Okopka.ru Окопная проза
Мещеряков Юрий Альбертович
Плечом к плечу

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 8.56*32  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    За наше братство! За то, что мы одной крови!

Плечом к плечу

   Пара штурмовиков Су-25, отбомбившись в районе Файзабада по группировке полевого командира Фаруха, возвращалась домой. Боевое задание летчики выполнили успешно, если не считать двух дырок в левом крыле у ведомого. Сначала все шло, как и было задумано, вышли на цель и накрыли ее точно, с первого захода, но уже после сброса пришлось понервничать, когда несколько крупнокалиберных пулеметов ударили по ним перекрестным огнем. Повторный заход на цель делали с превышением высоты бомбометания, рисковать не хотелось.
   Теперь штурмовики сжигали в своих двигателях оставшееся горючее и уже начали медленное снижение. До Баграма, базового аэродрома, не более сорока километров прямой дальности, подлетное время три минуты, высота восемь тысяч над уровнем моря, полет нормальный. Бездонное синее небо, чуть прикрытое вуалью перистых облаков, не привлекало к себе внимания пилотов, небо как небо, все самое важное здесь всегда происходит на земле. Пилот ведомой машины, капитан Левин, после передряги в ущелье окончательно пришел в себя, чуть расслабился и ожидал вскоре увидеть посадочную полосу своего аэродрома. С удовлетворением он отметил про себя: проходим Саланг, и посмотрел вниз на проплывающую под крылом горную хребтину, как вдруг на мгновение оцепенел. На серо-коричневом фоне земли вспыхнул и тут же скрылся в клубах пыли ярко-огненный шар. Подтверждяя его опасения на приборной панели противно заныла "Береза", ее сигнал нарастал. Вырвавшись из пыльного плена, светящаяся точка стала стремительно приближаться, оставляя за собой дымный след - черт, это же ракета. Он не ошибся, это была ракета, и она уже захватила свою цель.
   -"Алмаз", я - 26-ой, нас атакуют!
   -Правый разворот, уходи вниз! - Противоракетные пиропатроны штурмовики расстреляли еще при бомбометании, хотя там они оказались излишней подстраховкой, оставалась последняя надежда на маневр. Левин свалил машину на правое крыло и она, набирая скорость, пошла навстречу земле. Неба не стало, вокруг от края до края только земля, только изрубленные хребты Гиндукуша. Серо-коричневая планета стремительно приближалась. Ручку управления на себя. Адская многотонная сила надавила на плоскости самолета, вытаскивая его из пике, кровь ударила в затылок, в глазах потемнело. Ну, еще, еще несколько секунд! Еще разворот. Нет, поздно. Самонаводящийся зрачок "Стингера" воткнулся в левый двигатель, и чужая ракета разворотила его изнутри. Штурмовик, закручиваясь в штопор и теряя куски обшивки, начал беспорядочно падать.
   -26-ой, катапультируйся, я прикрою! - Но Левин и без команды уже нажал этот полузапретный почти мистический рычаг - не добили в воздухе, добьют на земле, орел или решка - и его как снаряд вырвало из кабины вместе с креслом пилота, а через считанные секунды он уже завис над Салангом на стропах парашюта.
   У летчиков свой страх, неведомый танкистам и пехоте. Их в воздухе всегда только двое: ведущий и ведомый, и если что случится с одним, второй может помочь только бортовым оружием. А что еще будет после приземления? Об этом лучше не думать. Левин беспомощно болтался под куполом в ожидании, когда по нему начнут бить с земли, не дав даже опуститься. Мурашки бежали по спине, холод закрадывался в самое сердце. Одна надежда на командира. Майор Владимиров, пилот первого класса, умел выписывать в воздухе любые кренделя, но что он мог сделать сейчас?
   -Я - "Алмаз-25". Всем, кто в воздухе! В районе Саланга сбит мой напарник. У меня на исходе топливо. Всем, кто в воздухе, на помощь! - Его штурмовик, выполнив боевой разворот, лег курсом на точку пуска зенитной ракеты и начал сближение с целью. Вот этот бугор. Ну, получи, собака! Две ракеты воздух-земля рванулись из-под плоскостей, но он продолжал снижение и, спустя секунду-другую, нажал на гашетку бортовых пушек - две длинные жадные струи снарядов ушли следом за ракетами. Цель заволокло облаками пыли, и Владимиров, взяв на себя штурвал, начал форсированно набирать высоту. Облетел вокруг Левина, тот махнул рукой, жив ведомый. Еще пару кругов и надо уходить.
   -"Алмаз", я - "Крапленый", иду к тебе, продержись три минуты. Уточни координаты падения "грача".
  
