Okopka.ru Окопная проза
Ивакин Алексей Геннадьевич
Бесполезный день

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 7.58*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Много мата.

  Проснулся я от тишины.
  Вот когда дети орут над ухом - сплю. Как тихо стало: просыпаюсь.
  Выхожу из землянки. И точно - тихо. Небо низкое над худосочными осинками. Дрова тут, на Синявинских высотах, говно. Вот у нас дома, на Вятке, такими стружками никто печку топить не будет, где уж костру. А тут приходится - других дров нет. Дым так низко-низко стелется. Не иначе к дождю. К дождю не в будущем, к дождю, который сверху. Дождь идет седьмые сутки, как я приехал. Беспрерывно, мелко, сеточкой серой. Трусы и те мокрые, как у шлюхи. Блин, а где все?
  - Мать, а где все?
  - Иви, ты еще больше спи, все в лесу.
  Ритка сидит под навесом, за столом, пишет какие-то бумаги. Она у нас отрядная мать. А я у нас - Дед. Иви - это она так меня зовет. Потому как ей лень мою квакающую фамилию "Ивакин" выговаривать.
  Сажусь на лавку. Мать заполняет поисковые документы - всякую херь типа журнала по технике безопасности. По идее, поисковики должны каждый день выслушивать инструктаж по технике безопасности. Потом расписываться в журнале. Это по идее. По факту инструктаж раз на вахту, подписи наперед на три недели. А что? Тратить драгоценный световой день на всякую хрень? Хоть и правильную. Мать меня просила об этом никому не рассказывать. Мать не знает, что вся Россия так живет.
  - Ты в лес идешь?
  Я наливаю в кружку кипятка, бросаю туда говенного кофея, еще пару ложек сахара, потом сухого молока. Все это дело сдабриваю шестидесятиградусной настойкой на травах. Прислушиваюсь к спине. Спина говорит - данунахуй? Сквозная боль от поясницы до шеи - я к ней привык, я терпеливый. Да и болевой порог у меня не маленький, как-то палец на ноге сломал, обнаржуил перелом, когда когти стриг: а чо ноготь черным стал?
  - Не. А ты?
  Ритка черкает ручкой по влажной бумаге. Тут все влажное. Всегда. Насквозь.
  - Не, у меня протоколов заполнять хуева туча.
  Киваю.
  - Я во Мгу собираюсь. Надо чо?
  - Все есть. Фисташек мне привези.
  - Ладно.
  - А чо Мга?
  - На кладбище хочу смотаться, немецкое. Была там?
  - Не. Нахуя?
  Мать не любит материться, она матерится, когда при мне на двое. А я везде. Ей тоже все равно, но она еще держится. Она все еще делает вид, что жива.
  - Мне надо.
  Беру полевой рюкзак, маленький. Туда ноут, термос, фонарик, фляжку.
  - Будешь?
  - Не, сейчас дети на обед приволокутся.
  - Они там тоже не чай пьют.
  - Похер. Я - мать.
  - Как хочешь.
  Мать пишет. Я умываюсь, чищу остатки бивней.
  - Я пошел.
  - Вали.
  Свалил.
  Под ногами чавкает синявинская грязь: жирная, могучая, местами по колено. Эти места я обхожу. Распадок, ручей, перепрыгнул. Выхожу к дороге - что там идти, метров триста. Зайти, что ли, к Мишке? Мишка меня не любит. И правильно. Тут нельзя любить. Тут и ненавидеть нельзя. Здесь вообще ничего нельзя. Тут мы лишние. Мы тут живые, хотя и мертвые.
  Мишка командир экспедиции. Мать - командир отряда, входящий в экспедицию. Я тут не пришей пизде рукав, то есть комиссар.
  - Миха тут? - спрашиваю дневальных.
  - Да, вон, у костра.
  Миха заебан по всему не могу. Сидит у костра, хавает тушенку, по лицу стекает дождь. На столе стоит початая бутылка водки. Он смотрит сквозь меня, наливает, протягивает. Хлопаю, он хлопает.
  - Куда?
  - Во Мгу.
  - Нахер?
  - Надо.
  Надо, есть такое слово.
  - Еще?
  - Не.
  - А нахер?
  - Мне на кладбище.
  - Своих проведать?
   Миха ржет. Я тоже. Я - немец. Я внук немецкого солдата. Я русский поисковик.
  - Отож.
  - Ебну когда-нибудь тебя в лесу за твои рассказы.
  - А и ебни. Я не обижусь. Не успею.
