На её шее тонкая серебряная цепочка с небольшим православным крестиком. Вокруг распятия еще одно украшение - колечко. Она говорит "обручальное". Да вот только не серебряное оно. Этокольцо с чекой от гранаты. Однако девчонка не врёт, они действительно с этими кольцамивенчались в церкви. Ведь, вначале, словно у библейского Иова, война напрочь разрушила всю её жизнь и семью. Разбила вдребезги привычный мир. Отобрала мужа. Потомразнесла в клочья отца с братом. Причем буквально. Теперь Женька склеивает свою жизнь по кусочкам. И первым подарком Судьбы стало обретение любимого человека. Почему и знак их обета так суров - с вырванной чекой не шутят...
Большая семья
Родилась Женька восемнадцать лет назад в трудящемся, зажиточном селе на тысячу дворов в самом центре благословенного Станично-Луганского района. Семья дружная и большая. Мать-Отец и дети. Десять детей. Кроме старшей, тридцатилетней дочери, все погодки возрастом от 10 лет. У первой дочери давно уже своя и тоже многодетная семья: всего шестеро - четверо своих и двое приемных. Женька у матери вторая по старшинству.
Говорит, жили дружно, не тяжело. Все обязанности в семье поделены, все работают наравне.
Мать - Людмила Юрьевна - бухгалтер, всю жизнь работала в сельсовете. В 2009 году её наградили званием "Мать Героиня". Помимо домашнего очага считает своим долгом дать детям приличное образование. И это не только выполненные вместе с родителями домашние задания на "отлично", но и музыкальная школа, куда приходилось возить детей за пятнадцать верст, и последующая учеба к коей готовят каждого.
Отец - Анатолий Леонтьевич - в свои 55 лет прошел долгий путь от танцора ансамбля песни и пляски Киевского военного округа, в составе которого он объездил пол мира и весь Советский Союз, до ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС, о чём он так не любил вспоминать. Последние годы занимался сезонной работой на стройках, зимой числился в котельной, плюс вел домашнее хозяйство - нормальная, размеренная жизнь военного пенсионера. При этом главным стимулом для него все же были дети. Только потом они поняли, что отец поменял свою карьеру на семью. Детвора его безумно любила, и он к каждому пытался найти свой подход. Действительно, был талантлив - прекрасно пел, играл на гитаре, но, главное, служил, что называется - пастырем в семье. Таким оказался его духовный выбор - многие годы считался не последним человеком в местной общине евангелистских христиан баптистов. Однако для остальных выбор оставался свободным. Мать - православная. Женя также считает себя православной, притом, что церковной жизнью не живет, хотя исповедуется и причащается.
Учились хорошо и в удовольствие. Сама Женька, как и её брат-погодок, Лёша, пошла в школу с пяти лет. После школы окончила колледж технологии и дизайна. Сейчас поступает в педагогический университет и вновь на делопроизводство.
Первые блокпосты
Семья из религиозных соображений всегда была абсолютно аполитичной. Когда в стране начался "майдан" и гражданское противостояние - молились и ни во что не вмешивались. Отец говорил: "Мы ни за правых, ни за левых". Он и ранее принципиально не ходил на выборы, тут же и подавно "в политику не вмешивался". Однако политика сама вмешалась - впёрлась обеими ногами в жизнь этого дома: вначале бунт и государственный переворот в Киеве, потом гражданская война в Донбассе.
Женьке крепко запомнился один момент из этих первых дней. Когда киевские силовики дошли до самого Луганска, на блокпостах под Станицей встал "Айдар". В тот день Анатолий Леонтьевич забрал в Станице детей из музыкальной школы и повез домой. Их битком набитую "Славуту" остановили. Проверили. Упырок в камуфляже, потехи ради, гаркнул в открытое окно: "Слава Украине!" - и замер в ожидании. В машине молчали. Он повторил. В ответ упрямое молчание пяти пар растопыренных детских глаз. "Айдаровец" взбеленился:
- Чи не знаете, шо надо отвечать?! Говорить надо "Героем слава!" Понятно?!
И вновь упорная тишина. Отец сидел прямо и смотрел вперед. Женька говорит, что отчетливо видела его побелевшие костяшки на сжатом руле.
