Схватка



Вверх через кучу камней на склоне, пригибаясь, редкой цепью мы ворвались в
густую пелену заградительного дыма. И в тот же момент, прежде чем глаза
заслезились, я увидел сквозь дым впереди себя какое-то движение.
Дальше время вдруг замерло, а звуки боя пропали. С каким-то щемящим чувством
вижу, как завихряя дым, на уровне моего солнечного сплетения появляется
тупоносая пистолетная пуля, будто замирает в воздухе и бьет меня в прикрытую
бронежилетом и автоматными магазинами грудь. Сильный удар отбрасывает меня
назад, заставляя нелепо взмахнуть руками и выронить автомат. И тут время вновь
включается, а в уши врываются звуки выстрелов и крики. Удар второй пули по
броннику ловит меня уже в падении. Падаю, ударяясь затылочной частью каски о
камни, и кубарем качусь вниз. Перед глазами крутится редкая чахлая трава,
камни и - вроде бы - ноги быстро бегущего вслед за мной человека.
Потом вращение прекращается и, перевернувшись в последний раз через голову,
задыхаясь, падаю лицом вниз на относительно ровную площадку. Ожесточённо
кашляя и отплевываясь от набившейся в рот земли, пытаюсь выбить засевшую в
груди тупую тяжесть.
По каске барабанят мелкие камешки. Еще оглушенный падением, приподнимаю
голову, и вижу перед собой шикарные тяжелые ботинки из мягкой толстой кожи, на
здоровенной каучуковой подошве. В ботинки заправлены широкие белые штаны из
плотной материи. Затем один из ботинков отодвигается назад, чуть
приподнимается - и тут у меня в голове что-то взрывается, а перед глазами
плывут красные круги. Каска смягчает удар, но меня переворачивает с живота на
спину, и сквозь багровый туман я вижу на фоне неба обладателя ботинок.
Невысокого роста, смуглый, с темно-карими глазами и широким, почти плоским
носом он стоит надо мной и белозубо скалится сквозь пышную, иссяня -черную
бороду, На нем белая, длинная рубаха навыпуск с широким матерчатым поясом.
Возраст, как у всех на Востоке - хрен разберешь, на вид, - лет сорок. Его
темные глаза ловят мой взгляд - и он снова открыто, совсем по мальчишески
улыбается. Руки его приходят в движение, и не прекращая улыбаться, он достает
откуда-то из складок пояса неприятного вида большой блестящий нож с широким
лезвием и загнутым тонким концом. Губы его шевелятся, и до меня долетает звук
гортанного, высокого голоса - он что-то спрашивает и при этом все ниже
склоняется надо мной, держа лезвие прямо у меня перед глазами.
Глаза успевают зафиксировать просеченные на стали непонятной мне вязью золотые
буквы, а тем временем мое тело уже перекручивается, и мой левый ботинок носком
бьет его под колено, а правый каблук - в живот.
Ситуация переворачивается - я вскакиваю, а белозубый падает на спину. Однако
падает он удивительно мягко, сразу перекатывается на четвереньки и вот он уже
на ногах напротив меня. Собранный, пригнувшийся, похожий на сжатую пружину. В
перекат, перехватывает нож: теперь его лезвие смотрит вниз. От действительно
невысокой и совсем не массивной, но жилистой и гибкой фигуры идет явно
ощутимая волна: веет уверенностью, опытом - и желанием драться. Мне же, если
честно, в этот момент хочется лишь повернуться к нему спиной и бежать, не чуя
враз ослабевших ног, но я в это время тяну дрожащей рукой с плечевой лямки
разгрузки свой, кажущийся мне теперь совсем небольшим, по сравнению с лезвием
противника, нож.
Он опять щерится сквозь бороду и высоким гортанным голосом кричит что-то.
Автоматически встаю в стойку. Левая рука чуть вперед, локоть прикрывает левый
бок. Пружиню ногами, правая рука с ножом лезвием вперед на уровне груди, в
направлении противника. У меня есть свое преимущество - бронежилетом защищены
грудь, живот и спина. Но это же и мой минус - я, и без того более грузный и не
такой подвижный, как противник, вдобавок скован еще и бронником, и противник
явно понимает это.
Впадаю в свой давний грех, от которого никак не могу избавиться. Даю
противнику прозвище - Вражина - и начинаю с ним разговаривать. Комроты
говорит, что это неправильно - мешает сосредоточиться на поединке, но я ничего
не могу с собой поделать.
