты. Положил в могилу фотоаппарат, кроссовки и винтовку, машинально сосчитав царапины - зарубки на прикладе. Немного поколебавшись, положил туда же томик Гумилева. Закопал могилу, долго не решаясь сыпать землю на мертвое лицо. Затем встал и просто пошел в сторону дороги.
   -Вжик! - одновременно с выстрелом услышал он пение пули.
   -Вжик! - еще раз и совсем рядом.
   -Стреляет кто - то, в меня вроде. Упасть надо! - тяжело, как груженый железнодорожный состав, проехало в голове. Он машинально поднял руку вверх и не опускал ее пока не подошел вплотную к УАЗке.
   -Товарищ подполковник! Ну что там? Вас два часа не было! - почти кричал ему один из бойцов.
   -Ничего! Гильзы стреляные только. Нет никого... Заводи, поехали! - как сквозь вату слыша самого себя, ответил он. В дороге он молчал, оживленные голоса солдат сливались в однообразный гул. Не получив очередной раз ответа на свой вопрос один из солдат, показывая на подполковника, покрутил у виска рукой.
   По возвращении в комендатуру Владимир доложил о прибытии, вышел в курилку, сел, дослал патрон в патронник и, положив подбородок на ствол автомата, нажал на спуск...
   При отправке личных вещей его родственникам кто - то выбросил в сторону грязный носовой платок, найденный в кармане разгрузочного жилета...
  
   октябрь 2001 г.
  
   ПРЕССА
  
   - Восьмой, восьмой! Тридцать третьему! - раздалось из радиостанции, выведенной на громкую связь.
   - На месте восьмой, что хотел? - подменивший дежурного ответил Валерка, инженер по специальности, основной профессией которого во всех невоенных анкетах стояло военнослужащий.
   - Тут к вам делегация, вроде, короче - давайте вашего сюда! - не совсем довольным голосом произнес тридцать третий, то есть старший наряда по КПП.
   - Нохчи что ли? - поинтересовался старший лейтенант Валерка без особого, впрочем, интереса.
   - Да хрен их разберет, журналисты, говорят, - буркнула в ответ радиостанция.
   - Щас! - прослушав ответ и закурив сигаретку L&М (ЛЮБОВЬ МЕНТА), произнес Валерка.
   - Пятый, пятый, я восьмой, к тридцать третьему, - повторив эту фразу дважды, Валерка успокоился, услышав ответ:
   - Вас понял. Иду к тридцать третьему.
   Пришел дежурный по комендатуре, заместитель начальника штаба, майор по прозвищу "Дед". "Дед" был серьезным военным и поэтому все, особенно вновь прибывшие, обожали с ним фотографироваться. Еще бы! Снаряженный для любого выезда, "Дед" представлял из себя маленький, ограниченно подвижный филиал Брестской крепости. Несмотря на августовскую жару, он напяливал на себя тяжелый бронежилет, на голову водружал "сферу", в карманы разгрузочного жилета запихивал массу магазинов к АК, кучу всевозможных гранат, радиостанцию "Радий", запасные аккумуляторы к ней, а также плоскогубцы, веревку с привязанной "кошкой", полуторалитровую пластиковую бутылку с водой, пару банок консервов. Внушительную картину завершали гранатомет "Муха", висящий поперек спины, закрепленный на голени штык-нож и автомат Калашникова с подствольником и оптикой. Иногда он еще брал с собой бинокль, если удавалось выклянчить или выменять право его носить у начальника штаба. Как он таскал все это по несколько часов подряд, представлялось для всех загадкой, однако, даже омоновцы, которых нельзя никак обвинить в нелюбви к оружию, не упускали случая постоять рядом с "Дедом", позируя перед фотоаппаратом. На вопросы офицеров комендатуры, чем вызван такой милитаризм, "Дед" посылал всех подальше, пока однажды, умышленно доведенный до средней степени опьянения, не выдал свою Главную тайну.
   - Не для того я два года в Афганистане кувыркался, чтобы какие-то недоделки меня здесь урыли.
   Это приблизительный, крайне литературный, перевод фразы, произнесенной "Дедом". "Деду", однако, несмотря на его вечную мелочную предусмотрительность, вечно не везло. Когда он заступал дежурным, в зоне ответственности постоянно что-то случалось, причем, далеко не в лучшую сторону. То чеченские милиционеры сдавали моджахедам РОВД со всем содержимым, включая все вооружение и средства связи. То те же самые моджахеды подрывали эшелон с войсками, предназначенными для вывода, то ФСБэшники, влезшие куда-то близко к цели, собирали протестующую толпу у комендатуры человек, этак, в пятьсот- шестьсот. В общем, когда дежурил "Дед" - лучшей приметы для начала пакостей придумать было невозможно. "Деда" стали ставить по скользящему графику, пытаясь вычислить систему невезухи, но лучшей системы, чем система ""Дед" дежурит", вычислить не удалось.
   - Э! Ты не засланный случайно? - почти всерьез спрашивал его комендант, выслушивая очередной доклад "Деда".
   Непрерывные подколы в свой адрес воспитали в "Деде" стойкий оптимизм и чувство такта. Звучало это примерно так:
   -Товарищ полковник! За время моего дежурства происшествий не случилось. Ничего почти. Так - мелочь всякая. Не стоило б и говорить..., газ пропал и патроны для КПВТ кончились на 129-ом. Да, еще, пока не забыл. За ночь ранили двоих. Но у них все нормально. Да! Еще бой идет на 126-ом. Недавно совсем. Минут тридцать....
   Разбуженный примерно таким докладом среди ночи, комендант обычно спрашивал:
   -Все? Или еще какие-то мелочи остались?
   На что "Дед", по обыкновению немного подумав, отвечал:
   -Да все вроде! Если еще чего будет - я скажу.
   Изучивший, и на своей шкуре тоже, стратегию "Деда", инженер Валерка ничего хорошего от доклада тридцать третьего не ждал. Поставив дежурного в известность о прибытии непонятных корреспондентов, Валерка быстро перебрал свои запасы. Проверил тестером напряжение батареек и, вытащив подаренную сменившимся ОМОНом мину, стал готовить ее к продаже СКМщикам. СКМ уже становились боевыми ребятами. После приема смены милиционеры СКМ пару дней всего боялись, выходя даже по малой нужде строго в бронежилетах, потом пару дней демонстрировали всем свою храбрость, разъезжая всюду с чеченской милицией. Затем, попав под первый обстрел, начинали срочно довооружаться. Судя по всему, у них сейчас начался третий этап, так как не далее как вчера они обнаружили рядом со своим окном свежую пулевую отметину и всю сегодняшнюю ночь пели песни. Домашние запасы у них, по всем прикидкам Валерки, еще не закончились и, используя техническую оснащенность, кое-что оторвать у них было можно. Валерка, вздохнув, вытащил подаренную мину и стал начищать ее тряпочкой, придавая товарный вид. Мину Валерке было жалко, мина была хорошая, почти новая, только без взрывателя, который сменившийся ОМОН потерял еще в самом начале своей командировки. Поплевав на мину и протерев ее еще раз, Валерка отправился к СКМщикам.
  
   Тем временем в помещение дежурного вошел комендант, сопровождая двоих человек в полувоенной (один комплект на двоих) форме и двух замученных жизнью солдат. "Дед" вскочил и, косясь на вновь прибывших, доложил:
   -Ничего пока.
   При этом он пытался, согнув ноги, стоять так, чтобы комендант не видел за столом с картой района его шикарных семейных трусов.
   -Ну, ты дал! - углядев-таки форму одежды дежурного, восхитился комендант,
   - А если война? А, ну! Быстро одевайся!
   "Дед", изобразив безусловную субординацию, спиной вперед вышел в
   спальное помещение разыскивать свои штаны. При этом он ворчал, что яйца, сваренные в мешочек, ему нравятся больше, чем сваренные вкрутую.
   Комендант, не обращая внимания на разглашаемые кулинарные пристрастия "Деда", объяснял вновь прибывшим:
   - Вот здесь находится дежурный по комендатуре. Связь имеется вверх - с
   вышестоящим штабом, с блок-постами, с подчиненными подразделениями. С постами по охране и резервом на случай чрезвычайных обстоятельств...
   - Это все понятно! - заметил один из полувоенных, - я сам капитан запаса, он - старший лейтенант запаса. Нам бы хотелось поговорить с офицерами, солдатами и, по возможности, выехать на какой-либо блок-пост. Как это можно сделать?
   - Сделать это можно! - чуть подумав, ответил комендант, втихаря показывая кулак появившемуся в тапочках на босу ногу, но уже в штанах, "Деду". - Для этого я должен предупредить личный состав, что вы находитесь здесь и имеете право с ним разговаривать. На это мне требуется время. Располагайтесь здесь, вас пока покормят.
   Корреспонденты и их охрана сели за стол, уставившись в карту района. Появился "Дед", надевший занятые у кого-то свободные кроссовки. Он с достоинством сел за радиостанции, начав сразу проверять связь. Комендант, помолчав и постояв минуту, вышел.
  
   Валерка постучал в дверь СКМщиков. Дверь распахнулась. Трое таращились на него с кроватей, четвертый распухшими глазами смотрел на Валерку в упор.
   -Можно? - командным тоном спросил Валерка, разглядевший на разгромленном столе неслабый кусочек сала.
   -Можно! Пить будешь? - спросил Валерку открывший.
   -Конечно! За тем и пришел! - твердо ответил Валерка, пряча за спиной драгоценную мину.
  
   Корреспонденты, помолчав и поперемигиваясь друг с другом, начали приставать с вопросами к "Деду". "Дед" отвечал уклончиво, непрерывно раздумывая, послать их по своей привычке подальше... или чуть еще подождать. В конце концов, корреспонденты, посмотрев на задремавших солдат, достали из сумки бутылку и дернули по сто граммчиков. Насторожившийся "Дед" стал реже проверять наличие связи и более охотно отвечать на вопросы корреспондентов, ставя их своими ответами - "Дак вот тож!" и "Оно конечно!" - в тупик. Корреспонденты дернули еще по соточке, великодушно предложив остаточек "Деду". "Дед", посмотрев на остаточек, философски заметил:
   - Я на дежурстве! Да и стоит ли пачкаться?
   При этом "Дед" принял располагающую к разговору позу. Воодушевленные возможным интервью, корреспонденты допили остаточек и достали вторую бутылку. Сразу проснулись бойцы охраны. Заглотнув по пятьдесят, бойцы оставили оружие, автомат и пулемет, под охрану дежурному и ушли на поиски туалета и земляков в батальон внутренних войск на первый этаж. Корреспонденты смотрели на бутылку.
   - Да что вы просто так пьете? - пожалел их "Дед", - давайте я вам хоть закусить соображу.
   От широкой души и доброго сердца он достал из заначки баночку килек в томате и кусок зачерствевшего хлеба. Затем, перекрестившись, выпил полный стакан и сел проверять связь, потеряв к корреспондентам всяческий интерес.
  
   Валерка сидел с СКМщиками, с невозмутимым видом преподавая им военные истины. Иногда он прерывался, глядя на свой пустой пластиковый стакан. После того, как тот переставал быть пустым, он возвращался к своему повествованию. Дойдя, наконец, до своего конька, минной войны, инженер Валерка перестал ждать ухаживаний за собой, твердо завладев бутылкой и наливая себе и СКМ милицейскую водку. За фугасы и мины. Осколочные и противотанковые.
  
   В помещение комендатуры влетел начальник связи, по традиции, весь в пыли, слегка поддатый и с пакетом в руках. Узрев незнакомых алкоголиков, пристающих к "Деду", он слегка опешил. Затем быстро умылся и, поставив на зарядку аккумуляторы, достал откуда-то бутылку водки....
   Зайдя к дежурному, комендант увидел двух спящих, пускающих слюни на карту района, корреспондентов и связиста с дежурным со странно поблескивающими глазами.
   -И что я теперь с ними делать буду? - пиная оружие бойцов охраны, зло спросил он, - А эти где?
   -В туалет пошли! - стараясь дышать через раз, хором ответили оба.
   -Найти! - приказал комендант, - Этих в койки!
   Уложили корреспондентов в комнату "для гостей", темную, без окон и освещения комнатушку три на три, приставив бойца ВВ присматривать.
   Охрану прессы нашли в батальоне, пьяную в дым и спящую между кроватей.
  
   -Товарищ полковник! Телеграмму связисты принесли. Так, мелочь! В общем, по агентурным данным сегодня ночью ожидается нападение с целью захвата комендатуры... - докладывал "Дед" коменданту часа через три.
   -Ясно! Командиров отрядов и батальона, весь состав штаба ко мне немедленно! - покачав головой и выразительно посмотрев на "Деда", приказал комендант.
   Через пять минут над расплывшейся местами картой района сидели все. Не смогли найти только инженера, который, казалось, испарился.
  
   Валерка держал на коленях мину, не желая отдавать ее ни за что на свете. В конце концов, уступая настойчивым просьбам, он согласился, только из уважения к хорошим ребятам, отдать ее за другой, побольше, кусочек сала и литровую бутылку водки "Асланов".
   Отдав СКМшикам мину, он завернул сало в газету, засунул бутылку за пояс и, держась за стену, вышел от СКМщиков. На прощание Валерка твердо пообещал следующий раз принести еще что-нибудь стоящее. Идя по коридору, он узнал от пробегавшего мимо омоновца, что комендант ищет его уже минут пятнадцать. Сообразив что, попавшись с такими трофеями на глаза коменданту, есть возможность их тут же лишиться, Валерка зарулил в комнату "для гостей", надежно спрятав в темноте под кроватью бутылку водки.
   Сало из рук инженер не выпускал....
  
   Проснувшиеся среди ночи корреспонденты долго не могли понять, что с ними и где они находятся. Решив, что попали в плен, они сразу же приступили к поискам путей к освобождению. Найдя под кроватью бутылку водки и рядом свои вещи, корреспонденты, замахнув по соточке, частично восстановили в памяти предыдущие события...
  
   "Дед", сидящий за радиостанциями, открыл дверь после довольно невежливого стука.
   -Охрана наша где? - дыша свежачком, спросила полувоенная тень.
   -А хрен его знает! Оружие здесь. Идите ищите, - дал нейтральный ответ дежурный.
   -А комендант где? - задала вопрос вторая полувоенная тень.
   -Да здесь где-то! Некогда мне! Отвяжитесь! Сейчас война будет! - пытался закрыть дверь перед носом полувоенных "Дед".
   -Какая такая война? - заинтересовались корреспонденты, поставив свои правые ноги в проем двери...
  
   Комендант, светя фонариком с зеленым светофильтром, заглянул в комнату "для гостей".
   -Встали, значит? Сидите здесь и не высовывайтесь. Если доживем до утра, к обеду чтоб духу вашего здесь не было.
   -Товарищ полковник! - слегка пошатываясь, встал один из них;- мы офицеры. Мы с вами. Дайте нам возможность участвовать....
   -Участвовать? - задумался комендант, - Хорошо! Я проведу вас на третий этаж. Будете заряжать ОМОНу магазины. Умеете?
   -Я умею, - ответил один. Второй, сидящий на кровати, угрюмо добавил:
   -Я стрелять буду. У меня вот что есть! - и показал полковнику пулемет.
   -Откуда? - удивился комендант, - а впрочем..., - он махнул рукой.
   - Ладно! За вами зайдут. А вы пока сидите здесь, тренируйтесь заряжать. Только магазины! Ни в коем случае не стрелять.
   Комендант ушел. Корреспонденты, достав оставшуюся водку, принялись тренироваться. Заряжать и разряжать магазины. Вспомнив о словах коменданта примерно через час, один из офицеров ОМОНа увел с собой новоявленного пулеметчика вместе с помощником - помогать подносчикам патронов.
  
   К вечеру следующего дня комендант принимал доклады командиров отрядов.
   -Все спокойно. Спасибо за помощь. Один так вообще парень боевой. Пришлось из пулемета затвор втихаря вытащить, чтобы случайно дров не наломал. Второй тоже ему под стать. Все магазины нам зарядил, ему мало. Кричит - еще давай! Пришлось бойца в соседней комнате сажать. Этот заряжает - наш разряжает. И так всю ночь. Напоить пытались - не падает. Стакан выпьет и опять...
   На что комендант примирительно ответил:
   -Ну их! Проводили и, слава богу...
  
   Валерка, договорившись с начальником штаба и начальником связи незаметненько поесть сала, нашел в комнате "для гостей" от "Асланова" только крышку.
   -Ну что за дела? Ничего оставить нельзя! Вот и верь после этого людям! - причитал он, присев на краешек раздрыганой кровати.
  
  
  
  
   2001 г.
  
  
   ПОДПИСКА
  
   Сашка шел с работы, был навеселе. Бывало это нечасто, но не так уж и редко, не чаще других конечно. Устал, что и говорить, только что с дружком после смены разгрузили вагон с лесом, и тот мужик расплатился с ними по уговору, дав сверху бутылку водки. Даже закуска у мужика была приготовлена - целых две булки и селедина. Одна, но большая и жирная. Прямо акула, а не селедка. И самое главное - раскладной стаканчик, "из горла" Сашка пить бы не стал. На троих 0,5, да на два раза разлить - пустяковина, но с устатку чувствовалось, душу грело. Но еще больше грела та тридцатка в правом кармане, на пуговицу для верности застегнутого. За семьдесят вообще-то договаривались и мужик честно по тридцать пять и дал, но когда по первой замахнули и "Беломором" задымили, решили с Ленькой по пятерке мужику скинуться, наравне с ними работал, когда увидел, что они помощников и искать не стали. А может, спешил куда, а может, боялся, что к сроку не успеют и за простой вагона платить придется. Не важно, отдали короче. Тот брать в начале не хотел, да и отказывался несильно. Саша даже пожалел сейчас эту пятерку. Однако дело сделано, выпить - выпили, студенты и не такое видали. Но Сашка не студент - 7 классов за плечами, да и возраст не пионерский. Однако опять же все не хуже, чем у людей. Дочка да, та в институте, последний курс, диплом уже пишет, домой приезжает и то все строчит - ему поговорить хочется, а ей некогда. Сын тоже не оболтус, до сестры, конечно, далеко, но пятерки в школе получает, на собраниях хвалят. Детей своих Сашка считал основным богатством, на школьные собрания всегда только сам ходил, жене не доверял. Идя на собрания, тщательно брился, натирался тройным одеколоном. Любил, грешным делом, когда его хвалят. Неважно за что... Мысли приятные. Погода - ни ветерка. Вот она - тридцаточка, еще, еще и еще немного и вот уж жена удивится, когда он притащит в дом телевизор. Он шел к дому, не сильно спеша, улыбаясь и в уме прикидывая сколько ж ему не хватает до того момента, когда он удивит жену и всех соседей. Представил их разговоры на кухнях: "Не дурак, мужик-то, не дурак. Телевизор купил". И как-то плечи сами собой расправлялись, и взгляд особым становился, типа как у памятника. Ну, телевизор почти в кармане, если не лениться, за полгода можно насобирать. Да и ладно, все равно на них очередь, а то бы ...
   -Мужичок! - окликнул его сзади голос, - Не найдемся ли прикурить? С вокзала ищу, городишко незнакомый, где можно перекусить? Не покажешь ли?
   Все эти вопросы, заданные в таком темпе, Сашку озадачили до такой степени, что он не в силах сразу отказаться от всех своих мыслей, не сбавляя шага, через плечо ответил: "Все ясно! Далеко ли до села? Много ли в стаде овец? Глубока ли речка и сколько мне лет? Отвечаю: 3,50, по колено, 47".
   -О, отец, а ты юморист, я тоже, но на главный вопрос ты все же не ответил. Где здесь можно перекусить?
   Сашка остановился: "Смотри, за тем домом ресторан. Рядом столовая, но уже закрыта, наверное, суббота все- таки".
   - Мой первый вопрос, насчет прикурить, давай закурим. И незаметным движением достал из заднего кармана брюк пачку. Пока Сашка думал отказаться или все- таки взять такую сигарету, она была у него не то что в руках, а уже в губах; и пламя зажигалки у самого Сашкиного носа.
   -Ну и дела! - подумал Сашка, - не то что-то, то прикурить просил, то сам пламя подносит.
   Насторожился Сашка и только сейчас взглянул на собеседника попристальнее. На вид ему лет 25-30, молодой еще совсем, лицо как лицо, волевое это чувствуется, да и плечи широкие... Но голос! Главное голос, он как-то завораживал, невольно заставлял прислушиваться и даже подчиняться.
   -Ну что, пошли? - прикурив, сказал парень.
   -Куда пошли? - оторопело спросил Сашка, - мне домой надо.
   Парень пропустил эту фразу мимо ушей и двинулся вперед. Сашка пошагал за ним.
   -Парень, а куда?
   -Как куда - в ресторан! - сказал, как отрезал.
   -О, нет. Я по ресторанам не хожу, в чайную, иногда в кафе - так, по кружечке пива выпить, а в ресторан нет, не пойду.
   -Это еще почему? - без всякой интонации сказал парень.
   -Не для нашего брата и все тут, - сказал Сашка и остановился. Парень остановился тоже.
   -А ты практичный, отец, но не на улице же с тобой сидеть, да и деньги твои мне не нужны. Платить я буду, и за тебя тоже.
   -Нет! - уперся Сашка, - домой надо, да и... Он показал жестом на свой потрепанный пиджачок.
   -Понял, - просто сказал парень, быстрым движением вытащил из кармана красные корочки и, сунув их как давеча зажигалку прямо под нос, быстро убрал и повторил.
   -Пошли.
   -Чекист, - заметался Сашка, - но я же... да и что с меня взять то? Работяга простой, под судом и следствием не был, жена на фабрике, дети... Вагон! - вдруг обожгла его мысль. Тридцатка в кармане. Лес наверняка ворованный. Но я же не знал! Мне-то что? Заплатили - пошел...
   С невероятной скорость щелкали мысли. Парень смотрел прямо на него, сказал:
   "Не бойся, пошли", - и толкнул дверь. В ресторане они были одни, столы были свободны, парень прошел к дальнему. Сашке пришлось идти за ним. Подошла недовольная официантка, неодобрительно посмотрела на Сашку (под ее взглядом тот съежился), постояла молча, потом через губу бросила: "Что вам?". Парень посмотрел на нее снизу вверх.
   -400 коньяку, лучше армянского, две холодных, две горячих, два салата - выбор у вас небольшой, так что все правильно.
   -Коньяку нет, водка, - официантка не утруждала себя записями заказов.
   -Найдете, - просто сказал парень. Официантка посмотрела на него удивленно и вдруг преобразилась.
   -Сама доброжелательность, - улыбнулся парень, выбрав момент, когда та спешила к их столику, поменять скатерть.
   Сашка чувствовал себя неловко.
   -Ну что ж, - сказал парень, посмотрев на него. - Знаю где ты работаешь, знаю где живешь, эта встреча тоже не случайна, поговорим?
   Отступать Сашке было некуда. Парень выдержал незначительную паузу, будто бы давая Сашке возможность согласиться или отказаться и продолжил тоном не терпящим возражений: " Ну давай, прежде чем того, познакомимся. Владимир!"- он подал Сашке руку. "Ну а если по полному- Владимир Александрович. Выбирай что больше нравится. Твое имя?" он держал руку не отпуская, при этом смотрел Сашке прямо в лицо. Сашка машинально подал руку, но справился с собой и, стараясь казаться бодрым, весело представился:
   -Александр Сергеевич, конечно не Пушкин.
   -Опять шуточки, однако врать нехорошо, не Сергеевич, а Павлович, так ведь, отец?
   -Ну влип, - подумал Сашка. Близкие друзья и то его отчества не знали, Сашка и Сашка, а этот все знает, и когда успел-то? Тем временем парень поднялся, отошел ненадолго, вернулся с пепельницей. Закурили. Каждый свои. Подошла официантка, на подносе графинчик, заливное; прощебетала: "Извините, только грузинский", вежливо отплыла.
   -Ну что ж! Александр Павлович! первая колом, вторая - соколом, не так ли?
   -Напьюсь, - подумал Сашка, - и черт с ним.
   Чокнулись, выпили.
   -Давай договоримся. Больше не ври. И наливай давай, для разговора не помешает, более того, полезней даже будет. Может я что спрошу, извини, придется отвечать все как было. Еще извини, что на ты обращаюсь. Больше извиняться не буду - хватит.
   Они сидели уже больше часа и просто разговаривали. О кинофильмах, о том кто что любит читать, о рыбалке, в которое оба знали толк. Владимир наливал рюмки, коньяк кончился, начали пить водку. Ресторан заполнялся посетителями, на них никто не обращал внимание. Сашка почти освоился с обстановкой. Никуда его тащить не собирались, по крайней мере, пока. Да и к чекисту к этому он почувствовал что-то похожее на симпатию, начал называть его Володькой и пытаться хлопнуть по плечу. Заиграл аккордеон. Сашу это слегка отрезвило. Дома ждала жена. Но на попытки Сашки выяснить, что ж все-таки этому Володе нужно? - тот отговаривался, вроде время придет - сам поймешь. Через какое то время Володька вдруг действительно прервал его на середине фразы и сказал что- то типа:
   -Так мол и так, Александр Павлович, потрудитесь, пожалуйста, вспомнить некоторые периоды своей жизни, ну допустим лет, так с восемнадцати. Где работали, с кем дружили, как отдыхали? Пожалуйста поподробней и, по возможности, в строгой последовательности.
   -И армия? - спросил Сашка.
   -Нет, - ответил Владимир, - да и что Вам про нее говорить. Вовремя ушел, вовремя пришел, значит все в норме. Начинай отец.
   Резкий переход "ты" на "Вы" и обратно хмельного Сашку слегка возмутил.
   -А ты чего это меня все отцом называешь, мы же друзья!?
   Парень улыбнулся:
   -Значит больше не наливать. Я задал конкретный вопрос, прошу..., а вообще- то я всегда так. По возрасту. Сестра - брат, отец - мать, дед - бабушка. На Руси ж так испокон веков заведено. Начинай, отец!
   Сашка придерживал себя на тормозах, но рассказывать все - же начал. Там-то, там-то; с тем-то, с тем-то. Владимир внимательно слушал, кое-что уточнял, кивал головой. Сашку от такого внимания просто понесло, но потом он опять спохватился и начал намекать, что домой, мол, пора. Семья как-никак, что он дома скажет? А тот все:
   -Сейчас, сейчас... и так понемногу, издалека, задавал вопросы и получал ответы - некоторые из которых его явно интересовали. Сашка выдохся, он никак не мог понять, что от него хотят? Черт с ним, ну - разгрузили вагон, ну тяпнули, ну оторвал тридцатник, но вот это-то ему зачем? А тот все спрашивал.
   -А еще с кем? А еще где? Потом вдруг сказал:
   -Не выполняешь уговор, Александр Павлович.
   -Это еще почему? - возмутился Сашка.
   -А Вера?
   -Какая Вера?
   -Апрель, отец, апрель месяц, я жду.
   -Ax, Вера! Встречались несколько раз?
   -Дальше, - требовательно произнес чекист. На Сашку это подействовало.
   -Ну как, дружили раньше, потом разбежались, на полгода примерно. Потом вот когда в армию уходил.
   -Дальше!
   -Зачем тебе? Четверть века прошло, да и забылось все. Не помню.
   -Не ври, - сказал парень, - уговор помнишь?
   -Не помню, - упрямо повторил Сашка, - могу только сказать, что когда пришел с армии, ее в городе уже не было. Вскоре, после того как меня забрали, извиняюсь, призвали, через пару месяцев она рассчиталась с работы и уехала.
   -Куда? - спросил парень.
   -Не знаю, она не оставила адреса. Когда я приехал- обошел всех ее подруг, никто не знал, где она и что с ней. Я искал ее всюду и не нашел.
   -Ты писал ей какие-нибудь письма? - глядя в глаза Сашке, спросил парень. Сашка не отводил взгляда.
   -Да. Все 3,5 года. Я служил в Казахстане, письма к нам приходили редко, а от нас еще реже.
   -Это я знаю, - сказал парень, - посмотрите на это, это Вам будет интересно.
   Он достал из нагрудного кармана небольшой бумажник и протянул Сашке фотографию:
   -Узнаете себя, Александр Павлович?
   На фоне плаката "Воин, будь бдителен!" обнявшись, стояли два человека в солдатской форме. Один - форма подогнана, улыбается. Второй - форма мешковатая, глаза испуганные, но тоже грудь вперед, хорохорится. В этом втором Сашка и узнал себя.
   -Узнаю, - медленно ответил он и продолжил, взвешивая каждое слово.
   -Поздно, товарищ Владимир Александрович, нас неоднократно предупреждали о том, что фотографироваться там категорически запрещено. Да, я давал подписку, на 25 лет, ее давали все, кто там служил. Но эта фотография сделана на 3-й день моего там пребывания, Я здесь впервые надел военную форму. Это любому, кто служил, видно. Второй - мой земляк, как его зовут, не помню. Откуда-то с области. Он через пару дней увольнялся в запас. Подписку мы давали позже. Да и 25 дет уже прошло..., - Сашка хотел сказать еще что-то. Чекист остановил его жестом, потом посмотрел на него, по-другому как-то.
   -Фото переверните, пожалуйста...
   -Товарищи, ресторан закрывается, - в третий раз громко сказала официантка.
   -Товарищи! Сколько же можно, совесть имейте!
   Сашка поднял голову, кроме них в ресторане уже никого не было. Убрано было все, уборщица со стуком переворачивала стулья и ставила их на столы.
   -Да-да, пожалуйста, - встал парень, достал из бумажника деньги и бросил их на стол.
   Сашка перевернул фотографию. На обороте с трудом удалось прочитать: "Вере от Саши".
   - Так вот в чем дело! - облегченно вздохнул он, - Значит, все-таки землячок вывез пленку, сделал фотку и отправил Вере по адресу, как я и просил. Долго же они искали, и все же нашли ...Поздно... Подписка кончилась.
   Он не заметил, как произнес последние слова вслух.
   -Вы меня не поняли, Александр Павлович, тогда может быть это, - чекист достал две других фотографии, протянул их Сашке и направился к выходу.
   Веру на фотографии Сашка узнал сразу, она сидела на стуле, заворожено глядя в объектив и держа на руках 2-3-х летнего малыша. На другой этот парень, Володька, чекист и как его еще там, стоял рядом с женщиной лет 38-40.
   -Вера?- не веря своим глазам, тихо сказал Сашка.
   -Товарищ, мы закрываемся! - глядя на Сашку, упрямо произнесла официантка.
   -Да подожди ты! - вдруг зло крикнул на нее Сашка.
   -Эй, парень, стой, как она сейчас? Стой, парень, Володя, стой! Не уходи, где она? - кричал он на бегу только что хлопнувшей двери, почему-то закрывшейся за Володей. Владимиром Александровичем.
   Август-декабрь1994 года Алексей Муратов
  
