Аннотация: Это первый мой серьезный опыт. Буду рад любым отзывам.
Эпоха камня и калашникова .
ПРОЛОГ
Военный аэродром встретил нас шумом, суетой, жарой, пылью и резко пахнущим прапорщиком в образе потеющего колобка.
- Как долетели? - поинтересовался он, пожав нам руки и не дожидаясь ответа, резво побежал, махнув, чтобы мы поспешили следом. Я и старший лейтенант Эрик Хисяметдинов, подхватив вещмешки, порысили за ним. Прапор был резв и догнали мы его только возле странного кирпичного сооружения без опознавательных знаков и табличек.
- Стойте тут, - прапорщик высморкался в ржавую урну, изображающую пингвина с разинутым клювом. - Я доложить и за остальными.
Круглый зад нырнул в помещение и мы остались одни, ошалело озираясь по сторонам. Внимание наше сразу же привлек хмурый капитан, проводящий инструктаж перед шеренгой бойцов.
- На допрос задержанных водить строго по уставу. - вещал он, прохаживаясь вдоль строя. - Никаких разговоров. Оружие заряжено и направлено на сопровождаемого. Следовать позади, в трех шагах левее или правее. Следить за своевременной доставкой воды и пищи. На горшок водить строго по распорядку. И да. Поведете на толчок - задержанный может поднять с дороги камень. Не надо его сразу расстреливать, вопя непристойно. Были деятели. Это всего лишь значит, что оно захотело какать и будет им подтираться.
Эрик завороженно выслушал речь капитана и повернулся ко мне.
- Вытирать жопу камнями, - с восхищением повторил он. - В какое суровое место нас закинула судьба.
- Угу, - согласился я. - Эпоха камня и керамики. Только я чего-то не тащусь по этому поводу.
- Зато тут наверняка процветает... - начал было Эрик, но его перебил вернувшийся прапорщик.
- Вот вам и друзья, - сообщил он, указав на следовавших за ним старлея и лейтенанта. Старлей был приземист и коренаст. Сила так и чувствовалась в нем.
- Леха Медведев, - представился он. - Ну наконец то нормальные мужики.
- Севастьян, - представился и лейтенант. Он был высоким, худым и свысока смотрел на нас сквозь пыльные очки. Форма сидела на нем нелепым мешком. В руках Сева держал огромный чемодан.
- Осторожнее с ним, - предупредил Медведев. - У него бабушка была фрейлиной самой императрицы Екатерины. А еще это чудовище хоть и назвалось доктором, высосало мне мозг.
- Сева, а зачем тебе чемодан? - полюбопытствовал я.
- Там помимо лекарств много хрупкого оборудования, - ответил тотчас лейтенант и огорошил меня кучей научных терминов, из которых мне знакомо было только слово микроскоп.
- На склад, ребятки, - прервал церемонию знакомства прапорщик и убежал вперед, как нам показалось прямо сквозь вертолет. Чертыхая неугомонного колобка, мы побежали следом. Склад был огромен. Он пах нафталином и оружейной смазкой.
- До пункта назначения поедете поездом, - сообщил прапорщик, протянув нам билеты. - Поедете по гражданке.
К нашим ногам полетели робы грязно-синего цвета.
- По форме не доедете. Водку, если привезли, в открытую не лакать. Кстати, вы привезли водку?
Водки у нас не было.
- Ну вы и упыри, - осудил он нас и, порывшись в облезлой тумбочке, достал бутылку и картонную коробку с серебряными стопками. - Спирт! Паек-то, надеюсь, выдали? Доставайте. Что там у вас? Тушенка? Паштетики? Шпроты хорошо бы. Давненько я не едал шпрот.
- Горох прессованный.
- Да ну на.
В доказательство я предъявил вещмешок. Прапор порылся в нем и извлек брикет в серебристой обертке.
- Разжевать и запить водой, - прочитал он ,щурясь, потом разорвал обертку зубами и откусил здоровенный кусок. Немного пожевал, издавая громкий хруст. Сморщился и выплюнул все на пол.
-Глина какая-то. Мдя. Щедра ты, Родина, к своим защитникам ебананасос.
Он снова нырнул в волшебную тумбочку и достал горсть кураги. Бросил ее на газетку и ловко разлил спирт по стопкам.
- А ты чего сиськи мнешь? - он недоуменно посмотрел на Севу, отошедшего в сторонку.
- Я не употребляю спиртных напитков.
- Да? Ну и хрен с тобой, золотая рыбка. Поднимаем мужики. Ну. Дембель неизбежен!
