Okopka.ru Окопная проза
Карцев Александр Иванович
Исмад

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 8.19*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В жизни нам приходится сталкиваться с очень многими людьми. Одни проходят мимо нас и остаются незамеченными. Другие становятся нашими друзьями. Третьи - врагами. Исмад был врагом. Хитрым, коварным и жестоким...

Исмад

     
      В жизни нам приходится сталкиваться с очень многими людьми. Одни проходят мимо нас и остаются незамеченными. Другие становятся нашими друзьями. Третьи - врагами. Исмад был врагом. Хитрым, коварным и жестоким...
  
   Публикация повести в
  

Глава 1. Дуканщик

       
      Эта история началась весной 1987 года. Вот уже несколько месяцев в Афганистане активно претворялась в жизнь политика национального примирения. И хадовцы (афганская госбезопасность) активно разрабатывали одну из банд в окрестностях Баграма, пытаясь склонить её на сторону народной власти.
      Почему их заинтересовала именно эта банда, сказать было трудно? Еще полгода назад она действительно была довольно известной в провинции Парван. Постоянные вылазки этой банды на кабульскую дорогу в районе кишлаков Карабаг и Калакан попортили немало крови нашему командованию. Но после гибели (или тяжёлого ранения?) в сентябре 1986 года главаря, Устад Карима, банда от активной боевой работы отошла. И погрязла в междоусобных разборках. Братья Карима (Абдул-Али и Рахматулло), никак не могли прийти к согласию. В результате банду возглавил бывший помощник Карима и его правая рука Хайрулло. Обычный дехканин в недалёком прошлом, за годы войны он приобрёл славу храброго воина и удачливого командира. К тому же на его стороне оказалась память о Кариме, с которым он воевал рука об руку. Абдул-Али и Рахматулло в это время занимались торговлей. И поэтому аскеры (воины) Карима не долго думали над выбором своего нового командира. Они вообще не любили думать слишком долго.
      Еще осенью Хайрулло незаметно прибавил к своему имени короткое "Хан". И стал называться просто и изящно Хайрулло-Ханом. Эта маленькая приставка заметно прибавила ему авторитета среди простых моджахедов. И только одноглазый Исмад загадочно усмехался, глядя на эти нововведения. Он не верил, что этот безродный дехканин сможет стать настоящим вождём, каким был Устад Карим. И он не ошибся.
      За всю зиму банда только дважды обстреливала советские колонны на кабульской дороге. Но издалека и без особого успеха. К тому же они не взяли никаких трофеев, а что это за война, когда нет трофеев?! Ведь только они могут радовать настоящих воинов! Трофеи и мёртвые шурави!
      Исмад любил трофеи, но еще больше он любил убивать шурави. Он ненавидел их лютой и какой-то животной ненавистью. Нет, все эти разговоры о захватчиках и оккупантах мог вести Хайрулло. Он верил в эти глупости, с трудом представляя, что будет, когда эти захватчики уберутся восвояси. Этот выскочка никогда не видел дальше своего носа!
      Исмад был другим. Он умел просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. И не случайно ещё недавно он владел большим дуканом (магазином) в Карабаге. И был очень богатым человеком. Но это было так давно! Да, он не только торговал. К чему скрывать, когда началась война он, с доверенными людьми, стал выходить на "большую" дорогу. Среди белого дня они останавливали машины с товаром, следующие в сторону Кабула. Забирали товар. Несговорчивых водителей убивали. Потом эти товары его сын Мирзо продавал в дукане. Часть Исмад раздавал своим людям.
      Мало кто знал, что Исмад был осведомителем начальника госбезопасности провинции Вахида. Убирая руками хадовца неугодных ему людей. Вахид же, в свою очередь, получая нужную ему информацию, закрывал глаза на маленькие шалости своего подопечного. К тому же, грабежи были проблемой царандоя (милиции), а не госбезопасности.
      На войсковые колонны аскеры (в данном случае, воины) Исмада, разумеется, не нападали. Риска было много, а трофеев мало. К тому же после таких нападений шурави частенько устраивали операции возмездия. Проводя артобстрелы или авиационные удары по районам, откуда эти колонны обстреливали. Проще и куда безопаснее было останавливать афганские машины.
      Конечно, всё это было против воли Аллаха. Он никогда бы не позволил одному правоверному отнимать последнее у другого. Можно украсть у неверного. Это доблесть! Можно обмануть неверного - это честь! Можно убить неверного. Собаке - собачья смерть! Но отнимать у своих...
      Увы, соблазн был слишком велик! И Исмад не мог ему противостоять. Видимо, поэтому он прогневал Аллаха. В один из дней, когда его люди остановили очередную машину с товаром, что-то пошло не так. И дёрнула же его нелёгкая устроить засаду не на дороге, а в районе кишлаков Лангар и Калайи-Кази (верный человек сообщил, что там пройдет машина с товаром)! Сначала дуканщики из Кабула не захотели отдавать свой товар и схватились за оружие (обоих пришлось убить). Затем один из советских постов открыл по ним огонь. Откуда было знать Исмаду, что пока его аскеры будут выгружать товары из машины (она никак не будет заводиться), какой-то старик поднимется на гору Тотахан и расскажет о нападении этим шурави.
      Старик окажется отцом этих двух дуканщиков. Горе, обида или ещё что-то заставят его обратиться за помощью к неверным. Со слезами на глазах старик будет рассказывать командиру советского поста о том, что на рассвете он приехал с сыновьями за дровами из Кабула (о товаре он, разумеется, не скажет ни слова!). О том, что на окраине кишлака Лангар их машину расстреляли душманы. Что оба сына погибли на месте. Ему удалось бежать. И будет просить, чтобы ему помогли забрать тела его сыновей.
      От поездки в духовский кишлак командир поста благоразумно откажется (дивизионный разведбат мог позволить себе такую экскурсию, а соваться в Лангар на двух БМП ради двух убитых дуканщиков было полным безумием), но пообещает отогнать духов от машины. И сдержит своё обещание.
      По его команде танк сделает всего лишь один выстрел снарядом ОШ-6 (на дистанционной трубке будет установлен недолёт 200 метров) по направлению цели. И после этого старик спокойно заберёт и похоронит своих сыновей.
      А Исмад впервые в жизни испугается. Над его головой разверзнется небо, и Аллах огненными стрелами поразит всех его аскеров. Правда, всего этого Исмад уже не увидит. Он запомнит только какой-то резкий звук в небе, непонятный свист и боль в глазах. Видимо, Аллах в последний момент всё-таки смилостивится над ним, решив ослепить его, чтобы он не увидел того, что стало с его воинами...
      Исмад придет в себя только поздней ночью. Он будет лежать на циновке в какой-то крепости. И ему будет очень холодно. Утром его впервые перевяжут, но он не будет знать, кто это сделал. Он не будет видеть ничего вокруг, а только внимательно прислушиваться к окружающим его звукам и голосам. И лишь через несколько дней он впервые поднимется на ноги и выйдет на улицу. И снова увидит свет. Но очень смутно, через повязки.
      Его приведут к Хайрулло (он впервые услышит голос того, кто пришёл на смену Устад Кариму). И тогда он узнает, что именно люди Хайрулло подобрали его чуть живого и принесли сюда. Что все его люди погибли. А он остался жив только благодаря милости Аллаха. Заплатив за эту милость одним своим глазом (его выбило осколками разбитого ветрового стекла машины) и несколькими царапинами. Что огонь по ним открыли шурави с Тотахана. И что в Карабаге его ищут эти слуги шайтана, царандоевцы (видимо, Вахид, узнав о его ранении и последней засаде, всё-таки решил сдать своего неугомонного осведомителя царандою).
      А еще он узнает, что два дня назад шальная пуля с одного из советских постов, стоящего на кабульской дороге, унесла жизнь Мирзо, его единственного сына и помощника. И тогда он впервые в жизни заплачет. Нет, не заплачет. Ведь на всё воля Аллаха. Просто глазам вдруг станет мокро. Даже тому глазу, которого у него больше нет. Но под повязками этого никто не увидит.
      Хайрулло милостиво разрешит ему остаться в Лангаре. Потому что идти Исмаду больше некуда. Так в месяце Мизане (за полгода до описываемых событий) закончится история дуканщика из Карабага. И начнется история одного из самых жестоких и беспощадных главарей моджахедов. А у командира советского поста на Тотахане появится новый кровный враг.
      Как же давно это было! Прошло всего полгода, а, кажется, целая вечность. Исмад снова улыбнулся. На его изуродованном лице улыбка вышла похожей на гримасу. Нет, Хайрулло никогда не станет настоящим главарём. Таким, каким был Устад Карим. Удача любит храбрецов, а Хайрулло стал в последнее время слишком осторожен. А его правая рука, Карим Ухорт, в открытую идёт против воли Аллаха и призывает аскеров к примирению с неверными! Трусы!
      Он никогда не примирится! И никогда не простит им своего страха (как же он тогда испугался!) в тот чёрный день. И своих слёз.
      Исмад поправил автомат на плече. Неглядя махнул рукой и направился в сторону кабульской дороги. За ним следом потянулась небольшая группа вооруженных людей. Человек шесть - восемь. Самых непримиримых сорвиголов. Они признали в нём своего нового главаря. И были готовы умереть по его приказу.
      Хайрулло долго смотрел им вслед.
     - Ох, накличут они беду на Лангар. Рано или поздно, накличут. - С грустью думал он. - Снова будет война, а его люди так от неё устали.
      То, что в отряде у него появился новый претендент на власть, Хайрулло не беспокоило. Людей у Исмада было слишком мало. К тому же он был чужаком! Страшно было другое. Этих людей Исмаду вполне могло хватить, чтобы разбудить и рассердить "большого медведя" - шурави. А сил, чтобы воевать с шурави в отряде больше не было. Эти постоянные налёты авиации и артиллерийские обстрелы сломили дух многих. Может быть, позднее Аллах даст им новых сил для борьбы с неверными? Может быть. Но не сейчас.
      Хайрулло уже начинал жалеть о том, что выходил и дал приют Одноглазому. Но ничего изменить в неизменном он уже не мог...
      А командир восьмой сторожевой заставе на Тотахане тогда и предположить не мог, что его судьба пересеклась с судьбой какого-то дуканщика Исмада. Пересеклась и сплелась в тугой узел. И развязать этот узел сможет только смерть одного из них.
       

Глава 2. Десантники

     
      Да, Сергей Карпов тогда и думать не мог о том, что судьба его пересеклась с судьбой какого-то дуканщика Исмада. После возвращения из отпуска Толи Викторука Сергей сдал ему дела и должность начальника разведки второго батальона. А сам вернулся на родной Тотахан. На заставе его ожидала приятная новость. Его назначили на должность заместителя командира шестой роты. Это было совсем неплохо. Теперь его руки не были связаны личным составом, делами и заботами сторожевой заставы. И он снова мог целиком посвятить себя работе с Шафи (Шафи был близким другом крупнейшей группировки моджахедов Ахмад Шаха Масуда, и нашим агентом по совместительству. Псевдоним "Кази" - Судья. Подробнее об этом можно прочитать в моем романе "Шелковый путь (записки военного разведчика)").
      Сергей проведал свой лазарет в Кала-Шахах. Зашёл в гости к Шафи, передал его дочери Лейле акварельные краски и альбом для рисования. И снова открыл приём больных и раненых в кишлаке. Казалось бы, живи и наслаждайся. Но дурные привычки, приобретённые им за два месяца в разведвзводе, никак не давали ему покоя. Сергей занялся рисованием. Хотя "рисовал" он немного необычные картинки - карточку огня восьмой сторожевой заставы (для танка Т-62 и миномёта). Пристреливал цели осколочно-фугасными снарядами из танка и дымовыми минами из миномёта. Засекал на электронных часах подлётное время мин и снарядов. Рисовал на схеме местности какие-то цифры. Видно, шаманил?
      Разбирался с запасами боеприпасов на артскладе. Проводил учебные тревоги (когда руки не связаны личным составом, так и тянет им заняться). Устанавливал сигнальные мины на склоне Тотахана (сапёров на заставе не было). Другими словами, занимался всякой ерундой.
      14 апреля 1987 года на Тотахан приехали десантники из Баграма: капитан Франц Клинцевич и старшина полковой разведроты прапорщик Володя (345ПДП). Они долго о чём-то шептались с, пришедшим на заставу, Сафиулло (бывшим командиром небольшого отряда моджахедов из Петавы, перешедшим недавно со своими бойцами на сторону народной власти). Десантники не посвящали Сергея в свои секреты, а он не навязывался.
      На следующий день на заставу поднялся Шафи. Он привёл с собой трёх пуштунов (кочевников), которые разбили лагерь недалеко от Лангара. И теперь жаловались на то, что уже второй день к ним приходят какие-то вооруженные люди и грабят их. Володя, с привычной прямотой, предложил организовать засаду и поймать этих нехороших людей. Да, среди прапорщиков - старшин рот, старших техников и командиров гранатомётно-пулемётных взводов всегда было много любителей повоевать (могу ошибаться, но мне всегда казалось, что офицеры были менее воинственны). В отличие от многих из них Володя воевать не только любил, но и умел (он был одним из тех немногих профессионалов, которых так охотно брали на должности заместителей командиров групп специального назначения, да и в рейдовых батальонах такие всегда были на вес золота).
      Но Сергей Карпов только усмехнулся: "Десантники... Любую проблему они готовы решить лихой кавалерийской атакой". Вариант с засадой здесь явно не подходил. С одной стороны район неудобный - горный склон закрывал место возможной засады от дивизионной артиллерии и даже от наших застав. Место было слишком открытым для проведения засады (что усложняло отход разведчиков после выполнения задачи). Во-вторых, проведение засады по заказу самих афганцев Сергей всегда считал разновидностью игры одного всемирно известного клуба. Клуба самоубийц. Ибо, на таких засадах охотники и дичь слишком часто менялись местами. Точнее, охотники думали, что они сегодня охотники. На самом деле они были всего лишь дичью. Уверенности в том, что эти пуштуны не работают на духов, у Сергея не было. Ну, и, в-третьих, захват двух-трех духов казался ему слишком простым. Слишком! И кто только научил этих безграмотных афганцев принципу Сунь-Цзы: заманивать выгодой. Но они умело использовали этот принцип, а мы частенько попадались на этот старый трюк. Нет, Сергей не любил, когда ему под нос подбрасывали бесплатный сыр.
      Франц Клинцевич заметил его сомнения.
     - Сергей, есть другие предложения?
      Сергей пожал плечами.
     - Устраивать засаду в этом районе слишком опасно. Ради двух-трёх стволов можно потерять всю разведгруппу...
      Он предложил следующей ночью выкатить на соседнюю горку ПКП (14,5-миллиметровый пулемёт Владимирова крупнокалиберный пехотный с колёсным станком Маркова), замаскировать его и немного подождать. Кочевникам выдать сигнальные дым и огонь. Как только духи их покинут, кочевники дадут сигнал (днём - дым, ночью - огонь). С соседней горки стоянка кочевников, как на ладони. Из ПКП без проблем можно будет накрыть любую цель. При желании с расчётом ПКП можно будет посадить и арткорректировщика. Он сможет навести на духов миномётный огонь (при этом Сергей скромно отметил, что миномёт пристрелян по двум контрольным точкам в этом районе). Кстати, кочевники за эту небольшую услугу должны будут принести десантникам стволы убитых духов.
     - Все согласны?
      Франц молчал. Шафи загадочно улыбался. Володя пытался что-то сказать. Но фраза о том, что за оружием духов не нужно будет спускаться, а его принесут сами кочевники, сбивала его с мысли. Пуштуны внимательно прислушивались к нашему разговору. Было заметно, что русский язык им немного знаком. Сергей протянул им сигнальные дым и огонь. Объяснил, что когда грабители уйдут, им нужно будет подать сигнал. Днём - сигнальным дымом, ночью - огнём. Они согласно кивали в ответ. Как только духи отойдут от стоянки кочевников на безопасное удаление, их уничтожат наши солдаты. Снова кивание головами.
      Возникла маленькая заминка. Кочевники были неграмотные и не могли отличить сигнальный дым от огня. Пришлось перематывать их нитками. Чёрной ниткой огонь, белой - дым. Сергей снова протянул их кочевникам. Сначала дым, затем сигнальный огонь.
     - Это руз (день), это нимэшаб (полночь). Шома гяпэ мара фахмидид (вы меня поняли?) - Эта смесь русского и дари должна была произвести на кочевников неизгладимое впечатление. Почему-то многие и нас считали именно так, вместо того, чтобы просто учить язык местных жителей.
      Привычные кивки в ответ. Сергей попросил Шафи объяснить, что те должны будут принести на заставу оружие убитых душманов. Кочевникам эта мысль не понравилась, но, подумав, они согласились. Как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку.
      Сергей распрощался с кочевниками.
     - Хода хафез (до свидания).
      Кочевники долго трясли его руку. Затем еще дольше руку Франца. И уж совсем увлеклись они прощанием с Володей. Франц и Володя были в штормовках, без знаков различия. Но кочевники почему-то приняли именно Володю за очень большого командира, а не Франца.
      Наконец-то они развернулись и направились к своей стоянке. Сергей сделал несколько шагов вместе с ними. Шафи немного отстал от кочевников. Обернувшись к Сергею, чтобы никто не слышал, он произнёс лишь несколько слов.
     - А командир - хитрец. Всё понял правильно. - Понимающе улыбнулся и пошёл догонять своих спутников.
      "Удачи тебе, дорогой Шафи". - Подумал с теплотой Сергей о своём учителе.
      - Что он тебе сказал? - От Франца не укрылась эта незначительная сцена. Сергею нечего было сказать в ответ. Он только пожал плечами.
      В это время раздался задумчивый голос старшины. Наконец-то Володя смог озвучить, мучивший его, вопрос.
      - Сергей, а зачем ты дал им сигнальный огонь? Ведь ночью мы не сможем накрыть духов из ПКП. У него же нет ночного прицела!
      Это был давно ожидаемый вопрос.
     - Ну, они же отдали вам духов. Не пожалели. А тебе сигнального огня стало жалко? Не будь жмотом! Пусть бедные кочевники порадуются бакшишу (подарку) от большого командира шурави Володи. К тому же никого накрывать из ПКП мы не будем.
      - Не понял. - Володя удивлённо развёл руками и обернулся в сторону своего начальника. Во взгляде старшины застыла детская обида. Словно у него только что отобрали любимую игрушку. Франц с интересом посмотрел на Сергея.
      - Объясни.
      - Всё очень просто. Думаю, что пуштунов прислали духи. И духи готовят нам какую-то пакость. Пока не разберёмся, что они придумали, рисковать людьми не будем. А сделаем всё немного иначе.
      И рассказал десантникам историю о двух пастухах.
     

