После памятной экскурсии в глубины независимой Ичкерии прошло около двух месяцев. Стояла глубокая осень. Хмурая, унылая погода постоянно напоминала о приближающейся зиме. Постоянные дожди, и как следствие, непролазная грязь, всех достали. Ходили слухи, что в соседних частях начали отпускать офицеров на десятидневную побывку домой, но при встрече с ребятами из этих частей выяснялось, что это полнейшая лажа и что никто никого не отпускает. Мысли в связи с этим были невесёлые.
Наша группировка всё больше и больше углублялась на территорию Чечни. В данный момент наши войска вышли к относительно широкой реке, мост через которую взорвали отступающие борцы за светлое исламское будущее. Вдоль одного берега встали наши войска, вдоль другого, на удалении двух километров, мирные жители за фальшивые баксы копали окопы товарищам боевикам. Сами братья по вере в наших прицелах не появлялись, видимо, управляя ходом инженерных работ из укрытия. И хотя все знали, что половина работающих - переодетые боевики, всё равно по ним не стреляли, боясь зацепить честных гражданских тружеников. Ведь они работали не за страх, а за совесть, за веру. Ведь Аллах велик. А это значит, что заплаченные деньги не имели никакого значения в борьбе против неверных. Наши психологи не тормозили. Поняв, что мирными жителями движет исключительно вера в светлое исламское будущее и ничто другое, распечатали и при помощи специального артиллерийского снаряда засыпали землекопов листовками, в которых подробно объяснялось, как отличить фальшивый доллар от настоящего. В бинокль было хорошо видно, как произошел бунт на корабле, и как через некоторое время работы по инженерному оборудованию местности прекратились, а недовольные землекопы, потрясая над головами листовками, нестройными рядами отправились восвояси. Сами боевики продолжать работы побоялись.
Саперы готовились к наведению переправы и ремонту моста. Остальные - к форсированию водной преграды. Недалеко от берега, в лесочке, расположились тылы передовых отрядов. Дело было к ужину. В полевых кухнях доваривали кашу с тушёнкой, в термоса разливали горячий чай.
У самого начала моста стоял двухэтажный бетонный блок бывшего поста ГАИ. На нём расположился передовой наблюдательный пункт нашего полка. Вот уже вторые сутки, не отрываясь от буссоли, начальник разведки полка, капитан Вова Сидоров, наблюдал за вражеским берегом и наносил на карту цели для будущих артиллерийских ударов. От вынужденного относительного безделья Вова аж чесался. - Ну, когда? Когда же вперёд?! Ещё этот, дурацкий приказ: "без крайней нужды не стрелять", дабы не выдавать своё расположение. Вову ломало по полной схеме. От наркомана он сейчас отличался только чистыми венами. Наркотиком для него стал адреналин, причём, в гигантских дозах. Вам когда-нибудь приходилось испытывать действие этого термоядерного вещества? В той или иной мере каждый знает, что это такое. В малых дозах это можно почувствовать при прыжке в воду с высоты не менее пяти метров. Или при создании аварийной ситуации на дороге. Или, когда большая, добрая собака, только что под вашими руками вилявшая хвостом, неожиданно начинает рычать, а через секунду готова порвать вас в клочья. Говорят, что некоторые представители животного мира чувствуют выброс адреналина на расстоянии и реагируют на это агрессией. Собака распознает его с двадцати метров, акула с десяти километров. Адреналин - это защитная реакция нервной системы человека на внезапно появившуюся опасность, страх расстаться с жизнью. Когда порция большая, то ты наблюдаешь за происходящим как бы со стороны. Если порция очень большая, то, защищаясь, нервная система может ввести тебя в психологический ступор. Тогда тебе становиться всё равно, что происходит вокруг. Это творится сплошь и рядом, особенно с вновь прибывшими, независимо от должностей и званий. После того, как колонна, попав в засаду, всё же сумела организовать оборону и отбиться, выяснилось, что из двадцати бойцов пятеро не сделали ни одного выстрела. Сильнейший испуг расплющил их под колёсами машин, заставил отбросить оружие и ещё полчаса после боя, зажав голову руками, никак не реагировать на происходящее. Для того чтобы этого не произошло с тобой, ты постоянно должен ждать агрессии в свой огород, то есть, постоянно находиться в напряжении. Твоя нервная система постепенно привыкает к такому режиму и всячески тебя поддерживает. Потом ты начинаешь себя ловить на мысли, что щёлканье пуль по броне тебе не причиняет даже лёгкий дискомфорт. Ты ничего не боишься, действуешь на полном автомате, чётко реагируя на происходящее. Но стоит хотя бы на пару дней окунуться в мирную жизнь, как ты начинаешь понимать, какую цену заплатил за спокойствие в бою. Вокруг всё тихо и спокойно, но нервная система по инерции продолжает накачивать тебя чудо раствором. И вот наступает момент, когда "чайник