   СОЛОВЕЙ
   Я сидел на берегу, поеживаясь от холода. Костер разводить смысла не было, да и, к слову сказать, не из чего. Всегда так. То рано приедешь, то поздно. А уж как сегодня, так и вообще непонятно что. Светать, вроде, как и не собиралось. Место мое любимое оказалось занятым еще с вечера, а я так старался, прикармливал едва ли не целую неделю. Разводить дипломатические беседы на тему "эй, ребята, это мое место" с подвыпившей, пусть небольшой и на первый взгляд спокойной, но компанией, было бы излишне самонадеянно, если не сказать глупо, и мне ничего не оставалось, как пристроиться неподалеку, стараясь не обнаруживать до поры- до времени своего присутствия. Надеялся я на том месте на одну небольшую рыбацкую хитрость, применить которую меня надоумило само происхождение этого района. Были здесь бывшие пруды рыбного хозяйства. Три вида рыбы когда-то для начала. Карп. Карп-карась. Зеркальный карп. Потом и белый амур был и толстолобик. Что еще - не знаю, но эти виды были точно. Под перестройку хозяйство загнулось, хозяина нового не нашлось. Сначала персонал охранял пруды на чистом энтузиазме или по привычке, а потом... Всем жить хочется. Открыли один, ловить по путевкам, десятка зорька. Потом второй. Десятка зорька. Даже объявление в газете дали. Желающих море. Знакомые рассказывали, на берег было не ступить. Плечом к плечу, но не более пяти килограммов на путевку. Ага! Или не в России живем? Потихонечку, не за сезон конечно, но разъехались бывшие работники из своего маленького поселка. Дамбы прудов размыло, но пара осталась, что от реки подальше. Сейчас здесь никаких путевок и людей гораздо меньше и рыбы нет. Впрочем, нет-нет, да и выловит кто- нибудь экземпляр этак так кг на десять-двенадцать. А так все больше мелочь по тридцать грамм, сетками все повыбивали и выбивают... и будут выбивать. Или не в России живем? Заброшенные плавающие кормушки, как памятники, торчат то тут, то там на месте бывших рыбных прудов, изъеденные ржавчиной. На этом сохранившемся их две, значит пруд был не откормочный, мальков растили. У одной из них я и выбрал себе недели полторы назад место, надеясь на удачу и генетическую рыбью память. Когда прикармливал, постукивал по полузатопленному поржавевшему поплавку бывшей кормушки. И вот такое дело, заняли мое местечко. А посмотреть на результаты труда своего все равно хочется. Да и ревность рыбацкая все равно покою не даст. Это как это? Кто-то больше меня поймает? Да на моем месте! Пусть и не всегда я на рыбалку за рыбой езжу, да не тот уж случай. Это одному отдыхать можно, когда конкурентов нет. А они вот, трое с той стороны кормушки, метрах в пяти от меня, за камышами. У них костер. Им тепло. По выговору - неместные, по разговору - нетрезвые слегка. Один вроде заикается чуть. Все слышно. Ночью, да над водой, далеко слыхать. И принесла ж меня нелегкая не свет не заря. Снасти не приготовить даже, разве что на ощупь... Рано! Вроде и май давно уже, а свежо. Испортили настроение. Да ладно! Еще приеду.
   Говорят, подслушивать нехорошо. Знаю. А на моем месте вы бы что делали? Закрыли уши ладонями или заткнули бы чем? На другое место отошли из вежливости и в силу природного человеколюбия? А я нет, не отошел, уши не закрыл и не заткнул. Сигаретку прикурил, зажигалкой еще долго щелкал, типа, господа - вы теперь не одни в этом квартале, покашлял даже для приличия, но это все минут двадцать уже как прошло. Поначалу они - да! Вроде как насторожились, но успокоились быстро и по новой, не вполголоса, а по- нормальному говорить стали. Слова все знакомые, анекдоты не травят. Сидят, разговаривают. Темы, как всегда у пьяных- с осины на под венец, и с вдоль дороги на красно-синее. Но вежливо. Никто друг - друга не перебивает зря. Один расскажет - посмеются. Другой расскажет - помолчат. Даже того, который заикался, не перебивают. Значит не пьяные, так - для разговору только, да по традиции еще. Знают, что рыба посуху не ходит. Помолчали очередной раз и один спохватился с чего-то. Что это, мол, птицы не поют? И действительно не поют. Я и то прислушался. Ну, у них конечно очередная тема. А как это про птиц про певчих и не про соловьев? Какаду у нас не водится. Один вспомнил что-то, второй, очередь третьего. Говорит третий, наслушался, говорит, раз даже там услышал, где и не ждал. А мне слышно все, доносится...
   "...да все как всегда было. Утро как утро, да и ночь была как ночь. Так. Пара обстрелов,
   вежливых таких. Та-та - тах - они. Та-та-та-та-та-та-та мы. Они - бух. Ну и мы тоже - бух.
   И все. Кто спит, во сне подушку целует; кто стонет - во сне тоже, автомат ищет. Кому
   что приснится. И вдруг тишина такая. Кто и спал - проснулся. Вылезли все. Туман
   сползает, на глазах прямо. И соловей запел, черт бы его... Рядом... Ладно я, не
   привыкать. Так ведь городских половина, как не больше. Соловьев никогда не слыхали.
   А тот так, как завелся. И этак. И снова. Ну, блин, и растаяли все, уроды. Хоть бы
   выматерился кто. Хрен. Ленка, блядь наша походная, за два лимона недавно купили, и та
   вылезла. Ногу свою простреленную волочет, по-русски - то десять слов знает и то, что-то
   поняла видать. Молчит. Только щурится. Как замерло все. Не бывает такого. Долго не бывает.
   Сошел туман, ну и дали нам под соловья тоже - фьють. Сразу и не поняли.
   Кансерваториев не заканчивали. Снайпер у них видать косой, а может издевался.
   Любили они иной раз. Иногда по делу, одного подобьют и ждут. Знают, что вытаскивать
   полезем. Рядом с ним еще парочку положат, где один был - там уже трое. А когда уже
   дым и весь лес в дырках кругом, первого и завалят. Вот, мол, вам. А не по делу тоже.
   Хуже когда не по делу. Все поверху, да поверху. Привыкаешь, блин. А потом - раз. А то
   и два. Больше небывало. Не помню такого. Хрен с ними. Ну и попало, короче, фьють
   второе парню в ногу. Тьфу- тьфу. Не в ногу, в каблук точненько. Тот, как стоял рот
   открывши, так и нырк - мордой вниз. Пару секунд все дальше соловья слушают, потом
   дошло, конечно. Кто куда, кто за что и шмалять. Враз про соловья забыли. Флаг у нас
   над блоком. Знатному трактористу, красный. Сбили. Всегда так. Сначала по дурости
   шмалят, потом только по уму. А ум- то где? Килограммов десять патронов улетело куда-
   то. Командир, конечно, орать давай. Типа, хорош стрелять. Смотри, слушай. А кого
   слушать? Соловья? Уже послушали. А смотреть? Тут и первые, и вторые номера лупят
   во все дыры. На север, запад, восток и юг, и все что между ними. Ленка по-пластунски к
   нам ползет, причитает что-то. Витька выбежал. За шкирку ее, да за штаны, как щенка
   прямо, волочет. Смех, если со стороны. Успокоились все, короче. И опять тишина.
   Как и не было ничего.
   Сменились. Вернулись. Тут и смех разобрал. Ага, дом вспомнили. А с комендатуры
   мужики все допытываются. Чего, мол, ржали-то? А мы - анекдот типа вспомнили.
   Тем любопытно, тоже посмеяться хочется. Все как на подводной лодке, третий месяц,
   сказано - пересказано. Историю тут наскоро сочинили, да их не наколешь так просто.
   Один одну историю послушал, второй - вторую, третий - третью. Не сходится. Колитесь.
   Короче, соловьи у нас на блоке. Так Ленка и погорела. В смысле попалась. Комендачи
   вначале в атаку. Духу чтобы не было. А нам ее что? Обратно продавать? Так и
   отпросили. Ну и что? Баба при деле. Сварить там чего, простирнуть, если вода есть;
   зашить. Магазины зарядить и то руки лишние. Комендачи, конечно, комендачи. Работа
   у них такая. Но мужики хорошие, поняли. Порывался там, правда, один - соловьев
   послушать. Деньги даже предлагал. Ему свои же быстро мозги на место вправили. Так
   и жила у нас, от кого теперь прятать- то? Туалет ей отдельный выкопали, мешками
   заложили, ядерный гриб выдержит. Угол на блоке за плащ-палатками. Они без этого не
   могут - женская половина. От ихних прятали поначалу, мало ли что? Обжилась, совсем
   хозяйкой себя почувствовала. Хоть на привязи держи. За веник и на народ. Блок
   подметает. Половик перед шлагбаумом, типа ноги пусть вытирают. А разобраться, так
   сопля еще, шестнадцать лет. Бабы местные ей даже оброк платили. Придут, та в
   камуфляже вылезет, гыр-гыр. Глядишь у нас и сыр и лепешки горячие. Ну а когда кому
   приспичит, это уж извините... Был из комендачей мужик один, раз только с ней
   поговорил просто. Так себе, неплохой, в общем. Мы что-то замечать стали. Он на блоке,
   она сразу к себе и зырит через дырку. Песню раз запела, грустная такая. Раз, второй.
   Попала девка. Поменялся он, она пометалась-пометалась, раз в свое с утра переоделась
   и пошла. На бэтэре догнали, вернули. К нему собралась! Спрашиваем куда? В Россию -
   говорит. Тоже мне деревню нашла! А зачем? Лопочет что-то, на живот показывает и
   на титьки. Кое-как, да через колоду пень, карту перевернули - рисунками, допетрили.
   Ребенка хочет ему родить, любовь. А дальше что? Командир у нас хороший был. Хрен,
   говорит, с тобой, девка. До России довезу, а дальше как знаешь. Нашел того мужика,
   аж чуть ли не через Москву. Объяснил ему ситуацию. Тот его послал, конечно. А слово
   не воробей, да и все мы не шиком бриты. Менялись, было у нас в отряде, вроде как,
   больше на одного. Когда возвращались, добрые все. Скинулись с командировочных
   и дом ей в деревне купили. Ну не совсем дом, но жить можно. Сказали ей, жди - приедет.
   И ждет ведь дура! Во всей деревне три бабки и она. Ждет! И соловьи там тоже есть.
   Ага, точно! Должны быть".
   Мне послышалось бряканье кружек. Уже светало. Я осторожно встал, растянул
   удочку. Разгладил, нагревая, чтобы расправилась, озябшими враз руками леску. За
   камышами зашевелились тоже.
   -Эй, мужики! - позвал я осторожно.
   -Чего? - ответил мне тот, кто рассказывал последнюю историю.
   -Начнете ловить..., - я коротко объяснил куда бросать прикормку, по
   чему и как стучать.
   По моему мне поверили не сразу, однако, часа через три, после поднявшегося
   враз ветерка кто- то из них окликнул меня
   -Эй, сосед!
   Я отозвался.
   -Спасибо тебе! За подсказку! Неплохо взяли.
   -Да ладно! - ответил я.
   Пусть, я еще приеду.
  
   2003 г.
  
  
   ЛИПКИ
  
   Уху мы не сварили. Просто приехали поздно и чтобы не остаться на ночь без дров, сразу взялись за их поиски. Река делала здесь крутой поворот и по весне половодье выносило на берег много всякого деревянного хлама. Судя по тому, что с дровами нам пришлось порядком повозиться, река в этом году высоко не поднималась. Еще мы приволокли по охапке сена от ближайшего стога, на что тоже пришлось потратить драгоценное вечернее время, но обеспечить на ночь относительный комфорт было важней. "Ничего! На утре наверстаем!" - успокаивал меня, а может себя, отец. На зорьке мы успели надергать с десяток окунишек, но, сложив прелесть чистить их почти в полной темноте с прелестью есть уху с мелкой чешуей, решили их не трогать. Я еще пытался рассмотреть поплавок, когда отец, разведя на берегу костер, принялся за приготовление нашего резервного рыбацкого блюда, "супа вермишелевого с мясом", как гордо значилось на его упаковке. Все было как всегда. Река, тихо звенящая на перекате; вечные проблемы с дровами, камыши, суп из пакета, размытая полоска заката и звезды. Казалось что в мире не изменилось ничего. Даже мы сами. Я помню как отец впервые привез меня сюда. Мне тогда было года три, может быть четыре. Здесь я поймал первую в своей жизни рыбешку и еще семь и долго хвастался этим перед такими же, как и я, малышами. Еще бы! Прикоснуться ко взрослой жизни... Я вздохнул, вытащил удочку из воды и направился к костру, стараясь не упасть в сумерках на покатом берегу.
   Отец, услышав шаги, обернулся.
   - Наконец - то..., Ну что? Давай что ли? - на свет появилась пол-литровая бутылка
   "Русской", - А то я огурчики с лучком порезал, да и суп готов уже.
   Я бросил удочку в сторону и сел рядом с отцом на охапку сена. Мы выпили и, похрустев огурцами, принялись за суп.
   - Не хотел брать, - кивнул отец на бутылку, - А потом подумал, а вдруг дождь.
   Отец очень боится простудиться, хотя всячески и скрывает это. Боязнь у него с тех как умер его отец, мой дед, промочивший в апрельскую распутицу ноги. Было, наверное, невыносимо страшно видеть, как любимый человек, недавно вернувшийся с финской войны, медленно умирает от воспаления легких. Мой дед умирал дома, на глазах своих детей. Их недолгая радость от возвращения сменилась неожиданным горем. Страшный контраст. В то время моему отцу не было еще и десяти лет и этот детский страх остался в нем навсегда.
   По очереди наклоняя котелок мы доели суп. Я спустился к реке и принес для чая воды. Мы курили, смотрели на огонь, а вокруг нас была ночь - тихая и безлунная.
   - Сколько ты уже ездишь сюда, пап? - спросил я, бросая окурок в костер.
   - На Липки- то? Да лет сорок уже, хотя нет..., - он что- то посчитал в уме, - лет тридцать пять, еще пять пешком ходил, велосипеда тогда не было.
   - И не лень было? - улыбнулся я, некстати вспомнив почтальона Печкина из Простоквашино.
   Отец пожал плечами.
   - Такие времена были, вроде как и надо. В ЗАГС мы с матерью тоже пешком шли, сейчас это и не представить.
   Вода в котелке зашумела. Я снял его с огня и засыпал чай.
   - А Липки что? Деревня раньше здесь такая была? Вроде поле как поле...
   - Не поле здесь, луга. Я тоже все бывал здесь и не задумывался, да раз случай помог, - улыбнулся отец.
   - Расскажи, пап, - попросил я, вороша палкой угли.
   - Если коротко - неинтересно, если все как было - долго, - возразил он.
   - А куда спешить? Рассказывай как было.
   - Ладно. Наливай давай, выпьем, а потом за чай. Да дров подбрось сколько- то, а то, видишь, туман поднимается.
   От воды действительно поднимался туман. Через десять- пятнадцать минут он отгородит белой стеной наш освещенный костром круг от всего остального мира на несколько часов.
   Я подбросил дров, разлил водку, мы выпили. Отец неторопливо пожевал бутерброд и начал неохотно.
   - Было мне тогда годов в аккурат как тебе сейчас, ну, может, побольше чуть. Ловил я тогда на той стороне на спиннинг. Они тогда в большом почете были. Мне так шурин катушку привез из Германии, до сих пор жива где- то..., - внезапно похвалился он, но, спохватившись, продолжил.
   - Ну и засадил я блесну за кусты через речку. Дергаю и так и этак - не отпускает. Надо рвать, а я только пришел, ну раз десять может кинул. Опять же блесну жалко. Все, думаю, плыть надо. Разделся уже, смотрю - мужик какой- то по этой стороне идет. Я ему крикнул, чтобы он блесну- то отцепил, он еще искал долго, где? ему из- за кустов- то не видно.... Но отцепил. Я тут пока леску смотал, пока оделся, кинул еще раза четыре и наверх поднимаюсь. Вижу, а мужик то этот на земле лежит, вроде приподняться пытается, да не выходит никак у него. Я ему кричу, он не слышит. Ну, думаю, не дай бог, с сердцем что. Куда бежать? Кого звать? Кругом, кроме нас, нет никого. До деревни ближайшей километра четыре. До дороги два, да кто по ней поедет ли? Решил про себя, понесу! Сколько смогу понесу, мужик- то здоровый вроде, в годах. Ну, как был, только плащ снял, да сапоги скинул, к берегу сбежал и поплыл...
   Отец подозрительно посмотрел на меня, не заснул ли я случайно. Я протянул ему сигареты и головешку из костра. Если бы он спросил меня, чтобы я делал на его месте? я бы честно ответил, - не знаю. Но он не спросил. Взял сигарету, прикурил от головешки и кивнул мне, возвращая. Несколько раз глубоко затянулся, потом продолжил.
   -На берег выбрался, к нему бегом. А он лежит на боку и плачет. Я ему: " Что с тобой? Помочь чем?" А он мне среди травы ростки такие показывает.
   - Вот, - говорит, - смотри, липки. Их косят здесь, каждый год косят; а они все растут и растут...
   Отец закашлялся, посмотрел на бутылку, в ней еще что- то оставалось.
   - Крепко я обиделся на него тогда. И все- то вымокло, и сигареты и спички. Еще мужик этот некурящий оказался. Да и сам я весь мокрый был, хорошо хоть сапоги сухие.... Да уж чего там...
   Отец потянулся за котелком, налил из него в кружку воды. Бросив ложку сахара, начал неторопливо размешивать.
   - Понятно, - произнес я, пытаясь сказать еще что- то.
   - Ничего тебе не понятно..., - вдруг резко оборвал меня отец,
   - Выяснилось, что был он здесь чуть ли не председателем колхоза перед войной, ну и посадили его за это самое. Враг народа, короче. Сначала лагерь, потом фронт, в офицеры даже вышел, грамотный был по тем временам. С войны опять в лагерь - досиживать, да ссылки добавили лет сколько- то. Это он мне, пока я папиросы свои сушил, рассказал. Спичек мне полную коробку дал, хотел больше, да я не взял. Да и не было у него ничего с собой, только узелок, а в нем спички, коробка три, да соль...
   Отец посмотрел на свою нетронутую кружку с чаем, вылил чай обратно в котелок и требовательно протянул кружку мне. Пока я разливал, он продолжил, половчее устраиваясь на сене.
   - Говорит мне - умирать сюда приехал, хотел перед смертью на липки эти вот посмотреть...
   Отец посмотрел на еле видные сквозь туман звезды, потом на часы.
   - Ну все! Давай по остаточку и спать. А то заболтались, светать часа через два начнет.
   Мы допили водку, наскоро выпили по пол - кружки чаю, потом отгребли палками наш костерок метра на полтора в сторону. Я, веником из ивовых прутьев, вымел дочиста землю, чтобы не осталось ни одного уголька, и уложил сено. Мы сняли с себя курточки, прикрыли ими сено и легли на них, прикрывшись сверху плащом. Из всех известных мне способов ночевки этот самый предпочтительный. Нагретая костром земля остывает небыстро, до утра хватает даже с избытком. Вначале, конечно, жарковато; но потом привыкаешь. А какой запах у нагретого сена!!!
   Жара и история, рассказанная отцом, все же не давали мне покоя. Минут через пять я окликнул его.
   - Пап, спишь?
   - Нет еще!
   - Пап, а чего это он с солью и спичками здесь умирать- то собрался?
   - Из ссылки сюда вернулся. Он говорил где был, да я не запомнил, далеко очень. У него денег на поезд только до Челябинска хватило. Там он бабке какой- то дом, что ли, помог поправить, та солью и рассчиталась.
   - А от Челябинска сюда он как без денег? Это же черте сколько...
   - Пешком все больше, говорит, шел. Соль продавал да менял по дороге. Все ж лучше, чем Христа ради просить. Где дров поколет, где поможет чем, тем и кормился. По весне пальто свое продал. Сюда- то ему уже недалеко оставалось.
   - Так сколько ж тогда он шел?
   - Пол - года вроде...
   Отец заворочался. Видимо я начал надоедать ему своими разговорами. Я не успокаивался, выдержал паузу и начал снова.
   - Слышь, пап. А может он жулик какой? Уж больно на Ломоносова похож. И пешком, и соль...
   - Да нет, точно. Он меня все про здешних расспрашивал, да я откуда деревенских то знаю?...
   Отец начал раздражаться. Это по его голосу чувствовалось очень даже заметно. Я не то чтобы не верил в эту историю. Нет, я верил. Но уж слишком жуткой показалась она мне сейчас, здесь, на этом тихом ночном берегу. Как будто что- то непонятное, чуждое, безжалостное пытается влезть, ворваться в мою квартиру, а я, не в силах ничего предпринять, просто смотрю, выдержит ли дверь этот беспощадный напор. Меня даже передернуло.
   - Пап! А звали его как? - все же спросил я.
   - Не знаю. Говорили больше часу мы с ним, да так и не познакомились. Да и незачем было. Таких- то, как он, ой как сколько по земле тогда ходило. Спи, старлей, не встанешь! - внезапно уколол он меня.
   - Да, выпало же вам времечко! - проворчал я, отворачиваясь.
   - А вам? - услышал я, уже отвернувшись.
   Сколько я спал, я не знаю. Мне снился все тот же сон, преследующий меня несколько последних месяцев. Встречная колонна грязных зеленых "Уралов", двигающаяся из неизвестности; листы ватмана на канцелярских кнопках с написанными черной тушью фамилиями, издали похожие на объявления, если бы не горящие перед ними свечи; залитый кровью белый плюшевый медвежонок в руках у растерянного бойца тверского ОМОНа. Взлетная полоса с уложенными ровными рядами "двухсотыми", завернутыми в фольгу и привязанными крест-накрест к санитарным носилкам...
   Потом я проснулся. Туман редел, светало. Я посмотрел на часы - четыре, пора. Из- под плаща выбираться страшно не хотелось, но отца рядом уже не было. В стороне, на еще тлевшем костерке, подогревался наш ночной чай. Я рывком встал и осмотрелся. Метрах в десяти я увидел отца. Подзывая, он махнул мне рукой. Я подошел.
   - Смотри! - отец аккуратно раздвинул траву.
   Среди стеблей я увидел тонкие зеленые побеги.
   - Это липки, - сказал отец.
  
