Лосев Егор
Багряные Скалы (Глава 1)
[
Регистрация
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
English
] [
Помощь
] [
Найти
] [
Построения
] [
Рекламодателю
] [
Контакты
]
Комментарии: 4, последний от 13/07/2019.
© Copyright
Лосев Егор
(
dani-kl@yandex.ru
)
Размещен: 15/03/2013, изменен: 15/03/2013. 26k.
Статистика.
Глава
:
Ближний Восток
Годы событий: 1951-1956
Ваша оценка:
шедевр
великолепно
отличная книга
хорошая книга
нормально
не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Аннотация:
Главы из будующей книги. Книга, надеюсь, скоро выйдет, так что выложу только несколько глав.
Багряные
скалы
Посвящается безбашенному поколению израильтян,
построивших эту замечательную страну.
Тех, кто не боялся идти навстречу неизвестному,
по откровенно враждебной земле,
тем, кто ставил цели и шел к ним до конца,
не считаясь с ценой.
События и люди, описанные в этой повести, реальны.
Но все же не стоит требовать документальной
точности, это художественное произведение
и многое - плод авторской фантазии.
Почти у каждого из реальных героев изменилось
что-нибудь одно: имя, фамилия или кличка, лишь
несколько остались под своими настоящими именами.
Вместо предисловия
В шестидесятые годы в Израиле пользовалась особой популярностью песня "Красная скала".
"Там за пустыней, за горой,
Есть место, как о том гласит молва,
Откуда не пришел еще живой,
Зовут то место Красная скала..."
Песню эту запретили, чтобы не будоражила воображение.
Она не звучала по радио. Не исполнялась на концертах. Бродягой
шлялась по дорогам, появлялась на школьных вечеринках, надол-
го задерживалась в военных лагерях.
Красная скала - это Петра, легендарная столица Набатейского
царства, просуществовавшего до начала второго века, когда намест-
ник Сирии Корнелий Пальма по указу императора Траяна превра-
тил "относящуюся к Петре Аравию" в римскую провинцию. Давно
исчезли набатеи, номады семитского происхождения, не изменив-
шие арамейской культуре и потому уничтоженные воинственными
приверженцами пророка Мухаммеда.
Но остался высеченный в скалах удивительный город, избе-
жавший тлетворного влияния времени, сохранивший дикое, пер-
возданное очарование.
...Меиру было пятнадцать лет, когда кто-то из друзей подбил
его на экскурсию в район знаменитых медных рудников Тимны.
Броская красота соломоновых столбов произвела впечатление, и
Меир не мог оторвать от них глаз. Как вдруг он услышал голос экс-
курсовода: "То, что вы видите - ничто по сравнению с Петрой".
Позднее Меир записал в своем дневнике: "Что-то дрогнуло
во мне, когда я впервые услышал дразнящее, пленительное слово
"Петра". Но потом, постепенно, штрих к штриху, образ к образу,
стала вырисовываться легенда, настолько призрачная и далекая,
что навсегда должна была остаться дивной сказкой - и не более.
Прошло несколько лет. Изменились реалии. Невозможное
стало возможным. Тогда и дала о себе знать, как старая рана, дав-
няя мечта. Она ожила во мне, и я не знал покоя до тех пор, пока не
решил: пойду, и будь, что будет. И мне сразу стало легче".
В Петру его сопровождала давняя приятельница Рахель Сабу-
раи. Боготворившая Меира, она была готова идти за ним хоть на
край света. Впрочем, как и многие другие.
Четыре ночи и три дня длился их отчаянный поход. И они
добрались до цели. И шесть часов провели среди варварского ве-
ликолепия древних дворцов, высеченных в скалах цвета крови, по-
крытых узорными надписями на мертвом языке.
И вернулись, чудом обойдя посты легионеров, избежав встре-
чи с ненавидящими Израиль бедуинскими кочевниками.
Так Меир Хар-Цион положил начало рыцарской традиции,
просуществовавшей в израильской армии многие годы.
Когда Данте проходил по улицам Вероны, то жители города
долго провожали его глазами. Им казалось, что они видят на его
лице отблеск адского пламени. Приблизительно с таким же чув-
ством смотрели бойцы на Хар-Циона.
Он побывал в Петре и вернулся живым...
И вот начались походы в Петру сначала бойцов сто перво-
го отряда, а затем парашютистов. Это было похоже на повальное
безумие, на попытку сумасшедшего художника расписать краска-
ми неистово пылающий закат.
Скала-молох требовала все новых и новых жертв. Бойцы
- лучшие из лучших - погибали на пути в Петру или при воз-
вращении. Легионеры, знавшие о странном ритуале израильских
парашютистов, устраивали засады. Лишь немногим удавалось по-
бывать ТАМ и вернуться. Но зато они сразу как бы вступали в зам-
кнутый, почти кастовый "рыцарский орден". На них смотрели как
на титанов, для которых не существует невозможного. Они стали
легендой армии, создававшей героический эпос, охвативший все
годы существования Израиля.
Меир, терявший товарищей, не раз сожалел, что это он по-
ложил начало кровавой традиции.