   Везет же старшинам. Их роты где-нибудь на операции, животами горы утюжат, а они, знай себе, бдительно стерегут ротное имущество, столовая рядом, банька рядом. Нет-нет в командировку можно слетать, в Баграм, там цивилизация, то Аня Вески с концертом заглянет, то "Песняры" приедут, да и девчонки в медсанбате, как с конкурса красоты. Что есть, то есть, тут уж не отнять, везет старшинам. Вот в такой командировке и оказался сейчас доблестный старшина мотострелковой роты Дмитрий Зданович. Вместе с Надеждой, полковой маркитанткой, он летал на базу за товарами для ее магазина. Крепок был телом этот самый Зданович. Коренастый, плотно сбитый, он даже вызывал некоторую зависть у молодых офицеров батальона, да и те самые девчонки из медсанбата любили его или, скажем, искренне уважали. И знали, за что. Душа нараспашку, щедр, независим, холост ко всему прочему. Успел и жизнь посмотреть, и охотником, и геологом побывать, и на рыбацком сейнере ходил, и где он только не подвизался, теперь вот решил пройти и последнюю мужскую дорогу - войну.
   Командировка заканчивалась, оставалось минут пятнадцать полета до Рухи, большого горного кишлака, в котором располагался его родной полк. Внезапно дверь кабины пилотов открылась и Сергей, молодой бортмеханик транспортно-боевого вертолета Ми-8, стараясь перекричать шум двигателей и винта, громко бросил в салон:
   -Рухи не будет, идем на Саланг, там "грача" сбили, никого ближе нас нет. - Надежда всполошилась, но тут же взяла себя в руки, у ее магазина как-то мина разорвалась, и войну она знала, в том числе, и по запаху тротила.
   -Что мы будем делать?
   -Летчика спасать, - Зданович заметно оживился, - вот это дело, это по мне.
   Вертушки тоже ходят парами, и два "Крапленых", как привязанные друг к другу, с левым креном и резким набором высоты пошли в указанный квадрат. Им труднее, чем самолетам, выжить в бою, и скорость и предельный потолок ниже, а потому и тактика у них другая, осторожная, осмотрительная, времени же для принятия верного решения на этот раз было в обрез. Шли по дуге, не приближаясь к горным вершинам и всматриваясь в каждый разлом неласковой земли. Судя по карте, в районе падения только скалы, и место для посадки будет выбирать трудно.
   -"Алмаз", мы на прямой видимости, что с твоим напарником?
   -Приземлился. Я наблюдаю его, жив. Духов рядом нет.
   -Все, уходи, мы им займемся, - легко сказать займемся, но как же сесть в этой расщелине? Нужна разведка.
   Вертушки, невзирая на стресс своих пассажиров и груз, отстреливая тепловые шары-ловушки, как заправские пикирующие бомбардировщики, начали падать в ущелье. Их, конечно, засекли еще на подходе, значит, надо уйти из-под огня, скрыться почти у самого дна. Слева и справа выросли отроги гор, до земли менее ста метров, но здесь опасны даже автоматы. Ставка только на неожиданность и маневр. Головную машину вел майор Карпухин, говорят, пилот от Бога, и теперь у него появилась возможность это доказать. Скорость на пределе, как в калейдоскопе по обоим бортам мелькают отвесные стены и скалы и снова - скалы и стены. Теперь уже, как заправские таксисты, "Крапленые" выписывали рискованные виражи, это был кураж, но и единственный шанс не получить пробоин.
   -Справа по борту вижу купол!
   -Выше по хребту вижу пилота, отстреливается из автомата.
   -Второй, помоги ему. Я ухожу на круг, буду садиться.
   Ведомый, чуть притушив скорость и изменив курс, не прицеливаясь, врезал длинную очередь из трех пулеметов в предполагаемое место цели. Держись, братишка, мы сейчас вернемся.
   Надежда давно бы уже потеряла сознание, если б не уткнулась носом в широкую грудь Здановича.
   -Ну-ну, не бойся, все будет нормально, ребята классные, я с ними уже летал, - вертушку безостановочно бросало из стороны в сторону, а они, вцепившись в такелажные ремни и друг в друга, еле удерживались, чтобы не сорваться с места. Автомат колотил старшину по спине, и в голове у него образовалась каша из мыслей, воя турбины, фрагментов картины, рвущейся в иллюминаторах вертолета.
