Капостазионе, дежурный небольшого богом забытого железнодорожного полустанка, маленький плотный забитый человечек вздрагивал при каждой вспышке молнии за окном и резкими оглушительными раскатами грома.
Шёл десятый час вечера, хлестал дождь, поездов в это время суток до самого утра не предполагалось. Ему бы ляг и спи, но у Капостазионе душа не на месте - он напряжённо сидел за облупленным деревянным столом, на котором возлегали лишь потрёпанный станционный журнал, ручка, да с краю неуютно примостился старый громоздкий телефонный аппарат, трещавший обычно так звучно, когда кто-то пытался прорваться на станцию, что Капостазионе бросало в дрожь. Но сегодня никто не звонил и не мог позвонить. В небольшой дежурной комнатке, где за столом жалко ник Капостазионе, тихо. Мертвенно тихо.
Капостазионе было страшно. Гнетущая тишина убивала. Красный сигнальный фонарь на противоположной стене у входа сегодня не должен загораться, и всё же Капостазионе упорно не сводил с него глаз. Он и не хотел бы на него смотреть, но взгляд то и дело невольно скользил от стола к стене, от стены к порубленному дождем стеклу, от стекла к потолку и снова спускался к фонарю.
С каждым часом (ближе к полуночи) тревога его возрастала.
Предчувствие редко когда обманывало Капостазионе, и оттого сегодняшнее волнение было особенно острым. Он был один. Ни пассажиров, устало ждущих своего поезда, ни случайного прохожего - никого теперь не увидишь на полустанке. В такой день - а он бывал всего раз в неделю - лишь промелькнет на полной скорости литерный и быстро скроется в тумане за горизонтом.
Раньше такие дни для Капостазионе были самыми лучшими: днем один-два пассажирских состава, два-три грузовых и полная безмятежная ночь - чем не мечта всякого дежурного по станции. Ночью хорошенько выспишься и следующие три выходных дня до смены чувствуешь себя замечательно.
Но то было раньше, а теперь подобная смена не только изматывала Капостазионе, но, казалось, просто лишала жизни. Какой нормальный человек способен выдержать бесконечные часы ожиданий, предчувствий и ощущения ужаса?
До этой ночи Капостазионе ещё как-то выпутывался. Тогда ещё на станции случались одинокие пассажиры, забредали переютиться озябшие нищие или осоловелые от вина прохожие. Теперь же Капостазионе с ужасом думал о том, что будет с ним. Страх не давал уснуть.
Дождь лил, не переставая, третий час и стучал по перрону с каждой минутой сильнее и сильнее. Наверное, шум за окном и то огромное волнение, которое охватило Капостазионе в конце концов свалили его. Капостазионе отключился, но спал недолго. Резкий стук входной двери (её захлопнуло порывом ветра) разбудил его.
Сквозь поволоку ещё не проснувшихся глаз Капостазионе увидел туманный силуэт какой-то фигуры, застывшей на пороге дежурной комнаты. Он медленно приподнял голову, потёр опухшие глаза и вгляделся в неё пристальнее.
Вошедшим оказалась девушка лет восемнадцати-двадцати, в чёрном длиннополом плаще с капюшоном и маленьким чемоданчиком в руках. Она виновато улыбалась, со лба и висков её свисали мокрые пряди, нижняя полная губка слегка подрагивала, взгляд был растерянный и печальный. Плечи сникли под плащом так, будто плащ весил не меньше десяти килограмм.
Капостазионе сначала принял девушку за сон, но, приглядевшись, убедился, что это не так. Девушка была самой что ни на есть настоящей.
Как тут забилось его сердце!
Он оторвался от стола и с нескрываемой радостью подскочил к ночной гостье:
- Синьорина, синьорина, откуда вы здесь? (Взял из её озябших рук чемоданчик.) В такой дождь, в такое ненастье - вы с ума сошли!
Девушка ничего вразумительного сказать не могла - её трясло от озноба.
Капостазионе подвел её к небольшой раскаленной железной печи и усадил на маленький колченогий табурет.
