- А хоч бы що, - в тон коллеге ответил доктор Селин, входя в ординаторскую и улыбаясь озябшим от морозного ветра лицом.
- Не работают? - перестал ёрничать Петров.
- Не-е. Обежал три банкомата и голяк. На Артёма даже людей нет, а на Зайцева топчутся под банком человек пять, и матом ругают Украину. Женщина с ребёнком видела на Широком кучи порезанных гривен.
- В Крыму тоже гривну резали, - сказал Петров, вставая из-за стола и протягивая руку.
Селин, переодевшись, сел за стол напротив и, поводя плечами, наслаждался теплом, заходящим под воротник рубашки. Глянув на часы, он покачал головой, словно говоря: "Вот полюбуйтесь, на что врач потратил рабочее время". Петров с любопытством смотрел на старшего коллегу: с началом войны рабочий день их начинался с обсуждения новостей.
- Вы мне скажите, Андрей Павлович, далеко ли уйдёт государство, наглейшим образом нарушающее свою Конституцию? - начал Селин, перебирая истории болезни.
- Украину, Иван Иванович, государством можно назвать с оговорками. Это мутное образование без общепризнанной - её собственным народом - территории. Галичане идентифицируют себя с Бандерой, Юго-Восток - с Ватутиным. Донбасс считает бандерлогов лакеями и предателями, презирает их за то, что они, как Смердяков, ненавидят Россию и жалеют, что умные французы не завоевали глупых русских и не присоединили их к себе.
- Люблю я умных молодых людей, как, - Селин поискал сравнение и, не найдя, кивнул головой в сторону кабинета заведующей: - как наша Ирка деньги.
Петров улыбнулся и продолжал:
- Количество лакеев-предателей на Украине слишком велико, чтоб этот факт игнорировать. Почему они четвёртый век предают Россию? Со шведами, французами, немцами номер у них не вышел, так они под пиндосов легли. Разве стабильность такого поведения не следствие национальных черт?
- С такими братьями и врагов не надо! - сказал Селин и добавил: - Полностью с вами согласен.
2
Петров удивлялся умению Селина смотреть на украинские события глазами психиатра. Его пугала гибель людей, разрушение домов, возможность потерять руку, ногу и даже жизнь. Он учился у Селина спокойствию и уверенности, но отрешиться от личного не мог. Селин, легко читающий чужие души, хлопал ободряюще Петрова по плечу и говорил, что он смелее его на целых двадцать пять прожитых лет. Всякий раз, когда Киев совершал действия, от которых Петрову становилось страшно, глаза Селина загорались знакомым Петрову профессиональным огнём.
- Красавцы! Как они мне нравятся! Согласитесь, что нынешние политические придурки не только бездарнее, жаднее и тупее прошлых, но и кровавее, - сказал Селин, смеясь и потирая руки от удовольствия. Петрову радость Селина показалась неуместной и он напомнил:
- Но люди-то гибнут.
Селин, мельком глянув на выражение лица Петрова, уточнил:
- Наших людей, Андрей Павлович, мне искренне жаль, а киевских и львовских нет. Когда психически больной пьёт соляную кислоту, я скорблю, а когда львовский урод гибнет в донецких степях, я радуюсь. Не так уж трудно понять, что происходит на Украине. Они прутся убивать нас во имя марионеточного государства...
- Но ведь им втирают о российской агрессии и террористах...
- Андрей Павлович, - Селин скривился, словно Петров уронил ему на ногу кирпич, - в российскую агрессию даже наши слабоумные больные не верят. Вы же давеча говорили, что пиндосы руками украинских смердяковых развязали на Украине колониальную войну. Под предлогом российской агрессии они сгоняют нас с нашей земли, выкорчёвывают наш язык, обычаи. Мы для них русскоязычные индейцы, которых они...
Вошла медсестра и сказала, что больному плохо. Через полчаса Селин вернулся в ординаторскую со словами: "Полегчало". Он подошёл к аквариуму:
- Рыбок кормили?
- Да. Со слов укроСМИ, - продолжил прерванный разговор Петров, - мы страдаем от обстрелов террористов и оккупации России. Значит, Украина должна нам, гражданам её, помогать выжить, а она закрывает банки, госучреждения, создаёт пропускную систему и заставляет стариков ехать с, якобы, оккупированной РФ территории за собственной пенсией. Где логика?
- Чтобы помочь индейцам выжить бледнолицые перестреляли бизонов и переселили их в резервации. Не ищите логику в геноциде. Я смотрю видео и вижу разрушенный в Горловке дом. Под обломками труп женщины и ребёнка, которого она обнимает. Читаю коменты: "Ура! Ещё одна самка колорадов уничтожена вместе с личинкой". Если террористы убили мать с ребёнком, то авторы подобных строк их пособники, которых Украина, если она демократическая, должна преследовать. А где такие уголовные процессы?
