Okopka.ru Окопная проза
Гергель Александр Николаевич
Дивные сады Бадахшана (вместо вступления)

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:

Дивные сады Бадахшана

(Вместо вступления)

Моей маме,

научившей видеть в мире красоту.

  Аккурат в первый день марта, в полном соответствии с календарем, началась весна. Еще накануне ветер гонял по долине клубы пыли, перемешанной с сухим снегом, в небе летели низкие серые облака, и сумрачный зимний пейзаж не сулил изменений в ближайшем обозримом будущем. Однако к утру первого марта ветер утих, открылось затянутое облаками ущелье, в небе засияло солнце и начал таять снег. Днем воздух стал по-летнему теплым, побежали ручейки, и прямо на глазах начала открываться земля. Вечером всю долину затянуло туманом. На следующий день от снега не осталось и следа, а земля просохла. Воздух наполнился беззаботным птичьим гомоном, казавшимся совершенно неуместным по соседству со стальными гусеницами боевых машин и темными жерлами артиллеристских стволов.
 Молодые солдаты, Колпаки - измученные зимой доходяги, выползли погреться на солнышке. Они сидели на корточках, привалившись спинами к стене дровяного сарая, напротив караульного "грибка", возле которого бродил дневальный. Они подставляли солнышку лица, жмурились, улыбались. Настроение улучшалось с каждой минутой. Злобные Черпаки, и те смотрели сквозь пальцы на их праздное времяпровождение, и не спешили загрузить работой расслабившихся молодых. Даже старослужащие - Деды, которым осталось меньше месяца ждать Приказа об увольнении в запас, поглядывали снисходительно и не донимали напрасными придирками. Мир и спокойствие воцарилось в роте в эти первые весенние деньки.
  Спустя пару дней зазеленела трава, и тогда все поверили, что это действительно весна и отката к зиме не будет.
  А потом зарядили дожди. Не майские короткие грозы, швыряющие молнии из свинцовых туч и перебрасывающие над полями коромысла радуг. Не летние ливни, обмывающие запыленную листву и пузырящие воду в лужах. Но и не осенние обложные, беспросветно-тоскливые предвестники скорых холодов и снегопадов. Другие. Высокогорные. Совсем не похожие на домашние. Чужие, афганские дожди, но на удивление ласковые, спокойные и неторопливые.
  Долина погрузилась в туманы. Они скрыли соседние горы, превратив Крепость в островок посреди бесконечной равнины, так что стоя на посту, можно было легко представлять себя где-нибудь в Союзе, в средней полосе, неподалеку от дома.
  Олег прикололся ходить на дневные посты. Конечно, и зимой он не мог избегать их - неписаный закон батальонной жизни гласил: днем на посту стоят молодые. С подъема до смены наряда старослужащие заменяют на постах молодых только на короткое время, чтобы избежать участия в построениях и разводах. Молодые знали, что попав в караул со сменщиками старшего призыва, они днем проведут на посту часов десять из двенадцати, с небольшими перерывами на завтрак и обед. Зимой это было довольно мучительно - холодно, тоскливо, скучно. Но началась весна, и Олегу вдруг понравилось подолгу простаивать на вышке. Его не тяготило одиночество, он научился коротать время за разглядыванием окрестностей.
  Из двух постов, закрепленных за ротой, Олегу больше нравился угловой, Четвертый, возле старой изогнутой шелковицы. С небольшой, метра два высотой, башенки открывался прекрасный вид. На востоке, в двух сотнях метров начинались дувалы кишлака, за ними виднелась невысокая каменистая гряда, на входе в ущелье реки Зардев, а дальше высились уходящие в небо кручи - голые, каменистые склоны гор. Левее широкие террасы долины сбегали к речке, а за ней местность плавно поднималась к черным отрогам на севере. Дальше, западнее, виден был вход в ущелье, где Кокча, принявшая в себя воды Зардева и Вардуджа, устремлялась к Файзабаду. Терраса, на которой стояла Крепость, обрывалась крутым склоном, под которым на полкилометра, до самой реки, раскинулись нарезанные делянками поля. Прямо напротив поста, среди полей торчало громадное одинокое дерево с раскидистой кроной - грецкий орех. Реки видно не было, но она угадывалась в зарослях кустарника, по одиноким толстым ивам с торчащими на месте сломанных верхушек пучками длинных прямых веток. Да и рокот воды в валунах был слышен даже с такого расстояния. Зардев рвался к Кокче.
