Строго говоря, почти никто из нас, отправляющихся служить в Чехословакию, не знал, что там есть наши войска. Все прекрасно знали о существовании ГСВГ, даже о войсках в братской Монголии и то знали, но мало кто имел представление о том, что мы присутствовали и в ЧССР и в Венгрии, не говоря уж о такой экзотике как Куба, Эфиопия, Ливия, Мозамбик или Ангола. Причём в перечисленных странах помимо советников действовали, как во времена Афганистана стали называть, ограниченные контингенты Советских войск. Были это в основном специальные части. Понятно, что пехоту или танкистов загорать на берега океанов под африканское солнышко не отправляли, но ребята из нашей службы присутствовали однозначно. И братская помощь, оказываемая тамошним народно-демократическим и т.п. режимам была представлена в самом широком спектре.
Но нашему выпуску не очень повезло. Дело в том, что на дальних базах смена происходила раз в год. И наши предшественники практически полностью уехали кушать экзотические фрукты. А для нас была уготована только Европа.
Рутина сборов происходила, как всегда. Построили, вывели на плац, собрали народ из всех рот в одну компанию, которая называлась "команда ? 256", а может, номер был другой, но это не суть важно. Представили нам старшего. Опять капитана.
Старшины передали нас и наши документы капитану. А наше имущество сопровождающему капитана сержанту. После чего было объявлено, что у нас есть полчаса, чтобы попрощаться и т.д. Оставив мешки под охраной приезжего сержанта на плацу, мы пошли испить кефиру на посошок с ещё остающимся народом.
Прощание, обмен адресами и телефонами, обещания железобетонно встретиться в шесть часов вечера после войны у третьей колонны Римской капеллы ... вам это знакомо? Также было и в пионерских лагерях и в строительных отрядах, и перед отъездом с дачи ... и.т.д., и т.п. Искренне, кажется, что так и будет. Что в лепешку расшибёшься, но выполнишь своё обещание. Но! Через неделю уже перестаёшь вспоминать, а через полгода, частенько, не можешь уже вспомнить и имена всех ребят, с которыми как тебе казалось ещё недавно, ты будешь дружить всю оставшуюся жизнь!
"Боже, какими мы были наивными...."
Но вот, помахав фуражками из кузова, выезжавшего за ворота ЗиЛа, друзьям, остающимся на плацу родного учебного центра, мы навсегда покинули ставшую за полгода родной, территорию.
Привезли нас опять же на аэродром того же Тамбовского училища, все-таки, наверное, лётчиков. Вылезли, построились, посчитались. Получили разрешение курить, но с условием окурками не бросаться и не разбегаться дальше десяти метров от эпицентра. Типа тут может самолётом задавить. Но ни одного, чего-либо похожего на какой-нибудь из известных нам летательных аппаратов не наблюдалось. Уселись мы на мешки и заскучали. Понятно, что предстоял полёт. И никуда-то там, а в "заграницу". Но как-то не так это представлялось. Хотелось какой-то торжественности и праздника. А тут как-то всё очень буднично и серенько. Да и на чём лететь предстояло, тоже было непонятно, пустовато как-то было вокруг. Возникали мысли, а не обманули ли нас. Но, хорошая погода, природа.... Расстелили мы шинелки и расселись-разлеглись. А чего нам? Солдат спит, а служба идёт! Разговор шёл о том, на чём полетим. Кто-то утверждал, что за границу летают только ИЛ-62, но в то же время полоса для такой машины, вроде маловата, да и не возят военных на гражданских самолётах. Вот так и судили мы, рядили.
Беседу нашу нарушили еще три военных автомобиля, из которых стали выгружаться тоже военные солдаты. Они слезали на землю, как-то очень неловко и форма у них была совсем необмятая и без знаков различия. Это были совсем новенькие и свеженькие бойцы, только призванные парни. Их всего три дня назад в армию за..., т.е. это, призвали.
Ну, тут началось. Мы то казались себе уже стариками, а тут - салажня зелёная.
Весёлые и задорные выкрики традиционного приветствия:
Вешайтесь, салабоны!!!!
Крики эти вызвали широкую и добрую улыбку на лице нашего сержанта, смысл которой нам станет, ясен позже. А пока посыпались и традиционные вопросы:
- Откуда, мужики?
Это вопрос вопросов для солдата срочной службы и военного человека вообще. Этот вопрос является обязательным при знакомстве людей в форме, находящихся вдали от дома.
- Куда собрались, военные?
Одним словом изгалялись мы как могли. Нам это казалось весёлым развлечением. Было нам, конечно, скучно, с одной стороны, а потом традиция такая. Куда ж деваться?
Потом выяснилось, что ребята, действительно три-пять дней как из дома. В основном все они родом из близлежащей местности и отправляются тоже в ЦГВ. Это нас как-то объединило и пошли разговоры про службу. Рассказывали мы им конечно страшилки всякие. Тоже традиция. Так и сидели.
Но стало вечереть. Стало несколько прохладно. Кушать опять же захотелось, и не только. А вокруг, понимаешь, ни деревца, ни забора, ничего такого, где можно укрыться. Вот и встал вопрос: "Доколе?" и второй "А где?".
Чуть позже разобрались, конечно. Отвели нас в лесок на краю летного поля. Там были какие-то палатки, ну и удобства всякие.
Только, когда уже начало основательно темнеть, раздался свист турбин и на землю плюхнулся ТУ-154, обычный, аэрофлотский.
Нас построили. Пришёл уже знакомый мне, прапорщик-пограничник. С ним пришли наш капитан и ещё другие офицеры. Пересчитали, как водится, проверили пофамильно. Пограничник даже сверил военные билеты со списком. Нас, ветеранов, повели к самолёту, а у молодёжи зелёной, ещё и мешки с карманами проверили. Это, чтобы контрабанду не провезли, значит. Ох, и сетовали потом некоторые из них. Единственно, что у них было запрещённое, это советские деньги, которые и изъяли. Взамен, правда, выдали какие-то квитанции, но, подозреваю, что получить потом по этим квитанциям, что-то обратно, вряд ли кому удалось. Кто-то, конечно, смог утаить валюту. Кто где. Но вот смогли ли эти граждане воспользоваться ею? Это вряд ли. Почему не проверили нас? Наверное, посчитали, что наш особист уже всё сделал. Поэтому кое-кто из нас, конечно, вывез за границу незаконно разные суммы.