На его новый непонятный выкрик отвечаю быстрой матерной скороговоркой. Вражина
мягкими шагами начинает обходить меня. Внимательно слежу за ним из-под
раскаленной солнцем каски. В какой-то момент до меня начинает доходить смысл
его маневра, но уже поздно, и солнце бьет мне в прищуренные от напряжения
глаза. Мгновенно пробивает холодный пот. Вижу его кувырок и понимаю, что он
уже за моей спиной. Очень неуклюже прыгаю вверх и вбок. Чувствую, как лезвие
его ножа рассекает штаны и кожу на икре. Хорошо бы, только кожу... Боль
несильная, и я уже стою лицом к нему и все так же неуклюже, но, как
оказывается, все же эффективно, делаю обманный финт - и разрезаю рукав его
рубахи на предплечье. Царапина. Наверное, такая же, как и у меня. Один-один -
отмечаю про себя.
- Вражина! - отчаянно свистя пересохшей глоткой, выдавливаю я....
И тут же чуть не пропускаю великолепный выпад лезвием, направленный мне в шею.
Еле успеваю отшатнуться, пропуская его руку с ножом мимо себя. Пытаюсь сделать
подножку, но он, цепляя меня носком ботинка за лодыжку , пытается провести
подсечку. Еле успеваю отпрыгнуть и он снова оказывается напротив меня.
Непрерывно двигаясь и переходя из одной плоскости в другую, перехватывая нож,
он нащупывает бреши в моей защите. Движется он легко и красиво, я же топчусь и
лишь пытаюсь парировать его выпады, уже не помышляя о нападении. Мой
первоначальный порыв уходит, руки и ноги начинают как будто наливаться
свинцом. Кроме того, я все еще тяжело дышу после бега вверх по склону, удара
пуль и падения. Пот, стекающий из-под тяжелой каски, заливает глаза и ест
сожженную солнцем кожу на лбу и скулах. Тянусь левой рукой смахнуть пот - и
Вражина тут же делает новый стремительный выпад. Тяжело отскакиваю - и чуть не
теряю равновесие, зацепившись краем каблуков за здоровенный камень. Паника,
тяжело взорвавшаяся в районе солнечного сплетения, моментально сдавливает
сердце и сбивает дыхание. Каким-то чудом восстанавливаю равновесие - и тут же
отбиваю его атаку, направленную мне в голову. Я все еще задыхаюсь, сердце
колотится - и больше всего в этот момент я надеюсь на то, что кто-нибудь из
наших вдруг выскочит из-за гребня холма и снимет его. Короче, я начинаю
надеяться на чудо, а не на свои силы и от этого только еще больше паникую.
Он видит это и - похоже - немного расслабляется. Движения становятся более
плавными, почти изящными, белозубая улыбка не сходит с лица. Вражина начинает
играть со мной как кот с мышью. В этой смене его настроения - мой самый
большой шанс. И как только я это понимаю, отчаяние начинает уходить, уступая
место надежде. Начинаю свободнее дышать и мне наконец-то удается взглядом
вязко уцепиться за движения его клинка, не теряя при этом из виду и все
остальное. Мое тело начинает двигаться собранно и как бы само по себе, и
теперь я уже в состоянии успешнее отвечать на его выпады. Он, похоже, этого
пока не осознает, и что-то во мне уже готово взорваться такой радостью, что
впору смеяться. Вражина все еще щерится и играет, и в какой-то момент он,
проходя слева и впритирку, оказывается за моей спиной. Я его не вижу, но при
этом абсолютно точно знаю, где он - и быстрым движением перенаправив нож
лезвием вниз, бью назад . Заслышав удивленный возглас, быстро оборачиваюсь и
становлюсь в стойку. Вражина смотрит на меня, зажимая правой рукой с ножом
бицепс левой. Белый широкий рукав быстро намокает красным. Он, удивлен и явно,
не ожидал такого оборота. Я же от увиденного на какие-то полсекунды
расслабляюсь - и это чуть не стоит мне жизни. Еле успеваю уйти от неожиданного
выпада, отскакиваю и кричу ему в лицо:
- Вот, сука, что же ты делаешь...
Он взрывается гортанной руганью. Смысла я не понимаю, но догадываюсь, что
ничем кроме брани это быть не может. Он бьет ножом, но уже - снизу в пах. Блок
левой рукой и мой выпад ему в грудь. Вражина отскакивает в сторону и бьет меня
жестким мыском ботинка под коленку. Колено подгибается, я падаю на него и
пробую уйти в кувырок. Вскакиваю, но он уже прыгает на меня, и я спиной
опрокидываюсь на камни.