- Ничего не говорите, сначала согрейтесь. Время терпит, - слегка потрепал девушку по плечу Капостазионе. - У меня где-то в шкафу была тёплая куртка, я вам сейчас её найду, и вы быстро согреетесь. Снимайте свой плащ, он совсем сырой.
Капостазионе накинул девушке на плечи куртку и предложил чашечку кофе. От выпитого кофе и огня, танцующего в раскалённой топке печи, глаза девушки немного оживились.
- Как вас зовут? - спросил Капостазионе.
- Стефани, - ответила девушка.
- Простите меня, синьорина Стефани, но могу ли я поинтересоваться, каким образом в такой поздний час и в такую ужасную погоду вы оказались на нашей станции?
- Нет, нет, если не хотите, можете не отвечать. Скажите хоть, куда вам ехать?
Стефани, всхлипывая и стирая со щёк рукой слёзы, тихо отвечала:
- Мне всё равно, всё равно...
Капостазионе аж с места подскочил и нервно заходил по комнате. Это было как нельзя кстати! Он не удержался, чтобы не выплеснуть восторга:
- Могу вас обрадовать, синьорина Стефания! Сегодня обязательно, обязательно будет поезд, и вы уедете. Обычно на нашем маленьком полустанке редко когда останавливаются поезда, но сегодня, уверяю вас, он остановится непременно! Мне уже звонили... По телефону. По этому телефону. Вы же видите - я не сплю. В такой поздний час мы обычно десятый сон видим, но в такую ночь разве уснёшь?
Капостазионе разгорячился:
- Не отчаивайтесь, синьорина Стефания. Вот смотрите, - он подскочил к сигнальной лампе на стене, - красная лампочка загорается, и я уже знаю - поезд идёт, его нужно встретить, проводить или перевести стрелку. Так что, когда она вспыхнет и раздастся прерывистый сигнал, знайте: он мчится на всех парах, мчится к нам, сюда, чтобы забрать вас, милая Стефани...
Зажигательный рассказ Капостазионе полностью растрогал Стефани. И хотя слёзы ещё не совсем высохли на щеках, она слегка улыбнулась, и лицо её озарилось светом.
- И когда он будет? - спросила Стефани.
- Скоро, скоро, милая синьорина. Мы подождём. Мы будем сидеть здесь - я за столом, вы возле печи - и смотреть на этот крохотный маячок, на наш маячок, вы и я.
Стефани ещё раз улыбнулась Капостазионе и снова уткнулась в раскрытую топку печи, где так весело и волнующе полыхали разбухшие от огня поленья.
Капостазионе не стал её больше беспокоить и вернулся на своё место за столом. Он ликовал. Стефани была в эту ночь как подарок судьбы.
Только бы они приехали сегодня!
Капостазионе уставился на сигнальную лампочку. Почему она не загорается? Ну почему не загорается! И как всегда, словно в сказке, будто почувствовав безмерное желание Капостазионе, лампочка вспыхнула ярким алым цветом, и вслед за вспышкой раздался резкий прерывистый сопряжённый зуммер сигнального звонка - поезд рядом.
Капостазионе вскочил:
- Он идёт, идёт, синьорина Стефания! - заметался по комнате, сорвал с вешалки девушкин плащ, небрежно набросил ей на плечи, поторапливая:
- Скорее, скорее, синьорина, идёмте скорее, на нашей станции поезда стоят недолго!
Но Стефани заколебалась. Она посмотрела, словно извиняясь, на Капостазионе и произнесла:
- Я вот думаю: может, я не права? Может, мне нужно вернуться? Никуда не уезжать?
Капостазионе чуть не потерял дара речи.
- Да где ж это видано, синьорина Стефания, вдруг ни с того ни с сего передумывать? Вы ведь твёрдо решили. Вас же оскорбили, выбросили на улицу, в дождь, ненастье, в мокрядь! А вы ещё думаете, сомневаетесь!
Однако Стефани всё не решалась.