Но опять же.... Сержант, нас сопровождающий, рассказал нам по секрету, что на въезде в Божьем Даре (прозвучало это название впервые именно так, и звучало как-то очень сильно непривычно и удивительно) будет шмон жуткий. И у кого найдут, то вплоть до дисбата. А как же. Контрабанда!!! Ну, мы деньги ему на сохранение и отдали. Больше, конечно, мы их не увидели. Пошли наши денежки дедушке на пополнение дембельского чемодана. Ну, анекдот, просто. Я так и не перестал удивляться этому явлению. Просто болезнь какая-то. Всегда и везде вытряхивались какие-то активы из карманов солдат. Причём на девяносто девять и девять делали это свои же солдаты срочной службы. Это и проверки писем перед выдачей их в руки получателю, и... но об этом в своё время.
Наконец погрузили всю команду. Даже конфеты перед взлётом раздали.
Полетели.
Единственно примечательным событием за время полёта было объявление командира корабля о пересечении государственной границы, после которого мы притихли. Ведь для большинства из нас, это было впервые. МЫ ЗА ГРАНИЦЕЙ! Ответственность давила, знаете ли.
Божий дар
" ... Поздний день встает не русский
Над немилой стороной.
Черепичный щебень хрусткий
Мокнет в луже под стеной ...
... Скучный климат заграничный,
Чуждый край краснокирпичный ... "
Сказано, вернее написано, именно так, как прозвучало впервые. Соблюдаем историческую правдивость, ничего не приукрашивая. Это я к тому, что не надо меня ловить на слове, если что-то будет звучать неправильно. Потому что рассказываю, как было, кому захочется поправить, пусть вспомнит себя в первые дни в ЧССР. И станет всё понятно.
ИТАК!!!
Самолёт стал заходить на посадку, о чём нас любезно предупредили стюардессы, попросив пристегнуть ремни, и мы прильнули к окошечкам, пытаясь быстрее увидеть, где же она, эта заграница, какая она?
Но что увидишь ночью? Так. Цепочки огней вдоль дорог, светящиеся окна домов.
И, наконец, самолёт коснулся земли. Было уже пятое мая. Начало первого ночи. И начало нового этапа жизни и службы.
Трудно было понять, куда мы попали. В иллюминаторах проплывали картины военного аэродрома. Огромные, поросшие травой холмы с металлическими воротами, ангары то бишь. Краснозвёздные МиГи, тогда ещё двадцать первые, КРАЗы топливозаправщики и ... повсюду были военные. Советские. Очень значимо и весомо вставал вопрос. Где же эта "заграница"? Куда мы попали? Где море огней и реклам? Где угнетённые негры и прочие рабочие в ярких заграничных комбинезонах? Где иностранные самолёты с эмблемами разных авиакомпаний? Где, наконец, какая-нибудь вывеска по "ненашему" с названием аэропорта? За бортом самолёта разворачивалась картина обычного военного аэродрома, причём явно принадлежащего родной Красной Армии. Обманули что-ли? Может, привезли просто на какую-нибудь секретную базу. А, чтобы не было утечки, загрузили нас, что, мол, в Чехословакию летим. А зачем тогда в Тамбове был пограничник? И почему у нашего капитана заграничный паспорт? Короче основной вопрос встал такой - обманули или нет?
Вопросы вставали и вставали, но задать их было некому. Я вспомнил командировку, и мне стало как-то спокойнее. Там же тоже была похожая картина.
Вышли мы из самолёта. Опять, как принято в Советской Армии, построились. Нас, перемешавшихся во время полета с призывниками, разделили тут же по сортам и видам. Их повели налево, нас направо.
Мы шли мимо ангаров. Некоторые ворота были раздвинуты и были видны острые и хищные носы двадцать первых. Характерный шум и запахи военного аэродрома живущего проведением ночных полётов дополнял эту картину.
Навстречу двигалась колонна дембелей, на посадку. Ребята шли весело, орали, да не пели, а орали: "Прощай страна, совсем чужая, Прощай военный городок. Прощай и чешка молодая ...." Вот! Выходит не обманули. Не до такой же степени было тут всё засекречено, что даже дембелей заставили такое петь. В руках у парней были раскрашенные чемоданы и ещё на груди у некоторых сверкали непонятные значки. Парни улетали домой. На том самом "ТУ", на котором привезли нас. И так защемило сердце,
знаете.... Ведь нам ещё предстояло полтора года, а ребята уже завтра будут дома. А мы тоже уже успели соскучиться и по дому и по своим близким.
Я на минуту представил себе, что это вот я иду, в этой толпе весёлых дембелей, иду по дороге к самолету, который унесёт меня домой. Даже слёзы выступили на глазах.
Увидев нас, ребята радостно заорали традиционное "Вешайтесь, салабоны!!!". Мы-то подумали, что они это тем, другим, нашим попутчикам, но адресовано было это явно нам. Привели нас, к каким-то опять палаткам. Опять отобрали военные билеты и загнали под крышу самой большой палатки. Тут мы опять встретились с попутчиками. Они какие-то очень притихшие сидели в углу. Среди них ходил пожилой прапорщик с красными петлицами и о чём-то их расспрашивал. Цвет петлиц резанул глаз. После центра, казалось, что кроме черного цвета погон или петлиц, другого в природе не существует.
Солидный как полковник, чесслово, прапорщик подошёл к нам. Окинув нас суровым взглядом, он задал вопрос:
- Права, с легковой категорией у кого есть?
Нашлось нас несколько, признавшихся.
- Предъявите! Но ни у кого, в том числе и у меня, с собой их не было. Только один из ребят, выпускник 4 роты, протянул ему корочки. Прапорщик внимательно их посмотрел.
- Работал на легковой?
- Да.
- Где?
- В Харькове, в такси.
- Военный билет! Потребовал командирским голосом прапорщик.
- Он у старшего, слегка запинаясь, вставая, ответил парень.
- Старший кто?
- Капитан П., - малый кивнул на нашего капитана, который сидел у стола, где происходила сверка наших военных билетов с очередным списком.
Прапорщик, не спеша, вразвалочку подошёл к столу, и не обращая внимания на нашего капитана, потребовал у сверяющего офицера, именно потребовал, а не попросил, причём довольно строго.
- Военный билет, - он заглянул в права, - рядового такого-то дай!
- Это специалисты, из них....
