Okopka.ru Окопная проза
Гончар Анатолий
Покушение (Прапор-6)

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 8.37*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В связи с окончанием договора с издательством, стало возможно повторное размещение данного произведения


Покушение.

Пролог.

  
   ...Уничтожить президента?! - высокий чернобородый Сулейман Имурзаев, амир ...нского района, задумчиво поскрёб подбородок. - Высоко метит, высоко ... - сомнение в его голосе сквозило подобно холодному ветру, бьющему о стенки палатки. Шуршащий по крыше дождь заглушал звуки. - Планы Шамиля слишком... - говоривший запнулся, пытаясь подобрать слово, а подобрав, невольно усмехнулся: - Амбициозны. Но каким образом их выполнить? - И совсем резко: - Надеюсь, у него есть определённый план?! - задав вопрос, Сулейман отхлебнул чая из стоявшей перед ним чашки.
   -Конечно, иначе я бы здесь не сидел, - эмиссар Шамиля Басаева Артур Магомедов прищурился, вглядываясь в лицо своего собеседника и, уловив в нём нетерпение, выдал: - Мы используем для исполнения задуманного беременную шахидку.
   -Что? - Сулейман едва не поперхнулся от возмущения. - Шахидку? Беременную? Да её не подпустят и на дистанцию выстрела! Беременность - это то, что в первую очередь привлечёт внимание охраны. Они обыщут её и сразу обнаружат пояс шахида! Беременная шахидка... Никогда бы не подумал, что со временем Шамиль станет таким... - он хотел сказать безмозглым, но сдержался, - наивным.
   -Не тебе судить! - жёстко оборвал его представитель Басаева. - Если Шамиль сказал ТАК, значит, так и будет.
   -Но это же невозможно! Замаскировать шахидку под беременную - это всё равно, что написать у неё на лбу: "Шахид". Беременная... Бред!
   -Замолчи! - прошипел эмиссар, и последнее время привыкший только командовать амир невольно заткнулся. Он слишком хорошо знал представителя Шамиля, чтобы всерьёз ему противоречить. А тот одним глотком допил остававшийся в чашке, порядком остывший чай, и всем своим видом показывая готовность уйти, закончил: - Запомни, Сулейман, твоё дело найти и подготовить женщину, а не рассуждать об осуществимости или неосуществимости задуманного. - Магомедов начал подниматься на ноги. - И вот что ещё. Обязательные критерии отбора кандидаток: возраст около двадцати, красивые, стройные, но не хрупкие и болезненные, а скорее спортивного телосложения. - И отодвигая полог: - Поверь, всё получится. Ты просто не знаешь всей гениальности задуманного...
   -Хорошо, если так, - Имурзаев обиженно поджал губы. Видно было, что он хотел ответить что-то резкое, но вновь сдержался. - Сроки?
   -Три месяца...
   -Хорошо, - амир мысленно прокрутил в голове возможные варианты. Опыт подготовки жертвующих собой за веру у него был, и раз самое главное, что от него требовалось - это подготовить шахидок, то он сделает это. А дальше - не его забота... На всё воля Аллаха!
  

Глава 1.

Информация к размышлению.

   Полковник ГРУ Черных.
  
   ...Ни минуты покоя! - подполковник Остапенко выглядел расстроенным. Информация, только что переданная ему осведомителем, оказалась настолько расплывчатой, что впору было требовать назад отданные за неё деньги. Тем не менее, подполковник, хотя и скупо, но поблагодарил агента. Пожав на прощание протянутую руку, он отправился к стоявшей на обочине видавшей виды белой "шестёрке" со слегка тонированными стёклами и вогнутым передним бампером (отметка, оставшаяся от столкновения с колесом БТРа, в которое Остапенко въехал неделю назад, случайным образом не рассчитав тормозной путь). Подойдя к машине и напоследок оглядевшись по сторонам, подполковник сел за руль, бросил на сиденье автомат, сильно хлопнул дверцей и, заведя двигатель, включил первую передачу.
   Встреча с "Кривым", а именно такую кличку носил платный агент, завершилась вполне штатно, тем не менее, до благополучного окончания дня было ещё далеко - следовало суметь без происшествий выбраться из леса, по которому петляла дорога, соединяющая два селения. То, что это удавалось далеко не всегда, Остапенко знал едва ли ни лучше других - на опушке этого же леса аккурат перед мостком был расстрелян его предшественник, а совсем недавно подлетела на мине МТЛБешка артиллеристов. Минная же разведка, учиняемая комендачами и морпехами, через раз обнаруживала оставляемые чехами "сюрпризы". Так что желание поскорее вырваться из лесных глубин под бдительные очи-бойницы ближайшего блокпоста в конце концов заставило подполковника утопить педаль газа, и белая "шестёрка", немилосердно завывая мотором, начала резво набирать обороты. Впрочем, нестись здесь как по асфальту всё равно не получалось. Максимум, что можно было себе позволить - это переключить коробку на третью передачу и разогнаться до пятидесяти - повороты и осклизлая от обильно растекающейся грязи щебёнка не позволяли такой роскоши как залихватские гонки. Но даже такая, казалось бы, небольшая скорость не гарантировала безопасного движения, и после того, как машину Остапенко пару раз едва не вынесло за пределы обочины, он был вынужден сбросить обороты мотора, а уже перед самым мостком и вовсе перейти на вторую передачу - улететь в кювет желание было едва ли не меньшим чем попасть под чеховскую раздачу. Наконец "Жигули" цвета дорожной грязи с сидевшим в них ГРУшником выскочили из-за деревьев, стремительно наращивая обороты, преодолели открытое пространство и, взлетев на горку, оказались под спасительной защитой блокпоста. Выбравшись на улицу селения, подполковник вновь сбавил скорость, объезжая многочисленные ямы и колдобины, украшавшие местное асфальтовое покрытие. Тем не менее, спустя двадцать минут Остапенко сидел в кабинете полковника Черных и отчитывался о результатах состоявшейся встречи.
   -Значит, ничего конкретного "Кривой" сообщить не смог? - полковник Черных крутанул правой рукой лежавшую на столе шариковую ручку, а левой в задумчивости принялся тереть гладко выбритый подбородок.
   -Ничего, - буркнул Остапенко и уселся поудобнее, будто предполагал находиться в кабинете шефа ещё очень долгое время, - разве что подтвердил уже имеющуюся у нас информацию.
   -Да, похоже, - был вынужден согласиться полковник, - боевики готовят что-то действительно серьёзное.
   -По слухам и тем сведениям, что мы получили сегодня, - Остапенко не сообщал ничего такого, что не было бы известно полковнику Черных, тем не менее, слушал тот довольно внимательно, - готовится ликвидация кого-то из самых высокопоставленных российских чиновников.
   -По слухам... - Черных усмехнулся, - высокопоставленного чиновника... - усмешка полковника стала шире. - Да за те деньги, что ты отдал "Кривому", я бы, как минимум, назвал тебе премьер-министра или прези... - полковник осёкся. И он, и Остапенко уже были хорошо осведомлены о предстоящем визите в Чеченскую республику президента Российской Федерации. - Чёрт! Хренов Экибастуз! - полковник в сердцах выругался. - Никак им неймётся! Совершить теракт против президента! Невозможно! Придурки! Всех их снайперов и шахидов перестреляют ещё на подлёте... - тут в голове Черных что-то щёлкнуло. - Разве что... - он вновь крутанул шариковую ручку.
   -Что разве? - вкрадчиво поинтересовался Остапенко, увидев блеск в глазах шефа.
   -Разве что противник придумает нечто неожиданное, оригинальное, не укладывающееся ни в какие схемы и рамки привычного.
   -Ход конём?! - догадался Остапенко, и в его душе стала разрастаться тоска. Прощай покой и отдых! Шеф сделал допущение в возможности минуту назад казалось бы невозможного и теперь будет носом рыть, чтобы либо понять задумку противника и, поняв, разрушить его планы, либо вернуть уверенность в своей первоначальной убеждённости в невозможность проведения теракта.
   -Ага, ход лошадью, - пошутил Черных, в очередной раз раскручивая остановившуюся было на мгновение ручку. - Но если хотя бы в чём-то мы с тобой правы, вскоре жди в гости Ярцева, - полковник назвал фамилию начальника местного отделения ФСБ. - В конце концов, он один из тех, кто непосредственно отвечает за безопасность прибывающей персоны.
   И как бы в подтверждение его мыслей на столе тренькнул телефон ЗАС.
   -Слушаю, Черных, - представился полковник, подняв трубку. Ему ответили, после чего лицо полковника расплылось в довольной улыбке. - Хорошо, ждём! - пообещал он, повесил трубку и, сохраняя на губах улыбку, посмотрел на своего подчинённого. - Что я говорил? Полковник Ярцев собственной персоной, скоро будут-с. Вот ведь какое совпадение, да?
   Остапенко кивнул, действительно совпадение и ещё какое! Оно было слишком явным, чтобы невольно не задуматься над вопросом, а не сосёт ли его агент по кличке "Кривой" сразу двух маток?
  
   Полковник Ярцев не заставил себя ждать. И после краткого совещания, завершившегося обменом информации, стороны договорились о совместных действиях. Визит президента - это такое дело, которое ни в коем разе нельзя было пустить на самотёк.
   А первоначальное предположение Остапенко относительно "Кривого" постепенно приобретало уверенность. Но по совести сейчас это волновало подполковника в крайнюю очередь.
  
   Последующие полтора месяца тайные агенты обеих спецслужб стояли на ушах - от них требовалась хоть какая-то информация, указывающая на характер предстоящего крупномасштабного теракта. Но ничего нового получить так и не удалось. Да, что-то готовилось, но что именно, против кого и каким образом должно было быть осуществлено, оставалось сокрыто за пологом неизвестности.
   Прибавилось работы и разведывательным группам СпН дислоцированных в Чечне отрядов ГРУ.
  

Глава 2.

По имеющимся сведениям...

   Пункт временной дислокации отряда специального назначения ГРУ.
  
   Подполковник Шипунов выглядел задумчивым. Указания, полученные от вышестоящего командования, не показались ему чем - то из ряда вон выходящим, но настойчивость, с которой они отдавались, невольно наводила на некие размышления...
   -Как бы за всеми этими указания не скрывалась большая задница! - Шипунов передвинул белую пешку на шахматной доске и внимательно посмотрел на своего противника майора Федина, начальника штаба отряда. В ответ тот двинул во фланг белым своего чёрного офицера.
   -Мы всё одно ничего не можем что-то изменить, - в голосе Федина сквозила фатальная убеждённость в своей правоте.
   -Так-то оно так... - согласился подполковник, трогая пальцами застрявшего в центре поля коня. - Но как бы нам это... - он задумался, то ли над тем, куда же двинуть свою всюду попадающую под убой лошадку, то ли над словами начальника штаба. Наконец конь переместился на новое место, и тут же подполковник завершил начатую мысль: - Минимизировать "потери". А то есть нехорошее ощущение, что загоняют наших ребятишек до седьмого пота.
   -Да куда ещё сильнее гонять? - делано возмутился майор, приглядываясь к возможности сожрать коня, столь заманчиво подставленного под удар чёрной пешки. - Группы и без того с БЗ на БЗ скачут.
   -Были бы группы, а возможности для их более плотного применения всегда найдутся, - Шипунов ждал, когда майор вляпается в расставленную ему ловушку, но тот медлил.
   -Съем-ка я твоего коня, - так и не разглядев подвоха, Федин убрал вражескую фигуру и водрузил на его место свою пешку.
   -Шах! - обрадовано возвестил Шипунов, выдвигая на первый план прятавшуюся до поры до времени королеву.
   -Мат, - оглядев собственную позицию и не увидев возможностей к отступлению, майор признался в собственном поражении.
   -Вот так-то! Теперь - то ты понимаешь, что зря академиев не кончал?! - подначил подполковник, сгребая с доски всё оставшиеся на ней фигуры.
   -Ага, понял. А я - то всё думал, почему это отдельные наши генералы расстояние на карте локтями мерят. А они, оказывается, в академиях по шахматной доске учились. Клеточки ровные - "квадратичные". Двинул фигурку, и она пошла, а тут оба - на: "гладко было на бумаге, да забыли про овраги". А про то, что эту фигурку поить, кормить, одевать, обувать, имуществом обеспечивать надо - никто и не вспомнил. А зачем? Нет у половины наших групп внутригрупповой радиосвязи, и хрен с ней. А что, подумаешь... ерунда какая - что, голоса нет? Охрип - флажками...
   -Точно! - поддержал юродствующего Федина полностью с ним согласный комбат. - Дадим группникам флажки, и пусть машут. - И тут же с горечью: - Мы уже сколько раз новые "Акведуки" пробить пытались и что? - он собрал остававшиеся на столе фигурки и бросил вовнутрь шахматной доски. - Начальник связи старые списать не может - срок службы у них, видите ли, не вышел, а то, что они вовсе не на складе лежали, всем по барабану...
   -Эх! - с притворным огорчением вздохнул майор. - Надо было и мне в академию учиться ехать - два академика уж точно бы придумали, как не задумываться над такими "мелкими" вопросами! Нет, правда, как только пойму, что жить не могу без шахмат, обязательно попрошусь в академию!
   -Да ладно тебе юродствовать! - подполковник отложил шахматную доску на край стола. - Ты лучше поди наших ОРОшников разгони, а то обленились, сволочи. Может, кого на БЗ отправить?
   -Думаю, не стоит, - возразил майор, вовремя вспомнив, как в прошлую командировку такой же комбат, как и Шипунов, получал втык от начальства за подобную инициативу.
   -Не стоит, так не стоит, - не стал настаивать командир отряда, полностью положившись на мнение начштаба. Настроение у него было не ахти, и он нутром чувствовал поступление очередных "сверхмудрых" задач, которые, собственно, и не заставили себя ждать.
  
   -Товарищи офицеры! - скомандовал начальник штаба майор Федин при виде комбата, входящего в палатку Центра Боевого Управления - ЦБУ.
   Полог за Шипуновым закрылся, и он, не глядя ни на кого, словно пребывая в задумчивости, махнул рукой: "Садитесь".
   -Товарищи офицеры! - начштаба окинул взглядом усаживающихся на скамьи группников, сел сам на свой персональный стул и заскрипел им, пододвигаясь ближе к столу.
   В этот раз командир отряда не стал рассусоливать и, кратко обрисовав общую ситуацию, сразу перешёл к основному вопросу совещания.
   ...От нас требуют взятие "языка", - он с осветившей лицо улыбкой оглядел оживившихся от такого сообщения офицеров и, погасив её, продолжил уже предельно серьёзным тоном: - Нам, как собственно и всем остальным отрядам, поставлена задача по захвату боевиков в плен, не на поиск баз, не на уничтожение, а именно на захват пленных. На этом внимание было акцентировано особо. Чтобы стало понятно: наверху предпочтут одного пленного десятку уничтоженных. Надеюсь, вам это дважды разъяснять не требуется?
   -Угу. Делать им там нехрена... - угрюмо буркнул майор Вадим Гордеев, командир первой разведывательной роты специального назначения - высокий, широкоплечий, с шикарными усами, одним словом - красавец, но не только, а ещё к тому же умный, грамотный офицер. Поставленная задача его не порадовала.
   Остальные тоже не слишком воодушевились полученным указанием. Брать чехов в плен, конечно, никогда не возбранялось и периодически это случалось, но и особой нужды в них до сих пор как бы и не было.
   -А раз всем понятно, то жду результата. Всё, совещание окончено, - оставаясь сидеть за столом, Шипунов махнул рукой, отсылая всех прочь.
   -Товарищи офицеры! - скомандовал начальник штаба, чтобы придать процессу вставания из-за стола хоть какое-то подобие порядка.
   -Гордеев, останься! - оклик подполковника достиг ушей командира первой роты уже на выходе.
   ...не было печали... - на мотив песенки "уходило лето" пробурчал майор и, выполняя приказ комбата, развернулся навстречу людскому потоку.
  
   -Так, Вадим, - обычно, если в беседах с ротными командир отряда переходил на имена, это не сулило им ничего хорошего. Вот и сейчас Гордеев мысленно почесал макушку, пытаясь вспомнить какой-либо косяк за последнее время совершённый его доблестными подчинёнными. Но ничего путного в голову не шло. Про раздолбанную радиостанцию комбат однозначно поставлен в известность не был, да и местные Кулибины её успели починить. Про то, что рядовой Лутонин вчера вволю нажрался водочки, комбат тоже не знал. Или знал? Если знал, то от кого? А может, кто напел командиру о намеченной на субботу пьянке?
   Додумать майор не успел, комбат показал ему на карту.
   -Ты местность в районе ..лы хорошо знаешь?
   -Да был раза три-четыре, - машинально ответил Гордеев и мысленно успокоился, по всему получалось, волновался он напрасно.
   -Около заброшенных домов был? - продолжал настойчиво допытываться Шипунов.
   -Ну да, - Вадим отчётливо вспомнил несколько старых строений, находившихся на небольшом хребте и отстоявших от основной части селения на добрый километр, более того, от домов ...лы их отделял глубокий овраг, размытый бегущей внизу речушкой.
   -По имеющимся сведениям, - доверительно сообщил подполковник, - данные строения служат боевикам перевалочной базой.
   -Скорее уж базой снабжения, - поправил комбата Гордеев, тем самым дав понять, что слухи о снующих туда - сюда боевиках известны не одному Шипунову, а следовательно скорее всего являются именно ничем не обоснованными слухами.
   -Как вариант, - не стал спорить комбат. - Тем не менее, информация требует проверки. Боевое распоряжение уже на подходе, одним словом, готовь первую и вторую группы.
   -Понял, есть готовить первую и вторую группы! - ответил Гордеев и едва не усмехнулся. Третья и четвёртая разведывательные группы уходили на боевое задание завтра утром, и можно подумать, что у него в роте имеются ещё какие-то разведчики кроме как из первой и второй групп.
   -А раз понял, то флаг тебе в руки. Пойдёшь командиром отряда! - подполковник улыбнулся, и ротный не смог удержаться, чтобы не буркнуть:
   -Спасибочки! - особого желания лишний раз топтаться по заминированным окрестностям ...лы у него не было.
   -Не за что! - вежливо парировал комбат, и его улыбка стала шире.
  
   Всё же идти командиром отряда Гордееву не пришлось - в последний момент было принято другое решение. Первой на БЗ-боевое задание уходила разведгруппа под командою капитана Паламарчука. Ей предстояло выйти в район заброшенных строений и, организовав засаду, провести там четверо суток. Вывод ...второй группы первой роты под командою старшего прапорщика Ефимова планировалось осуществить, замаскировав под эвакуацию группы Паламарчука, в надежде тем самым спутать карты возможным вражеским наблюдателям. Ежели Паламарчуку будет сопутствовать удача, то в зависимости от ситуации группа Ефимова либо отправится на усиление первой группы, либо произойдёт перенацеливание.
  
   Минуло четверо суток. Паламарчуку не повезло или повезло, как считать? Но боевики в его поле зрения так и не появились. Близился момент эвакуации, и убывающая на боевое задание вторая группа первой роты вышла на строевой смотр.
   -Командир группы, ко мне! - небрежно козырнул комбат, и Ефимов, направившись к командиру, зашуршал устилающей плац галькой.
   -Товарищ подполковник, старший прапорщик Ефимов по Вашему приказанию прибыл! - отрапортовал он, приставив ногу так, что из-под каблука полетел мелкий камушек.
   -Все готовы? - спросил комбат, и Ефимов кивнул. - Местность знаешь? - и снова энергичный кивок.
   -Так точно!
   -Это хорошо! - взгляд подполковника Шипунова в этот момент говорил, что он "сама доброта". - Твоя задача организовать засаду как можно ближе к зданиям. При обнаружении противника сделать всё, чтобы захватить пленного. И мне начхать, сколько их будет и сколько при этом убежит! Начальство рвёт и мечет, требуя "языка".
   -Клиника! - не мог сдержаться Ефимов от саркастического замечания. Комбат нахмурился, но спорить не стал.
   -Возможно. Но если наваляете трупов, но ни одного живого чеха не захватите, не жди благодарностей. Это ясно?
   -Куда уж яснее! - не по - уставному ответил Ефимов.
   -Раз ясно, то встать в строй! - приказал Шипунов, и уже не обращая внимания на уходящего группника, громко скомандовал: - Начальникам служб закончить проверку. Доложить.
   И через пару минут новая команда:
   -Направо! К машинам шагом марш!
  
  
   Старший прапорщик Ефимов - командир второй разведывательной группы первой роты специального назначения.
  
   " Если честно, то от этого выхода лично я не ждал ничего. Ни плохого, ни хорошего. Так, пустые посиделки. Хотя хорошее всё же было - в этой местности мне бывать пару раз приходилось, и как провести группу туда-сюда без особого риска подлететь на минах, я, слава богу, знал. Вот только топать предстояло прилично. Десантировать - то нас планировали со стороны ...но и вовсе не с северной его окраины. Но да бог с ним, с расстоянием..."
   -Командир! - эти рассуждения были прерваны Степаном Тулиным, моим заместителем - здоровенным бугаём контрактником, нагнавшим меня по пути к машине.
   -Чи мегери? - наверняка моё произношение не выдерживало никакой критики, но мне хотелось надеяться, что услышь меня сейчас какой-нибудь афганец, он расслышал бы, что я всего лишь спросил: "Что надо?" ...или как-то так...
   -Командир, - Тулин едва ли меня понял, но ему было достаточно того, что я обернулся. - У Каюмова желудок болит.
   -Чёрт! - нельзя сказать, что эта новость меня шокировала, но всё же "терять" одного бойца, тем более пулемётчика, ещё не начав погрузку... У меня и так в группе некомплект в два разведчика, заболели они вчера, блин... Но оставить бойца сейчас, здесь - это всё же лучше, чем валандаться с больным по лесу.
   -Каюмов, иди сюда! - я буквально ухватил за рукав попытавшегося прошмыгнуть мимо меня пулемётчика.
   -Да я ничего, товарищ прапорщик, нормально! - сразу уловив суть вопроса, он попытался отвертеться.
   -Остаёшься! - грозно изрёк я. - Усёк момент?
   -Да в норме я, товарищ прапорщик! - попробовал оборониться Каюмов.
   -Каюмов, я с тобой валандаться не собираюсь! - надо было покончить с этим и идти на погрузку. - А если у тебя аппендицит? Я что, из-за тебя сразу на эвакуацию пойду?
   -Тарищ... - начал было пулемётчик, но мне надоело с ним спорить.
   -В роту! - апеллировать ко мне было бесполезно. - Гранаты старшине сдашь. Тулин, к машинам, а ты в РОТУ!
   -Не пойду! - заупрямился пулемётчик, в результате чего у меня появилось острое желание врезать ему промеж ушей - надо же, какой гад, совсем страх потерял! Но мои намерения упредил громкий голос Шипунова.
   -Ефимов, что у тебя стряслось? - спросил он, выглядывая из-за палатки центра боевого управления.
   Странно, но ответил я вопреки своему собственному решению:
   -Да вот лямки у Каюмова на рюкзаке подтягивали, - ответил, понял, что обратной дороги нет и, повернувшись лицом к пулемётчику, зло шикнул: - Вот только пожалуйся! Сам убью! - И уже громко: - К машине бегом!
   Хотя какой толк бежать, если до ворот и стоявшей прямо за ними колонны два десятка метров? Никакого.
   -В одну шеренгу становись! - подал команду опередивший меня Тулин. - Стволы вверх, заряжай!
   Всё правильно, он как-никак мой заместитель, пусть командует. И почти сразу новая команда:
   -Оружие на предохранитель! К машине!
   Вот погрузка и завершена. Отдав свой рюкзак в кузов, топаю к кабине, у подножки останавливаюсь и заряжаю оружие. Ну, теперь можно и грузиться. Впереди пыхтит чёрным дымом БТР. Непонятно, то ли движку кирдык, то ли воздушный фильтр забит. Надо будет с водилой поговорить. А то, если фильтр, то двигатель и впрямь угробить можно.
   -Трогаем! - командую своему задумавшемуся о чём-то водиле, и тот, отойдя ото "сна", включает первую передачу. Всё, ворота контрольно - пропускного пункта и палатки пункта постоянной дислокации пока ещё медленно, но уверенно уплывают вдаль.
   -Водителю БТРа скажи, - снова обращаюсь к водителю "Урала", - пусть "воздухан" посмотрит, может почистить надо. Видишь, как чадит?
   -Да знает он! - отмахивается от моего совета водила. - Всё никак не соберется. Времени у него нет! - чувствуется, что он бы наверняка сплюнул от досады, вот только стекло закрыто, а на пол не хочется.
   -Курите? - спрашивает он, и я почти машинально отрицательно качаю головой.
   -Я тоже, - ставит меня в известность водитель, удовлетворённо улыбаясь. И к чему спрашивал? Непонятно. Курить бы он мне всё равно не запретил... Что ж, едем дальше. Машину на многочисленных ямах немилосердно трясёт, разгрузка на каждом подскоке даёт ощутить собственную тяжесть. Впрочем, не так уж и сильно, к тому же совершенно привычно. Вскоре проскакиваем небольшой городок и устремляемся на юг. Ехать нам прилично, можно даже вздремнуть. Вот только уснуть не получается - тряско. Хотел бы спать по - настоящему, тогда бы конечно, а так... Что-то эта командировка мне не в тему - ну никак, и приехал не так давно, а тоска. Может, старею? Нет, наверное, и правда пора завязывать, и возраст, и дочери обещал, и вообще везенье бесконечно длиться не может - так что крайняя командировка и больше ни-ни. Никаких войнушек, тихо - мирно дослужить до пенсии, а там...
   Из раздумий меня вывел скрип тормозов. Вот чёрт, уже приехали! Как быстро! И впрямь уснул, что ли? Вроде только глаза пару раз прикрыл... Хм...
   -Десантируемся! - я неторопливо спустился с подножки на землю и ударил кулаком в кузов: - Живее, орлы, живее!
   После тёплой кабины набежавший ветерок показался весьма свежим, невольно подумалось о том, как бы не взбодрило ночью. Время - то к осени, и одного лишь взятого с собой свитерка в комплекте с летним спальником может оказаться недостаточно. Хотя с другой стороны - чай, не зима на дворе. Лишь бы дождя не было, а в остальном прорвёмся. У меня ещё и плащ-палатка есть, вещь на БЗ незаменимая...
   -Шустрее орлы, шустрее! - приходится торопить, я вижу, как ко второму "Уралу" бегут бойцы Игоря Паламарчука. А вот он и сам неспешно выполз из леса и потащился в мою сторону. Я - то, уж было подхватив рюкзак, приготовился юркнуть в тень ближайших деревьев, ан нет, Игорюха машет мне рукой, пришлось остановиться и ждать.
   -Серёга, - начал он, ещё не дойдя, и я весь обратился во внимание. - Местность знаешь?
   Я, сразу почувствовав какой-то подвох, настороженно кивнул.
   -С юга от строений хребет, что над ручьём по дуге идёт, помнишь? - издалека начал Паламарчук, он - то уже не торопился.
   -Ну да, - я снова кивнул.
   -Аккуратнее, мы там три нажимника сняли.- Сообщение было не из приятных.
   -А я там не пойду и даже не собирался. - Сказав так, я нисколько не погрешил против правды. Подойдя к этому самому хребту, я рассчитывал только перевалить через него и двигаться дальше по гребеням - то есть по таким местам, где умный минировать не станет, а глупый поленится. Впрочем, там тоже существовала возможность подлететь на минах, особенно в окрестностях давно заброшенных, древних баз, которых только на моей памяти в тех местах было обнаружено четыре штуки.
   -Ну, тогда ой, - Игорь Паламарчук улыбнулся, шлёпнул меня по плечу, и я, ткнув его в ответ кулаком в грудь, двинулся к лесной чаще.
   -Ни пуха, ни пера! - привычное пожелание. И такой же привычный посыл:
   -К чёрту! - и мысленно самому себе: "И пусть нам повезёт". Самое главное не уточнять в чём же это везение должно состоять, а то везение везению рознь, и то, что для одного везение, для другого неудача...
   -Командир! - рядом снова нарисовался мой незаменимый Тулин.
   -Топаем, топаем, - я не дал ему закончить, указав рукой в сторону лесных зарослей. Сомневаюсь, что у него имелось ко мне что-то важное, а если имелось, то не забудет и скажет... позже.
   А лес в этом месте оказался почти непролазным. Под высокими буками разросся разнообразный подлесок - молодой, тонкий и невообразимо шипастый. Пока продирались на более - менее прореженный участок, высадившая нас техника, благополучно помесив грязь на глинистой дороге, развернулась и покондыбала в обратную сторону. Что ж, если повезёт, то скоро группа Паламарчука будет есть мясо "по - французски" и париться в бане. Хотя стоит ли им завидовать? Пока мы будем сидеть в засаде, их, глядишь, уже куда-нибудь снова выпрут. Так что... И кому из нас повезло?
   -Чи, - произнёс я, и остановившись, невольно задумался над вопросом, почему мне так стабильно "везёт" со средствами внутригрупповой связи, а точнее с их полными отсутствием? - Чи, - повторил я снова, поняв, что шедший впереди рядовой Иванов меня не услышал. После второго "чи" он наконец-то обернулся. "Садимся. Связь". - От дороги мы отошли, теперь следовало связаться с "Центром" и сообщить "о нашем благополучном десантировании".
   Не успели мы рассредоточиться на местности, как из зарослей за моей спиной вылез всё тот же Тулин. Видно, вопрос ко мне так и не улетучился из его памяти.
   -Секундочку! - я поднял руку. Если он ждал пока мы шли, то ещё пару мгновений, до того, как я сообщу координаты местности нашему радисту, как-нибудь подождёт.
   -Иванов, - вновь окликнул я своего радиста. - Доставай блокнот, пиши: - Десантировался по координатам Х... У... У меня три пятёрочки, начинаю движение в район поиска. Записал?
   Тот сунул мне под нос сделанную запись, и я удовлетворённо хмыкнул. Теперь наконец-то разобравшись с радистом (он, записав текст, начал передавать радиограмму в отряд), я повернулся к своему заместителю.
   -Ну и? - мне было непонятно, что такое могло заставить моего заместителя так суетиться.
   -Командир, косяк! - трагичным шёпотом известил меня Тулин. Я напрягся в ожидании чего-то уж совсем нехорошего.- Барин, баран, прицел угробил!
   Фу ты! - я даже испытал какое-то облегчение. Поломка оптического прибора не самое страшное на войне, было бы хуже, если б он его потерял. Но облегчение от ожидания худшего быстро улетучилось и во мне начало нарастать глухое раздражение.
   -И каким образом? - мне вспомнилось, что у Баринова - снайпера из тыловой тройки - это был далеко не первый косяк. И вот теперь ещё этот чёртов прицел. Хорошо, если сломалось что-то так, по мелочи, а если полный кирдык? Ни ротный, ни комбат спасибо точно не скажут, списывать полгода будем.
   -С "Урала" прыгал ну и... - пояснил Тулин и махнул рукой, всё остальное было понятно без слов.
   -Ясно, о борт зацепил, значит. - Мне почему-то и сразу подумалось именно об этом. - Вот придурок! Ладно, чёрт с ним! После БЗ разберёмся.
   -Угу, - поддакнул мой заместитель, но как-то так неуверенно, что я всерьёз обеспокоился моральным и физическим здоровьем Баринова. Мне ещё не хватало для полного счастья, чтобы боец на задании ещё и в ожидании предстоящего нагоняя дёргался.
   -Ты вот что, Степан, сейчас больше не матери его, не надо, да и вообще замни тему, скажи, что спишем.
   -Не вопрос! - отозвался Тулин, видимо обиженный моей столь спокойной реакцией на происшествие. Что ж, пришлось малость его воодушевить.
   -Сейчас его третировать ни к чему, а после боевого задания в зиндан гада! - зинданом у нас именовалась глубокая яма, вырытая на задворках ПВД. - Но пока об этом ни-ни! - я всё же решил окончательно раскрыть ему свои карты. - Не будем нарушать морально-психологический климат. - И без всякого перехода: - Вопросы?
   -Командир, я всё усёк! - мой заместитель довольно осклабился и, развернувшись, растворился за зеленью ветвей.
   Вот ведь чёрт бы побрал этого Баринова - ещё одной головной болью больше стало! Хотя, если вдуматься, какие у меня головные боли? Да никаких, разве что находиться четверо суток на одном месте без движения обрыднет хуже горькой редьки. Но, в конце концов, не такая уж это и великая тяжесть - сидеть на попе ровно и бездельничать. По уму мне бы надо с собой книжку взять... А что, у меня радист в первой командировке так и делал, пока я ему по ушам не настучал. Нет, уж коли чувствуешь в себе силу непомерную, лучше пару лишних пачек патронов захвати...
   -Передал, - довёл до моего сведения младший сержант Кашкин - старший радист моей группы. Если он думал, что я за это сообщение скажу ему спасибо, то был сильно разочарован, настроение у меня было не то.
   -Ты не болтай, бестолочь, ты радиостанцию сворачивай! - вот обормот, уже сотню раз говорил ему: "Передал информацию - сразу готовься к движению", а ко мне - только если вопросы появились. Чего лишний раз языком тренькать?! Хотя, может и зря я его ругаю, по вопросу организации связи к нему претензий нет, если что с приёмом-передачей не ладится, то сразу туда-сюда метаться начинает и если потребуется, то хоть на дерево полезет, но своего добьётся. Проблем со связью у меня ещё не было. На крайний случай он тонами с дежурным радистом общается. Не морзянкой, нет, у них там какие-то свои собственные договорённости имеются - коротко и по существу. Так что он хоть и бестолочь, но не самая большая. Во всяком случае, на порядок меньше, чем тот же Баринов.
   Вот что говорил: я и додумать не успел, а Кашкин водрузил рюкзак на плечи, можно топать.
   -Чи, двигаем, - теперь азимут 20-25 градусов и почти не останавливаясь до пересечения нашего пути с ...мсом. Речка такая ...мс. Вот на его бережку мы и заночуем, всё одно до темноты в район заброшенных строений нам не добраться. А вот с утречка... не спеша и двинем. Там и идти, собственно, не так много - три раза переб... В общем, к обеду на месте наверняка окажемся, если ничего из ряда вон выходящего не случится.
   Всё, топаем. Да, места знакомые - в прошлой командировке ходил я здесь, а вот надо же, ни хрена не угадывается! Лес и лес, разве что вон то здоровенное бревно, что лежит на обочине много лет назад заброшенной дороги, но мало ли похожих брёвен по лесу валяется? Хотя такое огромное... Нет, всё же это именно оно, значит, скоро начнётся долгий спуск вниз. Спуск почти пологий, но с многочисленными, идущими поперёк нашего пути овражками и оврагами. Морока ещё та. Но два раза я здесь уже ходил, третий будет ещё легче, тем более, что в те разы шёл дождь, было мокро и склизко. У меня тогда боец чуть руку не сломал - поскользнулся, прилично ударился, но всё же отделался только ушибом. Но не будем о грустном...
  
   К руслу ..мса мы выбрались к вечеру, как я и рассчитывал. Переходить на другой берег не стали, смысла не было, выбрали местечко поудобнее и обустроились на ночную засаду. Впрочем, ничего существенного я от этой засады не ждал, не то, чтобы место было такое уж "не рыбное", вовсе нет, скорее даже наоборот, вот только по теории вероятности свою удачу по "результам" мы на этой речке давно выбрали. И я тут со своей группой как-то неплохо с чехами схлестнулся, да и другие наши ребята в прошлые мои командировки в его русле не единожды порезвились. Так что... Одним словом, как там в присказке: "Снаряд дважды в одну воронку не падает?" В общем, где-то так. Речушка сама по себе одно время чехами очень уважаема была, но это пока мы им ходить по ней охоту не отбили. Да, были времена, однажды мы близ ...ноя в его русле даже Шамиля Басаева ждали. По наводке. Но он, гад, так и не появился, то ли агентурные данные подвели, то ли он свои планы поменял, то ли нас на выходе просчитали, кто знает? Но на нет, как говорится, и суда нет. Не пришёл и не пришёл. Чёрт с ним. Мы не очень - то и жалели. Его черёд когда - никогда, а наступит...
  
   Ночь я проспал словно младенец - короче, раз пять просыпался, трижды обходил посты. Одним словом, нифига не выспался, но всё одно окончательно проснулся, когда ещё только-только забрезжило - если я всерьёз рассчитывал выбраться к окраине заброшенного хутора до обеда, то выйти следовало как можно раньше, то есть как только окончательно рассветёт. А раз так, то надо было трубить подъём моим охламонам. И в первую голову следовало растолкать радистов, чтобы они обежали всех прочих.
   К моему удивлению, оба моих преданных нукера не спали - и Кашкин, и радист номер два рядовой Сергей Иванов сидели тишком и мирно "рубали" тушняк. Интересно, и как это я не услышал звуки раздираемой упаковки от галет? Странно. Старею...
   -Так, воины ислама - жрём-с?! Жрать - поросячье дело, так что ты, Кашкин, на месте, а ты, Иванов, бегом по тройкам - общий подъём. Через сорок минут - начало движения.
   -Товарищ прапорщик, пару минут! - Иванов умоляюще кивнул в сторону наполовину опустевшей банки с тушёнкой.
   -Добро!- я не стал настаивать - по здравому размышлению из-за пары минут устраивать сыр-бор не имело смысла. Пусть дозавтракиваю... тьфу ты, господи, доедают.
  
   В две минуты на "порубать" Иванов, конечно же, не уложился, зато пробежался по троечкам довольно оперативно.
   -Командир! - я услышал за спиной негромкое шуршание и обернулся. - Всех предупредил! - отчитался появившийся из сумерек радист.
   -Ма-ла-дец! - ленивым взмахом руки я отослал Иванова прочь, а сам озаботился хлебом насущным. На завтрак у меня были припасены галеты и две банки паштетов - сосисочный и печёночный. Совсем даже неплохо, особенно со сранья, то бишь спозаранку. А солнышко на горизонте уже наверняка (до низинки, в которой мы сидели, ему ещё добираться и добираться!) высвечивалось алым, сквозь серо-сизую дымку утреннего тумана. Ещё чуть-чуть и станет совсем светло. Как раз не спеша "помоционимся", поедим и потопаем...
   -Командир! - из тонкой полосы тумана выполз старший сержант Тулин. Кто бы сомневался, что это именно он. Он всегда так делает - прибывает поутру "на уточнение задачи". Собственно, не он это придумал, так было заведено предыдущим командиром группы, я же ничего менять не стал в надежде, что вскоре ему это самому надоест. Не надоело.
   -Что-нибудь новенькое есть? - он присел, почёсывая макушку.
   Ну что ему сказать? Что ничего за ночь не "вывелось" и сразу отправить обратно? Но ведь человек шёл, старался, так сказать...
   -Стёп, делаем так: сейчас переходишь русло и сразу забирай влево, - я начал повторять ему уже сказанное с вечера, - там будет дорога. Если на ней есть кабанья тропа, то наверх поднимаешься по ней, если нет, пересекаешь по прямой и двигаешься параллельно ей. Выходишь на хребет, там особенно внимательно смотри под ноги, можете и миноискатель достать. - Про миноискатель я так, на всякий случай, вскользь. Ясно, что доставать его мои лоботрясы не станут, поленятся, да и держать группу на склоне лишнее время не будешь.- Хребет пойдёт строго на восток, - мне не нужно было вынимать карту, чтобы в этом удостовериться, я помнил, - ты же пересекаешь его и топаешь по азимуту сорок-сорок пять градусов. Чуть вправо - чуть влево значения не имеет, сплошных минных полей здесь нет, а базы, что попадутся на пути, древние, как бивень мамонта, там все мины уже давно зверьё разминировало. Но всё равно повнимательнее. Времени у нас достаточно, так что не спеши, гляди по сторонам, особенно на подъёме.
   -А когда я спешил? - замкогруппы улыбнулся. Действительно, вот в чём-чём, а в спешке моего зама упрекнуть сложно. Тащится как... блин, слов даже не подберу. Порой группа так плетётся, что хочется догнать его и настучать сапогом по темечку, но я буду не прав. Почему? Потому что Тулин идёт первым, он ведёт за собой остальных, зачастую именно он берёт на себя ответственность, где и как пройти. Да и первая пуля, если что не так, то ему. Потому и молчу в тряпочку. Идёт медленно, значит так надо, тем более, что когда приспичит, подгонять и не требуется, только успевай догоняй.
   -Ну да, - наконец соглашаюсь я и улыбаюсь ему в ответ. - Когда старую базу пройдёшь, метров через триста подъём на очередной хребет. На него выползешь, уйди влево, займи с тройкой позицию поудобнее и жди, пока вся группа не подтянется. Что и как делать потом, я тебе свистну. - Я замолчал, мучительно соображая, всё ли так хорошо помню, как рассказываю? Если память мне не изменяет, то с того хребта открывается вид на нужные нам постройки. С него я планировал некоторое время понаблюдать, а уже затем троечками передислоцироваться чуток поближе. - Вопросы есть?
   Степан отрицательно качнул головой. Вот и славненько.
   -Раз нет, тогда ступай завтракай и... - я взглянул на часы, - через двадцать пять минут топаем.
   -Уйма времени! - Степан ухмыльнулся, оттолкнувшись рукой от влажной поверхности почвы, встал и не спеша направился к головной тройке. Действительно, двадцать пять минут - это прилично, пожалуй, я ещё десять минут успею полежать на коврике - спину погреть, а то что-то с утреца свеженько стало.
  
   Выдвинулись мы строго по расписанию и через час уже начали спуск по другую сторону хребта. Вот тут-то нас и ждала первая неприятность. Тулин остановил группу, и вскоре я увидел приближающуюся фигуру зама. Его скверная привычка сновать туда-сюда уже стала изрядно раздражать, в конце концов, проще было бы вызвать в голову группы меня...
   -Командир, "засада"! - тон, которым это было сказано, сразу же дал мне понять, что он имеет в виду не настоящую вражескую засаду, а какую-то внештатную ситуацию.
   -И что на этот раз? - с ледяным спокойствием вопросил я. А как по-другому, если он едва ли не на каждом боевом задании натыкался на какие-нибудь неприятные сюрпризы.
   -Я ПФМку нашёл, - своим сообщением он меня слегка разочаровал, одиночные ПФМ где только не валялись. Но что заметил, а не наступил, молодец. Я уже было хотел сказать об этом Тулину, когда увидел в его руке плоскую пластинку с фигурными вырезами. - "Оба на, приехали". Если судить по этому "разведывательному признаку", то найденная ПФМ была здесь вовсе не одинока. И то, что на карте в этом месте наших минных полей не было, меня вовсе не успокоило. Насколько я помнил из инструктажа ба-альшого инженерно-сапёрного начальника, лётчики при установке минных полей иногда ошибались на... но об этом лучше не думать. Итак, впереди, скорее всего, располагалось минное поле, старое, забытое, частично самоуничтожившееся, но, как говорил небезызвестный жулик в "Бриллиантовой руке", "Достаточно одной таблэтки", в нашем случае одной неудачно подвернувшейся под ногу ПФМ. Невольно вырвалось (хорошо, что хоть только в мыслях):
   "Чёрт бы побрал эти мины! - идти по минному полю не хотелось, но оно явно есть, с другой стороны, я здесь уже дважды бывал и ничего, но оба раза тогда мы шли чуть восточнее... - Чёрт! - я мучительно соображал. - Сейчас мы на склоне. Сомнительно, что на нём может быть много мин, их с него скорее всего давно стащило вниз, а вот у подножия..."
   -Степан, - я принял решение, - сейчас берёшь вправо по склону и не спеша проходишь метров двести, потом начинаешь спуск. А там дальше как и планировали. - И чтобы слегка подбодрить: - Я там пару раз уже ходил.
   Тулин угрюмо кивнул и, ничего не сказав, почапал в обратную сторону. И смысл его подбадривать? Он сам кого хочешь подбодрит.
  
   Эти двести метров дались нам гораздо тяжелее, чем думалось. Через полсотни метров склон мало того, что зарос чащебником, так еще слева оплыл крутым обрывом, оставив нам лишь узкую полоску в пару шагов от заминированной чехами, как я теперь знал от Паламарчука, вершины хребта. И гарантий в том, что боевики не установили хотя бы один-два нажимника, в чащебнике не было никакой. Бойцам я, правда, об этом решил не говорить, так и шёл молча, сопел себе в тряпочку. Повезло, а может действительно в чащобнике не оказалось ни одной мины, но дошли до места поворота и спустились мы вниз вполне благополучно. Когда же миновали старую базу, я вздохнул почти спокойно. Дальше до самого нужного нам хребта простирались сплошные неудобицы, уж где-где, а здесь минированием чехи стали бы заниматься в последнюю очередь. В конечном итоге до запланированной мной точки мы добрались без проблем.
  