   1999 г.
  
   ЧАЙ.
   "Который день мы чешем Грозный всем отрядом..."
   Борис, ОМОН Московская обл
   Мы познакомились с ним просто. "Генка!" - сказал он. "Сергей!" - сказал я. Просыпаться окончательно никакого желания не было, но я чувствовал, что это все просто так не закончится. "Ну и что дальше?" - спросил я, рывком сев на втором ярусе кроватей. "Надолго к нам?" - ехидно поинтересовался он. "Нет! Месяца на полтора! Раньше что-то возвращаться не хочется!" - в тон ему ответил я. Со сном приходилось явно расставаться на неопределенное время. " Тебя сюда кто положил?" - мой новый знакомый был явно озадачен создавшейся ситуацией. "Не меня, а нас!" - поправил я: "Да из ваших кто-то! Я у него что? Фамилию спрашивал? "Знакомый задумался. "Спальник мой отдай... А впрочем, спи! Я себе место найду", - наконец выдал он, но уходить, кажется, не спешил. "Ладно!" - успокоился я и спросил: "Чай есть?". "Чай???" - такой удивленной реакции на подобный вопрос я еще нигде не слышал. Возникла очередная пауза, чтобы она не была слишком долгой, я осторожно произнес: "Если сумку найдем мою, то у меня там еще спирт остался. "Он вздохнул, оглянулся через плечо и сказал: "Пошли! Сейчас все найдем", - потом рассмеялся и уточнил: "Может быть только кроме твоей сумки". Я приготовился оправдываться, но он предостерегающе поднял руку, прислушался...
   Через пару секунд я услышал шорох, за спиной моего нового знакомого выросли несколько темных фигур. Еще секунд через пять послышались негромкие возбужденные голоса...
   -Тихо! - почти в голос сказал он: "Это не гости, это к шефам замена приехала. Ищите свободные места и спать!"
   - Саня! - наудачу толкнул я ногой одного из своих, по-моему занявшего соседнюю со мной койку.
   -Я не сплю - послышался ответ.
   -Сумка моя где? - перешел я на шепот.
   -Да у меня тоже есть! - ответил Саня тоже шепотом, - Во фляжке!
   -Вставай давай, - прошипел я, - а то сейчас и отсюда выкинут. Попытка искать новый ночлег в полной темноте, в новом для нас месте, среди совершенно не знакомых людей была схожа с попыткой храброго таракана прогуляться по полу троллейбуса в часы пик. Попадать в кандидаты в самоубийцы для первого дня командировки казалось несколько преждевременным не только мне. В районе Санькиной кровати что-то булькнуло. Врубившись в ситуацию, он явно нашел свою фляжку.
   -Эй! - раздался чей-то голос, - Кто чай просил?
   -Я! - ответил я громко и чуть тише добавил, - только не просил, а спрашивал!
   -Кати сюда! - послышалось в ответ.
   -Нас тут двое таких! - сказал я, начиная слезать с койки.
   -А нас так вообще дохрена! - услышал я смех, здорово треснувшись обо что-то коленом. Следом за мной спрыгнул Сашка.
   -Эй! Спичку зажгите!
   В ответ зажглись три - четыре зажигалки. От некоторых из них прикуривали. Глаза к темноте привыкли, да и зажигалки давали какой-то свет. Рядом с железной печкой-буржуйкой сидели четверо. Я протянул руку: "Сергей". "Тезка, тезка, Саня, Шурик" - услышал я, по очереди пожимая руки. "Саня" - протянул после меня руку Сашка. "Серега, Серега, тезка, тезка" - перечислили голоса в обратном порядке.
   -Тоже не плохо! А что? Других-то нет? А то хрен запомнишь вас, - проворчал я, - а Генка где?
   -Генка нам кровати ищет, работа у него такая - сказал кто-то из Сашек и Сергеев.
   -Что? По кроватям специалист? - снова проворчал я, делая вид что, хочу сесть, но не знаю куда.
   -По всему специалист, - чуть помедлив, ответил мне кто-то из наших новых знакомых, двигаясь, - взводный наш, вот и все.
   -Ребята, я стаканчик не взял, у кого есть? - раздался Сашкин голос.
   -На! - кто-то посветил зажигалкой и в воздухе возник пластмассовый, такой помятый, что даже смотреть на него было больно, как на всю Россию, вместе взятую.
   -А вода есть? - задал очередной вопрос Сашка.
   -Вода? - реакция на Сашкин вопрос новых знакомых была схожа с реакцией Генки на мой вопрос насчет чая. "Да где-то была... Только где ее сейчас найдешь? Перебудим всех... А зачем тебе вода? "- забеспокоились наши тезки. "Да у меня...", - Сашка недоговорил.
   -Спирт! - раздался за его спиной уже знакомый мне голос.
   -Значит так! Спирт потом, сегодня мы угощаем. Триплекс! На! Зажги! Зажигалка уткнулась в свечку. Стало так светло, что вдруг стало видно всю нашу компанию...
   -Во втором взводе кроватей десять свободно, - продолжил тот, который был Генка. По чуть командному тону чувствовалось, что обращается он не к нам. "Хм! Хм!" - закивали те четверо головами. Я присмотрелся. Я когда-то умру. Скорее всего, что в рай я не попаду точно. Но таких, с позволения сказать, рож, я до этого момента не ожидал увидеть даже после смерти.
   -Ну, ребята, у вас и вид!!! - смог все-таки сказать я, непроизвольно показывая рукой на то, что меня так удивило. Рожи посмотрели друг на друга и начали сдавленно хихикать.
   -Понятно! - сказал один из чертей, пошарив за спиной рукой. На свет появилась литровая бутылка водки. Водка полилась в подставляемые ладони. С четвертого или пятого наклона бутылки рожи превратились в обычные, хотя и бородатые, но мужские лица.
   -Черти. Опять от печки прикуривали? - прокомментировал стоящий сзади нас Генка.
   Те вяло запротестовали, но другой версии в оправдание представить не смогли, не переставая хихикать и толкать друг друга локтями.
   -Газопровод взорвали, газа нет, с неделю уже, - объяснял нам, больше некому, Генка - приловчились сворачивать тряпки, мочить в солярке и топить. Неплохо, в общем, только чадит сильно. А привычки остались прежние...
   Тем временем наши тезки достали вторую такую бутылку. Пили по очереди, за знакомство. Закусывали чем-то из пластикового пакета. После второго захода бывшие черти тихо ушли, а он довел нас до места, где мы раньше спали, и ушел тоже. "А чай?" - подумал я укладываясь.
   Второй раз мы встретились с ним также случайно, дня через три-четыре. Я узнал его по голосу. Он сидел, привалившись к стене, положив на колени автомат и что-то говоря в радиостанцию. Я подошел к нему, сел рядом на валявшуюся автомобильную покрышку и вежливо сказал: "Кто-то чай обещал?". "А кто-то спирт..."- ответил он, искоса взглянув на меня. Мы оба замолчали. Он поднялся, посмотрел на меня.
   -Ты тоже едешь?
   Я кивнул головой.
   -С меня чай, с тебя спирт когда приедем.
   -Идет, - согласился я.
   Он протянул мне руку, я протянул свою, он помог мне встать. Мы приехали обратно. Нас даже ни разу не обстреляли. К слову сказать, что мы этого не сильно и просили. Ни чая, ни спирта в этот день не было.
   Прошло еще сколько то содержательных и не очень дней.
   -Ну. Как спирт?
   -Да также как и чай, - ответил я.
   -Сразу не попили, не стоит и начинать, - сказал он.
   -Ага. Я понял, - кивнул я , - А предлагать это уже традиция?
   Он рассмеялся.
   -Ты тоже едешь?
   -Тоже - ответил он, смеясь.
   Мы опять уехали и приехали обратно. Еще через день, после обычного нашего приветствия его посадили на другой БТР по имени "Ленка". Едва успев тронуться с места, "Ленка" безнадежно заглохла, заводиться вновь категорически отказывалась. Прикрытие с "Ленки" пересело было к нам на "Светку", тоже БТР. "Что- то тут дохрена вас", - удивился комендант, увидев двойной состав прикрытия. "Ты, ты, ты!" - тыкал он в не успевших угнездиться на броне ОМОНовцев: "Слазь!". В Генку он ткнул первым. "Да и тебе сегодня там делать нечего. Завтра поедешь", - показал он последним на меня...
   В этот день мы потеряли семь человек убитыми, еще троих ранеными. Мина МОН-100, направленный взрыв. Четверо от осколков погибли сразу, зажав своими телами пулеметную башню "Светки". Уже раненного пулеметчика, сидевшего сзади, в два выстрела добили снайпера. Еще двое прожили чуть дольше. Один минут сорок, второй до вечера.
   Генка и я поехали на следующий день. Мы уже не смеялись, спрашивая друг друга о чае и спирте, а, приехав, старательно делали вид, что снова забыли об уговоре...
   Он нашел меня сам. "Привет!" - поздоровался он по новому: "Мы меняемся послезавтра, завтра будет некогда. Пора менять традицию".
   Мы сидели у врачей в санчасти, пили и пели. Нас было человек семь-восемь. Все из нас кое-что повидали в этой жизни, но слушали все в основном его. Оказалось, что он неплохо владеет гитарой и у него хороший голос. Что мы только не пели: "Мерцал закат как блеск клинка", "Пошли мне господь второго", "Группа крови". Что мы только не пили: водка, спирт из Сашкиной фляжки, забравшегося внутрь БТРа за пять минут до подрыва из-за начавшегося дождя. Был даже коньяк не из обычных трехлитровых банок, а из бутылки! Когда мы уже чувствовали себя достаточно хорошо, в дверь негромко постучали. Генкины подчиненные принесли аж два чайника чая и сели вместе с нами.
   -Ну что? Сдержал я все-таки слово? - обратился он ко мне.
   Я не успел ответить. Он встал и, указав на вновь прибывших, обратился ко всем сразу.
   - Вот свидетели. Из-за него я эту песенку написал, - он показал на меня и запел...
   Дым костра и огонь сигарет
   В котелке закипает чай
   Жизни нет, но и смерти нет
   Только чай, только крепкий чай...
   Забываемся мы от войны
   Кто с гитарой, а кто с вином
   Перестрелка и шум стрельбы
   Это завтра, это потом...
   Не пугают разрывы нас
   Не услышишь, когда в тебя
   Каждый час, как последний час
   Проживи его как всегда...
   Всем нам еще предстояло многое. Им меньше, завтра приезжала их замена. Нам больше, так как они уже прошли то, что, может быть, предстояло пройти нам. Он уехал со своим отрядом, живой и здоровый. Мы остались. Потом уехали и мы, пожав на прощание руки тем, кто пришел вместо нас. Некоторым не довелось ТАК пожимать руки... Их могилы разбросаны от Москвы до самых глухих деревень. Их хоронили по-разному. Кого-то под троекратный залп воинского салюта, кого-то только под причитание родственников, плач невесты или даже бормотание приходского попа. Некоторых все еще ждут. Ждут, не теряя последней надежды, упрямо ставя "за здравие" свечи в церквях...
   Когда-нибудь я встречу его. Я подойду и спрошу: "Ну и как же чай?". "А как же спирт?" - может быть ответит он мне. Конечно ответит. Ответит при условии, что не побывает больше ни на какой другой войне...
  
   2000 г.
  
  
  
   НАБОР "ЛЕГИОНЕРА".
  
  
   Меня вызвал начальник штаба.
   - Как самочувствие?
   - Не дождетесь, как говорится.... - ответил я внезапно тронутый его неожиданной заботой о подчиненном личном составе.
   Начало разговора ничего хорошего не предвещало. Близились майские праздники и учитывая нежную любовь ко мне моего несвязного руководства как минимум следовало ожидать предложения провести их в части, со значком "дежурный" на груди числа этак с 30-го апреля на 1-е мая и числа этак со 2-го на 3-е.
   - В семье как? - не отставал начальник штаба.
   - Не в курсе! - пожал я плечами, - Две недели не видел.
   Уж это то он должен знать. Своей рукой мне буковки в график дежурств рисует. Когда "Д", когда "О". "Д" - дежурный, любит меня видеть почему - то с пятницы на субботу и с воскресения на понедельник. Чтобы выходные за дежурство с субботы на воскресение не давать. "О" - буковка попроще, оперативная группа. Неотъемлемый элемент всех нескончаемых вариантов несения службы по усиленному варианту. Смена с утра. Ну один я в части офицер - связист. Ну что тут поделаешь.
   - На читай! - бросил он на стол телеграмму, даже в руки не отдать. Оно понятно - вершитель судеб номер два. Проводник политики... (раньше бы сказал партии. А сейчас не знаю чего или кого). А я кто? Приемник этой политики я, вот я кто.
   Взял в руки - читаю. Вовремя, блин, обо мне Родина вспомнила. Ну да куда деваться? Для того и служу. Ух ты! А срок прибытия в округ грамотный поставлен. В субботу вечером, ефрейторский зазор как минимум сутки. Так. А сегодня что за день? Вторник, елыть! Ну точно НШ вышестоящие хвоста хорошо накрутили, раз он меня напоследок даже дежурить не воткнул. А мог бы! Всего делов - то, на день позже телеграмку показать...
   Везло мне всю жизнь мою сознательную на начальников штабов. Даже с командирами повезло пару раз. Но на то оно и везение, чтобы или не начинаться никогда или заканчиваться быстро. Прям кожей чувствую как начальник сейчас добротой своей упивается. Ведь мог бы - подежурить воткнуть, мог бы, а не стал! Ну точно в рай попаду! Ну какой я добрый! Мог ведь, а не стал...
   Ну что ж. Мешать ему не будем. Сделаем растерянно озадаченную рожу для начала. А дальше посмотрим.
   - Они что? Не могли раньше предупредить? - можно и повозмущаться для приличия, обычно помогает, если не перебирать, - У меня за квартиру не плачено два месяца, да и кроме этого дел по горло... Денег то дадут каких?
   - Казначейша уже поехала. Зарплату получишь за два месяца. Пайковые по приезду.
   - А что не за три? - радостный в душе хотя бы и этому, озадаченно - озабоченного выражения лица я не менял.
   Начальник штаба пожал плечами. Мы оба прекрасно знали что где-то через неделю к нам как всегда внезапно нагрянет очередная комиссия. А их и кормить надо (далеко не из солдатского котла) и поить ( чем- то покрепче чая и даже кофе). Трюк обычный. Вместо зарплаты за три месяца я получу зарплату за два. Третью мою зарплату проверяющие пропьют. Зарплату я конечно же получу по приезду, в счет того кто за мной в командировку поедет. Из части в командировках постоянно человека три - четыре, когда и больше. Это вроде как взяли один раз взаймы, а потом перезанимаем и отдаем. Удобно. В идеале до бесконечности может продолжаться. Но! Финансистов тоже проверяют. Так что под конец года командир части дефицит бюджета должен ликвидировать. Как? Просто. Полишать кого только можно тринадцатой зарплаты, кого на оклад, кого на два, кого полностью. Дальше - дело техники. Ну а ежели комиссия сваливается действительно неожиданно - тогда уже тактика несколько другая. Выдача материальной помощи называется. В прежние времена это звучало так.
   - Ты помощь материальную получал?
   - Нет!
   - Пиши рапорт на два оклада. Один отдаешь мне.
   Сейчас несколько по другому звучит. Последняя фраза поменялась.
   - Так! Пиши на два оклада и распишись вот здесь.
   - А...?
   - Ты что? Самый умный?
   Короче - вообще ничего не получаешь нынче. Таким образом, с творческим подходом и служат нынешние командиры частей. Чем больше часть - тем больше возможностей. Но это - так, мелочь. Одна из сотен мелочей.
   - Оружие выдадут на месте. Деньги, командировку, проездные получишь после обеда. Завтра и послезавтра свободен. В округ прибыть вовремя. Возьмешь билеты - позвони. Кто останется за тебя?
   В лесу точно что - то сдохло. Начальник штаба продолжал аттракцион неслыханной щедрости...
   Вечером я поставил за отъезд бутылок пять - семь водки в обрамлении " и закусить". Поздно вечером порядком поддатые друзья проводили такого же меня до поезда. Поздно ночью я приехал поездом в свой город и домой на такси. Жены дома не было. Дочь спала.
  
   Я сидел на кухне, отхлебывая пиво из бокала и хрустя сухариками. Пепельница дымила непотушенной сигаретой. Передо мной лежал карандаш которым я периодически помечал что - то на вырванном из тетрадки листке бумаги.
   - Туалетная бумага - 1-2 рулона.
   - Трусы, футболки по 2-е штуки. Трусы семейные. Футболки с короткими рукавами, Х/Б, камуфлированные.
   - Носки Х/Б - 7-10 пар.
   - Штаны спортивные, китайские, рублей за 100 подойдут.
   - Кроссовки. Кожаные, прошитые, с вентиляцией. Их же можно использовать и как домашние тапочки.
   - Резиновые сапоги (грязь на югах знатная).
   - Станки бритвенные. Упаковка на пять штук. Одноразовые с одним лезвием.
   - Мыло в мыльнице, зубная паста и щетка в футляре. Футляр подписать. Хотя если захотят упереть - на надпись не посмотрят.
   - Полотенце. Мохеровое. Средних размеров.
   - Авторучки. Красная, черная и две синих.
   - Карандаши простые, штук восемь, кохиноровские, твердо - мягкие. Заточить.
   - Карандаши цветные, восемь цветов. Заточить.
   - Офицерская линейка. Гибкая.
   - Изолента - пару рулонов, один из них матерчатый.
   - Бумага А4, с пол пачки.
   - Очки солнечные. С мягким светофильтром. Дужки черные, и стекла чтобы бликов не давали. Еще крепления на носу чтобы понадежней были.
   - Набор отверток. Лезвия сменные, хранятся в рукоятке.
   - Тестер. Китайский. Стрелочный. Маленький.
   - Ножницы. Цельнометаллические, средних размеров.
   - Иголки и нитки. Белые, зеленые и черные. Иголок штуки 4 разных.
   - Жилет разгрузочный. Выбирать не приходится - он у меня один. Удачный. СОБРовцы еще когда подарили.
   - Фонарик китайский на одну батарейку стандарта А316. И лампочку запасную.
   - Пару батареек запасных к нему.
   - Нож складной с одним лезвием, Рукоятка желательно с деревянными накладками. И наточить обязательно.
   - Ложка и кружка. Ложка алюминиевая, кружка керамическая.
   - Два блока сигарет, положить на самое дно. Что бы соблазна достать до поры не было.
   - Три - четыре зажигалки. Одноразовые по пятерке. Рассовать по карманам и в сумку.
   - Электропаяльник на 40 Вт, канифоли и припоя немножко.
   - Бокорезы, то есть кусачки боковые. И связисты и инженеры без них как без рук, когда провода зачищать приходится.
   - Часы наручные, механические. На ремешке, никаких браслетов.
   - Таблетки, бензолбензолиновая мазь, баллон Дихлофоса.
   - Сахар кусковой с полпачки, чая пакетиков 10 - 12.
   - Кипятильник поменьше.
   - 5-6 бичпакетов и бульонные кубики с десяток.
   - Общая тетрадь.
   - Компас. (Антенны юстировать, лучше иметь чем не иметь).
   - Запасные шнурки для берцев две пары. Их можно и связать и натянуть чтобы белье сушить было на чем.
   - Командирская сумка (лучший поджопник в мире).
   - Метра два на полтора полиэтиленовой пленки.
   - Крем сапожный в баночке с тампаксом. Хорошо придумали.
  
   Вроде ничего не забыл. Весь этот набор "легионера" засовать в сумку "мечта оккупанта". Одежда по сезону. Шевроны, эмблемы и погоны сниму на подъезде.
   Сегодня проспать до обеда. Заплатить за квартиру долги и вперед на три месяца. Дочке пару дисков для компьютера прикупить, сходить с ней - пусть сама выбирает. Оставить жене деньги, с собой четыре тысячи, чтобы шиковать желания не возникало. Друзьям позвонить, проехать с ними до рынка, закупить что не хватает. Выпить с ними за ночь до отъезда. Билеты взять и шефу позвонить, на какое число и какой поезд. Родителям тоже позвонить, наврать что еду на переподготовку куда ни будь типа Самары. Просмотреть еще раз список, допить пиво. Ах да! Пару ИПП еще в сумку бросить и соль не забыть. Впрочем я ее всегда забываю.
  
   Уже лежа в постели и пытаясь заснуть я пытался ответить сам себе на один почему - то мучавший меня вопрос.
   Что я все таки сейчас делаю? Уезжаю в командировку или в нее возвращаюсь ?
  
  
   2006 г.
  