вскипает". Надо срочно снимать крышку, то есть контролировать процесс. Или эту крышку сорвёт паровой удар. В Чечне "снять крышку" было легко. Или двести грамм водки, притупляющей восприятие и тормозящей твоё возбуждение, или, если есть возможность выйти в чисто поле и влупить куда-нибудь пару магазинов. Адреналин - это тот самый раствор, заставляющий лезть людей в горы, прыгать с парашютом, заниматься экстремальными видами спорта или снова и снова возвращаться на войну. Вот для этого нужны реабилитации, врачи и санатории. С переизбытком адреналина можно наделать больших бед. Ты просто будешь ходить и искать приключения. Или просто создавать условия для этих приключений. Можно пройти мимо пьяного мужика, ляпнувшего что-то невразумительное, может быть даже и не в твой адрес, а можно вернуться и, будучи в трезвом уме и здравой памяти, развернуть ему башню на сто восемьдесят градусов безо всякой жалости. Для выхода из этого кошмара надо минимум полтора года спокойной жизни.
Теперь можете представить, что чувствовал вот уже вторые сутки гвардии капитан Вова. Одним словом, ни выпить, ни пострелять. Из штаба полка по радио передали, чтобы Вова перестал доставать командование своим нытьем и выклянчивать разрешение разведать расположение противника путем непосредственного визуального наблюдения. Вова был на грани фола. Ему казалось, что даже любимая снайперская винтовка всем своим видом подталкивает его к действиям. Руки невольно тянулись к гранатам в разгрузке. Оружие и боеприпасы, а Вова это точно знал, скучали без настоящего дела. В понятиях Сидорова - оружие, несомненно, обладало душой, характером и другими атрибутами высшей нервной деятельности. Вова был не просто любителем всего стреляющего и взрывающегося, он был маньяком. Как-то раз я лично в этом убедился. В полк прибыл новый начальник штаба - человек необстрелянный, неопытный. Одним словом, меня попросили уступить свои роскошные апартаменты, находящиеся в кунге машины связи всего лишь на одну ночь. Делать было нечего - все-таки подполковник, начальник штаба полка. Неожиданно ко мне подошел Вова и сказал, что ему из дома передали посылку, где помимо прочего находилась бутылка домашней настойки. На вечер он пригласил меня к себе, а, узнав, что я временно бомж, великодушно предложил место в своем вигваме. Вместо ужина я отправился по известному адресу в гости к другу. Вовино поместье представляло собой квадратную яму три на три метра, два метра глубиной, накрытую сверху палаткой. На дне выстеленный досками из снарядных ящиков пол. В дальнем углу - печка-буржуйка с запасом дров. Две солдатские кровати с голыми решетками. В середине - импровизированный стол с парой солдатских кружек и разложенной домашней снедью, среди которой мой пытливый взгляд обнаружил копченую колбасу, маринованные грибы, соленые огурчики и еще пару вкусных и дефицитных на войне моментов. Плюс полторалитровая бутылка в центре с приятным рубиновым цветом. Ну что ж, недурственно. Весьма недурственно! На одной из кроватей сидел гостеприимный хозяин с такой же физиономией (гостеприимной, а не рубиновой). Не говоря ни слова, мы накатили по кружечке отменного напитка, имеющего не меньше тридцати градусов обстрела. Закусили дефицитом и, обменявшись мнением, что даже в этой заднице жизнь может быть хороша, на время умолкли. Виной рекламной паузы были домашние продукты на столе. Оба думали про родных и близких, оставшихся дома и помнящих о нас. Однако, штука, названная Вовой "настойка домашняя" была что надо! Тепло быстро разбежалось по телу, и мы начали обыкновенный треп, как все, конечно же, догадались о службе. Постепенно Вова перешел к своей любимой теме. С чувством гордости и собственного достоинства в течение пятнадцати минут хозяин яранги продемонстрировал такой арсенал, такое количество всевозможного оружия и боеприпасов, что мне пришлось в момент протрезветь и умолять Вову почти на коленях погасить печку и быть предельно осторожным со спичками и сигаретами. Стрелковым и артиллерийским складом, находящимся в Вовиной палатке можно было полностью обеспечить мотострелецкую роту, если не больше. Патроны, гранаты всех систем и калибров в неисчисляемом количестве, пара гранатометов, автоматы с ночными прицелами и без, пистолеты ТТ, Стечкин, ПСМ, не считая известного Макарова, запас всевозможных мин. Имел место даже реактивный пехотный огнемет "Шмель", и многое, многое другое, о чем я раньше даже и не слышал. По своей огневой мощи Вова раз в пять превосходил тяжелый крейсер времен второй мировой войны. Мотострелковая рота, воспользовавшись арсеналом начальника разведки полка, свободно в течение месяца могла успешно держать оборону, не испытывая недостатка в оружии и боеприпасах. Ближе к ночи, нас обоих вызвал командир полка и поставил, так называемые, "ночные задачи". Ночевать мне на патронном заводе, к счастью, не пришлось.
