Пять стволов, в упор, выпустившие град пуль по медленно ползущей на подъеме разбитой дороги, серебристой девятке "Жигули", не оставили сидевшим в ней четверым милиционерам никаких шансов остаться в живых.

Когда грохот стрельбы прекратился, и трое боевиков спустились к дороге, чтобы забрать оружие и документы убитых Муса обернулся к Ризвану.

- Ну как, хорошо у тебя получилось? -

- Все как надо. - Ризван, выключив видеокамеру, поднялся с земли и, выбрав место для лучшего ракурса, так чтобы видна была изрешеченная словно дуршлаг и исходившая паром из простреленного радиатора машина и трупы возле нее, указал Мусе, где ему стать, чтобы прокомментировать то, что они сделали.

- Вот здесь мне стоять? - Муса встал на указанное ему место и, поправив оружие, посмотрел на Ризвана. Ризван кивнул и навел на него камеру, забирая в объектив возящихся возле машины боевиков.

- Постой! Подожди! - Муса торопливо огладил длинную бороду, провел ладонями по лицу, словно сглаживая густую сеть мелких морщин и только после этого глубоко вздохнув и несколько раз кашлянув, произнес.

- Теперь давай. Каждый раз волнуюсь, когда ты эту штуку на меня наводишь. Давай. -

Ризван включил камеру и навел ее на Мусу. Муса начал с длинного приветствия, обращенного ко всем муджахидам мира, с оружием в руках, борющимся за установление Ислама на всей земле. Заверил их в том, что, несмотря на все трудности, на чеченской земле продолжается борьба за установление законов Аллаха, и она неминуемо окончится победой муджахидов. В заключение Муса протянул руку, указывая на разбитую машину и трупы возле нее.

- Там лежат не русские кафиры, это лежат чеченские муртады. Они изменили своей вере и стали хуже кафиров. Аллах наказал их нашими руками за их предательство, за их притеснения наших родных и близких. Иншаллах, так будет со всеми, кто отрекся от Аллаха! -

Ризван дал знак о прекращении съемки.

- Хватит. Этого достаточно. -

- Вовремя ты... я уже не знал, что дальше говорить. - Сняв с головы вязаную шапочку, он вытер ею вспотевшее, несмотря на бодрящий холод середины ноября, лицо.

- Так, говоришь, хорошо получилось? -

- Очень хорошо. Дойдем до базы - сегодня же переправлю.-

- Вот и хорошо. - Муса натянул на голову шапочку и сердито крикнул копошившимся внизу у машины и трупов милиционеров товарищам.

- Хватит уже! Что вы там еще найти хотите? Поднимайтесь, уходить надо отсюда. -

Когда они все шестеро, выстроившись в цепочку и шагая след в след стали спускаться в густо заросшее кизилом и орешником ущелье, шедший следом за Мусой, Ризван, с сожалением, произнес.

- Жаль, надо было хоть одного живьем взять. -

- И что бы ты с ним хотел сделать? - Не оборачиваясь, спросил Муса.

- Может о сестре что-нибудь узнал бы. -

Муса ответил не сразу. Отогнув и придержав, усыпанную колючками ветку шиповника он пропустил вперед Ризвана еще какое-то время, молча, прошагал за ним вниз по склону, и только потом произнес.

-Вряд ли они могли что-нибудь про твою сестру знать. Эти у них как шестерки, пехота, одноразовые, как их сами русские называют. А те, кто у них в тюрьмах работают, те по этим дорогам никогда не поедут. Берегутся, сволочи, знают... -

-Говорил же ей, сто раз говорил! Не приезжай сюда, не думай даже! Оставайся там, в Казахстане. Оставайся! Нет, ей, видите ли, каждую ночь родители стали сниться. Могилки их проведать решила. Мол, я приеду, схожу на кладбище и сразу же уеду. Какая-то сволочь успела донести, что моя сестра приехала. Говорят, что взяли ее там же, на кладбище.

Недели уже прошла. Ни слуху, ни духу. -

- Сколько ей лет?

- Сорок. На пятнадцать лет старше меня была. Мать, после того как меня родила, слегла и так два года в постели до самой смерти... А я у сестры на руках вырос. Отец, через год, на другой женился. А мачеха, сам знаешь, мачеха и есть. Так сестра из-за меня и замуж не вышла, так и осталась. Когда узнала, что я сюда, к вам, ухожу, расстроилась очень, плакала долго. К тому же больная, сахар у нее. Без лекарства и дня не может провести. Еле уговорил уехать в Казахстан. Брат у нас там, двоюродный, по матери. -

Впереди начался крутой, поросший густым подлеском, подъем. Оба замолчали, экономя силы и дыхание. Только уже на вершине хребта, где группа позволила себе короткий привал, Муса, видя подавленное состояние своего товарища, тронул его за рукав и когда тот обернулся к нему, произнес

- Все в руках Всевышнего. Не переживай так сильно. Не хорошо это. Надо молиться и надеяться на лучшее. Все - таки она женщина, должно же у этих собак что-нибудь в сердце остаться человеческое. Иншаллах, все будет хорошо... -

Он еще что-то хотел добавить к сказанному, но, видимо не найдя еще слов для утешения после короткой паузы решил перевести разговор на другую тему.

- Дождь сегодня будет. -

Ризван, оглядев чистое, по-осеннему блеклое небо, раскинувшееся над щедро окрашенными киноварью ноября горами, пожал плечами.

- Откуда ему взяться ни одной тучи не видно. -

- Вот увидишь, к ночи и тучи появятся и дождь пойдет. - Муса, поднялся с земли.

- У меня в первую войну плечо прострелили. С тех пор я никогда не ошибаюсь с дождем. Болеть начинает так, будто кости из суставов по всему телу выворачивают. -

О тех молодых милиционерах, чьи трупы остались рядом со сгоревшей машиной никто из них, за все время перехода, и словом не обмолвился.

* * *

Муса не ошибся со своим прогнозом. Буквально через час, полтора погода начала стремительно меняться, небо заволокло, невесть откуда взявшимися, взлохмаченными низко прижимающимися к вершинам гор тучами и полил мелкий, типичный для этого времени года, холодный нудный дождь.

К этому времени они уже поднялись на вершину очередного хребта, спустившись с которого надо было пересечь дорогу, ведущую к горным селам и пройти примерно с полкилометра открытой местности, а там уже и до основной базы рукой было подать. Ризван уже предвкушал отдых после утомительного перехода, когда идущий впереди разведчик вдруг резко поднял руку, призывая группу остановиться.

- Что там? Что ты увидел? - Вполголоса спросил Муса. Сидя на корточках, он безуспешно попытался разглядеть сквозь сгустившиеся сумерки и пелену дождя то, что могло насторожить его товарища.

- Пока не знаю, но что-то там есть. - Шепотом прозвучал ответ. - Вы останьтесь здесь, я спущусь и посмотрю. Только не шумите. -

Под монотонный шум дождя разведчик, осторожно ступая по ковру влажной листвы начал спускаться к подножию хребта. Потянулись томительные минуты ожидания. Промокшая одежда стала неприятно холодить разгоряченное ходьбой тело. Ризван часто поводил плечами, стараясь хоть на миг отделить стылый, пробирающий до костей, холод мокрой материи от тела.

- Ты чего, холодно что - ли? Дергаешься. Терпи, тут такое дело, терпеть надо. Кто в городе вырос тому на первых порах всегда трудно. Терпи. Только заболеть не вздумай, сам знаешь, больниц у нас нет. -

- Да не волнуйся. - Ризван говорил всеми силами стараясь унять вдруг охватившую его мелкую дрожь.

- Все пройдет сейчас. Это у меня еще с тех пор как я на коньках в пятом классе под лед на Сунже попал. Двустороннее воспаление подхватил. С тех пор иногда такое бывает. Когда...-

Он не договорил. Из сгустившейся темноты показался фигура разведчика. Шумно дыша и оттирая выступивший на лице пот, он присел на корточки перед ними. На мгновение Ризвану показалось, что он ощутил исходившую от его разгоряченного тела волну тепла.

- Ну, что там? Что видел, что слышал? Рассказывай. - Муса спрашивал таким спокойным и безмятежным тоном, будто интересовался у него новостями с воскресного рынка, с которого тот только что вернулся. Все, молча, сгрудились вокруг них. Шум усилившегося дождя заглушал все звуки, но разведчик предпочел говорить вполголоса.

- Там внизу нас ждут. Два БТР-а, КАМАЗ, еще какие-то машины и куча народу. -

- Русские или наши? -

- Не разобрался. Близко не мог подойти. Вдруг они растяжки установили, в темноте мог не заметить. -

- Наши, скорее всего. - Убежденно высказался кто-то из темноты.