  
  
   СНЕЖКИ
  
  
  
   Этот день, как ему и положено, начался с утра. Поменяв операторов, отправив свободных зама по милиции, ЗНШ и зам по тылу на контроль смены блок- постов, озадачив чем - то вечно болтающегося от безделья зама по работе с местным населением и проделав еще с полтора десятка ежеутренних дел комендант все никак не мог отделаться от неприятного чувства какой - то незавершенности. Он сидел сейчас в своем кабинете, то есть в попросту переоборудованном под кабинет каком - то малоприспособленном для этого помещении на первом этаже здания и изнывал от жары. Выезды в Грозный и Ханкалу на сегодня не разрешили. Начальник штаба второй день в Северном что - то там срочное утверждал. За водой ехать еще рано, блок - посты сменятся только часа через полтора. Живи да радуйся, так нет же... Не дает проклятое шестое чувство покоя. Всех вроде кого надо увидел с утра, всем в глаза посмотрел. Еще с Карабаха научился по глазам определять кому сегодня чего поручить можно. Этого на выезд, а этого лучше попридержать, огонек в глазах не тот, нехороший такой. Вроде как человек этот здесь, а вроде как и нет. Уже нет. Не факт что это так на все 100 процентов, но то что на 90, это точно. Главное рассмотреть его вовремя, огонек этот потусторонний. Не подставлять пацана почем зря... Это знакомо - потому и объяснимо. А вот с таким приколом только здесь пришлось столкнуться. Хоть приказом объявляй - запрещаю, мол, детские игрушки покупать. Пусть что хотят думают, пусть дураки смеются над суеверным комендантом. Какое к черту суеверие ежели только за последнюю неделю все кто игрушки детские покупал (а это человека четыре) кто в 200-тых, кто в 300-тых. Купил - считай что уже меченый. Расслабляются люди от этого что ли? Ну какой смысл покупать эту куклу здесь и через пол - страны ее волочь, если можно такую же в квартале от дома купить? Дети от этого меньше рады не будут. Так нет же. Сами себе что ли игрушки покупают? Особенно этим ОМОН грешит, как дембеля - дни до смены считают. Последняя неделя с ними самая тяжелая, чемоданное настроение и пить без ума начинают некоторые. Придумало им командование замены день в день. А ты тут мучайся. Толи дело войска - "примерно на столько", а дальше - "как только - так сразу". Комендант вздохнул, даже до того как "примерно на столько" - нескоро еще, а уж когда "как только - так сразу" - так и вообще одному Богу известно. Его невеселые мысли прервал стук в дверь.
   - Ну что еще? - понимая умом непростую работу начальника связи комендант связиста все ж таки малость недолюбливал. Особенно в такие моменты. Постучался, зашел, стоит, в руке листочек.
   - Радиограмма, товарищ полковник, срочнее некуда! - отбарабанил тот, глаз не пряча. Предчувствие хреновых заморочек коменданта не обмануло и на сей раз. Чтой то да будет!
   - Ну давай! - вздохнув и загрустив еще больше отозвался комендант после небольшой паузы.
   - Что встал то? Иди! - добавил он, взяв листочек.
   - Я лучше здесь постою, или посижу лучше! - нахально ответил начальник связи.
   - Как знаешь, - равнодушно ответил полковник, погружаясь в чтение.
   - Так! Угу! Эге! Ага! Во сколько? А - вот! Во сколько??? - удивился комендант.
   - Во сколько? - заорал он секунду спустя после мимолетного взгляда на часы, хватая одновременно трубку полевого телефона и накручивая с бешеной скоростью ручку.
   Дежурный отозвался бы сразу, но взятая им трубка выдала ему в ухо изрядную порцию треска. Вместо доклада дежурный машинально выматерился.
   - Вы что там? Охуели совсем? У меня уши не железные... Ой, извините, товарищ полковник, думал опять связисты, виноват...
   - Две брони на выезд срочно. Готовность пять минут. Всех свободных омоновцев поднять немедленно. Построение через десять минут на втором этаже. С оружием и в бронежилетах. И без их дурацких маечек. В нормальной форме, у кого какая есть. Ментов чеченских вызвать, начальника их или зама на худой конец на УАЗике немедленно сюда. Связисту связь проверить из расчета по городу на две группы...
   - Здесь я, товарищ полковник! - напомнил о себе начальник связи, - Телеграмму разрешите забрать. Там позывные бортов и наши тоже.
   - На! Перепиши быстренько! - сунул ему радиограмму в руки комендант, - Ты все понял? - переключился он вновь на дежурного.
   Услышав сбивчивый, но все же утвердительный ответ комендант бросил трубку.
   - Сам то читал? - полковник показал глазами на бланк радиограммы. Бланком назвать его можно было только имея изрядную долю воображения. Оборванный криво листочек из серой бумаги гордое название "бланк" стал носить совсем недавно.
   - Принимал, товарищ полковник! - ответил начальник связи, - Другого никого не нашлось "Ракету" сов. секретную принять... А листочек я все ж таки заберу. Его потом уничтожить надо, под роспись...
   - Потом! - вырвал у него листочек полковник, - Все! Через пять минут ты на втором этаже с радиостанциями, связь с броней проверена. После постановки задач меняешь дежурного за радиостанциями. Вперед!
   Связист исчез моментально. Комендант вышел из кабинета и прошел в сторону стоянки техники батальона. БТРы групп трехминутной и даже пятиминутной готовности фырчали моторами, башни разводили стволы в разные стороны (первый вправо, второй влево) по ходу предполагаемого движения. Командиры машин сидели на броне.
   - Эй! Старших на второй этаж быстро! - крикнул он перекрывая гул движков.
   Следом за старшими с брони спрыгнул и начальник связи. Показал полковнику большой палец, затем приложил руку к голове, проскочил мимо.
   Поднятые после ночного дежурства ОМОНовцы засыпали вопросами своих ничего не понимающих командиров. Те отбрыкивались, настаивая на выполнении полученных ими от дежурного команд, значения которых до конца сами они тоже не понимали.
   - Человек двадцать! - прикинул комендант, - С офицерами! Резерв ноль! Вот черт, еще и инженер на блок выехал. Но на блоки сообщать нельзя - связь открытая. Зашевелятся сволочи. Уже наверное зашевелились, увидели что БТРы на выезд собрались.
   - В две шеренги становись! Первая шеренга Ваш отряд, майор! Вторая - все остальные! - омоновцы все же демонстрируя некоторое недовольство построились быстро.
   - Товарищ полковник! Борты уже в воздухе - нас пока не вызывают! - подбежал к полковнику связист, держа в руках свой нестратегический резерв, две радиостанции "Транспорт - Н" и пакет с дымовыми гранатами.
   - Заполнить строй! - едва взглянув на него продолжал комендант, - Первая шеренга шаг вперед, вторая - шаг назад. Первая и вторая шеренга напра - ВО! Офицеры вперед. Все кто за вами - ваша группа. Слушай боевой приказ. Немедленно выдвинуться на первый этаж. На улицу не вылазить, сидеть внутри. По моей команде по радио бегом выдвинуться в направлении футбольного поля перед комендатурой. Выставить вокруг него оцепление, принять вертушки. Обеспечить охрану. Первая шеренга группа номер один, выдвигаетесь за БТР номер... Какой у тебя номер, лейтенант? Вторая шеренга группа номер два, выдвигаетесь за вторым БТР. На сопровождение в случае необходимости выезжает группа номер два, первой быть в готовности принять у нее охрану по моей команде. За оцепление никого не пропускать, патроны в патронник не досылать. К выполнению задачи приступить!
   Глядя на сбегающих вниз по лестнице омоновцев, комендант повернулся к начальнику связи,
   - Радиостанции внизу им отдашь и позывные им скажи, я забыл...
   Время сжатое до предела распрямило свою пружину - потянулись томительные минуты ожидания. Примерно через пол - часа одетые в бронежилеты ОМОНовцы начали роптать. Разрешили поснимать им броники. Заглушили движки БТР. Подъехала смена с ближайшего блок поста. По обыкновению с шутками и прибаутками ОМОН разгрузился из отбронированного подручными средствами "Урала". Смена не успела разбежаться и тут же в полном составе поступила в резерв коменданта. Ее возглавил снятый для этого случая с дежурства оператор. УАЗик подъехавшего наконец начальника райотдела чеченской милиции на территорию комендатуры запускать не стали, поставив его за ограждением. Перед комендатурой стал быстро прибывать местный люд. За спинами женщин и детей кое - где замелькали фигуры мужчин. Две - три их группы стояли чуть поодаль, бросая косые взгляды на окна. Тем временем в кабинете коменданта началась неизбежная постановка задач с обсуждением деталей спецоперации по захвату футбольного поля, расположенного в трехстах метрах в зоне прямой видимости.
   - Первую группу высылаем вперед чуть раньше, идут за БТР цепью. Блокируете правый край. Вторая выдвигается следом метров через сто... Минам там взяться вроде неоткуда, что они - дураки, собственное футбольное поле минировать?...
   - Дрень!
   - Але!
   - Летят к нам, товарищ полковник! Будут через три - пять минут!
   - Выводи их на нас!
   - Есть - выводить на нас!...
   - Вперед! Бронежилеты одеть. Построиться. 232 потихоньку вперед, 237 вперед через пол - минуты. Действуем по плану.
   Комендант, держа в одной руке радиостанцию, а в другой пакет с дымовухами вышел следом за первой группой. Следом за ним семенил начальник местного райотдела милиции и зам коменданта по работе с личным составом, успевший подшить ослепительно белый подворотничок.
   Назначенные группы сопровождаемое странно молчавшим мирным населением выбежали и оцепили футбольное поле. Выгнали всех за пределы оцепления. Показались две вертушки. Пальнули вверх белую ракету. Затем подожгли дымовуху в центре поля, после чего одна из вертушек, восьмерка, села рядом с ней. Вторая, двадцатьчетверка, принялась выписывать круги в непосредственной близости, то поднимаясь повыше, то опускаясь едва чуть ли не до самых крыш близлежащих домов, периодически осыпая все вокруг себя тепловыми ракетами. С таким "зонтиком" можно было ничего не бояться.
   Начальник связи смотрел в окно, одним ухом слушая радиообмен выдвинувшихся на поле групп. Отвлечься от окна ему пришлось только раз и то ненадолго. Приняв и передав команду коменданта чеченскому УАЗику выехать на поле - он снова вернулся к своему занятию. Ему было видно как кто - то попрыгал в подогнанный УАЗик, после чего тот в сопровождении БТР выехал на дорогу. Спустя пару минут в радиостанцию посыпались маты. Попытка выяснить что там на поле происходит - успехом не увенчались. По обрывкам переговоров понять что - либо было невозможно.
   В эфир повалило...
   - Ух ты! Лови его, суку...
   - Куда, бл...!!!
   - Справа заходи, справа!!!
   - Ну них... себе!
   Интонации комментариев, несмотря на сыпавшийся мат, от конкретно боевых переговоров были далекими.
   -
   - Да что там у вас? - кричал в тангенту радиостанции начальник связи.
   - Ой - ей - ей! Весело у нас блин!
   Спустя минут тридцать УАЗ в сопровождении БТР привез гостей обратно к вертолету. Вертушка поднялась, оцепление побежало домой за БТРами.
   Последней фразой которую услышал начальник связи, сдавший дежурство прибежавшему оператору и побежавший встречать, сгорая от любопытства, возвращающиеся группы, была фраза коменданта.
   - Медиков всех на первый этаж. Пусть зеленки и йода побольше прихватят... Я им, Незнайкам, покажу игрушки...
   Фраза, кажется, была окрашена в сатирический оттенок. Коменданта всегда тянуло пошутить когда что- то заканчивалось хорошо.
   Картина представшая перед глазами начальника связи вызывала двойственные чувства. Имевшиеся в наличии медики в количестве всех четырех человек мазали йодом и зеленкой ссадины на руках и ногах вернувшихся со спецоперации омоновцев. Здоровые мужики, не раз глядевшие в глаза смерти, с испугом взирали на испачканные зеленкой и йодом руки медиков, крайне витиевато матерясь при этом для храбрости. При этом все человек двадцать прежде чем подставить под обработку свои боевые раны пытались их рассмотреть, авось и так сойдет. Многие пытались уговорить медиков выдать им необходимые материалы для самостоятельной обработки или откровенно прося мазать их поаккуратнее и побережней...
   При этом все дружно успевали материть вертолетчиков, которые что - то там такое сделали и тут же попрятались. Только спустя полчаса от оцепления удалось добиться что - то вразумительного.
   - Летчики, бля, не дураки нихрена, ящика четыре гуманитарки сбросили. Тут толпа к ним и повалила, хрен удержишь. Тушенка там. В миг ящики разодрали. Мы давай их от вертушки отгонять. Какое там, они за тушенку чуть не в драку между собой. А тушенка свиная оказалась. Они ею - по нам! В брониках не попрыгаешь хорошо. А что делать? Пацаны там, да бабы... Ну не стрелять же.... Эй, за кого пострадали то? Кто прилетал? Командующий группировкой?
   - Поднимай выше! Зам. министра МВД! - утешил их начальник связи.
   - Его бы к нам на подольше, в такие снежки поиграть! - замечтали, все еще охая, омоновцы, дуя на доступные саднившие раны.
   Радиограмму уничтожали по недавно заведенному ритуалу. Инженер и связист составили акт, что на листке именно под таким номером радиограмма. Третий, оператор не имевший нужной категории допуска, подписался вместе с ними на втором акте, гласившем что, те двое, сожгли при нем какой- то листок, с содержанием которого его не ознакомили. Комендант утвердил оба акта, убедившись, что пепел развеян в коридоре по полу.
   Банки со свиной тушенкой провалялись в районе футбольного поля до следующего утра, пока зам по тылу комендатуры, не сдержавшись, не вышел за ней с символическим прикрытием из пяти человек и еще пятерых носильщиков с вещмешками. Дабы избежать сюрпризов один из дежурных снайперов вплоть до окончания сбора урожая постоянно просматривал подступы к временной вертолетной площадке. Хоть что - то хорошее! Зря что ли кровь проливали?
  
  
   2006 г.
  
  
  
   ЛЕГИОНЕР. ОСТРОВ СВОБОДЫ.
  
   Легионер - лицо, прикомандированное
   к воинской части, выполняющей боевые задачи.
  
  
   - И вот чего ж ведь, сволочи, удумали..., - ФСБ - шник по прозвищу "Кот", говорил это, не скрывая своего восхищения, - Стоит нам только БТР завести или просто "тяжелым" к нему подойти, они дают своим маячок и те выключают в комендатуре свет. Тут все, а в первую очередь вы, начинаете резко заводить свои движки. Результат - рев на полпоселка. Под эту музыку мы и выезжаем... А еще башку ломаем, вроде чисто работаем, ну вроде все как надо, а толку - ноль. Думай, что сделать можно?
   Данную тему мы вычислили уже давно и как только ФСБ-шники собирались на выезд, мой электромеханик уже находился в готовности "номер ноль"... К чему вся эта кутерьма - мы не задумывались, некогда. Просто примета такая. А оно вот оказывается как...
   Я призадумался. Любая потеря связи, на срок свыше пяти минут, могла закончиться как минимум выговором. А могли и покруче чего засадить. Нервы у старшей станции расшатывались все больше. За связь "вниз" я был спокоен, насчет же "вверх" были проблемы. Не со связью, нет. Упаси боже... С нашими командирами. Как только пропадало электропитание, коменданту требовалось срочно позвонить (именно переговорить, а не просто сообщить) в вышестоящий штаб и заявить, что у нас свет пропал. Причем из собственного кабинета. А как??? Только когда дизель запустим. Это минуты три, а когда и все пять. Рубильник - то промышленной сети находится на слабо контролируемой нами территории. Пробовал объяснять - без толку. Ну хоть что хошь делай!!! После восстановления электроснабжения такая необходимость резко пропадала, однако давала ему повод высказать на боевом расчете все, что он думает о связистах в общем, и обо мне в частности. Однако на террористов - электриков я тоже был конкретно злой. Буквально три дня назад им удалось спалить одну из моих радиостанций. Технология была проста и изящна как удар из-за угла пыльным мешком. Ноченькой темненькой разбойники потихонечку снижали напряжение. Пришедший в ужас радист напряжение регулятором ВСА так же потихонечку выравнивал. Примерно в два раза. Посчитайте, кто в математике силен. Они нам - 110 вольт, мы у себя нагоняем 210, чтоб без сбоев. Они нам нежданчиком - БАЦ!!! 240 !!! Сколько у нас получилось? Не знаю, сколько получилось, однако предохранители сгорели чуть позже, чем сама станция. Чудеса связи, да и только.
  
   - Не включать и не проси "Кот"! Меня Родина не поймет, если я полчаса коменданта без связи с верхом оставлю. А вот мозги мы им поконопатим... Реши с моим начальником штаба, чтоб подписал мне график тренировок системы питания. А включать движки буду, как вожжа под хвост попадет. Хай боевички понапрасну побегают в кусты из кустов. Потом плюнут и придумают чего - ни будь другое. Пока придумают - поработаете. Соляры, правда, придется пожечь лишней и немало. Однако что для вас, друзья народа, не сделаешь...
  
   Я улыбался. ФСБ-шники нас здорово выручали. Деньги домой отправлять лучше всего было именно через них. (Как - не скажу, кому надо - подходите сами и договаривайтесь). Да и прикрытие нас их "тяжелыми" было одним из лучших прикрытий в мире. Жаль что нечасто и, как правило, когда им самим от нас чего - то было надо. Ребятишки они были нормальные. Адекватные всегда короче, в отличие от пьяных ОМОНовцев. И все - под кличками. Смешно, но я ни одного из них по имени не знал. С "Котом" так я познакомился недели с две назад. Вернулись мы с выхода на повреждение. Был я зол, как сто чертей сразу. Четырнадцать обрывов (порезов) и три попытки подключения на километр линии. Направление: комендатура - местная администрация. Охрененно приятная вещь - скажу я вам. Сняли одну растяжечку, сюрпризик явно для нас. Расчет по кавказки верный. На пятом обрыве. К колечку обычной РГД наш же провод и примотали. Закрыли стыдливо коробочкой из - под "Сникерсов". Дерни и ... Короче на повреждениях связь сами себе саперы, сами себе крыша. Четыре ствола по сторонам света, пятый повреждение устраняет. Из пятерых - один офицер или прапорщик опытный, чтоб бойцы в кучу не сбивались. Толпа - она цель приятная... Линия частично шла через местные дворы. По логике мы ну просто обязаны были навтыкать трендюлей хозяевам, да в связи с предстоящими выборами нам категорически запретили любым способом с ними конфликтовать. То бишь - они тебе в морду плюнули, а ты им так, типа ручкой, привет. А тем, кто "в пруду сидит", ФСБ-шникам то есть, им закон не писан, клали они на мирные выборы и восстановление разрушенной инфраструктуры. Вот и пошел я к ним жаловаться. Типа - хоть вы на уродов воздействуйте, а то ведь убьют ненароком, а нам вроде как рановато еще... Мне до конца командировки еще пару месяцев остается, не хочется не по графику меняться. В любом виде и состоянии. Старшой ихний меня выслушал внимательно, вызвал этого "Кота" и сказал негромко: "Помоги ребятам". Когда курили вместе, я и поинтересовался типа: " А почему "Кот"?" Тот усмехнулся, этак кривенько, и ответил.
   - Так мышей ловлю, - затянулся пару раз и грустно так добавил, - И крыс.
   Ну, раз "Кот", пусть будет "Кот". Мне то что... Чего и как и кого он там воспитывал - не в курсе. Однако выходы на повреждения на этом направлении сократились раза в 4-ре. И растяжек и прочей пакости не находили больше пока, тьфу- тьфу, тьфу.... Так что я ему был немного должен. А долги отдавать надо...
   Напечатал я быстренько график, подписывать пошли вместе. Подписал, конечно, начальник штаба. Жизнь пошла - лучше помолчу. Врагов нажил себе, не сосчитать. Из тех, у кого палатки к дизелю ближе всех, так все 100 процентов. Из тех, у кого подальше - поменьше - всего 95. И ведь хрен кому объяснишь, даже намекнуть и то нельзя!!! Информация дело такое. Умеет летать и плавать. А так все как всегда. Привычная роль самодура. Зампотех пытался, правда, мне расходы по соляре урезать. Спать ему не даем, видишь ли. Победили и его. Дождались, когда свет в натуре пропал. Комендант, как всегда - типа немедленно Ханкалу мне... А я не Юрий Смирнов, я как аукнется... В общем, больше проблем с солярой у меня не было. Зампотех рожу свою покривил, конечно, с недельку, потом у него телефонная линия "случайно" оборвалась... Через денек рожу уже не кривило, еще и спирта принес фляжку почти полную.
   Ну, вот за что нас любить, таких разэтаких? То замполита на узел связи не пускаем, то зампотылу батарейку не можем вовремя поменять (особенно когда он пайки сухие нового образца привез). Ну, это уж по приколу больше. У тыловиков жизнь не сахарная. Колонны их - кусочек лакомый. Видел раз сам как бойцы ящики с тушенкой разгружали, их кровью залитые... Еще на первой с этим сталкивался. На должность майорскую зам командира БОН по снабжению никто не шел. Не жили замы по снабжению этого БОН дольше трех месяцев...
   С замполитом же дело другое. Ему абы куда свой нос сунуть. Кто чем дышит, и не пьют ли?.. Орал потом, что наш "остров свободы" выведет на чистую воду и всем сестрам по серьгам раздаст. А мы иной раз в "плюсе" по радио когда работаем, к нам лучше не подходить. Не положено. Так опять же - хрен кому расскажешь. Информация ведь дело такое...
  
   2007 г.
  
   ЛЕГИОНЕР.ЧЕТ-НЕЧЕТ.
  
