И тут как по иронии судьбы Урбен Канель , деловой человек, издатель (впоследствии с Анри де Латушем выпустивший первый нашумевший роман Бальзака "Последний Шуан, или Бретань в 1800 году"), с которым он познакомился, пытаясь выпустить "Ванн-Клора", после долгих разговоров предлагает ему "поискать выгодную спекуляцию". У него есть как раз подходящая задумка: он намерен в компании со своим собратом по профессии выпускать компактные издания на веленевой бумаге, в роскошных переплетах, "по цене, которая подойдет любому кошельку", знаменитых авторов, которые безусловно заинтересуют любителей настоящей литературы.
Полное собрание сочинений классика под одной обложкой - не блестящая ли идея!
Начать можно с Лафонтена, затем издать Мольера, одного из своих любимых драматургов, который так же, как и Бальзак, в юности оставил профессию юриста ради искусства.
Текст, набранный самым мелким шрифтом в две колонки, будут украшать иллюстрации и виньетки работы Ашиля Девериа , талантливого молодого французского художника, блестящего рисовальщика, который уже в двадцать два года начал выставляться в Парижском Салоне, одной из самых престижных художественных выставок Франции, официальной регулярной экспозиции парижской Академии изящных искусств.
Другая сестра, Лоранс , отговаривала брата от этой деятельности, предупреждала, что ему недостает ума письмоводителя: стоит кому-то поманить его морковкой, как его фантазия тут же пускается вскачь.
"Все говорят, что коммерция - единственный способ нажить состояние, но никто не знает, сколько народу нашло на этом пути свою гибель".
Но Бальзак, почувствовав возможность быстрого заработка без литературной поденщины, не прислушался к ее словам, потому что на ту пору, он был уверен, что это по-настоящему революционный проект, и если он примет в нем участие, то почти без труда сколотит себе состояние и у него останется масса времени для того, чтобы писать что душа пожелает.
Бальзак согласился стать акционером предприятия и вручил Урбену Канелю 6000 франков, а затем еще 3000, взятых в долг под большие проценты у Жана Луи Анри Дассонвилля де Ружмона, друга отца Бальзака и соседа, который тоже захотел на этом немного подзаработать.
Договор на издание Мольера отдельными выпусками по три тысячи экземпляров Бальзак и три его компаньона - врач, отставной офицер и книгопродавец, - создавшие акционерное общество, заключают 14 апреля 1825 года. К нему Бальзак напишет вступительную статью анонимом.
Лора де Берни, его "Dilecta" , пожелала профинансировать часть проекта, так как сама была женщина практическая, склонная к коммерции. Но даже несмотря на это, ожидания акционеров не оправдались: продажа однотомника шла вяло, почти ничего не было вложено в рекламу новинки, ни одного объявления не появилось в газетах, и как результат: читатель не ринулся опустошать полки магазинов с классиком в миниатюрном формате. К тому же, как оказалось, текст книги получился чересчур мелким, неудобочитаемым, а гравюры Девериа, в напечатанных экземплярах, перекошенными и неуклюжими, да и сами учредители, по воспоминанию одного из них, врача, никак не могли прийти к единодушию по поводу издания однотомников, их дискуссии порой велись в самых резких тонах и едва не доходили до рукопашной.
Снижение баснословной первоначальной стоимости за томик в двадцать франков до тринадцати, а затем и двенадцати франков тираж не спасло. И хотя Мольер печатался четырьмя выпусками (последний вышел в декабре 1825 г.), за весь год было продано всего двадцать экземпляров!
Бальзаку, чтобы не платить за аренду магазина, где томики были сложены и пропадали, в конце концов пришлось продать их на вес по цене бумаги.
1 мая 1826 г. трое из четырех акционеров покидают мероприятие. Они были очень довольны, что могут от него избавиться. Бальзак теперь остается единственным владельцем предприятия, но, для того чтобы довести дело до конца, надо было вновь влезать в долги.
