Незримая духовная связь с теми, кто остался на поле боя, сложилась у меня давно. Дальние вершины линии Обороны Туапсе всегда манили меня и приковывали взгляд. А рассказыстарших товарищей, ходивших тогда "по трофеи", усиливали желание попасть в те места. И не железо войны влекло меня на передовую. Не давала покоя мысль о том, что довольно несправедливо было оставить солдат в лесах и горах, не предав их тела земле.

Первую попытку встретиться с прошлым, я совершил в 12 лет, снарядив небольшую экспедицию из соседских ребят и их родителей. Рейсовые автобусы тогда ходили в те места крайне редко, и на попутных машинах мы добрались до обеда к подножью горы Индюк, что непреступным скальным бастионом возвышалась над дорогой. Еще пару часов мы поднимались по горной тропе к скалам и, наконец, дошли до места.

Серые гладкие скалы величественно уходили в небо. В звенящей тишине слышались лишь крики кобчиков, больших хищных птиц из отряда ястребиных. Здесь на огненных рубежах 1942 года бойцы Черноморской группы войск и Туапсинского Оборонительного Района остановили отборные горно-егерские части Вермахта. В памяти оживал рассказ старших товарищей о том, что между скал в гроте были найдены останки моряка в истлевшей тельняшке с автоматом, направленным в сторону атакующего врага, а в россыпи камней десятки горных егерей, которых не смогли похоронить немцы.

Я пытался залезть как можно выше к скалам, но камни под ногами скользили и в крике птиц слышалось: "Не лезь!". Шел тогда 1972 год. Всего 30 лет прошло с кровавых событий. " Живы" были еще минные поля. Каждый год подрывались в тех местах "трофейщики", и невидимая преграда встала передо мной. В тот день мы так и не достигли скал. При попытке родителей соседских детей подняться выше, их покусали земляные осы, и мы были вынуждены спуститься к ручью. Но наши бойцы все-таки приняли меня тогда в ряды поисковиков. В лощине у ручья мне попалась целая советская каска, которую я с радостью взял домой.

Уже гораздо позже в зрелом возрасте мы организовали поисковый клуб, и поиск вели планомерно и поэтапно, начиная с самых дальних рубежей. Тогда же я и мои товарищи заметили, что будто бы неведомая сила выводила нас на останки бойцов, в большом количестве лежащих на поверхности в горно-лесистой местности. В голове включался, будто, какой-то навигатор и приводил нас к бойцу. Сами хрономиражи возникали иногда в туманную погоду, но страха не оставляли, и были лишь добрыми проводниками в мир прошедшей войны. Так, при поиске места гибели начальника штаба 83 горно-стрелковой Туркестанской дивизии майора Николая Горячева, в очертаниях разбитого молнией дерева, увидели мы силуэт бойца на посту, а чуть далее совещающихся командиров. Туман ушел и видения исчезли. А на этом месте обнаружился штаб 83 дивизии.

Многие поисковики утверждают, что бойцы, найденные ими, помогают в жизни, оберегая от роковых шагов. Я тоже ощущаю их помощь. Но иногда чувствуется и их недовольство некоторыми действиями.

Каждый год 1мая уже много лет бойцы стали выходить к нам. Мы находим их в окопах так, как они остались после боя. Однажды в этот день нам попался полу заполненный смертный медальон. В Новгородских лесах 1 мая мы до полудня бродили по болотам, пока не положили на кочку во время обеда кусок хлеба и сигарету. После этого, какая то неведомая сила потянула меня в сторону рощи. Мы разделились, и я в одиночку пошел в сторону невидимого зова. Войдя в рощу, я увидел возле воронки ржавую солдатскую каску, обследовал воронку щупом и услыхал характерный глухой стук. Так отзываются на щуп останки. Тут подошли ребята, и мы подняли из воронки нашего бойца. Тогда я написал песню, в которой были такие строки: "А он позвал меня из тишины в мои былые сны из той войны...". Да, в снах они часто являются мне и подсказывают правильные решения жизненных задач.

