Зимним южным вечером 19 декабря 1942 года с военного аэродрома города Кутаиси взлетела группа дальних бомбардировщиков 6-го бомбардировочного авиаполка. Их целью был небольшой городок северо-восточнее Туапсе, вернее тогда еще станица с древним названием Хадыженская. Немцы прочно осели здесь еще с сентября и контролировали единственную рокадную дорогу к Черному морю. К тому времени силы противника сильно истощились многомесячными боями на Туапсинском направлении, а совсем недавно и на Волге под Сталинградом наметились существенные сдвиги в нашу сторону. Высшее командование советских войск поставило перед дальней авиацией задачу по уничтожению скоплений вражеских войск и транспортных коммуникаций противника.
В 17 часов вечера мощный двухмоторный самолет ДБ-3ф набрал нужную высоту и взял курс на север. Солнце, уже ушедшее внизу, вновь осветило предзакатными лучами верхушки заснеженных гор и ярко играло алыми сполохами на крыльях боевой машины. "Не к добру этот кровавый закат",- подумал командир экипажа младший лейтенант Волков. Взгляд Николая прямой и суровый внимательно следил за небом. Все было вроде бы по штатному расписанию, но что-то беспокоило пилота. В свои 25, этот боевой командир повидал многое. За множество боевых вылетов ему была присвоена высокая награда- орден Боевого Красного Знамени, которым он очень дорожил и гордился. Его экипаж также состоял из бравых летчиков: 24-летний штурман младший лейтенант Василий Шевский и старший сержант Александр Рассохин, стрелок-радист 23 лет от роду. Эти ребята имели более 30 боевых вылетов и более 10 из них - ночных. За свои ратные подвиги они также получили награды- ордена Красной Звезды. Весь экипаж, погодки по возрасту, они были, как сказочные братья. Старший, средний и младший. Так и воевали вместе. В этот раз они свои боевые награды не оставили на аэродроме и это придавало их полету некую парадность, поднимало боевое настроение. Полетного времени было три часа, и каждый думал сейчас о своем. Василий слегка улыбался чему-то. Он еще ощущал лицом шелковистые волосы любимой, запах земляничного мыла и тонкий, только ей присущий аромат нежного тела. Его Клавдии. Она осталась там, внизу, а он уже в небе и вернуться к ней можно, лишь пройдя через плотную завесу вражеского огня и уцелеть. Саша Рассохин сидел в своем прозрачном куполе и наблюдал, как закатное зарево окрашивает снег внизу в розовый цвет. Совсем, как в горах Казахстана, где он школьником бывал в пионерских лагерях. Думы у небесных бойцов были сугубо мирные, о доме о любимых. И никто из них не знал, что это их последний совместный вылет, что не увидят их больше вместе товарищи. Боевая группа подлетала к цели. Небо совсем потемнело с заходом солнца. День 19 декабря уходил в историю. Под Туапсе части противника изнемогали от холода и лишений солдатской жизни, ожидая приказа к отступлению. Назавтра Гитлер отдаст такой приказ. А нашим героям сегодня предстояло выполнить боевую задачу, разбомбить мост через реку Пшиш и не дать уйти врагу от расправы.
На горизонте появились вспышки разрывов. С Лысой горы била немецкая зенитная батарея. Самолеты стали заходить на цель, и в первом заходе вражеский снаряд попал в машину нашего экипажа. Яркая вспышка ослепила глаза и обожгла лицо Николая Волкова. Хрипло шепча в ларингофон приказ прыгать, командир не услышал ответа. Уже теряя сознание, собрав последние силы, Волков покинул горящую машину.
Он не видел, как самолет раненой птицей упал на склон Лысой горы, как взметнулись вверх яркие сполохи пламени оставшегося горючего. Он на мгновение пришел в себя от удара по лицу кованым сапогом. Услыхал гортанную речь и чьи-то руки, пахнущие порохом и инсектицидом, потащили его по мокрому снегу, пополам с глиной.
Николая бросили умирать в какой-то сарай, наказав местным старикам утром закопать его труп в огороде. Но он держался. Первым делом придя в сознание и лежа на мокрой гнилой соломе, нащупал на груди орден и спрятал его подальше. С пробитой осколками крыши сарая капала талая вода, и это давало возможность частично утолить жажду. Жизнь неведомой силой теплилась в этом искалеченном теле, но не покидала пилота.