Вояка начинал сатанеть - сунул в салон машины автомат и как-то неожиданно тонко, срывая голос, провизжал: "Слава Украине!!!". И тут случилось нечто: хорошо поставленный хор детских голосов слажено ответил: "Слава Богу!". У постового случился культурный шок. Он завис, потом неловко стушевавшись, промямлил в ответ: "А... Ну, тада, спасибо...". И потом, чуть просветлев взглядом, неожиданно добавил: "Езжайте с богом". На этом блокпосту к ним больше не приставали.
Позывной "Ангара"
Перед войной у Женьки был девичий роман. Общались с парнем почти три года, правда, в основном по телефону. Весной 2014-го она окончила свой колледж. Мир уже летел в тартарары. Планы на будущее по своей обдуманности напоминали "русскую рулетку". В этих условиях они вдруг впопыхах расписались, хотя родители были категорически против. Следом, с началом боевых действий и первых обстрелов она уехала жить к свекрови в Курск. Устроилась на работу в ателье, но всё как-то не задалось и к сентябрю, с окончанием активных обстрелов, молодая вернулась домой.
Возвращение вышло шокирующим - тут она впервые напрямую соприкоснулась с войной. Дорога из Счастья до Станицы заняла более трех часов - езда черепашьим шагом с постоянными остановками, и изматывающие, унизительные "шмоны" на каждом украинском блокпосту. Да ещё на большаке, прям позади их автобуса начался бой. За малым к ним "не прилетело". Приехала же - словно высадилась в пустыне. Людей нет, маршрутки не ходят, попуток тоже не видно - без машин вообще, пустая дорога. Притом, что добралась до Станицы под вечер, часов в шесть. Вокруг гнетущий антураж - пустые дома, много разрушений и зияющих провалов выбитых окон, безлюдные улицы. Мысли соответствующие:
- Ну, все - попала. Стою одна, связи нет. В Станице, знаю, орудует нацгвардия. Смеркается... - вспоминает Женька.
Спас сосед, каким-то чудом оказавшийся в нужном месте, в нужное время. Не без приключений добрались до родного села - по дороге их тормознули на очередном блокпосту и не хотели пропускать. И лишь увидев дату рождения (дело было на следующий день после именин), "айдаровец" смилостивился, через губу поздравил с "прошедшим" и все же пропустил.
С молодым мужем жизнь тоже не сложилась. Он оказался, инертным наблюдателем, считал, что надо находиться, как можно дальше от происходящего. Мол, "дурных нема подставляться - разберутся без нас". Её воротило от этой позиции: "Почему за меня должен решать кто-то? Это моя жизнь. Это мой город. Это моя страна"... Сама же тянулась к друзьям-ополченцам - вчерашним ребятам из Камброда, рядом с которыми она жила у своей тетки и бабушки в годы учебы в колледже.
Да и в целом неглупая девчонка прекрасно видела и понимала, что сделали с её городом. Как он пострадал от варварских, неоправданных обстрелов. Знала, как выживали люди. Не раз сама сталкивалась с киевскими силовиками. Слетающие с её языка термины: "укропы", "каратели", "хунта", "фашисты" и "полицаи" - не ругательства, а осмысленные выводы сложившегося мировоззрения.
Тем временем Отец продолжал поддерживать семью. Работал, возил в блокадный город молокопродукты. И на блокпостах "айдаровцев", и на позициях ополченцев всегда оставлял молоко и брынзу. Не в виде дани или задабривания "человека с ружьем". Он просто жил по Писанию. Для него действительно не было "ни эллина, ни иудея", а лишь только люди, разделенные и озлобленные войной. Зная об этом, его уважали бойцы по обе стороны фронта. Один раз такое отношение спасло и Женьку. Ведь она, даже начав сотрудничать с ополченцами, все равно еженедельно моталась к своим - в семью. На одном из досмотров у неё как-то обнаружили георгиевскую ленточку. Было всё - угрозы, оскорбления, маты, но дело не дошло даже до побоев: "Та це ж дочка Леонтійовича". Отпустили.
