Все события этого текста, несмотря на очевидную связь
с реальностью являются полностью вымышленными.
Любое сходство между персонажами и реальными людьми,
живыми или умершими - это чудо.
Текст изобилует грубыми выражениями и, в силу
своего содержания, вообще не предназначен для прочтения.
ПЕШИЙ КАМИКАДЗЕ: УЦЕЛЕВШИЙ
ЗАХАРИЙ КАЛАШНИКОВ
...взрывом Егору оторвало правую руку.
Взрывом ранее - правую ногу. После промедола Бис
не чувствовал ни тела, ни боли, только песок на зубах,
который скрипел в голове.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Утро отрикошетило в глаз болью, напомнив Егору, с чего начинался каждый следующий его день после подрыва на фугасе. Начинался с боли. Часто боль была разной: физической телесной, фантомной или душевной, психогенного типа, но памятным было, пожалуй, то, что просыпаться было больно всегда.
Со временем Егор привык, научился терпеть, считая себя человеком наделённым не только исключительными проблемами, вроде отсутствия ноги и руки одновременно, но и некоторыми талантами, вроде высокого болевого порога и изнурительной способности к рефлексии после сна, которые впрочем не добавляли невероятной гордости и вопреки которым он каждое утро силился подняться с постели также резво и просто, как делал это сотню тысяч раз в своей жизни и, сознавая что теперь не в его это власти, раз за разом ощущал себя перевёрнутым на спину жуком - ещё живым, но если ничто не поможет перевернуться на лапы, считай, что мертвым...
Как не силился Егор собраться, ничего не удавалось и это самособирание вело его к новому психофизическому распаду, ещё, может быть, более разрушительному, чем неспособность управлять своим телом, быть недостаточно собранным для того, чтобы подняться, что свидетельствовало не только о невозможности стать образцом для таких же как он, но и тех, для кого это вообще не вызывало проблем и усилий. Жизненное пространство, ограниченное характеристиками и степенью необходимой поддержки костылей и протезов или ограниченное манёвренностью специальной коляски, было лишено той атмосферы, которой был наделён обычный здоровый человек. И с этим надо было мириться. Но, единственное с чем спокойно мирился Егор были неуклюжие падения, которые частенько его преследовали и которые он объяснял словами американского тренера Винса Ламбарди впервые услышанные в пересказе Мэри Бушуевой: 'не важно сколько раз ты упал, важно сколько раз поднялся'. 'Люди всегда умирают лёжа, - категорично добавляла уроженка Грузии к сказанному американцем, - как деревья. И, если не встал, не поднялся, считай, что тебе отрубили корни и ты умер'. Правда, Егору больше этих слов запомнилось другое высказывание Винсента, тоже продекламированное Бушуевой: 'мера того, кто мы есть - это то, что мы делаем с тем, что имеем'; Егору показалось, что именно оно идеально отражало то, что от него осталось и чем он был готов радикально распорядиться. Подобные выражения Егор любовно коллекционировал в памяти.
...Тем не менее, первым о чём он подумал, едва придя в сознание ото сна, будто только и думал об этом всю ночь напролёт, была мысль о покупке нового телефона, чтобы позвонить Анжеле. Но, когда поднялся и кровь привычно потекла по венам во всём теле, засомневался - нужен ли ему этот звонок?
Егор поднялся и соблюдя все привычные для себя ритуалы, собрался. По шуму из соседней комнаты он догадался, что Медведчук поднялся следом, но, когда освободил ванную, дверь его комнаты была открыта, кровать заправлена, а его не было. Щёлкнув кнопкой электрического чайника, Бис прошёлся по комнате странной походкой, будто настраивая электронную ногу или разминаясь, неспешно выполнил три упражнения, два из которых тоже показались весьма экзотическими, а третье - простым, вроде приседаний, но ограниченных лёгким касанием стула пятой точкой, растолкал за плечо Пескова, вышел на балкон и немного постоял, раздумывая.
Окна дома с номером одиннадцать заливало утренним солнцем, наполняя комнаты тёплым рассветом. В конце июня воздух был теплый как парное молоко и свежий, пропитанный запахом цветущих лип и парами автомобильного топлива, а ещё где-то этажом ниже или двумя, кто-то жарил на сковороде хлеб. Егор был страшно голоден. Так случалось всегда, когда он показывал никому ненужную скромность за столом где-нибудь накануне.
'...Ну что, пацанчики, по пятьдесят? - с нежностью вспомнил Егор светлые будни чеченской войны в кругу Ваньки Бондаренко, Стеклова и Юры Крутия - ни одного в живых нынче не было. - 'А закусить не взял?' - 'Закуска градус крадёт! С вечера надо было поесть хорошо!' - вспомнил, но расстроиться не успел. Впереди его ждало яркое приключение полное разных событий и от этого, казалось, аппетит разыгрался только сильнее.
- Чего такой бодрый? - прокряхтел Песков, пошаркав в туалет на прямых ногах, будто был обут в лыжи. - Давно встал?
- В отличие от тебя мне надо немного больше времени на сборы, для этого встаю раньше!