Глава 3. Пастухи

     
     - В январе 1986 года я проходил стажировку в должности начальника разведки Бикровинского танкового полка. - Сергей на мгновение задумался. - На базе этого полка развёртывалась рота глубинной разведки. Тогда я впервые услышал это название. Чем отличалась эта рота от обычных полковых разведрот, я догадался почти сразу. Но сейчас речь пойдёт не о ней (об этой роте я расскажу как-нибудь позднее).
      Недалеко от иранской границы в это время проводились плановые учения по развёртыванию наших войск. Под шумок этих учений рота отрабатывала свои задачи. Как учебные, так и боевые.
      После успешного выполнения одной из таких задач разведгруппа, в составе трёх человек, возвращалась к месту сбора. Они были уже на своей территории, поэтому немного расслабились. Расслабились настолько, что даже вспомнили о том, что последние несколько дней во рту у них не было ни крошки (та гюрза, которую они съели за день до этого, была не в счёт - разве это еда для трёх здоровых мужиков?!). Недалеко от подземного озера Ков-Ата (Бахарденское озеро) они приметили две отары овец.
      Это было явной удачей. Отары были настолько большими, что пропажу одной овцы или барана пастух просто бы не заметил (по крайней мере, разведчики так думали). К тому же пастух ближайшей отары был таким невнимательным! Он сидел на небольшом бархане и дремал. При этом изредка поглядывая на соседнюю отару. Видимо, там было на что посмотреть?! Свои-то бараны за эти годы так надоели, что смотреть на них у него уже не было никаких сил. А у соседа в отаре всегда происходило что-то интересное.
      Разведчики, памятуя о том, что наши народ и армия едины, решили, что народ изредка должен помогать своей армии. И один из баранов мог бы стать вполне ощутимым символом такой помощи. Тем более что они брали его не навсегда, а как бы взаймы. Логично рассудив, что беспокоить по таким пустякам пастуха не стоит, они решили провести это заимствование тихо и аккуратно. Без шума и пыли. Пастух все равно бы ничего не заметил.
   Но у ребят ничего не получилось...
      Позднее, при разборе "полетов", была обнаружена небольшая ошибка в работе командира группы. Да, понятно, красть нехорошо. И есть на работе иногда бывает вредно. Но кроме этого, нужно было еще и думать, куда смотрит пастух второй отары?!
      Старшина разведроты почесал затылок.
     - Да, товарищ старший лейтенант, забавная история. А к чему это вы её рассказали?
      Сергей пожал плечами.
     - Да, в общем-то, для того, чтобы было понятно, что когда у тебя хорошие и надёжные соседи, твоя отара будет в целости и сохранности. Как и отара соседа, разумеется. Ну, а что касается предстоящей засады, то есть такая поговорка: что в лоб, что по лбу - всё едино. И для того, чтобы решить эту проблему вовсе необязательно слишком уж рисковать.
        - Ладно, что это я вас баснями кормлю! Пойдёмте, перекусим что ли? А заодно и обсудим наши планы. Вы как, товарищ капитан?
      Франц Клинцевич вздрогнул. Мысли его витали где-то далеко.
     - Да, и, правда, занятный рассказ. А перекусить можно.
      Сергей отдал необходимые указания повару, и вместе с десантниками направился в канцелярию командира роты. Канцелярией громко называлась, сложенная из камня, небольшая постройка примерно два на четыре метра на вершине Тотахана. Там можно было спокойно перекусить и обсудить план дальнейших действий. Не опасаясь быть подслушанными.
     

Глава 4. Полдник на Тотахане.

      Секретарь комсомольской организации роты (лучший пулемётчик 6-й мотострелковой роты и ротный писарь по совместительству) Сергей Владимирович Багрий принёс в канцелярию чайник с чаем, три кружки, алюминиевые ложки, две лепёшки и тарелку с тушёнкой. Тушёнка была эффектно украшена тоненькими, почти прозрачными, колечками лука. У Серёжи было всего две руки, и как всё это могло в них уместиться, оставалось загадкой. Но еще большей загадкой было то, что перед тем, как войти в канцелярию, Багрий постучал в дверь. И собравшиеся в канцелярии не хотели даже думать, чем он мог это сделать? Разумно рассудив, что вовсе необязательно, чтобы все вопросы находили на себя правильные ответы.
      А тем временем законы всемирного тяготения (и ряд других, не менее интересных, законов) начинали действовать. Ложки стали предательски выскальзывать из рук рядового Багрия. Лепешки накренились и стали разъезжаться в разные стороны. Тарелка постепенно сползала в крутое пике. Видимо, вскоре у неё должны были открыться бомболюки.
      Володя и Сергей Карпов бросились на выручку рядовому Багрию. Смотреть на его муки было выше их сил. Они подоспели вовремя. Полдник был спасён. Да, да именно полдник. У десантников, в отличие от Сергея, с раннего утра во рту не было ни маковой росинки. До ужина было еще не менее двух часов, и только полдник мог дать им надежду дожить до ужина. А не умереть позорной голодной смертью. Голодная смерть у десантников и разведчиков всегда считалась самой позорной. Сергей это прекрасно знал.
      В родной матушке-пехоте любая смерть была почётной. Даже от голода. Это была проблема не только шестой роты. Поваров для сторожевых застав не готовили, а просто назначали из наиболее подготовленных солдат. Их старались освобождать от караульной службы и работ. Но вставать каждое утро на час-полтора раньше других, разжигать огонь в дизельной печке и готовить пищу более чем на полсотни ртов (управление роты, личный состав 2 мсв, гпв, танковый экипаж, миномётный расчёт и расчёт станции радиоперехвата) всё равно было довольно утомительно. Обычно поварами были братья-узбеки. Они прекрасно готовили плов, рыбный суп "Ух" (так называлась ими уха), выпекали лепёшки в тандыре. Но их рабочий пыл быстро сходил на нет, и максимум через полгода приходилось назначать нового повара. Чтобы остальные бойцы не умерли голодной смертью. Заставить их, проявить хоть какую-то инициативу в этом вопросе (накормить самих себя!) было самой большой проблемой.
      Нет, десантники и разведчики - совсем другое дело! Заморить их голодом просто невозможно. Только они могут с томным и многообещающим взглядом подойти к любой девушке. Нежно улыбнуться и спросить:
     - А у вас водицы испить не найдется? А то с утра ничего не ели, да и спать негде (не с кем).
      И только они знают великую тайну мироздания: весь мир полон съедобных и несъедобных вещей. Последние, в случае крайней необходимости, тоже могут быть съедены. Нужно только поднять свой зад, сделать пару шагов и съесть всё это. Всё очень просто. А окружающие потом удивляются, почему это разведчики и десантники так пушисто живут. Почему они такие толстые, добрые и весёлые. Шевелиться надо! Ибо, как известно, под лежачий камень даже сгущёнка не течёт.
      К чему это я о сгущенке?! О, так и есть, шоу еще не закончилось! Серёжа Багрий ловко расстелил на столе газету "Красная Звезда". Установил в центре стола тарелку с тушёнкой, поставил рядом чайник и кружки, разложил лепёшки и ложки. И под восхищённый взгляд старшины извлёк из кармана четырёхсотграммовую банку сгущённого молока.
      Старшина не стал дожидаться, когда Сергей Карпов достанет нож для открывания банок с запалами ручных гранат (обычно этим ножом мы открывали и консервные банки) или нож для открывания цинков (цинков с патронами), а достал свой красивый охотничий нож и ловко открыл банку. Затем радушным жестом пригласил всех к столу. Старшина - он и в Африке старшина!
      Рядовой Багрий вышел из канцелярии, но через мгновение его голова снова появилась в дверном проёме.
     - Товарищ лейтенант, коробочка (БМП) с батальона. Ротный возвращается.
      Это было отличительной особенностью Тотахана. Степь Татарангзар простиралась от его подножия до реки Панджшер. Пыль, поднятая любой машиной, была видна километров за пять. С учетом необходимости преодоления пересохших русел небольших речушек и различных оврагов это давало минут пятнадцать-двадцать на разгильдяйство. И приведение заставы в порядок. А хорошая оптика с двадцатикратным увеличением на зенитной трубе ТЗК-20, что стояла на первом посту, легко позволяла отличить БМП от БТРа, танк от водовозки. Так что любые неожиданные проверки вышестоящего командования восьмой сторожевой заставе были не страшны. К тому же, какие могут быть неожиданные проверки, когда связисты Вовки "Катушкина" всегда предупреждали о них заранее?!
      Да, это был ротный. Володю Стародумова комбат вызвал на КП батальона перед самым обедом. На роту повесили пять тонн дизельного топлива, и ротного пытались сделать крайним. Всё это было похоже на театр абсурда! Командир взвода обеспечения пригонял обычно под Тотахан топливозаправщик и сливал его в цистерну, врытую у подножия горы со стороны хребта Зингар. Сколько там было топлива и сколько его сливалось, никого обычно не интересовало. Тем более что проверить это ротный всё равно не мог. Разве, что только теоретически.
      Да и продать "горючку" проще было командиру взвода обеспечения, чем предположить, что по ночам (или среди белого дня) из ротной бочки местные моджахеды воруют (или приобретают за умеренную плату) кружками, котелками и вёдрами дизельное топливо. Ночью их легко могли подстрелить часовые, а днём у бочки было слишком много глаз. Нет, что тут говорить: рыба гниёт с головы, но чистят её всегда с хвоста!
      Сергей Карпов кивнул в ответ головой. И пока Багрий не исчез окончательно, попросил его принести еще одну ложку. Ротный наверняка после аудиенции у комбата не откажется немного перекусить. Война войной, а без обеда много не навоюешь.
      Пока машина ротного урчала на подъёме, Сергей в двух словах рассказал о своём плане. Франц с улыбкой его выслушал.
     - Сергей, а у тебя не было в роду никого из...
      Сергей сокрушённо развёл руками.
     - Обидно, но по паспорту я русский. Родители русские. Бабушка с водолазами не была знакома, но откуда во мне столько национальных черт этого древнего народа?! Скорее всего, в душе я действительно чистокровный... нерусский.
      Пока офицеры шутили, Володя пытался осмыслить сказанное. Мысль о том, что засаду можно провести в другом месте, показалась ему довольно интересной. Но то, что засаду можно было и вообще не проводить, а достать духов огнём с соседней заставы, показалось ему чистейшим авангардизмом. Правда, тогда не придётся тащить на соседнюю горку тяжеленный ПКП. Это единственное, что примиряло его с таким планом. И только мысль о потраченных впустую сигнальных огнях и дымах не давала ему покоя.
      Тем временем Франц уточнил еще некоторые моменты.
     - Ты думаешь, что духи готовят нам засаду?
     - Не думаю, но чем чёрт не шутит, когда у Аллаха тихий час.
      Франц в сомнении покачал головой.
     - Да, но засаду проводить нам всё равно придется. Таков приказ. Но вот место, которое ты указал для неё, пожалуй, подойдёт куда больше. А ты уверен, что за хребтом стоит караван?
      Сергей наморщил лоб.
     - Нет, не уверен. С одной стороны, зачем духам подсовывать нам под нос этот кусок сыра или мелкую рыбёшку? Похоже, хотят отвлечь наше внимание от более крупной рыбы. С другой стороны, они могут подготовить встречную засаду на наших разведчиков на соседней горке. Или приготовить ещё какую пакость. К примеру, просто заминировать место, где мы должны будем расположить свою группу огневой поддержки. А то, что в данных условиях мы будем вынуждены её использовать и место её возможного расположения ни для кого не секрет. Поэтому я и предлагаю засаду организовать не здесь, а на выходе из кишлака Чашмайи-Харути в баграмскую зелёнку. Вместо того чтобы охотиться за тремя грабителями, ваша разведрота перекроет караванную тропу. Там улов может быть гораздо крупнее. За соседней горкой усилить наблюдение. Ночью можно будет развернуть станцию наземной разведки (ПСНР-5). Ну, а я отпрошусь завтра у ротного на двадцать вторую заставу. Если кочевники всё-таки зажгут дым или огонь, с двадцать второй заставы огнём БМП я их грабителей могу основательно припугнуть.
      Володя подал голос.
     - Ты хочешь открыть огонь по духам ночью? Интересно, каким макаром ты собираешься прицелиться из БМП?
     - Володя, не забивай голову. У каждого шамана есть свои маленькие шаманские секреты. Чтобы выстрелить по какой-либо точке ночью, можно навести ствол на неё днём. Нужно только рассчитать, куда могут пойти ночью эти незваные гости?! А это совсем не трудно.
      Франц хотел ещё что-то спросить.
     - Тебя ещё что-то беспокоит?
      Сергею было нечего ответить. Но на душе у него было не спокойно.
     - Не знаю. Но что-то здесь не так. И мне всё это совсем не нравится. Ладно, пойду встречу ротного. Потом договорим.
      Сергей вышел к казарме. Тем временем машина ротного наконец-то поднялась на вершину Тотахана. Володя Стародумов ловко спрыгнул с брони. Выслушал доклад Сергея о происшествиях, которых не случилось, и о гостях-десантниках. Бывший командир комендантской роты, настоящий гусар и красавец Володя Стародумов всегда любил гостей, а десантников, тем более. Он протянул дежурному по заставе сержанту Алишеру Разакову газеты и почту. И направился со своим замом к канцелярии. Алишер пошёл следом. Пока они проходили мимо ленинской комнаты (единственной постройки на заставе из глинобитного кирпича), ротный успел рассказать последние новости.
     - У Корнилы (командира второго взвода) умерла мама. Сегодня отправляем его в батальон, завтра оттуда идет машина в Кабул. Тебе придётся посидеть на двадцать второй заставе до его возвращения.
      Сергей ответил не по уставу.
     - Будет исполнено.
      Эта новость его поразила. Нет, то, что люди умирают не только на войне, не было для него новостью. Полгода назад, когда он лежал в реанимации баграмского инфекционного госпиталя с тифом, Виктор, муж его сестры, попал после ДТП в реанимацию обычной районной больницы в Союзе. И умер, не приходя в сознание. Люди умирают не только на войне. Его поразило другое. Несколько минут назад он разговаривал с десантниками о том, что нужно будет отпроситься у ротного на двадцать вторую заставу. Приехал ротный и сам приказал ему туда перебраться. Это могло быть случайностью, но Сергей мало верил в случайности. Похоже, это было записано в его Книге судеб? Он должен был оказаться на этой заставе. В назначенный день и назначенный час. Хотел он того или нет.
     - Машина тебя подождет. Или ты, как обычно, пешком?
     - Пешком привычнее. А машина пусть едет за Корнилой. Он уже знает?
     - Да, я ему сообщил еще с батальона. Он уже собрался. Ждёт машину. - Ротный повернулся к Алишеру. - Выйди на связь с выносным постом, передай Иванищеву (командиру гранатометно-пулеметного взвода и выносного поста), чтобы срочно пришёл на КП, поедет старшим. Отвезёт Корнилу в батальон.
     - Есть! - Алишер Раматович Разаков "взял под козырёк". Он всегда был толковым сержантом.
      Алишер привычным жестом показал наблюдателю первого поста три пальца в сторону выносного поста. Наблюдатель трижды выстрелил в сторону 8 "а" сторожевой заставы (сигнал выхода на связь), Алишер включил радиостанцию и передал указания ротного.
      Сергей же, тем временем, попрощался с десантниками. Сделал необходимые указания Нигмату Хашимову, заместителю командира третьего взвода. Взял свой автомат, лифчик с магазинами, гранатный подсумок с гранатами Ф-1, свою медицинскую сумку (кроме лекарств в ней лежали и его бритвенно-умывательные принадлежности). Не дожидаясь прихода Андрея Иванищева, он направился по кратчайшему пути в сторону двадцать второй заставы. Навстречу неизвестному. Навстречу своей судьбе.
     