   Вид на заброшенные строения с хребта открывался прекрасный, даже лучше, чем мне помнилось, а если поднести к глазам бинокль, то и вообще, старые дома лежали как на ладони. Едва осознав это, я принял неожиданное и, как потом оказалось, правильное решение.
   -Чи, старших троек ко мне! - повинуясь команде, отданной в обе стороны людской цепочки, бойцы начали передавать её дальше, и через пару минут все старшие троек собрались подле меня. Я же, усевшись на "подпопник" - маленький коврик, имеющийся у каждого разведчика именно для такого случая, разложил на коленях автомат и сделал жест рукой, приглашая прибывших садиться рядом.
   -Все видят вон те строения? - моя рука указала сквозь редкую листву укрывающего нас кустарника в сторону раскиданных в полукилометре зданий.
   -Угу, - как-то неуверенно прогундел Кирилл Квашнин - сержант, старший первой тройки ядра, черноволосый, с заметно раскосыми глазами, тонкий и гибкий, роста чуть выше среднего.
   -Это значит, нам к ним переться? А смысл? - Тулин, как всегда, не мог не высказать собственного мнения. Я только улыбнулся. Общую задачу они знали, а конкретику, как обычно, стоило уточнять на месте.
   -А мы туда и не пойдём, - бессмысленно было затягивать озвучивание своего решения. - Устраиваем засаду здесь. Гриша, ты, - мой взгляд остановился на сержанте контрактной службы Потапове, старшем второй тройки ядра, - со своими перекрываешь хребет с севера, первая тройка ядра с юга, тыл остается там, где и сейчас, и ведет наблюдение в сторону запада. А ты, Степан, со своими орлами переходишь вот сюда, в помощь тебе отряжаю обоих моих радистов. На фишке не меньше чем по двое. Один из них - бинокль в зубы и постоянно наблюдает за домами.
   -И ночью? - Тулин усмехнулся.
   -И ночью. Вдруг какой дурак решит себе фонариком подсветить. Обо всём необычном сразу доклад мне. Вопросы? - держать бойцов подле себя и дальше не имело смысла. Задача была поставлена, можно расходиться.
   -Если чехи выйдут, валить? - Потапов задал, казалось бы, странный вопрос, но в свете последних указивок он не выглядел таким странным.
   -Валить, - решительно отмёл я все другие варианты. - Какие могут быть сомненья?
   -А "язык"? - поднял он волновавшую всех тему.
   -Сперва валить, потом посмотрим, - и чтобы окончательно поставить точку в этом вопросе: - Будут наличествовать просящие пощады, вот их в плен и возьмём.
   Тулин улыбнулся, видимо представив подобную картинку. На его памяти в плен вроде никого ещё не брали. А что касается поставленной задачи - не жили хорошо, нечего и начинать.
   -Ещё вопросы есть? - с "советом в Филях" пора было заканчивать.
   -Никак нет, - ответил за всех рядовой Игошин - старший тыловой тройки, и первым начал подниматься на ноги.
   -А раз нет, по "коням", - я улыбнулся. А почему бы не улыбнуться? Погода - отпад, местечко для засады лучше не придумаешь, и вообще "всё чинно, благородно". Сейчас обустроимся, пройдусь погляжу занятые позиции, перекушу и спать. Не жизнь - малина. Теперь лишь бы не сглазить и чтобы дождь не пошёл.
  
   До часу ночи я дважды обошел посты охранения, неплохо промёрз и, вернувшись на свою днёвку, зарылся в спальник, дав себе слово вылезти из него только когда воздух достаточно прогреться от лучей поднявшегося над хребтом солнца. Увы, сдержать собственное обещание мне было не дано.
   -Командир, чех! - я открыл глаза и увидел в утреннем сумраке склонившееся надо мной лицо Тулина.
   -Чех? - я не сразу въехал в ситуацию, требовалось некое пояснение.
   -Лаврик, - Степан назвал кликуху Вадима Лаврикова, пулемётчика своей тройки, - видел, как в селение чех прошёл.
   -Точно? - сонливости как и не бывало. Отбросив плёнку и спальник, я поднялся на ноги.
   -Он ствол видел, - пояснил Тулин, яростно почёсывая накусанную гнусом макушку.
   Чтобы согнать с лица остатки сна, мне хватило одного этого заявления.
   -Пошли! - поправив разгрузку, я подхватил автомат и, пригнувшись под нависающую ветку, направился к головной тройке.
  
   -Вон там он сидит! - правой рукой Лавриков держал бинокль, а левой сквозь листву тыкал в окружающую перспективу. Понять, куда ведёт его указующий перст, было невозможно.
   -Конкретно, в каком доме? - я не бабка - угадка, чтобы вычислять требующийся объект на расстоянии.
   -Третий слева, - пояснил присевший за моей спиной Тулин, и я, забрав из руки Лаврика бинокль, поднёс окуляры к глазам. Взгляд побежал по мгновенно приблизившимся строениям. На третьем слева он замер. Стоявший в центре поселения небольшой, можно сказать, совсем крохотный, невзрачный домишко в другое время вряд ли привлёк бы моё внимание. Увы, разглядеть в глубине помещения заныкавшегося моджахеда не представлялось никакой возможности.
   -Давно? - спросил я, имея в виду время, прошедшее с момента появления боевика.
   -Минут пять. Лаврик как только сказал, я почти сразу подумал: надо командира будить и побежал...
   -Понятно, - произнёс я, задумываясь над нашими дальнейшими действиями. По любому выходило - если мы рассчитывали на захват пленного - медлить было нельзя. Зачем он пришёл и на сколь долгое чеховское пребывание в доме мы могли рассчитывать - неизвестно.
   -Лавриков, Тулин, со мной! Кашкин, - мне пришлось окликнуть своего дремавшего подле радиостанции радиста, - остаёшься за старшего. Ивахненко, ты, - я обратился к проснувшемуся от суеты снайперу, - держишь дверь дома на прицеле. Если мы ещё будем далеко, а чех начнёт выходить - вали. Только смотри, нас не перестреляй. Всё понял?
   -Яснее ясного! - снайпер потянулся и, получив от Тулина указание, какой именно дом держать на прицеле, стал деловито устраиваться в лёжке.
   -Иванов, пробегись по центровым тройкам, пусть пулемётчиков переместят на склон для наблюдения! - Уверенности в том, что чех пришёл один, у меня не было. - В случае какого встревона они нас прикроют.
   И глядя вслед скрывающемуся за кустами радисту короткий приказ-команда:
   -Двигаем.
  
   Забирая чуть-чуть вправо, мы начали поспешный спуск вниз по склону. Те несколько сот метров по прямой, что разделяли место нашей засады и заброшенные строения, на реальной местности утраивались и учетверялись. Задача усложнялась ещё и тем, что хребетик, на котором располагалось селение, имел по большей части очень крутые склоны, и только в нескольких местах на него можно было забраться без особых проблем. Одно такое местечко мне помнилось, но чтобы выйти к нему, приходилось делать небольшой крюк, а это тоже, увы, время. Начав было сперва из-за этого нервничать, я неожиданно для самого себя сделал вывод: если фортуне суждено повернуться к нам попой, то она повернётся, и этого не избежать. Так к чему тогда торопиться и нервничать? И пошёл чуть медленнее. А начав подъём, вообще ощутил, как в душе наступило абсолютное спокойствие.
  
   Наконец мы выбрались на вершину. Теперь следовало скрытно подобраться к интересующему нас зданию, но задачу осложняло то, что верхняя часть хребта была практически лишена растительности, разве что топорщились чахлые одинокие кустарники и только там, где начинались дома, плотной стеной стояли давно заброшенные яблоневые сады.
   -За мной! - махнув рукой, я метнулся к правому склону и, перемещаясь от кустика к кустику, начал движение вперёд. Тулин и Лавриков, набрав соответствующую обстановке дистанцию, двигались следом.
   До первого дома мы добрались вполне благополучно, а уже следующий был НАШ. Теперь, сидя под укрытием стены первого здания, мне следовало окончательно решить, как действовать дальше. О том, что здесь два года назад при попытке войти в один из домов на фугасе подорвались два наших бойца, я своим разведчикам благоразумно решил не говорить, а сразу перешёл к делу:
   -Лавриков, ты остаёшься здесь и прикрываешь. Голова вертится на триста шестьдесят градусов - чех может быть не один. Степан, ты со мной. Я вбегаю в дом первым и ухожу вправо, ты следом и влево. Предохранитель снят, но стрелять только по команде. Команда - это чьи - либо выстрелы.- Хотелось бы думать, что их не будет вообще или, в крайнем случае, они будут мои, но мы предполагаем, а господь располагает... - Всё понятно?
   Тулин молча кивнул. Говорить что - либо дополнительно не хотелось, да и не следовало. Теперь мне необходимо было решить, как действовать в самом начале - попытаться тихонечко открыть дверь в надежде, что движение не будет замечено, или привычно резко распахнуть и... Гранату бы сперва, но нельзя - комбат хочет пленного... Я задумался и после секундного замешательства выбрал второй вариант, ибо в первом случае шансы на успех были пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят на то, что возьму его тёпленьким, пятьдесят на то, что он успеет по мне выстрелить. И не факт что промажет. Во втором шансов на то, что возьму его в плен, было немного. Он, скорее всего, успеет потянуться к автомату и мне придётся применить оружие, зато и риск подставиться самому был по моим раскладам совсем махонький - ведь что-что, а нашего появления боевик не ждал.
  
   Удар плечом, как на моё счастье оказалось в незапертую дверь и, продолжая движение вправо, я крикнул:
   -Руки! - крик вылетел из глотки раньше, чем я успел охватить взглядом одинокую, застывшую в изумлении фигуру. Не знаю, кто оторопел больше: он от моего появления или я от открывшейся столь неожиданной для меня картины. Чех совсем по - барски сидел за столом и жрал... СВИНУЮ тушёнку из советского образца жестяной банки, автомат валялся в противоположном углу, не стоял, не лежал, а именно валялся, брошенный подле сваленной на пол же разгрузки.
   -Сидеть! - рявкнул появившийся вслед за мной Тулин, хотя боевик и не порывался встать.
   -Руки за голову! - взгляд боевика метнулся на лежавший на столе нож. - Без фокусов! - два ствола впились ему в грудь. - На пол, лицом вниз, живо!
   Ошарашенный чех повиновался, даже не пришлось применять метод принуждения в виде отдельно взятого приклада. Он упал на пол и притворился бревном.
   Тулин щёлкнул предохранителем, ставя его на место, и без дополнительной команды опустившись подле боевика на колени, начал выворачивать за спину и вязать тому руки. Чех не сопротивлялся. Неизвестно откуда взявшаяся стропа быстро оплела запястья, теперь казалось, столь легко взятого "языка".
   "Языка!" - сознание сего факта подвигло меня на проведение "экспресс - опроса".
   Стащив с бандита шапку, я ухватился за его длинные волосы и, немилосердным образом приподняв от пола голову, задал первый пришедший мне на ум вопрос:
   -Фамилия, имя, отчество?
   -Доку, - пленник сглотнул подступивший к горлу комок. - Доку Саидов.- И видимо в порыве внезапной откровенности: - Полевой командир...
   Лёгкость, с которой мне удалось разговорить пленника, навела меня на мысль продолжить допрос, тем более что по поводу его столь раннеутреннего появления в голове бродили некие мысли. Откуда-то он ведь пришёл, не пёрся же он по лесам всю ночь...
   -Где находится твоя база? - потребовал я. - Говори живо!
   -Здесь, рядом, - пленник снова не стал отпираться, что творилось у него на душе, не знаю, но, видимо, страх полностью довлел над его существом.
   -На карте, покажи на карте! - потребовал я и, боясь упустить удачу, вытащил из разгрузки свою заламинированную карту местности. Развернув её на нужных квадратах, сообразил, что ткнуть ему в неё нечем.
   -Развяжи руки! - услышав приказ, Тулин покосился в мою сторону, но протестовать не стал, разве что прежде ткнул ствол автомата боевику в спину и красноречиво щёлкнул предохранителем.
   -Показывай! - одна рука боевика так и осталась завёрнутой за спину. Указательным пальцем второй, с трудом приподнявшись на локте, он ткнул в исток небольшого ручья, затёртого между двумя хребтами и к тому же располагавшегося едва ли не в центре оставшегося ещё с первой чеченской огромного минного поля.
   -Точно? - чех кивнул. Я же вгляделся в карту, удовлетворённо хмыкнул и посмотрел на сидевшего в ожидании Тулина. Правильно истолковав мой взгляд, Степан завернул за спину и вторую руку боевика и принялся снова их стягивать. Делал он это нарочито грубо, боевик морщился от боли, но молчал.
   -Как безопаснее всего подойти к базе? - надо было постараться выжать из бандита максимум информации.
   -С восточной стороны, по балке, - ответил он, и я крепко задумался: уж не было ли с его стороны подставы? Но контуры местности говорили в пользу его слов. Судя по карте, именно с востока шли такие непролазные гребеня, что заходить именно этим путём было смертоубийственно тяжело. Овраг на овраге и оврагом погоняет. А чем чёрт не шутит, ведь могло статься, что именно с этой стороны подход к базе мог оказаться без прикрытия. К тому же и вероятность наличия нажимников с этого направления была крайне мала. Что же касается минного поля, оно действительно было установлено столь давно, что едва ли от него что-либо осталось. У меня в голове закружились красочно расписываемые рисковые планы.
   -Не врёшь? - уточняющий вопрос, и неохотный кивок, словно к боевику начало приходить запоздалое раскаяние. - Смотри, если напоремся на засаду, ты умрёшь первым. Надеюсь, в этом-то ты не сомневаешься?
   -Я знаю это, - я услышал почти спокойный ответ человека, смирившегося с неизбежным.
   -Вот и славно! - теперь нам оставалось вывести бандита из дома и дотащить до группы. В то, что это легко осуществимо, мне не очень верилось. Что-то излишне ласкова к нам была ныне фортуна. Настолько, что это казалось затишьем перед грядущей бурей.
   Отпустив голову боевика, я встал с колена и, запихав карту в разгрузку, сделал знак Тулину поднимать пленника на ноги. Сам же прошёл в угол и забрал чеховскую амуницию и брошенный им ствол.
   -Живее, Степан, живее!- поторопил я Тулина.
   -Сейчас, - прежде чем выполнить полученную команду, Степан разорвал валявшуюся на столе тряпку и, несколько раз перевив получившуюся полоску, взнуздал боевика подобно лошади.
   - Чтобы не заорал не вовремя, - пояснил он, и я согласно кивнул. У меня тоже появлялась мысль найти нечто подобное кляпу, но я отложил её до прихода в группу. А вот Тулин откладывать не стал и правильно сделал.
   -Степан, я выхожу первым, ты следом. Его впереди себя, понял? - исключать наличие сообщников было нельзя, потому - то я не столько вышел, сколько вывалился из домика, пригнувшись, шмыгнул под укрытие ближайших деревьев и, присев, сразу же начал озираться по сторонам. Но ничего подозрительного не обнаружил.
   -Давай, давай! - несколько раз нетерпеливо повторил я, прежде чем в дверях показалась выгнутая назад фигура боевика. Следом, укрываясь за его спиной, нарисовался и сам Тулин. Медленно двигаясь, они отошли от дома и, наконец, оказались в тени сада. В какой-то мере можно было перевести дух. Пока нам продолжало везти.
   -Степа, потихоньку отходи к Лавру, главное не спеши, - старший сержант едва заметно кивнул, и по-прежнему укрываясь за спиной чеха, начал пятиться в сторону засевшего в саду Лаврикова.
  
   Возвращаться с боевиком "на руках" оказалось намного тяжелее, чем без него. Связанные за спиной руки создавали серьёзную помеху при движении, но давать чеху большую свободу действий мы не собирались. Тем более, что, как мне тогда казалось, спешить нам было некуда.
   -Чи, - окликнул нас из кустов засевший в них младший сержант Сивчиков - пулемётчик второй тройки ядра, выдвинутый на склон для нашего прикрытия.
   -Уф, дошли! - выдохнул за моей спиной поднимавшийся следом за чехом Тулин. - Этого куда? - кивок на притихшего пленника.
   -Пока тащи с собой, потом определимся, - думать над тем, что делать с захваченным боевиком дальше, не хотелось. Моя голова была занята другим вопросом, а именно базой. Душу грызло острое желание совершить налёт, но для пущей уверенности требовалось заручиться поддержкой вышестоящего руководства, всё-таки как-никак там находилось минное поле. И то, что от него действительно ничего не осталось, гарантий не мог дать никто.
  
   -Кашкин, связь с "Центром"! Передавай: захватили пленного. Наши дальнейшие действия? - всё-таки информацию о наличии базы я решил попридержать, до конца боевого задания ещё уйма времени. Никто же не знает, что я уже знаю. Подумаю, поломаю голову, может, на что решусь, а может, и нет...
   -Тарищ старший прапорщик, - вывел меня из раздумий обратившийся ко мне Кашкин, - "Центр" приказал выходить на эвакуацию по координатам Х... У...
   Опа, какой интересный поворот дела! А где это у нас этот самый квадрат с заданными иксом и игреком? Карта моментально оказалась в моих руках. Мне определённо продолжало везти, вектор пути на эвакуацию практически совпадал с прямой, идущей к базе. Стоило "случайно" отклониться метров на триста, и столь вожделённый налёт становился вполне осуществим! Это радовало.
   -Степан! - окликнул я своего заместителя. - Давай старших троек сюда ко мне и... Баринова тоже, у меня для него поручение.
   -Иванов! - неужто мне и впрямь думалось, что Тулин рванёт исполнять мое приказание? Ага, счас! - Дуй по тройкам, и Барина сюда, давай в темпе!
   В принципе Степан прав, не дело заместителю командира простым "передатчиком" по группе бегать.
  
   -Так, орлы, сейчас трогаем на эвакуацию, а по пути проверим то, что нам эта пташка нашептала, - взгляд скользнул по привалившемуся к дереву пленнику. - Вот здесь, - я указал точку на карте, - должна находиться база боевиков.
   Сказав это, я с запозданием вспомнил, что не спросил чеха об их общей численности, но теперь "пытать" его уже поздно. Перегорел, поди. Пока снова запугаешь... Да и черт с ними, сколько ни есть!
   -Будем брать? - подвёл итог Тулин.
   -Будем! - Улыбнулся и добавил: - Совершим налёт по всем правилам военной науки. Если получится - подойти скрытно. Он, - тычок пальцем в сторону чеха, - вроде как безопасный проход указал, если соврал, там же и кончим. - Я постарался подмигнуть бойцам так, чтобы этого не заметил вслушивающийся в наш разговор пленник. Но тот, снова прикинувшись бревном, никак не отреагировал.
   -Менять что будем? - почёсывая ногу, поинтересовался мой заместитель.
   -Нет, всё штатно, кроме одного: ты с пленником идёшь в тыловой тройке.
   -Командир, - Степан начал протестующее подниматься.
   -Сиди, - осадил его я. - Вопрос не обсуждается. Кому, кроме тебя, его ещё поручить? Баринову, да?! Он за него, конечно, будет отвечать головой, для этого я сюда его и пригласил. Но ... - я хотел сказать "он и за себя-то не отвечает", но вспомнив об ушах пленника, прервался на полуслове. - ... Если что пойдёт не так? Если чехи зайдут с тыла или ещё что? Он его что, вытащит? Молчишь? Вот и молчи. Один раз головняк и без тебя перетопчется, а к медали я тебя и за пленного представлю.
   -Да нужна мне Ваша медаль! - похоже, зам на меня всерьёз обиделся. Ну и шут с ним. Посопит, посопит и "оттает".
   -Не нужна - так не нужна, - покладисто согласившись, я решил, что "совещание" пора заканчивать. - Вопросов, я думаю, не будет?
   Сидевший ко мне ближе всех сержант Потапов хотел было что-то уточнить, потом кинул взгляд на зашевелившегося пленного и передумал.
   -Пошли! - поднявшись, Степан Тулин шикнул на притихшего Баринова. - И этого забирай! - он ткнул стволом в сторону сидящего и смотрящего на нас боевика.
   -Я, да? - поставленный перед фактом снайпер выглядел растерянным.
   -Ты, ты, - этому Бара...ринову ещё пришлось подсказать. - Всё, орлы, давайте в темпе по тройкам, остальным сами разъясните что как. Через десять минут - начало движения. Лавриков, ты идешь первым!- не дело, конечно, пускать первым пулемётчика, но снайпера ещё хуже, к тому же Лавриков полкомандировки первым и ходил, пока вместо автомата ему не вручили пулемёт. Ничего, разок пройдется по старой памяти. Быстро я его не погоню, так что, всё будет в норме... надеюсь...
  
   -Вадим!- мы уже приготовились выходить, и я окликнул шагнувшего вперёд Лаврикова. - Не спеши и аккуратнее, этот гад может нам и подставу устроить.
   -Угу, - угрюмо согласился пулемётчик, поудобнее перевесил ПКМ и бодрым шагом направился в сторону уходящего солнца.
  
   Тыловая тройка.
  
   Бушевавшее в душе Тулина недовольство действиями командира никак не желало успокаиваться.
   -Барин!- окликнул он насупившегося снайпера. - Этот пидор, - кивок в сторону пленного, - на тебе. Понял?
   -А что я-то? - Баринов никак не желал признавать себя крайним.
   -А потому что. Будь ты нормальный чел, я бы здесь не торчал! - похоже, Степан нашёл на ком выместить своё раздражение. - Смотри за ним! Что хочешь делай, хоть привязывай, а если удерёт - сам убью! - сержант не заметил, как повторил любимую присказку своего группника. Его огромный кулак несколько раз прошёлся перед лицом опешившего от такого напора Баринова.
   -Да я не против! Если надо караулить, значит, буду караулить. Без проблем! - Тут же повернувшись к пленнику: - Случай, ты, ЧМО, дёрнешься бежать - пристрелю!
   Тот что-то неразборчиво буркнул сквозь впиявившуюся в рот верёвку, но что именно - понять было невозможно, да Баринов особо и не пытался.
   -Двигай! - поторопил он пленного боевика, и когда тот шагнул вперёд, двинулся за ним следом.
  
   Цепочка спецназовцев, вытянувшись в длинную линию, медленно приближалась к цели. Тулин, шедший сразу же за рядовым Проскурниковым, автоматчиком второй тройки ядра, пригнулся, пробираясь сквозь заросли орешника. Когда же позади треснула ветка, он замер.
   -Что за урод... - приглушённо выругался он и, выбравшись из кустов, стал ждать появления шедшего следом Баринова, гнавшего перед собой пленённого чеха. Наконец те появились из-за ореховых зарослей и стали приближаться. Успокоившись и решив не раздувать произошедшее, Тулин повернулся и продолжил путь дальше. За спиной снова раздался треск. Он мгновенно развернулся - пленный чех делал очередной шаг, а в том месте, где только что стояла его ступня, виднелась надвое переломанная ветка.
   -С-сука! - прошипел Степан, едва сдерживая рвущееся на свободу бешенство. В три широких шага он оказался подле пленённого. Его здоровенный кулак въехал тому в ухо. Подхватив рукой падающее тело, Тулин сунул ему под нос приклад своего автомата.
   -Ещё раз хрустнет...все рёбра переломаю! - тихое шипение тем не менее не оставляло сомнения в неотвратимости наказания. - Усёк, сучара?
   Чех съёжился и понятливо замотал головой.
   -Топай дальше!- И уже Баринову, ещё тише: - Веди его, если что - пинка...
  
   Боевое охранение базы боевиков.
  
   Стоявшего на фишке, а точнее лежавшего в охранении чеховской базы Тимура Даудова насторожил вдруг раздавшийся в отдалении треск сломанной ветки. Он приподнялся на локте и, наморщив лоб, тщательно всмотрелся в переплетение ветвей. То, что он сумел разглядеть, ему сильно не понравилось.
   -Ильяс! - яростно зашептал он, теребя за плечо своего спавшего напарника. - Ильяс, русские...
   -А? Что? - обеспокоенно завертелся Ильяс, сладкий сон которого был нарушен столь неприятным образом.
   -Тихо! - ладонь Тимура легла на лицо напарника, закрыв и рот и нос. - Русские...
   -Понял, понял! - усердно закивал головой мгновенно побледневший Ильяс, а на его лбу моментально выступила капля пота. - Стреляем?
   -Нет, - Даудов отрицательно покачал головой. - Предупреди остальных! - скомандовал он, забыв о лежавшей подле себя радиостанции "Кенвуд". Впрочем, включать её сейчас и пытаться "докричаться" до своих было излишне опасно, в безветренном лесу даже малый звук мог долететь до противника и выдать их.
   -Бегу, - всё ещё по-прежнему бледный, разве что более вспотевший, Ильяс, пятясь, начал отползать назад в спасительную глубину леса. Вот он наконец-то скрылся за ветвями и, встав на ноги, поспешил в направлении пока ещё ничего не ведающих подельников. А оставшийся в окопе Тимур вновь устремил свой взор в глубину леса, но ничего не увидел. В какой-то миг ему показалось, что он обознался, перенапрягшись в тревожном ожидании возвращения своего ушедшего на встречу со связником командира. Но вот в чаще снова мелькнула тень, затем на небольшом удалении ещё одна, ещё.
   "Спецы", - теперь Даудов уже не сомневался, что видит перед собой русских. - Только бы остальные успели подтянуться, только бы остальные подошли вовремя! - молил он, а русские разведчики тем временем подходили всё ближе и ближе. Положение осложнялось ещё и тем, что Тимуру был виден только один небольшой участок местности, так что пока он ждал, идущие впереди спецы уже успели скрыться в зарослях орешника, и сколь близко они теперь находились, можно было только предполагать.
   -Пора, пора, пора! - несколько раз повторил Тимур, наводя прицел на мелькнувшую в глубине леса фигуру, тщательно выцелил и мягко потянул спусковой крючок...
  
   Старший прапорщик Ефимов.
  
   -Командир! - возглас Каюмова подстегнул меня не хуже удара плётки. Мне не было нужды гадать, что может означать этот крик. Ноги сами собой подломились, мышцы бросили навстречу земле, так что выпущенные по мне пули вошли в дерево на уровне высоты груди с небольшим опозданием. Даже моя голова успела опуститься чуть ниже. От чмокающего звука за моей спиной волосы на макушке зажили своей собственной жизнью.
   -Чехи! - второе слово, вылетевшее из уст пулемётчика, достигло моих ушей под трескотню выстрелов. Я окончательно упал на землю, опустил предохранитель и скользнул за ближайшее дерево. Кто-то из бойцов уже открыл ответную стрельбу. Справа от меня срубило ветки, я выругался, приподнявшись на локте, заметил, откуда ведётся огонь и, почти не целясь, дал короткую очередь. Справа и слева огрызнулись выстрелами мои бойцы, на какой-то миг стрельба со стороны противника стихла, затем с недолётом начали падать ВОГи.
   -Гриша! - я постарался докричаться до сержанта контрактной службы Потапова, должного находиться где-то слева от меня.
   -На приёме! - сквозь выстрелы услышал я его голос, значит, слышит нормально.
   -Работай по второму варианту, по второму! - отсутствие внутригрупповой радиосвязи вынужденно наложило на нас некоторые ограничения, так, для того, чтобы противник не понял отдаваемых команд, пришлось разработать собственный "засекреченный код". Вариант два означал стремительный фланговый обход.
   -Принял! - на этот раз голос прозвучал едва слышно, а противник снова огрызнулся очередью. Пули потонули где-то в глубине чащи, мы ответили, окончательно прижимая вражеское охранение к земле. Я мысленно торопил бойцов Потапова. Следовало сбить, уничтожить охранение, прежде чем боевики на базе опомнятся и придут ему на помощь. Тем более что, судя по всему, противостоящих нам боевиков пока было никак не больше двух.
  
   Тимур Даудов.
  
   Нажимая спуск, он вдруг понял, что опаздывает, совсем немного, совсем чуть-чуть, но это ничего не меняло - выбранный мишенью русский начал падать, падать сам, без помощи, без воздействия посылаемых в него пуль.
   -Шайтан! - взвыв от бессилия, Тимур сместил ствол ниже и снова нажал на спусковой крючок - длинная свинцовая плеть метнулась вслед ускользающему спецу, но вновь запоздала, а вот самому Даудову пришлось прятаться от хлестанувших над головой очередей. Он сжался на дне окопа, один за другим выпустил в направлении противника пять ВОГов, облизнул пересохшие губы, гусиным шагом переместился по окопу и, вновь поднявшись над бруствером, быстро, два раза подряд выстрелил. Автомат щёлкнул опустевшим затвором. В глаза ударили песчинки, выбитые из почвы зелёного бруствера вонзающимися в него пулями. Тимур снова юркнул на дно окопа, трясущимися руками отстегнул магазин, достал новый. Пробившая тело дрожь никак не желала униматься, новый рожок удалось пристегнуть лишь с третьей попытки.
   "Где Ильяс? Где остальные? - вопросил он сам себя, начиная смещаться в дальний конец укрытия. Пули хлестали над головой подобно внезапно хлынувшему дождю.
   -Аллах акбар! - вскричал он, но вышло довольно жалко. Досадуя на самого себя за сорвавшийся на фальцет голос, Тимур выпрямился во весь рост и длинно-длинно прошёлся слева направо по всему лесу, никуда конкретно не целясь, лишь стараясь удержать рвущееся из рук оружие, затем вновь отпустился вниз и снова сменил позицию.
   Продолжая стрелять, он стал молить бога о помощи. Он стрелял и молил, молил и стрелял, сменяя магазины, меняя позицию, забыв про радиостанцию и не зная о том, что его уже многократно пытались вызвать на связь, что помощник главаря уже трижды тупо орал в эфир, приказывая, требуя отходить, но Тимур его не слышал, не мог слышать. Он не знал и о том, что в конце концов боевики, вслушиваясь в разгорающуюся перестрелку, вручив судьбу Даудова Всевышнему, начали поспешное бегство. А бой продолжался. Тимур присел на дно окопа и приготовился выпустить очередной ВОГ, но в этот момент где-то на краю сознания появилось предчувствие чего-то стороннего, чего-то неправильного и недопустимого. Он начал поворачивать голову, но даже не успел зафиксировать взглядом возникшего на хребте разведчика. Короткая, хлесткая очередь взрезала его голову. Та лопнула как переспелый арбуз, распухая тысячами больших и малых серо-белых и алых брызг. Мир умер, исчез, Тимур, уронив оружие, грузно повалился на стену окопа. Бой для него закончился, выстрелы начали стихать, наступила звонкая тишина.
  
   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   -Командир, косяк! - из-за кустов вынырнул неугомонный Тулин. Нутро сжало от нехорошего предчувствия. Впрочем, тут же подумалось: "косяк" - это не то слово, которым можно определять потери среди личного состава. Подумалось и немного отлегло.
   -Чего у тебя опять? - если это снова Баринов, то оторву бошку, точно.
   -Там это... чех, - мой всегда уверенный в себе зам запнулся... Неужели гад удрал? Нет, невероятно, ладно Баринов, но Степан...
   -И что? - с деланным спокойствием поинтересовался я, хотя внутри всё буквально клокотало в ожидании ответа.
   -Да чех там... того... - слова находились с большим трудом.
   -Да не тяни ты кота за хвост! - всё-таки из себя он меня вывел. - Если чех удрал, так и скажи!
   -Да нет, он это... - Степан опять замялся. - Труп...
   -Не понял? И кто?
   -Что кто? - переспросил Тулин, не уразумев заданного вопроса.
   -Кто постарался? - и вглядевшись в непонимающую физиономию старшего сержанта, пояснил: - Кто его шлёпнул? Только не надо заливать, что при попытке к бегству...
   При последних словах морда моего заместителя вытянулась.
   -Да никто, он сам, то есть свои его... в спину, - теперь настала моя очередь удивлённо вытаращивать глаза. - Как только стрелять начали - он и рванул, я за ним, и тут его кто-то из своих... - И чтобы окончательно расставить точки над i: - Наши не стреляли точно! Я проверял!
   -Вот ведь чёрт! - я судорожно сглотнул, не верить своему заму у меня оснований не было, не помню, чтобы он когда-нибудь врал. То, что пленный убит - очень хреново. Но то, что его грохнули свои, всё же лучше, чем если бы при попытке к бегству... Хотя с нашим комбатом не угадаешь. А то, что влетит мне по самое не горюй - можно не сомневаться.
   -Веди, показывай! - чего уж теперь, теперь как есть, хорошо, что я не стал докладывать "Центру", что иду к базе, а то бы вообще кранты были. Сейчас хоть какой-то шанс отбрехаться есть.
   -Угу, - обречённо прогундел Тулин и, развернувшись, потопал к тыловой тройке. Надо бы ему всё одно лекцию прочитать, мог бы и поближе к чеху в нужный момент оказаться. Не дать ему подставиться, но что уж там, теперь поздно.
   Идти долго не пришлось - тыловой разведдозор отстоял от головняка метров не больше ста. Труп с неестественно скрюченными ногами я увидел, не доходя до него метров пятнадцать. Он лежал под деревом, и из-под него на зелёную, примятую при падении траву всё ещё вытекали тёмно-рубиновые капли.
   -Баринов, сука, иди сюда! - моё шипение разлилось по окружающему лесу. - Я тебе что, сука, говорил?
   -Я, тарищ прапорщик! - вид у снайпера был пришибленнее некуда. - Я его носом ткнул в землю, залёг, а он как вскочит, как метнётся назад! Я - за ним, а он уже падает, думал - споткнулся, гляжу - кровь. - Рассказывал он на удивление складно, видно, долго готовился.
   Вот ведь чёрт! Он бы ещё комбату так же живописал, а то вызовет его Шипунов, он дар речи сразу и потеряет. Н-да, следовало бы провести над телом Баринова определённую работу, так сказать, массаж почек и ещё чего несущественного, но с другой стороны, его большой вины в произошедшем вроде как и не было. И вот что самое противное: пуля, прилетевшая в Саидова, была шальной. С позиции пулявшего по нам чеха место, где наш пленник был убит, было сокрыто сплошной стеной кустарника и листвы, возможно, что его вообще убило рикошетной пулей. Вот дела, теперь ничего не попишешь, имеем то, что имеем. Может, комбат сильно гнобить и не станет, не знаю. Но то, что спасибо не скажет - это точно. Иметь на руках "языка" и так бездарно его потерять!
   -Ладно, Барин, живи, и вот что - прицел ты свой погнул, когда за чехом метнулся, - глядевший на меня боец сморгнул, не совсем улавливая смысл сказанного. - За корень зацепил, понял?
   Наконец-то до Баринова дошло, он кивнул. Хоть тут какая-никакая выгода! Изломать прицел в бою о коренюшку всё же лучше, чем тупо задеть о борт, прыгая с кузова грузовика.
   -Труп к базе! - это я скомандовал Тулину уже разворачиваясь чтобы уйти, для меня вопрос с потерей пленного был закрыт.
  
   Вернувшись к головному разведдозору, я в первую очередь подошёл к старшему радисту, всё ещё ждущему моих указаний. Радиостанция его была развёрнута, но не получив моих команд, в связь он не входил - вдоволь наслушавшись замечаний за ересь, несомую в эфир самостоятельно действующими радистами, я заранее ему определил: "В случае вступления в бой сообщение о его начале только по моей команде или после моего выхода из строя и невозможности отдать такую команду". А к моим указаниям радисты привыкли относиться со всем почтением.
   -Кашкин, записывай: при выдвижении в район эвакуации обнаружил по координатам Х... У... боевое охранение боевиков. В результате завязавшегося боя, один, хотя нет, пиши, два боевика убиты. При осмотре местности обнаружена база, захвачены один автомат АКМС с ГП-25, четырнадцать выстрелов к РПГ-7, значительное количество подготовленных к применению СВУ, три цинка с патронами пять сорок пять. Материальное имущество, три рюкзака, прочая военная амуниция и обмундирование. Номера и серии боеприпасов перепишешь сам. Понял? С нашей стороны потерь нет, при перестрелке убит ранее захваченный в плен полевой командир Доку Саидов. Это передашь в крайнюю очередь, передашь, и сразу отключишься, уяснил?
   -А то! - с видом бывалого заговорщика радист поднялся и потопал изучать номера захваченных гранатомётных выстрелов.
  
   "Так, полдела сделано, - решил я, закончив с радистом. - Теперь осталось собрать старших троек и тщательно их заинструктировать на предмет: "Шли на эвакуацию, знать ничего не знали, натолкнулись на пост охранения, вступили в огневой контакт". Одним словом: "Бой в Крыму, всё в дыму, ничего не видно, ничего не знаю". А то если комбат дознается, что мы шли именно на базу и так бездарно её профукали, да ещё и пленного потеряли - не миновать всей группе неделю щебёнку в карьере добывать. Вот эту последнюю мысль надо потщательнее вдолбить в головы подчинённых, а то появится желание поделиться с другими группами, а кто знает, откуда к Шипунову ушки тянутся?
   "И ведь сволочь какая! - это я уже подумал про нашего пленника. - Сначала направил нас прямиком на пост охранения, - а потом ещё и предупредить попытался или даже предупредил? Действительно услышали чехи треск веток или и без того нас увидели? Право, сволочь, и надо же как получилось, свои же грохнули! Блин, жалко! Хотя ни хрена не жалко! В конце концов, так сволочу и надо! Это ещё удачно всё получилось, могло быть и хуже, гораздо хуже! Если бы не Каюмов, стоял бы я сейчас здесь!"
   -Командир, комбат на связи! - подле меня появился всё ещё не отошедший от горячки боя Кашкин.
   -Вот блин! - как не вовремя! И так настроение ни к чёрту, сейчас ещё и комбат скажет своё "веское". - Я тебе что сказал? Сразу отключиться!
   -Дак он... я ещё и передать ничего толком не успел...
   -О пленном доложил? - спросил я, предполагая именно это сообщение причиной появления в эфире тарщсча подполковника.
   -Доложил... - угрюмо подтвердил мои подозрения наконец-то осознавший свою вину Кашкин.
   -А чёрт, пошли! - сейчас комбат мне окончательно настроение испортит, наорёт и отправит досиживать засаду до упора... Однако его первый вопрос меня удивил... в какой-то мере.
   -У тебя все целы? - голос Шипунова даже сквозь помехи казался обеспокоенным. - Приём.
   -Все, - слегка опешив, ответил я. - Приём.
   -Точно? И раненых нет? - короткая заминка. - Даже поцарапанных?
   -Вроде нет, - взгляд по сторонам, вдруг я что упустил. - Точно нет.
   -Ладно, тогда давай не спеша выдвигайся, - стало понятно, что он имеет в виду эвакуацию. - Трупы не забудь сфотографировать. - "Уже" подумалось мне, а комбат продолжал говорить: - Что ты на минном поле, знаешь?
   -Знаю. - И добавил: - Мы аккуратно.- Только сказав это, до меня дошло, почему командир так мягок - определив место эвакуации, он не взглянул на карту или взглянул невнимательно, и теперь наше нахождение чуть не посередине "минки" мнил собственной виной. Вот оно откуда ушки растут.
   -Хорошо. - Хотя, что здесь хорошего? - Внимательнее под ноги, не спеши! До связи.
   -До связи! - в пустоту ответил я и, отдавая гарнитуру своему радисту, почувствовал в душе сильное облегчение. По-крайней мере, сразу по эвакуации комбат орать на меня не станет, и то хлеб.
   -Иванов, Тулина ко мне! - теперь снова требовалось провести рокировку.
   -Я сейчас... быстро, - отозвался второй радист, и в то время, пока первый сворачивал радиостанцию, он побежал в тыловую тройку. Не получив от меня никаких указаний, Тулин по-прежнему оставался там.
   -Товарищ старший прапорщик, старший сержант Тулин по-вашему...
   -Садись!- оборвал я его клоунаду. Степан то ли был до сих пор на меня обижен, то ли и впрямь чувствовал себя виноватым. - Мы на минном поле...
   -Знаю, - ответил он, и я вспомнил, что сам показывал ему карту, на которой поверх ламинирования (вопреки всем требованиям секретности) гелиевой ручкой были нанесены условные обозначения.
   -Поведёшь группу - будь внимательнее, смотри под ноги, - сказал почти комбатовскими словами. Хотя какими, к чёрту, комбатовскими? Мы все так говорим. А больше можно было ничего не говорить, но не сдержался, - И иди там... короче, сам знаешь.
   -Угу, - подтвердил Тулин, начиная оттаивать.
   -Начало движения через три минуты, - сидеть на базе и дальше и рассусоливать я не видел смысла, можно было бы, конечно, здесь же и перекусить, но лучше всё же сделать это подальше и от неё и от минного поля.
   -Чи, - ровно через три минуты я, заняв своё место в боевом порядке, махнул рукой, отдавая команду двигаться дальше. Бойцы зашевелились, и людская цепь двинулась на северо-запад к ожидающей нас бронированной колонне.
  
   Слава богу, при передвижении к месту эвакуации обошлось без эксцессов. Стальные громадины "Уралов", притулившись на обочине с заглушенными моторами, ждали нашего появления.
   -Серёга, как ты лоханулся! - встречавший меня Паламарчук был как всегда галантен. - Поймать бородатого за яйца и упустить! Ха-ха, а комбат рвёт и мечет.
   -Представляю, - я не разделял Игоревой жизнерадостности, вполне могло статься, что вместо тёплой баньки мне придётся весь вечер писать отписки и объяснительные.
   -Ротный пива и рыбы закупил, - продолжал повествовать Паламарчук, - хотя тебе-то что, ты не пьёшь.
   -Зато я ем, и много! - в конце концов, должна же быть у меня какая-то радость в жизни.
   -Не в коня корм! - намекнул он на моё телосложение.
   -Червячков кормлю! - отшутился я, направляясь к предоставленному для нас "Уралу". Игорь хихикнул и тоже поспешил по своим делам.
   -Все на месте? - окликнул я, подойдя к заднему борту.
   -Головняк все, - уверенно заявил Тулин.
   -Первая тройка все...
   -Вторая...
   -Тыл на месте... - отозвался Игошин.
   Все, слава богу, можно садиться в кабину и ехать. Я встал на подножку и махнул рукой глядящему в мою сторону Паламарчуку.
   -Трогаем! - он кивнул, одним махом взлетел на БТР, и колонна, набирая скорость, понеслась по убегающей вдаль асфальтовой дороге.
  
   Неудовольствие комбата вылилось в довольно пространную лекцию, учинённую мне по возвращению в отряд. По-настоящему орать на меня он, впрочем, не орал, хотя возможно и стоило. Но лекция запомнилась. И главный вывод, который я из неё сделал, гласил: гораздо лучше чеха грохнуть сразу, чем захватить и потерять, тем более как в моём случае (согласно мнению комбата) "совершенно бездарным образом". Я спорить не стал - факт налицо, а против фактов, как известно, переть не станешь. Итак, одно из самых коротких БЗ в моей жизни осталось позади, но почему-то мне ещё больше захотелось, чтобы и вся командировка закончилась как можно скорее ...
  
   Видимо, в качестве наказания за упущенные возможности, а может, чтобы лишний раз не расслаблялись, комбат решил собственноручно проверить общую и физическую подготовку роты. Начал он, как и предполагалось, с физической. Отрабатывали нормативы по ТСП - наступление, отступление в полной экипировке, расстояние никто не замерял, худшие - лучшие определялись просто по времени и, так сказать, по тактической выучке. Мне повезло, моя группа заняла почётное второе место... с заду, то есть стала третьей. А мне большего было и не надо, зато на прохождении заминированного участка мои бойцы сумели блеснуть - взяли и пошли так, как я и учил, там, где умный бы не пошёл, а глупый побоялся б, и ни одного "подрыва" и лучшее время. Засаду отстреляли мы средне, на троечку с плюсом, можно было бы лучше, но командиры и замкомгруппы по решению всё того же комбата к занятию не привлекались. Закончилось всё это пятикилометровым броском. Вот тут уж во главе всех бежал замкомбата и не дай бог кто сильно отстанет - отстали все... В общем, день положительно удался. А завтра нам предстояло лететь на ВПШГ, то есть, грубо говоря, на облёт "подконтрольных территорий" с целью, как любил выражаться ротный: "разведки, обнаружения и штурма". Признаться, летать на военной технике не люблю ещё с прошлых времен, и не потому, что сбить могут, а потому, что порой самому упасть хочется, лишь бы скорее отмучиться. Привираю малость, конечно, но уши у меня всегда болят немилосердно и никакое глотание мне не помогает. Да и укачивать последние годы стало почему-то, даже на прыжках иной раз слегка подташнивает, а тут чудеса на виражах намечались. Спихнул бы это дело, да не на кого. В общем, спать я ложился не в лучшем настроении. Но когда ночью пошёл дождь, моё настроение резко пошло в гору. Утром же стало окончательно ясно - столь тяготившее меня ВПШГ (воздушная поисково-штурмовая группа) отменяется - всё небо было затянуто в тяжёлые покрывала холодных туч. И когда мы узнали, что комбат с замом срочно убывают в Ханкалу, и предстоит лёгкое всеобщее расслабление, моё настроение и вовсе стало радужным. Ещё бы, до следующего БР как минимум три дня практически вольготной жизни - начштаба на занятия нас выгонять не будет, а значит, гуляй банда - ешь, спи, отдыхай. Если бы ещё не любимый личный состав... он ведь тоже не дурак расслабиться, и тут уже держи ухо востро, такое отчебучить могут - мало не покажется.
   Но день приходил за днём, и ко всеобщему удивлению ничего экстремального в списках подвигов личного состава не значилось. Все прочие группы по разу сходили на БЗ, хотя и без особого результата, я же со своими орликами по-прежнему сидел в готовности на вылет ВПШГ, в ожидании лётной погоды, но, к моему счастью, таковой даже и не предвиделось.
  