- А, - Витька кивнул тяжелой головой и больше ничего не сказал.
- Как сам? - спросил Медведчук, появившись в дверях спустя несколько мгновений.
- В норме.
- А Песок?
- Вроде, тоже.
- Уже завтракал?
- Собираюсь.
- Я с тобой. Не против компании? - Медведчук сунул голову в холодильник. - О, мясо! Будешь?
- Буду!
Всё, что было не съедено за вечер, с удовольствием пошло в ход и летело за щёки, словно сухой хворост в огонь. Егор изредка кривил лицом от возникающей в глазном яблоке боли, вследствие интенсивных движений челюстью, а Песков чаще обычного шмыгал носом, подтирал тыльной стороной ладони и оглядывал её, беспокоясь, не идёт ли кровь или что другое. Нос его за ночь распух, кожа на нём натянулась и покраснела, как у картошки, сваренной в мундире, а под глазами появились тёмные круги.
- Может, я останусь? - сказал он Игорю.
- Чего это?
- Залечу травмы?
- Свои травмы скроешь очками! - категорично заявил Медведчук, по настроению которого было понятно, что вопрос закрыт и не обсуждаем, но Песков такой тактики не понимал.
- Ну, командир?..
- Витя, тебе должно быть стыдно... в первую очередь перед Егором! У него характер травм гораздо тяжелее твоих, и он молчит?!
- Каких травм? Глаз чуть заплыл, это что ли травма? Мне может нос сломали?
- Нет, Витя, тебе похоже мозги отбили, но если так, мне напомнить несложно: у Егора...
- Не надо! Я вспомнил! Сроду, вы, краски сгущаете! - обиделся Песков.
- Допивай кофе и готовь машину к выезду!
- Есть, готовить машину к выезду! - Витька хмуро сграбастал кружку со стола и отправился к двери, едва не свалив на пороге с ног Ильича.
- Живой, туды тебя в качель!
- Живой, живой... Только некогда мне с тобой, Ильич, состояние своё обсуждать, командир задачу нарезал!
- Иди уже, шельма! - сухо плюнул Ильич вслед Витьке.
- Иди к нам, - позвал Игорь отца. - Чаю будешь?
- Буду, - закопошился старик в коридоре, оглядываясь на дверь через плечо, будто ждал, что Витька не стерпит, сунет голову в дверь и отпустит какую-нибудь колкость. Дойдя до стула, крепко вцепился в спинку и тяжело обрушился. - Куда поедешь?
- На рекогносцировку, одно место осмотрим, 'семьдесят-девятых' проверим.
- Егора берёшь с собой?
- Беру.
- Хорошо, - согласился старик.
Из куртки Игоря зазвучала телефонная трель. Он быстро взглянул на экран и торопливо вышел на балкон.
- Сына не проеби... ну, знаешь, да?
- Знаю, знаю: 'отлучу от церкви'? - улыбнулся Бис.
- Точно, - ответил улыбкой Ильич, но Егор заметил, что старик всерьёз взволнован. - Поаккуратнее там, на рожон шибко не лезьте!
- Сегодня, в четырнадцать у комбата совещание... - вернулся за стол Игорь, - как думаешь, уложимся?
- Много времени не займёт, нам только осмотреться, - сказал Бис. - Бинокль есть, правда, без измерительной сетки, район рекогносцировки уже на кальке, карандаши наточены...
- Приятно иметь дело с профессионалом! - обрадовался Медведчук. - Я дальномер лазерный прихватил на всякий случай, шестикратный, семь режимов! Из поставки московского 'Военторга', кстати!
Егор смутился.
- А я по старинке: спичечный коробок раздобыл. Дальномер тоже пойдёт, правда, хватило бы и одного режима: его задача измерить, а не убить. Главное, чтобы до тысячи метров читал.
- Полторы тыщи! - с гордостью сказал Медведчук.
Прогрев двигатель, Песков подогнал машину к подъезду. Юра 'Сом' с группой из трёх человек ждали у второй машины напротив, на выезде со двора. Открыв дверцу, Егор закинул рюкзак и забрался внутрь - и все это одним уверенным движением. Игорь сел следом, рядом с Витькой, жестом указав Соломину порядок движения, после чего колонна из двух машин тронулась. Утреннее солнце, висящее на востоке с семи утра, на секунду ослепило Егора и сбежало по крыше на противоположную сторону. Он постарался расслабиться, решив сосредоточиться на предстоящей работе и, наконец, с полной ясностью осознал, что от него ждали то, чего он страшно боялся - мины, фугасы, самодельные взрывные устройства, и - пожалуй, самое неконтролируемое и ужасное, что пугало до жути - их разрывы. В большей степени, мины, самоделки и их устройство на местности не наводили на Егора того кромешного ужаса, какое наводил на него тот или иной далёкий разрыв, или тот, что прогремел недавно у 'Донбасс-Паласа', едва не убив - Егор до сих пор вспоминал о нём объятый оторопью и паникой. В меньшей степени, - и только потому, что пока это рассматривалось в далёкой перспективе, - пугали и те, что могли прогреметь от установленных мин или 'самоделов' самим Егором, пока ещё не существовавших на формулярах, неустановленных в землю и всё-таки... Он тяжело представил, как подрываются на них и ломаются люди, будто тряпичные куклы или разборные манекены, как лежат раскиданные по кругу, по сторонам, в радиусе устроенного подрыва. Он сомневался, сможет или нет этим заниматься снова, ведь летом восьмого года, когда реформировали оба московских отряда спецназа, в одном из которых Егор служил офицером группы кадров, - зная о своём страхе, о своей фобии, - он почти также тяжело и безнадёжно раздумывая, отказался возглавить офицерскую группу специального минирования - новое структурные подразделение, сформированное на базе шестьсот четвёртого центра специального назначения и уволился в запас.