   На одном из наших блок- постов после обеда случился случайный выстрел. Никого не задело, слава богу. На этом все и успокоилось. Когда же большая стрелка часов уверенно перевалила цифру 4 и незаметно поползла дальше, не замолкающая радиостанция среди стандартных докладов принесла и неожиданную вводную. Оказывается на том, едва ли не самом боевом, блок-посту воды осталось с полведра. Заодно и причину утечку объяснили. Солдат - наводчик случайно не на то, на что надо, нажал. Ну и полетела очередь из КПВТ в белый свет. Не долетела. Попала в стенку. По закону бутерброда перед стенкой стояла 150-ти литровая бочка с питьевой водой. Пару дыр в ней заметили слишком поздно. Это понятно. Когда кругом дождь - почему бы под ногами не быть воде? Даже там, где ее быть вроде бы и не должно.
   Перспектива оставить без питьевой воды гарнизон блок-поста в составе 25-ти омоновцев и 10-ти вэвэшников, часиков этак на 16-ть, была абсолютно нерадостной.
   - Короче! Берешь пару БТР и водовозку. Прикрытие с БОНа. 5 человек со старшим и омоновцев еще возьми. Тож человек 5-7. НШ - распорядись.
   Начальник штаба взялся за телефонную трубку, с нескрываемым соболезнованием глядя на меня.
   - Блин! - заныл я. Они ж на реке стоят. Они что? Из нее всю воду выпили?
   - А что ты ее сам не попробовал? - отмахнулся лениво комендант, - Аккумуляторы с собой возьми. Поменяешь там. А то ночью окажется, что у них еще и связи нет.
   Я понял, что отмазаться не удастся. Связь для меня - дело святое. Комендант об этом знает. И обернул ведь, зараза, дело так, что я не за водой поехал. Получается, я за связью поехал. А вода это так - по пути. Это фигня, что она совсем в другом конце города. То бишь за его пределами.
   Я начал собираться. Спешил не сильно, минут пять у меня в запасе по любому было.
   Поменял спортивные штаны на общевойсковые. Заправил в них куртку. Надел и тщательно зашнуровал ботинки. Влез в разгрузочный жилет, привычно проверив наличие гранат и вкрутив в них запалы. В задний карман сложил еще теплые аккумуляторы клеммами вниз, сверху дополнительно засунул пару заряженных магазинов. Рассовал куда смог три 30 мм ракеты разного цвета огней. Радиостанцию по традиции сунул в левый штатный нагрудный карман. На голову натянул берет и осторожно выглянул в окно. Дождь за окном наконец то перестал и сменился на какую то воздушно капельную смесь.
   - Не сахарный - не растаю! - решился я, посмотрев на пару промокших солдатских плащ-палаток. Подошел к коменданту за неизбежными уточнениями и инструкциями.
   - Готов! - доложил я твердо, мысленно матерясь.
   - Так! Времени тебе на водозаборе час. Сколько воды наберешь - столько и наберешь. Потом летишь на блок, поишь страждущих и пулей обратно. Вопросы есть?
   Вопросы? Да у меня море вопросов! Я их тебе, комендант, час могу перечислять. А тебе оно надо? А оно мне надо?
   - Никак нет! - бодро ответил я, одновременно подгоняя ремень автомата под боевое положение, - Ну я пошел?
   Меня уже ждали. Не скажу что как дорогого гостя. Кому ж хочется по доброте душевной изображать из себя кухонную поролоновую губку.
   Я взял прутик и привычно нарисовав схему водозабора прямо на земле, указал точки расположения БТР и бойцов, тыкая в каждого персонально пальцем. Потом заставил водителя водовозки притащить и показать мне резерв деревянных пробок и киянку.
   - Патрон в патронник не досылать! - привычно закончил я, прежде чем отдал команду "По машинам".
   Поехали. Это только в фильмах командир на белом коне и впереди. Поскольку коня у меня все равно не было, я поехал на замыкающем БТР. Вместе с омоновцами. Водовозка располагалась в середине нашей мини колонны.
   Взглянув при короткой заминке при выезде на часы - я ужаснулся. Времени было уже почти 5 вечера. Все!!! Рабочий день закончен!!! Всех на базу!!! Пора начинать охранять не конституционный порядок, а самих себя! Район у нас ...э-э-э, неспокойный...
   Как содержательна, оказывается, вечерняя жизнь города. И откуда ж столько мужиков на улицах? Днем столько не увидеть. И продовольственный рынок работает как ни в чем не бывало. А ты, гад, что там на стенке краской пишешь??? Ага! Нас увидел и убежал! "Русские свинья убира...". Дак и так уже не найдешь в округе ни одной свиньи. Ни русской, ни нерусской. Говядиной с минных полей перебиваемся. Свежатинкой. Холодильника то нет, хранить негде. Эт, наверное, так про нас. Песня знакомая, даже и не обидно почти.
   Наше появление вводило мирное население в ступор. Не всех. Только большинство. Кто-то, рассмотрев цвет прикрепленных к антеннам флажков, явно не искал с нами встречи. Таких оказалось крайне немало. Только что толпа на рынке заметно поредела. За прилавки попрятались что ли? Тем временем мы, изображая на лицах непреклонную загадочную комендатурскую решительность, двигались в неизвестном непосвященным направлении. Действительно! Попробуй тут догадаться! Особенно куда водовозка едет. Да куда угодно!!!...В общем, "ничто не выдавало на улицах Берлина советского разведчика. Ни волочащийся сзади парашют, ни буденовка"....
   - Ну, как дела в стране? - спросил я у командира ближайшего к водозабору блок - поста.
   - Так рано еще! - совершенно искренне ответил тот, - Примерно через часок начнется. А может и не начнется. Уж как не повезет.
   Обрадовал, блин.
   - Ладно. Бог не выдаст, свинья не съест. Поехали! - крикнул я и махнул рукой...
   На водозаборе у нас с незаконными бандформированиями соблюдалось "водяное перемирие". Прям почти по Киплингу. Любимому писателю местного населения. Правда, касалось это только минной войны. Они водозабор не минировали и мы водозабор не минировали. Все остальное было, как и везде, по закону. Джунглей. То есть по правилу. Правило гласило - "Никаких правил!" Водозабор располагался метрах в 400-тах от ближайшего блок - поста и был скрыт за плотной стеной кустарника и деревьев. Еще одной характерной особенностью водозабора был заброшенный элеватор, на территории которого водозабор и располагался. Этот элеватор был постоянной причиной нашей головной боли. Обстрелы блока с него велись еженощно. Держать его под контролем у нас не хватало ни сил не средств. На наши неоднократные просьбы, разместить на элеваторе хоть какой - ни будь гарнизон, начальство отвечало гробовым молчанием. Классика. Бл... место, честно признаться. У меня была еще одна, дополнительная, причина не любить водозабор. Около года назад, белым днем, здесь попал в плен мой знакомый. Коллега. Мы с ним на сборах как - то даже водку вместе пили. С ним влетели еще двое солдат. По нашим данным... (не спрашивайте - откуда), бандиты таскали их очень долго по горам. В конце концов поставили условие. Тот, кто убьет своих двоих, получает свободу. Один из бойцов согласился. Его действительно отпустили. Я не знаю, сколько он проживет на этом свете. У Андрея же остались двое детей. Тело его пока не нашли. Он так и числится без вести пропавшим. Пока официально не признают погибшим, семье никаких от государства выплат.
   Воду мы набирали не час, минут 40 от силы. Нависающая громадина испещренного дырами от снарядов и отметинами пуль элеватора действовала на нервы отнюдь не успокаивающе. Первыми я снял вэвэшников. Они, сохраняя очередность, расселись на броне и рванули к блоку. Водовозка, проехав пару метров, заглохла. Я собрал омоновцев на броне, и наш БТР подтолкнул водовозку в закрепленное на ней сзади колесо. Водовозка, благодарно зафырчав, ломанулась следом за первым БТР. Теперь уже заглохли мы. Минут через пять безуспешных попыток завестись, я подал команду - "По местам", вытащил наружу командирский шлемофон и стал вызывать вторую коробочку. В ответ - тишина. Все стало понятно. И водитель, и командир второго БТРа, добравшись до блокпоста, расслабились и поснимали шлемофоны. Кричи - не кричи, монописсуально. Я вышел по своей радиостанции на старшего блокпоста и настоятельно попросил его "Найти бронекопытных и хорошенько их пнуть по направлению к нам. Потому как мы тут маячим как три тополя на Плющихе, потому как заглохли". Убедившись, что он меня понял правильно, я стал засовывать радиостанцию обратно в карман и тут же с удивлением обнаружил, что водитель моего БТРа мило собирает цветочки метрах этак в десяти от вверенного ему бронеобъекта и уже нарвал приличный букет. Это было одной из традиций солдат БОНа. Возвращаясь с элеватора в обязательном порядке нарвать там цветов. Наши попытки разъяснить, что при этом легко можно поймать противопехотку, цели своей не достигали. А запрещать категорически, то есть вплоть до мордобития, мы не могли.
   - Так! Юноша бледный! Почему без разрешения? Быстро на место! - зашипел я, - ОМОН к машине!
   Может быть, я перенервничал, но я явственно почувствовал вдруг на себе взгляд посторонних глаз.
   Омоновцы, не прекращая наблюдение в своих секторах, подошли к БТР.
   - Так. Мужики! Не нравится мне что-то тут. Руль щас ставит на нейтралку, мы дружненько упираемся и толкаем это чудо. Может и заведем. Пулеметчик прикрывает.
   Впору было петь "Дубинушку". Однако мы стронули эту гору железа с места, провезли ее метров восемь и ... О, чудо! Завели!!!
   Второй БТР выскочил на нас, когда мы уже двинулись по направлению к блоку.
   На блоке, посмотрев на выжидающе смотрящего на меня водителя, я сказал, перекрывая шум не заглушенного движка:
   - Ну, иди уж, раз нарвал.
   Солдат сдержанно и даже с достоинством кивнул, выбрался из люка, застегнулся на все имеющиеся пуговицы.
   Тюльпаны с элеватора легли возле пробитой пулей каски. Под крест. На кресте была прикреплена табличка.
   "Здесь. .. .. 1996 года от снайперского огня погиб рядовой в/ч ... . Фамилия, имя, отчество. Годы жизни". Немного. 19 - ть.
   Половину дела мы сделали. Предстояло еще столько же. Я подозвал к себе прапорщика, командира сопровождения от вэвэшников.
   Для начала вставил ему профилактический пистон по поводу снятых шлемофонов. Акцентировать на этом внимание не стал. Все хорошо, что в меру хорошо.
   - Ну что! Давай в чет - нечет играть. По какой дороге поедем?
   Возвращаться обратно тем же путем, каким мы и выдвигались к точке назначения, считалось у нас дурным тоном. На сей раз, выбор у нас был небогатый. С водозабора к оставшемуся без воды блоку вело только две дороги, на одной из которых мы с час назад благополучно засветились. Вторая шла по окраине. Там и днем то было жутковато. А уж вечером...
   Прапорщик пожал плечами. Ему было все равно. Чувство опасности в нем притупилось давно и надолго. За свои 10 месяцев командировки он навидался всякого.
   - Понятно. Встанешь третьим. Будь на связи. Если мы или водовозка заглохнет, подпихнешь в задницу. Вперед.
   Погода тем временем начала налаживаться. Прелесть, а не погода. Закат, мокрый асфальт, никакой пыли и свежесть. Романтика.
   Как там у летчиков? Точка невозврата? Водила сбавил скорость и бросил в мою сторону вопросительный взгляд. Вот и любимая игра миллионов. Чет-нечет. Направо или прямо? Прямо или направо? Так куда же? Черт!!! Ну почему не три варианта, а только два? Будь что будет...
   - Той же дорогой назад! - решение принято. Оставалось ждать результатов.
   "...Ну что рты то пораскрывали, мирные граждане? Это ж так естественно. Съездить за водичкой и вернуться. Чайку попить захотелось, ага. Одно меня радует. Людей на улицах много. Значит, подарков не будет. Система оповещения у мирного населения работает на все 100 %. Ежели бы улочка была пуста, значит, жди подарков. А так, вроде бы и пронесло. Эй, руль! А сейчас направо. Вишь куда рукой показываю? Нам не домой, нам на другой блок надо. Понял теперь, почему я не в настроении?..."
   Проехали город, выскочили к мосту мимо еще одного мини рынка. Еще метров 400 открытого пространства и мы на блоке.
   - Ну что, заждались, голубчики? - поприветствовал я старлея омоновцев Саню, - Показывай давай, что тут у вас.
   Саня провел меня к продырявленной бочке. Водовозка совершала тем временем сложные маневры, пытаясь подобраться как можно к ней ближе.
   Посмотрев на забитые деревяшками дыры, я присвистнул. Однако по всему выходило, что полбочки воды должно было остаться. Саня сделал независимое выражение лица и зашмыгал носом.
   - Понятно. Народ увидел, что воды только половина и тут же растащил оставшуюся..., - я просто констатировал факты, - А тебе конечно не хватило...
   - Не только мне, - засмеялся, наконец, Саня, - Так уж и быть. С меня шашлык и пиво.
   - Несомненно, из осетрины! - кивнул я, - Не откладывая в долгий ящик... Поехали сейчас.
   - Угу! Сигарет надо бы прикупить. На! Это тоже тебе! - он махнул рукой и передо мной появился восхитительный толстолобик, килограмма на два весом. Аккуратно упакованный в прозрачную клеенку.
   - Спасибо! - растрогался я, - На что ловили?
   - На Ф-1... Три штуки поймали.
   Весь наш диалог происходил под реющим над блоком красным флагом. Флаг был боевым, кое - где пробитым пулями. Где омоновцы этот флаг нашли, не представляю. На флаге имелся портрет Л.И.Брежнева. Когда флаг трепетал на ветру - Брежнев становился удивительно похожим на Доку Гапуровича Завгаева, нынешнего Президента ЧР. Днем местное население флаг категорически приветствовало, ночью по нему не менее категорически стреляло. На этот флаг, как на живца, снайпера ОМОНа ловили непримиримых. Классика.
   - Ну что там у тебя? - мы подошли к моему БТР.
   - Все нормально, тащсталейнант! - вытирая измазанные руки, ответил водитель татарин, - Не знаю, что было, но щас заводится с полвтыка...
   - Ты, братец, уж не бензинчиком ли поменялся с местными? - с легкой ревностью спросил я.
   - Да что Вы??? Как можно??? - типа - "Не, где нам чай пить?!".
   - Запрягай. Слетаем до рынка, пока они тут воду сливают, - потом я махнул прапорщику вэвэшнику, - Сергей! Мы на рынок. Жду тебя там.
   Тот кивнул в ответ. Мы с Саней забрались на броню и проехали к рынку.
   - Здравствуйте. Вот и наши приехали, - поприветствовали нас торговавшие на нем женщины.
   - Здравствуйте, уважаемые! У кого сегодня самые вкусные шашлыки?
   - У меня, у меня, у нас... Берите пробуйте.... У меня, у меня купите..., - наперебой раздалось со всех сторон.
   Что - что, а торговаться меня эта кавказская командировка научила. Чтобы никого не обидеть, мы прошли вдоль мини рынка, у всех покупая по какой либо мелочи. Где сигарет, где зажигалку, где пучок зелени. Подошли, наконец, к нашим постоянным продавцам, у которых мы покупали все с заметной скидкой. Попросили приготовить шашлыки из осетрины. Купили у них же по баночке пива "Пильсен" и, потягивая его, принялись наслаждаться погодой. Шашлыки оказались практически готовы, только разогреть. По традиции попросили пару порций сбросить в пакетик, для экипажа БТР. Съедят, как нас домой доставят. Перекусившие омоновцы поменяли прикрытие на и около брони. Все как учили. Все как доктор прописал. Настроение было довольно благодушным. Какая прелесть этот шашлык из осетрины. Да еще к нему мелко нарезанный зеленый лучок, слегка сбрызнутый уксусом. И свежайший, ароматнейший пшеничный хлеб. К нам подъехала водовозка и второй наш БТР. Я посмотрел на жующих шашлыки омоновцев. У меня пара кусочков оставалась тоже.
   - Все, ребята, вы домой. Комендант спросит, скажешь, я там аккумуляторы меняю. Я недолго. Щас Саню забросим на место и сразу назад.
   Водовозка с БТРом тронулись домой, в комендатуру. Мы доели шашлыки и двинулись на блокпост. На Кавказе темнеет быстро. Начало уже. До темноты надо успевать как угодно. Перед самым блоком, откуда только взялась, прямо на нас выскочила колонна федеральных войск. Пехота. То, что это пехота, мы поняли не сразу, так как впереди шли штуки четыре танка. Я слышал не раз поговорку, что "есть грязные люди, есть очень грязные люди, а еще бывают танкисты". Это было живое олицетворение этой, далеко неоднозначной поговорки. Бойцы напоминали откровенных чистокровных негров. Сажа на лицах в палец толщиной. Пропуская колонну, мы отдавали им воинскую честь. Традиция. Они отвечали нам тем же. Махали руками и улыбались, что еще больше подчеркивало их сходство с неграми. На фоне цвета формы и лиц, их зубы казались белоснежными. За танками потянулись БМП. Что на них только не было. Колонна напоминала моторизованный цыганско-негритянский табор. Все БМП были укрыты коврами. Почти на каждой за башней был установлен диван. На диванах сидела пехота. С такими же, черными лицами. Все! До одного. На одной БМП кроме дивана еще и пара телевизоров стояла. А чем были забиты штук 5 Уралов!!!! От обилия зеркал даж в глазах зарябило. Когда за БМП прошли замыкающими еще четыре танка, я не нашелся ничего сказать кроме этой, порядком избитой фразы.
   - Да! Гордись службой во Внутренних войсках!
   Потом я вышел по радиостанции на дежурного по комендатуре и доложил.
   - Задерживаюсь, пропускаю "Облако"!
   "Облаками" с недавних пор стали называть "ленточки", то есть войсковые колонны. Чтоб, значит, враг не догадался. При этом шибко умные, по открытой связи постоянно поправляли тех, кто по старинке ошибался. Типа " не ленточка, а облако". Так что скрытность управления войсками и тут была на высоте.
   Предупредить значит - почти оправдаться. Ну а шашлычок под пиво, да на халяву, стоит легкого втыка за опоздание. Да еще я и толстолобика привезу! Завтра устроим себе рыбный день! Уха из головы и жареная рыба! Сам лично почищу...
   Довезли Саню, задержались еще буквально на пару минут, я поменял аккумуляторы, развернулись и поехали назад. Легкая прогулка, прекрасная погода. На губах еще вкус осетрины. Впереди - 400 метров открытого поля, потом мимо мини-рынка. По городу метров 600. Снова практически открытая местность вдоль мусульманского кладбища. Потом еще метров 100 и мы дома. Мы проехали только 400 метров, и мимо мини - рынка. Еще по городу метров 100-150. Наш БТР выскочил на поворот и резко затормозил. Внезапно я понял, что наблюдаю себя сверху. Я отчетливо вижу наш БТР. Вижу себя с правой стороны между двумя омоновцами. И толпу мужиков в белых рубашках, запрудившую площадь. Да их тут тыщи четыре, откуда столько, успеваю удивиться я. Вижу, как толпа буквально захлестывает БТР. Я вижу, как водитель ныряет внутрь и захлопывает за собой люк. Я вижу, как второй люк закрывает сидящий возле него омоновец, Он даже не делает попыток спрятаться внутрь. Он просто - медленно и аккуратно его закрывает. Я слышу возмущенный и враждебный гул толпы и вижу автоматы на коленях у всех сидящих на броне. Расслабились! Все до одного расслабились. И я тоже расслабился!!! Не успеть! Никому не успеть!!! Никому не успеть просто рвануть кольцо у гранат, что ждут своего часа в разгрузках. Никому не успеть даже передернуть затвор. Черт! Я же сам дал команду не досылать патрон в патронник! Нас сейчас просто разорвут. В клочья разорвут. Толпа облепила БТР. Но БТР движется. Медленно - медленно движется вперед. Я вижу сверху, как моя правая рука медленно тянется к радиостанции. Толпа уже не гудит, она рычит. Рука продолжает тянуться и ... Ныряет медленно в карман рядом с радиостанцией и вытаскивает... пачку сигарет! Ленинградский "Космос". Откуда он у меня? Я же L&M курю! Пачка медленно подплывает к моим губам, очень медленно откидывается крышка и я вижу, как я вытаскиваю зубами сигарету. Рука совершает путь назад, засовывает назад сигареты, что - то нащупывает там в том же кармане. Зажигалка!!!! Самая дешевая, одноразовая, прозрачная зажигалка очень медленно ползет к зажатой в моих зубах сигарете. Зажигалка чиркает оглушительно. Этот я, который там - внизу, недовольно мотает головой и щелкает второй раз! Огонек!...Толпа медленно затихает. Толпа уже молчит. Молчит! И расступается!!!...
   - Че за хрень? - совершенно искренне говорю я и смотрю удивленно вверх. Где я? Вверху или тут, на броне? Сзади нас полная площадь народу, буквально в пяти метрах от нас стоит машина. Жигули, вроде шестерка. Половина - ну как новая. А вот со второй половиной непорядок. Вторая половина высотой сантиметров тридцать. Ровно по ходу движения. Видимо сзади. Негры, танки, толпа, раздавленная машина - мечется передо мной какой то дикой мозаикой и никак не может сложиться в хоть какую то картину. Водитель выжимает из мотора все. На повороте мы чуть не слетаем с брони. Затем едва не сбиваем шлагбаум. Мы дома...
   Следующие десять минут из моей памяти стерлись. Я пришел в себя, когда зампотылу с начальником штаба разжимали мне пальцы, чтобы забрать из моих рук автомат. В меня залили с полстакана водки, чтобы привести в чувство. Почти получилось. Чуть позже пришли омоновцы, что были со мной в те минуты, и уволокли меня к себе. Пить. Водиле с наводчиком БТР они в тот вечер, в тайне от отцов командиров, тож поставили по бутылке водки. Мне дали с собой этой водки штук пять и пару блоков каких то блатных сигарет. Еще мне пытались подарить пару ящиков гранат, но от этого я твердо отказался.
  
   Еще у меня потом долго болел ожог между пальцев правой руки. Видимо я так и не выпустил ту сигарету, пока она не догорела до фильтра и не погасла. А еще я не знаю, куда делся толстолобик, пойманный на Ф-1. А еще я не знаю, откуда у меня в разгрузке оказался ленинградский "Космос".
  
  
   2008 г.
  
  
  
  
   ЛЕГИОНЕР.КОНВЕРТ.
  
  
   Американские горки вы говорите? Я искренне не понимаю людей отдающих свои деньги, чтобы получить за это свою порцию адреналина. Толи дело... Впрочем...Каждому свое.
   Вертушка выписала еще одну замечательную петлю и выдала россыпь ракет. Водила явно скучал по лаврам Шумахера. Резкий хлопок раздался, конечно же, неожиданно. Резко упали обороты двигателя. Земля начала приближаться. Приближаться - сказано слабо. Высота и без того была от силы метров 20-25. А тут земля просто закрыла собой небо. Нечто похожее бывает, когда ныряешь с семиметровой вышки. Поразительное сходство, разница только в том, что ныряешь не в воду, а в землю и летишь не вертикально, а несколько по диагонали. Второй летчик или пилот с одним из пассажиров сумели выдернуть из-за штурвала выстегнутого динамическим ударом летчика. Второй пилот немедленно прыгнул на его место и сумел таки выровнять вертолет из диагонального падения у самой- самой земли. За это время сидевшие внутри в качестве толи десанта, толи пассажиров из непонятных побуждений сгребли все вещи и сумки, все барахло к хвосту вертолета и приготовились кто выживать, кто умирать. Вертушка медленно - медленно поднялась на высоту метров 15, повисела как бы раздумывая и так же медленно двинулась вперед. Летчик в кабине напоминал дикобраза - а ля вид сзади, именно так торчали, и летали по кабине его волосы. Двое офицеров пытались привести в чувство находящегося без сознания летчика. Даже не сняв с него наушники с микрофоном они хлопали его по щекам, трясли, тормошили. В конце концов, после того как ему сунули под нос вскрытую ампулу с нашатырем тот затряс головой и открыл глаза.
   - Хорош, нах... , ворона е...ная. Ух!!! Живы...
   Народ в салоне смотрел на все это с натурально суеверным ужасом. Только что все побывали на том свете и только что с него благополучно вернулись. Вроде бы вернулись. Должны вернуться. Вот долетим, сядем и значит - точно - вернулись. Вторая вертушка вела нашу, встав метрах в 50-ти справа и метрах в 5-7 выше. Пассажиры, у кого было оружие, заняли места у открытых иллюминаторов. Мы пролетели еще сколько то там километров и сели благополучно. После посадки, когда уже заглушили двигатель, в салоне вдруг повисла тишина. Никто не мог сдвинуться с места. Наконец открылась дверь к летчику и оттуда к нам на пол вылетела мертвая ворона.
   - Шахидка! - сказал кто-то устало и начал хлопать в ладоши. Остальные его поддержали.
   - Ура летчикам!!! Ура летчикам!!! Ура! Ура! Ура!
   Поставили трап. Вышли. Я обернулся. Один из наших пройдя несколько метров, вдруг сел на землю.
   - Пошли давай, встречают вон, - сказал я подойдя к нему.
   Он виновато улыбнулся.
   - Сейчас, ноги че - то вдруг отказали, покурить бы надо...
   Кто-то уже достал из сумки спирт и, отхлебнув его прямо из горлышка, передавал бутылку следующему.
   - Неразбавленный, - понял я, сделав пару тройку глотков...
  
   - Ты когда обратно? - спросил меня мой товарищ вечером этого же дня. Мы сидели с ним в КШМке, любезно предоставленной мне до утра для ночевки.
   - Вроде завтра. Дела порешаю свои и назад.
   - На вот, Поищи там у себя. Три дня таскаю.
   Он достал из кармана сложенный вчетверо примерно тетрадный листок, сжатый для верности канцелярскими скрепками.
   - Фамилия есть, имя есть. Номера части нет. Ищи его.
  
   Я уже знал, что это за листочек и ...
   - Что в нем? - не беря его в руки, показал я глазами.
   - Да деньги там. 600 рублей. Мама бойца какого то передала кому - то, чтоб значит ему передали. Поищи, а?
   - Нет, Саша, не возьму, 600-т говоришь... 4-ре сотни и 4-ре полтинника, верно?
   - А ты откуда знаешь?
   - А то ты не догадываешься? Я ж его тоже искал. Мне его в Моздоке, пакетик этот передали. Еще в апреле. А сейчас вроде уже октябрь. В нашем районе я такого не нашел, всем отдавал, мне ж его обратно и вернули, я его потом в другой район передал. Теперь значит, он у тебя оказался? Сколько ж это письмо ходит уже? Там же даты отправки нет...
   - Нет! - кивнул Саша, - Ну что ж, будем искать дальше...
  
  
   Любая война - смесь грязи и крови. Я слышал, как поют птицы и ничто не напоминает о войне, а в ста метрах только что прошел тяжелый и кровопролитный бой и там загружают сейчас на броню раненых. Я неоднократно слышал о преступлениях совершенных на войне за деньги или ради денег. 600-т рублей, скажите Вы. Они того не стоят. Конечно нет. Но никто, повторяюсь, никто! не взял себе эти 4-ре сотни и 4-ре пятидесятки. Знаю по себе. Были дни, когда не на что было купить сигарет. Сигареты, как ни странно, тоже стоят денег. А в кармане вот этот вот самодельный конвертик, а в нем ... А солдаты, получающие совсем небольшие деньги и те конкретно нерегулярно? Этот конвертик проходил же и через их руки.
  
   И вот он - передо мной, а в нем 4-ре сотни и 4-ре пятидесятки. И несколько строк.
   "... Юра! Тут ребята в командировку поехали. Попросила их передать тебе немного денег. У нас все по прежнему. И мы тебя ждем. Мама"
  
   Может быть, судьба сохранила мне в тот день жизнь именно для того чтобы я вновь увидел эти строчки. Может быть, я летел в тот день с теми кто тоже, хотя бы раз, держал его в руках и всем нам зачлись эти, нетронутые нами. 4-ре сотни, 4-ре пятидесятки.
  http://i-sivak.livejournal.com/19000.html
   2007 г.
  