... Постепенно на землю опустились сумерки. На Вовину душу они опустились тоже. Вова еще раз с тоской потрогал СВДшку. За целый день ничего. Ничего, не считая нанесенных на карту новых целей. Аппетита не было. Принесенная бойцами каша с огромными кусками тушенки и горячий чай, душу не грели. Вова отвернулся от буссоли и, взяв в руки котелок, лениво ковырял содержимое алюминиевой ложкой. Надо подумать о предстоящем ночлеге. Днем к себе приглашали саперы. Они устроились не кисло. Неожиданно все тело самопроизвольно напряглось. Мозг что-то почувствовал. Какое-то изменение, возможно опасность. На войне обостряются те чувства, которые отвечают за твою безопасность. Вова доверял им. Может поэтому и был еще живым и невредимым. Бросив свой ужин, он автоматически схватил винтовку и приник к прицелу. С ума сойти! Вот это наглость! На расстоянии ста пятидесяти метров, на противоположной стороне моста, стояли белые жигули, шестой модели, с горящими фарами. В салоне сидели трое. А возле открытой передней двери (Вова резко зажмурился и вновь открыл глаза - видение не пропадало), стоял, как говорят в народе, "стопудовый чех". То есть, выражаясь другими словами, гражданин Российской Федерации, имеющий явную принадлежность к незаконным вооруженным формированиям на территории Чеченской Республике. Судя по всему, этот джигит был не последним солдатом независимой Ичкерии. Огромная борода, берет с зеленым флагом, торчащая в разгрузке "моторолла", крутой комок, навороченные берцы и бинокль, выдавали в нем какого-то знатного перца местного разлива. Держа в прицеле винтовки ядрёный овощ, Вова не мог понять, почему никто не стреляет, ведь это враги. Причем, оборзевшие, в наглую подъехавшие на близкое расстояние. "Заблудились, уроды", - мелькнуло в голове. Между тем, товарищ, который хуже татарина, поднял бинокль и стал изучать наш берег. Чех скользил биноклем по прибрежным деревьям и кустам. Еще мгновенье и он увидит наше обалдевшее стадо. Пуля, пробив бинокль, разнесла заблудившемуся абреку полголовы. И тут же, весь берег ощерился огнем. Стреляло не меньше ста стволов. Один раз даже (правда, мимо) выстрелил танк. Чехи в машине ударили по газам, пытаясь развернуться, но врубились в ограждение моста. После этого они предприняли отчаянную попытку выскочить из машины. Один даже сумел дать очередь из ручного пулемета, но силы были явно на нашей стороне. Через десять секунд после первого выстрела все было кончено. Машина, напоминавшая собой дуршлаг, горела. Рядом лежали поверженные враги, но стрельба все еще не прекращалась. Это была небольшая месть за оцепенение, которое произвели наглые чичики. "Ни фига себе, поужинал!" - подумал Вова, ставя автомат с подствольником обратно в угол. Я не ошибся, именно автомат. После меткого попадания из винтовки, увидев, что боевики пытаются развернуться, он оставил СВДшку и, схватив автомат два раза, и оба в цель, выстрелил из подствольника. Уже по горящим жигулям добавил пол магазина. На душе однозначно полегчало, проснулся зверский аппетит. Он метелил кашу, как ошалелый. Неожиданно на зуб попало что-то твердое. "Наверное, кость, - мелькнуло в просветлевшем мозгу, - кость в тушенке - оригинально". На поверку оказалось, что "кость" еще пять минут назад находилась в автоматном магазине и являлась частью патрона. Вова перевел взгляд на котелок и обнаружил среди тушенки и каши несколько стреляных гильз, залетевших туда случайно. Через пять минут на его наблюдательный пост поднялся пехотный майор. Выразив свое восхищение находчивостью и меткостью капитана, майор достал фляжку со спиртом и предложил выпить "за Победу!" Кумиром Вовы был герой фильма "Подвиг разведчика", и он добавил: "За нашу Победу!"...