Егор знал, что обязательно что-то придумает и предложит. Он тихонько посматривал на Игоря и раздумывал что именно, но ничего конкретного пока не приходило ему на ум, потому что в голове засело желание выложить на чистоту всё то, в чём на первый взгляд стыдно было признаться, в силу того, что трудно признать проблемой и сложно объяснить, поскольку в таком случае на языке вертелся вполне очевидный вопрос: зачем он здесь? Бис мог справиться с самой сложной задачей для безногого или безрукого человека: карабкаться на горные вершины и бежать по пересечённой местности на беговом протезе, застёгивать крошечных пуговиц на сорочке искусственными пальцами руки и на время разбирать-собирать пистолет, снаряжать магазин патронами и проложить дорогу среди руин или в глухой непроходимой местности, выжить в лесу и выдержать многое, что не подвластно, неудобно и тяжело для инвалида, справиться с чем угодно, но только не с внутренним беспокойством, которое возникало всякий раз стоило ему услышать удар грома, сопровождающий разряд молнии или громоподобный звук фугасного разрыва.
Машина двигалась плавно и Егор за своими мыслями, скользя глазами по скучному ландшафту за окном, совсем не запомнил ничего, кроме деревьев по кронам которых, едва поспевая, в припрыжку преодолевая серьёзные прорехи в зелёной изгороди, бежало солнце. Дальше машина свернула в поле по направлению к лесополосе, светило откатилось назад и уже не беспокоило его своим яркими лучами. Через десять минут Медведчук подал команду.
- Останови здесь, - приказал он. - Дальше идём пешком.
Место, куда Игорь привёл колонну, было безлюдным и диким, природа безликой, плодородием здесь не пахло. Егор извлёк из машины рюкзак с оборудованием и закинул за спину. Он вдруг понял, что за всё время ни разу не поинтересовался о месте, куда собирались и ему показалось, будто Игорь сам знал об этих местах крайне мало.
На охрану машин, тщательно укрытых в ближайшем подлеске, ротный оставил сомовского водителя и разведчика, Пескова зачем-то потащил с собой. Но, кажется, Егор догадался зачем.
Дальше двигались друг за другом, в колонну по одному: двое разведчиков шли первыми, следом - Бис, за ним Медведчук, дальше - Песков, Соломин замыкал. Егор минуту гадал для чего Игорю понадобился Витька и быстро решил, что таким образом ротный пытался преподать молодому некий практический урок, а может пробудить определённые качества, такие как упорство, выносливость, сметливость - не в том смысле, как увильнуть от той или иной задачи, а как выполнить её с высоким результатом. Правда, всё чего добился: Песков быстро устал, развязал язык и уже не мог элементарного - смотреть по сторонам, наблюдая за окружающей обстановкой.
- Куда мы? Зачем столько идти? Почему нельзя ближе подъехать?
Сомовские разведчики были в неплохой физической форме, прилично укомплектованы - оружие с приборами для бесшумной стрельбы - здесь их называли 'банками' - то, что надо в головном дозоре - сразу оценил Егор - а вот профильные навыки оставляли желать лучшего: разведка местности, правильное поведение в автономном поиске и дальнем дозоре либо были низкими и по причине недооценки ситуации не применялись, либо отсутствовали напрочь. Очень скоро Егор понял, что о следопытстве и преодолении препятствий, ориентировании на местности, маскировке, оборудовании укрытий и обеспечении жизнедеятельности в более сложных условиях, а тем более об экстремальной медицине вряд ли им вообще доводилось слышать.
Егор понял, у него сработал режим 'инспектор' и он слишком придирчив:
'Да чего уж, - шагал Егор в чужой след на земле, изредка цепляясь за тонкие низкие ветки деревьев беговым протезом, - не моя это проблема. Что я не знаю: кто здесь воюет?'
- Куда так спешим? - возмутился Песков, споткнувшись. - Все ноги можно переломать! Ни черта не успеваю!
- Дожился, - хмуро сказал Игорь, продолжая сосредоточенно шагать, - за одноногим не успеваешь? Прости, Егор!
- Не устали ещё извиняться? - сухо ответил он. - Дюже много внимания. От ваших 'прости' нога не отрастёт: проверено! Старый японский механизм...
- Почему японский? - спросил Песков.