Глава 5. Диоген

      Когда Сергей поднялся на двадцать вторую заставу, Корнила с большой ярко-синей сумкой, на которой красовалась надпись "Montana", уже готовился забираться на БМП. Из люка механика-водителя торчало чумазое, но улыбающееся лицо рядового Исагалиева. Андрей Иванищев, сидя на башне, махнул Сергею рукой.
     - Привет, командир. А на машине всё-таки быстрее...
     - Привет, Андрей. Зато пешком привычнее.
      Сергей повернулся к Корниле.
     - Держись. Мы все тебе соболезнуем. - И протянул ему руку.
      Корнила пожал её на автопилоте. Мысли его уже были далеко. Он передал сумку Андрею, поставил ногу на "клык" (к фальшбортам БМП механики-водители часто приворачивали металлические "башмаки", если не ошибаюсь, используемые для фиксации авиабомб при транспортировке - с этих "клыков" залезать на БМП было намного удобнее) и легко запрыгнул на броню. На прощание махнул рукой, и машина, слегка дёрнувшись, покатилась под горку.
      Сергей долго смотрел ей вслед, пока БМП не скрылась за склоном. После этого он окинул взглядом заставу. То, что Сергей увидел, ему не понравилось. Нет, на заставе был образцовый порядок. Может быть, даже более образцовый, чем на Тотахане. И хотя в СПС-ах (стрелково-пулемётных сооружениях) не было карточек огня (за это командирам застав 2 мсб всегда доставалось на орехи от комбата), да и жили здесь победнее, чем на КП (командном пункте) роты, обстоятельность и привычка к порядку Корнилы сказывалась во всём. Наш белорус смог добиться невозможного: на склоне горы не было видно ни одной консервной банки и ни одной кучи мусора.
      Сергей с лёгкой грустью вспомнил склоны Тотахана, усыпанные консервными банками и разным мусором. Разумеется, на Тотахане были вырыты ямы для пищевых отходов и мусора. Но в скальном грунте сделать глубокие ямы, даже взрывным способом, было не просто. Поэтому бойцы (а лень родилась гораздо раньше их!), чтобы ямы заполнялись помедленнее, старались выбрасывать мусор не в них, а куда-нибудь подальше. Иногда у них это получалось, чаще - нет. Единственное, что удавалось сделать Сергею, так это периодическими субботниками удерживать наступление мусора на заставу на более или менее разумном расстоянии. Кардинально решить проблему мусора, накопившегося за многие годы, он не мог.
      А вот Корнила смог! И это было удивительно! Но не понравилось Сергею совсем другое. Тотахан был выше горки, на которой располагалась двадцать вторая застава, метров на двадцать-тридцать, не более. Но общее повышение рельефа к западу от Тотахана совершенно меняло восприятие высотности. Если Тотахан воспринимался всеми как гора, с крутым западным склоном и почти отвесным - восточным, то двадцать вторая застава визуально казалась расположенной на небольшом холме с совершенно пологими склонами.
      Да, причина крылась именно в этом: на Тотахане Сергей чувствовал себя практически в полной безопасности. И даже мусор на склонах его родной горы невольно служил дополнительной защитой от непрошеных ночных гостей. Ибо пробраться по завалам пустых консервных банок к вершине бесшумно, было практически невозможно (это не получалось даже у дикобразов). А уж пробраться молча (и не выругаться), когда попадёшь во что-нибудь более смешное, чем пустые консервные банки, тем более.
      Сигнальные мины и растяжки перекрывали линию водораздела. Миномёт, смотревший по ночам в сторону "Зубов Дракона" (небольшие скалы на южном склоне, на линии водораздела). Оборонительные гранаты Ф-1, лежащие в деревянных ящиках из-под цинков рядом с влагонепроницаемыми упаковками на 120 патронов к АК-74 или РПК-74 (это был специальный запас боеприпасов на случай отражения нападения на заставу) в СПС-ах. Обученный личный состав. Всё это давало Сергею уверенность в том, что застава надёжно защищена.
      Здесь же было совсем другое дело. Не то, чтобы Сергей сомневался в личном составе второго взвода и его подготовленности. Но эта пологость склонов, открытость и доступность казались ему просто удручающими. СПС-ы казались слишком хиленькими, а окопы - слишком неглубокими (на самом деле это было совсем не так - окопы у Корнилы были на удивление глубокими). Он с легкой грустью подумал о ребятах, чьи заставы располагались в "зелёнке". На расстоянии протянутой руки от духов. Как чувствовали себя командиры тех застав, думать ему даже не хотелось.
     - Ладно, начнём работать, времени для глупых мыслей и страхов просто не останется. - Не очень уверенным голосом сказал он сам себе...
      Сергей, не спеша, обошёл свои новые владения. Наметил план предстоящих работ по инженерному совершенствованию заставы. Многие полезные предметы, которые он изучал в военном училище, безвозвратно улетучились из его пустой головы. Высшая математика, термех, сопромат бесследно канули в Лету. Но одна истина, которую он узнал на занятиях по военно-инженерной подготовке, навсегда засела в его мозгу: "В инженерном оборудовании опорного пункта нет места принципу достаточности". Как рассказывали на занятиях преподаватели, солдат, получивший команду остановиться, должен упасть (нет, и не отжаться - не угадали) и выкопать окоп для стрельбы лёжа (пока пулемётчики ведут наблюдение за противником, а сапёры устанавливают заграждения перед передним краем обороны). Затем, окоп для стрельбы с колена. Для стрельбы стоя (стоя с верблюда, шутили преподаватели). Перекурить. А для этого прорыть траншею к соседу справа или слева (как ему будет указано командиром) и попросить у него этих сладких сигарет под названием "Чужие". Быстренько завершить оборудование взводного опорного пункта. Быстренько перекусить и только затем, после этой лёгкой землеройной разминки, приступить к основной работе.
      Вы о блиндажах и окопах для БМП и танков? Бог с вами! Разумеется, вы их уже давным-давно выкопали?! Конечно же, выкопали! А теперь приступим к оборудованию эскарпов и контрэскарпов, рытью противотанковых рвов, возведению бастионов и равелинов. Нам будет еще, чем развлечься. Главное, не останавливаться на достигнутом. А места на земном шарике для этого вполне хватит.
      И если не знаешь, с чего начинать и что тебе делать - займись инженерным оборудованием взводного опорного пункта. Это была вторая истина, усвоенная Сергеем в училище.
      К тому же еще в босоногом детстве бабушка часто говорила ему о том, что всякий человек состоит из души, разума и тела. Мысль о том, что когда солдаты заняты делом (в головах у них позитивные мысли и на душе у них спокойно), тогда они совершают гораздо меньше глупостей, пришла к нему гораздо позже. Но он её тоже твёрдо усвоил.
      Поэтому следующий день он планировал начать с углубления окопов и усиления СПС-ов, оборудования запасных огневых позиций. Днём провести плановые занятия по боевой подготовке (для ума), а вечером устроить небольшие посиделки с бойцами. Рассказать им последние новости, просто немного поболтать (для души). Он прекрасно понимал, что самым страшным на горных заставах был именно информационный голод. Обходиться месяцами без радио и телевидения бойцам было действительно не просто. Даже газеты сюда доставляли не часто. Так что, беседы с любым новым человеком всегда ценились на вес золота.
      Но это всё для бойцов. Чтобы успокоить свою душу и наполнить свой разум светлыми, позитивными мыслями, Сергею нужно было совсем другое. Точнее, другая. Он подошёл к своей старой подружке и ласково погладил её по одному из стволов.
     - Завтра нужно будет обязательно тебя пристрелять (привести к нормальному бою). - С нежностью подумал он.
      ЗУ-23-2 (23-миллиметровая двуствольная зенитная установка) на двадцать второй заставе, была его давнишней любимицей. Сергей не верил в искренность пуштунов, но раз он обещал, что поможет им разобраться с грабителями, нужно было держать слово. И, скорее всего, именно зенитная установка могла помочь ему в этом.
      Сергей поднялся на вершину. Оценил возможности трёх БМП, расположенных в окопах по периметру заставы (северная сторона заставы оставалась не защищённой огнём БМП, но она прикрывалась восьмой сторожевой заставой).
      Нет, достать до лощины, по которой приходили к кочевникам грабители (если, это, конечно, не было лишь вымыслом) можно было только с ЗУ. БМП пришлось бы выгонять на открытые огневые позиции. Такой вариант его совсем не устраивал.
      Сергей прошёл на огневую позицию миномёта. Нет, зря он всё-таки наезжает на Корнилу! Вырыть в скальном грунте окоп такой глубины было по силам только титанам! И корнилиным бойцам, разумеется. Окоп у них удался на славу! Лишь одно немного омрачало общую картину. Это отсутствие на миномётной позиции самого миномёта. Но зато окоп был накрыт маскировочной сетью. И это придавало ему такой воинственный вид, что видимо должно было полностью компенсировать в глазах духов отсутствие миномёта.
      Незаметно подкрались сумерки. Наблюдатель доложил о "коробочке", вернувшейся на Тотахан. Кроме Корнилы, теперь все "птенцы" шестой роты были на месте. Дежурный по заставе доложил о том, что ужин уже готов. И командиру его принесли в "бочку".
      Сергей усмехнулся. Да, не случайно позывной Корнилы в ротной сети был "Диоген". Так его прозвали в честь мудреца, живущего в бочке. Потому что и сам Корнила жил там же. Истины ради стоит отметить, что у Корнилы бочка была довольно вместительной. Метра два в высоту и метра четыре в длину (и как только такую штуковину затащили на горку, а самое главное - откуда?). Но ведь никто особенно не интересовался размерами бочки самого Диогена. Вполне возможно, что её размеры были ещё более солидными.
      Почти всё пространство корнилиной бочки занимала шикарная плетёная кровать. Небольшой откидной столик, на котором красовалась тарелка с рисовой кашей, кружка с чаем и лепёшка. Ящики с боеприпасами и какой-то хлам за маскировочной сеткой в глубине этой своеобразной комнаты дополняли её скромное убранство. Два миномётных ящика служили импровизированными стульями.
      Сергей с удовольствием присел на один из них. Только сейчас он заметил, как проголодался. Через пару минут от ужина уже ничего не осталось. В этом не было ничего удивительного: Сергей всегда любил повеселиться, особенно поесть.
      После ужина он принял доклад дежурных о смене. Расписался в журнале приёма-сдачи дежурств по 22 сторожевой заставе (там же была и постовая ведомость). Проинструктировал нового дежурного относительно сигнальных огней и дымов, которые могли использовать кочевники. И вместе с дежурными вышел на свежий воздух. Видимо, часовые заметили его силуэт и стали перекликаться с удвоенной энергией. А, может быть, ему это лишь показалось?
      На заставу спустилась ночь. Сергея всегда удивляло, как быстро она наступала в горах. И сколько звёзд тогда вспыхивало на небосводе?! К югу и западу от заставы, вдоль кабульской дороги, кишлаки располагались один за другим. Но только в редких домах по ночам зажигали свет. И не только из экономии. Просто вокруг было слишком много любителей выстрелить в светящееся окно.
      Да, и на редких заставах был свет. Во втором батальоне электричество было только на КП батальона. И на Тотахане. Но на Тотахане стояла станция радиоперехвата. Свет был только на ней, да одна шестидесятиваттная лампочка висела в канцелярии роты. Увы, станция радиоперехвата была не на каждой заставе! Не было её и на двадцать второй заставе. А были две керосиновые лампы (одна в казарме, вторая в "бочке"). По причине отсутствия керосина, работающие на бензине. А чаще, на обычном дизельном топливе. Дающие больше копоти, чем света.
      Сергей частенько мечтал, что сможет со временем достать на заставы китайские лампы с керамической сеткой вместо фитиля. Вот они-то давали целое море света! Но это были только мечты! Лампы эти стоили в дуканах целое состояние и, были скорее, элементом роскоши, чем чем-то необходимым для жизнеобеспечения заставы.
      Сергей с грустью подумал о том, что роскошь эта действительно недостижима. И что если бы у него была волшебная лампа Алладина и всего одно желание, он бы непременно попросил у джина дверки и печную арматуру (колосники и заслонки). Выложенная им, из камня и подручных материалов на восьмой заставе, печка постоянно норовила развалиться. И была довольно огнеопасной. После недавней зимы воспоминания об этом были еще слишком свежими. Хорошо ещё, что Шафи через командира местного поста самообороны Хасана передал на заставу новый тандыр. Старый уже совсем развалился...
      Сергей поймал себя на том, что мысленно всё ещё находится на Тотахане. Живёт его жизнью и проблемами. В этом не было ничего удивительного. Полгода назад он принял под командование третий мотострелковый взвод и восьмую сторожевую заставу. Правда, командовал взводом меньше трёх месяцев. Месяц провалялся в госпитале с тифом. Затем больше двух месяцев исполнял обязанности начальника разведки батальона, мотаясь с разведвзводом по рейдам и засадам. Но сержантов и многих солдат на Тотахане знал по имени-отчеству. И восьмая сторожевая застава всё равно оставалась для него родным домом.
      Теперь же на новой должности заместителя командира роты ему нужно было знакомиться с сержантами и солдатами всей роты.
     - Завтра и начнём знакомиться. - Подумал Сергей и вернулся в "бочку"
      Нужно было хотя бы немного поспать. Вроде бы ничего и не делал, а вымотался за день. К тому же ночью нужно было ещё хотя бы пару раз проверить посты. Он не стал расстилать кровать и раздеваться, а лёг прямо поверх одеяла. Плетёная кровать оказалась на удивление мягкой и комфортной. Сергей с удовольствием потянулся и представил, как сладко он сейчас уснёт.
      Но сон не шёл. На душе было неспокойно, и Сергей не мог понять причины этого беспокойства. Внутренний голос подсказывал, что уснуть этой ночью ему не удастся. Он попытался расслабиться. Досчитал до ста. Потом ещё раз. Ничего не помогало. И тогда он вызвал дежурного по заставе...
     

Глава 6. Стрелка

      Дежурный появился через мгновение, словно ждал неподалёку, когда его позовут. Вдвоём они вынесли кровать на миномётную позицию. В изголовье, рядом с подушкой, Сергей положил свой автомат и лифчик с магазинами. Под подушку - подсумок с гранатами. Ну, вот мы и дома, подумал он.
      Это было совсем другое дело! Едва ли проблема заключалась в самой "бочке". На клаустрофобию Сергей никогда не жаловался. Возможно, новое место, новые люди и ожидание каких-то неведомых перемен не давали ему уснуть? А, может быть, это был обычный страх? Странно... Ему частенько бывало страшно, но это никогда раньше не мешало ему крепко спать.
      Вот и сейчас не помешает. Он вытянулся на кровати. Зевнул. И закрыл глаза.
      Сон. Сейчас бы еще увидеть какой-нибудь замечательный сон, подумал он. Сергей любил смотреть по ночам сны (вместо телевизора). Правда, цветные в последнее время снились ему всё реже и реже. Вы можете мне не верить, но сны на ночь он заказывал себе сам. Выбирал подходящий, и смотрел его всю ночь.
      Иногда это были сны о работе. Когда нужно было придумать нестандартный выход на засаду, решить какую либо проблему, решения которой днём он найти не мог, Сергей просто забирал эту задачу с собой в область снов и видений. Нет, не откладывал все на потом со словами: "Утро вечера мудренее", а именно забирал задачу в свои сны. И во сне к нему приходили нужные ответы и решения. Так уж он был устроен.
      Но чаще эти сны, как и у всех мужчин, были о... Ну, вы сами догадались! Как и у всех мужчин на войне, его сны были о том, чтобы ему дали поспать еще, хотя бы пол часика (насчёт всех мужчин я, конечно же, погорячился - вполне возможно, что кому-то на войне снятся совсем другие сны)! За последние полгода хронический недосып достал его уже до самых печёнок! И в последнее время он всё чаще и чаще просто проваливался в постель. Безо всяких снов и фантазий. Уставший, измотанный, опустошённый. А через час-другой наступал рассвет нового дня. И всё начиналось сначала.
      К тому же его постель редко бывала такой удобной и комфортной, как сегодня. В такой постели можно было расслабиться. По полной!
     - Интересно, а нашим мужикам снятся по ночам их жёны? - Спросил он сам себя. И сам же ответил. - Вряд ли.
      И он был прав. Свои жёны сниться им не могли. Почти все офицеры в роте были неженатые.
     - А женщины им снятся? - Ответ на этот вопрос ему был не известен. Лично ему женщины не снились, и это было жутко несправедливо!
      Сергей решил немедленно исправить эту несправедливость. И решил забрать с собой в сегодняшний сон какую-нибудь очаровательную блондинку. Это у него получилось. Но дальше дело застопорилось. И тогда он решил пригласить в свой сон еще одну девушку. Две девушки в одном сне - это должно было ему понравиться!? Вот только, что делать дальше с двумя девушками одновременно, он не знал. Это в жизни девушки могли взять инициативу на себя. Во сне же они могли делать только то, о чём Сергей имел хотя бы малейшее представление. Стыдно сказать, но к своим двадцати двум годам о том, что делать с двумя девушками дальше Сергей действительно не знал. Разве что лишь теоретически.
      Да, он уже целовался с девушками. Даже несколько раз! Но дальше этого дело у него не шло. А он и не спешил, помня совет своего отца: "Всё приходит вовремя для тех, кто умеет ждать". Пока время девушек явно не пришло. Может быть, когда-нибудь потом? После Афганистана?
      В училище он отдавал себя спорту и учебе. Теперь службе. Отдавал без остатка. По другому жить он просто не умел. Но верил, что когда-нибудь он точно так же научится отдавать всего себя без остатка своей любимой девушке. Если, конечно, останется жив.
      Так его мысли сами собой пришли к Светланке. Это была абсолютно запрещённая тема для снов. По крайней мере, здесь, в Афганистане Сергей старался не думать о ней. И уж тем более, не брать её в свои сны. Зная, что произойдёт, если он это сделает.
      Ведь даже во сне она была так реальна. Так близка! Он явственно чувствовал её аромат, её близость. Ну, вот! Как всегда, он начал шарить вокруг руками. Искренне удивляясь, что её нет рядом.
      Нет, так дело не пойдёт! Это какое-то безобразие! Не стоило о ней даже думать! Как будто в первый раз он давал себе в этом зарок?!
      Ладно, если со сном ничего не получается, придётся отложить его до лучших времён. Поспим на гражданке или на пенсии, подумал с грустной улыбкой Сергей. Дожить до гражданки и ли до пенсии он даже не мечтал, а, значит, легко мог откладывать на то далёкое время абсолютно любые свои несбыточные мечты и желания.
      Разумно рассудив, что если сон не идёт к Алитету, тогда Алитет пойдёт в горы (книга Тихона Сёмушкина "Алитет уходит в горы" в детстве была его любимой книгой), он встал с кровати, взял автомат. Положил в карман эфку (Ф-1) и пошёл проверять посты. Ведь когда ты начинаешь страдать от безделья (и бессонницы) всегда лучше заняться делом, решил он.
      Недалеко от бочки нес службу его старый знакомый, рядовой Филимонов Артур Владимирович. Несколько месяцев назад его перевели в роту из какого-то банно-прачечного подразделения дивизии. За употребление наркотиков. Место ссылки было выбрано на удивление удачно. Двадцать вторая застава с местными жителями контакта не имела, а, значит, и возможности доставать новую "дурь" у Филимонова, теоретически, не было.
      Командование надеялось, что свежий воздух и красивые горные пейзажи помогут ему забыть о его пагубной привычке и исправиться. А лучшего способа, чем смена места службы для этого отцы-командиры не видели. Вообще-то в Афганистане это был довольно распространённый способ укрепления воинской дисциплины, когда проштрафившегося офицера, прапорщика, сержанта или рядового переводили из одного подразделения в другое. Или хотя бы пугали такой возможностью. Тех, кто служил в рейдовых батальонах, пугали службой на заставах (и беспросветной тоской). Сидящих на заставах - службой в рейдовых батальонах. Но еще больше постоянными проверками и головомойками, строевыми смотрами и требованиями служить по уставу (всем тем, чем славились рейдовые подразделения, находящиеся между боевыми действиями в пунктах постоянной дислокации и крупных населённых пунктах, по совместительству, куда так любили приезжать разные проверяющие). И тех и других, пугали службой в Рухе (и других славных местах).
      Увы, были офицеры, которых не раз переводили с одних застав на другие. С застав в рейдовые батальоны. Затем на другие заставы. В такие дыры, что дальше посылать уже было некуда. Такие с лёгкой грустью в голосе говорили окружающим:
     - А, может, теперь в Сибирь сошлют? - И мечтательно добавляли. - Эх, пугайте. Пугайте нас ... Родиной. Хотя бы попугайте.
      Что делать дальше с такими нарушителями воинской дисциплины, командование не знало. Рядовой Филимонов стоял пока лишь у истоков этого длинного и славного пути. Сергей поговорил с ним несколько минут, затем проверил остальные посты и вернулся в "бочку". Сидя за столом, при мерцающем свете керосиновой лампы, он набросал в небольшом блокноте несколько четверостиший. Затем написал письма домой. И принялся подбивать документацию командира заставы. Как всегда, в документации был полный завал. Командиры застав относились к этой бумажной работе, как к необходимому злу. Тревожить которое лишний раз считали неразумным. И лишь перед очередной проверкой пытались что-то изобразить в скоропалительно заведённых новых тетрадях.
      Зная это, Сергей решил немного помочь Корниле в этой бесконечной войне с документацией. Так за бумажными делами и прошла его первая ночь на двадцать второй заставе.
      А утром он обнаружил, что на заставе не проводится утренняя физическая зарядка. Это было настоящим ЧП! Утренняя физическая зарядка была придумана специально для сторожевых застав и выносных постов. Для того чтобы бойцы не сошли с ума от постоянных работ по совершенствованию инженерного оборудования и несения караульной службы. Это было небольшим развлечением в их однообразной жизни на заставе. К тому же им так просто было "объяснить", что на гражданке девушки очень любят бывших военных: "красивых, здоровенных". И что оставшиеся дни службы, кроме всего прочего (самой службы) должны быть посвящены превращению их хлипких и тщедушных тел в атлетические и накаченные фигуры. Почему Корнила не провёл со своими бойцами должной работы, было не понятно. Сергею пришлось этим заняться.
      После завтрака он провёл плановые занятия по тактической подготовке, общевоинским уставам (точнее, по Дисциплинарному уставу) и по военно-медицинской подготовке. И только перед самым обедом наконец-то добрался до своей старой подружки. До надёжной и безотказной ЗУ-23-2 (в отличие от ПКП, который постоянно давал осечки и перекосы патронов, зенитная установка была просто фантастически надёжна и безотказна!). Это в умных книжках написано, что она предназначена для противовоздушной обороны подразделений воздушно-десантных войск. Но Сергей знал, что истинное её предназначение - это согревать душу и радовать слух. Потому что ничто не может так порадовать настоящего солдата, как работа этой спаренной зенитной установки. Даже авиационная пушка, установленная на БМП-2, была на его взгляд менее эффективна в работе и не так прекрасна, как ЗУ.
      Правда, на установке не было прицела (стрельба велась по стволу), но на дальности до двух километров это было не проблемой. Проблемой было другое. Без прицела проверить бой, и привести установку к нормальному бою было невозможно. Но это ни в коей мере не мешало Сергею просто немного повеселиться.
      Он развернул установку в сторону степи Татарангзар, навел на парочку камней примерно метрах в восьмистах от заставы и нажал на педаль...
      И всего-то две ленты по пятьдесят осколочно-фугасно-зажигательных снарядов, а сколько радости! Эх, давно он уже не получал такого удовольствия! Сергей присоединил две новые коробки с выстрелами. Развернул установку в сторону Лангара, и навёл её на небольшую лощину, ведущую от кишлака к стоянке кочевников. Он был уверен, что если духи надумают их посетить еще раз, возвращаться они, скорее всего, будут именно по ней.
      После обеда два штурмовика сбросили на Лангар несколько бомб. Чем это было вызвано, Сергей не знал. Что-то происходило вокруг, но у него было слишком мало информации, чтобы связать воедино происходящие события.
      Два дня он проводил занятия по планам боевой подготовки. После обеда бойцы занимались инженерным оборудованием заставы. Углубляли траншеи, оборудовали запасные позиции. На второй день наблюдатель доложил о трёх машинах "полосатых" (так обычно называли машины разведчиков), возвращающихся от кишлака Чашмайи-Харути.
      Похоже, это были машины разведчиков десантного полка. Когда они выходили на засаду, было неизвестно. Но то, что они работали в районе пересохшего русла реки Танги, говорило о том, что Франц Клинцевич прислушался к совету Сергея. Возможно, бомбардировка Лангара была как-то связана с их предыдущей беседой и этой засадой? Правда, результата засада, судя по всему, не дала. Слишком всё было тихо. Разведчики могли работать с ПБС-ами (приборами бесшумной стрельбы), но братья-моджахеды едва бы стали особенно миндальничать, попав в засаду.
      Да, и у Сергея с его кочевниками тоже была тишь, да благодать. Два дня и две ночи пуштуны не подавали никаких сигналов. Весь его хитроумный план с огневым ударом с соседней заставы по их гостям летел коту под хвост. А ему так хотелось повыпендриваться перед местными духами. Показать им свой полководческий талант. Показать, что он не напрасно четыре года учился в военном училище. Ему было стыдно признаться даже самому себе, что кроме всего вышеперечисленного, ему еще очень сильно хотелось опробовать в деле зенитную установку. И просто немного из неё пострелять. Поиграть в войнушку.
      Увы, местным духам все его игры были абсолютно безразличны. В подавляющем большинстве они были пастухами или крестьянами, выращивающими скот или пшеницу. Привыкшими к тяжёлому труду на земле. Причём не на самой благодарной и отзывчивой к крестьянскому труду земле. На той земле, которая требовала постоянного орошения водой, потом, а иногда и кровью.
      Они и воевали так же обстоятельно и спокойно, с истинно крестьянской смекалкой и упорством.
      Все эти ночи Сергей не сомкнул глаз. Он пытался оправдать свою бессонницу предыдущей работой с батальонным разведвзводом. Тем, что разведчики, как известно, ночные птицы. Но на третью ночь перед самым рассветом сон всё-таки его сморил. Кто-то из дежурных накрыл его бушлатом. В какое-то мгновение он проснулся и почувствовал это тепло и эту заботу. Ему было приятно ощущать это, и он снова уснул, улыбаясь чему-то своему во сне.
      Проснулся он через мгновение от непонятного шороха над головой. Что это было, понять он не мог. Но, еще не проснувшись полностью, он дотянулся рукой до автомата. Снял его с предохранителя (патрон у него всегда был в патроннике, но автомат всегда стоял на предохранителе). В этот момент что-то упало с маскировочной сетки к нему на бушлат. Левой рукой он сбросил это "что-то" с бушлата на землю.
      Это "что-то" оказалось обычной стрелкой. Небольшой змейкой, примерно сорока сантиметров в длину и сантиметр-полтора в толщину. Упав на землю, она встала в стойку. И приготовилась к прыжку. Чтобы понять, что это за змейка ему понадобилось почти тридцать патронов. Потому что, еще не сообразив окончательно, что произошло, он уже открыл огонь в её сторону.
      Он не думал, насколько она смертоносна. У него не было времени сравнивать стрелку с Марь Ивановной, старой и безобидной коброй, живущей на продовольственном складе восьмой сторожевой заставы на Тотахане. У него не было для этого времени. Он вёл непрерывный огонь в её сторону и просыпался. Он стрелял практически в упор с расстояния не более двух метров. И никак не мог в неё попасть. Пули рикошетировали от камней и визжали на разные голоса.
      Стрелять в каменистое основание миномётного окопа мог только последний папуас (пусть простят меня братья-папуасы, но в этот момент Сергей был самым последним из них). Но он всё никак не мог попасть в эту маленькую змейку, стоявшую перед ним.
      Прошло около двух секунд со времени открытия им огня. Выбитые пулями осколки камней поранили стрелку, и она свернулась в клубок. В этот клубок он и попал последними пулями. Разорвав его в клочья.
      Несколько минут ему понадобилось, чтобы прийти в себя. Сменить магазин, передёрнуть затвор и немного успокоиться. Обычно он выпускал из автомата двадцать-двадцать пять патронов и менял магазин. Это освобождало его от необходимости передёргивать затвор. Но в этот раз он дострелял магазин "до железки".
      Самое удивительно заключалось в том, что длинная очередь была на заставе сигналом тревоги. Вполне логичным сигналом. Но никто не спешил поднимать заставу "В ружьё!" и никто не спешил к нему на помощь.
      Сергей вышел из миномётного окопа. Метрах в десяти от него находился второй пост. На посту стоял его старый знакомый - рядовой Филимонов. Стоял, это громко сказано! Артур Владимирович был в настоящем шоке.
      В шоке была и вся застава. Бойцов часто поднимали по тревоге. Но всегда длинная очередь была в пределах пяти-семи патронов. И никогда - в целый магазин! Правда, и сам Сергей был от всего пережитого примерно в таком же состоянии.
      Он не стал никому рассказывать о том, что произошло на миномётной позиции. Сказал лишь, что это была обычная проверка боевой готовности заставы. И что застава эту проверку не прошла. А значит, бойцам еще многому предстоит научиться. И много тренироваться.
      И лишь немного позднее он вспомнил о Филимонове. Его сменили с поста, напоили горячим чаем, и дали немного отдохнуть.
      Сергею уже приходилось видеть такую картину, когда молодые бойцы выстреливали весь боекомплект в белый свет, как в копеечку. А потом опускались на колени и ждали, когда к ним подойдут бородатые дяди. И отрежут у них все выступающие и не очень выступающие части тела (многие суеверные люди считают, что если у врага что-нибудь отрезать, то в следующей жизни у него этого "чего-то" уже не будет). А затем перережут им горло.
      Откуда в бойцах такая слабость, Сергею было не понятно. Почему нельзя было взять автомат и помахать им, как дубиной? Попробовать вести ножевой бой? Грызть, кусаться, царапаться? Хотя бы попробовать бороться за свою жизнь?
      Сергей был старше многих из бойцов года на три-четыре. Некоторые сержанты (призванные в армию по окончании действия различных отсрочек) были его старше. Нигмат Хашимов, заместитель командира третьего взвода (и учитель русского языка средней школы в гражданской жизни) был старше его почти на пять лет. Заместитель командира батальонного разведвзвода Саша Хливный - был практически ровесником. Сержанты были взрослыми и толковыми ребятами. Бойцы - другое дело.
      Еще со школьной скамьи и детских драк Сергей научился никогда не сдаваться. Драться из последних сил, даже если противник был сильнее и старше. К такому поведению приучили его друзья-сверстники. Те, кто был слабее, но не сдавался, со временем мог войти на равных в любую кампанию. Те, кто ломался и сдавался - на долгие годы оставался для сверстников пустым местом. Но тогда вопрос не касался его жизни! Что изменилось теперь, ему было не понятно. Но то, что у многих их нынешних солдат был полностью потерян инстинкт самосохранения, стало для него неприятной неожиданностью.
      Через две недели рядовой Филимонов устроит самострел. Выпустит из автомата две пули в мягкие ткани ноги. Сергей к этому времени уже вернётся на Тотахан. И, узнав эту новость, будет долго гадать, отдадут ли Филимонова под трибунал? И чем всё это закончится? Закончится это как обычно. Дело замнут, а Филимонова переведут в рейдовый батальон. И ещё через месяц Сергей, которого назначат начальником разведки этого батальона, встретит его там. Но это будет ещё не скоро.
      А пока дежурный принёс в "бочку" радиостанцию Р-148. Сергея вызывал на связь командир батальона. Сегодня после обеда на заставу должны приехать два хадовца. У них назначена встреча с кем-то из банды Хайрулло-Хана. Сергей должен помочь организовать эту встречу и принять в ней участие. Возможно, для повышения уровня на переговорах требовался "свадебный генерал" (в лице старшего лейтенанта). Или представитель советского командования. Либо была еще какая-то причина, но посвящать в неё Сергея никто не стал.
     