   Двигатели взревели еще сильнее, пассажиров вжало в сиденья, сердца одновременно ухнули вниз - Ми-8 резко пошел вверх, но сквозь рев и свист старшина расслышал знакомые хлопки выстрелов. Если в нас, то дело худо, еще поджарят. Выполнив круг, вертушка снова начала падать, и их сердца, перехватив дыхание, словно застряли где-то в горле. Надежда, что было сил, вцепилась ногтями в его спину, а Зданович успел подумать, вот в бане мужики смеяться будут: залюбил кого-то до смерти. Справа он увидел ведомого, тот шел много выше, почти горизонтально, а от его подвесок тянулись четыре седых шлейфа от выпущенных ракет. Снова началась жуткая болтанка, но вот вертушка зависла, словно вынюхивая точку посадки. Время на секунды. Бортмеханик выскочил из кабины, открыл дверь и замер в нерешительности. Машину восходящими потоками воздуха качало из стороны в сторону.
   -Серега, что?
   -Митрич, мы сидим на одном колесе. Еще полметра вправо и без лопастей останемся.
   -Летчик, где?
   Старшина сам выглянул в проем и увидел перескакивающего через камни летчика. Тот бежал, постоянно оглядываясь назад, где-то рядом мог быть хвост.
   -Митрич, мы не сможем сесть ниже, а тут почти три метра до камней, он не допрыгнет до нас.
   -Что-нибудь сообразим, зови второго пилота.
   Зданович лег животом на днище и прокричал Левину: давай! Тот прыгнул, потом еще раз попытался и еще, но у него ничего не вышло, еще бы немного.... Борьба за жизнь на земле забрала слишком много сил, да еще амуниция... Обернувшись в салон, старшина прокричал обоим вертолетчикам:
   -Вот что, держите меня за ремень и ноги, я его вытащу, другого выбора нет, - он улегся на живот и почти по пояс свесился вниз.
   -За плечи меня хватай, потом за борт, я помогу, ну! Давай!
   Левин прыгнул. Его пальцы клещами вцепились в руки Здановича выше локтей, но машину раскачивало, и большего не получалось. Старшина, удерживая его за комбинезон и еле выдавливая из себя слова, прорычал:
   -За ше-ею, - и чуть подтолкнул его тело вверх.
   Его самого держали изо всех сил, надрываясь, упираясь ногами, плечами в борта вибрирующей машины, не осталась в стороне и Надежда. Схватившись одной рукой за стойку сиденья, другой она тянула на себя старшинский ботинок и почти плакала от своей женской немощи. Карпухин не напрягал мышц, но по его спине медленным ручейком стекал пот - он ждал, он просто ждал. И он единственный, кто видел, что происходило вокруг. А он видел духов. Они бежали по тропе в предвкушении легкой добычи и через минуту-две могли открыть прицельный огонь.
   -Второй, цель прямо по курсу, тысяча метров, чуть ниже гребня. Бородатые. Поработай по ним.
   -Понял, выполняю.
   -Постарайся.
   Левин перехватился рукой за шею. Она вздулась от дикого напряжения и удержала груз. Теперь Зданович добрался до брючного ремня, схватил его намертво и приложил к нему все, что еще осталось от его недюжиной силы, поднимая летчика вверх.
   -За бо-орт.
   Пальцы Левина дотянулись до борта, взяли его, старшина это почувствовал сразу.
   -Серега, тяни, его тяни!
   Через минуту все было кончено. Левин на коленях дополз до сиденья и упал на него, а Зданович так и остался лежать на полу салона, испытывая нахлынувшую на него усталость.
   -Уходим.
   Вертолетчики заняли свои места, и машина, подрабатывая себе тремя курсовыми пулеметами и набирая скорость, помчалась вдоль ущелья. Справа, высоко над ними, прошла пара прибывших на поддержку штурмовиков.
   -"Крапленый", я - "Алмаз-17", что у вас?
   -Порядок, клиента забрали, цел.
   -Хорошо, давайте на базу, а мы тут еще подчистим.
   О Рухе и разговора не вели, возвращались в Баграм. Надежда постанывала, вообще-то ей хотелось домой, в свой магазин, но от нее здесь ничего не зависело. Еще никто не мог толком понять, что произошло, что они сотворили, даже Левин не осознавал своего спасения и только медленно отходил от психической перегрузки, словно оттаивал.
   -Эй, пехота, тебя как?
   -Зови Митрич, а сам?
   -Слава, - он сполз на пол, поближе к старшине, - Митрич, я твой должник на век. Спасибо, брат.
   -Само собой, должник, и чувствую, что ты не расплатишься.
  