  На дороге немного суше. Вода тут скапливается в луже. В лесу сплошная лужа. Иду, курю, никого не трогаю. Через километр становится скучно. Достаю неубиваемый смартфон, ловлю сеть. Есть? Есть. Вхожу в интернет, проверяю почту. Так, что у нас там? Херня всякая, это не интересно, это тоже, Никита Белых положил цветы на могилы латышским СС, ну ему не привыкать, доберусь до нормального интернета, напишу про козла.
  Кто-то едет навстречу?
  Точно, парни из Челябинска на своем джипе. Ну, суки, могли бы объехать лужу! Еле отскочил. Еще и ржут, козлы. Ладно, припомню вечером, когда будете песен просить. Черт, нет бы подкинули до трассы! Ладно, дальше идем. А куда сеть пропала? Ну сейчас, на пригорок заберемся и... Как раз пол-дороги от "Чертова Моста" до "Журавлей". А там и трасса Питер-Мга. От Мги как-нибудь доберемся до немецкого кладбища. Да хоть и пешком, ноги не спина, ноют, не болят.
  Так, что у нас в почте?
  Блять.
  Блять!
  Вот...
  Вот блять.
  Пацаан прислал ссылку на репортаж какого-то питерского блогера. Там, в репортаже у чувака, плиты с именами, выложенные под садовую дорожку. Блять. На смарте нихуя не видно. Я на пригорке. Слева поле. За полем станция Апраксин Бор, там дачи. В этих дачах эти плиты. Справа - лес. В лесу трупы. Имена трупов на этих плитах.
  Блять.
  Кругом...
  А поди и хуй с ним? Не, ну а что? Лежали и лежат. А я хоть отдохну, в бар какой зайду, заодно на кладбище, поди и гостишку какую сниму, переночую нормально, не в землянке, девку какую вызову. Есть девки во Мге?
  Блять.
  Арш!
  И под пригорочек, почти бегом, правая нога не дает бегом-от.
  - Миха!
  - Ну епт, не хватило?
  - Смотри.
  - Нихера не вижу.
  Экранчик маленький, да еще водой залит, дождевой.
   - Участок. Садовый. Дорожки. Выложены плитами. На плитах имена. Я не знаю чьи.
  - Блять. Ты уверен?
  - Видишь же.
  - Нихуя не вижу. Это точно?
  - Мих, я сказал, дальше решай.
  - Пиздец. Блять. Леха, ебанарот, ты в курсе, что пять лет назад на Синявинском мемориале плиты спиздили с могил? Мраморные, с позолотой?
  - Мих, отпусти, я тут причем?
  - Водить умеешь?
  - Мих, я стобой шабаркнул по стопарику, ты чо?
  Миха орет. Падают листья с дрожащих осинок.
   - Есть кто за рулем?
  Быстро перебираю варианты. Еж? В минус. Захар - тудой же. Бля!
  - Мать, Натаха рядом? - звоню Ритке.
  - Так точно. Ты че?
  - Быстро дай.
  - Чо? - это уже Натаха.
  - Пила?
  - Топор. Чо надо?
  - Водку пила?
  - Не успела, возле рта держу.
  - Не пей, срочно к Михе и едем.
  - Э! А пожрать?
  - Пожри.
  Уважаю Натаху. Она никогда не спрашивает - нахуя? Она всегда говорит - а похуй! Ровно через три минуты скачет Натаха и жрет на ходу суп. Тарелку несет Семен - ее муж. Он с ложечки ее кормит. Семен - это от фамилии. Имя его я не помню. Комедь, епта. Лес, дождь, бегущая Натаха, за ней муж с тарелкой дымящегося горохового супа. Почему горохового? ОТ него ночью теплее. Все в плюс, все.
  - Чо случилось-то?
  Поясняем ситуацию.
  И вот уже в машине, джипе каком-то, я в них не разбираюсь. Джип могуч - несемся по полю, по костям, еще не поднятым.
  - А чо случилось конкретно?
  - На месте узнаешь! - орем в ответ и бьемся башками о потолок. Машина дяди Саши, дядя Саша тоже с нами и тоже хуеет от ситуации.
  Блять, не дай Бог, что это именно эти плиты. Миха спалит к ебеням все садоводчество, не разбирая, кто прав, кто виноват. У него нет границ, он уже обзванивает своих.
  - Блять, Колян, пиздец, мы, походу, нашли уебков, ща будет все по-честному. Своих готовь!
  Человек, выложивший фотографии, неправильно указал адрес. Нет такого дома в этом садовом товариществе. Мы медленно ездим вдоль домов, меня матерят все.
  - Где, блять?