Глава 7. Встреча

      Ближе к вечеру под заставой действительно остановился старенький УАЗ-ик. Подниматься в горку водитель, видимо, не решился. Из машины вылезли два человека и направились на заставу. УАЗ-ик развернулся и, поднимая пыльную завесу, направился в сторону Баграма. Это означало одно - гости останутся на ночлег. А ещё то, что комбат не пошутил насчёт этих переговоров. А когда это комбат шутил?!
      Сергей грустно улыбнулся и пошёл встречать гостей. Гости были в штатском, невысокого роста, вполне обычные афганцы. Но было в их глазах и поведении нечто такое, что сразу же выдавало в них сотрудников силовых служб. Скорее даже не в поведении, а в их взглядах: умных и оценивающих.
      Первый, мужчина лет сорока, представился сам и представил своего более юного спутника.
     - Рахматулло. Это Сафи. Пятое управление МГБ (Министерства госбезопасности). - И после короткой паузы добавил с лёгкой ноткой гордости. - Кабул.
      После этого протянул руку и улыбнулся.
     - Сергей. Вооружённые силы Советского Союза. Баграм. - Сергей пожал протянутую руку. Затем обменялся приветствием со вторым гостем.
      Как радушный хозяин, Сергей пригласил гостей в "бочку". Он прекрасно помнил шутку фехтовальщиков и любителей ножевого боя о том, что кратчайший путь к сердцу любого мужчины лежит через его желудок. К тому же, у него была привычка: перед тем, как идти в гости к духам, всегда есть заранее (и хотя на переговоры он никогда раньше не ходил, привычка поесть перед ними у него была). Нет, он никогда не сомневался в афганском гостеприимстве. Но душманы частенько встречали наших солдат и офицеров свинцом, а не пловом. А от свинца у Сергея в последнее время была лёгкая изжога.
      Рахматулло посмотрел на небо (Сергей поймал себя на мысли, что так обычно люди смотрят на часы). Видимо, до назначенного времени у них еще оставалась возможность насладиться лёгким ужином. А, как настоящие солдаты, они, видимо тоже никогда не откладывали на завтра то, что можно было съесть сегодня.
      Повар был уже предупреждён о том, что нужно будет что-нибудь быстренько сообразить на стол. Но видимо на двадцать второй заставе гости бывали не часто, поэтому полдник здесь выглядел более скромно, чем на Тотахане. Зато тушёнки было больше.
      Рахматулло и Сафи уселись за столом. Сафи протянул руку к банке с тушёнкой. Сергей в последний момент заметил на ней этикетку с надписью "Свиная" и симпатичной хрюшкой на картинке.
     - Нам свинину нельзя. - С улыбкой произнёс Сафи. Сорвал этикетку, бросил её в открытую печку и, как не в чём ни бывало, начал раскладывать тушёнку по тарелкам.
     - Так вам же, вроде, нельзя? - С сомнением спросил Сергей.
     - Под крышей Аллах не видит. - Вступился за своего сотрудника Рахматулло. И они втроём принялись уминать тушёнку с лепёшками.
      После того, как гости немного утолили голод, уже за чаем, Сафи рассказал "бородатый" анекдот.
     - Встречаются два афганца. Первый спрашивает у второго: "Послушай Али, почему у тебя впереди идёт жена? Потом дети, потом любимый ишак? И только потом ты! Ведь по Корану положено, чтобы сначала шёл мужчина, затем любимый ишак и только потом жена и дети"! Али с грустью в голосе отвечает: "Эх, дорогой Мирзо, когда писали Коран, ещё не знали о русских противопехотных минах".
      Сергей знал этот анекдот уже давно, но из вежливости он слегка улыбнулся. Это была скользкая тема. Афганцы могли шутить над своими обычаями и традициями, но легко могли обидеться, если бы над этим начал шутить чужестранец. И всё-таки на душе у него стало немного полегче. Он почувствовал рядом с собою родственные души, с которыми уже не так страшно было идти на опасное задание.
      Возможно, всё это было лишь "домашней заготовкой" хадовцев, но она помогла растопить этот тонкий лёд недоверия, который почти всегда существует между малознакомыми людьми. А им вскоре предстояло идти на довольно опасную встречу. И, быть может, даже на смерть. В таких условиях взаимное доверие значило очень много!
      Теперь можно было переходить и к делу.
     - А когда вы встречаетесь? И где?
     - Как только стемнеет. Мы (Рахматулло сделал ударение на слове "мы", и многозначительно посмотрел на Сергея) договорились о встрече недалеко от заставы.
      В двух словах хадовец рассказал о политике национального примирения, ведущейся афганским правительством. Объяснил, что они должны встретиться с доверенным лицом Хайрулло-Хана - Карим Ухортом. И попытаться склонить Хайрулло-Хана на сторону народной власти.
      Ко всей этой политике Сергей относился с большим недоверием, но некоторые вопросы большой политики его, разумеется, интересовали. В частности, точное место встречи. Скрытые подходы к нему. "Мёртвые" зоны - не простреливаемые и не просматриваемые участки местности. И ряд других, чисто политических, вопросов. Поэтому, на несколько минут он оставил своих гостей. Поставил задачи заместителю командира взвода, расчёту зенитной установки (пока ещё было светло, собственноручно наведя её на небольшую лощину, что пролегала недалеко от заставы). И приказал подготовить к выезду БМП (боевую машину пехоты). Он присмотрел для неё позицию, между заставой и местом встречи, где БМП со своей тридцатимиллиметровой автоматической пушкой сможет здорово украсить серый и однообразный, местный ландшафт.
      И только после этого Сергей вернулся к хадовцам. Сафи всё так же шутил, Рахматулло стал ещё более серьёзным. Время встречи неминуемо приближалось. Сергей никогда раньше не ходил на переговоры, поэтому некоторые вопросы дипломатического церемониала были ему не ясны. И в частности, у хадовцев не было оружия. А Сергей всегда считал, что ходить в гости без оружия - признак дурного тона.
      Он озвучил свой вопрос. Рахматулло молча распахнул свой костюм - на поясе в открытой кобуре ждал своего часа ПМ. У Сафи была осколочная граната Ф-1.
     - Командир тоже может взять оружие. У нас безоружными на переговоры не ходят. - Добавил Рахматулло.
      Сергей облегчённо вздохнул. С автоматом он чувствовал себя гораздо веселее. Подсумок с двумя гранатами Ф-1 (у одной из гранат вместо предохранительной чеки стояла обычная булавка, перед выходом он всегда доставал её, и тогда только края подсумка удерживали предохранительную планку) на его настроение не влиял. Возможно, он и родился с гранатным подсумком? По крайней мере, с гранатами он не расставался никогда. Так что о них-то спрашивать он даже и не думал.
      Хадовцы попросили Сергея взять с собой несколько сигнальных ракет и магазин с трассирующими патронами. Чтобы условленным сигналом оповестить людей Хайрулло-Хана о своём прибытии.
      Перед самыми сумерками они спустились к подножию горы. Сергей не очень верил в успех предстоящих переговоров. Неделю назад Лангар был прочёсан дивизионным разведбатом - бои там были нешуточными. Два дня назад кишлак бомбили наши штурмовики. Да и засада разведроты десантников тоже неспроста была нацелена на банду Хайрулло-Хана. Хотя, с другой стороны, может быть, именно это называлось методом "кнута и пряника"?! И, вполне возможно, что афганское, да и наше, командование втайне надеялись, что после всего этого местные духи станут немного посговорчивее? Может, и станут?! Кто их знает, этих братьев-моджахедов?
      По просьбе Рахматулло, Сергей запустил в сторону Лангара сигнальную ракету, а затем сделал четыре выстрела трассирующими пулями в том же направлении. Через полчаса еще раз. И еще. Со стороны Лангара не было видно никакого движения. Сигнальных ракет у Сергея больше не было.
      Они сидели в небольшой промоине на земле (сидеть на склоне, на фоне ночного неба всегда считалось дурной привычкой), разговаривали. Рахматулло оказался на удивление интересным собеседником. Знал он немало. И многое знал, как говорится, из первых рук. Он рассказывал о предстоящих Женевских переговорах. О школах и больницах в кишлаках, об университете в Кабуле. Сравнивал университет с нашими ПТУ (профессионально-техническими училищами). Говорил, что для получения хорошего образования нужно обязательно ехать учиться в Союз. Сам он около года учился в Москве. А Сафи учился в Минске.
      Незаметно стемнело. Рахматулло попросил дать сигнал фарами БМП. Показал четыре пальца и направление в сторону Лангара. Механик четырежды просигналил фарами. Прошло еще около часа. Где-то рядом раздался чей-то негромкий возглас. Забавно, Сергей совершенно не слышал, как этот кто-то подобрался к ним почти вплотную. От этого холодные мурашки побежали по его спине.
      Сафи крикнул что-то в ответ. Но прошло ещё около часа, прежде чем в двух шагах от парламентёров, поднялись две фигуры и молча направились к ним. Сухо поздоровались. Традиционные "Салам алейкум" (здравствуйте) и "Четоур хастид" (как вы себя чувствуете?) были лишь данью вежливости, но не более. Впятером они подошли к БМП. И при свете фар Сергей впервые увидел тех, кого они так долго ждали.
      Невысокого роста, худощавые. Обоим слегка за сорок. Одеты в национальные одежды. На плечах автоматы Калашникова со складывающимися прикладами. Похоже, что китайского или арабского производства. Рахматулло познакомил Сергея с одним из гостей. Это был Карим Ухорт, правая рука Хайрулло-Хана и его доверенное лицо. Второго зовут Исмад. Кто он такой Сергей так и не понял. Но внимание Сергея привлекло изуродованное лицо и свежая рана на месте отсутствующего глаза. При не очень ярком свете фар, лицо его выглядело довольно зловеще. Мысленно Сергей назвал его Одноглазым, не догадываясь, что именно так Исмада и называли за глаза в банде Хайрулло-Хана.
      Афганцы присели у машины на корточки. И начали что-то обсуждать. Сидеть на корточках было неудобно, и Сергей просто сел рядом с ними на землю. Спиной к БМП. Он пытался прислушиваться к разговору хадовцев с духами, но разобрал не многое. Ну, во-первых, что караван, который планировали перехватить десантники, пришёл в кишлак еще четыре дня назад. Он доставил боеприпасы, реактивные снаряды и два "Стингера" (зачем всё это духи рассказывали хадовцам, ему было непонятно). А во-вторых, он догадывался, что разговор у хадовцев и духов идёт довольно откровенный. Ни те, ни другие не пытались ничего скрыть друг от друга. Хотя, скорее всего, Сергею просто не хватало знаний языка для правильной оценки этой беседы. Вполне возможно, что эта искренность была лишь показной. На самом деле за нею стояла серьёзная игра, которую вели хадовцы и духи. И каждый в своих интересах.
      А еще Сергей частенько ловил на себе острые, изучающие взгляды Одноглазого. И ему было не по себе от этих взглядов.
      Ближе к полуночи они расстались. Душманы так же безмолвно растворились в ночи. Сергей с хадовцами на машине поднялся на заставу.
     - О чём хоть договорились? - Первым делом спросил Сергей у Рахматулло, как только они спрыгнули с БМП на землю.
      Хадовец ответил не сразу.
     - Пока не знаю. Будем ждать ответа от Хайрулло-Хана.
      Рахматулло повернулся в сторону Сафи.
     - Кто такой этот Исмад? Впервые о нём слышу. Карим Ухорт его, похоже, побаивается не на шутку?!
      Сафи пожал плечами и ничего не ответил. А Сергей понял, что что-то у хадовцев вышло не так, как они планировали. И виной этому, скорее всего, был этот одноглазый Исмад.
      Где-то около часа ночи со стороны Лангара в небо взлетели один за другим пять трассеров. Это был ответ Хайрулло-Хана. Он не "поднимет знамя" (не сдастся) и не перейдет на сторону народной власти. Так безрезультатно закончились эти переговоры. Точнее результат у них был, но о нём никто не догадывался. Этой ночью Сергей впервые встретил человека, с которым будет неразрывно связан тонкими нитями событий на протяжении многих месяцев. А Исмад впервые увидел своего кровного и ненавистного врага.
      На следующее утро за хадовцами пришла машина. Они тепло попрощались с Сергеем, а Рахматулло даже оставил ему номер своего рабочего телефона. Но больше они не встречались ни разу.
      Около полудня наблюдатель доложил о том, что кочевники снялись и направились вдоль русла реки Барикав куда-то на север. Видимо, эту же новость доложил ротному и наблюдатель на Тотахане. Как бы то ни было, но вскоре с Тотахана вышли на связь. Ротный приказал Сергею на следующий день вернуться на Тотахан. А ему на смену пообещал выслать замполита роты Сергея Земцова.
     

Глава 8. Казнь.