...О том, что произошло на мосту, мне довелось узнать немного позже, причем совсем в другой интерпретации. Ко мне в гости зашел командир первого дивизиона и с порога сообщил, что крайне возмущен отсутствием цветов, оркестра и положенных герою ста грамм. На что я резонно заметил: "Цветы имеются в виде конопли и мака, обильно растущие вокруг, правда сейчас не сезон. Роль оркестра вполне могут сыграть моющие после ужина свои котелки бойцы. А сто грамм для героя - просто не проблема, только вот по какому поводу?" Подполковник хитро улыбнулся, мечтательно закатил глаза и рассказал очень забавную историю. Он чувствовал, что в тот вечер что-то должно было произойти. Просто не мог усидеть на месте. По счастью, в гости пришли два майора из танкового батальона и, конечно, не с пустыми руками. От реки дул холодный ветер, и компания перебралась внутрь МТ-ЛБу (гусеничный бронированный тягач). Уже было выпито достаточно, когда старый подполковник, почувствовав неладное, решил взглянуть в триплекс. Увиденное поразило его. На мосту стояла белая "шестерка", а рядом с ней - известный полевой командир (как фамилия, комдив, к сожалению, забыл) со снайперской винтовкой в руках. Чех в кого-то целился и вот-вот должен был нажать на спуск. Бесстрашный командир дивизиона пулей вылетел из люка, схватился за пулемет и, не целясь, дал длинную очередь. Снайпер сразу же упал, а машина загорелась. Но прежде из нее выскочил бандит с гранатометом и выстрелил прямо в отважного подполковника. Но и он был не "Шиком" брит. В падении с высоты тягача, супергерой выпустил длинную очередь, поразившую соперника, а граната прошла как раз над тем местом, где он только что стоял. "Ну что ж, - подумал я, - круто! Если, конечно, не подвергать сомнению факт выпрыгивания из башни через узкий люк". Комдив весил около ста двадцати килограмм, а когда Бог раздавал рост, подполковник в очередь становился три раза и обижен не был. Протиснуться через люк он бы, наверное, смог, а вот вылететь пулей - навряд ли. А также стрельба "а' ля командо" - ну прямо как в кино. Спустя десять минут после ухода геройского подполковника по фамилии Вильгельм Телль, в палатку зашел мой прямой и непосредственный начальник на работе, и боевой брат, собутыльник и единомышленник после боевой работы - начальник связи полка, майор Юра Стереженко. Он мне рассказал, что только что был в четвертом дивизионе, где имел счастье прикоснуться к подвигу. Героем дня в четвертом дивизионе был тамошний хозяин - командир дивизиона, подполковник Трофимыч. Аудитории, состоящей из командиров взводов и батарей, он самозабвенно вещал, что, будучи у моста, нагуливая аппетит перед ужином, проходил вдоль берега реки, напрочь презирая чеченских снайперов. Как вдруг, боковым зрением старый воин Трофимыч заметил движение на мосту. И точно, белая "шестерка" с абреками. Он, не думая ни секунды, вскинул гранатомет и первой же гранатой попал в машину с расстояния трехсот метров. Юра, не ставя под сомнение снайперские способности лихого командира дивизиона, спросил насчет того, как часто Трофимыч берет с собой на вечернюю прогулку гранатомет. Этим вопросом он вызвал неоднозначную реакцию благодарных слушателей. По аудитории прокатился недоверчивый гул. На что местный хозяин, измерив презрительным взглядом не в тему влезшего связиста, сказал, что если бы Юра был в тот момент на берегу, то видел бы, что там сплошь и рядом, мешая ходить и ездить, под ногами валяются заряженные гранатометы. По окончанию рассказа Юры, мы дружно посмеялись. После этого я в подробностях изложил недавний подвиг командира первого дивизиона. На этот раз мы дружно поржали. Когда же выяснилось, что еще и Вова имеет отношение к стрельбе на мосту, Юра сделал предложение неслабо повеселиться...