  - Я знаю?
  Я и не знаю. Я просто подорвался. Мне стыдно.
  - О! Менты!
  Ну пиздец, этого еще не хватало: менты не мгинские, с самого Питера. Омон. Хули он тут делает?
  Но у нас везде свои люди. Мы как осьминоги, везде запустим щупальца.
  - Хей, здорово, Колян! Что у вас за война?
  - А, дядьМих! Здорово! Да каких-то уродов ищут, мол, памятник расхерачили, плитами дорожки уложили.
  - Откуда инфа?
  - Журналюги, говорят, дернули из инета.
  - А вы как тут?
  - Каком кверху, дядьМиш.
  - Меня ищут?
  - Как эксперта.
  Выходим из машины, перекуриваем под дождем. Все тихо матерятся мне в спину, кроме омоновца, это не я его дернул.
  - Миха! - ору сквозь дождь.
  - Ну?
  - Давай по улицам пройдем пешком. Фотки есть, сравним какой дом и посмотрим.
  - Пиздуем!
  И мы пиздуем. Омон остается, Натаха за рулем, дядя Саша с ней, мы с Михой пиздуем. Вдоль улица, вторая улица обратно вдоль, тут попереком, тут тупик. Ничего похожего. Походу, меня будут пиздить вечером.
  Звонок.
  - Мать?
  - Я. Тут наши собрались. Куда бежать?
  - Курите. Отбой. Сообщу.
  Дома не такие как на снимках. О, бля, а это кто?
  Из-за угла выворачивает толпа. У половины толпы камеры под полиэтиленом на плечах. Журналисты, мать твою. Со всего Питера. Миха нервничает, я в панике.
  - Миха, зырь.
  - Чо?
  - Вроде этот дом.
  - Данунахуй?
  - Смотри, тут розовый и этот розовый, - тычу грязным пальцем в экран телефона.
  Тут же Миху хватает за плечо журналист:
  - Можно ваш комментарий на тему?
  В лицо Михе тычется камера. Миха привык, Миха знает, что говорить. Из-за угла выворачивает наш джип. За рулем бледная от напряжения Натаха. А дядя Саша высунулся из окна, ему поху на дождь, он большой и добрый.
  Этот дом или нет?
  Вроде этот.
  - Мужики, только не снимайте! - и я лезу через забор под прицелами телекамер. Мужики снимают, это их работа.
  Я иду по чужому участку. Оглядываюсь. Миха смотрит на меня, Натаха стучит себе по лбу пальцем, дядя Саша плюет под ноги. Журналисты бубнят в микрофоны, операторы целятся в спины.
  Нагибаюсь, - спина, блять! - сбрасываю доски.
  Есть!
  - Есть! - кричу в небо.
  Черные доски, серые плиты, имена на них, а дом розового цвета.
  Иду под камеры, перелажу через забор, ко мне бросаются трое. Два мужика и баба. Мужики в кожаных плащах, баба тоже в плаще, но каком-то другом, не кожаном.
  - Вы КТО?
  - А ты кто?
  - Я глава администрации!
  - Иди, глава, нахуй.
  - Вы сейчас сядете, прямо сейчас, за нарушение частного...
  Потом какую-то пургу понес.
  - Иди нахуй, урод! - Миха меня хватает и оттаскивает, Натаха подбегает и мужику в лоб:
  - Добрый день, я адвокат Алексея, вот мое удостоверение, могу я ознакомиться...
  А Натаха у нас не просто Натаха. Она у нас Наталья Владимировна, один из лучших адвокатов города Питера по уголовным делам. Она мелкая ростом, но духом ее даже я не могу побороть.
  И мне шепотом:
  - Пиздуй нахуй вдоль трассы, до электрички, потом в Питер, есть где зависнуть? Могу ключи дать от хаты.
  - Есть где, не ссы, Натах.
  - В списках есть?
  - А я на ебанутого похож?
  - Очень.
  - Нету в списках.
  - Пиздуй, мы тебя не знаем. Я прикрою.
  Не люблю значится в списках.
  Вечером того же дня, я сидел у Захара дома и мрачно пил коньяк.
  А плиты оказались не ворованными. Просто мама хозяина дачи работала на каком-то заводе по изготовлению мемориальных плит - и это был брак от какого-то другого завода, типа передовики производства.
  Украденные плиты с Синявинского кладбища мы так и не нашли.
  Кто-то их безвозвратно спиздил.
  В том году мы похоронили шесть сотен бойцов и командиров РККА. В интернетах об этом не помнят.

Оценка: 7.58*9  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019