Затем Николая отправили в тюремный лазарет Краснодара, но после этого он не мог еще двигаться самостоятельно. Красная Армия стремительно наступала и среди раненых стали ходить слухи, что немцы, отходя на Кубань, расстреляют всех пленных. 29 января 1943 года фельдшер тюремного лазарета Терентий Козлов завернул Волкова в простыню и вынес его под видом трупа. Затем, рискуя жизнью, спрятал летчика у себя в подвале на улице Янковского 142. А через две недели Красная Армия освободила Краснодар, и Николай быстро пошел на поправку. 13 марта он написал в свою часть, что ранен и где находится. О судьбе своих членов экипажа он так и не узнал. Они были отмечены в донесениях, как пропавшие без вести со стандартной формулировкой: "не вернулся с боевого задания".
Николай Григорьевич Волков после выздоровления был отправлен на Дальний Восток, где служил до 1950 года.
Это все рассказала его супруга Любовь Васильевна, увы, уже вдова. Николай Григорьевич дожил до преклонных лет, не растеряв своей выправки и твердости во взгляде. Вот он на фото молодой младший лейтенант с петлицами, вот уже в погонах лейтенанта и медалью за Победу над Германией, а вот уже худощавый пожилой мужчина с орденом Отечественной войны 1 степени и множественными ветеранскими наградами. И везде на его груди впереди других наград красуется орден Боевого Красного Знамени.
О погибшем самолете местные поисковики знали давно. Даже стелу с макетом самолета на шпиле поставили недалеко от места падения. Но по ошибке приняли его за ПЕ-2 другого экипажа. Но когда за дело взялись специалисты самолетного поиска из поискового объединения "Кубанский плацдарм", ситуация прояснилась. Опытнейшие специалисты Евгений Порфирьев, Александр Гартман и другие, сразу определили по конфигурации двигателя, что это дальний бомбардировщик ДБ-3ф. Подняв архивы, выяснилось, чей экипаж выполнял здесь боевую задачу. При раскопках самолета, были найдены костные останки летчика, при повторном поиске найдены останки второго члена экипажа. В Хадыженске проводилась осенняя Вахта Памяти, куда съехались поисковики со всего юга России. Учитывая масштабность раскопок, было принято решение все силы бросить на подъем самолета.
Осенний Хадыженск встретил нас спокойной нежаркой погодой. Мы обменивались впечатлениями о летних экспедициях. Наша туапсинская группа только недавно провела полевые работы в районе обороны 8 Гвардейской бригады и наступления на немецкий укрепрайон полков 83 горно-стрелковой Туркестанской дивизии под командованием полковника Лучинского.
Перед экспедицией с нами связалась женщина, чей дед, будучи 20-летним пареньком, погиб на одной из высот данного района поиска. Основываясь на данных архива и весенней разведывательной экспедиции, мы выяснили место боя, где погиб красноармеец Алексей Жогин. По желанию родных был изготовлен металлический крест с фотографией погибшего. Крест был установлен на месте боя, как символический памятный знак. Наш друг и коллега по поиску протоирей отец Владимир (Неганов) провел панихиду на месте гибели солдата.
Об этом мы рассказали своим товарищам, показали очень пронзительный фильм, снятый нашим оператором, тоже кстати Алексеем. Расходились по армейским палаткам затемно, готовясь к предстоящему поисковому дню.
Ночью мне показалось, что я проснулся о прикосновения чей-то руки. На соседней койке сидел незнакомый молодой парень в рваной и частично обгоревшей кожаной куртке. Страха не было, было ощущение, что мы где-то встречались.
- Привет,- сказал он беззвучно. Его слова возникали в моем сознании, как субтитры в фильме. - Я оттуда,- продолжал он. - Меня к тебе послал Алеша Жогин, сказал, что ты свой. Вы ему недавно крест поставили. Вот его к нам и направили. Только он еще в карантине, вы же тело не нашли, да и не нашли бы. Разорвало его снарядом. А так упокоили душу. Его сейчас наши особисты проверят и в строй определят. Я чего к тебе пришел. Ваши ребята меня прошлый раз из самолета достали, а орден мой там оставили. Будь другом, завтра пойдешь в раскоп, забери его и моим передай. Дорожил я им очень. Там и товарищ мой лежит с таким же орденом. Его тоже поднимите. Ну, пока, увольнительная заканчивается. Спасибо вам, братцы!
И он исчез, как кадр на остановившейся в кинопроекторе пленке. Я окончательно проснулся, не понимая, что это было. Вышел на улицу. Прохладный туман холодил лицо. Ну и приснится же такое...