- Этот маршрут только наши знали по первой войне. Русские о нем и не догадывались. -

- Ну, нам теперь без разницы - наши или не наши. - Муса поднялся на ноги. -

- Рисковать, идти ночью по горам, в обход, не будем. Остаемся здесь, думаю, что они простоят там до утра и снимутся. А завтра, иншаллах, будем на базе. Предупреждать вас насчет разведения костра, думаю, не надо. Перетерпим до утра. - Постояв еще некоторое время, в задумчивости оглаживая бороду, он наклонился к Ризвану.

- Пойдем, я тут, пока светло было, одно дерево старое приметил, с дуплом. Хоть немного от дождя спрячешься, пошли.-

Ризван с трудом поднялся на ноги и пошел следом за ним. Засыпанное ворохом сухих листьев дупло оказалось как раз в размер спины Ризвана. Теперь, хоть эта сторона его тела была надежно защищена от непрерывно льющихся с темных небес струй дождя. Он с благодарностью посмотрел на, склонившийся над ним, темный силуэт.

- Муса, да будет Дэла тобой доволен, а ты сам как? -

- За меня не волнуйся. Я устроюсь, ты только не вздумай заболеть. Хорошо? -

- Хорошо, постараюсь. - Ризван постарался выдавить из себя улыбку, поздно сообразив, что в такой темноте его друг вряд ли ее разглядит. Едва только Муса скрылся из виду крупная дрожь начала сотрясать его тело. Некоторое время он тщетно старался бороться с ней, но поняв, что все его усилия бесполезны - все -таки я заболел - он сдался. О том, что с ним будет, он не думал, угнетаемый мыслью, что своей болезнью доставляет лишние хлопоты и нагрузку всей группе. Ночью к нему несколько раз подходил Муса, стараясь своим промокшим одеялом хоть как-то укрыть от непрерывно льющегося дождя, но Ризван, в горячечном бреду, то и дело, сбрасывал его с себя. Дважды его пришлось устраивать опять в дупло, из которого он вываливался, бормоча что-то неразборчивое.

Дождь, то усиливаясь, то стихая, лил всю ночь и прекратился только с рассветом. В сыром и влажном лесу повисла настороженная тишина. За всю ночь так и не сомкнувший глаз Муса, кряхтя, поднялся на ноги, чтобы еще раз проведать Ризвана, но, сделав пару шагов, остановился. Тишину леса внезапно нарушил гул моторов, доносившийся со дна ущелья, где вчера был обнаружен блок-пост военных.

Муса обрадовался. Этот шум означал, что со вчерашнего дня поджидавшие их на этом направлении русские федералы или их соплеменники из местных милицейских формирований собираются покинуть эту территорию и тем самым освобождают им короткий путь до базы. Вся группа, за исключением Ризвана уже была на ногах. Кто-то разминался, пытаясь согреться, приседая и размахивая руками, другие насухо протирали оружие, между делом внимательно вслушиваясь в постепенно удаляющийся гул моторов.

- Ты - Муса обратился к одному из своих товарищей.

- Спустись и посмотри, все они оттуда уехали или нет. Если все уехали, можешь обратно не подниматься. Мы через полчаса начнем спускаться. Понял? И осторожно, поглядывай по сторонам и под ноги. Иди. -

Все, молча, смотрели вслед уходящему вниз по крутому склону товарищу. Подождав пока разведчик скроется из виду, Муса подошел к дереву, под которым лежал Ризван. Ризван на мгновение открыл глубоко впавшие за ночь глаза, что-то невнятное произнес и вновь сомкнул веки. Муса, склонившись, осторожно положил ладонь на его лоб и, покачав головой, выпрямился.

- Огнем горит, бедолага, огнем. Носилки надо сделать. Идти в таком состоянии он не сможет. Тут недалеко хутор есть, там живет один старик. Травами лечит. Завернем по пути на базу. Недалеко, там его оставим. Старик надежный, болтать не будет и дом его на окраине. В случае чего... -

- Как-то очень быстро он - С некоторым удивлением в голосе произнес кто-то за спиной Мусы.

- Вчера днем нормальный был, а теперь...лежит.-

- Это у него с детства оказывается, болезнь, с пятого класса. Да, к тому же, в городе родился, в квартире вырос, а какое в квартире у человека может быть здоровье? Нет его там, и никогда не было. - Муса махнул рукой.

* * *

Сегодня ожидался приезд делегации из ОБСЕ и поэтому с самого утра Грозный стоял на ушах. По улице, на которой выпало встать в оцепление взводу Усмана, свободно гулял пронизывающий до самых костей стылый ноябрьский ветер. Закутанные в платки по самые глаза работницы ЖКХ в оранжевых жилетах махали вениками над лужами ночного дождя. Выгнанные на улицы, по случаю приезда важных гостей, клерки кучками толпились возле своих офисов, чтобы в нужный момент изобразить радостное приветствие аборигенов. Рычали моторами грузовики, вывозя строительный мусор. В общем и целом, Грозный, как и вся республика должен был произвести на гостей самое благоприятное впечатление. Все строится, все развивается, и народ рукоплещет своим властям.

В ожидание сигнала о въезде колонны с иностранцами в Грозный, Усман и трое его сослуживцев, разглядывали новенький смартфон только вчера приобретенный взводным. Пока взводный, тыкая пальцем в экран, показывал им все возможности телефона, Усман, подняв голову, прислушался.

- Стреляют. Не слышите? -

- Кто стреляет? Где? - Всполошился взводный.

- Да вон он! - Кто-то протянул руку к крайней от них, по улице, высотке.

- На балконе, видите, вон он! -

Действительно, на балконе последнего восьмого этажа прохаживался человек и стрелял из автомата. Стрелял одиночными и в воздух. После каждого выстрела человек останавливался, видно было как он, близко поднося к лицу оружие, вертит его в руках, потом опять начинал ходьбу и снова выстреливал в низкое небо.

- Пацан, вроде бы. Молодой, по виду. - Предположил Усман.

- Да мне плевать, молодой не молодой! - Воскликнул взводный, передергивая затвор автомата.

- Ты знаешь, что со мной будет, если сейчас тут пойдет колонна? С меня живьем кожу сдерут охранники Главы! Ты это знаешь?! Я не хочу к ним в руки попасть из этого...- Он вскинул оружие.

- Стой! - Усман положил руку на автомат взводного.

- Ты, что, с ума сошел? Из-за этого хочешь человека убить? Пока нам дадут знать, что они выехали и пока они сюда доедут, успеем к нему подняться и разоружить. Ты понял меня? А стрелять ты всегда успеешь. -

- Ну, вот ты и иди! - Взводный опустил автомат.

- Раз ты такой добрый, иди и разоружи его. Но учти, если эти будут на подъезде к нам я его сам, вот из этого - Взводный похлопал по прикладу своего автомата.

- Разоружу. Не хватало мне еще, чтобы я из-за одного идиота...Иди, что стоишь здесь! -

- И пойду, думаешь, не пойду! - Усман резко развернулся и побежал к дому на верхнем балконе, которого, прохаживался человек с автоматом.

- Беги, беги! - Крикнул ему вслед взводный и, коротко хохотнув, повернулся к остальным.

- Если он думает, что поднимется на лифте, то здорово ошибается, лифтом там и не пахнет! Мне брат сказал, что их еще даже привезти не успели, а дома уже считаются полностью восстановленными. Некоторые на этом хорошие деньги сделали. -

Кто-то, отвернувшись, стал пристально рассматривать фасады домов, другие вдруг разглядели что-то интересное под ногами. Взводный побагровел.

- Что уже и пошутить нельзя! Да не стал бы я в него стрелять! - Все промолчали, зная, что если бы в это время показался кортеж, стреляли бы не только взводный, но и они. Никому не хотелось лишаться работы и более того связываться со службой безопасности Главы республики о жестокости которой в народе уже ходили легенды.

Лифт не работал. Безуспешно ткнув несколько раз в кнопку вызова, Усман, выругавшись про себя и все еще не остывший от перепалки с взводным, перешагивая через несколько ступеней, стал подниматься по лестнице. В принципе дом пустовал. Кто-то выехал в связи с капитальным ремонтом высотки, кто-то, спасаясь от войны, уехал из республики насовсем, а кого-то война унесла безвозвратно.

Уже на этаже шестом Усман услышал частый стук в двери и женский голос выкрикивающий имя.