Но иногда я чувствую негатив с их стороны. Так было тогда, когда мы эксгумировали госпитальное кладбище на окраине нашего города. Сохранились еще некоторые могилы за больницей, которая в годы войны была военным госпиталем. Некто, не имеющий совести и памяти, пробил сквозь могилы себе дорогу к новенькому коттеджу. Пробил, невзирая на вывороченные из земли останки умерших от ран бойцов. Было принято решение перенести оставшиеся могилы и потревоженный прах в братскую могилу у бывшего госпиталя. Вот тогда мы и ощутили тяжестное гнетущее состояние, которое не возникало, когдаподнимали бойцов из болот иокопов. Было такое чувство, будто выселяем жителей из их домов. Бойцы были похоронены с воинскими почестями, в гробах, с орденскими планками на груди. Долго это тяжелое чувство преследовало нас, пока останки не захоронили в новую братскую могилу с памятным знаком в виде пятиконечной звезды, обвитой Георгиевской лентой.

Такое же ощущал я при поиске и эксгумации бойцов охраны железных дорог из 277 полка НКВД, которых по воле командования 18 Армии бросили на взаимодействие 30 Иркутской дивизией под Горячий Ключ. На карте эти 60 км показались отцам-командирам легкой прогулкой. На самом деле от села Садовое Туапсинского района до села Фанагорийское Горячеключевского района эти километры проходят по пересеченной местности с несколькими бродами рек Большая и Малая Собачки. События происходили в начале января 1943 года, когда в этих местах выпало до полуметра снега, но реки не замерзли из-за плюсовой температуры южных широт. Отправляя полк в поход, командование18Армии не позаботилось о питании личного состава, надеясь на великий русский "авось". Думая , что такое короткое расстояние можно преодолеть за световой день, не учли рельеф. И обещали, что питание будет на месте сбора. В пути, который затянулся на 4-5 дней, полк был вначале обстрелян вражеской минометной артиллерией, понеся первые потери. В дальнейшем молодые крепкие мужчины, старшему из которых было всего 35 лет, стали терять силы и без отсутствия тепла и пищи умирать от истощения. Придя к месту дислокации, они так и не были накормлены, поскольку 30дивизия выдвинулась на новые позиции. Командир полка застрелил двух лошадей в пищу, но поесть не успели, и были вынуждены двигаться за дивизией. В итоге полк потерял более половины личного состава. Проведенная военной прокуратурой проверка не нашла в действиях командования злого умысла и сослалась на природные факторы. Умерших бойцов раздели и похоронили в камнях старых черкесских курганов.

В наше время нам довелось обследовать этот район, где мы обнаружили останки солдат в камнях, в нескольких сантиметрах от поверхности. Несмотря на то, что мы их нашли, разыскали родственников, установили памятный знак со списком фамилий, чувство тяжести на душе осталось. Мы передали этот район для доработки соседнему поисковому отряду, но чувство вины перед "преданным полком", являющемся приданным 18 Армии осталось.

Можно списать все эти случаи на мою слишком обостренную эмоциональность, но все то же испытывают и мои товарищи по поиску. Может быть, мы немного не в себе, скажут некоторые. Может быть. Но факты мести бойцов за осквернение их памяти имеются.

Кстати, тот человек, что проделал путь на бульдозере по костям, долго болел и был вынужден продать дом и уехать. Какова его дальнейшая судьба неизвестно. А вот как неожиданно завершилась история другого осквернителя воинских захоронений из моей книги " Солдатские истории" в рассказе "Домик в деревне". Напомню сюжет. Женщина в 1942 году похоронила во дворе собственного дома двух солдат, копавших на ее огороде картофель для госпиталя. Они погибли от разрыва, выпущенной с соседней высоты немецкой мины. До самой смерти женщина ухаживала за могилой. Когда ее не стало, дом купил угрюмый мужчина со сложным характером, прозванный местными за нелюдимость Шпионом. Он не нашел ничего лучшего, чем выкопать останки и, порубив их лопатой, выбросить в отхожее место со словами: "Какие они герои, за мешок картошки погибли". Мы узнали об этом из письма его соседей, приехали на место и восстановили холмик. Предупредили хозяина об ответственности за осквернение могилы. В дальнейшем мы обнаружили на этом месте сарай. На этом рассказ заканчивался. Но не далее, как неделю назад я случайно узнал продолжение, что и подвигло меня на написание этой публикации.

В сарае замкнуло проводку. Случился пожар. Сарай сгорел, а от него загорелся и дом. Хозяин пытался восстановить пожарище, но проходя по участку, оступился и упал в выгребную яму с навозом для удобрения огорода, да так и захлебнулся в жидком навозе. Производилось по данному факту расследование. Никаких криминальных действий по данному эпизоду не обнаружено. Вот такая история с продолжением. Отомстили ли солдаты за себя, либо это просто несчастный случай. Не знаю. Да и не узнаю, пожалуй, никогда.