Тут на горизонте появляется предприимчивый книгоиздатель-книготорговец А. Бодуэн , с которым Бальзак, опасаясь, что этот проект перехватят, уже 3 мая того же года заключает договор на издание подобного же томика Лафонтена.
Последний выпуск Лафонтена появился в июне 1826 года и также не принес никакой прибыли, хотя в предисловии к нему Бальзак и раскрывает свое авторство, подписавшись как "О. Бальзак".
Бодуэн приобретает у него весь тираж Лафонтена за 24000 франков при расходах более 16000 франков.
Исходя из расчетов, Бальзак, кажется, даже получил прибыль, но не все оказалось так просто: Бодуэн, как выяснилось, заплатил новоиспеченному издателю векселями фирм, которые потерпели банкротство, что в те времена было распространенной мошеннической проделкой: подсунуть слишком доверчивому кредитору сомнительные векселя, которые дисконтеры учитывали только из тридцати процентов.
В качестве возмещения ущерба Бальзак получает со складов магазинов книги, которые положили начало его обширной библиотеке: Сервантес, Мольер, Вольтер, Дидро, Руссо, "Тысяча и одна ночь" (однако вместе с ними и бесполезную макулатуру, - ветхие издания Гесснера, Флориана, Фенелона и др., пожелтевшие, годами пылившиеся на полках провинциальных книжных лавок), и снова остается один на один с долгами за бумагу, печать, гравировку, тиснение, переплет...
И хотя госпожа де Берни, в который раз выручая дорогого "Диди", как она называла своего протеже, частично покрыла убытки, вложив, как свидетельствуют записи в бухгалтерских книгах, более 9000 франков, общий долг Бальзака наборщикам, печатникам, поставщикам бумаги превысил 15000 тысяч франков. Более того, этот проект сильно подорвал его здоровье: у него начался нервный тик, обнаружились признаки туберкулеза (от которого, кстати, после тяжелых родов в августе того же года умерла его младшая сестра Лоранс), а в конце 1825 года он даже серьезно заболел и вынужден был с октября до середины января следующего года провести у родителей в Турени. Но упрямство молодости берет свое, - Бальзак нисколько не отчаялся.
Чтобы покрыть понесенные убытки, Дассонвиль советует Бальзаку стать типографом. Благодетельный сосед по парижской квартире знакомит его со своим родственником, типографом, сколотившем на печатном деле приличное состояние.
Бальзак дотошно расспрашивает типографа о всевозможных нюансах профессии, выгодах и перспективах и загорается еще более: вот занятие, которое вполне удовлетворит его как литератора и даст возможность твердо стать на ноги! Перед глазами к тому же наглядные примеры: популярный в то время английский писатель Сэмюэль Ричардсон, автор нашумевших по всей Европе "Памелы" и "Клариссы", удачно совмещал занятие типографией и сочинительство и разбогател на этом сочетании, а знаменитый Бомарше издавал сочинения Вольтера, - подумать только: как выгодно быть собственным типографом! А он чем хуже? И кому, как не ему, знать, как пытаются обжулить издателя ушлые типографы! К тому же он приобретет свободу и экономическую независимость и сам сможет издать не только Мольера и Лафонтена, но и Корнеля, и Расина, - кого угодно!
Наборщик Андре Барбье, с которым Бальзак познакомился, когда готовил к изданию однотомники французских драматургов, толковый молодой человек, отец семейства, служивший ранее мастером и корректором в типографии Татю, предложил Бальзаку приобрести типографию Лорана Эне со всем оборудованием; она помещалась на улице Марэ-Сен-Жермен в доме номер семнадцать. Требовалось 60000 франков. У Бальзака на ту пору не было и сотой доли этой суммы. Барбье был человек добросовестный, трудолюбивый, но жил исключительно своим трудом, поэтому необходимыми средствами тоже не располагал. А для осуществления подобной деятельности необходимы были оборотные средства и патент типографа.