По следам Хар-Циона, например, отправились двое его бой-
цов Дмитрий и Дрор...
Владимир Фромер
Лежит мое сердце на трудном пути,
Где гребень высок, где багряные скалы...
Ю. Визбор
Май 56-го
Жук грузно пролетел сквозь решетку на окне. Толстый, по-
хожий на набитую парашютистами "дакоту", он снизился, зало-
жил вираж и перешел в горизонтальный полет. Казалось, вот-вот
в боку у жука откроется дверца, и вниз посыплются десантники,
раскрывая над собой купола парашютов.
По дуге обогнув камеру, жук со всей дури шмякнулся об желез-
ную дверь, закувыркался и рухнул на пол.
Дмитрий, чуть повернув голову, с интересом следил за всеми
пертурбациями насекомого. Вспомнилось, что этих жуков в Из-
раиле называют "хомейни".
Тем временем жук захлопнул половинки панциря и приго-
товился встретить любую опасность. Убедившись в отсутствии
оной, жук снова приподнял свою броню, аккуратно сложил кры-
лья и уполз под кровать.
За окном громко затарахтел сверчок.
Дмитрий зевнул и уткнул взгляд в грязноватый потолок. Риф-
леный отпечаток армейской бутсы чернел на штукатурке прямо
над кроватью. Какой-то озверевший от безделья узник, видимо,
подбрасывал ботинок снизу, чтобы оставить следы на потолке.
Яркий свет лампы прикрытой "намордником" резал глаза.
Дмитрий надвинул на лицо берет и попытался задремать.
Сон не шел.
Мысли в голове тянулись безрадостные и тоскливые.
Саднило простреленное бедро. Где-то под повязкой ныли
фаланги безымянного пальца. Несуществующие фаланги. Доктор
так и назвал эти странные боли - "фантомными". От пальца остал-
ся жалкий огрызок, да и вся пятерня потеряла "товарный вид".
С одной стороны, он добился того, чего хотел. Исполнил
мечту. Прикоснулся к запретному. Оказался принятым в касту по-
священных. Как Бар-Цион. Салаги в роте будут глядеть на него с
восхищением, да и не только салаги. Не один ветеран, поглядев на
фотографии, завистливо вздохнет.
Жаль только, что фотографы из них с Двиром оказались ни-
кудышные, перемудрили немного со всеми этими "выдержками",
"диафрагмами", но это мелочи.
Простреленное бедро и покалеченная рука - ерунда. Да и за-
втрашний суд не страшен. Батальонное начальство отмажет. У де-
сантников не принято вываливать напоказ грязное белье. Потом,
когда он вернется в строй, влепят, конечно, по самое "не горюй",
но на суде прикроют.
Он счастливчик, особенно если сравнивать с теми пятью, что
рискнули в августе пятьдесят третьего.
Но на душе все равно погано скребли кошки. Как только он
забывался в коротком сне, звенел в ушах крик Двира: "Прикры-
ваю! Пошел!". Мерещились команды на арабском, выстрелы. Ино-
гда снилась пустыня, жгучее солнечное марево... красная пыль...
обманчиво-сонная змея-цефа шуршала по песку.
Очнулся он от того, что скрипнул стул.
Напротив сидел Узи. Весь какой-то светлый, в чистой форме,
только на голове все та же каска с вывороченной наружу дырой,
поблескивающей зазубренными краями.
Узи улыбнулся и помахал рукой.
- Ахалян...
- Ты... - удивился Дмитрий. - Как? Откуда?
- Оттуда... - Узи закатил глаза под срез каски, - а то ты не по-
нимаешь?
Слабый свет лился из-за его спины, будто между лопаток у
Узи торчала лампочка.
Дмитрий ошалело потер глаза:
- И как у вас, - он показал глазами в потолок, - там...?
- Да нормально... - пожал плечами Узи, - нас там много... сам
знаешь, компания подобралась подходящая...
Он обвел рукой комнату и позади него, словно на фотобумаге
под линзой увеличителя, стали проявляться прозрачные, бледные
фигуры: ...ротный - Саадия, в чистой, но разорванной на груди
гимнастерке, пацаны-пограничники из Бейт Нехемии, с жуткова-
тыми от уха до уха ранами на горле. Еще кто-то знакомый, стоя-
щий спиной...
Дмитрий поежился. Берль все так же безмятежно улыбался.
- Тут хорошо... я деда встретил... с детства мечтал... Да и тебя
мы ждали... ты ведь почти пришел, а в последний момент сорвался.
- А это кто такой? - холодея, спросил Дмитрий, тыча пальцем
в стоявшую к нему спиной призрачную фигуру.
- Как кто? - засмеялся Берль. - Ты чего, не узнаешь?
Стоявший спиной силуэт медленно повернулся...
Дмитрий заорал, подскочил на кровати и проснулся. Стояв-
ший напротив стул был пуст.
Он помотал головой, отгоняя приснившийся кошмар.