Выпив, прапорщик снова стал резвым и шустрым и в ускоренном темпе отвез нас к вокзалу, где и оставил, пожелав напоследок удачи. Расположились мы на перроне. Вокруг сновала чуждая культура в грязных толстых халатах, впрочем, попадались и много современно одетых экземпляров. Эрик, пробормотав нам что-то по-татарски, тут же исчез, нырнув в пеструю суматоху. Вернулся он чрезвычайно довольный и гордо показал нам корзину с фруктами, картинно перемешавшихся с бутылками минеральной воды и глиняную бутыль, закупоренную газетой.
- Вино. - гордо сообщил он. - Представляете? Тут проще наркоты достать, чем сраную бутылку вина. У меня ощущения, что я добывал тайны мадридского двора а не бормотуху.
- Я бы категорически не рекомендовал употреблять фрукты, - Сева нашей радости не разделял явно. - Минеральную воду необходимо разбавить таблетками ,что нам выдали, а бутылку советую выкинуть.
- Дурак что ли?- Эрик явно обиделся за свою добычу. - Между прочим, я все помыл вот этими самыми ручками золотыми. Минералка в стекле, а насчет вина вообще заткнись.
Сева сел в сторонке и с явно осуждающим нас выражением лица демонстративно принялся хрустеть горохом, запивая его обеззараженной минералкой. Не обращая на него больше внимания, мы принялись за фрукты, по очереди хлебая из бутылки. Гадость, конечно, это вино - была редкая. Покончив с припасами, мы порозовели и начали интересоваться происходящим вокруг.
- Гляньте какая! - Леха обратил наше внимание на девушку с кучей заплетенных косичек, кокетливо выползающих из под тюбетейки. - Сказка! Тысяча и одна ночь. Мммм! Помыть бы ее еще.
- А может их нельзя мыть, - нарушил его розовые мечты Эрик.
- Почему?
- Ну, не знаю. Смоешь слой защитный и загнется девица, потушив свои глазища.- Эй, Себастьян. Можно их мыть?
В ответ Сева разразился лекцией на тему венерических заболеваний. Он так смачно описывал симптомы, что мы тут же начали чесаться и ощущать данные симптомы на себе.
- Вот ты, Сева, шанкр, - не выдержал я. - Ничего святого.
- Мужики, кажись, паровоз пришел. - объявил Медведев.
Толпа оживилась и, похватав квадратные мешки, кинулась к поезду. Такое я видел только в фильмах про гражданскую войну. Поезд брали штурмом. Тамбуры моментально наглухо закупорили мешками ,и аборигены, гортанно повизгивая, полезли внутрь через окна, мелькая халатами и шароварами. Мы, следуя местным обычаям, в вагон проникали так же через окно. Правда, с Севой были проблемы. Его пришлось запихивать, ввиду полной Севиной неспособности освоить данный вид погрузки самостоятельно. Дело осложнялось тем, что Сева в процессе сильно переживал за свой чемодан и одновременно озадачивался квадратной формой мелькавших вокруг мешков. К тому же, он был напряжен и плохо гнулся. Но грубая сила победила и мы справились. Билеты, конечно же, у нас никто не потребовал. То, что творилось внутри вагона, можно охарактеризовать только словом - круто.
Вокруг лежали, стояли, торчали мешки и огромные узлы, на которых стояли, лежали и сидели люди. По этим завалам, восторженно визжа, ползали дети. Некоторые из них какали на газетки, которые затем бережно из рук в руки передавались на выброс. Печально блеяли связанные бараны, роняя пахучие орешки. От запаха глаза вылезали на лоб буквально. Не сговариваясь, мы начали пробираться к тамбуру, осыпаемые проклятиями на местных наречиях. В тамбуре можно было перевести дух. Сквозь разбитое стекло ветер обдувал наши мужественные лица и постепенно приводил в чувство. Мы ехали в гордом одиночестве, озирая однообразную степь, оживившуюся лишь раз, когда с поездом поравнялось небольшое стадо не то лошадей, не то ослов с горбатыми мордами.
Счастье, правда, длилось недолго. В тамбур заявились два задумчивых бородача в чалмах, тащивших пропановый баллон. Не обращая внимания на охвативший нас ужас, они подожгли пламя и принялись жарить чебуреки. Несколько подростков резво их разносили по вагонам. Кончилось это тем, что Сева упал в обморок и мы поливали его минералкой, которую ехидный Медвежонок не забыл обеззаразить. Станцию мы, конечно же, проехали. Тупо потому, что не угадали ее в живописных развалинах, оставшихся как память о противостоянии Юрчиков и Вовчиков. ( Вовчики -ваххабиты. Юрчики - пестрая смесь сторонников светского государства, коммунистов и сторонников не отделения от России. Примечательно, что большинство командиров у них состояло из авторитетных воров, по полжизни отсидевших в тюрьмах Союза.)