... "Так что, Трофимыч тоже подойдет?" - закидывая в огромный рот ложку кабачковой икры, спросил командир первого дивизиона. Юра ответил утвердительно, при этом в глазах его веселились черти, перемигиваясь с моими. Я объяснил, что Трофимыч задерживается по каким-то непонятным делам. Мы сидели в кунге, можно сказать, в домашней обстановке. Повод для праздника придумал никогда не унывающий Юра. Он очень скучал по своему эрдельтерьеру по кличке Бублик, показывая со слезами на глазах его фотографию и через каждые десять минут напоминая собравшимся, что сегодня Бублику исполнилось три года. Я как мог, помогал ломать комедию. Часто моргал, успокаивал растроганного Юру и, будучи младшим по возрасту и званию, разливал спирт по кружкам. Между тем, после третьего тоста командир дивизиона разошелся, напрочь забыв о Юре и Бублике. Стал рассказывать избитые военные байки, старые анекдоты и всякие небылицы. Мы с Юркой дружно веселились, больше от предвкушения предстоящего шоу. Открылась дверь, и в кунг машины связи влез Трофимыч. Тепло поздоровавшись со всеми и выяснив причину застолья, мужественный командир четвертого дивизиона без лишних препирательств заглотил штрафную кружку. И почти сразу окосел. Видя, что клиенты дошли до кондиции, мы с Юрой стали живо обсуждать положение наших войск у моста, постепенно направляя разговор в нужное русло. Два подполковника аж подпрыгнули. Перебивая друг друга, стали рассказывать о разрушенном мосте, белой "шестерке" и оборзевших абреках. Все было дружно, пока дело не дошло до развязки. Вот тут-то чуть не начался крупный вооруженный конфликт, имеющий все шансы перейти в третью мировую войну с применением ядерного оружия. Оба комдива, брызгая слюной, обвиняли друг друга во лжи и хвастовстве. Каждый утверждал, что именно он завалил главного чеха, называя фамилии свидетелей, которые в данный момент в расположении полка по разным причинам отсутствовали. Воспользовавшись крупной разборкой двух непререкаемых авторитетов, я покрутил ручкой телефона и позвонил в штабной вагончик. Через две минуты в кунге появился начальник разведки полка. Спорящие даже не заметили влезшего Вову. Между тем, Володя отхлебнул из кружки и, поняв суть спора, добавил пару существенных подробностей по данному вопросу.
Первая состояла в том, что когда началась стрельба, командир первого дивизиона лежал на дне тягача, а на его голове вздувалась огромная шишка. По пьяному делу он, выпрыгивая из башни тягача, забыл о закрытом люке и поэтому находился в легком нокауте. Когда все кончилось, он все же смог протиснуться в люк и даже попытался открыть огонь из пулемета, стоящего на башне, но тот почему-то дал осечку. Раздосадованный подполковник, потирая ушибленную броню головы, чертыхаясь, спустился обратно, где операция "вихрь антизеленый змий" вместе с двумя майорами была продолжена.
Вторая подробность касалась Трофимыча. По справедливости сказать, в его повествовании была правда. Гранатомет действительно имел место в жизни Трофимыча. За минуту до начала стрельбы на мосту, он находился в полукилометре от места предстоящих событий и от души равнял бедолагу пехотинца, который при прохождении мимо подполковника, случайно зацепил его гранатометом по голове.
Подполковники, тыкая друг в друга пальцами, ржали как кони. Мы с Юрой и Вованом, просто давились от смеха, рискуя залить слезами праздничный стол. И еще долго хмурые земли Ичкерии озарялись нашим молодецким гоготом. Через час все начали расходиться. Два комдива шли обнявшись, сокрушаясь на тему: ну откуда взялся Вовка? Ведь все так классно получалось.
- Ты откуда родом, Трофимыч?" - спросил при расставании обладатель огромного рта. - Киевские мы, - ответил Трофимыч, не понимая, к чему клонит товарищ.
- Я с Беларуси, Вовка с Урала, связисты почти местные. Все здорово получается, - подытожил подполковник. И тут же продолжил - Уволимся, приедем домой, расскажем, никто не проверит. Не получилось на деле, так хоть на словах погеройствуем.
Друзья, крепко обнявшись на прощание, довольные жизнью, ступая ногами в жирное месиво, неторопливо побрели каждый в свою сторону.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