Госпожа Жозефина Деланнуа , верный друг семьи Бальзаков, вызвалась ссудить 30000 франков под поручительство родителей Оноре. Урбен Канель берет на себя миссию посредника и ему удается уговорить отца Бальзака дать согласие на коммерческую деятельность сына и даже единовременно выделить ему средства в размере обещанной прежде для занятия литературой годовой ренты; семья Бальзаков выступает и поручителями.
Лора де Берни дополнительно ссужает его финансами при условии, что Бальзак оставит ее соперницу, герцогиню д'Абрантес , в прошлом любовницу Меттерниха , которой он содействует в работе над первыми томами ее "Записок". (Несмотря на гнев герцогини, Оноре из меркантильных соображений выполняет просьбу своей покровительницы, и только через десять лет окончательно вернет ей долг с 5 процентами.)
Итак, лед, как говорится, тронулся!
При Карле X лицензия на книгопечатание была недешева: порядка 15000 франков. К тому же, чтобы приобрести патент типографа, требовалось свидетельство, выдаваемое Министерством внутренних дел после предусмотренного полицейского расследования.
Для его получения использует свои связи в верхах господин де Берни; он пишет рекомендательные письма министру и префекту полиции. Их оказывается достаточно, и власти выдают господину Оноре де Бальзаку разрешение на право занятия типографским промыслом. (В отзыве Бальзак аттестовался как "благонравный, правильно мыслящий молодой человек из обеспеченной семьи, окончивший курс права и в довершение ко всему литератор".)
4 июня Оноре покидает улицу Турнон и перебирается на второй этаж дома No 17 в переулке Марэ-Сен-Жермен, близ улицы Рив Гош (теперь это участок улицы Висконти), о чем официально ставит в известность министерство.
В XVIII веке в этом узеньком темном переулке обитали преимущественно сочинители и комедианты, в доме No 24 последние годы провел Жан Расин.
"Ужасная улочка" была холодной и сырой, и даже при Бальзаке там еще не было газового освещения, хотя сам дом No 17, сохранившийся до наших дней, в 1826 г. был еще достаточно новым, четырехэтажный сзади, двухэтажный спереди, с невыразительным фасадом.
Типография, довольно большая, но тесная, грязная, заставленная устаревшим оборудованием (настоящая "давилка", как ее называли на ремесленном жаргоне), располагалась в цокольном этаже; затемненные снаружи окна глазели на улицу. Темный коридор вел в плохо освещенный кабинет, где Бальзак, отгороженный решетчатым окошком, принимал посетителей.
В жилище самого Бальзака, состоявшем из передней, темной кухни, крохотной столовой, украшенной ампирным камином, и собственно жилой и рабочей комнаты с альковом, тянулась деревянная винтовая лестница с железными перилами.
Латуш, обладавший вкусом и обожавший старину, помог Оноре обставить жилую комнату с высокими потолками и обтянуть ее переливающимся как шелк голубым перкалем. Получилась замечательная холостяцкая квартирка, где можно было принимать госпожу де Берни, которая помогает ему также и со счетами.
"Она приходила каждый день, как благодатная дрема, усыпляющая все горести".
"В этой ужасной борьбе меня поддерживал ангел", - напишет Бальзак десять лет спустя своей очередной пассии Эвелине Ганской . Здесь он проживет с 1826 по 1828 год.
1 июля 1826 г. Бальзак с Андре Барбье, которому он заплатил 12000 франков только за то, чтобы тот оставил прежнее место работы, подписывает соглашение о совместной эксплуатации приобретенной типографии (Барбье, фактически став фактором, распорядителем всеми работами, внес в новое предприятие все свои силы и знания) и нанимает рабочих, взяв в долг в общей сложности 70000 франков. В его распоряжении теперь 7 печатных прессов, один лощильный пресс, 600 книг, напечатанных цицеро , 400 книг, напечатанных петитом, и 11000 книг, напечатанных антиквой.