- Султан, Султан! - Видно соседка стрелка всполошилась, догадался Усман. Когда он взмыленный с мокрым от пота лицом, поднялся на площадку восьмого этажа, то увидел сухонькую старушку с накинутым на плечи пуховым платком, отчаянно колотившую кулачками в железную дверь одной из трех на площадке квартир.

- Вы сюда? - Усман кивнул и в свою очередь спросил, точнее уточнил.

- Он здесь, значить. -

- Здесь, здесь. - Старушка мелко закивала головой.

- Он не откроет. Мальчик больной, ключа у него нет, а сестра его на работе. Только на обед может прийти. Даже не знаю, что делать. -

Она еще раз стукнула кулачком по гулко отозвавшейся двери. Оба прислушались к наступившей тишине.

- Если бы вы могли открыть эту дверь. - Она показала на дверь рядом с той, в которую она стучала.

- Там у них лоджии смежные, может что-нибудь получилось бы. Не дай бог... А так не беспокойтесь там никто не живет. Давно уехали. -

Дверь, которую ему предложили открыть, была стандартной из ДСП и по всей видимости не представляла из себя, серьезной преграды. Примерившись, Усман, ударил ногой в районе дверного замка. Дверь распахнулась, открыв пустую запыленную прихожую. Торопливым шагом, пройдя к лоджии, Усман, осторожно выглянул, через тонкую разделительную стенку между соседними балконами.

Спиной к нему на балконе стоял высокий и тонкий как жердочка парень и что-то рассматривал в автомате, близко поднося его к лицу. Еще он заметил рассыпанные по полу гильзы отстрелянных патронов. Мальчик больной вспомнил Усман слова старушки и, напрягшись, готовый в любое мгновение укрыться за стенкой, негромко окликнул.

- Эй. - Парень обернулся. Черные, красиво очерченные брови удивленно взметнулись верх, но темные глаза смотрели на Усмана спокойно с некоторой долей любопытства. Правда, автомат в руках незнакомца в этот момент стволом был направлен в сторону Усмана. Подавив в себе позыв, укрыться за стенкой, Усман поздоровался.

- Ассаламу алейкум. -

Широкая улыбка словно осветила лицо юноши.

Он вплотную подошел к разделявшей их стенке.

- Ва алейкум салам! - Звонко и радостно, словно давно ожидал его прихода, ответил он на приветствие Усмана.

- Ты солдат? Ты военный? Посмотри, что с этим автоматом, почему он так стреляет, а не очередью, как в кино. -

И с этими словами протянул ему автомат. Усман, рукавом вытерев выступивший на лбу пот, осторожно взял из рук юноши автомат с направленным на себя стволом. Только когда оружие очутилось в его руках, он вздохнул с облегчением, мельком подумав, что с таким же облегчением вздохнули в этот момент и его сослуживцы, наблюдавшие за этой сценой с земли. Убедившись, что ни в магазине, ни в затворе, патронов не осталось, а флажок регулировки режима стрельбы поставлен на одиночные выстрелы он, еще раз смахнув с лица пот, сказались все-таки волнение и пеший подъем на восьмой этаж, попытался объяснить парню, почему автомат не стрелял очередями, но резкий возглас за спиной

- Что случилось? Что тут происходит? Вы кто такой? - заставил его обернуться.

Прядь каштановых волос прилипших к вспотевшему лбу и темные, широко открытые глаза, в которых одновременно читались и страх и некая отчаянная решимость. Это было первое, что бросилось ему в глаза и запомнилось на всю оставшуюся жизнь. Перед ним стояла невысокая девушка в черной кожаной куртке, расстегнутой на высоко и часто вздымающейся под тонким свитером груди. Восьмой этаж - мелькнуло у него в голове - сестра - вспомнил он слова старушки на лестничной площадке, отметив сходство мальчика у которого он только что забрал автомат и этой девушки - красивая.

Последнее он обдумал только после того как девушка не дождавшись от него ответа подбежала к краю балкона и перегнувшись через ограду крикнула.

- Султан, ты как там? У тебя все хорошо? -

Из-за разделительной стенки выглянуло лицо мальчика. Оказалось, что он на голову выше сестры.

- О, Залина ты на обед пришла! А я сейчас из автомата стрелял, ты представляешь? Из самого настоящего, только он... Ты заходи скорее я тебе все расскажу. А автомат вот у солдата, он его исправит и вернет. Правда, же, вы его быстро исправите? - И с такой детской непосредственностью посмотрел на Усмана, что тому оставалось только кивнуть.

- Быстро, быстро исправлю, не переживай. -

Лицо мальчика озарила улыбка.

- Вот видишь, Залина, как только он автомат исправит, я и тебя научу стрелять. Хорошо, ты согласна?

- Согласна, согласна. А теперь быстро в комнату. Простуды мне твоей еще не хватало. - Опасно перегнувшись через ограду лоджии, она проконтролировала исполнение и только когда со стуком закрылась дверь в соседней квартире, повернулась к Усману.

- Вы хотите его забрать? - С неким вызовом в голосе спросила она. Красивая, помимо своей воли опять отметил Усман, глядя в ее глаза, очень красивая, почему я ее раньше не встречал в городе. Занятый своими ощущениями Усман не сразу понял ее вопрос.

- Забрать? Да, да надо забрать, но если у вас есть разрешительные документы... то, но в городе... понимаете...-

- Какие разрешительные документы! Вы о чем говорите? На кого нужны эти документы? - Нетерпеливо воскликнула девушка. До сих пор молча стоявшая в сторонке старушка, тронула девушку за рукав.

- Залиночка, успокойся. Не кипятись. Сейчас он все объяснит. -

- Вот. - Усман поднял руку с автоматом мальчика и, придя в себя от впечатления, произведенного на него девушкой, наставительным тоном продолжил.

- Это оружие. Если у вас нет документа разрешающего его хранение, я должен его у вас забрать. Такой порядок, вот...-

- Так вот вы о чем, вы этот автомат хотите забрать, а я... - Девушка, с явным облегчением выдохнув, вдруг звонко рассмеялась. Только что перед ним стояла совершенно другая красивая, но холодно-отстраненная женщина с глазами, взгляд которых не сулил ему ничего хорошего. Смех разительным образом переменил ее облик. Словно невидимая стена, стоявшая между ними, вдруг рухнула, и холодная красавица обратилась в милую, по -домашнему уютную женщину. Интуитивно он понял, что она принадлежит к редкому, по нынешним временам, типу женщин, от которых в любой ситуации исходит естественное для них обаяние и с которыми не хочется расставаться даже на миг. Усман, почувствовал, как вспотели его ладони, державшие на весу автомат. Перебросив оружие на ремень, он незаметно для женщин вытер ладони о камуфляж.

- Теть Гера, представляете, а я думала... Так вы этот автомат забрать хотите? Да ради Бога я вам только благодарна буду! Пойдемте я вам еще к нему что-то добавлю. -

В квартире, куда он зашел вслед за ней, старушка со странным именем осталась прилаживать выбитую Усманом дверь, его поразило обилие книг. Книги, журналы, какие-то брошюры грудами валялись на полу в прихожей, и насколько мог увидеть Усман, такая же картина наблюдалась и в дальней комнате. Впрочем, большая часть была аккуратно расставлена на грубо сколоченных стеллажах, начинавшихся от самой прихожей.

- Ты что тут делал, Султан? Не мог убрать за собой, я же прибралась здесь, прежде чем на работу идти, а ты все раскидал... Гость наш подумает какая же неряха твоя сестра. -

Без малейшей нотки раздражения в голосе Залина принялась отчитывать выглянувшего в прихожую брата. Тот, увидев Усмана, улыбнулся ему как старому знакомому.

- Книгу искал. Все прочитал, скучно стало. Книгу искал и нашел автомат. А я чайник поставил, а газа нет. Вот как теперь чай пить будем? -

- Сейчас мы найдем газ, никуда он не денется. Ты подожди пока в комнате, я нашему гостю что-то отдам, он торопится. -

Подождав пока он не скрылся в глубине квартиры, она повернулась к Усману.

- Я перекрываю газ, когда ухожу на работу, он об этом не догадывается. А сейчас я вам еще к этому автомату что-то добавлю. -

С этими словами она нагнулась к самой нижней полке стеллажа и вытащила из-за книг и журналов подсумок со снаряженными магазинами и две гранаты с вкрученными запалами. Усман только головой покачал. Вывернув из гранат запалы, он спрятал их в нагрудный карман.

- И давно это все у вас хранилось?-

Она тыльной стороной ладошки смахнула упавшую на лицо прядь волос. Какая она, все - таки, красивая. Усман с трудом заставил себя отвести взгляд от ее лица.