На наше счастье поезд минут через тридцать остановился в степи, чтобы высадить там какого- то почтенного аксакала. Мы вылезли вместе с ним. Леха тут же пристал к аксакалу с расспросами. Дед молчал. И то, что он не статуя, было видно лишь по тому, что он изредка облизывал губы.
- Да не понимает он, - не выдержал я. - Пойдем по шпалам. Надеюсь, там нас дождутся.
- Мужики, - позвал нас Эрик, застегивая ширинку. - Гляньте ,какая зверюга тут живет.
Оставив деда в покое, мы пошли глядеть зверюгу. Зверюгой оказался ежик. Ежик деловито жрал саранчу и поражал воображение огромными ушами.
- Интересно. Это заяц отшпилил ежиху или еж зайчиху? - прервал наше любование Эрик.
- Еж, конечно. - вынес заключение Медведев. - Заяц запырялся бы об колючки нах.
- Не согласен, - возразил я. - Это был заяц. Я прям так и вижу, как он кончает с пронзенным иглами сердцем во имя любви и эволюции.
- Скрещивание между ежами и зайцами генетически невозможно, - вклинился в беседу Сева. - Это местная разновидность ежей. Большие уши им нужны для того, чтобы...
Сева осекся под нашими взглядами.
- Ну что ты за человек такой, - укорил его я. - Ты только что убил у трех хороших парней веру в эротическое чудо.
- А сам, сука, лягушек резал, - обвинил и Медведев.
- Пришел доктор и все испохабил, - подвел итог Эрик.- Ну, погнали ,что ли, по шпалам.
И мы погнали по шпалам. Через полчаса нас настигла расплата за полное пренебрежение Севиными советами. Приступ дизентерии был так силен, что мы выбивали воронки в пыли. Мы сидели рядком вдоль железной дороги, а Сева копался в чемодане, распространяя лекарственные запахи. Закончив, он повернулся к нам.
- Представляете, казус. Я не взял пипетку. Такая мелочь, а доставляет неудобства.
Мы молчали. Наши сердца были черствы к неудобствам, вызванным отсутствием пипетки. Поняв это, Сева вздохнул и пугая саранчу, полез на ближайший пригорок. Оттуда он, заложив руки за спину, взирал на нас некоторое время, всем своим видом олицетворяя фразу: "А я говорил!"
- Вот напрасно вы так пренебрежительно относитесь к дизентерии, - сообщил он нам. - Помимо обезвоживания вы сейчас теряете минералы и микроэлементы, так необходимые вашему организму, нарушается электролитический баланс. Может развиться анемия, а в запущенном случае и геморрой.
- Себастьян, у меня мурашки от тебя, - перебил Севин монолог Эрик. - Я прям жопой чувствую как меня покидают последние микроэлементы, так, бля, необходимые моему цветущему организму.
- Шанкр, скотина. Заткнись, пожалуйста. - добавил свое слово и Леха. Сева вспыхнул и спрыгнул с импровизированной трибуны.
- Вот и лечи вас после этого, - обиженно пробормотал он.
- Суки мы страшные, - согласился я с Севой. - Слушай, а в твоем волшебном чемоданчике нет ,случайно, стульчака? А то у меня ноги затекли.
- А у меня бумажки кончились, - сообщил Эрик печально.
До станции мы добирались около четырех часов. Севины микстуры помогли и позорная болезнь отступила, оставив о себе напоминание пульсацией в заднице. Выздоровев, мы стали испытывать угрызения совести и наперебой подлизывались к доктору, но сами же все и портили едкими шуточками, так что Сева окончательно разобиделся. Нас дождались, и Эрик, пошептавшись с водилой, пропал на полчаса. Вернулся он с пипеткой, запаянной в целлофан. Торжественно вручил ее Севе и попросил его простить засранцев. Сева разулыбался и засранцев простил. Вскоре прибыло еще шестеро. Капитан и пять старлеев. Все с признаками страданий, вызванных употреблением местных вкусностей. Сева раскрыл чемодан и, подлечившись, они с шутками погрузились в Камаз, увезший нас в сторону виднеющихся вдали гор.
Ч.1 Кто-то в тебе
В каждом из нас есть какая-то кнопка.
Стоит нажать, и она - как пробка
Свет выбивает из фаз электронов -
И отпускает тебя на все стороны.
Каждому своё, в своем направлении.