   В Союзе это назвали бы вечеринкой. Только синие, зеленые, камуфлированные куртки и регланы присутствующих да упрощенная сервировка на дощатых столах говорили о том, что здесь гуляют военные, настоящие военные. Народу собралось много. Вторая эскадрилья "Алмазов" пригласила к себе вертолетчиков и уж, конечно, зваными гостями были Зданович с Надеждой, во главе стола сидел легендарный полковник Кротов, Командир. Значимость момента подчеркивалась запахом одеколонов, свежими подворотничками и начищенными ботинками, что в условиях боевых действий считалось особым шиком. Согласно рангу слово взял Командир:
   -Коллеги, братья. Жизнь еще раз показала нам, что на свете все возможно. Возможно, если мы хотим победить, если мы действуем вместе. Я пью за наше братство, за то, что мы одной крови! - Эмалированные кружки издали дробный перезвон, и теплая водка одарила присутствующих праздничным живительным пламенем.
   -Слава, давай! Слово крестнику... - Голоса не утихали, природа не терпит пустоты, а веселая компания - долгих пауз. Слава, будучи за этим столом именинником, конфузился общим вниманием.
   -Да, тут что говорить, мы с ребятами теперь родственники, я им должен каждую минуту своей жизни. Ребята, давайте за вас! Митрич, за тебя! - Хмель понемногу начал ударять всем в голову - кого расслаблять, кого бодрить, но строгая торжественная часть не могла быть закончена, пока не поднят и не выпит третий тост.
   Встал Командир. Разговоры умолкли, и все поднялись следом за ним. В повисшей тишине разлилось нервное напряжение, глаза не встречались с глазами, а тревожно смотрели в глубину кружек, словно выискивая на дне, под слоем водки такую близкую и такую недоступную правду о тех, кого уже нет.
   Выпили залпом и досуха. Командир попрощался и ушел, а общий застольный разговор сломался, раздробился, стал переплетением будничных и почти фантастичных армейских историй. Не говорили только о доме, о том другом нереальном мире, оставшемся в неведении, в довольстве, в радости. Разве они там поймут? Разве они знают, что такое настоящая жизнь и как дорого она стоит.
   -Э-э... Вот неделю назад у соседей по МиГу ракету выпустили, ты знаешь, что он сделал? Он пошел со снижением, гари на всю катушку, так она его не взяла, не успела, у нее ведь тоже есть предельный радиус.
   -Ну, по идее надо на солнце уходить.
   -Так-то оно, так, только пока будешь вертеться, скорость потеряешь, а там, как знать. "Стингеров" у духов стало много...
   -Ладно, мужики, давай за женщин! За женщин на войне, за то, что они не дают нам забыть вкус жизни! - Гул одобрения, грохот отодвигаемых лавок слились в одну приятную музыку...
   -За Надюшку...
   За вечер с переходом в ночь выпили много, правда, с водки пришлось перейти на спирт, а поэтому утром Зданович встать не смог. Его, как гостя опохмелили, накормили и снова отправили спать до вечера. Надежде эти мужские штучки были непонятны, и она днем улетела в Руху с плановыми бортами, где обстоятельно доложила командиру полка, в какую историю они попали, и что старшину летуны так просто не отдадут.
   -Ладно, пусть покуражится, - на том и порешили, тем более, что "звонил" Кротов и просил считать старшину в командировке.