   -Товарищи офицеры! - очередное совещание с командирами групп проводил начальник штаба отряда, так как комбат, умчавшийся по каким-то неотложным делам в Ханкалу, зависал там вот уже вторую неделю. Мы же, точнее все, кроме меня, продолжали лазить по горам, впрочем, без особого успеха, точнее, результаты были, но не те, которых от нас ждало вышестоящее командование.
   -Товарищи офицеры! Мы почти месяц топчемся на одном месте, - начштаба видимо решил сразу взять быка за рога. - У двух групп - у группы капитана Паламарчука и у группы старшего лейтенанта Рыкова были неплохие возможности для захвата пленного, но они ими не воспользовались. Про Ефимова я вообще молчу! - Ну как же, без моего упоминания обойтись было невозможно! - В итоге мы имеем восемь чеховских трупов, кучу захваченного оружия, но воз, как говорится, и ныне там. А это не в трынду, ни в Красную Армию. Задача всем вам поставлена предельно чёткая - взять пленного. И что? И где? - он развёл руками, показывая всем собственное возмущение от нашей несостоятельности. - Это крайнее китайское предупреждение, никаких трупов. Лучше ничего, чем в очередной раз оправдываться перед Ханкалой за ваши непрофессиональные действия. Ефимов, кстати, твой наградной за Красильникова вернули.
   Он не пытался меня уязвить, он констатировал факт. Нельзя сказать, что для меня это явилось такой уж большой неожиданностью, но пришлось сознаться самому себе, что приятным сообщение не было. Награды - это вообще отдельная большая тема...
   -Бывает... - со всем возможным безразличием отозвался я.
   -Новый напишем! - вставил свою реплику в мою защиту командир роты майор Гордеев.
   -Ладно, не будем о грустном! - начштаба видимо решил сменить гнев на милость. - Мужики, в конце-то концов, надо что-то делать. Если вы не справляетесь, может тогда мне за вас на боезадания ходить начать?
   -Хм, хм, - прокряхтел ротный. А мне почему-то подумалось, что это, пожалуй, было бы неплохо, показал бы нам "мастер - класс", а то аж обидно, он бы, наверное, чехов в плен пачками брал...
   -Впрочем, собрал я вас не для этого, - Федин выглядел усталым и не выспавшимся, - третья и четвёртая группы завтра уходят на боевое задание, а для первой и второй наше вышестоящее руководство приготовило какую-то спецзадачу. Видимо, устав ждать от нас результата, оно озаботилось собственными разработками.
   -А конкретно для чего нас привлекают? - ротный, перестав рисовать в блокноте таночки, поднял голову и пристально посмотрел на начальника штаба.
   -Конкретики пока нет, - развёл руками начальник штаба. - Они, - указующая линейка ткнула куда-то вверх, - собираются кого-то где-то захватить. А вот для какой роли, - пауза, - вспомогательной или основной привлекаются наши группы, не знаю. Всю информацию я вам сказал, через час выезжаете в ...но, там вам всё доведут.
   -Оперативно, - Гордеев недобро прищурился. - Старшим кто? Я?
   -Старшим никого не будет, начальником колонны назначен замполит. По ролям - что, где и как - после уточнения задачи, думаю, группники определятся сами на месте. Больше я ничего не знаю. Времени у вас в обрез, - он обратился ко мне и сидевшему рядом Паламарчуку, - так что идите готовьтесь, рюкзаки не брать, РПГ и РШГ не получать.
   -Опа. А второй БК? - подал голос Паламарчук.
   -Одного хватит, - уверенно заявил начштаба, после чего я понял, он что-то знает, но не договаривает. Да и чёрт с ним.
   -Разрешите идти? - вежливо спросил я, в наглую поднимаясь из-за стола с определённым намерением выйти.
   -Вы с Паламарчуком идите, впрочем, свободны все, - приняв такое решение, начштаба поспешно поднялся и первым вышел из-за стола.
  

Глава 3.

Специальное задание.

   Подполковник Остапенко.
  
   Совместная операция двух спец контор - ФСБ и ГРУ проводилась вне всяких планов. Да и какие могли быть планы, если информация о нахождении в селении заместителя амира ...кого района некоего Баймамбетова поступила только в четырнадцать часов?!
   Совещание, на котором присутствовал полковник Черных, подполковник Остапенко и полковник ФСБ Ярцев длилось недолго.
   -Надо брать, - как младший по званию подполковник Остапенко высказал свою точку зрения первым.
   -Надо, - согласился с ним полковник Ярцев и требовательно взглянул на медлившего Черных. - А ты что молчишь?
   -А что говорить, если ответ однозначен: брать надо. - Полковник черканул что-то в своём блокноте. - Только каким образом? Так сказать, с привлечением каких сил и средств?
   -Мои "тяжёлые" в готовности, - с энтузиазмом начал Ярцев, - полчаса максимум и они обложат дом Баймамбетова так, что ни одна мышь...
   -И разворотят этот дом нахрен... - немного остудив пыл главного ФСБешника группировки, полковник Черных протянул ему бутылку минеральной воды. - Попей водички, попей, остудись. - Чтобы окончательно поставить всё на свои места, пояснил: - Нам, как тебе помнится, нужен "язык".
   -Да иди ты! - Ярцев сделал вид, что обиделся от такой бесцеремонности, но бутылку с минералкой взял.
   -Мы предложим ему сдаться, - глотнув воды, пояснил свою задумку полковник ФСБ, - а вот если он откажется - тогда всё и разворотим.
   -Если? Ты сомневаешься в его ответе? Он однозначно не захочет сдаваться. Вы атакуете, побьёте парочку гражданских, он шлёпнет кого-то из "тяжёлых", продержится до вечера, а там вы будете вынуждены раздолбать всё окончательно, смирившись с его "безвременной кончиной".
   -Может и не совсем так, - Ярцев был вынужден признать, что в чём-то Черных прав, - но, возможно, всё именно так и будет.
   -Всё будет именно так! - главный группировочный ГРУшник не дал ему возможности к отступлению.
   -Тогда что предлагаешь ты? - Ярцев, похоже, действительно начал злиться. Черных только критиковал, но пока не предложил ничего дельного.
   -Задействуем наши группы. - Чёрных мило заулыбался.
   -Ты думаешь, они будут более убедительны? - ФСБешник не понял, куда клонит полковник ГРУ, и это разозлило его ещё больше.
   -Они никого не станут убеждать! - ГРУшник спокойно парировал выпад и снова черканул ручкой в блокноте какую-то небольшую пометку.
   -???
   -План таков: две разведывательные группы СпН из отряда Шипунова ночью окружат дом. Когда все лягут спать и уснут - проникнут в него, спеленают требуемый нам "объект", то бишь господина Баймамбетова его же собственными портянками и под покровом темноты выведут за пределы посёлка.
   -На пехотный ВОП, - подсказал внимательно прислушивавшийся к словам начальства подполковник Остапенко, - где его будем ждать мы.
   -Но это же похищение! - почти всерьёз взмутился Ярцев.
   -Охренеть - не встать, и этот туда же! - вплеснул руками Черных. - Как раздолбать всех и вся - так пожалуйста, а как по - тихому захватить того же бандита, так на тебе - правонарушение! Законник хренов!
   -Ладно, ладно, - примирительно поднял вверх руки Ярцев. - Будь по-твоему. Только два условия: если что не так - я тут не причём, и второе - надо сделать всё тихо и бесшумно. Чтобы ни одна собака...
   -Кстати о собаках... - полковник Черных нахмурился. - Кажется, у него их две. Надо будет предупредить наших. И вот тебе встречное условие: я так понимаю, твои "тяжёлые" к этому домику давно присматриваются?
   -Ну, в общем-то да, - признаваясь, Ярцев слегка замялся, не слишком желая делиться своими "секретами".
   -В таком случае, нам нужна вся имеющаяся у них информация по подходам к этому дому. Ворота, калитки, двери, жилые и подвальные помещения. Короче, всё.
   -Через час будет, - не стал отнекиваться Ярцев, - но если твои головорезы не справятся, то мои приедут туда утром и...
   -И разворотят всё нахрен! - закончил за него широко улыбающийся Остапенко.
   -Правильно! - подтвердил ФСБешник и, направляясь к двери: - Заинструктируйте их тут как следует.
   -А уж это с превеликой радостью! - отозвался Черных и улыбнулся - в деле о готовящемся террористическом акте наметилось хоть что-то. В том, что спецназу удастся выполнить задуманное, полковник почти не сомневался.
  
   Совещание закончилось, а уже пятью часами позже старший прапорщик Ефимов и задействованный вместе с ним капитан Паламарчук осмысливали поставленную им и их группам задачу. Основная роль в этом деле отводилась группе Ефимова, Паламарчук же со своими бойцами оставался на подхвате - на всякий непредвиденный случай. Поэтому и задачу ставили в основном Ефимову, капитан хотя и находился в это время в этой же комнате, но скорее для галочки и "расширения общего, - как он потом выразился, - кругозора".
   Ставивший задачу подполковник был краток, но точен в деталях:
   ...третий дом, - тыльная сторона авторучки, что держали пальцы подполковника, коснулась окраины посёлка.
   Сергей бросил быстрый взгляд вниз - чтобы представить объект, этого было достаточно, место было ему вполне знакомо.
   А подполковник продолжал:
   -Вот схема расположения комнат, - в руке у него появился листок А4 с довольно небрежно начерченным рисунком. - Здесь, здесь и здесь - спальные помещения. Предположительно Баймамбетов будет находиться тут, - кончик ручки коснулся одного из нарисованных квадратиков... - В доме кроме него проживает четыре человека, но их по возможности не обижать. При подходе к дому проявить максимум скрытности и постараться не дать себя обнаружить. - Он замялся. - Дело осложняется тем, что во дворе две собаки...
   Ефимов моментально отметил это столь существенное обстоятельство. А подполковник излагал дальше:
   -Ваша задача захватить Баймамбетова без лишнего шума и доставить на ближайший блокпост, - он взглянул на Ефимова и, предугадывая вопрос, добавил: - Брать только живым и никаких или. Если бы мы его хотели уничтожить, то уже уничтожили. Он нам нужен живой со всеми имеющимися у него в голове сведениями.
   Сергей согласно кивнул. Нужен так нужен. Он же со своей стороны сделает всё возможное, но если что-то пойдёт не так, то тупо рисковать жизнями своих ребят не станет. Видимо, это понимал и подполковник, поэтому, немного помолчав, он вздохнул и поставил точку в разговоре совсем необычным образом.
   -Если выбора не будет - валите! - После чего устало вздохнул и указал рукой на дверь: - Всем спасибо, все свободны.
   -Есть! - группники повернулись и пошли к выходу. В ближайшие девять часов им предстояло и составлять "диспозицию" и действовать совершенно самостоятельно.
  
   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   -Захватить так, чтобы никто не знал, не видел, не нюхал, не чувствовал. Потому что иначе все вокруг поднимут вселенский шум! - продекламировав один из основных постулатов предстоящего действа, капитан Паламарчук усмехнулся.
   -Угу, - мы уже час как разглядывали в бинокль возможные подходы к интересовавшему нас дому, а он всё негодовал по поводу неоднозначности стоящей перед нами задачи.
   -Чудно, - продолжая развивать тему, капитан сломал веточку и начал ковырять ей в насыщенной влагой почве. - Штурмуй мы здание днём, уничтожь боевика с шумом, с гамом, с потерями среди бойцов, с гибелью мирных людей - и всё нормально. Как будто так и надо! А вот взять гада по-тихому ночью и уже Т-с-с! Не сообщишь, не объявишь, так и так, взят такой-то бандюк, а сообщишь - сразу развоняются: "Беззаконие! Вот куда пропадают наши люди!" И то, что захваченный урод - это бандит с многолетним стажем - никого уже не чешет и не интересует.
   -Где-то как-то так, - я был вполне солидарен с его выводами, но меня сейчас заботили совершенно другие мысли. Главное, чтобы после этой ночной вылазки все остались целы, а остальное - мелочи.
   -Игорь, я своих бойцов под твоей опекой оставлю? - мои несложные вычисления привели к мысли, что это наилучший вариант из всех возможных.
   -В смысле? - не понял заданного вопроса Паламарчук.
   -Да я что, со всей группой туда попрусь? - я ткнул пальцем в окраину села. - Мне двоих - троих бойцов в доме за глаза. Остальные всё равно с улицы прикрывать будут. Так что лучше с твоими вместе останутся, чем их потом в ночи собирать.
   -Усёк, - Паламарчук прищурился и, сунув руку в карман, вытащил оттуда пачку галет. Сжав её в кулаке, он с силой ударил торцом в почву - верхняя часть целлофановой обёртки лопнула, открыв взору поджаристые "хлебцы".
   -Будешь? - он протянул мне открытую пачку, но я отрицательно качнул головой:
   -Не хочу, - эти "армейские хлебцы" мне уже обрыдли. И вместо того, чтобы мирно жевать, я вновь поднял к глазам свой бинокль. По всему получалось, что к дому лучше всего подходить со стороны задов. Но больше всего в этом деле меня беспокоили собаки.
   -Игорь, ты ПСС с собой взял? - мысли сформировались в вопрос.
   -Взял, а нада? - отозвался Игорь, моментально сообразив, куда дует ветер.
   -Нада, - если он думал, что я скажу "нет", то жестоко ошибался, - очень, - это "очень" было сказано для пущей вескости.
   -Раз нада, так нада, - притворно тяжело вздохнув, капитан развёл руками, - возьмёшь без проблем.
   -Спасибо, - поблагодарил я своего "благодетеля". Что ни говори, а из всего бесшумного оружия ПСС - пистолет самозарядный специальный - был самым бесшумным, к тому же беспламенным. А в разговоре с собачками это самое то. АС "Вал" мы, конечно, тоже возьмём, на всякий пожарный, а то мало ли - пистолет один, а собачки две...
  
   Заходили мы со стороны ручья - я с четырьмя бойцами и Игорь со всеми остальными. Только они вышли на берег и залегли, а мы впятером надели маски с прорезями для глаз и потопали дальше. С погодой нам опять повезло: на небе висела тонкая, почти прозрачная дымка облаков, словно тонированное стекло закрывавшая выползшую на небосвод луну. Света от неё было ровно столько, чтобы видеть всё вокруг на расстоянии пяти шагов и вместе с тем не быть самому видимым для стороннего наблюдателя, отстоящего чуть дальше. Мы пересекли разделяющую лес и село поляну, приблизились к огораживающему двор забору и я, остановившись, на секунду поднёс к глазам левое запястье - на часах было ровно два часа ночи. Через пять минут во всём посёлке, согласно договорённости, должен был погаснуть свет. Не дожидаясь этого, я перемахнул через забор и, опустившись на руках, мягко спрыгнул. Поспешно вытянув из кобуры пистолет и сняв его с предохранителя, я прислушался к окружающим звукам: всё тихо, наше появление пока не было замечено никем, даже собаками. С забора свесился, мягко опустился на ноги и сразу сместился в сторону шедший вторым Тулин, вооруженный сегодня АС "Валом". Следом неловко приземлился и зашипел от злости на самого себя Гриша Потапов. Тут же перебрались Лавриков, вооружённый автоматом АКМС с ПБС и Геннадий Ивахненко с "Винторезом". "Винторез" пришлось взять на случай если не получится отключить электроэнергию. И тогда Ивахненко следовало разбить лампочку над дверью. Кстати говоря, "электромонтёры" слегка запаздывали, но не успел я обвинить вышестоящее командование в невыполнении своих обещаний, как во всём селении погас свет. И почти тотчас со стороны дома в нашу сторону метнулась большая, быстрая тень.
   "Собака" - догадался я, хотя не было ни привычного лая, ни громыхания цепи, ничего такого, только едва слышимый топот ног по мягкой огородной почве. Наконец я увидел её контуры и, не задумываясь, выстрелил - дважды. Тень споткнулась, тяжело рухнула и коротко взвыла. Я снова выстрелил. Мгновение тишины, и тут же со стороны улицы басовито рявкнуло, и ещё одна тень, отодвинув калитку, устремилась в нашу сторону. Я перехватил оружие обеими руками и начал стрелять, не останавливаясь, до полного опустения магазина. Сколько раз я попал - было неясно, но этот пёс упал, как мне показалось, совершенно бесшумно, лишь только задние лапы некоторое время бились в конвульсиях о землю, подталкивая ко мне уже абсолютно мёртвую тушу. Неспешно перезаряжая оружие, я раздумывал над тем, что нам исключительно повезло с собаками - обе они оказались большими и к тому же неробкого десятка. Было бы гораздо хуже, если бы одна из них была мелкой, трусливой шавкой, и сейчас, забившись под угол дома, будила округу своим тонким, заливистым брёхом. Да, как говорят, первыми всегда гибнут лучшие. Псы были мертвы, но всё же приближаться к ним я не рискнул, а, перезарядив пистолет, поправил ремень висевшего через плечо автомата и, обойдя по кругу лежавшие на земле туши, пригнувшись, двинулся в сторону нужного нам здания. Следом за мной выдвинулся Потапов, затем Тулин, остальные неторопливо занимали заранее оговорённые для них позиции. Луна давала достаточно мягкого света, чтобы уверенно ориентироваться в окружающей обстановке. Я подошёл к порогу и остановился, пропуская вперёд шедшего по моим пятам Потапова. Обойдя меня, Григорий осторожно вынул из-за пазухи связку ключей-отмычек, немного повозился у двери и, сделав своё дело, отступил в сторону.
   -Готово, - шепнули Потаповские губы, и я, потряся кулаком перед его носом - "Молчи", указал пальцем на улицу влево. Правильно истолковав мои знаки, Григорий кивнул и шагнул в тень, а видевший всё это Лавриков, не дожидаясь особых указаний, развернулся вправо и скрылся в ночной темноте. Геннадий Ивахненко остался прикрывать наши действия со стороны двора. Над ухом противно заверещал комар. Пора действовать.
   "Тихо, за мной"! - показав знаками придвинувшемуся ко мне Тулину и ухватив дверную ручку, я осторожно приоткрыл дверь. Небо за нашими спинами начало разведриваться, и золото-серебряные лучи выглянувшей из-за туч луны впились в спину входящего в дом Тулина.
  
   Внутри было тихо, лишь где-то в глубине помещений раздавался приглушённый храп. Вынырнувший невесть откуда кот юлой мотанулся меж моих ног и, взвившись вверх, запрыгнул на стоявшую у стены кровать. Некто, лежавший на ней, вяло пошевелился, я замер, этот некто что-то сонно забормотал и сел. В серебряных лучах заглянувшей в комнату луны на меня глянули глаза проснувшегося ребёнка. Разглядев человека в маске, они расширились, рот начал раскрываться, готовясь выплюнуть бесконечный крик ужаса.
   -Тс-с, - я приложил палец к губам и для пущей убедительности покачал перед сморщившимся от страха лицом рукой с зажатым в ладони пистолетом. Стараясь не произнести ни одного слова, я указал на ребёнка выросшему за моей спиной Тулину:
   "Следи, чтобы тихо", - и двинулся дальше. Моя задача немного усложнилась. Теперь предстояло взять боевика в одиночку, и сделать это требовалось по-прежнему без малейшего шума. Храп в комнате внезапно прекратился, заскрипели кроватные пружины. Я замер - похоже, наше везение кончилось. Но ничего не произошло. Успокоив начавшее было бунтовать дыхание, я двинулся в сторону вновь доносившегося храпа, не без основания полагая, что "храпун" и есть именно тот, за кем мы пришли. По счастью, я не ошибся. Подле кровати храпящего чернобородого мужчины, прислонённый к железной спинке, стоял автомат, из-под края подушки высовывалась рукоять АПС. Светить в лицо спящему не требовалось. Сомневаюсь, что в доме, незамеченные спецслужбами, одновременно могли находиться два боевика. Медленно - медленно вытащив из-под подушки "Стечкин", я сунул его себе за пояс, отставил в сторону находившийся тут же рюкзак и, приставив ПСС к подбородку Баймамбетова, несильно надавил стволом.
   Надо отдать должное - заместитель амира соображал быстро. Открыв глаза и увидев пялившуюся на него маску, он резво опорожнил мочевой пузырь, но даже не дёрнулся, чтобы что-либо предпринять.
   "Вставай" - левой рукой я показал вверх, когда же Баймамбетов начал косить глаза на торчавший из-за моего пояса АПС, раздумывая, его это оружие или нет, я утвердительно кивнул, он понял. Тогда я показал пальцем на соседние комнаты, приложил палец к губам и следом провёл рукой по горлу - мою пантомиму - "Будешь шуметь, не поздоровится родственникам" - он тоже прекрасно распознал и, не дожидаясь указаний, протянул вперёд соединённые вместе руки. Я подумал и кинул ему принесённые с собой наручники. Ими нас заранее снабдили курирующие "операцию" организации. Баймамбетов тяжело вздохнул, видимо, какая-то надежда в душе у него ещё теплилась, и защелкнул их на своих запястьях. После чего встал, и оказалось, что он практически полностью одет, разве что на ногах не хватало стоявших тут же ботинок. Но уж их - то я на него точно одевать не собирался. А вот принесённую с собой наволочку от армейской подушки на голову ему накинул. Не бог весть какой мешок, но головой по сторонам вертеть не будет, всё одно в ночном свете он ничего кроме темноты не углядит. Закончив "сборы призывника" и подхватив чеховский ствол, я дёрнул Баймамбетова за рукав - "Пошли" - после чего повёл на свежий воздух, стараясь не думать об остающихся за спиной, бездонных и, как мне почему-то показалось, пронзительно голубых глазах тихо плачущего ребёнка.
   Оказавшись у уличной двери, я почти вытолкнул боевика наружу и незамедлительно шагнул следом. Одновременно и бесшумно из-за спины вынырнул Тулин.
   "Уходим?!" - то ли спросил, то ли констатировал он, и я всё так же молча указал рукой в сторону огораживающего дом забора.
  
   Возвращались тем же путём, что и шли сюда, разве что в самом заборе обнаружилась не примеченная ранее калитка. Так что за пределы двора мы вышли без излишней суеты и, оказавшись на луговине, почти бегом устремились к ожидающей нас группе, точнее сборной солянке из наших двух групп. Когда мы находились почти у ручья, луна в очередной раз выглянула из-за пелены туч, и за нашей спиной словно по мановению палочки почти по всему селу завыли, забрехали проснувшиеся собаки. Но их раздражающее пение меня совершенно не волновало, и если бы не те бездонные глаза, я, может быть, был бы весьма даже доволен сделанным этой ночью... А так я вспоминал их и раз за разом покрывался россыпью холодных мурашек. В эти мгновения меня едва не колотило от осознания неизбежной необходимости принятия решения - от невыполненных, но в любой момент могших стать неизбежными действий. Я и сам не знал, да и никогда не буду знать, что бы именно выбрал, попробуй девочка закричать. Что бы сделал - попытался бы закрыть рот девчушки ладонью или, не задумываясь, ударил наотмашь пистолетной рукоятью? Я не мог и не смогу дать ответа. За мной были мои пацаны - Тулин, Потапов, Лавриков, Ивахненко, я отвечал за них и в первую очередь спасал бы их... И что мне чужой ребёнок?
  
   Мы пересекли ручей и какое-то время шли по его пологому берегу, затем свернули влево и начали медленное движение в гору.
   -Давай, давай топай! - торопил Тулин нашего пленника, поднимаясь в темноте по длинной узкой тропинке, всё выше и выше уходящей в гору, на которой стоял блокпост с нашими машинами. Пленник кряхтел, что-то бурчал, иногда поскальзывался, и его приходилось поднимать. И тогда он начинал ругаться, после чего ствол Тулинского автомата тыкался ему в спину, напоминая о суровых реалиях. Боевик замолкал и некоторое время шёл молча. Затем он задевал ногой какую-нибудь коренюгу, падал и всё повторялось снова. Луна, померцав на небосклоне, окончательно спряталась в тучках, сверху упала и накрыла нас противной влажностью ночная морось. Шарахнувшееся стадо кабанов, свалив под бугор, с шумом пересекло каменистое русло и скрылось в мелколесье. Выделявшиеся на фоне неба укрепления блокпоста становилась всё ближе и ближе. Нас ждали.
   -Пять, - окликнула нас некая вооружённая фигура, высунувшаяся меж сложенных в единую стену засыпанных глиной и песком ящиков.
   -Четыре, - отозвался двигавшийся впереди всех Паламарчук, называя заранее оговорённый пароль.
   -Свои, - сообщив это кому-то неизвестному, скрывавшемуся в глубине оборонительных сооружений, фигура протиснулась в узкий для неё проход и двинулась в нашу сторону.
   -Взяли? - поинтересовалась фигура, и я по голосу распознал в ней ГРУшного подполковника, проводившего с нами инструктаж.
   -Тёпленького, - весело отозвался Паламарчук и что-то тихо добавил, после чего оба они негромко прыснули. А пленник, будто бы чувствуя окончание пути, вдруг тяжело задышал и повалился нам под ноги.
   -Что, с-сука, притомился? - Тулин поднял его за шиворот и, не обращая внимания на вялые попытки к сопротивлению, поволок дальше.
   Встречающих было четверо - никаких лишних. Все только "свои" - известный нам подполковник, ещё один столь же солидный дядечка и ещё двое, нёсшие охрану периметра. В ожидании нас территория блокпоста словно вымерла, кто и как договаривался о таком варианте - не знаю, но все "местные" сидели у себя в кубриках. Ведь даже на посты временно заступили эти встречавшие нас ребята. Но как только мы провели до выезда из блокпоста захваченного нами чеха и втолкнули его в неприметную "бурумбухайку", эти два охранявших блокпост парня сошли вниз к солдатской "располаге" и стукнули в закрытую дверь.
   -Мужики, давайте на пост, живо! - потребовали они. - Мы уезжаем.
   Тут же из-за двери вынырнули четверо облачённых в бронежилеты с оружием в руках бойца и поспешили на оставленные несколько часов назад (видимо, по очень убедительной просьбе) позиции.
   Через минуту "бурумбухайка" покатила в известном только сидевшем в ней направлении. А мы, выждав ещё полчаса, несмотря на ночь, загрузились в наши "Уралы" и выехали в пункт временной дислокации. Яркая луна, вновь и теперь уже окончательно выбравшаяся из-за туч, смотрела нам вслед, освещая тёмную ночную дорогу.
  

Глава 4.

Изменчивые планы.

   Сулейман Имурзаев - амир ...нского района.
  
   В первые мгновения получив сведения об исчезновении своего помощника, Сулейман было решил, что тот смылся вместе с накануне полученной на хранение общей кассой, но потом узнав, что обе собаки, охранявшие дом Баймамбетова, убиты, переменил собственное мнение.
   -Нет, он бы так не поступил! - Имурзаев слишком хорошо знал своего заместителя, чтобы допустить подобное. Ваха, так звали Баймамбетова, при всей своей ненависти, своей кровожадности, жестокости по отношению к людям, до безумия любил собак. Сулейман помнил, как тот несколько лет назад подобрал двух ещё слепых щенят, брошенных хозяевами в лужу на окраине Грозного, как выхаживал их. Рискуя собственной жизнью, находил молоко и кормил буквально с пальцев. Щенята выжили и превратились в двух красавцев - среднеазиатов. Баймамбетов мог часами обсуждать особенности своих среднеазиатских овчарок, доставшихся ему в руки таким чудным способом. Порой Имурзаеву казалось, что они ему гораздо дороже, чем собственные дочь и жена, имена которых Ваха практически никогда не упоминал. Поверить в то, что Баймамбетов, даже заметая следы, мог собственной рукой прикончить столь преданных и любимых псов, амир не мог.
   -Значит, его исчезновение - дело рук русских спецслужб, - заявил он принёсшему известие Ибрагимову Усману, связному Сулеймановского отряда. Правда, оставались ещё кровники, коих было немало, но разве стали бы они мстить столь странным образом? Без наличия трупа. Нет и ещё раз нет. Они бы отомстили так, чтоб всем стало об этом известно. Месть не вершат тайно, мстители сами может и прячутся, но объект мести должен умереть так, чтобы все видели его смерть. Сулейман знал по себе - мести никогда не бывает много. Её всегда недостаточно. Вот и сейчас в сердце у него бушевало лишь одно желание - мстить - мстить всем и вся, где и как только можно, не взирая, не глядя, кто встаёт на пути - женщина или ребёнок. Всем русским. Именно возможность отмщения согревала его душу. Впрочем, за что именно он мстил - за то, что русская учительница научила его читать и писать или за смерть какого-то предка от руки гусара, случившуюся больше ста лет назад, Имурзаев не знал и сам, но сейчас он был в бешенстве - вместе с Баймамбетовым исчезли несколько сотен тысяч долларов, а до момента отмщения за утерянные деньги было ещё далеко. Ведь Сулейман пока боевых операций не планировал - их проведение было ему на ближайшее время строжайше запрещено, а что касается смертниц... Подумав о них, Имурзаев почувствовал подступающее раздражение. Подходящую на роль шахидки женщину - девушку он нашёл, даже двух. Вот только так до сих пор и не понял, как Шамиль планирует осуществить свою столь грандиозную акцию.
   Зейнап Вахидова и Аминат Суюнова как нельзя лучше соответствовали пожеланиям Артура Магомедова - эмиссара самого Шамиля Басаева. Красивые, стройные, но вместе с тем не какие-то тощие жерди, а полногрудые, плотно сложенные горные газели. Самому Имурзаеву больше нравилась рыжеволосая Аминат, хотя воины из его отряда сильнее заглядывались на светленькую Зейнап. То, что они предназначены для поясов шахида, Сулейман не скрывал, это знали все, но только он один ведал, кому эти девушки должны принести смерть. Вот только их нахождение среди молодых парней вызывало нехорошие толки. Попадались и такие, что высказывали кощунственные мысли: "Мол, коль им всё равно скоро умирать, то они бы могли ещё более послужить делу ислама, давая наслаждение истосковавшимся по женской ласке моджахедам". Но подобные бредни Сулейман пресекал на корню. Еще не хватало, чтобы из-за женщин в его стане возникли распри, хотя сама идея не была лишена рациональности. Ведь таскал же повсюду за собой женщин Абу Валид?! Хотя кто знает, не из-за этого ли он и был так скоро убит? Женщины... Имурзаев дал себе зарок не думать о них до окончания войны, вот только кто знал, что война продлится так долго? Но помимо проблем с собственными чреслами у него хватало и иных забот. Те же шахидки... Шахидки - смешно сказать это. Чтобы назвать женщин этим именем, их стоило подготовить. Мало того, чтобы у них в жизни не осталось ничего, кроме страха и позора, их ещё следовало убедить в том, что страх - ничто, а месть искупит любой позор и утешит любую боль. День и ночь с женщинами работали профессиональные психологи, старательно следящие, чтобы с лица будущих шахидок не сходили слёзы. Сулейман не знал и не желал знать, как готовили их в других отрядах, у него был свой неоднократно испробованный способ. Довести женщин до порога отчаяния, и тогда смерть будет нести не боль и страх, а очищающее избавление от боли, от самого страха, от воспоминаний, от всего суетного и земного, страшного в своей неотвратимой действительности и неизбывности. Может поэтому почти все его смертницы достигали поставленной цели - они даже шли умирать, по Ельцинскому выражению, "с улыбкой на губах", не накачанные наркотиками, не одурманенные какой - либо психотропной дрянью, а сознательно, с прямолинейной ясностью своего выбора. И его планы сбывались. Так было почти всегда, но не в этот раз. Будь ты хоть вся такая - растакая, хоть лучись улыбкой подобно ясному солнышку, в сторону президента беременную женщину никто не пропустит, во всяком случае, без предварительного осмотра. А несколько килограмм взрывчатого вещества не спрячешь незаметно под тонким свитерком или блузкой. Разве что взять разом и действительно забеременеть взрывчаткой. Всегда заканчивая свои рассуждения этой мыслью, Сулейман улыбался, поражаясь глупости Магомедова, носящегося с замыслами Шамиля как "дурак с писаной торбой". Что такое торба, амир не помнил, но само выражение ему нравилось.
   Кроме всей прочей "психологической" подготовки, Сулейман считал, что женщины должны носить пояс шахида постоянно. Чтобы жертвующие собой за веру и их пояс стали единым, неразрывным целым. Тем сильнее Имурзаев удивился, когда прибывший через неделю после исчезновения Баймамбетова эмиссар, закончив осмотр женщин, приказал пояса снять и никогда больше не надевать.
   -Что за чушь? Как же он станет для них привычен? - попробовал возмутиться амир, но Магомедов лишь небрежно махнул рукой.
   -Всему своё время, но это, - он указал пальцем на одетый на Зейнап пояс шахида, - лишнее.
   -Шайтан! - позволил себе выругаться Имурзаев, но, тем не менее, спорить не стал и отложил себе в памяти к следующему приезду Магомедова не забыть вызвать к себе своего штатного минёра и приказать снять с девушек пояса погибших мученической смертью.
   Но на этом указания эмиссара не закончились.
   -Я привёз тебе доктора, - он улыбнулся, - хирурга, я знаю, ты давно просил, но сам понимаешь, хороший врач дорог.
   -Мои люди ещё дороже, - ворчливо отозвался Сулейман, которого всё ещё грызла обида, - но за доктора спасибо. Хороший хирург на войне действительно стоит многого.
   -Правда, он русский, зовут Виктор, - это известие слегка подпортило впечатление от преподнесённого подарка, но, тем не менее, не умаляло его ценности, - но ведь от этого его мастерство не становится хуже. К тому же он у нас несколько лет, мы захватили его ...ке, - похвастался представитель Басаева. - Профессиональный врач, почти десять годков стажа. А скольких воинов он поставил на ноги! Вот только никак не желает перейти в нашу веру. Бежать пытался. Пришлось заковать в кандалы.
   -Давно? - уточнил Сулейман.
   -Что давно? - вальяжно развалившийся на ковре эмиссар не понял заданного вопроса.
   -Давно он в кандалах?
   -Да не так чтобы очень, - эмиссар задумался, - месяцев восемь или год, меня такие вопросы не интересуют. Лечит, операции делает и это главное. А мы его кормим и охраняем. Ты, главное, его корми хорошо, а то скальпель в руках дрожать начнёт, ширнёт куда не туда, - говоривший широко улыбнулся, - а так он смирный. А я тут для него каморку у тебя присмотрел, посели там, пусть поживёт как человек. Пока, а там... другой раз приеду - видно будет.
   -Сделаем, - Сулейман не видел причин, что бы спорить. Действительно, было у него одно маленькое помещение. Вот только когда Магомедов успел его присмотреть? Но чтобы поселить туда доктора, амир был не против, пусть и русский, но врачу надо держать себя в чистоте и порядке. А то какой из него целитель, если сам грязью зарастёт? То-то же...
   -Тогда раз мы с тобой всё решили, - Магомедов позволил себе зевнуть, - часок посплю и обратно собираться начну. Моим доведёшь - пусть будут готовы к выходу.
   -Как скажешь, - покорно согласился Сулейман, едва подавив в себе улыбку. Известие его обрадовало - через час Магомедов уйдёт, и он, Имурзаев, снова станет полноправным хозяином собственного лагеря.
  
   Распрощались они тепло, словно два любящих брата. Магомедов ушёл, а оставшийся в стане Сулейман вызвал к себе минёра и приказал избавить девушек от навешанной на них взрывчатки.
  
   В том, чтобы снять пояса шахидов, ничего сложного, казалось бы, не было, и потому грянувший взрыв едва не поверг Сулеймана в шок.
   - Виктор! - окрикнул он оказавшегося в этот момент рядом и застывшего в ожидании новых взрывов доктора. - Идёшь со мной! Ильяз! - Имурзаев увидел выбравшегося из блиндажа своего нового помощника. - Возьми двоих и приходи следом...
   Подрыв произошёл в небольшом овражке, куда амир отправил своего сапёра, прозванного Арабом за слишком тёмный цвет кожи снимать с девушек одетые на них пояса.
   "Что же произошло?" - гадал Имурзаев, едва ли не бегом покрывая разделяющее от овражка расстояние. Русский хирург семенил следом, но не успевал, ведь его ноги были скованы толстой цепью. Со стороны находившегося на хребте охранения бежал Иса - пулемётчик. Увидев его, Сулейман замахал руками, отсылая прочь, вверх, на прежнюю позицию. Лишние зеваки амиру не требовались. А вот оставлять возвышающийся над базой хребет без присмотра он себе позволить не мог. Наконец бегущие достигли овражка, и увидев картину случившегося, Сулейман застыл, как вкопанный - то немногое, что осталось от Аминат Суюновой, оказалось разбросано в радиусе десятков метров, незадачливого сапёра разорвало пополам, руки почти полностью отсутствовали, лицо превратилось в фарш, сквозь окровавленные лоскуты одежды виднелись изуродованные осколками мышцы и изломанные кости. Забрызганную кровью Зейнап спасло просто чудо или всё же хладнокровная предусмотрительность Араба, пред самым моментом снятия пояса отославшего её за небольшой взгорок? Там она до сих пор и сидела, бледная, дрожащая, взиравшая вытаращенными глазами на лежавшую прямо подле ног человеческую кисть с обнажёнными белыми нитями сухожилий и кроваво-чёрными вытянувшимися и слипшимися обрывками вен. Услышав шаги приближающегося Сулеймана, девушка подняла глаза и её вывернуло.
   -Проклятие! - выругавшись от досады, амир повернулся к застывшему где-то за спиной доктору. - Забирай девчонку и возвращайся в лагерь, твоя помощь здесь не требуется! - И повернувшись к спешащему Ильязу: - Приберись здесь!
   -Куда их? - на всякий случай уточнил Ильяз, хотя хорошо знал, что родственников у Араба в ближайших сёлах нет, а Аминат для своих уже умерла.
   Амир ничего не ответил, но так зыркнул, что у помощника отпало всякое желание на дальнейшие расспросы. А отдавший, как ему казалось, вполне исчерпывающие указания, Сулейман развернулся и поспешил прочь. Выбравшись из овражка, он оттёр заляпанные кровью ботинки, брезгливо покосился на повисший на ветке кусок чей-то плоти и, несколько раз подряд мысленно выругавшись, поспешил вернуться на территорию базы. Теперь к его общим заботам прибавилась ещё одна печаль - Зейнап осталась в одиночестве, и теперь ей срочно требовалось найти дублёршу. Но на этом треволнения Сулеймана не закончились, буквально через неделю эмиссар Басаева вновь появился в его лагере.
   -Русские что-то узнали про готовящуюся акцию! - от этих сказанным им слов Сулеймана буквально прошибло током. "Баймамбетов!" - мелькнула ужасающая мысль.
   Но Артур Магомедов, словно угадав её, отрицательно качнул головой.
   -Твой помощник не причём, русские зашевелились гораздо раньше. Теперь мы точно знаем, что им стало что-то известно, но хвала аллаху, у них на руках лишь смутные подозрения. И всё же осуществить задуманное будет гораздо сложнее, если они по-прежнему будут что-то подозревать. К тому же наверняка усилят охрану, либо вообще откажутся от президентского визита.
   -А что, разве мы в состоянии что-то изменить? - Сулейман даже не попытался скрыть своего неудовольствия. Он же говорил, он же предупреждал!
   -В состоянии, - ошарашил его Басаевский эмиссар. - Мы предпримем отвлекающий манёвр. Соответствующие указания амирам уже отданы. Тебе тоже предстоит выделить двадцать воинов. Место и время их прибытия будет сообщено позже.
   -Что он задумал? - спрашивая о планах Басаева, Имурзаев был вынужден признать, что в чём-то эмиссар прав.
   -Всему своё время, - Магомедов давал понять, что опасается за утечку информации. Сулейман напрягся, прилагая все силы, чтобы не сорваться - в очередной раз ему нанесли оскорбление недоверием.- А люди... люди пусть ждут в готовности.
   -Они будут ждать, - выдавил из себя амир. Он чувствовал себя оплёванным, но лезть на рожон не желал. - И будет на то воля Аллаха!
   -Аллах велик, кого назначить старшим - решишь сам.
   -Я сам пойду, - тут же отозвался Сулейман, которому до оскомины надоело день ото дня сидеть на одном месте.
   -Да будет так! - не стал спорить Магомедов. - Тогда назначишь того, кто останется здесь.
   -Это будет Ильяз, - без раздумий определился Имурзаев, уже начавший строить планы предстоящего выступления.
   -Мне без разницы, но за подготовку обеих женщин, - Сулейман заметил, что тот сделал упор на слово "обеих", и не сомневался, что эмиссар, конечно же, уже знал о гибели Аминат Суюновой, а от кого - от русского доктора или от кого другого - было уже совершенно не важно, - всё равно отвечаешь ты. - И немного помедлив: - Головой.
   -Они будут готовы, - пообещал Имурзаев. Дублёршу он нашёл, но говорить об этом и тем самым напоминать о собственном проколе ему не хотелось.
   -Вот и хорошо, - обрадовано потёр руки Магомедов. Довольный оказанным приёмом, он решил не отчитывать амира за потерянную девушку. Тем более, что тот дал обещание подготовить шахидок к нужному сроку, и оснований не доверять ему в этом вопросе не было.
  

Глава 5.

Бездействие.

   Пункт постоянной дислокации ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   Спустя пять суток после небезызвестного ночного спецмероприятия вернувшийся из Ханкалы комбат собрал группников на очередное расширенное совещание.
   -Товарищи офицеры! - подполковник Шипунов сидел за столом перед расстеленной на столешнице картой и тупо водил по ней колпачком от шариковой ручки. - Вынужден констатировать: несмотря на успешное выполнение спецзадания, - он взглянул на улыбнувшегося в ожидании поощрения Паламарчука и продолжил, - задача, стоявшая перед нами, остаётся прежней.
   "Значит, ничего они от Баймамбетова не узнали, - подумал Ефимов. - Жаль".
   -Начальство требует захвата нового "языка". Не буду раскрывать всего, но замечу, что боевики планируют проведение серьёзной акции. По этому поводу там, - комбат ткнул пальцем в потолок, - есть определённые соображения, но не более того. Не имея полной информации, силовики не могут рассчитывать на стопроцентное предотвращение теракта.
   -Ясненько, - негромко буркнул Гордеев, которому эта бешеная погоня за "языком" уже порядком поднадоела.
   -Ты думаешь, мне эта история нравится больше твоего? - комбат обвёл всех своим угрюмым взглядом. - Но приказ есть приказ. Более того, меня убедительно просили, очень просили не затягивать с решением данного вопроса. Так что и я попрошу вас отнестись к этому со всей серьёзностью. На кон поставлено слишком многое, чтобы взять и просто так от этого отмахнуться. Одним словом, господа офицуцеры... - короткая пауза, - ...и прапорщики, если в ближайшее время мы не захватим кого-нибудь урюка, нас подвесят за одно место. Точнее, они меня, а я вас. Вопросы? Нет? Вот и молодцы. Всем спасибо, все свободны.
   -Товарищи офицеры...
  