Кто за любовь - тому и прозрение.
Кто на войну - тому и флаг.
И если есть друг, значит, будет и враг.
Может не стоит об этом петь?
Если ты прав - придется терпеть.
И шаг за шагом, удар в удар, -
Ты будешь жить, мой Генерал!
(7Б - Мой Генерал)
ЛЕТО 2000.г
Медвежонка мы положили в небольшую выемку в скале. Он потерял много крови и уже не бился в наших руках, а только тихо стонал, шумно втягивая воздух.
- Лифчик забери у него,- скомандовал
Каранов, хмуро осматривавший жгут на его ноге с оторванной ступней. Я послушно снял с Лехи разгрузку и, отстегнув фляжку, положил ее рядом с его рукой.
- Пошли,- Каранов резко поднялся. - Я там тебе место присмотрел. Пошли, говорю. Времени нет совсем.
Местом, присмотренным майором, оказался сложенный из валунов, полуразрушенный дот на склоне. Судя по россыпям ржавых гильз под ногами, в нем уже кто-то неплохо повоевал. Каранов, перевесившись через камни, оглядел местность и остался доволен.
- Просто прелесть, а не гнездышко. Особенно вон тот кусок скалы внизу. Тебе пиздоглазых видно, а им тебя нет. И стрелять им неудобно,- он еще раз свесился вниз. - Если только они... Короче, Негодяй, будешь тут сидеть и гасить все, что входит. Я с СВД на ту сторону. Сразу на меня не рассчитывай, я позже выступаю. Сюрпризом.
Он достал пачку "Примы", вынул из нее последнюю сигарету и , скомкав, бросил пачку под ноги.
- Курить осталось?
Я покачал головой.
- А спички?
Я покачал головой повторно. Майор разорвал приму пополам и прикурил от трассера. Потом протянул мне полсигареты и неожиданно взъерошил волосы на моей голове.
- Вов, только прошу, не сдохни тут. Ты у меня последний остался,- Каранов крепко меня обнял, совершенно растерявшегося и, оттолкнув , резко заспешил вниз. На секунду мне показалось ,что в глазах у него слезы, но я тут же отогнал эту мысль как нереальную. Выкурил в две затяжки сигарету и стал обустраиваться. Курить по- прежнему хотелось безумно. Полсигареты только раззадорили меня. Подумав, я оторвал кусок от брошенной пачки, скатал его в рулон и принялся прикуривать от трассера по примеру майора. Получилось только с третьей попытки. Я с наслаждением втянул едкий дым, пахнущий краской, и чуть не прозевал трех моджахедов, осторожно вошедших в ущелье. Сердце застучало где-то на уровне горла, руки тряслись и ходили ходуном. Я несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Не помогло. И тогда я просто крепче прижал приклад РПК к плечу и нажал на курок. Грохот выстрелов разорвал ущелье. Духи попадали и, беспорядочно паля в разные стороны, скрылись из зоны видимости. Я отпустил пулемет, перевел дух и вытер едкий пот, враз заливший глаза.
Внизу появился крадущийся силуэт с грязно-белой тряпкой на палке.
- Эй, Русский... Ты меня слышишь? - парламентер подождал ответа и, не
Поддавшись внезапному порыву, я сложил руки рупором и крикнул в ответ: "Пассель нахуй". Крик получился истеричным, в конце
сорвавшимся на визг, но смысл до моджахеда дошел.
- Свинья,- злобно проорал он. - Я тебя убивать буду. Резать буду. Я тебя...
Перед глазами моими промелькнула отрезанная Севина голова с вытекшим
глазом и я, прицелившись, срезал духа одной очередью. "Ну и что, что парламентер. Че он грозится?"- оправдался я зачем-то сам перед собой. Пара человек попыталась вытащить переговорщика, но после нескольких выстрелов передумала. В воздухе раздался неприятный свистящий шорох. Я вжался в камни. "Черт. У них минометы на ишаках." В следующую секунду меня обдало жаром, подкинуло и наступила тьма.