- Мне кажется, я поступила слишком опрометчиво. Тут и я, признаться честно, отчасти виновата.
Капостазионе места себе не находил. Непрекращающийся предупредительный сигнал только подхлёстывал его нетерпение.
- Синьорина Стефания, всё это глупость, вы же не маленькая девочка, давно пора стать взрослой: взрослые никогда не колеблются. Вы приняли решение, значит, поступаете верно, значит, так угодно судьбе. Утрите нос своим обидчикам. Смелее же, смелее!
Он потянул девушку к выходу, на ходу прихватив ручной фонарь, но не взяв её чемоданчик. Стефани спохватилась:
- Мои вещи!
Но Капостазионе никак не отреагировал на её слова:
- Скорее, идемте скорее! - потянул решительно за собой на перрон.
Поезд уже стоял. Вагоны наполняла темень. Дождь хлестал как из ведра справа и слева, и позади вагонов, но над ними дождя не было. Капостазионе подтолкнул Стефани к стоявшему у открытой двери вагона проводнику в чёрном.
- Вот, вот ваш пассажир и оставьте меня, наконец, в покое!
Проводник ничего не сказал. Стефани заметалась, когда он взял её руку своей, холодной, как лёд, рукой.
- Я не хочу, синьор дежурный. Не хочу уезжать. Скажите ему, пусть меня отпустят, скажите! - стала умолять девушка Капостазионе, но тот думал только о своём. Он тоже умолял проводника: - Когда вы оставите меня, наконец, в покое? Я больше не могу так, не могу!
Но проводник скрылся в вагоне, насильно втащив за собой Стефани. Вслед за её истошным криком, заглушаемым ускоряющимся стуком вагонных колёс, на Капостазионе сразу обрушился дождь. Но Капостазионе будто и не замечал его, жадным взглядом провожая крохотные огни последнего вагона.
Когда в пелене дождя поезд совсем скрылся из виду, Капостазионе очнулся и как потерянный поплёлся обратно на станцию. Войдя в дежурную комнату, сел за стол и снова тупо уставился на сигнальную лампочку. Бог знает, что творилось в его голове. Взорвавшийся среди кромешной тишины телефон только взбесил. Капостазионе сорвал аппарат с провода и швырнул что было мочи в сигнальную лампочку, разбив её вдребезги. "Когда же всё это кончится!" - только успел подумать он, как входная дверь неожиданно отворилась и на пороге появилась... Стефани. Платье её было изодрано в клочья, лицо разбито в кровь, на плечах и руках ссадины и синяки.
Капостазионе, привстав со стула, от удивления чуть не задохнулся.
- Синьорина Стефания? Как! Вы же должны быть в поезде! Вы ведь должны...
Он наискось непроизвольно глянул в окно. На перроне стоял всё тот же незабываемый зловещий состав. Капостазионе ошеломлённо застрекотал:
- Синьорина Стефания, синьорина Стефания, вы опоздаете!
Он, казалось, обезумел.
- Идёмте скорее, скорее: поезд стоит всего несколько минут. Он не будет ждать.
Капостазионе, как и в первый раз, быстро потянул девушку за собой на платформу. Теперь она не препиралась. Капостазионе подвёл её всё к тому же проводнику в чёрном и забормотал безостановочно:
- Вот она, вот. Наверное, сбежала. Но вы же видите - я стараюсь. Надо было, я привёл. Как договаривались. Оставьте, наконец, меня в покое, умоляю вас...
Однако молчаливый проводник вместо того, чтобы забрать Стефани, удержал его руку.
Капостазионе непонимающе посмотрел на него, но проводник с недюжинной силой толкнул его в спину, и Капостазионе исчез в мрачном чреве вагона. Проводник шагнул за ним следом, дверь закрылась. Через секунду раздался душераздирающий крик Капостазионе. Поезд тронулся, с места набрал скорость и стал быстро уноситься вдаль от сырой платформы, на которой удручённо замерла Стефани, провожая взглядом его исчезающий во мраке силуэт.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