   Спустя еще сутки Зданович и сам решил раскланяться с гостеприимными хозяевами, поблагодарить за хлеб-соль, но вдруг случилось непредвиденное. На аэродроме, у вышки управления полетами, где он ожидал свою вертушку, внезапно возникла тревожная суета, лица диспетчеров стали сухими и сосредоточенными, почти тут же в небо ушла дежурная пара штурмовиков, а спустя пять минут на "уазике" примчался Командир.
   -Над Чарикарской зеленкой сбили "17-го". Там духов полно. У него нет шансов, пропал парень, - на ходу бросил старшине знакомый пилот.
   -Ну, а вы-то что?
   -Поквитаемся, Командир такие вещи не прощает.
   И еще одна пара "грачей" с необузданным ревом ушла на взлет.
   В закрытой от солнца масксетями беседке Зданович нашел Владимирова и своего "крестника", они ждали команды на вылет и неторопливо курили. Левина временно пересадили на другую машину.
   -Садись, Митрич, вертушек на Руху сегодня не будет, всем дали отбой.
   -Знаю.
   -Говорят, там сейчас очень горячо, взвод десантников отправили на высадку, как бы ребят понапрасну не положили, одним взводом не отделаешься.
   -Бывал я со своими и в самом Чарикаре и в зеленке, пришлось, лучше в горах воевать. А, в общем, везде не сладко.
   -Командир через афганскую контрразведку связался с духами. Пригрозил им, если тело не отдадут или изувечат, с землей кишлак сравнять. С него станется, он слов на ветер не бросает, это и духам известно.
   К вечеру десантники доставили тело пилота. Сами они, благодаря плотной поддержке авиации, отделались двумя ранеными, а тот, кого они привезли, был нафарширован свинцом. Все ранения смертельные - не мучился. Последнюю очередь, по всей видимости, сделали уже в мертвого, в упор, на большее, на бесчинства, не решились. Дорого он им достался даже на земле, как рассказали десантники, вокруг него лежало около двадцати трупов. Наверное, духи не предполагали, что он вооружен, а может, обкурились, вот он им и врезал в полный рост. Да и не было у него другого выбора, летчику в плен нельзя...
   Утром прощались с пилотом. На аэродроме со знаменем выстроился весь полк. После команды "Смирно!" Су-25 с бортовым номером 01, перекрыв ревом своих турбин все звуки мира, ушел в небо. На малой высоте, не считаясь с нормами безопасности, Командир рисовал фигуры высшего пилотажа. Прекрасная и грозная картина восхищала, тяжелая машина казалась легким перышком в руках Мастера. Он прощался со своим пилотом, который до последней секунды оставался советским офицером, оставался в строю его полка. Последним аккордом стала "свечка", черная птица воткнулась носом в самое небо, опрокинулась, свалилась в штопор и уже у самой земли, фыркнув двигателями, перешла в планирующий полет. Командир еще не сел, а в небо ушло звено, потерявшее своего товарища...
   Торжественный спектакль продолжался. Он звучал мощью, гордостью, терзал человеческие души, играл на их самых потаенных струнах. Боевые машины писали ажурную вязь над телом ушедшего пилота, люди отдавали последний салют единоплеменнику, они прощались. Спи спокойно, брат.
   Зданович стоял с непокрытой головой вместе со всеми, ошеломленный, растерянный, и в его глазах непрошено набухали слезы.
  
  
  
  -- Юрий Мещеряков

г. Тамбов

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.56*32  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019