ЛЕТО 2016.г НАВАЖДЕНИЕ
Предрассветные сумерки. Надрываются лягушки, стрекочут сверчки и пахнет. Удивительный, кружащий голову запах горьковатой неостывшей степи. Шурша тростником, к воде спускается кипенно-белый конь, осторожно тряся длинной, до копыт, переливающейся спутанной гривой. Фыркает, кося по сторонам пугливым, дрожащим глазом и опускает морду в стелющийся над рекой туман. Я незаметен в своем камуфляже. Сливаюсь с остатками темноты. Но все таки конь меня почуял, тонко заржал и отпрянув, резво устремился в степь. В этот момент солнце вырвалось на небо, расцвечивая мир золотом и теплом. Ну уж нет! Мой конь. Не отдам. Выдернув себя из ила, я одним махом оказался на берегу, до стрекота напугав сидевшую в траве птаху и побежал, рассекая грудью цветущее разнотравье. Вороной жеребец, обжигая огненным взглядом, возник из ниоткуда и призывно поскакал рядом. Но стоило мне только вскочить на него, как он тут же попытался меня скинуть, унести прочь от цели. Я сдавил ему бока до хруста, сильно потянул за гриву и задрал его голову кверху. Жеребец зло моргнул и ,напоследок клацнув зубами, помчал в нужном мне направлении. Так и неслись, оба хрипя и роняя пену с губ. Мы и были одно целое. Бешено и безжалостно топтали травы, ломились через леса, высекали искры из асфальта. Вокруг мелькают незнакомые и знакомые лица. Кто-то пытался остановить, расспросить, помешать. Прочь. Потом. Все потом. И нагайкой - особо настырных.
УТРО
От ломоты в висках идет злая пульсация в глаза. Кажется, что открой веки и они выкатятся наружу. Внутри мелко трясется требуха и тряска эта уходит вниз, выкручивая суставы в коленках. Под одеялом жар и духота. Терпеть ее нет возможности - и я не терплю , срываю с себя налипшую тяжесть и пихаю ее ногой в сторону. И тут же взамен жара получаю озноб. Ледяными щупальцами он перебирает меня всего до косточек, выстуживая все тело изнутри и снаружи. Одеяло не нащупывается и надо открыть глаза. Нет, они не вылетели, как я боялся,и даже сквозь множество вспыхивающих желтых и черных точек показали картинку. Женский силуэт, лежащий на боку и манящий плавными, текучими изгибами. Внутри радостно застучало и тут же угасло. Нет, это не она. Она и такое мое состояние - несовместимы. С ней не имеет смысла быть таким. Нелепо и не нужно. Осторожно, с усилием, я положил на изгиб страдающую ногу. Тут же мягкая рука спихнула ее обратно. Ясно. Буду страдать в одиночестве. Сотрясаемый холодом, я отвернулся и тут же почувствовал как сзади зашевелились, вздохнули и обняли меня рукой и ножкой, расплющив об спину шелковую грудь. Живительное тепло мигом расползлось по всем моим клеточкам, согревая и разгоняя похмелье. Девушки - это чудо. Они и сами этого не знают. Тратят, выбрасывают, торгуют, отвергают. Но чудо всегда остается и я впитывал его, чувствуя как ломота становится тише и проваливаясь в излечивающую дрему.
ЧУДО
Круглый упругий животик выглядит совершенством. Он идеален и пахнет нежностью. В нём тайна. В нём мир. В нём зарождается новое. То, что я имею к этому причастность, завораживает и приводит в трепет.Я кладу на это волшебство ладонь. Мне отозвалась, застучала и медленно стала перетекать под моей рукой крохотная, пока невидимая глазу, жизнь. Хотелось и радоваться,и рыдать, и орать, и молчать, чтоб не сглазить. Всё сопутствующее - капризы, раздражение, недосыпы - всё это мелочи по сравнению с этим умилением.
-Я хочу эклеры! Умираю как хочу эклеры!
-Нет эклеров. Я все магазины облазил. Завтра привезут целую коробку. Я заказал и ромовых баб на всякий случай.
-Не хочу баб! Хочу эклеров! Не читай! Мучайся со мной! Или нет, принеси мне банку помидоров пока. И чо ты сонный такой ходишь!!?
-А каким мне быть, если мы всю ночь нюхали шпалы на железной дороге?
-Зато я не хочу больше нюхать шпалы. Я хочу эклеры! Хооочу!!
Я передвигаю руку на другой бок и чувствую как кто-то перемещается вслед за моей ладонью.
-Хватит уже! Вам забавы, а она внутри меня вообще-то ползает! Эклеров хочу!! Лучше думай как их достать быстрее.
-Эх. И что я не волшебник.
ВОЛШЕБНИК
- Папуль, а это что за цветок? - дочка протягивает мне состоящее из множества мелких соцветий вытянутое растение марганцевого цвета.
Я не знаю этот цветок. Но признаться в этом никак не могу. Потому что папа всемогущ и знает абсолютно все. Папа знает, почему стул, и почему кошка смотрит в окно, почему нельзя ковырять в носу, и кто такой жирень. Папа вообще может все. Он может лысую куклу снова сделать волосатой, построить прикольный домик из дивана, подушек и одеяла, он может победить злого жука, и петь веселые песни про китайцев.