     
      На следующее утро на заставу приехал Сергей Земцов. Замполит, в отличие от Сергея Карпова, предпочитал передвигаться между заставами на БМП. Он спрыгнул с машины, показал механику окоп, в который нужно было поставить БМП. И пошел к "бочке". Сергей уже шёл ему навстречу. Они поздоровались.
      Замполиту оставались считанные дни до замены. В основном он находился на девятой заставе - наиболее комфортном месте для заменщика. Приказ ротного перебраться на двадцать вторую его не слишком обрадовал, но замполит не подал и виду, что огорчён этим приказом. Он спокойно относился ко всем этим перемещениям. И чувствовал себя везде, как дома. К тому же, еще в начале службы в Афганистане ему уже приходилось несколько месяцев сидеть на двадцать второй заставе.
      Два заместителя командира роты и два тёзки, замполит и просто зам, никогда не испытывали друг к другу особо дружеских чувств. Но всегда относились друг к другу с симпатией и уважением. Замполит окинул взглядом заставу. И только после этого обратился к Сергею Карпову.
     - Ротный сказал, чтобы ты особо не задерживался. Говорит, на днях у нас начнётся армейская операция. Ты ему нужен на Тотахане.
     - Уже выхожу. Нищему собраться - только подпоясаться. - Ответил Сергей замполиту.
      Минут через пять он уже спускался с горки. Два километра до Тотахана никогда не были для него слишком большим расстоянием. Правда, он никогда не ходил по кратчайшему пути. Да, и дороги особенно не придерживался. Многим было непонятно, почему он всегда ходил немного в стороне от неё. Но в этом была своя логика.
      Полгода назад Сергей договорился со старейшинами кишлака Кала-Шахи о том, что они будут отвечать за безопасность дороги между Тотаханом и 9 сторожевой заставой. С тех пор, духи перестали минировать эту дорогу. Разумно рассудив, что дорог много, а минирование конкретно этой дороги может обойтись им слишком дорого!
      Но Сергей не заблуждался на этот счёт. Прекрасно понимая, что многие вещи в этом мире слишком непостоянны. И уж, тем более, договорённости с местными старейшинами. К тому же, дорога от Тотахана шла не только к девятой заставе. Безопасность других дорог ему никто не гарантировал.
      В роте не было сапёров, поэтому, по возможности, он старался проверять эти дороги на наличие мин, фугасов и прочих сюрпризов. Помня, что нормальные герои всегда идут в обход, Сергей никогда не искал сами мины. Он ходил всегда чуть в стороне от дороги, внимательно высматривая следы тех, кто мог эти мины установить. Криминалисты часто говорят, что преступники всегда оставляют следы. Вполне возможно, хотя Сергей и не был в этом уверен. Но он прекрасно знал, что те, кто минирует дороги, могут этих следов не оставлять. На самой дороге. Заметая их, маскируя. Всё это было не сложно сделать на небольшой площади. Но скрыть все следы, и особенно следы выхода к месту минирования, в степи Татарангзар было практически невозможно.
      Поэтому основное внимание он уделял именно местам возможного выхода моджахедов к дороге, чем самой дороге. Миноискателя в роте тоже не было. Был только минный щуп. Но и минным щупом Сергей практически никогда не пользовался. Разве, что в сентябре 1986 года, когда вернулся на заставу из баграмского инфекционного госпиталя после тифа. Но тогда он использовал щуп, как трость, а не по прямому его назначению. Сейчас же у него, на крайний случай, был шомпол от автомата. Но Сергей всё равно больше доверял своим глазам и рукам, чем шомполу. И немного своей голове.
      Но мин на дороге не оказалось, и Сергей поднялся на Тотахан безо всяких приключений. Его встретил дежурный по заставе (командир приданного роте танка) Игорь Минкин, доложил об отсутствии происшествий. И о том, что ротный с прапорщиком Томчиком (командиром станции радиоперехвата) полчаса назад ушли в Кала-Шахи. За старшего на заставе остался лейтенант Алескеров.
      Сергей прошёл в канцелярию. Командир третьего взвода Игорь Алескеров корпел над документацией заставы. Это было явной приметой намечающихся боевых действий. Тотахан, словно самой природой, был создан для организации на нём командного пункта. И Сергей прекрасно понимал, что чтобы там не происходило внизу, в "зелёнке" на Тотахан непременно съедется какое-нибудь начальство. С желанием либо покомандовать теми, кто воюет внизу либо сделать вид, что командуют. А вместо этого начнут копаться в документации, давать ценные (ЦУ) и совершенно бесценные указания (БЦУ). Другими словами начнут изображать кипучую и совершенно бесполезную деятельность. Которая, в лучшем случае, не выйдет за пределы восьмой сторожевой заставы. Иначе она может обернуться лишними потерями для тех, кто будет прочёсывать "зелёнку". Интересно, какой кишлак в этот раз попадёт под раздачу?
      Сергей вышел к танку. Залез в башню. На всякий случай навёл ствол танка на крепость Карим Ухорта, расположенную на окраине Лангара. Спасибо станции радиоперехвата, иногда она давала довольно полезную информацию. Если бы кто-нибудь спросил его, зачем он это сделал, едва ли Сергей смог бы ответить на этот вопрос. Многие называют это интуицией. Некоторые внутренним голосом. Сергей не пытался разбираться в этих тонкостях. Он просто делал то, что должен был делать. Работал на опережение...
      Ротный с "Дедом" (Томчиком) вернулись только перед самым ужином. Оказывается у Хасана, командира поста самообороны в Кала-Шахах, был какой-то юбилей. И он пригласил отметить его командира-шурави.
      А еще через полчаса наблюдатель доложил о четырёх "бородатых", поднимающихся на заставу со стороны Лангара. Это было что-то новенькое. Лангар был духовским кишлаком, мирных жителей в нём не было. И гостей оттуда никто не ждал.
      Сергей поднялся на первый пост. В зенитную трубу ТЗК-20 было прекрасно видно трёх вооружённых афганцев, которые неспешно поднимались к Зубам Дракона (небольшим скалам в седловине между Тотаханом и соседней горкой) со стороны итальянской колонии. У четвёртого оружия не было. И, у Сергея возникло подозрение, что руки у него связаны. За спиной.
      У самых Зубов Дракона пленника усадили на землю. Двое остались с ним, а один из гостей продолжил свой путь на вершину. Сергей с трудом узнал в нём своего вчерашнего знакомого Исмада.
      При свете дня в нём не было ничего слишком зловещего. Обычный дехканин. Таких, как он, сотни вокруг. Коричневые шальвары, длинная рубаха. Поверх рубахи надета жилетка. На голове чалма. На правом плече висел автомат. Изуродованное лицо? В зенитную трубу его было почти не видно. Сергей поспешил навстречу гостю. По пути, попросив "Деда" прислать в канцелярию роты одного из его переводчиков-таджиков. Что понадобилось Исмаду на заставе? Почему его спутники остались внизу? И кто был их пленник? Множество вопросов крутилось в голове Сергея, но ответов на них пока не было.
      Недалеко от казармы Сергей встретил своего таинственного гостя. Они поздоровались. Традиционно расспросив друг друга о делах и здоровье, они направились в сторону канцелярии роты. В голосе Исмада не было заискивающих нот, не было подобострастия, с которым обычно разговаривал Хасан (командир поста самообороны). Исмад говорил ровно и спокойно, как человек, знающий себе цену. И только внимательно рассматривал обустройство заставы, позиций и СПС-ов (стрелково-пулемётных сооружений), ничуть не стеснясь присутствия Сергея. А Сергею было не по себе от этого взгляда. И в голове крутилась мысль о том, что не стоило бы пускать этого моджахеда на заставу. А лучше было встретить его где-нибудь у Зубов Дракона. И там же провести переговоры. Но теперь уже было поздно что-либо менять.
      К тому же Володя Стародумов, как истинный военачальник, предпочитал вести переговоры в своём штабе. Несмотря на то, что штабом он гордо называл небольшую постройку метра два на четыре, выложенную из камня. И в которой, кроме трёх кроватей, еще с трудом умещались небольшой стол, один стул и печка. Но на безрыбье, как говорится, и такая постройка казалась ротному более удобным местом для переговоров, чем самое уютное место на голых камнях. Разумеется, приводить духов на заставу было не правильно. Но из песни, как говорится, слова не выбросишь. Что было, то было.
      Сергей с Исмадом прошли в канцелярию. Володя восседал во главе небольшого стола на своей кровати (места для стульев в канцелярии не было, кроме одного). Как гостеприимный хозяин он поздоровался и показал Исмаду место на соседней кровати. Сергей сел напротив. Солдатик-таджик со станции радиоперехвата присел на стул.
      Из рассказа Исмада Сергей понял, что пока он находился на двадцать второй заставе, люди Анвара (главарь банды из кишлаков Джарчи и Петава) сбили наш вертолёт МИ-8. Он упал недалеко от Лангара. Лётчики погибли. И сейчас, по информации Исмада, шурави, скорее всего, готовят операцию возмездия. Он поспешил прийти к шурави, чтобы сказать, что люди Хайрулло-Хана в этом не замешаны. И что трупы лётчиков они выдадут без дополнительных договорённостей.
      Всё это было похоже на национальную афганскую игру: нашкодить, получить удовольствие, а ответственность свалить на соседний кишлак. Так ли это было в этот раз или нет, Сергей не знал. Но, почему-то в слова Исмада ему верилось с большим трудом. Хотя, кто знает этого душмана?! Возможно, он говорил и правду?
      А еще Исмад сказал, что трупы лётчиков они принесут завтра утром к итальянской колонии. Это место всё еще называли итальянской колонией! Хотя две или три семьи итальянских поселенцев покинули эти места еще до приезда сюда Сергея и уехали в Кабул. От них остались только развалины трёх домов и небольшой мельницы. Дорожки, выложенные камнем и, давно уже пересохший, фонтан.
      Бывшая колония располагалась в километре южнее Тотахана по направлению к Лангару. У самого подножия горы. Место было безопасным и неплохо просматривалось со стороны заставы.
      После этого Исмад попрощался и встал. Ротный кивнул ему в ответ. А Сергей вышел проводить Исмада. Ему не терпелось, как можно скорее, выпроводить непрошеного гостя с заставы.
      За стенами канцелярии уже смеркалось. Вершина горы всё ещё освещалась последними лучами солнца, но ближайшие кишлаки уже прятались в полосе пыли и сумрака. И даже отдельные дома были уже неразличимы. Сергей с гостем дошли до кухни. Неожиданно взгляд Исмада упал на танк, и он оживлённо о чём-то заговорил. Сергей не мог разобрать его слов. Поэтому пришлось снова вызывать переводчика.
      Исмад говорил о том, что душманы (какие душманы?!) могут ждать его возвращения и устроить на него засаду. Он просит командира выстрелить из танка по окраине Лангара. И тогда душманы испугаются, а Исмад спокойно вернётся домой.
      Всё это попахивало полным бредом. И, скорее всего, Исмад просто забыл о своей роли парламентёра? А снова стал тем, кем был на самом деле. Моджахедом! И теперь его уже меньше всего интересовали вопросы возможной операции возмездия. Ему был интересен наш танк. Интересно, может ли он вести прицельный огонь ночью? И на какую дальность?
      Сергей сам был воином. Поэтому прекрасно его понял. Он согласно кивнул Исмаду в ответ. Пообещав сделать этот выстрел, как только Исмад подойдёт к развалинам итальянской колонии. Исмада интересовала информация по нашему танку, а Сергей мог легко снабдить его нужной дезинформацией. Только сейчас он с удовольствием вспомнил о том, что танковый ствол наведён на крепость Карим Ухорта, расположенную на окраине Лангара. Стоит лишь довернуть ствол на несколько тысячных левее, произвести выстрел, и Исмад будет уверен, что танк и ночью может вести прицельный огонь.
      На этом они попрощались. Исмад спустился к своим спутникам. Сергей только сейчас вспомнил о его пленнике. Интересно, кто это был? И зачем Исмад привёл его к заставе? Словно отвечая на эти вопросы, Исмад подошёл к пленнику. Что-то достал из своей жилетки и прислонил к голове, сидящего на земле, человека. Раздался выстрел. Человек дёрнулся и упал на бок. Исмад кивнул своим спутникам, и они направились к подножию горы.
      Всё это было, как гром среди ясного неба! Зачем он это сделал? Почему?
      Ответов на эти вопросы не было. Три силуэта растворились бесследно в спускающихся сумерках, унося с собой эту тайну. Сергей доложил о происшедшем ротному. Затем с двумя бойцами спустился к Зубам Дракона. Почему-то в голове у него крутилась мысль о сбитых лётчиках, но убитый был явно местным. Даже при свете фонарика ошибиться в этом было невозможно. До утра его решили не трогать, а утром вызвать Хасана, чтобы тот со своими людьми похоронил неизвестного.
      За всей этой суетой Сергей чуть было не забыл о своём обещании. Но его взгляд сам упал на, стоящий в окопе, танк. И он всё вспомнил. Ротный не возражал помочь этому странному гостю. Сергей сам сел на место наводчика. Игорь Минкин, командир танкового экипажа, на место заряжающего.
      "Нужно довернуть ствол на пять тысячных левее". - Крутилось в голове Сергея. На полном автопилоте он начал разворачивать башню. Но перед его глазами стояла эта непонятная казнь неизвестного. И, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что он делает, Сергей вернул ствол в исходное положение.
     - Осколочно-фугасный. - Скомандовал он Минкину.
     - Готово. - Раздался ответ.
     - Выстрел!
      Танк содрогнулся от выстрела. Уже вылезая из башни, Сергей заметил вспышку разрыва. Он знал, куда попал этот снаряд. Но он даже и представить не мог, к каким последствиям всё это приведёт.
     

Глава 9. Хошк.