- Да как только вторая война окончилась, и разрешили в город вернуться. Я их в той квартире, где мы только что были, нашла. Лежали в углу под солдатской тужуркой. Три дня к ним не прикасалась. Думала, вдруг хозяин объявится. А потом забрала. Время такое было. Сам понимаешь. А во всем нашем подъезде только я да тетя Гера. А потом даже подумывала продать их, если работу не найду. Жить на что-то надо было. Слава богу, работу я нашла быстро, а про это, по правде говоря, я совершенно забыла. Да тут. - Она, вздохнув, повела вокруг рукой.

- Сам видишь, тут можно и пушку спрятать и забыть.-

- А он, что, все это прочитал?-

- Большинство из того что здесь есть он уже прочитал. Это только нас и спасает. Ему все равно, что читать, рассказы, газеты все что угодно лишь бы читать, это только его и успокаивает. -

Рация на плече Усмана щелкнула. Голос взводного прозвучал так, будто он стоял за его спиной.

- Усман, как ты там, помощь нужна?-

- Все хорошо. Я уже спускаюсь. - Ответил Усман и, посмотрев на Залину, пожал плечами.

- Надо идти. - Хотя очень не хочется мысленно добавил он, а вслух произнес.

- А это все я забираю у вас. - Она улыбнулась.

- И слава богу, хорошо, что этого добра в квартире больше не увижу. Всего хорошего. - Она закрыла за ним дверь.

Старушка все еще возилась у выбитой им двери неловко пытаясь забить гвоздь в дверной косяк. Забрав у нее молоток, Усман одним ударом на половину вогнал гвоздь на место, и кончик со шляпкой загнул так, чтоб дверь не открывалась.

- Так лучше будет. - Сказал он, возвращая молоток. - Если еще надо будет ее открывать, гвоздь просто отверните и все. -

Спустившись к ожидавшим его товарищам, он вывалил в руки взводного весь, выбранный им из квартиры, арсенал, а на его вопросительный взгляд коротко ответил.

- Мальчик там, больной. Нашел в развалинах и домой притащил. -

- Больной говоришь. - Взводный передал все оружие самому молодому из группы.

- Больной значить, в развалинах нашел. Ну, значить и мы все это в развалинах нашли. Всем понятно? - Взводный строгим взглядом оглядел подчиненных. Все согласно кивнули. В развалинах, так в развалинах. Там, до сих пор, чего только не находят, вплоть до трупов. А лишних проблем с писаниной объяснительных, и прочей, соответствующей ситуации канцелярской мороки им и даром не нужно было.

Убедившись, что все его правильно поняли, взводный обернулся к Усману.

- Пока ты там бегал, сообщение пришло - кортежа не будет. Они с Ханкалы улетели уже. А нам завтра с утра в Веденский район, хутор какой-то зачищать. Там вроде бы друзья наши, шайтаны - как сейчас говорят, объявились. Так что сейчас все могут поехать по домам, предупредить своих, неизвестно, сколько мы там пробудем, а ночевать сегодня в казарме. Выезжаем так, чтобы к рассвету быть на месте. Всем понятно?-

В этот раз вопрос был скорее риторическим. Все вздохнули и зашагали к машинам. Усман обратил внимание на то, что на улице не осталось ни одного бюджетника, даже работницы ЖКХ, женщины в канареечных жилетах, до сих пор махавшие метлами разгоняя лужи на дороге, куда-то исчезли. Видимо и они узнали о смене графика делегации.

Дойдя до поворота в проулок, где парковалась их машина, он оглянулся. Балкон, теперь уже знакомой ему, квартиры на восьмом этаже был пуст. Как же они там жили, подумал он, влезая в кузов КАМАЗа, когда в городе воды не было. И у бабки этой имя какое-то странное, никогда такого не слышал.

* *

Густой туман за ночь плотным , вязким слоем окутавший землю, напрочь поломал планы командования к рассвету окружить намеченный к проверке хутор. Колонна двигалась с черепашьей скоростью, часто останавливаясь, когда впереди идущая машина натыкалась на какой-нибудь транспорт, остановившийся из-за нерешительности водителя ехать далее в сплошном молоке.

Сидя рядом с водителем Усман какое-то время напряженно вглядывался в белый мрак, начинавшийся прямо перед бессильным светом фар. Я должен ее увидеть. Даже не спросил, где она работает. Идиот!

- Что? - Не отрывая взгляда от дороги, спросил водитель.

- Что, что? - Не понял Усман.

- Ты сейчас что-то сказал, я не расслышал. - Пояснил водитель.

- Да... туман этот, когда он только рассеется, едем так, что и пешеход нас обгонит. - Бодро соврал Усман, пытаясь скрыть свой конфуз. Он понял, что увлекшись своими мыслями, последнее свое заключение выразил вслух.

- Хотел бы я сейчас быть пешеходом. - Вздохнул водитель.

- Ладно. - Усман завозился, стараясь поудобнее устроиться в углу кабины.

- Я тебе сейчас не помощник. Постараюсь уснуть. Вообще не спал. - Он закрыл глаза. Впрочем, старуха говорила, что она на обед домой приходит. Можно там ее встретить. Сказать, что случайно мимо проходил. С этой мыслью он и уснул.

Разбудил его яркий свет. Жмурясь, он открыл глаза. Бездонное синее небо и солнце, нестерпимым, до боли в глазах светом облившее в осенних красках горы. Усман опустил козырек и посмотрел на водителя.

- Что, туман закончился?-

- Закончился, как только мы в горы начали подниматься. А внизу еще стоит.

Он кивнул в его сторону.

- Смотри, прямо под тобой лежит. -

Усман обернулся. С его стороны край дороги обрывался в узкое ущелье до краев наполненное непрерывно колышущимися, серебряными от солнечного света волнами. То вдруг поднимающиеся до края дороги то, опускаясь обнажающие заросший кустарником крутой склон.

- Красиво. -

- Да, красиво. - Согласился водитель. - Красиво только когда сверху на него смотришь. А ехать в нем, никакой красоты нет.-

Просто случайно встретились, мимо проходил. А потом проследить за ней незаметно и узнать где она работает. А там видно будет.

* *

Хутор, в который они заехали только ближе к обеду, представлял из себя поселение в несколько десятков домов, в живописном беспорядке разбросанных по склонам поросшего лесом ущелья. Некоторые были разрушены и только почерневшие от огня стены да печные трубы, печальным перстом указующие на небо обозначали место, где когда-то жили люди. Две войны прокатившиеся по этим горам не пощадили и этот живописный уголок кавказских гор.

Часть роты, сослуживцев Усмана, отправилась организовывать оцепление хутора, а другие, разошлись по домам, досматривать строения на предмет нахождения оружия или тех, кто пытается скрыться от сил правопорядка, проверять документы. В общем, проводить так называемую проверку паспортного режима или, грубо говоря - зачистку. Операцию, которую население Чечни, особенно горных ее районов, за последние годы начало воспринимать как нечто само собой разумеющееся и уже безропотно предъявляло и документы на проверку и не задавало лишних вопросов, когда начинали обыскивать дома и пристройки.

Солнце перевалило за полдень, когда в секторе, где работала группа Усмана, остался только один дом, стоящий в изрядном отдалении и выше по склону горы, чем все остальные.

- А там кто у вас живет? - Спросил Усман женщину, у которой они только что закончили проверку.

- Старик там живет. Один, детей нет, а жена два года назад скончалась. Людей травами и водой лечит. Очень хороший человек. Да продлит Дэла его дни. Если бы не он тут половины людей бы не досчитались. Сами понимаете - война, ни больницы, ни лекарств... - Женщину прервал один из трех сослуживцев Усмана, вместе с ним проводившие проверку.

- Усман, может, оставим этого старика в покое. Что у него там может быть! Вот говорит же она, что хороший человек, людей лечит, а мы к нему с обыском. Всю ночь не спали и здесь целый день то вверх, то вниз, то вверх, то вниз по этим горам. Валлахи ноги уже не держат, а тут еще на эту гору лезть. - Двое других вопросительно посмотрели на Усмана, явно демонстрируя свое согласие со сказанным. Старшим в четверке был Усман и решение было за ним.

-Хорошо. - Усман отдал им свой ручной пулемет и взял автомат, чтоб не тащить в гору лишнюю тяжесть.

- Оставайтесь здесь, я сам схожу, посмотрю. -

Несмотря на последние дни ноября, солнце сегодня припекало по-летнему. До дома на горе Усман добрался уже изрядно взмыленным. Чувствуя как ручейки пота сбегают по спине он сто раз пожалел, что вместе с пулеметом не оставил внизу теплую куртку зимнего камуфляжа, разгрузку и бронежилет.

