Как мы попали в плен я так и не понял. В комнате полуразрушенного дома нас было около десяти человек. Черные прокопченные лица, грязные бушлаты, испуганные глаза.
Мы сидели и прислушивались к гортанным голосам доносившимся из-за стены. Где-то вдалеке слышались редкие выстрелы и короткие очереди. Я встал и на плохо слушавшихся ногах подошел к разбитому окну. На улице никого не было. "Здесь мне не жить", - запульсировала в голове мысль, вспомнились рассказы солдат побывавших в плену и чудом вырвавшихся из лап боевиков. Я медленно выбрался в окно - мои товарищи даже не обратили на это внимание: они сидели и отрешенно смотрели на противоположную стену.
Я медленно, шатаясь, пошел по незнакомой улице куда глаза глядят. "Раз, два, три, раз, два, три" - тупо повторял я про себя и шел, шел, шел. Я ждал, что вот-вот и крикнут: "эй куда пошел, русская собака!". Но все пока тихо. Вот послышался странный звук, похожий на писк шенка.
Подошел к полуразрушенному саманному домишке без крыши и заглянул в пролом. На куске ковра лежал маленький годовалый ребенок. Когда, я подошел малыш замолчал и посмотрел на меня черными глазенками.
- Ах, ты горемыка, - зашептал я и подполз к ребенку на карачках. Трясущимися руками я стал заворачивать маленькое тельце в одеяло, которое он раскрыл, когда дрыгал ручками и ножками.
- Что ж я дурак делаю? - пронеслось в голове, - это же наверняка чеченец, - тем временем малыш совершенно успокоился и стал засыпать у меня на руках.
Я растерялся: бросить? Зажмурился передо мной возникли темные глаза малыша. Нет, я не смогу жить и видеть каждую ночь эти глаза.
-А кто тебе сказал, что ты выживешь? - спросил внутренний голос.
- Но он же маленький, - возразил я.
- А ты что же, большой? - с ехидцей возразил мой собеседник, - брось гаденыша спасайся сам!
- Не могу я. Почему мне попался этот малыш?
Борясь с самим собой я поднял ребенка и снова пошел по улице. Он на удивление был тих и спокоен у меня на руках: он заснул так как будто был на руках отца.
Ладно, убьют, так пусть нас вдвоем убивают, решил я. А если спасусь, значит и ему судьба такая же.
Вдруг меня окликнули: "Эй парень!". Я мгновенно покрылся холодной испариной. Голос был женский, но это еще ничего не значило: чеченские женщины, как мне рассказывали, в пытках пленных бывали зачастую еще изощренней мужчин.
"Ну, че встал, как баран?!" - снова окликнули меня, я повернулся всем телом и увидел не молодую уже женщину в платке. Она сурово смотрела на меня, однако, увидев, что у меня в руках, запричитала что-то по своему.
Женщина стояла в проеме калитки, за ее спиной виднелся полуразрушенный домик.
Она поманила меня рукой, и я, как под гипнозом, пошел за ней.
В доме она поставила на стол тарелку с какой-то снедью, которую я тут же обжигаясь и не разбирая вкус, съел. Женщина, тем временем, ловко перепеленала ребенка и покормила его какой-то снедью. Малыш опять заснул.
Жнещина, молча вручила сверток мне.
- Куда, мне его? Я же солдат!
- Аллах поможет, иди.
Она вытолкала меня на улицу, и я снова побрел куда глаза глядят. Но на улице по-прежнему никого нет. На негнущихся ногах я шел и шел. Пока наконец не добрался до какой-то площади. На краю стоял "Уазик", рядом копошились люди в форме. Я направился к ним, они заметили появление незнакомого бойца, но почему то не удивились. И тут раздалась стрельба.
---------------------
Я проснулся - Кузя разбудил всех стрельбой.
- Ты чё, - поднял голову Бармаков.
- Вставайте жрать.