      Через два дня Сергея Карпова вызвали в полк для проведения сборов с молодым пополнением. Но сразу же по прибытии в часть, начальник штаба полка подполковник Аушев приказал ему принимать первый разведвзвод. На последних боевых под Чарикаром первый батальон понёс большие потери. И самое удручающее положение с потерями было в батальонном разведвзводе.
      12 мая 1987 года при выдвижении на задачу разведчики попали в засаду. Судя по всему, главари местных банд приготовились встретить в этом месте колонну танков и БМП. Они установили вдоль дороги несколько безоткатных орудий и посадили в винограднике с десяток гранатомётчиков. А за небольшим дувалом разместили пулемётчиков, стрелков и снайперов.
      Но вместо колонны из-за поворота показались всего три БМП и около двух десятков разведчиков, сидящих на броне. Всё было, как всегда. Выстрел по головной и замыкающей машинам из гранатомётов. Затем по остальным машинам ("остальными" была одна единственная машина). И кинжальный огонь в упор из стрелкового оружия по уцелевшим бойцам. Необычным было другое. У духов оказалось слишком много гранатомётов и безоткатных орудий для трёх БМП. Их первый залп был ужасным!
      Противотанковые гранаты попадали не только в машины, но и в разведчиков. Разрывая тела и броню. Начальник разведки первого батальона (командир разведвзвода) Женька Шапко получил тяжёлое осколочное ранение в голову. В первые же секунды боя погибли четыре разведчика (командир отделения Курочкин Владимир Александрович, наводчик-оператор Сасин Василий Михайлович, пулеметчик  Голдыщук Иван Иванович и разведчик Азизов Хусен Ятимович). Но остальным повезло. Насколько это было возможно.
      Им пришли на помощь главные силы батальона. Буквально через несколько минут машины первой и второй мотострелковых рот открыли огонь по винограднику. А третья рота вышла во фланг духам, создав им угрозу окружения. Духи не стали рисковать. Подобрав автоматы убитых разведчиков, они растворились в системе кяризов. Даже не успев добить раненых бойцов.
      Да, разведчики отстреливались. Но после ранения командира, сопротивление их было неорганизованным и не могло продолжаться долго. К тому же, от всего увиденного многие из них были в шоке. Так что, если бы помощь хотя бы чуть-чуть задержалась, судьба многих из них была бы предрешена. Да, им действительно повезло. Ведь это был лишь вопрос каких-то мгновений.
      Разведвзвод, шедший в головном дозоре, принял на себя главный удар духов. И спас, тем самым, многие жизни в рейдовом батальоне. А офицеры и солдаты батальона, рискуя своей жизнью, пришли им на подмогу. Может быть, так и должно было быть на войне? Ты спасаешь жизнь другу, который когда-то спас твою жизнь?! Вот только цена этого спасения была слишком высока! Как обычно, просчёты и ошибки одних, исправлялись героизмом и подвигами других.
      Так что принимать Сергею пришлось не разведвзвод, а всего лишь двух бойцов, оставшихся в строю. Четверо убитых, семнадцать раненых и командир взвода, которого из-за тяжёлого состояния всё никак не решались отправить в Союз (Женька умер 6 августа 1987 года в Кабульском госпитале, так и не приходя в сознание), были итогом этой операции.
      Руслан Султанович Аушев создал условия максимального благоприятствования для нового начальника разведки батальона. Разрешил отбирать во взвод любых солдат и сержантов, как из молодого пополнения, так и из старослужащих солдат других подразделений. А в ответ потребовал только одного. Через неделю разведвзвод должен был быть готов к ведению боевых действий. Просто через неделю полк уходил в Алихейль. И времени для подготовки и боевого слаживания разведвзвода оставалось катастрофически мало...
      Из Алихейля полк вернулся только через месяц. Боевые были тяжёлыми. На соседей из 345-го десантного полка духи ходили в атаку среди белого дня. Досталось дивизионному разведбату и 181-му мотострелковому полку. Большие потери были и в 180-м. Правда, разведвзводу повезло. В этот раз обошлось без потерь. Среди личного состава. Если не считать, конечно, одного прикомандированного. Точнее, исполняющего обязанности начальника разведки первого батальона старшего лейтенанта Карпова, которого пуля снайпера настигла уже при возвращении с боевой задачи. Лёгкий бронежилет, который он изредка надевал (офицеры рейдовых подразделений, в отличие от него, ношение бронежилетов всегда считали пижонством) и небольшое движение, которое он интуитивно сделал перед тем, как в него попала пуля, спасли его от серьёзных проблем. Всё ограничилось лишь касательным ранением и разорванной мышцей спины.
      Но в родной батальон Сергей вернулся только через месяц. И только тогда он узнал о том, что его заменщик на должности начальника разведки первого батальона старший лейтенант Монастырёв на первой же боевой операции был тяжело ранен. Очередью из крупнокалиберного пулемёта ему оторвало руку. А в разведвзводе снова были большие потери. Да, ребятам из первого батальона всегда доставалась самая тяжёлая солдатская ноша! Тяжёлая солдатская доля.
      За делами и заботами Сергей практически забыл о Исмаде. Из бесед с командиром местного отряда самообороны Хасана, а больше от Шафи, он получал лишь разрозненные кусочки информации об Одноглазом.
      Пленный, которого расстрелял Исмад, был парламентёром, посланным Хайрулло на Тотахан. Расстрел его недалеко от советской заставы Исмад, скорее всего, пытался свалить на шурави. Что по его планам должно было окончательно разорвать попытки нашего командования переманить Хайрулло-Хана на сторону народной власти. Да и самого Хайрулло настроить против этих попыток. А, может быть, у Исмада были и какие-то личные мотивы для того, чтобы свести счёты с парламентёром?! Теперь узнать это было уже невозможно.
      Для чего Исмад попросил командира-шурави сделать выстрел из танка по окраине кишлака, Сергей так и не узнал. Много лет спустя бывший советник (старший советник) спецотдела Царандоя Кандагарской провинции Анатолий Яковлевич Воронин напишет Сергею по поводу этого выстрела:
      "В этом плане "духи" были дюже изобретательны. Что они только не придумывали, и какие комбинации не прокручивали, и всё ради того, чтобы прикончить неугодного человека, или избавиться от кредитора, например. Поэтому, прежде чем передавать координаты цели на ЦБУ, приходилось изучать ворох оперативных документов, взвесить все "за" и "против", с тем, чтобы не допустить необоснованного кровопролития.
      Скорее всего, он хотел кому-то в кишлаке доказать свою значимость, и тем выстрелом припугнуть какого-то человека. А, возможно, он затеял банальную провокацию, чтобы у населения испортились отношения с шурави. Возможен и вариант с посещением кишлака корреспондентом западной газеты, или "денежным мешком", и тот выстрел нужен был либо показать агрессивность советских военных, либо выбить лишнюю пайсу (деньги) у того казначея".
      Это действительно было так, в изощрённости с братьями-моджахедами состязаться было сложно. Возможно, у Исмада и был какой-то свой расчёт на этот выстрел. Но, то, что Сергей произвёл его не по окраине кишлака, как просил Исмад, а по крепости, в которой находился Карим Ухорт, оказалось для Исмада большой неожиданностью. Явно не укладывающейся в его планы.
      Да и расстрел им парламентёра Хайрулло-Хана списать на шурави не удалось. Его совершенно случайно увидели два охотника. Они вышли на ночную охоту на уток, к одной из запруд на берегу небольшой речки Барикав, что текла под Тотаханом. И стали случайными свидетелями этой казни.
      Охотники были родом из Баги-Загана. Этот кишлак находился вне зоны влияния Хайрулло-Хана. Но, как известно, земля полнится слухом. Вскоре истинные обстоятельства гибели парламентёра стали известны и в Лангаре.
      Ни один главарь банды не простил бы такого вероломства. Для любого рядового моджахеда это было бы равнозначно смертному приговору. Для любого. Но Исмад не был любым. За последние месяцы влияние его и авторитет в банде заметно усилились. Многие его откровенно боялись. И даже Карим Ухорт, правая рука Хайрулло-Хана, не решался теперь на открытое противостояние Одноглазому.
      Да и сам Хайрулло-Хан испытывал странные чувства при виде Исмада. Нет, это не было страхом. За последние годы он разучился бояться. Тем не менее, открыто наказать Исмада за убийство парламентёра и за попытку убрать руками шурави Карим Ухорта (а выстрел из танка по крепости Карим Ухорта был расценен им именно так) Хайрулло не смог. Он предложил Исмаду покинуть кишлак. Навсегда. К удивлению Хайрулло-Хана, Исмад легко согласился с этим предложением.
      С ним ушло около десятка самых непримиримых сорвиголов. Столь лёгкое разрешение проблемы было неожиданным даже для Хайрулло-Хана. Но, видно на это была воля Аллаха, и Хайрулло вздохнул с облегчением. А он ожидал открытого противостояния или выстрела в спину от Исмада. Но бывший дуканщик, почему-то, предпочёл просто уйти?
      Примерно через неделю его следы обнаружились в Петаве, одном из кишлаков, находящемся под контролем банды Анвара. И только тогда Сергей Карпов заинтересовался Одноглазым по-настоящему. И начал собирать о нём информацию.
      До этого Одноглазый был для него лишь одним из многих. Да, казнь, совершённая Исмадом под нашей заставой заставила Сергея обратить на него внимание. Но в банде Хайрулло-Хана ни у Сергея, ни у Шафи не было своих людей. И информация, которую они получали из этой банды, была слишком отрывочной. К тому же, поступала крайне редко.
      Еще в марте Шафи смог переправить в банду Хайрулло-Хана своих доверенных людей. Для этого ему пришлось инспирировать покушение на себя. Несколько картечин в его руке остались напоминанием об этом представлении. С внедрением всё прошло удачно. А вот с организацией постоянно действующего канала связи были большие проблемы. Информация, которую собирали люди Шафи, была довольно важной, но передать её они не могли. Карим Ухорт, занимающийся в банде вопросами разведки и контрразведки, пристально следил за чужаками. Окружая их своими доверенными людьми. И не оставляя ни на мгновение без внимания, чем они занимаются.
      Именно поэтому более или менее полноценная информация о Исмаде стала поступать к Шафи, а значит и к Сергею, только тогда, когда Одноглазый ушёл из Лангара. В банде Анвара у Шафи были свои глаза и уши. Но самое главное, что там у Шафи были и хорошо отлаженные каналы связи.
      В январе 1987 года на сторону народной власти перешла небольшая банда, возглавляемая девятнадцатилетним Сафиулло. Они убили своего бывшего главаря Суфи Ахматдина и, боясь гнева Анвара, попытались найти защиту у народной власти. Тогда Сергей посчитал всё это провалом в своей работе. Сафиулло был старшим братом маленького Абдула, помощника Сергея по лазарету, организованному им в Кала-Шахах. Сергей знал, что брат Абдула находится в одной из подчинённых Анвару банд. И планировал со временем наладить с ним контакты. Даже рисовал в уме радужные перспективы налаживания агентурной разведки в банде Анвара.
      Увы, приход Сафиулло со своими бойцами на нашу заставу на корню погубил все эти надежды. По крайней мере, так подумалось в начале. Но у Сафиулло в банде Анвара осталось слишком много друзей. В этом не было ничего удивительного. Сафи был молодым парнем, открытым и дружелюбным. У таких всегда много друзей.
      И один из них стал для Шафи и Сергея настоящим сокровищем. Сергей никогда не видел этого человека. С ним работали Сафиулло и Шафи. Сергей знал только его псевдоним. Хошк. Острый, на фарси.
      И именно Хошк сообщил Шафи о появлении в банде Анвара Одноглазого. И о странном увлечении этого моджахеда. Исмад лично пытал пленных. В отличие от обычных дехкан, он был грамотным. И мог бы стать муллой, но знания, которыми он владел, были особого свойства.
      На первой же встрече с Сергеем Шафи передал ему эту информацию.
      По словам Шафи, моджахеды частенько пытали пленных. Пленных шурави. Особенно тех, кто не хотел принять истинную веру. Или отступников, забывших об Аллахе и служащих неверным: учителей, врачей. С особым пристрастием пытали, захваченных в плен, хадовцев. И часто пытали тех, кто просто попадался под горячую руку.
      Многие из афганцев искренне верили, что если врагу выколоть глаза, что-нибудь отрезать или сломать, то и в следующей жизни этих частей тела у него не будет. Дехкане в повседневной жизни частенько разделывали баранов, и их общение с пленными очень часто строилось по привычной схеме. Даже в этом они оставались крестьянами!
      Исмад был не таким. Он был грамотным! И, видимо, когда-то увлекался чтением книг и историями о том, что делали самураи в далёкой Японии со своими врагами. Много веков назад! То, что он проделывал с пленными даже, многое повидавшим в жизни, моджахедам казалось излишне жестоким.
      Его излюбленными развлечениями было две разновидности одной пытки. Он называл её "делать свинью" (многих коробило, от того, что он называл вслух имя этого грязного животного). В первом случае, он отрезал по кусочку или суставу разные части тела (при этом перетягивал эти места верёвкой, чтобы пленный не истёк преждевременно кровью), прокалывал шомполом автомата слуховые перепонки и выкалывал глаза. Отрезал нос, уши и всё остальное. От человека оставался только обрубок тела, который еще несколько часов валялся посреди кишлака, извиваясь и корчась в пыли от боли.
      Во втором случае, он просто дробил суставы молотком. Один за другим. Были у него и другие развлечения, от которых многим моджахедам становилось не по себе.
      Да, Анвар взял его в свой отряд. За Исмада замолвил слово Шер-шо, брат Анвара. Он говорил, что хорошие воины никогда не будут для них лишними. Насчёт хороших воинов Анвар был согласен. Вот только он не был уверен, кем был Исмад. Воином или палачом? И эти сомнения вселяли тревогу в душу Анвара.
     

Глава 10. Чёрный список

     
      До захода солнца оставались считанные минуты. Ночь в горах всегда наступала неожиданно. Казалось, вот только что на склоны спустились сумерки. Кишлаки окутывала лёгкая дымка. И, вдруг, словно кто-то выключал огромный рубильник: всё вокруг тонуло во мраке.
      У ребят на станции радиоперехвата снова были проблемы с движком. И, судя по всему, надежды на то, что сегодня на станции и в канцелярии роты будет свет, таяли у них, словно прошлогодний снег. Именно поэтому Сергей так торопился записать в свою тетрадь последние данные, полученные им от Шафи.
      Он сидел перед канцелярией на большом валуне и торопился, пока окончательно не стемнеет, записать всё, что узнал от него сегодня. Как на всякой приличной заставе, на Тотахане велось море различной документации. Журнал наблюдений, журнал учёта боевых действий и даже журнал работы с доброжелателями. Журнал выдачи мыла и сигарет личному составу заставы, журналы боевой и политической подготовки. И куча различных схем, карточек и ведомостей. Как говорил старик Бисмарк, когда армии не с кем воевать, она воюет с бумагами.
      К счастью, заполнением всех этих столь важных документов занимался Сережа Багрий. А позднее его заменщик, Димка Чеботарьков. Если бы не они, все эти журналы блистали бы первозданной чистотой.
      Сергей Карпов с легкой грустью подумал о том, что вообще-то некоторые из этих журналов должен был заполнять он сам. Увы, лень родилась раньше его. И вместо того чтобы заниматься документацией роты, Сергей постоянно куда-то исчезал из роты. То часами пропадал в крепости своего друга Шафи, то на несколько месяцев вообще исчезал в неизвестном направлении.
      То, что он два месяца командовал вторым разведвзводом вместо, уехавшего в отпуск Толи Викторука, в роте знали. Как знали и о том, что после тяжёлого ранения начальника разведки первого батальона Сергей два месяца командовал первым разведвзводом. О его прикомандировании к отдельной роте специального назначения в Кабуле его сослуживцы что-то слышали. О его работе проводником в газнийском батальоне спецназа на Тотахане знали самую малость. Но одно было ясно каждому в роте, как божий день: Сергею было всё равно, что делать, лишь бы ничего не делать! И это ни для кого не было секретом! Потому что таких "хитрованов", как он в Афганистане было очень и очень много. Таких, кто предпочитал серьёзной работе по ведению ротной документации рейды, да шастанье по горам и зелёнке.
      Хотя, с другой стороны, Сергей любил заниматься и с документацией. Любил бы. Если бы у него не было такой возможности: периодически прятаться от этой работы на боевых. Просто, как и многим из нас, ему была хорошо знакома одна старая, старая истина: если вам не нравится ваша работа, у вас есть три пути. Первый, сменить работу. Второй, полюбить её (ну, хотя бы попытаться это сделать). И третий путь, оставить всё, как есть. Жаловаться окружающим (и себе самому) на то, что вы (по тем или иным причинам) вынуждены заниматься нелюбимым делом. Не получая при этом ни морального, ни материального удовлетворения... Третий путь вёл в никуда. Вёл к саморазрушению, разочарованиям и обидам на окружающий мир и саму жизнь.
      Пойти по этому пути Сергей, разумеется, не мог. И если он не мог сменить работу (а у людей военных, как вы знаете, такой выбор есть не всегда), то он предпочитал просто влюбиться в неё. Так что если было бы нужно, он легко мог бы влюбиться и в штабную работу. Как и в любую другую работу. Если бы при этом его хорошо кормили и не заставляли работать.
      Сергей тяжело вздохнул. Нет, с разведчиками работать было всё-таки куда веселее, чем с документацией. После общения с ними можно было полгода не ходить в цирк. И зоопарк. Сергей вспомнил, как в феврале 1987 года его бойцы из второго разведвзвода вместо засады устроили недалеко от горы Вершек (отм.1626) небольшой футбольный матч. В те дни откуда-то сверху пришло распоряжение о проведении не ночных засад, как обычно, а о трёхсуточных выходах. Кому могла прийти в голову такая мудрая мысль, сейчас сказать сложно. Но, видимо где-то наверху кто-то отчитался в том, что Перестройка в Вооружённых Силах проводится вполне успешно. И что благодаря Перестройке разведчики в Афганистане будут давать в три раза больше результатов от проведения засадно-поисковых действий, чем было раньше.
      Вполне возможно, что где-нибудь в малонаселённых районах такая тактика и могла дать положительный результат. Но эти районы должны были быть очень малонаселёнными. Как на Луне, к примеру. Но в районе Баграма кишлак стоял на кишлаке, банда на банде. Просидеть трое суток в таких местах, оставаясь незамеченными, теоретически было вполне возможно. Думаю, что многие из вас приведут десятки таких примеров, но у Сергея это получалось не всегда. Первые две засады прошли вполне успешно. Хотя и здесь многим его разведчикам не хватило терпения "просидеть" всё это время неподвижно (казалось бы, какая ерунда - день пролежать под маскировочной сеткой!). На третьей засаде, утром второго дня к разведчикам пришли три старика-афганца, принесли чай и лепёшки. Они откровенно потешались, говорили, что сегодня каравана не будет. И завтра тоже не будет.
      Всё это означало только одно, рано или поздно, но духам надоест играть в благородство и потешаться над шурави. И тогда они накроют разведвзвод. Либо устроят ему такую взбучку, что мало не покажется! Именно поэтому Сергей вынужден был срочно менять планы проведения засадно-поисковых действий на месяц. И выбирать новые места проведения засад. Такие, в которых духи не могли бы устроить встречных засад на разведчиков. И брать с собой на засаду бронегруппу. Разумеется, ни о каких результатах в таком случае говорить уже не приходилось. Кроме одного, сохранности своих бойцов.
      Вот и в этот раз, недалеко от горы Вершек он выставил на окружающих возвышенностях боевое охранение. Скрытые подходы разведчики перекрыли минами МОН-50. А после этого немного расслабились. Немного - это мало сказано! Откуда-то у ребят нашёлся мяч (вот обормоты!), четыре каски превратились в футбольные ворота, а разведвзвод в две футбольные команды. Давно уже Сергей не видел такой радости на лицах своих бойцов!
      Да, на КП батальона офицеры и бойцы иногда играли в волейбол. И довольно часто играли с афганцами с ближайших постов самообороны, а иногда даже и из ближайших банд (забавные были времена!). Но вот в футбол на заставе почему-то не играли. Возможно, для футбольного поля в крепости было слишком мало места? В предгорьях хребта Зингар места было вполне достаточно. Правда, играли разведчики в футбол не слишком долго. Быстро умотались.
      А Сергей тогда поймал себя на мысли, что выдохлись его бойцы так быстро не только из-за того, что играли в условиях высокогорья. Что это за высокогорье, полторы тысячи метров над уровнем моря?! Так небольшие холмы! Главная причина заключалась в том, что на заставах в "зелёнке" бойцы находились практически в ограниченном пространстве, словно космонавты на космическом корабле.
      У Сергея были знакомые со Звёздного городка. Они рассказывали ему о том, какие злые шутки играли невесомость и отсутствие физических нагрузок на мышцы первых космонавтов. И о том, как их доставали из спускаемых аппаратов, потому что сами выйти они просто не могли. Тогда Сергей относился к этим рассказам, как к обычным байкам. Теперь же он сам наблюдал последствия малоподвижного образа жизни своих бойцов. А ведь его разведчики ходили в рейды, у них была хоть небольшая возможность подвигаться! Что же говорить о бойцах, которые оказывались в рейдовых подразделениях поле службы на заставах?! Это в Союзе можно было сколько угодно бегать с подчинёнными кроссы и совершать учебные марш-броски. В Афганистане такой возможности часто не было. Утренняя физическая зарядка, проводимая в полку, больше походила на жалкую пародию, чем позволяла укрепить физическую выносливость солдат и офицеров. Проводить же зарядку за стенами крепостей на заставах вообще было невозможно. И, уж тем более, бегать кроссы.
      Да, мышцы у бойцов на заставах атрофировались очень быстро. И только силовыми упражнениями проблему эту решить не получалось. С физической подготовкой в Афганистане действительно были серьёзные проблемы. И даже в рейдовых подразделениях с ними сталкивались довольно часто.
      Но в тот день проблемы эти Сергея не касались. У его подчинённых был совершенно необыкновенный день. Такие дни иногда случаются, даже на войне! Ближе к вечеру механик-водитель БРМ-ки Коля Лопатенко принёс из своей машины баян. С ума можно было сойти! Хорошо еще, что не фортепиано. Впрочем, Сергей не удивился бы и этому! С разведчиками быстро перестаёшь чему-либо удивляться. Да, хорошо они тогда посидели. Замкомвзвода Саша Хливный так душевно играл на баяне. Ребята были в восторге.
      Жаль только, что вертолётчики с баграмского аэродрома поделились с кем-то информацией об играющих в футбол разведчиках. Возвращались с задачи, вот и заметили. Сказали, без задней мысли. Вряд ли хотели кого подставить. Просто не смогли удержаться. А Серёге потом от комбата здорово влетело за эту засаду. Ну, да что теперь вспоминать. Что было, то было.
      Сергей снова вздохнул. Да, с разведчиками действительно не соскучишься! Цирк и зоопарк просто отдыхают.
      Он закрыл свою тетрадь. Обычную общую тетрадь в тёмно-синей обложке, разрезанную пополам. Буквы уже сливались, и он решил закончить свои записи завтра. Наивно полагая, что эти записи могут ещё кому-нибудь пригодиться. Рано или поздно, но пригодиться.
      Да, я забыл вам сказать, что свою рабочую тетрадь он называл "Чёрной тетрадью". И в этой чёрной, чёрной тетради Сергей вёл свой чёрный список. Вёл по установленной им же самим форме. Координаты, название кишлака, главари банд, расположенных в этом кишлаке. Боевой и численный состав банды, характеристики главарей и прочая информация. Крупным бандам в его тетради выделялись отдельные странички. Как и их главарям. Источники информации он обозначал либо одной буквой ("Ш" - Шафи, "С" - Сафиулло, "Р" - станция радиоперехвата, "Х" - Хошк), либо позывными (если эта информация исходила от командиров застав или подразделений).
      Но были и банды, вне зоны ответственности их батальона, информация о которых едва ли могла ему пригодиться. Тем не менее, и её он аккуратно заносил в свою тетрадь:
      Квадрат 6036, кишлак Джургати - старшим Ахмад Ажаб. 10 бородатых, 1 РПГ, 9 автоматов. Дом Ахмад Ажаба на восточной окраине кишлака, примыкает к кладбищу Шохомсабаба. А.А. приходит ночевать домой почти каждую ночь. Его сопровождают два телохранителя. "Ш".
      Квадрат 6340, кишлак Ахмедзаи - старшим Хабиб. Близкий друг Ахмад Ажаба. У него 10 человек. Ахмад Ажаб часто бывает у него в гостях, но ночевать остаётся крайне редко. "Ш".
      Квадрат 6241, кишлак Гафурхейль - Ахмад Ажаб и Хабиб иногда приходят со своими людьми. Грабят местных. "Ш".
      Квадрат 5938, кишлак Басихейль - иногда бывает Ахмад Ажаб. В кишлаке нет ни отряда самообороны, ни банды. Всех мужчин убили люди Ахмад Ажаба и Хабиба. "Ш".
      Квадрат 6443, кишлак Калайи-Джала - старшим Махмад Ясиб. Он брат Ахмад Ажаба. Но с братом отношения натянутые. В случае необходимости может прийти на помощь, но может и не прийти. У него двенадцать человек, 1 РПГ, 1 пулемёт. 122-й 5-ой (5 мср).
      Квадрат 6243, кишлак Насдара - Махмад Ясиб бывает через день. 122-й 5-ой (5 мср).
      Квадрат 5434, кишлак Левани - постоянно находится Султан. У него 50 человек, 2 безоткатных орудия, ПЗРК, реактивные снаряды, 1 миномёт, 7 пулемётов, много противотанковых гранатомётов. Сам Султан и его люди пришли из Пакистана. Жёсткая военная дисциплина. Кишлак хорошо укреплён. Есть минные поля. Исламский комитет. "Х".
      Квадрат 4937, кишлак Пачахак - старшим Мали Мофуз. У него около 150 человек. О вооружении точных данных нет. Подчиняется Султану. Отряд хорошо мобилен, и в любое время может прийти "под знамя" к Султану. "Х".
      Квадрат 5439, кишлак Тирерай - старшим Махмад Авжал. Подчиняется Султану. У него 40 человек, одно безоткатное орудие, реактивные снаряды, 1 ДШК, 1 миномёт, несколько пулемётов и противотанковых гранатомётов. 122-й 5-ой (5 мср).
      Квадрат 5744, кишлак Искандара - старшим Амиджан. Отряд самообороны кишлака. С шурави боевых действий Амиджан не ведёт по причине удалённости от дорог и пунктов постоянной дислокации советских войск. Или по каким-то своим причинам. Не подчиняется ни Ахмад Ажабу, ни Султану. Те его почему-то не трогают. У Амиджана около двадцати человек. На вооружении только автоматы. "Ш".
      Квадрат 6841, кишлак Дингак (на другом берегу реки Панджшер) - старшим Ала Махмад. Около пятидесяти человек. О вооружении точных данных нет. 122-й 5-ой (5 мср).
      Квадрат 6739, кишлак Ниязи-Гираншах - старшим Мурага. Бывший мулла. Родственник Ала Махмада. У него около двадцати пяти человек, 1 пулемёт, гранатомёты, ПЗРК. 122-й 5-ой (5 мср).
      Квадрат 3840, кишлак Хундур - старшим Атаджан. В банде более трёхсот человек. Пятого января 1987 года к нему прибыл из Пакистана для проверки указаний контрреволюционного руководства об активизации подрывной деятельности представитель штаб-квартиры Абдул-Разак. До убытия Разака в Пакистан мятежники главаря Атаджана планируют обстрел электростанции (кв.3828) и охраняемую дорогу Ахшуруб от 9с.з. до баграмского поста Делани-Теша (кв.3818). А так же произвести подрыв опор электропередач. "Р" (установленным порядком сообщено в разведотдел дивизии).
      Квадрат 6118. В кишлаках Джарчи и Петава находится банда Анвара. Сам Анвар сейчас в Пакистане. Бандой руководит его брат Шер-шо (Шершах). В банде около 50 человек, 180 (!) РС-ов, 3 ДШК, два безоткатных орудия, РПГ, пулемёты китайского и египетского производства. Около месяца назад караван из Пакистана доставил противопехотные мины. В районе Джарчи и Петавы душманами оборудуется укрепрайон. Работает исламский комитет. В "саду Алимджана" склад боеприпасов. Его координаты - кв. 61189 . Возвращение Анвара ожидается в начале марта. В ближайшие дни готовится обстрел штаба соединения. "Х". 20.01.87г.
      Да, благодаря Хошку о банде Анвара у Сергея информации было гораздо больше, чем о любой другой банде. Банде Анвара, самому Анвару и его брату Шер-шо в тетрадке Сергея было посвящено несколько страниц. Одну из них он помнил почти наизусть:
      "Вечером 18 сентября 1987 года прапорщик с бойцами на БТР и на КАМАЗе решил объехать контрольный пункт. Куда-то спешил, а на контрольном пункте был приказ о запрещении передвижения одиночных машин. Прапорщик заблудился в незнакомой местности. В районе кишлака Джарчи нарвался на духов. БТР подбили первым же выстрелом из гранатомёта, следом подбили КАМАЗ. Два солдата погибли сразу. Двое других, обожжённые и раненые, ночью выползли на одну из наших застав. Еще двое попали в плен. Прапорщик отстреливался до последнего патрона. Когда закончились патроны, отложил ненужный ему больше автомат в сторону. Первого, приблизившегося к нему моджахеда, застрелил из сигнального пистолета СПШ. Следующим выстрелом застрелился сам.
      Наш дивизионный разведбат двое суток готовился к прочесыванию кишлака Джарчи. Кишлак непрерывно обрабатывался дивизионной артиллерией и армейской авиацией. Брат Анвара, Шер-шо (Шер-шах), собирался отправить пленных в Пакистан. Но на третий день выдал трупы всех пятерых. С разрезанными животами, выколотыми глазами, отрезанными ушами и ... Изуродованные до неузнаваемости. Издевались душманы над пленными и даже над трупами. (Тогда еще Сергей не знал о том, что это была работа Исмада. Хошк сообщил об этом гораздо позднее. Исмад в очередной раз продемонстрировал свою "свинью". Даже Шер-шо не смог досмотреть это представление до конца. Не смог смотреть на мучения нашего пленного бойца - он выстрелил ему в голову из автомата).
      26 октября и 18 ноября 1987 года - засады на баграмской дороге в районе кишлака Нангихейль (кв.6015). Обстрел советских колонн людьми Анвара. Старшим был Исмад. "Х"
      По данным "Х" в конце декабря 1987 года Анвар назначил Исмада ответственным за безопасность интернациональной съемочной группы, состоящей из двух американцев и француза. Киношники должны были снять рекламный ролик об использовании "Стингера" против советских самолётов. В течение декабря 1987 года - января1988 года люди Исмада на "кинопробах" сбили английскими ракетами "Блоупайп" два советских самолёта и один вертолёт. Правда, сбить ИЛ-76 "Стингером" у них не получилось.
      29 февраля 1988 года из района кишлаков Джарчи и Петава переносным зенитно-ракетным комплексом сбит МИ-24. Вертолёт при падении взорвался. Экипаж сгорел, от тел практически ничего не осталось"...
      В тетради Сергея было ещё много всякой информации (важной и не очень), но, уходя в канцелярию роты, он поймал себя на мысли, что в этих записях всё чаще и чаще появляется имя Одноглазого. Вот и Шафи при последней встрече рассказал Сергею много нового о банде Анвара. И снова в разговоре прозвучало имя Исмада.
     