В то же самое время Бальзак купил у Пьера Дюрушайя стереотипы последней модели. Стереотипы заметно облегчили процесс печатания: изготовленные из металлических сплавов, они просто накладывались на мягкую материю. Хотя печатники и продолжали говорить о типографских шрифтах, отлитых из свинца, в новых типографских кассах доля свинца заметно упала.
Компаньоны печатали без всякого разбора все, что придется, любой заказ: исторические мемуары для Канеля и Сотле; коммерческие проспекты, как то: "Противослизистые Пилюли Долголетия, или Зерна Жизни" (идея долголетия, как в свое время и его отца, тоже стала преследовать Бальзака), "Бразильская Микстура Фармацевта Лепера", "Словарь вывесок города Парижа", "Искусство повязывать галстук" с приложением полной истории галстуков, "Романтические анналы", "Избранные сочинения" Вильмена, "Театр Клары Гасуль" Мериме и сотни различных брошюр, объявлений, памфлетов, реклам, адресов мясников, угольщиков и парикмахеров, каталогов, творений классиков и современных драматургов и стихотворцев. В типографии не отказывали ни роялистам, ни либералам, ни масонам, не разбирая, сможет ли заказчик заплатить в срок.
Бальзак был одержим идеей выпустить каталог всех технических средств, которыми располагала его типография; он планировал издавать произведения как классиков, так и современных писателей; намеревался печатать произведения XVI-XVIII веков, определив для каждого века свой шрифт и сорт бумаги; он собрал образцы всех типографских заставок и виньеток, ритуальной символики, астрономических знаков и мифологических сюжетов.
"Сам Бальзак, - пишет Стефан Цвейг, - принимает свое новое занятие вполне серьезно. С раннего утра до поздней ночи стоит он, засучив рукава, с распахнутым воротом, потея от усердия в душном помещении, насыщенном испарениями машинного масла и сырой бумаги, среди двадцати четырех рабочих, и сражается, как гладиатор, чтобы не оставить без корма семь печатных станков". И далее: "Ему надо то приободрить рабочего, то зайти за низенькую стеклянную перегородку, и здесь, среди шума стонущих, грохочущих и визжащих станков, не успев отмыть руки от типографской краски и машинного масла, он препирается с книгопродавцами и поставщиками бумаги, торгуясь из-за каждого су".
Альфред де Виньи , которому Бальзак выпустил третье издание нашумевшего исторического романа "Сен-Мар", так описал своего типографа в то время:
"То был молодой человек, грязный, худой, необыкновенно болтливый, не умевший досказать ни одной фразы до конца и брызгавший при этом слюной, ибо в его слишком влажном рту недоставало чуть ли не всех верхних зубов".
Именно в это время Бальзак прерывает сочинение и выпуск собственных романов. Сейчас ему не до творчества, он с головой в предпринимательстве!
Но наступили не самые лучшие для книгопечатания времена. В 1826 году Виктор Гюго писал: "Книжная торговля почти полностью парализована".
29 декабря 1826 года хранитель печатей Карла X граф де Пейронне внес на рассмотрение правительства закон о прессе.
Для того чтобы установить жесткий контроль за прессой, власти увеличили размеры гербового сбора, мотивируя свой поступок необходимостью улучшить работу почтового ведомства. Стоимость газетной подписки возросла вдвое. Правительство решило также повысить налоги; закон о печати душил издательское дело, ибо именно небольшие газеты, в первую очередь подвергнувшиеся преследованиям, публиковали новости литературы и культуры, критические обзоры, отрывки из новых книг. В следующем году была ужесточена цензура.
И предприятие Бальзака и Барбье не выдержало жесткой конкуренции - весь Сен-Жермен в ту пору был забит различными издательствами! К примеру, в том же самом году в типографии Дидо трудилось 200 рабочих, в типографии Эвера - 500, у Бальзака только 36.
"Выручка поступала туго и не уравнивала расходов: скоро дали о себе знать денежные затруднения", - писала в своих воспоминаниях сестра Бальзака, Лора де Сюрвиль.
