Конец августа в Донецке прекрасен. Утром ночная прохлада напоминает об осени, днём с голубого, в серой дымке неба греет солнце. На асфальте - следы раздавленных абрикос и слив. Загорелая женщина по пути на работу, оглянувшись, срывает обнажённой рукой яблоко.
Сосед по гаражу говорит: "Завтра в десять митинг на площади Ленина. Будут гнать пленных укропов... - хлопает дверью машины, с мстительной усмешкой добавляет: - Хотели пройти по Донецку..." После выбитых в квартире стёкол он спит в гараже; нервы, говорит, не выдерживают.
Иду по родному шахтёрскому посёлку и собираю осколки. Встречаю участкового врача.
- Плохая примета. Я тоже насобирал, когда нашу больницу обстреляли, но потом выбросил, говорят, притягивают...
Мне жалко "сувениров": обещал сбежавшим дончанам. Решил хранить "эту гадость" в сарае. Его не жалко. Я не суеверный, но на кону жизнь.
На трамвайной остановке, рядом с фонарным столбом, пятно засохшей крови: вчера нафаршировало шахтёра горячими, колючими осколками, может, из тех же мин, осколки которых я собрал. В этом году на донецких тротуарах абрикосы лежат в лужах крови.
В трамвае получаю, как насмешку, сообщение на телефон: "life щиро вітає Вас з Днем Незалежності України. Країни сильних, країни творчих, країни єдиних!"
За окном с тремя пулевыми отверстиями проплывает улица Челюскинцев. На днях продавцы выносили битые стёкла и мусор, а вчерашний обстрел снёс балкон и засыпал вход в их магазин кучей белого кирпича. Слева проплывают разрушенный краеведческий музей, сгоревшие цветочные киоски. На остановке рассматриваю Дворец молодёжи "Юность", уже без стёкол. Вчера этот район присоединяли к Украине. Донбасс Арена ещё цела. Видимо, для неё объединение через разрушение ещё впереди.
На проспекте Гурова стоят автоматчики армии ДНР. Площадь забита людьми, хотя большинство знакомых решили не идти и мне не советовали. Они уверены, что укропы лишены всего святого и совершат диверсию. Утром обстреляли больницу Калинина, попали в терапевтическое отделение и морг. Сколько человек погибло, ещё не знаю.
Я оглядываюсь вокруг и понимаю, что зря остались дома. Одно дело - терпилой бежать в ванную или в подвал с престарелыми соседями, другое - ходить среди вооружённых, уверенных в себе мужчин и понимать, что ты не один. Количество солдат ДНР улучшило настроение и разогнало сомнения.
Взрослые и дети стоят в очереди, чтобы сфотографироваться возле разбитой укроповской техники. Залазят на неё. Трогают скукоженный, оплавленный украинский флаг. Смотрят вблизи на Грады, гаубицы, БТРы, из которых Украина обстреливает их. Женщина лет сорока читает стихи с обгоревшей брони. Её не слушают, а она выговаривает наболевшее. Слышу привычный набор слов - "укропы", "гады", "сволочи", "убийцы", - бездарно зарифмованных. Объявляют, что митинг состоится в 14.00. Увы, пленных укропов поведут после двух.
Брожу по площади Ленина, слушаю разговоры, рассматриваю людей, беру бесплатные газеты. Хочу найти флажок Донецкой Народной Республики, но его нет. Есть газеты и георгиевские ленточки. Женщина говорит с кем-то по телефону, потом громко объявляет, что наши взяли Еленовку. Кто-то кричит "ура!" Кто-то спрашивает, где это? Кто-то говорит, что наши окружили укропов под Амвросиевкой и погнали их на Мариуполь. Взят Новоазовск! Общая атмосфера радости, веселья и близкой Победы!
Военный проверяет документы и вещи велосипедиста, который доброжелательно улыбается и охотно выполняет все его распоряжения.
- Ездят тут на велосипедах, - зло говорит старуха, - А потом люди из-за вас гибнут.
Она ругает велосипедиста, который, не теряя доброжелательности, отвечает. Меня его доброжелательность настораживает: донецкий давно бы послал приставучую старуху, а этот корректен, как Лавров.