На пороге дома он некоторое время постоял, чтобы отдышаться и платком промокнуть лицо и только потом поднял руку чтобы постучать в дверь. Но этого не потребовалось, дверь открылась сама.

Перед Усманом стоял сгорбленный, с неровно подстриженной снежно-белой бородой старик. На какое-то мгновение Усману показалось, что в выцветших глазах старика промелькнуло замешательство.

- День добрый. - Поздоровался Усман.

- Проверка паспортного режима...- Не дав ему договорить старик, протянул ему паспорт. Усману показалось это подозрительным. Обычно хозяева дома, когда узнавали о цели его визита, начинали искать документы, которые, как правило, оказывались в самых неожиданных местах и не сразу находились. Впрочем, подумал он, старик должен был видеть их подворный обход, поэтому и вышел, держа паспорт наготове. Просмотрев паспорт, Усман протянул его старику.

- Еще кто-нибудь есть в доме? -

Старик сглотнул, и отвел взгляд в сторону. Руки его затряслись, и паспорт скользнул на пол. Пока он, неловко нагнувшись, пытался поднять его с пола Усман щелкнул предохранителем автомата. Он уже догадался, что помимо старика в доме еще кто-то находится.

- Кто еще кроме тебя в доме? -

- Больной. - Старик часто заморгал, машинально поглаживая все так же трясущимися руками целлофановою обложку паспорта.

- Больной у меня. Лежит, там. Больной. -

- Показывай. - Взяв автомат наизготовку, Усман резко передернул затвор, досылая патрон в патронник.

- Давай, старик, показывай, где он лежит. - С этими словами он подтолкнул засеменившего перед ним старика. Прикрываясь тощей спиной с остро торчащими лопатками и держа палец на курке автомата, Усман прошел в дальний угол дома, где в жарко натопленной комнате скорее напоминающей чулан на деревянном топчане лежал обросший редкой черной бородкой молодой человек.

Матово бледная без единой капли крови кожа туго обтягивала лицо с глубоко ввалившимися закрытыми глазами и щеками лицо. Видимо среагировав на шум шагов, молодой человек часто и тяжело дыша, поднял веки. Отрешенным взглядом, скользнув по, стоявшим над ним стариком и Усманом, он снова закрыл глаза. Потрескавшиеся, с белесым налетом губы шевельнулись и что-то произнесли. Старик попытался наклониться к нему, но Усман удержал его.

- Кто это? Документы есть у него? -

- Больной это. Я документы у него не спрашивал. -

- Подвинься. - Усман отодвинул в сторону старика и сунул руку под подушку.

- Больной говоришь. - Усман подбросил на ладони пистолет .

- А это значить его лекарство, которое он под подушкой прячет. Хорошие у тебя больные старик. Интересные. - Усман еще раз подбросил пистолет и спрятал его в карман куртки.

- Что будем делать старик?- Старик промолчал, только повел плечами и вновь начал гладить обложку паспорта. На какое-то время в доме повисла гнетущая тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием больного.

- Пойдем. - Усман тронул старика за рукав. Они вышли в сени,

откуда Усман мог увидеть своих сослуживцев, если бы они обеспокоенные его задержкой вздумали бы подняться к дому.

- Ты знаешь, что с тобой будет, если об этом узнают они? Знаешь ведь. - Старик кивнул.

- Я не хочу тебе зла. Ты людей лечишь, людям добро делаешь, но и себе я не хочу неприятностей. Если о том, что я здесь видел твоего больного и не задержал его узнают мои командиры... Думаю, что не надо тебе объяснять что будет и со мной и с тобой. -

Старик наконец-то поднял голову и прекратил разглаживать паспорт.

- Поэтому, слушай меня внимательно, я зашел в дом, посмотрел твой паспорт, дом осматривать не стал, поговорил с тобой, как и чем ты лечишь людей и вышел. Понял меня? - Старик часто закивал головой.

- Мы здесь, в вашем хуторе, дня три будем. Завтра я опять приду к тебе, но его, - Усман показал в сторону комнаты, где лежал юноша.

- Здесь быть не должно. - Последние слова он произнес с подчеркнутым нажимом.

- Ты все понял? Повторять не надо? -

Старик часто заморгал, стараясь удержать скопившуюся в изрытых глубокими морщинами уголках глаз влагу.

- Не надо. Я понял тебя. Да отблагодарит тебя Всевышний за твое милосердие к нам. Я- то старик, уже прожил, его жалко, совсем молодой еще.

- Молодой то он молодой - Возразил Усман.

- Как видишь, я не намного старше его. А этот, твой молодой, меня хочет убить, если у него получится. Так что старик, я не его пожалел, а тебя. Постарайся в следующий раз от таких молодых держаться подальше. Не надо кого попало жалеть, лучше себя побереги. Ты еще нормальным людям нужен будешь.-

* *

Кажется, эта мысль пришла к нему в тот самый момент когда он отвернувшись от старика зашагал вниз по склону, а пола расстегнутой куртки в которой лежал пистолет стала ощутимо бить по бедру. На какое-то время он даже остановился, чтобы обдумать ее. Я забрал у нее автомат, а теперь, взамен, принесу пистолет. И не надо будет шпионить за ней, прятаться, чтобы выследить, где она работает, думать, под каким предлогом встретиться, поговорить. Так все просто. Повеселевший он бодро зашагал вниз, предварительно застегнув куртку, чтобы мотыляющаяся пола не выдала спрятанное оружие.

На другой день Усман сказав товарищам, что у матери, в последнее время, часто болят ноги, и он хочет спросить у лекаря, есть ли у него снадобье от этого недуга, вновь поднялся к дому старика.

Старика он нашел что-то прибирающим под хлипким навесом во дворе дома.

- День добрый вок стаг (старик)! - Громко поздоровался Усман. Подслеповато щурясь, старик вышел из под навеса и, узнав Усмана, улыбнулся.

- Да будет оно добрым и у тебя жим стаг (молодой человек), не знаю, как тебя зовут.-

- Усман мое имя. Как ночь прошла, как здоровье? - Соблюдая этикет, поинтересовался Усман.

- Альхамдуллиллахи (слава Богу) все хорошо, а у тебя как дела? -

- Все хорошо. Твой больной ушел? -

Старик вздохнув, покачал головой.

- Не ушел. Унесли его. Ночью, я только встал, чтобы приготовиться к утреннему намазу они его забрали. -

- Ночью значить пришли. - Усман улыбнулся.

- А наше оцепление, как всегда, ничего не видело и не слышало. Отличные вояки, молодцы. Впрочем, что я говорю, это хорошо, что они проспали. Иначе у тебя старик и у меня были бы очень большие проблемы. А, так, ушел он или унесли его, разницы нет. Самое главное, что его у тебя нет и это хорошо.-

- Хорошо оно или нет, Бог рассудит. Только жалко его, не выживет он. Такой молодой, жалко.... -

- Два дня назад у нас четверых убили таких же молодых. Вот их мне жалко, а не этих .... - Усман не договорил, чтобы не произнести при старике резких слов, готовых слететь с языка.

- И их жалко. - Тихо произнес старик. - Всех вас жалко. Если посмотреть через пятое, десятое поколение все вы друг другу братья, а убиваете себя, и через себя весь наш народ, как... Впрочем, Дэла лучше знает и не нам, смертным, судить о его помыслах.-

- Вот из-за таких братьев... - Усман поиграл желваками, но опять сдержался. Поправив на плече ремень оружия, он посмотрел на старика.

- Мы сейчас уезжаем. Может еще и увидимся старик, еще раз тебя прошу, береги себя. Марша айла (Оставайся свободным).- С этими словами он повернулся и зашагал вниз по склону.

- Марша гойла (Иди свободным) - Старик долго провожал взглядом фигуру Усмана, потом, вздохнув, сокрушенно покачал головой в такт своим мыслям и шаркающей походкой направился в дом.

* * *

Сперва он решил прийти к ней в субботу. Уже и пистолет, изъятый у больного боевика, почистил и смазал, и дополнительную обойму снарядил, но в пятницу вечером раздумал, и решил дождаться воскресения. В республике было практикой часто объявлять для служащих субботы рабочими днями. В таком случае он мог днем не застать ее дома, а приходить вечером к малознакомой женщине было неудобно.

Припарковав машину напротив ее дома, Усман стал следить за ее подъездом и балконом. Он рассчитывал просидеть в машине минимум час. Если она вышла из квартиры по каким-то делам то за это время, тем более имея такого брата, должна была вернуться. То есть его шансы на то, что он точно застанет ее дома, возрастали. Но, на его счастье, минут через пять его ожидания, она появилась на балконе, чтобы снять развешанное белье.