- Малофункциональный и энергозатратный... Приходится бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте; чтобы успеть что-то ещё - требуется двигаться вдвое быстрее.
- Для этого везде носишь с собой третью ногу? - добил Песков Биса в спину. - Думаешь - если придётся срочно бежать - поменять их местами?
- Рассчитываю, - не оборачиваясь, ответил Бис. - Для смены одного на другой уйдёт меньше полминуты: испытано! Не один раз засекал... много тренировался... порезал кучу брюк ради этого - у знакомого старшины группы был большой подменный фонд... Для меня некрасиво бежать лучше, чем эффектно хромать - проверено! А ношу с собой, потому что один знакомый пулемётчик в отряде любил повторять, имея в виду дополнительный боезапас: в целом мире нет более бесполезных вещей, чем те, что остались в оружейной комнате...
Песков ничего не ответил, обыграл лицом напряжение воли, собрался с духом и пошагал резвее, а Бис - предельно аккуратно - прогулка вдруг оживила забытые воспоминания и очень тяжёлые чувства: пулемётчика не стало одной темной ночью в две тысячи пятом при проведении разведывательно-поисковых мероприятии, будучи в составе головного дозора ему оторвало ногу на мине-ловушке вблизи лагеря боевиков в дагестанских горах и взрывом сбросило в ущелье, завязался ночной бой, а когда его подняли он уже был мёртв.
Никто не представлял, сколько уйдёт времени на то, чтобы Донбасс стал самым заминированным регионом в Украине, всё зависело от интенсивности боевых действий на его территории. Не знал и Егор - потому шёл внимательно, проверяя куда ступали такие разные его ноги.
Выбранная Игорем точка наблюдения находилась на песчаном гребне в километре по ходу движения. Слева вдали едва-едва просматривалась дорога на Дмитровку, с которого часом ранее группа предусмотрительно свернула в лесополосу, справа - зелёный берег Миуса. До выхода на позицию оставалось минут двадцать ходу, что вполне соответствовало расчётному времени.
Залитый солнцем берег был нелюдимым. Люди похоже никогда здесь не собирались группами для отдыха или жарки шашлыков, в деревьях не скрывались туристические палатки, хотя береговая линия была удобной и пологой для купания и рыбалки. Где-то за гребнем, к которому неторопливо двигалась разведка, в воду уходила накатанная колёсная колея. Где-то там был упоминаемый всеми брод.
Уже на подходе, Медведчук сигналом подал команду, и все залегли. Егор с любопытством наблюдал за Игорем. При помощи дальномера слева направо Игорь изучил изгибы темно-зелёного горизонта - подлесок местами был густым и тёмным, никакого видимого просвета, но встречались и свободные пространства, будто вычесанные гребнем. Вообще, Егор откуда-то помнил, что подлесок играл важное значение в лесоразведении, но имелся и недостаток: при большой густоте он задерживал рост древостоя и препятствовал возникновению леса. В таких случаях состав и густоты подлеска регулировали путем разреживания. Ещё один недостаток, который при иных обстоятельствах был безусловным достоинством - в таком месте часто садили пулемётчика при устройстве засады, но - ничего особенного Егор не заметил и Игорь похоже тоже: никаких звуков или голосов способных выдать присутствие человека, никакой угрозы, никаких демаскирующих признаков противника не наблюдалось.
- Сом, высылай дозорных вперёд! - сказал полушёпотом Медведчук.
Сом осторожно уполз, а через минуту Бис заметил двигающихся к гребню перебежками и прикрывающих друг друга разведчиков. Что-то они всё-таки умели, признал Бис.
- Внимание! 'Беркут-один', я - 'Беркут-пять', двое на девять часов.
- Гражданские? - насторожился 'Беркут-один'.
- Сепары... - ответил пятый. - Походу 'головняк'!
- Блядь, откуда он здесь?! - подавленно сказал первый. - В бой не вступаем! Приём.
- 'Беркут-три' принял.
- 'Беркут-пять' принял.
- '...Семь' принял.
- ...'Беркут-один', я - 'Стрела-два', внимание: плюс два... Среди них возможная цель номер один! Дистанция пятьсот пятьдесят, могу работать...
- В бой не вступаем! Повторяю: не вступаем!
'Беркут-один' снял палец с клавиши приёма-передачи и приник к биноклю, но ему мешали деревья.
- Что за дозор такой? Куда идёт эта группа? И сколько их?
- Я - 'Стрела-два', вижу пятого. Приём.
- Принял, 'Стрела-два'.
- 'Беркут-один', я - 'Беркут-семь', две 'банки' двигают к гребню, прямо на меня. Дистанция - триста... Приём.
- 'Беркут-семь', я - 'Беркут-один'. Отойди на двадцать коротких на юг, мы сможем прикрыть тебя. Приём.
- Я - 'Беркут-семь', принял: двадцать коротких на юг. Конец связи.