   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   Что вокруг ...ров началась нехорошая движуха, нам стало понятно ещё неделю назад, когда старший лейтенант Рыков обнаружил в районе поиска сразу три свежих чеховских стоянки. Самих боевиков он не видел, но нахождение на относительно небольшом участке трёх отдельных банд наводило на соответствующие размышления. Нас же - отряд из первой и второй групп в район ...ров бросили сразу после боестолкновения, произошедшего у группы капитана Ганичева. Правда, сперва мы выдвинулись на эвакуацию - у того на руках имелось два трёхсотых и один двухсотый.
   При осмотре местности было обнаружено несколько брошенных автоматов, многочисленные следы крови, окровавленные разгрузки и прочие следы весьма успешно проведённого боя. Но не это оказалось самым главным. Выяснилось, что группе Ганичева противостояло никак не меньше шестидесяти боевиков. А подобное стадо уже требовало к себе надлежащего, можно сказать почти трепетного, отношения. Выход моей группы задержали на сутки и отправили вместе с группой Паламарчука, строго определив вести разведку исключительно в составе отряда. Командиром этого отряда назначили нашего ротного майора Гордеева. В остальном всё происходило вполне штатно. Высадились, вышли в район проведения "поисково-засадных мероприятий" и, "забазировашись", организовали ночную засаду. Как говорится, ничто не предвещало, но одиннадцать часов ночи грохнуло... один раз, второй, третий и понеслось - гранатомётные разрывы гремели один за другим.
   -Где это? - ко мне и спящему со мной в одной днёвке ротному прибежал всполошившийся Кашкин.
   -Под ...рами, блин, - ответил сладко потягивающийся ротный. - Поспать не дали, а ведь ложился с вечера с твёрдым намерением продрыхнуть до самого утра... - сказав это, он будто очнулся. - Кашкин, ЧМО, это мы у тебя должны спрашивать, что и где случилось! Живо к радиостанции, запрос у "Центра". Живо!
   Кашкин смылся, а ротный повернулся в мою сторону.
   -Действительно непонятно что происходит, - Вадим сладко потянулся. То, что нас пока не касалось, его не колыхало. - Наших групп там нет.
   Он произнёс это так, будто на наших группах свет клином сошёлся.
   -Действительно странно, - согласился я, в отличие от нисколько не обеспокоенного происходящим ротного уже начав обдумывать различные варианты наших действий.
   Меж тем идущий где-то едва ли не на окраине ...ров, казалось, даже в самих ...рах, (но поверить в это было невозможно), бой всё разрастался. Разрывы от гранатомётных выстрелов звучали всё чаще и чаще. Сквозь них звуковой бесконечностью прорывались автоматные и пулемётные очереди.
   -Кажется... - из темноты снова вынырнула фигура моего Кашкина, - ВэВэры, какую-то базу берут.
   -ВэВэры? - недоумевающе вытаращились мы. В то, что какие-то ВэВэры берут чеховскую базу, не верилось. Уж скорее сюда выбрались "Вымпеловцы" или, на худой конец, "Подсолнухи".
   -Кажется? - это уточнил ротный. И почему я не обратил внимания на это столь красноречивое словцо?
   -Они сами толком не знают, сейчас пытаются уточнить. Ну, я пошёл?! - пояснил Кашкин и попытался поскорее срулить в кусты.
   -А Иванов где? - на всякий случай уточнил я. Хотя был уверен, что тот находится там, где ему и полагается быть, то бишь возле радиостанции.
   -На рации, - успокоил меня радист. И снова уточнил: - Я пойду?
   -Иди, иди, - не разрешил, а скорее поторопил его ротный.
   -Будет что новое - сразу сюда, - добавил я, и мой старший радист скрылся в ночной серости. А выстрелы со стороны селения продолжали бУхать.
   -Вот зараза, и ведь не уснёшь! - Гордеев перевернулся на спину и откинул укрывающую нас плёнку.
   -Давай, может, к радистам сходим? - предложил я, маясь таким же вынужденным бессоньем.
   -Да легко! - моё предложение не выглядело оригинальным, тем не менее, в то, что Вадим согласится с такой лёгкостью, я не ожидал. Мы дружно поднялись и направились к "связюкам", расположившимся за кустарником, что был от нас всего в нескольких шагах.
   -Чи, - окликнул нас стоявший на фишке Иванов, пока Кашкин что-то почти бесшумно бубнил в микрофон, он нёс службу с автоматом в руках. Надо сказать, в свете происходящих событий - вовсе не лишняя предосторожность. Кто знает, в какую сторону попрутся удирающие с базы боевики, если им, конечно, доведётся с неё вырваться?
   -Новое что есть? - спросил Гордеев, когда Кашкин перестал бубнить и стянул с головы наушники.
   -Не - а, - крутанул головой старший радист и, начав чесать за ухом, пояснил: - Всё уточняют.
   -Понятно, - буркнул Вадим и, взглянув на звезды, добавил: - Ждём-с.
   А звезды в небе оказались яркими и многочисленными, узкий серпик месяца сиротливо притулился где-то на краю горизонта. Мелкое комарьё весело накручивало круги над нашими головами, едва ли не заглушая своим писком далёкие разрывы.
   -По уму бы нам куда-нибудь туда на всякий случай выдвинуться, - заметил я, позёвывая от коснувшейся моей спины свежести. Спать не хотелось, и можно было пофилософствовать: - Если что - и подстраховать парней можно, - добавил я, имея в виду штурмующих базу ВэВэров.
   -Ага, - скептически процедил ротный. - Пока начальство всё это дело согласует - уже рассветёт и... - я почувствовал, как он усмехается, - и былое покроется пеплом. Забудь. На выдвижение нам, может, команду и дадут, только когда уже поздно будет что-либо предпринимать.
   -Может, самим рвануть? - осторожно предложил я, отмахиваясь от очередного налетевшего на меня комарика. Впрочем, свежело, и их становилось всё меньше.
   -И офендюлиться от своих, - убеждённо отмахнулся от такого предложения ротный. - А то ещё хуже - не разберутся и артухой накроют. Или "Флир" ночью поохотиться прилетит. И будешь ты ему благим матом орать, про свои-чужие рассказывать. Сидим на попе ровно.
   -Сидим так сидим, - не стал протестовать я, тем более спорить с очевидным бесполезно. Ротный прав - пока вопрос не согласован, без команды начальства лучше не дёргаться.
   -Когда у тебя очередной выход на связь? - я повернулся к всё ещё возившемуся с радиостанцией Кашкину.
   -По графику через час, - отозвался старший радист, - но я только что выходил, так что через два...
   -Через два... - задумчиво протянул я, обдумывая предстоящее решение. - В общем, садись и сиди на рации. Будет что новое... Короче, держи нас в курсе. Иванов, давай наши вещи сюда тащи.
   -Все? - обиженно шмыгнул носом второй радист.
   -Все - все, - не обнадёжил его я, - и коврики, и полиэтиленовую плёнку, и рюкзаки...
   -Эх! - тяжело вздохнув радист номер два и отправился выполнять поставленную задачу.
   -Пожрём? - внезапно предложил Гордеев и, не дожидаясь моего ответа, потянулся к своему мародёрнику, в котором у него вместе с дополнительными патронами была припрятана и тушоночно-паштетная заначка.
   -А почему бы нет? - не согласиться со столь своевременным предложением было трудно. Всё равно спать уже окончательно расхотелось. А так как время плавно перевалило за полночь, и комарьё, а особенно вездесущий гнус наконец - то оставил нас в покое, то можно было покушать, как говорится, в "собственное удовольствие" - а что еще двум бодрствующим мужикам средь ночи делать? Не пялиться же тупо на звёзды?!
   Мы перекусили, время шло, бой продолжался, но более полной информации у нас всё не было. Происходящее оставалось покрыто завесой молчания. В конце концов мы, плюнув на всё и вся, перетащили наши шмотки на прежнее место, досоорудили днёвку и завалились спать...
  

Глава 6.

Отвлекающий манёвр.

   Сулейман Имурзаев - амир ...нского района.
  
   То, что для задуманного Шамилём отвлекающего манёвра соберётся такая сила, Сулейман не мог даже и предположить. Никто не называл точную цифру, но Имурзаев был уверен, что на штурм селения вышло никак не меньше трёх сотен вооружённых до зубов моджахедов.
   Бездумно вызвавшись идти командиром над своими людьми, он вдруг оказался в первой волне атакующих. А первые, как известно, долго не живут. К тому же к населённому пункту они выходили по руслу небольшого ручья, укрываемому лишь редко растущими по его берегам деревьями. Никаких других укрытий от глаз возможных наблюдателей не было, и если бы не ночь, то подойти скрытно к селению такой большой массой народа вообще не представлялось бы никакой возможности. Так что хотя Магомедов и уверял, что у них всё схвачено, происходящее казалось Сулейману какой-то невероятной авантюрой. Нет, он вовсе не сомневался в возможностях захватить ...ры. Это, как ему казалось, можно было провернуть с лёгкостью, тем более что российских войск в селении не было, а численность местных милиционеров не превышала восьмидесяти человек. Захватить селение, пусть и с потерями, представлялось ему вполне возможным, а вот успеть отойти, спрятаться в прилегающих лесах от русской авиации и артиллерии, от пущенных по следу спецов, как он считал, было практически невозможно.
   "А стоит ли оно того? - раздумывал он, двигаясь в головняке общей колонны. НО что стоили его холодные рассуждения, если они уже выбрались из ручья и теперь вплотную подбирались к стоявшим на отшибе давно заброшенным строениям? Что они могли изменить?
   Боевик, шедший первым, начал выходить к языку света, падающему от высоко подвешенной лампочки. Воображение Имурзаева тут же нарисовало картину разодранного росчерками пуль неба, тёмную кровь на израненном лице, красочный цветок расплывающегося взрыва. Но ничего такого не произошло.
   "О, шайтан! - Сулейман выругался, хотя правильнее сейчас было молить о везении Аллаха, а не поминать это нечистое отродье. - Если кто-то сторонний сейчас выглянет, вся задумка пойдёт насмарку". - В голову снова стали заползать мысли о непродуманности предпринимаемых действий, и в этот момент во всём селении погас свет. Это было столь неожиданно, столь своевременно и столь не похоже на простую случайность, что у Сулеймана впервые за последние три дня появилась хоть какая-то надежда на благополучное возвращение "домой". Меж тем моджахеды, выползая из русла ручья, расползались по улицам ...ров, чтобы уже тремя колоннами выйти к зданию местной школы, где располагались основные силы муниципальной милиции. Выйти, охватить её в полукольцо и стремительно атаковать. Сулейман взглянул на часы - те показывали без десяти одиннадцать ночи - пришло время включить радиостанции.
   И почти сразу поступило первое сообщение.
   -Ускориться! - потребовал задыхающийся от волнения и быстрой ходьбы голос. Сулейман не узнал чей именно, тем не менее повиновался, от быстроты и слаженности предпринимаемых действий сейчас зависело очень многое.
   -Живее! - Имурзаев поторопил своих воинов и сам прибавил и без того широкий шаг. До исходных позиций оставалось совсем ничего. Теперь, когда боевики перестроились, отряд Сулеймана оказался на правом фланге, и ему, чтобы охватить школу полукольцом, следовало поторопиться. Внезапно где-то в центре хлобыстнула автоматная очередь.
   -Бегом!- уже не таясь, крикнул амир и первым перешёл на бег. Счёт времени пошёл на секунды. Если не ударить сейчас, если дать возможность проживающим в школе ментам опомниться и схватиться за оружие, успех операции окажется под угрозой. Они бежали, совершенно не прячась - скрытность уже не имела никакого значения, единственное, что ещё чего-то стоило - это непрерывно ускользающее время.
   -Гранатомёты к бою! - вскричал Сулейман, едва ему открылась белая торцевая стена столь знакомого с детства здания. - Огонь, огонь!
   Грохот выстрела, взрыв - грохот, грохот-взрыв-грохот... И понеслось...
   -Дага, пройди дальше, дальше пройди! - орал в микрофон амир. - Да, да, обойди здание, чтобы не ушли. Отход перекрой, говорю! Понял, да? Понял? Я тоже, да, сейчас подойду. - Сулейман перестал кричать и, перехватив поудобнее автомат, начал смещаться вдоль цепи своих воинов, уходя всё дальше и дальше вправо.
   То, что ему повезло, а может на то была воля самого Басаева, было понятно с самого начала, когда ему и его людям была определена для атаки восточная - глухая стена здания. По его людям почти не стреляли. А вот атаковавшим в центре сейчас приходилось несладко - со стороны оборонявшихся летели густые грозди трассеров, бил станковый пулемёт. Пару раз рявкнули гранатомёты - бой приобретал затяжной характер.
  
   -Ближе подходи, ближе! - снова прокричал амир и вновь машинально взглянул на часы - большая стрелка неумолимо подходила к двенадцати. Час прошёл совершенно незамеченным.
   "Пора отходить", - подумалось Сулейману. - Час - это слишком много. За час в селение вполне мог прибыть поднятый по тревоге пехотный полк, стоявший отсюда на расстоянии менее чем двух гаубичных выстрелов. - "Отходить!" - второй раз мелькнувшая мысль была прервана криком Даги, находившегося на правом фланге:
   -Отходят! - заорал он, и тут же его пятёрка открыла поспешный ураганный огонь по тыльной стороне здания, дважды ухнул гранатомёт Гаургаева, залился собачьим лаем РПК Вараева. Им ответили. Раздался пронзительный вскрик, и Сулейман, предчувствуя нечто нехорошее, побежал в сторону крика.
   -Ваху Гаургаева... в живот, - пояснил выскочивший ему навстречу Дага. Он тяжело дышал, но пытавшихся отступить милиционеров боевики Сулеймана частично уничтожили, частично вогнали обратно вовнутрь школы, и на правом фланге вновь наступила передышка.
   -Как Ваха? - уточнил амир, прервавший свой бег и теперь сидящий на камне и забивавший патронами опустевший магазин.
   - Сделал укол, - ответил Дага. - Держится.
   -Прижали? - ни сколько не успокоившись, поинтересовался Сулейман, имея в виду пытавшихся вырваться милиционеров.
   -Прижали, - гордо заявил Дага. - Если кто и ушёл, то немногие. Сейчас поди стволы побросали и по канавам прячутся.
   -Прячутся - не прячутся, - рассердился Имурзаев, расстроенный ранением своего воина.- Может они и разбежались, но смотри мне внимательнее, а то обойдут с фланга...
   -Не обойдут! - излишне оптимистично заявил Дага, и Сулейман вдруг понял, что тот попросту трусит, пытаясь скрыть свой внезапно появившийся страх под маской наигранной весёлости. "Не дурак! - подумалось амиру.- Был бы дурак - не боялся бы. И я боюсь". - Рука Сулеймана как бы сама собой поднесла к глазам тускло светящийся циферблат часов.
   "Пора бы отходить", - вновь подумалось Имурзаеву, - странно, что менты-предатели до сих пор не вызвали подмогу. Хотя зачем вызывать, если грохот боя и без того слышен на многие мили. А ведь всего в полутора километрах блокпост русских ОМОНОвцев. Все всё уже давно знают", - закончив такой пессимистичной нотой, Сулейман совсем приуныл. Шансов на благополучный отход оставалось всё меньше. Но здание школы всё ещё не было захвачено, и команда отходить тоже пока не поступала. Беспощадная перестрелка продолжалась.
  
   Маленькая стрелка часов вплотную приблизилась к цифре три, а засевшие в школе милиционеры сопротивлялись, никак не желая сдаваться на милость победителей.
   "Лимит времени исчерпан", - почти с отчаянием в очередной раз подумал Сулейман, лежавший на растрескавшемся асфальте дороги. Бордюрный камень, прикрывавший его справа, вздрагивал от тяжёлых ударов попадающих в него пуль - сколь не ждал он возвращения прорвавшихся из школы ментов, но атаковали они неожиданно. Воспользовавшись темнотой, подошли, прикрываясь заброшенными сараями как можно ближе, и одновременно ударили. Будь милиционеров побольше, амир не смог бы поручиться, что ему удалось бы удержать позицию, но ментов оказалось только трое. Теперь же и вовсе оставался всего один. Но и Сулейман недосчитывался троих. Первым погиб Дага, так и не поверивший в возможность обхода. Затем очереди срезали развернувшегося к противнику Вараева. Третьим... - Имурзаев почувствовал, как дрожат руки от напряжённой усталости, от боли потерь, от ощущения надвигающейся неизбежности.
   -Мурат, Хамид! - понимая, что с ментом пора кончать, проорал он в микрофон "Кенвуда": - Из РПГ его, из РПГ!
   -Сейчас! - отозвался чей-то хрипящий голос, и почти следом один за другим ухнули два гранатомётных выстрела, потом ещё один и ещё. Стрельба со стороны сараев прекратилась. Сулейман попробовал встать, чтобы перейти на другое место, и вдруг почувствовал жгучую боль в правой икре. Извернувшись, он коснулся рукой штанины и ощутил, что она мокрая.
   "Ранен!" - отчаяние заставило его покрыться потом. Если рана серьёзная, поспешный отход становился невозможным. Боль снова дала себя знать, появилось желание вколоть иглу с обезболивающим, но Сулейман поборол минутную слабость. Боль не была столь острой, чтобы позволять себе затуманивать собственные мозги. Он снова потянулся пальцами к штанине, судя по участку намокшей ткани, кровотечение было несильным. Но перевязать рану всё же следовало. Не обращая внимания на продолжающийся бой, амир сел, снял ботинок и, задрав штанину вверх, стал на ощупь бинтовать рану. Когда с перевязкой было покончено, он проделал всё в обратном порядке, затем попробовал сесть на корточки. И удовлетворённо осклабился - рана болела, но нога действовала вполне сносно. Слегка успокоившись, Сулейман продолжил руководить своим воинством.
  
   Светало. В дымящемся окне школы появилась привязанная к винтовке белая простыня. Осаждающие восторженно взвыли. Выстрелы начали стихать.
   -Выходи по одному, руки за голову! - крикнул кто-то из нападавших, и в выщербленном проёме, оставшемся от входной двери, показался первый из уцелевших милиционеров.
   -Один, - Сулейман начал считать, - два, три, четыре... десять, одиннадцать. Одиннадцать. Половина из выходивших были в окровавленных повязках. Одиннадцатый и вовсе едва-едва переставлял ноги. Грянул одиночный выстрел, и появившийся последним тяжелораненый милиционер мягко повалился на кирпичное крошево. Сулейман, наблюдавший эту картину, горько усмехнулся. У него уже давно не было жалости к чужой боли - будь та в жизни или в смерти. Но эта, как сейчас казалось, последняя смерть, напомнила ему о своей собственной. Стало совсем светло, вероятность появления русских превращалась в неизбежность.
   -Аллах акбар! Аллах акбар! Аллах акбар! - восторженно кричали победители, кто-то снова начал стрелять - кто вверх, кто по поверженному, исходящему запахом пороха и сгоревшей взрывчатки, зданию.
   -Что они делают? Совсем обезумели? Они и не думают об отходе? - эти мысли Сулейман произнёс вслух, но их кроме него никто не слышал. Тогда Амир взял в руки радиостанцию и перешёл на другую волну. Он хотел было достучаться до Магомедова и запросить разрешение на отход, но так же внезапно передумал, решив, что тот почтёт это за проявление слабости, а признать собственную слабость пред лицом Басаевского эмиссара значило потерять всё.
   "Но ведь давно пора отходить, пора, иначе будет неизмеримо поздно и..."- додумать Имурзаев не успел, рация взорвалась треском, и хорошо узнаваемый голос произнёс:
   -Через пять минут отход, твоё место в центре колонны, как понял?
   -Понял, - ответил Сулейман, чувствуя, как радостно забилось уже было отчаявшееся сердце. Но окончательно радоваться было ещё рано. Ощущение того, что вот сейчас случится неизбежное, и появится русская техника, нарастало. Амир видел, как его братья по борьбе связали и погнали перед собой пленников, видел, как начал вытягиваться в походную линию отряд Байсултанова Хамида, как потянулись вслед за ним моджахеды Авдорханова. Только разве это была походная колонна? Толпа возбуждённо галдящего быдла разве что с оружием в окровавленных руках...
   "Пара прицельно прилетевших снарядов, один заход вертолёта и... - додумывать не хотелось. Увидев, как начали выдвигаться люди Оздоева, Сулейман окинул взглядом своих боевиков и дал отмашку на выдвижение. О потерях он уже сообщил и теперь к одному не обозначенному на карте, но приметному месту в глубине леса должны были выдвинуться родственники погибших. Сам Сулейман не собирался идти навстречу с ними, перепоручив это неприятное дело одному из своих верных помощников. Всё тому же Рашиду. Что-что, а с доставкой трупов он справится.
  
   Несмотря на собственную хромоту, Сулейману казалось, что они покидают селение непростительно медленно. За такое промедление, если пошло пренебрежение противником, частенько кое-кому приходилось расплачиваться жизнями, но похоже, никого кроме него это не волновало. Моджахеды, опьянённые удачей, несмотря на потери, смеялись, радуясь своей победе и ни в какую не желали спешить. Сулейман же со всё возрастающим беспокойством глядел на поднимающееся над горизонтом солнце, обводил взглядом плывущие по небу редкие облака, отчаянно боясь увидеть среди них приближающиеся вертолеты противника.
   Некоторое успокоение, скорее даже пока ещё только призрачная надежда на благополучный исход появилась у него, когда ноги ступили на каменистую подошву речного русла. Отсюда и до первых узких полос тянувшегося на юг леса оставалось каких-то три сотни шагов. Это расстояние можно было преодолеть бегом, его даже следовало преодолеть бегом, но смешавшаяся в плотную толпу колонна победителей, словно нарочно испытывала терпение судьбы. Слава Аллаху, что в этот день она оказалась благосклонна, и они благополучно добрались до лесных усынков. Но и тогда ведшие моджахедов люди продолжили играть в рулетку. Они не вошли в лес, чтобы укрыться под тенью его деревьев, не разбрелись во все стороны, а двинулись по дороге, по совершенно голой, разве что закрытой с трёх сторон хребтами лощине. На что они надеялись? На везение, на удачу? На что? Но ни везение, ни удача не могли длиться вечно. Озираясь по сторонам, Сулейман всё ждал: вот-вот с сопки ударит пулемёт русских, его подхватят десятки автоматов и винтовок, и вся их удача, вся их с такими усилиями одержанная победа превратится в прах, рухнет под ноги русских горой обезображенных трупов. Повинуясь этим страшным, нахлынувшим на него мыслям, он пожелал было отдать команду собственным воинам свернуть влево, в спасительную чащу, но, ещё больше испугавшись обвинения в трусости, не сделал этого. А они всё шли и шли, а небо оставалось практически безоблачным и безопасным. Никто по ним не стрелял. Ни с запада, ни с востока не прилетали оглушающие снаряды. Не было в небе и хищных вертолётов.
   "У него действительно всё схвачено"! - подумал Сулейман, когда колонна, преодолев лощину, наконец начала втягиваться в лес. Когда же он сам и его люди оказались в освежающей ночной прохладой тени, убеждённость в этом стала окончательной.
  
   Через четверть часа единый до этого отряд моджахедов стал расползаться на отдельные рукава. Пленных погнали прямиком на юг. Раненых понесли на восток, а убитых в направлениях их отчих домов.
   Отрядив десять человек для переноски убитых, Сулейман разрешил остальным небольшой привал с тем, чтобы потом уже ни разу не останавливаясь направиться к своей основной базе. И пока его воины отдыхали и приводили себя в порядок, амир, уединившись в лесу и встав на колени, возносил мольбу Аллаху с просьбой о том, чтобы тот никогда не перевёл в стане врага род предателей. Когда же молитва была окончена, Сулейман поднялся, вернулся к своим людям и, отдав короткую команду, повёл их в юго-восточном направлении.
  

Глава 7.

Поисково-засадные действия.

   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   -Чехи брали ...ры, - сообщение, поступившее с рассветом, вызвало удивление, если не сказать больше. И дело было не в самом факте, а в том, что информация об этом пришла только сейчас.
   - Теперь они отходят в южном направлении, - сообщивший её Кашкин выглядел растерянным.
   Я медленно отодвинул полиэтиленовый полог днёвки и выбрался наружу. В раннем утреннем свете всё выглядело серым. Солнце ещё только-только встало и пока ещё с трудом пробивалось лучами сквозь густые ветви деревьев.
   -И какого рожна они до сих пор секретились? - возмутился вылезший вслед за мной Гордеев, имея в виду кого-то из вышестоящих начальников. Покрутив по сторонам головой, он сдёрнул с днёвки укрывавшую её пленку и плюхнулся обратно на коврик.
   -Угу, - сладко потягиваясь, поддакнул ему я, - если бы дали команду да ещё ночью, мы бы легко перехватили отходящих чехов на выходе из селения.
   -Там бы нас и положили! - со всей прямотой заявил не разделявший моего оптимизма ротный.
   Я промолчал, ибо не спешил спорить, судя по количеству гранатомётных выстрелов, боевиков было никак не меньше сотни - другой. А нас двадцать девять, включая ротного.
   -Но на месте командования я бы всё равно нас туда послал, - удержаться от такого замечания даже ротному при всём его скептицизме было невозможно. - А там, кто знает, может и повезло.
   -Да, повоевать бы пришлось, - в чём в чём, а в этом сомневаться не приходилось - возможные пути отхода мы перекрывали с лёгкостью.
   И я, и Вадим хорошо знали, что лес к селению подходил близко только на двух участках, да и то - место, хоть как - то укрывающее до подхода к домам селения было лишь одно - по руслу бегущего там ручья.
   - Героя бы мы своего заработали, это точно, - крайняя фраза прозвучала видимо недостаточно оптимистично.
   -Посмертно, - с такой вот жизнеутверждающей лёгкостью присоединился к разговору подошедший к нам Паламарчук. Он хитро щурился и ехидно улыбался.
   -И ордена Сутулова с закруткой на спине, - в тон ему хмыкнул я. Он был прав, и хотя ещё не факт, что чехи нас задавили бы, но без значительных потерь не обошлось бы, это точно. Впрочем, если засесть там на одной сопочке, вернее, в начале небольшого хребта, можно было повоевать и неплохо так повоевать! При удачно сложившихся обстоятельствах наваляли б мы их... А уж задержали бы без вариантов, а там бы и матушка-пехота подтянулась. Кстати говоря, а где она была всю ночь? Там же, где и мы - в неведении? Интересно девки пляшут. Неладно что-то в королевстве нашем...
   -Ладно, пойду, потребую дальнейших распоряжений, - Гордеев подхватил автомат, поднялся на ноги и, поясняя свою мысль, добавил: - По уму ещё можно попытаться кого-то из них на отходе перехватить.
   -Ну да, если рвануть в темпе на юго-запад, - с мыслью ротного было трудно не согласиться. Не знаю, кто как, а я лично был за то, чтобы немного пощипать чехам пёрышки.
  
   Впрочем, к засевшим в кустах радистам мы отправились все трое.
   Добиться чего-либо вразумительного по поводу наших дальнейших действий удалось далеко не сразу. С дежурным радистом трепались ни о чём довольно долго. Но, в конце концов, у Вадима получилось достучаться до комбата.
   -Наши дальнейшие действия? - без обиняков спросил он вышедшего на связь Шипунова.
   -Двигаетесь по прямой в квадрат .... Там устраиваете засаду и ждёте указаний. Идти - никуда не сворачивать. Над лесом будут работать вертушки. Как понял? Приём, - похоже, ответ для нас у него был продуман заранее.
   -Понял тебя, конец связи, - и, отдав гарнитуру радисту, ротный сразу потянулся к запрятанной в разгрузку карте местности. Я полез за своей. Мне тоже не терпелось проверить, правильно ли я сориентировался, представляя направление нашего дальнейшего движения. Оказалось, правильно - вектор нашего будущего пути указывал строго на юг.
   -Хм, - искренне удивился заглядывающий мне через плечо Паламарчук. Вадим же, видимо тоже успевший разобраться с направлением, пока помалкивал. А солнышко, строго зная своё дело, уже поднялось над лесом, осыпая нас своими пока ещё бледными утренними лучами.
   -Похоже, комбат нас не желает в это дело втравливать, - из поставленной задачи напрашивался именно такой вывод. Ротный посмотрел на меня и, не торопясь, свернул и убрал карту. Игорь Паламарчук отломил веточку орешника и начал ковырять в зубах.
   -Подставить боится, - наконец высказался он.
   -Угу, - задумчиво согласился Вадим с озвученными нами мыслями. - Короче, братцы, кончаем трепаться, собираемся и топаем. Аля - улю, гони гусей. И пофиг. В конце концов, нам что, больше всех надо? - несмотря на показное безразличие, мне вдруг стало понятно, что он всерьёз начал переживать об упущенной в ночи возможности. Причин бить чехов всегда и везде у него всё ещё оставалось предостаточно.
   -Иванов, - я негромко окликнул прикорнувшего под кустом второго радиста, - давай по тройкам, через пятнадцать минут начинаем движение. И Тулина ко мне.
   -Есть, тарщ прапорщик! - легко проснувшись, Иванов вскочил на ноги, взял свой автомат и отправился выполнять моё поручение.
   -Я тоже пойду, - Паламарчук развернулся и пошагал к своей группе, находившейся с северной части хребта.
   Само расположение наших групп подсказывало, что первым придётся идти нам и соответственно Тулину, собственно, для этого я его и вызвал, но ротный решил по - своему.
   -Игорь, - окликнул он уходящего капитана, - твои идут первыми.
   -У йес, - подтвердил получение приказа Паламарчук и, не оборачиваясь, пошёл дальше. Мне ничего не оставалось, как отослать прибывшего за получением указаний Тулина обратно к его тройке.
   Мы начали сборы, и через пятнадцать минут сквозь наши боевые порядки потянулась длинная вереница Паламарчуковских разведчиков.
  
   Едва ли наше движение по прямой можно было назвать ведением разведки. Хребет, по которому мы топали, был давно и надёжно изучен, к тому же по имеющимся (в том числе и последним) сведениям мин на нём - ни чеховских, ни наших отродясь не было, так что чувствовали мы себя в относительной безопасности. Вероятность встречи с отходящим противником тоже была не велика, а с учётом удерживаемого нами курса и вовсе уходила в минус бесконечность. Если наши пути и могли пересечься, то только в какой - либо неизвестной точке - а это как место встречи двух бесконечных прямых - они бесконечны, а точка пересечения одна, махонькая... В общем, точка она точка и есть.
   До требуемого квадрата мы дошли довольно быстро.
   -Чи, - донесшееся до меня сзади заставило обернуться. - "Командиров групп к командиру", - показал знаками шедший позади меня Каюмов. Я кивнул и остановил двигавшегося чуть впереди Кашкина.
   -Чи, - "командира группы сюда", - после чего развернулся и оказался лицом к лицу с подошедшим ротным.
  
   -Ты, Игорь, остаёшься здесь, - Вадим начал посвящать нас в свои планы, - а мы с Серёгиной группой забуримся на полквадратика западнее и посидим там. Пойдём налегке, так что, Серый, рюкзаки бросишь здесь, а к вечеру вернёмся. И мины, кстати, отдай Игорю, пусть бойцы установят, ночью спокойнее спать будем. Полчаса на всё про всё, в том числе на перекусить, думаю, хватит.
   -Вполне, - согласился я.
   -Тогда через полчаса выходим. Так что пусть с приёмом пищи не волынят, следующий раз может завтра утром есть будут. Впрочем, ничего им не говори, а то всё за раз сточат, пережрут, блин... - он улыбнулся, видимо представив обожравшуюся сухпайками группу. - Всё, командуйте.
   -Кашкин, - позвал я, одновременно снимая рюкзак и усаживаясь на коврик, - старших троек ко мне по - быстрому.
   -Я, есть, - отозвался радист и, пятясь, умчался выполнять полученное поручение, а я, пребывая в ожидании, достал банку с рисовой кашей и с задумчивым видом принялся есть. Холодная, жирная, она никак не желала лезть в не слишком проголодавшееся горло, но понимание того обстоятельства, что следующий раз кушать придётся ещё не скоро, заставляло продолжать методично орудовать всё той же сухпайковской пластмассовой ложкой. Когда же старшие троек наконец-то явились по моему вызову, едва ли не половина каши была уже съедена.
   -Внимание всем! - времени до начала выдвижения оставалось не так много, так что я решил сильно не рассусоливать. - Выходим через, - взгляд на часы, - двадцать четыре минуты, рюкзаки, всё имущество оставляем здесь, с собой только боеприпасы и воду. Один рюкзак на тройку, все бутылки в него. МОНки передадите в первую группу, потом только забрать не забудьте. Степан, ты, как всегда, первый. Азимут где-то как-то двести семьдесят градусов. Туда - сюда отклоняться не возбраняется. Но в разумных пределах. Полквадратика пройдём и сядем на засаду, до вечера. На ночь вернёмся обратно. У меня всё. Думаю, вопросов у вас нет?!
   Кто-то кивнул, кто-то тихонечко поддакнул.
   -По местам! Степан, движение начинаешь самостоятельно.
   -Ясен пень, - непонятно чему радуясь, отозвался Тулин и первым отправился к своей тройке.
  
   Вышли мы ровно через двадцать пять минут, долго бродить не стали, а пройдя, как и говорил наш ротный, с полквадрата, сели на засаду. Как пообещал Вадим, только до сумерек. Я лично распределил между тройками участки местности и, расположившись вместе с радистами недалеко от головной тройки, принялся ждать.
  
   Солнце клонилось к вечеру. Небольшой ветерок, набегавший с севера, не холодил, а приятно освежал лицо. После ночного бодрствования клонило в сон. Чтобы не проявить слабость и не свалиться в его пучину, я время от времени откручивал пробку полторашки и делал глоток минеральной воды. Сонливость временно отступала, чтобы спустя десяток минут начать одолевать вновь. Увы, вскоре минералка подошла к концу, я чувствовал себя как бидон с водой, но спать от этого меньше не хотелось. В очередной раз чтобы взбодриться мне пришлось подняться на ноги. Выпрямившись, я потёр руками лицо и лёгким движением ноги растолкал задремавшего Иванова:
   -Бди! - после чего взглянув на сонно посапывающих ротного и Кашкина, отправился к бойцам головного разведдозора. И, как оказалось, вовремя. Хотя и не приди я к ним, что бы изменилось? Пожалуй, ничего.
   -Т-сс, - сидящий на коленях Тулин приложил указательный палец к губам, а потом ткнул им в глубину леса. Я быстро присел, взглянул вдаль, и мне тут же стала понятна его настороженность - за стволами деревьев, пока ещё частично скрываемая листвой, мелькала размытая камуфляжной окраской человеческая фигура. Оба на, чехи! Давненько не виделись, уже соскучиться успел.
   "Ивахненко, - пока я задумался над тем, что предпринять, Степан показал на снайпера, - снимет".
   Я увидел в руках Ивахненко короткую ВССку и одобрительно качнул головой. Меж тем в глубине леса показалась фигура ещё одного боевика. Становилось всё интереснее. Теперь уже я тыкнул пальцем, и все остальные понимающе кивнули. По уму следовало предупредить всю группу, но, к сожалению, уже не хватало ни времени, ни возможностей, лишние метания могли привести к обратному результату. А замеченный первым чех всё приближался. Ивахненко прильнул к наглазнику прицела. Я, как и все, замер в ожидании, ни напоминать ему о чём - либо, ни подсказывать, ни тем более учить его я не собирался. Учёба осталась в прошлом. Пока он целился в первого, я начал внимательно выглядывать следующего. Тулин и Лавренков последовали моему примеру.
   Сухо щёлкнул затвор "Винтореза", шедший впереди боевик согнулся и повалился на землю. Но, увы, наш расчёт на то, что второй чех окажется не сильно сообразительным, не оправдался. Выстрела при дующем в нашу сторону ветерке слышать бандит не мог, но падение своего собрата несомненно видел и не на секунду не усомнился в его причинах. Осознав грозящую ему опасность, бандит ломанулся в сторону, но всё же опоздал - слаженный перестук выстрелов оборвал его движение, заставил споткнуться и повалиться на корневища дерева. В обозримой видимости никого больше видно не было. Мы замерли. На несколько мгновений наступила тишина, потом нам ответили. Из глубины леса, из-за какого-то Запределья, затарахтел пулемёт, нестройно застучали "Калашниковы". Пули засвистели вокруг нас с осиной настойчивостью, но боевики целились слишком плохо, слишком не точно, чтобы всерьёз опасаться попаданий. Хотя приятного всё же было мало. Чехи усилили напор, мы тоже не захотели одалживаться, от души окатив свинцом окружающее пространство. К этому моменту проснулись мои радисты и тоже сказали своё слово - по озорному длинными очередями обложив окружающую чащу. Следом начали разворачиваться во фронт и втягиваться в бой и центровые тройки, выстрелы с нашей стороны зазвучали чаще, в конце концов почти заглушив собой ответный огонь противника.
   -Что у вас? - подле меня плюхнулся встревоженный и всё ещё слегка сонный ротный.
   -Вальнули двоих, - наши давили, я перестал стрелять и повернулся лицом к Вадиму.
   -Точно? - сонливость с лица Гордеева исчезла бесследно.
   -Точно, - уверенно подтвердил я. Один чех по-прежнему лежал в неподвижности, второго видно не было, но я был уверен, что сам уйти далеко тот не мог, а прочие боевики к нему пока не приближались.
   -Общая команда: короткими перебежками, вперёд! - Вадим не знал наших условных сигналов и потому отдавал команды голосом без лишних затей.
   -Прикрывай! - закричал Тулин, вскакивая на ноги. Я тоже не собирался засиживаться на месте. Трупы действительно стоило отбить.
   -Пошёл, вперёд, магазин, лента, пошёл... - отдаваемые команды неслись со всех сторон, но их было не столько слышно, сколько привыкшие друг к другу в многочисленных тренировках бойцы знали, когда и как поступить.
   До первого трупа мы добрались довольно быстро. Чех оказался мертвее мёртвого. Выстрел из "Винтореза" снёс ему полчерепа. А вот второй боевик при нашем приближении слегка пошевелился или мне это только показалось, но я, не задумываясь, всадил в него добрый десяток пуль и только тогда подбежал ближе. Мои бойцы расползались по лесу, ожидаемого яростного сопротивления со стороны противника не было. Остававшиеся где-то в глубине чащи боевики почти не огрызались. Более того, их редкие попытки пострелять тут же подавлялись дружными залпами моих разведчиков.
   "Как бы не случилось какого подвоха", - мелькнувшая мысль заставила подать новую команду: - Вариант - три!
   "Вариант - три" означал неспешный отход.
   -Вариант - три, Вариант - три, - начали повторять бойцы, останавливая своих увлёкшихся наступлением товарищей.
   Следовавшие по моим пятам радисты подхватили труп крайнего чеха и поволокли к оставленным позициям, второго уже пёр, волоча за ноги, пыхтящий от натуги Лавриков.
   -Давай, давай! - подбодрил его я, наблюдая, как от свесившейся вниз головы по тёмным листьям ежевики потянулась красно-бурая полоска. Когда черепушка подпрыгнула на попавшемся по пути бугорке, от неё отвалился комок нечто серо-грязного, и красно-бурая полоса стала шире.
   Стрельба почти прекратилась, а вскоре и вовсе стихла. Чехи отошли, мы тоже. Задача - минимум была выполнена, а о поставленной высшим руководством задаче пленения боевиков никто и не вспомнил. Теперь нам оставалось сфотографировать трупы, забрать трофеи, и можно было со спокойной душой отходить к Паламарчуковской группе. Что мы вскорости и сделали. Никаких попыток напасть на нас с тем, чтобы тем или иным способом "освободить" своих убитых, боевики предпринимать не стали. А имело ли это смысл, если после фотографирования мертвецы нам оказались больше не нужны?
   Через час мои разведчики уже повествовали о своих подвигах бойцам из соседней группы...
  

Глава 8.

Совещание в "верхах".

   Полковник Черных.
  
   Совместное совещание представителей ГРУ и ФСБ закончилось далеко за полночь. Кроме самого полковника Черных, его заместителя подполковника Остапенко и начальника всея ФСБ группировки полковника Ярцева на нём присутствовал некий гражданин в штатском. Званий и регалий своих он не называл, представился Николаем Семёновичем, но потому, как себя вёл, как внимательно и почтенно вслушивался в сказанные им слова привёзший его на совещание Ярцев, да собственно и остальные тоже, было понятно - шишка он весьма значительная, если не сказать больше.
   -Как я понимаю, существенных результатов добиться вам не удалось? - войдя в кабинет, приехавший сразу перешёл к делу.
   -Мы предпринимали попытки прояснить ситуацию, но безрезультатно, - не став оправдываться, полковник Черных подтвердил выводы вновь прибывшего господина.
   -А что с этим, как его... - сделав вид, что запамятовал, Николай Семёнович потянулся к торчавшей из кармана записной книжке.
   -Баймамбетовым, - услужливо напомнил Ярцев и, пройдясь по комнате, уселся в свободное кресло.
   -Да - да, именно с ним, - подтвердил гражданин в штатском, кресло ему было предложено, но он предпочёл остаться стоять.
   -К сожалению, по интересующему вопросу он ничем просветить нас не смог, - вставил своё слово подполковник Остапенко. - Кроме того, у господина Баймамбетова оказалось слабое, больное сердце...
   -Как я понимаю, его так и не успели как следует допросить? - человек в штатском недобро прищурился.
   -Не совсем так, - попробовал оправдаться Ярцев. - Предварительный опрос был произведён сразу же после изъятия объекта. Но он ничего не дал. Банда, в которую входил Баймамбетов, занималась в основном диверсиями и подготовкой террористических актов в небольших городах и посёлках. Из того, что он сообщил, следует, что у них в лагере обычная, можно сказать, рутинная обстановка.
   -Правда, совсем недавно к ним прибывал эмиссар Басаева, - вновь вставил слово подполковник Остапенко.
   -Ну-ну, говорите, говорите, очень интересно, - оживился человек в штатском.
   -Да, собственно, сказать - то и нечего, о его визите Баймамбетову мало что известно, амир и Магомедов - такова фамилия Басаевского эмиссара, беседовали один на один.
   -А вот это совсем интересно, - Николай Семёнович поскрёб пальцем подбородок. - Но большего вам добиться не удалось?!
   -Не удалось, - подтвердил Черных.
   -Он оказался слишком напуган, - Остапенко огорчённо махнул рукой, - банальная остановка сердца.
   -И вы его даже пальцем не тронули? - улыбка человека в штатском сейчас была похожа на улыбку матёрого разбойника, застукавшего мелкого воришку в своём убежище, и теперь радующегося возможности развлечься.
   -Ничего такого, что могло повлиять на работу сердечных мышц, - отрезал Остапенко, лично присутствовавший при кончине помощника амира.
   -Хорошо, отставим этот вопрос, - Николай Семёнович примирительно поднял вверх ладони. - Сейчас мне важно знать лишь одно: имеются ли у вас факты подготовки террористического акта, направленного против президента страны?
   -У нас есть предположения, - осторожно начал полковник Ярцев.
   -Стоп, стоп, - человек в штатском замахал руками. - Меня не интересуют предположения, меня интересуют факты. У вас есть факты, указывающие на подготовку акции против президента?
   -У нас были данные, с большой процентной вероятностью достоверности, что окружением Басаева разрабатывается грандиозное по масштабам мероприятие, - произнёс полковник Черных, ему всё меньше и меньше нравился приехавший из Москвы тип, - зная о намечающемся прибытии в Чеченскую республику президента, мы, естественно, предположили, что эта акция направлена против его персоны.
   -Предположили? - Николай Семёнович хмыкнул. - И проворонили нападение на ...ры. Теперь вам, вероятно, следует предположить, что это и есть то самое грандиозное, планировавшееся Басаевым мероприятие. А визит президента совершенно не причём.
   -Возможно, - Черных был вынужден согласиться.
   -Возможно? - в голосе человека в штатском прорвалась злость. - Вы просто не хотите до конца признаться в своих просчётах!
   -Но существует вероятность того, что это было всего лишь прикрытие... - попробовал возразить Черных, впрочем не слишком надеясь, что ему удастся убедить собеседника в такой возможности.
   -Прикрытие? - вознегодовал человек в штатском. - Сознайтесь хотя бы сами себе в своих ошибках и не морочьте мне голову!
   -Но... - вновь попробовал возразить Черных.
   -Никаких но! - перебил его Николай Семёнович. - Признайтесь, что зря спороли горячку и поставим на этом точку. Впрочем, можете оставаться при своём мнении. Но запомните: меня вы не убедили!
   -Мы тоже могли бы с Вами согласиться, но во всём нужны доказательства, - полковник Черных развёл руками, словно осознавая свою беспомощность. - Пока у нас нет доказательств, мы не можем считать, что взятие ...ров и есть та самая грандиозная операция с такой секретностью разрабатываемая Шамилём Басаевым.
   -Хватит! Закончим этот балаган! - Николай Семёнович отмахнулся от полковника, словно от надоедливой мухи. - Я же сказал: поставим точку. Работу в этом направлении можете свернуть. И не беспокойтесь, - снисходительная улыбка, - всю полноту ответственности несу я. И потому обеспечение безопасности визита президента с этого дня полностью беру в собственные руки. - Но если появится что-то определённое... - он ослепительно улыбнулся, - милости прошу, - галантное движении рукой, должное показать, что двери к нему всегда открыты. - На этом, я думаю, совещание закончим, у меня много дел. Ярцев, проводите меня!
   Полковник ФСБ взглянул на ГРУшников, виновато пожал плечами и двинулся вслед за представителем президентской команды.
  