- Вы хотите сказать, что...
- Не я хочу сказать, а Конституция Украины говорит, что человек, его жизнь и здоровье, честь и достоинство - наивысшая социальная ценность. Если же Украина превыше всего, то диагноз ясен. "Смердяковы всех стран, соединяйтесь!" - вот лозунг нынешней Украины.
3
Следующий день был пасмурный, декабрьский. Доктора сидели в ослеплённой взрывом ординаторской. Единственное окно вместо стёкол было затянуто непрозрачной, в мелкую клеточку полиэтиленовой плёнкой. Горел свет. Селин шутил, говоря, что экскурсия в украинское Средневековье началась, и на следующей остановке окна затянем рыбьими пузырями. Он оформлял истории болезни. Петров читал с мобильника новости. Периодически они подходили к висевшей на стене карте Донецка и Макеевки и отмечали адреса свежих разрушений. Оба жили в прифронтовой зоне, оклеили крест-накрест окна, а, уходя из дома, не знали, вернутся ли. Они носили с собой документы, а в задние карманы брюк положили бумажки с ФИО, телефонами знакомых и родственников, необходимых для опознания трупа. Селин говорил, что пока он писал эту чёртову бумажку, он сто раз увидел свой труп в морге. Когда же приготовился к смерти, то вдруг понял, что Украина - это свинья, пожирающая своих поросят.
- Суки укропские, бьют по жилому сектору!
- Рядом с моим домом приземлилось, - сказал Петров.
- Цел?
- Да, вроде.
В ординаторскую с мобильником в руке вошла жующая старшая на вид одного возраста с Селином.
- Мальчики, мне позвонили и сказали, что деньги снять по карточке даже в Запорожье нельзя.
- Если денег на счёте нет, то снять их, Варвара Ивановна, нельзя, - не поворачиваясь, ответил Селин.
- Деньги, Иван Иванович, на счёте есть, но он заблокирован.
- А кто вам звонил? - забеспокоился Петров.
- Старшенький мой.
- Не сейте, Варвара Ивановна, панику, - не отрываясь от карты, проговорил Селин.
- Я, Иван Иванович, да будет вам известно, панику никогда не сеяла и не сею, - отрезала старшая и вышла, хлопнув дверью.
- Народ из-за обстрелов стал как порох. Её, кстати, надо беречь как зеницу ока: это единственное вечножующее создание, которое ещё не смылось в Украину, - сказал, поворачиваясь, Селин.
- Надо что-то с деньгами делать. Может, вы всё-таки сходите?
- Хорошо. Она завтра в Мариуполь едет.
У двери Селин опять остановился.
- Как мне, Андрей Павлович, не хочется идти! Я у женщин всегда просил только одного.
- Исключения, Иван Иванович, подтверждают правила. Вы хотите подарить Украине двадцать тысяч для обстрела Донецка? - использовал Петров довод, против которого Селин был бессилен.
4
- Вы как, ещё не или уже да?
- Волнуюсь, Иван Иванович.
- Если до трёх не придёт сообщение, то пролетели. Им часа два до Донецка. По темну через блокпосты не пускают.
Замолчали. Надежда истекала, тикая секундами, а телефон будто умер. Мысли докторов всё чаще сходились. Селин был человеком, который, поставив даже пустяшную цель, старался её достичь. Теперь он страстно желал вырвать свою зарплату из прожорливой пасти Украины. Она казалась ему чудовищем, которое, нажравшись чужих денег, прилетает клевать печень Донбасса, прикованного к спине России.
- Мда. Отходят укропам мои кровные, под обстрелами заработанные.
- У них на час позже.
- Андрей Павлович, ну, вы и фрукт! Я икру мечу, а он знает и как рыба об лёд, - облегчённо вздохнул Селин.
Снова умолкли. Вдруг Петров достал из кармана телефон и сообщил:
- Остаток: два пятьдесят.
- Вы окончательно и бесповоротно порвали с Украиной?
- Да-а! Она мне ничего не должна и я ей ничем не обязан. За смерть и разрушения мы с неё спросим.
- До Нюрнберга далеко, а за развод с Украиной надо выпить. Зовите кого-нибудь из медсестёр, а лучше Олю, машинистку.