Словно в омут ныряя, с колотящимся сердцем, он решительно вышел из машины и забывая ее запереть направился к подъезду. Зайдя в подъезд, вспомнил, что в прошлый его визит лифты не работали, но на всякий случай нажал кнопку вызова. К его удивлению и радости, все-таки восьмой этаж, двери лифта бесшумно распахнулись. Успели все - таки, с благодарностью к неизвестным работникам подумал он, заходя в кабину.

За то время пока лифт поднимался Усман прокрутил в голове десяток сценариев - как она его встретит, что она скажет, что ответит он, а если она с порога отправит его восвояси, а если пригласит в квартиру, а если.... Перед ее дверью он, некоторое время, постоял, стараясь успокоиться и только потом поднял руку к звонку. Но не успел он нажать на кнопку как дверь распахнулась и перед ним предстала она. В простеньком халате с ведром полным воды в одной руке и шваброй в другой она вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки. Забавно сдув упавшую на лицо прядь волос она, улыбнувшись, спросила.

- Испугал меня, ты к нам? - Продолжая держать руку протянутой к звонку, Усман переступил с ноги на ногу.

- Я вот... к вам. Я хотел... - Он, наконец, опустил руку и замолчал, все слова почему-то улетучились, на ум шло только банальное - как поживаете, все ли живы, здоровы, совершенно сейчас неуместные. Она опять улыбнулась.

- Если ты за оружием пришел, то у нас больше ничего нет. - Тут Усмана словно прорвало. Он с жаром начал оправдываться.

- Да нет, о чем ты говоришь! Я наоборот! Я принес вам, вот тут. - С этими словами он полез во внутренний карман куртки, чтобы достать пистолет, но она прервала его.

- Подожди немного, я воду отнесу бабе Гере, у нее кран забился, без воды сидит. Подожди. - Обернувшись, она крикнула в квартиру.

- Султан, к нам гость пришел, встречай! - Он замешкался отступить в сторону, и она бочком прошла между ним и дверью, обдав его тонким горько сладким ароматом незнакомого парфюма.

В глубине квартиры показалась долговязая фигура Султана с книгой в руке. Подойдя к Усману, он радостно улыбнулся.

- О! А я тебя узнал! Ты же приходил к нам, я помню. Только ты тогда военный был. Заходи, заходи. Я сейчас чайник поставлю, Залина вчера халву принесла, очень вкусная. - Он за рукав потянул Усмана за собой. Поколебавшись, Усман переступил порог. Следом вошла и Залина.

- Он у нас гостей очень любит. - Извиняющимся тоном сказала она.

- Все время одни, редко кто приходит, вот и радуется. Правда пока чаем не напоит, а потом забывает, что ты есть и опять за свои книги. Садись, пока тебя Султан будет угощать, я пойду бабу Геру приглашу к нам. Пусть с нами побудет. -

Такого развития событий Усман не предполагал даже в самых смелых своих фантазиях прокручиваемых им в голове перед встречей. И, самое главное, все это происходило так естественно и непринужденно, что вся его взвинченность и напряжение исчезли без всякого следа. А когда он, сняв куртку, сел за стол ему вдруг показалось, что он очень давно знает и эту квартиру и ее обитателей и сейчас он просто вернулся сюда из дальней поездки и отдыхает за чашкой чая. Пока Султан нарезал халву и разливал чай, зашла Залина.

- Баба Гера не придет. - Объявила она. - У нее наш сосед снизу кран придет менять, она ждет его. Так что просила тебе привет передать. -

- Спасибо. А кто она по национальности, имя такое, первый раз слышу. -

Залина улыбнулась, салфеткой вытирая уголок рта Султана, на котором налипли крошки халвы.

- Ешь аккуратнее. Она немка, Гертруда ее имя, мы все ее просто Герой зовем. Муж ее из Казахстана привез, когда на шабашки ездил. Сам за год до первой войны умер, а у нее две дочери, обе замужем. Старшая в Шалях, младшая здесь в Грозном. -

Султан допив свой чай, вдруг, не говоря ни слова, ни гостю, ни сестре поднялся из-за стола и уткнувшись в книгу которая все это время лежала перед ним отправился в соседнюю комнату.

- Я же говорила. - Залина только теперь присела за стол, на то место где раньше сидел ее брат.

- Вот так всегда, обрадуется гостю, по - настоящему радуется, я знаю, а минут через пять - десять, как будто его, гостя, и нет. Опять - книга или журнал, или газета, без разницы, лишь бы читать. -

- А это с рождения у него или... потом?-

- Родился он нормальным ребенком. Я на двенадцать лет старше его, а мать часто болела. Так что можно сказать он на моих руках вырос Абсолютно беспроблемный ребенок. Когда первая война началась, ему было три года, четвертый шел. Город начали бомбить, и мы выехали в сторону Шали, к родственникам отца. Объявили, что на этот день русские дают коридор для тех, кто хочет выехать из города. Дорога была забита машинами, людьми. Очень много было людей с детскими колясками, в которых везли самое необходимое и тут налетели самолеты. -

Залина замолчав, аккуратно сложила несколько раз бумажную салфетку и промокнула уголки глаз.

- Ты прости меня. - Тень смущенной улыбки промелькнула и исчезла на ее лице.

- Разговариваю с тобой и даже не знаю, как тебя зовут, кто ты, откуда? -

- Усманом меня зовут, из Притеречья я. - Торопливо назвал свои данные Усман, боясь, что эта пауза в ее рассказе может разрушить тонкую нить доверия и взаимной приязни возникшей между ними с момента как он переступил порог квартиры.

- Тебе, Усман, наверное, не интересно слушать то, что я говорю. Такие истории, как у нас с Султаном, у каждого второго в республике. Всех не переслушать. Давай я тебе чай свежий налью, твой остыл уже. -

- Нет, нет! - Усман энергично мотнул головой. - Не надо. Ты продолжай рассказывать. -

- Ну, слушай, если тебе это интересно. Людей, машин было очень много, дорога была забита и тут эти самолеты.... Взрывы, крики, кровь, машины горят, люди мечутся... Мы с ним на заднем сидении, были, а между нами вещи, машина вся забита была вещами. Хотела его закрыть собой, спрятать, чтобы он не видел все это, но из-за вещей никак не могла до него дотянуться. И он все это видел и слышал. Глаза у него были.... -

Залина опять промокнула уголки глаз.

- Никогда не забуду. Нам повезло, только машину осколками побило, до Шали, слава Богу, доехали. С тех пор я стала замечать, что он вдруг уходит в себя, застывает и смотрит куда-то в сторону, а глаза становятся как тогда в машине. Мы думали, что со временем пройдет, забудется. У наших родственников была хорошая библиотека. Делать было нечего, скукота и я целые дни проводила за чтением книг, а он всегда был рядом со мной. Читать, конечно, не умел, но очень ему нравилось листать страницы в поисках картинок. Иногда, с самым серьезным видом, делал вид что читает.

Месяца через два три, когда объявили, что беженцы могут возвращаться в город, родители поехали посмотреть, что стало с квартирой. Когда они возвращались, навстречу им ехала колонна военных. Одна машина вывернула из колонны, столкнула папину машину в кювет и поехала дальше. Машина загорелась, люди пытались их вытащить, но не смогли.

Когда их, обгорелых, привезли, в суматохе я не уследила за Султаном и он прибежал в комнату где они лежали. Не плакал, не кричал, только смотрел на то, что осталось от отца с матерью, глазами, такими как тогда на дороге. После этого, очень долго, ни с кем не разговаривал, даже со мной. Кормить приходилось насильно. Исхудал страшно. Год мы прожили в Шали, он понемногу стал приходить в себя, потом вот приехали, домой, как говорится.

- А со школой у него как? -

- В школу мы не ходили и не ходим. Он не выносит вида толпы. Сама его научила, и читать, и писать. Вот и все наше образование. Друзья отца помогли с работой, теперь гораздо легче стало. Так и живем. -

Она вздохнула.

- Ну, вот, я тебе все о нас рассказала, теперь ты о себе расскажи. Почему ты стал военным, и правда ли говорят, чтобы устроиться к вам надо большие деньги заплатить? -

Усман улыбнулся. Ему было хорошо и уютно сидеть в этой комнате, за этим столом и, слушая ее голос, украдкой отмечать, как она в процессе своего рассказа живо меняется в лице, как она забавно сдувает с лица непокорную прядь волос и изредка встречаться с ней взглядом. Он чувствовал и был уверен в том, что его присутствие в этой квартире не доставляет ей ощущения дискомфорта и настороженности неизбежного в общении двух фактически незнакомых людей.