Заказчики в типографию обращались нечасто, платили плохо, типография не окупала себя; Бальзак, который нес финансовую ответственность за предприятие, не умел точно исчислить стоимость работ, он ничего не смыслил в счетах-фактурах и балансовых отчетах, ему не удавалось предупредить "утечку", которая неизменно бывает превышена, когда хозяин не сведущ в деле и не способен следить за подчиненными. Еще менее он был сведущ в окончательной выверке счетов, полностью доверяя друзьям поверенным, которые позволяли ему очень вольно обращаться с мифическими доходами. Впрочем, если советчики начинали поучать Бальзака, он обзывал их "проклятым отродьем", не обращая никакого внимания на то, что они говорили.
И хотя в 1827 г. типография понемногу стала приносить доход, долги росли быстрее, чем поступали оборотные средства. Кроме того, у Бальзака обнаружилась скверная привычка смешивать собственные расходы с расходами типографии. Несмотря ни на какие передряги, он продолжает вращаться в свете и нисколько не снижает трат на себя: одному только модному портному Бюссону в это время он делает заказ на изящное тонкое белье почти на 200 франков, а еще ему нужны черные кашемировые или твидовые брюки, черный сюртук из токой лувьерской шерсти; каждые два месяца - новый белый замшевый жилет на подкладке и масса всяких других мелочей, среди которых золотые запонки, стильные плоские часы, трость, парфюм, - все, без чего нельзя представить себе настоящего денди!
В конце концов недовольные кредиторы вынудили Бальзака и Барбье продать здание и оборудование Дассонвилю и у него же арендовать помещение и машины за 500 с лишним франков в год. Но упорный предприниматель Бальзак сдаваться не хочет. Тут кстати представился случай обзавестись словолитней, что, по мнению знатоков, сулило дополнительную выгоду. К тому же по случаю она продавалась очень дешево и в перспективе могла принести громадные барыши.
Чтобы удержаться на плаву, Бальзак решается присоединить ее к типографии, несмотря на то, что основной кредитор вытребовал возврат долга и ни на какие дальнейшие переговоры идти не пожелал.
Бальзак надеется найти ссуду и третьего компаньона. И в этот раз средства на приобретение нового предприятия ссудила госпожа де Берни.
Третьим компаньоном акционерного общества "Бальзак и Барбье" пожелал стать Жан-Франсуа Лоран. В сентябре 1827 г. новое общество приобретает "отборную партию" оборудования бывшего шрифтолитейного завода Жилле сына и объявляет о выпуске великолепного альбома, где будут представлены образцы всех типографских литер, виньеток и заставок новой фирмы. Но и в этом случае крах оказался неизбежным, - в словолитню поступало так же мало заказов, как и в типографию, обе работали в убыток, и совладельцы не успели даже издать задуманный альбом.
В конце концов, когда все средства были исчерпаны, Бальзак решается обратиться к родителям. Те неохотно согласились на денежные пожертвования, опасаясь, что вместе с крушением предприятий сына наступит и их собственное разорение. Тем не менее в течение нескольких месяцев, чтобы не опозорить честь семьи и их сын не попал в тюрьму за неуплату долгов, они поддерживают его, но потом, видя, что дела все больше запутываются, от дальнейшего финансирования отказываются.
В декабре из предприятия выходит Андре Барбье, его место занимает Лора де Берни, которая вносит 9000 франков наличными. Общая сумма капитала стала составлять 36000 франков, из них 18000 франков только стоимость оборудования, принадлежавшего Жану-Франсуа Лорану.
И все равно в начале 1828 года средства почти иссякли, компаньоны один за другим стали выходить из дела.
