Я как могу и, как чувствую, доношу до читателя все то, что мне дорого, что занимает в моей жизни большое пространство. Некоторые критики намекают на некую тенденциозность моего повествования. Но могу лишь ответить на это, что люди, о которых я рассказываю - настоящие Герои и некоторая возвышенность в этих историях продиктована лишь моим глубоким уважением и любовью к защитникам моего родного города и моей страны.

Многие судьбы восстановлены, многие люди помянуты. И вот, в конце книги, давайте вернемся к некоторым солдатским историям.

Победный май в этом году принес мне много неожиданных встреч. Путем длительного поиска нашлись родственники тех, кто прожил свою короткую жизнь на страницах этой книги. Мы узнали о новых бойцах, обнаружили в архивах новые документы.

Михаил Филиппович Шаров, лейтенант 619 Отдельного сапёрного батальона 353 стрелковой дивизии из рассказа "Сапёры". При поиске его могилы на юго-западных склонах горы Семашхо, выяснилось, что его похоронили на месте бывшего штаба дивизии недалеко от с.Анастасиевка. Рядом, в ста метрах были похоронены его боевые товарищи: сержант Харитон Игнатьевич Глоба из Киевской области и младший сержант Феночкин Даниил Иванович из Тбилисского района Краснодарского края. В акте похоронной комиссии указано, что бойцы похоронены с отданием воинских почестей. Уже в 70-е годы сын Михаила Шарова с помощью однополчан лейтенанта установил на месте захоронения небольшой обелиск. Я видел его однажды, и он показался мне кирпичным. По прошествии многих лет, найти его было довольно трудно. Удалось найти его только после того, как мне написала внучка Михаила Виктория, живущая в г. Краснодаре и прислала фото установки памятника и его внешний вид. Он оказался металлическим с табличкой и звездой на фасаде. Также в письме были фотографии самого Михаила Филипповича и его жены Варвары Федоровны. Насколько это красивые люди! Кажется, что война забрала самых ярких и запоминающихся. Да и те, что выжили до преклонных лет остаются чистыми и лучезарными, не стареющими душой. О них я еще расскажу позже, но вернемся к истории лейтенанта Шарова и его боевых товарищей.

Мы на сей раз вышли из Анастасиевки. Перейдя реку Пшенахо вброд, попали на цветущий луг, по которому вилась тропинка, уходя все выше на склоны горы Семашхо. Старая тропа на склоне местами сильно заросла кустами азалии, но угадывалась в подлеске. Кое- где на деревьях виднелась маркировка туристского маршрута. Через несколько километров стали попадаться остатки инженерных сооружений: артиллерийские дворики, блиндажи. Здесь стояла артиллерия Алексея Васильевича Гришковского, начарта 353 дивизии и своим огнем поддерживала наши войска. Кругом множество осколков от бомб и мин. Вражеская артиллерия и авиация нещадно "утюжила" эти склоны. Попадаются и стрелянные " мосинские" гильзы. На прямой видимости возвышаются вершины Два Брата и Семашхо. Выходим на ровную площадку с толстыми осинами. Эти деревья являются ориентиром в нашем поиске. Мысленно прошу откликнуться Михаила. И вдруг передо мной возникает обелиск. Он уже нуждается в уходе. Местами фасад прострелян вандалами (идиотская традиция дикого копа прошлых лет), металлическая подставка обелиска вырвана и валяется рядом. Правда памятник крепко обложен камнями, возложен букет искусственных цветов с Георгиевской лентой. Кто-то поправлял надгробие. Но возле самой могилы камнями выложено кострище с обожженными консервными банками. Приводим все в порядок, проводим фотосъемку. В ста метрах к западу у тропы обнаруживаются два нагромождения камней. Видно, что это могилы. Вот могила сержанта Глобы, а вот и Даниила Феночкина. Рядом настрел советских гильз, в том числе от револьвера системы "Наган". Видно, что здесь отдавались воинские почести. Вскоре на могилах появятся, как и раньше металлические таблички, которые уже изготовлены, и память не прервется.

Несколько дней назад в одной из социальных сетей нам удалось разыскать внука сержанта Глобы Александра. Он живет в Украине, военный пенсионер, закончил Высшее командное училище ещё в советское время. Он безмерно благодарен, выражает самые дружественные чувства. Мы тоже очень рады ему. Но что творится в душе его сейчас-трудно представить. Саша внук геройского сержанта, имевшего увечье ноги (одна нога короче на 5 сантиметров), но, не смотря на это, добившегося отправки на фронт в сапёрные войска ездовым. А на склонах Семашхо сойдя с обоза, на больных ногах наравне со всеми доставлял грузы на передовую. Харитон Глоба погиб, от осколков случайного снаряда, защищая Туапсе.