   -Тогда мы свои руки умываем? - с надеждой спросил Остапенко, когда дверь за уходящими закрылась.
   -Ты так на это надеешься? - Черных задумчиво уставился в висевшую на стене карту.
   -А что, есть другие варианты? - подполковник заметил на потолке небольшое чёрное пятно и теперь его внимательно разглядывал.
   -Есть. Как я уже сказал, нападение на ...ры могло быть только отвлекающим манёвром, - полковник резким движением отодвинул стул и, выйдя из-за стола, начал ходить по кабинету туда-сюда, туда-сюда. - Предполагаю, что в окружении Басаева каким-то образом узнали о проводимых нами мероприятиях и таким вот странным образом решили запустить дезу...
   -Интересная мысль, интересная и не лишённая своих оснований, - лицо подполковника стало ещё более задумчивым. - Что будем делать?
   -Ничего... - ответил Черных, продолжая расхаживать из стороны в сторону. Остапенко подобная манера всегда слегка раздражала, но сейчас он этого словно и не замечал.
   -Как это? Не понял? - подполковник выглядел озадаченным.
   -А так, - развёл руками шеф всех группировочных ГРУшников. - Ничего - это значит ничего. Все наши предыдущие указания по поводу захвата пленных остаются в силе.
   -Ах, вот оно как, - протянул подполковник, наконец-то понявший замысел своего босса. - А я уж было подумал...
   -Индюк тоже думал, - Черных позволил себе снисходительную улыбку, - да в щи попал.
   -Не издевайтесь, я ведь могу и обидеться, - Остапенко расплылся в широкой и довольной улыбке. - А не попить ли нам по этому случаю пивка?
   -Попить, попить, - отозвался полковник Черных, видимо у него было такое же пивное настроение. - Вот только сперва решим одну задачку.
   -Какую именно? - встревожился подполковник.
   -А вот этакую. - Полковник подошёл к висевшей на стене карте ...кого и ...кого районов. - Как ты помнишь, в день захвата ...ров у одной из разведывательных групп ...ого отряда случилось боестолкновение. По их утверждениям, оно произошло вот здесь, - ноготь мизинца полковника уткнулся в высоту ...79, - но что-то мне подсказывает, что они лукавят. Во всяком случае, что-то недоговаривают.
   -Откуда такие мысли? - настороженно уточнил подполковник. У него начало складываться впечатление, что с пивом он сегодня пролетает.
   -Вероятности, вероятности, всё дело в вероятностях, - пояснил Черных. - Ты мне вот что скажи: за каким бы хеком чехи попёрли бы на эту высотку?
   -Действительно, за каким? - согласился Остапенко. Высота ...79 проходила в стороне от всех вероятных путей передвижения боевиков.
   -Вот в этом и нужно разобраться! - пояснил свою мысль полковник. - Только сделать это следует мягко, без нажима. Может, удастся что прояснить. Ведь боевики куда-то шли, а судя по представленным на фотографиях рожам, как минимум один убитый из банды Сулеймана Имурзаева.
   -Ага, - встрепенулся Остапенко. - Того самого Имурзаева, заместитель которого столь не вовремя представился господу?!
   -Так точно, - поддакнул полковник и, радуясь сообразительности зама, снова вперился в карту.
   -И как скоро нужны эти сведения? - осторожно поинтересовался Остапенко у своего шефа, чувствуя, что его самые "страшные" опасения начинают сбываться.
   -Увы, - развёл руками тот. - Вертолёт завтра, так что может с пивом стоит погодить? - Черных широко улыбнулся.
   -Ну, уж нет! - решительно запротестовал твёрдо вознамерившийся расслабиться подполковник. - Померла так померла! Мне тут как раз ребята таранки подогнали, кстати ...
   -А что, разве хорошая таранка когда-либо бывала некстати? - уточнил полковник и, согласившись с мнением Остапенко, широким шагом направился к стоявшему в углу холодильнику...
  

Глава 9.

Неожиданный визит.

   Старший прапорщик Ефимов- командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   Естественно, в своем сообщении "Центру" мы не стали раскрывать всех деталей произошедшего боестолкновения, справедливо рассудив, что несмотря на полученный результат, за самовольное разделение групп и уход с заданных координат нас по головке не погладят. Так что общее описание возникшей ситуации выглядело примерно так: головное охранение боевиков вышло на высоту с отметкой ...79 (высота ...79 - это место, где всё это время располагалась группа Паламарчука), и напоролось на тройку Тулина, завязался бой. Боевики напирали, но совместными усилиями двух групп их огневые точки были подавлены. Понеся значительные потери, бандиты отошли, оставив на поле боя два неподвижных трупа. За что им вечный позор и презрение, а нам честь и хвала. В остальном всё в очередной раз прошло в штатном режиме. Просидев три остававшихся до окончания боевого задания дня без движения, то бишь на попе ровно, мы, целые и счастливые, возвратились в пункт временной дислокации. Но, как выяснилось позже, дело на этом ещё не закончилось...
  
   -Старшего прапорщика Ефимова на ЦБУ! - в палатку со стороны дверей, ведущих в кубрик для командного состава, заглянула улыбающаяся рожа посыльного по штабу, а если быть точнее, то моего родного и горячо любимого радиста Кашкина. Разглядев меня, он заулыбался ещё шире. - Товарищ старший прапорщик, Вас на ЦБУ, там комбат и ещё какой-то подполковник приезжий.
   -Как же вы все меня достали! - отозвался я, вспоминая, что совсем недавно слышал звук прилетавшего вертолёта. Значит, этот неизвестный подполковник на нём и прибыл. - Иду, Кашкин, иду! - заверил я радиста, начиная вставать с койки. Тратить своё лично-обеденное время на прилетевшего не хотелось, но что с этим можно было поделать? Вот то-то и оно.
   Отослав посыльного, я окончательно поднялся с кровати, на которой лежал, одел берцы и китель, заправился и, махнув кепку на лоб, вышел на свежий воздух. Лёгкий ветерок трепал взвившиеся над пунктом временной дислокации знамёна и приносил освежающую прохладу. Установившиеся ясные дни принесли с собой настоящее летнее тепло, почти жару. Зашуршав галькой, я двинулся к палатке центра боевого управления.
   Войдя на ЦБУ, я сразу узнал в стоявшем рядом с комбатом подполковнике знакомого ГРУшника, как-то пару раз мы уже встречались, причём один раз совсем недавно, вот только фамилии я его не помнил. Да и по совести нужна была мне его фамилия...
   -Товарищ полковник, старший прапорщик Ефимов по Вашему приказанию прибыл! - отрапортовал я, вскидывая ладонь к головному убору.
   -Ефимов, - без обиняков начал комбат, - вот по твою душу, - он кивнул в сторону подполковника. - Побеседовать с тобой хочет. - Тут Шипунов усмехнулся и добавил: - Тет а тет. - И не удержавшись, с нескрываемым сарказмом: - Прямо романтическая встреча! Блин.
   Я удивлённо поднял брови: с чего бы это моей персоной так заинтересовались?
   -Подполковник Остапенко, - представился мой будущий собеседник с таким видом, будто действительно видел меня впервые.
   -Да мы вроде знакомы, - не совсем вежливо отозвался я, пожимая протянутую руку.
   -Где тут у вас можно поговорить без посторонних глаз? - это он обратился уже к комбату.
   -Только на свежем воздухе, - было видно, что Шипунову ситуация не нравится, но сделать что - либо он не может. Или не считает нужным. Хотят побеседовать с его подчинёнными? Не вопрос - пусть беседуют.
   -А Гордеев и Паламарчук, насколько я понял, на выезде? - уже собираясь выходить из палатки, невинно поинтересовался прибывший подполковник, и мне стало понятно, откуда может дуть ветер.
   -Да, - подтвердил его предположение Шипунов. - Первая группа капитана Паламарчука в Ханкале, с утра за продуктами убыла, будет только завтра, не раньше. Майор Гордеев на боевом задании с третьей и четвёртой группами. Остался один прапорщик. Если его мало - ждите.
   Остапенко поморщился и промолчал. Ведь комбат не соврал - всё обстояло именно так, как он и сообщил, тем более, что прибывший мог знать это не хуже нашего, если бы захотел. А я задумался - если для разговора требовались я, Гордеев и Паламарчук, то речь однозначно шла о нашем крайнем совместном выходе. И в чём мы там провинились? - я пытался понять ход мыслей прибывшего подполковника. - Что там было такое, отчего нами заинтересовалось вышестоящее командование? Мне стало искренне любопытно. И пока мы с подполковником топали "на свежий воздух", я не переставал размышлять на эту тему, но ничего путного в голову мне не приходило.
  
   -Насколько я знаю, на крайнем боевом задании у Вашей группы произошло боестолкновение с противником? - Остапенко начал издалека. В этот момент мы уже вышли за обнесённый колючей проволокой периметр ПВД.
   -У наших групп, - чувствуя какой-то подвох, поправил его я.
   -Хорошо, у ваших групп, - подполковник понимающе улыбнулся, - но дела это не меняет. Насколько мне известно, оно произошло на высоте ...79, так?
   -Так, - я пока ещё не понял, куда он клонит, а Остапенко уже доставал карту местности.
   -А вот теперь посмотрим сюда, - мы с ним выбрались на бугор так называемой "улитки, откуда местность просматривалась на сотни метров и ни одной души вплоть до пехотных блокпостов нами не наблюдалось. - Вот эта высота. Так скажите мне пожалуйста, за каким бесом сюда попёрлись чехи, отходившие со стороны ...ров?
   Я, словно вспоминая, заглянул в карту. Действительно, делать им там было совершенно нечего. Подполковник присел и жестом пригласил меня присесть рядом.
   -А может, эти боевики не принимали участия в нападении? - выдал я ему возможный вариант развития событий и присел на покрывающую землю траву.
   -Принимали, ещё как принимали! - подполковник подавил в себе лёгкую усмешку. Мой аргумент был не слишком силен, и Остапенко не преминул его разрушить. - Мы позволили предположить, что в ваше сообщение закралась неточность, и боестолкновение произошло несколько в другом месте. Вот только хотелось бы знать, где именно?
   -Не понял? - надеюсь, изобразить удивление на лице у меня получилось вполне убедительно.
   -Что тут понимать... - начал выстраивать свою позицию прилетевший к нам подполковник. И пока он говорил, убеждая меня в своей правоте, я мучительно соображал, на чём мы всё-таки прокололись и не находил ответа. "Проболтался кто-то из бойцов? Тогда каким образом эти сведения дошли до вышестоящего руководства? Слил кто-то из офицеров, но никто кроме нас троих не знал подробностей. Кто-то что-то узнал от бойцов и доложил? Так и есть. Узнать бы, кто он этот гад помойный..." - но додумать мне не дали.
   ...незачем отходящим от ...ров чехам было влезать на этот хребет, а тем более восходить на высоту ...79.
   -Почему? - тупо уточнил я, хотя прекрасно понимал, что в чём - в чём, а в этом подполковник был железно прав. Мне стало слегка жарковато, вот бы сейчас ветерок посильнее...
   -Да потому, что к любому селению, в любом направлении пройти легче и безопаснее другими путями. Зачем, скажи на милость, им делать крюк, да ещё тащиться незнамо сколько вверх? - Остапенко продолжал дожимать меня логикой.
   -Не знаю, - простодушно ответил я и, сорвав травинку, начал ковыряться ей в переднем зубе, если уж играть дурачка, так до конца: - Может, им так надо?
   -Стоп, так не пойдёт! - оборвал меня Остапенко. - Я не собираюсь на вас, товарищ старший прапорщик, наезжать, хотя и могу.
   -А смысл? - по-моему, я излишне обнаглел.
   -Вот именно потому, что не вижу смысла. Но и рассусоливать с Вами долго тоже не собираюсь, - голос подполковника приобрёл некую строгость. - Поэтому давайте как на духу Вы мне - я Вам.
   -Это как? - я действительно не понял, что он имеет в виду под этими словами: "Я тебе - ты мне", по-моему, это из другой оперы или я ошибаюсь?
   -Я раскрываю перед Вами все карты, - не замедлил пояснить свою позицию подполковник Остапенко, а Вы мне рассказываете правду?
   -Это, смотря какие карты... - протянул я неопределённо, но подполковнику хватило и этого. Начал он весьма возбуждённо.
   -У нас имеется информация, что террористы готовят нечто направленное против руководства нашей страны. Но информация эта слишком расплывчата, чтобы всерьёз рассчитывать с помощью неё предотвратить готовящуюся акцию.
   -Так вот оно что оказывается, а я - то всё голову ломал! - мне вдруг стала понятна вся эта возня с захватом пленных. Руководство страны конечно "важнее" каких-то спецов, рискующих при этом жизнью. Впрочем, как там у нас говорится: Война - наша работа? - Ну, ну, продолжайте! - милостиво согласился я, принимая неоднозначное решение.
   -Так вот, по нашему предположению, всё, что произошло в ...рах, есть ничто как отвлекающий манёвр.
   -Ни хренасеньки пляжик отгрохали!- я не сдержал вырвавшиеся эмоции. Собрать такую толпу только для отвлечения внимания? Уму непостижимо!
   -Что - что? - не понял юмора мой собеседник.
   -Да это я так шучу! - рассказывать ему старый анекдот не хотелось. - Извините, я Вас слушаю.
   -Так вот, уничтоженные вами боевики входили в банду небезызвестного Сулеймана Имурзаева.
   -Это не тот ли Сулейман Имурзаев, чьего заместителя...
   -Тот, но об этом не будем, - сошёл со скользкой темы мой собеседник. - Так вот, у нас появилось предположение, что именно боевики Сулеймана непосредственно задействованы в намечающейся акции. И они как раз возвращались на базу, когда на свою беду повстречали Вашу, ваши, - с улыбкой поправился он, - группы.
   -И что это даёт? - в принципе я уже понял, к чему клонит подполковник, но предпочитал, чтобы он высказал всё сам.
   -Зная точное место боестолкновения, можно попробовать вычислить направление на базу и... - смысл в этих словах присутствовал.
   -И отыскать её... - я закончил за него начатую фразу.
   -Где-то так, - согласился Остапенко, но ему требовалось не только совпадение во мнениях. - В общем, если Вы всё понимаете, то мне нужны координаты...
   -Если представить, что вы правы, то вопрос: какие после моего признания последуют оргвыводы? - на всякий случай уточнил я, заботясь не столько о себе, сколько о ротном. Мне - то что, с меня взятки гладки, как бы то ни было, а командиром отряда шёл именно Вадим Гордеев.
   -Никаких! - решительно заявил подполковник. - Никто даже не узнает.
   -Включая комбата? - иметь трогательную беседу с командиром отряда мне не хотелось.
   -Включая комбата, - легко согласился заметно повеселевший Остапенко. - Можно подумать, мы не подозреваем, как порой делаются ваши результаты. Только к чему нам выносить сор из избы?
   -Действительно, - мне показалось, что он говорит вполне искренне и решился. - Дайте карту.
   Подполковник улыбнулся и подал мне карту местности, потом, посомневавшись, протянул и гелиевую ручку.
   Почти не раздумывая, я нашёл нужное место и поставил жирную точку.
   -А шли они, - теперь на какое-то мгновение я задумался, - вот так, - кончик ручки скользнул вдоль ламинированной поверхности.
   -Рисуй! - на этот раз подполковник не сомневался, стоит ли ему портить карту надписями или нет. И мне не составило огромного труда начертить небольшую стрелочку, после чего я быстро отдал карту её хозяину.
   -Значит, - Остапенко внимательно всмотрелся в переплетение линий рельефа, - спустившись с хребта, они двигались... - безо всякой жалости он продолжил начерченную мной линию.
   -Вот здесь подходящее место для организации базы, - предположил я, заглянув в зелёные и коричневые обозначения местности и увидев нечто меня заинтересовавшее.
   -Да, возможно, - согласился подполковник, - и недалеко, и артиллерией хрен достанешь. Да, скорее всего, именно так всё и обстоит! - он медленно сложил ставшую ненужной карту и сунул её в карман. - О нашем разговоре никому!
   -Хм, - несколько насмешливо отозвался я. Пожалуй, я буду крайним, кто станет это делать. А Остапенко, оказывается, ещё не закончил.
   -...И готовься на боевое задание. Пойдёшь брать базу, точнее - "языка".
   Опа, вот тебе бабка, и Юрьев день. Огорошил так огорошил. А ты, придурок, как хотел - инициатива наказуема. Забыл? Да ладно. И вообще, кому сейчас легко? Впрочем, когда это ещё будет, может, за "языком" кто-то другой пойдёт, но продолжив говорить, подполковник полностью развеял мои надежды.
   -Скорее всего, боевое распоряжение придёт на завтра - послезавтра.
   Да-а-а, завтра-то уж точно никого кроме моей группы в пункте временной дислокации и не будет, так что, как говорится, "делайте выводы".
   -А что скажем комбату? - всё-таки этот вопрос меня волновал в этот момент больше всего.
   -Комбату? - словно бы удивился ГРУшник. - Скажешь, задавал вопросы по ...рам. Что будет почти правдой. А что именно - говорить не обязательно. Ничего конкретного.
   -Обидится, - думая о комбате, я поглядел в сторону палаток лагеря, хотя вопрос этот зависел скорее от его общего настроения.
   -Пусть на меня обижается! - отмахнулся Остапенко. - Скажешь, фигню всякую спрашивал. Где были, что делали, что видели, что слышали... Если спросит.
   -А может и не спросит... - высказал я вслух лучший из вариантов.
   -Вот-вот, - подхватил мои слова подполковник. - Ему наши беседы... У него своих проблем хватает.
   -Это точно! - с Остапенко было трудно не согласиться.
   -Раз всё обсудили - тогда идём, - скомандовал подполковник. - Нечего здесь на ветру как три тополя на Плющихе стоять.
   Мы разом поднялись и неспешно побрели к огороженному колючей проволокой периметру пункта временной дислокации. Одинокий солдат комендантского взвода, держа автомат наперевес и подозрительно глядя в нашу сторону, медленно вышагивал вдоль забора, белая с серыми пятнами большая отрядная собака крутилась возле его ног, выпрашивая подачку - лежавшую в его кармане пачку гуманитарных печенюшек. Но тот её словно и не замечал. Нарушать устав "Гарнизонной и караульной службы", не зная, кто этот посторонний, он не решался. Мы с подполковником зашли за колючку и разошлись в разные стороны. Остапенко оставалось ждать прилёта вертушек, а мне пора было начинать готовиться к предстоящему выходу. Правда, пока только морально. Физически делать это, чтобы не рассекретить наш "заговор", я мог начать только после поступления БРа - боевого распоряжения. Оставалось ждать. Но ждать оказалось не так долго, как можно было предположить или рассчитывать.
  

Глава 10.

Всё тайное становится явным.

   Сулейман Имурзаев - амир ...нского района.
  
   Напороться на засаду, когда до основной базы оставалось совсем ничего, этого Сулейман Имурзаев ожидал менее всего. И не просто напороться, а сразу же потерять двух самых опытных воинов.
   Вступив в бой, Имурзаев сразу же понял, что ему противостоит полностью укомплектованная спецназовская группа, и почти незамедлительно приказал оттянуться в глубину леса. Сил и средств для попытки отбить трупы погибших моджахедов у него не было. В возглавляемом им отряде сейчас для этого не хватало ни людей, ни боеприпасов. При таком раскладе любая атака с его стороны оказалась бы совершеннейшей глупостью.
   -Уходим! - приказал он, в конце концов решив, что проще оставить всё как есть, и окружным путём продолжить путь на свою базу. За трупами, собрав силы, можно было придти и позже. Правда, существовала опасность, что русские уйдут, захватив убитых мождахедов с собой, но в этом случае Сулейман полагался на волю Аллаха, такова, знать, была судьба убиенных.
  
   Вернулся Имурзаев к месту перестрелки только к ночи, взяв с собой с базы едва ли не более половины находившихся там воинов. Русских, как он и ожидал, на месте боестолкновения уже не оказалось, зато трупы моджахедов лежали едва ли не на самом видном месте. Если амир и огорчился отсутствием спецов и возможности для мщения, то не подал виду.
   Убитых моджахедов Сулейман с надлежащим сопровождением отправил к родственникам, а сам вернулся в свой лагерь. И запершись в штабном схроне, предался хандре. Итоги последних дней представлялись ему неутешительными. Он потерял много людей, а перспектива успешного осуществления "Плана Шамиля" до сих пор казалась несбыточной. Неизвестно, сколько времени продолжалась эта хандра, если бы рана на ноге вдруг внезапно не напомнила о себе болью.
   -Доктора мне! - потребовал амир, выглянув из приоткрытой двери, и вскоре один из находившихся неподалёку боевиков привёл ему привезённого Магомедовым русского хирурга. Тот осмотрел рану, покачивая головой, долго с ней возился, что-то разрезая и обрабатывая, и тем самым заставляя Сулеймана стискивать зубы от возникающей в ноге боли. Закончив обрабатывать, русский перевязал рану и, пожелав амиру спокойной ночи, удалился в свою каморку. А Имурзаев снова остался один. Ногу даже после укола промедола дёргало острой болью. Засыпал Сулейман с тяжёлой головой и тяжёлыми думами, но и наступившее утро не принесло ему успокоения.
   А через два дня прибывший на базу Магомедов приказал ускорить подготовку к предстоящей акции, но даже и тогда не сразу объяснил всю гениальность разработанного Шамилём плана.
   -Ни одна шахидка не сможет подойти к президенту и на расстояние пушечного выстрела! - негодовал Имурзаев, расхаживая по тесному пространству подземного схрона, совершенно забыв про свою раненую ногу. - И не надо считать русских тупоголовыми идиотами! Если вы надеетесь, что взрывчатку можно будет скрыть под одеждой, то зря. Любая беременная женщина тотчас привлечёт внимание, её либо сразу обыщут, либо просто оттеснят в сторону и не пропустят. Вы бы ещё чадру на неё надели!
   -Чадру? - эмиссар Басаева непринуждённо рассмеялся. - Занятное предложение! А что ты скажешь, если шахидка протиснется к президенту, будучи одетой в тонкую, почти прозрачную блузку?
   -Как это? - брови Сулеймана изумлённо поползли вверх. Но тут же он возмущённо воздел вверх руки. - О Аллах, вразуми заблудших! А куда вы денете пояс шахида? В задницу запихаете?
   -Почти, - улыбнулся Магомедов.
   -??? - амир ....кого района застыл в изумлении на месте.
   -Ну что ты, что ты, не так грубо! - успокоил его эмиссар. - Мы же не зря привезли сюда хирурга. В ходе нехитрых манипуляций взрывчатка будет размещена в животе у подготовленных к "мероприятию" женщин. Конечно, есть риск возникновения абсцессов и прочих побочных эффектов. Но надеюсь, хоть одна из двух девушек после операции окажется в состоянии выполнить поставленную задачу. Даже не надеюсь, а уверен в этом.
   -Но разве такое возможно? Это же не двадцать грамм! - в голосе Сулеймана звучал вполне здоровый скепсис. - К тому же тротил не простерилизуешь...
   -Достаточно упаковать СВУ в стерильные пакеты. Во всяком случае, "Хирург", - Магомедов назвал кличку одного из самых известных чеховских врачей, - уверял, что всё вполне реально.
   Услышав подобное, Сулейман задумался.
   -Вот оказывается для чего потребовался этот русских доктор! - он уже не был настроен столь скептично. - Да, возможно в этом что-то есть. Шрам и швы на месте недавнего разреза на животе будут скрыты блузкой, а беременную женщину, желающую выразить своё почтение президенту, могут и пропустить... Вот шайтан! - неожиданным образом закончил свою мысль амир, но просто ли он выругался или имел в виду под шайтаном кого-то конкретного, осталось неизвестно.
   А Магомедов, довольный произведенным впечатлением, усмехнулся в бороду и зашевелился, словно бы уже готовясь выйти наружу.
   -Послезавтра, чтобы обговорить некоторые подробности плана, тебя хочет видеть сам Шамиль, - это было брошено как бы невзначай, но Сулейман неожиданно понял, что это в их разговоре как раз и есть самое важное.
   -Я буду, - он подумал про раненую ногу, про то, как не хочется снова отправляться в путь, но перечить воле Басаева не осмелился. - Я оставлю за себя Ильяза.
   -Только не забудь напомнить ему, - прошипел Магомедов, - что за сохранность девушек он отвечает головой. Вы и так одну уже потеряли. Я бы не хотел, чтобы подобное случилось вновь. Они должны быть готовы через десять дней. Через три-четыре дня доктор сделает операцию. Обеим, - пояснил он, видимо для того, чтобы стала понятна особая ценность каждой. - Используем ту, что окажется более готовой.
   -Как будет приказано! - покорно согласился амир.
   Разговор был окончен, они допили чай и выбрались из полутьмы подземного схрона на открытый воздух.
  
   Зейнап.
  
   Неизвестные в масках ворвались в дом Вахидовых и расстреляли всех, кто там был. Отца, мать, двух братьев. Говорят, напавшие ругались по-русски. Родных не стало. Зейнап хотелось умереть вместе с ними. На их могилах. Но её забрали прямо с похорон, не дав побыть наедине со своим горем.
   -Ты хочешь отомстить? - короткий вопрос и ответ, определяющий всю дальнейшую жизнь. Точнее, смерть.
   -Очень! - нисколько не сомневаясь, ответила девушка.
   Так она оказалась здесь, в лагере. Здесь же она узнала, что её ждёт и скорее обрадовалась, чем испугалась. Мысль о смерти и предстоящей встрече с родными укрепляла её решимость. Жившей с ней в одном помещении Аминат Суюновой приходилось тяжелее, она днями и ночами плакала. Ежедневно умоляла сопровождающих отпустить её на волю, обещала уехать далеко - далеко и никогда больше не возвращаться в Ичкерию. Но тщетно. Аминат опозорила свой род прелюбодейством и не было ей прощенья, разве что она могла смыть позор и вернуть доброе имя, одев пояс шахида.
   -Я боюсь, я очень боюсь! - твердила она, лёжа на скомканной простыне и заливаясь горячими слезами.
   -Чего бояться, глупая? - утешала её Зейнап. - Одно мгновение боли, мы не успеем его даже почувствовать, и мы будем в лучшем мире.
   -Говорят, там нет для нас места! - продолжала всхлипывать никак не желающая успокаиваться девушка.
   -А гурии? - нарочито озорно спросила Зейнап. - Ты хочешь быть гурией?
   -Не хочу, не хочу, не хочу!- Аминат начала бить кулаками в бревенчатую стену схрона. - Я жить хочу, понимаешь, жить!
   -Понимаю, - несмотря на все выходки подруги, Зейнап оставалась совершенно спокойной.- Но жизнь - это всегда смерть. Нужно умереть. А рано или поздно, какая разница.
   -Я детей хочу! - Аминат не желала униматься.
   -А я хочу к братьям. У тебя есть братья? - вопрос был задан просто так, Зейнап не было никакого дела до чужих братьев.
   -Есть, - неожиданная злость в голосе подруги заставила Зейнап отшатнуться. - Но лучше бы не было! Это по их вине я оказалась в этом месте... Это они... они... увидели.... рассказали...
   Что именно увидели и сказали братья, Аминат не уточнила, снова разразившись бурными рыданиями...
   Так повторялось почти каждую ночь, до того момента, когда... когда случилось страшное - Аминат не стало, - сидевшая на коврике Зейнап уткнулась в колени и залилась горькими слезами. Хорошо, что она сейчас была одна. Недавно привезённую девушку увели, чтобы показать прибывшему в отряд большому человеку. Так что Зейнап плакала, не прячась и не сдерживая своих слёз. Плакала навзрыд, захлёбываясь и кусая губы. Казалось, совсем недавно она сама жаждала умереть, погибнуть геройской смертью шахидки, но случилось то, что случилось. Кровавое месиво, оставшееся на месте, где только что стояла красивая Аминат, разорванное, изувеченное тело Сулеймановского минёра словно пробудили в ней, казалось бы, навсегда отмершие ростки жизни.
   -Я не хочу! - твердила она. - Не хочу, как Аминат, не хочу! Не хочу, не хочу стать безобразным, ни на что не похожим фаршем!
   В тот день ей впервые стало страшно. Отчаяние с каждым днём всё сильнее и сильнее заползало ей в душу. Боль тяжкая, нестерпимая боль ожидания конца становилась всё сильнее. А время близилось, её часы истекали, её последние минуты подобно падающим слезам уходили в песок.
   -Надо что-то сделать, надо... надо жить, но как? Сказать, что она не хочет, что она не готова? Её ведь должны отпустить, она же не Аминат, она ничем не опозорила своего рода! Эта мысль, показавшаяся ей здравой, заставила утереть стекающие по лицу слёзы. Зейнап подошла к рукомойнику и омыла лицо. Вытершись мягким полотенцем, девушка открыла дверь и вышла на свет. Прищурилась, постояла немного и неторопливым шагом направилась к штабному схрону.
  
   -А, Зейнап, - окликнул её вышедший словно из-под земли бородатый мужчина, следом за ним появился потирающий такую же чёрную бороду и амир - Сулейман Имурзаев.
   -Ты что-то хотела? - вперив в неё прищуренный взгляд, довольно грубо поинтересовался он.
   -Я... мне... - робко начала девушка.
   -Смелее, Зейнап, смелее! - подбодрил её незнакомец.
   -Я... мне, - она всё никак не могла сформулировать свои мысли. - Я хочу домой!
   -Девочка моя, - незнакомец распростёр руки и сделал шаг вперёд, будто и правда собирался её обнять, она отшатнулась. Но это его нисколько не смутило.- Забудь об этом, уже недолго осталось, и одно посещение отчего дома не укрепит твёрдости твоего духа, оно наоборот, может его сломить.
   -Вы не поняли, - Зейнап опустила голову вниз. - Я хочу домой навсегда, я не хочу умирать!
   Если бы она подняла глаза, то увидела бы, как исказились злостью лица стоявших перед ней мужчин.
   -Что? - переспросил Имурзаев, словно не понял сказанного, а на самом деле давая ей возможность одуматься, но девушка как бы его и не слышала.
   -Я... хочу... домой... навсегда, - медленно проговорила она и залилась слезами.
   -Да как ты смеешь? - рассвирепел взбешённый её выходкою амир. - На тебя потрачено столько времени, с тобой связано столько планов, а ты! Ты не можешь просто так взять и уйти! И не уйдёшь! Твоё предназначение быть здесь и умереть!
   -Но я же... - слабо запротестовала девушка, - я же сама, я...я... я же не Аминат... я же никого не опозорила...
   -Молчи, глупая! - одёрнул её Сулейман, едва сдерживаясь, чтобы не ударить по лицу. - Ты уже позоришь свой род, придя сюда с такой просьбой. Иди к себе! И запомни: кто, если не ты?
   -Но ведь есть та, другая... - девушка запнулась. - Она готова, она хочет мстить.
   -Иди к себе, живо, иначе я тебя ударю! - прошипел амир. - И запомни: никогда не перекладывай свой груз на чужие плечи! Это твоя, только твоя месть! А если тебе не по силам вес пояса шахида, я могу предложить тебе другую работу. Хочешь быть отрядной подстилкой? - вкрадчиво предложил Сулейман.
   И как только до Зейнап дошёл смысл последних слов, она вскинулась и опрометью бросилась бежать в направлении своей "кельи". Сердце бешено стучало, губы безустанно повторяли одно и то же слово:
   -Умереть, умереть, умереть, лучше умереть, чем так! - девушка вбежала в помещение и дверь со стуком встала на своё место. Не помня себя, Зейнап бросилась к вернувшейся в "келью" сестре по несчастью и, повиснув у неё на шее, расплакалась. Она рассчитывала найти с её стороны утешение, но ошибалась. Новоприбывшая, выдержав короткую паузу, сухо отстранилась от плачущей Зейнап.
   -Утри слёзы, - её голос гремел камнем, катящимся с горы.- Тебе уготована великая честь - умереть за Родину, а ты? Ты ревёшь, словно нашкодившая девчонка. Твоему отцу стыдно глядеть на тебя. Умойся! - её голос приводил в чувство не хуже нашатыря. - И иди погуляй по базе. Пусть прилетающий ветер вправит тебе мозги. А ещё лучше помолись - успокаивает. И больше не трусь, жизнь для того и даётся, чтобы умереть.
   Новоприбывшая - была она высока, стройна, черноволоса и ослепительно красива, подошла к Зейнап, на секунду притянула бедную девушку к себе, поцеловала в лоб и, развернув, буквально вытолкнула за дверь.
   Может, она не хотела, чтобы та видела, как текут по щекам её собственные слёзы?
  
   "Куда идти?" - первый вопрос, который задала себе Зейнап, оказавшись за пределами убежища. В принципе здесь никому не было до неё никакого дела. Если молодые моджахеды и бросали на неё взгляды, то ну никак не наполненные сочувствием и состраданием, в них виделось что-то иное. И ноги Зейнап неожиданно для самой себя понесли её в ту сторону, где находилось существо разве что не многим менее неё обижавшееся на свою судьбу - она шагнула к клетке, точнее к тесному схрону-каморке, где находился закованный к кандалы русский доктор. Она ещё не знала его роли в предстоящем действе, но подспудно чувствовала какое-то родство, объединяющее их вместе. Возможно, это нечто было даже больше, чем думалось, ведь она только-только подходила к схрону, когда пленник, словно услышав её шаги, распахнул дверь и вышел на свет. Он щурился от ударивших ему в лицо солнечных лучей и не смог сразу распознать идущего.
   -Здравствуй...те, - Зейнап остановилась, не доходя пару метров до застывшего в ожидании русского.
   -Здравствуй, - не слишком приветливо отозвался доктор.
   -Вот... пришла... - она и сама не знала, зачем она тут появилась, может для того, чтобы просто увидеть его кандалы и почувствовать себя свободной? Может быть.
   Но в тот раз она не сказала больше ничего. Просто развернулась и пошла прочь. Но чуть позже этим же днём они встретились вновь.
   -Я смертница, - вот так просто взяла и представилась она. Он понимающе улыбнулся. Улыбка его оказалась мягкой и успокаивающей.
   -Врач... - потом, подумав, добавил: - Лечил людей... в прошлом...
   -А мы что, звери? - она почти обиделась за его столь явное пренебрежение. И вдруг поняла, что он имел в виду нечто другое. Странное и страшное, ибо его лицо осунулось и ещё больше помрачнело.
   -Я боюсь, - она не могла не сказать этого, ей нужен был кто-то, кто бы её выслушал, ей нужна была любая, вот хоть такая же, как она, несчастная отдушина.
   -Я знаю, - просто ответил он.
   -Я не хочу умирать! - внезапно вырвалось у неё, и снова она услышала:
   -Я знаю, - и эти два коротких слова, словно две ледяные глыбы, упавшие и предопределившие неизбежность, заставили её вздрогнуть. Она всхлипнула и привалилась к его плечу. Они стояли в помещении столовой в час отдыха, и их никто не мог видеть, иначе она бы никогда не позволила себе такого.
   -Я умру. Умру. Умру! - беспрестанно всхлипывая, твердила она. Словно надсмехаясь над ней, над лесом светило яркое радостное солнце.
   -Ты не умрёшь, - внезапно для самого себя уверенным голосом возразил доктор.
   Она перестала плакать и отстранилась от него, как будто услышала насмешку - уж слишком безапелляционным было это заявление.
   -Ты? - гневно спросила она, даже на мгновение перестав плакать. - Причём здесь ты?
   -Я буду...- он попытался подыскать подходящее слово, но так и не нашёл, - устанавливать эту бомбу.
   -Ты? - её внезапный гнев иссяк, но в голосе по-прежнему слышалось недоверие. - Но ты же доктор? - она искренне не понимала, какое он - врач может иметь отношение к её задаче.
   -Я буду устанавливать в вас бомбу, я буду её вшивать в вас, - он показал рукой, как будет делать разрез на животе в районе аппендицита. - На вас не будет пояса шахида. Он будет внутри вас.
   Зейнап вспомнила, как отменили их хождение в поясах и поняла, что пленник говорит правду.
   -Виктор, - меня зовут Виктор, Виктор Сытников, - почувствовав перемену в настроении девушки, доктор решил представиться человеческим именем.
   -Зейнап, а меня зовут Зейнап, - она огляделась по сторонам и произнесла совсем тихо: - А как, как ты... - Она не договорила, предоставив ему возможность предугадать вопрос.
   -Как? - он на мгновение задумался, вспоминая всё, что он знал о взрывных устройствах. Провода... - мелькнула спасительная мысль. - У них обязательно есть провода, он в своей жизни видел столько фильмов про террористов. Там часто были мины и в них всегда присутствовали провода. Красный и синий. Нужно лишь перерезать провод и не ошибиться. Точно! И обратив лицо к девушке: - Я перережу провод, - в голосе непреклонная уверенность, а в душе? Как он сможет сделать это? Если ничего, абсолютно ничего не понимает во взрывотехнике? Он никогда не сумеет сделать этого. Но Зейнап нужна надежда, и ей не обязательно об этом знать. И если он не может сделать большего, то хотя бы сумеет подарить ей несколько дней с надеждой!
   -И что тогда? - продолжала допытываться Зейнап, не в силах поверить в такую возможность.
   -Ничего не взорвётся, - он постарался улыбнуться как можно шире. - Ты останешься жить.
   -А бомба? - ни в какую не успокаивалась Зейнап.
   -Её легко изымет любой хирург! - пообещал Виктор, - Только тебе надо скрыться в толпе, чтобы тебя не нашли...
   -Не нашли... - словно сомнамбул повторила девушка, мелькнувшая было надежда рассыпалась кучей ярких брызг, в миг обернувшихся серым пеплом. Что она станет делать, останься она жить? Куда идти...
   Девушка тяжело вздохнула, с тоской посмотрела на вновь помрачневшего доктора и, опустив взор, пошла прочь. Будущее представлялось ей размытым.
   "Но пусть так, - подумала она, - пусть так. А там... там... будь что будет".
  
   Виктор Сытников.
  
   Не дать взрывчатке взорваться, перерезать скальпелем провод... Казалось, сделать это так легко, так просто, но ведь он точно знал, что не сможет сделать этого правильно. Провода... будут ли у этой бомбы провода, и если будут, что он станет с ними делать? Какой провод перерезать? Красный, синий? А если жёлтый или зелёный? А если их три? А если четыре? И за каждым смерть... Смерть... девушка погибнет, он не станет исполнять обещанного, он не знает как. Пусть она погибнет, но не при нём. Он знал, что лжёт, но должен был ей сказать что сказал. А что ещё он мог для неё сделать? Только одно - дать умереть без страха. Дать ей спокойствие в последние дни жизни, пообещать вечность, чтобы она не страдала в своих мыслях, раз за разом умирая все эти и последующие дни. Неведение - это тоже счастье. Но внезапно у Виктора наступило прозрение.
   "Что тебя заставляют сделать? Ты понимаешь что? - вскричал его разум. - Эта адская машина под названием "Смертница" войдёт в толпу и унесёт десятки жизней. Перерезать провод! Нужно действительно перерезать провод. Любой, и пусть грянет взрыв. Этот врыв, ставший фактом сейчас, здесь, спасёт столько невинных людей... Вот только... здесь и сейчас... здесь и сейчас... С ним рядом... взрыв... кровавая морось на стенах, кусочки кровавого фарша на потолке и полу... его тело, его кровь, его мозги, его мысли... Его жизнь! - отчаянно захотелось жить. - Жить хоть как, хоть где, хоть здесь... Лишь бы быть. Существовать, верить в лучшее и чудо... Он в плену, но ведь остаётся надежда! Он тоже сегодня подарил надежду. Обманул, но ведь подарил! Но и это не главное... Главное, - он вдруг понял, - он будет жить. Она умрёт, а он будет жить. Придут другие такие же и уйдут в небытиё, а он будет продолжать жить. А мирные люди... Ничего не происходит случайно... Ничего не происходит! - он всеми силами вцепился в эту мысль. - Ничто не происходит без ЕГО ведома! На всё ЕГО воля! Даже волос не упадёт... - продолжал оправдывать своё малодушие Виктор, отчётливо понимая - перерезать провод он никогда не сможет, у него не хватит сил сделать это.
   Устав бороться с самим собой, Сытников обессилено опустился на землю и, закрыв лицо руками, заплакал...
  

Глава 11.

Налёт на базу.

   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   Боевое распоряжение на мою группу пришло этим же вечером. Комбат вызвал меня к себе и кратко поставил задачу. Напоследок как-то странно покосился, но ничего не добавил и не спросил. Облегчённо вздохнув, я возвратился в палатку и, вызвав старших троек, начал ставить задачи на завтрашнее утро. С утра следовало поторопиться - вывод был назначен на девять ноль-ноль. Коротко объяснив общую задачу, я перешёл к конкретике:
   -Тулин, на тебе, как всегда, инженерное обеспечение. Получишь миноискатель, тротил, ЭДПРы, МОНки и ещё пару ВЗДешек на всякий пожарный. Линии в рюкзаках проверь.
   -Проверю, - покладисто согласился тот.
   А я продолжал:
   -Игошин, на тебе РПГ-двадцать шестые. Потапов, ты не забудь сейчас добежать до "Зарядной", проследи, и чтобы утром аккумуляторные батареи были заряжены. Кирилл, - я обратился к Квашнину, - на тебе - получить с утра пайки и минералку.
   -Как обычно, - отозвался тот, и я невольно подумал, что, собственно, можно было старших троек и не собирать, всё они и без этого инструктажа знают, всё как и всегда, каждый раз одно и то же, ничего нового.
   -Вопросы? - вопросов не оказалось, я отпустил бойцов и лёг спать.
   Всю ночь мне снилась какая-то абракадабра. То мы брали в плен какого-то китайского инструктора, на поверку оказавшегося нашим Костей Дзю, то ехали на экскурсию по "золотому кольцу России" в старом вагоне ещё более затрапезного поезда, то вообще высаживались вертушками в горах Афганистана, чтобы "мочить" вторгшихся на "ридну Афганщину" американцев. Потом по нам била китайская артиллерия, и мы скатывались под гору в попытках укрыться от рвущихся вокруг снарядов.
   Проснулся я с тяжёлой головой и долго ждал крика дневального: "Подъем"! На улице шёл дождь, наводя на меня общее уныние. Если чего-то я по-настоящему не люблю - это вечную Чеченскую мокроту. Кажется, дождь здесь идёт каждый третий день, а то и чаще. Ходить на боевое задание в дождь - не самое приятное в нашей жизни. Сверху течёт, снизу хлюпает. Мокро, холодно...
   -Подъём! - раздался в какой-то мере долгожданный крик дневального, заставляющий окончательно проснуться и изгоняющий из меня мрачные рассуждения. Надо вставать и приниматься за дело - через три часа выход, а у меня ещё ничего не готово - не собрано. Ни пайков, ни... А чего, собственно, "ни"? Боеприпасы на месте, гранаты и "граники" сейчас получат. Аккумуляторы к приборам тоже. О радиостанциях позаботятся радисты. Вещи в рюкзак сложены. Так что, по сути, у меня из всех сборов остались одни пайки. Но за ними уже пошли...
  
   Короткие сборы, строевой смотр, погрузка, тряска по старому асфальту, десантирование и начало движения - всё позади, всё штатно...
  