  
   АЛЬБОМ.
   Положив голову на сложенные крестом на столике руки я не пытаюсь заснуть. Я не хочу спать, просто мне надо закрыть глаза чтобы воспроизвести то, что я хочу видеть. Кто я сейчас? Все тот же маленький мальчик, которого в моих же снах все еще будит зимними утрами мама и которому все никак не хочется выбираться из - под одеяла, пока она не погладит рубашку чтобы надеть ее теплой? Все тот же маленький мальчик хранящий в вырытом на задворках тайничке свои главные сокровища - несколько крупных кусочков цветного стекла? Не так давно я нашел их, случайно конечно. В ящичке из плотного картона, в нижнем отделении серванта. Моя мама хранит их вместе с моими вещами, представлявшими для меня в разное время какую- то ценность. Здесь почтовые марки легко соседствуют с обертками от жевательной резинки и школьными табелями. Почетные грамоты за спорт и даже учебу перемежаются несколькими письмами от первой любимой девушки. (Даже не одной, оказывается). Рядом фотоальбом. Вот куда подевались практически все мои фотографии. В наклеенных снимках нет системы. Она не нужна ей, моей маме. Зачем? Когда любят, не любят по системе...Я листаю альбом, пролистываю точнее. Как это увлекательно оказывается, открывать лист с запечатленными мгновениями из твоей же жизни, лист не признающий никакой последовательности и временных рамок. Это не лента видеопленки, та что можно прокрутить вперед и назад с выбранной тобой же скоростью. Этот альбом - продолжение этого же ящичка, где кусочки стекла соседствуют с первыми письмами от любимой девушки, почтовые марки с почетными грамотами, обертки от жевательной резинки со школьными табелями. Я не хочу спать. Я знаю что снова проснусь в этом же вагоне этого же поезда и мама не предложит мне надеть еще теплую рубашку. Я знаю, что если засну, я увижу не то что хочу увидеть. Сейчас я вспоминаю мамин ящичек. Сейчас я мальчик и юноша из собранного ею фотоальбома. Я отталкиваю от себя давно знакомое ощущение того, что я не хочу. Когда я не сплю, у меня это получается. Когда сплю - нет. Мне уже очень давно не снятся нормальные, невоенные сны.
  
   Кто - то садится напротив меня. Я неохотно выпрямляюсь и вижу перед собой невысокого, всего какого- то скованного, молодого, лет двадцати паренька. Он вежливо здоровается со мной, затем отдергивает оконную занавеску. Я спрашиваю название этой станции. Он отвечает. Отвечает сразу, словно ждал именно этого, пусть и дежурного вопроса. Мне всегда казалось что на Север, наш русский Север в плацкартных вагонах должны ехать или возвращаться люди удел которых - судьба. Судьба - ехать к родственникам на свадьбы или поминки. Проведать родителей, детей, сестер - братьев, просто друзей с которыми давно не виделся и без слов и глаз которых бывает порой так трудно жить. Я редко ошибаюсь. Я узнаю его - сына Русского Севера, узнаю так же безошибочно как наша славная милиция узнает в любой толпе человека с честно заработанными и поэтому бережно сохраняемыми им деньгами. Я разговариваю с ним, глядя в его настороженные глаза. Он весь как на ладони. Он - легкая добыча для каждого, получившего выше тройки в школе выживания в нынешнее время. Нет, он нигде не учится. Он плохо знает физику и математику, так как их учительница в третьей четверти его десятого класса, забеременев предварительно, уехала, прокляв на прощание этот забытый Богом угол России. Он только что отслужил ей, своей Родине честно, почти два года без отпуска. Служил как мог, как служили ей его отец и два деда, оба неизвестно где и как похороненные. Он не ходил под пулями, не вытаскивал из- под огня раненых, он просто служил там, куда его призвали. Он не захотел легкой жизни и отказался от денег которые совал ему прапорщик покупая ими, после выгрузки в рыночный контейнер собранной из каптерки парадной солдатской формы, его молчание. Он отказался подписывать контракт, предложенный ему, видимо из-за его хронической безотказности, аж командиром части...
   Я просто говорил с ним. Он просто говорил со мной. Он свое отслужил. Я тоже. Я знал кто он. Он не знал кто я... Он спрашивал меня - на сколько дней ему может хватить денег, ожидать самолета до его поселка, если по каким то причинам в Архангельске не окажется его двоюродной сестры и где ему в это время жить. Я не знал ответа. Он жалел, что с его суточных на дорогу вычли половину, так и не объяснив толком за что или на что... Он отказался от предложенных ему мной нескольких сотен, но не отказался от пирожков и лимонада, купленных мной, из расчета на двоих, на одной из станций...
   А знали бы вы, как зажглись его глаза, когда он, вчерашний солдат наших непобедимых Вооруженных Сил начал рассказывать о том, как они однажды плыли с отцом на лодке и внезапно появился медведь. Как он сейчас, задним числом, жалеет что у них не было в тот момент такого грозного оружия как автомат Калашникова из которого он стрелял аж три раза за два года своей службы. Как он рассказывал мне о своих единственных, в полной мере ЕГО учениях, проходивших почему- то не за 300 км, как было написано в плане, а всего лишь за 500 метров от забора собственной части. Как он тогда экономил единственный, выданный ему лично, за всю службу настоящий армейский сухой паек, наверняка представляя себе, что завтра может не будет и этого, а может не будет и завтра...
   Я купил у проводника несколько пачек печенья и бутылку минералки. Я отдал ему этот пакет и воинскую честь прощаясь с ним на перроне железнодорожного вокзала родного мне города. Это все что я мог для него сделать. Точнее это все, что он захотел принять.
   Где- то в моем сознании тоже есть ящичек, так похожий на мамин. Перемешанные между собой обрывки воспоминаний, образов, эпизодов. Того, что сейчас принято называть файлами. Пустые глазницы полуразрушенных домов, фонтанчики пыли от ложащихся так близко пуль; высохшие пятна крови, которые стараешься не задевать, забираясь на броню... В этом моем, казалось уже закрытом военном ящичке, сегодня прибыло. Обычный солдат, возвращающийся домой.
  
  
   2006 г.
  
  
  
   ЛЕГИОНЕР.СПИСОК.
  
   Мы видимся крайне редко. Каждый раз это происходит случайно и каждый раз я знаю, что вначале скажет он, и что на это отвечу ему я. Если есть время, мы идем в близстоящую точку общепита - в ту, в которой есть столики и пиво. Берем по полторашке на двоих, пакетик ржаных сухариков и ухитряемся выкурить по пачке сигарет, прежде чем возьмем еще по полторашке. О чем мы говорим? На этот вопрос сложно ответить сразу. Краткий обмен последними новостями. Все чаще в них мелькают фамилии и имена наших сослуживцев, с которыми нам уже не придется встретиться никогда. Этот список растет от встречи к встрече. Продолжавшаяся несколько лет традиция собираться раз в год, на день Внутренних войск, плавно сошла на нет. Смена номеров телефонов городской АТС просто вычеркнула многих из нас из жизни части после ее сокращения. Все же мы знаем друг о друге, знаем или... узнаем. Первым после сокращения части умер старшина роты МТО. Что там у него из боевых действий?... Армяно-азербайджанские разборки? Сердце. Вторым - начальник склада вооружения. Осетино-ингушский конфликт и первая Чечня - сгорел вместе с дачей, несчастный случай, которого могло и не быть, если бы не ранние осенние холода и не активность дачных воров, приведшая к необходимости дежурств по садовому товариществу. Третьим - начальник караула, ранее мирил узбеков и киргизов в Ошской долине - был сбит пьяным водителем на пешеходном переходе. Умер мгновенно, его черепную коробку нашли в семи метрах от тела. Четвертый - начальник КТП. Перед смертью ослеп на один глаз, сказались последствия полученной ранее в Карабахе контузии. Пятый, начальник радиоузла - рак легких. Две командировки в зону осетино-ингушского конфликта. Его жена, начальник склада связи умерла еще при прохождении службы. Рак груди. Странное совпадение. Следующий - наш начальник химической службы. Кавалер двух боевых орденов. Откомандовать два года разведротой в Афганистане - не получить ни одного серьезного ранения, чтобы впоследствии быть убитым в пьяной драке. Крайним умер начальник АТС, цирроз печени, первая Чечня - после выхода на пенсию сильно пил. Попытки друзей вытащить его из "синей ямы" успехом не увенчались. Здоровья хватило на два года.
   Мы почти всерьез рассуждаем о том, что если следовать теории вечной борьбы добра и зла во всех мирах, кто-то соберет из них на небесах неплохую команду. Сами при этом почти сразу понимаем, что говорим чушь, улыбаемся, запиваем свои теории пивом. Я впервые узнаю, что уже второй из моих бывших подчиненных попал в тюрьму, да еще и за убийство. Меня не интересуют подробности. Я знаю, что если он пошел на это - значит так было в тот момент надо. Вспоминаем первого. Уехав в "стандартную" чеченскую командировку сроком на три месяца Андрей Т. вернулся из нее через 9 месяцев. Выведенный из Чечни в Дагестан батальон, к которому он был прикомандирован, был просто забыт. Ни денег, ни даже продуктов. Чтобы хоть как - то выжить, защитники своего Отечества подрабатывали, где только могли. По случившемуся, наконец, возвращению Андрей получил конкретно загулявшую жену, бросившую ему в ознаменовавшем приезд мужа с войны скандале.
   - Катись откуда приехал. Лучше бы тебя убили там ...
   Получив свою зарплату и надбавки за полгода, Андрей ударился в положенном отпуске во все тяжкие. После отпуска вышел на службу на пару дней и пропал на полтора месяца. Искали его всем полком. Без фанатизма конечно, но искали. Легко ли вэвэшникам найти вэвэшника? Сейчас даже и не знаю.... В общем, он пришел сам - продать ботинки, расписаться в приказе об увольнении и получить хоть какие-то деньги. Через месяц в часть пришел запрос на характеристику. Из суда. Ему вменялись штук семь грабежей, две попытки изнасилования и пара разбоев. Интересная штука - жизнь. Я рассказываю о другом Андрее, своем бывшем начальнике мастерской, получившем условный срок за "небрежное хранение оружия" или что-то типа того. Вторая Чечня - приехав внезапно (через 7 месяцев, вместо трех) из командировки, Андрей обнаружил в собственной кровати жену с ее, так сказать, другом. Друг очень- очень быстро вышел из квартиры, не успев одеться, не без помощи Андрея. Что там было дальше - суд конечно разобрался. Огнестрельная рана в грудь и задетый при этом левый сердечный желудочек верной супруги, вздумавшей подержать в руках пистолет Макарова, обошлись Андрею во все полученные за время командировки деньги и четыре года условно. Через год, когда ажиотаж вокруг этой истории несколько стих, Андрея с треском уволили за что-то там такое - этакое к данной истории не относящееся. Мы смеемся над словами второго Андрея: "До чего ж, оказывается, змеи живучи!!!..." И жалеем его, бывшего детдомовца, почти построившего нормальную жизнь и потерявшего все единомоментно. Мы начинаем считать разведенных из нашей части, сбиваемся к исходу второго десятка и бросаем это занятие как бесперспективное. Мы говорим о чем - то еще. Но! Есть тема, о которой мы с ним не говорим никогда. Он знает, что я все помню. Я знаю, что он об этом знает.
   ... Он приехал ночью. Сдал оружие и не поехал домой. Он сидел и молчал. Он попросил достать из его сумки бутылку водки и после второго полстакана вдруг начал плакать. Он не выходил из части пять суток. Спал днем по два-три часа, а ночью смотрел при выключенном свете, не отрываясь, в окно. Рядом с ним постоянно находился один из наших, выполнявший мое распоряжение не отказывать ему в водке, но не наливать слишком много или часто. Он боялся ехать домой, взяв с нас честное слово, чтобы мы не говорили о его приезде ничего его жене и вообще никому. У него конкретно ехала крыша, и он это чувствовал, боясь показаться таким на глаза супруге и двум своим сыновьям. Он достал нас всех своими истериками и плачем. Когда он в очередной раз пытался разбить себе голову об стену, мы привязали его к кровати вафельными полотенцами. В конце концов, мы пригрозили отправить его в психиатрическую лечебницу и сыграли этот эпизод так, что он нам полностью поверил. Он взял себя в руки... Мы отвезли его домой, проводив до дверей квартиры, под конвоем. Один впереди - один сзади. Сам он первым идти боялся. Он и вторым то боялся идти. Он просто стоял, не в силах сдвинуться с места. Едва ли не в первую неделю его командировки он стал свидетелем как мина разнесла в клочья спрыгнувшего с впереди идущей брони бойца... У него была плохая работа, приходилось выезжать на блок-посты, держа на коленях одну, довольно интересную всем разведкам мира, штучку с, примотанной к ней изолентой, "эфкой". Колечко этой "эфки" было надето на его палец. Он знал, что в случае чего он должен просто резко отвести его в сторону и тогда обо всем остальном уже не надо будет ни думать, ни заботиться.... Однажды после очередного удачного возвращения он шел в свою аппаратную, в которой работал и жил, держа в руках именно эту штучку. Огневой налет был внезапным и потому эффективным. Попавшая сбоку под бронежилет пуля просто оцарапала ему живот. Это он понял несколько позже тех сорока минут огневого, со всех сторон, шквала. Он добежал таки под огнем до своей ничуть не бронированной аппаратной, крикнув охранявшим ее бойцам, чтобы они немедленно уходили от нее подальше. Он мысленно проверил места закладки тротиловых шашек под важнейшими блоками аппаратуры и взял в руки провод управления взрывчаткой и гибкую поляроидную батарейку. Чего уж проще, замкнуть провода, сидя в подготовленной к подрыву аппаратной? Он рассказывал мне о том, как ему было в тот момент страшно со смехом, потому что те сорок минут его страха оказались напрасными. Он без смеха рассказывал, что бригада потеряла за те сорок минут боя около двадцати человек убитыми... Это он рассказывал еще тогда, когда мы еще служили. Сейчас мы оба не вспоминаем об этом вслух.
   Мы можем говорить о многом, или ни о чем, еще. Мы можем подолгу молчать. Мы прощаемся, потому что у нас заканчивается пиво, а не потому, что кому - то срочно куда-то надо, даже если нам и есть куда спешить. Мы не звоним друг другу и не говорим на прощание дежурных фраз. Может быть, это потому что мы не знаем, когда встретимся снова?
   Много раньше я всегда, по - хорошему, завидовал тем, кто видит то, что не видят другие. Чуть позже я удивлялся тем, кто не видит того, что видят все. Включите же, наконец, свет! И те, и другие, и я, и Вы просто всегда видели лишь то, что хотели видеть.
  
   Его старший сын, в положенный срок, пошел в армию и стал, как и отец, связистом. Прослужил год. Был убит снайпером во время проведения спецоперации. Солдат группировки ВВ МВД РФ. Участник КТО в СКР. Вторая чеченская война.
  
   2007 г.
  
  
  О САШКЕ, АЛЕКСАНДРЕ, ПОБЕДИТЕЛЕ...
  
   Я стоял практически смирно держа за спиной, на всякий случай, два кукиша.
  - Литинант. Вы (пи-пи-пи) совсем (пи-пи-пи) (пи-пи опять пи). Где??? Покажи мне где снайпер в штатах узла связи??? Что я проверяющим скажу??? Я!!! Разрешил выдачу!!! Трех патронов для СВД!!! На пристрелку!!! Снайперской винтовки!!! Взводу связи!!! Ты смерти моей хочешь??? Литинант! Я и так умру. Я тебя чисто по человечески прошу. Не помогай, бля, мне в этом деле... Не помогай, бля.
  
  Остальные пи пропускаю. В санчасть позвонить я уже прицелился откуда. Мой командир части мне многое позволяет. Не без этого. А мне и терять нечего. Разжаловать некуда. Послать дальше чем я есть - никак. У меня и узел связи, кстати, так и называется - Горизонт. У всех всегда на виду то есть. Дальше уже не видно.
  
  - Дык товарищ полковник, люди ладно, ему собак кормить нечем!
  Я, не разжимая фиг, пытался контратаковать...
  Контратака захлебнулась в ответных пи-пи-пи.
  - Бля! Это не твои ли долбоклюи обнесли ларек? На 40 тыщ, заметь, обнесли...
  Это прокол. Прижатая огнем пехота (я) воспряла духом.
  -Не, товарищ полковник. Вы попутали. Это мои нашли тех кто ларек обнес. Вот тот самый и нашел для которого я и прошу три патрона выписать. Точнее не он, а его собака. На сносях она. И голодная. Ей же не объяснишь ить, что мы сами последний хрен и тот без соли....
  Поток пи на мою покаянную голову стал менее уверенным.
  В конце концов командир снизошел до препирательств со мной и, недобро покосившись, взял трубку и без никаких предисловий вызвал командира 1-ой роты.
  Генка появился примерно через три минуты, показавшихся мне бесконечностью...
  Попробуйте выдержать без единого слова недобрый взгляд глаза в глаза перед человеком, обвешанным властью...
  - Капитан! Выпиши три патрона и отдай этому лохмандею. Три! Для СВД. Нет - лучше выпиши пять. На твою роту два. Так вот. И не забудьте мне ляжку принести. Я тож кстати живой еще, как какие то литинанты не старались.
  От это подарок так подарок. А то пришлось бы еще с Генкой делиться...
  
  -Уф! - я вытер рукавом выступивший пот. Генка был боевым ротным. Кстати мы с ним друзья. Он первый с кем я познакомился в этой части. Периодически мы с ним напиваемся. Как правило данный момент происходит когда я получаю на тех обслуживание спирт. "Роялем" мы брезгуем . Кстати. Вы в курсе что не бывает непьющих связистов? Бывают только закодированные...
  
  Я не Чехов с его ружьем на стенке, поэтому многие лирические отступления пропущу. Я не помню какого цвета была заря и всякое такое прочее. Просто пошли и завалили трех лосей, сэкономив 1 патрон. Все семь человек, участвовавших в битве за выживание, были счастливы. Даже восьмой я, сам напросившийся на почетную должность мясоносца.
  
  Елыть. Как я материл свою предприимчивость. На меня нагрузили килограмм сорок.
  Нести пришлось примерно километра три. И не по шоссе нихрена. Когда мы добрались до поселка тут же, не глядя, обменяли сколько то мяса на три бутылки водяры. Всего таких ходок мы сделали три. Повторяю - три. Пусть любители борьбы с пьянством и алкаголизмом трындят что хотят. Пусть они вылезут из своих теплых квартир на первый снежок и пройдут хотя бы один разок по той так называемой дороге. И пусть, пройдя раз, заставят себя вернуться.
  
  Сашка был счастлив. Его Ера, так звали эту легенду нашего полка, его немецкую сучку, тоже. Да и все мы. Весь полк ел эту лосятину примерно с неделю. Участники битвы на правах победителей жрали ее месяц. Ну и командир конечно тоже.
  
  (офигеть. Вот пишу и понимаю что помню вкус этой лосятины, притомленной в духовке с черносливом....)
  
  Читатель. Успокойся. Вот он. Мой главный герой. Саня. Вот он. Родом с Западной Украины, где поселок не понимает что говорит житель соседнего. Жуткая смесь русских, украинских, польских, румынских и еще каких -то слов в его речи. Попав сюда , на Русский Север, он влюбился в него и остался здесь. Служить. Еще на срочке зэки приговорили его к смерти. Он завалил одного кадра пнувшего его собаку. Завалил по закону неправильно. Пришлось под закон подстраиваться, переместив на 5 метров флажки. Убитый кстати был редкостной сволочью, два изнасилования малолеток. Кто сказал что все по 117-ой на зоне ходят в петухах? Этот еще и авторитетом был оказывается. Был. Ну и хрен с ним.
  Саньке полоснули бритвой по глазам. Задели правый. Глаз на вид как глаз. Только не видит нихрена... Компанию любителю малолеток составили еще пара кадров. А Санька с тех пор стреляет с левого плеча. Нормально кстати стреляет.
  
  От работы на воздухе и людьми Саню начальство убрало. Так он ко мне и попал. Должность нач склада связи чокнутая, но Саня и этому рад. Даж улыбаться не разучился.
  - Саша! Ты собак, ну точно, больше чем людей любишь. За что?
  -Воны нэ можуть врать, - как то ответил он мне после очередного получения спирта на тех обслуживание.
  
  Примерно через год нашу часть сократили. На наше место не пришел никто и никогда не придет. Я помню как я вышел пьяный из столовой в которой мы, двадцать с чем то человек, оставшихся на тонущем "Титанике" нашей части, последний раз напились вместе. Мы на последние деньги купили шампанского и мыли им полы этой столовой. Мы жрали такую же лосятину с черносливом и пили заморский спирт. Тот самый "Роял" которым брезговали когда то. Я вышел пьяный.
  На плацу, на трехногом стуле сидел Сашка и играл сам себе на баяне вальс. "На сопках Манчжурии" кажется.
  
  В последующем он был в Чечне раза три. У него была уже другая собака. Внучка той самой Еры, нашедшей однажды стыренные сигареты в куче угля. Его собака нашла столько мин и всякой фигни, что точно тянет на звание Героя России. Собакам не дают званий.
  
  В последующем дочка внучки Еры нашла убийцу, расчленившего труп 17-ти летней девчонки. При проведении следственных действий преступник пытался бежать. Флажки не переставляли, потому что не выставляли.
  
  Все это будет потом.
  
  А сейчас я стою перед командиром и держу на всякий случай за спиной две фиги.
  Ера на сносях и жрать хочет. Полковник! Дай три патрона.
  
  
   КАРТЫ
  
  Очередной пятничный преферанс. Сегодня мы вроде богатые. Под это дело даж квартиру сняли. Это означает, что распишем как минимум пару тридцаток и на все мизера, почины и паузы нам хватит обязательной в таких случаях водки. Кто хочет отыграть помимо обязательной программы еще и произвольную - тот ставит, почему то всегда справа от себя, обязательный для произвольной атрибут. Иваныч - тот эстет. Каждый раз притаскивает какую то фельтикустяпистую бутылку с очередным сухим красным и всем сует потом пробку. Это чтоб заценили букет запахов значит. Желающим не возбраняется отпить пару глоточков, дабы к букету запахов добавить еще и букет вкусов и послевкусий. Сие меня интересует мало. С некоторых пор я не могу пить красные вина. Я собственно и водку то пью неохотно. Предпочитаю коньяк и вечный напиток плебеев - пиво. Ахмет и Саня пьют все. Все. Кроме пива. В общем, каждый из нас и все мы вместе реальное воплощение той пословицы. Ну той... что на вкус и цвет товарищей нет.
  - Кто сегодня пишет? - вопрос ритуальный. Нет бы лучше спросить, кто сегодня считает?
  Хотя какая разница? Как напишется - так и считаться будет...
  Вскрывается новая колода. Придирчиво рассматривается рисунок карточной рубашки. Как правило, он всех удовлетворяет. Кое- кто уже и видит не очень. А кому - то, например Иванычу, просто плевать. Мне не плевать - не люблю я характерных особенностей. Меня рисунок удовлетворил. Игральные карты сейчас печатают толи в Польше, толи в Китае. Импортные карты не грешат однообразием рисунков.
  На всякий случай я показываю парочку карточных рубашек, особенности которых наиболее заметны. Тем самым мы выравниваем условия. Между зрячими и очень зрячими.
  Пока мужики нарезают закуску, я просматриваю колоду. Я знаю что я там увижу. Вот они - 9 номиналов в четырех мастях. Разложены по табелю о рангах. Идеальная модель демократии. От тузов до шестерок. Шестерки мной немедленно выкидываются. Они лишние в этой игре. Все что надо - уже разлито. Булькает в снятой вместе с квартирой кастрюле картошка. На такой же, временно нашей, заряженной сковородке ждет разогрева курица гриль.
  - Ну, за встречу! И на туза!
  Из слегка перемешанной мной колоды вылетают карты. Туз, в подавляющем большинстве случаев, достается Иванычу.
  Кто-то раздает. Кто-то снимает. Кто-то сразу попал на прикуп и находится в роли почти стороннего наблюдателя. Демократия в карточной колоде кончилась. В карточной колоде началась жизнь...
   Какого то там мая 96-го. Полурядовой выезд. Дождались как обычно ребят из соседней комендатуры. Живут они не настолько богато как мы и потому передвигаются на ничуть не бронированных автомобилях "Урал". АГС на кабину, ПК на задний борт, ощетинятся по сторонам автоматными стволами и вперед. Смотрится впечатляюще. Но это только для впечатлительных. Мы ведем себя поскромнее и именно от хорошей жизни. У нас таки БТР-80 под задницами. Построились в колонну. Мы на броне впереди, пара "Уралов" сзади. Поехали...
  Я ненавижу ездить в броне, но в нее меня все же засовал комендант, пригрозив чем то очень для меня существенным. Примерно на 10-ой минуте поездки к нам в броню кто-то настойчиво и громко постучался. Сбоку. Водила резко увеличил и без того немаленькую скорость и внезапно завалил такой "поворот все вдруг", что мы с нашим зампотылом неслабо поздоровались головами. Наводчик остервенело закрутил свои маховики или как их там. Я, чувствуя как у меня на лбу растет шишка, пытался открыть верхний люк. На нем явно кто то сидел. Серега вцепился в меня и визжал почти по поросячьи - Не открывай! .. я еле сумел отцепиться от него и ударил в бронированный потолок БТР несколько раз стволом автомата. БТР резко затормозил, собрав нас, сидевших в броне, снова в некрасивую кучу. Остановка завершилось очередью из КПВТ патронов на 8-10. И стало тихо...
  Я наконец открыл люк и выбрался на броню. Четверо омоновцев смотрели на меня такими глазами, как будто только что узрели в моем лице постоянного обитателя одного из кругов ада... Никогда не думал что человеческие глаза могут быть такими огромными и такими идеально круглыми. Этакая небольшая суповая тарелка...
  - Че за х...? - вежливо поинтересовался я, отмечая что явно раненых на броне нет и боковым зрением отмечая подъезжающие "Уралы".
  - А хрен знает! - довольно связно ответил один из прикрытия. - Все нормально у нас. Это вы тут че то косячите. Мы чуть с брони не слетели.
  - Ну и что это было? - призадумался я, пытаясь расслышать из открытого люка спокойный голос коменданта. Он общался с экипажем. Кажется не ругал. Нормальный такой разговор. Военный конечно. Мат через слово, но типа все правильно.
  - Эй! Все живы?- послышалось от подъехавших "Уралов".
  - Все! - крикнул я в ответ, наблюдая подбегающего к нам, в положении полупригнувшись, офицера - омоновца.
  - Ну ваще!- восторгался тот, - Вы пылите как черти. Мы приотстали малёхо. Вылетаем за вами. По вам пятеро кажись со всех стволов от зеленки фигачат. Гранатометчик на колено присаживается уже. Мы и дали со всех стволов. Не попали. Те врассыпную. Мы смотрим - вы на с..бы. А вы - разворот. Мы по тормозам. Не дай бог под своих же загреметь... Ну почесали зеленку немножко. .. Ах да. Вам после остановки еще подствольник под бэтэр залетел...
  Я посмотрел на наше омоновское прикрытие. Хм. Их глаза меньше размерами не стали.
  Комендант выбрался на броню.
  - Спасибо, мужики! Война кончилась! Всем внимательно! Поехали!- крикнул он, демонстративно досылая патрон в патронник. Офицер - омоновец понимающе махнул рукой и побежал к "Уралу". Комендант остался на броне. Я тоже. Доехали нормально. По приезду отработали обязательную и произвольную программу. Без фанатизма.
  Кто какой вкус любит исходя из наличия. Да и забыли...
  