Начал, было, наш капитан, но противная сторона даже не обратила на эту попытку никакого внимания. Он обращался исключительно к вставшему перед ним офицеру, протянув руку за требуемым.
Тот, молча и без возражений, согнулся над столом, нашёл документ и протянул его прапорщику.
- Отметьте, что рядовой такой-то убыл в войсковую часть номер ... - бросил он проверяющему. Наш капитан опять попытался сказать что-то по поводу того, что..., но прапорщик, не удостоив его даже взглядом, шагнул к нам.
- Бери мешок, солдат. - И повернулся к щеголеватому сержанту, который стоял около входа. - Этого в машину.
Для нас это был некоторый шок. После центра, где прапорщиков то мы особо и не видели, кроме старшины. Но, если уж и видели, то никто из них не позволял себе подобного по отношению к офицерам.
Вот так круто, в одно мгновение могла повернуться судьба солдата. Вот ведь от каких мелочей зависит порой наша жизнь.
Мы с завистью проводили глазами нашего собрата, уходящего в новую жизнь. Конечно, ему предстояла какая-то интересная судьба. Недаром же права потребовались именно с легковой категорией. Паренька этого я потом встретил. Он в гарнизон привозил какого-то бугра. На "Волге". Попал он в автороту, обслуживающую штаб группы.
Но вот формальности закончились и под командой нашего сержанта мы двинулись. Около палатки сержант радостно обнялся с радостно заулыбавшемуся ему солдатиком. Они по дороге завели какой-то малопонятный нам разговор. Кто уехал и с какой партией, и прочее тра-та-та.
А вот и транспорт. Неказистый, но сверкающий, ЗиЛ-130. Попрыгав в кузов, мы устроились на жёстких лавках. Пропетляв по узким проездам гарнизона, машина остановилась у ворот. Через минуту они открылись, и машина выкатилась на дорогу. На настоящую заграничную дорогу и мы поехали по этой самой "загранице" .....
"Заграничная" дорога или первый взгляд на Чехословакию из кузова военной машины
Что можно увидеть из покрытого брезентовым тентом кузова военного ЗиЛа? Если смотреть очень внимательно, то много. А смотрели мы очень внимательно, поскольку интересно было до одури. Хотя мне и приходилось бывать до армии за границами нашей необъятной, но это сколько времени прошло, да и полгода в казарме за высоким забором учебного центра способствовали жажде новых впечатлений.
Но, давайте по порядку.
В кузове Зил-130 всем ездить приходилось? Сидя на жёсткой деревянной скамейке. Если не приходилось, объяснять бесполезно. Так вот ощущения от движения по чешской дороге, в корне отличались от подобных, испытываемых в Союзе. Машину не трясло, она не подпрыгивала и не подскакивала. Она ехала ровно и спокойно. Нам не приходилось хвататься за дуги и борта, чтобы не вылететь из кузова. Скорость была довольно приличная и только на поворотах, при сильных кренах, всё-таки надо было придерживаться. Но мы ехали гладко и без встрясок. Вот это было первое ощущение "заграницы" - отличная ровная и гладкая дорога.
На улице было темно, но очень часто возникали освещенные участки дороги. Это были в основном дорожные развязки. На указателях были настоящие "заграничные" буквы и слова, прямо как в кино "про ихнюю жизнь". Мелькали незнакомые и от этого ещё более волнующие названия. Нет, надписи PRAHA, или там, скажем, BRNO, были конечно знакомы, но всякие там SWITAVY или USTI NAD LABEM, нам ничего не говорили и ни на какие мысли не наталкивали, зато вызывали чувство причастности с какой-то потаенной части заграничной жизни, скрытой от посторонних глаз. Части, так сказать, предназначенной для внутреннего употребления.
Вот, кстати, что интересно. Это из опыта последующих событий. Когда я приезжал в отпуска в Союз, или возвращался из командировок, больше всего вызывало вопросов и некоторого завистливого внимания у собеседников, упоминание не названий столиц или больших, всем известных городов, а именно маленьких населенных пунктов. Это подчёркивало, как уже было, сказано настоящую причастность к заграничной жизни, а не просто так - в турпоездке был. Этакий флёр избранности, знаете. Приятно, весьма, знаете ли.
В свете фонарей, можно было заметить, что на дороге и около очень чисто.
А когда мы въехали в первую какую-то деревню и увидели первые чешские вывески, то это вызвало вопросы к нашему "местному" сержанту.
- Это что за город?
- Да какой там город? Деревня обычная. Судя по тому, как мы быстро проехали этот "город", так оно и было. Но дело было в другом. Фонари вдоль дороги. Которые светили. Просто среди недели, в буднюю, так сказать, ночь. ТРОТУАРЫ!!! Ну, вы много деревень в семидесятые в Союзе с тротуарами видели? Даже если через деревню и асфальтовая дорога проходиля? Ухоженные газоны и цветники. Отсутствие заборов или даже штакетников вокруг домов. Дома, очень чистые и красивые. Украшенные цветами подъезды и окна. И цветы на клумбах не оборванные, хотя и очень красивые. Не валяется никакого мусора. БУДКИ ТЕЛЕФОННЫЕ стоят!!! И в центре этой деревни, ярко освещённые витрины со светящимися в ночи вывесками "POTRAVINY", "HOSTINEC", "KINO", какие-то там "...ZBOZY". Ну, кино понятно.
- А нафига гостиница в деревне, тащ сержант?
- Это пивная у них так называется, - был ответ. При упоминании о пивной мы сглотнули слюну. Про чешское пиво мы были наслышаны, а многие так и вкус его представляли себе очень хорошо.
- А это "POTRA..." как её?
- Это типа продуктового, но у них там все с тележками, как ненормальные носятся, сами все берут, а потом платят у кассы. При этих словах я чуть не вывалился из машины. На языке крутился вопрос типа, "А ты, из какой деревни призывался?". Хорошо не задал. А то бы, потом икнулся бы он мне раз сто. Ну, чего там говорить то, много ли народа в Союзе в семидесятые имело представление о магазинах самообслуживания? Те, кто жил в больших городах - конечно. А те, кто нет - сами понимаете.
Когда мы въехали в город. Это был то ли Либерец, то ли ... не помню я короче, какой это был город. Вот тут мы вообще ошарашено затихли. И от чистоты, и от витрин, и от полного отсутствия людей. Не, ну понятно, что ночь. Но это же город. И вообще нет человеков на улицах. Может у них комендантский час. И никакого движения. Для меня, выросшего в Москве, это вообще было дико.