Как офицер, воспитанный на подвиге отцов и дедов, Саша помнит и чтит их традиции, но на его странице в интернете присутствуют следы современной информационной войны некоторых политиков против дружеских отношений двух славянских народов. Я предупредил его, что на памятной доске его деда будет присутствовать Георгиевская ленточка, как дань героизму этого человека. Он понял меня правильно.

Когда я рассказывал о подвиге Героя Советского Союза лейтенанта Кошкина А.И. и его боевой группе, то как-то упустил из виду фамилию одного сержанта, по фамилии Черномаз. И Яков Филиппович сам напомнил о себе через своих потомков.

Мне пришло письмо из Донецкой области, в котором молодая семья просит помочь узнать о судьбе их прадеда, погибшего на горе Семашхо. Когда я прочел, что их родственник воевал в группе специального назначения, то для меня сразу стало ясно, о какой группе идет речь. Он в списке донесения о потерях стоял пятым после Алексея Кошкина.

Его фотография очень впечатлила меня. Очень серьезный молодой мужчина, этакий былинный богатырь. Во взгляде и всем внешнем виде чувствуется надежность и мощь. Именно таким представляется боец спецотряда. Он таким и был по рассказам родных. Обстоятельный, немногословный, член партактива завода. Попал в спецотряд не случайно, доказав свою храбрость в боевой обстановки. Именно с таким можно и бой и в разведку. Дома оставалась жена и трое детей: Витя, Нина и Раиса. При жизни его жены Бойко Анастасии Кондратьевны многого узнать не удалось. Не любила она темы войны, как не любили её многие старшие и на моей памяти. Слишком тяжелые испытания выпали на их долю. Анастасия Кондратьевна ушла из жизни в 2000 году, пережив дочь Нину. А Раиса жива до сих пор и мы желаем ей здоровья и стойкости. Правнук Якова Максим имеет сына Филиппа. Мальчик знает о подвиге своего геройского предка и гордится им.

Не совсем хорошо получилось с информацией о женщине военвраче, погибшей на станции Гойтх. То, что такой случай был-бесспорно. Но на сайте генеалогических корней мне попалась ложная информация, за публикацию которой я прочел немало желчных слов на форуме "Солдат.ру" от некого злобного оппонента, ни в какую не хотевшего понять меня. А получилось следующее. На сайте была опубликована информация о военвраче 3 ранга Арутюнян Европе Оганесовне, 1905 года рождения, призваной Молотовским РВК г. Еревана. Её по спискам отыскали поисковики г.Туапсе и передали в Краснодар информацию, что такая-то захоронена на станции Гойтх. Я связался с ребятами, они подтвердили эту информацию. В ОБД никак не мог найти женщину с такими данными. И вдруг появляется информация уже после публикации первой части "Солдатских историй" о том, что в списках ОБД есть запись о военветвраче артиллерии 408 дивизии Арутюнян Ерванде Оганесовиче, 1905 года, из Молотовского РВК г. Еревана. Далее в списках бойцов, захороненных на мемориале селения Гойтх, числится Арутюнян Ервана Оганесовна военврач 3 ранга и все то же самое. И я вдруг понял, откуда взялась ошибка. При составлении списков на мемориале букву Д, написанную писарем от руки в имени Ерванд, приняли за букву А. Так получилась Ервана. А при передачи данных в центр, произошла еще одна трансформация- Европа. Поисковики естественно приняли доктора с армянской фамилией за ту неизвестную доселе, лежащую в могиле на станции Гойтх. На мемориале в с. Гойтх, к счастью, лишь инициалы. Но и это еще не все. Удалось найти еще одну запись в архивах о том, что Ерванд Оганесович остался жив, вернулся в Ереван и был снят с воинского учета по возрасту. Поиск имени военврача продолжается. А пока администрация станции Гойтх делает все, чтобы могила была в порядке. Очистили её от кустов, установили на постамент красную звезду.

И наконец, о самой нашей любимой героине, красавице и душе 1147 полка 353 дивизии-военфельдшере медроты Зинаиде Максимовне Побрус. Нашей Зине, в свои 19 лет уже награжденной медалью за боевые заслуги. Только начинавшей свою жизнь и отдавшей её на горе Семашхо.