При папе можно прыгать с любой высоты не глядя, потому что он рядом и он поймает. И папа не расслабляется. По папе можно бегать, когда он лежит, и можно залезть ему на шею, если устанешь. Папа универсален и дочка ждет ответа. Я естественно отвечаю.
- Это? Мммм. Драконий Хвостик. Он волшебный.
- Почему он такой?
- Потому что в нем спят феи и светлячки. А если взять его домой и попросить перед сном, то приснится все, что захочешь.
- И даже русалки?
- И даже русалки.
- И даже Хлоя?
- Хлоя особенно.
- А можно я его домой возьму?
- Можно.
В руках у дочки, помимо цветка, куча собранных и, как ей кажется, полезных предметов. Шишки, камни и перо. Они мешают и постоянно падают. Дочка сует все это добро мне в карман. Я не сопротивляюсь. По пути все будет незаметно выкинуто и забыто. Цветок же ценен и несется домой дочкой самостоятельно.
Недавно, дочка приезжала ко мне в гости. Она выросла, слушает рок и считает себя мизантропом. Мы шли к озеру, и вдруг она резко свернула с дороги. А когда вернулась, в ее руках был цветок.
- Пап, узнаешь?
Я узнал, но сказал, что нет. Мне было приятно и интересно.
- Ну, помнишь, ты сказал, что это Драконий Хвостик, и что он волшебный?
- Ну, что-то помню. Смутно.
- А еще ты сказал, что в нем спят феи. Я верила тогда.
- Ну, может и спят. Мы же не видели, что не спят.
- Да ну тебя.
Мы еще о чем-то болтали дорогой, и дочка, чуть отстав, украдкой (ведь она уже такая взрослая), положила цветок в сумочку. Я сделал вид, что не заметил.
УТРО
Пробуждение было тяжелым. Убиваемый жаждой и мелкой дрожью, я осторожно переместил себя на кухню. Там хозяйничали две девушки. Это было странно, но в данный миг совершенно не важно. Урча, я приник к графину.
- Сушнячок-с? - пожалела меня одна из них - Может опохмелиться надо?
Я отрицательно хрюкнул, продолжая пить живительную влагу. С водой постепенно возвращалась и память. Ну да. Точно. Было две девушки вчера. И парень какой-то. Вертлявый и раздражающий. Интересно, кто из них двоих так заботливо меня ночью спасал? Я посмотрел на стоявшую рядом. Огромные, в пол лица, зеленые глаза, фигура скрыта моей растянутой тельняшкой. Рельефно и призывно выглядывают красивые ножки. Я положил ей на бедро руку. Бедро было упруго.
- Хулиган,- прокомментировала она мои исследования.
- Еще какой,- подтвердила вторая, сидевшая на стуле и наряженная в мой халат.- Завтракать будешь? Мы тут похозяйничали.
- Не. Теперь только обедать. Чай буду.
Так ни в чем не разобравшись, я вышел на балкон и закурил, вдыхая утреннюю свежесть. Моросил дождь и это было прекрасно. Сигаретный дым спугнул большого мохнатого мотылька, сидящего на раме, и он ,вспорхнув, сел мне на щеку. От неожиданности я вздрогнул. Инстинктивно схватил его и скинул в окно. Потом посмотрел на руку. На пальцах масляно блестели два коричневых пятнышка.
МОТЫЛЁК
Тот мотылек был огромным. Черный, отливающий в свете звезд серебром. Он появился из ниоткуда и сел на мою руку, сжимавшую бинокль. Едва не заорав, чувствуя как холодеет внутри, я стряхнул его в ночь, выронив бинокль ,и в последнюю секунду поймал ускользающий автомат. Цепкий ужас, сжавший ледяной рукой загривок, постепенно отпускал, оставляя на память бегущие по спине мурашки. Горы, окружающие тропу, казалось, придвинулись еще ближе. Думалось, что они только и ждут, чтобы раздавить жалких человечков, нарушивших их покой. Но это только казалось. Горам не было дела до солдат, охраняющих рушащуюся империю. Не они первые, не они последние. Эти горы видели воинов Кира и Александра Македонского. Пережили нашествие белых Хунну и провожали в поход отряды свирепого Тимура. Горы были равнодушны к событиям разворачивающимся у их подножия.
Бахнула растяжка и я тут же выпустил две короткие очереди в сторону взрыва. В ответ засвистели пули, как мне показалось, прямо над головой и я, выронив автомат, прикрыл голову руками, больно рассадив лоб об камни.