Глава 11. Последняя капля.

      Сергей никогда не задумывался о результатах политики национального примирения, которую объявило афганское правительство. Он знал только о том, что на Востоке стремление к переговорам очень часто расценивается противоположной стороной не как проявление доброй воли, а как обычная слабость. Возможно, он и ошибался в этом, но почему тогда количество диверсий и обстрелов, которые устраивали моджахеды, со времени объявления политики национального примирения только увеличилось? Нет, он был уверен, что с афганцами можно разговаривать, если уж не с позиции силы, то, по крайней мере, очень четко определяя круг задач, которые ставятся перед ними. С конкретными условиями поощрения за успехи и наказания за не исполнительность. К примеру, если в Союзе ты пригласишь к себе в гости на плов старого друга-афганца, выставляй всё на стол, не оставляй ничего в "заначке" - чтобы он сразу видел и представлял, что ждёт его сегодня вечером. И смог объективно оценить свои силы и возможности. Будь гостеприимным и радушным. И не забудь сразу же предупредить его о том, что если вы что-то не доедите, вашему другу придётся забирать это с собой. Если всё будет объяснено четко, тогда проблем с гостем у тебя будет гораздо меньше.
      Но это в Союзе. В Афганистане с афганцами на равных могли разговаривать только сами афганцы. Нам там делать было нечего. Ведь мы были для них чужестранцами, а в отличие от нас, афганцы всегда относились к чужестранцам без особого почтения. Что бы те им не говорили. Правда, по словам Шафи, к распоряжениям из соседнего Пакистана многие местные банды прислушивались с очень большим вниманием. И особенно охотно выполняли распоряжения, относящиеся именно к политике национального примирения.
      Так, ещё в январе 1987 года Абдул-Разак, прибывший из Пакистана для проверки, боевой активности местных банд, потребовал от их главарей грамотно использовать новые перспективы, открывающиеся благодаря этой политике. Он передал указание своего руководства о выделении из состава некоторых наиболее активных банд небольших отрядов для их фиктивного перехода на сторону народной власти.
      Это должно было польстить самолюбию местных властей. Переход пусть небольшой банды на сторону народной власти позволял местной администрации отчитаться по проделанной работе перед вышестоящим руководством. Великая сила "галочки"! Ладно, в Союзе, но как быстро афганцы переняли от нас эту не самую лучшую привычку?! Дурной пример очень часто бывает слишком заразительным!
      В погоне за результатами местные власти не задумывались о том, кто переходит на их сторону. И с какими целями. Главное было отчитаться по проделанной работе. О том, что политика национального примирения уже приносит свои первые плоды. А значит, не за горами и полный мир на многострадальной афганской земле.
      Для моджахедов же для этого перехода была еще одна причина, которую аналитики пакистанских (а, скорее всего, и не только пакистанских) спецслужб посчитали довольно занимательной. Это была возможность снабжения банд оружием, боеприпасами и продовольствием за счёт самого афганского правительства. Схема была довольно простой.
      Из крупной и непримиримой банды выделялся небольшой отряд, который формально переходил на сторону народной власти. Имитировалась ссора или даже чьё-то убийство в банде или этом отряде. Таким образом, создавалась "легенда" для афганского правительства, о том, что этот переход вызван вполне объективными причинами. И то, что обратной дороги в банду для этого отряда уже нет. Под управление этого отряда переходил один из кишлаков. А отряд после переговоров с представителями местных властей превращался в отряд самообороны этого кишлака. Кишлак вносился в списки, так называемых, мирных кишлаков. Что автоматически означало запрет для советских постов и застав его обстрела, даже в случае если оттуда велась стрельба по нашим подразделениям! Политика - это всегда развлечение для политиков, и очень часто кровь для солдат. В Афганистане политика национального примирения очень часто приобретала уродливые и извращённые формы.
      После её объявления наши подразделения получили приказ не поддаваться на провокации моджахедов. И даже при обстрелах лишь докладывать о них, но ответный огонь открывать только при получении соответствующих распоряжений сверху. Что означал, при нападении на заставу, запрет на немедленное открытие огня и необходимость ожидать этой команды (при нашей-то неповоротливости и нежелании многих старших командиров брать на себя ответственность за такие команды), думаю, вы прекрасно знаете. Только лишние потери среди личного состава.
      Но я немного отвлёкся. Отряд, перешедший на сторону народной власти, получал и другие, вполне материальные, привилегии. Чтобы показать преимущества перехода на сторону народной власти (и стимулировать другие банды), в этот кишлак, как правило, направлялся агитотряд с мукой, рисом и керосином. И каким-то ширпотребом. С учётом того, что "по легенде" бойцы этого отряда самообороны рисковали жизнью, переходя на сторону народной власти, а многие из них являются кровниками душманов из расположенной неподалёку крупной и хорошо вооружённой банды, командир отряда требовал от властей оружия и боеприпасов. Через какое-то время, требовал их снова. Потому что отряду постоянно приходится вести жестокие и кровопролитные бои с душманами. Правда, ни убитых, ни раненых в этих боях, как ни странно, не было ни с одной, ни с другой стороны.
      Не трудно догадаться, что отказать командиру отряда самообороны не могли. Это был вопрос политики. И это в то время, когда для регулярной афганской армии и царандоя оружия, боеприпасов и продовольствия не хватало просто катастрофически. Пока же, отряду помогали, чем могли. И любая помощь принималась в кишлаках с распростёртыми объятьями. Ей были рады и душманы, и мирные жители
      Думаю, не стоит вам объяснять, что на следующую ночь все эти мешки с продовольствием (или большая их часть), оружие и боеприпасы перекочёвывали в основную банду. Проходило какое-то время, и агитотряды забывали дорогу в этот кишлак. Это время проходило довольно быстро. Регулярных поставок продовольствия и боеприпасов в отряды самообороны, разумеется, не было (отрядам, которые реально, а не фиктивно переходили на сторону народной власти (а были и такие), такая забывчивость очень часто оборачивалась смертельным приговором). Чаще всё это было лишь показухой, но братья-моджахеды были рады и такой малости. Ведь это действительно приятно, когда тебе не нужно рисковать жизнью, перегоняя караван с оружием горными тропами из Пакистана. Мимо враждующих племён и родов. А оружие и боеприпасы тебе приносят на блюдечке с золотой каёмочкой твои заклятые враги.
      Да, всё это было бы очень весело, если бы не было так грустно. Но выделение таких отрядов из состава банд приобретало всё более и более массовый характер. При полном отсутствии хотя бы малейшей фактической, а не показной лояльности этих отрядов к местной власти. Офицеры царандоя и ХАД, работавшие с этими отрядами рисковали своей жизнью ничуть не меньше, чем, если бы они работали в обычных бандах.
      Приказ о создании такого отряда получил от Абдул-Разака и Анвар. Месяц назад на охоте от несчастного случая погиб брат Анвара Шер-шо. По непонятной причине при выстреле разорвалось его ружьё. Взрыв был настолько мощным, что практически разорвал голову брата.
      Чем брат прогневал Аллаха, Анвару было не ясно. Но то, что именно Аллах покарал его брата, Анвар даже не сомневался. Возможно, потому что Шер-шо в последнее время слишком сблизился с этим выскочкой Исмадом?
      Нет, всё-таки зря они с братом приютили у себя в кишлаке этого дуканщика. Слишком уж он был своенравным и непредсказуемым. Не было у Одноглазого почтения ни к старейшинам кишлака, ни к самому Анвару. И всё он делал по своему усмотрению и желанию.
      Его ненависть к шурави пылала так ярко, что легко могла сжечь всё вокруг. И всех тех, кто находился с ним рядом. Сколько раз Анвар говорил ему о том, что нельзя устраивать засады на шурави поблизости от кишлака?! Это всегда приводило к излишним жертвам среди правоверных. Ведь после обстрелов советских застав и нападения на их колонны неминуемо следовала расплата. Ответные обстрелы, ракетные и бомбовые удары.
      А ведь казалось, что проще: отойди к соседнему мирному кишлаку, обстреляй оттуда шурави и немедленно уходи. Так одним выстрелом можно было сразу убить двух уток! Но Исмад всё делал по-своему. Он нападал на шурави когда хотел и где хотел. А чаще - там, где встречал.
      Но в чём ему нельзя было отказать, так это в изворотливости. Да, ответные удары шурави приносили много бед Анвару и его людям, но сам отряд Исмада всегда выходил сухим из воды. За всё это время у него не было ни одного убитого. И даже раненого.
      Да, этот дуканщик был совсем не прост. Кто помогал ему в его делах, Аллах или шайтан, сказать было трудно. Но одно было ясно с первого взгляда: его аскеры (воины) были неуязвимы, всем же тем, кто находился с ним рядом, приходилось нелегко. Им приходилось сполна расплачиваться за его ярость и непримиримость. Под ответными бомбами и снарядами шурави.
      Может быть, именно поэтому Анвар и решил немного отдалить от себя бывшего дуканщика. И именно ему он предложил сформировать отряд самообороны и объявить о своём переходе на сторону народной власти.
      В качестве пункта постоянной дислокации Анвар разрешил Исмаду с его отрядом разместиться в кишлаке Нари-Калан. Придумывать формальный повод для ухода Исмада из банды не пришлось. Все и так знали о его разногласиях с Анваром. И о неуживчивом характере бывшего дуканщика. К тому же, у Исмада в прошлом были некоторые контакты с хадовцами. Краем уха Анвар о них что-то слышал. Хотя, вполне возможно, что это были только слухи.
      Исмад отнёсся к новому поручению со свойственным ему спокойствием. Он никогда не тратил лишних слов и эмоций на такие пустяки. Никто не мог запретить ему убивать шурави. Всё остальное же было только словами, сотрясающими воздух. Исмад же всегда предпочитал словам дела.
      Спорить с Анваром бывший дуканщик считал не только бесполезным, но и опасным занятием. В отличие от Хайрулло, Анвар был сильным и жёстким главарём. И бесконечно испытывать его терпение не решался даже Исмад. Поэтому уже через две недели Исмад вышел на связь со своим старым знакомым, начальником ХАД провинции подполковником Вахидом. Чем несказанно удивил последнего.
      Вахид прекрасно знал, о "художествах" своего бывшего подопечного. Знал о его непримиримости. Но Исмад знал о том, что именно Вахид "сдал" его царандоевцам. Ситуация была запутанной, но оба сделали вид, что забыли о прошлом. Нужно было жить дальше, и если груз прошлых обид мешал жить, от него нужно было избавиться. Ко всему прочему Исмаду нужно было выполнять поручение Анвара. А Вахиду представилась возможность отчитаться перед своим руководством об "успешном завершении многоходовой комбинации, проведённой сотрудниками ХАД и им лично, по организации перехода одной из банд на сторону народной власти". Да, появление Исмада оказалось как нельзя кстати! К тому же Вахид искренне верил, что сможет и дальше управлять своим подопечным, как и раньше. Он ошибался.
      Тем не менее, уже через несколько дней в Нари-Калан пришел агитотряд с мукой, продовольствием и боеприпасами (оружия, правда, в этот раз Исмаду не привезли, а он особенно его и не просил). А всем советским заставам в этом районе передали информацию о том, что банда Исмада стала "договорной". Кишлак Нари-Калан - стал "мирным". И открывать огонь в направлении этого кишлака теперь категорически запрещено.
      Для Сергея Карпова всё происходящее стало большой новостью. Переход Исмада на сторону народной власти был слишком неожиданным. Тем более что кроме запрета на открытие огня в направлении этого кишлака, больше ничего не изменилось. Люди Исмада всё так же продолжали выходить на "баграмку" (дорогу Кабул - Баграмский перекрёсток) и обстреливать наши колонны. Для них мирный договор ничего не значил.
      Двадцать первого февраля с командного пункта батальона предали приказ "семьсот двадцать первого" (комбата) об усилении бдительности. Оказывается, на двадцать пятой заставе пропал Радик Махмудов, командир взвода с минометной батареи. Вышел после обеда в дукан и не вернулся. Труп Радика нашли только утром. Двадцать пятая застава находилась довольно далеко от Нари-Калана, но Сергей, почему-то, сразу же подумал об Исмаде. Тому были причины. Через три дня люди Исмада обстреляли бензовоз, шедший на девятую сторожевую заставу. Лишь чудом обошлось без жертв. На просьбу Сергея обработать виноградник, из которого велась стрельба, огнём из миномёта, комбат устроил ему настоящий разнос. Виноградник примыкал к теперь уже "мирному" кишлаку.
      А ещё через два дня из Нари-Калана ракетой был сбит наш штурмовик Су-25. Лётчик катапультировался. Прикинув в уме место его возможного приземления, Сергей поставил задачи танкистам и миномётчикам по организации заградительного огня на случай, если там появятся духи. А сам на боевой машине пехоты с несколькими бойцами устремился на выручку лётчику.
      Можно было особенно не спешить. Лётчика явно относило ветром к девятой сторожевой заставе. И в этот момент к нему потянулись тоненькие ниточки трассирующих пуль. Стреляли со всех сторон. Из духовских укрепрайонов и мирных кишлаков, из непримиримых банд и договорных отрядов. Казалось, что стреляли из каждого дома и каждой крепости. Стреляли из карабинов, автоматов, ручных пулемётов и даже из двух ДШК. И самый плотный огонь по лётчику вёлся из Нари-Калана.
      Этот кишлак находился ближе остальных к месту предполагаемого приземления лётчика. И, видимо, поняв, что живым захватить его не получится, духи решили, что и жить лётчику тогда совсем необязательно.
      В первое мгновение Сергей просто растерялся от неожиданности. Никогда он не мог и подумать, что в кишлаках так много оружия. И то, что духи настолько обнаглеют, что откроют огонь по лётчику среди белого дня. Под дулом танка и угрозой миномётного обстрела. При непременном возмездии со стороны дивизионной артиллерии и авиации. Но самое страшное заключалось в том, что Сергей не мог подавить все эти огневые точки. Их было слишком много. Слишком. И он ничем не мог помочь лётчику. Не мог даже вызвать огонь на себя.
      Он доложил по радиостанции о происходящем на КП батальона. Запросил огонь дивизионной артиллерии по нескольким квадратам. Но комбат ответил, чтобы он вытаскивал лётчика. И что артиллерия по этому району работать не будет. Словно услышав это, парашют лётчика безвольно обвис. Он сложился в длинное полотнище, и лётчик камнем устремился к земле. Видно огонь с земли был настолько плотным, что парашют разорвало в клочья. И его купол больше не мог удерживать вес лётчика.
      Лётчик упал буквально в нескольких метрах от девятой заставы. БМП Сергея остановилась в паре шагов от него. И закрыла его своим корпусом от ближайших домов Нари-Калана. Бойцы привычно заняли круговую оборону. Они ждали команды на открытие огня либо нападения духов. Но ни того, ни другого не последовало. Огонь, который вели духи стих, словно по мановению волшебной палочки.
      Сергей спрыгнул с брони. Краем глаза он видел, как командир девятой заставы Валера Плахотский отдаёт необходимые указания наводчикам-операторам боевых машин пехоты своего взвода. А несколько человек от заставы бегут в его сторону. Но всё это было, как в тумане. Взгляд Сергея был прикован к тому, что ещё несколько минут назад было живым человеком. К тому, что еще несколько минут тому назад любило, мечтало, надеялось.
      То, что сейчас лежало рядом с Сергеем практически ничем не напоминало тело человека. Нужно было давать команду бойцам, чтобы они собирали эти останки на плащ-палатку. И уезжать. Не стоило лишний раз дразнить духов. И маячить под их стволами. Но Сергей стоял и молчал. Молчал целую вечность. Он ненавидел себя в эти минуты за то, что не смог спасти лётчика. Но не мог сказать ни слова. Он сжимал кулаки. А по щекам у него текли слёзы. Он плакал от бессилия.
     