Днем службу было нести легче, нападений, как правило, не было. По улице ходили солдаты, гражданское население здесь почти не появлялось - слишком близко от президентского дворца.
Я просто смотрел на дорогу, по которой время от времени проходили солдаты или проезжала бронетехника.
- Слышь, Марат, глянь-ка, - позвал Кулов.
Подошел к Сергею и заглянул в окно, через которое тот вел наблюдение.
Мы увидели, как прямо по середине улицы шел человек, одетый в камуфляж, на голове - черная шерстяная шапочка. Он нес на плече большой черный футляр от гитары. Лицо его показалось мне знакомым. На вид ему было лет тридцать, лицо окаймляла черная щетина, а круглые очки придавали ему добродушный вид. За ним шли еще какие-то люди, один из которых нес на плече видеокамеру и, видимо, вел съемку. Их сопровождали здоровые парни в спецназовской форме и бронежилетах. Когда группа миновала дом, где был расположен наш пост, из гаража с соседнего поста выскочил солдат. Он подбежал к Кулову и закричал:
- Вы знаете, кто щас прошел?
- Кто? - спросили заинтригованные его возбужденным состоянием бойцы.
- Шевчук!
- Какой Шевчук?
- Какой- какой - из ДДТ! - воскликнул солдат.
- Точно, а я смотрю, рожа у него знакомая, - пробормотал я.
- Интересно, че он здесь делает, - поинтересовался Бармаков.
- Концерты дает.
- Вот бы послушать, - мечтательно сказал Кулов.
- Обломитесь, ребята.
- Че он, не поет что ли, - возмутились мы.
- Петь то он поет, да кто вас к нему пустит.... Я вот вчера в гости ходил к одному дружбану, они штаб полка охраняют, ну и задержался там, а тут какой-то офицер привел туда Шевчука, к нам сразу толпа стал ломиться, но больше никого не пустили.
- Кто?
- Офицеры, самих-то их знаешь, сколько было!
- "Осень" пел?
- И "Осень" и "Родину", я вот у него автограф взял, - солдат показал свой блокнот.
- Везет, - с завистью произнесли мы.
Пока разговаривали, я взглянул в сторону больничного комплекса, за
которым располагался президентский дворец, и заметил как что-то пролетело по небу по параболической траектории и упало в направлении президентского дворца. В тот же момент по небу прошла радуга, и качнулись верхушки деревьев, торчавших над домами, и только после этого донесся звук взрыва.
- Пацаны в укрытие, - закричал я. Все ринулись в блиндаж.
Обстрел, вопреки ожиданиям, прошел спокойно. Выждали некоторое время и покинули укрытия - приступили к охране. Опять засели в доме.
Потянулись серые будни. Однажды Кулов, не унывающий ни в каких ситуациях, предложил пострелять, потренироваться. На глухую стену повесили календарь, найденный в соседнем доме, с изображением китайской девушки. Расстояние, правда, не большое, но это решили компенсировать тем, что будем стрелять по ее глазам. Каждый сделал по выстрелу, и плакат превратился в решето. Это развлечение скоро наскучило, поэтому принялись соревноваться, кто быстрее набьет патронами рожок или разберет и соберет автомат.
Так и проходил день за днем.
Как то утром всех собрали во дворе дома, где жили Романенко и Колосков, на постах осталось по одному человеку.
Солдаты построились в две шеренги перед своими командирами: Романенко стоял перед строем, а Колосков сидел на табурете за его спиной. Лицо его, как обычно, ничего не выражало.
По лицу Романенко, наоборот, можно было прочитать, как по книге, что он сейчас в ярости.
Взвод притих, предчувствуя бурю. Сержант, как положено по уставу, дал команду "смирно", подошел к Романенко и доложил. Командир в таких случаях принимает доклад, здоровается с солдатами и отдает команду "вольно", после чего следуют сообщения или приказы, которые командиру нужно довести до личного состава. Сержант обычно оставался рядом с командиром.