Тут мы узнали ещё больше полезного. Что друг солдата это "LEVNE ZBOZY", и много всякого другого. Вот так и состоялся первый урок чешского языка. В теплой и непринуждённой обстановке. Я думаю, что этот сержант и не знал ничего, кроме вывесок, да "AHOI" и "NA SHLEDANOU".
Помимо всего прочего мне показалось, что и воздух был какой-то другой. Хотя конечно, начало мая в Тамбове и начало мая в Чехии, это разное. И деревья многие цвели и цветов было изобилие, но было что-то неуловимое в атмосфере - "ЗАГРАНИЧНОЕ" такое. Так наш путь и продолжался.
Но вот машина притормозила, свернула с дороги и остановилась. Послышался шум с лязгом и спустя пару минут мы двинулись дальше. Причина задержки стала ясна, когда мы двинулись снова.
В открытом заднем проёме тента показались раскрытые ворота (что странно - серого цвета) и радостно улыбающиеся физиономии ребят из наряда по КПП. Догадайтесь, какое пожелание в наш адрес прозвучало из их уст. Правильно!!! Стандартно-доброжелательное!
- ВЕШАЙТЕСЬ!!!
Только вот непонятности немного добавилось. Петлицы у пацанов были голубого цвета. У наших же сопровождающих и водителя они были чёрные.
Мы въезжали в новую "заграничную" жизнь. Это были ворота гарнизона ГРАДЧАНЫ. Или Мимонь-Градчаны, или Старые Градчаны.
Ну вот. Вроде приехали. Батальон.
За воротами машина сразу запрыгала по швам плит и прочим кочкам и рытвинкам. Ну вот, с возвращением на Родину, честно говоря, несколько язвительно и с иронией подумалось мне.
И вообще надо сказать, что наблюдался интересный парадокс. Это наблюдение из будущей моей жизни в Чехословакии, но первая мысль, ещё не оформившаяся, но возникла. За любыми воротами наших гарнизонов было тоже чисто, но чисто как-то искусственно. А у чехов на улицах было просто чисто. Там конечно тоже убирались, но делали это как-то естественно и ненавязчиво, и чистота их улиц, дорог и т.д. тоже была естественна и ненавязчива. Мы же каждый день, иногда с утра до ночи что-то тёрли, скребли, чистили, мели, красили, белили, и всё равно было ощущение показушности. Или это просто психологически так казалось.
Вот, например, вымели и вычистили территорию, скажем. Через пять минут глядишь - опять или окурочек или бумажечка, накрайняк просто плюнуто. Через пару часов - будто и не убирались. И даже, если никого там не было, но ветром что ли приносило. Загадка, одним словом. И разгадки до сих пор нет. У меня, по крайней мере. И так было везде, где собиралось больше трёх наших граждан.
Сначала мы проехали мимо обычных, стандартных наших пятиэтажных блочных ДОСов, потом пошли дома чешского образца, но не такие красивые, как за забором, а какие-то низкие и приземистые. Это, как потом мы узнали, был клуб истребительного Градчанского полка, столовая и т.п. Здание штаба вообще было с колоннами и выглядело как ДК в Союзе. Дальше пошли, какие-то заборы, за которыми высились огромные здания (это была ТЭЧ со своими ангарами), небольшое ярко освещённое здание с решётками на окнах второго этажа, который только и был виден из-за очень глухого и высокого забора (губа гарнизонная) и снова заборы и разные ворота. Повторю, все заборы и ворота были серого цвета. На воротах, в отличие от Советских ворот воинских частей, не было звёзд. Потом машина въехала в сосновый лес, но опять же среди деревьев шёл серый металлический забор с колючкой поверху.
Вот тоже интересный момент. Внутри гарнизона, т.е. в закрытом охраняемом периметре был ещё более охраняемый и закрытый периметр.
Сержант несколько построжал и произнёс:
- Приехали, вот и Батальон. - Интонация у него была именно такая - "Батальон" он произнёс торжественно и с большой буквы.
Снова короткая остановка, шум моторов и лязг ворот, привычное, ставшее уже стандартным приветствие дежурного по КПП, чернявого сержанта с южным акцентом, и вот команда:
- К машине!
Мы выпрыгивали из машины и осматривались. Одноэтажный щитовой барак с пристроенным крыльцом. От крыльца к машине шёл старший лейтенант с повязкой дежурного по части. Длинный, стройный, худощавый.
Это был комсомолец батальона. Про него будет рассказ в своё время. Пока они с нашим капитаном здоровались и о чём-то своем командирском говорили, мы построились. Маскируясь за нашими спинами, представитель наряда КПП шёпотом спрашивал про земляков и интересовался у нас наличием цивильных сигарет. Что это такое дошло не сразу. Как оказалось потом - любые сигареты с фильтром, или даже "Прима", "Беломор" именовались куревом цивильным. Т.е. главной отличительной чертой было то, что эти сигареты не выдавались в пайках.
- Так, бойцы! Это дежурный уже обратился к нам. Сейчас идём в роту, до подъёма отдыхаем. После завтрака мандатная комиссия. Вещи оставить в дежурке. Документы и ценности вложить в вещмешки, никуда не денутся, - и, повернувшись к помощнику сержанту, добавил, - я в третьей.
- Напра-Во! Шагом Марш! - и мы потопали к таким же баракам, стоящим в отдалении. Свернув за первый барак, мы увидели плац и дальше забор. За забором справа высилось непонятное сооружение со стеклянным аквариумом наверху, а из-за забора опять-таки торчали хвосты двух МиГов. Это была вышка РП и стоянка дежурной пары. А дальше была рулёжка и взлётка. Курорт.
МиГи стояли в семи метрах от стены казармы, в которой мне предстояло жить почти полтора года. Если продолжить прямую от стоянки, то до моей койки, которую мне выделила заботливая Родина, было от силы метров сорок - пятьдесят. А отбойников у вышки было ещё шесть, помимо дежурной пары. А ночные полёты, особенно с середины лета, после прибытия молодых лётчиков, и до декабря были три-пять раза в неделю, это обуславливалось тем, что молодых вводили в строй. Вообщем первый месяц спать было некогда, но потом мы привыкли и, если не было полётов, то уже чего-то не хватало. Так что, даже дикий свисторык, прогреваемых авиационных двигателей на стоянке, и рев взлетающих МиГов становился привычным. Удивительное создание человек - ко всему привыкает.
