Вооруженные Силы Украины... никогда не будут бить по жилым кварталам. Украинские солдаты... будут рисковать собственными жизнями, чтобы только не подвергать угрозам женщин, детей, пожилых мужчин. Такова вечная рыцарская природа украинского воинства. Речь П. Порошенко 1июля 2014 года.
В трамвае разговор старух:
- Антихристы они. Обстрелы и бомбёжки затевают на большие православные праздники. На Пасху, на Троицу...
- И на Преображение Господне. Ещё по субботам и воскресеньям их черти мордуют. И по ночам...
1
В субботу, 23 августа, 14-го года, в 6 утра треск разломленной над головой громадной палки сорвал меня с постели и бросил сонного в ванную. Опять свист, треск и тарахтенье по крыше. Снова свист, взрыв как салют только раз в сто громче и трах-тара-рах по крыше. Словно балованный мальчишка раз за разом взрывает огромную хлопушку у меня над головой и бросает на крышу дома пригоршни гальки. Стёкла ещё не выбил. Потолок не пробил. Вновь стремительно приближающийся свист, треск, стук. И так раз десять. Воздух в квартире, стены и пол с каждым взрывом пугающе вздрагивают, но ещё держатся. Я чувствую себя поросёнком, который живёт в домике из соломы. Ниф-Ниф, по-моему. Наконец-то, всё затихло. Озираясь, выхожу из ванной. Из-под дивана, с такой же мордой, вылазит кошка. Смотрим друг на друга. Улыбаюсь. Пронесло, кисюня.
После нападения украинской армии на Донбасс я по-новому увидел свою квартиру и город. Они стали большими. Иногда огромными. Оказалось, что квартира моя прекрасно простреливается. Окон в ней слишком много и они почти на всю стену, которые сделаны словно из стекла. Мне бы квартиру без окон и гранитные стены толщиной с километр! Донецкие расстояния, которые я в мирное время проходил не замечая, растянулись. Опасны стали площади, широкие улицы, остановки. На них я, как и у окна - живая мишень. Поездка в городском транспорте стала экстремальным видом спорта, который оборвал жизнь уже нескольким сотням людей.
Осторожно выхожу из дому. У соседнего дома курит Витя. Лицо потное, уставшее, испуганное, напряжённое.
- Что это было?
- На работу шёл... услышал свист... и взрыв впереди меня... Упал под стену дома, закрыл голову руками... Опять свист, взрыв... И так пять или шесть раз где-то впереди... Полежал, пока стихло и бегом домой. Я так в молодости не бегал, хотя весил в два раза меньше, - улыбнулся он и тяжело вздохнул.
Из соседнего дома выходит сонный Вова.
- Мужики, что это?
- Да, чёрт его знает? Я думал, что осколочные снаряды над нами рвутся, а Витя говорит, что мины на повороте трамвая.
- А мне показалось, что у меня под окном шарахнуло.
- Нет, это возле Очаковской. Там в шесть шахтёры на Засядько собираются. Я на работу как раз шёл.
Выходит сухой, узкоплечий Толик, за ним выкатывается круглый Стас. Толик уверенно говорит, что это был обстрел из 120 мм миномётов.
- А по крыше, что стучало?
- Осколки.
- Так до Очаковской километр.
- Они так и разлетаются.
- Нормальный точечный удар! - усмехаюсь я, вспоминая речь Порошенко. - Параша говорит, что они бьют по террористам точечно. Интересно, сколько террористов они убили в этот раз.
- Ни одного, уверяю тебя.
Быстрым шагом со стороны трамвайной остановки идёт Никита. Лицо потное, пузо подпрыгивает в такт ходьбы. Витя зовёт его. Никита говорит, что на остановке двух шахтёров убило, а его Федота ранило в грудь.
- А они стоят и смеются, - кивает Никита головой в сторону остановки и быстро уходит.
- О ком это он?
- Не знаю, - недоумевает Витя.
- Может, об ополченцах? - предполагает Вова.
- Да, нет. Они, наоборот, приезжают первыми и помогают, - говорит Толик и зло добавляет, - не нравится, когда укропы по тебе стреляют, иди в ополчение и стреляй по ним. Или заткнись и терпи молча, пока другие с ними разберутся.
- Ладно, мужики, пошёл я спать, - зевает Стас.
Мы расходимся. Я поел и неожиданно для себя заснул в тишине. В одиннадцать разбудил звонок из Крыма. Знакомые уже знают, что нашу улицу обстреляли и хотят, чтобы я сходил и посмотрел, цел ли их дом. Пошёл смотреть дом и заодно заплатить за интернет, который вырубился во время обстрела.
Возле дома знакомых встретил старика с потухшим взглядом и со скомканным страхом лицом.
- Когда всё это кончится? - безнадёжно спрашивает он.