- Да, много таких. Только я не платил. Воевал в первую войну, брат двоюродный подбил. Я как раз в десятом классе учился. -

- Подожди, но ты же сам с Притеречья а там, так говорят, все были против Дудаева и против него воевали, а с русскими дружили. -

- По - разному было. - Усман пожал плечами. - Кто-то против Дудаева, кто-то за, а большинство, как у нас говорят, на заборе сидели. Смотрели куда им спрыгнуть. Брат мой, двоюродный, был на два года старше меня и за Дудаева сильно болел. Очень ему хотелось золотой краник с верблюжьим молоком заиметь. Помнишь, наверное, как Дудаев всем эти краники обещал. Всегда, как ни зайдешь к нему, он перед телевизором сидит. А когда русские стали заходить он и уговорил меня. Два дня в Грозном болтались - то к одному отряду то к другому, нигде нас не берут. Говорят, купите оружие, потом приходите, а на какие деньги мы его купим. Брат плюнул на все это и уехал обратно, а я остался. Дураком был. Стыдно, видите ли, возвращаться. Так до конца войны и остался. На вторую войну не пошел, насмотрелся, понял, что это за войны. Остался дома, и тут началось, как где какое-нибудь происшествие так меня сразу или в ФСБ или в милицию забирают. Кто первый приедет тот и забирал. В подвалы ихние. Знакомые посоветовали, говорят, пока из тебя инвалида не сделали, иди на службу к Кадырову. Им, такие, как ты, сейчас очень нужны. С военным опытом. Взяли без разговоров. Там много было из тех, кто вместе со мной в первую войну против русских воевал. Вот так вот. -

Ему очень не хотелось покидать эту уютную кухню, но и далее задерживаться было бы совершенно бестактно. Усман встал из-за стола.

- Я собственно, вот зачем приходил. В прошлый раз я забрал у вас автомат, а это вот вам взамен автомата. - Он положил на стол пистолет и две обоймы.

- Ты что, ты что! - Залина всплеснула руками.

- Забери его, забери! Ты что! Забери немедленно! - Неподдельный испуг, отобразившийся на ее лице, заставил Усмана убрать оружие со стола.

- Хорошо, что ты при нем его не показал. - Она посмотрела в сторону комнаты, где скрылся Султан.

-Благодарю, конечно, но нам это совсем не нужно, совсем. -

- Хорошо, тогда... спасибо за угощение, извини , что так задержался у вас. Время отнял. -

Усман, одев куртку, направился к двери сопровождаемый хозяйкой. Уже открыв дверь, он, глядя немного в сторону, спросил.

- А ты где работаешь? Я, так, спрашиваю, вдруг... если... -

Пауза, последовавшая за его вопросом, показалась ему вечностью. Залина, помедлив, улыбнулась и назвала адрес.

* *

- Да, опустели наши горы. Эта Сирия, как пылесос, всех наших муджахидов забрала к себе. Опустели горы. Кяфиры уже свободно ездят там, где раньше нос боялись сунуть. Иншалла, Аллах дарует нашим победу в этой Сирии и тогда те, кто остался в живых, вернутся в эти горы и принесут с собой нашу свободу. А пока мы должны держаться. Держаться и помнить о своем долге перед Всевышним. - Муса огладил бороду и посмотрел на Ризвана.

Неделю назад в горах начался первый в этом году снегопад и с небольшими перерывами снег валил до вчерашнего вечера. Сегодня небо прояснилось и мир, простертый от земли до бездонной синевы неба, был до краев наполнен нестерпимо ярким, отраженным от снежного покрова, солнечным светом.

Закутанный в теплое одеяло, Ризван сидел рядом с ним на стволе поваленного дерева. Исхудавшее лицо его с закрытыми глазами было обращено к солнцу и непонятно было, слышал ли он, о чем сказал Муса, или нет. После долгой паузы он все так же, не открывая глаз, шевельнул бледными потрескавшимися губами.

- Когда ты сказал, ее нашли? - Муса догадался, что он спрашивает его о своей сестре.

- Помнишь, когда мы на засаду наткнулись, и пришлось в лесу ночевать? Вот этим утром, когда люди в мечеть шли на первую молитву ее и нашли. У ограды лежала. По всему выходит, что ее ночью привезли туда. -

- Всю ночь шел дождь. - Ризван опустил голову. - Всю ночь. А она лежала на земле. И я ничего не мог для нее сделать. Ничего. Знаешь, я ...-

Он не договорил. Приступы тяжелого, мучительного кашля, в последние дни, повторялись все чаще и чаще. Так было и в этот раз. Только когда он выхаркнул из себя на снег, кровавый сгусток слизи, кашель перестал терзать его тело. Некоторое время он с хрипом переводил дыхание, платком вытирая выступившую на губах полоску крови. Муса, отвернулся и покачал головой.

-Все-таки, еще раз повторю. Есть у меня знакомые, могут помочь положить тебя в больницу в Ессентуках. Документы сделают. Подлечишься там ... -

- Мы уже говорили об этом. - Прервал его Ризван. - Не надо. Я уже решил. Когда я сюда, к вам, шел, дал обет - живым не вернусь, пока мы не победим. Теперь пришло время его исполнить. Помоги мне, изготовь снаряжение для этого дела. По радио говорили, что у них концерт, в Грозном будет, через неделю. Там вся их шайка начальников будет. Иншалла, устрою им салют. А теперь пойду, устал я, прилечь надо. - Опершись на плечо Мусы, он встал на ноги.

- Знаешь, очень не хочется, чтобы там невинные люди пострадали. Я понимаю, но, все-таки... -

- А что я могу сделать, все в руках Всевышнего. И вообще, мне сказали, что в таких случаях, невинные, умирая, идут в рай как шахиды. Так что еще неизвестно, что для них лучше и что бы они для себя выбрали, если бы знали.

- Все равно не хочется, чтобы они там были. -

После его ухода Муса еще долго сидел на своем месте, задумчиво ковыряя снег носком сапога.

Старик лекарь, к которому они относили Ризвана, после ночевки в лесу, сказал ему, когда они вынуждены были его забрать, что Ризван, в их условиях, протянет месяц, от силы два. Судя по ежедневно ухудшающемуся состоянию Ризвана, старик не ошибся в своих прогнозах. Муса, не безосновательно полагал, что смерть сестры послужила решающим доводом для принятия такого решения. Впрочем, он пожал плечами, в молчаливом диалоге с самим собой, возможно и без этого Ризван принял бы такое решение. Не зря же он говорил о своем обете.

В одном он был совершенно уверен, что не стоит отговаривать Ризвана. Во первых, он не отступит от своего решения, это Муса понял по его тону, во вторых, такого рода акция покажет русским марионеткам из числа его соплеменников, что сопротивление не сломлено и что им надо ходить по земле с оглядкой.

Покосившись на выхаркнутый Ризваном из себя кровавый сгусток Муса, брезгливо поморщившись, ногой сгреб на него снег и только после этого направился к землянке. Следовало подумать где можно будет найти соответствующего диаметра гвозди чтобы нарезать из них начинку для пояса, который будет надет на Ризвана в его последний день.

* *

Эти несколько дней после визита в квартиру Залины и Султана, Усман ходил сам не свой. Вечером он твердо решал, что завтра непременно отправится к Залине на работу. Утром его начинали одолевать сомнения в правильности принятого вечером решения. Он начинал думать, что еще рано, что она может неправильно его понять. Вдруг она вообразит, что его визиты к ней продиктованы тем, что он решил, коль скоро она живет без родителей, дееспособного брата и других близких родственников, то является вполне доступной девушкой и хочет этим воспользоваться. Сама только мысль, что она может так о нем подумать приводила его в состояние легкой паники. Требовалось найти очень веский повод, чтобы еще раз встретиться с ней. Над поиском такого повода он и ломал днями голову.

Резкий удар сзади в плечо заставил его обернуться. В обеденное время четвертого дня его бесплодных исканий весомого предлога для встречи с Залиной перед ним предстало лицо взводного с разъязвленным ртом.

- Оглох? Ты что вообще ничего не слышишь? Я за тобой от КПП бегу, кричу тебе! Ты хоть сейчас меня слышишь? -

- Слышу, слышу - Усман, поморщился, отодвигаясь от брызжущегося слюной взводного.

- Бога ради, прости, задумался я... -

- Задумался он! Генерал, тоже мне, нашелся, задумался он, видите ли! - Взводный начал сбавлять градус недовольства.