Он не виноват. Так уж легли карты... или звезды... или кто-то
там на небе распорядился... . Да и кто мог подумать, что этот кре-
тин Адам откажется? Хотя, какая теперь разница?
Он утер пот со лба.
За дверью послышались шаги. Ключи зазвенели. Кто-то загля-
нул в глазок. Потом замок лязгнул, и дверь приоткрылась. В тем-
ноте коридора различалась худощавая подтянутая фигура, позади
маячил военный полицейский в белой каске.
Дмитрий поднял голову, щурясь от слепящего сияния лампы.
У двери стоял Бар-Цион.
Ротный шагнул вперед на свет. Пыльная куртка-американка
без знаков различия, пыльные штаны и грязные ботинки. Навер-
ное, приехал прямо с учений, кажется там сейчас рота.
- Только не долго, - буркнул из коридора полицейский и за-
хлопнул дверь.
Бар-Цион неторопливо оглядел камеру, и угол его губ пополз
вверх, обозначая кривую ухмылку.
Вскакивать и приветствовать ротного по уставу Дмитрий не
собирался. В роте были не такие отношения. Но он все же уселся
на кровати, пристроив поудобней больную ногу.
Бар-Цион невозмутимо покачивался с пятки на носок, изучая
Дмитрия цепкими черными глазами.
- Ну, Фридман? - бросил он, наконец. - Как погуляли? По-
нравилось?
Дмитрий неопределенно шевельнул здоровой рукой. Ротный
был не тем человеком, с кем он стал бы вести дружеские беседы.
Бар-Цион, не вынимая рук из карманов, потянулся, подавил
зевок и негромко произнес:
- Мне понравилось... правда, давненько это было...
Дмитрий только понимающе кивнул. Еще бы ему не понрави-
лось. Бар-Цион - редкостно везучая сволочь. Он просочился, слов-
но вода между пальцами. Да еще не один, а с девушкой. Причем Ра-
хель была старше его на восемь лет. Интересно, подумал Дмитрий,
было у них там что-нибудь..., уж наверняка Меир своего не упустил...
Ротный тем временем прошелся по камере, изучил отпечаток
ботинка на потолке и вдруг бросил:
- Скольких из них вы убили?
- Думаю, троих... - ответил Дмитрий, - следопыта... парочку
легионеров...
Бар-Цион помолчал, потом шагнул к кровати.
- Тебя ведь уже предупреждали, верно? Завтра скажешь, что
выполнял секретное задание. Как обычно: патрули, пути снабже-
ния, опорные пункты. Спросят о подробностях, свали на Двира,
он сержант, из вас двоих старший по званию.
- Я понял, - кивнул Дмитрий.
- Молодец. - Ротный снова покачался с пятки на носок, - Ты
не расслабляйся. Вернешься, огребешь сполна.
- Есть не расслабляться! - Дмитрий полушутливо вытянулся.
- До завтра, - бросил Бар-Цион и шагнул к двери. Пнул но-
гой гулкое железо. По ту сторону завозились, зазвенели ключами.
Дверь приоткрылась.
Бар-Цион вдруг повернул голову к Дмитрию и подмигнул:
- Добро пожаловать в клуб!
Ротный плечом отодвинул полицейского и вышел в коридор.
Дмитрий снова откинулся на матрац. За окном стихали при-
вычные звуки военного лагеря. Интересно, мелькнуло в голове,
сколько солдат дрыхло на этом драном тюфяке... турецких, ан-
глийских, теперь вот израильских...
Он почему-то вспомнил тот день, когда впервые услышал о
Бар-Ционе. Их, совсем еще зеленых солдат НАХАЛ дернули в
окопы прямо с сельскохозяйственных работ. Назревало очередное
осложнение на границе с Сирией. Соседям не понравились рабо-
ты по осушению озера Хула и окружающих болот.
Два дня с Голан в Галилею со страшным воем летели "чемо-
даны". Разрывы шарахали где-то позади, в тылу, откуда бухала в
ответ батарея 155 миллиметровых гаубиц.
К вечеру второго дня все стихло. Сирийцы успокоились. На-
утро Голанские высоты снова превратились в пасторальные холмы.
Внизу, в долине камикадзе-кибуцники вывели в поля свои обшитые
листами брони трактора и принялись наверстывать упущенное.
Пехота загорала в траншеях. Солдаты курили, травили байки,
резались в карты и в шешбеш, гадали, когда их отпустят по домам.
К полудню над позициями повисло невидимое напряжение. Забе-
гали и засуетились офицеры. У штабного блиндажа блеснуло на
солнце зеркало, кто-то торопливо брился. В тупиковом ответвле-
нии траншеи, служившей полевым сортиром, мелькали лопаты,
устраняя источник "благоухания".
- Зуб даю, - Адам ткнул Дмитрия локтем в бок, - начальство
едет. Ради кого-то другого хрен бы стали дерьмо присыпать.
Никто с этим утверждением не спорил, но увидеть самого на-
чальника генерального штаба они как-то не ожидали.
Даян неторопливо шел по обратному склону холма, скрытый
от глаз сирийцев каменистым гребнем. Он что-то оживленно об-