Смотрит мимо. Не ждёт ответа. Не спрашивает, а стонет вопросом. На лице страдание и отчаяние беспомощной старости.
- Скоро, - бодро отвечаю я.
На Очаковской лужа крови, под ногами сбитые ветки, листья. Ветви деревьев висят как сломанные руки. Ветер покачивает их. Сорванная с остановки искорёженная крыша валяется под забором, а белые пластиковые стены чернеют десятком разнокалиберных, рваных дыр. Перед остановкой на проезжей части дорожка лунок из свежевырванных кусков асфальта. Неглубокая воронка возле рельса. Дальше, метров на десять лежит поперёк дороги, срубленное осколками дерево толщиной со столб. Мужчина режет его бензопилой.
Хозяин и работники смотрят растеряно на развалины магазина "Крымские вина" и думают каждый о своём. Работники потеют при мысли о том, что мина могла бы прилететь в их смену, а хозяин не может осознать случившееся. Работник удивлённо выносит, держа за пыльное горлышко, уцелевшую бутылку вина.
Пишут, что президент Украины является гарантом Конституции и соблюдения прав и свобод человека. Якобы, "человек, его жизнь и здоровье... признаются в Украине наивысшей социальной ценностью".
Брешут! Три высших ценности (два шахтёра и женщина, ждавшая трамвай) порваны в клочья. Да, и магазинчик-то тю-тю. Нет людей, нет магазина, нет стёкол в домах. Чуть дальше - нет дома и квартиры в доме. Вместо неё - огромная дыра в стене с грудой битого кирпича под ней. В дыру видна пыльная люстра с разбитым плафоном.
А украинский гарант вместе с мировыми коллегами ослепли!
Почему украинского гаранта не судят? Он не выполнил свои прямые обязанности? Почему не судят тех, кто завёл Украину в кровавое болото междоусобной брани? Кто раздавал биты в столице и кричал про "кулю в лоб"? Кто послал армию на Донбасс? Донецкие ведь захватили на Донбассе только органы власти. При этих захватах не погиб ни один ребёнок, не был разрушен ни один дом, завод, школа, детский сад...
Звонок донецкого знакомого вернул в реальность. Он всё видел по телевизору, знает и уверен, что террористы обстреляли город, из которого они с женой удрали три месяца назад. Украина обеспечила им внешне пристойную, но воровскую, безбедную жизнь. Последние 10-15 лет они владели несколькими заводами и катались по миру. Теперь эта кормушка развалилась. Они в Крыму переживают о своих заводиках. Домой приезжать боятся. Знакомый считает, что террористы из одного района Донецка обстреливают другой. Они же бьют по украинской армии, которая в ответ стреляет по мобильным группам террористов. Точность украинской армии оставляет желать лучшего и поэтому Донецк обстреливают обе стороны конфликта. Он за Украину, подарившую ему заводики.
- В чём же выгода террористов? Деньги на вооружение, боеприпасы тратят, а преступные сверхприбыли с чего?
Выгод он не называет, но приплетает Россию.
- А волю населения Донбасса ты не учитываешь?
Этот вопрос, видимо, раздражает украинского оператора и связь прерывается. Он не перезванивает. Я тоже. Когда заводики отходят, то несёшь любую чушь для сохранения их.
2
28 августа. Успение Пресвятой Богородицы. Утро. Иду на работу. Трамваи уже неделю не ходят. Возле магазина стоит разрисованный в защитные цвета микроавтобус с надписью ДНР на боку.
- До Артёма не подвезёте?
- Садись.
Сел. Между сиденьями автомат дулом вниз. Я опускаю левую руку и кладу ладонь на пистолетную рукоять. Камуфляжный водила рассматривает колесо, не обращая на меня внимания.
- Классные у нас террористы, - думаю я, - подготовленные. Донецк просто центр международного терроризма!
Садится водила. Настроение у него хреновое.
- Документы показать?
- Не надо. Я сам вчера вечером без документов с девушкой гулял. Задержал меня их хвалёный "Беркут". Человек десять сбежалось. Стволами тычут, придурки.
Слово "придурки" сказал смачно, выразив интонацией весь опущенный матерный текст.
- Откуда по нам стреляют?
- Из аэропорта. Да, ещё диверсов поймать не можем. Под строителей канают. С Гладковки стреляли, сволочи.
На Артёма вышел, проверив басню о засланной в Донецк труппе МХАТа, которая разыгрывает перед нами роли спасателей, а, отъехав, подло стреляет. Надо иметь заводик в Донецке или не иметь мозгов, чтобы верить в эту чушь. Не арестованный, не избитый террористом, бесплатно подбросившим меня, поехал на работу.