В последний месяц на дорогах появились велосипедисты с рюкзаками. Подъехал такой "красавец" к дому и взорвал взрывпакет или "бросил уши". Координаты взрыва укропские артиллеристы зафиксировали и - пиши пропало. Если же дом находится рядом с подстанцией или другим объектом жизнеобеспечения города, к которому диверсант прикрепил "маячок", то шанс уцелеть вам стремится к нулю.
Замечаю новые белые машины МВД ДНР с надписью "полиция", в них - люди в гражданской одежде. Рядом помятые в боях машины без номеров и с номерами "Славянск", "Багира", "Батя".
Подхожу к толпе, вокруг которой вьются корреспонденты. Народ донецкий с удовольствием вытирает ноги об украинский флаг, а фотографы, стоя на корточках, "фиксируют исторический момент". Некоторые, потоптавшись, наклоняются и вытирают жёлто-синей тряпкой верх обуви. Флаг, к сожалению, один, а желающих много. Стоят в очереди, чтоб отвести душу.
"Добомбились, придурки, - думаю. - Довели народ".
Законопослушный гражданин во мне считает недопустимым надругательство над флагом, но, когда одна часть государства использует армию, чтобы решить политический спор в свою пользу, то я вытираю ноги о флаг такой страны. Если защищать детей - терроризм, а уходить от насильников и убийц - сепаратизм, то я, террорист и сепаратист, заявляю: "Нет на Донбассе Украины! Сдохла проклятая! Захлебнулась детской кровью!"
Вот, наконец, основное блюдо двадцать четвёртого августа!
Идут, как и хотели, по главной улице Донецка, вступают на площадь ненавистного Ленина. Но без оркестра. Ленин им уже не мешает, они не смеют на него взглянуть, а он смотрит на них с каменным, донецким спокойствием. Впереди потрёпанного, опущенного на колени (в прямом и переносном смыслах) бендеровского войска идут донецкие женщины с автоматами наперевес. По бокам - мужчины с немецкими овчарками. Сзади - три поливальные машины. Каждая деталь шоу символична, насыщена политическим, историческим, кинематографическим смыслами. Символ летит в вечность. Картинка обходит газеты мира.
Они идут. Их защищают от разъярённых жителей Донецка, в которых они, совсем недавно, стреляли с безопасного расстояния. Угрюмо бредут они под крики ненависти и проклятий. Воины Донбасса сдерживают земляков, мужчин и женщин, стариков и детей, которым ничего не остаётся, только кричать: "Фашисты! Сволочи! Убийцы!" Кто-то требует, чтобы они стали на колени. Кто-то швыряет в них всё, что попалось под руку.
Он идёт, понурив голову. О чём думает? Возможно, о том, что это только начало, и не самое плохое. Худшее ждёт дома, во Львове, где озверевшая толпа поставит его на колени и потребует кровью смыть предательство Украины. Его опять пошлют убивать женщин и детей Донбасса. Что делать? Куда бежать? Здесь его ведут с собаками, плюют в лицо, кричат: "Это наша земля! Пошёл вон, скотина!" Там - ставят на колени и шлют убивать. Образ Вечного Хохла, стоящего во Львове и Донецке на коленях, оплёванного там и тут, занимает воображение. Вспоминаю Тарковского. Интересно, как бы он снял то, что вижу я? Наверное, цветом, музыкой, мимикой актёров подчеркнул бы фантасмагоричность её. Зритель сначала увидел бы колонну пленных с руками за спиной, потом автоматчиков с лающими псами и кричащих, разъярённых горожан. Камера скользила бы по разбитым лицам, оскаленным ртам, медленно поднимаясь. Сквозь чёрную пелену взаимной ненависти проступила бы фигура Президента Украины. Он стоит на месте сброшенного памятника Ленина, на фоне американского флага с пачкой денег в руке. Бегущая строка сообщает, что "Президент Порошенко щиро вітає Всіх з Днем Незалежності України. Країни сильних, країни творчих, країни єдиних!" Камера поднимается выше, показывая голубое небо и облака...
Для Тарковского, думаю, слишком дёшево.
С отвращением к политикам, к собственной киношной бездарности иду домой играть в русскую рулетку с украинской армией...
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