  Четвертый пост, как и все остальные, находился на внешнем периметре батальона, обозначенном невысоким каменным дувалом. До внутренней крепостной стены было метров тридцать, и все пространство в этой части крепости было оставлено под парк. Розовые кусты (они еще цвели, когда он приехал сюда осенью), яблони, тополя, платаны, ореховые деревья и огромный абрикос посредине - парк был хорош даже зимой, а уж весной, когда на глазах оживали растения, он стал нравиться Олегу еще больше. Когда надоедало осматривать долину, он поворачивался лицом к парку и пристально вглядывался в просыпающиеся деревья. Теперь, при порывах ветра их ветви уже не издавали мертвого костяного стука промерзшей деревяшки. Даже от слабого дуновения деревья начинали шевелить тонкими веточками, волноваться и мягко шептать, предчувствуя скорое пробуждение, как спящие солдаты за минуту до команды "Подъем!". Олег не раз замечал, как перед самым подъемом начинают волноваться во сне бойцы, и кубрик наполняется бормотанием и вздохами, предвещающими скорый день, новые заботы, борьбу за выживание и беспросветную тоску впереди. Сам он уже несколько месяцев просыпался со словами: "Долбанная жизнь!", давно утратив веру в то, что в этой самой жизни еще может произойти что-то хорошее.
  Но наступила весна и принесла с собой что-то новое. Пасмурным утром, придя на пост, он увидел, что у реки все изменилось. Сквозь туманную пелену глянули новые картинки, а вернее - новые цвета старых картин. Весь берег реки был затянут сиренево-лиловой дымкой. Краски были настолько нежными и едва различимыми в тумане, что казались миражом. Он вглядывался, все сильнее напрягая глаза. Туманная пелена стала спадать, а краски делались ярче и ярче. И вот уже лиловый цвет распался на розовые, бледно-коричневые, сиреневые, малиновые и еще какие-то неуловимые оттенки, для которых у него и названий-то не было. Олег посмотрел вокруг, на деревья в соседнем саду, и вдруг понял, что произошло - деревья ожили! То, что вчера еще было голыми пучками веток, сегодня стало живым, ломающим набухшие почки, садом. Краски менялись буквально на глазах, насыщаясь цветом. И не было сил оторваться от этого зрелища. В мокром и очень прозрачном воздухе предметы, даже далекие, виделись непривычно четко и резко, казались выписанными тоненькой кистью, словно сошли с японских миниатюр. Унылый и беспросветный горный пейзаж - камни и снег, надоевшие за зимние месяцы - преображался, наливался цветом, оживал.
  Так вот ты какой, цветущий сад - Бахарак, думал Олег, не в силах оторвать взгляд от этого буйства красок.
  Все следующие дни он старался попадать на Четвертый пост, напрашивался на внеочередной караул, менялся сменами. Приходя, торопливо забирался на вышку и принимался оглядывать окрестности, жадно поедая глазами знакомый пейзаж, выискивая произошедшие за последние часы изменения. И каждый раз находил их. Дело было не в смене освещения - все дни держалась дождливая погода - просто цвели сады. С каждым днем лиловая дымка расползалась все дальше, захватывая подножья гор, взбиралась на склоны, растворяя в себе одинокие, вскарабкавшиеся выше других домишки и дувалы. А в ближайших кишлаках у реки яркие краски начинали бледнеть, становились нежнее, приглушеннее, словно кто-то неведомый каждую ночь доливал в сады молоко. Только кое-где отдельные купы деревьев наполнялись густым розовым цветом, все больше оттеняя нежную белизну зарослей цветущей вишни. А мягкие, медленные дожди омывали новую красоту, подгоняя ее дать наслаждение уставшим от черно-белой зимы людям.