Сейчас Романенко принял доклад и приказал встать в строй сержанту.
- Чё расслабились, уроды? - спросил он вместо приветствия, - вы чё, не въехали до сих пор, где вы находитесь? - заорал побагровевший Романенко.
- Почему службу не несете, как положено, обезьяны?- уже чуть спокойнее продолжал старший лейтенант, - Сегодня ночью ранило в голову младшего сержанта Голубева осколком гранаты, и никто не знает, откуда брошена граната, - сообщил Романенко.
Голубев находился в составе постов, охранявших командирский дом. Ночью он заступил на пост, находящийся во дворе у ворот. Неожиданно через забор упала граната. Мотострелки осмотрели все пространство за забором, но ни кого не нашли. Голубева отправили в госпиталь, а капитан Колосков после этого обошел все посты: на некоторых останавливали лишь когда он подходил вплотную к посту, это его убедило, что посты не охраняются.
- Вам что, жить надоело? - не унимался Романенко. - Подумайте о своих товарищах, или наплевать на все?
- Ну че ж вы языки в жопы втянули, я не слышу, - уже спокойно говорил старший лейтенант. Он вытащил гранату и подошел к первому стоявшему в строю. Гранатой в кулаке он ткнул бойца в грудь и спросил: - Ну кому жить надоело? Вперед, вот граната, - он подошел к другому солдату и тоже ударил его в грудь.
- Ну что же ты молчишь, - спросил Романенко бойца, - тот опустил голову и смотрел себе под ноги. - Может, стесняешься, так мы отойдем, а? Ну, хочешь?
- Нет, - промямлил боец.
- Может ты? - перешел к другому солдату Романенко. - Не бойся, напишу в рапорте, мол, погиб смертью храбрых, достоин ордена и звания героя, бумага все стерпит, - стукнул ему в грудь гранатой старший лейтенант.
- Я не хочу, - последовал ответ.
- Ага, вот у нас кто крутой, - ехидно сказал Романенко, увидев на
следующем кожаную куртку. Это был парень с поста, расположенного в гараже, где он эту куртку и нашел. - Романенко въехал ему в челюсть, солдат упал на своего товарища, стоявшего за ним, но тот подхватил его.
- Чтоб я не видел больше этого говна, - отчеканил Романенко. - Так если с этого дня, если я подхожу к посту незамеченным я сам брошу туда гранату - подвел итог Романенко. - Всё, пошли все на х...й.
Прошло еще несколько похожих друг на друга сырых, грязных, пасмурных дней. По ночам все та же стрельба, днем солдаты шастают по окрестным домам. Я, так же как и все, ночью охранял пост, а днем ходил по домам. Искали варенья и соленья, запасы которых можно было найти в некоторых подвалах, и хоть какой-нибудь радиоприемник, чтоб послушать внешний мир. Во время одного из таких походов я чуть не подорвался на мине - у нее не сработала растяжка.
Но не всем везло: разведбат, расположенный рядом с блокпостом капитана Колоскова, потерял за эти дни пятерых бойцов - чеченский снайпер сработал.
Солдаты начали вшиветь. Появились всевозможные кожные заболевания, добавившиеся к уже свирепствующим болезням желудочно-кишечного тракта.
Взвод Капитана Колоскова не стал исключением: я заметил, что у меня на ногах появились огромные язвы, наполненные гноем. Точно такие же появились у Кулова, но уже на теле. Кузя жаловался на то, что у него опухли ноги, и он теперь с трудом передвигался. Снайпер, как подозревали ребята, подхватил воспаление лёгких - сильный кашель у него не прекращался. И у всех был понос.
Вскоре, как выражался Кулов, "расслабуха" кончилась: блокпост капитана Колоскова опять переводили на другое место.
В очередное слякотное утро приехал помятый "Урал", взвод погрузился на него и в сопровождении БМП уехал на новое место.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
