Медлительно течет Иртыш, широкий, огромный, одетая в бетон набережная очерчивает водную гладь, словно прорисовывая его степенную мощь. Раньше Платову не приходилось видеть таких величавых рек, а хоть бы и увидел, его восхищала эта сибирская река, и вот уже четвертый год каждое утро рота бежала вдоль ее берега, сопровождая могучее течение.
Рядом с Платовым, подобрав локти, не напрягаясь, бежал Олег Куприн. Он был красавчик. Хорошо сложен, узкое лицо, прямой нос, ему особенно шла короткая стрижка с длинной челкой. Эта челка чуть вздрагивала в ритм утреннему бегу.
-Раз, раз, раз... Бежать в ногу. Рота-а!
Ежедневный кросс в три тысячи метров, с него начинается очередной рабочий, служебный день. Когда-то это было испытанием, убивало напрочь, сейчас - игрушки, более того - необходимость. Подышать утренней прохладой с Иртыша, посмотреть на девчонок, спешащих в ранний час по своим делам, проводить взглядом идущий на посадку ТУ-154...
-Настоящий военный доложен быть выносливым и крепким, - для Куприна это был незыблемый постулат.
-Например, как мы с тобой, - бодро добавил Платов.
-Ну, где-то так. Кому нужна немощь, тряпка?
-Риторический вопрос.
-И риторический ответ - никому. Ни бабе своей, ни Родине.
-Матери только.
-Сантименты... Если сильно подопрет, эта тряпка и мать свою, и семью защитить не сможет. А поэтому... он никому не нужен, - сегодня Куприн был категоричен.
-Рота, не растягиваться! Раз, раз, раз....
-Купер, война будет?
-Афган что - не война?
-Я про настоящую.
-Ты вчера вечером водку пил или того... травку покуривал, - Куприн скосил взгляд на приятеля, оценивая ход его мыслей.
-Скоро в войска.
-И какой вывод?
-Там будет горячее. Куда ни ткнись, вражеские базы по всему периметру.
-И черт с ними... Тоже мне новость... Каждый суслик знает.
-Однажды они сработают.
-Сработают? Если расслабимся.
Платов углубился в свои неслучайные размышления. Что нас всех ждет? Не мы начинаем войны, нам их навязывают, и мы (собственно, кто такие мы?), русские, Россия, Союз, как волки, обнажаем клыки и защищаем свою землю, свой дом. Скоро он станет офицером, его дорога выбрана, это дорога войны. И он опрометчиво думает, что сделал этот выбор сам. Точно также думают десятки тысяч других парней по всей стране. Какой хороший воздух апрельским утром, свежий после ночи, с ним приходят такие же свежие мысли даже вот так, на бегу, в строю. Не мы выбираем дороги - дороги выбирают нас, сегодня это набережная Иртыша, так Иван? Платов улыбнулся про себя, а завтра - группа войск в Европе.
- Раз, раз, раз, - где-то сзади продолжал бубнить старшина. В ногу бежать все же легче.
Накануне государственных экзаменов батальон отправился в учебный центр, в пригород Омска зарабатывать свои последние оценки. Это была казачья вольница, свобода крылила, никто не хотел думать, что и кого ждет завтра. За кромкой ближайших недель сплошной пеленой стелился непроницаемый туман будущего... До заветных лейтенантских погон оставалось всего-то...
-Наших бьют, - неслось над ночным палаточным городком, - догоняют и бьют, - подтверждал нетрезвый голос.
В палатке второго отделения неохотно начали просыпаться, зашевелились. Поднялся Кошелев, покрутил головою, пытаясь понять, один он такой суетливый или есть еще кто.
-Миша, спи себе спокойно, не гоношись.
-Вроде наших бьют. Надо помочь. Зовут же.
-Кошелек, лежи, не дергайся, помощник нашелся, - Чесноков недовольно перевернулся на другой бок. - Игорек Якубов опять ввязался в драку. Как выпьет, одни разборки.
-Эти твари нас ногами били, ногами, - нестройно неслось от палатки к палатке.
Уже никто не спал. Сонные голоса чертыхались и на Якубова, но больше на Кошелева, тот всегда был человеком толпы, и сейчас делал то, что он не хотел делать, что не хотел делать никто. Авторитет товарища, собирающего бойцов для отмщения, его давил, сильно давил, проверяя на "слабо".
-Вы чё, всё еще спите? Наших бьют, - ворвался в палатку Якубов, вращая белками глаз. Скалозубов и Китаев в ответ на призыв подхватились, стали быстро собираться, натягивать сапоги.
-Три часа ночи. Какого черта, Игорек? - Куприн успел разозлиться, но это уже ничего не меняло, движение пошло. - Что ты всем проблемы создаешь?