- Тащ стыйант, дежурный ....
- Значит так,- прервал старлей дежурного по роте, который выглядел больше чем странно. Т.е. сверху он был вроде и сержант, и даже дежурный со штык ножом и повязкой, но без брюк-сапогов, зато в тапочках, - ты чего такой?
- Мне послезавтра домой, брюки подшиваю, - откровенно и с чувством некоторого превосходства ответствовал сержант.
- А чего тебя Лаврук в наряд поставил?
- Дык это ..., замялся сержант.
- Ясно. Уложи бойцов и учти - ЕСЛИ ЗАВТРА У КОГО НИБУДЬ НИХ ОКАЖЕТСЯ СТАРЫЙ РЕМЕНЬ ИЛИ ЧТО-ТО ЕЩЁ, ПРОПАДЁТ ХОТЯ БЫ ОДИН ЗНАЧОК, ИЛИ ТАМ ...., то домой поедешь в конце июня. С золотым эшелоном. Это я тебе официально обещаю. Врубинштейн?
- Не извольте беспокоиться, Ваше благородие, чай не впервой.
Этот развязный тон нас удивил, даже больше чем внешний вид дежурного. Но с другой стороны перед нами стоял уже практически гражданский человек, и потом какие тут у них порядки?
Дежурный по части с чувством выполненного долга на лице удалился досыпать, а мы вошли в казарму. Несмело так, с опаской.
- Что, ....(резинотехническое изделие ? 1), проспал? - последовал мощный замах, и дневальный на тумбочке съежился под мощной дланью сержанта, удара, правда не последовало.
- Ур-р-р-ою, счегол!
- Туда, - он махнул рукой направо, ложитесь на свободные койки и не ... ("волнуйтесь", вообщем), никто ничего не возьмёт. Мы себе не враги. Спите, - и коротко хохотнув, добавил, - если сможете. Он вразвалочку пошёл впереди нас и, дойдя до коек, которые стояли справа и слева от прохода, громко и раскатисто объявил:
- А к нам гости приехали!!!
На койках обозначилось шевеление. Мы застыли в проходе. Через минуту появились новые персонажи, Первые вопросы нас уже не удивили.
- Цивильные сигареты есть? А чего без мешков? - и услышав ответ, в адрес дежурного,- вот козёл! Я бы тушеночки....
Начался разбор, кто, откуда и т.д. Бойцы тут же, никуда не выходя и ни отходя, зажигали предложенные им сигареты. Нам тоже хотелось курить, но было непонятно нам-то можно или как? Ну, задал, конечно, этот вопрос один из нас. Толик Мамонтов. Питерец. Чем вызвал веселье и радостные возгласы старожилов.
- Можно, мужик, можно ... и добавил после паузы, дождавшись, когда Толька и кое-кто ещё купившиеся возьмут в рот сигареты - через год, сынок, не раньше.
Последовали вопросы - кто что умеет и т.д. Короче ещё полтора часа до подъёма пролетели в весёлых развлечениях. Кто-то из нас играл на гитаре и пёл весёлые песни, кто-то травил про новые фильмы, кто-то что-то ещё. Общались, одним словом.
Но за двадцать минут до подъёма заботливые старослужащие уложили нас спать. Ларчик просто открывался. За пяток минут до шести, я, например, ещё заснуть не успел, в коридоре послышался очень странный, какой -то щебечуший и вместе с тем строгий голос.
- Почему курилку не подмёл??? Ты...тра-та-та тыр-пыр-дыр!!!
Оказывается, старшина на подъём приехал. Вот народ и сделал вид, что всё у нас по уставу.
- Учебку не поднимать до семи, - последнее, что я услышал, проваливаясь в сон.
Мандатная комиссия
- Эй, учебка, подъём!!! Пробуждение было тяжёлым. Первые мгновения вообще было непонятно, где мы и чего. Но встали. Заправив кровати, появилось желание умыться. Но ни мыла, ни прочего не было. Всё ж в мешках осталось. Но ребята выручили, даже пастой кто-то поделился. Вот тут впервые я попробовал "Тутти-Фрутти". Была у чехов такая зубная паста со вкусом жвачки. Или у жвачки был вкус пасты? Это как угодно, но всё равно вкусно.
Мы более или менее привели себя в порядок, и нас увели из роты. В штабе мы разобрали мешки, и нам было предложено пойти "в кино". Т.е. Напротив штаба, в лесочке стояли врытые в землю пред огромным экраном, скамейки и маленький домик, т.е. кинобудка. Так вот дежурный нас отправил туда, завтракать и ожидать приезда командования. На довольствии то мы ещё не стояли, у нас был сухпай на двое суток. Наш вопрос о том, где можно взять кипяточку, чтобы заварить чайку, хотя бы, он воспринял как весёлую шутку. Но потом сжалился, и дежурный телефонист притащил-таки нам вскипевший чайник. По паре глотков досталось, и на том спасибо.
Через некоторое время к штабу стали подтягиваться роты, и весь батальон выстроился у штаба. Зачем, нам стало понятно, после команды дежурного. Это, оказывается, народ на завтрак отправился.
Столовая была в гарнизоне. Пешком, по большому кругу до неё было всего-то пару километров. В одну сторону. Так потом полтора года почти, каждый день, три раза в день и гуляли. Строевым и с песнями. Очаровательное было развлечение, надо сказать. Сами понимает, жарко или холодно, дождь или солнце, а бывало и снег. Распорядок дня - закон для военнослужащего срочной службы.
Напрямик было метров пятьсот, но так ходили только заготовщики и смена, а батальон ходил по парадной дороге. Удовольствие ниже среднего, доложу я вам.
Вот за чаем и сигаретками дождались мы автобуса с командирами. Основная масса офицеров сразу же пошла по своим делам, но какие-то два майора и капитан стояли у штаба, разговаривали и посматривали в нашу сторону. Печенью, почувствовав, что это самое что ни на есть местное батальонное начальство, мы подобрались.
От этой группы отделился низенький толстенький капитан с отёчным лицом и мешками под глазами. Его маленькие свиные глазки просто буравили нас на расстоянии. По мере его приближения мы вставали и заправлялись. Он подошёл, и стоял перед нами молча. Мы тоже молчали. А что тут скажешь?
- Ну и???- последовало брезгливо надменное.