  Очередной пятничный преферанс. Карты для первой партии розданы. Последним ударом для карточной демократии станет назначение козырей. Козыри - далеко не всегда самая старшая масть. Назначение козырей в преферансе зависит от количества карт одной масти в одних руках, очереди игрока на право слова, хода торга с другими игроками и опыта самого игрока. Получивший право назначения козырей получает премию. Прикуп. Еще две карты. Он может в последующем строить свою игру выбрав десять карт из двенадцати.
  
  Те самые два "Урала", бесполезные против гранатометчика из зеленки стали в то майское утро нашим прикупом. Мы выиграли право назначать козырей. Или просто случился такой расклад карт? Кто ж знает...
  
  Нас четверо. Мы уже разогреваем курицу-гриль на снятой вместе с квартирой сковородке.
  Мы разливаем кто чего хочет. Тут у нас есть право выбора и ни с кем не надо торговаться за право назначать козырей и доказывать потом друг другу, что ты не ошибся. Сегодня мы играем в преферанс. Преферанс - это преимущество. Преимущество - это игра.
  
  
  
   ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО...
  
   Наведение конституционного порядка было в разгаре. Кто - то там на кого то наступал.... Видимо успешно, потому как каждую неделю минимум по два раза объявлялось перемирие. Мы же решали свои проблемы...Обзывалось это сокращенно ПРМ. А на русский переводилось как поисково-розыскные мероприятия. Попросту говоря, мы по непонятному "лотерейному" графику летали и ползали по определенной нам зоне ответственности. Искали схроны, склады, тайники, держали под контролем вероятные места минирования, встречали и сопровождали колонны в качестве полузаложников, сами гордо именуясь комендатурским прикрытием. Искали пленных и рабов. Искали их хозяев. Да много чего... Две роты вэвэшников. Два-три отряда ОМОН. И мы - типа главные. Штаб. Мы все здесь сейчас живем. Войсковая комендатура ВВ МВД района. Мы тут Советская Власть. Псы Родины, привязаные железными цепочками присяги, Уставов, своим воспитанием, своими песнями и принципами ну и конечно же, скудными подачками в виде денег и обещаний к самому основному своему понятию - Долг перед Родиной. Мы - и никто больше! Однако с нашими утверждениями многие были не согласны. Не только непримиримые. Вы не поверите... Одной из наших основных задач было не допустить продажу или иную какую утрату средств вооружения в нашей зоне ответственности. Мы не раз пресекали попытки поделиться так называемыми федеральными войсками боеприпасами и кое каким оружием с местным населением. К весне 9... года эта тенденция приняла какой то почти безудержный характер полуэпидемии- полураспродажи. Причем противоспекулятивное противодействие с нашей стороны этому всеобщему сумасшествию зачастую ложилось именно только на свои, наши стволы -и опиралось на все еще остававшиеся у нас деньги...Купили через агентов из местных пару бронежилетов 5-го класса, немеряно всяких ВОГ и патронов 5,45. Один КПВТ купили сами (правда в самой Ханкале). Выкупили пару бойцов, организовавших самостоятельно блок-пост на параллельной дороге ночью вдвоем...Их штатные автоматы тож купили. И те купили что нам предлагали взамен. Лирика, блин - смеялись над купцами вэвэшниками матерые менты из бывшего ГУОШа, при нас именуемого уже более гордо. Временным управлением ГШ МВД по ЧР. Смеялись не очень долго. После того как мы чуть было не купили за 400 (!!!) долларов БРДМ у одной из частей Мин Обороны(денег не хватило, как мы не торговались) - нам на эти самые ПРМ Родина взяла, да и подкинула кое что. От было счастье!... Первое что мы сделали - это купили на них с пол- ящика водки...Нам там же танк предлагали за 800 баксов. Новый. И Град БМ-21 за 4 000. У местных такая хрень популярностью не пользовалась. Групповое оружие все таки. Этож не за дровами ездить... Вот СВД за штуку эт да!
   Служебное совещание по этому поводу затянулось почти на сутки. Кое - кто вышел с него с разноцветными участками лица. Бывает. Нохчи уверенно сеяли зубья дракона в наши ряды...Еще и успешно. Всячески помогало этому наше родное телевидение. Одинаково неподкупно и предвзято мы смотрели и НТВ и ЧеченТВ. А вечерний выпуск последнего без нашего внимания совсем никак не обходился. Разницы особой между федеральным и чеченским не было. На песне
  
  Я чеченец молодой
  Не боевик и не крутой
  Всю войну прошел я в партизанах
  Обещаю молодым
  Если буду я живым
  По Москве пройду я без нагана
  
  Мы обычно дружно показывали в 37-ми сантиметровый черно-белый экран фиги и мечтали как будем взрывать их ретрансляторы. Однако пропаганда (со всех сторон) делала свое дело. Мы не верили своему командованию. Оно не верило нам. Мы знали и понимали больше чем многие. Командование знало больше нас. Какая разница? Нам наконец то дали более существенное оружие чем наши автоматы и пулеметы. Нам Родина денег дала. Эксперимент? Да и черт с ним. Нужны были конкретные результаты деятельности.
   Условия, под которые нам выделили некоторую сумму денежных средств были ужасающими. Я присутствовал при их передаче, мало того, я пересчитывал все что нам отвалила Родина (сколько то российскими, сколько то американскими) и у меня сразу возникло желание отдать все обратно и ваще никогда-никогда ни за какую хрень не связываться больше с этой стороной жизнедеятельности ВВ. Хоть чеки блин спрашивай! Угу! Расходные ордера и приходные ордера. Мы поматерились конечно. Любовь к Родине и успокоения вручавшего победили. Откат он не потребовал, что нас воодушевило. Неважно. Пол-ящика практически кончились. (Игорь конечно заныкал пузырь, да и я не коммунист нихрена... Я два заныкал. На черный день и на случай непредвиденных обстоятельств). В общем обратного пути уже не было. Ханкала требовала конкретных результатов. А мы тут уже в переводе на автоматы Калашникова две с половиной штуки пропили уже. Стоило задуматься... Работа пошла. Однако не оставляло чувство, что что-то идет не совсем так.
  -Значит здесь...Третий раз уже парень по одной дороге ездит и останавливается в одном и том же месте...Че делать будем?
  -Сначала посмотрим.
  - Смотри. Он выходит вот здесь и идет туда...Уже три раза.
  - Периодичность есть какая то?
  - Нет. И его поездки ни к чему по событиям не привязаны. Однако. Он не выполняет схему поездок. То есть совсем не выполняет. Он делает все наоборот.
  -Против схемы?
  -Именно.
  -Он делает все против схемы???
  -Крот?
  -Кротов душат. Я качал его. Не должен блин...
  -Сколько всего твоих?
  -Я и еще 4-ро.
  -И моих около...и других нет.
   Че тут ответить?
  -Иди и делай!!!
  Я и пошел. Назавтра же. Выскочить на повороте не стоит большого ума и труда. Намного сложнее сесть на обратном пути незамеченным и чтобы никому кроме своих на глаза не попасться. А в остальном все просто. Иди и гуляй. Это уже наша школа. Это тебе не немцев строем пугать, кто кого круче... Меня, конечно, прикрывали двое. Один из них мой. Ага. Чтобы и меня потом не проверять. Грамотно, не спорю. Я оглянулся. Шифруются как надо. Шарахаясь по другой стороне заборов, мой риск сорвать растяжку был минимален. Но никто пока не отменял собак. На них был Стечкин с глушителем, однако утешение это слабое. Так - скорее для самоуспокоения. Попробуйте на раз или на два попасть в нападающую собаку. Мне так оба раза не удавалось еще. Что ж, тренировки еще никому не навредили... Вот с такими мыслями я и продвигался, забросив автомат стволом вниз за спину и держа "успокоитель" с глушителем в правой руке. Идти пришлось метров пятьдесят. Меня разбирал смех. Посмотреть бы на себя со стороны. Наводитель конституционного порядка, как сельский почтальон, боится собачки... Утю-тю, милая. А вдруг такса какая нибудь? У них же ноги короткие. В траве и не увидишь... Я подошел наконец. По всем расчетам подопечный должен был вот-вот появиться. Видно было плохо. Я переместился на пару метров в сторону. БТР батальона подъехал осторожно. Не так как они умеют. Это когда при остановке десант ОМОНа слетает - стряхивается с брони.
  
  Визг тормозов, но уже слишком поздно
  Чуть занесло и вдруг бросило вбок
  И удержаться никак невозможно
  А оставался последний рывок.
  
  Вдруг всплыли сами собой написанные мной в юности строчки одной из забойных песенок для группы "Страховое агентство"...
  
   Что я увидел.... Лучше бы я этого не видел.
  Прапорщик с нашего бата передал сидящей перед домом женщине какой то пакет.
  Та благодарно кивнула и что - то его спросила. Он без ответа забрался на свою броню, сука! Среди нас завелась сука.
  
   Приехав, я подтвердил все размышления. Более того. Мы козырнулись парой наиболее приближенных. Тех - которых Вы ненавидите и тех- без которых мы не можем обойтись. Мы выполнили ряд мероприятий которые сделают честь любой разведке и контрразведке. Нашли попутно одну дыру, о которой даже и подумать не могли. Он не был к ней никаким боком...Скорее это я к ней был. Все что под носом - видишь крайним. Мои же связисты за горячие лепешки и чайники с вином меняли аккумуляторы чеченскому наблюдателю сидевшему в соседнем доме. Вычислил я его довольно просто, обнаружив... Я не буду об этом рассказывать. Все таки это была война. Хорошая или плохая. Правильная или не очень. Неделю инициатор просидел в яме. Надеюсь что он кое что понял. Дай бог чтобы у него было хорошо все в дальнейшем и он не поменял свой Долг перед Родиной на вражеские, пусть и горячие лепешки. От которых не отказался бы и я. Но не на таких условиях. Я отвлекся? Продолжаю про Сашу.
   Сплошные загадки природы прямо. Да уж, не все в порядке в королевстве датском. И уж действительно случайно вышло так, что этот подопечный, Саша, поехал со мной на ПРМ буквально через день. Он спросил меня можно ли там остановиться.... Угу. Именно там где я разок его видел уже. Опять головоломка. Или меня кто-то все - таки сдал или он сам чего то заподозрил? А иначе, Вы когда нить такое видели? Я практически не колебался. Я, конечно, ему разрешил.
  Я пошел вместе с ним.
  Она сидела рядом с открытой калиткой. Просто женщина. Просто в черном. До этого момента я не видел ее лица. Лет тридцать с поправкой на отсутствие косметики и неевропейскую одежду. Вымощенная камнем дорожка вела к ее дому. И калитка и дверь в дом были открыты. Кажется так обозначается траур. У мусульман траур пятьдесят пять дней, в отличие от православных. Он передал ей такой же пакет как и тогда. Женщина аккуратно достала содержимое и свернув пакет аккуратно, протянула его Саше. В нем оказывается были... консервы. Это то, что наши наблюдатели ошибочно (или все таки не очень) приняли за ПМН первоначально. Килька в томате и чего то там еще, такое же рыбное. Он отрицательно покачал головой. Она сказала, что оплакивать своего мужа ей осталось еще три дня...
  -Он был очень похож на тебя.
   Она сказала это мне.
  -Вы убили моего мужа и должны на мне жениться.
   Сашка не стал слушать, ушел.
  Я чуть позже тоже. Но позже... Я еще о чем - то говорил с ней. Так - полупесни, полусказки...
  
   В обед их комбат вспомнил, что у Саши день рождения. Ему перед строем подарили австрийско - китайский магнитофон тысяч за сорок. С одним из наших штабных и просто наших мы попали вечером в их палатку. Ни для кого не секрет - алкоголь развязывает длинные языки. У них был телевизор. Я переписывал на кассету видика с камеры кое - что из снятого мной за крайние пару-тройку дней. Пригодилась одна из заныканых мною ранее бутылок.
  Сашка похвастался нам подарком. Воткнул какую то кассету. Подарок немедленно зажевал ленту. С трудом ее удалось освободить. Воткнули другую. Та же история. Извлеченная и на сей раз кассета была немедленно расколота им об колено. Магнитофон- подарок был разбит о дощатый палаточный пол. Несколько раз для верности он ударил его ногой сверху. Я увидел его белые, полностью безумные, глаза. Он начал крушить все вокруг себя. Втроем мы кое - как смогли успокоить его, привязав к койке портупеями и вафельными полотенцами. Это стоило нам немалых трудов.
  - Завтра же немедленно убываешь в ППД! - едва отдышавшись, произнес комбат, потирая поправленную скулу. Я утирал сопли из разбитого носа. Серега облизывал разбитую губу. - Бессмысленный и беспощадный...,- всплыло откуда то из подсознания.
  
  Назавтра я провожал их до Северного. Того, кто поможет ему добраться и Сашу. По его поведению чувствовалось что он раскаивается в произошедшем. Именно поэтому я даже ничего не сказал ему, загнавшему патрон в патронник, едва он поднялся на броню. Он сел спиной ко мне. Не боится - значит верит. Перед Северным они разрядились просто отстегнув магазины и передернув затворы своих автоматов. Еще двумя невыстрелеными патронами на чеченской земле стало больше...
  
  История требовала продолжения. При том немедленно...
  Кусочек неприятного разговора с его комбатом.
  - Да я его раньше отправить должен был... Это уже второй у него срыв... Сын у него родился недавно. А тут накануне он через журналистов как - то с женой поговорить смог. Жену из общаги выгоняют. Его не меняют никак. Одни обещания как всегда.... С местными?... Нет. Ах эта... У нее на глазах муж погиб. Да он зачем то на обочину съехал... ей ничего, просто выкинуло. Она и того малость...Так Сашка их им медиков ихних и привез тогда... Не, не боевик. Хотя - кто ж толком то знает... Да мы у них на рынке раньше покупали все. Оттуда и знакомы...
  
  Мы переглянулись. Нажимать- не наша кафедра. Мы войска, а не органы. Отмахался, считай Брат. Получи подарок. С крючка соскочить сложно. А амнистию за бездействие еще заслужить надо...
  
  - Неважно как. Через своих продашь нохчам вот эти вот гранаты и вот эти вот выстрелы к РПГ. Только в розницу. Понял или?...
  Хорошая такая штучка для продажи непримиримым - скажу я Вам. Гранаты взрываются сразу без замедления. Выстрелы РПГ ровненько сносят голову гранатометчику. Хорошие примочки против спекуляции... Их нам навалили вместе с деньгами. Тож отчитываться надо.
  
  
  Приехав через три дня, я ее в том месте уже не увидел...
  Я был очень раздражен. Я бросил у дома приготовленный мной черный пакет с банками...
  Мои инженеры попротыкали потом в этом доме все что можно и сказали мне что здесь ловить нечего. Уходим...
  
  
  Скорее всего её забрала её старшая. Или младшая или... Что ей оставалось? Быть тенью в доме своих родственников до конца своих дней...Или надеть пояс шахидки и отправиться вслед за мужем? У нас были уже другие проnbsp;- Смотри. Он выходит вот здесь и идет туда...Уже три раза.
блемы....
  
  
   Перед моей командировкой у нас была обязательная отвальная пьянка. Она немножко затянулась. Мы разговаривали, оставшиеся, впятером всю ночь... Обрывки. Как заклинание.
  - Я знаю тебя уже 5 лет. Ты можешь сломаться... Ты пишешь неплохие стихи. Они тебя и подведут. Ты видишь в людях хорошее или пытаешься это увидеть. Это очень хорошо. Но только не на войне. Как только ты получишь оружие забудь все свои человеческие и душевные устремления. Время баронов Унгернов и офицерских рот, идущих на красные пулеметы в психическую атаку, потому что они не желают стрелять по своим, уже прошло. Если ты не будешь жестоким и злым ты погибнешь сам и потянешь за собой еще сколько то. Ты обязан сделать все что надо, все что можешь и еще столько же... Умирать ты права не имеешь. Это не последние наши бои. Запомни это. И запомни. Мы с тебя за это спросим...
  
  Родина определила нам участок. Зону ответственности. Родина она такая. Она привыкла уже определять каждому свою зону. Мы в нее попали разом. Мы в ней и жили. Как могли и кто как умеет и может. Я считаю что жили мы в ней достойно.
  При мне ни один из проезжих не умер в нашей зоне. Раненые - да, были.
  Даже когда их прикрывали мы. Один, два или три раза, щас и не помню. Но, как правило, без нас. Ага. Аналог польской кавалерии атакующей с шашками наголо немецкие танки... Без карты, без знания местности - ну куда ты лезешь, командир? На минное поле, услужливо предлагаемое тебе после короткого и глупого обстрела? Нас слушали. Может быть поэтому при нас на сопровождениях колонн никто не умер? Или просто выходило так, что в нашей зоне ответственности превентивно умирали мы?
  
  
  Нет алых роз и траурных лент
  И не похож на монумент
  Тот дом у которого снайпер тебя завалил...
  
  Это перепевка из Высоцкого. Извини классик. Время наших песен тогда еще не пришло. Мы пели твои песни. Пели песни афганцев. Потом мы написали свои песни. Потом. Потом. Потом.
  Потом. Когда перестали быть жестокими и злыми. Когда мы приехали домой. Потом.
  А тогда. Это наша зона ответственности. И мы в ней- единственная Советская Власть. И пошли все, телевиденье, предприниматели, несогласные и правозащитники. Все... С нас по приезду спросят. Да и мы сами спросим. Тем более есть с кого.
  
  
  Что сказать еще? Сказать, что я её помню? Помню эту женщину в черном?
  Я её помню.
  2010 г.
  
  
   Моя смена.
  
  Телефонный звонок. Удивлённый голос.
  - Ты знаешь - окопка с Беркемом конкурс объявили...
  - Первый раз чтоли? - поинтересовался я без никакого интереса. Какой к чёрту интерес, если я всю ночь просидел на покере и даж занял там какое то призовое, во второй кажется сотне, место.
  - Ты не понял, Брат, они про нож конкурс объявили.
  -И чё? - вновь поинтересовался я , но всё таки отдернул штору и рассмотрел на стенке часы.
  Тыдыж. Выспался блин. Лёг в шесть, щас девять. Хватит на.
  Ритуальный вопрос.
  -Чем занят?
  -Да сижу вот и думаю - подавать рассказ, не подавать? Правду писать или так как им хочется?
  Я, уже в полуприсяде, принимал решение. Две пустые полторашки напоминали о прекрасном вечере. К сожалению вчерашнем.
  -Двигай ко мне. Меня ещё от тырнета не отключили. Там подумаем.
  -ОК - в ответ.
  Елыть. Это мне Пашка звонил. Наш старлей. Ваще то он майор. Как и я майор.
  Но мы ваще то на Вы. Прикол да. Два майора к друг другу на Вы. Устав бля. При людях конечно. Когда один на один мы вполне такие сами себе люди. Только всем об этом знать не стоит. Братья??? Братья? Да братья. По оружию блин. Но у меня ревность. Он хоть и майор по жизни - всё одно для меня старлей. Почему? Да потому что...
  
   Паша из скороспелых. Литёхой ходил год. До капитана два. (Для меня эта дорожка кажись подлиннее была. Я за две полоски на погонах лет больше десятка отходил, им же от Ельцина подарок вышел). Ну а вторая Чечня у него считай с начала. Точнее до начала. Он её с Дагестана начал. Потому и майор сейчас. ... а я первую ближе к концу, ну и вторую... в общем всегда есть о чём поговорить с ним.
  Время до Ч? На его подлёт мне спать 20 минут. Потом я торжественно встаю и не менее торжественно встречаю дорогого гостя блин. Его, Пашу, с его ебанутыми, как правило, идеями... Это мои 20 минут...
  
  Проспал конечно. Звонок в домофон. Открыл. Встретил.
  О спокойном утре можно уже и не думать, Пашка заведён. Он даж кричит.Я этак вежливо из за двери указываю ему направление дальнейшего наступления. Типа нах - на кухню, мне штаны обуть надо...
  
  Он опять кричит.
  - Это ты меня учил что пехоту нельзя лишать штыка.Это ты меня учил, что нож при пехотинце это готовность к драке и рукопашной. Это ты меня учил, что только при условии наличия штыка можно воспитать и сделать нормального бойца. Я им это щас и напишу.
  
  Это он мне кричит. А я с бодуна. Я пива хочу. Угадайте кто пойдёт за пивом?
  
  Вы не угадали. Тут мы оба майоры. Мы идём вместе. Для меня. Долго ходили, но пришли.
  -Достань свой- говорю я ему.
  Достал.
  - Положи на стол - говорю я ему.
  Он выполняет. Куда он денется, хотя бы потому что я придержал его в походе за пивом, когда он чуть было не бросился под колёса проезжающей машины перед пешеходным переходом.
  -Щас делаем так. - говорю я ему.
  -Это твой нож, щас я достану свой.
  Употребив пива по дороге я нахожу свой нож довольно быстро. Не более 2-х раз всего лишь Пашка заходил посмотреть, что ж я там делаю...
  -Во! - гордо говорю я и показываю бережно спеленёный свёрток.
  - Щас мы с тобой...- я подозрительно смотрю на него,
  -А бутылку ты принёс?
  -Давно уже в холодильник положил - говорит он мне с опаской поглядывая на то, что я достал.
  Я кладу свёрток рядом.
  -Я смотрю твой, ты мой. Согласен?
  Он соглашается.
  Я, практически не напрягаясь, могу определять характер человека по многим вещам. ВВ, заставшее старую школу, чё там говорить. Паша тож ВВ, но новорожденный. Был придурком - шёл бы лесом. А так - пусть сидит. Тем более водки принёс. Я рассказал ему его биографию и его преспективу аж до смерти. Просто я его знал и так. Нож который выбрал он - подтвердил мои измышления.
  Ёжится. Но слушает. В общем и Пашке и его стандарту, купленному в Моздоке видимо на распродаже, досталось...
  Долбанули по пол стакана. Я предложил ему оценить мой нож. Распеленал сам.
  А вот тут, господа и дамы, начался концерт.
  Паша отличный, по крайней мере от других, парень.
  Он наш. Он ВВэшник. Но он не служил с мужиками имевшими отметины от холодного оружия.
  - Майор! - объясняю я ему. Нож это либо понты, либо часть тебя. В идеале своём- объясняю я ему, - Выбор ножа это как выбор жены.
  -Нож можно купить и иногда этот выбор будет удачен. Даже в большинстве случаев удачен. Но!
  Пашка внимал, сосредоточенно разливая водку в 30-ти мм стопки.
  Я подождал.
  Выпил. Выдохнул. И....
  Повторил фразу, которую я держу в сознании всю жизнь. Нож - это как жена. Либо ты жизнь выиграл, либо ты её проиграл.
  Пашка затряс понятно чем. Не каждый майор выдержит с 9 ти до 11 утра по поллитра пива и водки по паре стопарей точно. Но бутылка у нас литровая - успею прояснить.
  Мне лучше с ним похмеляться, чем без него. Меня аж прёт от внимания с которым меня слушает сменившее меня поколение ВВ. Поколение не знавшее охраны ИТУ и прелестей конвоирования.
  Война? Он родился она шла. Он вырос- она шла. Так что, что нам война?
  Она была есть и будет. Всегда. Не здесь, так где то. Удивили бля.
  Но Пашка не так прост. Оценив и обозначив уважение к моему ножу он свой просто так критиковать не позволит.
  Устав слушать его адвокатские речи я достал всё для своего любимого когда-то трюка. Если бы только Пашка знал на какую подготовленную тему он попал. Да откуда ему знать то? По возрасту старлею, по погонам майору.
  Предлагаю пари. Всё в рамках застолья. Кто быстрее порежет по полбуханки хлеба своим сокровищем, вскроет банку консервов и нашинкует пару луковиц.
  Цена пари - если не хватит чё выпить - тот и идёт за добавкой.
  Пашка выиграл, но я улыбался. Я проиграл бой, но не битву. Раздачу, а не кон.
   Разговор, естественно, крутился вокруг ножей.
  И вот тут то я Пашке то и рассказал одну примочку, о которой говорить ваще то не принято.
  Но он мне земляк почти - можно значит.
  