-А что, слабо с хачиками схлестнуться?
-А ты, типа, крутой, уже схлестнулся, отхватил? По полной?
Озлобленный Якубов молча скрипнул зубами и пошел звать других. Платов сидел на нарах, переваривая дурацкую ситуацию. Три хулигана ввязались в драку с шабашниками, которые строят коровник в соседнем селе, скорее всего сами ее и устроили, теперь разбудили весь батальон, завели, разозлили, что дальше? За брезентом палатки уже слышался нарастающий топот многих десятков ног.
-Что делаем, Честный? Ты - командир, решай.
-Игорек, конечно, оторва еще та. Как он дальше служить будет, не знаю - Чесноков помолчал, обдумывая, - но хачики руку подняли на курсантов, на наши погоны.
-Честный, ну у тебя и логика! - Платов удивился, как можно все поставить с ног на голову.
-У тебя лучше? Обе роты поднялась, мы тут рассусоливаем. Пойдем что ли? Все равно не спать.
-Пойдем, - подвел итог Куприн, - может выручим кого, а то там все под раздачу попадут, кто по делу, кто за компанию. Видели, в каком он состоянии? Да и его дружки такие же. Наворотят дел, не расхлебаешь.
-Кто с ним был?
-Все те же, Карлов и Щербань, они своих поднимали, слышно было.
На пыльном земляном плацу учебного центра выстроился весь выпускной курс. Генерал Праценюк хмурил брови, подбирая слова, с которых следовало начать разбор недавней драки.
-Это дикость какая-то, вандализм!... Это побоище! - Наконец он нашел эту точную фразу.
Фраза действительно оказалась точной. Когда Чесноков, Куприн и Платов прибежали в село, которые местные называли военным совхозом, всё уже закончилось. Ни людей, ни музыки в клубе не было, никто не собирался ждать рассержанных курсантов, и сам клуб был закрыт снаружи на висячий замок. Не помогло. Через пару минут все стекла в окнах клуба со звоном осыпались на подоконники, на отмостку фундамента, в пустующие проемы под предводительством Карлова забрался многочисленный передовой отряд и уничтожил все, что попалось под горячую руку: музыкальные инструменты, усилители, колонки, розетки, выключатели, в общем, всю проводку, а еще и дверные косяки, кресла. .Якубов со Щербанем вместе со своими приятелями искали по селу, у кого остановился бригадир хачиков, как они про себя называли строителей-шабашников. Вдвоем они вломились в дом, где скрывался бригадир, но справиться с ним не смогли, парень был под два метра ростом и дрался, как медведь, пока кто-то третий ни схватил его за шею сзади и сдавил кадык. Бригадира свалили, били долго, упорно, с озлоблением, его лицо превратилось в кровавую маску, попутно сломали несколько ребер. Никто не знает, чем бы все кончилось, но прибежавший Чесноков успел вовремя и, точно, хлестко работая кулаками, со спортивной легкостью раскидал зарвавшихся нетрезвых мстителей.
-Придурки! Вы что, совсем оху... Мозгов нет? Захотели Германию на тюрьму поменять?
Все молчали, толпа в три десятка человек медленно внимала чужому рассудку.
-Тащите его к колодцу! Игорек! Что встал? Тащи его, бля...
У колодца, рядом с которым горел одинокий уличный фонарь, бригадира долго отливали холодной водой, пока сквозь ресницы на его распухших, окровавленных веках ни проявился мутный, отсутствующий взгляд.
-Живой... Молите бога, дебилы. Щербань, скажи своим, чтобы других шабашников не трогали.
-Да всё уже, закончили. Нам этот урод нужен был. Его подручные свое получили.
-Теперь он точно урод. Отбивная котлета. С вашей помощью.
-А не хер погоны трогать...
Генерал, начальник военного училища, был доктором исторических наук, поэтому по ходу обличительной речи каким-то образом обошелся без нецензурной брани, без оскорбительных слов.
-Руководство училища провело служебное расследование, в ходе которого установлены все участники побоища. Вот они, эти субчики! Сейчас страна узнает своих супергероев! Токарев, зачитайте полный список. Всем, чьи фамилии будут названы, выйти из строя на десять шагов.
Всего в списке оказалось восемнадцать фамилий, одиннадцатым был назван Чесноков, двенадцатым - Платов, последним - Якубов. Наверное, были причины, по которым Карлову и Щербаню места в списке не нашлось. Чесноков толкнул Платова, вопросительно перекосил лицо: там же почти вся рота строем прошла и соседей хватало, всего человек восемьдесят или больше. Тогда что означают восемнадцать фамилий? Платов только повел бровью, у него не было ответа. В этот момент, стоя в шеренге избранных, он философски, без сожаления смотрел в туман будущего, северный ветер остужал лицо, сырые волокна становились менее плотными, рассеивались. Ломалась судьба, ее битые осколки хрустели под подошвами глаженных хромовых сапог прямо посреди пыльного плаца. Северный ветер всегда дует на юг.