Этим утром задачей группы старшего лейтенанта Грищенко было наблюдение за бродом в районе Кожевни и прилегающей местностью в целях предстоящего перехода тактической группировки 'Кордон' через Миус. Грищенко не ставили задач по вскрытию обороны сепаратистов, обнаружению важных объектов и целей и тем более уничтожению диверсионных групп. Группе Григория Грищенко требовалось скрытно выйти в заданный район, установить непрерывное наблюдения, организовать оборудование мест для его ведения и их маскировку. Весь вечер старлей посвятил подготовке к предстоящему выходу, готовил схему местности и ориентиров, журналы наблюдения, компас, часы, фонарь с насадкой, не дающей рассеиваться пучку света. Проверил исправность средств связи и оповещения, приборов наблюдения, отработал с бойцами порядок радиообмена, подачи сигналов и, конечно же, готовность оружия к бою. Григорий сделал всё, что от него требовалось и так, как он делал это сотни раз на бригадных тактических учениях и даже лучше. Используя передовой опыт изолировал детали экипировки, которые могли создавать шум, изготовил для удобства маскировки и защиты от тепловизоров на каждого наблюдателя щит из каремата - теплоизоляционного материала для туристических ковриков, потому что стало известно о поставке тепловизионных прицелов сепаратистам по линии российского Министерства Обороны. А два тактических тепловизора поставленных в бригаду в рамках военно-технической помощи через трастовый фонд НАТО 'Си-четыре' бесследно исчезли прямо с полевого склада воинской части.
Григорию Грищенко было двадцать три, он - командир разведвзвода, отличник боевой и политической подготовки и начальство не обсуждал: не досталось 'теплаков' - не беда, есть щиты из каремата. Григорию ещё ни разу не доводилось стрелять в людей, задача его была не такой, его - была наблюдение. Он понимал разницу и собирался выполнить свою, как умел: естественно, на отлично.
- Я - 'Беркут-семь' позицию занял: двадцать коротких на юг. Приём. - Доложил 'Седьмой' командиру.
- 'Беркут-семь', я - 'Беркут-один', принял. - Голос Григория Грищенко едва заметно дрожал. - Конец связи.
Достигнув гребня, сепаратисты заняли позиции. Теперь Григорий мог наблюдать их через бинокль прямо перед собой, в каких-то пятидесяти, может быть, шестидесяти, метрах. Так близко ему ещё не приходилось видеть противника, и противник этот не шибко походил на врага, больше на чуваков из третьего спецполка, из состава тактической группировки 'Кордон'. Грищенко постарался успокоиться, но это у него выходило плохо.
- Что думаешь, Егор? - спросил Медведчук оказавшись рядом.
- Думаю, можно устроить что-то вроде минного 'куста', устроим зонирование из мин в местах удобных для маневра, на пересечении и вдоль троп - будет самое то...
- Хочу спуститься к воде. Тебе что-то нужно?
- Достаточно дальномера.
Игорь изъял прибор из утилитарного подсумка и передал Егору.
- Сом, оставь одного здесь, с Егором.
- Останься! - приказал Сом бойцу, укрытому за кочкой и смотревшему перед собой поверх автомата с удлинённым тактическим цевьём для страйкбольного оружия и крепления на него дополнительного оборудования, вроде фонаря или рукояти - мимо такого цевья трудно было пройти, не заметив. - Трубач, ты со мной.
Обратная сторона возвышенности была более пологой и поросшей редким кустарником. Бис вынул из чехла дальномер, растянул кальку, подложив под неё блокнот, свалил в кучу арсенал карандашей и ручек.
- Зачем тебе столько ручек? - скосил глаз сосед, на бейсболке которого красовалась наклейка с позывным: 'Заря'. - Картину напишешь? - усмехнулся он.
- Зачем тебе такое цевьё? - сказал Бис в ответ, глядя через бинокль.
- За надом! - подумав, сказал Заря и не стал ничего объяснять.
- Вообще-то, надом - это стрельба из монгольского лука, - сказал Егор серьёзно.
- Голову морочишь? - не повернув головы, цыкнул сосед. - Что за стрельба из лука?
- Самая обычная. Народная. Проводится во время традиционного монгольского праздника... - паясничал Бис, осматривая территорию. - Где достал такое?
- Твой какой интерес? У кого взял - тому уже не надо!
- С трупа, что ли? - снова спросил Бис.
- Допустим, и что?
- Кое-что понимаю в оружие, по-дружески хотел остеречь... - сказал Егор, но встретив бычий взгляд, раздумал.
- Что ты там понимаешь? - спросил Заря.
- Уже не важно.
- А что важно?
- Как скоро за таким же 'надом' оно достанется такому же как ты, и тоже - даром.
- Сейчас не понял?!
- И не поймёшь, - сказал равнодушно Бис, - пока не загоришься. - Он точно знал, как зацепить собеседника неприкрытым сарказмом за живое, почти за святое - за самолюбие.
Заря напрягся сильнее.
- Ну-ка, поясни?
- Ты мешаешь мне работать, - деликатно ответил Бис, сделав пометку на кальке и короткую запись в блокнот.
- Чо за херню ты несёшь?! - не сдержался сосед по лёжке.
Егор повернулся с раздражённым лицом.