Глава 12. Возмездие

      Вы абсолютно правы. Для этих целей он мог бы использовать не два, а три или даже четыре осколочно-фугасных снаряда. И причиной тому не была его жадность. Жадным он не был никогда. Лишь иногда - домовитым. Точнее бережливым. Но в этот раз причина заключалась в другом. Стрельба ночью на такую дальность без корректировки огня при более чем двух выстрелах могла дать слишком большой разброс попаданий. А в этот раз стрельба по площадям в его планы никак не входила. Его интересовала одна вполне конкретная цель. Крепость Калайи-Каримхана, что была расположена на южной окраине Нари-Калана.
      Именно на неё ещё с вечера навёл он ствол танка. И радиопереговоры, ведущиеся именно из этой крепости, весь предыдущий день по его просьбе отслеживали разведчики со станции радиоперехвата. С миномётом всё было гораздо проще. Цинк из-под патронов, установленный на бруствере, с прорезанной штык-ножом полосой в днище и фонариком внутри служили выносной точкой прицеливания для миномётчиков. Прицел и угломер на эту цель они помнили и так. Дальнобойные заряды были привязаны к хвостовому оперению мин заранее. Поэтому на минах Сергей не экономил.
      Миномётчики повесили на траекторию пять мин (только на первой мине был снят защитный колпачок с взрывателя - она должна была взорваться немедленно при контакте с любым предметом, остальные мины должны были взорваться уже внутри крепостных построек), когда раздался первый выстрел из танка. До второго выстрела они успели выпустить еще три мины.
      После этого танкисты и миномётчики оставили на своих позициях по одному часовому. Остальные отправились спать в казарму. Ведь до общего подъёма было ещё около двух часов.
      Сергей же направился на станцию радиоперехвата. Командир станции прапорщик Саня уже ждал его. Они надеялись, что духи как обычно, начнут засорять радиоэфир своими военными тайнами. Была у братьев-моджахедов такая привычка, после обстрела, поделиться новостями: попали ли в них шурави или промахнулись, есть ли у них потери и как поживает какой-нибудь их дальний родственник? Сергей частенько использовал эту информацию в своих личных (корыстных) целях. И корректировал стрельбу согласно полученной информации. После этого духи несколько дней вообще не выходили в эфир, пользовались для передачи информации только посыльными. А прапорщик Саня плакался, что если об этих Серёгиных играх узнают в разведотделе дивизии, то не сносить ему головы.
      Интересно, а как они об этом узнают, задавал себе вопрос Сергей? И через мгновение сам же на него отвечал: "Не узнают". Хотя за такие шалости ему стоило бы дать по шапке! Но же уже через несколько дней радиоэфир снова наполнялся голосами братьев-моджахедов. А Сергей удивлялся, что в некоторых вопросах память у них была на удивление короткой.
      Но в этот раз они напрасно просидели за радиоприёмником больше часа. В эфир несколько раз выходил сам Анвар, интересовался тем, что произошло? Но из крепости Калайи-Каримхана ему никто не отвечал. Это было хорошим знаком. Пожав Сане руку на прощание, Сергей ушёл в канцелярию роты досматривать свой любимый утренний сон. Стоило ему лишь прикоснуться головой к подушке, как он моментально уснул. Но сны ему сегодня не снились.
      Да, это подготовка заняла у него несколько дней, а само ночное приключение уложилось минут в десять. Не более. Да и то, большую часть этого времени ушло неизвестно куда. Танк и миномёт были подготовлены к стрельбе заранее. Больше времени ушло на то, чтобы разбудить бойцов. Танковый экипаж и миномётный расчёт. Но, похоже, что сработали они на славу. Сергей во сне повернулся на другой бок. Во сне он улыбался...
      На следующий день никто не вспоминал о ночной стрельбе. Бойцам было по барабану, куда они стреляли. Танкисты выпустили два снаряда в белый свет, как в копеечку. А куда вечером наводил ствол их танка замкомроты, их не интересовало. Миномётчики тоже старались не вникать, куда они запустили свои восемь мин. Им приказали, они сделали. Самым удивительным было то, что, и сам Сергей моментально забыл о происшедшем.
      Словно бы он сделал какую-то важную и нужную работу. И сразу же забыл о ней. Потому что впереди стояли другие не менее важные задачи. И думать нужно было о них.
      Даже когда через два дня наблюдатель доложил о двух "коробочках" (БМП), направляющихся от штаба дивизии к Тотахану, сердце его не "ёкнуло" от недоброго предчувствия. В зенитную трубу было прекрасно видно пятнистые борта боевых машин пехоты. Это были машины разведчиков (либо с батальонного разведвзвода, либо дивизионного разведбата). Это были свои. К тому же, если бы это была какая проверка, "солдатский телефон" доложил бы о ней заранее.
      Безо всякого приказа дежурный по заставе направился проверять порядок на территории заставы, а командир третьего взвода (и командир восьмой сторожевой заставы, по совместительству) Игорь Алескеров отправился проверить порядок в казарме. Как говорится, бережёного бог бережёт. Сергей же пошёл встречать гостей.
      Одна из машин осталась под горкой. Вторая долго урчала на подъёме, но вскоре поднялась на заставу. С брони спрыгнул один единственный пассажир. В альпинистской штормовке с автоматом в руках. Без знаков различия. Но Сергей знал его в лицо. Это был начальник разведки дивизии.
     - Заместитель командира шестой роты старший лейтенант Карпов. - Представился ему Сергей. Представился вполне официально, как того требовал Устав. Но в ответ гость только протянул руку. И не сказал ни слова. Сергей пожал её. Пауза немного затягивалась. Начальник разведки смотрел по сторонам, словно впервые был на Тотахане, и не спешил объяснять причину своего неожиданного появления.
      Потом, словно смилостивившись, он ответил вопросом на молчаливый вопрос Сергея.
      - Ладно. Где тут у тебя можно поговорить?
      Сергей растерянно оглянулся по сторонам. На Тотахане можно было говорить везде. Стен здесь не было (почти не было), а, значит, и лишних ушей, тоже. Но на всякий случай, он предложил начальнику разведки пройти в канцелярию роты. Ротный был в отпуске в Союзе, Игорь Алескеров прятался в казарме, вполне разумно рассудив, что от любого начальства лучше держаться подальше (а до кухни от казармы было гораздо ближе, чем от канцелярии). Так что в канцелярии никто не мог помешать им спокойно поговорить.
      И первый вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба.
     - Сергей, ты случайно на этой неделе никуда не стрелял из танка?
      Сергей ответил, почти не задумываясь (точнее, не задумываясь ни на мгновение).
     - На этой неделе (только здесь он сделал небольшую паузу, словно, пытаясь что-то вспомнить)? Нет, товарищ майор. На этой неделе я был в печали. Не до стрельбы. Ротный уехал в отпуск, столько работы за него приходится делать.
      Начальник разведки пропустил эти слова мимо ушей.
     - А в прошедший четверг?
     - Нет, товарищ майор. Ну, во вторник мог, конечно, случайно куда-нибудь выстрелить. Из танка. Во вторник мы чистили оружие. И танковую пушку, тоже. Ну, случайный выстрел, то, сё. Так что разик, другой могли, конечно, куда-нибудь стрельнуть. В принципе, в среду тоже что-то чистили. Так что и в среду могли совершенно случайно. В субботу... Но в четверг точно не стреляли. В четверг - рыбный день. По четвергам стрелять - большой грех! - Почему стрелять по четвергам было большим грехом, никто не знал. Не знал об этом и сам Сергей. Он замолчал на мгновение. Словно о чём-то задумался. Но только на мгновение.
     - К тому же, открывать огонь без команды комбата категорически запрещено! Вы же знаете?! - Произнёс он после небольшой паузы.
      Но и эти слова начальник разведки проигнорировал.
     - В четверг около трёх часов ночи?
      Вопросы начинали плавно перетекать в допрос. Сергей и так уже начинал догадываться, что начальник разведки дивизии не просто так, ради праздного интереса, приехал на заставу. И, было похоже, что ответы на эти вопросы он получит тем или иным способом. Самое смешное заключалось в том, что Сергей всё никак не мог понять, к чему клонит начальник разведки? Не то, чтобы его ночная стрельба по крепости Калайи-Каримхана совсем уж вылетела у него из головы. Но, просто, он никогда не думал, что она может кого-то заинтересовать. Сергей был уверен, что эта стрельба была его частным делом. И абсолютно никого, кроме него, не касалась. Да, он дождался, когда ротный уедет в отпуск. Из обычной предосторожности. Просто не хотел его подставлять. Но то, что он заранее всё продумал, сказать всё равно было нельзя. Ничего он не продумывал! Он всего лишь сделал то, что должен был сделать.
     - Около трёх часов ночи? - Переспросил он начальника разведки. - Нет, товарищ майор! В полночь мог, конечно, куда-нибудь случайно выстрелить. После подъёма, спросонья, знаете, иногда тоже на что-нибудь не то нажмёшь? После завтрака... Но чтобы в три часа ночи?! Исключено! В три часа ночи я обычно смотрю свой любимый романтический сон номер три.
      Что это был за романтический сон "номер три", начальник разведки уточнять не стал. Он молча достал из внутреннего кармана карту-сотку и ткнул пальцем в, обведённый кружком, квадрат.
     - Вот по этой крепости. Кажется, она называется крепостью Калайи-Каримхана?
      Было ясно, что отпираться дальше бессмысленно. Начальник разведки явно приехал не просто так. По всему было видно, что он прекрасно знал, откуда стреляли по этой крепости. И кто стрелял. Но Сергей прекрасно знал другое. Одна его знакомая девушка, работавшая народным судьёй в Орехово-Горохово (московский район Орехово-Борисово Сергей в шутку всегда называл Орехово-Горохово) давным-давно просветила его на этот счёт. О том, что чистосердечное признание смягчает вину. А ещё о том, что если признаешься, меньше дадут. При этом с грустью в голосе его знакомая добавляла: "А не признаешься, совсем не дадут". Тогда он не задумывался, над этими словами. Но с тех пор никогда и ни в чём не признавался. Даже под гнётом столь неопровержимых доказательств. И не собирался признаваться. Поэтому продолжал выпендриваться.
     - Нет, по соседней крепости мог, конечно, случайно пальнуть. Больно уж она мне не нравится. И стены у неё какие-то кривые. Но чтобы по крепости Калайи-Каримхана?! Да у меня рука не поднимется стрелять по этой крепости! А, кстати, что произошло, товарищ майор?
      Всё это было обычной игрой. В которую играли заместитель командира мотострелковой роты старший лейтенант Карпов и начальник разведки дивизии майор Харламов. Вы скажете о субординации. О том, что этого не могло быть, потому что не могло быть никогда? Именно поэтому я и привёл этот диалог практически дословно, без сокращений и прикрас. Что было, то было. Правда, за восемь месяцев до этого разговора Сергей Карпов (исполнявший тогда обязанности начальника разведки батальона) со своими разведчиками на одной из операций помог выбраться из окружения начальнику разведки дивизии. И с тех пор отношения между ними были больше дружеские, чем служебные. И лишь при посторонних они старались их не показывать. Поэтому и состоялся такой разговор. И в этом разговоре Сергей мог рассказать о всех своих выстрелах. Рассказать, как на духу. Заведомо зная, что никуда дальше эта информация не пойдет (и что Сергей Филиппович никогда его не сдаст). Но никогда бы не стал этого делать. Помня о том, что во многих знаниях - многие печали, он предпочитал не перегружать лишней информацией даже своих знакомых. И, уж тем более, друзей.
     - Что произошло, ты спрашиваешь? Мы несколько месяцев работали с бандой. Помогали им, чем могли. Пайсы (денег) её главарю отвезли столько, что мало не покажется. Месяц назад они перешли на нашу сторону. А в прошедший четверг один папуас (при этих словах начальник разведки многозначительно посмотрел на Сергея) выстрелом из танка пустил всю нашу работу коту под хвост!
      Это было уже интересно. Сергей заёрзал от возбуждения.
     - Не томите, товарищ майор! А этот папуас попал, куда нужно?
      Сергей Филиппович Харламов улыбнулся в ответ.
     - Попал. В жилую часть крепости. Погибло пять или шесть телохранителей, сам главарь банды спал в соседней комнате. Его тяжело ранило. Но утром в крепость пришёл Анвар со своими людьми. Посчитав, что возиться с раненым не стоит, они добили Исмада.
      Начальник разведки на мгновение задумался. Взгляд его снова стал серьёзным.
     - Я всё знаю Серёжа. О том, что он делал с нашими пленными, о лётчике и о "свинье". Ты всё сделал правильно. Но я тебе этого не говорил.
      После короткой паузы Сергей Филиппович попросил проводить его к машине. Уже по дороге он произнёс ещё несколько слов. Почему-то Сергею показалось, что начальник разведки разговаривает сам с собой.
     - В принципе, хороший дух - мёртвый дух. Это не мною придумано.
      Уже у самой машины он обернулся к Сергею.
     - Думаю, что в эту крепость могли выстрелить откуда угодно. Шальной снаряд. И всё такое (за весь разговор о минах, выпущенных из миномёта, не было сказано ни слова, но Сергей на это не обижался). Правильно я думаю, старший лейтенант?
      Спорить с начальником разведки было сложно. Выстрелить по крепости, действительно могли откуда угодно. С луны, например. Другое дело, что попасть в неё можно было только с Тотахана. И любая баллистическая экспертиза без труда могла бы это подтвердить. Да, кто ж её будет проводить в духовском кишлаке?!
      Если бы вместо начальника разведки на заставу приехал особист полка и с пристрастием поговорил с бойцами, он бы мог узнать об этом происшествии гораздо больше, чем узнал начальник разведки. А полковому стоматологу Андрею Всеволодовичу Мамонову даже и спрашивать ничего бы не пришлось - бойцы рассказали бы ему всё и так, если бы только он приехал на заставу со своими инквизиторскими инструментами. Но, видимо, у особиста полка майора Стяжкина Александра Петровича и своих дел было по горло. Не до какого-то бывшего дуканщика ему было. А ведь ему бы бойцы могли рассказать почти всё. Правду. Одну только правду. Но, разумеется, не всю правду. Никому другому (кроме полкового стоматолога!), нет. А ему бы рассказали. Умел Александр Петрович находить общий язык с бойцами. Вот только едва ли Александр Петрович дал бы ход полученной информации. Он тоже пару раз ходил на боевые с Сергеем. А этого дорогого стоило!
      Хотя, если быть до конца откровенным, то не факт, что даже Александру Петровичу бойцы восьмой сторожевой заставы рассказали бы что-нибудь лишнее о своём замкомроты. Многие сослались бы на плохое знание русского языка. Благо, что почти половина солдат и сержантов заставы были родом из Средней Азии. И в первую очередь русский язык забыл бы заместитель командира третьего взвода сержант Нигмат Хашимов, работавший до Афганистана в школе учителем русского языка. Память - странная штука! Иногда люди забывают даже то, что, казалось бы, забыть просто невозможно! Другие сослались бы на то, что спали и ничего не знают. Для них особист полка был чужаком, а со своим замкомроты они съели не один пуд соли. А это на войне тоже дорогого стоит.
      К тому же, все вокруг прекрасно знали, что это был за дуканщик. И многие желали ему поскорее встретиться с Аллахом. А кое-кто готов был и сам ему в этом помочь. Просто у Сергея это получилось чуть раньше, чем у остальных. Но у кого-то же это должно было получиться?
      Сергей привычно взял "под козырёк".
     - Так точно, товарищ майор! В крепость могли выстрелить откуда угодно.
      В словах его не было ни радости, ни особого торжества. Была усталость. Усталость человека, вернувшегося с работы. Сделавшего то, что он должен был сделать. И была благодарность к тем, кто смог его понять и поддержать в эту минуту. Начальник разведки кивнул ему в ответ. Затем махнул рукой механику-водителю и боевая машина пехоты, выпустив клубы сизого дыма, покатилась под горку.
      Что доложил начальник разведки по этому инциденту старшему командованию Сергей так и не узнал. Но больше об этой стрельбе никто не вспоминал. И не приезжал на заставу с расспросами. Видимо, никому это особенно не было нужно.
      Так закончилась история бывшего дуканщика Исмада. Бывшего осведомителя ХАД. Бывшего командира "договорной банды" или отряда самообороны кишлака Нари-Калан. Возможно, она могла закончиться иначе? Кто знает?! Но, видимо, так было записано в его Книге судеб. Или так решили звёзды. Звёзды, которые светят всем нам откуда-то сверху. И помогают нам сделать свой выбор.
     

Эпилог

      Раз в неделю комбат собирал на КП батальона всех ротных на совещание. Со списками БСЧ (боевой и численный состав роты), заявками на боеприпасы и прочими бумажками. В ближайшую среду вместо ротного, находящегося в отпуске, на совещание должен был поехать исполняющий его обязанности Сергей Карпов. Перед самым его выездом с "Диогена" (двадцать второй сторожевой заставы) на связь вышел замполит роты Андрей Иваницкий (выпускник Новосибирского училища, прибывший в роту вместо Сергея Земцова). Что ему не сиделось на заставе, но он попросился на Тотахан. Отказать ему Сергей не мог, ведь формально Андрей был таким же заместителем командира роты, что и Сергей. Может быть, просто захотел послушать радиоприёмник, который был на Тотахане? Или просто сменить обстановку? В дела замполита Сергей старался не лезть. И он дал "добро".
      Уже через несколько минут с двадцать второй заставы спустилась БМП с замполитом. При подъёме на Тотахан машина подорвалась на фугасе. Мощный взрыв потряс всё вокруг. Сергей с группой бойцов побежал вниз к машине. Но всё обошлось.
      Взрывом открыло кормовые двери и десантные люки. Разворотило днище машины в районе кормовых дверей. Замполит и экипаж машины отделались лёгкой контузией. На месте взрыва Сергей нашёл самодельный замыкатель и батарейку "Панасоник". Да воронку приличных размеров.
      Это было явным просчётом Сергея. Он уже не первый день служил в Афганистане и прекрасно понимал, что духи обязательно отомстят за гибель своих. Нужно было просчитать эту партию хотя бы на пару ходов вперёд, но Сергей не смог своевременно это сделать.
      Не трудно было догадаться, что фугас устанавливался с расчётом на то, что БМП будет спускаться с горы, а не подниматься на неё. Тогда всем досталось бы куда больше. И без жертв не обошлось. Но всё вышло иначе. Вместо Сергея и экипажа командирской машины удар на себя принял замполит и экипаж его БМП.
      Как ни странно, но духи больше не пытались отомстить за гибель Одноглазого и его людей. Видно, и им самим он не был слишком близок. И они не долго горевали об этой потере.
      И этот фугас, установленный у подножия Тотахана, оказался последним напоминанием о бывшем дуканщике. Быть может, это был последний привет от самого Исмада?

Александр Карцев, http://kartsev.eu

   15 февраля 2007 г.
Оценка: 8.19*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019