И тут меня за язык нечистый и потянул. Вот верно говорят "Язык мой - враг мой". Я ляпнул
- Да, сами не знаем, товарищ капитан. Чего нам тут надо?
А был это замполит нашего отдельного Особого назначения батальона. И был он весьма неприятным типом. Крепко попивавший, подозрительный, мнительный и мстительный, капитан Кацов. Вот сейчас его вспомнил, и меня даже передёрнуло от брезгливости. О лице его я уже сказал. Добавьте всегда влажные руки, бегающий, чего-то выискивающий взгляд. Чего-то всегда озирался, что-то вынюхивал и подслушивал.
Вот с таким, с вашего позволения, офицером - главным политрабочим батальона я ухитрился раз и навсегда испортить отношения в первые-же минуты своего пребывания в батальоне. Сами понимаете, как мне это помогло в дальнейшей службе.
- Почему не докладываете? Кто старший?
- Да нет старших, никто не назначил. А чего докладывать то. Вот сидим, ждём, - искренне и чистосердечно отвечал я. Ну, чего тут такого, интересно же человеку.
- Так! Словно вбил гвоздь мне в голову, сказал капитан. - Марш в конференц-зал штаба, читайте пока газеты. Вас вызовут, - и пошёл, как поплыл. Маленький, но гордый. Замполит батальона, целый капитан Кацов.
Ну, мы, попытавшись обозначить подобие организованного движения, втянулись в штаб.
- А где тут это?
Но дежурный уже видно был предупреждён. Конференц-зал оказался чем-то типа ленкомнаты или офицерского класса, если хотите. Расселись мы за столы, разобрали подшивки. Мне достался Групповой "Советский Солдат". Это было наиболее актуально в данный момент.
Кто-то начал закемаривать, и плюнув на приличия, подложив мешок под голову, сладко засопел. Как показало дальнейшее - правильно сделал. Про нас вспомнили только через три с половиной часа. И то это был зампотыл.
В зал влетел вихрь. Поджарый, загорелый, морщинистый старый майор. Старый! Ему тогда было, меньше чем мне сейчас лет на десять. Господи, как же время летит. Вот, если он жив - дай ему Бог здоровья. Мужчина был классный. Если за что-то имел, то имел от души. Но просто так никого и никогда не нагибал. И за всю службу не могу вспомнить, чтобы чего-то у нас не хватало. Так что зампотыл был на своём месте.
- Аттестаты сынки. Вещевые, продовольственные
- Тащ, майор, все документы у старшего. У нас только военные билеты и свидетельства.
- А, ну ладно. - И вихрь унёсся.
Прошло ещё полчаса и нас по одному стали вызывать на мандатную комиссию.
Дошла очередь и до меня.
Вошёл. Доложил. Стою. За столом человек десять офицеров разного достоинства.
- Гражданская специальность есть?
- Так точно!
- Какая?
- Радиомеханик по ремонту и установке телерадиоприёмников.
- Что заканчивал?
- Московское ...
- А, Москвич! - сидящий в центре стола мордастый майор (оказалось, тоже москвич и комбат), поднял на меня взгляд. Ему в ухо, вытянувшись столбиком, как суслик, что усердно начал дуть замполит. Взгляд, обращённый на меня, посуровел.
- Соколов, проверь.
Интеллигентного вида старший лейтенант начал задавать мне какие-то вопросы по методике ремонта и настройки радиоаппаратуры. Я отвечал. Достаточно грамотно вворачивая и названия всяких там генераторов и стендов. Чувак увлёкся, у нас с ним завязался вполне профессиональный разговор.
- Ладно, - комбат дослушал замполита - и вновь посмотрел на меня. - Сколько групп принимаешь?
- Двенадцать от силы, - честно ответил я.
- Как двенадцать? Норматив третьего класса - шестнадцать. Как же тебе третий класс дали?
В ответ я лишь пожал плечами. Мол, дело житейское. Откуда мне знать?
- Ладно. Иди!
Я вышел в коридор. У меня затеплилась надежда, что попаду я к этому старлею. Ага. Наивный. Кому, какое дело, что я готовый радиомеханик. В бумагах стояло "радиотелеграфист". Оно, конечно, может и состоялось бы, но как мне потом сказал Соколов (начальник радиомастерской - этот самый интеллигентный старлей), он просил, чтобы меня отдали ему, тем более что у него только один мастер был, но замполит обозначил меня шлангом блатующим, и участь моя была решена - пошёл я в роту. И ждала меня должность радиотелеграфиста в экипаже приёмной станции. Третья, что характерно лучшая в батальоне, рота капитана Щенникова.
РОТА - РОТОЧКА
И вот мы в роте. Третья рота Н-ского отдельного особого назначения батальона радиоэлектронного противодействия. Рота капитана Щенникова, лучшая рота в батальоне и даже занявшая первое место в Групповом соцсоревновании среди "братских" подразделений.
Я, пожалуй, начну рассказ о роте с того, что расскажу про ребят или, говоря языком военным, представлю личный состав на момент нашего появления в роте. И разделю ребят по категориям всем понятным, т.е. по периодам службы. Это, пожалуй, самый нормальный подход, ибо воспоминания вещь избирательная, т.е. какие-то моменты, связанные со службой, чаще всего вспоминаются в связке с какими-то людьми. Вспомнил человека, вспомнил какой-то момент. Поэтому и форму рассказа изберу именно такую.
Гражданские
Этих парней я не помню никого. Пообщаться с ними удалось только в первый вечер, а потом, пока оставшиеся ещё ребята не уехали, они на нас обращали внимания не больше чем на сквозняк. Но, справедливости ради, именно так мы, наверное, выглядели, ибо шуршали с утра до вечера.
Но запомнились они мне вот почему.
Итак, в первый вечер, после отбоя был устроен обширный и подробный брифинг.
Брифинг был более обстоятельным и подробным. Разделение нас по экипажам уже состоялось, и вопросы были уже прикладными.
Проводили брифинг гражданские. На вторых ролях участвовали деды. Вопросы были всякие. Многие наши заявляемые умения и таланты проверялись сразу же.
Гитара? Тут же находился инструмент, и шла музыкальная пауза, если гитарист того заслуживал. Или кто-то получал неудовольствие публики и обещание, что если кто-нибудь ещё с подобным "умением" подобное заявит, то заявленный инструмент будет засунут в... правое ухо, скажем, причём грифом вперёд и без смазки.