Боль привела меня в чувство и, опомнившись, я снова открыл огонь. Сердце стучало так, что закладывало уши. Сбоку затарахтел РПК Медвежонка. С той стороны еще пару раз вяло огрызнулись и все стихло.
Я поднял выроненный бинокль и стал, морщась, вглядываться. Проклятые сумерки, играя, стянули в один грязно-серый ком небеса, скалы, тропу, прятавшихся духов. Подсветили полоской алого и раскрасили причудливыми черными тенями. Все сливалось и хрен тут разглядишь хоть что-то. Только резь в глазах от напряжения. Тишина давила и сводила с ума. Хотелось вскочить и палить в эти враждебные сумерки, дико крича.
- Я схожу посмотрю, - раздался сзади голос Каранова. - Не постреляйте меня, придурки.
Он легко скользнул в тьму и растворился. Будто и не было его. Как я ни вглядывался. Раздался выстрел из СВД, заставивший меня вцепиться в автомат, потом еще один, и снова густая вибрирующая тишина. От напряжения пальцы свело судорогой. Я вытянул руку в сторону и стал их разминать, конечно же, все прозевав. Каранов возник прямо передо мной, заставив меня подпрыгнуть. Автомат, который я толкнул, забалансировал и покатился вниз, позорно остановившись у ног майора.
- Уснул ,что ли, пингвиненок беременный? - Каранов поднял автомат и протянул его мне прикладом вперед, а когда я взялся, резко дернул так, что я едва не вылетел вслед за оружием. Не отпуская ствол, майор перелез через камни.
- Трое их было. Один ушкребся. Сучонок. Головной, я так думаю, - он наконец отпустил автомат. - Это оружие, детеныш. Из него стреляют, а не кидаются. Пара духов, конечно, помрет со смеху, но остальные вырежут тебе гланды.
Майор повернулся и зашагал к своему укрытию. Злясь, я вытянул в его сторону руку с зажатым кулаком и резко ладонью рубанул по сгибу.
- Руку оторву, - не оглядываясь, сообщил Каранов.
Медвежонок злорадно хрюкнул. Я показал ему тот же жест. Он заржал еще сильнее. Ругая себя, я взял бинокль и начал озираться. Два раза выронить автомат. Неужели только мне одному страшно.
- Нэг, - шепотом позвал меня Леха через некоторое время.
Я молчал.
- Нэга...Негодяй, бля!
- Отьебись.
- Нэг, я вот лежу и думаю... Слышишь меня?
- Нет.
- Я вот думаю, а как это - нас не будет завтра? Это же невозможно представить.
- Легко. Так же как нет сейчас дома и в тысяче других мест. И тут не будет. Нигде не будет.
КОГДА НАС НЕ БУДЕТ
Приехавший с проверкой генеральный директор пожелал видеть весь коллектив треста. Отмазаться было невозможно. Я отключил компьютер, собираясь идти в актовый зал. В это время зазвонил телефон. Я посмотрел на экран и расплылся в улыбке. Надпись вызова гласила - Леха Медвежонок.
- Ну, привет пропащий! Ни слуху, ни духу от тебя. Впору самому в ЛНР ехать и узнавать как ты?
- Здравствуйте,- отозвался незнакомый голос.- Ваш номер был в телефоне Алексея. Он погиб вчера вечером. Мина. Извините.
Я смотрел на телефон и чувствовал как улыбка стынет на губах. Я еще не осознавал. Не воспринимал случившееся.
- Ну, ты чего? Идешь? - В дверь заглянул энергетик,- Его величество ждет!
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО
Генеральный директор излучал румяное самодовольство, ненавязчивое превосходство и хорошо замаскированное презрительное снисхождение.
- А я Питеру говорю... Я выбил... А наши показатели.. Затяните пояса... А я молодец... А управляющему машину за первое место, - долдонил его веселый голос.
Я сидел в актовом зале и недоверчиво смотрел на телефон. Мысли мои были далеко. Мне казалось, что сейчас он зазвонит опять и выяснится, что это была всего лишь шутка. Дурная, гадкая шутка.
- Я проделал работу... Ситуация сами знаете какая...Лучше не будет...Ваше дело не роптать... Санкции... А я молодец.
Телефон молчал. На темный экран смотреть было невыносимо.
- Урод вонючий, - прошептал за спиною чей-то женский голос.
Постепенно пустота уходила и вместо нее затекала холодная злость.
- Хочешь увидать большие глаза и обосранный зад? - шепнул в голове знакомый голос.
- Хочу,- одними губами отозвался я. Резко встал и вышел из зала, провожаемый недоуменными взглядами.