   ...Время перевалило за полдень. Моя группа, растянувшись в длинную цепь, уже несколько часов шлёпала в одном и том же направлении. Дождь лил как из ведра, и мы с трудом вылезли на очередную горку - ноги скользили, падающие со всех сторон капли казались холодными, но не холодили, а скорее остужали разгорячённое ходьбой тело.
   -Чи, - прежде чем двигаться дальше, следовало войти в очередной раз в связь с "Центром" и, кроме того, немного передохнуть. Подъём по осклизлой почве дался нелегко. Ноги противно ныли, проткнутая сквозь кожаную перчатку шипом шиповника ладонь гадко саднила. Хотелось пить. И вообще, на душе было как-то пакостно. До конца командировки оставалось полтора месяца. Казалось бы, совсем немного, а настроения никакого - устал ждать. Неужели эта командировка никогда не кончится?
   -Кашкин, связь! - окликнув радиста, я опустился на корневища толстенного бука, откинулся на спину, опершись на древесный ствол, и закрыл глаза. Но стоило только перестать двигаться, как под одежду стал забираться холод. Мелкими холодными змейками он растекался по моей спине, проникая всё глубже и глубже в поры моего тела.
   -Бр, - зябко передёрнув плечами, я достал джипиес и, включив, стал ждать, когда прибор выдаст координаты местности. Впрочем, я вполне мог бы обойтись и без его подсказки. Место, где мы находились, я приблизительно себе представлял, а если б и ошибся, то не более чем на сотню метров туда - сюда. Но зачем ошибаться, когда на руках есть чудо враждебной техники? На экране прибора закружились "пойманные" спутники. Высветились цифры.
   -Володя, - я окликнул своего старшего радиста, - записывай: "Нахожусь по координатам Х... У... продолжаю движение в район проведения поиска. Всё. Дата, подпись.
   -Что? - не понял шутки радист.
   -Шучу я, Кашкин, шучу! "Продолжаем движение". И на этом всё. Теперь понял?
   -Понял, не дурак, - обиженно буркнул радист, начиная передавать записанное в блокнот сообщение. Я же поднялся и с задумчивым видом посмотрел на всё ещё больше и больше сгущающиеся облака. Казалось, прямо с них вместе с крупными каплями дождя на предгорья опускаются сизые клочья тумана.
   -Туман, дождь, ветер - лучшие друзья разведчика! - произнёс я одними губами, после чего зло выплюнул попавшую в рот каплю и снова возвратился под приютившее меня дерево. Обычно эти погодные условия только мешали, хотя именно сегодня весь этот набор и особенно туман были нам как нельзя кстати. Ведь скоро нашей группе предстояло совершить визит на чеховскую базу. А она по всем расчётам была не так уж и далеко от места нашего десантирования. Выйти к ней я планировал ближе к вечеру, немного понаблюдать или, если повезёт, сразу проникнуть на её территорию, захватить кого-нибудь в плен и смыться. Но это если она там действительно была, её ведь могло и не быть - все планы строились лишь на наших с подполковником Остапенко умозрительных заключениях. Ежели базы ТАМ нет, то все последующие дни мне и моим разведчикам придётся двигаться кругами, идти и идти всё дальше и дальше, забирая на юго-восток. Остапенко прямо дал мне понять, что я просто обязан найти эту базу. И я буду её искать, рыть носом землю, и найду. Если она, конечно, вообще тут есть. Но всё, это крайний раз, найду, захвачу языка или не захвачу, неважно, как получится, а потом на попе ровно до самой замены. Устал. Никогда не думал, что так быстро устану от войны, и вот тебе на. Судя по всему, моим бойцам эта беготня тоже надоела, наигрались в войнушку досыта. Разве что Тулину до сих пор не сидится, всё в бой рвётся. Не навоевался, но да какие его годы. И навоюется и напляшется. Дай только срок!
   -Кашкин, вызови, пожалуй, сюда старших троек, - до места предполагаемого "рандеву", осталось совсем немного, пора расставить точки над i - наметить наши дальнейшие действия.
   -Я быстро, - отозвался радист, и я глянул в его сторону.
   -Можешь не спешить, - я так сказал, потому что прежде чем иди дальше, собирался дождаться прихода более плотной туманной завесы.
  
   Первым, как всегда, прибыл мой заместитель - старший сержант Степан Тулин, вторыми - почти ноздря в ноздрю подошли Квашнин и Потапов, позже всех появился Сашка Игошин.
   -Володя, - я снова окликнул Кашкина, и когда он повернулся, потребовал: - Плащ-палатку! - доставать из пакета карту, пусть и ламинированную, и выставлять её под дождь не хотелось.
   Когда мы наконец укрылись, я вытащил столь бережно хранимую карту местности и развернул её на своём колене.
   -Вот здесь предположительно находится база боевиков, - рассусоливать долго не имело смысла, поэтому я сразу взял "быка за рога". - Заходить будем вот отсюда. Как выйдем на хребет, ты, Саша, - я обратился к Игошину, - со своей тройкой остаёшься на хребте. Иванов с "Арахисом" находится всё время с вами. Расползаетесь по сторонам и в обе стороны хребта устанавливаете мины. Вторую МОНку возьмёшь в тройке Степана. Степан, дашь. Остальные начинают спуск вниз. По моей команде твоя, Кирилл, тройка уходит веером вправо. Гриш, твоя - влево и Кашкин идёт с тобой.
   -Товарищ прапорщик, - тут же встрепенулся подслушивающий наш разговор старший радист. - Я с Вами!
   -Нет, - я отрицательно покачал головой. - Артуха туда не добьёт, вертушки по такой погоде не вызовешь, наводить ничего и никого не придётся, а координаты ты и без меня скинешь. Завяжется бой - держи "Центр" в курсе. Но боестолкновение в мои планы не входит.
   -Ни хрена не понял! - тут же отреагировал Тулин на мои крайние слова.
   -Стёп, мы постараемся в бой не вступать, - начал разъяснять я. - У нас задача другая - захватить "языка". Что я и собираюсь сделать. Захватить и по-тихому отойти. А то получится как прошлый раз, а мне и его за глаза! - я вспомнил прочитанную комбатом лекцию. - Понятно? А на базу как-нибудь другой раз налёт совершим или чуток попозже, когда пленного куда следует отправим.
   -А кто "языка" вязать будет? - не удовлетворённый ответом Степан сердито насупился.
   -Ты, я, твоя тройка... Я бы ещё тебя, Гриш, взял, но ты какой - никакой, а командор. Поэтому останешься командовать своей тройкой. - И снова обратившись к своему заместителю: - Ты, Стёп, не переживай, я тебя сегодня вперёд пущу, ты парень здоровый, а пленного надо взять так, чтобы не пикнул, по-тихому. Рот заткнуть - и в кусты. Понятно? - И уже ко всем: - Ребята, вопросы есть?
   -А когда если что, начинать стрелять? - поинтересовался сержант Квашнин. Я ответил, не задумываясь.
   -Открывать огонь только в трёх случаях - если чехи начали стрелять первыми, если они вас заметили и по-другому никак, если я подам такую команду. Но лучше обойтись без стрельбы. Ещё вопросы есть? Раз нет, то по местам, полчаса на отдых. Через тридцать пять минут начинаем движение.
  
   Облака продолжали изливать вниз свою обиду на земную жизнь. Тяжёлые холодные капли дождя падали почти беспрестанно, накопившаяся в почве влага хлюпала и расползалась под ногами грязевыми ошмётками. Мы пересекли распадок и теперь медленно взбирались на хребет, за которым, по нашим предположениям, и располагался чеховский базовый лагерь. Я не был уверен, что захват "языка" поможет найти главным ГРУшникам ответы на задаваемые вопросы, но искренне надеялся, что после его захвата от нас всё же отстанут.
   Наконец мы выбрались на относительно ровный участок. На этот раз я даже не решился "чикать", просто обернулся к идущему за спиной Каюмову, показал знаками: "Тыловая тройка остается здесь", и указал на вершину хребта, что находилась как раз под моими ногами, после чего двинулся дальше. Быстро перейдя хребет, я нагнал шедшего впереди Ивахненко и показал уже ему: "Идём медленнее, ещё медленнее". Геннадий кивнул и поспешил догнать Лаврикова. Тот в свою очередь тоже ускорился, чтобы передать мою команду разведчику, шедшему впереди всех, то есть Тулину. Сейчас мы, по моим расчётам, как раз выходили к истоку ручья и, идя вдоль него, или возможно даже по его руслу, могли попасть на территорию базы.
   Ещё не начав подъём на этот хребет, я крайний раз остановил группу и произвёл регонсценировку - снял координаты и сверился с картой. Получалось, если судить по ней, то на противоположном скате хребта начинался ручей, исток его отмечен не был, но глядя в переплетение высотных линий, можно было предположить, где именно он берёт своё начало. Поразмыслив, я решил двигаться прямо на него. Если повезёт - то ручей, во-первых, должен был вывести нас к базе, во - вторых, за многие годы своего существования он мог нарыть приличный овражек, который в трудную минуту сумел бы послужить нам хорошим окопчиком. Подумав об этом, я уже больше не колебался и, вызвав Тулина, подробно объяснил ему его дальнейшие действия. Основная задача, которая ему была мной поставлена, гласила:
   Во-первых, не нарваться. Во-вторых, заметив признаки базы - остановить группу. В - третьих, обнаружив наличие противника - подозвать и подождать меня.
   Тулин, как обычно, молча кивнул и отправился выполнять мои указания.
  
   Густой туман навалился на нас дымчатой пустотой. Шедший беспрестанно дождь кончился. С вершин деревьев налетел порывистый ветер, пройдясь по мокрой спине, он вызвал панику забегавших под кожей мурашек. Погода как нельзя лучше соответствовала нашим планам, мы подходили к территории предполагаемой базы всё ближе и ближе. Скорость нашего движения, и без того небыстрая, замедлилась окончательно. Казалось, мы не идём, а подобно улитке перетекаем с места на место. Но к счастью или нет, не знаю, но любой путь когда-нибудь да заканчивается - мы, наконец, подошли к истоку ручья. Вот только к сожалению так прельщавшая меня расщелина, из которой он вытекал, оказалась гораздо глубже, чем я мог себе предположить - от верха до дна было никак не меньше трёх с половиной метров глубины.
   Остановивший группу и позвавший меня к себе Тулин, присев на корточки, внимательно поглядывая по сторонам, небрежно кивнул вниз. Я задумался. С одной стороны, глубина ручья как нельзя лучше соответствовала нашим планам - подойти к базе, если таковая здесь имеется, как можно скрытее. С другой - в случае нашего обнаружения противником столь глубокое русло легко могло превратиться в ловушку, из которой не так-то просто было выбраться.
   "Идем берегом", - поразмыслив и взвесив все варианты, я принял решение. Тулин, соглашаясь, кивнул головой и вновь двинулся вперёд.
  
   Вниз с хребта вёл довольно крутой спуск, и тащить за собой на территорию базы всю группу было не только глупо, но и опасно. Я развернулся к следовавшему за мной Каюмову:
   "Вправо, влево, садитесь, ждёте", - после чего пошёл вперёд, постепенно нагоняя и обходя Ивахненко, а затем и Лаврикова. Теперь нам с Тулиным предстояло действовать вместе - рядом. Лавриков с ПКМом и Ивахненко с ВСС оставались в прикрытии. СВДешка снайпера была закинута у него за спину. Я расстегнул кобуру и вытащил взятый с собой на это задание ПСС. Шедший впереди Тулин выставил вперёд ствол автомата с накрученным на него ПБСом. Шуметь мы не собирались. По-крайней мере, по возможности. Но туман начал потихоньку редеть, тем самым осложняя расписанные нами планы.
  
   "База"! - Тулин буквально упал на колени и предостерегающе поднял руку. Я замер, присел и, показав идущему следующим Лаврикову оставаться на месте, осторожно двинулся вперёд. Когда я приблизился к сидевшему на корточках Тулину и смог рассмотреть то, что открылось ему, то понял - мы действительно пришли. Совсем рядом, в каких-то двадцати пяти метрах виднелись очертания строения, укрытого маскировочной сетью и спрятанного за кустами лещины. Дальше за всё ещё густым туманом всё смазывалось, и определить, что там находится, было невозможно. Но часть дела была сделана - базу мы обнаружили. То, что она жилая, выяснилось почти сразу - где-то вдалеке скрипнула дверь и по набегающим со склонов лужам зашлёпали чьи-то тяжёлые шаги.
   "Работаем?" - повернувшись, взглядом спросил Тулин, и я согласно моргнул. Он встал и медленно пошёл вперед. Отпустив Степана на несколько шагов, я двинулся следом. Теперь всё зависело от его умения и нашей удачи. Тулин, пригнувшись, подобрался к замаскированному строению, оказавшемуся при рассмотрении чеховским туалетом, и застыл в ожидании. Затем прислушался, продвинулся вперёд, встал напротив входа, укрывшись за распахнутой дверью. Шаги приближались. Человек явно шёл в нашем направлении. Когда до него оставалось пара шагов, Степан выскочил из-за укрытия, точным ударом в челюсть отправил шедшего в нокаут и, подхватив падающее тело, рванул в обратную сторону, туда, откуда мы и пришли. Нам снова неимоверно повезло. Я, полностью уверовав в нашу счастливую звезду, уже готовился двинуться следом, когда наверху, там, где оставалась моя тыловая тройка, загремели выстрелы, в следующий миг налетевший порыв ветра сорвал с гор укутывающую пелену тумана. То, что предстало моим глазам, заставило меня присесть и сдёрнуть рычаг предохранителя вниз - из многочисленных схронов словно тараканы на хлеб вылезали бородатые сволочи.
   -Отходи! - прокричал я, выпуская первую очередь. Тулин, взвалив тело на плечи, начал медленно, слишком медленно подниматься вверх, а я, теперь почти не обращая на него внимания, стрелял и стрелял. И лишь меняя магазин, бросил взгляд в его сторону - Степан, разбросав руки, лежал на шевелящемся чеченце и не подавал признаков жизни.
   -С-суки! - новая очередь заставила попятиться наиболее ретивых, я рванул с Тулину. А оказавшись рядом, плюнув на всё и вся, выстрелил в голову приходящему в себя чеху и, подхватив Степана, потащил его вверх. Меня прикрывали вступившие в бой центральные тройки и разведчики тройки Тулина. Вокруг, лишь каким-то чудом огибая моё тело, свистели пули. Поняв, что на хребет выбраться нам попросту не дадут, я повернул к берегу ручья.
   -Потерпи, Стёпа, нафик, потерпи! - умоляя, я понимал, что биться нам теперь придётся до самого победного. Либо мы - либо они. Третьего не дано.
   -Терпи Степан, терпи! - просил я, съезжая, падая вместе с ним за небольшой земляной бугор. Дальше шла полностью открытая местность, не виденная прежде в окружающем нас тумане. Шансов дойти до ручья и сползти в его русло у нас не было никаких.
   -Держись! - в который раз потребовал я и начал бинтовать его раны. Их, обнаруженных мной сразу, было две: у него оказалось прострелено левое плечо и задета голова. Хорошо, что у меня хватило ума, прежде чем колоть обезболивающее, рассмотреть его тело, а то кто знает, к чему привело бы такое поспешное "милосердие". Он и без того был без сознания. А бой продолжался. Закончив перевязку, я выглянул и обозрел панораму происходящего. Складывалось впечатление, что отсутствовал я целую вечность. Вся нижняя часть базы кишмя кишела от проснувшегося противника. Но стреляли они не по мне - на какое-то время, потеряв нас из вида, боевики перенесли весь свой огонь на остальную часть группы, но что самое паршивое, ожесточённый бой шёл и на самой вершине хребта. Но вот там, одна за другой, взорвались МОНки, и стрельба на хребте потихоньку начала стихать.
   Я откатился в сторону, выглянул снова, увидел толстенького, бородатого чеченца и, быстро прицелившись, выстрелил. Он упал, мне ответили слаженным залпом, и я снова уткнулся носом в почву. Надо было быстро сменить позицию. И справа, и слева виднелись неплохие бугорки, вот только оба направления имели свои недостатки. Вправо надо было подниматься вверх, а значит, мой бег мог оказаться излишне медленным. Влево вниз я с лёгкостью преодолевал расстояние, вот только тогда всё больше и больше отрывался от группы. И к тому же оказывался в низине.
   "А, была - не была!" - это только казалось, что я раздумывал вечность, в действительности решение принималось мгновенно. Выстрелив, я поднялся и побежал, а начав скатываться вниз, уже не приходилось задумываться о будущем, теперь было только здесь и сейчас. Чехов на базе действительно оказалось слишком много, надежды на помощь не существовало, и лишь только заблаговременно занятая центральными тройками позиция оставляла нам надежду на лучшее.
  
   Головной разведывательный дозор.
  
   Для Лаврикова бой начался сразу, едва ли не раньше всех, как только он услышал раздавшиеся наверху выстрелы и увидел выбегающих из-под земли бородачей. Если бы в пулемётной ленте было побольше патронов, то он, может, положил бы их всех. Так, во всяком случае, ему казалось, но патроны на удивление быстро закончились. Вадим спрятался за небольшой взгорок, вставил новую ленту, но подняться и начать стрелять прицельно ему уже не дали. Вокруг началось такое месилово, что Лавриков вжался в землю в надежде, что скоро настанет очередь боевиков менять свои ленты и магазины, но патроны у противника почему-то никак не желали заканчиваться.
   В отличие от Лаврикова Ивахненко несколько замешкался, но и он успел пару раз спустить курок, прежде чем противник опомнился и прижал их к земле.
  
   Первая и вторая тройки ядра.
  
   Кирилл Квашнин со своей тройкой вступил в бой вслед за головным разведдозором. Жаль, с их позиции не было видно базы полностью, но и то, что оказалось в поле зрения разведчиков, впечатляло: едва ли не три десятка боевиков почти одновременно выбрались из своих нор, а к ним ещё подтягивались замешкавшиеся, и те, кто находился за нависающим изгибом хребта.
   -Илюха, одиночными! - скомандовал Кирилл, прежде чем сам короткими очередями открыл огонь по разбегающимся буквально под ногами чехам. Он не мог знать, слышал ли его второй автоматчик тройки младший сержант Гриневич, но был уверен, что тот и без того сделает всё как надо. Это был их далеко не первый бой, и его начальные аккорды они научились разыгрывать как по нотам. А находившийся в центре позиции Каюмов поливал противника длинными, но прицельными очередями, раскладывая пули по "мишенному полю" так, как считал нужным. Уверенно и сердито. Но столь успешное начало длиться при столь сильном численном неравенстве до бесконечности не могло даже теоретически, и потому, несмотря на вступление в бой и второй тройки ядра инициатива стала постепенно переходить к противнику.
   -Чтоб тебя! - выругался Квашнин, успевший пригнуться, когда ударивший чуть ниже выстрел из гранатомёта отлетел вверх и взорвался, находясь в воздухе. Стрелявший по Квашнину гранатомётчик тем временем пытался сунуть в раструб новый выстрел, но слишком торопился, всё время промахиваясь и суя его мимо.
   -Ну, с-сука! - не обращая внимания на летавшие вокруг пули, Кирилл приподнялся на локте, тщательно прицелился и нажал спусковой крючок. Почти тотчас гранатомётчик, всё же успевший справиться со своим снарядом, уронил оружие и, согнувшись, закружил на одном месте. К нему сразу же бросился такой же бородач, но, словив пулю в грудь, замертво свалился на землю. Оставшийся без помощи чеховский гранатомётчик попробовал ползти назад, но его тут же пригвоздили к земле две выпущенные подряд автоматно-пулемётные очереди. В отместку, словно обиженные гибелью своего товарища, боевики ответили дружным гранатомётно-ружейным залпом. Квашнину, уже было наметившему очередную цель, пришлось пригнуться и всем телом вжаться во вздрагивающую от разрывов влажную почву. Придавленный численным превосходством противника, смолк и пулемёт Каюмова, только сержант Гриневич всё ещё нет-нет да и постреливал во врага, высовываясь из укрывавшей его небольшой ямки, спрятанной от противника густыми кустами ежевики. Пока это сходило ему с рук, но сколь долго это могло продолжаться, предугадать не смог бы, наверное, никто.
  
   Тыловая тройка.
  
   Сидевших в окопе чехов Баринов увидел первым. Когда порыв ветра разом смахнул покрывало с вершины хребта, он как раз смотрел в окуляр прицела, и так получилось, что за оружие с боевиком они схватились одновременно, только вот предохранитель у Баринова был уже снят. Винтовочный выстрел грянул подобно поднебесному грому. Излишне наблюдательный бандит упал с простреленной головой, а его товарищи, находившиеся в окопе, взялись за оружие.
   Находившийся неподалёку от Баринова Александр Игошин сперва порывался подорвать МОНку, но вспомнив, что она смотрит несколько в сторону, передумал. Завязался бой, к боевикам подтянулись моджахеды, нёсшие службу на соседних хребтах. Стало по - настоящему жарко.
   -Юрок, прикрывай с тыла! - прокричал Игошин, меняя закончившийся магазин и тут же переползая за соседнее дерево. С деревьев падали листья и ветки - и сзади и спереди летели пули. Застрочивший пулемёт Юрки Цаплина на какое-то время приостановил напиравших сзади, и Сашка, сумев, наконец, как следует прицелиться, снял ещё одного бандита, излишне возомнившего о своей неуязвимости. Тот, то ли в порыве безумной храбрости, то ли обкурившись от безделья травки, встав над окопом, поливал местность огнём, стреляя от пояса. Можно было видеть, как переломилась надвое его тонкая щуплая фигурка, как, разбросав руки и клюнув носом, перевалился он через окружающий окопы бруствер. Но на этом везение разведчиков кончилось. К чехам подтянулись новые силы, дураков среди них больше не было, к тому же, сидя в окопах, боевики оказались более защищёнными. Ткнулся носом в землю от попадания в плечо пытавшийся прицелиться Баринов, зашипел от боли получивший касательное ранение в бедро Цаплин. Выстрелы со стороны разведчиков стали звучать реже, а пули улетать дальше от целей. Боевики, окрылённые успехом, под прикрытием двух пулемётов перешли в атаку... и сместились чуть в сторону. Видевший всё это Александр Игошин злорадно усмехнулся и подтянул к себе подрывные машинки. Два удара и два взрыва полностью разметали наступающих. Лишь ПКа засевшего в окопе пулемётчика стучал по-прежнему бойко и безостановочно. Сашка отвечал, не часто и не прицельно, он ждал, ждал, когда у пулемётчика закончится лента и, наконец, дождался. ПК умолк, и чеховский пулемётчик скрылся на дне окопа, а Игошин тут же переметнулся влево, схватил винтовку Баринова и, откатившись в сторону, припал к окуляру.
  
   Александр угадал - ствол пулемёта возник в том месте, где он и предположил. Не дожидаясь полного появления головы, Сашка нажал на спуск, грянул выстрел, слишком сильно прижатый наглазник подался назад, обжигая глаз болью удара. Пулемёт на бруствере дёрнулся и начал сползать в глубину окопа. Повисла и рухнула вниз очередная обломившаяся ветка. Сашка положил винтовку на засыпанную почвой траву и перевёл дух. И хотя слева внизу всё сильнее и сильнее разгорался бой, ему показалось, что наступила офигительная тишина. Отдышавшись, он повернулся к Баринову. Тот лежал на спине и рвал зубами наружную оболочку ИПП - индивидуального перевязочного пакета. Забытый всеми, Иванов что-то бубнил в микрофон рации, Цаплин же пребывал в совершенной неподвижности, и под ним растекалась красная лужа крови...
   -Юрок, Юрка! - Игошин рванулся в его сторону, схватил за плечо, боясь убедиться в самом страшном.
   -Больно - то как!- просипел Цаплин, когда Сашка начал переворачивать его на бок.
   -Уф, блин! - облегчённо произнёс Игошин, едва удержавшись, чтобы не добавить слово "живой", пугать друга собственным испугом за его жизнь не хотелось. - Куда тебя? Как? - видя залитую кровью траву, изодранный в нескольких местах маскхалат, Сашка не мог понять, куда попала пуля и, не видя этого, никак не решался разорвать ткань, боясь увидеть под ней сразу несколько ранений "не совместимых с жизнью".
   -Жжет... - прохрипел Цаплин, и Сашка наконец решился. Вытащив нож, он, не задумываясь о имеющихся на маскхалате пуговицах, а точнее, напрочь забыв о них, вспорол ткань от ворота до пупа и чуть ли не радостно вскрикнул, когда увидел, что пуля, попав в мальчишеский сосок, процарапав по рёбрам, ушла куда-то в землю, так и не проникнув глубоко в тело.
   -Живёшь, братуха! Живёшь! - радостно возопил он, раздирая уже приготовленный индивидуальный перевязочный пакет. Вот только сам бинтуемый Юрка не разделял его оптимизма. Потеряв много крови, снедаемый болью от продранных пулей рёбер, он застонал и снова потерял сознание. Ещё одну рану и тоже касательную Сашка обнаружил у Цаплина на бедре. Вытребовав пакет у всё ещё возившегося с радиостанцией, но так и не сумевшего связаться с "Центром" Иванова, он быстро перебинтовал своего друга и, повернувшись к закончившему собственную перевязку Баринову:
   -Ты как? - спросил Игошин, забивая патроны в один из опустевших магазинов.
   -Нормально, - поморщившись, отозвался тот и покосился на тихо стонущего Цаплина.
   -Сознание не потеряешь? - продолжал допытываться Сашка, разрывая очередную патронную пачку.
   -Нет, а что? - запоздало поинтересовался тот, и когда Игошин пояснил, заметно скис.
   -Остаёшься здесь, с Юрком, наблюдаешь, - приказал Сашка, заканчивая пополнение боеприпасов, затем огляделся по сторонам и тихо добавил: - И на всякий случай, держи мой автомат.
   -Застрелиться? - попробовал пошутить тот, но Сашка не воспринял не к месту сказанной шутки:
   -Пару минут, если что, продержишься, а там мы подтянемся.
   -А вы куда? - уже всерьёз забеспокоился Баринов, глядя, как Игошин снимает свою автоматную и одевает пулемётную разгрузку.
   -Мы с Ивановым к нашим, - разъяснил он свои действия столь непонятливому снайперу. - Подмагнём маляська!
   Только тут, после эти сказанным слов Баринов вдруг сообразил, что совсем неподалеку по-прежнему идёт ожесточённый бой и ни в какую не желает заканчиваться.
   -Я с вами! - встрепенулся он, вставая на ноги.
   -Лежи здесь, блин! - выругался Игошин, одёргивая не в меру взбодрившегося снайпера. - Воитель, блин!
   -Да я смогу! - набычился Баринов, окончательно вставая. Ноги его дрожали, но губы были упрямо сжаты.
   -А его куда? - Сашка кивнул на беззащитно лежавшего на земле Цаплина.
   -С собой! - бездумно предложил обеспокоенный перспективой остаться в одиночестве снайпер.
   -С собой под пули? - Игошин выразительно покрутил пальцем у виска и, решив, что вопрос исчерпан, скомандовал: - Иванов, за мной!
   Радист оторвался от "Арахиса" и стащил с уха микрофон.
   -Сейчас... - потерянно отозвался он, не прекращая какие-то манипуляции с радиостанцией.
   -Да оставь ты её здесь! - Сашка указал на рацию, но Иванов упрямо замотал головой.
   -Нет. Сейчас... в чехол...
   -Только живее! - Игошин перехватил поудобнее Цаплинский пулемёт и, пригнувшись, побежал в сторону раздавшихся выстрелов. Остававшийся на месте Иванов, наконец закончив возиться с "Арахисом", шмыгнул носом и поспешил догонять старшего тыловой тройки.
  
   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   Чем дольше продолжался бой, тем настойчивее в душу начала пробираться, закрадываться пока ещё тишком - по-пластунски поганенькая мыслишка - "приплыли". Приободрившиеся чехи, прижав меня и головной дозор к земле, перенесли свой огонь на центровые тройки, и если бы не вовремя подтянувшийся Игошин со своими ребятами, ещё неизвестно, как бы нам удалось выкрутиться. Но бойцы тыловой тройки подоспели вовремя. Заняв позицию высоко на хребте, они открыли ураганный автоматно-пулемётный огонь практически в тыл противника, увязшего в перестрелке с основной частью группы. После чего стушевавшиеся боевики были вынуждены попятиться к своим норам, и я, воспользовавшись ситуацией, сменил позицию, укрывшись за двумя толстыми буками, сросшимися меж собой стволами. Оживились и мои центральные тройки - смешиваясь с автоматным перестуком, заработали сразу три пулемёта, несколько раз подряд бухнула снайперская винтовка, наши акции заметно пошли в гору. Высунувшись из-за корневищ, я быстро оценил обстановку, высматривая наиболее удобные для меня цели - стрелявшего из-за трупа товарища чеховского пулемётчика я снял в два патрона, сунувшегося было к схрону бородача заставил отскочить обратно на поляну, где его срезал кто-то из наших. Ещё одного боевика буквально вбил в землю длиной очередью, а следующего подловил на попытке выстрелить из гранатомёта. ПКМ группы заработали практически без остановок. Противник запаниковал и начал спешно покидать территорию базы.
  
   Продолжая стрелять, я сместился ещё ниже, ещё левее и увидел две метнувшиеся в сторону фигуры, ринулся наперерез и, заметив вновь, не задумываясь, выстрелил. Одна из бежавших фигур упала. Довернув автомат, я приготовился выстрелить снова и увидел перед собой загорелую, светловолосую девушку. Наши глаза встретились, палец на курке замер. Разглядев в её глазах небо, я вспомнил глаза, виденные недавно - ночью. В чём-то они были очень похожи, и я даже знал в чём - и там, и здесь в них царил бездонный, всепоглощающий ужас. В душе что-то дрогнуло, я опустил оружие. И кивнул в сторону леса, указывая направление бегства.
   -Прочь, живо! - не слова - злоё змеиное шипение, понуждающее к немедленному действию, но девушка ещё долгую секунду стояла, не в силах сдвинуться с места, затем вскрикнула, бросилась вправо, затем вперёд и наконец скрылась в глубине чащи. Я же замешкался, разглядывая труп второй, только что убитой мной женщины, и моё промедление вышло мне боком - один из всё ещё отстреливающихся боевиков повернул автомат - ствол дёрнулся выстрелами и мою бочину обожгло болью.
   -С-сволочь!
   Он нажал на курок снова. Но я оказался проворнее - мои пули застучали по разгрузке противника градовой осыпью, боевика толкнуло назад, и он, коротко вскрикнув, завалился на спину, напоследок пронзив небо длинным трассерным росчерком.
   -Прикрой! - прокричал я невесть кому, и на ходу вынимая из разгрузки ручную осколочную гранату, бросился к ближайшему схрону. Выдернув кольцо, я пнул носком берца приоткрытую дверь, кинул ребристую лимонку в глубину помещения и отпрянул назад, дожидаясь взрыва. Грохнуло. Стремительно распахнул дверь и, стреляя, влетел вовнутрь, но в маленьком тёмном помещении никого не было, только на самом виду лежал изорванный осколками женский платок. Сплюнув на пол, я перекатом вышел наружу. Дав очередь по ещё оборонявшемуся где-то в глубине базы боевику-пулемётчику и молясь-надеясь, что наши сумеют отличить меня от противника, побежал дальше. В следующем схроне тоже оказалось пусто. Заменив магазин, я двинулся вдоль склона. Дойдя до третьего, оказавшегося на пути подземного помещения, я отправил в него третью из четырёх имевшихся у меня гранат и после взрыва почти автоматически ввалился вовнутрь. В помещении на грубо сколоченной кушетке, застеленной обычным туристическим ковриком, полусидел-полулежал изрешеченный осколками человек в армейском камуфляже. Такой же бородатый, как и все чехи, он почти ничем не отличался от только что виденных мной бандитов, разве что существовало два НО - при нём не было оружия и на ногах виднелись соединяющие их в единое целое цепи железных кандалов.
   -Чёрт! - не выругаться было невозможно... Несмотря на общую взбудораженность, настроение стало совсем поганым. На поверхности разума начала зарождаться жалость к незнакомому и, по всему видимо, невинно убитому человеку. Но, в конце концов, эгоистический рационализм взял вверх. Мёртвому всё равно, а мне, живому, писать тысячу отписок... "На фик!" - достав ПСС, я тремя выстрелами сбил с его ног оковы, подумав, сунул их в угол и накрыл валявшейся на полу ветошью. Когда с маскировкой следов "преступления" было покончено, я вывалился наружу и едва ли ни нос к носу столкнулся с выбежавшим на меня боевиком. Ударил я не задумываясь - дульный тормоз - компенсатор достиг лица и ослепительно белые зубы сыпанули бело-кровяной крошкой. Боевик вскрикнул и пошатнулся, я незамедлительно выстрелил, с запозданием понимая, что это, возможно, был крайний шанс захватить пленного. Ну и чёрт с ним! Ещё раз выстрелив, теперь уже в глубину базы, я вновь сместился и увидел Григория Потапенко, быстро спускающегося вниз по склону. За ним следовал припадающий на ногу Баринов. Иногда звучали пулемётные и автоматные очереди, но по всему было видно - бой постепенно заканчивался. Прижавшись спиной к склону, я присел и наконец позволил себе озаботиться полученным ранением...
  
   -Командир! - в противно звенящей, но такой радостной тишине раздался голос подбежавшего ко мне сержанта Потапова. - Ранен?
   -Ерунда, - осмотр собственной раны не занял много времени, пуля прошла по касательной, почти не порвав мышц, и ранка уже практически не кровоточила. - Наложим повязку, и буду как новенький! - Я попытался улыбнуться, но получилось плохо. Превратно истолковав такую вымученную улыбку, Гриша бросился ко мне, чтобы оказать первую медицинскую помощь, но он ошибся - не полученная в бою царапина была тому виной - а убитый пленник, никак не желающий выходить у меня из головы. Кто он - захваченный боевиками офицер, прапорщик, контрактник? Но никаких знаков различия на его камуфляже не было. Возможно, он захвачен давно, так давно, что уже сменил не первую одежду? Или это просто человек с улицы? Или свой - боевик, закованный в цепи за какую-то провинность? И что из того, что в его облике отчётливо проявляются славянские признаки? Но многие ли чеченцы могут похвастать, что в их жилах нет крови "старшего брата"? Вспомним, кто основал, кто жил в Грозном, смешиваясь с жителями горных аулов, вспомним, кто изначально заселил Ведено и многие другие чеченские сёла... Как ни горько мне это признать, но славянское лицо - далеко не всегда показатель русскости...
   -Командир, - перебинтовав мне рану, Потапов вывел меня из задумчивости, - надо уходить.
   Я согласно кивнул. Что тут же отдалось болью.
   -Тулин и Цаплин тяжёлые, - на меня опустились новые проблемы, и моя частная проблемка с "кавказским пленником" отошла на второй план.
   -Поднимись к моему рюкзаку, возьми "цифровик" и щёлкни трупы, но в схроны не входи, в этих пусто. - Я принял по "кавказскому пленнику", как мне тогда казалось, "правильное" решение. - В остальные не входи тем более, я в них не был, и хрен их знает, что и кто там есть. - И действительно, в этих оставшихся убежищах ещё могли срываться недобитые бандиты. Пытаться выковырять их, уже имея на руках двух тяжелораненых бойцов, было, по меньшей мере, безрассудством. Чёрт с ними, с чехами... Нам бы с имеющимися трупами разобраться. Да что ж так погано-то, а? - И пополнить боекомплект не забудьте, у чехов одолжитесь, а то мало ли что.
   -Уже, - ответил кто-то, но я не разобрал кто именно, кстати, подумалось, что надо и самому пополнить боекомплект не забыть бы...
   Бойцы дербанили вражеские разгрузки и складывали набитые патронами магазины в два приготовленных для этой цели чеховских рюкзака - кто-то, вопреки моему приказу, всё же прошвырнулся по ближайшим схронам. Пулемётные ленты сваливали кучей. Разбирать всё это добро будем, когда поднимемся наверх и соберёмся всей группой. Те автоматные магазины, которые почему-то не нравились моим бойцам, не мудрствуя лукаво разламывались на месте топором, до того валявшимся у чеховской столовой. Хорошенький топорик уже успел затупить своё лезвие, но точить-то мы его не собирались...
   Я огляделся по сторонам - Лавриков и Ивахненко успели соорудить импровизированные носилки из плащ-палатки и найденных на территории базы слёжек и теперь осторожно укладывали на них Тулина. Вроде с ним всё должно быть хорошо, пришёл в сознание. Даже шутит. И Цаплин, ребята говорят, тоже в норме. Но почему же на душе так паршиво? Ещё и с пленником получилось скверно... Может, именно поэтому?
   -Бабу щёлкать? - уточнил Григорий, выводя меня из раздумий. Весь его вид показывал, что, по его мнению, делать этого не стоит. В чём-то он прав, по приходу сразу начнутся дополнительные вопросы...
   -Щёлкать, не фига ей было тут делать. Только автомат рядом брось! - я сейчас, видимо, был похож на некоего кровожадного демона, потому как Гриша попятился, сморгнул, словно прогоняя от себя столь дикое видение, и поспешил уйти выполнять отданные ему указания. А я вновь остался наедине со своими мыслями.
   Спустившиеся бойцы второй тройки ядра под прикрытием остальных до сих пор деловито стаскивали в кучу трофейное оружие и трупы. Я вновь погрузился в раздумья. Судьба "кавказского пленника" никак не шла у меня из головы. Я колебался. Что правильнее - подать всё как есть, немного подкорректировав и свалив его смерть на чехов или, как и намеревался, промолчать? Ведь если убитый действительно наш, то возможно, правильнее разыскать в архивах, кто он, и сообщить родственникам. Но что лучше для них - надеяться, что он всё ещё жив, находится в плену и когда-нибудь вернётся или, передав в "руки" хладный труп, раз и навсегда лишить надежды и бесперспективных ожиданий? Не знаю. Случись такое со мной... Я бы предпочёл, чтобы мои продолжали надеяться... Надеяться, надеяться, надеяться... Повторив так несколько раз, я прекратил свои метания и решил, что менять ничего не стану. Пусть ждут и надеются. А то, что тело будет гнить не на Родине... Никогда не понимал послевоенных перезахоронений. Никогда не был солидарен с поисковиками...Тем более, когда прах тела остаётся в одном месте, а кости переходят в другое...
   -Гриша, ты закончил? - окликнул я фотографировавшего трупы сержанта - заниматься морализаторством над самим собой и дальше было бессмысленно. Пора начать отход. И делать это следовало в темпе.
   -Так точно! - отозвался он, идя в мою сторону. - Фотоаппарат.- Потапов протянул "цифровик" мне в руку, и тут же уточнил: - Вы как, сами идти можете?
   Неужели я выглядел так паршиво?
   -Нормально, не обращай на меня внимания. Царапина - она есть царапина, вы лучше давайте живее разбирайте стволы, - отдав такую команду, я с тоской посмотрел на необследованные схроны, их общее количество заставляло призадуматься. Взорвать бы всё тут к ентовой бабушке, но у меня и взрывчатки столько нет и к тому беспрестанно ускользающее время...
   -К чёрту! - решительно отмётая вновь появившиеся соблазны, я дал отмашку. - Двигаем ребята! Оружие на спину и двигаем!
   Стволов было много, прочие трофеи тоже присутствовали, но едва ли не впервые на моей памяти мои спецы не взяли практически ничего из имущества - обшаренные карманы и мелкие сувениры не в счёт.
   -Уходим! - поддержал меня Потапов, и я вдруг почувствовал себя не в своей тарелке, сообразив, что практически не руководил боем. Нет, не самоустранился, а просто, не подумавши, оказался там, где был не в состоянии это делать. И это было неправильно, очень неправильно, может от того и наши потери?
  
   -Кашкин, связь с "Центром"! - мы выбрались на вершину хребта и заняли круговую оборону. Дождь прекратился, и лишь с деревьев, срываемые ветром, всё ещё слетали задержавшиеся на ветках капли.
   -"Ясень" - "Центру", "Ясень" - "Центру", как слышишь? Приём, - радист, остававшийся всё это время на связи, не заставил себя ждать.
   -"Центр" - "Ясеню", доложите обстановку, - потребовал решительный голос, в котором Кашкин тотчас опознал голос комбата.
   -Бой закончился, - начал рапортовать он. - Потери противника - семнадцать человек, среди них одна женщина, - и слегка поколебавшись, - смертница. - Молодец, Кашкин, смертница - она всегда лучше, чем шалава. - У нас... - я показал пальцами "трое" - трое "трёхсотых", один тяжелый. - То, что тяжелораненый один - было правдой. К моей пущей радости Цаплин окончательно оправился от шокировавшей его первое время боли и теперь даже отказывался отдать пулемёт, разве что сунул свой рюкзак подвернувшемуся под руку Ивахненко. А радист продолжал говорить дальше. - Требуется эвакуация, как понял? Приём.
   -"Центр" - "Ясеню". Эвакуация группы по координатам Х... У... завтра в тринадцать ноль-ноль.
   Я вздохнул: как это ещё не скоро, но комбат прав, раньше мы не дойдём. А вертушки... Я поглядел на вновь густеющий, опускающийся с небес туман. Даже если разойдутся тучи - раньше середины следующего дня туман не рассеется, почва и воздух насквозь пропитались влагой... Так что на авиацию рассчитывать не приходится.
   -Понял тебя! - отозвался мой радист, и прежде чем отключить связь, Шипунов задал вопрос, которого я ждал с самого начала.
   -Что по захвату пленного? - вопросом как серпом по одному месту.
   -Не донесли, - это уже я, отобрав микрофон у радиста. - Конец связи. - Беседовать с комбатом и дальше мне не хотелось. - Отключайся! - короткий приказ, и уловивший угрозу в моём голосе Кашкин, не раздумывая, щёлкнул тумблером.
   "Язык"?! Да чхать я хотел на этого языка! У меня "тяжёлый", и его ещё тащить и тащить!"
   -Всё, сворачивайся! - и громко, во весь голос, чтобы слышали все: - Пять минут - начало движения!

Глава 12.

Ночёвка.