Поход к месту падения самолета не был особенно труден. Придя на место, я увидел большую воронку и множество оплавленных фрагментов фюзеляжа, крупные части двигателя и много много земли, которую предстоит просеить сквозь пальцы. Сидя в яме и перебирая ножом отсеянную землю, обнаружил много мелких фрагментов самолета. Другим ребятам попадались и костные фрагменты. Вот каблук от сапога, пуговица со звездой. Пот заливает глаза, мошка стала пикировать лицо. Вдруг что-то будто толкнуло в бок. Повернул голову, и волосы на голове зашевелились от волнения. В коричневом суглинке перебираемой почвы на меня смотрела такая же коричневая от глины закрутка ордена и пять металлических лучей уходили из -под нее в разные стороны. Вот он- момент истины! Вот о чем просил меня ночью молодой летчик! Все ликуют, фотографируют находку. На ордене остатки летной куртки. Вот то, ради чего мы все это делаем.
В последствие был прочитан номер ордена- 47445. Оперативная служба "Кубанского плацдарма" определила. Орден Красной Звезды с таким номером принадлежит старшему сержанту Рассохину Александру Ивановичу. Такой же точно орден под номером 47442 был выдан младшему лейтенанту Шевскому Василию Константиновичу.
На следующий день мне нужно было ехать на основную работу. Ребята продолжили поиск, подняли останки второго летчика. Сохранилась даже прядь русых волос. Но второго ордена пока не найдено.
Как жаль, что ваш командир, ребята не дожил до этого дня. Как жаль, что так поздно поисковое движение приобретает научный подход и систематику. Простите нас , вечно юные мальчики с русыми навечно прядями волос, нас так рано поседевших, не успевших вовремя провести свой поиск. Возвращайтесь в строй, бойцы! Мы помним о вас! Мы нашли ваших родных и расскажем им о вашем подвиге!
Послесловие
Вот, написал последние строки своего очерка о летчиках-героях, но что-то не дает покоя. Кажется, не все сделал, что-то упустил.
Так и получилось. Собранные в раскопе самолета останки, мои товарищи готовили к протоколированию. И при детальном обследовании выяснилось, что костных фрагментов здесь всего лишь на одного человека. Значит, не штурман со стрелком - радистом остались в горящем самолете. Наличие номерного ордена Красной Звезды подтверждало гибель Александра Рассохина. А где же тогда останки штурмана Василия Шевского? Ребята еще и еще раз тщательно исследовали место падения бомбардировщика, но второго летчика так и не нашли. Что за странное исчезновение. Невольно вспоминается ночной 'визит' молодого летчика в обгорелом то ли комбинезоне, то ли куртке. Ведь он говорил, что его товарищ лежит там же. Понятно, что эта встреча, лишь плод моего воображения. Но в последнее время я стал верить в вещие сны.
Несколько дней назад на мою электронную почту пришли документы, найденные коллегами поисковиками. Здесь страницы из личного дела кандидата в члены ВКПб Александра Ивановича Рассохина: заявление, написанное его рукой, характеристики-рекомендации старших товарищей. Выписки из наградного листа на Рассохина и Шевского, с указанием их боевых заслуг. Послужной список Рассохина. Также пришли фотографии того времени Василия Шевского и виденное мною ранее фото мл. лейтенанта Волкова, командира экипажа, сумевшего единственным выжить тогда в ночном бою. Не нашлось пока фото Александра Ивановича. Но есть информация, что в архивных документов есть одна единственная его фотография.
Изучая данные документы, чувствуешь характер и личные качества каждого летчика. Те особенности, присущие человеку на войне, войне за правое дело, защищающего свой дом, свою семью. На ум приходят аналогии с современными бойцами. Афган, Чечня, Донбасс. Те же солдатские истории, те же подвиги, та же верность воинскому долгу и ненависть к врагу. И кто - бы не говорил, что ушел в прошлое тот героический народ, кто честь имел и не сгибался, воинская Слава жива, и будет жить в поколениях потомков тех семей, где чтут ратные подвиги дедов и отцов.
Но тайна нашего экипажа так и осталась бы тайной, если бы мои опытные товарищи не продолжили бы поиск истины. Им повезло найти в школьном музее Хадыженской школы ?7 интересные мемуары местного жителя, в те годы 14-летнего мальчишки, Николая Федоровича Янгеля. Автор воспоминаний, к сожалению уже умер, но его записки проливают свет на тайну нашего поиска. Привожу его записи дословно.