Мы кончим как раз! - горланили мы, обнявшись с Эриком. Ташбулат, улыбаясь, смотрел на нас с выражением умиротворения на лице. Леха разливал спирт.
- Норм,- одобрил он наше выступление.- Кто поет?
- Крематорий, - я взял рюмку и подцепил на вилку кусок жареной змеи.- Булат, твоя стряпня - просто праздник какой-то! Я уж думал загнусь от брикетов. Давайте за то, что фюрер свалил наконец-то в неведомые дали. Обожаю побыть беспризорником.
- Что это? - в глинобитных руинах появился капитан Гнитий, брезгливо отряхивая пыль с новенькой формы. - Что это, я вас спрашиваю?
Красивое лицо капитана пошло в свете костра пятнами. Сын и внук генералов, попавший к нам прямо с ковров штаба армии, он привык к страху и покорности подчинённых. Интересно, что нужно было такого сотворить, что и высокое покровительство не помогло?
- Как ты разговариваешь со старшим по званию? Встать! Руки по швам!
- Да пошел ты! - Медвежонок, пережевывая сочное мясо, зажмурился, удержав за рукав поднявшегося было Ташбулата.
- Встать, я сказал! Вы позорите звание офицера! Вернемся - я лично прослежу о конце вашей карьеры. Вста-ать! Упор лежа принять!
- Во разорался-то, - Леха неторопливо закурил. - Нег, хочешь посмотреть на большие глаза и обосранный зад?
- Хочу,- отозвался я.
Все произошло быстро. Медведев вдруг резко поднялся и коротким тычком ударил Гнития в живот. Охнув, тот упал на спину и ,поскуливая, отполз в угол. Глаза у него действительно стали очень большие.
- Ненавижу я их, таких. В училище со мной один тоже был. На него ссали, а он делал вид ,что спит крепко. - Рассказывая, Леха стал расстегивать портупею.
- Дурак, что-ли? - я схватил его за руку.
- Да пошутил я, - захохотал он в ответ.- Ну, че разлегся? Вставай! Разливать будешь господам офицерам!
ГНИТИЙ
Года три или четыре назад мой взгляд зацепился за знакомые черты в экране телевизора. Генерал майор Гнитий - гласили субтитры. Он раздобрел и полысел, но был все таким же красивым и важным. Грудь генерала украшала обширная орденская планка. Интересно, есть ли там награда за рейд, из которого Эрик с Ташбулатом никогда не вернутся..?
УТРО
Девушка в халате уступила мне место и тут же уселась на коленки. Стуча зубами я отхлебнул чаю.
- Как? Полегче? - поинтересовалась она.
- Угу, - я положил руку ей на ножку.
Ножка сразу покрылась колючими мурашками. Девушка прижалась ко мне плотнее.
- Дядь Вов, а отпусти Радика. Нам еще в институт сегодня.
- Радика?
- Аха. Он в ванной, - не удержавшись она рассмеялась. Девушка в тельняшке тоже прыснула в ладошку.
-Все страньше и страньше, - пробормотал я, вставая со стула.- Пошли отпускать.
Меня качнуло. Староват я уже так фестивалить. Помнится, тогда, когда Леха заехал по дороге в Луганск, мы с ним тоже назюзюкались в тину, но утром все же были как огурцы. Почти как огурцы.
ТОГДА
Ласковый августовский вечер словно бы присел рядом, ненавязчиво растворяя окрестности. Луна протянула дорожку по глади озера и с лёгким плеском подбегала по ней прямо к нашим ногам. Из кафе, расположенном на противоположном берегу, доносились звуки саксофона. С озера подул лёгкий ветерок, разогнав комаров ,и стало совсем хорошо. Медвежонок курил, глядя вдаль. Он только что озвучил что едет в Луганск и собирался с мыслями.
У меня зазвонил телефон.
- Что делаешь? - голос Риты отдавал пьяной хрипотцой.
- Друг приехал.
- А мы вот с девочками пиво пьем. Хотели тебя позвать.
- Не надо мне тут никаких друзей! - услышал я далекий истеричный голос.
- Мы и не собираемся. Успокой мамзель. Не виделись с ним давно. Поговорить хотим.
- А, ну ладно тогда.
- Подруга? - Медвежонок потянулся за бутылкой.
- Герл френдс.
- В чем разница?
- Подруга - это та, которая спросит ужинал ли я. А герл френдс вспомнит обо мне только тогда, когда у них с девочками кончится пиво.
-Мда...не весело.
-Да нормально, - я протянул стаканчики.- Можно вообще на дерзкую нарваться.