Вскоре она начала уже всерьез помогать бойцам батальона "Заря". В ответ дома начались ежедневные скандалы. Девчонка упрямая - заступила в "Заре" на службу у КПП. У мужа начались форменные истерики. Она ушла. Сказке конец. Так Женька стала "Ангарой".
Казак удалой
В "Заре" она помогала ребятам, занималась делопроизводством, имела выход в интернет. Там, в социальных сетях познакомилась с Виктором - российским добровольцем, бросившим неспешный бизнес в Питере и с июля 2014 сражавшегося под Луганском. Получивший уважительный у казаков позывной "Дон", он все эти месяцы, что называется не вылазил из самого пекла. К осени он уже дорос до командира взвода казачьей сотни стоявшей под Станицей.
В перерывах между дежурствами на переходе через мост, удержанием рубежей и постоянным "боданием" с противником, "Дон" всеми правдами и неправдами создавал ударное противотанковое подразделение: доставал, выменивал, выпрашивал ПТУРы и гранатометы, находил и переманивал специалистов, обучал и обкатывал людей. Знакомая с азами штабной работы Женька тут как раз пришлась ко двору. Умения работать с картами в google.maps, компьютерные навыки и основы делопроизводства выгодно отличали её от большинства казаков-ополченцев, а тем более бывших станичников, коих здесь служило немало.
Бои под Дебальцево застали "Ангару" в расположении сотни - девчонку от души завалили штабной писаниной. "Дон" не вылазил с передовой. Общались по телефону. С каждым разом общение становилось продолжительней. Их все больше и больше тянуло друг к другу.
К весне дороги домой не стало. К тому времени по селу поползли слухи, нашлись доброхоты и Женьку "сдали". Сейчас она спокойно констатирует: "Ну, и в войну же были полицаи, как без этого?". Но тогда Мать по телефону настрого приказала: "Домой не приезжай. Пошли за тебя разговоры. Схватят".
В конце мая, им дали кратковременный отпуск. Поощрили. Они с Доном решили смотаться на неделю в Крым - хоть одним глазком заглянуть в счастливое будущее. Религиозный, и глубоко патриархальный Отец эту идею не оценил. Женька до сих пор не может без слез вспоминать свой последний с ним разговор. Так и съездили. Знать бы...
Дым над тропой
31 мая, в день Святой Троицы Анатолий Леонтьевич, взяв 17 летнего Алексея и 14 летнего Данила, поехал на торжественное богослужение в Луганск. Хотя украинские силовики и обещали всех пропускать на Троицу, переход гражданским лицам в день большого религиозного праздника оказался наглухо закрыт. Безрезультатно простояв больше часа, мужчины направились к своему знакомому, тоже члену общины, в Кондрашовку и там провели домашнее богослужение. Уже оттуда решили все равно пройти в Луганск: родня, церковь, как же так - Троица ведь?!
Из Кондрашовки вела укромная тропинка, о которой, впрочем, все знали. Люди по ней ходили, хотя военные все время грозились её перекрыть. Но Отец решил пойти - посмотреть, есть ли путь в город.
Около полудня Лёша позвонил домой, сказал, что, дескать, всё нормально, богослужение закончилось, они уже собираются домой. Потом долго никто не звонил. Материнское сердце что-то почувствовало - она набрала, мол, "вы где?". И вновь ответил Лёша:
- Мам, мы уже идем, хотим посмотреть тропинку - можно ли будет пройти? Сегодня, говорят, мирные здесь ходили, значит, и мы сможем.
Так они и пошли: впереди любознательный Даник, за ним Отец, замыкал Алексей. Поговорив по телефону с матерью он, приотстал, как говорится, "по малой нужде" буквально на десять шагов. Это-то его и спасло. Грянул взрыв. Не растяжка. Рванул фугас, или тяжелая мина, на которую наступил Данил. Мальчика, буквально, порвало взрывной волной в клочья. Отца тоже сильно покромсало осколками, но он еще непродолжительное время был жив и даже находился в сознании. Улыбался, пытался успокоить старшего сына и говорил: "Я - к Богу!". Сам Лёша не пострадал. Он кинулся на автостанцию звать на помощь. Люди пришли. Тела собрали. Отвезли в морг. Всё.
Когда забирали, по дороге из Станицы в родное село на одном из блокпостов нарвались на отморозков из нацгвардии. Вначале вояки прицепились к гробам.