- Поёшь? Валяй. Сопровождения нет? Не барин, валяй. После исполнения в стиле акапелло, следовал вердикт - запевала, лучше не придумаешь.
- Рисуешь! Класс. Замполит узнает - удавим. У тебя и так работы будет навалом.
- Шьёшь? Ля! Даёшь дембельские парадки и красиво, по фигуре подогнанные хэбчики и пзшики для дедов и тем, кому положено.
Ну и т.д.
Я тоже признался. В чём? Послушайте.
Перед моим призывом, примерно в году семьдесят третьем, в продаже начали появляться телевизоры с добавкой на передней панели в виде ручки настройки и окошечка, в котором при вращении этой ручки менялись циферки. Это было новшество - подготовка к введению вещания в дециметровом диапазоне. Самих приставок не устанавливали, но место для них было подготовлено. Одна из первых модификаций подобных телевизоров был "Рубин 205". С экраном, между прочим, пятьдесят девять сантиметров по диагонали, но правда, чёрно-белый ещё. Это сейчас вызывает улыбку, а тогда это было что-то! Папа, царствие ему небесное, получив то ли премию, то ли за выслугу, вспомнил точно - двойной оклад за выслугу, купил такой телевизор.
Я, окончив среднюю школу, пошёл учиться в ТУ ? 14. По специальности радиомеханик по ремонту и установке теле и радиоприёмников. Телемастером стать захотел. И что Вы думаете, стал.
В училище эта тема очень даже изучалась. Т.е. дециметровое вещание. Новшество всё-таки. И, естественно, разные конструкции приставок. И ламповые и транзисторные. Более того, мы эти приставки собирали на практических занятиях. И собирали и настраивали и запускали. Перед самым призывом, ну незадолго, это самое вещание вроде как то ли началось, то ли собиралось начаться - уже и не помню. И я собрал такую приставку дома.
Чтобы наш телевизор смог дополнительно к четырём Останкинским каналам ловить еще несколько - Ленинград и что-то там ещё.
Для справки - вторая программа телевидения ЧССР и польско-немецкие каналы шли именно в дециметровом диапазоне. А именно по ним, по эти программам и шло самое, с точки зрения развлечения, интересное
Конечно, эти просмотры были возможны только в ночное время и тайным образом.
Одним словом не спал я несколько ночей, после этого разговора. НО! В роте, наш чёрно-белый "РЕКОРД" стал уверенно принимать и второй канал телевидения ЧССР, и ФРГ и ГДР (до сих пор вспоминается с замиранием сердца балет Фридрих Штадт Палас - очень, повторю, красивые девчонки, и практически только в головных уборах из перьев). Правда, некоторые радиотехнические устройства батальона перестали работать, поломались почему-то. А где было взять детали и радиолампы? Смонтировал я эту приставку внутри телевизора и для того, чтобы смотреть то, что больше хотелось, достаточно было переткнуть антенный штекер в одно из вентиляционных отверстий задней крышки, за которым был устроен второй антенный вход.
Да. Надо сказать, что я не помню, зачем в роте нужен был телевизор, т.к. в наше время программы советского телевидения, по-моему, в Чехии ещё не принимались. Но что-то по первому каналу мы смотрели, даже организованно, но убейте, не помню что.
Антенну я сделал из лыжных палок и антенного кабеля. Она была компактная и сборно-разборная. Т.е. спрятать было легко.
В виде особого поощрения, и в силу необходимости подстройки частоты в процессе просмотра, мне было разрешено смотреть телевизор после отбоя вместе с дем составом, что вызвало жгучую ненависть и б-о-о-о-льшую "любовь" кандедушек. Им деды смотреть не разрешали. Не знаю почему.
Деды оберегали это ноу-хау, как девственность родных сестёр. НО! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Вломили нас по полной программе. И не кому-нибудь, а замполиту батальона. Капитану Кацову. Причём без технических подробностей. Я особенно технологические тайны не раскрывал. А что? Дырочка в задней крышке для антенного штекера, да вторая для подстроечной отвёртки. Пхнёшь, покрутишь - смотри себе на здоровье.
Антенна была найдена и реквизирована. Телевизор был вскрыт и подвергнут подробному осмотру. ЗАМПОЛИТОМ! Он почему-то не догадался привлечь офицеров-технарей. А, скорее всего никто не согласился, или сделали вид, что ничего нового в телевизоре не заметили, имея конкретные виды на продолжение моей рационализаторской деятельности
(что потом и подтвердилось). НИЧЕГО он там не увидел. Ну, радиолампы, ну всякие резисторы конденсаторы. Проводочки, паечки. Я, естественно, молчу, как все герои-молодогвардейцы вместе взятые. Он меня и угрозами стращал, и посулами заманивал, и лаской смущал, как водится, но Бог меня сохранил, смолчал я. А не пойман не вор - при просмотре то нас ни разу не застукали.
А вообще было с этим очень строго. Вернее стало очень-очень строго. Комбат залютовал. Может потому что замполит ему надоел со своим идеологическими заскоками, а может просто из своей врождённой вредности. Только комбат взял моду прорвавшихся на этой стезе, не разбираясь особо кто, зачем и когда, наказывать так. Приходит дежурный по части ночью в роту с проверкой. Ладошку на телевизор. Телевизор тёплый, значит смотрели. И, если, дежурный из разряда "рьяных ревнителей", то обязательно комбату утром докладывал.
И происходило следующее. Репрессировались зам. старшины и пара наиболее активных, по мнению комбата, дембелей. Отправлялись парни на курорт в Курживоды. Там у мазуты губЧека была. Губу тамошнюю так называли. Наша гарнизонная ни в какое сравнение с той не шла. Отправлял на пять суток, но никто раньше, чем пятнадцать не возвращался. А о результатах даже и рассказывать никому не надо было, хотя конечно рассказывали. И очень образно и красочно. Достаточно было на вернувшихся - откинувшихся дедушков посмотреть. Это раз. И два - если в этот момент в роте были объявленные отпуска, то они тут же заканчивались. Всем. Раза три хватило. Телевизоры вообще включать перестали. Фантазёр был редкостный, наш комбат.