Через пять минут коньячные бокалы были символически наполнены, лимон нарезан, кубики чёрного шоколада лежали на распахнутой фольге. Ольга Николаевна с удивлением смотрела на пригласивших её докторов. Война встряхнула служебную лестницу и по-своему разделила сотрудников. Чем сильнее Украина разрушала Донецк, тем сильнее Ольга Николаевна любила его. А чем дороже становился ей родной, раненый город, тем сильнее она ненавидела Украину и презирала жителей её.
- Мы собрались, Ольга Николаевна, чтобы отметить ещё одну порвавшуюся с Руиной связь, на этот раз - финансовую. Ещё один формально числящийся гражданин Руины закрыл счёт или, точнее, свёл счёты с издыхающей гадиной. - Ольга Николаевна вопросительно посмотрела на докторов. Петров, отвечая на её взгляд, наклонил голову. Дав им время обменяться взглядами, Селин завершил, - Не чокаясь. Помянём Руину. Да здравствует ДНР и Новороссия!
Выпили. Петров похвастался, что у него на карточке осталось два пятьдесят. Ольга Николаевна как о пустяке: "А у меня - пятнадцать копеек!"
- Как вы ухитрились?
- Специально поехала в Амстор, выбрала по цене конфету и расплатилась карточкой. Полдня потратила, но получила истинное удовольствие.
- В шоу под названием "Ни копейки Руине" вам нет равных. Пока. Я день потрачу, но карточку обнулю.
- Любите вы, дамы и господа, неньку, - хмыкнул Селин, у которого на карточке осталось десять тысяч, и которому надо было либо дважды ехать в Украину, либо что-то купить в Донецке пока карточку не заблокировали.
- А за что её любить? За то, что она нас оскорбляет, убивает и всяко портит нам жизнь? - блеснула глазами Ольга Николаевна.
- Скотское государство, не спорю. Рагульская пародия на Третий рейх. Я в последний год не могу нащупать, - Селин поднял руку и потёр пальцами, - национальные черты украинцев. Почему они не могут построить государство? Всё для них и за них сделали Ленин, Сталин и Хрущёв...
- ...и получили по самое не балуй, - вставил Петров.
Селин молча посмотрел на него.
- Извините.
- Казалось бы, живи и радуйся, а они за двадцать три года растащили лучшую часть Союза, полученную как с куста. Теперь скачут злые, кровожадные по обломкам её и, раскрашивая их в жёлто-голубой цвет, думают, что строят государство.
- Бо дурни, - Петров сымитировал интонацию и слова слабоумного больного, который каждый обход ругал Киев за то, что ему не платят пенсию.
- Больным понятно, а украинцам нет, - пожал плечами Селин и взялся за бутылку с таким видом, словно хотел сказать, что без бутылки народ сей не разберёшь.
- За любовь и по домам.
- Я, кстати, когда поехала в Укропию и увидела в новостях разбитые донецкие улицы, то пожалела, что у меня нет гранаты. Донецк такой красивый, моя дочка его так любит, а они... - Ольга Николаевна отвернулась и заморгала. - Она даже плакала. Представьте, пятилетний ребёнок сидит перед телевизором и плачет из-за того, что её садик вместе с игрушками разбомбят плохие дяди.
- Ничего - они с нами - не сделают, - сказал Селин, подчёркивая каждое слово ударом кулака по столу. - Вон на карте герб Донецка. Щит, а на нем звезда и рука, которая и под землёй держит молот. Он уже пятьдесят лет говорит: "Даже одной рукой, даже из могилы мы будем вас бить, пока наша звезда не засияет". Меня чем сильнее обстреливают, чем чаще у меня выключают свет и воду, чем больше мне создают трудностей, тем злее и азартнее я становлюсь. Я словно всю жизнь ждал, чтобы проверить себя на прочность. Войне я, как ни странно, благодарен. Это одно из самых настоящих событий, которые были в моей жизни. Раньше я не знал, как буду вести под миномётным обстрелом, а теперь знаю и доволен собой. - Селин помолчал и другим тоном добавил: - Только на войну надо брать после пятидесяти, а ещё лучше после шестидесяти. Тогда умирать не страшно. Срок годности и так истекает.
- Всё же лучше, когда не стреляют и не бомбят.
- Не-е, Оль, мужиков надо обстреливать. Женщин и детей я бы выселил на время из Донбасса. Мы б подчистили бендеровский гнилофонд, а вы б потом к нам вернулись.
- Я из Донецка никуда не уеду, - сказала Ольга Николаевна и наклонила голову, словно в лицо её подул холодный ветер.
Доктора переглянулись и с уважением и благодарностью посмотрели на пятьдесят килограмм донецкого характера, изящно завёрнутого в молодую, красивую, женскую плоть.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