Моя правая рука с ножом прижата к острым камням его коленом. Еле успеваю
перехватить левой запястье его руки с ножом. Острие ножа смотрит прямо в мой
зрачок - и медленно приближается. Хрипя, он смотрит на меня с интересом, не
лишая себя удовольствия позлить меня своей улыбкой. Тут он ошибается - я
больше смотрю на изогнутый кончик его ножа. Моя рука предательски дрожит от
напряжения и захват понемногу слабеет. Вражина наваливается всем туловищем и
добавляет левую руку на рукоять с ножом. Блестящий кончик, на котором светится
слепящая яркая точка, приближается к моему глазу.
- Сууука... Враааажина... Чем тебя только кормят, сука, что ты такой
здоровый?! - мой свистящий, отчаянный шепот еле пробивается сквозь сжатые
зубы.
От близости смерти и желания жить с неожиданной для меня самого силой вдруг
рву его кисть вбок, вонзаю нож в гальку площадки и со всей силы бью краем
каски ему в переносицу. Вражина откидывается, закрывая руками разбитое лицо.
Моя правая рука освобождена, и сталь бьет куда-то в черную бороду. Лезвие
входит с хрустом - и застревает. Не соображая, что делаю, испуганно разжимаю и
отдергиваю руку. Вражина на мгновение замирает, схватившись за рукоять моего
ножа и кулем падает назад.
Не вставая, отползаю назад и смотрю на соперника. Меня всего колотит. Вражина,
вытянувшись на спине, хрипит и загребает ногами, его рука, сжимаясь и
разжимаясь, захватывает и снова выпускает гальку с песком. Идиотская шапка
слетела, обнажив бритый, с жесткой щетиной отросших волос череп, и валяется
рядом, застряв между камнями. Вместо глаз у Вражины одни белки, смуглое лицо
стремительно сереет. Борода слипается от густой темной крови, которая широкой
волной рывками вытекает изо рта. Хрип переходит в стон, последний раз -
разгибаются ноги в коленях - и Вражина замирает.
Валюсь спиной на горячие камни, втягивая готовыми разорваться легкими горячий
воздух. Чуть отдышавшись, переворачиваюсь на живот и становлюсь на
четвереньки. Я весь мокрый, форма липнет к телу. Выпрямляюсь, встав на колени
и только теперь замечаю боль в груди от удара пуль. Меня снова складывает
впополам - тело разрывается от кашля. Откашлявшись, вытираю мокрое лицо - и
спиной чувствую какое-то движение сзади на склоне. Разворачиваюсь - и вижу,
как ко мне бегом спускаются, тяжело дыша, два бойца из моего взвода. Подойдя,
один из них хлопает меня ладонью по верху каски, второй садится рядом и что-то
говорит.
Я смотрю, как двигаются его губы. Потом медленно встаю, и, хромая, подхожу к
Вражине, из бороды которого торчит рукоять моего ножа. Присаживаюсь рядом и
долго не решаюсь выдернуть, потом ухватываюсь за рукоять, сжимаю ее плотнее,
чтобы не соскользнула рука и тяну. Нож, чмокнув, нехотя лезет из раны. Вытираю
лезвие о полу его белой рубахи. И тут тишина вновь заполняется звуками и до
меня доносится голос из-за спины:
- Мы видим, он тебя повалил, а боялись промахнуться, тебя зацепить.
Я окидываю взглядом площадку и ошарашенно спрашиваю:
- А автомат, ребят, вы не видели? Мой автомат...
Бойцы растерянно переглядываются: -Какой автомат сержант? Не было у тебя
автомата...
Я все еще не могу выйти из ступора и тупо продолжаю осматривать камни...
Бойцы подходят, и Толик начинает доставать из карманов моей разгрузки пробитые
магазины. Я вижу, как на его руки высыпаются серенькие порошинки.
- Счастливый ты, сержант! - говорит Мишка. - У любого другого патроны
сдетонировали бы, а у тебя нет.
Мишка подходит к Вражине и поднимает что-то с земли. Это "что-то" вдруг ловит
солнце и брызжет нам в глаза солнечными зайчиками.
- Вот так нож! - восхищенно тянет Толик.
Мишка ошарашенно смотрит на тяжелое, полированное лезвие с золотыми арабскими
буквами, бережно держа его на весу в двух ладонях. Потом перехватывает за
удобную рукоять.
- Сержант, подари! - начинает канючить он.
Я молча забираю нож и осторожно подсовываю себе под ремень. Чужой нож
неожиданно ладно и удобно располагается за поясом, как будто всегда здесь и
был. Затем машу рукой:
- Пошли!
И мы втроем начинаем быстро спускаться в долину.