  Мы с ним связисты. А это значит куда нас только не занесёт. Ну и меня раз занесло в компанию одну. Ждал попутную колонну на пересылке ханкалинской на второй войне. Кто был тот знает. Пятая направо палатка. Типа офицерская. О ней отдельный разговор. Три дня и 4 ночи я там пережил. И Пашка тож бывал. В ней. Но раньше меня. Он то знает.
  Пересылка и есть пересылка.
  Обнищал я там на второй же день донельзя. Оба пайка сожрали сразу я и кто был- эти кто то разъехались. А мне опять облом. Хрен типа, а не колонна на Толстой - Юрт. Стоп типа колёса и стоп типа винты. А пешком одному идти как то ссыкотно, если честно. Хоть и не так далеко вроде.
   В общем оставалось у меня полблока гуманитарных польских сигарет, зажигалка и нихрена такого ценного ничего больше.
  И этот вот нож.
  Тут и новенькие привалили. Нас троих, старичков палаткинских, конечно к столу позвали.
  Они при жратве, мы типа незваные, но для ихнего стола вроде как гости. Ну вскрыл я банку. Один из них- из консервных хозяев руку тянет. Дай ножик посмотреть. И резко так. Я машинально отдёрнул. Второй ему по рукам кааак даст. И попросил вежливо посмотреть. Но только чтобы я на стол положил. Стол не я накрывал. Неудобно как то. Я положил. Посмотрел мужик этак внимательно на нож и спросил.
  - Казак?
  - Не. Говорю. Я с Волги, с верхней.
  - Казак! - и утвердительно так.
  А мне то что, водка их, пожрать тож их. Не стал я спорить и ничего доказывать.
  В общем как всегда вечер в пятой направо. Выпили, закусили, и спать на сетки эти устраиваться кроватные. А я покурить вышел, пока народ устраивается. Чего жопами то толкаться? Ну мы с ним и попали курить. С этим, что казаком меня назвал.
   Пашка там был - знает. Там на линейке курить отчего то не принято. Надо обязательно в курилку пройти. Что от входа налево. Ну дёргается мужик, ну явно поговорить хочет. Ну и начал он этак осторожно.
  -А я грит этот нож знаю.
  - Откуда ж ты знаешь говорю? - а сам напрягся малость, нож этот ко мне при интересных обстоятельствах попал.
  - А это. Говорит, брат мой делал. И нихрена ты говорит не с Волги, с Севера ты.
   И имя моё называет - прикинь.
  - И что? - я тут закипать начинаю.
  - А ничего говорит, мало ли что в жизни бывает, только привет тебе и долгих лет.
  
  Пашка конвойные байки любит. Романтика блин. Мы с ним ещё конечно выпили. Я спецом паузу такую интригующую забацал, по Станиславскому, чтоб налить и выпить успеть.
  
  В общем мужик этот старлей по званию. А по возрасту я напротив него, как против меня Пашка. Достал он свой нож и мне показал. Ну единоутробные братья близнецы и то больше различий имеют. Мы с ним аж прихуели оба. По второй закурили.
  Рассказал он мне почему казаком меня попервоначалу назвал.
  Сам он с верхнего Дона. Волгоградская область.Не принято у них тоже нож из рук в руки передавать.Который СВОЙ нож. И ещё рассказал как припёрло раз его контрактную полуроту под какой то чеченский хрен на окраине Грозного к концу первой. Отчего полурота? А как ещё назвать что в два Урала помещается? Двое раненых уже, Уралы в решето и съебаться некуда. И их поливают там с двухэтажки кирпичной. Контры в ответ, без толку.
  Старлей этот прикинул в общем ботинок к носу. Ну тока вперёд. Темнеет и помощи хрен на ночь дождёшься.
  А подними ка пехоту свою за просто так? Сам с "Ура" пробежал метров пять. Оглянулся. Ну хоть бы кто встал. Ну и, рассказывает мне, хочешь верь - хочешь нет. Достал говорит ножик этот, перекрестился и заорал.
  - Сарынь на кичку! На нож! На нооооооож!
  И пошёл. Не оглядываясь, говорит, пошёл. Пьяный говорит был, а сам смеётся.
  Встала полурота его за ним. На нож - орёт. Никого они не убили там. Не нашли никого в двухэтажке этой. Потом спрашивал он типа у своих, кто с Дона в роте. Ни одного не оказалось. Волгу из окна вагона все видели, а вот на Дону не бывали. А вот встали ведь...
  Ага. Это он так ко мне в доверие входил.
  Спросил потом конечно, откуда у меня нож этот. Я поддатый, расслабился в общем. Рассказал я ему как раз мне в матриссу зэка подсадили. Там на лесобирже на 22-м пилу циркулярку сорвало. Зэк под неё и попал. Ровненько так ему черепушку вскрыло. И живой. Хоть бы что. Километра 4 его солдат вёл. А метель была, руку вытянешь - перчатку не видно. Налил я тому зэку чаю, да ещё, чего греха таить, водки плеснул в чай чуток. Не каждый день увидишь как шапку вместе с черепом снимают. И мозги такие, серые в синеву. Одеялом укрыли. Он мне и сунул - на говорит. Сохрани. Пока я жив - пусть тебе послужит. Я не стал брать сначала. Да бери, говорит. Ты не возьмёшь, на шмоне в больничке всё равно отберут. Я и взял. Зэк мне сказал этот, что на спор за три хода банку с килькой разрезал этим ножом. Я не поверил конечно. Кто ж в такое поверит?
  - А пойдём. - говорит старлей этот, - выпьем. Есть у меня там ещё. Брат мой и есть. Даж по имени назвал братца своего. Всю жизнь, говорит, только по тюрьмам и живёт. Приедет, погулеванит и опять сядет.
  Это он мне говорит.
  Такая вот мол судьба у нас. Либо служить, либо сидеть. Мы с ним выпили и спать. Потом уехали они.
  - А...?- Пашка протянул мне уже налитую стопку.
  - А ты и поверил? - засмеялся я, - я ж сказочник. Верь только себе.
  - Андерсен блин, - обиделся на меня Пашка, цепляя своим сокровищем кусок уральской тушёнки.
  Я подождал пока он прожует, после чего сказал серьёзно
  - Угу.
   И очень аккуратно за три движения разрезал вскрытую консервную банку пополам.
  
  Я с Волги. С верхней. И с Севера. И я, если в принципе смогу хоть как то стоять- точно встану, когда услышу.
  - Сарынь на кичку! На нож! На нож!!!
  
  2010 г.
  
  
   ОСТОЙНИК
  
   Миром правит информация. Информацию добывает разведка. Передаёт информацию связь. Вмешиваться в оба процесса и знать конкретные принципы функционирования данных систем никому не рекомендуется. Это был мой тот самый аргумент по которому меня и начальника разведки отселили наконец от всяких там оперативных и прочих отделов в отдельное помещение. Помещение находилось в уцелевшем крыле корпуса какой то молочно-товарной или какой другой станции - не важно. Но...
  Инициатива наказуема. Первый же дождь это подтвердил. Мы обследовали крышу и пришли к некоторому выводу. Вывод был неутешительный. Законы природы - явно против нас. Зато у нас было отдельное и запираемое помещение. Зато у нас было то что можно назвать кабинетом, да и спальней - чего уж там говорить. Вот ежели кровати поставить так и так, а тумбочки вот этак и вот этак - то жить можно. Ну почти что можно. Кличку наша келья получила незамедлительно. Отстойник - так называли её и мы, при том практически официально.
   Обменянный непонятно на что моими или стыренный его солдатами мешок цемента частично решил однажды наши проблемы с протеканием потолка. Можем когда захотим. Мы хотели не только этого. Мы многого тогда хотели...
  Первые же результаты боевой деятельности поразили нас. Своей беспринципностью окружающая действительность шокировала. Это явно был другой мир. Мир, в котором нам было уготовано не самое лучшее место. Далеко не самое.
   Однако Богову-богово, слесарю - слесарево . Двойное подчинение - придуманное Лениным, давало нам некоторые возможности.
  Первыми мы начали получать пряники от своих. Однако давить на нас нашим командирам было бесполезно. Запомните, господа офицеры, у каждого начальника службы есть свой начальник службы. Но и тут мы отличились, выйдя на некоторые факты. В общем однажды мы доработались до того, что нам сказали - СТОП уже наши непосредственные начальники.
  Мы не поняли. Мы же работали. И стали работать дальше.
  Второго предупреждения не последовало. Нам просто устроили "весёлую жизнь". Ничего нового - просто постановка взаимоисключающих задач, при том в количестве превышающем все разумные пределы. Тупо, но эффективно.
  А как же ещё?...
   Однажды нас достали. Достали на мелочах, не за день и не за неделю, методично. Так же методично как вода точит камень. Как нас доставал всё таки этот долбанный дождь, пробирающийся через свежеположеную на нашу крышу штукатурку. Не хочу об этом вспоминать несмотря на то, что я всё и всех помню.
  Если кого и забуду... Бог им судья. Он всё видит. Просто всевышний часто пользуется такой мерой как отсрочка приговора.
   В общем, однажды мы запили. Классно так запили. Всё необходимое для этого у нас было. Не столько уж всего нам и надо. Ящик тушёнки, 20 литров (первоначально) кизлярского коньяку, осетрина, немеряно сигарет.... Пайки зелёные в количестве достаточном присутствовали тоже. Рапорта на отстранение мы написали ещё трезвые - всё остальное от нас практически не зависело. Мы больше ничего здесь не хотели. Мы стали пить. "Отстойник" полностью оправдал своё нарицательное имя. Этому мы всячески способствовали.
   На определённом этапе употребления появился у нас один товарищ. Товарищ в том плане, что жил он теперь у нас, поставив третью кровать на месте, освободившемся от импровизированного стола. Мы все ждали приказа и своей вертушки, которая заблудшие наши души унесёт однажды подальше от контртеррористической операции. Унесёт нас, непонявших или непринявших правила игры, чтобы мы не мешали правильным прочим наводить конституционный и прочий порядок на мятежной территории.
  Авторитет, несмотря на наши заливания, у нас ещё сохранялся. С хлебом и водой проблем не было. Запорный ключ(с) находился так же у меня - попробуй, отключи у нас свет. Лампочка. Электроплитка. Умывальник и туалет рядом. Ничего не просим. Ничего не делаем. Никому не мешаем. Ждём замену как неспособные и отстранённые. Мы здесь и не здесь. Нас просто нет.
  Отстойник. Кругом и сверху дождь. И тут же. Осетрина. Чай. Лампочка. Ожидание решения. Беспросвет, потому что решение практически известно. Коньяк. Казалось что жизнь закончится вместе с этим коньяком. Тем не менее мы не экономили его, разливая в железные, закопчённые в прежней жизни военные кружки...
  ...Парень тот третий был от чекистов. Не от нас, обычных вэвэшников, а такой весь из себя контрразведывательный опер. С чистыми руками который. И горячим сердцем. Ну и с головой периодически охлаждаемой. Он тоже влетел там на чём - то революционном. И тоже написал рапорт. Мы пили и разговаривали. А поговорить нам было о чём... Под коньячок с осетринкой, о том на что все трое тут насмотрелись.
   Однажды, день наверное на четвёртый нашей совместной отстойной забастовки, скинули нам дружки его проезжие ящик с выстрелами к РПГ. Некуда положить было больше - а тут мы. А мы оказались не против - какая никакая, но мебель... Мебель правда не помещалась в нашей комнатушке, однако могла послужить классной подставкой выйти присесть и покурить. Замок отсутствовал как класс, да и пломбочка была вскрыта как положено. А что внутри? Да так. Херня полная - выстрелы к РПГ, против бронеобъектов которые. Нахрен никому не нужны. Какие к чёрту бронеобъекты у нохчей в 2003 году? Не туда и не сюда ящик оказался. Выставлен он был нами в конце концов в коридор. Коридор узкий. Запинаешься за ящик этот и материшься. Потом привыкаешь. Начали вдруг мы замечать, что ящик тот легче двигаться начал. Заглянули. Так и есть. Сколько то выстрелов непонятно куда ушло. А мы не расписывались за них. Да и никто вроде как не принимал этот ящик. В общем... родилась в наших головах одна идея. Основания для неё имелись. Из доотстойной ещё жизни - решили в общем рискнуть. Приехали ещё разок те ребята и заполнили ящик этот, ну чтоб не брякало там когда запинаешься... Кого надо - предупредили конечно. И снова. Коньяк. Лампочка. Распотрошенные сухие пайки....
  Результат мы застали, уже держа одной рукой на взлётке сумки, а второй свои кепки, чтоб ветром от лопастей не сдуло. Подошло вдруг реально второе звено 24-х МИ и давай вокруг нас лесозаготовками заниматься. Мирную жизнь налаживать как привыкли в общем. Выяснили у авианаводчика в чём дело.
  Отрезали там чечены утречком голову одному нашему бойцу. Вот так вот. Ни за что ни про что. Взяли да отрезали. Тот типа с блока ушёл в посёлок почему то.
  Погиб парень за единение России... Вечная ему память. Сволочи эти боевики блин однозначно...А мы вроде как здесь и вроде как нас уже здесь нет...
  
  А тот, третий наш, с нами не полетел. А вроде как должен был. Его откомандирование в ППД(с) приостановили внезапно. Он же передал мне конверт с целью передачи его кому- то там в Ханкале.
  Но он провожал нас. Обнялись на прощание. После воспитательного ракетного воздействия на окружающую местность коллегами вертушка всё - таки взлетела.
  Я любопытен. Уже в полёте, разгладив на колене послание мне удалось прочитать кое - что через белую бумагу конверта.
  ....Справка. Попытка внедрения боеприпасов карающего действия(с) в районе н.п. .......... прошла в основном успешно.
  Из 10 образцов своей цели достигло 7.Судьба остальных образцов неизвестна.
  Членами НВФ уничтожено 3 человека федеральных сил потенциально склонных к продаже вооружения и боеприпасов противоборствующей стороне...
  
  
  А я до сих пор помню, как он махал нашей вертушке только что подобранной с земли кепкой.
  
  
  
  Примечания:
  Запорный ключ(с) - см. русские сказки. В данном случае попытки отключить свет в "отстойнике" приводили к отключению ряда прочих необходимых для жизнедеятельности объектов.
  БПК - боеприпасы карающего действия(с) - боеприпасы, выводящие из строя оружие (и(или) оператора) из которого они применены.
  ППД(с) - пункт постоянной дислокации.
  
  
   ДЕЖАВЮ
  Каждый из нас наверняка хотя бы раз в жизни испытывал это странное чувство. Мучительное узнавание того, чего в реальности вроде бы не было. Но всё таки когда то происходило. И не с кем то далёким и незнакомым, а именно с тобой. Какие то непонятные до поры намёки, полунамёки. Знаки - непреодолимо влекущие тебя к срабатыванию триггера узнавания. Ты знаешь что что-то должно случится, но ещё не знаешь что именно. Как будто твои ангелы хранители из более тонких и лучших миров всячески предупреждают твою грубую и материальную оболочку. Что-то должно случиться. Будь осторожен. Будь. Пропусти этот автобус, не ходи сегодня на рынок, остановись и завяжи шнурок. Сделай наконец вечно откладываемое тобой дело вместо вновь появившегося и суперсрочного. Потом, когда триггер узнавания срабатывает, ты сам удивляешься этому предчувствию. Как всё оказывается просто. Ты послушал эти внутренние голоса и пропустил тот автобус, чтобы из окна следующего наблюдать его лежащим на боку в кювете. На рынке тогда что-то взорвалось. А шнурок, который ты внезапно остановился завязать, спас тебя от сорвавшейся за два метра перед тобой с крыши сосульки. Намёки не выражены чётко. Вначале появляется неясное чувство тревоги. У тебя внезапно портится настроение. Ты более внимательно смотришь по сторонам. Ты чувствуешь себя как охоте. И не в качестве охотника. Ты чувствуешь, охотятся именно на тебя.
  ... Всё в тот день было не так. Началось всё днём с какого то непонятного, плотного и ровного, без порывов ветра. Примерно через полчаса пошёл дождь. Дождь, казалось, шёл не сверху, а именно с боку. Капли воды летели как из садового шланга. Почти параллельно земле. Слабонатянутая стенка палатки, рядом с твоей кроватью, промокла моментально. Печку пришлось затушить, дым из неё не желал вылетать в трубу, находя более простые и лёгкие пути. Внезапное предложение назначить тебя начальником оперативной группы ты воспринял как лёгкий подарок судьбы. Ночевать начальнику оперативной группы предписывалось рядом с помещением оперативного дежурного. Условия там были несравнимо лучше, нежели промокшая и холодная, пусть и родная палатка.
   Ты проверил, как ты и неоднократно делал до этого, на разводе, оружие...Бац! Третий в левом ряду замешкался. Бац! Патрон вылетел из патронника - ты его ещё поймал, машинально подтвердив свой когда - то первый разряд по футболу и кличку "Иллюзионист", пришитую тебе аж самим Мишей Лабунцом, командующим Северо-Кавказского округа. Ты же помнишь как он выкидывал лишние по его мнению вещи из аппаратной. А ты машинально ловил их и ставил в аккуратный ряд перед аппаратной. Перед замершим от такого строем генералов поменьше. Не помнишь?
  Всегда. Запомни всегда. Найдутся люди которые это вспомнят.
  Триггер узнавания сработал. Это всё однажды уже было с тобой. Было и не было.
  Ты отдал этот патрон обладателю. Зарядил ему нормальный подзатыльник. Дежурный подзатыльник, который тот воспринял именно так как надо. Долго инересовался у всех групп 2-х, 5-ти, 10 минутной готовности всё ли у них хорошо...
  Как будто ты сам не знал как у них...
  Ты же даже не поменял его, в группе 5-ти минутке. На кого???
  На кого можно поменять замученного жизнью солдата?
  На такого же, как и он? Этого хоть ротный подобрал - знает, что не подведёт.
  Или ты сам не был таким?
  Ты помнишь это состояние зомби?
  Неужели ты не помнишь?
  Неважно. Ты помнишь.
  Щелчок узнавания.
  Это уже с тобой было. Было. Или не было. Ты просто не помнишь. Что было дальше.
  Ты пил водку? Именно так. Переев однажды, ты просыпаешься дома и с трудом вспоминаешь, где ты был и что с тобой было. Как правило, вспоминаешь.
  Поймав данную волну. ты понимаешь, беспокоиться и вмешиваться в судьбу не стоит.
  Плыви по течению... Кривая вывезет... Или не вывезет - какая разница
  Нас что? Плохо учили??
  Тонкие материи вступили между собой в войну. Твоё материальное тело - это ставка, или фигура, или хрен знает что, на поле их битвы.
  Просто от тебя уже ничего не зависит. Или почти ничего.
  
  Ты нормально воспринял вызов двухминутки на очередные разборки.
  Ты помнишь как ты поднял 10-ти минутку и пошёл отправлять 5-ти минутку воевать.
  Случайный выстрел, который обжёг твою ногу ниже левого колена, ты тоже воспринял правильно. Это то и всё?
  Точно ли всё?
  10-ти минутку по расчёту возглавил ты.
  Ты проехал в бронированной Газели и туда и обратно. Ты выдал очередной дежурный подзатыльник любителям досылать патрон в патронник. Ты снова направил его автомат в сторону этой дурацкой ночи.
  Ты же помнишь, что там только порванной штаниной дело и ограничилось?
  Ты помнишь как сменился ветер. Ты даже покурил с ним, пока он рассказывал тебе как его руки, самопроизвольно, отдельно от него передёрнули затвор и нажали на спуск.
  Скинув патроны и оставив им на память карточку огня , аккумуляторы и канистру с водой ты выехал обратно.
  Ты пошёл проверять свою дежурную смену на узле связи.Когда ты помогал ему спуститься.... Бах.Тыж. Тыжытыж.... Война? Нет. Пуля пролетела между вами. Тобой и парнем, не менявшимся с ЗАСа около 2-х недель. Эта пуля отрикошетила от потолка и застряла в стенке КШМки. Как раз напротив твоего солдата, почти земляка. Хорошего солдата кстати. - Иди сам выковыривай. Можешь на цепочке носить теперь, - внутренне содрогаясь, но не показывая вида.
  Ты помнишь, как ты разговаривал, чуть позже, с тем бойцом,часовым по охране ваще непонятно когочерез две фальшстенки от узла связи, хозяином ствола из которого вылетела эта пуля?
  Помнишь?
  Он дословно повторил. - Я сам видел как мои руки, отдельно от меня, сняли предохранитель и предёрнули затвор. Ай. ни ещё и целились. В потолок. Они! Он заплакал. - Я хоть не убил никого?...
 &nbsnтТы его даже менять его не стал. Второй или третьий невъебенный поступок за сутки. - Они тут не при чём, во мне видимо дело. Ты точно - кому то конкрекретно мешаешь жить.
  Ну щас! - подумал вдруг ты.
  Нет такой состирашки, чтобы нас состереть...
  Что ещё оставалось ждать от этой ночи?
  
  На следующий день ты всё понял.
  Ты услышал песню. Позвонил жене.
  Ты узнал. что отныне ты разведён.
  
  Всего лишь.
  
  И стоило из за этого ...
  
  А всё равно. Мы всех победим. И нет такой состирашки...
  
  Триггер. Либо да, либо нет.
  Спасибо вам.
  Спасибо тем, кто даже через тонкие миры, сохранил эту вот грубую материальную оболочку.
  Спасибо тем, кто в состоянии отвести на 5 миллиметров в сторону нацеленный в тебя ствол.
  И...
  Будьте осторожнее с тонкими мирами.
  
  "О, священная главо, пpеподобне и Богоносне отче наш Сеpгие, молитвою твоею, и веpою и любовию, яже к Богy, и чистотою сеpдца, еще на земли во обитель Пpесвятыя Тpоицы дyшy твою yстpоивый, и Ангельскаго общения и Пpесвятыя Богоpодицы посещения сподобивыйся, и даp чyдодейственный благодати пpиемый, по отшествии же твоем от земных наипаче к Богy пpиближивыйся, и небесныя силы пpиобщивыйся; но и от нас дyхом любве своея не отстyпивый, и честныя твоя мощи, яко сосyд благодати полный и пpеизливающийся, нас оставивый! Велие имея деpзновение ко Всемилостивомy Владыце, моли спасти Рабы Его, сyщей в тебе благодати Его веpyющия и к тебе с любовию пpибегающия. Испpоси нам от великодаpовитаго Бога нашего всякий даp, всем и коемyждо благопотpебен, веpы непоpочны соблюдение, гpадов наших yтвеpждение, миpа yмиpение, от глада и пагyбы избавление, от нашествия иноплеменных сохpанение, скоpбящим yтешение, недyгyющим исцеление, падшим возставление, заблyждающимся на пyть истины и спасения возвpащение, подвизающимся yкpепление, благоделающим в делах благих пpеyспеяние и благословение, младенцам воспитание, юным наставление, неведyщим вpазyмление, сиpотам и вдовицам застyпление, отходящим от сего вpеменнаго жития к вечномy благое yготование и напyтствие, отшедшим блаженное yпокоение, и вся ны споспешествyющими твоими молитвами сподоби в день стpашнаго сyда шyия части избавитися, десныя же стpаны общники быти, и блаженный оный глас Владыки Хpиста yслышати: "Пpиидите, благословеннии Отца Моего, наследyйте yготованное вам Цаpствие от сложения миpа". Аминь"
  
  
  Третий...
  
  А вот это оказывается ему мать и читала

Оценка: 3.99*28  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019