   Слишком далеко от базы мы не ушли. Темнело, и как только нам попалось подходящее для обороны и засады место, я приказал остановиться.
   -Старших троек ко мне! - негромко окликнул я стоявших справа и слева от меня бойцов, те приняли команду и передали её дальше.
   За старшего головной тройки пришёл рядовой Геннадий Ивахненко, заменивший на "должности" Степана Тулина, остальные старшие троек остались "штатные" - сержант Квашнин, рядовой Игошин, сержант Потапов.
   -Так, орлы, на ночь садимся треугольником. Тройка Тулина, - привычно вырвалось у меня, - твоя, Ивахненко, присоединяется к тылу. Игошин, ваши позиция там, - не мудрствуя лукаво, я указал направление рукой. - Гриша, - я обратился к Потапову, - ваша позиция здесь, - кивок влево. - Твоя, Кирилл, - я снова показал рукой, - здесь. Постарайтесь сделать так, чтобы ваши сектора перекрывались. Ночью на фишке по двое. Какая толпа с базы сдриснула - вы сами видели, и что ей придёт в голову - неизвестно. Так что бдить! Я с радистами и ранеными в центре.
   -Мои раненые со мной останутся, добро, командир? - попросил Игошин, и я равнодушно пожал плечами. Не хватало мне ещё из-за этого спорить.
   -Значит, ко мне Тулина. Подъём утром с проблесками рассвета. Вопросы есть? - привычно и почти буднично.
   -Когда нас будут эвакуировать? - наверное, этот вопрос волновал всех, но задал его один Потапов.
   -Завтра в тринадцать ноль-ноль, раньше не дойдём, - пояснил я.
   -Это точно, - понуро согласился Потапов. А мне подумалось: "Да хоть вечером, лишь бы всем вместе и целыми", но вслух я сказал совсем другое:
   -Всё, по местам, охранение бдит, остальным спать... - скомандовал и остался сидеть в ожидании, когда все разойдутся, чтобы потом немного перекусить и уже перед самыми сумерками пройтись по тройкам, взглянуть на занятые и оборудованные ими позиции, развеять всё сильнее и сильнее окутывающую меня хандру.
   Я уже собрался выходить, когда:
   -Товарищ прапорщик, - обратился ко мне внезапно появившийся из-за кустов Цаплин. Он хромал, неестественно сутулился, но пришёл с пулемётом в руках и облачённый в пулемётную разгрузку. - А почему люди всё время воюют?
   Я обернулся в его сторону и на секунду застыл в молчании. Вопрос был, по меньшей мере, странен, кажется, все давно знали на него ответ.
   -Кров, пища, власть, по-современному - "власть и бабки", или, как говорит Задорнов: "Всё из-за бабок". - Смешно? Но смеяться почему-то не хотелось. - Одни лезут сюда, другие туда...
   -Товарищ прапорщик, я почему спросил... - Цаплин, морщась от боли, осторожно опустился на пятую точку. - Вот подумал... Американцы, они всё время вмешиваются в конфликты нефтедобывающих стран, воюют там... Цены на нефть растут - им же это не выгодно.
   -Знаешь, на самом деле всё гораздо... - я замялся, подыскивая подходящее слово, - не сложнее, скорее даже проще, но дальше запрятано. Во-первых, вмешиваясь в политику этих государств, американцы не дают им возможности договориться между собой, тем самым осуществляя принцип "разделяй и властвуй"; во-вторых, берут под контроль природные ресурсы; в-третьих, ещё больше дестабилизируют обстановку, что как нельзя лучше способствует их замыслам.
   -Но ведь это ведёт к повышению цен на нефть, - совершенно справедливо заметил Цаплин, - а им это не выгодно, они же её сами покупают.
   -Не выгодно? - я улыбнулся. - Вот и другие верят в этот грандиозный обман. Скажи мне, за что американцы покупают нефть?
   -За доллары... - простой ответ на известный вопрос.
   -А доллары они где берут? - я пристально глядел на осунувшегося, перепачканного собственной кровью бойца, и невольно думал: Какая причина привела его ко мне и заставила задать этот вопрос? Думал и не находил ответа.
   -Печатают, - почувствовав какой-то подвох, Юрка говорил не столь уверенно как раньше.
   -То есть нефть для себя они покупают практически за ничего! А какая разница отдать за баррель одно ничего или пять ничего.
   -Но я не понимаю, какая им от этого выгода?
   - Всё просто - все расчёты по нефтяным сделкам в мире происходят в долларах. Пусть половину этой нефти за НИЧЕГО покупают американцы, а остальную нефть покупают другие страны. Но у них-то нет печатного станка, значит, чтобы получить эти самые бумажки, им нужно что-то изготовить, что-то продать американцам, которые уже и другой товар купят за НИЧЕГО. Понимаешь, чем выше цены на нефть, тем больше зелёных бумажек требуется, тем лучше жить американцам. А вот резкое падение цен на нефть стало бы для них ударом. Пришлось бы придумывать и использовать другие механизмы изъятия излишней долларовой массы, банкротства банков с деньгами вкладчиков, например, или что другое... не знаю. Повышение цен на нефть и другие ресурсы - это всего лишь один из методов изъятия перепроизведённой продукции США - американских долларов.
   -Но если это так, почему американцы не поднимают цены на нефть всё выше и выше?
   -Нельзя, не получится, их аппетиты находятся в прямой зависимости от возможностей других стран - экспортёров - после определённого порога цен те просто не в состоянии оплатить производимыми ими товарами требующееся количество американской валюты.
   -Интересно... - Юрка задумался.
   -Конечно, могу быть в чём-то не прав, но, как говорится, "истина где-то рядом". - Я вновь улыбнулся и, тихонько хлопнув задумавшегося Цаплина по плечу, засобирался на обход наших позиций, но сперва решил поговорить с тяжелораненым заместителем.
   -Как ты? - ничего более умного, что бы спросить у открывшего глаза Тулина, мне в голову не пришло.
   -Нормально, командир, нормально, - прошелестел тот.
   "Нормально, блин, две пули в теле, одна из них хоть и вскользь, но по голове, еле шепчет от слабости, а всё туда же - нормально". Впрочем, действительно нормально. Если донесём - жить будет. Ещё всех нас переживет. И дай бог.
   -И с пленным как-то неловко получилось... - Он за собой ещё вину чувствует, ой, дурак!
   -И мать его! - выругался я. Все эти "языки" меня конкретно достали. Если бы не этот "язык", мы бы положили всех чехов тёпленькими, и бойцы, глядишь, целы были бы. Нет, чтобы я ещё раз... Из-за какого-то "языка"... Не из - за какого-то, а из-за своего собственного! Кто тебя, идиот ты этакий, за язык тянул? Глобальными патриотическими чувствами проникся? Забыл, как ОН в ТОМ апреле про две тяжёлые утраты говорил? А про третью - девятнадцать погибших в тот же день пацанов даже не вспомнил. Что ему мальчишки, каждый из которых мог стать великим, да что стать, они уже стали такими, отдав свои жизни за страну, за Родину! Девятнадцать мальчишек и два старых пердуна! Чёрт... Раньше это надо было вспоминать, раньше, теперь без толку. Теперь тебе, старый сукин сын, своих мальчишек до колонны довести. Довести и всё - до конца командировки на попе ровно! Ни вправо, ни влево, хватит, устал. Правда, устал. Достали меня эти командировки. Почти четыре с половиной года в горячих точках - это действительно много. Пора угомониться, пора...
   -Командир, я спать... - Тулин закрыл глаза.
   -Спи, Стёпа, спи. Нормально всё с пленным. Ты спи, а я пойду охранение проверю. А ты спи, завтра ни свет - ни заря вставать. Нам ещё идти да идти.
   Я коснулся его холодной руки своими тёплыми пальцами, поправил укрывавший Тулина спальник и тихонько поднялся на ноги. Охранение я проверял всего полчаса назад, но хотелось пройтись, развеяться, а то что-то и впрямь тошно мне сегодня. Наверное, погода виновата. Я посмотрел вверх - сквозь ветки деревьев тускло просвечивал выплывший из облавы облаков месяц. Он гордо взирал на меня сверху вниз, словно похваляясь позолотой, выступающей на острых кончиках его рогов. "Рогоносец" - улыбнувшись внезапно пришедшему сравнению, я перехватил поудобнее автомат и тихо побрёл по ночному лесу. Где-то вдали привычно хоркали кабаны, одинокая лисица звонко тявкала, ей отзывалась другая, вскрикнула и замолчала потревоженная кем-то птица. Лес полностью погрузился во влажную и зябкую прохладу. Одинокая сова пронеслась тенью перед моим лицом и исчезла в сгущающейся темноте пространства.
   -Чи, - окликнул меня залегший за кустом орешника Потапов.
   -Свои, - тихо отозвался я, продолжая идти вперёд. Григорий, приподнявшись на локте, сел и в ожидании меня положил оружие на колени.
   -Товарищ прапорщик, - его шёпот был едва слышен, и мне пришлось приблизить ухо к Гришиным губам, чтобы понять сказанное. - Я тут с ребятами говорил... - видимо, вопрос Потапова действительно волновал, потому как он на мгновение замялся. - Вы представление на награды писать будете?
   Я мысленно усмехнулся и подтвердил его предположение.
   -Буду, - короткий, ни к чему не обязывающий ответ.
   -А на меня? - чувствовалось, что ему неловко об этом заговаривать, но как любому мальчишке хотелось приехать с войны не абы как. Не с одним значком отличника боевой и политической, а с чем-нибудь посущественнее.
   -Посмотрим, - не хотелось пробуждать в нём ложные надежды. Пока что я планировал представить четверых - пятерых, а там как кривая вывезет. А то возьмут "зарубят" полностью, с них станется - основную задачу свою мы ведь так и не выполнили...
   -Товарищ прапорщик, я тут стишок сочинил... - это было так странно слышать, что я невольно вздрогнул. - Послушаете?
   Большей глупости в своей жизни я не слыхал, но, странное дело, согласно кивнул:
   -Валяй, - и словно спохватившись, - только тихо-тихо.
   -Я одними губами.
  
   Ночь тиха. Ни ветерка, ни всплеска,
   До утра застыли камыши.
   Тихий шёпот куцего подлеска
   Как набат средь призрачной тиши.
   Далеко за лесом звон хрустальный -
   Говорок весеннего ручья.
   В нём поэт мне слышится опальный,
   Наслаждаюсь его речью я.
   Лунный диск крадётся в злом тумане,
   Облаком прикрывшись, как щитом.
   И внезапно, как в былом романе,
   Скачет всадник на коне гнедом.
   Звук хрустальный, светлые подковы.
   И по звёздам, будто по тропе,
   Он уходит в вечность...
   Снова, снова,
   Продолжая ночью сниться мне...
  
   -А дальше я пока ещё не придумал, - виновато пояснил он и замолчал. Молчал и я, осмысливая сказанное. Было, по меньшей мере, странно слышать в ночи стихотворение, тем более такое, тем более здесь и сейчас. Почему он вообще сочинил его, почему прочёл мне? Может, боялся, что к утру забудет, и никто никогда это стихотворение не услышит или... опасается ещё более худшего? А может, спешил сообщить о радостном обретении открывшегося дара? Не знаю. Я даже не придумал, что сказать в ответ, и вместо того, что бы похвалить или как-то иначе поощрить к будущему творчеству, буркнул:
   -Ладно, бди, - после чего двинулся на обход позиций.
   На свою днёвку к радистам и тяжелораненому Тулину я вернулся получасом позже, уже почти полностью освободившись от своих излишних терзаний и, буркнув что-то невнятное нёсшему службу Иванову, сразу же лёг спать. До утра оставалось совсем немного, требовалось быстренько уснуть, а там уже рассвет, там в путь и, наверное, всё будет хорошо... Да что наверное - наверняка!
  
   Наступившее утро порадовало солнышком, правда, оно едва-едва пробивалось сквозь окутавший лес туман, но всё едино стало веселее - появилась надежда на помощь крылатой братии.
   -Кашкин, общий подъём, двадцать минут на раскачку и трогаем, - меня внезапно стало томить ощущение упущенного времени.
   -Есть, - отозвался за Кашкина Иванов, и я увидел, как он растворился в окутанных туманом зарослях орешника. А Кашкин, которому был адресован этот приказ, только лишь виновато развёл руками, следом потянулся и принялся как ни в чём не бывало укладывать в рюкзак разбросанные на ночь вещи. Выскочившая из-под сваленных в кучу продуктов мышь, едва не угодив ему под ногу, пискнула и скрылась в переплетении корней.
   -Вот, блин! - выругался Кашкин, когда, запустив руку в продуктовую кучу, вытащил оттуда прогрызенную в нескольких местах пачку с галетами. То-то мне сквозь сон казалось, что кто-то всю ночь хрустит целлофановой обёрткой... Пришлось старшему радисту брать малую пехотную лопатку и прикапывать "надкусанную" пачку "армейских хлебцев" вместе с остальным приготовленным для "утилизации" мусором. Затем он принялся возиться с радиостанцией. Я же, быстро совершив утренний моцион, вскрыл банку тушёнки и, практически не жуя, умял её в две минуты. Запил остатками минералки и сунул пустую бутылку обратно в рюкзак с твёрдым намерением в ближайшем ручье пополнить запас живительной жидкости. После чего скрутил и сунул в рюкзак спальник, следом запихал полиэтиленовую плёнку, свернул и приторочил к рюкзаку коврик. Будучи совершенно готовым к движению, я с рюкзаком за плечами обошёл своих бойцов, удостоверился, что с Цаплиным и Бариновым всё в норме, и только тогда отдал команду на выдвижение.
  
   Мы шли медленно, но почти без остановок. Я даже не стал останавливаться у ручья, чтобы пополнить запасы почти закончившейся воды. Для раненых вода у нас была, а для остальных... Пройти оставалось уже не так много, а там часовая тряска в грузовике и пей хоть залейся. Так что всё складывалось не так уж и плохо - время от времени глядя на часы и сверяясь с картой, я справедливо рассудил, что двигаясь таким темпом, в пункте эвакуации мы будем вовремя.
  
   Полковник ГРУ Черных.
  
   -Как мы и предполагали, - подполковник Остапенко ввалился в кабинет шефа, подтолкнул кресло и плюхнулся за стол полковника. - Ефимов обнаружил базу боевиков и, воспользовавшись благоприятной ситуацией, совершил налёт.
   -Результат? - встрепенулся Черных, достал из-под стола полуторную бутылку минеральной воды, скрутил с неё пробку и сделал несколько жадных глотков.
   -Уничтожено семнадцать боевиков, среди них одна женщина - смертница. Захвачено значительное количество оружия. В группе Ефимова трое раненых, один тяжёлый, - отрапортовал подполковник.- Сейчас Ефимов начал отход, двигается к месту эвакуации.
   -Говоришь, боевик-смертница... - задумчиво пробормотал полковник. - Впрочем, ничего странного. Имурзаев давно и "плодотворно" занимается их подготовкой. На счету его "специалисток" не один десяток человеческих жизней. Значит, смертница... Пленных, как я понимаю, захвачено не было?
   -Нет, - Остапенко почти виновато развёл руками и отхлебнул минеральной воды из поставленной на стол бутылки, - была попытка, но неудачная.
   На какое-то время в кабинете наступила тишина, нарушаемая лишь полётом одинокой, бьющейся о стекло мухи.
   -И всё-таки я уверен - нити подготовки покушения на президента идут именно к Имурзаеву, - на задумчивом лице полковника Черных царила хандра.
   -Я тоже, - согласился Остапенко. - Но, как говорил бессмертный Василий Иванович Чапаев: "Нутром чую литр, а доказать не могу". Так и у нас...
   Метавшаяся по комнате муха наконец нашла какую-то щёлочку и начала упорно в неё протискиваться. Её манёвры не укрылись от острого взгляда подполковника Остапенко, и теперь он с интересом наблюдал, что у неё из этого выйдет.
   -А времени остаётся всё меньше, - в хандре полковника прибавилось ещё немного грусти.
   -Я считаю, мы уже ничего не успеваем предпринять. - Остапенко добавил туда ещё одну ложку дёгтя.
   -И к чему ты это сказал? - насторожился полковник Черных.
   -Необходимо отменить визит президента, - пояснил свою позицию Остапенко.
   Муха умудрилась застрять и теперь пыталась выкарабкаться обратно.
   -Ты думаешь, это так просто? - полковник Черных на секунду задумался. - Остановить такой маховик... - Ещё одна пауза. - Нужны подтверждения, нужны сведения. И этот... Николай Семёнович - он вообще непрошибаем. Без доказательств нашей правоты к нему незачем и соваться. За отмену визита его по головке никто не погладит, а поругать, вплоть до снятия, за неподготовленность могут.
   -Так что же остаётся делать? - бутылка с минералкой уже прочно обосновалась в руках подполковника.
   -Ждать и надеяться. - Черных попробовал улыбнуться, получилось нечто жалкое.
   Муха не оставляла своих попыток вырваться.
   -На что? - не понял своего начальника снова приложившийся к бутылке Остапенко. Черных наконец выдавил вымученную улыбку.
   -Все нити заговора по нашему обоюдному мнению ведут к Сулейману Имурзаеву. И потому мы можем надеяться, что в ходе своего налёта на базу Ефимов сделал нечто незамеченное им самим, да и нами тоже, что не позволит реализовать Басаеву свои планы.
   -Больно мудро ты завернул, - Остапенко поставил на стол почти опустевшую полторашку. - Сходил туда - не знаю куда, нашёл то - не знаю что. И мы победили.
   -Вот-вот, именно так, - без тени иронии завершив разговор, полковник скомкал и бросил в урну плод утренних размышлений - листок с многочисленными нарисованными и разукрашенными чёртиками...
   Муха рванулась из последних сил и оказалась на свободе. Она, похоже, была столь ошарашена этим, что какое-то время находилась без движения.
   -Раз у Вас больше ничего нет, - подполковник метнул красноречивый взгляд к стоявшему в углу холодильнику, но вновь впавший в задумчивость Черных не обратил на это никакого внимания, - тогда я пойду.
   Остапенко встал с кресла и не спеша покинул кабинет шефа, вместе с ним, никем не замеченная, вырвалась в дверь и пришёдшая в себя муха. Шальная от вдруг обретённой свободы она понеслась по длинному коридору, чтобы, в конце концов, заблудиться в его стенах.
  
   Сулейман Имурзаев - амир ...кого района.
  
   С остатками собственной банды Сулейман Имурзаев, возвращавшийся после визита к Шамилю Басаеву, встретился в часе пути от базы. Он уже давно услышал отдалённые выстрелы и потому спешил, подозревая попытку нападения на лагерь, но не мог и представить, что всё обстоит столь печально. Вырвавшиеся с базы боевики являли собой поистине жалкое зрелище.
   -Как ты допустил? - набросился он на своего главного помощника Ильяза Байсарова, остававшегося на базе за старшего начальника.
   Тот стоял молча, и виновато понурив голову, покорно выслушивал справедливую отповедь амира. Налетающий ветер шевелил его длинные, мокрые от пота и дождя чёрные волосы.
   -Как ты проворонил подход русского спецназа? - продолжал разоряться взбешённый Сулейман, не насчитавший и двух третей от оставленных на базе воинов.
   -Туман, - наконец пробовал оправдаться Ильяз Байсаров. - Они напали так внезапно!
   -Внезапно? А где боевые посты? Что они делали? Спали? И сколько русских на вас напало? Рота? Две? - злоба бушевала в душе амира, он был готов задушить помощника собственными руками.
   -Группа, - не посмел перечить правде Байсаров.
   -Группа??? - глаза Амира полезли на лоб. - И вы бежали?
   -Они смяли наше охранение и заняли все ключевые позиции, - голос Ильяза едва слышался. Всё сильнее и сильнее ощущая свою вину, он склонялся ниже и ниже, но всё же пытался объяснить причину своего ухода: - Ещё чуть, и мы оказались бы в кольце. А если бы к спецам пошла подмога?
   -Подмога? - взревел Сулейман, хотя частью разума уже понимал, что в словах помощника существовало зерно истины. Оставаться в тех условиях на базе и дальше было сравнимо с безумием. - А где женщины? - наконец спросил он, ибо по-настоящему его сейчас заботило только это.
   -Женщины? - казалось, помощник даже не понял заданного вопроса.
   -Да, женщины! - амир всё больше и больше распалялся в своём гневе.
   -Не знаю, - помощник амира пошёл пятнами, - там. Они оставались в своей комнате...
   -Если они убиты... - прошипел Имурзаев, гнев в его груди клокотал, готовый вырваться неконтролируемой яростью, - ты издохнешь так же! Я же приказал тебе оберегать их! Разве нет? Разве не приказал?
   -Приказал. Но они же смертницы, им всё равно умирать! - Байсаров не оставлял попыток оправдаться.
   -Да, умирать! - не стал спорить Имурзаев. - Но где и когда - решаешь не ты и даже не я! Твоя беспечность поставила под угрозу большие планы! - внезапно Сулейман остановился, будто что-то вспомнив, и медленно огляделся вокруг. - А кстати, где наш доктор? - и увидев искривившееся лицо помощника, уже опустошённо без всякой злобы: - Понятно. Тоже там. Но этого они не тронут, разве что... - Он не договорил, переключившись на более неотложные дела. - Абдурахманов!... Ильгар, ко мне! - он шумел громко, не таясь, будто показывая всем и вся, что нет и не было в этом лесу силы более мощной, чем он и его люди. Почти полсотни моджахедов стояли возле него здесь и сейчас. Некоторые потрёпанные и испуганные, но целые и вооружённые, и если их как следует встряхнуть - вполне готовые к бою.
   -Ильгар, возьми троих, добеги до лагеря и доложи обстановку. А мы пока превратим это стадо баранов в хоть какое - то подобие войска. И внимательнее, русские всё ещё могут находиться там, а если отошли, то вполне вероятно, что оставили нам неприятные сюрпризы.
   -Будет сделано! - Абдурахманов слегка склонил голову и, пятясь задом, исчез за тесно росшими стволами деревьев.
  
   -Строиться! - скомандовал Сулейман, когда четвёрка отправленных на разведку бойцов окончательно скрылась за деревьями. Чувствующее свою вину, побитое, потрёпанное войско, поспешно разбиваясь на боевые пятёрки, выстраивалось в некое подобие армейской шеренги. Наконец усердное толкание локтями закончилось, и боевики замерли в неподвижности.
   Пройдя вдоль строя, амир разозлился ещё больше - на некоторых из отступивших не хватало разгрузок, а у одного и вовсе отсутствовало личное оружие.
   -Свинья! Жалкий подвывающий шакал! - Сулейман сильной рукой вытолкал опозорившего себя воина из общей массы. - Шавка, которую мы называли братом по имени Хасан. Шавка! Теперь ты всегда и везде ходишь первым! В другие времена я бы просто тебя расстрелял, теперь же будешь находиться в авангарде до тех пор, пока не добудешь себе оружие. Слышишь ты, падаль, тебе всё ясно?
   -Я... я... - казалось, что девятнадцатилетний пацан сейчас расплачется, но он смог совладать с эмоциями, стыд переборол страх. - Я буду ходить первым, пока не добуду оружие! - повторил он приказ дубовым голосом.
   -Хорошо хоть это тебе не пришлось повторять дважды! - Сулейман не чувствовал жалости. - Становись в строй! Да не сюда, успел забыть, где теперь твоё место? - Имурзаев пнул провинившегося "моджахеда", давая ему ускорение дойти до головы отряда. И повернувшись ко всем, объявил: - Мы выступаем к базе. Если там ещё находятся русские - мы убьём их! Если отошли... - Сулейман задумался. - Как поступить в этом случае - я решу позже... Будем мы им мстить за наших братьев или нет, покажет время! - Имурзаев лукавил: месть была совсем не причём, на самом деле его сейчас волновала лишь судьба девушек.
  
   На базе царил разгром, сваленные в кучу трупы смердели. Мёртвая шахидка валялась поверх трупов мужчин. Она была полностью одета, грудь перечёркивала автоматная очередь. Одного взгляда Сулейману хватило, чтобы понять - её убили с близкого расстояния, почти в упор. А вот второй девушки - Зейнап - нигде не было.
   -Обыщите все схроны, обойдите лес. Найдите её! - приказал он, в отчаянии рассуждая о том, что времени до дня проведения запланированной акции осталось слишком мало и не так просто найти подходящую смертницу, к тому же она должна быть готова. Ему нужна Зейнап - живая и невредимая. На что-то иное у него просто физически не оставалось времени.
   -Её нигде нет! - понимая, что в далёком прошлом гонцу, принесшему плохие вести, вырывали язык, да и сейчас за это можно было запросто попасть под горячую руку, Ильяз, тем не менее, пришёл сам. - Мы нашли доктора... - его понурый голос и на этот раз не внушил Сулейману оптимизма.
   -Где он? - спрашивая, Имурзаев уже не сомневался в судьбе их пленника.
   -Там, - Ильяз кивнул на один из схронов. Дверь в него была открыта, и как раз сейчас из него начали вытаскивать уже начавшее костенеть тело русского доктора.
   -Как это произошло? - теперь это было неважно, но Сулейман хотел знать. Ему было любопытно.
   -Граната, - просто ответил Ильяз, и Имурзаев сразу всё понял, ему не надо было объяснять, как и каким образом в схрон попала граната.
   -Доктор дурак! - рявкнул амир. - Он что, всерьёз думал отсидеться?
   -Не знаю, наверное, - Ильяз пожал плечами. Он как-то не задумывался над вопросом, зачем Виктор оставался в схроне. Оставался и оставался.
   -Шайтан его побери! - зло выругался Сулейман и сплюнул. Зелёная от насвая слюна, словно сопля, начала медленное движение по прогнувшемуся от её тяжести листу. Имурзаев снова сплюнул. Доктор его почти не трогал, доктор - не проблема. В крайнем случае привлекут того же Хирурга, пусть и потащат его через пол - Чечни. Доктора есть. Он и сам знал, где за сутки можно раздобыть их парочку, а то и больше.
   -Значит, её нигде нет? - он снова мыслями вернулся к исчезнувшей девушке.
   -Мы обыскали всё, - виновато разведя руками, подтвердил высказанное предположение Ильяз.
   -Значит, ей негде больше быть - только у русских, - сделал вывод Сулейман, даже не задумываясь, откуда у него появилось такое убеждение.
   -Мы тоже так посчитали, - на этот раз Ильяз решил высказать коллективное мнение. - Русские увели её.
   -Говоришь, увели... Все так думают? - и заметив в глазах старшего помощника согласие, продолжил свои рассуждения. - Русские не забрали даже разгрузок, только и сделали, что попортили магазины... Что это может значить?
   Помощник пристыжено промолчал, не имея или не решаясь высказать свои предположения.
   -Это может означать только одно: у них на руках и без того приличная ноша. И эта ноша - трупы и раненые, свои трупы и раненые, и ещё Зейнап. Спецы понесли слишком существенные потери, они даже не оставили для нас ни одного сюрприза. - Сулейман улыбался своей проницательности. - Они могли подложить под трупы, по крайней мере, хотя бы одну гранату. Но не сделали этого. И это говорит о том, что они спешили и боялись оставаться здесь дольше нужного. Они видели сколько вас, видели вашу силу и понимали, что придя в себя, вы можете захотеть вернуться.
   -Ты прав, - согласился Ильяз. Он уже понимал, куда начал клонить всё более и более воодушевляющийся амир. А тот не собирался останавливаться лишь на своей речи.
   -Мы их догоним и уничтожим, и вернём девушку. Ильяз! - злоба на помощника, бушевавшая в душе Сулеймана, наконец-то начала стихать. - Выступаем, и объяви всем: стрелять с оглядкой, кто попадёт в девушку - расстреляю!

Глава 13.

Глухая оборона.

   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   Это была хорошо организованная атака - они зашли с трёх сторон и сразу ударили, трое моих парней упали сразу. Мы огрызнулись, но слишком вяло, чтобы сдержать наступательный порыв чехов. Если бы не ждал чего-то подобного, нас бы положили сразу, но группа довольно далеко растянулась, и у нас оставался шанс. Но только их снова было много, гораздо больше, чем нас, даже если считать всех наших легкораненых. Но к нам, я уже знал, идёт помощь, и это тоже давало нам дополнительный шанс. Продержаться! Только бы продержаться час, чуть больше, чуть больше! Чуть больше часа... всего... Это так много! Тех же, кто мог держать оружие, осталось десятеро.
   Нет, мы их не прозевали. Мой тыл открыл огонь первым, предупредив всех нас, но слишком велик был шквал огня, слишком часто ложились пули, чтобы удалось спастись всем. К тому же боевики очень удачно навязали нам место боя, хотя, может, это получилось у них совершенно случайно - наши позиции оказались равными, вот только их было больше, много больше. Они бы, наверное, нас смяли, но странно - чехи вели себя весьма неактивно и вопреки своим привычкам пока не сделали ни одного выстрела из гранатомётов.
  
   Тыловая тройка.
  
   Юрка чувствовал слабость во всём теле. Он всю ночь жадно пил заботливо оставляемую ему минералку, но всё равно ему хотелось пить. Изодранные пулей рёбра невыносимо ныли, саднила нога, но он упрямо шёл вперёд, хотя командир уже не единожды предлагал взвалить его на носилки, но группа и без того двигалась ужасно медленно. Топавшему позади Баринову едва ли легче идти с простреленной рукой, к тому же ему приходилось тащить на себе и ВСС, и чеховский трофейный автомат. Свою СВД Лёшка отдал в центр группы - с одной рукой о том, чтобы с ней управиться, нечего было и думать. Шедший же замыкающим Александр Игошин пёр на себе два рюкзака - свой и всё того же Баринова. Кроме того, через плечо у него оказалось закинуто сразу три трофейных автомата. Не меньше, если не больше была загрузка и всех остальных разведчиков. Они всё шли и шли, через буераки, через заросли ежевики и шиповника. Юрка буквально валился с ног, но не смел остановиться и попросить помощи, а идти оставалось ещё часа два, не меньше. Радовало лишь то, что согласно сообщению, полученному по радиостанции, навстречу им выдвинулись две группы из их роты. Да и солнце, окончательно освободившись от пелены облаков, давало надежду на возможную помощь со стороны вертолётчиков. Чем чёрт не шутит, пока вышестоящее начальство на отдыхе. Юрка уже начал представлять себе, что над ними зависают две краснозвёздные махины, как какое-то движение впереди - слева привлекло его рассеявшееся было внимание. Он напряг уставший взор и...
   -Чехи! - закричал Юрка, одновременно снимая пулемёт с предохранителя и тотчас положив палец на спуск. Длинная, хлёсткая очередь ударила по дереву, за которым присела фигура, одетая в пятнистый гортековский камуфляж. Поражённая пулемётными пулями фигура вражеского автоматчика подпрыгнула и, роняя оружие, повалилась на бок. Сам же Юрка, не устояв на ногах, шлёпнулся на задницу, что, собственно, и спасло ему жизнь. В том месте, где только что была его грудь, просвистело десяток пуль, пущенных сразу с двух направлений. Цаплин повалился на бок и, забыв о боли в груди, пополз под укрытие корневищ стоявшего в двух шагах дерева. Снова начав стрелять, он увидел, как из зарослей орешника, росшего со стороны противника, появляются всё новые и новые фигуры, как постепенно они подтягиваются ближе и, укрываясь за деревьями, открывают огонь по залёгшей цепи спецназовцев. Вот только Юрка не видел, не мог знать, что первый удар боевиков пришёлся на центр группы, что сразу оказались убиты радист Кашкин и автоматчик рядовой Проскурников, а младший сержант Сивчиков истекал кровью, будучи не в состоянии сделать перевязку собственными силами. Бой разгорался кровавым пламенем. И Юра Цаплин, приникнув к своему ПКМу, полностью оказался в безумстве его стихии. В это же время находившийся чуть левее и сзади Лёшка Баринов, привстав над землёй, с одной руки бил из трофейного автомата по появившемуся в глубине леса гранатомётчику. Развернувшийся же в тыл Игошин, весьма удачно срезав излишне неосторожного вражеского снайпера, теперь пытался прижать нарисовавшегося на горизонте вражеского пулемётчика. Но подходили всё новые и новые боевики, и ушедшим в глухую оборону разведчикам становилось всё жарче.
  
   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   Рядом со мной лежал Кашкин, из его пробитого лба вытекала кровь. Разбитая пулями радиостанция "Р - сто пятьдесят девять" высовывалась из рюкзака бесполезной грудой железа. Тело Кашкина иногда дёргалось, но я не в силах был хоть чем-то ему помочь, ползатылка моего старшего радиста отсутствовало.
   -Связь, Иванов, связь! - пытался докричаться я до Иванова, укрывшегося за деревом и отстреливавшегося от наседающего противника. Тот по-прежнему атаковал, но огонь с их стороны вёлся уже как-то вяло, но, правда, исключительно прицельно. Непонятно было, то ли у боевиков не хватало патронов, то ли они чего-то ждали.
   -Связь, Иванов, сука, связь! - в очередной раз потребовал я, и наконец-то опомнившийся радист потянулся к своему "Арахису".
   -Куда, сука! - заорал я, когда он опрометчиво поставил радиостанцию на землю, не подумав о летящих сюда пулях. Вскочив, я бросился к радисту и буквально втолкнул радиостанцию за дерево, и только тогда повалился за него сам.
   -Иванов, гнида, что ты творишь? - рявкнул я на растерявшегося радиста. Тот положил автомат на корневище и очумело уставился в мою сторону.
   -Куда ты её под пули выставил, куда? Ну, сука, следующий раз ты её грудью закрывать будешь, грудью, ёшь твою медь! Связь, живо! С "Бомбардиром"! Позовёшь, крикнешь! - отдав крайнее указание, я снова метнулся в сторону, на ходу стреляя по наступающему противнику.
   -Вариант четыре! - мой ор явно перекрыл все звуки, потому что меня поняли. Вариант четыре означал круговую оборону. Кто куда смотрит и куда кто стреляет - знали все, вот только одна проблема - в этой обороне наметились существенные прорехи. Тулин оставался без сознания, Кашкин и Проскурников-автоматчик второй тройки ядра убиты, Сивчиков - пулемётчик из той же тройки, получив две пули в грудь, едва мог держать оружие. Правда, зато крепился и яростно отстреливался Цаплин, но на сколько ещё хватит его сил?
   -Командир, - Иванов едва ли не впервые назвал меня не товарищем прапорщиком, а командиром, а ведь я всегда учил: в бою чем короче - тем лучше. - Есть связь!
   Я быстро переместился и схватил микрофон:
   - Координаты противника Х... У... - я назвал свои собственные координаты, противник был с трёх сторон и слишком близко, чтобы поступить иначе. - Как понял? Приём.
   -Понял тебя, понял, приём! - ответил радист артиллеристов.
   -Огонь по моей команде, только по моей команде! - кричал я, вжавшись в исходящую влагой землю. - Как понял? Приём.
   -Понял тебя, огонь только по твоей команде. Приём, - донеслось из наушников.
   -"Бомбардир", если со мной прервётся связь более чем на пятнадцать минут, удар нести самостоятельно, беглым. Как понял? Приём?
   -Понял тебя - пятнадцатиминутная потеря связи, беглый огонь по координатам Х... У... - он повторил названные мной координаты. - Приём.
   -Всё правильно, всё правильно! - подтвердил я, прямо за спиной рванул гранатомётный выстрел, плечо довольно существенно приложило срубленной осколками и упавшей вниз ветвью. - Держи связь!
   -Держу! - отозвались где-то там, в далёком далеко.
   Я протянул гарнитуру прижавшемуся к моему плечу радисту.
   -Иванов, лежишь - не дышишь, ты связь, только связь, всё слышал? Всё ясно? - тот понятливо и однозначно кивнул. - Будь на связи! Запомни: пятнадцать минут отсутствие связи - артудар. И вот ещё что, если... ты понимаешь, если они... совсем близко и меня нет... - Иванов снова кивнул, - артуху вызовешь сам.
   Я видел, как побледнели его и без того бледные щёки, но радист снова не задумываясь качнул головой.
   -Выберемся, - я должен был хоть как-то его подбодрить. Шлёпнул по плечу, после чего перекатился вправо и начал стрелять по перебегающему за кустами противнику. Неожиданно движение среди чехов прекратилось, выстрелы стихли. Все попрятались. Не имея мишеней, выстрелы с нашей стороны тоже смолкли.
   -Кто командир? - над застывшим в ожидании полем боя прозвучал голос, совершённо лишённый восточного акцента, но что-то неуловимое в нём давало понять, что говорит вовсе не русский.
   -А на кой хрен? - пока я решал, отвечать - не отвечать, за меня откликнулся кто-то из моих бойцов, но я не понял, кто именно. В ушах звенело.
   -Жить хочешь? - дурацкий вопрос, но он был задан. Хрустнула, обломилась вниз очередная ветка.
   -А ты, я вижу, нет? - я решил взять инициативу в свои руки.
   -Почему нет? - деланно удивился мой столь неожиданный собеседник. - Я тоже хочу жить!
   -Что-то не похоже! - появилось желание обозвать его нехорошим словом, но он пока не грубил, и я тоже не стал выходить из рамок приличия. Бойцы мои тоже молчали, и не столько потому, что не считали возможным влезать в эти переговоры или не хотели высказать свою "витиеватую" точку зрения, а потому, что я твёрдо забил в них одно правило: никогда подобным образом не выдавать своих позиций и численности. А будь всё иначе, я представляю, какими бы эпитетами они обложили этого парламентёрщика.
   -Командир, у тебя есть то, что нужно мне! - вдруг сообщил всё тот же голос.
   -Не понял? - я действительно не понял его притязаний.
   -У тебя девушка! - пояснил мой собеседник.
   -Девушка? - "Нас преследуют из-за девушки?" Этой мыслью меня пронзило словно ударом тока. Им нужна девушка, и из-за неё весь этот сыр-бор? Если бы я мог знать или хотя бы предположить о причине этой погони заранее! Если бы я знал, что из - за этой девушки потеряю двоих, пока двоих, я бы тогда... В тот момент, на базе, я ни на секунду не задумался бы. Но в тот миг я ничего такого не знал и не сделал того, что должен был сделать. Оставалось только очень сильно сожалеть, что не грохнул её на месте, сразу... Жалость к врагу... Её не должно быть... У меня уже убили двоих и ещё неизвестно сколько ребят убьют. Нас обложили со всех сторон, и нам надо продержаться час. Час - это много, очень много, а они ещё не атаковали нас в полную силу. Они боялись задеть девушку. Вот почему они ни разу не применили гранатомёты.
   -Послушай, командир! - кричал скрытый от меня деревьями чеченец. - Вы - хорошие воины, я не хочу больше ничьей крови. Отдай нам девушку, и мы уйдём!
   -У меня её нет! - честно ответил я, удивлённый таким миролюбием главаря бандитов.
   -Где она, если не у тебя? - засомневался в моей искренности чеченец.
   -Я не знаю, она ушла, я отпустил её, - я снова был предельно честен. Если боевик собирался выполнить свои условия - я готов был пойти на эту сделку. Собственно, не стоившую мне абсолютно ничего.
   -Почему ты тогда убил ту, другую? - чех всё же не выдержал, чтобы не предъявить мне претензии. - Ты же видел, что она женщина!
   -Я не видел её глаз! - прохрипел я внезапно сорвавшимся от напряжения голосом.
   -Это похоже на правду. - Он, кажется, задумался. - Куда она пошла?
   -В лес, - усмехнулся я. Но шутка была не к месту, и потому я вынужденно пояснил: - К южному выходу с базы. Если хорошенько поискать, наверное, можно найти следы. - Отвечая, я мучительно соображал: - "Почему, почему я её не грохнул? Почему позволил уйти? Эти пронзительно-синие, бездонные в своём отчаянии глаза! Чёрт! Слабость, человеколюбие - непозволительная роскошь для человека моей профессии. Наверное, действительно старею, делаюсь сентиментальным. В аду гореть тебе с твоей сентиментальностью! Два бойца, два пацана умерли за одну чеховскую девку! Ну почему, ну почему? Убей я её, и что? Боевики всё равно отправились бы мстить? Сомневаюсь, очень сомневаюсь. Не похожа она на любимую дочь великого падишаха, не похожа. Скорее... Скорее она похожа... на... на смертницу?! Из-за смертницы такой сыр-бор? Такого тоже не может быть! Разве... Разве что... - эта пришедшая мне в голову мысль сразу поставила всё на свои места. Она - участница того тщательно засекреченного, запланированного Басаевым террористического акта! Как он собирается его осуществить - не моя забота, а вот предотвратить, - не люблю высокопарных слов, тем не менее, - предотвратить его - наша прямая обязанность. Предотвратить! И только в этом случае гибель моих ребят будет оправдана, только тогда в их гибели был смысл. Чех действительно пришёл за ней. Зря я, зря я ему сказал правду!
   -Хорошо, русский, на этот раз мы отпускаем вас и уходим! - этот покровительственный тон взбесил меня окончательно. В конце концов, кто он и кто мы!
   -Неплохо придумано, чех, только кто сказал, что вас отпущу я?
   Повисла долгая, гнетущая пауза. После которой над лесом зазвучал его озлобленный голос:
   -Ты сам так решил! Вы все умрёте! Аллах акбар! - как приказ к действию, и относительная лесная тишина разорвалась грохотом гранатомётных и пулемётных выстрелов.
   И начался ад, западали гранаты, засвистели над головой пули. Время сместилось и перемешало всё.
  
   Сулейман Имурзаев - амир ...кого района.
  
   Бой затягивался, надежды Сулеймана на быструю развязку таяли с каждой минутой.
   "Прекратить бой и отойти? - возникшая в голове мысль тут же была отметена на задворки сознания. С русскими следовало покончить! И даже не потому, что амира жгла ненависть, а потому, что он вдруг понял, что спецы и впрямь не дадут им уйти. Вцепятся как вошь в хвост и будут кусать, пока не загрызут до смерти. Нельзя давать слабину и отходить, никак нельзя! Но и оставаться здесь дольше - тоже. Как ни крути, а у эмира сейчас были гораздо более важные заботы, чем уничтожение одной спецназовской группы. То, что он ещё месяц назад почёл бы за великую удачу, сейчас представлялось мелким и ничего не значащим - ведь на карту были поставлены великие планы великого Шамиля, и что пред этим десяток убитых русских? Зейнап! Нужно отыскать Зейнап! То, что она жива, Сулейман был уверен, русский не соврал. Надо было действовать, и Сулейман сделал выбор.
   -Ильяз! - он поднёс к губам микрофон рации. - Принимай командование! Я ухожу за девушкой, ты остаёшься здесь. Додавишь, свернёшь шею спецам!
   -Принял! - голос помощника амира звучал неестественно сухо. Он уже потерял в схватке с этими русскими треть своих людей и боялся потерять ещё больше. Но ничего этого сказать амиру не осмелился.
   -Отомсти им за всех! - вместо напутствия потребовал Сулейман и отдал новый приказ. Теперь уже он обращался к командиру одной из боевых пятёрок Алхазуру Ахмадову.
   -Алхазур, со своими людьми ко мне!
   -Есть! - как истинный военный, в прошлом офицер Советской Армии, Ахмадов не стал задавать вопросов. Окликнув своих людей, он под непрекращающимся огнём русских спецназовцев привёл их к позиции амира.
   -Уходим! - по-прежнему ничего не объясняя, скомандовал Сулейман, и шесть моджахедов начали путь к базе.
  
   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   -Гриша, прикрой! - крикнул я и, даже не попытавшись уточнить, слышали меня или нет, побежал вперёд, к небольшому, но удобному бугорку. Внезапно земля передо мной вспенилась, в лицо брызнуло почвой, я споткнулся и повалился на землю. Над головой прошла длинная очередь. В ушах шумело, но ран на теле вроде бы не было. Откатившись в сторону, я поднял автомат и выстрелил в слишком нагло рванувшего вперёд бандита. Целил я в ноги, и когда тот начал падать, пули пришлись ему аккурат в лоб. Вокруг всё цвенькало и визжало, плюхало о деревья и швакалось о землю. Чехи подошли совсем близко. Казалось, пули летели отовсюду.
   -Вариант пять! Вариант пять! - проорал я, надеясь, что хоть кто-то меня услышит. И сам потянулся к спусковому крюку ГП-25-го. "Вариант -5" означал огонь из гранатомётов, одноразовых и подствольных. Выстрелил я первым, послав гранату по навесной траектории. Вслед, то ли услышавшие меня, то ли сообразившие, что "пора", разрядили свои подствольники и остальные. Через пару мгновений подствовльники зазвучали дружнее, слаженнее, гранаты падали на чужих позициях, осыпая горячим, осколочным дождём уже было возомнивших о своей победе бандитов. Вклинившись в плюханье ГП-25 приятно ухнул РПГ-26, и чёрный клуб дыма взвился над позициями наступающих. Следом ударил второй, третий, четвёртый слегка задержался, но, судя по вскрикам и донёсшимся до меня проклятиям, оказался самым результативным. На какое-то время, прижав противника к земле, мы смогли перегруппироваться и оттащить в глубину обороны своих раненых. Внезапный осколочный шквал поубавил прыти и остудил особо горячие головы, вот только кольцо вокруг нас сомкнулось к этому времени окончательно.
   -Ивахненко! - я не видел место, где засел единственный остававшийся в строю снайпер, но судя по звукам выстрелов его винтовки, он был где-то рядом. - Ивахненко, ко мне! Генка! - по уму мне было бы лучше самому выбраться к нему, но кто знает, куда бы он к тому времени отвалил, продолжая перемещаться? Я же пока оставался на месте. Позиция моя была лучше лучшего - вытянутая защищающая от пуль земляная бровка, когда-то давно оставшаяся от глубокой колеи проходившей здесь дороги.
   -Командир... - из-за спины выполз тяжело дышавший открытым ртом Геннадий Ивахненко собственной персоной. Неподалёку ухнуло. На голову нам посыпалась отодранная осколком кора дерева.
   -Гена, слушай задачу! - Ивахненко подполз ближе и прижал к моим губам своё ухо. - Отползаешь в центр, ныкаешься, маскируешься и наблюдаешь. Понял?
   -Понял, командир, понял! - заверил он "моё командирское".
   -Выявляешь тех, кто руководит боем, и только тогда стреляешь! Бьёшь наверняка, понял? - новое согласное движение головой. - Выбей мне командиров, понял? Выбей!
   -Усёк, всё усёк!- заверил меня боец, тут же начиная отползать назад.
   Пять минут спустя мне послышался первый сухой, одиночный винтовочный выстрел, и следом со стороны противника понеслись проклятия и обещания немыслимых кар на наши головы, но меня это только порадовало.
  
   Ильяз Байсаров.
  
   -Ваха, Ваха! - прижав микрофон "Кенвуда" к губам, Ильяз Байсаров продолжал отдавать указания сжимающим кольцо моджахедам. - Гранатомётчиков на левый фланг, да, на левый! Да-да. Залп по моей команде. По готовности доложишь. Лечо, ты подтяни своих туда же. Атакуешь по моему сигналу. И не суетись. Спокойно, спокойно.
   Ильяз лежал, привалившись за ствол толстого дерева, поваленного когда-то давно прилетевшим сюда снарядом, чутко вслушиваясь в доносившиеся со всех сторон выстрелы и время от времени поднимаясь, чтобы окинуть взглядом панораму действий. Как настоящий командир, он сидел тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, как, собственно, и полагается руководителю, и командовал действиями своих людей, медленно, но неумолимо затягивая петлю на шее пока ещё сопротивляющихся спецназовцев. Как раз сейчас он планировал, мощно атаковав в одном месте, отвлечь внимание русских от основного удара, который пришёлся бы со стороны тыла.
   "Ещё немного, еще чуть-чуть, и русские будут уничтожены!" - злорадно улыбаясь, Ильяз поднёс к губам "Кенвуд", в очередной раз приподнял голову, чтобы оглядеть местность, и в этот момент его лоб с торчащей над ним короткой сосулькой антенны оказался в виду сетки прицела. Грянул выстрел. Едва ли Байсаров смог бы отличить этот выстрел от сотен остальных, раздающихся и там и сям выстрелов. И даже если бы смог, то всё равно не успел бы его услышать и осознать - пуля прилетела раньше донёсшегося звука, и когда звуковая волна от выстрела из СВД достигла его ушей, разум Ильяза уже погрузился в незримую темноту вечности...
   -Ильяза убили! - полный паники голос перекрыл выстрелы и, разлетевшись по окружающему лесу, достиг ушей многих наступающих. Некоторые из этих многих вздрогнули и попятились.
   - Ваха за командира, Ваха за командира! - минутное смятение всё же было подавлено. - Слушай его команды... Слушай... - звучало в микрофонах, включенных на приём радиостанций.
   -За Ильяза! Русские собаки, вы сдохнете! Аллах акбар! - и непрекращающаяся трель очередей и перебрёх взрывов. Крики раненых и стоны умирающих. Боль и смерть. Смерть и боль. Кровавая краска на тёмно-зелёных листьях, чёрная земля и копоть на лицах живых и умерших. Запах пороховой гари. И голубое-голубое небо, раскатанное над зелёным покрывалом леса...
  