- Как часто ты ведёшь стрельбу магпуловским хватом?
- Что? - не понял боец.
'Один', - хладнокровно загнул Егор в уме палец.
- Что из навесного оборудования у тебя есть: фонарь, сошки, ручка переноса огня? Для каких оперативных задач их используешь?
Боец злобно засопел.
'Два', - загнул он второй, без каких-либо угрызений.
- Дополнительные рельсовые планки есть?
- Неа.
'Три', - закончил он счёт.
- Знаешь, что польза такого цевья сильно преувеличена: якобы его вентилируемая конструкция позволяет быстро остудить ствол и снижает возможности получить от него ожёг?
- Нет. Что это значит? - недоверчиво спросил боец прикрытия.
- Когда в бою или в ходе интенсивной стрельбы, в отверстия твоего цевья попадут - жухлая листва и травинки с комочками земли, животный пух и мёртвые мухи, сухие веточки растений, хвоя и другая легковоспламеняемая дрянь с земли, раскалённый ствол автомата в руках вспыхнешь как спичка - ты будешь убит, занятый в эту минуту тушением пожара.
- Сплюнь, умник! - сказал Заря.
- Да, тут хоть плюй, хоть ссы! Что в самую пору будет... Если ты это не знал, и я тебе глаза на это открыл - выходит, поумней тебя буду.
- Я и вижу: глаз у тебя подбитый!
- Это ты верно подметил! - улыбнулся Бис, нанёс на кальку здоровой рукой незнакомые Заре знаки и приписал пару каракулей сильно похожих на китайские иероглифы. - Теперь сам посуди, конструктив автомата мало чем изменился с момента его создания. Он участник ста двадцати четырёх - с этой, наверное, уже ста двадцати пяти - полномасштабных войн и конфликтов, достаточно успешных для тех, на чьей стороне он выступал. А знаешь, почему?
Заря вскинул бровью.
- Этих штук не было...
Заря немного подумал и сказал.
- А мне нравиться!
- Что сказать: 'не польза славится, а что кому нравиться', кажется так говорят, да?
Заря равнодушно кивнул.
- Теперь помолчи, дай мне сделать работу.
Заря уткнулся в прицел, изредка с интересом поглядывая на кальку, куда Егор сносил ориентиры будущих минно-взрывных заграждений.
- Что они здесь делают? - сказал Грищенко вслух.
- 'Беркут-один', я - 'Стрела-два', приём. Четыре цели двигаются в мою сторону. Дистанция - тридцать маленьких.
- Принял тебя, - сказал Грищенко и уткнулся в бинокль:
- Ну, не купаться же они сюда припёрлись?
- ...Искупаться бы, а?! - сказал Игорь. - Уж скоро лето закончиться, а я так ни разу и не искупался...
- Ну, а что? Может, давай! - сказал Сом.
- Нет, не выйдет. Времени в обрез. Совещание в обед у комбата - не охота с мокрой жопой сидеть.
- Чего вдруг с мокрой-то? - удивился Сом. - Можно и нагишом искупаться? Погляди - не души!
Витька Песков подобрался к воде и померил глубину ботинком там, где в воду уходила накатанная колея. Боец с позывным 'Трубач', осуществлявший прикрытие - именно его сейчас разглядывал через дальномер Егор - застыл чуть поодаль всех и смотрел в противоположную, в отличие от других, сторону, на подлесок.
'Сом, наверное, сейчас рад, что его боец делом занят, а не пыль с ботинок смывает, как Песок!' - решил Бис и отыскал через призму линз Соломина.
Игорь Медведчук опустился на корточки, поднял с земли какой-то предмет и бросил далеко в воду.
- ...Сейчас бы удочку! Да надёргать рыбки до вечерней зорьки на жарёху - совсем, как в детстве, мамке на радость!
- А я рыбалку не очень. А вот гранатами половил бы...
Пока все трое стояли у воды Трубач решил отлить и двинул к ближайшим кустам.
- 'Беркут-один', я - 'Стрела-два', приём. На меня вышла цель. Дистанция - пятнадцать малых.
- Сохраняй спокойствие, 'Стрела-два'! - сказал Грищенко, у которого дрожали руки.
- Десять маленьких...
- Принял тебя. Спокойно! - сказал Грищенко и уткнулся в бинокль.
- Пять...
- Тихо!
Трубач расстегнул пуговицы на ширинке, выбрал оттуда всю плоть и вывернул её наружу, как скомканный носовой платок из кармана, осмотрел делянку, которую решил удобрить и глубоко задышал, сосредоточиваясь на деле. Несмотря на довольно молодой возраст его давно мучила дисфункция мочеиспускания - цистит или болезнь похожая на цистит, слышал все они сопровождались схожим симптомокомплексом - и это чертовски его раздражало. Он поднял взгляд, уставившись в гущу подлеска и совершенно нечаянно заметил направленный на него из глубины зарослей ствол автомата с 'банкой'. Трубач онемел. Он вздёрнул руками так, будто одним радикальным жестом разобрался с детородным органом и бросил под ноги, и попятился назад. И - случился выстрел. Он был негромким и всё же приметным, характерным для работы взаимодействующих механизмов. И тот, кто хоть что-то слышал о глушении звука выстрела, бездымности или газоразгруженности и гашении вспышки, однозначно сказал бы: 'банка' знает своё дело. И тот, кто однажды слышал в природе этот звук, размазанный будто жирной кистью для акварели, скажет, что никогда безошибочно не определил бы, где его источник, но уж точно не перепутает ни с чем.