  Пришла весна. Горная долина вокруг старой крепости изменилась. Бурые склоны гор там и сям оживляли небольшие лоскуты зелени, вишневые сады у рек подернулись прозрачной зеленой дымкой молодой листвы. На одной из делянок у реки местный декханин погоняли малорослых бычков, налегая на рукоятки древней деревянной сохи. В кишлаках, казавшихся зимой безлюдными и вымершими, чаще стали мелькать жители, зачастили прохожие на дорогах. По утрам к растяжным крикам муэдзина, с рассвета оглашающим окрестности, прибавились трубные вопли ишаков, и далекое "Аллах Акбар" перекрывалось неистовым Иии-ааа, иии-ааа, громогласным, как движок МИГа на форсаже.
  Теперь Олег по-другому смотрел на окружающую его дикую горную страну. Глядя на прекрасные цветущие сады Бадахшана, уже невозможно было воспринимать предстоящий год службы просто черным, страшным временем. В глубине души зарождалась уверенность в том, что не может случиться плохое, если тебя окружает такая красота. Беспросветный мрак впереди, несколько месяцев давивший на психику и парализующий волю, сменялся надеждой. Суровые горы с заваленными снегом склонами, которые всю зиму внушали почтительный страх, теперь, весной, не казались такими уж опасными, манили подняться к вершинам и взглянуть на долину сверху.
  Он словно просыпался и выныривал из нудного липкого ночного кошмара, остановить который можно лишь усилием воли. Безысходность, безразличие ко всем окружающим воздействиям, и главное - к собственной судьбе, постоянная вялая апатия от недосыпа и недоедания, вызванные зимним бездействием, уступали место новым жизненным силам. Почти потушенный прессингом старослужащих разум настойчиво взывал к пробуждению вместе с окружающей природой. Разумеется, Олег не мог облечь в слова происходящие в нем перемены, просто ощущал непонятные пока внутренние движения и бессознательно следовал им. Словно у новорожденного, у него открылись глаза, и он жадно смотрел ими на окружающий мир, заново давая имена предметам, цветам и звукам.
  И еще, он задумался о людях, здесь живущих. Стало интересно, любуются ли они садами или даже не замечают их красоты в своих ежедневных тяжелых заботах. Он стал внимательнее приглядываться к редким прохожим, иногда появляющимся недалеко от крепостных стен. Раньше, замотанные в свои непонятные покрывала, в резиновых галошах на босу ногу, они казались ему нелепыми нищими доходягами, из последних сил тянущими до тепла, чтобы скрючившись, испустить дух на ближайшем отогретом солнцем пригорке. Теперь ему было любопытно как, чем и зачем живут люди, защищать которых прислали его из далеких северных краев. Он чувствовал, что вплотную приблизился к новому повороту жизни и судьбы, что кончилась бесконечная зимняя спячка, что с приходом весны начнутся активные боевые действия, в которых они, вчерашние бестолковые молодые солдаты, будут действовать на равных с успевшими послужить Черпаками и Дедами. Вскоре станет ясно, кто чего стоит. И он захотел стоить не меньше других. В нем просыпался азарт. Как перед стартом, когда перед тобой раскинулась водная гладь бассейна, а рядом, на соседних тумбочках изготовились к прыжку соперники, и через секунду предстоит сразиться с ними и доказать, что ты лучше (или уж по крайней мере не хуже) их проплывешь дистанцию.
  А над долиной, затерянной в бесконечных горах Бадахшана, плыла весна, наполняя сады щебетом птиц и запахами цветов. Ни Олег, ни его друзья еще не представляли себе, что выпадет на их долю летом, но вместе с изменяющейся природой уже начала меняться их жизнь. Подходил к концу первый год службы.
  
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019