Скажете нелогично и несправедливо? Мол, есть дежурный по роте - ему и отвечать. Может и так. Но зачем комбату логика? Он же КОМБАТ. И рациональное зерно в его методе было. Дисциплина крепла не по дням, а по часам и была крепкая и осознанная. А попробуй тут не осознай с таким командиром - затейником. Его хоть самодуром редчайшим и считали, но боялись, просто до истерики. Если у него настроение было плохое, то офицеры от него прятались, а уж солдатики и подавно. А когда в батальоне была, нашими же руками, построена небольшая губёшка, то вообще настало время "Ч". Караулы, т.к. назначались они из наших же, своих бойцов, особо поначалу губарей не напрягали. Но комбат, тем же методом - весь караул в Курживоды, если он был в послаблениях каких замечен, добился своего. Всё стало даже строже, чем по просто по Уставу.
Ну а наша история продолжалась так.
Когда всё рассосалось с замполитом, допрос устроил ротный. Вова Щенников. Осматривать злополучный усовершенствованный аппарат он не стал. Собрал дедов и по-хорошему предложил всё рассказать. Вову все знали, уважали, любили по-своему, и лукавить не стали - все показали и рассказали. Вова приказал старшине выдать ещё лыжных палок на новую антенну - раз. Разрешил смотреть, а запрети - всё равно будут, но при условии соблюдения... и т.п. и т.д. - два. Вообщем заключили полюбовное взаимовыгодное соглашение.
А я.... Я ещё долго нюхал канифольную гарь, практически обеспечивая офицерам, сначала своей роты, а потом и некоторым из батальона, возможность наслаждаться просмотром всяких телепрограмм.
А все желание похвастаться, что тоже умею. Прикинулся бы шлангом, так нет.
И ещё момент был.
Уже после команды "Отбой", меня дёрнул к себе дедушка один. Земляк, между прочим. Звали его Слава. Фамилие у него было то ли Павленок, то ли Павленко, то ли Павлюков, что-то созвучное этому. Краткая характеристика такая - РЕДКАЯ ГНИДА. Человек, который ни умел особо ничего, ни блистал умом или ещё чего-то там, но постоянно доставал со страшной силой. Этакий ревнитель традиций и законов казармы. Но, как мы потом узнали, был три периода чмом ходячим, а на четвёртом стал мнить себя авторитетом крутым. Натерпелись мы от него, от скунса.
Так вот позвал он меня и говорит:
- Расскажи дедушке стишок.
Ну, я в ответ конечно, а чего сделаешь, да и просьба была высказана сердечным таким тоном, что подвоха никакого и не заметишь. Короче подумал я и рассказал, автора не помню ...
- Московская суета, природа особого рода,
Она и твоя и моя, особого рода свобода ....
Оказывается, рассказать то надо было стишок дембельский. Что типа там:
- Всем дедам спокойной ночи, Пусть им снится дом родной ....
И т.д. Я не запомнил, потому что больше его мне рассказывать не пришлось. Ну, об этом в своё время.
Дедушки
Здесь мне, конечно, повезло. Девяносто процентов парней дембельского состава были из Москвы и близлежащей области. В общем и целом деды были весьма и весьма интересные парни. Начну со своего командира.
Генка Бутаков. Земеля. Прекрасный парень. Дай ему Бог здоровья.
У меня такое ощущение, что я за полгода службы под его командованием ни разу от него не слышал ни крика, ни слова грубого, в принципе. Хотя и не облизывал он нас, но как то очень мягко и спокойно умел. Одним словом, повезло.
С ним связана вот такая история.
Была в ЦГВ "традиция". Молодёжь отдавала свою получку дедушкам, на дембель. Формировалась эта гнусная и гнилая, одним словом, по настоящему, если назвать, уголовная и грязная привычка грабить, конечно же, в силу безнаказанности этих самых дедушек. Чтобы кто ни говорил, а казарма есть казарма. Если написать книгу, условно "Тайны армейской казармы", то всякие там Петербургские и т.п. тайны будут отдыхать.
Так вот у нас, при получке в тридцать пять крон, меньше двадцати не отбирали. Отдавать деньги положено было дедушке в своём экипаже. То ли в силу того, что у нас в отделении дедов было всего два, и это были Гена командир и Аркаша Сугробов, то ли ещё почему, но в своём экипаже никто из нас, троих молодых, не "платил в общак". Хотя знаю, что у остальных двоих деньги забирались. Кем? Не знаю. У меня денег не забирали ни разу. Думается мне, потому что, основная масса дедов была земляки, хотя у Вовки Кондратьева тоже был единственный в роте "земеля", из Алма-Аты, так Вова платил налог в размере ста процентов доходов. Его зёма был каптёрщик - ефрейтор, вот разный там подшивочный, сапожный, зубной и т.п. Кондрату давал. А на другое молодому деньги зачем? Сладкого хочешь - ладно - на пачку рафинаду. Каптёр в крышах ходил, не кто-нибудь.
Так вот, было дело - загремел я в госпиталь. Получку пропустил. Приезжаю в батальон, мне старшина говорит - у командира отделения. Генка мне минут десять объяснял, что, мол, традиции и прочее, отдал короче двадцать крон. Но в следующую получку отдал остальные, буркнув, что пошло оно, мол, всё.... Мне кажется, у него просто не было в первый момент всей суммы, и он решил хотя бы раз реализовать "право деда", но потом его элементарно задавила совесть.
И ещё с ним произошла одна история. С отпуском парняга пролетел. У нас в батальоне отпуска объявляли, как Бог на душу положит. Примерно пару раз в месяц. Всяко бывало. И по итогу третьего периода, и за случаи на приёмном центре и т.д. и т.п.
Так вот, объявили Гене отпуск. Что такое отпуск для солдата? А в ЦГВ это вдвойне событие. Понятно, что домой хочется, после восемнадцати месяцев службы. Это ещё и обменные деньги. Это и хабар какой - никакой, привезённый для продажи. Т.е. чемодан, упакованный на дембель сервизом чайным да джинсами американскими. И главное - в этом случае, никаких придирок особиста не будет к содержимому этого самого чемодана. Человек же в отпуске был.
![[]](/img/i/iwan_i/text_0050/v2.jpg)
![[]](/img/i/iwan_i/text_0050/v3.jpg)
![[]](/img/i/iwan_i/text_0050/v4.jpg)
![[]](/img/i/iwan_i/text_0050/v5.jpg)
![[]](/img/i/iwan_i/text_0050/v6.jpg)
![[]](/img/i/iwan_i/text_0050/v7.jpg)
![[]](/img/i/iwan_i/text_0050/v8.jpg)
![[]](/img/i/iwan_i/text_0050/v9.jpg)