- ...Блядь! Сука! - вскрикнул Грищенко.
- ...Сука! Что это было? - Игорь быстрым движением глаз заметил, как из кустов вышел Трубач, шагнул, пятясь назад и свалился на землю. Безжизненно рухнул. - 'Пизда!.. Авария!.. Засада?!' - именно в такой последовательности подумал Игорь о произошедшем, сходу изготовился и смещаясь вправо для выбора укрытия, выпустил длинную очередь в подлесок. Назад, блядь, назад! - заорал он в рацию. - Уёбываем!
- ...Внимание, 'Стрела-два': отход! - заорал Грищенко в рацию.
Вопреки приказа командира, и такое довольно часто случается с необстрелянным личным составом, группа Грищенко один за другим открыла огонь из всех орудий. От снайперского огня на месте погиб Соломин. Схватив Пескова за загривок, Медведчук протащил того сквозь кусты и ложбинки, пряча за деревьями вдоль всего берега. Игорь почему-то сразу понял, что попасть в засаду на такой неоднозначной, с непростым рельефом, местности было, во-первых, делом случая; во-вторых, кто знал, что они сюда сунутся. А вот мысль о том, что, рассматривая брод у Кожевни в качестве основного перехода через Миус украинские военные будут вести здесь разведку, к Игорю пришла только сейчас, когда ветвь молоденького деревца, оттянутая Песковым, хорошенько приложилась тонким прутиком по лицу да так, что загорелся румянец. Пожалуй, такая пощёчина пришлась по заслугам, это означало одно: убираться нужно было так быстро, как только возможно. Лесистая местность всегда была сложна для любого боя, в котором предполагаются потери; лес и горы - это обоюдоострый капкан.
Бис и Заря откатились с гребня после того, когда стало очевидным, что Медведчук с Песковым оказались во фланге. До этого Заря методично долбил из автомата по подлеску и по округе, магазин за магазином, создавая такую плотность огня и напряжённость боя в своём секторе, что впору позавидовал бы видавший виды пулемёт, особенно когда он сменил очередной бакелитовый магазин на 'бубен', который видно тоже не любил цеплять на ствол без надобности из-за его габаритов, шумности при носке и веса, который серьёзно менял баланс оружия.
Параллельными курсами оба расчёта двигались в тыл к своим автомашинам. Открытый участок до ближайших редких деревьев бежали без оглядки, до первых выстрелов в спину. Только тогда Заря развернулся и выдал порцию заградительного огня, проконтролировал дистанцию между собой и Бисом, и едва она разорвалась, снялся, нагнал и чуть дальше снова занял позицию для стрельбы. Снова и где-то очень близко прогремели выстрелы и, хотя Егор не оглядывался, было ясно, что их плотно преследуют. И 'Заря' Зырянов делал всё, лишь бы Бис двигался вперёд. Он был здоров, бежал резвее и работал за двоих и даже больше, и когда вдруг замедлился и рухнул, будто запнулся, Бис настолько не ожидал, что перелетел кубарем через него, буквально вонзив пятку протеза в земле да так, что загнал ботинок в грунт на пол штыка лопаты. Зырянов лежал с выпученными глазами, судорожно задыхаясь.
- Потерпи минуту, - сказал Бис, подтащив его ствол к себе...
Управляться с автоматом Егору было немного сложнее, чем с пистолетом, в особенности при интенсивной боевой работе; сложностей было немало - от изготовки для стрельбы, - кроме, пожалуй, стрельбы стоя, - до удержания цевья в искусственном зацепе: создать нужный хват и удерживающее усилие непослушными пальцами первых тяговых протезов с двумя фиксированными положениями, практически не представлялось возможным, при этом не решал этой задачи ни один из известных оружейных хватов, в их числе магпуловский. С появлением у Егора бионического протеза, усиленного и специально доработанного инженером под обозначенные Бисом задачи, результат превзошёл самые смелые ожидания. Понадобилось немного больше усердия на тренировках, чтобы восстановить прежние навыки и умения, - безусловно, над некоторыми из них пришлось нещадно попотеть: во-первых, что-то получалось легче и лучше, в виду того, что Бис был левшой от природы, что-то хуже, потому что почти всё в отечественном оружейном конструировании было заточено под правшей, кроме, пожалуй, пистолета Ярыгина; во-вторых, пришлось пересмотреть прежнюю модель физических нагрузок, - и теперь очень многое у Егора получалось значительно лучше. Над некоторыми вещами Егор так и шутил: протезами легче сделать, чем руками.