Как замечает в своей книге "Бальзак без маски" Пьер Сиприо: "Книгопечатание представляло собой одновременно и индустрию, которая включала в себя производство, редакцию и службу распространения готовой продукции. Оно требовало значительных материальных затрат. Поставщики желали получить деньги немедленно, а заказчики, наоборот, стремились выпросить отсрочку. Как установил Рене Гиз, Бальзак был вынужден просить у одного из банкиров (возможно, у Лаффита) векселя на сумму в 30 или 40000 франков, иными словами, взять ссуду в ожидании будущей прибыли. В те годы банки, во всяком случае французские, испытывали большие трудности, обслуживая уже давно заключенные и удачные сделки. Поэтому они ни за что не хотели иметь дело с начинающими и требующими финансовой поддержки предприятиями".
В феврале Бальзак, пытаясь хоть как-то остановить падение своего дела, устроил званый вечер в залах ресторана Гриньона. Он разослал приглашения 500 книгоиздателям, книготорговцам и типографам. Всю ночь напролет гости вкушали изысканные деликатесы и танцевали, но после праздника положение Бальзака нисколько не улучшилось, никто даже не заинтересовался его проблемами, а через несколько недель он обязан был заплатить по счетам Дассонвилля! Провал был налицо. Очередной предпринимательский проект Бальзака, как и предыдущие, к вящему сожалению, потерпел фиаско. Бальзак вынужден был признать себя банкротом.
В отчаянии он попытался продать типографию, но ему стали предлагать столь мизерные суммы, что они не могли покрыть даже долговых обязательств.
В конце концов госпожа Бальзак, без ведома мужа, которому исполнилось уже восемьдесят два года, попросила своего кузена Шарля Седийо, человека волевого и опытного, взять на себя все хлопоты по ликвидации дела (процесс банкротства и передачи средств и имущества, точное определение состояния активов и пассивов длился почти год).
Седийо уговорил Барбье стать единоличным владельцем типографии, и 16 апреля вместе с долгами Бальзак уступает ему свой патент типографа, купленное за два года оборудование и типографию, оцененную в 67000 франков. Барбье обязуется самостоятельно разобраться с неудовлетворенными кредиторами.
Шрифтолитейная мастерская (словолитня) достается сыну Лоры де Берни - Александру, которому только исполнилось 19 лет и которого спешно объявили юридически дееспособным.
Лора де Берни выдала Бальзаку расписку в погашении 15000 франков долга.
Господин и госпожа де Бальзак, ранее выделившие Оноре 37 600 франков, приняли на себя оставшуюся часть долга (мадам Бальзак потеряла на деле сына в общей сложности 45000 франков), но он остается еще с немалыми долгами (порядка 60000 франков).
Бальзак оставляет жилище над типографией и перебирается поначалу к своему другу де Латушу, а затем на улицу Кассини, в квартиру, которую снял ему зять, Сюрвиль, и в которой он проживет вплоть до 1835 года.
Так, крахом, завершилась очередная предпринимательская карьера будущего создателя "Человеческой комедии".
"- Что вы намерены теперь делать, друг мой? - с соболезнованием спрашивал его де Латуш.
- Что делать? Конечно писать! - отвечал Бальзак. - Писать не для славы, а для уплаты моих долгов!"
И это на самом деле будет так, потому что отныне на протяжении всей его суматошной жизни долги и обозленные кредиторы будут сопровождать Бальзака до самого одра.
18 сентября 1828 г. Оноре, после переписки с бароном де Поммерелем, бывшим генералом, отец которого, в бытность свою префектом, покровительствовал отцу Бальзака, отправляется г. Фужер (Бретань) к барону для изучения места действия будущего задуманного им большого исторического романа о шуанах. Творчество все же не отпускает его. Но единожды зароненная мысль быстрого обогащения продолжает подтачивать его и в дальнейшем.
Прошло три года, как Бальзак с головой погрузился в создание фундамента своей грандиозной эпопеи - "Человеческой комедии", - вавилонской башни своего времени. После "Шуанов", "Физиологии брака", сборника "Сцены частной жизни", после "Папаши Гобсека" и триумфального шествия ""Шагреневой кожи" он уже - "де Бальзак", но... денег по-прежнему нет и кредиторы вылавливают его на каждом углу. Почему так? Ответ совсем прост.