   Старший прапорщик Ефимов - командир второй группы первой роты ...того отряда специального назначения ГРУ.
  
   "Нам бы только полчаса продержаться да ещё полчаса простоять! Ничего-ничего, бывало и хуже! Хорошо, что мы пополнили патроны чеховскими запасами! Теперь живём! Они ещё пожалеют, что припёрлись". Рассуждая таким образом, я перекатился в сторону, выбрал замершую за кустом цель и выстрелил. В ответ над головой цвенькнула пуля - их снайпер тоже хорошо знал своё дело. Следом прилетела короткая очередь, но я успел откатиться вправо, потом немного прополз, выбрал участочек, как мне думалось, побезопаснее и, приподнявшись на локтях, попробовал окинуть взглядом панораму боя. Меня заметили, не сразу, но заметили, и две одновременно выпущенные очереди осыпали меня выбиваемой из почвы земляной крошкой. Но я успел пригнуться и теперь полз дальше. В другом месте я "вынырнул" и сразу начал стрелять по застывшей у дерева фигуре. Попал или не попал - не разобрал, но та как-то странно сжалась и исчезла за корневищами. Ещё одного я подловил, когда тот вознамерился перебежать от дерева к дереву. Разбросав руки, он ткнулся в землю и больше не двигался. Но тут мной, видимо, заинтересовались их командиры и одновременным огнём нескольких стволов окончательно прижали к земле. Справа-слева заухали шлёпающиеся ВОГи, икру щипануло болью. Но боль тут же ушла, забитая другими тревогами - я внезапно понял, что противник начал подходить ближе. Вначале понял, а потом, прижавшись к земле, я услышал чьи-то торопливые шаги. Хорошо, что мы пополнили свои запасы из чеховских закромов, действительно хорошо! Теперь у меня на руках было шесть гранат - две РГД-5 и четыре Ф-1. Свой запас спину не тянет. Не задумываясь, я три из них тут же пустил в ход. Три громких взрыва, и обиженные боевики взвыли. Я приподнялся и выпустил в них остатки магазина, тут же упал на дно ямы и перезарядил оружие. Вокруг всё снова визжало, грохотало, фьюкало, но мне это уже настолько обрыдло, что чувствовал я себя словно в туманной вате. Уши ничего не слышали, и лишь глаза, время от времени поднимавшиеся над бровкой, безошибочно определяли цели и улавливали обстановку боя. Справа от меня нещадно колотил пулемёт Лаврикова, ещё правее, ближе к зарослям орешника, из которого по нам сильнее всего и ударили, отбивался оставшийся в одиночестве Потапов и подтянувшийся к нему Илья Гриневич. Слева билась пока ещё находившаяся в полном составе тройка Шурика Игошина, точнее он сам и пулемётчик Каюмов. Где-то за спиной усердно огрызалась тройка тыла, что она сейчас собой представляла - было страшно подумать, но пулемёт Цаплина не молчал, и у меня оставалась надежда на то, что все они ещё живы.
   -Вадик, справа! - вскричал я, но за стрельбой тот меня так и не услышал. Я вскинул автомат, пытаясь опередить надвигающуюся на него угрозу в виде коренастого боевика, но не успел. Короткая очередь. Залившийся кровью Вадим Лавриков привалился к корневищам дерева, из-за которого только что вёл огонь.
   Что из того, что и убивший его бандит тут же повалился на ежевику, удобряя её своей кровью? Что с того...
   -Сволочи! - я приподнялся на колено, разряжая магазин длинной веерной дугой. Пули прошлись по кустам на уровне коленей. Кто-то, как мне послышалось, глухо охнул. И снова вокруг зарыскали нетерпеливые фонтанчики. Земля полетела во все стороны.
   -Сволочи! - выругался я вновь, в этот раз имея в виду не окружающих нас бандитов, а тех, по чьей вине во многих отрядных группах до сих пор не было внутригрупповой радиосвязи. Будь она у меня и у Вадима, он бы до сих пор оставался жив.
   -Сволочи! - вскричал я, отправляя в полёт одну за другой две гранаты и бросаясь к оставшемуся без хозяина ПКМу. Пока я бежал, во мне всё ещё жила надежда, что вопреки всему Лавриков жив. Но этой надежде не было суждено сбыться. Я подхватил пулемёт, в два приёма добил ленту, зарядил новую и со всё возрастающей злостью облил окружающие нас кусты свинцовыми примочками. Патронов я не жалел. Лента кончилась. Забрав две крайние, остававшиеся у Вадика снаряжённые патронами ленты, я сместился влево, на свою старую позицию, только чуть дальше от Потапова и ближе к Игошину и тыловой тройке, бойцам которой сейчас явно требовалась чья-то поддержка. Судя по всему, попытав счастья на фланге и получив звездюлину, теперь именно там противник всеми силами пошёл в прорыв. Гранатомётный грохот казался нескончаемым.
   -Кирилл, оттянись правее! - то ползком, то бегом, то перекатами я побежал в направлении первой тройки ядра. И уже падая рядом с Квашниным: - Там никого, Лавриков убит. Если что - отходи к центру! - Последнее я добавил, понимая, что и без того растянул цепь бойцов на недопустимо большое расстояние. В секторах стрельбы образовались широкие бреши.
   -Я понял, командир, понял! - прокричал Кирилл, стараясь перекрыть стоящий вокруг грохот. И видимо, чтобы успокоить меня: - Продержимся, командир, продержимся!
   Неужели у меня был такой вид, что требовалось успокаивать или он пытался подбодрить самого себя? Но какая, собственно, разница... Больше не задумываясь над этим, я снова поднялся и побежал и, как оказалось, вовремя.
   Цаплин, опустив голову, поник за пулемётом, Баринов одной рукой старался передёрнуть заклинивший затвор автомата, Игошин отчаянно пытался поразить восемь мишеней сразу, но явно не успевал. Мой, теперь уже мой ПКМ заработал с исправностью часового механизма. Двое из наиболее обнаглевших боевиков ткнулись в траву, поливая её кровью, ещё двое в страхе повалилась на землю и попятились назад. Ещё один медленно оседал, поражённый очередью Игошина. Оставшиеся трое, кому не досталось наших подарков, сыпанули кто куда. Но всё же это до конца так и не охладило их пыла. Граники загремели вновь, и на нас двинулась новая волна атакующих, нас прижали. Патроны пулемёта кончались с непостижимой быстротой. Добив последнюю ленту, я с грустью взглянул на россыпь валяющихся под Цаплиным патронов - забивать их в ленты было поздно и некому. Началась новая атака. Встретив её автоматным огнём, мы очень быстро перешли на гранаты. Но и они тоже кончились. Понимая, что наступающих уже не остановить, я зарядил полный магазин и затаился, рассчитывая встретить их уже в упор. Они были близко, совсем близко, наступал момент истины - кто кого. Внезапно откуда-то слева, с боку, одновременно ударило сразу несколько пулемётов, и басовитый рык РШГ огласил окрестности. Вражеское наступление застопорилось, стрельба в нашу сторону уменьшилась, а потом прекратилась вовсе, духи дрогнули.
   -С-суки! - вырвалось у меня одновременно с выпускаемой очередью. Встав на колено, по отступающим бил Игошин; кое-как полулёжа на боку, старался стрелять прицельно Баринов. Я снова поменял магазин, поднял ствол, выискивая цели, и увидел выбегающего из-за деревьев Паламарчука. Наши! В том, что это наши, сомнений не было с самого начала. Но одно дело знать, другое - видеть собственными глазами.
   -Игорь! - кажется, мой голос прозвучал жалким болезненным хрипом, но никто не обратил на это внимания. Я ждал Игоря и чувствовал, как по моим щекам впервые за много лет бегут слезы. Старею!
   Володя Кашкин, Проскурников Сёма, Юра Цаплин, Вадик Лавриков...
   Где взять силы, чтобы заглушить боль и муки собственной терзающей душу совести?
   -Серый! Чёрт! Жив! - Игорь возопил так, словно бы и не рассчитывал меня больше увидеть. - Ну вы их и наваляли! Ну и мы им тоже дали просраться! Не знаю, ушёл ли кто! С двух сторон ударили! - только теперь я вдруг понял, что выстрелы звучат не только слева, но и справа.
   -Да это Рыков со своими работает! - пояснил Игорь, увидев, что я наклонился в бок и будто прислушиваюсь. Он уже не руководил боем, позволив своим бойцам добивать остатки бандитов самостоятельно. - Увлеклись, пидоры! - он хотел было рассмеяться, но увидев замершего в неподвижности Цаплина, закрыл рот и, отвернувшись, поспешил к своим. Чужая смерть быстро избавляет от внезапно возникающей эйфории. Игорь ушёл. Я сел и вновь оказался наедине со своими мыслями. Рядом сопел Игошин, тихо постанывал Баринов. Сил, чтобы начать беседу, ни у кого не было.
   Через полчаса Игорь появился вновь. К этому времени мы уже снесли своих убитых в одно место и уложили на плащ-палатки. Раненых разместили чуть в стороне. Иванов и Потапов ушли рубить ореховые ветки для самодельных носилок. Оружие и снаряжение тоже складывали в кучи, наше и чеховское захваченное на базе, лежало порознь. Рюкзаки раненых положили отдельно, тех, кто ещё в состоянии был стоять на ногах - отдельно.
   -Тридцать два трупа, - отчитался капитан Паламарчук и, окинув наши позиции, тихо добавил: - Чеховских.
   -У вас что? - я всё же надеялся, что наших убитых больше не будет. Но, увы, моим надеждам не суждено было сбыться.
   -У Рыкова, один... - он хотел сказать труп, но в последний миг поправился: - Двухсотый. Один тяжёлый в живот. У меня два трёхсотых, но ерунда - царапины. Зарастёт! - он улыбнулся. Похоже, он вообще никогда не мог грустить. Жизнь продолжалась, и одного этого ему было вполне достаточно. Счастливый. "Не битый!" - как бы сказал наш ротный.
   -Командир, за нами выслали вертушки, уже на подходе, - сообщил выруливший из-за спины Иванов, так и не расставшийся со своим "Арахисом". Молодец, всё сделал правильно, связь держал. К медали его представить, что ли? А почему только к медали? И почему только его? Всех! И никак иначе! И что с того, что не все получат, что кому-то по неизвестной причине завернут назад? Представлю ещё раз! А не получится - напишу... Кому? Президенту? Расскажу, как было? Только что ему до наших писем? Письма не покажешь по телевизору, ответами на письма не сделаешь себе рекламу. Но я всё равно напишу...Напишу Матерям, Отцам, Женам... Если есть или будут Дети - то Детям. Вообще возьму, напишу книгу. Чтобы знали, чтобы помнили. Напишу, если доживу, если смогу... Напишу... А на глазах снова стояли слёзы. Старею...
   -Воздух! - голос Иванова пробудил меня к жизни.
   -Дымы! - скомандовал я, выхватывая у него приготовленный для переговоров "Авиатор"...
   Вертолёты зашли на разворот и сбросили вниз верёвочную лестницу. До окончания очередного боевого задания оставалось совсем мало времени... И я молился о том, чтобы оно поскорее закончилось.
  
   Как оказалось, воздушным способом эвакуировали только убитых, раненых и часть оружия. Остальным пришлось ещё оставаться в лесу на одну ночь и несколько часов выходить к ожидающей колонне. Лишь к обеду следующего дня мы прибыли в ПВД отряда. Терзавшая меня боль слегка притупилась, превратив чувство вины в схоронившуюся под сердцем ледяную глыбу. Она свернулась калачиком, чтобы лежать там вечно, и нет - нет да и напоминать о прошлом своей неизбывной тяжестью.
  
   В тот день в плен мы так никого и не взяли. Ни я, ни другие. В моей группе полегло четверо, но никто, никто не посмел бросить в меня камень... Да и хотел бы я глянуть на столь отчаянного парня...
  

Глава 14.

Погоня.

   Сулейман Имурзаев - амир ...кого района.
  
   Ни следов, ни каких-то других признаков ухода Зейнап с базы боевики Имурзаева так и не обнаружили. Искать мечущуюся в страхе девушку по всему лесу не имело смысла. Отправив своих людей ещё раз обследовать окрестности, Сулейман впал в глубокую задумчивость.
   "Зейнап - девушка умная, - рассуждал он, - и если мои догадки в отношении неё правильные, то она пойдёт к дому... к своему дому"...
   -Возвращайтесь! - приказал он, вновь поднеся к губам "Кенвуд". - Мы уходим. Девушка пошла домой, мы перехватим её! - В том, что Зейнап найдёт дорогу в родное село, амир был почему-то уверен полностью.
   -Возвращаюсь, - тут же отозвался находившийся на приёме Алхазур. - Сейчас будем!
   -Жду, - последнее слово произносить было ни к чему, но амир не сдержался, слишком много эмоций бушевало в его душе, чтобы пытаться полностью себя контролировать. Провинись кто сейчас, и он, не задумываясь, прострелил бы тому голову.
   Когда все собрались, Сулейман сам встал во главе их небольшого отряда и повёл по хорошо знакомой тропе на юго-восток. Увы, ночь наступила слишком быстро и не позволила боевикам вовремя дойти до селения, в котором проживала Зейнап, так что к её дому, (Сулейману не нужно было гадать, где стоит этот дом - ему приходилось здесь бывать и раньше), они подошли, когда уже полностью рассвело. Увидев, что дверь в помещение открыта, Сулейман понял, что они опоздали. Понял, но не потерял надежды. Чтобы прояснить ситуацию, возможно, было достаточно опросить соседей.
   -Алхазур, оставайся здесь. Я возьму твоих людей и пройдусь по домам. Спрячься во дворе и наблюдай. Если появится девушка - ничего не предпринимай, просто сообщи мне, - Сулейман указал пальцем на висевшую на поясе радиостанцию "Кенвуд".
   -Есть сообщить, когда появится девушка! - будь на Ахмадове сапоги, он бы, наверное, щёлкнул каблуками от переполнявшего его усердия.
   А глядевший на него Сулейман едва удержался, чтобы не скривиться от одного вида этого бывшего советского капитана. Имурзаева всегда раздражали его старые привычки. Но надо отдать должное Сулейману, он никогда не указывал на них, воспринимая как неисправимую данность.
   -Идём! - амир двинул стволом автомата, показывая направление сопровождающим его боевикам.
  
   Удача ждала их в первом же доме, куда они заглянули.
   -Зейнап с Аликом поехали в сторону кладбища, - отвечая на заданный вопрос, простодушно пояснила безобразная старуха, сидевшая у раскрытого настежь окна.
   -Спасибо! - поблагодарил Сулейман, поглядывая на часы и размышляя над тем, что же могло задержать парня и девушку в столь скорбном месте, и не находил ответа. Но теперь он во всяком случае знал, где ждать столь опрометчиво связавшегося со сбежавшей девушкой Алика. Домой тот всё равно вернётся, и вот тогда они встретят его, и он сделает всё, что от него потребуется.
  
   Зейнап.
  
   Зейнап почти не помнила, как покинула базу, а потом долго бежала. Бежала вперёд и вперёд, не останавливаясь, боясь наткнуться и на чужих, и на своих. Своих... где они теперь, эти свои? Где? Все чужие, все. И те, и другие грозят ей смертью, и ещё неизвестно, кто чужее. Своих нет, свои остались в прошлом. Зейнап бежала до тех пор, пока не оказалась в русле ручья и, повалившись от бессилия на голые камни, начала пить. Она пила жадно и долго, пила, пока не закружилась голова, после чего она повернулась на бок и закрыла глаза. Зейнап лежала до бесконечности, до тех пор, пока не пришедшая в голову мысль едва не подбросила её в воздух - здесь, у этого ручья, на голых камнях она оказывалась открыта со всех сторон. В лес, в лес, в чащу, как можно дальше! Вскочив на ноги, Зейнап бросилась бежать, и лишь скрывшись за зелёной завесой листьев, перешла на шаг. Она двигалась, едва переставляя ноги. Шла до тех пор, пока, потеряв остатки последних сил, не упала на влажную траву и не разрыдалась. Так Зейнап и лежала, но постепенно её стал пробирать холод. С трудом поднявшись на дрожащие ноги, девушка вспомнила всё, что говорил о ночёвке в лесу её отец и, сдирая ладони до крови, начала отрывать ветки орешника и стаскивать их в одну огромную кучу. Она не обольщалась, наступающая звёздная ночь после дождливого дня обещала быть очень холодной. Поэтому веток требовалось много, очень много! Ещё хорошо было бы нарвать просто травы и подложить её снизу, чтобы к утру та сама начала "загораться", нагреваясь от собственной энергии. Но на это у девушки уже не хватало сил. Она надеялась, что если ей повезёт, то и под листвой скопится достаточно тепла, чтобы не дать переохладиться измученному организму. Наконец нужная куча была собрана. Зейнап приподняла часть веток и пробралась, буквально проползла, вовнутрь. Не замечая жёсткости веток, она свернулась калачиком и почти сразу уснула.
   Впервые за последние дни, засыпая, она не плакала.
   Проснулась Зейнап позже, чем рассчитывала - солнце уже висело высоко над деревьями. Выбравшись из-под согревающих веток, она сразу же озябла. К тому же измученные вчерашним бегом ноги противно ныли, царапины на руках саднили. Хотелось есть, а ещё больше пить. На какое-то мгновение у неё даже появилось желание повернуть обратно к ручью, но она вовремя опомнилась, сообразив, что ей нужно спешить. Задумавшись о том, куда ей идти дальше, она вспомнила, что в день, когда они шли на базу, солнце всё время светило ей в спину, значит, сейчас ей нужно идти к солнцу. Зейнап подняла взгляд ввысь и, выбрав направление, решительно пошла вперёд. Время бежало, постепенно она пошла так, что солнце начало светить ей в правый глаз, а потом и вовсе уходить за плечо - наступал вечер. А асфальтовой дороги, за которой находился её родной дом, всё не было. На самом деле расстояние до её села было не столь велико, и если бы она знала короткую дорогу, то давно бы уже была на месте, но ей приходилось идти по прямой, которая от многочисленных спусков и подъёмов превращалась в бесконечную кривую. Девушка сбила ноги, изодрала руки, но продолжала идти вперёд, и лишь когда совсем выбилась из сил, остановилась и стала готовиться к ночи. Идти в кромешной темноте было страшно и опасно. Зейнап вновь, как и вчера, наломала веток и, забравшись в сложенную кучу, легла спать. Вот только несмотря на усталость, сон не шёл. Перед глазами виделись картины счастливого прошлого, затем они сменялись вчерашними страхами, и тело начинала бить дрожь. Прошло много времени, прежде чем она наконец уснула. А когда проснулась, наступило утро. Вот только солнце спряталось под пеленой облаков, принесших в и без того влажный лес дополнительную сырость.
   "Куда, куда идти?" - не видя солнышка, Зейнап запаниковала. Вспомнив про мох, она кинулась к старым деревьям и не смогла понять, где в этой влаге мох растёт гуще, а где нет. Она посмотрела на ветви деревьев и тоже ничего не поняла. В отчаянии девушка было бросилась бежать, но потом остановилась и пошла к месту ночлега. Она помнила, что сломала первую ветку, когда только приняла решение о ночлеге и, следовательно, в тот момент шла правильно. Но, увы, так и не смогла найти место отлома. Тогда она поверила своей интуиции и, выбрав направление, двинулась вперёд, начав подниматься на очередной, вставший на пути, хребет. С трудом выбравшись на его вершину, Зейнап в изнеможении опустилась на колени, с отчаянием чувствуя, что на этот день её сил уже не хватит. Она заплакала. Всё оказалось напрасно.
   "Нет, нет, так не может, так не должно быть! - Зейнап тряхнула головой. Ухватившись за ветки, она встала с колен и, упрямо сжав губы, посмотрела вперёд. Хвала Аллаху, сквозь чашу леса проглядывали окраинные дома её родного селения...
  
   Двигаясь почти бегом, Зейнап поравнялась с серединой села, вышла из леса и решительным шагом направилась к родительскому дому. Девушка боялась, что там её будут ждать люди Имурзаева, но так же точно понимала, что без денег, без отцовской спрятанной на чёрный день кубышки она не имеет никаких шансов вырваться и окажется в руках Сулеймановских боевиков раньше, чем выберется из родного селения.
   Дверь в дом оказалась закрытой, но Зейнап помнила, где лежит запасной ключ. Открыв замок, девушка вошла внутрь, забрала свой паспорт. Пройдя в комнату отца и подойдя к потайному месту, достала маленькую шкатулку. Ключа от неё у Зейнап не было, и она вскрыла её тут же валявшимся ножом. Вынув деньги, которых было вполне достаточно, чтобы безбедно жить и год, и два, девушка сунула шкатулку туда, где она и была, положила банкноты в материну дамскую сумочку. Затем вспомнила и вытащила из того же тайника пистолет, который отец держал на всякий случай, но так почему-то и не воспользовался им.
   Отец вообще был запасливый и осторожный человек, именно поэтому он не принимал участия в конфликте ни на одной стороне. В девяносто пятом, едва отзвуки выстрелов в Грозном достигли их селения, отец Зейнап Арслан забрал жену, детей и уехал в центральную Россию, открыл свой бизнес. Неплохо зарабатывал. Купил в Подмосковье квартиру. Жизнь наладилась, и потому его решение вернуться в Чечню стало для всех шоком. Арслан возвратился домой восстанавливать порушенную войной Родину. За что ему могли мстить федералы, Зейнап даже не могла представить.
   Тяжело вздохнув, девушка сняла оружие с предохранителя и, чтобы быть готовой, когда придёт время, передёрнула затвор. Патрон вошёл в патронник. Поставив пистолет на предохранитель, она положила его в ту же сумочку. Подумав, достала из неё несколько банкнот: две стодолларовые и пять тысяч рублями. Положила в карман. После чего вернулась в свою комнату. Быстро переодевшись, Зейнап подхватила сумочку с пистолетом и деньгами и направилась к выходу.
  
   -Зейнап, это ты! - от звука его голоса девушка вздрогнула. - Возле входа стоял Алик - соседский парнишка, почти ровесник, старше неё на какой-то один с небольшим год. - Я видел, как в дом кто-то вошёл и пришёл посмотреть. Я думал, ты уже... - голос его дрогнул, на глазах заблестела непрошенная влага.
   -Я, я, я... ненадолго, - залепетала девушка. - Только на могилу, один раз, только на минуту, - язык её заплетался, - попрощаться.
   -А потом? - последнее слово Алик произнёс неестественно хрипло, комок, вставший в его горле, мешал говорить.
   -Потом? - Зейнап запнулась на полуслове. - Ты знаешь.
   -Давай я подвезу тебя? - предложил он. - На машине, хорошо?
   Она застыла, мучительно соображая, что делать дальше. А если... а если он один из них, если посадит в машину и повезёт к ним? Но это же Алик! Она его всю жизнь знает! Но мало ли таких, кого она знала всю жизнь сейчас в бродят лесу. Но должно же быть... должно же остаться в людях что-то человеческое, что-то, отличающее их он вышедшей на охоту звериной стаи? Должен же у неё на всём белом свете остаться хоть один друг? И она решилась.
   -Подвези, - и тут же поправилась, - только до кладбища.
   -Договорились, - покладисто согласился повеселевший Алик. Казалось, у него появилась надежда на что-то невозможное.
   Через пять минут на "Жугулях" Алика они выехали за околицу и не видели, как к дому Вахидовых скользнули шесть бородатых фигур...
  
   -Знаешь, Зейнап, - она уже направилась к машине, когда внезапно юноша ухватил её за плечо и повернул в свою сторону. - Я не хочу, чтобы ты умирала!
   -Но я должна! - Зейнап продолжала играть свою роль.
   -Я помню, но я... - Алик словно споткнулся, не зная, говорить дальше или нет. - В тот день я был дома, я не уезжал в гости к дяде...
   -??? - она не хотела возвращаться к этому разговору, но и не имела воли, чтобы уйти от него.
   -Я молчал, потому что боялся.... и не хотел ошибиться, я и сейчас не знаю, стоит ли говорить это, - сбивчиво начал объяснять юноша. - Я, понимаешь... Я не уверен, что это были русские. Я видел их, я слышал их, один из них говорил по - чеченски. Я слышал это, хотя произнёс он всего два слова: "Воля Аллаха". К тому же, они ушли в лес, и ни с какой стороны звуков моторов машин слышно не было. Я не знаю, к чему я всё это говорю, но не желаю, чтобы ты ошиблась. Я... вообще не хочу, чтобы ты умерла! - голос его дрожал, лицо превратилось в серую маску. - Откажись, Зейнап! Откажись! Останься со мной! Выходи за меня замуж! У нас будут дети! Твои родители, наверное, хотели бы иметь внуков. Откажись, Зейнап!
   Она стояла, не зная, что делать, сердце её разрывалось между желанием ответить на все его вопросы и страхом за свою судьбу.
   -Подвези меня до автобусной остановки, пожалуйста! - ей ужасно хотелось, чтобы он отвёз её прямо в Грозный, но тогда он будет это знать. А она не смела подвергать опасности его жизнь.
   -Я отвезу тебя, куда бы ты ни попросила! - заверил он и, усаживая её на сиденье своей машины, едва сдержал подступившие слёзы.
   -А куда ты едешь? - Алик завёл мотор, выжал педаль сцепления, включил сразу вторую передачу и сильно наддал газу.
   -В Гудермес, там у меня тётя, - соврала она, но юноша, никогда раньше не слышавший о Гудермесской тётке, уточнять ничего не стал.
  
   Промчавшись по извилистой просёлочной дороге, автомобиль Алика вырвался на междугородную трассу. Повернув вправо, он подрулил к обломкам когда-то давно находившейся здесь автобусной остановки и, плавно притормозив, остановил скрипнувшую тормозами машину.
   -Вот, приехали, - на нечто большее у него уже не находилось слов. Сердце безудержно стучало, пытаясь вырваться из тесного пространства грудной клетки. А Зейнап словно не видела. Словно не хотела видеть происходящего.
   -Спасибо, - негромко поблагодарила она, открывая дверь и выбираясь на твёрдое щебёночное покрытие обочины.
   -Посиди... пока, - слова никак не желали срываться с его губ, - подойдёт автобус.
   -Нет, - она отрицательно покачала головой. - Нет, не хочу. А ты езжай!
   -Здесь опасно! - он показал взглядом на подходивший прямо к обочине густой лес. - Я посажу тебя на рейсовый автобус. А потом уеду.
   -Опасно? - казалось, она смеётся. - Что для меня опасность? Что для меня смерть? - она продолжала играть навязанную ей роль смертницы. - Езжай, Алик, - она не хотела, чтобы он видел момент её отъезда.
   -Но почему? - не понял такой настойчивости привезший её юноша.
   -Я не хочу, чтобы люди в автобусе видели нас вместе. Поезжай домой, я прошу, - на её глазах заблестели слёзы. - Прошу, Алик!
   -Хорошо, Зейнап, я уеду! - И едва слышно: - Прости, Зейнап...
   -За что, Алик?
   Он пожал плечами. Он действительно не знал, за что попросил у неё прощения. Наверное, за что-то несбывшееся...
   -Прощай, Зейнап!
   -До свиданья, Алик! - она улыбнулась. Он едва сдержал подступивший к горлу крик и, чтобы не показать своей слабости, быстро сел в машину, нажал педаль газа и с визгом протекторов развернулся в обратную сторону. Когда машина свернула на просёлок, слёзы вырвались из его болящей души, заполняя глаза непреодолимой пеленой тумана. Видимость исчезла. Чтобы не врезаться, ему пришлось остановиться и так стоять, пока терзающая сердце боль не притупилась, а слёзы на глазах не высохли. После чего снова завёл двигатель и медленно покатил в селение. Поднявшийся ветер играл ветвями деревьев, а оставшаяся на остановке Зейнап, вовсе не собиравшаяся дожидаться рейсового автобуса, увидев первое проезжавшее мимо такси, голосуя, высоко подняла руку.
   -Такая красивая и одна! - игриво начал было водитель, но увидев упрямо и зло сжатые губы, шутить передумал. - Куда?
   -В Грозный! - адреса Зейнап никакого называть не стала, решив, что придумает или вспомнит его позже, в пригородах города.
   -Как раз по пути! - явно обрадовался таксист, которого вовсе не прельщала перспектива гнать порожняком, к тому же вдвоём ехать всегда веселее, да, пожалуй, даже и безопаснее.
   Зейнап села на заднее сиденье, и машина тронулась с места. Впервые за последние несколько дней у неё появилась надежда на лучшее.
  
   А для вернувшегося домой Алика начались неприятности. Его ждали. Ждали шестеро хорошо вооружённых моджахедов. Фигуры нескольких из них казались ему смутно знакомыми, где - то их он определённо уже видел... Вот только где и когда...
   -Мы знаем, она была с тобой, - напрямую спросил один из вошедших в помещение мужчин. Кто она - уточнять не требовалось.
   -Да, была, - кивком головы подтвердил Алик.
   -Где она? - продолжал допытываться вошедший, оказавшийся Сулейманом Имурзаевым.
   -Уехала, - юноша не думал, что ему следует что-то скрывать.
   -Куда? - Сулейману требовалась гораздо более полная информация.
   -В Гудермес, к тётке, - совершенно искренне ответил юноша.
   -Ты сам посадил её на автобус? - разозлился спрашивающий на парня, из которого каждое слово приходилось вытаскивать буквально клещами.
   -Да, - на этот раз юноша почему-то соврал.
  
   -Зейнап обманула его! - Сулейман окинул взглядом своих притихших воинов. - Она, наверное, сошла с автобуса на следующей же остановке и поехала в Грозный. - Долгая пауза, и чтобы оставить последние сомнения в принимаемом решении, громко вслух: - Мы едем в Грозный! - и указательным пальцем ткнул в грудь двух моджахедов - Насруддина и Шарифа: - Ты и ты едете со мной! Пацан отвезёт нас!
   В том, что юноша не откажет им в этой маленькой просьбе, никто даже не усомнился.
   Так и случилось. Вскоре они въезжали в пригороды города. К полному разочарованию Сулеймана, по горячим следам обнаружить Зейнап Вахидову им не удалось...
  
   Зейнап.
  
   Таксисту Зейнап сообщила улицу, но не назвала ни номера дома, ни подъезда, у которого следовало остановиться. И не потому, что видела в этом угрозу, нет, просто она и правда не помнила нужного адреса. Уже сидя в такси, девушка решила, что долго бродить по городу ей нельзя. Её могут искать. Она была почти уверена в этом. И потому следовало отсидеться хоть где-нибудь. Хоть у кого. Все эти дни. И только в день приезда президента Зейнап намеревалась выйти в город, чтобы сделать едва ли самый отчаянный шаг в жизни. Решив так сама, она выбрала только этот единственный верный для неё путь... Другого пути не было, как не было и возвращения в прошлое.
   -Сколько? - спросила Зейнап, когда машина остановилась у обочины. Водитель назвал. Расплатившись, девушка подождала, когда такси скроется за перекрёстком и только тогда поискала глазами запомнившийся ей дом, в одной из квартир которого жила вдовствующая подруга её матери. Вот только она не помнила, в какой именно.
   Найдя дом, девушка подошла к нужному подъезду и остановилась. Вот только долго стоять у подъезда - глупо, спрашивать всех входящих, где живёт тетя Ясира - ещё глупее и опаснее. Девушка раздумывала, как поступить...
   -Зейнап! - со стороны продуктового магазина послышался такой знакомый, ласково-восторженный голос. - Зейнап! - из дверей вышла тётя Ясира. Её лицо выдавало неподдельную радость. - Доченька моя! - И подходя ближе: - О, что же с тобой случилось, что произошло? - и видя испуг на лице девушки, Ясира вдруг умолкла, обернулась по сторонам, никого не увидела и, подхватив девушку под локоть, стремительно потащила к дверям подъезда.
  
   -Рассказывай! - потребовала тётка Ясира после того, как Зейнап выкупалась, высушилась и плотно покушала.
   -Я... - желание поделиться бедой какое-то время боролось с отчаянием и страхом, но только до тех пор, пока Зейнап не поняла, что без помощи тёти Ясиры осуществить задуманное ей не удастся ни коим образом. - Я... я не знаю... - Зейнап расплакалась и, склонившись на плечо маминой подружки, рассказала всё. Всё без утайки. Про то, как решила ступить на путь смертницы, про то, как бежала с базы, про всё, про всё! - Под конец она подняла зарёванные глаза и, глядя прямо в лицо сидящей рядом женщины, спросила: - Ты поможешь мне?
   -Конечно, помогу, разве ты могла сомневаться? - И тут же: - Когда прибывает президент? Тебе нужно быть готовой к этому дню!
   -Я буду! - обретая уверенность, тихо пообещала девушка.
   -Вот и молодец! А сейчас спать, спать, спать...
   Зейнап кивнула и пошла в отведённую ей комнату. На всякий случай вынула из сумочки и положила под подушку пистолет отца. Всю ночь ей снились кошмары, но проснулась она на удивление хорошо выспавшейся.
  
  

Глава 15.

Визит.

   К его визиту готовились тщательно, были приняты беспрецедентные меры безопасности. Все подъезды перекрыты. Все окрестные дома, прилегающие к месту предстоящего посещения, проверены. Все жители предупреждены, подозрительные выселены, с остальных взята расписка, даже со стариков, даже с детей - главный пункт гласил: к окнам не подходить. На крышах и в некоторых квартирах размещены снайперы и просто наблюдатели. Жители, не понаслышке знавшие, что такое стрельба снайпера, сидели в глубине комнат, а если была возможность, то и вовсе в комнатах, окна которых выходили на другую улицу. На самой площади собралась многочисленная толпа - все трижды, четырежды проверенные, и лишь на самой периферии почти случайно оказавшиеся здесь зеваки - знакомые местной администрации, попросившиеся посмотреть на президента родственники.
  
   -Пропустите меня к нему, я многодетная мать! - женщина лет тридцати, явно беременная, приблизилась ко второму, внутреннему кольцу оцепления. - Пропустите!
   Она уже попыталась отстранить вставшего на пути человека в штатском, как неожиданно находившейся рядом с ней пожилой чеченке стало плохо, та начала оседать на асфальт, и чтобы не упасть, вынужденно ухватилась за беременную.
   -Что с вами, что с вами? - забеспокоилась будущая мать, но пожилая уже уверенно поднималась на ноги.
   -Всё, всё, уже всё хорошо, голова закружилась... - пожилая женщина отряхнула колени и отошла в сторону. Стоявший в толпе Николай Семёнович пристально посмотрел в её сторону. Пожилая женщина улыбнулась и отрицательно покачала головой. Николай Семёнович в свою очередь улыбнулся и начал протискиваться к застрявшей у оцепления беременной.
   -Здравствуйте, Вы, собственно, по какому вопросу? - галантно поинтересовался он.
   Застигнутая врасплох женщина вздрогнула.
   -Здравствуйте... Понимаете, я многодетная мать, у нас маленькая квартирка, я хотела попросить... - она сильно стеснялась и вообще выглядела слегка испуганной.
   -Пропустите!- потребовал человек в штатском у стоявшего в оцеплении ФСБешника. Тот кивнул и безоговорочно отступил в сторону. Женщина, пропускаемая пришедшими сюда людьми, неспешно направилась к предупреждённому о её появлении главе государства. Оцепление вновь сомкнулось. Допущенные до САМОГО люди задавали вопросы.
   Президент продолжал говорить и давать всё новые и новые обещания. Не обошёл он вниманием и многодетную мать...
  
   Визит закончился. Все остались довольны. Особенно радовался Николай Семёнович, не преминувший нанести визит в местные силовые структуры, чтобы похвалиться своими успехами.
   -Как видите, я был прав! - распинался он, прохаживаясь по кабинету полковника ГРУ. - Все ваши так называемые сведения оказались лажей.
   Полковник Ярцев, как и подполковник Остапенко, тоже находившийся здесь, поморщился, Остапенко - тот и вовсе фыркнул, Черных сохранил наигранное равнодушие. С победителями не спорят, а как ни крути, Николай Семёнович сегодня (к всеобщему облегчению) оказался победителем. Но всё же что-то было не так, что-то не давало покоя главному представителю ГРУ в Чеченской республике. Возможно, это была та лёгкость, с которой удалось обеспечить проведение визита? Ведь не было ни одного мало-мальского намёка на попытки покушения, ни на стадии подготовки, ни в период самого посещения. Это -то и наводило на мысли, это-то и казалось странным и ему - полковнику Черных, и особенно полковнику Ярцеву, привыкшему устранять подобные "помехи" в преддверии появления гораздо более мелких визитёров если не десятками, то уж точно не в единичных измерениях. А тут такой визит, и ни одного намёка на теракт! Так, чепуха - факты мелкого хулиганства. Всё это давало ещё большую уверенность в том, что масштабный план покушения существовал. И до последнего мгновения, до тех пор, пока самолёт с гостем не приземлился в Москве, оба полковник ждали, боялись появления неожиданного "сюрприза". Но всё обошлось. Николай Семёнович заслуженно принимал поздравления. Но подспудная уверенность полковников в том, что им сегодня просто дьявольски повезло, осталась. И профессиональная хватка Николая Семёновича была тут совершенно не причём. А что было причём, оставалось только догадываться, но предположения и догадки, как говориться, к делу не подошьёшь. Человек в штатском оставался победителем.
   "Пока" - почему-то подумалось полковнику Черных, именно пока - пока кто-то не уворует "Антиснайпера" или не поступит по - простому и при подготовке к визиту не закатает в асфальт парочку проводных фугасов... Впрочем, есть ещё десятки надёжных способов. Как сказал один человек: "Убить президента не сложно, надо только поставить на карту свою жизнь". И во многом, пусть и не всём, он был прав...
   -Господа, я покидаю вас, господа! - насладившись своим триумфом, Николай Семёнович предпочёл откланяться.
   -Рады знакомству! - сухо отозвался Ярцев, Остапенко протянул руку, Черных так и остался сидеть в своём кресле, молча кивнув убывающему гостю головой.
  

Эпилог.

   Поезд Грозный-Москва отбывал строго по расписанию. Николай Семёнович, всегда предпочитавший, когда позволяли обстоятельства, путешествовать этим видом транспорта, вошёл в своё купе. Сопровождавший его помощник занял соседнее. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, они всегда садились порознь. Соседкой по купе у Николая Семёновича оказалась старая чеченка, ехавшая в Москву навестить сына, и молодая симпатичная девушка, тихая и молчаливая, ничем не примечательная. Разве что Ясира, так представилась девушка, казалась излишне подавленной и напуганной, да на руках у неё имелись многочисленные, но едва заметные царапины - "котёнок", сделал вывод Николай Семёнович.
   Он попробовал её разговорить, но тщетно.
   "Первый раз одна в Москву, забитая горская девушка, тундра, дикие нравы! - по - своему истолковал её поведение суровый представитель президентской охраны и, укоренившись в таком мнении, от дальнейших попыток расшевелить попутчицу отказался. А вот старая чеченка, жившая ещё в прежние - советские времена, и хорошо их знавшая, болтала без умолку, рассказывая и про сына - бизнесмена и про своих внуков.
   А Зейнап, полностью погрузившись в свои мысли, думала о будущем. С прошлым её теперь связывало лишь одно имя.
   "Алик! - думала она. - Я тебе позвоню! Обязательно позвоню или напишу, позже... когда устроюсь".
   Теперь всё должно было измениться. Под перестук колес поезд нёс её на север, нёс в новую жизнь. Вагоны медленно покачивались, и Зейнап не заметила как уснула. Ночью ей снились события последних дней, которые она безвылазно провела на квартире тётки Ясиры.
  
   ...Да, ты правильно выбрала днём отъезда дату приезда президента. Очень правильно. Боевики, привыкшие шастать по лесу, не рискнут в этот день в открытую показаться, не то, что на вокзале, но и в городе. Так будет безопаснее всего. Только вот билет... Нет, мы сделаем вот что: я возьму тебе билет на свой паспорт...
   -Но тётя... - Зейнап осеклась.
   -Ты хочешь сказать, я старая? - Ясира звонко рассмеялась. - Но это сейчас. На фотографии в паспорте мне немногим больше, чем тебе. - Она хитро прищурилась. - Когда в двадцать пять лет я его меняла, то подсунула старую фотографию, ведь в двадцать пять лет сама себе казалась древней старухой, - она засмеялась ещё громче. - К тому же, твоя мама уверяла, что мы с тобой очень похожи!
   -Но я же беленькая! - робко возразила Зейнап.
   -Ты всё время забываешь, что я всю жизнь работаю волшебницей, - тётя Ясира продолжала улыбаться.
   -Мастером в парикмахерском салоне, - Зейнап впервые позволила себе лёгкую улыбку.
   -Вот именно! Приготовься, завтра мы из тебя будем делать жгучую брюнетку! - женщина снова засмеялась.
  
   Жгучая брюнетка из Зейнап получилась что надо. В тот же день Ясира в предварительной кассе купила билет в купейный вагон фирменного поезда "Москва - Грозный" на своё имя.
   -Возьмёшь мой паспорт, - протягивая билет, безапелляционно заявила мамина подруга, - и не возражай!
   -Но как же ты? - всё же посмела воспротивиться девушка, ошарашенная таким поворотом дел.
   -Я? Так ты по поводу паспорта? - Ясира широко улыбнулась. - Не беспокойся, через месяц - другой заявлю о его пропаже и получу новый.
   На том они и остановились.
   На своем паспорте Ясира и впрямь оказалась чем-то похожа на осунувшуюся за последние дни Зейнап, да и кто бы стал сильно присматриваться? Общее впечатление слегка портили некоторые вписанные в паспорт цифры, но - чёрная гелиевая ручка - и опять, вот оно, "волшебство"! Цифра шесть в дате рождения легко превратилась в восемь. Теперь никто не смог бы с налёта отличить этот полуподделанный паспорт от подлинного. Так что ничто, казалось бы, теперь не могло помешать отъезду, но на всякий случай Ясира взялась проводить Зейнап к самому поезду - одинокая девушка могла вызвать подозрения. Ясира же заставила Зейнап взять оружие.
   -Пусть побудет у тебя, пока будешь в пути. Станете подъезжать к столице, - она так и сказала: к Столице, - выбросишь.
   -Хорошо, тётя Ясира! - понимая, что боевики могут попытаться снять её с поезда, Зейнап не перечила. Хотя после отъезда президента нужна ли была кому не сыгранная ею роль?
   Перед тем, как убрать пистолет в сумочку, Ясира тщательно протёрла его тряпочкой:
   -Чтобы не было ничьих отпечатков пальцев, - пояснила она удивлённо взиравшей на эту процедуру Зейнап. - Если найдут менты, скажешь - подкинули.
   И Зейнап понимающе кивнула.
  
   На вокзал они пришли вместе, вместе подошли к проводнику, вместе вошли в вагон.
   -До свидания, доченька! - играя для сидящих в купе мужчины и пожилой женщины заранее обговорённую роль, Ясира обняла и крепко прижала к себе свою Зейнап.
   -До свиданья... - Зейнап запнулась и едва-едва сдержалась, чтобы не разреветься. - До свиданья, мама!
   Они распрощались, Ясира вышла, и поезд тронулся.
  
   Вагон тряхнуло на стыке, Зейнап проснулась и посмотрела в окно - мимо пробегали мчавшиеся вдаль пашни...
  
   На вторые сутки, когда состав уже подъезжал к Москве, Зейнап вышла в тамбур, достала из сумочки ставший вдруг непомерно тяжёлым пистолет и быстрым движением отправила его в стыковую щель. Оружие, кувыркаясь, полетело вниз, упало на рельсы и затерялось среди камней насыпи. А Зейнап перевела дух и облегчённо вздохнула - она въезжала в будущую счастливую жизнь, где не было места прошлому. Преследования она больше не опасалась: с её почти славянской внешностью затеряться в таком городе можно без труда. Да и кому, собственно, теперь нужно было это преследование? Всё кончилось. Всё в прошлом. Всё, всё, всё... Зейнап стояла в тамбуре, и по её щекам текли слёзы...

Оценка: 8.37*9  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019