Откликнулись внучки её родной сестры: Наталья из Мостовского района, где жила до войны Зина и Юлия из Ростова -на-Дону, в котором Зина под обстрелом выносила раненых и организовала временный медпункт. За это она и была награждена. Получил я и новые фотографии, где Зина с сестрой Раей в довоенном Туапсе на отдыхе (как все взаимосвязано) и в кругу своих однополчан на фронте, после вручения награды в мае 1942. На обратной стороне её рукой подписаны и названы некоторые люди на снимке. Это подруга Ольга и "двоюродный" отец, как она называла старшего боевого товарища Мишу Котлярчика. Удалось узнать и историю её любви. С Николаем Иверко, что упоминался в рассказе о медиках 353 дивизии, старшим лейтенантом, они приезжали в Мостовской район, чтобы получить благословение её отца Максима Ивановича. Без такого благословения в их семье брак был невозможен. Но Максим Иванович был непреклонен. "Ты для чего туда поехала? Воевать? Вот и воюй! А все остальное потом". Таким был его ответ. Увы, " потом" не случилось. Она осталась навсегда в нашей памяти такой улыбающейся, с длинной русой косой, с ямочками на щеках, стремительной, влюбленной в жизнь. Её племянницы очень похожи на неё. Особенно Зина, названная в её честь. Сестра Раиса продолжила медицинскую стезю. Работала долгое время в Мостовском районе вместе с мужем фельдшером, помогала людям, поддерживала память об этой славной девушке.

Еще об одной девушке войны хочется рассказать в заключении. Мельникова Екатерина Прокофьевна, которой 3 октября этого года исполняется 90 лет. Я увидел её на приеме в поликлинике. Уставшая от болезней, но с ясным взглядом карих глаз, эта женщина излучала твердость духа и доброжелательность. Она 18- летней девушкой в начале войны отправилась из Туапсе в поселок Агой на строительство военного аэродрома. Два месяца, живя в палатках, носила песок и камень. Кормили скудно. Дневной рацион составлял 200 граммов хлеба и перловый суп с соленым огурцом. Когда начались бомбежки города, ушла в сандружину. Обучалась медицинскому делу, на хрупких плечах выносила раненых. В августе 1942, находясь на воинской службе в 53 отдельном зенитно-артиллерийском дивизионе, пережила самые страшные бомбардировки города. Их батарея находилась на горе в южной части города. Моряки помнят, как сбивали юные зенитчицы вражеские "Юнкерсы". На память приходят строки из стихотворения Роберта Рождественского "Баллада о зенитчицах"

...На батарее были сплошь - девчонки.

А старшей было 18 лет.

Лихая челка над прищуром хитрым,

Бравурное презрение к войне...

После Туапсинской обороны были Краснодар, Темрюк и оборона переправы на косе Чушка. Наши войска наступали на Керчь. Враг бомбил нещадно, и орудие раскалялось от непрерывного огня. Снаряды порой разрывались в стволе. Заряжающие не успевали подносить 16 килограммовые снаряды и девушки, работающие на приборах разведки самолетов, помогали подносить на руках боекомплект. Позже, в Джанкое при авианалете дивизион потерял батарею. Погибло 12 человек и орудие при прямом попадании бомбы. Екатерина Прокофьевна вспоминает, что все на батареях были дружные, сильные и думали только о том, что " гада победим, победа будет за нами". Так и дошли до Германии, проехав с боями Румынию, Сербию, Чехословакию. При отправке домой девушкам выдали подарки: отрезы на пальто и долгожданные модельные туфли. Через 10 дней после Победы Екатерина вернулась в Туапсе и стала помогать восстанавливать разрушенный город. Часто она приходила на Первую рабочую горку, где стояла 99 батарея 73 зенитного артполка. Здесь оставались могилы боевых товарищей. В 60-х годах их останки перенесли на мемориал у Вечного огня на Горку Героев. На месте батареи установили зенитное орудие на постаменте. Да, видно не всех перезахоронили. Месяц назад при строительстве жилого частного дома рядом с бывшей батареей строители обнаружили останки бойца в каске. Бригадиром строителей оказался наш поисковик. Останки осторожно собрали и передали для дальнейшего погребения. Екатерине Прокофьевне я не стал об этом рассказывать, не захотел бередить старые раны.

Наша работа продолжается. Готовятся новые экспедиции, почти ежедневно приходят просьбы о поиске того или иного бойца, защитника Туапсе. Эту книгу я адресую, прежде всего, нашей молодежи, которая не должна забывать свою историю. И закончить хочу словами из воспоминаний ветерана 383 Шахтерской стрелковой дивизии, защищавшей в 1942году Туапсе, Михайленко Николая Евсеевича. Эти воспоминания пришли мне по почте месяц назад из прифронтового Донецка от родных ныне покойного ветерана. Там снова идет война, гибнут мирные люди.

"Мы, оставшиеся в живых, должны помнить о не вернувшихся с полей сражений. Должны помнить, какой дорогой ценой мы заплатили за нашу Победу, за наше настоящее и будущее. Наши дети и внуки, будущие поколения - помните!".