- Что в гробах?! Перевозите или пустые?
- Нет, не пустые. На похороны едем. Вот справки и свидетельства о смерти...
- Плевать! Открывайте...
Заставили открыть. Потом начали проверять документы и сличать их с изуродованными останками. Все это сопровождалось смехом, издёвками и глумливыми комментариями.
- Что?! На ту сторону захотелось, к сепарам! А вот нечего шастать! Получили, что хотели.
Особо "воякив" повеселило, что младший не дожил месяца до своего пятнадцатилетия. Одним словом, оттянулись хлопці на славу. Всей процессии - убитой горем матери, бабушке, теткам и прочей родне доходчиво рассказали: что нацгвардия думает про горелую вату, колорадов и порционные куски сепаратистов.
Дети очень тяжело перенесли трагедию. Дима - брат близнец погибшего Данилы две недели не мог есть, нормально спать, не заходил в комнату, где они жили с Даником. Не менее тяжело перенес утрату и Лёша. Про Мать и говорить нечего...
Месть не женское дело
После гибели родных Женька забыла о былом миролюбие и отцовском нейтралитете. Если раньше война не касалась её лично, то теперь она знала, что назад дороги нет. И понимала, кто должен ответить за отца и брата. Практически сразу разведка казаков выяснила, что мину поставили днем, когда в направлении Луганска уже прошли первые люди. Поставили специально, с единственной целью устрашения - отвадить упрямых станичников "шастать" в осажденный город. В город, у которых у большинства были родные, работа. Город, без которого Станице, накрепко завязанной на Луганске всеми жизненными и экономическими связями, попросту не выжить. После глумления над останками Данила и отца, после крови, ужаса и страха всей войны она хотела мести, хотела крови. И главное, у неё оказались не только причины, но и возможности конкретно взыскать по этому счету - такое не прощают.
Однако тут вмешался "Дон". Он четко сказал: война дело не женское, а вендетта тем паче - традиционно дело мужчин. Слово с делом у доросшего до начштаба батальона ополченца не разошлось аж ни разу.
Вскоре наблюдатели вычислили хитрую усадьбу на окраине, в которую повадились наведываться увешанные оружием бородачи в дорогом натовском камуфляже. Идентифицировать чеченцев из батальона им. Джохара Дудаева особого труда не составляло. В один из дней, когда в усадьбу заехала особо представительная делегация, следом за ними в окно прилетел реактивный снаряд ПТРК "Фагот". Что может натворить противотанковая кумулятивная ракета в закрытом помещении - военные понимали хорошо. Для того и посылка.
Перед операцией Женька от руки написала на небольшой бумажной ленте пару слов пожеланий оккупантам, подписала свой импровизированный транспарант: "За папочку!", и, по-девичьи аккуратно, приклеила его широким скотчем к пусковой трубе ракетного комплекса. А после операции, просмотрев видеоотчет, спокойно отметила:
- За Даника тоже будет. По-любому...
Сама "Ангара", кстати, боевого оружия в руки не берет. При штабе оно ей ни к чему, а на позициях обходится "Макаровым", по штатному расписанию положен. Однако за спиной у этой девчонки достаточно людей, которым по силам решить её проблемы. Эта еще одна семья, на это раз - фронтовая. И не только в переносном смысле этого слова.
14 июля сыграли свадьбу. Расписываться не стали: "Кому нужны эти формальности?". Ответ держали лишь перед Богом - венчались в Николаевской церкви. Перед событием невесте сшили корсет из камуфляжа, и нашли настоящую фату. У "Дона" вообще из всей одежды один потертый маскхалат. Так они и пришли в храм. А вместо обручальных колец подошла чека от гранаты.
- Мы нашли друг друга на войне, полюбили, венчались. Потому и решили такой знак себе взять, - говорит Женька. - Но это не знак смерти. Мы будем жить. Останемся здесь - это наша земля, родная. Никому не отдадим и убегать никуда с нее не станем. Витя хочет завести пасеку. Я буду учиться, обязательно поступлю и закончу институт. Буду работать. И, конечно же, у нас будет столько детей, сколько Бог даст. Хоть десять - опыт есть.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