-Терпи, Честный. Мы - крестьяне с барской усадьбы, нам никто ничего не должен. Никто не вступится. Нас назначили отвечать за весь базар.
-Это копец, я в шоке, из нас дураков сделали! - Чесноков громко шептал, не слишком заботясь, услышит ли генерал. - А ты что такой спокойный?
-Ты не поймешь.
-Попробуй.
-Здесь нет ни одного омского, всех местных отмазали. Даже Карлова.
-А что Щербань? Он же с Украины, - Чесноков запнулся - ах, да, Щербань - член партии, парторг взвода.
-Долго наш историк тему разрабатывал, неделя прошла. Ни с кого ни рапорта, ни объяснения не взяли, всем рты заткнули. Но дело не в нем, и хрен бы с ним... Это судьба, понимаешь?
- Не совсем.
- Я никогда не думал о службе в Европе серьезно, не верил по-настоящему, наверное, это не мое.
- Афган - твое?
- Не знаю.
- Товарищи курсанты! - Генерал повысил голос. - Теперь я уже могу вам сообщить, что помимо прочего поступило восемнадцать мест на распределение в Туркестанский военный округ, в Термез. Можете не сомневаться, дальше - Афганистан. А эти субчики и есть прямые кандидаты в длительную командировку.
Генерал Праценюк черноволосый, со стриженными усиками, лощеный был невысокого роста, и в своем следующем движении отчетливо походил на Наполеона, отправляющего своих гвардейцев на смерть. Стоя лицом к батальону курсантов, он вдруг резко обернулся, грозно сдвинул брови вскинул руку.
- Кровью смоете свою вину!
Пафос настолько зашкаливал, что шеренга избранных с облегчением вздохнула, слава богу, не на галеры... Зря он так погорячился. Если они и окажутся в Афгане, то будут защищать Родину, так же, как все, а не срок отбывать. Кто-то же должен выполнять эту черную работу, хотя бы и они.
Якубов стоял набычившись, демонстрируя окружающим свое презрение к происходящему, и глаз не прятал. Он не сломлен, он готов отправиться куда угодно, хоть к черту на рога, и генерал со своими нравоучениями пусть идет в жо... Но присутствовала в этом спектакле и еще одна "маленькая" закулисная деталь. Он был организатором бесшабашного налета, он был тем, кто заставил других людей решать его проблемы. Как иногда говорят, подписал всех стоящих здесь курсантов отвечать за свою дурь. И все они тоже отправятся к черту на рога вместе с ним. Из-за него. Да, что теперь, дело прошлое, и пусть каждый ответит за себя. Его никто не выдал, значит, был в этом какой-то смысл, а так отчислили бы из училища, или в дисбат мог загреметь.
- Ну и что? Подумаешь, напугал, - басил его голос вслед генеральскому, - Афган так Афган. Реальным делом займемся, будем укреплять мусульманскую народную власть.
Их называли по фамилии, выдергивали из строя, оскорбляли... Платов никак не мог очнуться от происходящего, от нелепости. Почти все, что говорил Праценюк, было ложью. Никто ни в чем не разбирался да и не хотел... Строчка в личном деле... Имеет склонность к нарушению воинской дисциплины... Подлюки, это же ярлык на всю жизнь! Даже не пытались понять, что произошло. Как они работают эти комиссары, за четыре года человека не узнать? Где этот Токарев, гэпэушник хренов? И вдруг с опозданием его осенило: как где? Он же и составлял этот гладкий список для показательной порки, для казни... Хрен угадали, нас службой не напугаешь...
-Игорек, ты же всех подставил. Ты это понимаешь? - Уже после построения Чесноков безжалостно и бесполезно сжимал кулаки - Ты же гад, которого прибить не жалко.
-Я - гад, понимаю. Спьяну так вышло, но ребята за меня, за такого вступились? Вот и вы с Платовым вступились, значит, не совсем я гад. Логично? Ну, логично же. А вообще, прости, брат. Так вышло, - он скорчил виновато лицо, по большому счету безразличный к судьбе своих товарищей.
-Ладно, Игорек, я от своего не отказываюсь. Но похоже, что ты ничего не понял. Ребята не за тебя поднялись, а потому что военных трогать никому не позволено.
Каждый сам делает выбор, сам за него и отвечает. Как оказалось, это был главный вывод уходящей... правильнее, уже ушедшей беспечной юности. Нет больше счастливого восемьдесят второго года да и этот восемьдесят третий, что в самом разгаре, уже покатился коту под хвост... .
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