'Это случилось в конце 1942 года. Мне тогда было 14 лет. Во время оккупации наша семья проживала в ст. Хадыженская на ул. Кирова в районе Токмакова брода.
В первой половине ночи в небе появился советский самолет, фашисты открыли сильный заградительный огонь. Небо было исполосовано прожекторами и взрывами зенитных снарядов. Зенитные батареи расположились в районе техникума, лесокомбината и в районе больницы. Тяжелая зенитная батарея располагалась на Лысой горе. Самолет шел со стороны ст. Кабардинская в южном направлении. Приблизительно в районе моста через р. Пшиш его поймал прожектор и вскорости уже до 10 прожекторов вели самолет и в районе техникума в него попал снаряд в левый двигатель. Винт от самолета упал в огород дома Сульдиных за Токмаковым бродом. Позднее в 1945 году винт сдали в металлолом, а выкопали его сразу военнопленные по приказу фашистов. Подбитый самолет некоторое время шел по курсу, потом резко повернул вправо. Создалось впечатление, что летчики сознательно спикировали на батарею и прожекторы на Лысой горе. В этот момент в лучах прожектора появился парашют, который вспыхнул и мгновенно сгорел. Прожектор вел парашютиста до земли, поэтому я точно определил место падения, ориентиром послужил дуб с не опавшей листвой.
Утром мы выгнали скот и с Пивоваровым Павлом пошли на место падения и сразу нашли самолет. Это было около 9 часов утра, но нас опередили фашисты. Когда мы подошли к дубу на Лысой горе, от свежей могилы отходили немецкие солдаты - зенитчики. Мы подождали, когда они уйдут и подошли к могиле, на которой лежала газета 'Красная Звезда'. Солдаты расстелили ее и придавили кусочком земли. Мы руками раскопали могилу, она была неглубокая, сантиметров 40-50. Там лежал советский летчик в комбинезоне, который был расстегнут и лопнул на плечах. Нас мальчишек удивило, что волосяной покров на голове, груди и руках был седой. У нас создалось впечатление, что он поседел за секунды падения. Документов, оружия, планшета и ремня на нем не было, но в брюках я обнаружил медальон с запиской, который потом, в 1943 году, я передал в поселковый Совет. Данных записки я не помню. Потом мы его так же закопали, накрыв лицо газетой.
После этого мы пошли к горящему самолету, который глубоко ушел в землю. Самолет находился западнее места падения летчика метров 250. Самолет горел дня четыре, горел внутри в земле и лишь изредка вырывались наружу языки пламени. В обломках мы нашли пулемет и ящик патронов. К самолету мы ходили каждый день, в том районе мы пасли скот. Когда самолет перестал гореть, мы нашли останки еще одного летчика: кусочек черепа, колено и часть ступни. Через сутки из разговора женщин мы узнали, что за речкой у брода немцы нашли еще одного летчика. Видно это был третий член экипажа и видимо он выпрыгнул из самолета раньше и повредил ноги. Сутки он находился в Хадыженской, а больше я этого летчика не видел. Слышал рассказ нашей соседки, матери Героя Советского Союза Гусевой Ф.И., что в 1944 году она встретила его в поезде. Она рассказывала этот случай попутчикам, когда к ней подошел летчик и сказал, что это он и есть. С его слов, после Хадыженской его увезли в Ростов или Тихорецк (прим. автора - как было установлено, мл. л-та Волкова вывезли в Краснодар) и пытались заставить служить немцам, но он совершил побег'.
Вот, как было на самом деле... А ведь я видел этот старый дуб. Единственный сохранившийся свидетель тех событий до сих пор стоит в том лесу послевоенной поросли. Тело Василия Шевского сейчас ищут мои коллеги поисковики. Я знаю, они найдут. Они опытны и неугомонны, чисты душой и помыслами. Иногда чрезмерно 'ершисты' и недоверчивы. Но они правильные и их удача всегда сопутствует им.
Алексей Рассохин, внучатый племянник погибшего летчика и вся его семья, живущая в далеком Казахстане, до сих пор находятся под сильным впечатлением от информации о героическом родственнике. Его помнили, о нем рассказывали детям и внукам. Теперь у Александра будет и место захоронения.
Все, что делают бойцы поисковых отрядов, обусловлено конечной целью - вот таким сообщением на родину павшего бойца, много лет находящегося под неопределенным понятием, 'пропал без вести'. И пока еще можно найти их следы на зарастающих тропах той минувшей войны, ряды поисковиков пополняются, и поиск будет продолжен.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