В 1830 г. многие литераторы уловили волну июльской революции и заняли хлебные места (см. главу "Политик"), но Бальзак, испугавшись очередной кутерьмы и беспорядков, уезжает со своей любовью и покровительницей Лорой де Берни в Турень, где благополучно отсиживается там с мая по сентябрь, упуская возможность приложиться к государственной кормушке, как это смогли сделать его более предприимчивые собратья по перу, а вернувшись в Париж, с головой погружается в светскую жизнь: завтраки в кабаках, ночи, проведенные на балах в опере, оргии в обществе известных на весь Париж куртизанок.
Фигура его становится заметной в театрах, в кафе, в модных ресторанах; на него указывают пальцами и называют его имя рядом с именами знаменитостей парижского Бульвара.
Любовница Эжена Сю, куртизанка Олимпия Пелисье, почти на год становится его любовницей. А это снова траты, траты, траты... Без конца и без оглядки.
В сентябре 1831 г., не считаясь со средствами, он покупает лошадь, кабриолет, фиолетовую полость с вензелем и короной, вышитыми козьей шерстью; месяц спустя он приобретает вторую лошадь.
Для ухода за ними нужен слуга, грум, или, как в ту пору выражались, "тигр"; на эту должность Бальзак нанимает миниатюрного Леклерка, для которого Бюиссон шьет голубую ливрею, зеленую американскую куртку с красными рукавами и тиковые панталоны в мелкую полоску. В таком экипаже можно поехать и в Оперу, и к Итальянцам - словом, достойно выглядеть рядом с тогдашним законодателем моды Латур-Мезрэ или с тем же известным щеголем Эженом Сю.
Сам Бальзак тоже одевается как самый шикарный денди, шикует в ресторанах, блистает в обществе, вдвое увеличивает свое жилье и соответственно квартирную плату (с первого этажа перебравшись на второй), обставляет жилье мебелью с позолотой, на стены вешает ковры и огромные зеркала, в соседствующую со спальней ванную комнату устанавливает мраморную ванну. И хотя к ноябрю известность Бальзака (как и враждебное отношение к нему в литературных кругах) достигает невероятных размеров и гонорары за его произведения стали на порядок выше (за этот год писатель получил 1125 франков за "Шагреневую кожу", 3750 франков за "Сцены частной жизни", 5250 франков за "Философские повести и рассказы" и "Озорные рассказы", 4166 франков за статьи в журналах и газетах), - долги его возросли еще на 6000 франков. К концу года их общая сумма составит 15000 франков (не считая 45000 франков, которые он задолжал матери) - это почти в три раза больше, чем за весь предыдущий год. Поэтому в декабре, когда Бальзак возвращается в Париж из Саше, где пребывал почти три месяца, поняв, что денег нет, он снова заболевает приступами коммерческой болезни. Возникает очередной проект: издавать дешевую серию романов по 8 томов в месяц за 124 франка в год, крупным тиражом.
Об этом проекте Бальзак рассказывает своему другу и издателю Эмилю де Жирардену , но тот его не одобряет. Тогда Бальзак мчится в Ангулем и пытается склонить к своему предприятию своих друзей, супругов Карро, но и это ему не удается; он снова возвращается в Париж ни с чем. А сведя дебет с кредитом, и вовсе убеждается, что к концу года потратил раза в три больше, чем за предыдущий год.
Чуть позже он пожалуется Эвелине Ганской:
"Все мои несчастья происходят оттого, что я принимаю помощь, предлагаемую мне людьми слабыми, увязшими в колее бедствий. Из-за того, что я в 1827 г. пытался помочь одному печатнику, я в 1829 г. оказался раздавлен огромным долгом в 150 тысяч франков и очутился на чердаке, где нечего было есть".
Так закончилась еще одна неудачная попытка быстрого обогащения Бальзака.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