Вечером мы еле добежали до подъезда. Та мина, от которой весь наш двор, даже старики и старухи, дёрнули врассыпную, выла две-три секунды. За воем последовал взрыв, фонтан чугунных осколков и дождь из них.
Мы в подъезде. Не знаю, как у меня, но у Толика лицо испуганное и бледное. Мины рвутся где-то рядом. Выстрел. Пару секунд воя. Взрыв и стук осколков по крыше дома. Толика зовёт жена. В голосе паника. Она одна в квартире на втором этаже. Пошёл успокаивать. Я сел на нижнюю ступеньку лестницы. Вышел из квартиры сосед лет 25-ти. Сел под стену на корточки.
- Что это?
- Мины.
Считаю взрывы. Сосед кланяется каждому. После восьмого взрыва в подъезд вбежала полная женщина лет 30-ти. Пальцы и голова дрожат.
- Садитесь, - говорю.
Она стоит и трясётся. На обращённую речь не реагирует. Ещё взрыв. На этот раз очень близко. Резко тяну её за руку вниз. Она плюхается на ступеньку возле меня слишком грузно, чтобы не больно.
- Нельзя стоять, - извиняюсь я и поясняю, - лучше сидеть или лежать.
Она смотрит остекленевшими глазами, молчит и трясётся. Дрожь крупноразмашистая. По щеке текут пот и слёзы. Боюсь, что начнёт рыдать или выбежит под обстрел. Надеюсь, что успею поймать, если что. Десятый взрыв. Одиннадцатый.
- Вы в безопасности. Стены дома толстые и нам ничего не грозит, - вру ей.
Двенадцатый, тринадцатый. То ближе, то дальше. Мысли о завершении профессиональной и жизненной карьеры как никогда актуальны. Пятнадцатый вой и взрыв. Вроде чуть дальше. Женщина начинает реагировать на мой спокойный тон и простенькие бытовые вопросы. Она курит, но сейчас боится курить потому, что сердце не выдержит. Живёт на Червоногвардейке. Торгует в киоске. У них так не бьют. Это её первый обстрел. Она хочет домой. К мужу. Но такси сейчас не вызовешь.
- Надо переждать обстрел. Через полчаса, час после обстрела всё опять будет работать, и вы поедете домой. Туда, где не стреляют.
В паузу после пятнадцатого взрыва мы перебежали в подвал. Там безопаснее, чем в подъезде. В подвальной темноте уже сидят, нахохлившись, соседи. Мы снимаем лицами ещё не снятую ими паутину. Обстрел сдвинулся в сторону. Лупят уже не по нам. Женщина достаёт сигарету, но огня нет. Она начинает говорить с молодым человеком, который уже не ныряет после каждого взрыва. Он обзванивает знакомых и собирается ночевать в другом месте. С него хватит. Она пытается вызвать такси.
Наконец-то, выстрелы и взрывы кончились. Мы вылазим на свет божий, к счастью, целыми. За нашим домом - чёрный дым. Иду в сторону дыма, хотя соседи говорят, что это опасно. Люди уже высыпали на улицу. В пятиэтажном доме стёкол нет. Шифер на крыше побит и разбросан. Асфальт усыпан стёклами, ветками, листьями, сбитыми грецкими орехами. Раненый воробушек ещё дёргается под бордюром. Перья на спине окрашены кровью. Левое крыло неловко отставлено. Заборы сломаны. Двое мужчин бегают с вёдрами и льют воду в разбитые окна горящего частного дома. Пожилой ополченец вызывает пожарную машину. Дыра в стене четырёхэтажного дома. Рядом трёхэтажный дом с разбитой крышей и развороченной стеной. Быстрым шагом проходят молодые ополченцы с нашивками "Новороссия" на плече и автоматами. Они ищут пострадавших. В этом доме нет. В соседнем - пострадала женщина.
- Отвези её, - говорит один другому.
- Не могу.
- Почему?
- У меня вся машина в крови. Только что тётку с Киевского в Травму отвёз. У неё жопу оторвало и пол спины. Кровь так и хлещет. Димон пусть отвезёт.
Иду дальше. Стальной Ниссан прошит осколками. В левом боку входящие, в правом - остролистые тюльпаны выходящих. Заднее стекло в сетке трещин вывалилось и лежит на багажнике. Два ополченца внимательно осматривают, обнюхивают машину. Боятся, чтоб не взорвалась.
За очередным разбитым домом 70-летний старик просит ополченца увезти его отсюда за любые деньги. Тот говорит, что увезёт, но не сейчас и не за деньги, а просто так.
Появились донецкие журналисты с камерой на треноге. Украинских журналистов нет. Они и так знают, что Донецк в очередной раз обстреляли российские террористы. Что-то скажут они, когда армия Новороссии прогонит украинскую из Донбасса и обстрелы Донецка прекратятся?
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