...Егор выдал две длинные очереди в направлении вероятного противника, идентифицировать которого у него не было ни единой возможности и всё же - быть может, конечно, могло показаться, что он заметил как он сократил дистанцию перебежкой влево и сросся с ближайшим деревом - он, не меняя хвата, молниеносно сменил плечо и, удерживая автомат таким образом, выдал в вдогонку огня, пока не опорожнил магазин.
'Пустой', - по привычке выдал Егор вслух, как если бы извещал партнёра. Но партнёр не реагировал.
Уперев приклад в плечо, пальцем из углеродного волокна Бис отвёл рукоятку затворной рамы, удерживая её в таком положении, нащупал левой рукой в разгрузочном модуле Зари снаряженный магазин и, пристегнув его, отпустил раму, послав патрон в патронник.
- Егор! Ч-ч! - донеслось слева. - Он за деревом!
Бис нервно кивнул, не отрывая взгляда от того места.
- Попробую выманить! - Медведчук пустил очередь в дерево, служившее для врага укрытием.
Единственным укрытием для Биса в этом перелеске тоже были деревья. Последний вертикальный 'окоп' для него. Но сейчас Егор был открыт. Лёжа с рюкзаком за спиной, Егор прицелился в основание, и едва из-за него выступила нога и раздались ответные выстрелы, выпустил длинную очередь. Обрушился крик, тело вывалилось наружу. Егор выдал длинную плотную очередь, убедился, что противник поражён, скинул автомат на землю, перевернулся и рывком поднялся, почувствовав, как разогретая культя руки выскочила из гильзы тяжёлого протеза. Он согнул протез в локте и замахнувшись ногой по необычной и замысловатой амплитуде ударил в локоть коленным шарниром, прикрытым прочным полиуретаном, плотно посадив гильзу на культю, затем перевернул Зырянова и тяжело поволок его за ближайшее дерево.
- Песок, помогай! - приказал Игорь, подскочив ближе и заняв оборону.
- Егор в подсумке сзади есть всё необходимое! - не прекращая наблюдение, доложил Игорь и уже в телефон заорал. - Колхоз, блядь, где вы есть?! На каком нахуй поле?.. Как ехали сюда - так и езжай прямо вдоль лесополосы!
- Витя, снимай нагрудник, - сказал Бис.
Песков находился в шоке.
Поверх всевозможных пакетов и медикаментов в подсумке лежали ножницы. Егор быстро разрезал одежду, обнаружив выходное отверстие на груди.
- Огнестрельное сквозное в грудь! Дыхание короткое, горло вздулось, очевидно открытый пневмоторакс - воздух в плевральной полости.
- Смотри в подсумок! - сказал Медведчук, выпустив несколько коротких очередей, - там есть пластырь 'Ашерман Чест Сил'. Наложить сможешь?
- Обучен! 'Обезбол' есть?
- В стальной коробке ищи... Отличная 'банка' у тебя, Заря! - крикнул Медведчук. - 'Банка' - огонь!
Зырянов не ответил. Даже кивнуть у него не было сил.
Через минуту прыгая на бездорожье появилась машина прикрытия. Игорь зашвырнул ей на встречу два дыма.
- А мы тут гарцуем по полю, ели нашли вас! - выскочил сомовский водитель, обиженно распростёр руки, будто ехал на тракторе на свадьбу, а тут, по пути, кум попросил колхозного сена своровать. - Стрельбу слышим, а кто-где понять не знаем... - он безо всякого схватил Зарю за плечи. - Поднимаем на раз, два, три! Грузим! Митяй, прими через те двери! - прокряхтел он напарнику. - А где Сом и Трубач?
- Их больше нет, - резко сказал Игорь. - Вывози нас!
- А как же забрать, командир?!
- Позже заберём!
- Как так-то?! - возмутился Колхоз, но спорить не стал.
- Давай в больничку. По дороге скинем Песка и Митяя: заберёте нашу тачку!
В больнице Зырянова укатили сходу в операционную. Егор остался у смотрового кабинета и, пока Медведчук решал организационные вопросы с раненным, едва не уснул.
- Вы в смотровой? - подошла женщина в белом халате.
- Что? Нет!
- В смотровой заходите! - сказала она, разглядев Биса и заметив повреждения.
- Нормально всё со мной, - сказал Егор. - Мне бы лучше розетку. Зарядка подсела после пробежки.
- Какую розетку, молодой человек?! - возмутилась она. - Весь в крови, а всё туда же... без гаджетов уже никак? Хуже малых детей! Снимайте свои лохмотья!
- Да мне ногу надо подзарядить...
- Мозги вам не надо зарядить?! - в миг поставила она его на место.
Бис стянул куртку с плеча, труся им, чтобы скинуть мокрую одежду, но вместо этого стряхнул протез с культи, который под собственным весом обвалился в рукав куртки.
- Ой, мамочки! Что это? Протез?
- Он самый...
- Давайте я вам помогу! Осторожнее! Извините, сразу не заметила.
- Не извиняйтесь. Вы не виноваты!
- Присаживайтесь. А что у вас из колена торчит? - спросила сестра, заметив торчащий шарнир сквозь дыру в штанине.