- Давай, бегом в штаб полка! В командировку поедешь, в Ковров. Оформляй командировку, там уже ждут тебя. Сегодня выезжаете, а ты ходишь тут как глухонемой! -

- Какие ковры? - Неудачно попытался пошутить Усман.- Я не подписывался на ковры. -

- Не ковры! - Опять закипел взводный.

- Какие ковры! Причем здесь ковры! В Ковров поедете! Ты и еще двое с другой роты. Город такой, Ковров называется, понял? -

- Понял, понял, только не надо кричать! А где этот город? До Нового года я успею вернуться? -

- Откуда я знаю, где этот город, что я тебе, учитель географии? - Огрызнулся уже повернувшийся к нему спиной взводный.

- Иди, я тебе сказал, в штаб, там тебе скажут, успеешь на Новый год вернуться или нет, и где этот долбанный Ковров. -

В последнее время взводный почему-то стал слишком раздражительным. Посмотрев ему вслед, Усман, пожал плечами и направился в штаб.

Здесь, пока оформлялись командировочные документы, ему объяснили, где находится Ковров, по какой причине их туда посылают, и заверили в том, что вернутся они домой в последних числах декабря. То есть, Новый год, они встретят дома.

Из штаба Усман выходил с чувством явного облегчения. Он посчитал, что судьба даровала ему эту командировку с тем, чтобы он еще раз спокойно обдумал свое отношение к этой девушке и вместо поиска неких предлогов, или поводов для встречи, определился бы и принял решение. Может быть, самое важное в своей жизни решение.

* *

Чтобы из офиса попасть домой Залине приходилось пересекать обычно пустынную площадь перед недавно отстроенным киноконцертным залом. Но в этот день все было по другому - гремела музыка, толпы празднично одетых людей заполнили площадь, стекаясь к входу в зал. Отдельной группой, окруженное вооруженной охраной в черной униформе, стояло местное начальство, ожидавшее приезда Главы республики. Сегодня должен был состояться концерт, посвященный наступающему Новому Году. Было объявлено об участии в этом мероприятии звезд не только отечественной эстрады, но и зарубежных с громкими именами. К тому же ожидался целый десант из того же зарубежья, но уже изрядно потускневших звезд в области спорта и кино.

Свистящий шепот за спиной заставил ее испуганно обернуться.

- Уходи сестра отсюда, уходи. -

Высокий, худощавый парень с редкой неопрятной бородкой и черной лыжной шапочке надвинутой на глубоко ввалившиеся глаза быстрым шагом обогнал ее, направляясь в сторону группы начальства.

Странный какой-то подумала Залина, глядя вслед быстро удалявшейся от нее долговязой фигуре. Незнакомец, почему то, шел, сильно накренившись вперед, словно преодолевал сопротивление встречного ветра.

Вдруг, картина праздничной площади резко изменилась. Двое из охранников, вскинув автоматы, побежали ему навстречу. Что-то, прокричав, парень, только что обогнавший Залину, в свою очередь, ринулся к ним. Последнее, что она увидела, были искорки на кончиках автоматных стволов охранников и яркая, огромная, вспышка желто-красного пламени, в которой, медленно кружась, разлетались какие-то бесформенные черные пятна.

* *

О том, что в Грозном произошел подрыв смертника, Усман узнал на второй день после отъезда в командировку. Передали, что в результате теракта погиб один служащий полиции, и трое гражданских. Информация была, как и обычно, в таких случаях, крайне скупой и учитывая, что подобного рода происшествия в республике были не редкостью Усман очень скоро, забыл о ней.

Самое важное, что он вынес из времени проведенного в командировке, было то, что он окончательно утвердился в мысли поставить точку в своих отношениях с Залиной. Решение было кардинальным и не оставляющим никаких шансов на пересмотр. На следующий день, как только они прибыли в Грозный, он оделся в свой единственный, нужды за эти годы в гражданском не было, костюм. Повязал, с помощью сестры, галстук и, игнорируя выжидательный взгляд матери, вышел из дома.

Сегодня он должен будет сказать ей, что, если она согласна, он просит назвать имена ее родственников, к кому должны будут явиться его сваты. И все. И ни слова больше! Только так!

С таким шагом, с каким он подходил к ее подъезду, солдаты викторианских времен шли в атаку. Всецело поглощенный своими мыслями он не сразу заметил сидевшую на скамейке у подъезда женщину. Только уже поднявшись, на ступени перед дверью подъезда, он вспомнил ее.

- Здравствуйте, баба Гера. - Спустившись со ступеней он, улыбаясь, встал перед ней. Старушка подслеповато заморгала, вглядываясь в его лицо.

- Вы, наверное меня, не помните я к вам приходил, помните, когда ваш сосед, Султан из автомата стрелял, потом его сестра с работы с работы пришла... помните? - Женщина, улыбнувшись, мелко затрясла головой.

- Помню, теперь вот вспомнила. Конечно, помню, как вы приходили, ну и натерпелась же я в тот день... - Усман засмеялся.

- Да я и сам натерпелся в тот день. А дома ваши соседи? -

- Султан дома. - Через паузу ответила старушка и отвела взгляд в сторону.

- Я за ним слежу. Дома он. -

- А Залину, что, на работу вызвали? Выходной вроде бы сегодня объявили или вышла куда-нибудь? -

- Залина в больнице. - Не сразу ответила старушка, достав из рукава цветастый носовой платок.

- В больнице моя девочка. Вчера еще в реанимации была. Три дня в реанимации была. Сегодня обещали в палату перевести. -

- Заболела? Что с ней? - Ошеломленный этим известием Усман опустился на скамью рядом со старушкой. Та с некоторым удивлением во взоре покосилась на него.

- Нет, не заболела. Ты разве не слышал, что у нас здесь один человек разорвался... -

- Подорвался. - Машинально подправил ее Усман, начиная осознавать новую для себя ситуацию.

- Ну, значить подорвался. - Старушка махнула рукой. - А Залина в это время домой шла и как раз мимо этого места и проходила, где все и случилось. - Пока Усман осмысливал ее слова, она платочком вытерла набежавшие на глаза слезы.

- Разорвался, подорвался - лучше бы он дома у себя подорвался... Разорвался, подорвался. Две пули, мне ее родственница сказала, в мою девочку попали. Еще бы чуть - чуть... - Она громко высморкалась в тот же платок.

- Какие пули, причем здесь пули, там же взрыв был. Осколки, наверное, попали. Осколки... -

Усман никак не мог собраться с мыслями. Все было так просто - он приходит, она выходит, он говорит, она... а тут...

- Ихняя охрана, она же всегда, с перепугу, начинает палить в разные стороны. Вот и в нее.... -

- Понятно! - Усман резко поднялся со скамейки.

- Все понятно. Вот тут халва, конфеты, Залина сказала, что Султан сладкое любит. - Сунув в руки растерявшейся бабы Геры пакеты, он еще раз повторил - понятно - и скоро вышел на улицу.

* *

Палата, в которую сегодня утром поместили Залину, после трех суток проведенных в реанимации была двухместной, но вторая койка была аккуратно заправленной, и видно было, что какое-то время ей придется провести здесь одной. Большей частью она лежала с закрытыми глазами, слушая как ее обездвиженное тело, начиная от кончиков пальцев на ногах, постепенно начинает обретать самое себя. Боль от процедур и неудобства вызываемые тем, что она не могла контролировать свое тело, она переносила стоически. Главное для нее сейчас было выздороветь как можно скорее и вернуться в квартиру, где ее ждал, неприкаянно бродящий по комнатам, Султан. Глаза открывала только когда подходила медсестра, чтобы сделать очередной укол или проверить капельницу.

Сквозь полузабытье она почувствовала, что в палату кто-то вошел. Ожидая, что вошла медсестра и что она сейчас приступит к своим процедурам Залина лежала с закрытыми глазами, но когда ожидание прикосновения рук медсестры затянулось, она открыла глаза.

- Ты пришел. - Чуть слышно выговорила Залина, увидев стоявшего перед ее кроватью Усмана.

- Ты пришел. -

- Да, вот, пришел... - Усман сжал в ладонях полы наброшенного на плечи белого халата.

- Ты извини, я не мог, не знал, я был в командировке. - Заметив как стремительно ее глаза стали наполняться влагой он, торопливо, сбиваясь и путаясь, сказал, что только недавно он видел бабу Геру, что она смотрит за Султаном, с ним все в порядке, не надо беспокоиться, а если потребуется найти какие-нибудь лекарства то он их достанет через своих знакомых, и вообще...

Но все было напрасно, оставляя за собой мокрый след слезы, обильно пролились по ее вискам и затерялись в прядях темных, разбросанных по подушке, волос.

- Ты пришел.